Головяку отрубил бы

Алексей Акимович много лет работал учетчиком в мехотряде. Время он захватил ещё с тракторами-«удиками» и СХТЗ-НАТИ, что работали на керосине. Чудный человек, и брехун редкий. Его сын Лёнька был моим одноклассником, и их семью я знал хорошо. У них в коридоре висел на стене редкостный телефонный аппарат, для вызова по которому надо было крутить ручку, как у патефона. Аппарат Алексею Акимовичу полагался по работе.
Когда это чудо антикварное сломалось, учетчику провели настольный аппарат. Но Алексей Акимович, когда под хмельком ( а он под хмельком бывал частенько), трубку по вызову не понимал, а весь этот красный аппарат целиком опускал в ведро с водой.
Однажды, в начале семидесятых годов, теплым летним вечером, на скамейке у его дома играли в карты. Прямо посреди партии Алексей Акимович положил на застеленный газетой стол свои карты, рубашками верх, и сказал, что отойдёт на минутку.
Пошёл в сарай и повесился.
… Несколько дней назад неожиданно появился у меня Алексей Алексеевич, сын. После смерти отца он учился в Тамбове на лётчика, и с тех пор мы не виделись. Теперь он в больших авиаторских чинах. Три вечера сидели мы с ним, уходили в воспоминания. Напоследок Алексей Алексеевич передал мне толстую потертую тетрадь в коленкоровом переплёте:
-Отец всю жизнь стихи писал. Плохие, конечно. Но ты глянь. Да и напечатаешь – против не буду. А вдруг там что-то есть?
И авиатор уехал.
А я раскрыл тетрадь.
Понимаете – есть поэты, у которых хорошие, правильные стихи. Но, как говорится, ни уму, ни сердцу.
А есть графоманы. Но талантливые до гениальности. Я помню, как надменно держал себя над толпой незабвенной памяти сочинитель Дима Башкатов. Как меня до колик доводили его строки, которые он сам ставил вровень с пушкинскими :

«Её белую сорочку
Обливал электросвет.
В эту памятную ночку
Он познал любви секрет».

И ту же волшебную графоманию нашёл я в тетради старого учетчика тракторного отряда. Конечно, бумага не передаст всего их очарования, но мне они особенно дороги, потому что я вполне себе представлю, как их читал бы сам автор.
Итак – читайте, завидуйте!


ГРАЧИ

Я ходил и мерил пашню,
Это дюже тяжело.
А грачи себе ходили
По успаханной пашнЕ.

А потом подъехал трактор,
И грачей усех согнал.
Ну а я ругалси дюже,
Потому что было жаль.



ДЕНЬГИ

У учетчика бригады
Уся зарплата шестьдесят рублей.
А хожу пешком я всюду,
А они на тракторАх.

Почему ж тогда им много,
А мне только шестьдесят?
Если б знали у конторе,
Не хватает мне дИтьям.


ЖЕНА

У усех людей жёны как жены,
А моя дурней усех.
Сам я пуговицы пришиваю,
Хоть жена у меня есть.



ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

Ездя швыдко на «Победе»
Иде хошь тебя найдет,
А сам у белой у рубашке,
Хоть и ездит по полям.

А ещё и агрономша,
Эта тоже хороша,
С мужиком чужим кататься,
Хоть и председатель он.



ДОЖДЬ

У Бога воды много,
Опрокинул он ведро,
А я до края не успею
Все метровкой отшагать.

Потому и промокаю
Каждый раз я под дождём.
А и лучше, когда сухо,
Когда дождик не идёт.


КАРАНДАШ

Усе умные стали
Ручки носют с собой,
А я пишу карандашом,
Потому что без чернила.

А бухгалтер мне сказала:
-Не пиши карандашом,
Потому, что район не принимает,
А мне карандашом лучше.


КОЧЕТ

Тут же ходют даже дети,
А кочет курицу затоптал,
У него ума и нету,
Что так делать нельзя.

Вот возьму я хлобыстину,
Да сгоню его к чертям.
Головяку отрубил бы,
Жаль, что кочет тот не мой.


ДРОЖЖИ

Черт придумал эту самогонку,
А без дрожжей никак нельзя.
Моя гонит из бураков,
А невестка из сахара.

А если б, дуры, сами пили,
То не гнали б из бураков.
А надо, как невестка Настя
Гнать только из сахара.

А моя сказала: «Из сахара».
Нашла, дура, кого обмануть.
Ну, да я всё равно выпил,
Чтоб добру не пропадать.. . .

Тетрадь содержит 96 страниц убористого письма. Написанное со словечками ярко выраженного местного говора, оно стало жемчужиной моей библиотеки.