Казалось, Пушкин жил давно
В минувшем прахе лет
Но шли мои года, и вдруг
Явился мне поэт!
А через сотню лет, поди ж,
Мы будем с ним вдвоем
Бродить по улицам Парижа,
Он – призрак, я – фантом!..
Глава 1
Перед тем, как спуститься с сопки в долину небольшого ручья, Сергей на минутку остановился и осмотрелся. Ну, нельзя же все время думать о работе! Тем более, что возвышенность, на которой, чуть согнувшись под тяжестью рюкзака, стоял геолог, по странной прихоти природы была почти свободной от деревьев и кустарников. Это позволяло видеть некоторую перспективу цветастого осеннего леса, любоваться сочетанием совершенно желтых берез, ярко-голубого неба, покрасневших осин и порыжевших лиственниц, редко торчавших внизу на зелено-желто-красном лоскутном одеяле мари. Можно было даже попытаться отсюда сверху выбрать место будущей ночевки...
У ручья Сергей осмотрелся, присматривая место посуше, стащил рюкзак с плеч, затем с облегчением снял натершую шею полевую сумку. Первым делом сел удобней, закурил и обдумал свои действия по организации ночлега. Надеяться на чью-то помощь в многодневном маршруте не приходилось, поэтому каждая минута отдыха посвящалась размышлениям об устройстве быта.
Значит так, первым делом – дрова! Сухих сучьев вокруг достаточно, далеко таскать не придется. Однако для более полноценного ночного отдыха требуется не очень жаркий, но долговременный и не опасный огонь. С этим, пожалуй, придется повозиться. По меньшей мере, необходимо дважды перерубить походным топориком достаточно толстый ствол лиственницы, нависший над ручьем. Два длинных бревна уложить параллельно, и между ними разложить костер из сухих сучьев для приготовления ужина и чая. Ночью бревна будут передвинуты раза три-четыре, но зато не придется вскакивать каждые пятнадцать минут то от всепроницающего холода, то от опасного треска взрывающихся сучков и запаха паленой шерсти...
Сергей отвлекся, оценивая горючие свойства своего обмундирования, и решил, что на ночь поверх сухого и чистого свитера, припасенного именно для ночлега, натянет пропахшую потом, но более пожаробезопасную энцефалитку.
...В качестве лежанки будет использован лапник от срубленной лиственницы, застеленный брезентом, подушкой послужит рюкзак. На случай дождя припасен аварийный кусок полиэтилена, размером с мексиканское сомбреро.
Сергей всмотрелся в густое сине-голубое небо, явно собирающееся через полчаса стать темно-фиолетовым, и решил, что дождя быть не должно, хотя нашествие ночного тумана в ложбину ручья не исключено. Что ж, пожалуй, устройство шалаша или навеса не обязательно. Это не могло его не радовать, учитывая дефицит времени и сил.
Ужин будет нехитрым – рисовая каша с тушенкой. На второе и третье – чай с сухариками...
Сергей почувствовал пробуждение аппетита и, в тоже время, умиротворение жажды. Теперь нужно встать, промочить горло глотком воды из ручья и приняться за выполнение намеченного плана. На все отведено не более часа. Позже можно будет по настоящему расслабиться, посидеть у огня, попивая крепкий чай, курить сигареты и смотреть на звезды, думать о завтрашней работе и вздрагивать от ночных шорохов сентябрьской тайги.
Лет десять назад, когда Сергей был романтиком, как все геологи, он вспомнил бы о том, что одиночество, костер и долгий осенний вечер можно использовать для размышлений на философские темы и сочинения стихов, и это было бы увлекательно и радостно. Но сегодняшний Сергей Ложкин имел отчество, собственный домик в городе, жену, двух дочерей и неудобную для всего этого, черт его дернул пятнадцать лет назад, профессию...
Медведь был молодым и любопытным. Он услышал непонятный для себя стук, непохожий на привычные звуки леса, поднял косматую башку поверх голубичных кустов и потянул воздух черным, мокрым пятачком. Стук слышался ниже по ручью, однако запахи явно отставали от звуков. Гремучая смесь из охотничьего инстинкта и панического страха перед неизвестностью заставила медведя бросить такое важное занятие, как поедание ягод и двинуться осторожной кошачьей походкой в направлении раздражающих звуков. Забирая вправо и вверх по склону, зверь инстинктивно выбирал самую рациональную траекторию движения, благодаря которой через некоторое время должен был оказаться с подветренной стороны от объекта, и в то же время, на необходимой высоте над ручьем, позволяющей с безопасного расстояния рассмотреть этот самый объект.
Солнце уже закатилось за сопку и подсвечивало холодное синее небо как бы снизу, словно софиты театральную сцену. Оно не било ослепляющими лучами в глаза, но еще хорошо освещало местность, позволив медведю рассмотреть желтеющие склоны сопок и ленточку ручья, угадывающуюся среди поредевшей листвы деревьев, и дымок от костра, и движущуюся двуногую фигуру. Но еще раньше медведь учуял некий запах, ворвавшийся в его сознание еще большим смятением, чем непонятные звуки, которые издавал им невиданный ранее человек. Все его существо трепетало от страха, непонятно откуда-то возникшего и всепоглощающего. И только любопытство удерживало его еще некоторое время на месте. С наступлением сумерек ему показалось, что запахи стали приближаться, а огонь костра стал нестерпимо ярким. Хрюкнув, и тут же испугавшись своего непроизвольного и неожиданно громкого гласа, медведь попятился, развернулся и рванул во все лопатки от опасного места...
Сначала нужно попить горячего, сладкого и не очень крепкого чая с сухариками из черного хлеба, а уж потом покурить, поесть каши и снова хлебнуть чайку, а затем опять покурить. После этого необходимо будет прислушаться к себе и, если организму потребуется сон, сложить костер так, что бы огонь то ли горел, то ли тлел бы часа полтора-два...
Сергей успел хлебнуть из обжигающей алюминиевой кружки только пару раз и уже нацелился размочить в чае аппетитный сухарь, когда за его спиной на склоне сопки неприятно рявкнул медведь, и раздался шум продирающегося сквозь кусты зверя. Рука потянулась к карабину, глаза напрасно буравили таежную темень, ставшую практически непроницаемой у костра.
«Кажется, ушел?..». Сергей прислушался к неровному биению своего сердца и достал из пачки внеочередную сигарету. «Принесла его нелегкая, теперь спокойного сна не жди!..». Да, теперь всю ночь уши у Сергея будут «расти» и непроизвольно вращаться во всех румбах, отслеживая шорохи разнообразных обитателей леса, включая мышей и жуков.
Единственное преимущество одиночного маршрута, заключавшееся в возможности медитации перед завораживающим огнем, которая в полнейшей тишине может через пару-тройку часов привести человека в состояние, близкое к абсолютному покою, нирване или смерти (это как кому нравится), было утеряно в этот вечер безвозвратно. Уже без видимого удовольствия, то и дело, застывая с недовнесенной до рта ложкой и напряженно вслушиваясь в темноту, Сергей закончил трапезу, улегся на лежанку и попытался заставить себя уснуть. К этому времени последние дуновения слабенького бриза исчезли, температура атмосферного воздуха снизилась, а костер не трещал, а лишь тлел ярко багровыми углями и беззвучно попыхивал синеватыми языками пламени. Наступившая звенящая тишина позволила Сергею расслышать далекий, и едва различимый шум падающей воды выше по ручью. Через некоторое время не вполне ясный шум превратился в очень отдаленный и негромкий, но достаточно отчетливый рокот водопада. «Завтра пойду туда, ведь там обязательно будет скальное обнажение, так редко встречающиеся в этой местности, а это находка для геолога!» - мелькнула в голове полезная мысль. Конечно, там могло не оказаться ничего интересного, связанного с целью изысканий Сергея Ложкина, а именно с поисками золотоносных кварцевых пород. Однако это и не помешало бы ему несколько разнообразить свои впечатления от изрядно надоевшего пейзажа северной тайги.
Прежде чем уснуть первый раз за эту ночь, Сергей попил три раза чаю, выкурил четыре сигареты и дважды переложил костер...
Это не было похоже на классический порог или водопад. Ничего подобного Сергей не видел ни в жизни, ни на картинках. Он ожидал увидеть скальный выступ, сложенный крепкими вулканическими или жильными породами, через который переваливаются потоки воды, либо уступ в ложе долины ручья, образованный в результате разлома земной коры. В самом неудачном для Сергея случае водопад мог представлять собой банальный затор из нагромождения бревен, коряг и ветвей. Однако уже при приближении к объекту он отметил ряд необычных фактов. В левом борту ручья невесть откуда появился крутой уступ, в то время как русло резко отвернуло вправо и нырнуло в узкую, но вытянутую в струну покатую траншею. Сергей не раз наблюдал следы старательских выработок, пройденных несколько десятилетий назад и то, что он увидел, напомнило именно об этом. Выше по течению ручья траншея упиралась в склон сопки и заканчивалась уступом метра три высотой. Это собственно и был водопад. Потоки прозрачной воды лизали покатый бок темного скального обнажения, почти полностью скрывавшегося за холодными мерцающими струями, и с шумом низвергались в бурлящую зеленовато-голубую воронку между тремя огромными валунами. Заросший багульником вал преграждал путь ручью выше по течению. Именно поэтому здесь образовались уступ и котловина, узкое горлышко которой резко отворачивало вправо к водопаду.
Логика подсказывала Сергею простое объяснение необычности ландшафта: земляная дамба, траншея и водопад – единая гидравлическая система, созданная человеком несколько десятилетий назад. Насколько было известно Сергею, в этих краях кроме старателей, что-либо соорудить подобное не мог никто. Для Сергея такой расклад сулил определенные перспективы, связанные с поисками рудного золота на данном участке. Но было нечто, что заставляло не спешить с выводами. Слишком ненатурально выглядела идеально прямолинейная траншея с чрезмерно покатыми заросшими травой полукруглыми краями. К тому же, на «рукотворном» валу геолог обнаружил два огромных покатых валуна, подобных тем, что покоились под водопадом. Трудно представить, кому бы понадобилось затаскивать на верхушку рукотворной земляной насыпи многотонные камни, пользуясь при этом, в лучшем случае, конной тягой.
Насвистывая веселый мотивчик, Сергей деловито достал планшет и отметил на карте точку наблюдения. Настроение улучшилось от предвкушения разгадки маленькой тайны природы. Чем больше трудностей и странных обстоятельств случится на этом научно-детективном пути, думал он, тем интересней и радостней будет процесс познания.
Оставив вещи у водопада, не забыв при этом краем глаза отметить наличие дров и мест для укрытия от возможного дождя, Сергей схватил геологический молоток с длиннющей деревянной ручкой и стал налегке носиться вокруг загадочного места. Он то спускался в траншею, то взбегал на склоны ближайших сопок, то рьяно копал острым краем молотка землю. Комья грязи взлетали вверх по замысловатой траектории и норовили опуститься ему на голову. Потом он склонялся с лупой над отколотым образцом и неподвижной черной фигурой античного мыслителя надолго застывал где-то между небом и землей...
Через час Сергей Ложкин растеряно рассматривал обнаруженный кусок тяжелой черной породы с оплавленными краями, поднятый со дна ручья у подножия водопада. Дело в том, что множество подобных «вулканических бомб» было обнаружено им вокруг траншеи и на земляном валу, но непосредственно у воронки, под водопадом их было особенно много. Большинство из них имело каплевидную форму, некоторые походили на теннисные мячи с шершавой поверхностью. Ошеломительный вывод, сделанный Сергеем минуту назад и поставивший точку в разгадывании загадки природы, заставил его впасть в радостный транс, связанный с эйфорией по поводу невероятной профессиональной удачи, выпавшей на его долю. Он никогда ранее не видел обломков метеоритов и не наблюдал мест их падения, но безошибочное чутье геолога его не обманывало. Вся необычность окружающего ландшафта объяснялась одновременно просто и грандиозно! Десятки или сотни, а может и тысячи лет назад (специалисты смогут определить точнее) эта местность подверглась бомбардировке болидом, от падения которого появились траншея и воронка под водопадом. Огромные массы породы были выброшены взрывом на середину долины ручья. За считанные секунды местность преобразилась неузнаваемо. Позднее природа и время изрядно поработали и, как могли, укрыли наносами и растениями рваный шрам на поверхности планеты, не забыв украсить потревоженную местность пейзажем бурлящего водопада...
Вволю помечтав о будущей премии, известности и популярности в среде братьев-геологов, Сергей здраво рассудил, что подробное описание в полевой книге «точки коллапса» (нумеровать место наблюдения цифрой выглядело бы слишком мелко!), отбор и сортировка образцов займут много времени, возможно - весь день. Что ж, контрольное время прибытия в базовый лагерь назначено на двенадцать часов по полудню следующего дня. Таким образом, нехитрый план родился сам собой. « Готовлю ночлег... Дрова.. Очаг... Работаю до 18.00... Ужин... Сон... Подъем в 5.00... Завтрак... Переход на базовый лагерь...»
Медведь был не только молодым и любопытным, но и глупым, то есть не имеющим достаточного опыта выживания в таежных условиях в одиночку. Он еще не ощущал своего истинного, царствующего положения среди обитателей леса и потому очень не любил, иногда до слабости в брюхе, неожиданных звуков, видений и незнакомых запахов. Однажды он почти до смерти испугался стрекозы, вылетевшей перед его носом из аппетитного куста сочной травы. Иногда на него нападала игривость, граничащая с яростью. Ту единственную ондатру, что водилась в пруду над водопадом, медведь не пугался с самого начала только потому, что первым ее обнаружил. Это была любимая игра – скрадывать и гоняться за ондатрой. Она ныряла и потом появлялась в самых неожиданных местах. С шумом, фырканьем и брызгами медведь метался по мелководью, стараясь выгнать зверька на косу галечника, прыгал в глубокий омут, стараясь достать того в прыжке, но всегда тщетно. Тогда подступал приступ психоза. Медведь начинал ворочать булыжники, грызть ветки, обижено реветь и заниматься прочими глупостями, стыдными для вполне взрослого зверя. Сняв стресс, медведь успокаивался, уходил и умиротворенно укладывался спать где-нибудь на склоне сопки неподалеку. К грохоту низвергающейся воды зверь давно привык, тот его даже убаюкивал. Привычный шум не мешал улавливать посторонние звуки и запахи. Одним словом, зверь чувствовал себя вполне уютно в компании с водяным другом. Как бы далеко не забредал медведь, а все же неизменно возвращался он к водопаду, что бы искупаться в студеном омуте, смыть с густой шерсти многочисленных паразитов, погонятся за ондатрой и сладко выспаться под монотонный рокот ударяющихся о камни водяных струй.
Этим солнечным, освежающим прохладой утром медведь неспешно двигался к водопаду вниз по ручью, лениво слизывая с голубичных кустов темно синие сочные ягоды. Ондатру он заметил на плесе и сходу погнался за ней, мгновенно оценив невыгодную диспозицию зверька. Ондатра успела таки нырнуть в омут, но тут же в панике вынырнула, чуть не угодив прямо в пасть косолапому, опять скрылась под водой и всплыла уже у верхней кромки водопада. Попавшему в переплет зверьку оставался единственный путь к спасению, припасенный на крайний случай, – прыжок в пропасть, вслед за низвергающимся вниз потоком воды. Медведь не отставал. Он почувствовал под собой твердь, резво оттолкнулся и, падая на ондатру, с ужасом понял, что устремляется за ней в бурлящую пеной яму, прямо на черные валуны. Он исхитрился, развернулся в воздухе и попытался уцепиться когтями за скользкую покатую скалу. Последнее действие привело к самым худшим последствиям. Теперь косолапый всей своей тушей падал холкой вниз, рискуя расшибиться о камни…
Сергей открыл рот, да так и застыл с прилипшей к губе сигаретой. В нескольких метрах от него, совершая немыслимые кульбиты в воздухе и отчаянно ревя, в воронку водопада ухнул медведь!
Карандаш и полевая книжка выпали из рук, ноги сделались ватными и слишком медленно понесли одеревеневшее тело Сергея в направлении карабина, оставленного в трех шагах. Эффект неожиданности, усиленный всепоглощающим рокотом водопада, был убойным! Через мгновение, показавшееся Сергею вечностью, он стоял за толстой березой, прижимая приклад к плечу. Мушка прицела плясала, беспрестанно совершая траекторию гигантской восьмерки. Медведь разразился почти человеческим плачем, переорав рокот водопада, но из бурлящей воронки не выскочил, а почему-то вяло бултыхался, царапая камни когтями. Сергей выстрелить так и не решился.
Прошло полчаса, прежде чем Сергей осмелился приблизиться и остановиться в пяти метрах от зверя с оружием наперевес. Мишка крутил башкой, стараясь не встречаться с человеком взглядом, тихонько ревел и безрезультатно пытался подтянуться на передних конечностях, цепляясь за мокрые ослизлые бока валунов. Задние лапы у зверя бездействовали, выползти из ледяной воды на сушу ему никак не удавалось.
- Да, брат, скажем прямо, сел ты в лужу! - Сергей присел на корточки, осторожно положил рядом карабин, не снимая затвор с предохранителя. Закурил.
- Что же делать-то с тобой, горемыкой? МЧС вызывать или как?..
Медведь прислушался к человеческому голосу, притих, только зажмурил глаза и шумно вздохнул.
- Ты, Михалыч, напрягись, да и выползай как-нибудь, а то простынешь невзначай. Водичка-то ледяная. Ну, ну, не ленись!..
Нет картины более грустной, чем созерцание внезапной беспомощности большого и сильного существа, будь это зверь или человек.
- Не могу я тебя пристрелить, братишка... Рука не поднимается. И оставить так не могу, измучаешься, простынешь, да и сдохнешь.
Спустя некоторое время, поборов в себе страх и досаду, Сергей решился предпринять некоторые усилия для облегчения участи медведя. Не снимая винтовки с плеча, вырубил несколько длинных лиственниц, подтащил их поближе к западне, затем попытался связать их накрепко шпагатом. Не получилось. Стал просто подсовывать жерди поближе к медведю, заклинивая их концы между валунов. Медведь беспокоился, рявкал, но физически препятствовать не пытался.
Сергей успел рассмотреть мишку внимательней, отметив не только его внешние отличительные особенности, но и повадки, позволявшие предвидеть настроение косолапого. Прежде всего, медведь очень трусил и от этого нервничал. С другой стороны, явно понимал, что кроме как от человека помощи ждать не от кого. Что бы предотвратить неконтролируемое поведение зверя, следовало бы попытаться его успокоить и как-то расположить к себе. Но времени задабривать михалыча не оставалось, так как тот от холода уже потерял резвость в своих движениях и норовил бултыхнуться в омут с головой.
- Ну, давай, давай! Работай колотушками, лезь, карабкайся, черт тебе в дышло!..
Медведь вяло реагировал на окрики Сергея, лишь однажды, вытянув губы трубочкой и, встретившись с человеком взглядом, смешно ими пошлепал, словно вполне осмысленно отвечая: «Устал я, мужик, понимаешь, извини». Передние лапы он перекинул через пару ближайших жердей, и это принесло ему некоторое облегчение, однако дальше дело не шло. Конец одного из бревен Сергей опустил в воду, подвел под толстый зад медведя, и действуя жердью как рычагом, стал подталкивать того вверх. Один из тычков видимо пришелся в интимное, чувствительное место, поскольку на этот раз зверь рванулся и буквально почти вытащил себя из ямы, что называется за шиворот. Теперь голова Михалыча покоилась на верхушке валуна, передние лапы пытались его обнять, а задние безвольно и совсем не косолапо обвисли, опираясь на жерди. Положение оставалось критическим. Сергею показалось, что через мгновение туша зверя скользнет обратно во вспененный лазурный омут. Он подскочил к медведю, ухватил рукой того за холку, поросшую жесткой и густой шерстью, и потянул вверх. Сдвинуть полтора центнера – дохлое дело, но и выпускать из рук опасный груз Сергей сразу не решился, хотя тут же оценил опрометчивость своего благородного поступка. « Не поверят!»- мелькнуло в сознании. «Никто в эти медвежьи рассказы уже давно не верит!». Сергей живо представил себе картину со стороны, под названием «нелегкая эта работа – из болота тянуть обормота». Его стал душить смех нервнопаралитического свойства. Надо отдать должное топтыгину, вел он себя в этот момент подобно большому добродушному сенбернару, позволяющему несмышленым детям делать с собой все что угодно. Сергей осторожно разжал пальцы и убедился, что медведь скорее лежит на камне, чем висит, а значит, отдыхает и набирается сил. Для страховки Сергей сунул еще одну жердь под брюхо зверю и в изнеможении опустился на землю.
Дожидаясь последующих действий медведя, Сергей не стал терять времени даром и собрал найденные образцы в рюкзак. Он еще раз оглядел местность, стараясь запечатлеть в памяти подробности рельефа долины, намереваясь впоследствии изобразить их на большом куске бумаги. Его не покидало чувство нереальности, связанное с необычностью геологической картины, которую он наблюдал, в сочетании с трагикомичностью ситуации с медведем. Фантастичность ландшафта весьма живо дополнял водопад с его сверкающими брызгами и лазурной водой, а так же осенний пейзаж бабьего лета с ярко желтой листвой берез, рыжей хвоей лиственниц и подлеском, окрашенным в буро-красные и грязно-зеленые тона. Взгляд геолога то и дело задерживался в воронке под водопадом. Сознание рисовало картинки падения метеорита, перемежаясь с нелепыми комиксами про медведя. «Надо же случиться такому совпадению!» - думал Сергей. – «Когда-то в эту точку земной поверхности упал метеорит, а сегодня, когда я обнаружил это, сюда же свалился топтыгин. Не вчера и не завтра, а именно сегодня!» Он размышлял о том, что совсем не случайно проведение подвело его к месту коллапса. Может быть это знак свыше?..
Наконец медведь кое-как вскарабкался на валун и скатился на сухой мелкий галечник. Страх и радость освобождения из холодного плена помогли ему отползти в ближайшие кусты, где он принялся вылизывать задние конечности, скрести ляжки когтями, при этом ворча и стеная. Сергей отнес и бросил ему горсть сухарей и непочатую банку сгущенки, намереваясь лично убедиться в известной способности косолапых безошибочно выявлять и выедать закрытые банки молока, выбирая их среди прочих консервов. Косолапый, занятый более насущными проблемами собственного здоровья, не обратил на угощение никакого внимания, лишь слегка угрожающе оскалил клыки.
- Не стоит благодарности, Михалыч, ты гордый, знаю!..
Сергей предоставил зверя самому себе, отошел к водопаду и забрался на самый большой плоский валун, расположенный ближе всего к падающим струям воды. Зверя он теперь почти не опасался, правда, и с карабином по-прежнему не расставался. На некоторое он время совершенно отвлекся, рассматривая покатые выступы скалы и очертания метеоритной воронки, заполненной бурлящей пенистой влагой. Вдруг он заметил промелькнувшую тень в глубине водоема и сообразил, что здесь обязательно должен водится хариус и ленок. Рыбачить в маршруте он не собирался, но в его «аптечке» всегда присутствовал кусок лески и пара крючков. Решение пришло сразу... Во-первых, – удовольствие, во-вторых, – рыба, нужная скорее не ему, а косолапому страдальцу. Уже через десять минут Сергей увлеченно забрасывал нехитрую снасть в самые потайные местечки омута, при этом пригибаясь и всячески маскируясь. Первая же поклевка принесла удачу, из воды был извлечен крупный хариус. Он оторвался в воздухе и, переливаясь в солнечных лучах, шлепнулся на берег.
- Ага, не уйдешь! – Сергей бросил рыбу в небольшую лужицу, поправил на крючке кузнечика и продолжил свое увлекательное занятие, азартно прыгая с камня на камень и кружа вокруг заветного улова.
Поймав несколько рыбешек, он вновь решил подлизаться к медведю. Михалыч продолжал пыхтеть и ворочаться на прежнем месте, хотя, вероятно, ему не терпелось скрыться в ближайших зарослях. Он не тронул ни сухари, ни банку со сгущенкой. Видимо было ему не до еды. Однако брошенная рыбешка забилась в траве и привлекла его внимание. Охотничий инстинкт тут же сработал. Через секунду мощные челюсти перемалывали добычу.
- Нравится?! Жуй, бедолага, не стесняйся, еще принесу. - Сергей порадовался улучшению взаимоотношений со зверем, да к тому же заметил, что задние лапы у медведя не совсем неподвижны, с трудом, но медведь ими уже пошевеливал.
- О, да ты идешь на поправку, Михалыч! Так, глядишь, оклемаешься да и сожрешь меня невзначай?..
Теперь Сергей продолжал рыбную ловлю, время от времени поглядывая в сторону топтыгина. А ну, как выскочит, как выпрыгнет, полетят клочки по закоулочкам!.. Впрочем, снова увлекшись, скоро Сергей перестал уделять медведю повышенное внимание. Дважды с крючка сошел крупный ленок, видимо был он не очень голоден и брал наживку, осторожно не заглатывая. Сергей неустанно подводил снасть в затишек под валуном, где хоронилась рыба и, в конце концов, сделал зацеп. Как не водил удилищем, крючок упрямо не отцеплялся, застряв то ли между камней, то ли в невидимой коряжине. В холодную воду лезть не хотелось, но жаль было крючка. Скинув короткие сапоги и стянув штаны, Сергей присел на камушек, сунул ноги в студеную воду, вынул их обратно, немного подождал, адаптируя организм к холоду, и только потом полез в омут, осторожно ступая по скользкой гальке и опираясь на бока огромных валунов. Скользнув рукой по леске, нащупал на глубине деревянную чурку, покрытую слизью и прилипшими ручейниками. Очевидно, острие крючка впилось в податливую древесину топляка и его придется поднять на поверхность. Сергей набрался храбрости, набрал в легкие больше воздуха, быстро ухватил бревно обеими руками, нагнувшись и обжегшись грудью о ледяную поверхность воды, и одним движением тела выбросил чурку на сушу.
Одеваясь и одновременно разогреваясь при помощи языческих танцев, Сергей поглядывал на извлеченный из воды предмет, покоящийся неподалеку, и что-то в нем показалось ему необычным. Отрезок бревна имел чрезмерно идеальную цилиндрическую форму, при этом отливал мраморно матовым цветом в местах, не затянутых тиной. Взяв предмет в руки, предварительно освободив крючок, Сергей тут же понял, что обнаружил не деревянную чурку, а некое изделие, сотворенное руками человека. Цилиндр был глухо запаян со всех сторон. Материал, из которого было сделано изделие, скорее напоминал алюминиевый сплав. Теряясь в догадках, Сергей очистил предмет и вдруг рассмотрел выгравированную надпись, состоявшую из нескольких английских слов: «WARNING! Press the key!» Перевести фразу не составило труда. Сергей осторожно вдавил пальцем маленькую, блестящую кнопку, расположенную под надписью, и от удивления открыл рот. Оказывается, чудеса этого утра еще не закончились. Цилиндр приоткрылся и обнаружил в своем чреве не тьму, но яркий белый свет!..
ГЛАВА 2
Я не могу назвать своего настоящего имени, дабы не дать шанса бытию, способному вызвать нарушение сущности Времени и пространства. Это могло бы вызвать вторую в истории человечества катастрофу, именуемую в наши дни самым страшным для любого человека, живущего в нашем 24 веке, понятием: «гипервременной синдром».
Если угодно, в русской интерпретации представлюсь Левиным Георгием. Сам факт того, что я называюсь единственным именем, является горькой иронией, ибо за мою долгую жизнь я сменил несколько фамилий и имен, а вместе с тем, национальностей, стран и мест постоянного проживания. Я менял семьи, внешность, образ жизни и саму жизнь.… Три моих официальных могилы разбросаны по миру. В них покоятся погибшие клочья моей души...
Жизнь моя настолько продолжительна, что я мог бы основать новейшую религию и стать новым Богом, однако я им не стал и не стану по причине своего уродства. Нет, внешние изъяны в наше время легко устранимы, но уродство мыслей чудом окончательно не свело меня с ума Я устал от Жизни, но уже не могу прервать ее насильно, так как и в этом не нахожу никакого смысла. К тому же, именно сейчас я занимаюсь тем, для чего был рожден на этот свет. Я в этом убежден. Все, что я собираюсь совершить - смертельно опасно и рискованно и, по мнению моих современников, приравнялось бы к преступлению, которое достойно тысячекратной смертной казни, хотя в наше время само понятие «казнь» безнадежно устарело. Результат моего эксперимента я узнаю мгновенно, через секунду после загрузки моей программы. Впрочем, я могу этого не увидеть и просто исчезну. К счастью я, кажется, нашел СПОСОБ минимизировать последствия своего поступка, известный только мне, и который, возможно, станет понятен тебе, мой дорогой Ретранслятор. В своем послании я вынужден опустить детали и подробности событий, изменить даты и имена, ограничиться самыми общими описаниями современного мне общества. Содержание настоящего опуса будет проверено тест детектором на предмет вычисления доли вероятности и степени максимального материального воздействия на гипервременной фактор. Однако в смысле безопасности основные надежды я возлагаю на упомянутый СПОСОБ...
Предупреждаю, мой неизвестный друг, ты являешься случайным субъектом и, в то же время, единственным избранником самого ВРЕМЕНИ. Все, что ты прочтешь и познаешь, для других (но надеюсь не для тебя) будет выглядеть вымыслом и иллюзией. От тебя зависит БУДУЩЕЕ. Читай и помни это! Удачи тебе, Ретранслятор!
Того же пожелаю себе...
Итак, мне 343 года. Свой истинный возраст знаю только я и ни одна живая душа более. Для тебя Рет это вероятно удивительный факт. Да, ты правильно произвел вычисления и вероятно полагаешь, что человечество нашло путь к бессмертию уже в 21 веке. Должен тебя разочаровать. Средняя продолжительность жизни человека в 24 веке составляет не более 100 лет. Я всего лишь плод медицинского опыта, закончившегося для остальных четырехсот участников эксперимента неудачно.
К сожалению, я не смог бы объять необъятное, рассказывая хотя бы и краткую историю развития человечества за последние четыре века, но мой возраст дает мне некоторые права и накладывает определенные обязательства, чтобы поведать прежде всего о себе и своем личном восприятии ВРЕМЕНИ.
ВРЕМЯ!.. Слово, для моих современников одновременно страшное и прекрасное, отвратительное и бесконечно притягательное. ОНО дает надежду и разрушает все вокруг - постепенно или подобно ядерному взрыву. Это понятие перестало быть философским, фатально неизбежным. Человек только прикоснулся к его сущности, перейдя от теории к практике, наделав при этом немало бед, а человечество уже сошло с ума! Без сомнения, параноидальный интерес общества к этой проблеме, с точки зрения каждого его члена, оправдан, ибо самое дорогое, - жизнь индивидуума, является частичкой ВРЕМЕНИ. Никто и ничто не сможет остановить этот нарастающий вал безумия ученых и политиков, законодателей и журналистов, поддержанный ликующей толпой. Каждый лелеет надежду на бессмертие, надеясь обрести бесконечное счастье бытия. Нужно успеть! Любой ценой вскочить на подножку уходящего поезда и попасть в число избранных! Как это замечательно - жить, жить, жить, и не считать года! Цель, за которую любой из них отдаст все, кроме своей собственной жизни.
Оглядываясь на три столетия назад, я задал себе вопрос: какие черты современного мне общества, более прочих, произвели бы наибольшее впечатление на человека 21 века? Я вышел на улицы города и постарался взглянуть вокруг себя глазами, смотревшими на мир в то далекое время. То есть, я попытался превратиться в пришельца из прошлого. Как ни странно, мне это удалось, и я действительно был поражен!.. Нет, не диковинными архитектурными сооружениями, подчиненными строгой концепции экономии жизненного пространства. Не эффективностью транспортных развязок; не парящими над головой скаймобилями и не снующими роботами-уборщиками, высматривающими мелкий уличный сор с зоркостью орла; не раскинувшемуся в небе над городом покрывалу из тонкого стекловолокна, обеспечившему мегаполису комфортный климат. Не внешние проявления научно-технической мысли человечества более всего удивили меня. Во все времена главной ценностью общества оставались сами люди! Именно их, вместе взятых и каждого в отдельности, пожелали рассмотреть мои глаза в первую очередь, и я интуитивно доверился этому внутреннему порыву. Я увидел лица!.. Они были очень индивидуальны по своему эмоциональному состоянию и в этом не изменились за прошедшие столетия. Но на них, на этих лицах толпы, я узрел некую печать безвременья, весьма символичную и прозаичную. В них можно было разглядеть сущность устремлений человечества, ту самую паранойю, охватившую его с момента обнародования основных тезисов «Теории...». Лики всех встреченных мною людей были одинаково молоды!.. Конечно же, я понимал, что всеобщая моложавость - всего лишь результат успехов медицины и косметологии, но в ту минуту я остро почувствовал, как мне не хватает созерцания старческих лиц!..
На исследования в области «Теории обратимости временных факторов» и решение «Проблемы реинсталляции клеточных радикалов» брошены такие материальные и интеллектуальные ресурсы, на которые никогда не рассчитывала ни одна отрасль экономики. По степени занятости населения в этой сфере могли бы сравниться, разве что, только древние цивилизации, при строительстве, например, пирамид в древнем Египте. Государственные программы поддерживаются общественными и частными пожертвованиями. В политических кругах уже много лет важнейшей темой обсуждений и законодательных инициатив является запрет или разрешение на ведение научных изысканий в направлении того или иного практического применения «Теории...». Надо признать, исследования в данной области дали мощный толчок развитию фундаментальных смежных наук, в том числе астрономии, физики, химии, информатики, медицины, биологии, генетики и т.д. Это, в свою очередь, привело к внедрению новейших разработок в важнейших отраслях промышленности и кибернетики. Общество постаралось застраховать себя от катастрофических «случайностей», подобных гипервременному катаклизму, произошедшему в 128.. году после очередной попытки материального воздействия на пространственно-временные факторы в «Восточноазиатском центре преобразования вещества». Лишь немногочисленные институты нескольких патриархальных религий упрямо цепляются за библейские догмы и выступают с резкой критикой проводимых исследований. Объединенная Христианская Церковь, после 128.. года получившая карт-бланш в борьбе против воинствующего материализма, не смогла удержать сильные позиции и потеряла большинство своих прихожан. Обещание религиями существования загробного мира и вечной жизни в раю, не подкрепленного материальными факторами, для большинства просвещенных людей не может не представляться мифом. Совершенно другое дело – «Теория...», дающая реальную надежду!..
Супер интегрированная мировая экономика 23 - 24 веков предоставила человечеству огромные перспективы для целенаправленного и эффективного решения жизненно важных проблем. Люди нашли достаточно безопасный способ получения атомной энергии, научились преобразовывать, аккумулировать и использовать ее. Климат Земли, экология, транспорт, космическое строительство, пищевая промышленность и др., благодаря прорыву энергетики, уже в 23 веке были приведены в достойное состояние, позволившее преодолеть позорное неравенство наций, регионов и слоев населения мира. Бурное развитие кибернетической отрасли и повсеместное внедрение КАСУ (кибер автоматизированных систем управления) высвободило громадные трудовые и интеллектуальные ресурсы человечества для решения задач в медицинских, гуманитарных и научных сферах, а так же в области индустрии развлечений.
Существование общества 24-го века основано на демократических принципах, но оно не свободно и далеко не однородно. Выработанная и принятая большинством стран система взаимоотношений предусматривает как полную свободу мысли гражданина, так и полный контроль над ним со стороны государства, выражающийся в том, что каждый его гражданин подключен к глобальной сети СБАПИ (система без личностного анализа поведения индивидуума). Выявление преступлений и определение наказания осуществляется автоматизировано, без непосредственного участия судебных и полицейских органов.
Да, в нашем благополучном обществе все еще существуют тюрьмы, как существует и преступность. Количество правонарушений общепринятых правил поведения находится в прямой зависимости от востребованности обществом каждого его индивидуума. Задачи профилактики преступности заключаются в создании таких условий для каждого члена общества, при которых бы он имел возможность реализовать творческие и иные силы на пользу общества, вознаграждался за свой труд, и имел к нему адекватный интерес. Высвобождение трудовых ресурсов из отраслей материального производства не может не противоречить поставленным задачам. Развлечения, призванные так же направлять нереализованные людские устремления в мирное русло, имеют в этом смысле известную ограниченность. Для достижения собственной значимости в обществе индивидуум все больше времени тратит на свое образование. Вынужденная концентрация учебного процесса, в свою очередь, отрицательно воздействует на психологические аспекты его личности.
Панацеей для разрешения означенной тупиковой ситуации, по глубокому убеждению среднестатистического человека современного общества, является кардинальное увеличение продолжительности жизни, через укрощение самого ВРЕМЕНИ.
В многочисленных научных и псевдонаучных трудах современных мыслителей прогнозируются невообразимые перспективы, связанные с успешной реализацией обозначенных идей, обрисовываются и моделируются схемы освоения космоса и развития общественных отношений, сказочного освобождения человека от стрессовых нагрузок и превращения его в счастливую супер интеллектуальную, альтруистическую натуру.
Сам процесс воплощения программы развития «Теории...», выдвинутый АСА (Ассоциацией сертифицированных академий) в 125... году, способствовал весьма положительным изменениям в политико-общественном мировом устройстве. Конфедеративная Лига, включающая в себя уже в 23 веке большинство стран, в течение нескольких десятилетий превратилась в хорошо управляемый и сбалансированный Союз Федеративных Государств. Главенствующие идеи демократии и свободы личности постепенно вытеснялись прагматичными требованиями, связанными с безопасностью, качеством и длительностью жизни. Снизилась безработица, а соответственно, и уровень преступности. Пересмотренная за последние десятилетия система ценностей декларирует и гарантирует каждому гражданину увеличение продолжительности жизни, в строгом соответствии с его материальными накоплениями, вложенными в Фонд АСА. Это, в свою очередь, не только подогревает экономику, но и существенно снижает социальное неравенство. Богатые и бедные граждане в нашем обществе отличаются только лишь количеством имеющихся у них никелевых сертификатов. О! Эти блестящие жестянки стали синонимом бессмертия. Каждая из них сулит продление жизни индивидуума на целое десятилетие. Стирание классовых, сословных и расовых различий в благополучном обществе не могло не привести к сплочению человечества.
И все это – благодаря ИДЕЕ! Триумф цивилизации!..
В погоню за призрачным счастьем вовлечены 95 процентов двадцати трех миллиардного населения Земли. Они непоколебимы в своей вере! Их никто и ничто не остановит! Даже мой личный опыт бесконечной, опостылевшей жизни...
Они ошибаются! Этот путь губителен для человечества, но КТО им это объяснит?
Кто, если не я?..
Что ж, если нельзя воспрепятствовать победному шествию зла, следует его возглавить!..
ГЛАВА 3
Мое рождение на свет свершилось на рубеже тысячелетий. Я иногда вспоминаю об этом. Возможно, Высший разум приложил к этому руку, и в дате моего появления на свет существует некий смысл? Но тогда, когда я проживал свою первую, настоящую жизнь, наполненную радостью познания, во всей ее грандиозности, комичности и трагичности, мне так не казалось. Я пребывал среди сверстников, рожденных в этот же период.
Родился и вырос я в одной из восточно-европейских стран, в семье врача и учителя. Страна поднималась на ноги, пытаясь изо всех сил занять достойное место в ряду процветающих государств, а вместе с ней стремилась вверх и моя персона. Осилив медицинское образование, я получил практику в престижной онкологической клинике Евросоюза и через определенное время добился уважения родных, друзей и коллег, покорив их сердца своим материальным и профессиональным благополучием. Однако останавливаться на достигнутом я не собирался и, развивая программное обеспечение той сферы медицины, к которой был причастен, увлекся информационными технологиями, а затем и генетикой. Чтобы добиться успеха в новом для меня направлении «биоинформативного прогнозирования внутриклеточных процессов» и достигнуть первых реально обнадеживающих результатов в области моделирования биовычислительных комбайнов для автоматизированного диагностирования химикопаталогических изменений состояния хромосом, мне и моим друзьям пришлось отдать еще два десятка лет рабского труда. Сорок пять лет утекли сквозь пальцы, безвозвратно канули в прошлое, исчезли, как мне казалось, не оставив следа и не дав мне насладиться моей молодостью...
Выслушивая на консилиуме очередную благодарственную речь излеченного от рака почтенного старца, комично дрыгавшего ногами и руками при ходьбе, я не мог оторвать взгляда от Софи, скромно сидевшей за противоположным столиком. Снежно-белая, с розовой оторочкой униформа не скрывала ее девичьих коленок и женственной шеи, зато оттеняла по-гречески черные глаза и волосы. У нее был отрешенный взгляд, и я попытался представить суть ее переживаний, затмивших профессиональный интерес врача, хотя и стажера, к насущным и трепещущим проблемам передовой медицины. Во мне что-то надломилось, и до боли в груди я почувствовал ее трепет, ошеломляющую влюбленность в кого-то, мне неведомого. Ясно увидел, как она плачет безмолвными слезами в уединенном уголке клиники, безотчетно снимая стрессовую нагрузку с хрупкой, не закаленной изменами и предательствами души...
Всплеск сентиментальности буквально затуманил мой разум. Я извлек себя из кожаного кресла, прошествовал мимо умолкнувшего старика-миллионера, по пути захватил с его столика приготовленные для меня дорогие подарки и цветы и остановился прямо перед девушкой. Преклонив колено и глядя в растерянные глаза, я положил все это к ее ногам. После секундной паузы я повернулся к уважаемой публике и произнес:
- Господа самовлюбленные трудоголики, а также престарелые дегенераты! Да будет вам известно, цветы нужно дарить не джентльменам, но дамам! И, желательно, чаще! Не трудитесь напускать на себя важный вид и воображать, что у вас все превосходно и вся ваша галантность, и вообще жизнь, впереди... Скажите мне, господа, какой толк в упрямом стремлении к продлению агонии старика, не способного радовать окружающих не своими деяниями, ни внешним видом?.. Вспомните, когда вы целовали в губы малознакомую женщину? Или получали оплеуху только за мысль об этом?.. Где ваши страсти, риски, безумные порывы? Куда подевались сальные анекдоты и застольные песни, стихи и проза?..
- Но позвольте, доктор! – подбородок у старикашки заходил ходуном. – Вы не должны!..
- Должен! – гаркнул я, подскочив к нему в упор. – Я всем чего-то должен! И мне все должны!.. А я желаю, чтобы ни я, ни мне, никто никому ничем обязан не был! Я хочу делать то, что хочу, без всяких обязательств и условностей!
Набрав побольше воздуха в легкие и обведя всех яростным взглядом, я закончил:
- Вы все - просто чокнутые уроды!
- Жорж, не ВЫ, а МЫ!.. – тихо произнес Крис, дергая меня за рукав.
Но я не слушал жалкий лепет своего партнера и помпезно подвел черту:
- Я не желаю, господа, участвовать дальше в этом балагане и... одним словом, выметайтесь отсюда!
В наступившей тишине я обратился к обомлевшей Софи:
- А Вас, мадемуазель, я приглашаю сегодня вечером в ресторацию на ужин. Я намерен развлекать Вас всю ночь!
Она похлопала ресницами и с трудом разлепила губы:
- Но я замужем! Извините...
Нужно ли говорить, какая трагикомичная пауза последовала за всем этим?
Пикантность создавшейся ситуации дополнялась тем, что совещание проходило в шикарном офисе, любезно предоставленном клинике оскорбленным мною престарелым миллионером в качестве благодарности за медицинские услуги, в окружении членов вверенного мне коллектива, милых дам и моей собственной супруги.
Возможно, мой демарш, возникший на почве физиологической усталости, явился тем самым роковым происшествием, предопределившим существование моей телесной оболочки в дальнейшем. Во всяком случае, начало перемен в моем психологическом состоянии, приведших меня к поиску новой формы бытия, я привык отсчитывать именно с этого момента...
Взаимоотношения мои с женой к этому времени давно оставили позади период семейного самоутверждения и протекали в рамках сексуально-делового сотрудничества. Все, чего мы хотели добиться друг от друга в моральном и материальном плане, нашло свое воплощение в строгом распределении семейных обязанностей, если таковые случались, безусловном финансовом благополучии и детях, вставших на ноги.
С вынужденным усилием, затеяв довольно вялый и неубедительный скандал, Елена очень скоро успокоилась и сосредоточилась на своей преподавательской работе, оставив меня в совершеннейшем покое.
Исследования и практика в клинике продолжалась, но мой интерес к работе все чаще и чаще уступал апатии и безотчетной тоске. Неприятный казус, произошедший на памятном выездном консилиуме, коллеги мне, конечно же, простили Впрочем, как ни странно, я в этом не нуждался. Всеми способами они намекали мне на необходимость полноценного отпуска, но я сопротивлялся, не представляя себе формы отдыха, способной восстановить мое душевное равновесие.
Однажды психоаналитик посоветовал мне модный кругосветный тур на суперлайнере «Бриллиант», с продолжительными остановками в разнообразных уголках мира. Программа развлечений на корабле-острове была впечатляющей и сулила желающим, кроме всего прочего, даже приобретение навыков вождения орниплана. Устав отнекиваться от навязываемого безделья, я согласился.
Не дождавшись начала путешествия, я передал бразды правления клиникой Крису и удалился в загородную виллу, где предался прослушиванию и сочинению музыки в домашней парадиз студии, а также дегустации вин солидной коллекции. Сочинительство музыкальных композиций, посредством недавно приобретенного синтезатора с восхитительным светоквадрофоническим сопровождением, не требующего знания даже нотной грамоты, всколыхнули во мне творческие порывы и привнесли в мой противоречивый внутренний мир временное разнообразие и успокоение. В одну из ночей я умудрился, очень похоже, воспроизвести в музыкальных аккордах фразу: «Разденься, милая Софи, уйми во мне причинный трепет!». Так, ради забавы!.. Сочетание ритма и полученного эффекта показалась моему, не совсем трезвому рассудку, весьма остроумным. Недолго думая, я набрал домашний номер мультифона Софи и передал на автоответчик эту галиматью, не забыв включить на своем аппарате функцию антиопределителя номера. Я не очень переживал, если бы девушка смогла вычислить личность электронного хулигана, но, тем не менее, улик оставлять не собирался.
Спустя несколько дней на мониторе моего домофона возникло лицо смуглого парня, стоящего перед парадным входом. Видеокамеры услужливо передавали изображение посетителя во всех ракурсах, невозмутимо фиксируя его статную фигуру, облаченную в модный костюм в бело-черную полоску. На голове у франта лихо восседала легкая белая шляпа с загнутыми краями, на ногах красовались желтые туфли. Он терпеливо дождался моего ответа и представился:
- Марек Краковски, химик продуктовой компании «Натуральный конфитюр». Мое дело к вам, господин Левин, касается здоровья моей матери и не терпит обстоятельства...
- Отлагательства, - машинально поправил его я.
- Что?
- Не важно. Дело в том, приятель, что я нахожусь в отпуске и практикой в данный момент не занимаюсь. Свяжитесь, пожалуйста, с доктором Гуриманом. Его рабочий индекс...
- Послушайте! - он расстроено морщил лоб и часто прикрывал веки. - Мне необходимо переговорить именно с вами! Понимаете, моя маман... Она больна, и только вы...
- Поймите, молодой человек, вам необходимо обратиться в клинику, где вашей матушке окажут все необходимые услуги. В зависимости от вашего желания и кошелька будет зависеть срочность исполнения заказа. Я лично повлиять на процесс реабилитации не могу. Прошу меня извинить!
Я отключился. Но парень продолжал торчать перед объективом камеры, старательно изображая страдание на усатой физиономии, и вытирал платком вспотевший лоб. «Да, уж! Жарковато, наверное, там, на улице!» - подумал я и поежился от зябкого и влажного веяния кондиционера. - «Пойду, прогуляюсь!».
Не переодеваясь, прямо в бриджах, тенниске и шлепанцах без задников, я спустился в холл, крикнув на ходу привратнику: «выйду на минуту...», и отворил дверь. Взяв под локоть не прошеного визави, я предложил проводить его до перламутрово-белого электромобиля, припаркованного у входа в ограду. Я намеревался дать ему напоследок пару ничего не значащих советов, а заодно как следует прогреть свой организм солнечным теплом.
- У вашей матушки подозрение на рак, Марек? Орган поражения?
- Да... Видите ли... – он освободил свою руку, и оглянувшись, панибратски приобнял меня за талию. - Мы могли бы побеседовать в моем каре?
- Не нервничайте, друг мой! Возьмите себя в руки и в двух словах объясните, что случилось?
- Мистер Левин, у вас хорошая клиника?.. Я имею в виду надежность. Могу ли я доверять?..
- Без всякого сомнения, господин Краковски! Наши технологии подавления раковых клеток на генетическом уровне не имеют аналогов... – привычно заговорил я, но он перебил:
- Скажите, Левин, а вы, наверное, чертовски богаты?..
- Ведите себя адекватно, мистер!.. – я посторонился.
- Ваши связи дают вам ощущение могущества и вседозволенности, не так ли?..
Я ошарашено глянул на его лицо и не увидел и следа былой растерянности в глазах визитера. Начиная понимать, что опрометчиво связался с психопатом, я, молча, отворил ажурную калитку, пропуская посетителя вперед.
- Так, вы пройдете в машину? – он и не думал выходить за ограду, раскачиваясь передо мной с носка на пятку, заложив руки за спину.
Краковски был выше меня на пол головы, шире в плечах и на полтора десятка лет моложе. Прищурив глаза и приподняв правый ус в ухмылке, он пребывал в уверенности своего полного физического превосходства надо мной. Впрочем, ни драться с ним, ни звать на помощь прислугу я не собирался, продолжая красноречиво указывать на выход.
- И все же, я вас прошу, Жорж!..
Я заметил в его руке столовый нож и одновременно почувствовал железную хватку на своей шее.
- Пройдемте! Долго я вас не задержу...
Пришлось повиноваться. Я терялся в догадках относительно личности этого типа и проклинал свою доверчивость. Как назло, ни на газонах за подстриженными деревьями у соседних особняков, ни на асфальтовых дорожках аллей никто из соседей и прислуги не маячил. Сумасшедший денди затащил меня в тень своего автокара, приставил нож к шее и шепнул:
- Снимай штаны, педрило!
Скосив глаза на оружие, я прохрипел в ответ:
- Не понимаю, почему в сексуальном плане вас заинтересовал именно я? Может быть, все дело в моих неотразимых ножках? А я их сегодня даже не побрил...
Короткий удар под ребро заставил меня умолкнуть.
- Закрой фонтан и делай, что говорю!.. Уйми во мне трепет, так сказать...
«Бог мой!», - догадался я наконец, - «этот пижон, вероятно, не кто иной, как благоверный муж бедняжки Софи! Но как, черт его возьми, он узнал?..»
- Марек, я все понял! Позвольте вам объяснить?..
- Нет, ты не понял, козел!..
Он схватил меня за волосы и слишком быстро опустил мое холеное лицо на свое, отнюдь не плюшевое, колено...
Я обнаружил себя совершенно голым, лежащим на горячем асфальте. Ни пузатого электрокара, ни моей одежды, ни господина Марека Краковски поблизости не было. Перед глазами все плыло и вращалось. С трудом поднявшись и кое-как прикрыв единственной оставшейся тапочкой причинное место, я доковылял до парадного и приложил ладонь к панели индификатора. Замок щелкнул, двери услужливо разъехались в стороны. Навстречу мне поспешил Андрэ, мой слуга и приятель:
- Что случилось, Георг?! Я вызову полицию!
- Пустое... Принеси коньяк в спальню, будь добр. И приготовь джакузи...
Я смотрел на себя в зеркало, наклеивая пластырь на рассеченную бровь и припудривая громадные синяки вокруг глаз. Невзирая на следы побоев, лицо мое имело довольно приятные, правильные черты. Серые глаза, слегка седеющие русые волосы, подстриженные коротко, чуть вздернутый нос и округлый подбородок выдавали во мне славянина. Отчетливые морщинки уже стали выдавать мой истинный возраст, в то время как лет пять назад мне не давали и тридцати пяти...
Оказывается, физическое воздействие способно эффективно снимать интеллектуальный стресс, очевидно вытесняя его другим, более ощутимыми и менее эфемерными переживаниями. Никогда в жизни я никого зря не ударил и не был избит сам. Вероятно, я был трусоват, но возможно просто не попадал ранее в подобные переделки, либо находил нужные слова, чтобы уладить ситуацию без кровопролития... «Идиот, идиот, идиот!..», - клял я себя, одновременно чувствуя, как во мне поднимается жизненный тонус, замешанный на тоске по уходящей молодости и мечте по отмщению униженного себялюбия.
Позже я сумел войти в базу данных «Агентства безопасности жизнедеятельности», используя служебный код клиники, и скопировать все данные, касающиеся моего обидчика и Софи. О ней ничего интригующего и нового для меня я не узнал, кроме девичьей фамилии. А вот про ее ревнивого мужа кое-что выяснил. Окончил колледж и университет в России, служил пилотом в НАТО, профессионально занимался спортом... Наказывался штрафом за сексуальные домогательства в штате Коннектикут... Награжден... Группа крови... Возраст 33 года... Женат... Детей нет. На плоском, настенном экране компьютера голографическое изображение бюста Марека выглядело очень натурально. Мне даже привиделась его кривая усмешка из-под усов...
Оставить дело в таком виде, в каком его завершил новоявленный Отелло, я определенно не мог, но и что предпринять в качестве ответа, пока не имел никакого понятия. Конечно, я мог поручить дело моему адвокату и дать ему официальный ход, или просто надавить на руководство компании, в которой работал Марек. Я ведь имел связи и достаточно просто смог бы устроить его увольнение. Однако тот факт, что Краковски действовал в отношении меня открыто, заставлял меня думать и бороться, в соответствии с первобытными инстинктами униженного самца.
Измучив свое воспаленное воображение глупыми мстительными мечтами, спустя несколько дней, я лично, без сопровождения адвоката отправился в турагентство, чтобы уладить некоторые вопросы, касающиеся моего скорого путешествия. Директор названной конторы принял меня в своем кабинете, увешанном рекламными буклетами и плакатами, изображающими, как водится, море, пальмы и сияющих девушек в бикини. Мы были знакомы, и прежде чем приступить к существу дела, немного поболтали.
- Я вам искренне завидую, дорогой Георг, - говорил директор, подавая мне бокал с вином.
Он широко улыбался и смотрел на меня, как кролик на удава. Еще бы! Выкупив весь пакет программы тура, продолжительностью немногим менее полугода, и потратив целое состояние, я сделался важной птицей в его небольшой фирме.
– Вас ожидает счастливейший период жизни! Роскошь первого класса, приключения, впечатления! Дикие острова и шумные мегаполисы! Ласковое море, розовый закат и... женщины, женщины!.. М-м! – он расхохотался и подсел ко мне на диван. – Вполне понимаю и разделяю ваше желание побыть одному.
- Да, так вышло, Елена не смогла... - промямлил я.
- Ну, право, скучать вам там не позволят! - Он подмигнул мне и, напугавшись своей фривольности, поправился: - Впрочем, по вашему желанию, компанию на «Бриллианте» вам может составить кто угодно...
- Вот как?! – я заинтересованно приподнял бровь.
- В перечень услуг пассажира первого класса входит доставка на борт и обслуживание любой персоны, выбранной клиентом на срок не более 30 суток. Если же гостей несколько, время их пребывания суммируется... Вы не знали?
- Да, я не очень внимательно смотрел договор...
- Пригласить гостя вы имеете право в любой момент вашего путешествия. Я бы посоветовал сделать это попозже, когда изрядно успеете соскучиться по друзьям и близким...
Вышел я из агентства со смутным предчувствием некоего плана, суть которого сводилась к тому, чтобы каким-то образом заманить на круизный лайнер Софи, а дальше... Я лелеял надежду, что побывать на шикарном корабле, в окружении весьма почтенной публики, да еще в атмосфере абсолютной беззаботности, она не откажется. Оставалось придумать хитрый ход - и дело в шляпе!
Тогда в моей голове взыграли инстинкты хищника, который загоняет дичь, чтобы, насладившись ее плотью, обожраться и залечь в кустах на отдых. Я не хотел заглядывать в будущее Софи, озадачиваться ее переживаниями. Это означало бы преждевременное раскаяние и неизбежный провал операции, а я жаждал мщения. Оправдывало меня лишь одно. Я не желал причинять ей вреда, а уж, тем более, оказывать на нее какое-либо давление. Но я знал силу денег и тягу женщин к красивой жизни и удовольствиям, и рассчитывал на это. Самым удобным было оставить супруга Софи в неведении. В этом случае мне удалось бы избежать скандала и одновременно удовлетворить свое мужское самолюбие...
Вертоплан заложил вираж по широкой дуге и стал планировать, отключив двигатели, давая возможность пассажирам рассмотреть с высоты птичьего полета впечатляющую панораму корабля - города.
Рассмотреть привычные очертания судна с первого взгляда не удавалось. Прежде всего, бросалось в глаза сооружение, напоминавшее вычурный небоскреб, в стиле а-ля Эйфелева башня, с венчающей ее громадиной - зеркальной и многогранной полусферой, из которой во все стороны торчали иглы шпилей, словно у морского ежа. Безусловно, каждая деталь этого здания несла конкретную функциональную нагрузку, но с первого взгляда мне стал очевиден замысел архитектора, создававшего лайнер в соответствии с заранее придуманным наименованием. Действительно, размеры и легкая форма данного сооружения, зеркальные окна, золоченые шипы и металлический каркас своим блеском затмевали все остальное великолепие плавучего города, играющего роль дорогой оправы для этого сияющего алмаза.
«Это деловой навигационный центр «Бриллиант-Сити. Верхняя отметка телеантенны расположена на высоте 256 метров над уровнем моря...» - любезно сообщил гид. Издалека корабль выглядел белым параллелепипедом с черным основанием, длина которого составляла около километра, а ширина – пару сотен метров. По мере приближения, кажущийся монолит разбился на множество деталей, представляющих собой бесчисленные палубы, надстройки, взлетные площадки, стеклянные купола, эскалаторы, теннисные корты, ряды иллюминаторов... Конечно, ранее мне были продемонстрированы рекламные ролики и иллюстрации, касающиеся конструкции и функциональных возможностей «Бриллианта», однако воочию это было во много раз более потрясающее зрелище!
Не скрою, я испытал грешное чувство собственного превосходства над теми «людишками», которым не было доступа в этот мир грез. С другой стороны, оказавшись на палубе, я пребывал некоторое время в растерянности, не совсем понимая, как скоро смогу нормально ориентироваться в этом гигантском термитнике. Впрочем, внутритранспортная схема плавучего острова была продумана очень неплохо: эскалаторы, лифты, электрокары были повсюду. Вояжер, если конечно он не хотел прогуляться пешком, достигал любой точки лайнера, не сделав и сотни шагов, перемещаясь в вертикальном и горизонтальном направлении, посредством бегущих дорожек. Указатели и схемы расположения помещений лайнера светились на каждом шагу…
Стюард сопроводил меня в предоставленные апартаменты и оставил одного, ибо мне требовалось отдохнуть после перелета из Европы в акваторию Индийского океана. Люкс-каюта состояла из двух спален, гостиной, с обширным окном и видом на океан, и кабинета. Последний напоминал пункт управления космическими полетами и был оборудован многофункциональным компьютером, посредством которого пассажир имел возможность держать связь не только с обслуживающим персоналом корабля, но и со всем миром в режиме реального времени. Не сходя с места, я мог бы включиться с головой в свою собственную тему научных изысканий, связанных с онкологией и генетикой. Мог постигать науки и слушать лекции, просматривать фильмы в объемном изображении, играть в азартные игры, выигрывать и проигрывать целые состояния, общаться лицом к лицу с приятелями, находившемся за тысячи километров от меня, заниматься живописью, музыкой или, к примеру, режиссурой, даже ничего в этом не смысля. Экран компьютера занимал большую часть стены и являл собой поистине окно в мир. Я почти физически ощутил опасность риска стать рабом предоставленных возможностей. Несомненно, сам компьютер, безукоризненное обслуживание, оформление кабинета с его удобными креслами, диванами, барами, автомассажерами и прочими удобствами, представляли собой вполне определенную ловушку для психического и физиологического состояния человека, в особенности безвольного и ленивого. К этому времени в мире не первый десяток лет существовал ряд жестких и серьезных ограничений в части использования подобных компьютерных систем некоторыми категориями граждан, в частности молодыми людьми до 21 года. В прошлое ушли времена упадка школьной системы образования. Оказалось, общеобразовательная школа для ребенка является, прежде всего, азбукой постижения общественной жизни. И только во вторую очередь - способом получения необходимых для этого знаний. Эйфория по поводу получения идеального образования при помощи диалоговых программ и интернета, постепенно спала, уступив место игровым и учительским формам преподавания предметов. Впрочем, система высшего образования к классическим методам обучения студентов вернуться так и не смогла...
Вероятно, на «Бриллианте» находилось немало затворников, предпочитающих не покидать своих многофункциональных кабинетов неделями, и этим обстоятельством всерьез была озабочена судовая мед служба. В рекламном окне монитора мелькали ролики, призывающие пассажиров посетить на корабле места активного отдыха и заботливо уговаривающие не засиживаться долго за компьютером.
Я налил себе холодного пива в бокал, забрался на диван и нажал на пульте кнопку «Путеводитель». На развернутой блок-диаграмме лайнера я рассмотрел общее расположение своего номера среди многочисленных палуб и надстроек. Относительно этой точки отсчета достаточно легко было ориентироваться и представлять, в каком направлении расположены рестораны и бары, бассейны и спортивные площадки, казино и океанариум, садово-парковая зона и прогулочный причал, машинно-агрегатная зона атомохода и сам «Брилиант-Сити», взметнувшийся сверкающим алмазом высоко над верхней палубой корабля. Далее я бегло просмотрел список путешествующих известных персон, коих среди нескольких тысяч туристов набралось немало. Я выискивал знакомые имена и пытался определить возможный круг своего общения, мысленно поместив себя где-то между элитой и остальным обществом вояжирующих на «Бриллианте» богатых бездельников. Одиночек, подобных мне, было немного, что, конечно же, было естественно для длительного путешествия. В душе у меня тут же появилась смутная уверенность, что и я долго не останусь наедине с собой. Невольно, составляя примерный многообещающий план посещения разнообразных мест развлечений, а так же предвкушая появление легких знакомств с дамами и джентльменами, я чувствовал, как с моего сердца спадает некая тяжесть, обусловленная усталостью мозга и возрастным комплексом увядания. В этот момент я уже знал, что путешествие на «Бриллианте» будет для меня очень важным и отчаянно интересным. С каким-то давно забытым юношеским восторгом в трясущихся поджилках я это предчувствовал!
Лишь одна маленькая, но болезненная заноза-мыслишка слегка подпорчивала мое радостное волнение. Кажется, думалось мне, это будет последнее стоящее приключение в моей молодости, а значит и в жизни. Как оказалось в дальнейшем, предчувствия меня не обманули, но только отчасти...
Несколько дней я методично обследовал корабль. Этакой вальяжной походкой, облаченный в белые бриджи, рубашку, гольфы и пробковый шлем, с независимым видом я посещал места развлечений и спортивных состязаний, со стороны прислушивался к разговорам джентльменов, шепоту состоятельных стареющих дам и смеху прекрасных девиц. Пребывая в прекрасном расположении духа и зная, что впереди еще уйма времени, я не торопился завязывать знакомства и участвовать в каких либо мероприятиях, способствующих этому, и почти не посещал рестораны, предпочитая трапезничать в каюте. Прогулки на быстроходных катерах, экскурсии на берега Индии и Африки я совершал в сопровождении гида. Таким образом, я пытался создать некий типаж собственной таинственности и одновременно присмотреться к окружающей обстановке, получая от своей полнейшей независимости неизъяснимое удовольствие. Переполняющие меня впечатления и моя занятость в деле освоения нового пространства совершенно отдалили мои мысли от медицины и собственной семьи. Пара сеансов связи с Еленой, носящих характер обязательств, не в счет. Я полностью отдался новой жизни и грядущим приключениям, сулящим только приятные переживания.
Не связанный никем и ничем, я имел возможность неспешно изучать население «города» и мысленно делить его на социумы. Высший свет составляли дамы и господа, в основе своей, весьма зрелого и преклонного возраста. Они выделялись из прочих вовсе не гардеробом или особой аристократичностью поведения, но некой специфичной атмосферой, воцарявшейся в обществе при их появлении. Нужно было всего лишь напрячь слух, проходя неподалеку, чтобы по яростному перешептыванию присутствующих граждан узнать всю подноготную любой из горячо обсуждаемых персон. Без труда выяснялся род занятий, степень благосостояния, количество жен и любовников и даже то, на каком месте и какая именно пластическая операция была сделана последней. Каждый из них был магнитом, вокруг которого крутились дамы (или денди), стюарды, охранники, адвокаты, клерки, слухи и сплетни. Некоторые из этих привилегированных общественным вниманием богачей купались и млели в лучах славы, другие этого тяготились, но ничего поделать не могли. В любом случае, навязчивое внимание демократически настроенного путешествующего сообщества вынуждало этих людей выходить в свет достаточно редко и «ютиться», все больше, в своих золоченных многокомнатных «кельях». Пребывание на корабле-городе ограничивалось у них месяцем-двумя, а то и неделями. Очевидно, отдав дань модному стилю жизни на «Бриллианте», миллиардеры предпочитали сменить «шумный балаган» «Бриллианта» на собственную яхту и ограниченный, давно проверенный круг друзей.
«Средний» класс утопического государства-острова являлся наиболее многочисленным и отличался относительным многообразием. В эту группу входили и бездельники различного возраста, получившие свое состояние в наследство, и состоятельные бизнесмены, владеющие компаниями, и банкиры, и крупные ученые, а так же просто богатые люди и их осчастливленные гости. Возраст таких пассажиров не отличался свежестью, хотя и попадались достаточно юные создания, преимущественно женского пола. Середняки держались небольшими группами. Как правило, коалицию слагали две-три семьи, либо пары. В парочках один партнер обычно оплачивал счета, другой был подозрительно молод и жизнерадостен. Впрочем, нередко случалось увидеть и стайку молодых леди в обжигающе смелых и ярких нарядах, благосклонно демонстрирующих свою юность и воркующих на свои девичьи темы, и команду молодящихся мужчин, состязающихся в споре, остроумии, спорте или игре.
Дневной и вечерний стиль поведения представителей данной группы явственно различался. Утро и полдень посвящались прогулкам, купанию и принятию солнечных ванн, спортивным состязаниям и туристическим вояжам, общению и деловым поездкам на материк. В это время демонстрировались полная лояльность и демократичность поведения. Соответствовали моменту и свободный стиль одежды, и громкий смех, и разнообразие шуток. К вечеру, после некоторого перерыва, безукоризненно разодетые члены «средней» касты заполняли рестораны, казино, бары и открытые кафе. И если мужчины преследовали цель обсудить дела или повеселиться, избрав для этого либо игру, либо выпивку, танцы и флирт, то женщины главным для себя считали показ ослепительных платьев, причесок и дорогих украшений. Несмотря на бархатное освещение шикарно оборудованных заведений, учтивость и белозубый блеск улыбок посетителей, очарование женщин и галантность кавалеров, в воздухе увеселительных заведений витал запах соперничества и подозрительности. Например, забавно было наблюдать за дородными дамами, разгуливающими днем в шортах, а вечером – в необъятных платьях с килограммами дорогих украшений.
Так называемый «третий» класс пассажиров составляли «транзитники» – люди, путешествующие в роскоши «Бриллианта» из одной точки мира в другую. В большей своей массе это были вполне обеспеченные граждане, но далеко не прожигатели жизни. Кратковременность их путешествия шла им на пользу, так как каждая минута пребывания здесь использовалась полноценно. Это были самые активные участники спортивных и культурно-массовых мероприятий, самые неутомимые туристы и танцоры. К «третьеклассникам» я относил и членов судовой команды, отдыхающих после вахты, обслуживающий персонал и их гостей.
Особенной группой держались дети. Многонациональное и разновозрастное неугомонное сообщество отпрысков обеспеченных предков не признавало никаких условностей и барьеров. Это сообщество представляло собой стилизованное подобие деклассированного и интернационального общества будущего. Стайки малышей в ярких одеждах, отроков и подростков, разговаривающих на разных языках, и при этом понимающих друг друга с полуслова, напоминали бандитские группировки – настолько они были мало управляемы. Группами и ватагами носились они на роликах и карах по всему кораблю, наводя ужас на неповоротливых пожилых дам. В распоряжении детей были отдельные игровые и спортивные территории, где они чувствовали себя полными хозяевами, и где можно было укрыться от праведного гнева родителей, тетушек и дядюшек. И только ближе к ночи неутомимые детки разбредались по своим каютам, принимали благообразный вид, являя собой образцы послушания и добродетели. Общественные места лайнера отдавались в это время на откуп родителям.
В самой верхней части башни «Бриллиант Сити», под стеклянным куполом обнаружилась великолепная смотровая площадка, оборудованная приборами электронного теле и видеонаблюдения. С высоты небоскреба люди на открытых палубах и площадках казались букашками, а далекий берег – тонкой полоской тумана на горизонте. Зато на экране электронного телескопа все это выглядело так, будто вы взирали на мир из окна автомобиля, при этом оставаясь для окружающих невидимыми. Плавная и дифференцированная система управления приборами позволяла, например, проследить за конкретным человеком, гуляющим по улицам прибрежного города в десяти километрах от корабля. Посещал я смотровую площадку регулярно и обычно задерживался на ней подолгу, рассматривая пейзажи и улочки провинциальных городков или помпезные сооружения мегаполисов. Кроме того, довольно много познавательных вещей и пикантных подробностей высмотрел я, наблюдая с высоты за дневной и ночной жизнью пассажиров лайнера…
Впрочем, время стороннего наблюдателя заканчивалось, и скоро я окунулся в эту самую жизнь с головой!..
ГЛАВА 4
Молодой человек, лет тридцати пяти, одетый в безукоризненный костюм свободного покроя, сидел напротив меня за столом и небрежно пил вино из высокого бокала. Короткая стрижка затылка и щетина скул у него были художественно выстрижены рисунками в виде арабской письменности. Красавчик! Его губы улыбались, но черные глаза из-под густых бровей посматривали на меня с настороженностью. Мы ужинали. За столом кроме нас двоих никого не было. На сцене проходило красочное шоу, в зале двигались пары танцующих, вокруг метались блики цветных огней. Однако мы были заняты только друг другом.
Моего визави звали Гарри Мэган и он, по его собственным словам, был счастливым обладателем приличного наследства, доставшегося от нью-йоркского дядюшки. Это позволило ему отправиться в круиз. Путешествовал он один, что, собственно, и привлекло мое внимание.
- Я думаю, Жорж, вы не случайно пригласили меня на партию в теннис сегодня днем. Вы не сочли нужным заметить, что в этот момент я был занят беседой с дамой…. Что же Вас так интересует во мне? Мне, порой, кажется, вы шпион. Сейчас я припоминаю, что не раз видел вас в одиночестве там и тут... Вы не играете, не ходите в мужской клуб, не ухлестываете за дамами. Кто вы, черт бы вас побрал, Жорж?
- О, Гарри! Поверьте, мне очень смешно и лестно, если даже на вас я произвел такое впечатление. По моим наблюдениям, которыми я занимался из чистого любопытства, вы человек достаточно опытный. Не думал, что моя нехитрая уловка с напускной таинственностью повергнет вас в недоумение!
- Допустим... И все же?
- Все очень просто! Мне надоело скучать, поэтому я предложил вам свою дружбу!.. К тому же вы, так же как и я, путешествуете в одиночку... Позже, возможно, я спрошу у вас совета в одном щекотливом вопросе. Я полагаю, что в делах подобного рода вы дока...
- Какого рода? – он еще более насторожился.
- Ну, бросьте Гарри! Я ведь не слепой и вижу, как вы ловко обходитесь с женщинами. В этом смысле я не случайно выбрал именно вас.
Мне показалось, он с облегчением выпустил воздух из легких.
Расслабленно улыбнувшись, Мэган приподнял бокал и ободряюще мне подмигнул:
- Переходим на «ты», Жорж!.. Но прежде, вы мне расскажете немного о себе.
- Идет. Я думаю, в аналогичной просьбе и вы мне не откажете?..
Через некоторое время я был в курсе незамысловатой биографии обретенного мной товарища. По его словам выходило, что к настоящему моменту он завершил свое образование, и одновременно получил богатое наследство. Что еще нужно для организации собственного дела? Разве, хороший отдых перед долгой и тернистой дорогой большого бизнеса...
Мы стали появляться в свете вдвоем, и этим вызвали у окружающих недоумение и смешки. Впрочем, скоро все сомнения по поводу нашей сексуальной ориентации были развеяны и, прежде всего, благодаря усилиям Гарри. Состоялась масса знакомств, частью интересных, частично скучных и обременяющих. Так или иначе, круг моих приятелей на «Бриллианте» постепенно определился. Я стал принимать активное участие в беседах, ночами напролет засиживаться в компании мужчин, играя в карты, любил гонять мяч на футбольной площадке и выделывать безумные па в танцах, веселя и развлекая окружающую публику. Гарри преподал мне несколько уроков катания на водных лыжах, и это занятие мне весьма пришлось по вкусу. Одним словом, с появлением новых друзей и развлечений у меня совершенно не стало хватать свободного времени для депрессии и самоедства.
Гарри умел интриговать дам, и сам ими интересовался. С девушками он обращался достаточно вольно, шутил и часто задевал за живое, иронизируя по поводу их манер, нарядов и тайных желаний. Некоторые из них, впоследствии, общаться с Гарри избегали, но большинство обожали, прощая ему напускную циничность, в награду за его молодость, жизнелюбие и внимание к ним. Не гнушался он общения и с женщинами постарше и даже пожилыми, но при этом манера речи у него волшебным образом преображалась, становилась учтивой, наполненной комплиментами, тонким юмором, и в то же время, была уважительно сдержанной. Естественно, находясь рядом с Гарри, я подыгрывал другу, как мог, и имел у дам определенный успех.
Случилось так, что за обеденным столом в ресторане мы с Гарри стали часто соседствовать с двумя супружескими парами, нашими добрыми приятелями. Путешествовали они без детей и потому с удовольствием присоединялись к нам во время дневной трапезы, когда собравшись после сна можно было не спеша обсудить последние новости или порассуждать на ту или другую животрепещущую тему. И если заводилой компании, несомненно, был Гарри, то ее главой являлся шестидесятилетний владелец телекоммуникационной компании, американец Богдан Гусински. Держался он всегда сдержано и высокопарно, хотя не был молчуном. Во вспыхивающих дебатах всегда оставлял последнее слово за собой - сказывалось бурное журналистское прошлое. У него были длинные, всегда ухоженные седые волосы и усы, высокий рост и смуглая кожа, изъеденная бороздами морщин. Жена его была намного моложе и, являла собой полную ему противоположность. Чувствовалось, что в юности она была невинным и достаточно наивным созданием. С годами, приобретя опыт, во многом она осталась той же девочкой с широко распахнутыми на мир голубыми глазами, добрым сердцем и нескрываемыми эмоциями на бледном личике. Полина, так ее звали, бросала частые взгляды на Гарри, и в них читалась влюбленность, которую можно было отнести к чувству, сродни материнскому. Однако, при этом она картинно прижималась щекой к плечу мужа, или принималась за ним ухаживать, что, видимо, оправдывало ее в собственных глазах. Всякому, наблюдавшему со стороны за этими импровизациями, становилась абсолютно понятной щекотливость данной ситуации. Впрочем, блажен, кто верует! В преданности Полины Богдан, похоже, не сомневался...
Вторую семью, делившую с нами стол и досуг, составляли тридцатилетние южноафриканцы Арни и Кэтрин Пристон. Эта парочка выглядела юной даже рядом с Гарри. Арнольд был бледнокожим потомственным англичанином из клана магнатов судостроителей, она же - потрясающей мулаткой с карими, чуть навыкате огромными глазами и крепкой точеной фигуркой. Они смотрелись мило в своей публичной сдержанности друг к другу и зрелой, красивой молодостью украшали нашу компанию.
Собравшись очередной раз за столом, мы пожелали друг другу доброго утра и надолго замолчали. Гарри был не в духе после прошедшей сумбурной ночи, а другие никак не могли найти темы для разговора. Полина обратилась ко мне:
- Ваш друг, мистер Левин, совершенно нас забыл! Вы бы не могли сказать, что произошло?
- Ничего особенного, мадам! Гарри несколько устал сегодня ночью... Но прошу вас, не думайте ни о чем плохом и скабрезном. Все было пристойно, весело, хоте где-то немножко нелепо... Впрочем, без согласия Гарри я не могу об этом говорить.
Присутствующие с улыбками и интересом посмотрели в сторону Мэгана, даже
Гусински опустил газету и поверх нее произнес:
- Ну, ну... Занятно! Очевидно, Гарри снова выпил лишнего и был очень уж мил с девочками, а мальчикам это, вероятно, опять не понравилось?..
Мэган предостерегающе поднял руку:
- Богдан! Вы не можете до такой степени завидовать моей личной свободе, чтобы опускаться до подобных инсинуаций! И потом, что значит опять и снова?.. Поли, дорогая, вы способны поверить в то, что я могу напиться до беспамятства или вульгарно приставать к женщинам?
Полина украдкой погрозила пальчиком и проворковала:
- Ах, Гарри, мне совершенно в это не хочется верить, но...
- Вот именно! – Богдан победоносно хмыкнул и демонстративно уставился в газету
- Ну, хорошо, хорошо, господа, я расскажу... – Гарри расплылся в широкой улыбке и отодвинул тарелку. - Вчера мы с Жоржем играли в преферанс. Компанию нам составили Боб и Том. Не правда ли, звучит забавно? Я проигрывал и потому предложил присутствующим в казино очаровательным дамам и их кавалерам поиграть на желания...
- Неужели дамы согласились?
- Да, Поли, они, кажется, были не против. Более того, одна смелая особа очень живо интересовалась, придется ли ей в случае проигрыша обнажить грудь, или дело обойдется только поцелуем...
- И что же? Вы ее успокоили?
- О, да, миледи! Я объяснил ей, что грудь – это непристойно мало. И она осталась!.. Желающих испытать судьбу набралось целая дюжина, поэтому шанс проигрыша был невелик. Но именно мне первому выпал этот жребий! А кто, по-вашему, выиграл и огласил приговор? Да, да... доктор Левин, собственной персоной! За моей спиной скрывался завистливый предатель и сатрап. Знаете ли вы, какое испытание он выдумал для меня?.. Я должен был за десять минут найти способ облачиться в женское платье, накрасить губы и глаза, в общем, предстать перед публикой очаровашкой Зизи...
- Прости, Гарри!..
- Ну, что ты, Жорж! Все было так мило! Сначала я пытался вымолить одежду у присутствующих дам, но правила игры это запрещали. Я вышел в танцзал и предложил поменяться костюмами первой попавшейся девушке. Я все ей объяснил, и она поняла. Но вот с ее другом вышла заминка...
- Я был не далек от истины!..
- Не мечтайте, Богдан, боксировать мы не стали. Просто, мне пришлось потратить пару драгоценных минут на прояснения ситуации, согласиться с парнем и отправиться в номер его подружки за другим платьем. Вы бы видели, друзья, как мы летели с девушкой, взявшись за руки, перескакивая через пять ступенек эскалатора! Ей пришлось скинуть туфли, а я ушиб себе колено. Когда ее бойфренд зашел в номер, девушка уже завязывала какие-то тесемки у меня на талии, а потом мазала меня косметикой... Кстати! Как мне понравился ее гортанный смех и осторожные нежные пальчики!.. Так или иначе, я успел почти вовремя!..
Гарри глянул на меня, и я подхватил:
- Зрелище было достойно кисти Леонардо, поверьте! Представьте себе: длинное, лимонного цвета платье с разрезом впереди и глубоким декольте, волосатые ноги и грудь. Прибавьте к этому ярко-красные размазанные губы и подведенные глаза на щетинистой физиономии Гарри, и вы поймете, что в этом образе не хватало только огромного кольца в носу...
- Да, народ вволю повеселился надо мной, и я тебе, Жорж, этого никогда не забуду!.. Далее игра продолжалась, и мне еще дважды приходилось исполнять прихоти дам: рассказать страшную и очень глупую сказку, а так же выпить фужер водки. Теперь вы можете понять мое нынешнее состояние, господа? Как это ни печально, я ни разу вчера не выиграл, а Жорж – не проиграл!
- Я сочувствую вам, Гарри! И все же интересно, какие желания доставались женщинам? – с ужимками стеснения спросила Поли.
- О, миледи, ничего порочного! В основном песни и танцы... Даже не стриптиз!
За столом все заметно оживились. Богдан, помедлив, произнес:
- А что за история с драгоценностями? Мне звонил управляющий казино, интересовался, был ли я свидетелем. Но вы знаете, вчера я отказался играть...
Гарри нахмурился, и объясняться пришлось мне:
- М-да, вчерашний вечер завершился на минорной ноте. Видите ли, последнее желание должна была исполнить синьора Кончита Мелагрес, известная оперная прима. Ей выпало гадать. Надо сказать, она выбрала весьма оригинальный способ и предложила положить на середину стола от каждого играющего по одной вещи. Не извольте сомневаться, все стали выкладывать самое дорогое. Ну, мужчины, понятно, ограничились мелочью - кто перстнями, кто заколками и запонками, а вот женщины посоперничали между собой, снимая с себя бриллианты и прочие украшения... Во время гадания все мы собирались вокруг стола и выключали свет, чтобы наша колдунья не видала предмет, обладателю которого пророчила всякие ужасы и гадости... Затем свет зажигали, и присутствующие видели, кому предназначались эти посылы... Все было достаточно интересно и весело, пока однажды Кончита не закричала от ужаса, не обнаружив на столе своего собственного бриллиантового колье... Оно исчезло!
- Неужели то самое, с черным алмазом?! – глаза у Кэтрин сделались, как блюдца. – Не понимаю, как можно разбрасываться такими вещицами!.. И сколько же оно может стоить?
- Вот вопрос – не в бровь, а в глаз! – пробормотал Богдан. – Мне сообщили семизначную цифру...
- Позвольте, господа! - перебил Арнольд. - Мистер Левин, Гарри!.. Что же, драгоценности так и не обнаружились?
- Представьте, нет!.. – Гарри Мэган обвел глазами собеседников. – Жорж забыл добавить в пересказ одну важную деталь, видимо, щадя мои нервы Дело вот в чем. В последнем гадании именно мне досталась честь тянуть предмет из общей кучи. Свет погасили, я встал, протянул руку, взял на ощупь чье-то кольцо, да так и остался стоять с ним в руках, пока Мелагрес не закончила выдумывать всякие небылицы. А когда зажглась люстра, и все продрали глаза, - колье уже не было!..
Я покачал головой:
- Гарри, дорогой, с чего ты взял, что все подозрения падают на тебя? У других было никак не меньше шансов воспользоваться темнотой...
- Ошибаешься, Жорж! Да, было темно, хоть глаз коли... В казино, господа, отсутствуют окна, и при отключенном электричестве там действительно кромешная мгла... Но в темноте обостряется слух, и любое движение выдается шуршанием платья, скрипом стула и дуновением ветерка. Очень было бы рискованно со стороны любого из сидящих незаметно приподняться, нащупать колье и сесть... Уверен, Жорж, ты об этом тоже подумал, впрочем, как и остальные... Что ж, тем хуже для меня!
Богдан не терпящим возражений голосом потребовал:
- Вы должны рассказать нам все детали этого происшествия! Кто именно участвовал в игре? Присутствовали при этом крупье или прочие посторонние? Кто как сидел?..
- Увольте, Богдан! Там была полиция, и мы объясняли инспектору все это до самого утра! Всем нам пришлось вывернуть карманы и чуть ли не раздеться до гола. Казино было перерыто с пола до потолка, но все без толку...
- И все же назовите хотя бы фигурантов этого дела, Георг, прошу вас!
Я развел руками и пожал плечами:
- Играющих набралась чертова дюжина. Кроме нас с Гарри, от мужчин участвовали генерал Краузе, братья Том и Боб Манчини – коммерсанты из Неаполя, путешествующие транзитом; русский банкир Попов и китаец из Сянгана... Из женщин были Кончита, Натали Попова, две американки – подруги итальянцев, кажется, Бетти и Роза, а также вдова сербского богатея Клара и француженка мадам Фике... В помещении, естественно, находились крупье и обслуга – всего пять человек, включая самого управляющего. Они располагались в смежных комнатах и имели теоретическую возможность... Как видите, господа и дамы, круг не так уж широк, но и не узок. Волею судьбы, мы с Гарри теперь под колпаком у инспектора!
- И я в особенности! – заметил Гарри.
- Вы-то сами никого не подозреваете? – Богдан усиленно делал вид опытного сыщика.
- Ничего особенного никто не слышал и не видел. Правда, какие-то движения с противоположной стороны стола, где сидели две итальянско-американские пары и китаец, я уловил... Но не более того.
- Скажите, Георг, женщин также досматривали?
- Да, Арни. По просьбе инспектора, они осмотрели друг дружку сами.
- Но не могли же бриллианты испариться бесследно!
- К сожалению, пока получается именно так.
Я услышал вздох от Кэтрин справа:
- Бедняжка, Мелагрес!..
- О, Гарри, я искренне сожалею!.. – проговорила Полина, краснея.
Богдан подвел черту:
- Кто бы ни был замешан в этом преступлении, проделал он это профессионально и с соответствующей подготовкой. Полиция, думаю, выйдет на грабителя, порывшись в прошлом фигурантов происшествия.
От таких перспектив у Гарри закатились глаза, но Гусински уже сменил тему, не обращая внимания на Мэгана:
- Вот что, друзья! Сегодня вы должны набраться сил и как следует отдохнуть. Завтра поутру мы отправляемся на рыбную ловлю. Обещаю захватывающее состязание!..
Ворота внутреннего причала отворились, наш быстроходный катер вышел из стальных недр «Бриллианта», и, разогнавшись, с утробным гулом помчался по лазурным волнам Южно-Китайского моря, в направлении видневшейся вдали цепочке мелких островов. Сияло солнце, и небо было приветливо голубым. Но умудренный годами шкипер показал мне пальцем на горизонт и с сожалением произнес:
- Видите там, на востоке перья облаков? Боюсь, погода может испортиться.
- И на что это может повлиять? Рыба не будет браться на крючок?
- Это тоже... По метеосводкам над Филиппинами свирепствует тайфун. Если он повернет в эту сторону, шторм может начаться в считанные минуты...
- Но ведь с «Бриллианта» предупреждение поступит заранее, не так ли?
- Да, конечно!..
Я почувствовал сомнение в голосе моряка, но значения этому не придал. На катере имелись небольшие, но уютные каюты, постоянная связь с лайнером, а, главное, само судно внушало уверенность своим внешним видом и мощным оборотистым двигателем. Не было никаких сомнений, что от любого урагана мы уйдем играючи. Взглянув на Полину и Кэтрин, стоявших на верхней палубе и придерживающих шляпки от встречного ветра, я решил, что им о разговоре со шкипером знать не обязательно.
На рыбалку к тропическим островам отправилась вся наша компания в полном составе. Я предложил Гарри пригласить с собой еще двух представительниц прекрасного пола, наших хороших подружек по танцам. Тот сделал круглые глаза и зашипел на меня:
- Ты меня хочешь поссорить с Поли?! Разве ты не видишь, она же меня ревнует!
- Бог с тобой, Мэган! Тебе-то, что до этого?
- Ты не понимаешь, док... У нас намечается роман!..
Он прищурил глаз и прижал палец к губам. А я красноречиво постучал кулаком по лбу:
- Гарри, ты в своем уме? Она ровесница мне, но не тебе! Разве, мало девиц?
- Ладно, ладно, Жорж... Шучу! И потом, совершенно не хочется нарываться на неприятности с Богданом... И все же, я не могу расстраивать Поли. Видишь ли, док, у меня есть правило – никогда и не при каких обстоятельствах не стоит злить богатых и влиятельных женщин. Это, по меньшей мере, не разумно. Нет, нет, девочек мы не берем!..
Я был заинтригован, но скоро выбросил неожиданное сумасбродство Гарри из головы.
Осмотрев прибрежные районы островов, мы выбрали обширную отмель, где глубина не превышала нескольких метров. Место было расположено между двумя крошечными островками, покрытыми мангровыми зарослями и редкими, торчащими в сердцевине суши, пальмами. Богдан и шкипер тут же взялись за распределение спиннингов и удочек между участниками предполагаемого соревнования, шумно втолковывая нам способы и методы рыбной ловли в здешних местах. Однако, как водится, идеальной организации они не добились. Арни, выросший на берегу океана, изъявил желание незамедлительно натянуть акваланг со встроенным водометом и заняться подводными исследованиями акватории островов, пообещав добыть рыбы и моллюсков более остальных. Полина удить рыбу вообще отказалась, но упросила Гарри отвезти ее на песчаный пляж одного из островков, посредством резинового спасательного плотика. В итоге, рыбачить остались два профессионала – шкипер и Гусински, и два дилетанта – Кэтрин и я. По бортам катера в воду шкипер опустил две видеокамеры, и на экранах телевизоров мы могли наблюдать живописную картину ярко раскрашенного подводного мира. Таким образом, рыбалка проходила не «в слепую», что добавляло азарта в наше увлекательное занятие...
Украдкой я любовался Кэтрин, восхищаясь ее крепкой фигурой, бронзовым отливом кожи и женственными плавными движениями. Она была босиком, одета в светлые шорты и блузу, на голове - широкополая шляпка, на шее голубая лента, развевающаяся по ветру вместе с курчавыми черными волосами. Всякий раз она улавливала мои взгляды, оборачивалась, сверкая белками очаровательных огромных глаз, и лукаво улыбалась, прекрасно осознавая силу своей красоты. Я смеялся в ответ и совершенно не стыдился своих естественных мужских позывов. Мне показалось, между нами наметилось нечто, означающее интрижку. Пьянящий морской бриз и уединение с девушкой на левом борту катера навеяли в мою голову шальные мысли. Я спросил ее ради того, чтобы затеять разговор:
- Кэт, скажите, вы и Арни... Как долго вы женаты?
Девушка еще более распахнула ресницы, взглянув на меня, и по ее лицу пробежала тень разочарования. Открытая, беззаботная улыбка сменилась саркастической усмешкой:
- Разве вы не знаете, Жорж? Я жена со стажем в одиннадцать лет... Нам было по девятнадцать, когда мы поженились.
- Мне показалось, вы говорите об этом с сожалением?..
Она призадумалась, как бы взвешивая, стоит ли обременять свои и чужие мысли откровениями. Очевидно, подумала – почему бы нет?
- С сожалением?.. Возможно, вам действительно показалось. То, что вы заметили, это скорее – печаль... И вы знаете, доктор, самое смешное то, что я и сама не понимаю, по ком или о чем скорблю!
- Неужели, несчастная любовь?
От последнего вопроса она запрокинула голову назад, держась за поручни, и произнесла отчетливо:
- Ха, ха! – она повернулась ко мне, и я не увидел и следа улыбки на ее лице.
- Я не знаю, доктор! А хотите, я вам расскажу, как все было?
Я попытался сделать свое лицо серьезным и согласился:
- Попробуйте.
- Ну, так слушайте!.. Мои родители никогда не были богатыми, но имели много детей. Этим, наверное, все сказано?.. Я окончила школу и отправилась работать в библиотеку Кейптаунского университета в надежде на то, что смогу когда-нибудь получить в нем образование... Когда появился он, я точно не могу вспомнить. Нет, не то! Я имею в виду то, что Арнольд был обычным студентом среди прочих, часто посещающих читальный зал. Он стал оказывать знаки внимания... Дело в том, что он был не единственным. Вы должны понять, на должности библиотекаря приходится улыбаться всем, но не каждый воспринимает обычную вежливость адекватно...
- Очень хорошо понимаю! Не сочтите за пустой комплимент, но вас очень трудно не заметить. И я страшно сожалею, что не был тогда студентом Кейптаунского университета.
- О, спасибо, Георг! Вы смеетесь...
- Ничуть!
- А между тем, уже тогда я чувствовала, что моя внешность это, пожалуй, единственный стоящий капитал, который у меня есть. Видите ли, доктор, мы, женщины, устроены не так, как думаете вы, мужчины. Вам кажется, в девичестве все мы наивные дуры, мечтающие о принцах, вздохах при луне и прочей ерунде, не так ли?
- А на самом деле?
- На самом деле это мишура, приманка или... вот этот рыболовный крючок!
- Ага!.. И вы забросили удочку, подцепили Арнольда... И что же?
- Прежде, я случайно узнала, что он очень богат. Вернее, богат его отец... Мне оставалось только благосклонно согласиться на ухаживания Арнольда, затем применить на практике набор излюбленных женских приемов и довести его страсть до исступления. Как ни странно, его родители были не против этой свадьбы, хотя совершенно очевидна была ее несвоевременность...
- Вы победили! Что же вас печалит?
- Я не настолько цинична, доктор. Да, я победила и получила доступ к деньгам, хотя и через Арни. Я обязана была найти способ выбиться в высший свет, и я нашла самый короткий путь! Сдается мне, не дай мне бог красоты, я все равно, рано или поздно, достигла бы успеха. Понимаете, об этом я всегда думала... Всеми силами я старалась его полюбить и, наверное, это мне удалось, пусть и не навсегда... Сейчас я понимаю – мы разные! У него все впереди – и шишки на лбу, и победы. У меня же все это в прошлом. Главную победу я уже одержала. И поражение тоже... – она помолчала, затем повернулась ко мне, и без тени иронии спросила: - В чем, по-вашему, моя печаль, Жорж?
Я пожал плечами и повторил:
- В несчастной любви!..
Кэтрин с сомнением качнула головой:
- Нет. Мне кажется - в отсутствии цели!..
- Если так,– вам нужно завести детей.
Она рассмеялась, помахала рукой Арни, появившемуся из воды неподалеку, и сказала:
- У нас растет сын. Через два месяца ему будет десять...
Мы стояли, подставив лица теплому ветерку, не обращая внимания на наши рыболовные снасти, и молчали. Меня тронул ее порыв, напомнивший о моем собственном кризисе среднего возраста. А она, возможно, уже сожалела о сказанном.
- Не унывайте, Кэт. То, что с вами происходит, рано или поздно бывает с успешными людьми. Поверьте, это пройдет. Вы молоды, обеспечены, и у вас еще будет много захватывающего впереди. Появится и цель. Неважно, какой именно она будет, главное – вы снова будете стремиться к победе.
- Но я не хочу этого, Георг! Я мечтала выбраться из бедности, но не думала никого побеждать! Ведь в этом случае должен существовать побежденный, не правда ли?
- Возможно, это так... Но истина в том, Кэт, что вы уже отравлены сладким ядом победы. Без захватывающего состязания за деньги, любовь или власть вы не сможете более существовать!.. Вся разница между вами и Арни заключается в этом. Пройдет несколько лет, ваш супруг унаследует какую-нибудь судостроительную компанию и, наконец, одержит первую финансовую победу! Он будет отравлен тем же ядом. И вы вдруг станете похожи, как два сапога одной пары!..
- О, Жорж! Как вы умеете задевать за живое!.. Вы правы, я еще молода и хочу в жизни чего-то добиться, но чего?! Подскажите мне, доктор, умоляю!.. Я рассмеялся, улыбнулась и она.
- Ну, хорошо, Кэт!.. Вы сказали, что так или иначе успеха добились бы все равно, верно? Это означает лишь одно – у вас психология успешного человека. Вы лучше других, обычных людей ориентируетесь в нашем сложном мире. Вы видите то, чего не замечают они. В то время, когда другие грызут гранит науки в университете, мечтая получить ученую степень, затем рьяно трудятся, сколачивают капитал, тратят его на дорогие дома и вещи, залезают в долги и платят налоги, а потом снова и снова трудятся, вы, тем временем, безошибочно нашли кратчайший путь к богатству. Вы перескочили через три ступеньки, сэкономив тем самым бесценные годы юности для себя. И в то же время, вы обрекли себя на бесконечный поиск нестандартных решений. Вы обязаны командовать, руководить. Вас это заводит. Вам мало беззаботной обеспеченной жизни за чьей-то спиной, ведь в некоторой степени это ограничивает вашу жизнь, не так ли? Вот вам и ответ!..
- Вы предлагаете мне открыть свое дело?
- Почему бы нет? Я уверен, для вас зарабатывание денег будет очень увлекательным занятием потому, что успешное дело не может не интересовать. Вы справитесь!
- Но у меня нет таких денег, что бы приобрести компанию...
- Зато они есть у Арнольда или у его отца. Ищите решение, побеждайте! Будьте смелее, рискуйте! В конце концов, вы можете узнать побольше о бизнесе вашего собственного мужа и участвовать в нем, вкладывая в него свою хватку. Отбросьте сомнения, Кэт! Стремитесь к самостоятельности и богатству. Это наполнит вашу жизнь смыслом и радостью. Так уж вы устроены, Кэтрин!..
Я заметил, как она задумалась, устремив взгляд в зеленую воду, плескавшуюся за бортом. На ее лице блуждала чуть заметная улыбка, и создавалась иллюзия, что рядом со мной стоит наивная девочка, грезящая о пресловутом прекрасном принце и вздохах при луне. Мне было нестерпимо жаль расставаться с этим воображаемым призраком. Но образ некой феи постепенно таял, уступая место вполне земной женщине, жаждущей не просто достатка, но самой власти над деньгами. Вызвав девушку на откровенность, я нечаянно открыл ее для себя совершенно с другой стороны. Я не осуждал и даже восхищался ее жизнелюбием и безудержной целеустремленностью. Она не осознавала, почему тоскует, а я понял. Мужчины часто не хотят жениться, и все же делая этот шаг, обычно ждут от своих избранниц не только любви, но и надежного крепкого семейного тыла, чтобы с легким сердцем продолжать свою карьеру. В обмен на заботу и ласку они предлагают женщинам материальное обеспечение. Логично и идеально, если бы женщины были сделаны из того же теста! Девицы и дамы страстно желают выйти замуж, а когда идея фикс сбывается, обнаруживают, что оценили свою молодость, девичью честь или женскую гордость слишком дешево, и то, что дает мужчина в обмен на невольническую жизнь жены, неизмеримо мало! В результате растущего дисбаланса интересов супругов, семейная жизнь складывается, отнюдь, не всегда гладко, скатываясь то к скандалам, то к изменам, а то и к тихим бойкотам и протестам, от которых любовь тает и окончательно исчезает... Я не собирался жениться на Кэтрин, но в этот момент инстинкт охотника, по отношению к ней, во мне угас безвозвратно. Наш рискованный роман, рисовавшийся в моем воображении, окончился, так и не начавшись.
Мне стало немножко грустно, и я вспомнил о Софи...
Катер стал раскачиваться, легкий бриз превратился в порывистый ветер, а волны бились о борт с нарастающим плеском.
- Это совершенно не смешно! – Богдан расхаживал по палубе, раздраженно поглядывая в сторону острова, на котором вот уже часа два прохлаждались Гарри с Полиной. – Что она там себе думает? Капитан, дайте сигнал!..
Сирена взвыла пятый раз за последние полчаса. Катер медленно тронулся с места и двинулся вдоль береговой линии острова. Подойти к берегу судно не могло из-за отмели. Остров был покрыт густой растительностью, и только на его восточном берегу виднелась узкая полоска песчаного пляжа. Оранжевого плотика там мы не обнаружили. Шкипер, малаец по происхождению, взволновано смотрел то на небо, то на черную точку «Бриллианта», прилепившуюся на самой линии горизонта. Штормовое предупреждение было передано три четверти часа назад, и за это время признаки ухудшения погоды стали вполне отчетливыми.
Все мы, собравшиеся на палубе, большей частью молчали, вглядываясь в береговые заросли, испытывая беспокойство и неловкость от создавшейся ситуации. Нам казалось, что любая фраза или шутка может еще более вывести Богдана из себя.
Наконец, с обратной стороны острова мы заметили Гарри, почему-то лежащего на полоске песка у воды. Набегающие волны омывали его до самых плеч. Он поднял и уронил руку, что одновременно нас успокоило и озадачило. Полины и плотика рядом не было. Катер приблизился к Мэгану, насколько позволяла отмель, после чего в воду спустился Арни, взяв с собой спасательный жилет. Добравшись до Гарри, он приподнял его, при этом голова Мэгана безвольно откинулась назад.
- Он нахлебался воды! – крикнул Пристон, стараясь привести молодого человека в чувство.
Богдан сложил ладони рупором и громовым голосом заорал в ответ:
- Арнольд, немедленно спросите его, где Полина?
Мгновение спустя, Арни поднялся и замахал руками в сторону от острова. Порыв ветра донес обрывки фразы:
- ... Полину... в море!..
Прежде, чем до нас дошел смысл жестикуляции Пристона, мы с Кэтрин переместились на корму судна и стали вглядываться в безбрежные просторы неспокойной поверхности океана. Вдали, на востоке он выглядел неприветливо. Горизонт покрывала серая мгла, и на этом фоне тут и там мелькали вспененные барашки волн.
Шкипер развернул и направил катер в противоположную от острова сторону. Богдан забрался наверх рубки, и, опершись животом о поручни, обеими руками крепко сжимал бинокль, внимательно разглядывая панораму приближающейся бури. Седые волосы разлетелись по ветру, губы шевелились от непристойной брани, а крайнюю степень возбуждения и волнения Гусински выдавала непривычная бледность лица. Шкипер связался с «Бриллиант-Сити» и вызвал на помощь палубную авиацию. Через несколько минут мы услышали гул вертолета. Я зашел в рубку и услышал по радио голос пилота, передающего координаты спасательного плотика с человеком на борту. Вертолет пролетел над катером и, поблескивая серебристым фюзеляжем, направился к пропавшему плавсредству, указывая нам путь...
Когда Богдан разглядел живую и невредимую супругу, он устало опустил бинокль и передал его мне. Вооруженный прибором, я рассмотрел Поли. Глаза расширены от ужаса, губа прикушена, а руки судорожно сжимают бортовой линь. Мотор плотика, по всей видимости, вполне исправный, даже не был опущен винтом в воду. Пластиковых весел в лодке не было и в помине. Стало очевидно, что Полину унесло в море, поскольку она не смогла справиться с управлением утлого суденышка. Оставалось только радоваться благополучному исходу нелепого происшествия. Впрочем, оставались вопросы относительно событий, предшествовавших трагическому полу утоплению Гарри и морскому приключению Поли. Нас с Кэт это весьма интриговало, но мы сдерживали свое любопытство, предоставив Богдану Гусински первому разобраться в подробностях случившегося.
После того, как успокоенная Богданом женщина выпила чашку кофе в кают-компании, мы услышали от Полины странную фразу:
- Мэган негодяй! Он бросил меня на прокорм акулам!
Богдан раздраженно переспросил:
- Что это значит, Поли? Ты хочешь сказать, что Гарри проделал это с умыслом? Объясни, пожалуйста, как это все могло произойти?..
В это время дверь каюты отворилась, и в помещение ввалился Гарри, поддерживаемый Арнольдом. Он устало опустился в кресло, не забыв бросить настороженный взгляд на присутствующих. Богдан открыл рот для произнесения громогласного заявления, но его опередила Поли, бросившаяся к Мэгану сразу, как только он уселся и тяжело выдохнул воздух:
- О, Гарри, что случилось?! Вы едва не утонули?!
- Как видите, Поли, я выжил, хотя признаюсь: плаваю как утюг... – он улыбнулся картинно измученной гримасой – Вы должны меня простить!..
- О... Не стоит об этом, Гарри!.. – Полина поспешно отвернулась и присела на диван.
- ... простить за то, что я не смог вас спасти.
- Слава богу, со мной все в порядке. А вот вы могли утонуть!..
Богдан наконец разразился нетерпеливым басом:
- Да объясните, черт побери, что с вами обоими стряслось?!
- Послушайте, Богдан, – Мэган предостерегающе поднял руку, давая понять Полине, что говорить будет он. - Во всем виноват я. Мы потеряли весло, и я решил его достать вплавь, но не рассчитал... Порывами ветра плот угнало в море, а я не в силах был его настигнуть. Пришлось мне возвращаться на остров. В этих проклятых волнах я едва не пошел ко дну...
- Я пыталась грести оставшимся веслом, но дело кончилось тем, что и его я уронила в воду... – Полина виновато потупила взгляд.
Я заметил мелькнувшую на ее лице улыбку и посмотрел на Гарри. Он развел руками, вздохнул и прикрыл глаза. Богдан насупил седые брови и отрезал:
- Поли! Более никаких путешествий без меня! Мэган! Прошу вас не приближаться к моей жене на пушечный выстрел! Ваша безответственность переходит все границы и может привести к катастрофе!..
Кэтрин наклонилась ко мне и прошептала:
- Мне кажется, Гарри получил по заслугам?..
Я согласно кивнул, хотя очень в этом сомневался.
Мэган отреагировал на заявление Гусински холодным молчанием.
ГЛАВА 5
Гарри пришел ко мне в номер в тот момент, когда я сидел за пультом авиа симулятора и был поглощен битвой с голографическими изображениями иноземных космических кораблей. У меня уже кружилась голова от немыслимых маневров вражеских истребителей, и от напряжения дрожали руки. Поэтому я с облегчением прервал игру, снял стерео очки и предложил Мэгану выпить. Он, ни слова не говоря, сам налил себе виски и не раздумывая вылил спиртное в глотку. Усевшись в кожаное кресло, повертел рюмку перед глазами и спросил:
- Тебя допрашивал инспектор Марлони?
Я взглянул на моего молодого друга, заметив его нервозность.
- Да, мы беседовали сегодня в полдень. Я пытался выяснить у него, продвигается ли расследование, однако он ничего мне не сказал. Тайна следствия, видите ли! Ни одним намеком не обмолвился, кого именно подозревает. Вообразил себя Пинкертоном!..
- А ты сам, что об этом думаешь?
- К сожалению, я не обладаю сведениями об участниках того памятного вечера, которыми может обладать инспектор. Теоретически, каждый из нас, включая прислугу, имел возможность проделать трюк с похищением колье. Однако факты свидетельствуют о том, что преступление готовилось заранее...
- Поясни, какие факты?
- Это совершенно очевидно, Гарри. Среди нас находились исключительно благопристойные люди. Во всяком случае, они представлялись окружающим именно таковыми. Ты не можешь отрицать того, что любому из нас, людям обеспеченным и лояльным закону, заниматься воровством незачем.
- Ты хочешь сказать, в этом замешан обслуживающий персонал казино?
- Увы, Гарри, наоборот! Как раз прислугу я не склонен в чем-либо подозревать. Ну, подумай!.. Каждый из них добивался места в команде лайнера всеми правдами и неправдами. Отбор, при этом, наверняка строжайший! Одним словом, эти люди все на виду. И потом, в момент похищения драгоценностей их просто не было в зале...
- Допустим, док. И что же из этого следует?
- Остается одно – мистификация от начала до конца!
- По-твоему, среди джентльменов и дам, участвующих в игре, находился пройдоха?
- Не исключено! В одном я уверен совершенно – человек, совершивший кражу, не настолько богат, каким хотел показаться. Это ясно. Я думаю, что инспектор уже сделал соответствующие запросы, относительно всех фигурантов дела, и скоро что-нибудь прояснится.
Мэган снова налил виски, встал и отвернулся к окну. Выдержав паузу, он обречено произнес:
- Выходит, он все узнает и мне крышка!..
Я ошеломленно промолчал, боясь предположить то, на что ясно указывало признание Гарри. Мысли вихрем пронеслись в моей голове, расставляя с пугающей определенностью все по своим местам. Именно Мэган организовал игру и тянул жребий в момент кражи... Невероятно!..
Наконец, я с хрипотой в голосе прервал затянувшуюся паузу:
- Гарри, ты меня пугаешь! О чем может узнать инспектор?..
Он покачал головой, повернулся, и, разглядев на моем лице мимику ужаса, рассмеялся.
- Нет, нет, Жорж! Ты меня неправильно понял! Я не крал бриллиантов и совершенно не имею понятия о том, кто в этом мог быть замешан. На самом деле, меня тревожит огласка истинного положения моих дел. Да, да, я ввел вас в заблуждение! Я не тот, за кого себя выдавал... Меня действительно зовут Гарольд Мэган, но я не богат. Того, что мне оставил дядюшка, едва хватило на оплату двухмесячного тура на этом плавающем «Монте-Карло». Я мечтал об этом и не пожалел всех своих денег на осуществление мечты! Скажи, Жорж, разве я не прав в том, что сделал это сейчас, пока еще молод?..
С моего сердца упал камень, и я заговорил с раздражением:
- Меня лично совершенно не интересует, каким образом ты распоряжаешься своими финансами, Гарри. И я могу понять, почему ты не сказал мне всей правды, ведь ты хотел быть на уровне! Скажу больше: мне и сейчас это безразлично. Однако вопрос заключается в том, что тебе придется объясняться с инспектором...
- О, это меня не тревожит нисколько, ибо я ни в чем не виновен. Я переживаю за взаимоотношения с друзьями, и только!..
Мне показалось признание Гарри вполне искренним. Да и он сам явно испытывал большое облегчение, поставив меня в известность о возможных неприятных последствиях своей нехитрой уловки.
Вполне бодрым голосом он перевел беседу в другое русло:
- Помнится, Жорж, у тебя имелись определенные планы насчет одной особы, оставшейся на далеком берегу. Ты что-то перестал об этом вспоминать...
Откровенно говоря, я не припоминал, что бы речь о Софи возникала ранее в наших с Мэганом беседах, поэтому несколько удивился:
- О ком ты говоришь, Гарри?
- Ну, брось отнекиваться, док, я не дурак! Ты говорил о ней туманно, но тебя выдавала незаконченность фраз и внезапная перемена настроения. Кто эта таинственная незнакомка? Кажется, ты ее имел в виду, когда собирался просить у меня совета, насчет одного деликатного дела, не так ли?
Я сомневался, стоит ли выкладывать мои маленькие слабости, но искушение поделиться с товарищем наболевшим было слишком велико. Я помедлил, а затем рассказал ему коротенькую историю о себе, Софи и Мареке, опустив некоторые унизительные детали моего позорного поражения в «битве» у загородного дома. Мэган взял быка за рога:
- Технически, осуществить комбинацию с завлечением дамы твоего сердца в наш прелестный уголок, ничего не стоит... Но ты уверен, Жорж, что тебе нужно именно это?
Я пожал плечами и усмехнулся:
- Пожалуй, кроме как беспросветной глупостью мне это никак не представляется... С другой стороны, я размышляю об этом с дурацким постоянством!..
- Хорошо, док! Ну, ты можешь объяснить, почему тебе понадобилась именно она? Какие части тела этой роковой женщины поразили тебя в самое сердце? Ты же ее просто не знаешь!..
Он провоцировал, но меня и самого занимал этот вопрос. Впервые я попытался сформулировать ответ на него вслух:
- Понимаешь, Гарри, в женщинах мы ценим как раз то, чего о них не знаем. Видишь ли, это позволяет вместить в образ встреченной нами незнакомки все, что мы хотим. Я думаю, любовь с первого взгляда существует, и этому есть логичное объяснение. Все зависит именно от взгляда! То, что мы себе воображаем в первые моменты знакомства с женщиной, то, соответственно, и получается с нашим либидо... Что касается Софи... В ней я увидел девочку, ищущую поддержки... Она молода, искренна, красива!.. Да, мы мало с ней общались, но мне показалось, она способна на страсть...
Мэган хитро прищурил глаза, рассматривая меня с головы до пят. Затем он прошелся по кабинету, задумчиво поглаживая рукой щетинистый подбородок, и сказал:
- Верю тебе, док! Теперь – верю!
Он предложил некий план действий...
- Если мы разделим поставленную задачу на две составляющие, - говорил Гарри, - то ее решение покажется вполне по силам. Вот скажи, что самое трудное в этой головоломке? Совершенно верно! Нам просто мешает ревнивый муж... Ты не хочешь бороться с ним всеми доступными методами по этическим соображениям? Тебе это давит на мозги, док? Ты не можешь сосредоточиться только благодаря твоим примитивным моральным принципам. Это связывает руки, делает тебя вялым и туповатым... Нужно сказать себе: «мне это надо, поэтому я достигну своей цели, чего бы это ни стоило!». Ты не должен думать о чужих переживаниях, иначе проиграешь! Ты готов?
- К чему?
- Отбросить сомнения и почувствовать кайф от азартной игры под названием «поймай удачу за хвост». Не только результат, но и сам процесс должен доставлять удовольствие! Только в этом случае ты добьешься своего со стопроцентной гарантией!..
- Считай, тебе удалось убедить меня. И что же дальше?
- Представь, что имеешь возможность связываться с Софи в любое время и без утомительного присутствия этого Марека. Представил?.. Неужели, дальнейшее так сложно?
- Да, но как я это сделаю?.. Какие найду доводы?..
- О, док, ты на правильном пути! Задай себе конкретные вопросы, найди удачные ответы, и действуй!.. Поверь, я с огромным удовольствием принял бы участие в этой игре, но!.. Во-первых, не хочу лишить тебя удовольствия, самому насладится ею, а во-вторых, для тебя будет лучше, если в твои интимные дела я буду поменьше совать свой беспардонный нос...
Поучающие и несколько забавные наставления Гарри, тем не менее, заставили меня взглянуть на мое отношение к Софи под другим углом, что в дальнейшем принесло определенные плоды.
- Хорошо, Гарри, попытаюсь подумать в этом направлении! - сказал я и в знак благодарности поднял рюмку с коньяком...
Однако меня занимал другой вопрос, о котором я решил вспомнить именно сейчас:
- Послушай, Гарри, меня мучают сомнения относительно вчерашнего происшествия. Объясни мне откровенно, это что – игра такая? Зачем ты подбираешься к Поли? Этого не заметит только дурак!..
Мэган снисходительно усмехнулся:
- Ты о Богдане?
- Напрасно скалишься! Гусински способен вытрясти из тебя душу, особенно после вчерашнего... У нас сложилась вполне приятная компания, а ты вносишь сумятицу...
- Я тебе говорил, Жорж, не в моих правилах огорчать влиятельных женщин. Разве я виновен в ее благосклонном внимании ко мне? И потом, от меня нисколько не убудет, если я немножко ей подыграю. Что касается Богдана... Свою женушку он боготворит, хотя и скрывает это за маской угрюмости. Присмотрись, док, и ты заметишь, как он млеет, когда Поли склоняет голову ему на плечо... Он прекрасно осознает нашу с Поли разницу в возрасте и понимает, что между нами быть ничего не может. Я скажу больше! Ему льстит наша дружба! Если его жена может интересовать такого красавца, как я, значит – что?.. Да, да! Следовательно, он тоже на высоте! Кроме того, почему бы ему не дать развлечься супруге, если он в ней уверен? Это пойдет на пользу их взаимоотношениям, не так ли?
- Интересная, но нагло притянутая за уши теория! И все же мне показалось, что вчера произошло нечто необычное. Я прав?
Мэган, выдержав многозначительную паузу, произнес:
- Ну, я думаю, ты обо всем и сам догадался... Банальная история... Романтическое уединение стареющей женщины с молодым любезным козликом... Кстати, по моему глубокому убеждению, возраст дамы измеряется не числом лет от момента рождения или до дня упокоя ее души, вовсе нет!.. Положим, в романтических, кратковременных взаимоотношениях с женщинами меня занимает совершенно другое... По внешнему «фасаду», как ты понимаешь, сейчас достаточно трудно определить истинный возраст интересующей вас мадам, ухаживающей за своими телом и кожей современными методами. И, тем не менее, внешность играет решающую роль в совершении первого шага знакомства. Не правда ли, Жорж? Впрочем, две минуты назад ты толковал мне об этом же... Но это не главное! Гораздо важней – опыт женщины, вернее - его недостаток. Именно опытом, в том числе и в сексуальном плане, измеряется ее возраст...
- Послушай, Мэган, я прекрасно понимаю, куда ты клонишь... Вернее, я ничего не понимаю! Свое мнение, относительно твоего обращения с Поли, я изложил. И не намерен повторяться!..
- Напрасно ты считаешь, что я собираюсь перед тобой оправдываться, Жорж, - улыбка сползла с его лица, глаза глядели холодно и высокомерно. – Ты задал вопрос, наивно предполагая получить на него односложный ответ... Прошу прощения, но если говорить начистоту, то я вынужден объяснить свое поведение, прежде чем признаюсь в каких-то грехах. Иначе, боюсь, ты меня не поймешь... Зачем же мне тогда говорить правду?..
- Хорошо, Гарри, я готов выслушать тебя, хотя признаюсь сразу, чтобы ты не говорил, мне совершенно не нравится то, как ты поступаешь с Богданом и Поли...
- Откуда тебе знать, Жорж, что ты более честен, по отношению к Софи и Мареку? – Гарри миролюбиво поднял руки, увидев, как исказилось мое лицо. – Впрочем, согласен – это особый случай, как и все, что происходит с тобой... Но, по крайней мере, предоставь мне шанс попытаться выглядеть в твоих глазах не таким уж мерзавцем...
- Прекрати ломать комедию, Гарри! - я отвернулся к окну и почти обречено махнул рукой. - Если не желаешь – можешь не говорить ничего. В конце концов, это твои проблемы...
Мэган расхохотался, и что удивительно - вполне искренне:
- Знаешь, док, меня поражает твоя серьезность в отношении амурных дел. Учти, такой подход не нравится многим женщинам. Главный вывод, который я сделал из беседы с тобой, заключается в том, что при таком отношении к интрижке, затеваемой с женщиной, ты обречен на провал... Я замечаю, Жорж, ты не завел ни одного стоящего романа за все время пребывания на «Бриллианте». Меня это несколько пугает! Быть настолько скованным!.. И не толкуй мне о каких-то мифических принципах... Поверь, док, в этих делах – как в бизнесе! Нужен расчет и риск! А главное – не бояться отказа! Во-первых, если женщина сказала «нет», это вполне может означать «возможно» или «да», а во-вторых, даже в случае отказа у дамы останется весьма приятный осадок в душе от вашего к ней внимания... Если тебе кажется, Жорж, что им нравятся интеллигентные импотенты, то ты глупым образом заблуждаешься... Финансовую сторону отношения полов я здесь намеренно не затрагиваю, поскольку это отдельная тема... Что касается меня и Поли... Нелепое происшествие – ничего более! Ну, да, конечно, возможно я позволил себе некоторые вольности... Но только лишь оттого, что Поли хотела этого до слез! Что мне оставалось делать?.. А потом она передумала, вероятно, испугалась... Я не предполагал, что она так резво отправится в море. Когда хватился, ее уже уносило ветром, а управляться с веслами сию особу, очевидно, не научили с детства. Я попытался догнать ее вплавь, но тщетно... Слава Господу, не утонул и сумел добраться до берега практически живым...
- Хорошо, а как ты объяснишь это Богдану?
- Ну, что ты! Расскажу все, как было, только опущу те подробности, которые могут его шокировать. Все просто!.. Не переживай, Жорж, в сущности, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Нельзя драматизировать ситуацию, иначе она превратится в трагедию... Займись Софи, док! И делай это с легкостью мотылька, упрямством барана и прытью кенгуру!..
Я послал его к черту, и он, пожав плечами, согласно кивнул.
Нельзя сказать, что я воспринял советы Гарри с полной серьезностью, однако они благотворно подействовали на меня в плане настроения. К этому времени я почти выбросил мысли и надежды о встрече с Софи на «Бриллианте», так как мне казалось это ребячеством и никчемной затеей. Ну, в самом деле, какой в том резон? Мстить Мареку? Мне совершенно уже не казалось это актуальным. Что до Софи... С ней нас не связывало практически ничего, точно так же, как и с особами, окружающими меня на «Бриллианте». И все же, невидимая нить удерживала в моем сознании ясный образ ее лица и выражение глаз, не дав окончательно проститься с глупой мечтой, сидевшей глубоко во мне на удивление крепко. Не осознавая того, я начал действовать в том направлении, куда стремились мои смелые желания...
Связавшись со своим офисом и беседуя с Крисом, я долго не мог подступиться близко к теме, волнующей меня гораздо сильнее, чем статистика хирургических операций или финансовый отчет. Наконец, потея как мальчишка, предварительно расспросив обо всех сотрудниках клиники, я поинтересовался у него об успехах Софи. Ответ меня одновременно озадачил и обрадовал. Ее способностями в области практической онкологии мой заместитель был вполне доволен, поэтому собирался доверить девушке отдельный кабинет, достаточно ответственную тему исследований и даже пациентов. Напоследок он заметил, что Софи уехала к родителям в городок на балтийском побережье. Оказывается, после окончания срока стажировки Софи Краковски попросила двухнедельный отпуск без содержания по семейным обстоятельствам. Из всего разговора это была наиболее ценная информация! Мне не составило особого труда войти в сервер собственной конторы и узнать номер мультифона Софи. Затем, через своего доверенного адвоката я выяснил, находится ли на своем рабочем месте сотрудник компании «Натуральный конфитюр» Марек Краковски. Да, на месте... Что ж, подумал я, не будем откладывать дело в долгий ящик! И без всякого плана в голове набрал номер Софи. Благодаря центру спутниковой связи «Бриллианта», вызванный абонент ответил в считанные секунды, не дав мне толком сосредоточиться. Я едва успел отключить функцию видео трансляции.
- Алло, слушаю вас, - ее сильный спокойный голос придал мне бодрости.
- Мадам Краковски, если не ошибаюсь? Добрый день! Прошу прощения за неожиданный звонок. Надеюсь, вы меня узнали?.. Это доктор Левин...
- М-да, конечно, шеф!.. Здравствуйте!
- Я позвонил Крису, и он мне сказал, что у вас что-то случилось с родителями, не так ли?..
- О, нет, доктор, что вы! Просто, я так давно не была дома, что использовала первую возможность навестить их...
- Следовательно, ни о каком увольнении из клиники речи не идет?
- Бог мой, да нет же! Кажется, я ни кому не давала повода думать так?..
- Да, да, конечно... Я рад, очень рад!..
Мне нелегко было перейти к отвлеченным темам, которые, как мне казалось, положили бы начало нашим неформальным отношениям. Неожиданно продолжила она:
- Я должна извиниться за Марека... Он проболтался мне, что... в общем, поступил с вами... нехорошо... Я точно не знаю, что он сделал, но...
- Ну, вам-то не в чем себя винить, Софи! Наоборот, я позвонил, чтобы просить прощения у вас за свое поведение. Тешу себя надеждой, что вы на меня не в обиде...
Я услышал, как она подавила смешок, и почувствовал в груди колыхание волны стыда, смешанного со страхом. Но она вдруг тепло проговорила:
- Что вы, Георг, и не думала! Тогда, на консилиуме вы были великолепны!
- Вы не представляете, Софи, как меня успокоили и ободрили! Ваше великодушие безмерно, а моя совесть перед вами в неоплатном долгу!
Она уже открыто смеялась.
- Вы знаете, доктор, тогда, на выездном совещании, я была несколько расстроена потерей своей сумочки с моими любимыми духами... И тут, передо мной появляетесь вы!.. С букетом цветов, в растрепанных чувствах!.. Все смотрят... Я в шоке!.. Скажите честно, неужели на моей физиономии было припечатано такое страдальческое выражение, чтобы ради моего спасения так эпатировать публику?
- Вы попали в точку!.. Признаюсь, в тот момент я не думал об окружающих меня коллегах и собственной жене, и видел только вас... Не знаю, что на меня нашло... Но сейчас, когда я слышу ваш голос, мне кажется, что с удовольствием проделал бы такое еще разок!..
- Нет, нет! Вы не должны больше подвергать себя риску встречи с моим ненормальным мужем... Извините...
При упоминании о Мареке разговор наш скомкался, и Софи поспешно отключилась, однако разрешив мне позвонить ей позже и рассказать-таки о городе-корабле с захватывающим названием «Бриллиант».
Я связался с ней вечером, а затем утром... Мне было, о чем ей рассказать. Когда казалось, что о лайнере-острове все сказано, я просто говорил о погоде, волнах и солнце за окнами моих апартаментов. Я расспрашивал и терпеливо выслушивал ее, поощряя откровенность и пространные рассуждения обо всем и не о чем одновременно. Таким образом, я приучал Софи к своему присутствию, хоть и удаленному, но вполне реальному. Иногда связь проходила в видео режиме, и я мог наблюдать воочию, что мои звонки не тяготят ее. Я заставил поверить Софи в то, что чувства мои к ней платонического свойства, правда, как и всякая женщина, она догадывалась, что способна развернуть наши отношения, в какое угодно, нужное ей направление...
Спустя пару дней, я решился сделать попытку приглашения, ибо излишнее затягивание сего действия могло привести наше с девушкой общение к некому цейтноту.
- Признаюсь, Софи, я хочу поделиться с вами одним открытием из жизни китов, - сказал я, включая в видео трансляцию беседы живописную картинку игрищ пары морских гигантов, курсировавших рядом с лайнером параллельным курсом.
- Китов?! – мило воскликнула девушка, после чего я не смог удержаться:
- Мадам, я вижу, вы никогда не наблюдали этих животных в их первозданной могучей красоте! Я просто обязан перенести лекцию о китах на более поздний срок!..
- Почему же?
- Вот что, давайте я расскажу вам все прямо здесь, на «Бриллианте». Одним словом, приглашаю вас в гости, дорогая Софи! Я уверен, вам понравится!.. Насчет доставки на борт, проживания, и тому подобного, можете не переживать – условиями моего контракта это предусмотрено...
Я прикусил язык. Получалось так, что мой ход был заранее продуман. И хотя это было истиной, афишировать его не входило в мои планы. На самом деле, момент был волнительный! Я, не дыша, наблюдал за ее лицом, развернутым на экране в пол оборота ко мне. Девушка растеряно молчала, подбирая слова, а я пытался разгадать в этом молчании ее мысли. Я знал, что Софи родом из крохотного провинциального городка, где получила, наверняка, традиционно хорошее воспитание, поэтому не сомневался в ее отказе, надеясь получить согласие несколько позже. И, тем не менее, я самонадеянно хотел разглядеть в многозначительной затянувшейся паузе девушки признаки борьбы между ее благовоспитанностью и желанием оказаться рядом со мной на палубе корабля мечты, о котором было поведано так много.
- Я не хочу вас обижать, Георг, поверьте... Но я не могу!.. Честно говоря, вы меня ставите в крайне неловкое положение, заставляя отказываться от приглашения во второй раз... Но причина все та же!..
- Ах, да... Помнится, и в правду я куда-то вас звал... Но ведь то другое, хотя...
- Ну, подумайте, шеф!.. Как вы себе это представляете? Марек звонит мне практически ежедневно. Что я скажу ему? Нет, нет!.. К тому же, отпуск у меня заканчивается...
- Софи, не забывайте, что отпуск предоставляется именно начальником...
- Но тогда бы пришлось объясняться с Крисом не только мне, но и вам! Нет, это немыслимо! Я доверяю вам, Георг, поверьте. Но после всего случившегося нам с вами нельзя не то, чтобы встречаться, но и общаться в неофициальной обстановке!.. Марек едва не заставил меня уволиться из клиники...
Она так энергично давала мне отказ, что я легко заподозрил ее в неискренности.
Я ретировался, однако подумал о том, что завтра же должен повторить попытку...
Вечер мы с компанией проводили в боулинге, но я был совершенно рассеян, швырял шары неточно и отстал по очкам даже от Поли. Сославшись на недомогание, я покинул друзей и отправился в каюту, чтобы побыть в одиночестве и предаться размышлениям о предстоящем разговоре с Софи. Чувствовал я себя влюбленным мальчишкой, который мучительно мечтает впервые поцеловать девочку и строит на этот счет грандиозные планы, и сочиняет сценарии, воображая себя Аполлоном, а при встрече с ней теряется, тем самым безумно веселя свою пассию, отчего краснеет и тушуется еще больше... Нужно было взять себя в руки, довериться советам Гарри и подойти к происходящему с точки зрения азартного игрока. Для этого нужно было рисковать, идти ва-банк, хитрить, уметь проигрывать, и снова играть! Но делать это мне не хотелось. Уже тогда, не понимая причины, я любил эту женщину, и с одной стороны, готов был свернуть горы, а с другой, был оглушен некой сентиментальной грустью и романтическими надеждами. Но и отступать было уже невозможно. Я не сомкнул глаз всю ночь. Ни один из каналов интернет-телевидиния не смог меня отвлечь от размышлений...
Я задремал под утро прямо в кресле, подставив кулак под щеку. Мой сон длился, вероятно, не более минуты, но это было видение, которое я храню в своем сердце до сегодняшнего дня... Мы стояли посреди маленькой комнаты. Софи нежно обнимала меня, гладила рукой мои волосы, смотрела мокрыми от слез глазами прямо мне в переносицу и говорила: «Почему же мы должны расставаться сейчас? Я тебя так люблю!..» Я вздрогнул, проснулся и ощутил, как на виске пульсирует вена. Реальность сна была настолько явной, что я с первой секунды уверовал в его вещий смысл. Я отчетливо понял, как мелки все эти разговоры, которые я вел с девушкой. И как унизительно, суетно я собирался действовать дальше. Я не сказал главного, оттого и неуверенность, и беспокойство... Я медленно набрал номер мультифона Софи в режиме аудио, дождался ответа...
- Не пугайтесь, Софи, это Левин...
- О, шеф, что случилось? В Европе поздний вечер, а в Тихом океане, я полагаю, глубокая ночь?..
- Софи... Понимаете, мне не спится... Из-за вас!..
Она помолчала, уловив в моем голосе необычные нотки, которые очевидно ее напугали, затем спросила:
- Вы пьяны, шеф?..
- Пьян. Но не от вина! Догадываетесь, от чего?.. Знаете ли, я забыл сказать... Вы мне очень нравитесь!.. Да-да, и это ни отчего не зависит, и ни к чему не обязывает! Я это понял вдруг, и посчитал, что должен признаться... Вы слышите меня, Софи?
- Да, конечно, но право...
- А сердце ваше слышит?.. Неужели, нет?.. Я хочу многое сказать, но, боюсь, вам наскучить... Позволите хотя бы сделать заявление?
- ???
Она была, конечно же, удивлена, но не слишком. Выключать аппарат, видимо, не собиралась. Это меня приободрило.
- Милая Софи!.. Прошу прощения, но не перебивайте меня и дайте сказать все... Я скажу и отключу мультифон. Так вам будет легче... Прекрасно осознаю, что увлекся вами! Но так же я понимаю и то, что проблема эта, прежде всего моя, а не как не ваша... Мне без вас тяжело, Софи, и я говорю правду!.. Вы не обязаны мне отвечать взаимностью, да и вообще отвечать!.. И все же, буду не до конца откровенен, если не признаюсь в том, что мечтал увидеть вас здесь, на «Бриллианте» с самого начала моего путешествия... И продолжаю на это надеяться, как последний осёл!.. Если вы решитесь на это, я буду счастлив! Здесь вы будете предоставлены сами себе и совершенно свободны! Никогда, слышите, никогда вы не должны чувствовать себя чем-то мне обязанным... Посещение изначально оплачено, а о лучшем госте, чем вы, Софи, я и не мечтаю!.. О Мареке я не говорю... В этом вопросе вам видней, как поступить... Я отключаюсь, Софи. Жду ответа! Но не сейчас.
Я быстро нажал кнопку и выключил аппарат. Налил полный бокал виски, выпил залпом, откинул голову на подушки и через минуту уснул...
ГЛАВА 6.
Как бы ни был влюблен человек, сколько бы ни думал о предмете своих воздыханий, а занят он бывает, прежде всего, собой... Я не был исключением. Своим смелым, как мне тогда казалось, поступком я просто-напросто переложил всю ответственность принятия решения на хрупкие плечи Софи. Да, я думал о ней постоянно, безмерно удивляясь нахлынувшим на меня чувствам. Я готов был служить ей, не требуя ничего взамен. Мне достаточно было бы видеть ее счастливые глаза, слышать тихий, заразительный смех, вдыхать ее запах. Я создал воображаемый образ и боялся его разрушить. Весь день я находился в состоянии радостной прострации, в ожидании некоего чуда.
На самом деле, неожиданно для себя, я сделал очень хитрый ход. В любом случае, что бы не ответила мне девушка, ситуация разрешалась однозначно в одну, либо другую сторону. Таким образом, теперь мне совершенно не нужно было волноваться, ибо то, что сделано – было сделано. Морально я был готов к любому повороту событий. Я даже с интересом поглядывал на женщин, попадающихся мне на глаза, невольно оценивая особенности их внешности и поведения. Очевидно, в силу непобедимой мужской логики, мой мозг заранее страховал психику от возможной любовной неудачи... Об одном обстоятельстве я не задумывался совершенно. Каково было самой Софи, находившейся от меня за многие тысячи миль? Что именно она переживала в тот день? Нет, это меня тогда ничуть не трогало! Более того, возможно, я был бы весьма польщен, если бы вдруг узнал о ее мучительных душевных терзаниях...
Наконец, из автоответчика послышался голос Софи, от которого я невольно вздрогнул, поскольку слишком напряженно его ждал:
- Хорошо, Георг, я приеду на три-четыре дня... Правда, совершенно не имею представления, каким образом к вам доберусь...
В ее голосе слышались напряжение и растерянность. Я вдруг физически ощутил, как в ее груди лопнули струны, больно ударив по сердцу. Софи перешагнула черту, за которой осталась безмятежность сосуществования ее души и совести... Я почувствовал себя виноватым и тут же поклялся себе, что искуплю свою вину всеми средствами.
Отдав распоряжение, насчет доставки гостьи на борт корабля, я стал ждать. Ожидание растянулось на 23 часа, и все это время я мысленно проделывал путь из Европы в акваторию Тихого океана вместе с Софи. Нужно ли говорить, что я не спал и не ел, а отвлечь от этого ожидания меня не смог бы даже Апокалипсис? Таких умопомрачительных переживаний не было у меня с юношеских лет. На что я надеялся? Ну, уж не на то, что Софи сходу бросится в мои объятия. Очевидно, любовь (а с моей стороны это была именно она) пробуждает в человеке сильные альтруистические чувства, и я готов был служить своей возлюбленной, не требуя ничего взамен.
Что бы я себе не навыдумывал, а Софи совершенно не выглядела растерянной и комплексующей по поводу своего поступка. Она вышла из кабины палубного вертоплана и направилась прямо ко мне и Гарри, стоявшим за ограждением взлетной площадки. Она была одна, и только потому я узнал ее. В глаза мне бросились ярко накрашенные алой помадой губы, растянутые в приветливой улыбке, темные очки и распущенные темные густые волосы, едва прикрытые стильным красным кепи. Она вышагивала на высоченных каблуках, в газовой накидке и красных шелковых брюках, неся дамский саквояж, и гордо приподняв голову. Видимо, я имел глупый вид, так как Гарри ткнул меня локтем в бок и прошипел:
- Очнись, док! Что за штучка залетела в наши сети!
Перемахнув через невысокий барьер изгороди, он первым подскочил к Софи, слегка оторопевшей от такой прыти:
- Позвольте представиться - Гарольд Мэган, Соединенные Штаты... Прошу, как говорится, к нашему шалашу! Как вам первое впечатление?..
Я поспешил следом. Взяв и поцеловав ее руку, я сказал:
- Гарри, это мадам Софи! Софи, это Гарри!..
Она рассмеялась, с любопытством озираясь по сторонам:
- Мне очень приятно!.. Я на знаменитом «Бриллианте»! Просто поверить не могу!..
- Ну, Жорж вам покажет наш муравейник во всей его красе, не сомневайтесь!
- Правда?.. – она сняла очки и впервые глянула мне в глаза. Я почувствовал, как между нами проскочила жгучая искорка. – Я хочу чуточку осмотреться уже сейчас! Не возражаете?
- Буду весьма рад!.. Для начала посетите свое жилище, затем пообедаете и отдохнете, а далее можете располагать мной по вашему усмотрению...
- И мной тоже – вмешался Гарри. – Есть тайны этого города, которые могу вам приоткрыть только я!
- Кажется, я попала в настоящий рай, если сразу двое мужчин предлагают мне себя в качестве гидов. Что же, ведите! – Она протянула свой чемоданчик Гарри, а меня взяла под руку...
Я вел ее по дорожкам и ступенькам эскалаторов, рассказывая о планировке корабля на правах хозяина. Ей было все в диковинку, и она никого здесь не знала, поэтому предусмотрительно не отпускала мою руку. Мне это было до трепета приятно. Я был благодарен Софи за ее непринужденность и чувствовал, как ко мне возвращается былая уверенность. Мы спустились в огромный холл, отделанный позолотой и зеркалами, уставленный мебелью, плетенной из бамбука, и прошли в мой номер. Я оставил Софи в ее спальне для гостей с отдельным входом, а сам поспешил заказать шикарный обед.
Компанию нам с Софи составили Гарри и Поли. Богдан вылетел вертолетом в Гонолулу, а затем в Сан-Франциско по делам своей компании, оставив супругу без присмотра на целую неделю, чем она осталась довольна. В свете новых событий я смотрел на ее странную дружбу с Мэганом снисходительно и даже с умилением. Поли выглядела счастливой и совершенно не скованной. Что касается Гарри, то этого прощелыгу вообще трудно было чем смутить...
Софи больше помалкивала, с улыбкой выслушивая наши многообещающие речи и, кажется, пропускала все мимо ушей. Похоже, ее больше интересовали люди, с которыми ей предстояло провести несколько дней отдыха. Поли называла ее милочкой, предлагая посетить фитнес-клуб и массажный косметический салон. Она делала круглые глаза, озвучивая малозначительные, на мой взгляд, непроверенные корабельные слухи, однако однажды умудрилась высказать одну важную мысль:
- Милочка, вы заметили, мы стараемся не говорить здесь о делах, оставленных там, на материке? У нас здесь особая, отдельная от внешнего мира жизнь, полная страстей, радостей и разочарований... Я бы очень вам советовала поступать так же. Поверьте, это так захватывает!..
Гарри обещал сопровождать девушку в ночной клуб, научить ее кататься на водных лыжах и как-нибудь показать настоящий необитаемый остров, чем заслужил неодобрительные взгляды со стороны Полины. Я предлагал осмотреть «Бриллиант» поподробнее, посетить множество увеселительных и более полезных заведений, а так же смотровую площадку и обсерваторию, расположенную в вертикальном шпиле, венчающем сферу Бриллиант-Сити...
- Я всем очень благодарна и обязательно последую вашим советам, но... – Софи виновато улыбнулась. - Разрешите, для начала, я погуляю по вашему городу одна?
Мы не стали мешать ей, самостоятельно проникнуться атмосферой беззаботного существования на «Бриллианте». Не стал докучать Софи и я, опасаясь показаться навязчивым. Обедала она вместе со всеми нами, однако остальное время проводила одна. Я напряженно прислушивался к звукам, доносящимся из ее спальни, когда она находилась в каюте, иногда замечал ее на палубе, в бассейне или вестибюле, но подходить не смел. Я с честью выдержал испытание, и, по-видимому, заслужил награду. Во всяком случае, вечером второго дня Софи сама подошла ко мне в баре. Она была в длинном темно-золотистом вечернем платье, едва прикрывавшем ее плечи и грудь. Сбоку, от самого пояса на платье имелся разрез, приоткрывавший стройную ножку. Ее пухлые, чувственные губы вновь были накрашены ярко-красной с перламутром помадой, а глаза, черные в полумраке бара, казались особенно бездонными и таинственными. Я всегда поражался способности женщин к перевоплощению в соответствии с нарядами, в которые они облачались. Вот и тогда я несколько опешил, едва узнав в этой роковой женщине, плавно покачивающей бедрами, скромницу стажерку онкологической клиники...
- Жорж, не смотрите так, вы проделаете во мне дырку! – сказала Софи низко поставленным голосом, обжигая меня взглядом из-под густых ресниц. – Вот, я и пришла! Теперь вы должны меня развлекать, ведь обещали, не правда ли?
- О, мадам!.. Вы же знаете, я к вашим услугам!
Мы смотрели друг другу в глаза, не таясь, и уже ощущали себя парой небесных тел, попавших в поле взаимного тяготения, с ускорением летевших навстречу друг другу. Я спросил:
- Неужели вы пробудете здесь так недолго?..
Она молчала и улыбалась, не отводя глаз от моего лица...
Моя прежняя жизнь не отличалась обилием любовных связей, не считая нескольких мимолетных увлечений студенческих лет и собственной жены. Не сказать, что я не замечал красивых девушек, не влюблялся в женщин. Однако входить с ними в близкие отношения я не решался. Причиной этому были скорее не морально-этические принципы, а свойства моего характера. Я слыл обязательным человеком и привык держать слово, поэтому старался непременно выполнять данные мной обещания, и доводить дела до логического завершения. Семья и особенно работа отнимали слишком много времени и сил, чтобы взваливать на себя дополнительные обязательства, например, связанные с ублажением любовницы... Я всегда скептически относился к мифическим мужским возрастным кризисам. Как-то без особых помех я преодолел все без исключения магические числа, не ощутив психологического дискомфорта ни в тридцать, ни в сорок лет... Очевидно, возрастной криз пришел ко мне только в сорок пять!..
Нет, я не стал, что называется, брать быка за рога и стремиться к интимной близости с юношеской невыдержанностью. Я наслаждался одним уже общением с Софи. Мне нравилось слушать ее речи и просто быть рядом, смотреть в ее глаза и с готовностью выполнять ее просьбы. Одно только то, что неспешность означенных событий нравилась и ей, заставляло меня быть еще более терпеливым.
Теперь я часто сопровождал Софи в ее прогулках и развлечениях. Нередко к нам присоединялся Гарри. Меня не переставала удивлять ее многоликость и умение преображаться, в зависимости от обстановки и выбранной ею роли. Если она была одета в облегающие джинсы и топик, и волосы стянуты в лошадиный хвост, то ее движения и танцы становились резкими и точными. Походка смахивала на мальчишескую, и даже в манере речи проскакивал сленг. В вечерних туалетах, которые я дарил ей, она выглядела совершенно противоположным образом. Грация, плавность движений всех частей тела, кокетливость черных глаз, неизменная полуулыбка. В любом одеянии и расположении духа эта женщина оставалась для меня образцом очарования.
Дни летели незаметно, полные развлечений и удовольствий, а для меня самым главным из них было видеть радость Софи. Днем мы были все чаще вместе, но ночью не покидали пределов своих спален...
Как-то в знойный, тропический полдень мы с Софи поднялись в лифте на макушку «Бриллиант-Сити», чтобы в тишине и прохладе застекленного помещения смотровой площадки насладиться величественной картиной лайнера, разрезающего пополам безбрежную лазурь Тихого океана. Стоя в стеклянном помещении на огромной высоте в полном уединении, мы парили над морскими волнами на высоте птичьего полета.
- Смотрите! – воскликнула Софи.
Я тоже заметил в океане животное, вспенившее воду при всплытии на поверхность. При погружении чудище продемонстрировало огромный раздвоенный хвост. Приникнув к бинокулярам приборов наблюдения, мы стали созерцать великолепного серого кита.
- Помните, я обещал, что раскрою вам одну тайну о китах?
- Да, конечно! Как же я забыла, ведь именно поэтому я здесь!.. – она лукаво рассмеялась.
- Вы, вероятно, наслышаны относительно загадочного поведения этих гигантов, когда они выбрасываются на мелководье и часто гибнут целыми семействами, не так ли?
- Да... Ученые никак не могут понять, почему это происходит. И вы, Жорж, теперь можете объяснить мотивы этого суицида?
- Кажется, да! Это вовсе не самоубийство, скорее - попытка спастись!
- От кого же? Неужели есть нечто, что может угрожать таким гигантам?
- Объясню... Известно ли вам, как спят киты? – вместо ответа переспросил я.
Она наморщила носик:
- Кажется, два полушария их мозга спят попеременно?..
- Вот именно! Какая вы молодчина! А теперь представьте себе, что кит испытал сильный стресс, либо заболел, либо выбился из сил... Или, может быть, по каким-то причинам оба полушария его мозга бодрствовали долгое время... Одним словом, произошло нарушение в режиме работы головного мозга. Как вы думаете, что последует дальше?
- Болезнь? Ах, да!.. Он выбьется из сил?
- Совершенно верно! И он понимает, что вот-вот крепко-накрепко заснет, при этом, заметьте, обеими половинками своего мозга... От этого он и спасается!
- То есть, иначе он утонет? И чтобы этого не произошло, сознательно плывет на мелководье?.. Удивительно, но этим действительно вполне объясняется их поведение!.. Но постойте! Не могут же заболеть одновременно несколько китов?
- Не знаю... Киты - животные общественные, и у них развито чувство взаимопомощи. Вероятно, они просто не могут оставить попавшего в беду собрата... К сожалению, выбросившись на спасительную мель, они становятся жертвой собственного веса и возвратиться в океан самостоятельно уже не в состоянии.
- И у вас есть доказательства этой теории? – хитро спросила девушка.
Я рассмеялся и развел руками:
- Увы, я исхожу только из собственной логики и веры в первейший закон природы - инстинкт самосохранения!..
- Ну, что же, - задумчиво сказала Софи, - теперь я знаю, почему гибнут киты... Как бы я хотела понять, отчего в людях этот инстинкт часто куда-то исчезает, и они начинают делать ужасные глупости!..
На такой высоте ощущалась качка, и пол то и дело норовил выскользнуть из-под наших ног, отчего Софи ойкала и хватала меня за руки. В один из таких моментов я придержал ее за талию, да так и не отпустил. Я поцеловал ее, и она ответила мне долгим поцелуем, который свел меня с ума! С трудом я справился с тем, чтобы не начать раздевать Софи прямо там, на площадке... Наши губы разомкнулись, и она уронила голову мне на грудь. Мы постояли молча, прижавшись друг к другу, привыкая к теплу наших тел. Затем, не сговариваясь, поспешили вниз в каюту, где нас ожидали целых две спальни с широченными кроватями...
Сказать, что последующие несколько дней и ночей были самыми впечатляющими в моей жизни, это не сказать ничего! Я и Софи умудрились забыть обо всем на свете, включая наших приятелей на «Бриллианте». Иногда она что-то безбожно врала мужу, рассказывая по мультифону про болезнь мамы, а я перестал связываться с женой, сыновьями и Крисом, мысленно послав к черту всех, кто мог мне помешать быть вместе с Софи. Время шло, неизбежно приближая час нашей разлуки, но я упрямо не хотел даже думать об этом, не представляя, как буду обходиться без нее дальше, и что ждет меня в будущем…
Глава 7.
Позвонил инспектор Марлони и назначил мне встречу в ресторане, на верхней палубе корабля. Через час он уже плел свои сети, менял темп разговора, иногда шутил, иногда был строг. Это был его стиль беседы, выработанный, очевидно, под влиянием какого-то литературного героя. Инспектор сверкал серыми глазами и подскакивал, когда слышал что-нибудь важное. Но также мог вальяжно развалиться на стуле и сделать равнодушный напускной вид. Он явно получал огромное удовольствие от подобных расследований и, вероятно, собирался написать о них в своих мемуарах, будучи на пенсии.
- Господин Левин, вы достаточно известный в определенных кругах человек, и мне не составило особого труда получить о вас самые лестные характеристики. Не скрою, мне известны в общих чертах и ваши впечатляющие финансовые возможности. С какой стороны не глянь, все подозрения, насчет вашей персоны, тщетны. Я рад сообщить вам об этом!..
- Спасибо, инспектор. Однако не думаю, что вы меня оставите в покое, верно?
- О, доктор, только с вашего позволения... Видите ли, вы единственный, кому я могу довериться. Разумеется, я имею в виду заинтересованных лиц. Разве мы не можем обсудить дела по-дружески? Я думаю, и вам небезынтересно будет узнать о ходе расследования?
- Отдаю должное вашей дипломатии, инспектор! Неужели, вы пригласили меня только для того, что бы поделиться информацией? На вас это не похоже.
- Вы проницательны, господин Левин! Впрочем, не сбираюсь скрывать того факта, что желаю получить от вас сведения, сам не знаю какие именно, о господине Мэгане. Прошу, не поймите меня неправильно...
Я дал ему от ворот поворот:
- Да, чего уж!.. Сейчас вы практически признали то, что Гарри является чуть ли не главным подозреваемым по делу о краже драгоценностей. Кроме того, вы прекрасно знаете о нашей дружбе. И после этого предлагаете мне наушничать на него полиции? Вы не считаете это мерзким?
Марлони усмехнулся и устремил на меня из-под кустистых бровей колючий взгляд, взвешивая искренность моих слов и жестов.
- Ну, что вы, доктор! Я не в праве на чем-либо настаивать, и тем более, заставлять доносить на товарища. Должен вас несколько успокоить, под подозрением находится далеко не только Гаррольд Мэган, но и другие фигуранты. Я ведь уже признался вам, что только вы внушаете мне доверие, не так ли?
- Откуда мне знать, не говорите ли вы того же остальным?
Инспектор сделал обиженный вид.
- Вы не правы. С вами я достаточно искренен.
- Хорошо, инспектор, но скажите, неужели все эти добропорядочные дамы и джентльмены, участвовавшие в игре в тот вечер, вызывают у вас недоверие?
- Ага! Значит, это вам не безразлично? Видите ли, доктор, в силу своей профессии я точно знаю, что люди всегда, вы слышите, всегда желают выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Каждый человек найдет, что скрывать, а что и приукрасить в своей жизни. Ну, к примеру, вы ни перед кем не афишируете, что в студенчестве баловались наркотиками, и даже участвовали в подпольной группировке студентов медиков, создавшей новое синтетическое зелье...
- Вы и об этом пронюхали?
- Да, но не волнуйтесь, в СМИ это не попадет... Так вот, к сожалению, темных пятен в биографиях наших героев оказалось немало. В соответствии с профессиональной этикой я не имею права подробно излагать эти изъяны вам, скажу лишь о том, что большинство из них связаны с финансовыми вопросами. Другими словами, не вполне ясны источники благосостояния этих людей, а, следовательно, и их моральные принципы. Ну, к примеру, русский банкир Попов действительно является управляющим небольшого коммерческого банка, однако работает в этой должности всего пол года и не имеет в банке ни цента собственных активов. Замечу, внеочередной отпуск на шикарном атомоходе «Бриллиант» Попов проводит вместе с супругой... Генерал Краузе вышел в отставку, имеет небольшое поместье в Австрии и достойную пенсию, но других источников средств существования не имеет. Нет жены, нет детей, нет родственников... Братья Манчини. Азартные игроки, умеющие проигрываться в пух и прах, хотя и вполне удачливые бизнесмены... И так далее!
- А что же Гарри?
Он, помедлив, ответил:
- Из бесед с вами и вашими друзьями я понял, что Мэган представлялся окружающим богатым и весьма перспективным молодым человеком, не правда ли?
- Да... Возможно, Гарри и приукрасил свою жизнь, но это ничего не значит. Кто из нас в молодости не пытался слыть в глазах девушек завидным женихом?..
- О, я вижу, вы в курсе... Да, факты таковы, что ваш друг так и не окончил университета, так как был отчислен за хроническую неуспеваемость. Не работает. Имеет постоянный, однако, совершенно невысокий доход от ценных бумаг, оформленных на его имя родителями. Недавно получил наследство от родного дяди по материнской линии...
- Короче говоря, инспектор, у всех у нас есть ахиллесова пята. Чего же вы добились, выяснив это?
Вместо ответа, Марлони предложил мне выйти на палубу, которую освещало яркое солнце и обдувал соленый морской ветер. Мы уселись в шезлонги, и некоторое время рассматривали великолепную панораму морского пейзажа.
- Знаете, доктор, вы правы! Расследование не продвинулось ни на дюйм... Впрочем, я продолжаю собирать информацию и надеюсь на определенный успех... Но я хотел бы задать вам вопрос! В качестве консультации. Как вы думаете, каким способом преступник смог похитить драгоценности и спрятать их так виртуозно? На этот счет у вас есть предположения?
Я пожал плечами:
- А у вас?
- Думаю, не обошлось без специальных приспособлений и тщательной подготовки, вы не находите?
- И какие же это приспособления? Вероятно, у вас есть по этому поводу более конкретные версии?
- Да, пожалуй... Преступнику понадобилось решить две проблемы. Во-первых, уметь действовать в полной темноте, а во-вторых, подготовить очень хитроумный тайник. Скажите, вы не припомните каких либо необычных предметов, которыми пользовались бы посетители казино в тот вечер? Быть может - очки или мобильный мультифон?..
- Да, конечно! Довольно стильные очки в золотой оправе были у Андрея Попова... Мультами пользовались Манчини, Попов и, кажется, Лю-Пэн... Вы полагаете, что некий прибор ночного видения мог быть вмонтирован в эти предметы? Но при нынешнем развитии кибертехнологий существует возможность вживления микрочипа, чувствительного к инфракрасному излучению, прямо в глазное яблоко. Мой университетский друг, с которым я поддерживаю связь, занимается как раз практическими исследованиями в этой области, поэтому я в курсе...
Инспектор вскочил и стал прохаживаться взад-вперед, задумчиво посматривая в мою сторону.
- Забавно, доктор, что вы сами заговорили об этом. Позвольте узнать имя вашего знакомого?..
- Его зовут Роже Дюпон, он француз. Заведует лабораторией в госпитале Филадельфии. Если пожелаете, можете получить полную информацию от него лично.
- Спасибо, Георг, но думаю, что смогу проконсультироваться на этот счет со специалистами моего ведомства...
Мы поболтали еще некоторое время, и инспектор откланялся.
Меня же не покидала мысль, о которой я, разумеется, в разговоре с Марлони не упомянул. В какой-то момент я сделал для себя открытие, что Дюпон и мой молодой друг Гарри Мэган проживают в одном городе. Это открытие неприятно пощипало мои нервы, и я твердо решил в ближайшее время развеять возникшие сомнения, созвонившись с Роже.
В то утро я проснулся очень рано, не сразу сообразив в котором часу. В последнее время ночь и день перемешались, поскольку весьма значительное время мы с Софи проводили в постели. Я встал и прикрыл простыней разметавшееся по кровати обнаженное тело девушки. Стараясь не шуметь, я отыскал свою одежду, разбросанную по углам спальни, оделся и присел за столик, на котором стояли недопитая бутылка красного вина и бокалы. Выпив и окончательно проснувшись, я направился в душ, где и вспомнил, что собирался позвонить Роже Дюпону в Филадельфию. Я отворил дверь в коридор и с удивлением наткнулся взглядом на удаляющуюся спину стюарда в униформе. Он не обернулся на звук лязгающего замка и открывающейся двери, но поспешил прочь. В коридоре кроме нас никого не было, стояла обычная для этого часа тишина. Вообще-то, я собирался выйти на свежий воздух, чтобы несколько размяться и привести себя в норму, но что-то насторожило меня в походке этого человека, неведомо откуда взявшегося под дверью моего номера. Я вернулся в кабинет и несколько минут размышлял. Затем я выбросил из головы странные мысли, решив, что они были навеяны звенящей тишиной раннего утра...
Я набрал домашний номер Дюпона. На востоке США был вечер, и Роже оказался дома. С удовольствием я мог созерцать постаревшее, но по-прежнему дорогое лицо друга, с которым общался, к сожалению, весьма редко. Он также был рад звонку. Нам было чем поделиться, и мы делали это легко, поскольку со времен студенчества имели своеобразную привычку общаться между собой в шутливой манере. Не дав мне раскрыть рот, Дюпон стал хвастать своими успехами в профессиональной деятельности, обмолвившись, в частности, о том, что его лаборатория получила специальный правительственный заказ с приличным финансированием. Я уже знал, что деятельность Роже связана с исследованиями в области практического внедрения и применения биологически адаптированных систем (БАС), к которым относились всякого рода искусственные органы, микро датчики, заменители, в общем, все то, что можно было бы имплантировать в человеческий организм. Поэтому я не очень удивился заинтересованности правительственных организаций к перспективе существенного расширения функциональных возможностей своих солдат и агентов. Однако Роже усиленно намекал на более серьезные и фундаментальные исследования, о которых, по известным причинам, распространяться не мог. О моих делах в области медицины Дюпон был информирован, и мне нечего было к этому добавить. Я не стал останавливаться на своей профессиональной деятельности, зато от души поиздевался над товарищем, описывая все прелести отдыха на «Бриллианте». При этом я безбожно врал на ходу, пробуждая в нем черную зависть. В тот момент, когда я рассказывал Дюпону о женщинах, ожидающих в очереди, чтобы попасть ко мне в постель, я услышал сдавленный смех. За моей спиной стояла Софи, обернутая простынею, словно японским кимоно. Я призывно помахал ей рукой, желая продемонстрировать Роже свою правдивость. Она скрылась в спальне, показав мне язык.
Я вволю повеселился, с удовольствием наблюдая, как лицо моего товарища в мониторе вытянулось от белой зависти. В моей душе шевельнулось сострадание, и я подумал, что неплохо бы пригласить его в качестве гостя на «Бриллиант» тогда, когда мне станет скучно без Софи...
Впрочем, скоро пришлось перейти к делу и задать интересующие меня вопросы. После чего я выслушал лекцию о том, что операцию по вживлению микрочипов в зрачок глаза, расширяющих диапазон видимого спектра светового излучения, в наше время может позволить себе каждый желающий, если, конечно же, он пройдет специальные тесты и медицинское освидетельствование. Имплантация проводится мгновенно, впрочем, удаление микрочипов также не занимает много времени. Большинству людей способность видеть в темноте представляется развлечением, которое со временем надоедает, а затем и вовсе выводит из себя, поэтому они с легкостью отдают деньги за удаление из своих бесценных очей устройств инфракрасной визуализации. На вопрос о Гарри Мэгане, не подвергался ли он подобной операции, Дюпон обещал узнать и завтра же сообщить мне...
Окончив сеанс связи с Дюпоном, я прошел в гостиную, заглянул в обе спальни и ванную комнату, однако Софи нигде не обнаружил. Ее платье уже не лежало на подлокотнике кресла, да и более легковесные элементы ее одежды покинули место своего временного пребывания.
Я выглянул в пустынный холл, прошел по мягкой ковровой дорожке до эскалатора, который мягко тронулся, как только я ступил на него ногой, и поднялся в огромный вестибюль с зеркальными стенами и колонами, стилизованными под мрамор. Нигде я не заметил Софи, но чувствовал, что она недалеко, хотя терялся, почему ее повлекло на прогулку по кораблю в столь ранний час, не сказав мне не слова. Остановившись в проеме входа в холл, я оглядел его и видневшуюся часть палубы, однако не заметил ни одной живой души. Я собирался повернуть назад, когда меня привлекло какое-то движение за одной из колон, отразившееся в зеркалах. Несколько поменяв положение, я разглядел женщину и мужчину, стоявших лицом к лицу и оживленно жестикулирующих руками. При более пристальном наблюдении оказалось, что эти двое спорят между собой яростным шепотом, который можно было временами слышать даже на таком удалении. В один из моментов мужчина схватил лицо женщины пальцами и, приблизившись, что-то зло прошептал ей прямо на ухо. Она отбросила его руку и побежала в сторону выхода на палубу. Рискуя быть замеченным, я ступил в тень коридора и прижался к стене. В одну секунду меня прошиб пот. Я неожиданно стал свидетелем сцены, свойственной скорее отношениям любовников, нежели просто случайных знакомых. Но самое страшное, я узнал в этой выясняющей отношения парочке Софи и Гарри!..
Я вернулся в номер сам не свой и попытался успокоиться спиртным. Что происходит? Как это понимать? Я словно попал под холодный душ, смывающий тугими струями дурман благостного счастья с моей души. Я не находил себе места, но твердо решил дождаться Софи. Она не заставила себя долго ждать. Войдя, прошмыгнула в ванную комнату и вышла оттуда, спустя полчаса, когда я уже стал беспокоиться...
- Ты стал выпивать с утра?.. О, это же виски!..
Ее преувеличенная бодрость в голосе еще более всколыхнули во мне ревностные подозрения. Однако в своей жизни я всегда старался придерживаться разумной сдержанности, давая возможность любой нестандартной ситуации несколько успокоиться, прежде чем принимать решение.
- Тебе шампанского, дорогая?
- Нет. Пожалуй, я выпью чашечку кофе.
- Куда же ты исчезла, Софи? У тебя от меня тайны, милая?.. – я натянуто улыбнулся и поднял глаза.
Ниже левого виска девушки просматривался кровоподтек, который она попыталась скрыть прядью волос...
- Это что такое!? - я резко поднялся и отвел локон в сторону. - Кто это сделал? Гарри?!
Она отшатнулась, и в ее глазах я прочитал смятение.
- Нет! Нет!.. Я сама... Неудачно оступилась на бегущей дорожке... Ходила смотреть на восход, пока ты говорил с другом... И вот так нелепо ударилась о поручень!..
- А Гарри?
- Гарри?.. – она со страхом и любопытством смотрела на меня. - Ах, да!.. Я случайно повстречала его в холле... И ты знаешь, еще я заметила Полину, но отдельно от Гарри - раньше... Это было так странно! Вокруг ни души, и вдруг неподалеку проходит Поли, потом я натыкаюсь на Гарри... А почему ты спрашиваешь о нем? Ты его видел?..
Я понимал ее неискренность, но неожиданные объяснения Софи выбили меня из колеи. Получалось, что там, в холле Гарри уговаривал Софи не выдавать его мне, резонно опасаясь моей отрицательной реакции на связь Мэгана с Полиной. Что касается кровоподтека, то объяснение Софи уже не выглядело так невероятно. Во всяком случае, данная версия событий в моем мозгу выглядела более покладистой...
Это странное утреннее происшествие изрядно подпортило мне настроение на целый день. Софи не очень-то усердствовала, чтобы восстановить идиллию наших отношений, чему я был только рад.
- Я хочу сегодня побыть одна, не возражаешь? – сказала она, не особо рассчитывая на ответ.
«Хитрая бестия!» – подумал я, раскусив ее замысел. Она хорошо понимала, что я не смогу дуться на нее долго, и разлука только ускорит наше примирение.
Во всяком случае, я полагал именно так...
Почему же, по прошествии нескольких столетий, я помню не только некоторые детали моего путешествия на «Бриллианте», но и незабываемое светлое впечатление от этих недель, наполненных покоем, умеренным проистечением событий, любовью и недосказанностью отношений? Вероятно, в мыслях я слишком часто возвращался к тем дням, положившим начало моим последующим кармам, которые впоследствии я безжалостно сжигал и начинал все новые и новые жизни, подобно тибетским монахам. Наш бурный и странный роман с Софи остался незаконченным, с точки зрения познания друг друга, и в этом заключался его высший, романтический смысл! Иные годы и целые десятилетия моего существования на белом свете практически начисто стерты из моей памяти. Но никогда я не забывал тех образов, что отложились в моем сознании, быть может случайно, а может и нет. Будь это небрежный поворот головы Софи, или ее жгучий мимолетный взгляд. Или ее нагое тело, разметавшееся на белых простынях в лучах восходящего солнца. Или холодная ироничная улыбка Гарри. Или фигурка Кэтрин на палубе катера...
Нельзя сказать, что в порыве страсти и навалившегося счастья мы с Софи совершенно забыли обо всем и обо всех. Нет, я видел, как Софи иногда впадала в прострацию, неподвижно сидя и поджав колени к подбородку. Она размышляла о чем-то своем, впрочем, нетрудно было догадаться, о чем именно. Да и я, нет-нет, но задавался вопросом: а что дальше? Это нагоняло на нас достаточно мимолетную тоску, исчезающую молниеносно, как только мы начинали планировать текущий день и обсуждать неисчислимые развлечения, ожидавшие нас на корабле. И вовсе неважно было, предавались ли мы им позже или оставались на весь день в наших апартаментах, это неизменно вселяло в нас неистребимый оптимизм. Наверное, мы говорили себе: это отличный шанс в нашей скоротечной жизни, чтобы забыть обо всем и получить ту самую порцию человеческого счастья, ради которой, собственно, мы и существуем! А значит, жалеть о содеянном и вредно, и глупо. Полнейшее отсутствие житейских проблем на «Бриллианте» избавило нас от необходимости самоедства и выявления отрицательных черт наших характеров. Мы так и не узнали друг друга достаточно хорошо, а потому чувства наши не успели пойти на спад. Наши отношения были глубоки, и в тоже время, легки и свежи, как выпавший рождественский снег...
Следующий день начался с ошеломившей меня новости. Дюпон подтвердил мои опасения, в которых я не смел сознаться даже самому себе. Гарри Мэган сделал операцию по вживлению в зрачок микрочипа инфракрасной чувствительности именно в лаборатории госпиталя Филадельфии! Можно представить мое состояние, когда я узнал об этом. Я сказал Софи, что иду на «птичью» площадку и поспешно удалился из каюты, боясь выдать свое волнение. Битых два часа пытался я привести в порядок свои нервы, прохаживаясь по наименее людным местам судна. В конце концов, я сумел сопоставить факты и утвердиться в мысли о том, что Гарри – пройдоха, хотя и не лишенный определенного обаяния. И никаких сомнений в этом не оставалось! Однако, что было с этим делать мне дальше? Несмотря на открывшиеся обстоятельства, я не мог вычеркнуть Гарри из списка своих друзей и предать его. Я решил поговорить с ним начистоту, хотя с удовольствием бы остался в полном неведении...
Я извлек мультифон из кармана и позвонил Мэгану.
- Ты не мог бы со мной встретиться? – сухо спросил я. – Мне необходимо с тобой серьезно поговорить.
- Без проблем, док... Но ты меня пугаешь своим тоном. Что-то случилось?
- Я звонил доктору Дюпону в Филадельфию... Если ты не занят, я хотел бы увидеться прямо сейчас и обсудить это с глазу на глаз.
- Где же?
- Жду тебя на «птичей» площадке. Через четверть часа.
- О кей!..
Гарри почувствовал опасность, и в его голосе не осталось и тени сарказма.
«Птичьей» площадкой мы называли учебно-тренировочный павильон, расположенный в кормовой части судна и представляющий собой полукрытый амфитеатр с бассейном в центре. Здесь желающие могли обучаться полетам на орнипланах, в просторечии называемых «птицелетами». Эти устройства действительно, в определенной мере, воплощали извечную мечту человека летать, подобно орлам. Напоминали они бумажных голубей. У них также было по два подвижных крыла и хвост, закрепленные на единой подвижной раме. Сложная конструкция бумажно-пластиковых крыльев, которые крепились к предплечьям человека, позволяла пилоту посредством взмахов легко набирать высоту, либо планировать, при этом максимально эффективно используя восходящие воздушные потоки. Что было особенно приятно, так это то, что всю «умную» работу, связанную с взаимодействием механических приводов орниплана с воздушными массами, делали бортовой компьютер и водородно-электрический мини двигатель, закрепленные тут же на раме. Лично мне полеты на «птицелете» напоминали езду на велосипеде: интенсивное кручение педалей чередуется с движением по инерции. Разница состояла в том, что здесь нужно было не разгоняться по шоссе, но набирать высоту, интенсивно работая руками. Впрочем, при нехватке сил к услугам пилота всегда был все тот же мини двигатель. В полном снаряжении орниплан весил около двух десятков килограммов, однако, как только вся конструкция закреплялась на теле человека, а крылья расправлялись, ощущение тяжести тут же пропадало. Бортовая система управления полетом начинала чутко улавливать малейшие движения воздуха, стремясь поднять весь механизм вверх. Это создавало иллюзию одушевления устройства, и превращало его в почти живую, ископаемую птицу.
Полеты на орниплане требовали некоторых навыков и приличных физических усилий, но приносили при этом захватывающие эмоции и были вполне безопасны. После трех тренировочных полетов над бассейном с применением страховочного троса, а так же отработки режима посадки, новоявленный орнипланерист мог покинуть корабль и полетать над океаном и даже над ближайшими берегами, если «Бриллиант» вставал на очередном рейде. Длительность полета ограничивалась двумя часами, если позволяли метеоусловия, однако редкому пилоту хватало сил, чтобы продержаться в воздухе более часа.
Я направился к орниплану под номером пять. Это был мой старый знакомый, один вид которого возбуждал во мне непреодолимую тягу к птичьим полетам. Навстречу мне вышел инструктор Майкл, любезно улыбаясь и предвкушая приличные чаевые.
- Господин Левин, рад вас видеть вновь в нашем «курятнике»! – Майкл протянул мне руку. – Вы выбрали удачное время для полетов. «Бриллиант» находится в дрейфе, погода отличная! К тому же, вы не успели отяготить свой организм обильным обедом, не правда ли?
- Да, пожалуй, я сделаю вылет, - согласился я, потягивая инструктору купюру, - но сделаю это несколько позже. Видите ли, у меня здесь назначена встреча.
- В таком случае, к вашим услугам будет один из моих помощников, так как я через пару минут вынужден буду покинуть вас. До наплыва посетителей должен завершить некоторые дела...
- Да, да, не беспокойтесь, Майкл! Я дам знать кому, когда буду готов.
Инструктор удалился, а я заметил Гарри, поднимающегося на эскалаторе. Я напряженно всматривался в выражение его лица, все более убеждаясь в своих чудовищных предположениях. Лихорадочный, затравленный взгляд, а также ссутулившиеся плечи издалека выдавали в нем человека, сдавшегося на милость победителя. Одновременно два чувства, праведного негодования и всепрощающей жалости, прихлынувшие к моему сердцу, вогнали меня в краску и связали язык. Он уже остановился подле меня, засунув руки в карманы, и задал свой нелепый вопрос: «Ну?..», а я никак не мог справиться с волнением. Наконец, я процедил сквозь зубы:
- Я знаю, ты сделал операцию на глаза в госпитале Филадельфии... Мне продолжать, или ты сам изволишь объясниться?
Он хмыкнул, пожал плечами и промолчал.
- Ты можешь, благодаря операции, видеть в темноте, не так ли?
Гарри глянул по сторонам и вдруг схватил меня за отворот рубашки.
- Чего ты хочешь, Жорж? – прошипел он. – Моих признаний?.. Почему ты не сказал ничего инспектору? Может быть, ты полагаешь, что я буду тебя умолять не делать этого, размазывая слезы по щекам? Не дождешься! Можешь отправляться к Марлони!.. Не то он, невзначай, сам нароет эти факты, и ты не успеешь прослыть героем...
Я перехватил его руку и с трудом отвел ее вниз.
- Не будь идиотом, Гарри! Не в моих правилах сдавать друзей, даже если они перестают быть таковыми... Но тебя я еще считаю другом, поэтому надеюсь на откровенность...
Он оттолкнул меня и отвернулся.
- Хорошо, я расскажу тебе все, если ты дашь мне шанс, – глухо проговорил он. - Дай мне время, чтобы собраться с духом...
Я положил руку на его плечо и сказал:
- Да, да, конечно! Я собираюсь немного проветриться, а потом мы поговорим... И еще... Я хотел бы знать, что происходит у вас с Софи? Я видел вас в вестибюле...
Гарри, оглянувшись, удивленно поднял брови:
- Пожалуйста, если хочешь!..
В такой неприятной и двойственной ситуации я, пожалуй, находился впервые. От переживаний учащенно билось сердце. Во мне боролись два взаимоисключающих чувства. С одной стороны, я жаждал правды, ибо, как и любой человек, желал смотреть на происходящее открытыми глазами. Однако интуиция мне подсказывала, что вместе с открывшейся истиной безвозвратно уйдет безмятежность взаимоотношений, закончится идиллия. Откроется нечто такое, отчего все вокруг померкнет. Я хорошо помню, как поспешно постарался отодвинуть момент истины, согласившись поговорить с Гарри позже, и тем самым, предопределил последовавшую за этим роковую цепь случившихся событий...
Я заметил молодого служащего в форменном белом кителе, пилотке и темных солнцезащитных очках и поспешно подозвал его к себе:
- Сэр, не могли бы вы помочь мне?..
- Да, если угодно!..
Пока инструктор снаряжал меня к вылету, проверял экипировку и мою теоретическую подготовку, Гарри находился рядом, помогая ему. Мы не обмолвились ни словом, хотя ждали друг от друга ободряющих слов. Наконец, я протянул Гарри руку:
- Подождешь меня здесь?
- Нет. Найдешь меня в баре. Мне необходимо выпить...
Я кивнул и обратился к инструктору:
- Итак, я готов! Можно?..
Молодой человек сосредоточенно проверил крепеж конструкции к моему телу, подергал спас жилет, включил и выключил мини двигатель. Зная правила, я достал мультифон и сказал, опередив его вопрос:
- Средства связи имеются!..
Напоследок инструктор зачитал мне дежурные правила поведения, при возникновении чрезвычайных обстоятельств, затем отошел в сторону и дал отмашку, разрешая взлет.
Я включил двигатель, тихо зажужжавший над моей головой, расправил крылья, достигавшие в размахе четырех метров, и усилием мышц сообщил им поступательное движение. В тот же момент автоматически сработал механический привод. Крылья орниплана взмахнули вверх-вниз, заставляя двигаться вместе с ними и мои руки. Тело оторвалось от помоста и заняло горизонтальное положение. Достигнув высоты нескольких метров, я небольшим усилием мышц переключился в режим планирования и устремился по нисходящей траектории в сторону открытой палубы и далее, за пределы корабля...
Как средство отвлечься от дурных мыслей, я избрал верный способ. Я не знал других настолько приятных занятий, которые бы напрочь, пусть и на непродолжительное время, отбивали охоту напрягать свои извилины тягостными раздумьями. Во всяком случае, когда подо мной пронеслась палуба судна, и внезапно разверзлась пропасть океана, я забыл обо всем! Смесь страха и восторга перехватила мое дыхание, и я некоторое время пытался сосредоточиться лишь на том, чтобы не поддаться панике и удержать свое тело в горизонтальном положении. По своему небогатому опыту я знал, что могу доверять автоматической электронно-механической конструкции орниплана, если своими действиями не буду ей мешать. Несколько попривыкнув к высоте и неравномерности полета, обусловленной движением воздушных масс и переключением многочисленных подкрылков-закрылков птицелета из положения набора высоты в режим планирования и наоборот, я стал подрабатывать маховыми движением своих предплечий, внося свою лепту в совершенную работу «умного» летательного аппарата. Управление орнипланом осуществлялось единым рычагом, за который цепко ухватились мои руки. Конструкторы здорово поработали, создав систему руления, способную заставить подчиняться аппарат любому, почти инстинктивному желанию пилота. Стоило надавить рычаг в ту или другую сторону, вверх или вниз, как «птичка» послушно и в точности выполняла приказ.
Постепенно освоившись с ролью парящего орла, я стал осматриваться. «Бриллиант» остался позади и своей громадиной закрывал юго-восточный сектор горизонта. В других направлениях, сколько хватало глаз, простиралась морская поверхность, слегка подернутая волнами, казавшимися мне мелкой рябью. Единственное, за что мог зацепиться взгляд, это темная точка на северо-западе, представляющая собой то ли остров, то ли судно. Охватившие душу эмоции и желание поближе разглядеть неопознанный объект, а заодно и целенаправленно использовать отпущенное для полетов время, побудило меня к безрассудству. Я развернул орниплан в соответствующем направлении, и начать удаляться от «Бриллианта» со скоростью напуганного птеродактиля...
Приблизительно через полчаса полета, когда я все еще не мог распознать загадочный объект и тем самым удовлетворить свое воспаленное любопытство, блок автоматического управления полетом дал сбой. Произошло это настолько внезапно и эффектно, в сопровождении шипения и искр, что не позволило системе орниплана перестроиться в режим планирования. Многочисленные «чешуйки» закрылков остались в вертикальном положении и позволили моей «птичке» упасть, словно подбитой утке. Падение было похоже на спуск нераскрывшегося парашюта с высоты нескольких десятков метров.
Довольно жесткое приводнение не очень напугало меня, хотя и добавило изрядную порцию адреналина в кровь. Я знал, аварию моментально зафиксирует служба слежения «Бриллиант-Сити», и буквально через несколько минут ко мне на выручку прибудет некое спасательное средство. Кроме того, у меня имелся мультифон, который без проблем позволит вызвать подмогу. Спасательный жилет мгновенно надуется и не даст мне утонуть...
Неладное я почувствовал уже в воде, когда раздувшийся спас жилет, рассчитанный не только на меня, но и на тяжесть орниплана, вдруг засвистел газом из изрядной дырки слева. Пальцем руки я едва дотянулся до отверстия и кое-как перекрыл пробоину пальцем. Инстинкт самосохранения помог мне избавиться от пут, привязывавших меня к умершей «птичке». Я оттолкнул от себя конструкцию и несколько секунд наблюдал за её медленным погружением в морскую пучину. Надежды на то, что летательный аппарат окажется легче воды, оказались напрасными. Я потянулся к мобильному телефону, помещенному в специальный нагрудный кармашек комбинезона, и оторопел. Карман был расстегнут и пуст! Я не понимал, как мог потерять его! Меня пробрала дрожь, хотя вода была теплой и волны ласково раскачивали меня, услужливо приподнимая на гребни, чтобы я лучше мог разглядеть фантастический вид «Бриллианта», отстоящего от меня в нескольких километрах, но все еще поражающего воображение своим величием. Беспокойство охватило меня. Я напряженно всматривался, но не замечал ни катеров, ни вертолетов, которые уже должны были спешить мне на помощь. Минуты шли и шли, а газ постепенно выходил из спас жилета, не смотря на все предпринимаемые мной меры. По сути дела, все мои усилия были направлены на то, что бы зажимать дыру рукой и ждать. Я не представлял себе, что буду делать, если понадобится выбираться самому. Я не мог об этом думать, ибо справедливо полагался на непременную помощь. Как мог я успокаивал себя. Действительно, по меньшей мере, два человека на лайнере знают о моем полете. По заявке инструктора все вылеты отслеживаются специальной службой «Бриллиант-Сити». На орниплане имеется радиомаяк. Пусть я потерял телефон, пусть спас жилет оказался с дырой, но ведь это ничего еще не значит?!..
Прошло более часа, а я все болтался среди волн в одиночестве, судорожно стараясь заткнуть пробоину в жилете...
Сначала я не поверил своим глазам, но затем словно ужас дурного сна обрушился на меня. «Бриллиант» начал едва заметное движение и стал удаляться от меня с нарастающей скоростью. Лицо мое перекосилось, я открыл рот и отчаянно протяжно заорал, в бессильной злобе и страхе выкрикнув во всепоглощающую бездну океана неожиданную, даже для моего сознания, фразу:
- Гарри! Гарри!.. Это все ты!.. Гарри!..
Глава 8.
Нет человека, более вызывающего жалость, чем тот, кого судьба вот так неожиданно, без всякой подготовки, вышвыривает из земного рая, коим, безусловно, являлось пребывание на «Бриллианте», и бросает в лапы стихии, предоставляя возможность либо умереть смиренно, либо бороться до последнего издыхания, а только потом погибнуть. Мне было себя нестерпимо жаль...
Я не погиб, благодаря конструкции спасательного жилета, разделенного на изолированные секции, и чудесному стечению обстоятельств. Это чудо случилось на третьи сутки моего пребывания в теплых волнах Тихого океана. Очнувшись, очередной раз, от попавшей в легкие воды и вывернув свое нутро наизнанку, разбавив своим натужным рыком окружающее безмолвие, я заметил тот самый островок, к которому так глупо стремился долететь, а затем так мудро жаждал доплыть. До сего момента я и не догадывался, что в моем организме остались хоть какие-то силы, способные подвигнуть меня на преодоление нескольких сот метров в нужном направлении. Тем не менее, я сподобился на это и сумел выкарабкаться на белый песок пляжа, после чего с наслаждением впал то ли в обморок, то ли в сон, в котором, слава богу, отсутствовал риск утопления.
Во сне мне жутко хотелось пить. Страшные картины, наполненные кровожадными акулами, гигантскими волнами и прочими ужасами, менялись, как в калейдоскопе. Разомкнув веки и оказавшись по эту сторону бытия, я долгое время не мог в это поверить. Вокруг была кромешная тьма, а вода низвергалась на меня отовсюду. Штормовой прибой, порывистый ветер и тропический ливень наполняли шипением и грохотом этот затерянный в океане мир, и мне казалось, что попал я в самый настоящий ад. Однако два обстоятельства заставляли меня ощущать радость, а именно - твердь под ногами и струи дождя, которые я жадно ловил ртом и собирал в ладони. На ощупь и с помощью редких вспышек молний я забрался по довольно крутому откосу повыше, где меня не могли достать набегающие волны, и укрылся под каким-то кустом с широкими длинными листьями. К утру дождь прекратился, теплый ветер быстро высушил мою одежду. Я окончательно согрелся и вновь погрузился в сон, толком не установив, где именно нахожусь.
Следующее мое пробуждение состоялось, когда солнце сияло в зените, временами скрываясь за облаками, резво пробегающими по небосклону. На этот раз я почувствовал зверский голод. По моим подсчетам я не потреблял пищи уже трое суток, поэтому ощутил не только аппетит, но настоящую ноющую боль в желудке, совершенно пустом и обильно промытом морской водой. На мое счастье я тут же обнаружил кокосовый орех под ближайшей пальмой. Взяв его руками, словно пудовую гирю, я побрел на берег к видневшемуся скальному выступу, омываемому прибоем. Мне хватило сил разломать орех с помощью булыжника, но выбился я из сил окончательно. Внутри кокоса оказалась сухая белая масса, хотя я бы предпочел молоко, это более подходило бы моему иссушенному желудку. И все же этот плод фактически спас мне жизнь, ибо я находился на грани голодной смерти. Удивительно, но, не смотря на физические страдания, связанные с голодом, к которым невозможно привыкнуть, как нельзя свыкнуться с острой зубной болью, я умудрялся оценивать состояние моего организма с точки зрения врача.
Мои мысли, растерзанные горько-соленым океаном, усталостью мышц, голодом и жаждой, постепенно приобретали способность к рассуждениям, и в то же время, наполнялись страхами. Апатия, замешанная на обреченном бессилии, сменялась безотчетным упрямым стремлением к жизни. Но тут же накатывала холодная волна отчаяния и ужаса, от понимания того положения, в котором я оказался по воле случая или злого умысла.
Мой первый день на крошечном острове, размером с четверть «Бриллианта», врезался в память не физическими страданиями, а мучительными и уничижительными размышлениями о собственной судьбе, предательстве Гарри и странном поведении Софи. Даже воспоминания о Елене, детях и любимой работе в клинике натыкались в моей душе на холодную стену отчуждения. Будто интуитивно, я понимал, что все это осталось в прошлой моей жизни. Весь мир казался мне в те минуты ошеломляюще несправедливым, а сам я был в нем легковесной, подверженной всякому дуновению ветерка, пушинкой, хотя неделю назад казался себе вершиной эволюции вселенной...
Я выбивался из сил, таская найденные кокосы и добираясь до их содержимого с помощью булыжника и крепкого словечка, и в конце концов кое-как утолил жажду и голод.
К концу дня я обнаружил себя в тени изогнутой пальмы, выросшей на границе белого песчаного пляжа и покатых валунов, громоздившихся у подножия скального выступа. У моих ног лежала аккуратная горка кокосов и детали моего снаряжения – гидрокостюм, спасательный жилет и пыле солнцезащитные очки. На мне были рубашка, облегающие бриджи и легкие плетеные туфли. Я проверил карманы и не обнаружил там ничего, кроме плоского ключа от входной двери моей каюты. Забравшись по камням наверх, я оказался на самой высокой точке острова, на высоте пары десятков метров. С утеса, являвшегося мысом, на три румба из четырех открывался океан, лишенный до самого горизонта признаков другой суши. Для наблюдений это было идеальное место, к тому же оно было продуваемо всеми ветрами и было лишено всяческих насекомых. Волны бились о камни с монотонным ритмом, к которому я уже успел привыкнуть. В небе летала пара пеликанов. Рассматривая огненный шар заходящего солнца, я вдруг впервые за последние дни заговорил, слегка изумившись хрипловатости и грубости своего голоса:
- Софи! Я жив, и я вернусь. Я обязательно вернусь!.. И пошли они все к черту!..
Это было мое окончательное пробуждение от апатии и избавление от истерии. Мне по-прежнему было бесконечно одиноко и тоскливо, но вдруг появилась не просто надежда, но великая цель – вернуться к Софи! Обнять ее и не отпускать от себя никогда! Неожиданно я осознал, как люблю и готов положить к ее ногам всю свою мужскую честь. Как глупо было сомневаться в том, как следует поступить нам дальше! Разве возможно сравнивать любовь Софи с тоскливым благополучием, дутым положением в обществе, бывшей семьей?.. Я не заметил, как нарек свою жену обидным титулом «бывшая». Во всяком случае, меня это нисколько не смутило, ибо настолько я был поглощен воспоминаниями о моей маленькой Софи. «Господи, - думал я – как все просто! Человеку неважно ни прошлое, ни будущее, ни технический прогресс, ни иные миры... Ему нужна любовь и любимый человек рядом! Здесь и сейчас! Тогда не страшна и грядущая смерть!..»
Да, это был крошечный остров размером в пару гектаров, затерянный в просторах Океании. Во время особо сильных тропических бурь волны буквально перекатывались через него, оставляя морской песок и завалы из бревен и водорослей прямо в его сердцевине, среди зарослей бамбука и редких пальм. Только лишь возвышенность на северо-западной оконечности острова, обрывающаяся скальным выступом вулканических пород, была покрыта настоящими тропическими джунглями. По периметру суши протягивался пляж, покрытый белым коралловым песком, и далеко в море прослеживалось мелководье, от чего вода в солнечные дни казалась зеленоватой и в ней искажались, появлялись и исчезали живописные фрагменты дна, покрытого разноцветными водорослями, кораллами, морскими звездами и ежами. Даже в столь экстремальных для меня условиях, выглядел сей пейзаж весьма живописно!
Убедившись в том, что вокруг острова не наблюдается другой суши, я принялся его методично исследовать. На это ушло два дня и внесло в мои действия определенный смысл. Я несколько приободрился. И хотя я не нашел явных свидетельств недавнего пребывания человека на острове, но две важнейшие задачи моих поисков были частично выполнены. Я отыскал несколько плодоносящих кокосовых пальм и одну банановую, научился употреблять в пищу молодые побеги бамбука и морские водоросли, ловить крабов и собирать моллюсков. В моей голове уже зрели планы охоты на рыб, стайки которых я периодически наблюдал. Но главное – я обнаружил пресную воду. В небольшом углублении под покрытым дерном валуном я заметил отражение неба, чему обрадовался словно ребенок. Таким образом, в какой-то степени, мне уже не грозила гибель от голода и жажды, во всяком случае, в ближайшие недели. Однако я с содроганием думал о штормовых ветрах, во время которых островитяне, как я слышал, предпочитают привязывать себя к стволам пальм. На этот счет у меня появились свои соображения. Убежищем для себя я выбрал наивысшую точку острова в расщелине скалы, где, собственно, и поселился.
У меня не было огня, и развести его я не видел никакой возможности. Пришлось приучать свой желудок к сырой пище. Как врач, я опасался отравления и старался привыкать к своеобразному рациону очень осторожно, перебарывая голод и отчаянную безысходность.
В безлунные ночи я смотрел на яркие звезды у себя над головой и слушал музыку ленивого прибоя с его шуршанием по песку и пошлепыванием волн по покатому боку скалы. Размышляя о своей горькой доле, я пропитался черной завистью к Робинзону, положение которого представлялось мне гораздо более выгодным, чем мое собственное. И все же, во мне появилась необъяснимая внутренняя уверенность в скором освобождении из морского плена...
Я полулежал в своем нехитром убежище, устроенном в расщелине между двумя вулканическими глыбами, на подстилке из жухлой травы, и наблюдал за ясным ночным небом. Угол обзора был невелик из-за нависшей над головой крыши, сложенной из пальмовых листьев, и валунов, загораживающих горизонт справа и слева. Расположение звезд было непривычным для меня, жителя северного полушария, а потому крепко привораживало мое внимание. Кроме того, трудно было бы себе представить другое, более увлекательное занятие ночью, во время бессонницы. Я то всматривался в отдельные звезды, с удивлением отмечая тот факт, что некоторые из них являются парами, а вовсе не одинокими светилами, то принимался считать спутники, проплывающие по небосклону в различных направлениях с разной скоростью, и, замечтавшись, сбивался со счета. Иногда мне казалось, что одна из звездочек, при пристальном ее рассмотрении, вырастает до невероятных размеров и приближается к Земле с огромной скоростью...
И воспоминания...
Очевидно судьба или Бог, или дьявол определили меня в данную точку планеты именно для этого. В трудную минуту человека спасают, а нередко и губят, его мысли.
Что в жизни со мной было и что будет? Обширная область для размышлений и анализа. В такие моменты в голове всплывают отдельные факты собственной жизни, о которых, казалось бы, никогда не должен был вспомнить, по причине их ничтожности и мимолетности. Впрочем, как знать?.. Сколько уже говорено по поводу уникальности и неповторимости каждого мгновения бытия.
Детство мое распалось на фрагменты мозаики, не поддающиеся сложению в правильной, однозначной временной последовательности. Осознанная его часть длилась десяток лет, но с высоты прожитых лет воспринималась, как период невообразимо емкий и долгий, начало которого терялось в истоках сознания. Но как не тужился, я не мог вспомнить, в какой период кончилось мое детство. Верно сказано: становясь взрослыми, в душе мы всегда остаемся маленькими, напуганными детьми.
Тогда, в детстве, я познавал жизнь. Этот процесс был безумно интересен. Ничего особенного со мной не происходило. Рос в пригороде столицы, в семье врача и учителя в среднем достатке. Часто убегал от няни и играл в футбол со сверстниками в парке, пока меня за шиворот не водворяли домой для занятий музыкой, к коей я в те годы питал большую неприязнь. Ходил в частную школу, до которой было не более полу квартала, но постоянно опаздывал на первый урок, подолгу воюя с отличавшимся буйным нравом соседским петухом. Не любил ролики, зато с упоением гонял на велосипеде, выделывая на нем такие финты, при виде которых взрослые хватались за сердце. С родителями ездил в Альпы на горнолыжный курорт, где сломал ногу, после чего к лыжам охладел навсегда. С пацанами не дрался даже тогда, когда у меня отбирали велосипед. Позже понял: это скорее не от трусости, а от чрезмерно спокойного и взвешенного подхода к действительности. Предел моего терпения находился гораздо глубже, чем у других ребят. Но все же он существовал. Понял я это позже, повзрослев, когда в ярости избил своего дядюшку, позволившего себе поднять руку на мою мать...
Достаточно ясно в памяти сохранился случай, произошедший со мной в столице, куда я приехал с братом навестить бабушку. Однажды, в силу своей любознательности и упрямости, я без спросу отправился гулять по улицам большого города. Я ходил вдоль застекленных витрин магазинов и по набережной реки, среди толп народа, с превеликим удовольствием отмечая полное отсутствие интереса к моей персоне со стороны прохожих. Я, шестилетний мальчик, был предоставлен сам себе и просто упивался свободой!
По улице промчались две пожарные машины, беспрерывно завывая сиренами. Я устремился следом и вскоре увидел горящий двухэтажный особняк. Вернее, горело его левое крыло. Несколько пожарных расчетов поливали водой и пеной бушующий огонь. Бойцы были одеты в блестящие костюмы и каски, здорово смахивая на космонавтов. Полицейские выставили ограждение и оттесняли настырных зевак подальше. Все это мне было безумно интересно, однако более всего удивляло и занимало другое. Каменный, с колонами с виду дом горел, словно факел! Что же это за дом такой, и из чего он сооружен? Этот вопрос я и попытался выяснить, направившись в обход к сохранившейся, неохваченной пламенем части здания. Прокравшись со стороны сада, используя в качестве прикрытия аккуратные ряды кустарников, я вплотную приблизился к стене дома и уже потянулся, намереваясь поковырять ногтем штукатурку, как чьи-то крепкие руки легко оторвали меня от земли и грубо поволокли прочь. Через несколько секунд внутри особняка раздался взрыв, угол дома развалился прямо у меня на глазах, и из образовавшейся черной пещеры повалил густой дым. Тащивший меня человек только на секунду присел и тут же побежал дальше, не выпуская меня из рук, словно нашкодившего котенка. На землю мое бренное тело опустилось только за низкой чугунной оградой. Теперь человек держал меня за плечи, и, глядя мне в глаза, что-то строго выговаривал мне на иностранном наречии. Я тоже с интересом смотрел на иностранца и на его губы, издающие странные, непонятные слова. Впрочем, нечто знакомое угадывалось в их звучании. Например, я понял его вопрос относительно места моего проживания. «Там» - я махнул рукой в сторону ближайшего многоквартирного дома, не собираясь говорить правду первому встречному. Он крепко взял меня за руку и поволок мою упрямую личность к названному месту жительства. Дверь парадного была закрыта на кодовый замок, но я решительно направился к ней, оставив иностранца переминаться с ноги на ногу у подножья лестницы. У самой двери я остановился, делая вид, что нажимаю кнопки замка, собираясь через мгновение задать стрекача, предварительно усыпив бдительность своего визави. И вот тут произошло то самое странное происшествие, не забытое мной до сих пор. Как бы на мгновение сознание мое померкло, но через секунду пришло в норму. Однако находился я уже не на лестнице у двери, а в метрах десяти в стороне. Иностранец продолжал стоять на прежнем месте. Он поднял на меня глаза, и я прочитал в них жутковатый, психопатический интерес ко мне. Несмотря на свой юный возраст, я был знаком с понятием «маньяк» и кожей почувствовал противный липкий страх. Таращась на меня, иностранец страшным свистящим хрипом произнес что-то вроде: « Нет! Ты здесь не живешь!.. Ты мне врешь!». Он продолжал говорить, но я разобрал лишь нечто, касающегося моего отца – доктора. Его необъяснимая осведомленность, страшный голос и выпученные глаза напугали меня не меньше, чем мое странное перемещение в пространстве. Переставляя ватные ноги, я отбежал подальше от человека, стоявшего у лестницы с растерянным видом и продолжавшего наблюдать за мной.
Вероятно, вернувшись в квартиру бабушки, я получил внушительную взбучку от старшего брата, чего совершенно не помню. Однако человека, спасшего меня, его взгляд, странные слова и чудесную телепортацию не забыл. Правда, со временем я стал сомневаться в реальности этого происшествия и уже смирился с тем, что все это мне приснилось или привиделось. Но именно этот случай не дал мне сделаться впоследствии заядлым атеистом. Во всяком случае, благодаря нему, я всегда был уверен в существовании иного, более могущественного мира, нежели видимый и материальный...
А затем я вырос. И время стало все более и более убыстрять свой бег.
В юности и студенчестве мое существо было занято романтикой и страстным желанием наслаждаться жизнью – через развлечения, любовь, риск... Но постепенно, особенно с окончанием университетского образования, власть над моими мыслями все более завладевали деньги, карьера и бесконечная гонка за положение в обществе. На этом фоне протекала моя семейная жизнь, рождение и взросление моих детей. Впрочем, по-другому и быть не могло.
Разве я не достиг того, к чему стремился?.. Да! Да! Достиг! Но какой ценой? Ценой собственной жизни?!
«Странно!» – подумал я, разглядывая неподвижную, сверкающую голубым огнем, звездочку. Я отчетливо увидел в ней очертания маленького шарика с ровными, не размытыми краями. Кроме того, две его половинки попеременно закрашивались то в зеленоватый, то в красноватый цвет.
А затем стали происходить невероятные события, наполнившие до краев мое сознание безумным страхом, восторженным трепетом и счастливым пониманием того, что вот оно – чудо! Говорят, чудес не бывает! И, было уже, совсем разуверился, перестал даже тайно мечтать о чуде. Ан, нет! Вот же оно, прямо здесь и сейчас!..
В одно мгновение мерцающий мячик переместился с небес к поверхности моря, зависнув над самой водой, и это уже был не шарик, а огромный шар с переливающейся всеми цветами радуги матовыми боками.
То, что это внеземной объект я сообразил моментально, и мое сердце гулко забилось. Фантастическое действие происходило в полной тишине, я перестал слышать даже плеск волн. Шар раскрылся, подобно цветку лотоса, из его сердцевины бесшумно вылетел черный диск и в одну секунду оказался в двух метрах у меня над головой. Размером с орниплан, он висел в воздухе и медленно вращался в горизонтальной плоскости, нагоняя на меня ужас своей молчаливой угрозой.
Через минуту я закрыл глаза, помимо своей воли, и отключился.
Сознание возвращалось тяжело, мне пришлось предпринять немалые усилия, чтобы открыть веки и обвести мутным, пляшущим взглядом помещение, в котором я оказался. Руки и ноги мои были варварски распяты и прочными нитями привязаны за запястья к жесткой поверхности, на которой я возлежал. Стены комнаты, если это были стены, были размыты в серых тонах и не сообщали моему мозгу никакой информации. На их фоне метались совершенно нечеткие, юркие тени. Зато сверху, нацелившись мне прямо в голову, висело серебристое сооружение, напоминавшее увеличенное в несколько раз вымя коровы молочной породы. Соски «вымени» оканчивались былыми, плоскими линзами, то и дело испускающими в меня тонкие фиолетовые лучи. Последние причиняли физические страдания, отчего мне нестерпимо захотелось разбить аппарат на мелкие кусочки. Очевидно, я попытался совершить какие-то действия, ибо вновь потерял сознание, выбившись из сил...
Очнувшись в очередной раз и открыв глаза, я обнаружил над собой стеклянные шары, застывшие в воздухе. Пошевелив руками, я со злорадством понял, что на сей раз не прикован к полу и вполне способен удовлетворить свое страстное желание, попытавшись причинить хоть какой-нибудь урон своим мучителям. Я поднял руку и изо всех оставшихся сил шлепнул ближайший шар ребром ладони. Шары пропали из поля зрения, и я услышал звон разбивающегося стекла.
- Ну, ну, ну, сэр! – неожиданно раздалась английская речь. – Не стоит нервничать! Вы пришли в себя, это хорошо. Но, поверьте, медицинское оборудование не имеет отношения к вашим несчастьям!
Надо мной склонилось вполне земное, улыбающееся девичье лицо.
- Вы разбили все колбы с лекарствами, и за это вам придется заплатить...
«Может быть, я сплю или сошел с ума?» – подумал я, но ощутив, наконец, под собой мягкую постель, понял, что каким-то непостижимым образом нахожусь среди людей.
- Заплачу, мадам! Вдвойне! – прошептал я по-английски, и облегченно вздохнув, безмятежно уснул.
Глава 9.
- Вас обнаружил патрульный спутник, - доктор Кейси выглядел не очень хорошо по причине бледности своего лица и подозрительной худобы. – На остров незамедлительно вылетел вертолет, где вас нашли на пляже в бессознательном состоянии. В сопровождении персонала нашей клиники вас доставили самолетом в Сан-Франциско...
- Я это уже слышал. И повторяю свой вопрос – что это такое? – я вытягивал руки и демонстрировал Кейси запястья, где отчетливо проступали багровые следы от тонких веревок.
- К этому мы не имеем никакого отношения, поверьте! – он устало тер лоб и терпеливо переспрашивал: – пожалуйста, сэр, сообщите свое имя и страну проживания. Мы должны принять решение...
- Нет, я не могу взять в толк! Прилетел какой-то немыслимый аппарат, затем меня привязали к полу и пытали!..
Я кипятился, потому что в моей голове никак не увязывалось то, что я пережил наяву и то, о чем упрямо толковал мне врач. Одновременно, я прислушивался к своему организму, пытаясь определить степень его расстройства. Который раз я спрашивал себя, не сошел ли я с ума?
- Сэр, я понимаю вас... Вы пережили потрясение и находились в коматозном состоянии. Не удивительно, что ваши сновидения сопровождались страданиями...
- Не делайте из меня дурака, Кейси! – я снова показывал запястья. – Откуда это?!
- Назовите свое имя...
Наконец доктор встал, шепнул сестре невнятную фразу и удалился, не добившись от меня ровным счетом ничего. Впрочем, для меня загадок оставалось не меньше. Я был действительно на грани психического срыва, и причиной этому, вопреки мнению Кейси, было не мое физиологическое состояние, а элементарное страстное любопытство. Терзаясь в догадках, относительно реальности ночных событий с невероятным появлением «инопланетного» корабля и моего пленения, я интуитивно понимал, что назови я свое имя, меня незамедлительно сопроводят восвояси. В этом случае, я останусь один на один со своими сомнениями, которые не дадут мне спокойно спать еще очень долго...
В больнице я провел три дня, и многое передумал за это время, попытавшись анализировать события последних недель в хронологической последовательности. В некоторой степени это помогло...
Итак, размышлял я, со дня моего исторического полета с борта «Бриллианта» до чудесного спасения службой 911, судя по датам, миновало девять дней. Однако я припоминал события только лишь одной недели. Последнее, что я помнил, было появление «инопланетян», и находился я тогда в своем убежище. Видел ли я «инопланетный» корабль наяву или во сне? Этот вопрос для меня был решенным. Во всяком случае, следы на запястьях рук и лодыжках ног отвечали на него однозначно положительно. Нашли меня на пляже острова днем, через пару суток после той памятной ночи. Эти дни были начисто стерты из моей памяти. Очевидно, это обстоятельство явилось следствием воздействия на мой мозг болезнетворных фиолетовых лучей. Подобный вывод вызывал в моем теле дрожь и безотчетный страх от того, что в мире могут происходить события, с которыми рядовой обыватель, по своему психологическому состоянию, не готов сталкиваться в реальной жизни. В кинобоевиках, виртуальных играх и фантастических романах – пожалуйста! Но не наяву! Однако постепенно я свыкся с этим, как смиряются с приобретенной глухотой.
Я представлял, как через некоторое время следы от веревок на моих руках и ногах исчезнут, и мой рассказ о пережитом станет одной из баек, не подкрепленных никакими материальными фактами. Кто-то будет чертыхаться, слушая или читая эту историю, кто-то смеяться... И лишь единицы, пережившие подобное, воспримут ее не в виде очередной «утки», а слегка мне посочувствуют...
Именно тогда у меня возникло безотчетное желание разобраться в вопросе, неожиданно сформировавшемся в моей голове. Почему же вещественные доказательства, которые должны были бы подтвердить реальность всех этих удивительных происшествий, попросту отсутствуют? Должно же быть этому какое-то логическое объяснение?!
Мои мысли стали возвращаться на «Бриллиант». Здесь также был необходим анализ и холодный разум. Моему рассудку потребовалось спуститься с небес на землю, чтобы обрести способность размышлять на неприятную для меня тему, связанную с предательством. То, что меня предали друзья, я почти не сомневался. Забей кто-либо из них тревогу, совершенная поисково-спасательная служба Бриллиант-Сити обнаружила бы меня в считанные часы. Вопреки этому, по истечении двух недель со дня моего отсутствия, никто меня не искал. Об этом я судил хотя бы по тому, что найден и спасен был случайно, но вовсе не по запросу с «Бриллианта». Я плохо себе представлял, насколько виртуозно нужно заплести интригу против моей персоны, чтобы меня не хватились на корабле до сих пор. Естественно, первым подозреваемым являлся Гарри Мэган, к которому я стал испытывать что-то вроде ненависти, ведь он-то точно знал, куда я исчез, но ничего не предпринял для моего спасения. Не кто иной, как Мэган мог испортить спасательный жилет, вывести из строя орниплан и стащить мой мультифон. Однако если мотивы Гарри были объяснимы, то бездействие остальных, в частности Софи, ставило меня в тупик...
Ни доктору, ни полицейскому офицеру я не назвал своего настоящего имени. Придумав нелепую историю о туристе, исповедующем экстремальные виды отдыха, я в качестве доказательства попросил Роже Дюпона опознать мою личность. Усилено подмигивая и строя гримасы, я с нажимом произнес в видоискатель мультифона свое вымышленное имя:
- Дорогой Роже! Я попал в скверную историю из-за своей дурной привычки путешествовать в одиночку. Ты был прав, когда предупреждал меня, что все это плохо кончится. Я чуть не погиб, потерял документы и мультифон, на котором была вся моя наличность. Сейчас я во Фриско, и меня никто не узнает! Ты хотя бы можешь подтвердить моим тюремщикам, что я Брюс Гамильтон, собственной персоной?..
Дюпон не был тупым парнем, но достаточно долго пережевывал полученную информацию, пуча глаза и глупо улыбаясь.
- Э-э-э... Да-да!.. Боже! Брюс!.. Прости, я уже не чаял тебя услышать! Что же с тобой стряслось? Ты немедленно должен приехать домой в Филадельфию!.. – фальшиво радовался он.
- Да, конечно, но не забывай – у меня нет денег. Не мог бы ты, дорогой Роже, перечислить кругленькую сумму на мое имя на следующий код ... – я продиктовал ему номер мультфона доктора Кейси, не обратив внимания на немое возмущение последнего. – Ты знаешь, Роже, я в долгу не останусь.
- Не сомневаюсь, Жорж... Э-э… Я хотел сказать – Брюс... Сделаю все сейчас же!
- И еще!.. Будь добр, пришли мне документ, удостоверяющий мою личность...
Затевая комбинацию с вымышленным именем, я рисковал лишь тем, что может открыться настоящее. И, конечно же, я не мог себе представить, чем обернется на самом деле сия авантюра...
В Нью-Йорк я прилетел уже прилично одетым, изрядно загоревшим денди. В руках у меня был кейс, набитый личными вещами, в кармане пиджака уютно устроился плоский мультифон Кейси, ставший моим за умеренную плату, а в другом, внутреннем кармашке, покоился электронный документ, выписанный на имя Брюса Гамильтона, жителя города Нью-Йорк. Настроение было прекрасным! Несмотря на все передряги, я нисколько не жалел о случившемся. Жизнь подкидывала загадки, судьба ставила подножки, но от этого всего в жилах играла кровь, и страстно хотелось действовать. Я чувствовал, что из своего нынешнего положения могу извлечь определенную выгоду, по части расследования обстоятельств моих злоключений.
Дюпон, как истинный янки, не признававший тихоходных электрокаров, приехал в аэропорт на бензиновом «форде». Он явно гордился своей огромной, яркой машиной, за которую, вероятно, платил огромный экологический налог. Всю дорогу до Филадельфии и загородной резиденции госпиталя, где жил и работал Роже, я рассказывал ему историю своих приключений, не жалея красок. Дюпон лишь охал и вздыхал. Когда же наступил его черед, вздыхал уже я. Он был помешан на своих исследованиях. Водя меня по лабораториям, поведал мне о многих интересных, удивительных и забавных разработках в области кибербиологии. Искусственные суставы, печень, глаза и уши – далеко не полный перечень изобретений, внедренных в практику госпиталем, с которым я имел счастье ознакомиться. Однако за всем этим мой друг хранил страшную тайну, от которой его буквально распирало прямо на моих глазах...
- Ну, хватит, Роже! - я попытался осторожно его расколоть. – От этих твоих примочек меня уже тошнит. Скажи, а чем ты занимаешься сейчас?
Он напустил на себя таинственный, довольно угрюмый вид.
- Видишь ли, я не совсем об этом могу говорить. Это правительственный заказ...
- Не строй из себя зануду, Роже. Ты меня знаешь – могила! – я игриво перешел на студенческий сленг.
- Ты не понимаешь, я не могу разглашать... Впрочем, Жорж...
- Брюс... Меня зовут Брюс. Не забывай!
- Ты можешь об этом узнать решительно все, если, конечно, пожелаешь...
- И что же, на это есть какие-то условия?
Мой товарищ сделался излишне серьезным, помедлил, а затем ответил:
- Да, есть!.. Но об этом позже...
В доме Дюпонов, кишащем детьми, прислугой, собаками, кошками и попугаями, мне отвели хорошо обставленную мансарду. Я не возражал против предложения Роже о полной моей изоляции от его милого, но весьма шумного семейства.
- Мне нужно всего несколько дней, - сказал я. - Нужно привести мысли и нервы в порядок. Прошу тебя, друг мой, о моем пребывании у тебя - никому не слова! Со своей стороны, попытаюсь недолго обременять тебя своим присутствием...
- О, что ты, Жорж! Ты же знаешь, как я тебе рад! И потом, нам с тобой необходимо еще о многом поговорить, – он многозначительно мне подмигнул и я, не удержавшись, обнял его за плечи.
- Спасибо тебе, друг мой! За то, что ты такой понимающий. Прямо, динозавр среди млекопитающих! Скажи, Роже, как тебе удалось сфабриковать вполне приличный документ на мое новое имя?
- Пустое. Если бы ты знал, что я умею на самом деле!..
Он вышел и плотно закрыл за собой дверь, оставив меня в некотором недоумении.
Вечером я занялся просмотром сайтов веб-телевидения, посвященных событиям на «Бриллианте», произошедшим за последние недели. Непостижимым образом, но упоминаний об исчезновении пассажира с борта судна я не обнаружил. Более того, в списках туристов, вояжирующих на «Бриллианте», на текущий момент присутствовала не только моя фамилия, но и Софи Краковски, и Гарри Мэгана!..
Поначалу, моему возмущению не было предела, но затем я взял себя в руки. Решение, успокоившее нервы, внезапно пришло мне на ум. С этого момента я знал, что попаду на «Бриллиант» в ближайшем будущем. Под другим именем и в новом обличье!.. Возникшая перспектива меня так взволновала, что я не смог уснуть до утра...
- Что за блажь, Жорж? Неужели нельзя просто нанять детектива, если уж ты так категорически настроен против полиции? По мне, это совершенно бесполезная трата времени. Что ты хочешь найти на «Бриллианте»? Поверь, дело кончится плохо! Но главное, ты нахлебаешься дерьма, и от этого тебе легче не станет.
- Там Софи!.. – я не слушал Дюпона, хотя, возможно, он говорил прописные истины. – Пойми, это дело решенное. Я сам хочу увидеть ее глаза, понять! Мне необходимо во всем разобраться. Самому!.. И вот что, друг мой, нужно торопиться, поэтому у меня к тебе огромная просьба... – я плюхнулся на стул напротив Дюпона и умоляюще уставился ему в глаза. - Ты ведь мне не откажешь?
- Черт с тобой, говори!
- Мне нужно изменить свою внешность до неузнаваемости. Например, загримировать или сделать пластическую операцию. Тебе это устроить - раз плюнуть, не правда ли?
Дюпон нервно захихикал:
- Понимаю, понимаю... Это все?
- Нет. Мне нужны деньги. Ты знаешь, со временем я все верну с процентами. Сейчас я не хотел бы светиться, запрашивая деньги в банке. Впрочем, если ты против, то я могу это сделать... В конце концов, сообщения о моей смерти не поступало, более того я, оказывается, продолжаю вояжировать на «Бриллианте»!.. Ну, так как?
Я ждал. Дюпон глуповато усмехался, растеряно щипая себя за нос. Как оказалось, думал он в тот момент не о моей просьбе.
- Хорошо, Жорж!.. Или, как там тебя, Брюс…. Но у меня есть одно условие...
- Да хоть десять! Выполню все, что пожелаете, мой господин!
- Скорее, это не условие, а весьма выгодное, я бы сказал – сказочно выгодное, предложение. Ты должен его выслушать, вникнуть в суть вопроса и подумать.
- И все?
- Нет. Дело в том, что ты не сможешь от него отказаться... по своей воле...
- Что-что?! Это как понимать? Походит на ультиматум. И кто же мне запретит? Правительство? ЦРУ? ФБР?..
Роже не ответил, выжидательно сверля меня неожиданно пристальным взглядом с прищуром.
- Если согласен, то я выполню твою просьбу. Итак?..
Я расхохотался.
- Неужели все так серьезно? Я думал, с меня довольно загадок и приключений, но ты, вероятно, полагаешь не так. Ну, и что же это за предложение? Говори, иначе меня разорвет любопытство!
- Так ты согласен? Уверен?
- Не мучь меня, Роже! Что ты и правительство мне предлагаете? Шпионить, убивать? А может заражать людей раковыми клетками? Что же?..
- Бессмертие!..
Надо ли говорить, что подобный поворот событий поверг меня в шок? Какой-то немыслимый чудовищный водоворот увлекал меня в пучину невероятного и неестественного бытия. Я достаточно хорошо изучил Дюпона, чтобы понять, что говорит он без тени иронии. Роже был добрым и талантливым малым, но тонкое чувство юмора ему было чуждо.
Его прорвало. С лихорадочным блеском в глазах, захлебываясь в словах и частя медицинскими терминами, он свистящим полушепотом, словно делясь планами ограбления банка с подельщиком, объяснял мне положения грандиозной экспериментальной программы, призванной в корне изменить будущее человечества. Пару часов он говорил о последних феноменальных открытиях генной инженерии и удачных опытах с мышами. Затем разглагольствовал о чудесных перспективах развития личности, не зажатой временными рамками. После рассказывал о деталях предстоящей медицинской операции...
Меня поташнивало, голова шла кругом, и я не выдержал.
- Давай оставим, Роже! - я умоляюще поднял руки. – Поговорим об этом, когда вернусь.
Дюпон осекся и заморгал глазами, превращаясь опять в прежнего, немного наивного и доброго малого.
- Понимаешь, Георг, для эксперимента подбирают людей с улицы... – упавшим голосом произнес он. - Среди них нет ни одного достойного!.. ОНИ считают, что операция связана с риском, и ОНИ правы, но... Риск ведь оправдан, не правда ли? Возможно, кто-то умрет, но ведь появятся и бессмертные!..
- Так! Вот ты на что меня толкаешь!
- Я просил их включить меня в число испытуемых, но мне нельзя, я ведь главный консультант... И, потом, Сара не позволит. Видишь ли – дети... А ты врач, способный понять и описать процесс изнутри...
Естественно, я не стал ни от чего отказываться, полагая, что успею это сделать позже, однако, все сказанное мне Дюпоном произвело на меня впечатление такое, будто я побывал в сумасшедшем доме.
Иногда мне казалось абсолютным бредом все то, что происходило со мной с тех самых пор, как я покинул свой дом и отправился путешествовать. Все мои потаенные и неисполнимые мечты и желания, крепко засевшие в мою душу с юности, вдруг стали стремительно приобретать реальные черты. Морское путешествие, романтическая любовь, «птичьи» полеты, необитаемый остров, встреча с НЛО, и наконец, перспектива бессмертия! Что можно ожидать далее в этой цепи удивительных событий? Вероятно – Армагеддон?!..
Впрочем, чтобы не свихнуться на почве осознания собственной исключительности, мне не требовалось делать особых усилий над собственными помышлениями. У меня была спасающая от сумасшествия цель – провести детективное расследование! Я уже мнил себя этаким Зорро, разоблачающим гнусные интриги злодеев, правда, не имея никакого определенного плана действий. Все мои достаточно наивные представления обычно заканчивались публичным изобличением негодяев и выяснением отношений с Софи. Как только ее черные глаза живым образом всплывали в моей голове, я терял нить размышлений и невольно принимался вспоминать наши с ней восхитительные любовные упражнения...
Так или иначе, благодаря моей проснувшейся неуемной жажде действий, задуманное мной дело достаточно быстро продвигалось вперед.
Я приобрел транзитную путевку на «Бриллиант» и мог бы отправиться на борт судна уже завтра. Задержка была за Роже. Наконец, он соизволил поделиться частицей своего драгоценного времени и отвел меня на пятнадцатый этаж здания госпиталя, где располагалась лаборатория пластической хирургии и имплантации. В кабинете главного врача Роже представил меня пожилой даме, вид которой меня озадачил. Женщина была худощавой, со смуглой морщинистой кожей, крючковатым носом и тонкими губами. Волосы на ее голове были уложены в каре и имели желтовато-белый цвет. Глаза были черными и круглыми, как у вороны.
«Ведьма крашенная!» – подумал я и вопросительно глянул на Дюпона. Тот усмехнулся:
- Первое впечатление обманчиво, Брюс. Эмма весьма обаятельная женщина, отличный хирург и косметолог. Кстати, в ее штате имеются девушки, буквально заново вылепленные ее руками. Увидишь!
Эмма слушала вполуха, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера со скоростью барабанных палочек, отбивающих дробь. На секунду она взглянула на меня, кивнула и жестом пригласила сесть, невозмутимо продолжая работать.
Дюпон исчез.
- Вы удивлены? – спросила она, прекратив свои занятия и стремительно развернувшись ко мне. – Объясняю! Моя внешность меня устраивает и нисколько не смущает. Видите ли, я убеждена, что природу нельзя переделывать. В этом нет никакой жизненной необходимости. Тридцать лет я работаю пластическим хирургом и не устаю отговаривать своих пациенток от вредоносных пластических операций. На своем примере я пытаюсь доказать им, что жить со своим лицом можно любому индивидууму, даже таким уродинам, как я. Пока успехов на этом поприще я не достигла, да только и перекраивать свое лицо уже не вижу никакого смысла. Вы знаете, в моем возрасте здоровье дороже красоты. Мне пришлось в совершенстве изучить косметологию, благодаря чему иногда удавалось заменить, казалось бы, неминуемые операции полезной косметикой... Впрочем, наука не стоит на месте и, слава Господу, сейчас мы обладаем вполне безопасным набором средств... Что до Вас, мистер Гамильтон, я уже в курсе. Итак, какую внешность, и на какой срок вы намерены приобрести? Учтите, на сроки менее одного месяца у нас имеются существенные скидки...
Эмма действительно оказалась милой в общении женщиной, а главное - стоящим врачом. Чтобы это выяснить, мне, как ее коллеге, не пришлось долго сомневаться.
За четыре часа и двадцать минут я превратился из европейца в латиноамериканца. Чуть раскосые карие глаза, черные, зачесанные назад волосы, скуластое лицо и бронзовая кожа сделали меня то ли мексиканцем, то ли перуанцем. Рассматривая свою незнакомую физиономию в зеркало, я решил, что для пущей убедительности должен заиметь стильные усики.
- Скажите, мадам, когда и как ко мне вернется настоящая внешность?
- Для этого, мистер, рекомендую вернуться к нам. Естественным образом реверсивные процессы могут происходить неравномерно и с осложнениями.
Позднее, Дюпон неожиданно предложил поучаствовать в деле моего перевоплощения:
- Тебе не кажется, Георг, что ты отправляешься на «Бриллиант» с весьма щекотливым делом? При этом, ты не оснащен ни специальным оборудованием, ни средствами защиты, ни оружием!
- В этом я не нуждаюсь.
- Напрасно! Я предлагаю все это вмонтировать в твое тело. Думаю, мы могли бы ограничиться самым необходимым минимумом...
Утром запыхавшийся Роже протянул мне газету и ткнул пальцем в небольшую заметку в разделе « Происшествия». Текст гласил:
«Трагическая случайность произошла вчера в полдень в окрестностях Акапулько, на тихоокеанском побережье Мексиканских Штатов. На горной дороге, соединяющей это курортное местечко с Мехико, произошел обвал горной породы. В этот момент по шоссе двигался автомобиль, который был сметен стихией в пропасть, где взорвался и сгорел. В автомобиле обнаружены обгоревшие останки человека. Расследование установило личность погибшего. Им оказался известный в Европе доктор онкологии Георг Левин, прославившийся разработкой и внедрением наиболее успешного метода лечения раковых опухолей. По предварительным данным, доктор Левин находился в Акапулько на отдыхе...»
Я услышал скрип собственных зубов. Мои кулаки с силой обрушились на стол.
- Отправляюсь на «Бриллиант» завтра же!..
Глава 10.
Сергей Ложкин открыл глаза и увидел звезды.
«Где я?.. На необитаемом острове? На палубе «Бриллианта»?..
Не обращая внимания на холод, он некоторое время недоуменно разглядывал то единственное, что вообще можно было разглядеть в кромешной мгле сентябрьской ночи. Это были багровые угли тлеющего костра, в мерцании которых еще появлялись и исчезали неясные очертания атомохода «Бриллиант» и пассажиров, его населяющих...
Геолог сел и пошевелил костер так, что тот стал вновь разгораться пламенем. Распрямившись, изумленно огляделся, затем прислушался к журчанию ручья и (все верно!) расслышал шум водопада выше по течению. Пошарив по карманам, он достал сигарету, не глядя, сунул ее в рот и по рассеянности поджег фильтр. Едкий дым и отвратительный вкус горящей пластмассы заставили Сергея выйти из оцепенения. Словно очнувшись, он вскочил, схватил рюкзак и вытряхнул все содержимое прямо на жухлую траву. Пошарив руками и не найдя того, чего искал, он дрожащими пальцами полистал полевую книжку, близко наклонившись к огню...
От нахлынувшего разочарования Сергей взъерошил волосы, обхватив голову руками, и заговорил сам с собой вслух:
- Этого не может быть!.. ТАКИХ снов не бывает!.. Неужели не было ни медведя, ни метеорита, ни...? – он повернул голову, замер и вновь расслышал шум падающей воды в верховьях ключа. – Нет, водопад-то есть!..
Ему хотелось вскочить и броситься туда сейчас же, но страх еще большего разочарования, а вовсе не боязнь темноты, удерживал его на месте.
- А как же Георг Левин, Софи, Гарри? Откуда все это?!..
Он не мог поверить в то, что видел всего лишь сон. Он четко помнил все события, чувства и осязательные ощущения, имевшие в нем место. Он хорошо запомнил текст послания, обнаруженного в таинственном цилиндре. Странно, сейчас Сергей остро переживал тот факт, что не дочитал послание до конца...
Он еще долго сидел у костра, уныло уставившись в огонь, шевелил губами и ежился от холода, пока его веки не сомкнулись, а голова не склонилась набок...
Нет, ничего похожего на давешний сон Сергей здесь не обнаружил. Довольно банальный для этих мест затор из кореньев и бревен создавал нечто, напоминающее небольшой, но достаточно бурный речной порог.
«Много шума из ничего!» – подумал с досадой Сергей. Стало ясно, что надежды на находку хотя бы скального обнажения, не говоря о метеоритном кратере, рухнули окончательно.
Геолог скинул рюкзак с плеч, намереваясь осмотреть ближайшие склоны сопок в поисках каменного материала и произвести записи в полевом журнале. Будто невидимые нити удерживали Сергея на этом месте. Уходить не хотелось, и молодой человек то и дело окидывал тоскливым взглядом окружающий ландшафт, словно надеясь обнаружить нечто утерянное. Он почти машинально бродил среди деревьев, шурша ногами по свежей опавшей листве, разбивал молотком камни, автоматически отмечая особенности минерального состава и текстуры пород, и размышлял о ночных сновидениях.
Сергей Ложкин любил одиночные геологические маршруты, изредка выпадавшие на его долю. В уединении обострялись воспоминания, чувства и первобытные инстинкты. А еще - никто не мешал!.. В городе, наоборот, Сергей любил пообщаться с друзьями, выпить водки, погорланить песни. Но были у него и другие увлечения. Например, зимними вечерами он любил писать акварелью пейзажи сибирской природы, врезавшиеся в память с лета.
Сейчас Сергей также старался запомнить подробности ландшафта, правда, не окружающего, а того самого – из сна. Иногда улыбка на мгновение озаряла его лицо, при воспоминаниях о мишке, свалившемся в водопад. Ладонь непроизвольно напрягалась, сжимая воображаемый, вожделенный тяжелый осколок метеорита...
Возвращаясь к брошенным вещам с парой образцов в руке, Ложкин заметил рядом с рюкзаком цилиндрический предмет, поблескивающий матовым стально-серым светом. В одно мгновение сердце подскочило к самому горлу, ладони вспотели и ноги сделались ватными. Опустившись на колени, Сергей быстро отыскал знакомую кнопку...
Дорогой Рет! Возможно, ты уже стал понимать суть наших с тобой отношений, хотя, вероятно, еще не совсем уверен в здравости своего ума. Спешу тебя успокоить и, одновременно, предостеречь. Ты психически абсолютно здоров, однако не спеши рассказывать эту историю другим. В этом не заинтересованы ни я, ни мои современники. Надеюсь, и ты не станешь выставлять себя идиотом перед всем честным народом?..
Итак, я отправился на «Бриллиант»!
Я терялся в догадках, боясь предположить самое наихудшее. Меня гнало желание проставить все точки над i, разобраться в отношениях с Софи и Гарри, выяснить обстоятельства чудовищного недоразумения с моей мнимой кончиной. Нет, острой необходимости в этом не было, и предпринятая поездка выглядела не более, чем авантюрой.
И совсем уж жестоко я поступил с Еленой, сыновьями и старушкой матерью, не став развенчивать миф о своей смерти.
За время моего отсутствия на «Бриллианте» чувства притупились, и я ощутил себя чужым и ненужным на корабле-острове. Вдруг нестерпимо захотелось вернуться домой к семье, друзьям-коллегам, работе. В моем положении ритмы моей прежней жизни стали казаться тихой гаванью в бушующем океане страстей. Конечно, я и раньше понимал, что рано или поздно жизнь возьмет свое, и я вернусь, просто не хотел признаться в этом. Ступив на палубу «Бриллианта», я решил все окончательно. Теперь мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось, и я смог бы отправиться восвояси...
На этот раз я поселился в «третьем» классе, в однокомнатной каюте. При ближайшем рассмотрении оказалось, что номер в техническом отношении почти не уступает «люксам». Он был лишен обслуживающей робототехники, имел площадь поменьше, ванную комнату без джакузи, дисплей мультифона размерами скромнее, в целом же, условия проживания для одного постояльца, не зацикленного на внешних проявлениях роскоши, выглядели вполне сносно.
И все же, главная особенность моего теперешнего положения заключалась в принадлежности к другому сословию. Я сделал для себя интересный вывод. Несмотря на всю демократичность общества, состоящего из пассажиров «Бриллианта», всеобщую доступность мест развлечения и досуга, жители города-острова предпочитали водить знакомства с себе подобными. Мне изначально предопределялась роль «третьеклассника», которому не пристало водить дружбу с важными особами, коими считали себя Гусински и Пристоны, а вместе с ними, и Гарри с Софи. В мои же смелые планы входило обратное. Воспользовавшись своей трансформированной внешностью, я предполагал сблизиться с бывшими друзьями и прощупать ситуацию изнутри. Оказавшись на корабле, я вдруг понял, что сделать это будет не так-то просто. Впрочем, никто меня не неволил и не заставлял выполнять неписаные приличия и терять время даром, соблюдая условности, ведь у меня в распоряжении имелась отдельная каюта, оборудованная средствами связи и компьютером, а, следовательно, и штаб, и крепость...
Прежде всего, меня интриговало необъяснимое поведение Софи и Гарри, которые остались на лайнере, несмотря на все происшедшие события. Мне казалось, люди, замешанные в заговоре против меня, должны вести себя иначе. Или именно так? Интересно, думал я, какие веские аргументы могли бы дозволить Софи продолжать занимать мою каюту и после моего исчезновения? Несомненно, как моя гостья она вправе была остаться. Но как же муж, работа, репутация, наконец? Неужели, после меня она решила все это оставить в прошлом? Быть может, она лишь из вынужденной необходимости проводит остаток отпущенного ей времени на борту «Бриллианта», чтобы потом окунуться в будничную жизнь, в которой ей придется все начинать заново?.. Каково самочувствие Гарри после того, как он отправил меня на верную погибель?.. Как он смог выкрутиться из истории с бриллиантовым колье? И выкрутился ли?..
Неожиданно я понял, что совершенно не знал всех этих людей. Невзирая на мою любовь к Софи и дружеское расположение к Мэгану, наши отношения имели поверхностный характер и основывались лишь на удовольствиях и развлечениях. Раньше меня это устраивало. Теперь же, когда стали проявляться темные стороны этих взаимоотношений, я почувствовал себя полнейшим ослом.
Я начал свое расследование. С помощью компьютера еще раз убедился в присутствии на корабле всех интересующих меня лиц. По моим подсчетам максимально возможный срок пребывания Софи на «Бриллианте» заканчивался через три-четыре дня. Мне стоило поторопиться, тем более что девушка могла отбыть с борта судна в любую минуту!
Мельком глядя в зеркало, я иногда пугался физиономии незнакомца-индейца, обладающего медным цветом кожи и черными, как смоль волосами. Одежда была соответствующая - темная, но все же броская, с различными оборками, вышивками и накладками. Я подолгу всматривался в свое отражение, стараясь к нему привыкнуть, улыбался, принимал различные позы и вырабатывал несвойственные мне жесты, играя роль слегка разбогатевшего мексиканца, проживавшего в Нью-Йорке. Мне достаточно было немного изменить походку и заучить пару словечек для того, чтобы не узнать в зеркале самого себя. Благодаря миниатюрному техническому устройству, имплантированному мне в гортань Эммой, тембр моего голоса менялся от одного движения мышц. Мне показалось, что быть актером не только достаточно просто, но и интересно, и волнительно.
Приведя себя в порядок, я отправился на поиски в те места, где обычно проводили вечера мои знакомые.
Сначала я заметил Мэгана. Он стоял в компании молодых мужчины и женщины на движущейся дорожке, ведущей в ресторан. Его бравый вид, стильная прическа, свежесть глаз, бежевая рубаха, расстегнутая до пупа не вызвали во мне неприязни. Скорее, наоборот. Вопреки предположениям, я не воспылал ненавистью к этому человеку, и это меня несколько озадачило. Что именно заставило меня не торопиться тогда с выводами, я и сам не понимал, но к своему сердцу невольно прислушался.
В нерешительности я остановился у огромного, сияющего светом окна танцзала, облокотившись прямо на его прочное стекло, и не сразу обратил внимание на пару в зале, кружащуюся в медленном, чувственном танце. Когда же я поднял глаза, меня словно пристукнули бейсбольной битой. Вероятно, выражение моего лица выглядело действительно глупо, ведь прямо передо мной, за стеклом, на расстоянии вытянутой руки мило любезничали меж собой ни кто иные, как Софи и Марек Краковски!..
Я так пристально вглядывался в лица молодых людей, что привлек их внимание своим нелепым любопытством. Они посматривали на чудаковатого мексиканца, уставившегося на них с улицы и, вероятно, обсуждали мое дикарское поведение. Вернее, больше шептал что-то на ушко девушке мужчина. На ее же лице мне запомнились неподвижные, огромные почти черные глаза и неестественная полуулыбка.
Увиденное взбудоражило во мне обиду, жгучую ревность и жажду мести! Я вернулся в номер, переполненный гневными чувствами. Я скрипел зубами, метался по комнате и решительно ничего не понимал. Спохватившись, я бросился к компьютеру, который на мой запрос немедленно выдал беспристрастный ответ, гласивший, что Марек Краковски прибыл на «Бриллиант» третьего дня по приглашению собственной супруги! Сие сообщение меня еще более возмутило, но одновременно и несколько успокоило, и озадачило. Я по-прежнему не мог понять, кто же эта женщина – расчетливая интриганка, презревшая все моральные устои, либо жертва чудовищных обстоятельств? Как она посмела пригласить в МОЮ каюту и на МОИ деньги собственного мужа?! Туда, где его обманывали и наставляли рога! Может быть, они с самого начала были заодно? В таком случае, не ясна роль Гарри!.. Вопросы без ответов роились в моей голове, загоняя логику в тупик. Во мне шевельнулось предчувствие беды, чего-то опасного и более страшного, чем то, что происходило со мной до этой минуты.
Поразмыслив, я осознал необходимость обретения союзника. Лучше всего на эту роль сгодились бы женщины, а именно Поли или Кэтрин, но это было бы чревато немедленным разглашением тайны. По секрету всему свету.
Взвесив все «за» и «против», я остановился на Арнольде Пристоне...
Арни просиживал штаны в баре. Кэтрин рядом не было, поэтому парень расслаблялся вовсю. Он откровенно разглядывал девушку, сидевшую рядом за стойкой, и попивал виски. Смех и гвалт многочисленных посетителей бара перекрывался громкой ритмичной музыкой, льющейся со стороны огромного плоского экрана, в котором мелькали силуэты полуобнаженных мужчин и женщин.
Я дождался, когда место рядом с Арни освободилось на секунду, и тут же его оккупировал, невзирая на протесты расфуфыренной дамочки в возрасте.
- Наглый латинос!.. – бросила она и засеменила прочь. Я цинично ухмыльнулся, вживаясь в роль.
Пристона наши препирательства ничуть не тронули. Он продолжал глазеть на эффектную соседку, прощупывая взглядом все части ее пышного тела, едва прикрытого тканью. Похоже, он был довольно пьян.
- Мадемуазель, - обратился я через голову Арнольда к объекту его внимания, - не желаете ли скрасить мое одиночество?
Дама была из той породы бабочек, которые не считают зазорным принимать подобные предложения от незнакомых мужчин. Она тут же ответила мне улыбкой и пошевелила пальчиками в знак согласия. Немое телячье обожание Арни ей, видимо, уже порядком надоело.
На этот раз Пристон повернул голову и уставился на меня хмурым взглядом.
- Не помешал? – спросил я его, делая знаки бармену. Тот плеснул в рюмку дамочке выпивки...
- Это моя девушка, сэр! – Арни ткнул пальцем мне в грудь и по-ребячьи добавил: - Я ее первый приметил.
- Правда? Может быть, ты даже знаешь, как ее зовут?
- Я буду называть ее Лолитой, не возражаешь?..
Дама решила вмешаться:
- Парни, не ссорьтесь! Давайте выпьем вместе и подружимся! Зовите меня Мелани... – ей явно льстило происходящее.
- Вот видишь, Арни, ты не знаешь даже ее имени, а говоришь, что это твоя киска. Нехорошо!
Пристон похлопал глазами. От мыслительного напряжения на его бледном лице появился розовый румянец. Не дав ему опомниться, я прибавил:
- Мне-то думалось, твою девушку зовут Кэтрин, не так ли?
- Да кто вы такой? Вы что, следите за мной по ее поручению?! – он вытянул шею и окинул меня гневным взором.
- И не думал!..
- Тогда потрудитесь объяснить!..
- О, для этого нам придется покинуть это гнездышко и отправиться в уединенное местечко. Идемте ко мне в номер!..
За нашими спинами раздалось возмущенное фырканье дамы. Чтобы не ударить лицом в грязь, я повернулся и выговорил фразу, которая, как мне казалось, должна была прозвучать из уст латиноамериканца:
- Прошу простить нас, леди! Не нужно слез и раскаяния. Возможно, кого-то из нас двоих не окажется в живых уже через пару минут. Зато одержавший победу будет валяться у ваших ног, моля о пощаде!..
Попахивало пошлым шутовством, однако на девушку оно произвело определенное впечатление. Онемев от такого пассажа и нервно хохотнув, она так и осталась сидеть с затуманенными от мимолетного счастья глазами.
- Вы считаете, для выяснения отношений требуется отсутствие свидетелей?
Арнольд Пристон уже не выглядел забавным мальчишкой. Очевидно, ощущение неявной угрозы заставило его сосредоточиться, расправить плечи и высоко держать голову.
- Прошу вас, Арни, сядьте и попытайтесь выслушать меня максимально спокойно. Возможно, кое-что вам покажется слегка странным, но, поверьте, для меня все это также выглядит кошмарным бредом. Тем не менее, история, которую я намерен вам поведать, правдива. И в этом вы сможете в скором времени убедиться...
Я прокашлялся и заговорил своим естественным голосом:
- Скажите, Пристон, неужели мой маскарад действительно способен сбить с толку?.. Вы не узнаете меня?..
- Н-н-нет!..
Он не поверил своим ушам. Его глаза растеряно блуждали по моей фигуре, словно выискивая место, в котором мог бы притаиться настоящий Левин. Рука его потянулась к мультифону. Я сделал предостерегающий жест:
- Этого вы не должны делать ни в коем случае! Успокойтесь и послушайте...
Через несколько минут Арни возбужденно жестикулировал, радуясь то ли моему здравию, то ли открывшейся сенсации.
- Вы все-таки живы! Но как?!.. Кто же этот несчастный там, в Акапулько?.. Это невероятно! Невероятно!.. Мы все считали вас... погибшим... А до этого, все говорили, что вы уехали на симпозиум в Японию!.. Подумать только, все это время вы боролись со смертью!.. Но постойте! Кто же это сказал, про Японию?..
Он перестал мельтешить у меня перед глазами, усевшись в кресло, и озадаченно замолчал. Затем всплеснул руками:
- Ну конечно!.. Софи!..
- Вы уверены, Арнольд? - его сообщение вызвало во мне отчаяние. .
- Да, да, я помню! Все удивились вашему внезапному отъезду и расспрашивали ее за обедом. Она выглядела расстроенной, я бы даже сказал - растерянной. Кэтрин уговаривала ее не раскисать... Вчера Кэт как раз вспоминала тот день...
- Что именно?
- Софи была так потеряна, словно чувствовала, что все это окончится плохо. Вы знаете, Жорж, мне кажется, Кэтрин что-то подозревала... Но как Софи могла!..
Я перебил его:
- Что заподозрила Кэтрин?
- Понимаете, когда вы приехали из Японии... Нет-нет, конечно, это были не вы, но...
- Разве я вернулся?..
- Да, вы прибыли на «Бриллиант» в воскресенье, то есть неделю назад. Я вас так и не встретил до самого вашего отъезда в Акапулько. Да и другие, кроме Софи, разумеется, если и видели вас, то только издалека и мельком...
- Чем же объяснялась моя якобы нелюдимость?
- Вам нездоровилось... Вот, после этого вашего краткого появления Кэт и задумалась... Ведь, это были не вы?
- Она меня видела, разговаривала и рассмотрела подлог?
- Я не знаю, Жорж!.. Возможно, это так. Во всяком случае, узнав о вашей смерти в Акапулько, она не очень-то в это поверила.
- Как же вела себя Софи?
- Она редко показывалась в нашем обществе. Нам всем казалось разумным объяснение, что она несколько стесняется своего одиночества и вашего отсутствия... Сейчас мне представляется ее поведение совершенно в другом свете!
- Что вы имеете в виду?
- Ну как же! Ведь все это подстроено против вас, неужели не ясно?! Ею и еще кем-то!.. Скажите, Левин, если этим парнем, вернувшимся из Токио, были не вы, то кто же?
- А Гарри? Что вы можете сказать о Мэгане?
Он пожал плечами:
- Гарри?.. Приятный парень, но дурак! Его связь с Полиной Гусински стала всем очевидна. Увы, кроме Богдана!.. Не спорю, штучка она еще та, но зачем ему это?.. После сообщения о вашей гибели, он напился вдрызг...
Пристон не уставал разглядывать меня, как клоуна.
- Не могу поверить, Жорж, это вы!?
- Прошу вас, Арни, зовите меня Брюс...
- Да-да, Брюс Гамильтон! Несколько странное имя для мексиканца, не находите?
- Нормально. И запомните: я всю жизнь прожил в Нью-Йорке.
- Что же вы намерены предпринять? Можете рассчитывать на мою помощь. Вместе мы сумеем вывести на чистую воду Гарри и эту сучку Софи!..
Я медленно поднялся, взял Пристона за шиворот и спокойно, негромко сказал:
- Не смейте ее так называть! Никогда! Вы слышите? Никогда! И еще... Никому не слова! Забудьте, что Георг Левин существует!
Арни вывернулся из моих рук и плюхнулся в кресло.
- Бросьте, Жорж! Неужели вы не понимаете? Вас использовали. Вы сами попали в сети, которые расставляли для других. Женщины в этом деле большие мастаки!
Я помассировал лоб.
- Вероятно, вы правы, Арнольд... И все же, я должен сам во всем разобраться. Понимаете ли, за всю свою жизнь я так и не успел разочароваться в такой штуке, как любовь. Более всего на свете я жажду найти для Софи оправдание, пусть самое зыбкое, но этого мне будет достаточно, чтобы ее простить. А главное, я и дальше буду жить с надеждой! Не так страшно стать жертвой интриги, как лишиться мечты! Мне порой кажется, что чем более мы постигаем суть вещей в этой жизни, тем менее остается места для чуда и веры в него. Скажите, без мечты возможно счастье?..
- О, Георг!.. Вы рассуждаете о высоких материях, а между тем лишились финансов! – парировал Пристон, опуская меня с небес на землю.
- Вы имеете в виду деньги на мультифон-счете?
- Несомненно! Вы сами сказали, что труба у вас украдена, и замешан в этом Гарри. Кэт видела, как он и Софи не раз отходили в сторону для переговоров. Очень странных переговоров, поверьте!..
- Вы знакомы с Мареком Карпински?
- Имею счастье!.. Скользкий тип, но дурак дураком. Представляете, он притащился сюда вызволять свою женушку из ваших, извините, грязных лап!.. Это стало известно позже. Официально же он прибыл на «Бриллиант» по приглашению супруги, сразу после сообщения о вашей гибели. Шито белыми нитками, не правда ли? Вот я и говорю - дурак! Или пройдоха!
- Стоп, Арни! Вы уверены, что приглашение действительно существовало?
- Да, да, да!.. Вам не обидно?
Я призадумался и надолго умолк, прикрыв глаза. Потом спросил:
- Вот что, Арнольд! Вы можете оказать мне услугу?
- Да, конечно!..
- Сведите меня с Мареком. Или с Гарри... Я еще не решил... Договорились?
- Попытаюсь... Не боитесь разоблачения?
- Вы забыли, как четверть часа назад едва не упали в обморок, не поверив, что перед вами я, а не вселившийся в ирокеза дух Левина. Открою секрет: свое отражение в зеркале я тоже не узнаю. Что касается голоса, то он изменяется мгновенно при помощи маленькой технической штучки...
Я продемонстрировал свои возможности, заговорив почти женским фальцетом, и Арнольд уставился на меня с испугом и сомнением.
Нет, не стало того ощущения комфорта, в котором пребывали мои нервы на «Бриллианте» ранее. Теперь это был чуждый и враждебный мне мир. Словно в полумраке зажгли свечу! Чуточку изменившейся угол зрения заставил меня увидеть то, чего я ранее не замечал. Мнимое равенство всех пассажиров судна-острова, независимо от их благосостояния и положения в обществе, при ближайшем рассмотрении оказались фикцией. Для меня это стало выглядеть игрой в поддавки, в которой одни снисходили до любезного общения со вторыми, а те, в свою очередь, делали вид, что верили в искренность такого к себе отношения. Созданный мной образ мексиканца, цинично смотревшего на мир, побуждал меня развлекаться, давая мысленные оценки любому человеку, попавшемуся на глаза. Это была умственная игра, не более. Я с легкостью навешивал ярлыки на незнакомых мне людей, наделяя их штампами, наверняка не имеющими с действительностью ничего общего. Однако это занятие усиливало мое внимание, и теперь от меня не ускользали те многочисленные проявления людского эгоизма и меркантильности, на которых произрастали и наливались соком взаимоотношения пассажиров «Бриллианта».
В ресторане шло вечернее шоу. Посетители разбились на группы и пары, усаживались за столы, улыбались и неспешно переговаривались, не забывая оглядываться, оценивая прочих. Случайных, бедных клиентов здесь не было по определению, зато присутствовал дух соперничества. Независимо от цвета кожи, степени культуры и образования, симпатичности или, наоборот, внешней непривлекательности этих людей, взаимоотношения их строились в прямой пропорциональности от количества нулей в сумме, числящейся на банковском счете, а также, от интенсивности блеска драгоценностей и туалетов, украшавших женщин. В этом не было ничего необычного. Но я ощутил существенную разницу между доктором Левиным, совсем недавно привлекавшим неизменное внимание этой публики, и никому не известным выскочкой латиноамериканцем. По моей индейской физиономии, в лучшем случае, скользили почти равнодушные взгляды одиноких женщин.
Впрочем, моя «отверженность» меня не заботила. Ибо существовало обстоятельство, занимавшее меня много больше. Я ждал появления Софи! Пока ее не было, я рассматривал других дам, невольно сравнивая их с ней. На мое удивление, в каждой из этих женщин, облаченных в вечерние платья, увешанных драгоценностями и раскрашенных мерцающей в бликах света косметикой, я находил мало привлекательного. Бросались в глаза непропорциональность линий, длинные носы и выпяченные подбородки. Одним словом, все то, что я раньше дамам прощал, даже не задумываясь, сейчас меня в них просто раздражало...
Гарри, Марека и Софи собирались посетить данное заведение. Об этом мне сказал Пристон. Под благовидным предлогом он не пригласил Кэтрин, так как считал, что если кто и мог распознать во мне Георга Левина, то только она. Быть узнанным я не опасался, и все же, мне было не по себе от ожидания этой встречи...
Они пришли все трое. Не заметив нас с Арни, заняли столик в углу зала. Софи, моя милая Софи выглядела безупречно! Мне показалось, что она несколько осунулась, но это ее только красило. Едва заметная улыбка трогала ее губы, а темные полуприкрытые глаза смотрели прямо перед собой. Она молчала, ни единым словом не ввязываясь в непринужденную беседу Марека и Гарри. Это была странная компания людей, сыгравших в моей судьбе далеко не последнюю роль. Гарри выглядел несколько потрепанным. Марек, напротив, широко улыбался и много говорил. На нем отлично сидел ладно скроенный дорогой костюм, и чувствовал он себя среди снобистской публики, как рыба в воде.
Некоторое время я останавливал Арнольда, порывавшегося заявить о себе. Я пытался усмотреть в поведении интересующей меня троицы элементы, которые свидетельствовали бы об их истинных взаимоотношениях.
Наконец, нас заметили. Протягивая руку для знакомства, я старался не смотреть никому из них в глаза, опасаясь выдать себя взглядом или мимикой. Впрочем, моя личность заинтересовала Гарри и Марека не более чем золоченая статуя Венеры, торчавшая посредине зала. Софи же только кивнула мне и устремила рассеянный взгляд на сцену. В беседе она не участвовала и дважды порывалась уйти, однако Марек всякий раз вежливо, но твердо придерживал ее рукой.
Сначала я слушал, иногда вставляя дежурные фразы, да отвечал на немногочисленные вопросы, задаваемые мне из вежливости. Но постепенно освоился и заставил себя войти в роль глуповатого, веселого парня.
- Клёво здесь все устроено! - сказал я, откинувшись на спинку стула с бокалом в руке и заложив ногу на ногу. - И меня окружает целая куча богатеньких засранцев!.. То есть, я не о вас, конечно... Подумать только, два года назад я и не мог себе представить, что такое возможно!
- Что же вам помогло так сказочно разбогатеть? – на лице Марека действительно появилось заинтересованное выражение. – Любопытно было бы узнать, как люди делают большие деньги? Может быть, скачки? Покер? Наследство? Откройте нам эту тайну, Брюс!
- Ха-ха! Идет! Я вам, вы - мне! Нет, в картах мне не везет! А самый богатый мой предок имел магазинчик, размером с автокар. Голова - вот, что нужно, чтобы подобрать денежки, которые валяются у вас под ногами!.. – я сделал паузу, наслаждаясь привлеченным вниманием.
- Ну, это я слышал не раз. Нужно лишь их разглядеть, не правда ли? – Гарри усмехнулся. - Только вот что-то прилипает к рукам одно дерьмо!..
- Точно так! А как вы хотели? Золото от грязи нужно отмывать. А кто ленится – тот хребет ломает за гроши. Вот вы, к примеру, Гарри! Говорите: дерьмо налипло, а сами на этой посудине прохлаждаетесь. Чай, попадаются монеты в вонючем навозе, а?..
Гарри скривился и отвернулся, предоставив мне возможность продолжать. И я не замедлил это сделать:
- Двадцать лет, почти с детства, я вкалывал на «дядю»! Моей зарплаты едва хватало на выпивку и женщин. А почему? Видите ли, у меня нет образования!.. Да плевать я хотел! Однажды я понял, что искать работу и горбатиться – дурная привычка. Я сказал себе – думай, Брюс, думай! И я придумал!..
- Неужели, денежный станок или оптовая продажа зубочисток?
- Это тоже неплохая идея. Жаль, не по моему профилю. Нет, мой конек - блюсти супружескую верность!.. Каково?!
Софи покосилась в мою строну. Что касается Марека и Гарри, то у них просто отвисли челюсти.
- Позвольте узнать, на ком же вы женаты? – Марек издевательски оскалился.
- Ну, я не совсем в этом смысле... Знаете ли, женитьба – не для меня! К чему мне эти проблемы: детки, скандалы и прочие женские штучки? Хватит того, что у мамы с папой я был пятым ребенком. Как представлю себе: я за дверь, а моя благоверная – к хахалю!.. Или он к ней. Нет уж! Дамских прелестей мне и без этого хватит!..
Я проводил ласковым взглядом проплывающую мимо нашего столика полуодетую ассистентку иллюзиониста, собирающую у посетителей всяческие безделушки в бутафорский цилиндр...
- Мое занятие касается других семейных пар. Я стою на страже, так сказать, их семейного благополучия! И вы знаете, моя неусыпная деятельность щедро оплачивается!
- Пошлый шантаж?
- Ну, не без дерьма, конечно!..
Гарри ухмыльнулся и беззвучно захлопал в ладоши. Софи опустила ресницы. Вилка в ее руке мелко задрожала, и она осторожно опустила ее на скатерть. Марек смотрел теперь холодно и изучающе.
- В чем же ваше ноу-хау? Этот вид деятельности изобретен задолго до нашей эры, к тому же, весьма сурово карается законом! – сказал он.
- С копами я разногласий иметь не желаю по принципиальным соображениям, а поэтому не жадничаю. Беру помалу, но... часто! Главное – не лениться. Дело в том, что платят мне не за информацию, а только за возможность ее получения. Понимаете?.. Я не вскрываю грубым скальпелем гноящиеся раны, а лишь предотвращаю заражение! Можете себе представить... Благоверный, счастливый, молодой муж получает от меня некий намек относительно его жены. За полную информацию требуется заплатить всего-то небольшую сумму. Что делает мечущийся в немыслимой агонии супруг? Он ломает руки, курит сигары, не спит ночами и изводится на службе. Потом он платит!.. И получает сведения о том,… что его благоверная болела в детстве гепатитом! Все! Муж счастлив, семья крепчает. Мило, не правда ли? Если не лениться, монета сыпется лавиной!.. – я сам удивлялся своей развязной фантазии.
- Скажите, Гамильтон, добрые джентльмены вас никогда не избивали клюшками для гольфа? – спросил Марек.
- Что вы! У меня солидная фирма, охрана, юрист. Раньше, бывало, пытались... И потом, сейчас я вышел на более солидный уровень. Занимаюсь недвижимостью.
- Если бы вы проделали это со мной, я нашел бы способ с вами расправиться!
- Считайте, вам повезло. Друзья, знакомые, инвалиды и нищие в мое поле деятельности не попадают... Теперь ваша очередь колоться, Марек!..
Тот натянуто ухмыльнулся.
- Давайте же, кайтесь! Уговор дороже денег! – я прессинговал и провоцировал его. – Откуда у вас бабки, чтобы кататься на этом шикарном корыте бизнесклассом? Неужто на жалование европейского служащего такое возможно?
С Марека Краковски слетело немного спеси.
- Ну, я на «Бриллианте» всего три дня...
- Так что с того? Я - два!..
- Я здесь случайно, по приглашению... – промямлил он.
Словно спохватившись, добавил, переводя тему разговора в другое русло:
- Видите ли, произошел несчастный случай с... нашим другом, и я... вынужден был сюда прибыть для того, чтобы... утрясти дела.
Софи тут же встала и направилась в туалетную комнату. Гарри сделал вид, что заинтересовался шоу. Я же едва не поперхнулся, внезапно узнав, что считался Мареку другом...
- Что же с ним случилось? Заболел свинкой или диареей?
- Не совсем так...
Повернувшись к Арнольду, я с нажимом произнес:
- Может быть ты, Арни, расскажешь эту историю?
- Да, конечно... Это был наш друг, славный доктор Георг Левин... Несколько дней назад он отправился в Акапулько, чтобы осмотреть местные достопримечательности и... погиб в автокатастрофе. Нелепая случайность!
- Действительно, нелепая!.. А что же, родственники?
- Да, им сообщили. Говорят, жена забрала его останки в Европу.
- Ага! Сдается мне, здесь он прохлаждался один?..
Гарри грубо оборвал меня:
- Ну, вот что, Брюсс! Вас это не касается. Если желаете развлечься, смените пластинку!
- Да, да, понимаю!.. Печаль утраты!.. Предлагаю поднять бокалы за упокой души вашего друга. По всему видно - славный был человек!..
Пили все молча. И делали мы это вовсе не по предложенному поводу.
Вернулась Софи. Она больше не выглядела усталой и растерянной. На ее губах блуждала загадочная улыбка.
- Вот и я! Что-то мальчики притихли? Соскучились? – она игриво стреляла глазками и жеманилась. Это не походило на поведение той Софи, которую я знал. Со стороны она казалась изрядно выпившей.
- Ты опять за свое!?.. – тихо и с угрозой в голосе спросил Марек.
Софи сделала «фи!» и обратилась к Пристону:
- Какой вы гадкий, Арнольд! Ну почему вы не привели Кэтрин? Теперь я должна терпеть ваши скучные мужские разговоры!
- Она отправилась в гимнастический зал. Вы же знаете, как она к этому относится.
Я имел наглость вмешаться:
- Мадам, если хотите, мы можем побеседовать с вами на любую тему!
Она не удостоила меня даже взглядом. Но переспросила:
- О чем же?
- Ну, к примеру, вы расскажите мне об этой посудине. Я на «Бриллианте» недавно, а вы, верно, вызнали здесь все. Я хотел бы знать, о чем говорят и чем здесь дышат.
Она засмеялась, откинув голову назад, затем погрозила мне пальчиком и проворковала:
- Здесь очень и очень опасно!..
- Неужели? Кто же нам угрожает? Террористы или приведения?
- И приведения тоже! На этом корабле происходят очень загадочные вещи! Вы слышали что-нибудь о бесследно исчезнувших бриллиантах Кончиты Мелагрес?
- Да нет же! Расскажите, прошу вас! Я обожаю разгадывать тайны!
- Это очень дорогие украшения! Они были похищены в казино, прямо с игрального стола. И словно канули в преисподнюю! Полиция устроила обыск присутствующих, но ничего так и не нашла. Вот вам и загадка!..
- Ну, это просто, поверьте! Прощелыга, вроде меня, использовал тайник в своей одежде. Он заранее готовился к такой возможности и не упустил подвернувшегося случая... Впрочем, это могла быть и женщина. Кому, как не вам знать, сколько среди вас, весьма очаровательных особ, мошенниц и обманщиц!..
Я поглядывал на Гарри, не выдавшего себя не единым мускулом лица. Но тут неожиданно поднялся Марек. Он взял под локоть Софи и тихо, но твердо, сказал:
- Нам пора... Прошу извинить!
Она не сказала ни слова и покорно позволила себя увести.
- Друзья! – сказал я оставшимся мужчинам. – Не желаете ли перекинуться в покер? По маленькой?..
Глава 11.
Я знал пристрастия Гарри, и это позволило мне достаточно быстро расположить его к себе. Его отношение ко мне было покровительственным, ведь то, что он был мошенником, им не афишировалось. В отличие от меня! Я и сам желал выглядеть в его глазах авантюристом. По моему мнению, это был кратчайший путь к откровениям Мэгана. Мы играли, обсуждали женщин и спорт, пили его любимый херес...
После ухода Арни настал момент, когда я спросил:
- Неплохой ты парень, Мэган! Слышал, ты из Филадельфии? Чем занимаешься, не расскажешь? Понимаю, вопросы такого рода задавать здесь не принято. И все же, интересно, чем дышит ваше общество?.. Ведь мы друзья, не правда ли?..
Мы прогуливались по борту верхней палубы пешком, подставляя лица звездам и теплому тропическому ветерку. Мэган был несколько подшофе и рассеян. Было заметно, что его одолевают какие-то нелегкие сомнения. Он остановился, облокотившись на поручень, достал длинную коричневую сигарету и спросил:
- Куришь?
- Упаси бог! Ты хочешь, чтобы меня приняли за бродягу? Моя рожа и так не вызывает особого восторга среди вашего брата.
- А мне захотелось подымить... Вся эта компания охоты за курильщиками вызывает тошноту. Помнится, когда-то мы могли дымить где угодно, не боясь быть оштрафованными... Спрашиваешь, чем занимаюсь? Если бы меня спросил об этом кто-либо другой – послал бы в…! Но тебе, пожалуй, кое-что поведаю... Знаешь ли, иногда просто хочется жить!.. Тебе можно позавидовать, Брюс, ты делаешь и говоришь то, что думаешь. Тебе не нужно притворяться и вскакивать по ночам...
- Ну, в общем, не жалуюсь!
- Не очень ты приятный тип, но зато по-своему честен...
- И на том спасибо!
- Слышал, о чем сказала Софи? Здесь очень опасно! Знаешь, что она имела в виду?
- Грабежи? Мошенники? Азартные игры?..
- Брось, Гамильтон, ты сам обставишь кого угодно! Нет, дело в другом... Здесь можно запросто сойти с ума! Видишь ли, к этой роскоши и беззаботному существованию привыкаешь настолько, что просто невозможно думать о возвращении к прежней жизни!
Я многозначительно хмыкнул, выражая жуткое недоверие:
- Только не говори, что в Филадельфии тебе приходиться едва сводить концы с концами!
- Я не настолько богат, чтобы позволить себе жить так, как мне бы этого хотелось.
- Ты меня заинтриговал, Гарри! Не возражаешь, если я спрошу: как тебе удалось купить тур на «Бриллиант», да еще в первый класс? Или ты потратил последние монеты для того, чтобы развлечься, перед тем, как повеситься? Если это так, то скажу прямо – ты поступил глупо! Существует масса прибыльных дел, куда можно было бы пристроить твои денежки. Возможно, тогда бы ты так не убивался по поводу своего будущего.
- Вот именно!.. И, тем не менее, я сделал то, что сделал! И был уверен, что в накладе не останусь.
Я хлопнул себя по лбу.
- Теперь я, кажется, начинаю понимать! Не иначе, ты думал здесь слегка подзаработать?! Вероятно, женщины?..
- Да, будь проклят тот день!..
- Что, попал в переплет? То-то вижу – ты не в себе. Не хочешь рассказать? Чем могу - помогу!..
Мэган отшвырнул окурок в океан, помедлил и выдавил:
- Ладно! Надеюсь, все останется между нами?..
- Кажется, я уже говорил: друзей не шантажирую. Это святое! Возможно, кто-то скажет, мол, дурацкий, не коммерческий подход, но у меня такие принципы!..
Гарри мои инсинуации несколько позабавили, однако нисколько не напугали. Наоборот, он с воодушевлением начал свой рассказ:
- Ты спрашиваешь, в чем моя проблема? Вероятно, все ответы кроются в детстве... Вот скажи, о чем ты мечтал тогда, когда был в этом розовом возрасте?..
- Заработать бабок!.. О чем же еще?
- Оригинальная мечта! Но, видишь ли, если разобраться, деньги - не цель, а всего лишь средство. Возможно, ты начинаешь понимать это только сейчас... Представь, я осознал это в колледже, еще до самого первого сексуального опыта, который случился у меня с мамочкиной подругой в машине моего папочки в возрасте четырнадцати лет. Кстати, она была восхитительной учительницей!..
- Горячая была штучка?
- Еще бы! Скажу только: заднее сидение автомобиля до сих пор пробуждает во мне животные инстинкты!.. Так вот, уже тогда я твердо знал, что в жизни нужно добиться успеха любой ценой. Я мечтал стать то медиамагнатом, то сенатором, а то и президентом! На худой конец, меня устроила бы должность губернатора штата или председателя совета директоров крупной компании. Одним словом, я должен был стать знаменитым! Конечно, я понимал, что в жизни деньги играют не последнюю роль, в том числе и для достижения намеченной цели. И все же, я не понимал их истинного значения!.. Прозрение пришло постепенно. Уже в университете с моих глаз упала пелена, и я понял, что деньги и только деньги способны дать шанс на осуществление моей мечты! Я забросил учебу, ибо стал изыскивать способы сколачивания капитала. Учеба в университете и медленное продвижение по службе меня никак не устраивали. Я обязан был стать достаточно известным еще в молодости.... Надо ли объяснять все неудачи, случившиеся со мной на этом поприще? Однажды, я предпринял попытку взять реванш у судьбы и разбогатеть в одночасье. Для этого я проделал путь до Лас-Вегаса и потратил немалые средства для того, чтобы уговорить моего школьного товарища, работавшего крупье в одном из казино, помочь мне.... Он согласился на внушительную часть суммы, одолженной мной у отца, и половину выигрыша. Оставшиеся средства я поставил на игру.... Когда фортуна, казалось, улыбнулась мне, и все пошло, как по маслу, мой напарник испугался....
- Проигрался в пух и прах?
- После этого случая мои благоверные предки перестали меня воспринимать всерьез и сделали все, чтобы я поменьше появлялся у них на глазах... Что мне было делать?.. Я не мог остановиться, чувствуя, как годы уходят сквозь пальцы. На жалкие средства, отпущенные мне папочкой в виде процентов от ценных бумаг, я продолжал предпринимать отчаянные попытки разбогатеть. Иногда мне удавалось подняться на ноги, но затем следовала неудача, превращающая в прах все мои прежние усилия. Как ни банально звучит, но для того, чтобы сколотить солидное состояние, нужны большие деньги!.. К слову, хочу дать тебе совет, Брюс: не повторяй моих ошибок. Сейчас ты на вершине, и не стоит об этом забывать и расслабляться. Ступишь влево или вправо – и покатишься вниз. Кстати, возвращаю шар!.. Твое посещение «Бриллианта», на мой взгляд, является полнейшей глупостью и никчемной тратой денег, которые ты мог бы использовать в дело!
- Не скажи, Гарри! Вращаясь среди таких типов, как ты, я получаю
наивысшее образование!
- Хочешь меня задеть? Оставь это!..
Мэган сунул руки в карманы брюк, и не слова не говоря, двинулся дальше по палубе корабля. За прошедший вечер я задавал слишком много вопросов и ему и Мареку, и сейчас мне приходилось покорно ждать, когда Гарри созреет и продолжит изливать душу. Я следовал чуть позади его, усиленно делая вид, что засматриваюсь на прогуливающихся женщин, на теннисистов, играющих на залитой искусственным светом площадке, на широкие окна танцзалов, баров и магазинов...
Неожиданно для себя самого я сказал:
- В этом муравейнике водится ни мало богатых бездельников! Очень заманчивый шанс срубить монету, не правда ли, Гарри? В сущности, все они сопливые детки, которым дали в руки весьма дорогую, вожделенную игрушку. Посмотрите на них, Мэган! Они же пустили слюни и их можно брать голыми руками!..
Мой неуклюжий ход все же дал результаты. Гарри вновь заговорил:
- Да, признаюсь, ты попал в точку! Так я и думал. Мой план состоял в том, чтобы действовать по нескольким направлениям и ждать подходящего случая. Ты сам видел, какие деньги вращаются на этой посудине, сколько богатства навешено на дамочках! Я мечтал заполучить малую толику этой роскоши, водя дружбу с женщинами, и подготовился, как подобает. Удобный момент скоро представился. Дело прошло гладко. Я уже воображал себя на вершине финансового благополучия, которое должно было состояться сразу, как только улягутся страсти, и я сойду на берег. Но... случилось то, что случилось!..
- Сдается мне, ты намекаешь на те самые блестящие штучки, о которых говорила Софи?.. – спросил я, понизив голос.
Гарри дернулся, однако быстро взял себя в руки.
- Послушай, Брюс, ты, случаем, не ищейка? Слишком уж ты болтлив и проницателен! Имей в виду, я этого не терплю!
- Все верно! Не хочешь, так зачем болтать?..
Мэган окинул меня снисходительным взглядом.
- Это уж точно! Не для чужих ушей все это... Однако мне нужна помощь такого малого, как ты. Иначе, разве стал бы я тут перед тобой распаляться, как думаешь?
- Отчего же не помочь земляку? Мы, американцы, парни что надо! Позволь узнать, что мне отломится в случае удачи?..
- Десять процентов. Поверь, этого хватит, чтобы прохлаждаться на этой посудине целый год!
- Значит, я не ошибся! Бриллианты?..
- Не обязательно орать об этом на каждом углу, Брюс!
- Хорошо. Я согласен на тридцать...
- Пятнадцать - и по рукам!
- Ладно, двадцать. Но учти, нюх на опасность у меня собачий. Если что, ухожу в сторону. Ну и само собой, мне нужен задаток.
- Зачем?! – Гарри искренне удивился. – У тебя куры денег не клюют, а ты все крохоборничаешь! У меня сейчас просто нет свободных средств...
- Извини, но у меня правило!..
- Да иди ты к дьяволу со своими правилами!..
- Хорошо, Гарри! Я постараюсь помочь тебе без аванса, но в этом случае я должен знать все!..
Ему ничего не оставалось, как пойти на мое условие, ибо покатившись по склону ледяной горы, остановиться уже невозможно.
- Согласен! Что ж, я думаю, нам нужно уединиться в спокойном месте. Предлагаю - в моем номере.
- Веди!..
Мы спустились вниз, прошли пару вестибюлей и оказались в достаточно шикарной, двухкомнатной каюте Мэгана.
Я осмотрелся, в восхищении цокая языком.
- Не возьму в толк! Ты твердишь, что беден, а я богат... Как же понимать то, ты занимаешь классные апартаменты, а я прозябаю в собачьей конуре?
Гарри принес пиво.
- Все просто. Умер мой дядя и оставил мне дом, который я не мог содержать. Вот и пришлось его заложить.
- Добрый дядя! Втерся в доверие, да? Неужели парился в изголовье его постели до самой кончины?
- Ну, это отдельная история... Видишь ли, с дядюшкой Джеральдом нас связывала крепкая дружба. Именно он привил мне мысль о том, что в жизни не следует руководствоваться общепринятыми правилами. Другими словами, он указал мне путь, по которому следует двигаться, чтобы достичь успеха в кратчайшие сроки. Он отвергал все то, чему учила нас школа, и называл это «кормом для ослов». На самом деле, настоящий бизнес живет по своим законам. Эти правила ничего общего не имеют с теми догмами, которые вдалбливали нам с детства собственные родители. Спасибо дядюшке Джо, втайне от моих предков он просвещал меня по-своему... Впрочем, ты сделан из того же теста, Брюс. И этим мне нравишься!
- Я тронут до слез и сейчас наделаю в штаны от умиления! Но все же, нельзя ли поближе к делу?..
Мэган уселся на диванчик, закинул ноги на стол и в задумчивости пожевал губу, как бы раздумывая, стоит ли раскрывать все карты такому мерзкому типу, как я. Очевидно, душевные муки окончились победой меркантильного начала над осторожностью.
- Да, ты прав! – сказал он. – Бриллианты! Мне удалась блестящая операция по их экспроприации...
- Стоп! Стоп! Прошу, с этого момента – поподробнее!
- Если тебя интересуют детали, пожалуйста! Я воспользовался темнотой, спокойно взял украшения со стола и припрятал их в укромном местечке...
Гарри прошел в гардеробную и принес ботинок на высоком каблуке и толстой подошве. Бросив мне туфель, он коротко пояснил:
- В нем...
Я повертел ботинок, постучал костяшками пальцев по пористой подошве и вернул Мэгану. Тот, ни слова не говоря, ударил каблуком о край стола, затем просунул ноготь в образовавшуюся щель и выдвинул потайной пенальчик.
- Неплохо! – сказал я. – Только на твоем месте я избавился бы от этой штуковины, не дожидаясь визита какого-нибудь резвого полисмена.
- Честно сознаться, пожалел! Впрочем, сейчас разговор не об этом... Как ты понимаешь, драгоценности я перепрятал тем же вечером...
Он снова встал и достал из шкафа-купе белый чемодан, из которого извлек складной мужской зонт. Нажав кнопку, он отвернул массивную, загнутую рукоять. Внутри нее находилась полость, в которой, как и в ботинке, ровным счетом ничего не было.
- Понимаю, - сказал я. – И что же дальше?
- Как видишь, теперь их здесь нет.
- Ты хочешь сказать, камушки кто-то перехватил?
Я издевательски расхохотался и долго не мог успокоиться. Мэган терпеливо подождал, когда стихнет мой гомерический смех...
- Знаешь, - произнес он, - с удовольствием бы повеселился вместе с тобой, но хочу заметить: цена этим побрякушкам не меньше дюжины миллионов...
Данное сообщение возымело на меня определенное действие.
- Ты не ошибаешься? – переспросил я, нацепив на свою физиономию ошарашенного новостью недоумка.
- Да, пожалуй! Названную стоимость я слегка занизил... На миллионов этак пять!
Я глотнул пива, встал и стал расхаживать по мягкому покрытию комнаты из стороны в сторону, изображая волнение.
- Нужно быть полным кретином, чтобы бросать такие вещи, где попало! – кричал я в возбуждении.
- А что бы ты предложил? – холодно возражал Гарри. – Носить бриллианты у себя на шее? Везде и всюду?
- Что ты от меня хочешь?! - воздымал я руки к небу. - Ослу понятно: если их взяла горничная или еще кто-то из обслуги, то ищи ветра в поле!.. Как давно обнаружилась пропажа?
- Неделя...
Я покрутил пальцем у виска:
- Извини, конечно, парень, но скажу: дело твое дохлое!
- Не думаю.
- Да ты соображаешь, где теперь они?! Не удивлюсь, если где-нибудь в Токио или Москве...
- Они здесь, на «Бриллианте». И я почти уверен – у кого...
Я мигом притих и изогнулся вопросительным знаком:
- Это уже горячее! Кто же этот засранец?
- Поли... Полина Гусински, черт бы ее побрал!
- Что-о?! – от искреннего удивления мои брови поползли вверх. – Это еще кто такая? Что за фурия?
- Вот об этой особе я тебе и собирался рассказать...
И Гарри поведал мне те тонкости их взаимоотношений с Полиной, о которых я мог только догадываться в то время, когда считался его близким другом. Я подумал: как легко мы открываем свои сокровенные тайны случайным людям, оставляя своих близких в полнейшем неведении...
- Я недооценил эту даму и поплатился за это сполна! – подвел свой рассказ к концу Мэган. – Через нее я намеревался найти подход к Богдану, однако в результате попал к ней на крючок сам. Однажды, в отсутствии ее муженька, она пригласила меня на ужин в свой номер, чему, естественно, я не стал противиться... Думаю, именно той ночью она обо всем догадалась. Утром я обнаружил свои туфли у кровати, стоящими аккуратно в паре. Замечу, у меня такой привычки сроду не водилось...
- Она нашла тайник?
- Да. А затем вычислила и другой... Во всяком случае, вспоминая последующие за этой ночью дни, я прихожу именно к этому выводу. К примеру, она прекрасно знала, что инспектор Марлони вился вокруг меня, пытаясь найти зацепку, чтобы предъявить мне обвинение. Не единым словом она не выдавала своего любопытства по этому поводу! Хотя я уже тщательно готовился к ответу... Скажи, Брюс, в каких случаях женщина не лезет к мужчине с вопросами?
- Когда боится или все уже вынюхала сама.
- Вот именно!
- Она бывала здесь?
- У нее был ключ.
- Пропажа обнаружилась сразу? Или ты не трудился заглядывать в зонт настолько часто?
- Я отсутствовал часа три, когда катался на водных лыжах. По приходу, сразу полез в чемодан... Любопытно, но кроме камушков она ничего не тронула.
- Кто еще мог догадываться о побрякушках?
- Многие. Ведь круг подозреваемых с самого начала был ограниченным. Марлони, к примеру, был почти уверен в моей виновности. Однако у него ничего на меня не было... Впрочем, еще один человек не сомневался в моей причастности к бриллиантам.
- Это несколько путает нам карты! Кто он?
- Нет... К моменту исчезновения драгоценностей, доктор Левин уже вознесся на небеса.
- Это тот самый несчастный из Акапулько? Мой папа говорил мне: кто знает слишком много - не задерживается слишком долго на этом свете. Он был бедным, но мудрым человеком!.. Скажи, Мэган, смерть этого Левина с драгоценностями не связана? Я предупреждал тебя: в таких делах нам не по пути!
- Во всяком случае, я никого не убивал! И бриллианты оставались у меня до самой его смерти.
- Возможно, он проболтался еще кому-то?..
Мэган поскреб подбородок и отрицательно закачал головой:
- Исключено. Жорж был честным человеком, он бы меня предупредил.
Я был польщен, но зловредная роль заставляла продолжать глумиться над собственной порядочностью:
- Любая честность имеет свою цену, когда дело касается кругленькой суммы!
- Ты не понимаешь!.. Жорж и я... В общем, мы весело проводили время...
Когда он кое-что пронюхал, сразу поставил меня в известность. Правда, затем стал меня игнорировать, но я уверен: инспектору он не сказал ни слова!
- Из моих добрых глаз уже брызжут слезы! Ближе к делу, Гарри! Что произошло, и почему ты так уверен в докторе?
- Нелепое совпадение!.. Как и говорил, я основательно готовился к своим подвигам. Тайники ты уже видел... Кроме прочего, я усовершенствовал зрение в госпитале Филадельфии так, что стал видеть в темноте. Это мне очень пригодилось, но кто бы мог подумать, что Жорж станет рыть землю и выведает про эту операцию?.. Мы даже не виделись после неоконченного разговора. Я не дождался его в баре, где мы собирались обсудить эту щекотливую тему, затем я ждал его звонка... Сам я не имел желания нарываться на неприятный разговор с сомнительными последствиями... Потом, я слышал: он надолго уехал в Японию. Затем - в Мексику. Больше мы с ним не общались... Странная смерть, не правда ли? Не могу понять, кто меня охраняет – ангел или дьявол?
- Где вы виделись с ним последний раз?
- На «птичке». Он собирался совершить полет на орниплане, а затем прийти в бар. Однако, вернувшись, со мной он встретиться не пожелал...
- Извини, Гарри, но у меня опять не хватает мозгов. Ты пытался с ним связаться?
- А зачем? Софи мне ясно дала понять, что это не к чему. Впрочем, однажды я не выдержал и позвонил ему в Токио. Он ответил, что весьма занят.
- Так и ответил? Это действительно странно!.. И отчего же ты решил, что перед отъездом он не поделился информацией с инспектором?
- Очень просто! Марлони от меня совершенно отстал...
- Ты упомянул эту кралю Софи. Как думаешь, она знает?..
- Не уверен. Если Жорж хотел оставить все в тайне, он не стал бы доверяться женщине...
- Да? – засомневался я. – Но коли доверился, то про бриллианты, возможно, знает и Марек?.. Вообще-то, мне кто-нибудь может вразумительно объяснить, что до сих пор здесь делает эта парочка Краковски? Оплакивают Левина, продолжая тратить его бабки? Или у этой троицы была счастливая шведская семья?.. Когда вы с Арни втолковывали мне все то, что у них там произошло, я сразу понял, что здесь не все чисто!..
- Я не собираюсь лезть в эти дела, Брюс, хотя скажу откровенно: мне это не нравится! Ты не поверишь, но Софи пребывала на «Бриллианте» в совершеннейшей тайне от Марека. Она наставляла рога мужу на всю катушку! И представь, как только Левин погиб, она преспокойно вызвала сюда своего благоверного!.. Впрочем, это их дело, и меня оно не касается! О чем сожалею, так только о Жорже – добрый малый, хотя по женской части был глуп до безобразия!..
Меня занимала данная тема куда больше, чем я мог себе позволить...
- Оставим это, - сказал я. - Значит, ты уверен, что кроме Полины Гусински никто не мог добраться до наших с тобой камушков? Я так понимаю: у тебя есть план на этот счет?..
Гарри медлил. Он осторожно подошел к входной двери и выглянул в вестибюль. Вернувшись, взял банку пива и почти залпом выпил все ее содержимое.
- Что-то пересохло в горле... – пробормотал он. - Вот что, Брюс... Ты должен помочь мне проследить за Полиной. Сам понимаешь, мне это сделать будет трудно. Лучше, если ты заведешь с ней интрижку...
Я зевнул:
- Отлично! А Богдана я зарежу!.. Другие предложения имеются?
- Есть и другая идея. Мы ничего не предпринимаем и остаемся с носом. Как тебе такой расклад?.. Между прочим, твоя доля составляет три миллиона...
- А твоя – двенадцать, не правда ли?.. Впрочем, можешь забрать и мои деньги, - я поднялся, собираясь уйти. - Ты их честно заслужил!
- Ну, хорошо! – Гарри миролюбиво поднял руки. – Что ты предлагаешь?
- Для начала, поясни, почему ты уверен, что драгоценности все еще на судне?
- Это просто! За последнюю неделю ни Поли, ни Богдан корабль не покидали. Насколько я знаю эту женщину, она не доверит побрякушки ни одному человеку в мире. Я даже подозреваю, что у нее хватит ума, чтобы оставить их у себя навсегда. Уверен, она прячет их у себя в сумочке или в чемодане среди лифчиков...
- Ну, вот что! – решительно сказал я. - Предоставь это дело мне. Пожалуй, я оставлю на время свои принципы в стороне и попытаюсь вспомнить некоторые навыки моей неспокойной юности... Но ты, Гарри, должен в мельчайших подробностях описать каюту Гусински, их привычки и распорядок дня.
- Кража с взломом?
- Не волнуйся, все будет проделано в чистом виде!..
- Не думай, что это будет легко! В отличие от Поли, я не могу назвать место, где она их прячет.
- Я попытаюсь это выяснить. На этот счет у меня имеются некоторые соображения...
- Хорошо, Брюс!.. Но знай - не вздумай со мной шутить!..
Мы ударили по рукам. Мэган так и остался в уверенности, что заполучил в союзники ловкого малого. Что касается меня, я постарался его в этом не разочаровывать.
Я убедился в том, что продолжая играть роль авантюриста смогу максимально быстро подобрать ключики ко всем фигурантам этого запутанного дела. По крайней мере, в случае с Гарри мне это удалось блестяще! Конечно, я не мог полностью довериться ему и чувствовал, что он говорит далеко не все. Однако начало было положено!
Не нужно говорить, что меня, прежде всего, интересовали подробности заговора, который так успешно был осуществлен против моей персоны. То, что в нем участвовал Гарри, было для меня почти очевидным. Он был на «птичке», и у него был мотив. Но кто-то ему помогал – это ясно! И хотя предположения выглядели чудовищными, и я внутренне всячески им противился, факты упрямо наставляли меня на путь истинный. Более всего эта роль подходила Софи! Я вспомнил, как однажды был свидетелем ее тайного разговора с Мэганом. Об этом же говорил Арни...
Я не собирался долго мучиться догадками, возможно ложными, и намеревался завершить свое частное расследование в ближайшие дни.
И еще два вопроса не давали мне покоя. Какова истинная цель визита Марека Краковски на «Бриллиант»? И замешан ли он в этом деле?..
Для меня все это значило куда больше, чем Полина Гусински с какими-то там драгоценностями!
Глава 12.
Я позвонил Арнольду утром следующего дня и попросил его устроить обед с участием Марека и Софи.
- Собираюсь посетить свою бывшую каюту, - сказал я. – Прошу тебя, Арни, пригласи обоих Краковски, и сам контролируй ситуацию. Сбросишь мне сообщение на мультифон сразу, как только кто-нибудь из них отлучится...
Условный сигнал поступил около часу дня. Он означал, что путь свободен, и я могу осуществить свои намерения.
Испытывая волнение, я открыл дверь номера собственным ключом и вошел туда, где провел лучшие дни своей жизни с женщиной, ради которой еще недавно готов был пожертвовать всем своим материальным и моральным благополучием. Мне казалось, что страсть моя к Софи в значительной степени угасла, оставив в моей душе жаркие угольки грусти, восторга и счастья...
Осторожно ступая по толстым, цветастым индийским коврам ручной работы, я обошел все комнаты. В прежнем порядке располагались предметы мебели, поблескивающие матовым теплом орехового дерева. На столе в гостиной как всегда стояла зеленая полупрозрачная ваза с изысканной японской композицией из живых цветов, сухих листьев и метелок. В спальнях царил полумрак, так как отсутствовали окна, но и здесь незримая уютная атмосфера оставалась такой, какой я запомнил ее до своего исчезновения.
На одно мгновение мне показалось, что я по праву вернулся в свой дом. Однако в следующий миг в глаза мне бросились подробности, свидетельствующие о пребывании здесь иных хозяев. Небрежно разбросанные по креслам и стульям мужские и женские вещи недвусмысленно напомнили о моем истинном положении. В этот момент мне показались страшно нелепыми те правила, установленные на «Бриллианте», по которым гости могли проживать в номере даже после смерти его настоящего хозяина. Но самым удивительным для меня было то, что этим положением Софи и Марек с удовольствием воспользовались!..
Горничную в номер с утра явно не вызывали. В одной из спален на неубранной кровати в беспорядке были разбросаны вещи. Рядом валялся перевернутый дамский чемоданчик. Я присел на постель и стал перебирать шелковое женское белье и платья, прижимая их к лицу и вдыхая знакомый аромат Софи. Непреодолимый инстинкт заставил меня вновь любить эту женщину. Угасшие, было, угли любви вспыхнули с новой, обжигающей силой! Это походило на помешательство, ибо я снова был готов простить ей абсолютно все, даже предательство!..
В шкафах я также находил только вещи Софи и Марека. Мои пожитки, по-видимому, были уже отправлены в Европу...
Я не знал, что пытаюсь отыскать, но с упрямством продолжал исследовать все закоулки номера. Неожиданно мои усилия были вознаграждены. В саквояже Марека я обнаружил нечто интересное. Кроме уложенных аккуратно галстуков, трусов и рубашек, в нем находился легкий, бело-синий форменный костюм, с отштампованными на рукавах отличительными знаками и надписями: «Бриллиант». Со дна саквояжа я извлек плоскую пластиковую коробку, в которой оказались гримерные принадлежности, накладные усы и парик. Я прикрепил искусственные волосы на кулак, придерживая бутафорские усы большим пальцем, и осмотрел получившееся пугало. Кого-то мне напомнил этот импровизированный образ!.. Но только тогда, когда я «одел» его в бело-синий китель и нацепил темные очки, кукла ожила! В моей памяти всплыла физиономия безукоризненно вежливого служащего команды «Бриллианта». Первое время, я не мог понять, где именно встречался с этим человеком. Наконец, мне это удалось. Открытие меня сильно потрясло, ибо в состряпанной мной кукле я узнал того самого инструктора, который отправлял меня в последний полет на орниплане!..
Мои мысли перепутались, но все же постепенно пришли в порядок.
Мне стало ясно: главным организатором заговора против меня являлся Марек Краковски! Это в корне опровергало мои прежние выкладки и требовало крепких раздумий. Очевидно, он появился на «Бриллианте» много раньше своего официального прибытия. Возможно, он оказался здесь спустя несколько дней после приезда Софи? Знала ли об этом она? Была ли с ним заодно в тот момент, когда предавалась любви со мной?.. Нет, этому я верить отказывался! Скорее, Марек следил за нами инкогнито, а уж потом... Я вспомнил странное поведение стюарда, оказавшегося ранним утром у двери моего номера, накануне драматических событий, его походку и поспешное бегство. Теперь я точно знал: это был Марек!.. Припомнил я и перемену в настроении Софи, загадочную встречу ее с Гарри, ссадину на виске. Не иначе, и здесь не обошлось без ее ревнивого муженька!.. А что же Гарри? Быть может, он на самом деле не имел отношения к заговору?
С такой враждебностью по отношению к себе я столкнулся впервые! Прежде, мои представления о жизни строились на фундаменте прозрачных, хотя нередко и жестких, взаимоотношений между людьми. Иногда мне приходилось доказывать свою состоятельность в бизнесе и перешагивать через моральные устои, действуя окольными путями для достижения поставленной цели. Однако обычно я умел преодолевать неурядицы вполне честными путями, а если же случалось быть побежденным, признавал это, делая определенные выводы на будущее. Одним из свойств моего характера было стремление к устранению любых неясностей и недоговоренностей во всех сферах. Моему избалованному вниманием эго искренне казалось, что демонстрация открытости добавляет мне солидности, уважения и любви от коллег, друзей и родственников. Я всегда искренне удивлялся, получая удар в спину, в ответ на протянутую руку дружбы... Нужно признать, карьера моя сложилась вполне удачно. Я разбогател, заодно успел внести весьма важную лепту в медицину и с гордостью осознавал свое непосредственное участие в спасении сотен жизней людей. Одно это возвышало меня в собственных глазах! Разве я заслужил быть уничтоженным, как таракан? Неужели ревность Марека достигла таких масштабов?!. Но, быть может, он был трижды прав, защищая свою любовь?..
Как я был наивен! Несмотря на мой отнюдь не детский возраст, мне еще только предстояло убедиться в том, что абсолютно все тщательно спланированные преступления в этом мире совершаются исключительно ради денег и власти!..
Замок двери чуть слышно щелкнул, и я вскочил, чтобы спрятаться за портьеру. Послышались и замерли в гостиной осторожные шаги. Украдкой выглянув из-за шторы, я разглядел фигуру человека, перебирающего вещи в выдвинутом ящике отделанного золотом комода. Вот он повернулся лицом к окну, и я узнал инспектора Марлони! На его лице застыло сосредоточенное выражение, на лбу блестели капельки пота. По всему было видно, что дела у полисмена продвигались не очень удачно, если он решился на такой шаг, как несанкционированный обыск! Но что привело его в мой номер? Быть может, он ставил под сомнение случайность «смерти» Георга Левина и пытался найти улики, свидетельствующие об обратном? Хотя, это было маловероятно, ведь мои вещи в каюте уже отсутствовали... Выходило, этот странный визит был обязан Мареку? Или Софи?.. По сути дела, Марлони делал ту же работу, что и я?..
В мои планы не входило раскрывать себя, поэтому я лихорадочно соображал, как не попасться инспектору на глаза. Дождавшись, когда он обшарил всю гостиную и переместился в кабинет, я юркнул за массивное кресло, стоявшее в углу комнаты, которую только что покинул полисмен.
Стараясь не дышать, я прислушивался к его передвижениям, стараясь убедить себя в напрасных волнениях... Раздалось треньканье зуммера мультифона, к счастью, не моего.
- Слушаю, - вполголоса проговорил Марлони. Пару мгновений он молчал, затем произнес: - Хорошо. Я вас понял, Кэтрин. Благодарю!..
Он преспокойно продолжил обыск. Я же вынул из кармана и отключил свой мультифон, опасаясь быть обнаруженным.
В кабинете раздалось характерное клацанье клавиш. Через пару минут послышался сдавленный радостный возглас, и торопливые шаги инспектора проследовали к выходу. Спустя мгновение, все стихло...
Я выбрался из своего убежища и направился в кабинет, в надежде обнаружить то, что так взволновало инспектора. Это не составило труда, так как небольшой чемоданчик ноутбука еще не успел остыть. Раньше я ни разу не пользовался этим портативным компьютером, ибо совершенно не испытывал желания загружать мозги работой, а для виртуальных развлечений использовал широкоэкранный стационарный мультифон. Я собирался уже надавить на кнопку старта ноутбука, когда внезапно вспомнил о другой – кнопке мобильного мультифона, отключенного мной пятью минутами ранее. Как только я включил аппарат, раздалась трель зуммера...
- Брюс, куда ты пропал?! – захлебываясь от возбуждения, зашептала трубка голосом Арни. - Софи и Марек уже у двери каюты!..
- Мать твою!..
Я в панике заметался по комнатам и не нашел ничего лучшего, как вновь забраться за спинку кресла. Мультифон опять пришлось выключить.
Послышались голоса, и помещение наполнилось энергичным цоканьем каблучков Софи, скрипом стульев и звоном посуды. Марек, вероятно, достал из бара спиртное и, плюхнувшись на диван, предложил выпить. В его голосе слышались издевательские нотки, и я совершенно не мог сообразить, в чем здесь дело. В ответ грохнул перевернутый стул, упал на пол и разбился бокал. Послышалась короткая возня, сопровождаемая сдавленными восклицаниями и звонкими оплеухами. Через секунду, тяжело дыша, Марек проговорил:
- Совсем сбрендила, шлюха!..
Софи лежала на диване. С той стороны я слышал всхлипы отчаяния.
- Зачем ты мучаешь меня, Марек? – сквозь рыдания взывала девушка. – Я ненавижу тебя, сволочь! Я уеду сейчас же! Ты не посмеешь мне помешать!..
Она явно выплескивала наружу сдерживаемый на людях стресс. Голос ее срывался то на звериное рычание, то на почти комариный писк.
- Бестия!.. Испортила вином мой костюм, - невозмутимо сказал мужчина. – Проваливай! Кто тебя держит, сучка?
Она соскочила и бросилась к мужу. Теперь интонация разговора поменялась, и она заискивающе попросила:
- Дорогой, любимый, милый!.. Дай мне, пожалуйста, успокаивающее, прошу тебя!.. Ну, ты же видишь, мне плохо!.. Пожалуйста, миленький!..
- Я уже говорил, - жестко ответил он, - это лишнее... Ты не понимаешь?.. Так только говорится, что для организма эти «колеса» безвредны. Разве, не видишь? Ты совсем съехала с катушек!..
Она вновь сорвалась на фальцет:
- Подонок! Ты же специально приучил меня к ним! Ну, скажи, почему ты не хочешь мне помочь?!
Выдержав паузу, Марек лениво ответил:
- Вчера я дал тебе последнюю капсулу, больше у меня не осталось. Я ведь тебя предупреждал...
- Так достань же еще! Или ты хочешь, чтобы я и правда сошла с ума?
- Это твои проблемы, милая. Разве я виноват в твоих бедах? Не хочешь ли ты сказать, что я затащил тебя на это чертово корыто и заставил глотать чертовы таблетки?
- О, нет! Ты мне их просто предложил!.. Потом еще, еще, и еще!..
И опять она его умоляла:
- Ну, давай уедем! Я не могу здесь больше оставаться! Как ты не поймешь? Ведь там, в Европе, ты сможешь достать лекарство, правда?..
- Потерпи, детка! Будешь хорошо себя вести, завтра, так и быть, дам тебе дозу...
Вероятно, Софи предприняла повторную атаку на мужа, так как прозвучала еще одна оплеуха и шум падающего тела. Девушка горько заплакала и даже пару раз икнула от обиды...
Я пытался контролировать свое учащенное дыхание, сжимая руками грудь, чтобы гулкий стук моего сердца не отбивал ритм так громко, как мне казалось...
- Выпей-ка лучше виски, станет легче – сказал Марек. – Не будь идиоткой!..
- Почему мы здесь, почему?! – твердила она сквозь слезы. – Этот кошмар не может продолжаться вечно!.. Этот лайнер!.. Эта каюта!.. Ночью мне мерещится призрак Георга... Ты убил его!..
- Ну, что ты, дорогая! Ты ведь знаешь, это не так... Просто подвернулся удобный случай, чтобы воспользоваться гостеприимством твоего друга, и мы с тобой чудесно проводим время, не правда ли?
- Я не понимаю, что тебя здесь удерживает? Меня уволят из клиники. Твое долгое отсутствие так же вряд ли будут терпеть...
- Ерунда... Поверь мне, все устроится наилучшим образом. Мы вернемся и купим дом. Наш дом! Ты понимаешь?! У нас будут деньги, дом... дети! Ты хочешь ребенка, дорогая?..
- Не говори со мной так! Я ненавижу тебя!
- Это пройдет, милая...
Она убежала в спальню. Марек, продолжая прихлебывать спиртное, громко произнес ей вслед:
- Мне нужно всего пару дней, чтобы завершить дела!
Он встал и проследовал в спальню. Я осторожно выглянул из укрытия и наткнулся взглядом на мускулистую спину мужчины, облаченную в белую футболку и бежевые брюки. В проеме двери металась фигурка Софи, собирающей вещи в чемодан.
- Ну, хорошо, - миролюбиво произнес он, - я дам тебе лекарство, но с одним условием: ты возьмешь себя в руки и будешь паинькой.
- Пошел ты!..
Марек полез в карман белых шелковых брюк и извлек маленькую коробочку.
- Ну, так как?..
Последовало молчание, затем Софи сдержано, но с дрожью в голосе произнесла:
- Дай!..
- Ты обещаешь, милая?
- Сволочь!
- Ответ неверный. Ты согласна?
- Да, да, да!..
Она подбежала к столику, и я услышал, как ее зубы со звоном отбивают дробь о край бокала. Очевидно, она запила таблетку, после чего опустилась в кресло, за которым притаился я, и затихла в ожидании начала действия зелья. Ее рука свесилась с подлокотника прямо перед моими глазами. Знакомые мне пальчики непроизвольно подрагивали от напряжения, и я едва сдержал себя, чтобы не сжать их ладонью и не прижаться к ним губами...
Через пару минут Софи тихонько застонала и потянулась всем телом в сладкой истоме. Она что-то пробормотала вполголоса, и к ней подошел Марек.
- Тебе лучше, дорогая?
- Да, милый... Мне хочется уснуть и ни о чем не думать!..
Он наклонился к ней, и я услышал его тяжелое дыхание, прерываемое поцелуями.
- Не надо! Не хочу!.. – плаксиво заговорила она.
Мужчина, не обращая внимания на ее возражения, продолжал действовать все настойчивее. Шум любовной возни в непосредственной близости от меня становился громче и все более походил на борьбу не на жизнь, а на смерть. Если сначала раздавалось пыхтение и отдельные возгласы, то затем Софи стала кричать, а Марек – зажимать ее рот ладонью. Они завалились на пол.
- Отстань от меня, подонок! Я не хочу!.. – кричала она и получала звонкую оплеуху.
- Заткнись, шалава! – рычал он...
Постепенно, ее вскрики и стоны, а так же шум борьбы, стали стихать. Теперь раздавалось лишь шумное пыхтение мужчины, а девушка только тихонько поскуливала...
Перед моими глазами все поплыло, рассудок помутился. Я приподнялся из-за кресла и увидел красноречивую картину, еще больше повергнувшую меня в ступор. Марек держал Софи за горло, словно куклу. Руки ее были заведены за голову и за спину, прижатые собственным телом. Его белая задница ходила ходуном прямо передо мной. Я не стал более сдерживать закипевшую во мне ненависть, быстро шагнул вперед, схватил со стола массивную бутылку из-под виски и с размаху опустил ее на голову этому засранцу. Марек хрюкнул и уткнулся головой в пол. Девушка вскрикнула и склонила голову набок, будто уснула.
Безжизненное тело мужчины я оттащил в сторону и бросился к Софи. Поправив легкое бирюзовое платье, я приподнял ей голову. Из уголка ее приоткрытого рта по всей щеке тянулась тонкая нитка кровавой слюны, глаза были прикрыты длинными черными ресницами. Она слабо шевелила руками и едва слышно стонала. Лицо ее ничего не выражало, и было для меня чужим потому, что оставалось неподвижным, как у мраморной статуи. У меня перехватило дыхание, я прокашлялся.
- Софи! – позвал я своим настоящим голосом, - Ты меня слышишь?.. Что он сделал с тобой! Мы уедем! Ты не останешься с ним ни на минуту!..
Она замерла на миг, потом слабо улыбнулась и ухватила меня за шею. Веки дрогнули и слегка приоткрылись.
- Говори!.. Говори еще!.. – шепнула она. Из ее глаз выкатились пара слезинок. – Ты мне снишься, и я этому рада!..
- Мы будем с тобой всегда, ты слышишь? Ты ни в чем не будешь нуждаться! Тебе никто не посмеет сказать ни единого грубого слова!.. Я увезу тебя на другой конец света!.. Я люблю тебя, люблю, ты слышишь?..
- Еще! Говори, милый!..
Я успокаивал ее, гладил по волосам, покачивая, словно ребенка. Вдруг она прижалась ко мне и посмотрела в лицо затуманенным взглядом своих больших черных глаз.
- Милый! – зашептала она, - Ты пришел!.. Скажи, почему мы должны с тобой расстаться именно сейчас? Я ведь тебя так люблю!..
Вот и сбылся вещий сон!.. Я уткнулся в волосы девушке и крепко зажмурил глаза, стараясь не пустить слезу. Я снова что-то шептал и говорил уснувшей наркотическим сном девушке. Мои расстроенные чувства притупили бдительность. Я прижимал к себе ее голову и не обращал никакого внимания на Марека, лежащего на полу за моей спиной. А зря! Сильный удар по голове швырнул меня в черную пропасть...
Я очнулся, как мне показалось, через секунду. Руки были накрепко связаны кожаным ремнем, голова гудела, как пустая бочка.
По гостиной расхаживал Марек, прижимая к затылку мокрое полотенце. Софи сидела в кресле и сосредоточенно смотрела на меня. Волосы, лицо и одежда у нее были приведены в порядок. Взгляд был осмысленным и тревожным...
- Ага! – Марек подскочил ко мне. – Очнулся, гнида!..
Он схватил меня за подбородок и повернул к свету.
- Давай, колись, морда индейская, кто тебя подослал? Гарри? Какого черта здесь было тебе нужно?
Сил отвечать у меня не было, и я молчал.
- Что ты искал в моем компьютере, гад? – Марек шлепнул ладонью мне по щеке. - Ты случайно не коп?.. Нет! Полицейский не стал бы нарушать закон и нападать на меня в моем жилище... Ну, коли так, прощайся с жизнью, гаденыш!..
Он выхватил нож и приставил лезвие к моему горлу.
- Не надо, Марек! – воскликнула Софи. - Прошу тебя!..
- Заткнись! Тебя не спрашивают! Ты знаешь, какого дьявола он сюда притащился? Мне это очень не нравится!..
- Если ты убьешь его, тебе придется расправиться и со мной! - в ее голосе зазвучали ледяные нотки.
- Это еще почему, дорогая? Что это значит? – он деланно изобразил на физиономии крайнее удивление.
- Не делай этого, иначе я не буду молчать!..
- Ты предлагаешь его отпустить? Хорошо! Пусть все выкладывает на чистоту и катится на все четыре стороны. Ну, так как?..
Похоже, ни он, ни она так и не поняли, кто на самом деле сидит перед ними. Я попытался выкрутиться:
- Это Гарри попросил меня...
- О, птичка запела сладким голоском! И что же он просил?
- Он дал мне ключ, который раньше позаимствовал у Левина и сказал, где у него в номере спрятаны кредитки...
Парень призадумался на секунду и покачал головой:
- Не клеится у тебя, Брюс! Какого дьявола ему нужно было просить тебя, если он и сам мог? И потом... Мне кажется, Гарри способен сейчас думать только о бриллиантах!.. Кстати, ты нашел карточки?
- Нет, не успел... Они должны быть под стеклом письменного стола.
- Зато ты успел порыться в компьютере! - с этими словами он подошел к массивному столу и заглянул под затемненное толстое стекло. – Действительно, кредитка!..
Я перевел дух, чувствуя, что мне удается хотя бы немного взять ситуацию под контроль. Какое счастье, что я вспомнил о карточке, которой пользовался в казино. Это была обычная карта на предъявителя, не требующая подтверждения биометрического кода...
- Что еще хотел пронюхать наш друг Мэган? – спросил Краковски, с явным удовольствием засовывая ценную находку в карман.
Черт меня дернул продолжить тему, вскользь задетую им несколько ранее. Я решил рискнуть и пошел ва-банк:
- Он сказал, что бриллианты, возможно, в этом номере...
Марек подскочил, как ужаленный.
- Что?!
«Проняло!» – подумал я и внезапно понял, что именно удерживало все это время Марека на «Бриллианте». Он проговорился и открыл мне глаза на происходящее. Неизвестным образом он узнал о том, что украшения Кончиты похитил Гарри и теперь охотился за ними!..
Но парень вновь схватил меня за грудки:
- Как он узнал?! Кто сказал?! – он развернулся к Софи. – Это могла разболтать только ты!
В его голосе звучала неприкрытая угроза, от которой девушка буквально вжалась в кресло.
- Нет, что ты!..
Видимо, все же я здорово озадачил Марека, так как он изрядно призадумался и заметался по комнате. В свою очередь, я и сам был сбит с толку его репликами. По всему выходило, драгоценности действительно в этом номере!..
Вдруг, Краковски застыл у спинки стула, на котором сидел я, и вкрадчиво спросил:
- С какой это стати Мэган растрепал тебе о побрякушках? Он что, обещал взять тебя в долю? На него это не похоже!..
Он наклонился и испытующе взглянул мне в глаза, затем хлопнул себя по лбу и воскликнул:
- Ну конечно, парень, ты блефуешь! Как я не понял этого сразу?! Это что же выходит? Я сам сболтнул лишнее какому-то козлу?!..
Его шутовское удивление не предвещало ничего хорошего, ибо не могло скрыть угрозы. Он продолжал свой бенефис:
- Что же ты за птица такая?.. Теперь-то мы с тобой не расстанемся, пока, по крайней мере, я не получу всех ответов. Но для начала, давай пораскинем мозгами... Итак! Ты знаешь, что Гарри стянул камушки у испанской певички. Что это значит?.. Либо, тебе в этом признался Гарри, либо, проболталась Поли Гусински... Знаком с этой дамой? Нет? Хорошо, проверим... Либо - Софи?.. Либо ты - коп!..
Он посмотрел на поочередно загнутые в кулак пальцы и продолжил:
- Все это маловероятно, но допустим!.. Далее... Ты осведомлен о том, что и у Гарри камушков нет. Х-м!... Кто же тебе мог об этом поведать, прыткий ты наш дружок?.. Постой, не говори! Я хочу додуматься сам!..
С этими словами он вновь извлек из кармана большой складной нож, и, поигрывая им, стал прохаживаться вокруг стула и кресла, на которых восседали я и Софи.
- Предположим, Гарри взял тебя в долю и запустил в оборот. Если поразмыслить над тем, что ты плел вчера за столом, вы с ним вполне могли бы найти общий язык... Да, пожалуй, это Гарри! Больше некому... Но как он пронюхал о том, что побрякушки у меня?.. Иначе, зачем бы он подослал тебя?.. Откуда же такая догадливость, Мэган?.. – последние слова он задумчиво адресовал невидимому собеседнику.
- Но знаешь, - обратился он ко мне, - я тебе не верю потому, что мне не дает покоя компьютер! Для чего он тебе понадобился? На кого ты еще работаешь, ублюдок?.. Нет, что не говори, а без копов здесь не обошлось!..
Марек обошел кресло и встал за спиной у Софи. Сверкающим лезвием клинка он пощекотал ее шею, при этом разглядывая меня с улыбочкой.
- Остается маленький, но очень занимательный вопрос, - сказал Марек, - какого черта ты полез на рожон?..
- Не выношу непристойностей, – сквозь зубы процедил я.
- О, наша пташка соизволила пошутить! Но я задал вполне резонный вопрос, не правда ли? Ты ведь вполне мог меня убить, а это несвойственно полицейским ищейкам. Не знаю точно, что это значит, но, чувствую, нечто важное!..
- Детка, - он грубо схватил и повернул к себе лицо Софи, - может быть ты подскажешь, отчего этот говнюк принялся тебя так рьяно защищать?
Она ударила его по руке.
- Отвали, придурок! Тебе этого не понять. Видел бы мой папа, как ты обращаешься со мной, он выбил бы тебе мозги, не задумываясь!
Софи быстро взглянула на меня, ища поддержки, и я подхватил ее версию защиты:
- Как вы живете с этим подонком, мадам? – с надрывом в голосе спросил я.
Однако, Марек с ходу раскусил мой прием и расхохотался.
- Каков! Вчера ты выставлялся не таким джентльменом!.. Да вы, я вижу, спелись!..
Он быстро подошел к окну и отхватил ножом от портьеры кусок шелкового шнура. Со словами: «так будет надежнее!», он связал руки девушке у нее за спиной. Она не сопротивлялась, и все время посматривала на меня с сомнением в глазах. В них читался немой вопрос: «Это ты?..». Я закрывал глаза и чуточку кивал головой: « Да, да, милая! Я вернулся!». Она, словно отказываясь верить, качала головой...
- Ну, вот что! – сказал Марек. – Мне пришла в голову отличная мысль! Просто удивительно, как я не додумался раньше? А ведь я запросто сейчас узнаю, в каком из файлов ты копался... Посидите тихонько - я мигом!..
Он умчался в кабинет к компьютеру, а я чуть наклонившись вперед, шепнул своим настоящим голосом:
- Софи, это я, Жорж Левин! Я изменил внешность, но это я!..
Она отпрянула и широко распахнула и без того большие черные глаза, в которые я был так влюблен.
- Помнишь, мы говорили о китах? Про то, почему они гибнут, выбрасываясь на сушу? – выпалил я заранее заготовленный вопрос.
- Да... – шепнула она. – Этого не может быть!..
«Мне не почудилось! Это был не сон!» – читалась фраза на ее взволнованном лице. Радостное возбуждение искрящихся глаз мгновенно сменялось страдальческим, а затем и виноватым выражением... Мои чувства воспарили вновь! Словно все начиналось сначала! Я вспомнил скромницу-стажерку, сидевшую с потерянным выражением лица на выездном консилиуме, и точно так же, как тогда, я жалел, а значит и любил такую далекую, но родную Софи!.. Мы молчали и разговаривали лишь глазами...
Вернулся Марек. Он был озлоблен и, кажется, несколько растерян. Еще более внимательно окинув меня подозрительным взглядом, он сказал:
- А ты, оказывается, умник! Кто же тебя научил?..
Он принял характерную для него вальяжную позу, развалившись на диване, и прищурил глаза.
- Ну что ж! Раз ты такой любопытный и догадливый, попытаюсь тебе помочь в твоих поисках. Но, к сожалению, должен тебя предупредить... Знать все обо мне – не означает быть живым и здоровым!..
Такой расклад меня не очень устраивал, и я поспешил высказаться в свое оправдание:
- Если ты о компьютере, то глубоко заблуждаешься! До меня здесь уже побывал какой-то тип.
Он кивнул головой:
- Да, конечно, у меня здесь проходной двор!
- Можешь мне не верить, но это правда! Я с ним едва не столкнулся нос к носу.
- И как же он выглядел?
- Лица не разглядел. Рост средний, одежда – темные брюки и светлая рубашка...
- Не густо. А самое главное – не убедительно! Сдается мне, ты лепишь горбатого, Брюс... Расслабься и не дергайся!..
Я пожал плечами и отвернулся.
Краковски подскочил, прошелся вдоль дивана, попытался заглянуть в глаза Софи и мне, снова уселся. Поухмылявшись в усы, начал говорить:
- Кто бы ты ни был, славный мой индейский мальчик, я почему-то желаю поведать тебе весьма интересную историю.
- Может, не надо? – спросил я.
- Понимаю твою озабоченность, однако, слишком поздно, дружок. Ты и так знаешь слишком много!..
- Я могу все забыть, Марек! Мы могли бы договориться.
- Это лишнее. Итак, ты интересуешься бриллиантами и моей личностью. Что ж, эти две вещи мне так же не безразличны... Но, судя по тому, что именно ты изучал в моем компьютере, можно сделать вывод о том, что ты, в какой-то мере, информирован относительно этого ублюдка Левина – бывшего хозяина этой каюты, не правда ли?.. Теперь ты уже знаешь, что с помощью одной хитрой программки я сумел подделать его биометрический код и воспользоваться деньгами его мультифон-счета... Быть может, ты пытаешься понять, как это все у меня получилось? Не напрягайся! Я сам расскажу все с самого начала...
Лицо Софи, на которое я бросал частые взгляды, исказилось, и девушка протестуя воскликнула:
- Не смей!
Он не обратил на ее возражения ровным счетом никакого внимания и продолжал:
- Видишь ли, Брюс... В одном европейском городишке поживали двое молодых людей. И у него, и у нее жизнь раньше складывалась не очень гладко, а потому поженившись, они стали учиться жить по новому, по-семейному. Они мечтали о ребенке, доме с садом и о спокойной, размеренной жизни. Им ничего не было нужно, кроме взаимопонимания, любви и верности... По крайней мере, так они думали долгое время... У каждого из них была работа и радужные перспективы. Они чуть ли не ежедневно делились планами на будущее... И тут появился один очень прыткий, стареющий козлик, который стал клеиться к чужой жене, при этом, он был самым главным ее боссом!.. Мужу ничего не оставалось, как только хорошенько проучить этого доходягу. Однако урок пошел не впрок, и козлик не успокоился! Отправившись в долговременное путешествие на суперлайнере, наш козел стал названивать чужой жене, добиваясь ее расположения и согласия на приезд сюда, на корабль... Благодаря Господу и мудрости мужа, последнему стало известно об этих переговорах, ведь он кое-что смыслил в коммуникациях... О, ты, конечно, представляешь, насколько был подавлен муж! Впрочем, он не вмешивался, решив удостовериться в верности жены. Он был почти уверен в ней, хотя старого козла не переносил до смерти!.. Что было дальше?.. Увы! Семейная лодка дала трещину!.. Неверная жена сдалась на уговоры босса и поехала к нему. Бедолага муж, узнав об этом, едва не сошел с ума!.. В конечном итоге, он не выдержал, и, собрав все свои сбережения, отправился следом за своей благоверной... Определенного плана действий у него не было. Он лишь желал вернуть любимую женщину и жаждал наказать зарвавшегося ловеласа... На борту суперлайнера ему удалось достать форму члена команды «Бриллианта», поэтому, слегка загримировавшись, он достаточно легко мог наблюдать за гнусным грехопадением собственной жены...
- Лжец и подонок! – не выдержав, крикнула Софи. Она отвернулась, закусив губу.
- Что было делать мужу-рогоносцу? – невозмутимо продолжал Марек. – Ему оставалось мстить! Ведь, в сущности, у него забрали все: жену, семью, будущего ребенка, надежду... Да, месть! Но совершеннейшей глупостью было бы просто набить козлику морду, а ее оттаскать за волосы. Нет! Ему нужно было вернуть все обратно! Эти двое, его жена и ее любовник, не понимали, с кем имели дело, а потому просчитались! План-реванш включал в себя полное уничтожение козла-лавеласа и овладение его деньгами, а также, возвращение, любой ценой, заблудшей овечки в родное стойло... Надо признать, операция была проведена блестяще! Удалось не только вывести богатенького козлика из игры, но и сделать так, чтобы об этом никто вокруг не догадался! Это обстоятельство предоставило несправедливо обиженному супругу приличную фору для того, чтобы с помощью одной хитрой программки расшифровать биометрический код мультифон-счета козлика, и преспокойно перекинуть его деньги на свой счет, не боясь блокировки со стороны родственников и банка. Для всех остальных козлик никуда не исчезал, а только лишь уехал по делам в Японию! Но обстряпать это дельце было бы невозможно без помощника, на роль которого отлично сгодилась собственная жена!..
Марек обошел кресло, в котором сидела Софи, достал маленькую круглую коробочку и покрутил ее перед глазами, как бы разглядывая содержимое на свет.
- Он знал лишь одно средство, способное гарантировано заставить человека быть преданным ему. Применив метод кнута и вот этого пряника, он своего добился, заполучив в тылу злейшего врага весьма ценного агента... Впрочем, называть это предательством, в нашем случае, было бы странным, не правда ли?
- Не смей! – проговорила Софи упавшим голосом.
- Ну, почему же, родная? Разве это плохо, когда семья воссоединяется и выступает единым фронтом против коварного врага?.. После завершения финансовой операции по изъятию денег с текущего счета козлика, пришла пора окончательного его устранения. И тут наш горе-любовник «умер» во второй раз!..
Краковски сделал паузу, внимательно изучая мою реакцию. Кажется, он был очень горд собой и ждал, если не аплодисментов, то хотя бы крайнего удивления с моей стороны. И мне пришлось ему подыграть:
- Дьявол!.. – воскликнул я удрученно.
- Итак, планам благородного мужа суждено было осуществиться! Блудная жена была по-своему наказана и возвращена супругу! Негодяй разлучник дважды похоронен, да и звонкая монета завелась в возродившейся из пепла семье!.. Вот бы и истории конец, де не тут-то было! На горизонте замаячили бриллианты сеньоры Мелагрес!..
Он подождал, не скажу ли я по этому поводу реплику. Но не дождался. Я внимал, молча, хотя и с видимым интересом.
- Да, об этих побрякушках благородному супругу смиренно сообщила жена, пребывавшая в тот час в счастливом состоянии блаженства. Она узнала об них от другой ветреной особы. Бриллианты у певички похитил не кто иной, как другой резвый попрыгунчик, имевший с нашим козликом дружеские отношения... Как было устоять благородному позыву, и не попытаться завладеть драгоценностями?.. Для этого мужу пришлось появиться на борту корабля «официально» – в качестве гостя, приглашенного собственной супругой! Не в этом ли проявился высший смысл и финал благородной мести козлу, мечтавшему забрать у семьи все?! Теперь муж и жена пользовались его деньгами, жили в его каюте, пользовались им оплаченным сервисом. Они забрали у него все, включая саму жизнь!.. Впрочем, для полного счастья совсем не лишним было бы обеспечить семье безбедное существование на много лет вперед. Для этого, как нельзя лучше, подошли бы уникальные камушки в драгоценной оправе!.. И муженек заполучил их!
- Прекрати ломать комедию! – не выдержала Софи. На глазах у нее были слезы, руки и губы тряслись… – Что ты собираешься с нами делать?
- С вами?! – удивленно вскричал Марек. – Ты поедешь со мной домой, киска!.. А вот он... Нет, пожалуй, его мы не будем брать с собой. Он нам неприятен, не правда ли? Или он тебе нравится, этот ряженый пижон?..
Марек неожиданно извлек из-под крышки столика, стоявшего между мной и Софи, небольшой темный предмет, произвел с ним какие-то манипуляции, и мы все услышали мой настоящий голос: «Софи, это я, Жорж Левин! Я изменил внешность, но это я!..»
Софи всхлипнула. Марек Краковски удовлетворенно ухмыльнулся... Моя спина покрылась испариной, нос нестерпимо зачесался, а я не имел возможности его почесать, так как руки мои оставались крепко связанными. «Не к добру!» – подумал я – «Очевидно, крепко получу по физиономии в скором времени!..».
Марек вволю повеселился, наслаждаясь произведенным эффектом.
- Никому еще не удавалось сделать из меня дурака, - сказал он и сгреб мои волосы в кулак, чтобы злобно уставиться мне в глаза.
- Что ж, славный доктор Левин! Вам придется расстаться с жизнью и в третий раз, но теперь уже по-настоящему! Меня ведь можно понять, верно? Я не имею права подвергать опасности наше с Софи будущее. Да и ты официально мертв. Твои обгоревшие останки, вероятно, уже кремированы где-то в Европе. Я думаю, это будет справедливо, не так ли?
- Ты не посмеешь! – сказала Софи. - Тебе придется избавиться от нас обоих, подонок! Если ты только тронешь его, то...
- ...Ты выложишь все полиции, - продолжил Краковски. – Я это уже слышал и сейчас склонен тебе верить! Уверен, что и эти штучки уже не убедят тебя быть мне верной женой... - с этими словами он высыпал крошечные белые капсулы из коробочки на пол и растоптал их ботинком.
Софи отвернулась, но не сдержала тяжелого вздоха отчаяния.
- Интересно, - задумчиво сказал Марек, проверяя надежность пут на моих руках, - что бы сказал Господь, сойдя с небес на Землю, относительно ваших и моих поступков?.. Совершенно ясно, что он бы осудил ваше грехопадение! Но простит ли он меня, если я накажу вас за грехи смертной казнью?.. А знаете, я потом схожу в церковь и покаюсь!..
В его голосе слышалась пугающая решимость. Было совершенно ясно, что он, не задумываясь, осуществит свои намерения. Я понимал это, но не находил подходящих слов, чтобы его остановить. Софи беззвучно плакала, так же смирившись со своей участью. Она могла бы запросто выторговать себе жизнь, но не делала этого, и я понимал: ради меня! Как я мог не любить ее в этот момент?..
- Ну, вот что, любезный!.. – проговорил я, повысив голос. – Вам не удастся запугать нас! О том, что я нахожусь в этой каюте, знает Арнольд и, вероятно, инспектор корабельной полиции Марлони!
- О, док! Ты заставляешь меня поторопиться?
- Нет, я предлагаю сделку.
- Ну-ну... Я успею послушать, если коротко...
- Давайте договоримся, Марек. Согласен, мы здорово испортили жизнь друг другу! Но, быть может, хватит загонять себя в угол? Вероятно, стоит подумать о том, чтобы выйти из создавшегося положения в целостности и сохранности, без ущерба для всех нас?
- Я весь внимание!..
- Я дам вам возможность скрыться с моими деньгами и бриллиантами Кончиты куда-нибудь подальше. Это раз... Я также обязуюсь не преследовать вас по факту мошенничества с моим мультифон-счетом. Это два!.. Я буду нем, как рыба, относительно драгоценностей. Это три!.. Вам достаточно?
- И это все - в обмен на твою жалкую жизнь, док? А как же Софи?..
- Она останется со мной! – твердо сказал я.
Марек засомневался, оглядывая нас с девушкой. Он улыбался, но заметно нервничал.
- Откуда мне знать, что вы не надуете меня и не сдадите полиции сразу, как только выйдете отсюда?
- О том, что я Георг Левин знаем мы трое, да еще Арни. Уверяю, не в моих интересах афишировать факт подлога документов. Нравится вам это или нет, но мне более нечего вам предложить, кроме своего честного слова!..
Не знаю, долго ли размышлял бы над моим предложением Марек Краковски, находясь под тяжким бременем страха и ярости, но в этот момент в дверь постучали. Раздался голос инспектора:
- Немедленно откройте! Корабельная полиция!
Марек на одно мгновение застыл, затем повернулся ко мне:
- Вашего слова мне достаточно, док. Я согласен!..
Он опять выхватил нож, на сей раз для того, чтобы освободить нас с Софи от веревок.
Глава 13.
За дверью стоял инспектор в штатском и держал в руке удостоверение полицейского. Из-за его спины выглядывала встревоженная физиономия Арни.
Марлони представился и попросил разрешения войти.
- В чем, собственно, дело? Арни, ты можешь мне объяснить?
Спрашивая, Марек сильно нервничал, ведь в эту минуту он балансировал на грани между тюрьмой и свободой. Однако Пристон, быстро оценив обстановку и заметив меня, здорового и невредимого, попытался разрядить напряжение, повисшее в воздухе. Он поприветствовал нас жестом руки и весело сказал:
- Привет, Марек! Привет, Брюс! Как дела?.. Вот, инспектор, попросил меня проводить его. Желает побеседовать с Софи...
Марлони бросил через плечо на Пристона быстрый взгляд, помешкал и прошел в гостиную. Оглядел комнату, меня, девушку, на мгновения сфокусировался на осколках бутылки и вазы, покрутил носом и, вдохнув терпкий запах разлитого виски, проговорил:
- С Софи Краковски я имел честь познакомиться ранее. Прошу вас, джентльмены, представьтесь!
Мы с Мареком назвали себя...
- Если не ошибаюсь, мэм, номер был снят доктором Левиным и оплачен для вас до конца этого месяца, не так ли? – спросил полицейский, обращаясь к Софи.
- Да, мы здесь по его приглашению, – пролепетала девушка.
- О, мадам, я нисколько не хотел ставить под сомнение законность вашего проживания в этой каюте, поверьте! По правилам, официально приглашенные гости имеют право пользоваться полным перечнем услуг... Этот джентльмен, очевидно, ваш муж? – он повернулся к Мареку. – Что ж, и это допустимо... Вы, сэр, вероятно, прибыли сюда недавно?
- Да... Завтра я собираюсь вернуться в Европу.
- Понимаю... А вы, мистер Гамильтон, полагаю, друг семьи, не так ли?
Он многозначительно обвел рукой вокруг, намекая на беспорядок, царящий в комнате.
- Скорее, знакомый. Нас познакомил Арнольд, – ответил я.
Инспектор тянул время. Он был в некотором затруднении, хотя, на мой взгляд, располагал определенными сведениями. Вероятно, в его умозаключениях не хватало каких-то деталей, и он жаждал их заполучить. Мне было ясно, что попал он сюда по просьбе Арни, но оказавшись там, куда час назад проник нелегально, пытался использовать ситуацию и уловить некую связующую нить между Мареком и мной...
- Скажите, Гамильтон, - вдруг спросил меня инспектор, - вы знакомы с Гарольдом Мэганом?
- С Гарри? Да, имею честь. Это друг Арни.
Детектив уселся на стул и затих. Через некоторое время он подскочил и решительно сказал:
- Господа! Данной мне властью попрошу всех оставаться на своих местах! Я намерен провести расследование... Арнольд, вы не могли бы по-дружески пригласить сюда Мэгана, вашу супругу и Полину Гусински? Только, прошу вас, давайте попробуем обойтись без Богдана!..
Нам предложение инспектора не очень понравилось, но ничего другого не оставалось, как только ждать и уповать на то, что все разрешится благополучно.
Спустя четверть часа все были в сборе. Пришли Поли и Кэтрин, которых я увидел впервые после возвращения на «Бриллиант», следом заявился Гарри. Увидев Марлони, он пожал плечами, рассеяно кивнув всем присутствующим, и холодно спросил:
- Чем обязан, инспектор?
- Усаживайтесь удобней, Мэган. Вы среди друзей, не правда ли? Наше импровизированное собрание, надеюсь, будет носить познавательный характер.
Гарри заметно волновался, но старался скрыть это за маской иронии:
- Неужели вы хотите применить дедуктивный метод, инспектор? Серые клеточки, и все такое? Это так захватывает!..
Кэт с любопытством и старанием разглядывала Марека, Софи и меня, а так же красноречивый беспорядок в комнате. От ее быстрого взгляда ничего не укрылось: ни наш слегка потрепанный вид, ни следы борьбы на ковре. Обойдя бочком место баталии, она скромненько присела на диван, рядом с Арни.
Полина вообще ни на кого старалась не смотреть. Подобрав длинное платье, она уселась на стул и прикрылась до самых глаз веером, из-за которого я иногда ловил на себе томные взоры.
Все ждали, но Марлони медлил, усевшись на стул в углу гостиной.
Наконец, он встал и прошелся по комнате, заложив руки за спину.
- Леди и джентльмены!.. – начал он. – Все вы хорошо знакомы друг с другом, за исключением, быть может, этого господина Гамильтона. Кстати, я так же впервые узнал о его существовании менее часа тому назад... Всем вам прекрасно известно, чем занимаюсь я, а потому не скрою: речь пойдет о драгоценностях Кончиты Мелагрес, похищенных у нее в казино. А также о весьма странных обстоятельствах смерти доктора Георга Левина, к которому вы все имели непосредственное отношение, за исключением вас, – он указал на меня. – Весьма символично, что собрались мы именно в его каюте!..
- А причем здесь украшения Мелагрес? – недоуменно спросил Арни. – Если вы подозреваете...
- Позвольте, расскажу все по порядку! – перебил инспектор. – На сей раз, я не намерен ходить вокруг да около, и попробую собрать воедино всю мозаику происшедшего. Надеюсь на вашу помощь, господа!..
- Сколько можно трендеть об одном и том же! – вполголоса хмуро проворчал Гарри.
- Да, конечно, почти с каждым из вас я имел честь беседовать, но все вместе мы встречаемся впервые... Итак, с чего все началось? Напомню. Около месяца назад, при странных обстоятельствах, были украдены весьма дорогие украшения примадонны Мелагрес. Позже я узнал, что в колье были вставлены, кроме прочих, три крупных природных камня уникальной расцветки, а стоимость украшений превышала пятнадцать миллионов!.. В момент похищения в казино находилось тринадцать посетителей, включая Гарри Мэгана, присутствующего здесь, и покойного доктора Левина... Преступление было совершено в полной темноте, при полном попустительстве и беспечности окружающих. По горячим следам происшествия мной был произведен тщательный досмотр одежды всех фигурантов дела, но результатов он не дал. Я решил, что бриллианты припрятаны в тайнике, который находился где-то в казино. Напоминаю, тогда никто из подозреваемых еще не покинул место событий. Поэтому распорядился установить там круглосуточное видеонаблюдение. Забегая вперед, скажу: за украшениями никто так и не пришел! Впрочем, то, что я ошибался, стало ясно очень скоро, ибо в казино был обследован каждый квадратный сантиметр, но из этого, увы, ничего не вышло! Стало очевидно, что преступник воспользовался не только темнотой, но и спецприспособлениями, позволившими ему похитить драгоценности, надежно спрятать их в одежде, а затем беспрепятственно вынести из помещения. Таким образом, злодей был подготовлен заранее и, вероятно, выдавал себя не совсем за того человека, каким представлялся...
Далее инспектор довольно долго распространялся о том, как тщательно он собирал досье на каждого из тринадцати посетителей казино того памятного вечера.
Возможно, для некоторых из присутствующих подробное повествование Марлони представляло собой какую-то новость, только не для меня. Иногда я отвлекался тем, что встречался глазами с Софи, пытаясь прочесть в ее взгляде радость и любовь, но все больше натыкался на неприкрытое отчаяние. На остальных я старался не смотреть.
Но вот инспектор добрался до неизвестных мне фактов, и я навострил уши...
- И хотя прямых улик на руках у меня не было, да и большинство подозреваемых, в той или иной степени, тщательно скрывали некоторые страницы и факты своей биографии, путем сложных умозаключений, я выбрал для себя главного подозреваемого!..
- Уж, не меня ли? - пробурчал Гарри.
- Да, Мэган, это были вы! Однако после разговора с доктором Левиным, накануне его внезапного отъезда в Японию, у меня уверенности поубавилось. Не буду скрывать, Гарри, ваш друг изрядно постарался, чтобы весьма тонко убедить меня в том, что именно вы и есть тот самый преступник!..
- Что-о?!. – Гарри привстал от удивления. Подобным образом отреагировали почти все присутствующие в каюте, включая меня.
- Да-да! Именно доктор, якобы защищая вашу честь, прозрачно намекнул на то, что вам был имплантирован в глаз микрочип ночного видения в госпитале Филадельфии. Не правда ли, удивительная прозорливость!.. Конечно же, мы все проверили и действительно узнали, что операция имела место...
- Здесь у вас вышла неувязка, инспектор, не так ли?.. – ухмыльнулся Мэган.
- Я сказал бы иначе. Тот факт, что вы избавились от микрочипа еще в Штатах, немного укрепил ваши позиции, сэр. Но нам он дал пищу для размышлений, относительно мистера Левина. Если доктор знал про операцию в Филадельфии, то он не мог не знать и того, что спустя пару дней вы извлекли микрочипы из глаз там же. Тем не менее, доктор сообщил мне только половину правды. Но почему? Возможно, он отводил подозрения от себя, ненавязчиво навлекая их на вас?..
- Феноменально, инспектор! Браво!.. – ерничал Мэган.
- Вот здесь и начались те странности, которые заставили меня все более склоняться к мысли о причастности доктора к краже драгоценностей. Как вы помните, скоро Левин довольно поспешно отправился в Японию по срочному делу. Так мне сказала мадам Краковски. Я сделал неофициальный запрос, связался с детективным агентством Токио и получил неожиданный ответ. Дело в том, что на симпозиуме по вопросам виртуальной медицины, куда якобы отправился доктор, он так и не появился! Лишь однажды мне удалось связаться с ним по мультифону, но и тогда разговор неожиданно прервался, как оказалось, окончательно. Он явно не желал со мной разговаривать! Тут я почти уверился в том, что бриллианты покинули «Бриллиант», простите за тавтологию, и уже вращаются где-нибудь в ювелирных кругах Токио, Лондона или Бомбея... Как не старался, я так и не смог найти Левина в Японии. Он появился на корабле неожиданно, спустя почти неделю, после завершения симпозиума. Не имея в своем арсенале ни одной улики, я не мог идти напролом, пытаясь найти подходящий повод для встречи с ним. Я собирался вывести его на чистую воду, и сделать это было бы легче с человеком, не ждущим подвоха. Видимо, я слишком медлил... Одним словом, доктор уехал вновь, и как вы знаете, погиб в автокатастрофе, в окрестностях мексиканского курорта, при весьма загадочных обстоятельствах. В обгоревшей машине, арендованной им, были найдены его останки, личные вещи и несгораемое водительское удостоверение... Если допустить причастность доктора к краже бриллиантового колье, сама его смерть уже не кажется такой уж нелепой и случайной, не так ли, господа?..
Я не верил своим ушам, поражаясь инсинуациям инспектора Марлони! В одну минуту он превратил меня из доброго доктора Айболита в гангстера мирового масштаба! Из-под руки я украдкой глянул на Арни и вопросительно приподнял бровь. В ответ Пристон едва заметно покачал головой, что означало: «Нет, я ему ничего не сказал!». Марек откровенно потешался, ухмыляясь в усы, ничуть не заботясь о последствиях. Софи выглядела встревоженной, но спокойной...
- Такова преамбула, господа! – сказал инспектор, давая понять, что продолжение следует. – Как я уже говорил, за отсутствием прямых улик все эти доводы являются, в той или иной мере, всего лишь догадками. Казалось бы, со смертью мистера Левина оборвалась и непрочная ниточка расследования, но!.. – он повернулся к Кэтрин. – Миссис Пристон, вы можете повторить то, что сообщили мне третьего дня?..
Кэтрин облизала пересохшие губы, коротко взглянула на Софи и часто заморгала глазами.
- Видите ли, господин офицер... – нерешительно начала она, - я всего лишь предположила... Возможно, я ошибалась...
Инспектор ободряюще улыбнулся:
- Смелее, мадам! Поделитесь с нами своими сомнениями. Ведь, вам не меньше моего хочется знать истину, верно?..
- Ну, хорошо!.. – она поправила кудри, ниспадающие ей на лицо, прокашлялась в кулачок и сказала: - По возвращении из Японии доктора Левина, никто из нас, кроме Софи, с ним не встречался, так как он был занят делами и, к тому же, приболел. Так нам сказала миссис Краковски. Потом мистер Левин уехал в Акапулько, так и не встретившись с друзьями, а это на него совсем не похоже. Через день пришло это ужасное сообщение о его смерти. И тогда я вспомнила, что перед его отъездом мне удалось столкнуться с человеком, очень похожим на доктора...
- Уточните, что именно вы разглядели, Кэтрин?
- Одежду. Она была та же, что и на мистере Левине, когда все мы: Поли, Софи, мистер Гусински, Арни и Гарри единственный раз виделись с ним...
- Об этом подробнее, пожалуйста!
- Накануне отъезда доктора, мы все вместе отправились в дельфинарий смотреть шоу. В разгар представления морских котиков Софи заметила, как на другой стороне бассейна среди зрителей появился мистер Левин. Она громко приветствовала его, и тогда все мы обратили на него внимание. Он помахал рукой и жестами показал, что собирается к нам присоединиться. Но, как позже сказала Софи, ему позвонили, и он отправился по своим делам...
- И вы с ним больше не виделись, не так ли?
- К сожалению, нет.
- И что же - одежда? – напомнил детектив.
- На нем были светлые клетчатые бриджи и кепка, бежевая рубашка с белыми блестящими пуговицами и солнцезащитные очки.
- Лица, конечно, вы не разглядели?
- Нет, но в тот момент мне показалось, что я вижу мистера Левина.
- Быть может, в этом вас убедил наряд виденного вами человека?
- Возможно... Доктор часто одевался именно так...
- Продолжайте, прошу вас, мэм!
- После завершения шоу котиков и дельфинов, мне захотелось съесть порцию мороженного в открытом кафе. Направляясь туда, я почти столкнулась с мужчиной, одетым точно так же, как и доктор... Но это был совсем другой господин!
- Но кто же? – вырвалось у Полины, и все повернули головы в ее сторону.
- Не знаю, - пожала плечами Кэтрин.
- Каков был у него рост? – спросил Марлони.
- Фигурой и ростом он походил на доктора, хотя я не обратила на это особого внимания.
- Вы считаете, что встретили на палубе именно того человека, который в бассейне выдавал себя за Левина?
- Откуда мне знать!? Но все это странно, не правда ли?..
Инспектор обошел комнату и встал таким образом, чтобы видеть лицо Софи, то есть, за моей спиной.
- Господа! – громко проговорил он над моим ухом. – Прошу меня извинить! Я обязан обратиться к мадам Краковски за разъяснениями... Миссис, поясните нам, когда и где вы видели мистера Левина в последний раз?
На Софи было жалко смотреть. Пальцы ее рук, без конца перебиравшие на коленях шелковую ткань бирюзового платья, подрагивали, губы были сжаты, а ресницы опущены. Присутствующие отворачивались, понимая пикантность ситуации, при которой женщина должна была поведать о своих взаимоотношениях с любовником в присутствии мужа. Несомненно, понимал это и Марлони, поэтому он с готовностью повернулся к Мареку, вставшему со своего места для того, чтобы предложить внести ясность по данному вопросу:
- Господин инспектор, вы слегка беспардонны, не находите? Я не могу не высказаться по этому поводу... Видите ли, у каждого из нас в молодости случаются увлечения и имеют место быть довольно глупые поступки, за которые впоследствии стыдно... Да, могу сказать вам всем!.. - мне показалось Марек посматривает на меня с издевкой. - Я простил Софи за ее... ошибки. Более того, в моем сердце не осталось больше неприязни и к доктору Левину! К сожалению или к счастью, но его безвременная кончина послужила воссоединению нашей семьи... Что касается последних дней пребывания доктора на судне... Знаете, мистер Марлони, вы не хуже моей жены об этом знаете. После возвращения из Японии, он двое суток страдал расстройством желудка и почти не выходил из номера. Затем, он уехал на мексиканское побережье... Не может быть и речи о том, чтобы подозревать мою жену в обмане. Если она говорит, что мистер Левин был здесь, значит, так оно и было!..
Марек хорошо владел собой. Он совершенно не заботился об опасности, исходящей с моей стороны. Я чувствовал, как в моей душе нарастает желание открыть глаза инспектору на все происходящее, но не делал этого по причине данного мной слова и еще от одного неясного предчувствия. Казалось бы, среди находящихся в каюте людей только я владел полной картиной происшедшего. Я знал об истинной роли Гарри, достаточно полно представлял мотив и ход изощренной интриги Марека. Я был уверен, что бриллианты Кончиты находились в каюте, где проходило наше импровизированное собрание. Но какая-то недосказанность удерживала меня от желания сбросить маску. Я чувствовал: момент истины еще не настал!..
- Да, конечно, мистер Краковски, – согласился инспектор. - Однако, хотелось бы получить этому подтверждение!
Марек удивленно вскинул брови:
- Разве, не полиция обязана доказывать обратное?
- Хорошо, что вам это известно! Теперь вы не будете возражать, если я спрошу, где вы находились в день гибели доктора и за пару дней перед этим? И кто это может засвидетельствовать?
- О, я вижу, подозрения пали на меня?.. Я был в Европе, и вам не составит труда это проверить.
Марек говорил с таким убеждением, что поколебал не только уверенность Марлони, но и мою. Инспектор развел руками:
- Вы правы. На мой запрос в вашу фирму, я получил этому подтверждение.
- По-другому и быть не должно! Но позвольте узнать, детектив, чем обязан такому пристальному вниманию? У вас есть доказательства того, что доктора Левина убили? Почему главным подозреваемым являюсь я? По-вашему, мой мотив – ревность, не так ли? Но вы только что пространно толковали о другой причине. Не будете же вы утверждать, что это я украл камушки или составил в этом деле компанию вашему доктору!
Полицейский сделал многозначительную паузу, разглядывая Марека, затем повернулся к Софи:
- Мадам! Как видите, ваш супруг не может иметь никакого отношения к интересующим нас событиям. Вы подтверждаете это?
- К каким событиям? – испуганно спросила девушка.
- Вы утверждаете, что он приехал на корабль по вашему приглашению шесть дней назад, не так ли?
Инспектор не обращал внимания на эмоции Софи и целенаправленно гнул свою линию. В его вопросах чувствовался подвох. Марек напрягся...
- Да... – ответила Софи.
- В таком случае, я вынужден предъявить вам обвинение в мошенничестве!
- О чем вы?!
- Представьте, о деньгах!.. Мне стало известно, что на мультифон-счете мистера Левина, к моменту его смерти, не осталось ни пенни. Это весьма странно, учитывая внушительную сумму первоначального взноса, и то, насколько долго собирался вояжировать на «Бриллианте» доктор. Как известно, в случае смерти клиента, пользующегося мультифон-счетом, по заявлению родственников или полиции электронный депозит блокируется банком до установления права наследования... К большому удивлению жены и сына мистера Левина, присутствовавших в Акапулько, при передаче его останков, денег на счете не оказалось вовсе! Уточню, речь идет о большой сумме, рассчитанной доктором на весь период путешествия...
- И что же это значит? - возмутился Марек праведным гневом.
- Если предположить, что электронный счет Левина был вскрыт несанкционированно, а деньги украдены... Да-да, именно так! И не говорите, что это маловероятно! Так вот, если мультифон-счет был опустошен, то кем и как?.. Для этого необходимо сделать, по меньшей мере, три вещи. А именно: выкрасть или незаметно воспользоваться мультифоном, знать цифровой код и ввести биометрические данные владельца. Довольно трудная задача, верно? Кто же, по-вашему, мог бы справиться с ней?
Инспектор обвел глазами всех присутствующих и вновь задержал взгляд на Мареке. Тот возмутился:
- Это и есть ваши доказательства, детектив? Откуда нам знать, о чем вы?
- Я говорю о том, что первые два пункта выполнимы, а вот третий... Для его реализации потребовалось бы воспользоваться отпечатками пальцев владельца мультифона для их сканирования, а затем использования полученных результатов в специальной программе, не так ли?..
- Вам лучше знать!..
- Мистер Пристон, - сухо сказал Марлони, обращаясь к Арни - вы не могли бы принести ноутбук из кабинета?
Спустя минуту, детектив решительно открыл стально-серый чемоданчик и сказал:
- Итак, мадам Краковски!.. Из всего вышесказанного следует, что только вы могли пользоваться этим компьютером после отъезда доктора, не так ли?..
С этими словами он сосредоточенно склонился над клавиатурой.
Мы могли наблюдать, как инспектор, работая с компьютером, сначала насторожился и уселся на стуле удобней, затем утер выступивший на лбу пот и, наконец, в сердцах вскочил на ноги. Прищурив глаза, он обратился к Мареку:
- Вы все уничтожили! Я должен был догадаться об этом по вашему самоуверенному виду, мистер Краковски!.. У меня не осталось улик, но зато теперь я точно знаю, что сделали это вы! Что касается доказательств, они будут, я вас уверяю!..
- Поостыньте, инспектор! Свои измышления вы будете излагать моему адвокату, а я не намерен более выслушивать оскорбления в свой адрес!..
Марлони не обратил внимания на последнее заявление и обратился к Софи:
- Мадам, вынужден спросить: известны ли вам какие-либо факты, относительно кражи драгоценностей Кончиты Мелагрес, не знакомые полиции? Прошу вас, подумайте, прежде чем ответить!
- Нет, господин офицер, такие факты мне не известны, – неожиданно спокойно и твердо ответила девушка.
- Вы уверены?
- Уверена...
- Хорошо! – инспектор заложил руки за спину и приблизился к Кэтрин. – Миссис Пристон, вы должны повторить то, что сообщили мне о вашей случайной беседе с мадам Краковски. Уверяю вас, лучше сделать это именно сейчас!
Кэтрин закусила губу и нахмурила лоб, стараясь смотреть под ноги.
- Право, инспектор, это не честно!..
- Ну-ну, милая! Вы не должны стыдиться сотрудничества с полицией! Поверьте, честным гражданам, коими вы считаете своих друзей, это не повредит, и даже наоборот, поможет освободиться от всякого рода подозрений. Посудите сами, ведь мне уже известны эти факты, не так ли? Что же поменяется, если вы их просто повторите?!
Девушка помялась, но все же ответила:
- Вероятно, я делаю ошибку, но вы правы... Думать нужно было раньше... Дело в том, что как-то в приватной беседе Софи намекнула на то, что знает, кто именно похитил драгоценности...
- Благодарю вас!.. – Марлони вопросительно уставился на Софи.
Та вздохнула, и устало сказала:
- Вы не поняли шутки, Кэт! Я знаю не больше вашего...
- Вы изволили шутить? – удивился детектив. – Напомню вам, чтобы не утруждать более миссис Пристон, что вы также предсказали скорый отъезд с корабля предполагаемого преступника. Очаровательный юмор, если учесть то, что мистер Левин отправился в Токио следующим утром!..
- Повторяю! Я была пьяна и вовсе не имела никого в виду!..
- Возможно, мадам, но слова не загонишь обратно в глотку! А они могут означать ваше соучастие, как в краже бриллиантов, так и в устранении доктора Левина с той целью, чтобы их прикарманить!.. Подумайте, быть может, вам есть, что нам сообщить?..
- Моя жена не скажет вам более не слова!.. – резко сказал Марек, собираясь произнести гневную тираду.
Но Софи перебила его порыв негромкой фразой:
- О том, что вас интересует, инспектор, я узнала от мадам Гусински!..
- Чудесно! – сказал Марлони, кажется, не особо удивившись. – Вот мы и подошли к решающей стадии нашего расследования! Что-то мне подсказывает, господа, скоро мы узнаем нечто любопытное!..
- С чего это вы взяли, мистер офицер? – спросила Полина, на мгновение прекратив нагонять на себя ветер, но тут же снова закрывшись опахалом. – Я ровным счетом ничего не знаю и не желаю обсуждать то, к чему не имею ни малейшего отношения!..
- Ой, ли?.. – полисмен направился к даме, сверля ее глазами. Та гордо приподняла голову и отвернулась.
Инспектор наклонился и стал ей что-то нашептывать. Лицо Поли вспыхнуло, она с ужасом взглянула на Марлони и гневно прошептала:
- Шантажист! Да как вы смеете!..
- Я всего лишь выполняю свой долг, мадам, который заключается в выяснении истины. Если вы препятствуете мне в расследовании, то чего же ждете с моей стороны? Уж не галантности ли?..
- Побойтесь бога, детектив!..
- О, прошу вас, не выставляйте меня чудовищем. В ваших бедах я не виноват вовсе. Что касается вас... Будьте благоразумны, если не хотите скандала... По крайней мере – громкого!.. Обещаю, я не задам вам более ни одного вопроса в том случае, если вы озвучите то, о чем рассказали мадам Краковски. И учтите, я должен, наконец, услышать имя настоящего похитителя драгоценностей!..
Молчавший до того Гарри из глубины комнаты спросил:
- Вероятно, инспектор, вы имеете в виду меня?..
Полицейский не повел ухом и продолжал нависать над Полиной:
- Так говорите же, мадам! Я намерено не стал звать на этот маленький спектакль вашего супруга, но это не поздно исправить, не так ли?
Женщина затравлено уткнулась в веер. Чуть слышно донеслись ее слова:
- Я сказала только, что нашла тайник в каблуке ботинка Гарри... Но там ничего не было!
- Когда вы обнаружили тайник? – быстро спросил детектив.
- Пару недель назад...
- А поделились этой новостью с Софи?
- Неделю...
Инспектор распрямился, заложил руки в карманы брюк и повернулся к Мэгану:
- Совершенно верно, сэр! Именно вас я подозреваю! Есть такое несколько наивное убеждение: первое впечатление не обманывает. Банально, но в данном случае это правило подтвердилось!.. Итак, для вас, Гарри, не будет такой уж новостью, что именно вы являетесь главным подозреваемым по делу хищения драгоценностей сеньоры Мелагрес, не правда ли?..
Гарри, несомненно, был не в своей тарелке, но исхитрился принять единственно правильное решение. Он ушел в глухую оборону:
- Господин Марлони, у вас есть улики?.. Неужели вы думаете, что будь у меня тайник в каблуке, я стал бы хранить эти ботинки, как память об удавшемся ограблении?
- Еще раз повторюсь, господа! - громко, словно с трибуны, произнес полисмен. - Целью нашего собрания является не доказательство вины подозреваемого, но выявление оного! Теперь мы все знаем, что мистер Гарри Мэган похитил драгоценности, а господин Краковски незаконно воспользовался электронным депозитом доктора Левина! Не чудесно ли?.. Улик нет – это правда! Но насколько легче становится дышать, когда знаешь преступника в лицо!..
- Вам следовало бы проследить за собственной речью, господин офицер! – сказал Марек. – За клевету вы ответите!
Марлони рассмеялся, выказывая прекрасное расположение духа, миролюбиво поднял руки и заявил:
- На этом наше расследование... не окончено!..
По гостиной пронесся дружный, возмущенный вздох.
- Да-да, уважаемые дамы и господа! В этом деле существует множество мелких противоречий и маленьких тайн! Одна из загадок заключается в том, что со дня отъезда мистера Левина на медицинский симпозиум в Токио, мы не можем обнаружить не единого свидетеля, видевшего доктора живым и невредимым!.. Не считая, конечно, вас, мадам Краковски... Некоторые из присутствующих издалека видели человека, похожего на него, но показания мадам Пристон ставят этот факт под сомнение... Впрочем, к беседе о том, кому была выгодна смерть мистера Левина, мы еще вернемся. А пока я твердо намерен выяснить месторасположение драгоценностей сеньоры Мелагрес, даже если мне придется перерыть вверх дном апартаменты всех причастных к этому делу лиц!.. И еще, господа, - обратился он к Гарри и Мареку, - прошу не делать глупостей!..
Вероятно, инспектор действовал намеренно прямолинейно, раскрыв все свои козыри, провоцируя предполагаемых преступников на неадекватные поступки, которые дали бы полицейскому дополнительные основания для их ареста. Очевидно, он недооценил опасность, самонадеянно уповая на собственную неприкосновенность.
Как только Марлони отвернулся для того, что бы продолжить свою обличительную речь, Марек Краковски наклонился, извлек из-под сидения белый пластиковый пистолет, популярный среди тех прохвостов, кому хотелось бы всегда беспрепятственно возить с собой оружие по всему белу свету, не опасаясь всякого рода металлодетекторов, и вскочил на ноги. От неожиданности мы все оцепенели и беспомощно наблюдали, как Марек поднял руку и выстрелил в спину инспектору. Полицейский вскрикнул и упал, прямо к моим ногам.
- Всем сидеть! – промолвил Марек, отступая в сторону. На его лице была написана крайняя решимость человека, сделавшего нелегкий выбор. – Я никого не убью, если вы позволите мне уйти. В противном случае, пуль у меня хватит на всех!..
Он заставил нас сдать свои мультифоны, опасаясь возможного включения сигнала тревоги, предусмотренных в конструкции каждого аппарата на случай террористического акта или ограбления, вывернуть карманы и вытряхнуть содержимое сумочек на стол. Убедившись, что мы безоружны, он взмахнул пистолетом в сторону спальни, не имеющей окон, намереваясь, очевидно, запереть нас там...
Я не мог допустить того, чтобы ненавистный мне человек, принесший так много страданий Софи и мне, а так же застреливший инспектора Марлони, остался бы безнаказанным. Если бы я на секунду задумался о возможных последствиях, то никогда не совершил бы того глупого поступка, который привел к трагедии!..
И все же, я сделал это! Сжав ладонь правой руки в кулак, я обнажил тайное оружие, любезно имплантированное мне Дюпоном, и расположенное между костяшками пальцев правой руки. Это был всего лишь импульсный электрошокер, способный поражать живые организмы на расстоянии до трех метров, но мне казалось, что в тот момент я обладал силой сверхчеловека, многократно умноженной моей яростью и ненавистью... Выбрав момент, я вскинул руку и направил электроразряд в грудь Марека...
Для него это было неприятным ощущением, но далеко не смертельным. Он не выронил пистолета, напротив, сжал его обеими руками. Лицо его исказилось, а сам он закружился волчком...
Арни, бедный мистер Пристон, сделал шаг к Мареку и был немедленно поражен пулями почти игрушечного, пистолетика, изрыгавшего смертоносный свинец...
Одна из пуль угодила мне в правое плечо. Я свалился на пол, сжав зубы, не способный от боли к решительным действиям. Рядом упала Софи, и я увидел ее широко открытые, наполненные недоумением глаза...
Я не услышал своего собственного крика и перестал чувствовать боль. Как в немом, замедленном киносюжете я наблюдал за борьбой Гарри и Марека, окончившейся быстрой победой последнего. Мэган упал, схватившись за живот...
Краковски направился к выходу из каюты, спотыкаясь о предметы мебели и распластавшиеся тела.
- Стой!.. – тяжело поднявшись, зажав рану левой рукой, я бросился за Мареком следом...
Глава 14.
Сергей Ложкин быстро, как мог, продвигался по осенней дальневосточной тайге в направлении базового лагеря. Он тяжело и прерывисто дышал, выбивался из сил, но останавливаться не собирался. Крайнее возбуждение, поселившееся в нем с утра, рвалось из груди, мысли путались от того, что ему, простому русскому мужику, открылось нечто таинственное и необъяснимое! В нем поселилась внутренняя убежденность в том, что по каким-то неведомым причинам и невероятному стечению обстоятельств он оказался избранным, в независимости от того, желал он этого или нет. Это придавало уверенности, и в то же время, пугало его тем будоражащем жилы страхом, к которому самозабвенно стремятся люди рискованных профессий. Он чувствовал, как в крови играл адреналин, а желание поделиться с людьми новыми открытиями просто рвалось наружу, не позволяя сосредоточиться на чем-либо ином. Он почти бежал, таща на плечах тридцатикилограммовый рюкзак, словно боялся опоздать на грандиозный праздник жизни, который будет устроен человечеством по этому поводу!..
Как известно, на длинные дистанции спринтеры не бегают. Главным образом, происходит это от излишней резвости и неумения равномерно распределять силы. Сергей Ложкин совершил ту же ошибку, а поэтому уже через полтора часа перехода в изнеможении свалился на мягкий темно-зеленый ковер брусничника, в тень огромной лиственницы.
Значительная физическая нагрузка на организм вернули его мысли в привычное русло, дав шанс трезво и критично оценить события, произошедшие с ним этой ночью.
Впрочем, никаких происшествий не было! Снились сны, вот и все, о чем собирался поведать миру Сергей. Осознание этого факта навеяло на него некоторое уныние, еще не способное полностью нейтрализовать радостную эйфорию по поводу свершившегося соприкосновения с будущностью...
Он вдруг вспомнил советы, высказанный ему в послании...
Вообще, у Сергея возникало ощущение, что текст, прочитанный во сне, искусно уложился в те уголки его мозга, которые отвечают не за временное хранение информации, а за долговременную, защищенную от случайного уничтожения, память. Стоило прикрыть глаза и подумать об открывшихся ему событиях, как перед ним, словно на экране во все небо, возникали исписанные крупным шрифтом страницы.
Стоило ему вспомнить о рекомендациях Георга Левина, как упрямые буквы возникли перед его взором: «Ты психически абсолютно здоров, однако не спеши рассказывать эту историю другим!..»
Сергея внезапно осознал смысл совета! Понял не только очевидную несуразность сведений, которые собирался открыть человечеству, но и их опасность для потомков... Может ли он рисковать будущим? Невзирая на расплывчатость рассуждений автора послания, Сергей уяснил главное. Изменения в прошлом, вызванные информацией, поступившей из будущего, способны инициировать некий «гипервременный синдром», разрушительный для последующих поколений. Он читал фантастические книги и имел воображение, чтобы интуитивно разобраться в механизме возможных катаклизмов. Он даже представил, сколько людей может не родиться или, наоборот, неожиданно материализоваться через сотни лет, только лишь от одного неосторожного слова, произнесенного здесь и сейчас. Он вдруг понял, как там, в 24 веке, безумно рисковал человек, назвавшийся Георгом Левиным!..
Сердце еще продолжало биться в радостном трансе, но рассудок уже снисходительно посмеивался над невоздержанностью младшего брата, отвечавшего лишь за эмоции. «Как же так?! – думал Ложкин, раздавленный навалившейся на него ответственностью. – Зачем?..».
Сомнения геолога сейчас напоминали терзания охочей до трепа бабы, узнавшей по великому секрету от соседки, что та беременна, хотя и незамужняя. Оно, конечно, – тайна! Но коли не скажет – у самой крыша съедет! И потом, зачем же соседка болтала, если хотела утаить свой секрет?..
Ложкину совершенно расхотелось торопиться в лагерь. Рюкзак теперь казался неподъемным, а предстоящий путь – непреодолимым. Подумалось: а вдруг там, в городе не будет больше никаких сновидений, и он никогда не узнает продолжения истории жизнеописания Георга Левина? И еще более простая и одновременно ужасная мысль пришла ему в голову: не исчезнут ли бесследно из его памяти эти необычные сны? Уж не это ли подразумевал автор послания, толкуя о предпринятых мерах защиты против эффекта «гипервременного синдрома»?..
Сергей развязал рюкзак, достал флягу с холодным чаем и нехитрую провизию. Поразмыслив, вытащил спальные принадлежности. Не спеша пополдничал, затем расстелил чехол от спальника на густой пружинистый брусничник, в котором угадывались редкие бордовые ягоды, улегся, подложив похудевший рюкзак под голову, и укрылся походной курточкой. Зачем он это делал? Все очень просто. Он не мог упустить шанса, чтобы не испить еще несколько капель пьянящего будущего!..
Быть может ты, мой неизвестный друг, уже задался этим мучительным вопросом: с какой целью я передаю тебе знания, не способные принести пользы в твоей повседневной жизни? Вероятно, тебе еще предстоит почувствовать невыносимое интеллектуальное одиночество среди своих современников и научиться жить с этим. Потом тебя не однократно постигнут сомнения в твоей новой вере, но каждый раз, после встречи со мной, она будет крепнуть, и принесут тебе удовлетворение. Я надеюсь на это!..
Могу представить степень твоих сомнений, относительно возможностей человечества в познании физических основ времени, ибо и спустя несколько столетий эта сфера науки остается настолько неизведанной и увлекательной, что, несмотря на всеобщий интерес, по-настоящему в ней кое-что смыслит ничтожное количество ученых. Я могу тебя понять по одной простой причине: мой интеллект, во многом, является продуктом твоего двадцать первого века. Возможно, мое вторжение в твое сознание выглядит похожим на описываемые в фантастических книгах контакты инопланетян с людьми, но поверь мне, я обычный, хотя и изрядно задержавшийся на этом свете, человек. Что касается контактов с внеземными цивилизациями... Увы, мой дорогой Рет, они так и не состоялись! По-прежнему, общество 24 века мечтает и ждет волнительной встречи с зелеными человечками, как ребенок пяти лет ожидает сказочного Рождества! Забавно, но мой скромный опыт общения с ними триста лет тому назад, никем во внимания принят не был!..
Конечно же, я не стану посвящать тебя в физическую суть ВРЕМЕНИ. Владение этими знаниями является не только достоянием моей современности, но и ее кошмаром, напоминающим ситуацию, когда в руки ребенку случайно попадает красивая игрушка с ядовитой начинкой. И, тем не менее, я попытаюсь, в некоторой степени, удовлетворить твое естественное любопытство и расскажу историю о своем собственном, первом соприкосновении с этой областью человеческих знаний...
Причина, по которой я попал на открытую лекцию, читавшуюся малоизвестным профессором в одном из университетов Европы во второй половине 21 века, была основана на том же любопытстве. Тема доклада для первокурсников звучала примерно так: «Пространство, время и паранормальные явления, как отображение нашего сознания. Логический практикум...». Вход был бесплатным.
В тот момент я уже обрел свою вторую жизнь и имел массу свободного времени, обусловленную моим тогдашним незавидным материальным положением, болезнью и душевным расстройством. Несмотря на все передряги, случившиеся со мной после того, как я потерял свое светлое прошлое и приобрел гнетущее бессмертие, в моей голове продолжал тлеть уголек надежды на то, что я когда-нибудь смогу разобраться с тем, что произошло на острове в Тихом океане. Я пребывал в уверенности, что внеземной разум существует. Эта убежденность была одной из немногих тоненьких ниточек, соединяющих мое бренное тело с жизнью, опостылевшей тогда мне настолько, что я готов был распрощаться с ней с величайшим облегчением...
Случайное, интуитивное посещение лекции, предназначенной для ушей студентов первогодок, привыкших больше к ленивому общению с компьютером, нежели с лектором, невероятным образом пробудило во мне жизненный тонус. После того, как я с большим вниманием послушал профессора, у меня появилось предчувствие, что я, в силу своих особенностей, доживу до новых открытий человечества, стану свидетелем неких удивительных научных свершений!
Строго говоря, в несколько снисходительной речи профессора, как показала дальнейшая практика, было ничтожное количество здравого смысла. Но что до того, если эта лекция всколыхнула во мне желание не просто существовать, но мыслить?!..
Лектор был молод и умен. Это угадывалось в его выразительных с прищуром глазах, стиле одежды, прическе и поведении. Он вполне адекватно оценивал свою роль, призванную приобщить избалованных студентов к волшебному миру науки, а потому чуть заметно улыбался.
Забравшись на высокое, крутящееся кресло за полукруглую кафедру, уставленную аппаратурой, он поправил микрофон, прикрепленный к лацкану черной с отливом рубашки, и окинул оценивающим взором громадную сумрачную аудиторию, вздымавшуюся ступеньками вверх. Каждое из мест, где сидел слушатель, было подсвечено голубоватыми бликами, исходящими от мерцающих экранов мониторов, и весь торжественный амфитеатр зала был словно усеян россыпью новогодних свечей.
Студенты несколько притихли под его взглядами, с любопытством разглядывая новоявленного учителя, приняли приличные позы, подобрались и убрали ноги со столов, дав понять, что можно, наконец, начинать!..
«Уважаемые дамы и господа!..
Сегодня я не собираюсь вбивать в ваши прелестные головки ни математические формулы, ни физические законы, ни прочие прописные истины. То, о чем пойдет речь, все еще остается за гранью нашего с вами понимания. Во всяком случае, научные изыскания в этой области еще долгое время будут носить даже не теоретический, но лишь гипотетический характер. Это означает одно: все мы еще многие годы будем только болтать на данную тему, не в силах сделать ни одного практического шага в постижении непостижимого! Впрочем, полет фантазии, возможно, и явится тем маленьким шажком в правильном направлении. Что ж, никто и нам не может запретить немного помечтать. Мы не будем связывать себя общепринятыми научными штампами, но положимся на логику. Правда, при этом, нам придется сделать целый ряд условных допущений, которые неприемлемы в классической науке, но что делать?.. Мечтать, так мечтать!
Итак, что является основой пространства и предметов, нас окружающих?.. Молекулы, атомы... Кто из вас пойдет глубже? Хорошо! Электромагнитные поля, элементарные частицы, фотоны, нейтрино... Как вы сказали, мадемуазель? Черные дыры?.. Нет, леди, об этом несколько позже... Отлично!
Теперь, что вы можете сказать о времени?.. Оно слишком быстро бежит? Ну, молодой человек, то ли еще будет!.. Так! Оно бесконечно, не имеет ни начала, ни конца, его можно измерить... Извините, чем? Секундомером? А почему бы и нет! А килограммами можно?.. Вы правильно сказали – не знаете! Если бы вы ответили «нет», я бы с вами поспорил. Впрочем, я ведь тоже не знаю!..
И наконец, кто может объяснить суть паранормальных явлений, таких, как телегенез, телепатия, НЛО?... М-да, с этим еще хуже... Слава богу, их существование не отрицается так категорично, как ранее...
Современные наука об окружающем нас мире, с легкой руки господина Эйнштейна, дает некоторое представление о взаимосвязи времени и пространства. Найдены математические описаниях этих взаимодействий. Благодаря теории относительности, мы привыкли размышлять о времени, как о понятии не просто абстрактном и неизменном, но как о физической величине, способной изменять свои параметры, в зависимости от принадлежности объекта к той или другой инерционной системе отсчета. Ставшие классическими формулы, описывающие связь массы вещества с его энергетическим потенциалом, скоростью света, а значит и временем, облекли теорию в стройную систему. Более того, эти самые уравнения, покорившие ученых своей математической изящностью и простотой, послужили основным аргументом для превращения смелой гипотезы в теорию!
И все же, вышеназванная теория не лишена условностей, допущений и ограничительных рамок, которые, с одной стороны, заслуживают уважительного к себе отношения, а с другой, вызывают желание их оспорить и, таким образом, двинуться дальше и глубже в поисках начала начал этого мира...
Вот один из кирпичиков в фундаменте названной теории. Скорость света неизменна, в независимости от того, в какой инерционной системе отсчета расположен наблюдатель. Утверждение очень простое. В то же время, оно дает обильную пищу для размышлений. Верно ли оно? Нельзя ли допустить, что это всего лишь частный случай, справедливый для фотонов и элементарных частиц, но не для материи, состоящей из громадного количества сложных атомов? Быть может, скорость распространения фотонов в пространстве зависит от характера их взаимосвязи с этим пространством? К примеру, летящий в небе самолет порождает звуковую волну, распространяющуюся в воздухе с определенной постоянной скоростью. Но это вовсе не означает, что летательный аппарат не способен лететь быстрее звука!.. Другими словами, возможно ли допустить наличие того самого пресловутого эфира, посредством которого и распространялись бы световые волны, и существование которого было отвергнуто учеными на основании многочисленных опытов? Возможно, его физические свойства лежат за пределами поставленных экспериментов, и стандартный подход в этом вопросе не корректен? Ну, действительно, от чего зависит скорость?.. Любой школьник ответит: от расстояния и времени. И будет прав! Если мы предполагаем зависимость скорости света от свойств эфира, то обязаны допустить прямую пропорциональную связь последнего с физической сущностью ВРЕМЕНИ. Скажем проще, пространство – это и есть время! Не правда ли, захватывающее предположение?!
Что же может вытекать из столь смелого допущения? Очень многое и важное!.. Для начала, порассуждаем о космосе и небесных телах, влекущих нас к себе с детства своей неизведанностью. Да-да, леди, и об интересующих вас черных дырах!..
Известно, что наша вселенная стремительно расширяется. На ее окраине обнаружены целые галактики, удаляющиеся от нас с громадными, близкими к световым, скоростями. Если два тела разлетаются от объекта наблюдения в противоположные стороны со скоростью света, то, что же увидят наблюдатели, находящиеся на этих телах? Согласно расчетам специальной теории относительности, они вполне способны созерцать друг друга. Свет несет информацию с постоянной скоростью, в не зависимости от направления и скорости движения тел. Каждый из наблюдателей обнаружит то, что масса его оппонента выросла до неимоверных величины, поскольку их относительная скорость достигнет световой!
Наша с вами гипотеза, напомню, не опровергает первой части данного утверждения. Однако допускает возможность превышения скорости света крупными объектами, по причине несопоставимости их массы с массой покоя светового фотона, равной, как известно, нулю. Что сие означает для наших пресловутых наблюдателей? Очевидно, картинка будет выглядеть весьма необычно, не правда ли? Скорее всего – никак! Для каждого из них оппонент просто исчезнет!.. Останется – что?.. Вероятно, дырка от бублика, или, как утверждает наша юная леди, черная-пречерная дыра!..
Впрочем, оставим, наконец, в покое мадемуазель, вместе с ее... О, простите!..
Рассуждая о космосе, мы неизбежно задаемся проблематикой, относительно происхождения Вселенной. Мы предчувствуем, что здесь кроется огромная тайна, приоткрыть завесу которой классическими методами невозможно. Первый вопрос связан с бесконечностью времени и пространства, второй – с загадкой возникновения материи из космической пустоты.
Предположив существование эфира-времени, мы смутно начинаем кое о чем догадываться. Например, ассоциируя пространство до начала мироздания с водной гладью озера в безветренную погоду, мы можем себе представить момент возникновения вселенной, в виде брошенного в воду камня. Через некоторое время вся поверхность водоема покроется мелкой рябью. Таким образом, следуя этой логике, мы приходим к тому предположению, что и сама материя не что иное, как волновые колебания времени!..
Вы правы, друзья, вещество состоит из элементарных частиц, связанных между собой разнообразными силовыми полями. Многие из частиц обнаруживают, как корпускулярные, так и волновые свойства. Чем дальше продвигается наука в глубины микромира, тем очевиднее названный дуализм. Думаю, что стремление ученых к тому, чтобы разложить все по кирпичикам, неизбежно приведет их к пониманию того, что вся материя, и элементарные частицы в частности, это клубок огромного множества взаимодействующих между собой силовых полей. Они могут различаться между собой длинной и амплитудой волны, и возможно, своей векторной направленностью по отношению к той плоскости эфира-времени, в которой находимся мы и весь наш созерцаемый мир. Во всяком случае, теперь мы можем это допустить!..
Сделаем попытку найти некоторые умозрительные подтверждения существованию эфира-времени, обратив свой взор на необъяснимую силу всемирного тяготения. Гравитация представляет собой разновидность силового поля, а силы гравитации напрямую зависимы от массы. Однако, применив закон сохранения энергии, мы обнаруживаем недостаток настоящего источника гравитации. Действительно, всякую материю можно преобразовать в различные виды энергии и, таким образом, уничтожить. Гравитация, также являясь разновидностью энергии, придает движение как мельчайшим частицам внутри атомов, так и целым галактикам, но при этом, не происходит снижения массы вещества, от которого она исходит!.. Таинственный, неиссякаемый источник гравитации как бы поддерживает жизнеспособность материи, не давая ей исчезнуть бесследно. После этого нам ничего другого не остается, как утверждать, что эфир-время – это и есть тот самый вечный, живительный родник!..
Обывателю трудно расстаться с привычными представлениями о времени, как о субстанции, постоянно утекающей мимо нас. Быть может, дело обстоит иначе? И время, в сущности своей, статично? А движется как раз наша вселенная или, иначе говоря, наше измерение? Возможно, эфир-время вокруг и внутри нас, а материя – всего лишь инверсионные волновые колебания, меняющие его направление с одного направления на противоположное? Представив наше измерение в виде плоскости, лежащей и движущейся под определенным углом к оси этой инверсии, мы так же сможем вообразить то бесчисленное множество других измерений-плоскостей, расположенных под иными углами. Вероятно, в этих инерционных системах другие физические законы, скорости и даже живые существа. Некоторые из миров, возможно, подобны нашему. Только время для его обитателей проистекает иначе, в другом направлении. Быть может, эти системы не так уж далеки, и нам не нужно отправляться в далекие черные дыры, что бы попасть туда? Всего-то дел! Совсем немного поменять угол или изменить скорость!..
О, леди, вы задали хороший вопрос! Возможно ли путешествие во времени?.. В свете нашей с вами гипотезы, ничего невозможного нет! Начнем с того, что мы с вами постоянно это делаем, вспоминая прошлое, либо мечтая о будущем. Наши мысли способны совершать подобные вояжи, презрев все рамки нашего измерения... Что касается перемещения вещества, например, в прошлое, то сначала нам придется вычислить параметры всех силовых полей, его составляющих, затем применить поля с удвоенными, прямо противоположными характеристиками, и пожалуйста: материя находится по ту сторону инверсии времени, то есть, движется назад!.. Устраивает? Понимаю - страшновато! Но уверяю вас, нам в ближайшем будущем это не грозит. Хотя, кто знает?.. Результаты исследований некоторых известных лабораторий, экспериментирующих с элементарными частицами и занимающихся расшифровкой полей, чуть ли не ежемесячно преподносят нам сенсации...
Впрочем, прорыв в этой области, быть может, уже давно сделан? Ну, в самом деле, как мы объясним существование некоторых индивидуумов, способных предсказывать будущее, двигать предметы, читать мысли или лечить болезни биополем?.. Люди то и дело сталкиваются с неопознанными летающими объектами, полтергейстом, видят вещие сны и чувствуют страдания близких на расстоянии. Эти факты известны, многократно перепроверены и... практически оставлены без внимания фундаментальной наукой по одной простой причине. За отсутствием материальных улик! Как говорится: за отсутствием состава преступления!.. Но скажите, разве материальные свидетельства могут сохраниться, если все эти явления не что иное, как проникновение биополя за рамки нашей временной системы, или, наоборот, являются визуализацией локального искажения пространства-времени?..
Существование паранормальных явлений однозначно указывает нам на принципиальную возможность манипуляций с пространством и временем. Это вселяет оптимизм! Когда-нибудь человечество овладеет такими способностями, и я надеюсь, обернет это себе во благо! И вы, молодые дарования, быть может, будете иметь к этому отношение...
Теперь немного поговорим на деликатную, я бы сказал, интимную тему... Нет, что вы, мистер «клёвая прическа»! Секс - всего лишь химия, не более!.. Побеседуем лучше о религии!..»
Вероятно, я поверил глазам молодого профессора, проникся уважением к его внутренней убежденности, тщательно скрываемой за маской фривольности. Моя неприкаянность в тот час могла привести меня к суициду, но судьба распорядилась иначе, подтолкнув к фундаментальной науке. Только она и творчество могли спасти меня от саморазрушения тогда, когда, казалось, один вид медицинской униформы, книги и даже женщины вызывали во мне отвращение!..
К этому времени я перенес множество операций, большей частью неудачных, приносящих лишь боль и страдания. Четыре года я провалялся в коме, а, проснувшись, не нашел в живых единственного, к тому времени, оставшегося близкого мне человека. Роже Дюпон, как и сотни других участников «грандиозного эксперимента тысячелетия», не вынес издевательств над своей плотью и отошел в мир иной, оставив детей сиротами ради призрачной безумной идеи бессмертия... Зачем он только настоял на своем участии в этом дьявольском опыте?!..
Из госпиталя меня вышвырнули на полный пансион в удаленную богадельню сразу, как только ИМ представилась такая возможность. Меня строго предупредили о недопустимости разглашения секретов государственной важности. При этом, снабдили новыми документами, попросив навсегда забыть о существовании Брюса Гамильтона. То, что когда-то жил на белом свете некий Георг Левин, уже давно никто не вспоминал... Конечно, за мной присматривали специальные правительственные службы, хотя кому нужен был лысеющий, немощный доходяга со сморщенным лицом, тонкой шеей и гигантской злокачественной опухолью в районе гипоталамуса?.. Проект был свернут по причине естественной убыли клиентуры, а я, по мнению ответственных лиц, должен был протянуть на белом свете совсем не долго...
Но я выжил, обведя вокруг пальца и правительство, и саму неизбежную смерть!
Кем я вышел на свободу спустя десять лет? Во всяком случае, не высоким блондином с голубыми глазами и квадратным подбородком!.. Но внешность моя, несмотря на ужасающую уродливость, была далеко не худшим из того, что осталось от меня прежнего. С приобретением относительного бессмертия, я потерял смысл своего существования и совершенно разучился улыбаться. Шутки, анекдоты и розыгрыши вызывали во мне только безотчетную тоску и тихую ярость. В сущности, тогда я не знал, зачем дышу и существую...
Нельзя сказать, что до этого дня я не предпринимал попыток для приведения своего психического здоровья в норму. Наоборот, титаническими усилиями я заставлял себя слушать новости, читать книги, заниматься спортом и любовью. Но все это стало для меня невыносимо скучным! Рано или поздно моя встреча с наукой должна была случиться. Невидимые нити потянули меня в ту сферу, где предчувствия обещали пробуждение от тоскливой спячки и волнительные моменты открытий!
Я не мог и подумать тогда, что способен привнести идеи, которые сведут человечество с ума в его погоне за вечностью!..
Мелкие капли дождя окропили лицо спящего Сергея Ложкина, по-детски счастливое и безмятежное. Ресницы его дрогнули и приоткрылись. Не убирая руки из-под щеки и не шевелясь, он некоторое время рассматривал кустики брусники, растущие в полуметре от его глаз, и одинокого муравья, в спешке преодолевающего «буреломы» из веточек и кусочков мха.
В воздухе висела особая, безветренная тишина, нарушаемая едва слышным шепотом осенней мороси. Небо было равномерно светло-серым от высокой облачности, сквозь которую слабо угадывалось пятно солнечного диска. Последнее тепло бабьего лета, пришедшее после первых заморозков, убаюкивало неугомонных пернатых обитателей тайги, позволяя им сладко выспаться во время дождя и набраться сил перед долгой, колючей зимой...
Идти по лесу в это время и в такую погоду – одно удовольствие! Ни тебе мошкары, ни жары. В свежем, влажном воздухе витает запах прелых растений и грибов. Таежная чаща освобождается от листвы, уже растелившейся ярким желтым ковром у подножья деревьев, словно приоткрывая жалюзи для демонстрации своих просторов. Сухие листья под ногами постепенно размокают и перестают надрывно шуршать. Походка становится почти бесшумной, а слух обостряется. Ничего не мешает одновременному созерцанию природы, поэтическим настроениям и серьезным философским рассуждениям. Одиночество и гармония окружающего леса настраивают человека на мажорный лад и воодушевляют его...
Кроме всего прочего, у Сергея имелась дополнительная немаловажная причина для оптимизма. Он уверовал! Вера наполняла его блаженством, спокойствием и гордостью за себя и всех людей на планете. Он чувствовал себя свидетелем и участником чуда, которое свершилось не по воле Бога или неведомой прихоти природы, но по воле самого Человека!..
Его путь пролегал по кромке озера, обозначенного на топографической карте в виде правильного овала, диаметром более километра. Сергею давно хотелось посетить это удаленное от людских глаз место, и он не случайно выбрал данный маршрут. Картина, открывшаяся геологу с высокого и сухого берега, внушила ему настоящий восторг! Неподвижная черная гладь озера, окаймленного золоченой рамкой осенней тайги, была усеяна плавающими разноцветными листьями и выглядела великолепно! Не в силах больше сдерживаться, Сергей освободился от оттягивающей плечи ноши, набрал побольше воздуха в легкие и во всю мощь запел, дав волю чувствам. Он не стеснялся фальши отдельных нот и, широко расставив руки, орал на грани возможностей голосовых связок, не страшась быть услышанным людьми. Неподалеку от берега взлетел табун крякашей, но геолог не обратил на него никакого внимания. Над водой неслось: «Из-за острова на стрежень!..».
- Ты чего надрываешься, едрить твою медь?..
За спиной Сергея стоял начальник отряда Пал Борисович и хмурил белые брови на почерневшем от ветра и солнца лице. Бубенчик его прокопченной вязаной шапочки печально свалился набок, двуствольное ружье свешивалось с плеча. Небритое, изрядно помятое лицо красноречиво указывало на нелегкое похмелье, а угрюмый взгляд блуждал где-то между носками собственных сапог и верхушками окружающих сосен. Наконец, сделав над собой усилие, он сосредоточил внимание на Ложкине:
- Тебе когда было велено вернуться, Шаляпин недорезанный? Скажи спасибо, что укараулил тебя здесь, в рот компот!.. Утей еще распугал! Певун!..
- Ты это, Борисыч... Чего здесь?.. – ошарашенный Ложкин не сразу пришел в себя от грубого вмешательства в его внутренний мир, заставившего наступить на горло собственной песне.
- Чего! Чего!.. – огрызнулся начальник, язвительно коверкая голос. - Ждали тебя вчера-с, касатик! А ты чего? Совсем ох...л?..
- Как, вчера? – удивился Сергей. – Контрольный срок, ведь, - завтра!?.
Не вынимая рук из карманов штанов, Пал Борисович скучающе зевнул:
- Ладно, заливать, Улукиткан хренов... Нашел чего, что ли?..
- Погоди... – молодой человек похлопал глазами. - Какое сегодня число, Пал Борисыч?
- Двадцать первое, с утра было...
У Ложкина голова пошла кругом:
- Ты ничего не путаешь, начальник?.. Я вышел семнадцатого...
- Ну?
- Так, третий день всего пошел!
- Брось выпендриваться, Спиноза!.. Так, нашел или нет?..
Геолог отмахнулся и уселся на мокрую траву, очумело уставившись в одну точку. Борисыч встал рядом. Не обращая внимания на мучительные сомнения Ложкина, как бы, между прочим, сказал:
- Я того... Щас с базой по рации свяжусь, сообщу... Но желаю спросить, Сережа, твоя аптечка, случаем, не скончилась?..
- Спирт остался, не переживай.
- Ну, это другой разговор! - обрадовался начальник. – Считай, что ты реабилитирован. Я вот думаю: а не половить ли рыбку, раз уж мы здесь?.. У тебя крючки-то с леской, есть ли?
- Вроде остались, если у водопада не растерял... – рассеяно ответил Ложкин.
- Какого водопада?
Сергей встряхнул головой:
- Да не... Это я так... А время не подскажешь, Борисыч?
- Тринадцать - сорок три. С половиной...
Молодой человек посмотрел на свои наручные часы, которые показывали ровно без четверти два.
- Ничего не понимаю! - обронил он и стал разбирать рюкзак...
Глава 15.
За Мареком мне было не угнаться. Плечо горело и саднило, в глазах расплывались круги, а правая половина рубашки промокла от крови. Я вынужден был остановиться на минуту, чтобы передохнуть, стянуть рубаху и ею же кое-как перевязать рану. Пуля насквозь прошила мышцу и повредила артерию, но кость осталась не задетой.
Затем я бросился по эскалаторам вверх, к выходу на палубу, распугивая окровавленным торсом редких пассажиров. Мистер Краковски исчез из поля зрения. Подспудная мысль гнала меня в том направлении, в котором, по моему мнению, он скрылся. Я стал пробираться к малой взлетной полосе, предназначенной для прогулочных вертопланов и вертолетов. В решающую минуту я вдруг вспомнил о военной специальности Марека, и это утвердило меня в моих предположениях. Боковым зрением, вдалеке по левому борту корабля я видел береговую полосу и возвышающиеся за ней горы. Это было тихоокеанское побережье Южной Америки, и именно там, думал я, попытается укрыться преступник.
Я перемещался посредством «бегущей» дорожки, но при этом увеличивал свою скорость, дополнительно продвигаясь по ней легкой трусцой. Впрочем, Марек был не дурак, и проделывал, вероятно, то же самое, но гораздо быстрее. Чтобы достичь взлетной площадки, мне пришлось бы добраться до кормы лайнера, минуя «Бриллиант-Сити», обогнуть стадион и уже по правому борту приблизиться к цели. Однако опыт, приобретенный мной ранее в исследованиях хитросплетений помещений корабля-муравейника, подсказал мне свернуть резко влево. Пробежав по голубой арочной галерее, выполненной внутри аквариума с тысячью рыб, я свернул в небольшую дверь служебного перехода, затем миновал еще одну и попал в помещение диско бара. Несмотря на яркое уличное солнце, здесь царил полумрак, разрываемый пулеметной очередью разноцветных вспышек. Грохотала музыка, мерцали экраны игровых автоматов, и голографические изображения монстров изворачивались и корчились под зелеными пунктирами выстрелов бластеров. Даже пол зала, выложенный замысловатой светомузыкальной плиткой, переливался всеми немыслимыми цветами радуги под неутомимым топотом корчившихся в танце молодых людей. Здесь до меня никому дела не было, и я, благополучно миновав бар, выскочил в вестибюль, а потом и на палубу по правому борту судна. Перемахнув через невысокое ограждение, я двинулся шагом, всматриваясь в два десятка винтокрылых машин, расставленных в шахматном порядке, и выглядевших под лучами солнца искрящимися каплями клубничного, вишневого и апельсинового джема. Я не обращал внимания на удивленные возгласы пассажиров и отмахнулся от назойливого возмущения стюарда, семенившего за мной следом.
Вероятно, я отвлек достаточно внимания персонала авиапарка, чтобы позволить Мареку беспрепятственно оказаться у лимонно-желтого вертоплана, ибо в создавшейся суете, вызванной моим экстраординарным видом и поведением, никто, кроме меня, не следил за тем, что происходит на аэродроме. Я закричал, побежал вперед и схватился за ручку задней двери летательного аппарата тогда, когда пропеллер уже набирал обороты. Марек меня заметил, но предпочел сосредоточиться на взлете. Забравшись внутрь, я едва успел схватиться за поручень, чтобы не вывалиться обратно при наборе высоты. Кое-как захлопнув дверь, я ринулся на врага, но тут же наткнулся на толстое, пуленепробиваемое стекло, разделяющее пилота и пассажиров. Удар пришелся на правое предплечье. От боли меня перекосило, я свалился в кресло, корчась и хватая воздух ртом. Тем временем, мистер Краковски повернул голову, злорадно ухмыльнулся и продемонстрировал мне пистолет. Взглянув вниз, на стремительно убегающие назад барашки волн океана, он указал туда большим пальцем через плечо и многозначительно покивал головой.
- Прыгай!.. – прочитал я по его губам и огляделся...
Вертоплан несся в направлении берега, казалось, прямо на торчащие из воды скалы. Сзади остался «Бриллиант», и это мне показалось знакомым.
Я показал Мареку неприличный жест пальцем. Тот снисходительно пожал плечами. Я с остервенением ударил в стеклянную переборку ногой, но Краковски только беззвучно рассмеялся. Я сжал кулаки и... вспомнил об электрошокере! Некоторое время я с ненавистью рассматривал трясущуюся от смеха спину негодяя. Ничего не придумав лучшего, как упереться кулаком в бронированное стекло и инициировать разряд электротока, я проделал это только от отчаяния и бессильной злобы. На мое удивление, искусственная молния благополучно преодолела преграду, и удар получился замечательным. Марек дернулся вправо. Вертоплан в точности повторил этот маневр, а меня бросило в сторону. Я вновь грохнулся поврежденным предплечьем об внутреннюю обшивку машины и последнее, что услышал перед тем, как потерять сознание, был скрип моих собственных зубов, заглушивших рокот пропеллера...
Сквозь медленно возвращающееся сознание я понимал, что машина падает, но мне уже было все равно. Где-то, я предполагал такой исход и не очень ему удивлялся. На секунду мне показалось, что все кончено, ибо я перестал слышать жужжание двигателя. Но вертоплан вышел из крена и теперь двигался в режиме планирования. Собравшись с силами, я поднялся и вновь приготовил электрошокер к бою. Кинувшись к переборке с мстительной решимостью и вытянутой правой рукой, поддерживаемой для верности здоровой левой, я зверски зарычал, но тут же и осекся. Место пилота было свободно и в кабине ему просто некуда было спрятаться. Приборы работали, ручка управления плавно покачивалась, автоматически регулируя режим полета. Но Марека там не было!..
Посмотрев назад, я увидел среди волн оранжевую точку. Умудренный летным опытом, мистер Краковски, видимо, использовал аварийный эвакуатор пилота, решив одним махом разделаться сразу с несколько проблемами, связанными со мной и возможной погоней со стороны «Бриллианта». Вертоплан не спеша, но верно летел по снисходящей траектории прямо на скалистый утес, преграждающий путь крохотной желтой стрекозе и недвусмысленно угрожающий моему бренному существованию.
Я сдвинул в сторону боковую дверь и примерился к прыжку в океан. До воды оставалось не меньше четырех десятков метров. Шансов выжить после прыжка было немного. Однако промедление грозило смертью неминуемой! Перекрестившись и сгруппировавшись, я прикрыл раненое предплечье ладонью руки и шагнул в пропасть...
Мучительно и долго выныривал я на поверхность океана, а выскочив из воды на полкорпуса, жадно вдохнул воздух и только тогда почувствовал спазмы по всему телу. Боль в спине сковала движения и заставила организм забыть об огнестрельной ране. Со стороны берега послышался треск и раскаты взрыва, черное облако дыма взметнулось над волнами. К месту катастрофы вертоплана уже направлялись вертолеты, очевидно вылетевшие за нами в погоню. К моей великой досаде, траектория их полета пролегала в километре от моего падения. Привлеченные яркой картинкой взрыва, пилоты спешили к месту аварии, не собираясь разыскивать меня и Марека. Никто не сомневался в нашей гибели...
Судьба явно испытывала меня на прочность! Во второй раз я оказался в морской пучине, в пределах видимости суперлайнера «Бриллиант» с его суперсовременной навигационной системой, и второй раз спасательные службы корабля игнорировали мои поиски! Это было не просто досадно, но и в высшей степени нелепо!
Оценив расстояние до берега, остававшееся довольно приличным, я попробовал плыть, превозмогая боль, но моментально устал. Пришлось прибегнуть к пассивной тактике, перевернуться на спину и попытаться продержаться на воде как можно дольше, сохраняя силы. Это давало шанс дождаться помощи. Скоро я понял, что меня относит к северу, в противоположную сторону от места катастрофы вертоплана, к видневшейся вдалеке цепочке рифов, протягивающейся от оконечности материкового мыса вглубь океана. Через пару часов я стал понемногу подгребать руками, почувствовав приближение вечера и скорой темноты. Наконец еще через час я выкарабкался на скалистый островок с узкими участками галечникового пляжа, и в изнеможении растянулся на камнях.
Это напоминало дурной сон или входило в скверную привычку. Я вновь оказался на острове, и опять это случилось после крушения летательного аппарата, вылетевшего с борта «Бриллианта». С одной стороны, это мистическое обстоятельство пугало меня, с другой – внушало надежду, что и на сей раз все обойдется, а с третьей – забавляло... Вспомнилась прочитанная где-то история о человеке, в которого в разное время и в различных местах семнадцать раз ударяла молния! Сейчас данный случай не казался мне таким уж невероятным...
В сгустившихся сумерках силуэт корабля, удаленный от места, где я находился, на несколько километров, был хорошо виден, за счет яркой иллюминации многочисленных палуб и башни «Бриллиант – Сити». Я отворачивался от этого зрелища, ибо оно обостряло воспоминания о трагедии, от которой я недавно в панике бежал. Да-да, именно – бежал! Как самый последний трус, как слабонервный слизняк. Я предпочел забраться в вертоплан, хотя это было безумием, и покинуть судно, поставив на кон собственную жизнь, вместо того, чтобы просто попытаться помочь Софи... Ее смерть пугала меня гораздо сильнее, чем моя собственная! Жизнь моя с этого момента разломилась надвое, как переспевший арбуз. Одна половинка осталась спокойно лежать на серебряном подносе, а другая, олицетворяющая будущее, покатилась к краю пропасти и вот-вот должна была свалиться виз, прямо на острые камни. Во мне оборвались какие-то нити, отвечающие за инстинкт самосохранения, более того, смерть показалась настоящим избавлением от раздирающих душу терзаний и раскаяния. Всем своим существом я предчувствовал страшные перемены впереди, и виной этому была моя собственная глупость и эгоизм!..
Риф, на котором я оказался, был отделен от материкового берега нешироким, в пару сотен метров проливом, однако преодолевать это расстояние вплавь в наступающей темноте я не решился, будучи весьма довольным уже тем, что добрался до суши в целости и сохранности. Преодолев жгучее желание забыться в дреме на теплых камнях, я поднялся и осмотрел рану. На сей раз, из остатков рубашки я сделал более качественную перевязку и сразу почувствовал себя легче. Собравшись с силами, я вскарабкался вверх по склону на какой-то уступ и устроился на отдых с подветренной стороны скалы, посчитав выбранную позицию и безопасной, и удобной для обзора. К этому времени совершенно стемнело, и мне ничего не оставалось, как с облегчением отдаться некомфортному, но все же оздоравливающему организм сну...
Спал я плохо и проснулся еще до восхода солнца от лихорадки, сотрясающей мое тело мелкой дрожью. Огней «Бриллианта» видно не было, и это обстоятельство меня даже несколько успокоило. Я подумал о том, что не имею ни малейшего желания возвращаться на корабль разбитых надежд и погибших друзей. При воспоминании о Софи у меня сжималось сердце и на глаза наворачивались слезы. Я проклинал себя за свои необдуманные поступки, и тоска еще большей тяжестью проникала мне в сердце... С рассветом и первыми лучам солнца, пробившимися между вершинами гор, мое моральное состояние улучшилось. В своих мысленных терзаниях я переключился на Марека и скоро наполнился к нему ненавистью, загоревшись непоколебимой решимостью к действиям. Мистер Краковски, очевидно, добрался до берега еще вечером, и мне следовало спешить...
Преодолев вплавь пролив, я направился по песчаному пляжу широкой, открытой океану бухты в южном направлении туда, где, по моему мнению, должен был выйти из воды Марек. Его следы четко отпечатались на песке и привели меня к тропе, взбирающейся по склону между густыми зарослями...
Преследуя врага, я попытался перевоплотиться в беглеца и прочитать его мысли. Вероятно, ему нужно было скрыться незамеченным подальше от места катастрофы, не попав на глаза местным жителям как можно дольше.
Выбравшись на раскаленное полотно шоссе, я, прежде всего, обратил внимание на заброшенное поселение, примостившееся в долине небольшого ущелья. Закрытые жалюзи витрин и ставен окон ближайшего магазинчика, полуразрушенное здание водонапорной башни и застарелые дыры в асфальте однозначно указывали на запустение городка, некогда жившего за счет туризма и торговли. Видимо, что-то изменилось в экономических приоритетах здешних мест, заставивших людей перебраться поближе к бурлящим жизнью мегаполисам. Мне подумалось: судя по отсутствию движения по автотрассе, можно было предположить, что где то построена дорога, спрямляющая путь от одного крупного города к другому, транспортные и туристические маршруты изменились, и это сделало существование городка нерентабельным. Вероятно, старожилы городка иногда приезжали сюда, чтобы проверить брошенные дома, оставленные в призрачной надежде на возрождение прежней жизни и выгодную продажу недвижимости, побродить по окрестностям и безлюдному пляжу, искупаться в океане и поудить рыбу... Там, в наполненных шумом и суетой городах они, наверное, рассказывали об этом чудесном местечке друзьям и знакомым, приглашая посетить его и убедиться в прелестях дикого, лишенного всякого сервиса отдыха, полного уединения с природой. Когда-нибудь все больше любителей такого времяпровождения станут посещать сей райский уголок. Появится сервис, который в свою очередь привлечет еще большее количество туристов. И жизнь возродится здесь с новой силой...
Но сейчас я был почти уверен, что в заброшенном городке, укрытом разросшимися кустарниками и заваленном листвой садовых деревьев, нашел временное пристанище мистер Краковски. Очевидно, чувствовал он себя в полной безопасности и уверенности, что его никто не станет преследовать, а тем более я. В этом было мое единственное преимущество. Во всем остальном я сильно проигрывал вооруженному, здоровому и физически более сильному противнику. Требовалось предпринять нечто неординарное, чтобы сполна воспользоваться эффектом внезапности в случае встречи с ним, иначе шансы на успех схватки у меня отсутствовали. А то, что схватка обязательно будет иметь место, я не сомневался.
Маскируясь за густой растительностью, я окольными путями вышел к одноэтажному прямоугольному зданию мотеля, выстроенному прямо у обочины единственной дороги, соединяющей поселение с автострадой. Далее дорога переходила в главную улицу, по обеим сторонам которой тянулись одно- и двухэтажные здания магазинов, кафе и прочих увеселительных заведений. Сзади этих рядов, утопая в зелени, виднелись высокие крыши особняков и окна флигелей. На былом веселом облике городка лежала печать упадка. Пластиковая обшивка многих зданий была содрана, обнажив желтовато белесые фанерные стены; окна зияли пустыми глазницами, либо были закрыты тяжелыми щитами; погасшие вывески и выцветшие рекламные щиты удрученно поблескивали матовым отсветом.
Ставни и двери придорожного мотеля были намертво закрыты засовами и замками. Но меня привлекла мансарда, чердачная дверь которой была чуть заметно приоткрыта. Обойдя здание гостиницы кругом, я обнаружил приставную лестницу, коей не преминул тут же воспользоваться. В помещении мансарды гуляли сквозняки, и стояло единственное, плетеное из тростника, старое кресло. Устроившись в нем у широкого решетчатого окна, предоставляющего мне великолепный обзор дороги и большей части городка, я остался доволен своей диспозицией и приготовился к терпеливому ожиданию своего оппонента. Другого варианта действий у меня не было, и я полагался лишь на терпение и удачу, превратившись с этой минуты в осторожного хищника.
Я едва успел поправить перевязку, как заметил Марека, скрывшегося за дверью белокаменного здания бывшего муниципалитета. Он не появлялся минуть десять, заставив меня взмокнуть от напряженного ожидания. В тот момент я не знал, чего больше хочу: встречи с мистером Краковски или его бегства. Средь белого дня мои попытки противостоять вооруженному человеку выглядели сумасшествием. И, тем не менее, я собирался незаметно спуститься на землю, чтобы попытаться застать врага врасплох у входа здания городской управы. Тут я заметил тень, мелькнувшую в пустом проеме первого этажа, и понял, что Марек разгадал мою хитрость, увидев меня первым. Не умом, а скорее кожей, я почувствовал его замысел, сводящийся к тому, чтобы выманить меня на открытое пространство и встретить во всеоружии. Таким образом, из преследователя я неожиданно превратился в потенциальную добычу хищника. Осознав это, я попытался выскользнуть из ловушки, однако, ступив на верхнюю ступеньку лестницы, заметил Краковски, поспешающего в мою сторону. Это заставило меня скользнуть обратно в помещение и закрыть за собой дверь на внутренний замок.
- Эй, мистер Левин!.. – послышался снизу вкрадчивый голос Краковски. – Ваша настырность меня удивляет, и делает вам честь! Но, может быть, договоримся?.. Учтите, перевес на моей стороне, и я бы советовал вам хорошенько подумать, прежде чем отказаться!..
Меня бросило в жар. В его голосе не было ни грамма раскаяния, тревоги или беспокойства по поводу совершенных им убийств. Это обстоятельство не укладывалось у меня в голове. Сглотнув поступивший к горлу ком, я процедил сквозь зубы:
- Идите к черту!.. Вы - жалкий мерзавец, Краковски, и заслуживаете смерти!
- Ох-хо-хо!.. Неужели? Не вы ли собираетесь меня казнить, доктор? Позвольте узнать, за что?
- Сам знаешь, ублюдок!.. – я лихорадочно соображал, что же можно предпринять в сложившейся ситуации.
- Ну, допустим, я отрицаю все ваши обвинения, Жорж. В этом случае, вы должны доказать мою виновность, не так ли? Ну, так доказывайте, дьявол вас побери! Я послушаю...
Похоже, он всерьез приготовился к дискуссии. Чтобы потянуть время и попытаться придумать выход из затруднительного положения, я крикнул:
- Вы убийца, вор и интриган! Доказывать здесь нечего и некому. Я сам был и жертвой и свидетелем...
- Стоп! Стоп! – Марек вышел из себя и с остервенением выругался вполголоса... – Давайте по порядку, док!.. Убийца? Кого же я прикончил, не напомните?
- Ты убил собственную жену, скотина!..
- Попридержите эмоции, мистер Левин, если не хотите раньше времени нарваться на пулю!.. Согласитесь, в случившемся вы виноваты не меньше моего, кому нужно было ваше геройство, Жорж?.. Вы и сами знаете, что если бы не ваше вмешательство, никто бы не пострадал. И потом, не с вас ли началась вся эта история?..
- Если вы имеете в виду музыкальное послание, так это было всего лишь шуткой, – проговорил я, невольно оправдываясь, - на которую вы, Краковски, ответили попыткой моего убийства и пошлым грабежом!
- Шутка?! Бросьте, Левин! Вы соблазнили мою жену! Не забыли?
- Софи сделала выбор, и это ее право! С таким негодяем, как вы, она все равно бы не осталась...
Мой взгляд упал на кресло, и в голове тут же созрел отчаянный план. Выход на лестницу и окно мансарды располагались на противоположных сторонах здания. Я мог бы успеть выбить стекло единственным предметом мебели и спрыгнуть на заросший цветник прежде, чем Марек сможет успеть обежать мотель вокруг...
- Сделала выбор!.. – ядовито передразнил мое заявление Краковски и деланно рассмеялся, - Вы наивны до безобразия, Жорж! Разве я похож на человека, предоставляющего своей жене подобную возможность?..
Я застыл с креслом наперевес в руках.
- О чем вы, Марек?...
- Вам не приходило в голову, что Софи приехала к вам на «Бриллиант» с моего ведома? Сдается мне, вы не знаете женщин, старина!..
В голове лопнула струна, и загудел колокол...
- Этого не может быть! Я не верю!.. Вы, что же, сами позволили ей любить меня?..
- За это она поплатилась сполна, не правда ли?..
- Мерзавец!..
- Сочувствую, доктор, но надо признать, вы знаете далеко не все!..
Я с силой швырнул плетеное кресло в окно. Пробив брешь, оно с грохотом опустилось на внешний карниз, затем перевернулось и упало вниз. Проделов это, я прислушался к топоту Марека, спешившего на перехват к противоположной стене мотеля, и осторожно приоткрыл чердачную дверь. Лестница была убрана, но меня это не остановило. Совершив прыжок, я прокатился по траве, вскочил и в два счета скрылся в полосе кустарника. Стараясь не шуметь, я пробрался к дороге, раздвинул длинные узкие листья кустарника и стал наблюдать за развитием событий сквозь образовавшуюся амбразуру.
Краковски понял мой маневр слишком поздно, однако догадался, что я прячусь в придорожных зарослях. Он двигался по дороге с зажатым в руке пистолетом, прислушиваясь и присматриваясь к каждой травинке. Он громко заговорил, не сомневаясь в том, что я его слышу:
- Неужели, вам стало неинтересно, мистер Левин? Я мог бы порассказать вам много чего очень для вас любопытного! Например, о том, как вы разбогатели... Или о вашей жене!.. Выходите и послушайте!..
«Да, пистолет это сильный аргумент! – размышлял я. – Что он там плетет про мой бизнес и Елену?.. Отвлекает?..». Не дожидаясь, когда Марек поравняется со мной, я стал шарить руками внизу. Мне удалось отыскать палку, вооружившись которой я застыл в боевой позе...
- Может быть, вы удивитесь, но за последнее время я узнал столько, что, кажется, знал вас всю жизнь. А вот вы, доктор, не знаете ничего! И мне вас жаль... Я вам обещаю не стрелять, если вы откажетесь от мысли о преследования. Кроме того, я поделюсь весьма ценными для вас сведениями... Давайте же, выходите, Жорж! И разойдемся миром!..
Я не верил ему ни на йоту, но расслышал в голосе Краковски заискивающие нотки. Это придало мне уверенности. Незаметно для Марека, я зашвырнул в соседний куст поднятый с земли булыжник. Реакция последовала незамедлительно. Раздались выстрелы, и он бросился в заросли с оружием наперевес, не заботясь о том, что своими действиями цинично перечеркивает собственные предложения, сделанные мне минуту назад. Он спешил и не ожидал нападения сбоку. Я ударил дубинкой по его вытянутой руке и удачно выбил пистолет, нырнувший в густую высокую траву. Не останавливаясь, я нанес еще несколько беспорядочных ударов, заставивших Марека ретироваться. Выскочив на дорогу, он стал отступать вглубь городка, пока не схватил жестяную урну. Действуя ею, как щитом, он перешел в атаку. Теперь пришлось пятиться мне, так как моя легковесная деревяшка не справлялась с натиском металлической вазы, к тому же, мне приходилось беречь от ударов раненое плечо. Ничего хорошего из этого бы не вышло, если бы я вновь не вспомнил об электрошокере. Электрический разряд заставил Марека выронить урну и броситься бежать...
Странная это была баталия, происходившая при молчаливом свидетельстве брошенных домов. Тишину пустынных улочек нарушал только топот ног и тяжелое дыхание двух измотанных противников. Теперь наши с Мареком шансы практически уравнялись. Я был вооружен электрошокером, но был более уязвим и слаб из-за ранения. Меня подогревал праведный гнев, а его – необходимость устранения свидетеля... И все же, что-то произошло в ходе нашей бескомпромиссной борьбы. В какой-то момент я ощутил все нарастающую потребность узнать всю правду. Это, как последнее желание перед смертью! Видимо, нечто похожее испытывал и Краковски, желая высказаться. И было уже неважно, чья возьмет, но последнюю волю приговоренного следовало выполнить...
Марек подобрал металлический прут, вывалившийся из решетки церковной ограды, и остановился, поджидая меня. Я так же сбавил ход. Мы переводили дыхание, уставившись друг на друга и не решаясь на нападение. Я заговорил первым:
- Вы упомянули мою жену... Я не ошибся?
- О! Разве, у вас есть еще и собственная жена?.. Почему же вы, док, не поехали в путешествие с вашей благоверной?.. А, понимаю!.. Моя посвежее будет, не так ли?..
Марек опустил поднятую в замахе руку и зло усмехнулся...
- Не паясничайте, Краковски!.. Вы хотели сообщить мне нечто... Не понимаю, на что вы намекали?..
Он окинул меня снисходительным взглядом. Выдержав паузу, сказал:
- Итак, в том, что случилось вчера на корабле, виноваты мы оба, не правда ли?.. В чем вы еще меня можете обвинить?
- Сейчас вы скажете, что не стреляли в инспектора...
- Именно!.. Вернее, конечно же, я стрелял, но вопрос: куда?.. Я неплохо управляюсь с оружием, док, и точно знаю, что мой выстрел не принес ему особого вреда. Поймите, у меня не было другого выхода... Ну, а дальше все произошло по вашей милости, Жорж!
- Вас послушать – чистый ангел! Орниплан вы тоже не ломали, не так ли? И не дырявили спас жилет? И не крали мой мультифон с моими деньгами? И не отправляли меня на верную смерть в океан?.. А как же быть с тем несчастным из Акапулько, труп которого вы выдали за мой?.. Собственную жену вы посадили на наркотики и обращались с ней, как...
- Как с уличной девкой!..
- Вы циничный ублюдок, Краковски! Вам ничего не стоит растоптать человека и лишить его жизни, даже если это касается ближнего... Вы болезненно тщеславны, а потому до безумия ревнивы! Ваш Бог – деньги! Ради них вы готовы на все!.. Весь кошмар – ради дорогих побрякушек, украденных у певицы, не так ли?!..
- Не совсем... Но в одном вы правы - я ревнив! Знаете ли, мне не нравится, когда моя жена спит с каким-нибудь козлом! А вам?.. Не думаю, что поступил слишком жестоко, дав вам шанс выжить в океане... Этим шансом, я вижу, вы все же воспользовались. Поверьте, если бы я хотел... Считаете, мне следовало не мучить вас и прикончить сразу?.. Я решил убрать вас всего лишь на время, док, чтобы воспользоваться вашими деньгами, и только! А как, по-вашему, я должен был получить с вас плату за свое унижение? В Акапулько я не был, можете мне верить. И бриллиантов у меня нет, как не печально!.. Говорите, я чудовище, которому наплевать на окружающих?.. Забавно, как же вы, в таком случае, оцениваете себя, док?.. Вам не снятся кошмары, и не мучает совесть по поводу десятка пациентов, умерших по вашей милости двенадцать лет назад? Тогда вы никого не слушали и с ослиным упрямством внедряли ошибочный метод лечения рака... Помните?..
- Заткнитесь, Краковски! Вы в этом ничего не смыслите!..
- Возможно. Но вы не будете отрицать того, что вас предупреждали об опасности и советовали ограничиться опытом на крысах?.. Вы убили этих несчастных, мистер Левин! Иначе и не скажешь...
Он задел меня за живое, и я не смог сдержаться, чтобы не ответить:
- Это была отчаянная попытка помочь!.. Я не мог не попробовать их спасти...
- Чушь! Доктор Гуриман предлагал более надежный и проверенный способ продления жизни пациентов, но вы просто-напросто решили поставить опыт на людях, и вам было наплевать на них! Ведь они были все равно обречены, не так ли?..
- Крис?.. Все это сказал Крис Гуриман? Но зачем?!..
- Быть может, вам следует вспомнить и Фила Донована?.. Как вы с ним поступили, Жорж? И это не смотря на то, что именно благодаря нему ваша клиника приобрела мировую известность!..
- Софи?.. Вам сказала она?..
- Вы убрали с дороги Фила и отодвинули на задний план доктора Гуримана, завладев, таким образом, клиникой. Сами по себе вы не представляете никакого интереса для медицины! И вы это знаете, Жорж! Все, что вы имеете в своей жизни, это благодаря исследованиям Донована и Гуримана, не так ли?..
- Нет, все-таки, Крис!..
- Ваши сыновья, мистер Левин, ненавидят вас! Представляю, как они улыбаются вам в лицо, и одновременно, мечтают хорошенько начистить вашу самонадеянную физиономию! Вы не позволили им продолжить образование там, где этого хотелось им, а не вам...
- Неправда! Это было совместное решение!
- В противном случае, вы грозили оставить их без гроша. Очень демократично!..
- Послушайте, Марек, это вас не касается! Я вообще не понимаю, каким образом...
- Чем же вы, доктор, лучше меня?.. Ваша жена настолько вас обожает, что готова за любые деньги уничтожить вас!.. Чем вы так насолили ей, Жорж?..
- Что вы несете?!!
- Понимаю, это слышать не очень приятно... А каково - мне, не думали? Скажите на милость, кому вы сделали хорошо? Быть может, Софи?..
- Мы любили друг друга, а это для вас еще та заноза, не правда ли, Марек? Признайтесь, все это вы говорите в отместку за то, что она выбрала меня, а не вас!..
- Неужели?.. Ваша вера в непорочную любовь вызывает уважение, однако все больше убеждает меня в том, что вы непроходимый тупица!.. Кто, по-вашему, предупредил меня в то утро о вашем намерении поупражняться с орнипланом?.. И еще, открою вам маленькую тайну, док!.. Софи приходится родной сестрой... кого бы вы думали?
- Донована!.. Я полагал, что ее девичья фамилия - совпадение...
- Надеюсь, теперь вы понимаете, что на мне свет клином не сошелся?..
На несколько минут мои мысли смешались. Я в прострации слушал Краковски, словно речь шла не обо мне. Затем я тряхнул головой, прогоняя наваждение:
- Нет, я не верю! Ваши попытки обелить себя и очернить других попахивают дешевкой! Меня вы убедили лишь в том, что тщательно готовили свои интриги и для этого собрали обо мне немало сведений. Но это не имеет никакого значения, и знаете почему?..
- Валяйте, говорите!
- Да потому, что Софи любила меня! Я это знаю, понимаете? Просто – знаю! И никто, слышите, никто меня не заставит думать по-иному!..
- Да, конечно! Идиотам всегда жилось легко... Не удивлюсь, если вы столь же уверены в своей жене...
- Во всяком случае, я всегда сумею с ней поладить!..
Марек широко улыбнулся, и в его глазах я прочитал превосходство просвещенного человека над неучем. Он даже издевательски хохотнул, прежде чем сказал:
- Много бы отдал, чтобы увидеть ваши глаза, когда вы застанете вашу женушку в постели с….
- Вы свихнулись, Марек, и из вас лезет дерьмо! Думаете таким образом сбить меня с толку? Не выйдет!..
- Упрямый осел!.. Впрочем, быть может, хотите в этом убедиться?..
Я сжал кулаки и с напряжением ждал, что он и в самом деле немедленно, словно фокусник, извлечет из кармана неопровержимые доказательства измены Елены и предоставит их мне. Но Краковски говорил о другом.
- Что, если нам, мистер Левин, разойтись в разные стороны? Вероятно, вам понадобятся силы для того, чтобы навести порядок в своем королевстве. Что касается меня, то обещаю, я исчезну навсегда!..
- Что-то не совсем понимаю вас, Марек. Если вы так настроены на мир, то зачем же пытались застрелить меня?
- Это нервное, док, поверьте!.. Сейчас мы с вами квиты, не находите? Мы изрядно подпортили друг другу жизнь... Не пора ли остановиться?..
Краковски был неплохим психологом, все же заставив меня призадуматься. Он ловко уходил от столкновения, в котором у него не было стопроцентного преимущества. Но я имел опыт неформального общения с этим человеком, а потому не очень-то доверял его призывам к перемирию. Никакие доводы и уговоры на свете не заставили бы меня повернуться и подставить ему спину.
- Хорошо, - сказал я, - мы пойдем в полицию с повинной и покаемся каждый в своих грехах. Пусть нас рассудят! Справедливо?..
- Я вижу, вы не в себе, док... Вам бы подумать о своих проблемах, а вы все о справедливости! Впрочем...
Он внезапно посмотрел куда-то мне за спину, но я был начеку, не поддавшись на его отвлекающую уловку, и даже напрягся, готовый к новому столкновению. Но неожиданно услышал сзади тихий короткий приказ на испанском:
- Стоять!..
Повернувшись, я рассмотрел пожилого небритого мужчину в широкополой шляпе и потертых джинсах, сжимающего в руках помповое ружье. Черное отверстие ствола двенадцатого калибра медленно перемещалось, нацеливаясь то на Марека, то на меня попеременно. Деловито достав из кармашка джинсовой курточки миниатюрный мультифон, «шериф» набрал номер, не сводя с нас внимательного взгляда.
- Полиция?.. – расслышал я его вопрос.
Он что-то говорил в трубку по-испански и на секунду отвлекся. Марек, улучив этот момент, сорвался с места и в мгновение ока скрылся за углом ограды церквушки. Я, было, бросился в погоню, но красноречивое клацанье оружейного затвора пригвоздило меня к месту. Очевидно, это был сторож из числа прежних обитателей городка. Не знаю, где он отсиживался раньше, но время появления на арене сражения он выбрал весьма неудачное. Я пытался объясниться с ним по-английски, призывая срочно принять меры для поимки Марека, но все было бесполезно. Мне ничего не оставалось, как в очередной раз использовать свое тайное оружие. Обезвредив старика электроимпульсным разрядом, я завладел его ружьем и занялся поисками Краковски...
Пока я соображал, в каком направлении скрылся Марек, он успел добраться до того места, где обронил пистолет. Я понял его замысел слишком поздно. Над моей головой пискнула пуля, и одновременно со стороны мотеля раздался гром выстрела. По всем правилам ведения боевых действий, я упал на тротуар и откатился за развалины каменной постройки. В укрытии я рассмотрел ружье, пересчитал имевшиеся в магазине заряды, которых оказалось четыре, и осторожно выглянул наружу. Марек перебежал дорогу и направился к выходу из города. Он скрылся в тени небольших деревьев, собираясь достичь автотрассы кратчайшим путем. Он надеялся, что отделался от меня. Выстрелом Краковски дал мне понять, что вооружен, и преследовать его не стоит. Но я уже вкусил азарт охоты и всецело отдался захватывающему состоянию смертельно рискующего игрока. Я не мог пойти на поводу у Марека и отступить, так как перед самим собой имел определенные обязательства и жаждал отмщения за страдания Софи. К тому же, соотношение сил поменялось в мою пользу. Я не сомневался, что сообщение сторожа полицией будет немедленно связано с катастрофой вертоплана, и блюстители порядка не заставят себя долго ждать. Я поставил себе задачу проследить за преступником и не дать ему уйти далеко...
Глава 16.
Город встретил Сергея Ложкина сыростью, удручающе серыми, невеселыми деревьями-часовыми, охранявшими улицы прозрачными, стройными рядами, кучками опавшей листвы и молчаливой обыденностью. Автомобили и прохожие направлялись по своим делам, магазины и учреждения работали в обычном режиме, и решительно никому не было дела до чувств, его переполнявших. Неторопливый, провинциальный быт горожан почему-то удивил геолога и неприятно встревожил. Он уловил в себе зачатки сомнений, грозивших перерасти в меланхолию. Сергей изменился, потому что прикоснулся к чуду и поверил в него, но остальной окружающий мир остался прежним. Он почувствовал некую враждебность этого мира к переменам и даже сказал себе, что нужно быть осторожным и сдержанным в своих рассуждениях насчет того, что с ним произошло в тайге. Он не собирался рассказывать первому встречному о своих удивительных снах, но с парой-тройкой близких людей все же собирался поделиться. Его сердце согревалось, когда он вспоминал о сновидениях, и, глядя на ворохи пожухлых осенних листьев, он слегка улыбался. В голову лезли строчки собственного полузабытого юношеского стихотворения: «Не метите дворники листву... Задержите осени дыханье... Я на помощь память позову... И начну осеннее сказанье!..».
Постепенно Сергей привык к городу, втянулся в работу и быт. Романтические настроения, навеянные осенним лесом и уединением с природой, стали покидать его. Дни шли за днями, а он все не решался открыть свою сокровенную тайну ни супруге Юльке, ни закадычному другу Витьке, ни многоуважаемому Андрею Андреевичу, хотя язык чесался с первой же вечеринки, устроенной в честь благополучного завершения его короткого полевого сезона. Ему хотелось сохранить свой секрет подольше, как выдерживают хорошее виноградное вино. Позже он собирался изложить суть дела, аргументировано и неторопливо, показав, таким образом, мудрый пример необходимой сдержанности в распространении информации, столь опасной для обитателей 24 века. Но ему все никак не удавалось найти достойный повод и подходящий момент для оглашения серьезной научной сенсации, ведь это не анекдот, чтобы рассказывать ее на ходу или между делом!..
По возвращении домой он натолкнулся на прохладный прием со стороны жены, связанный с невыплатой экспедиционной бухгалтерией его и так невысокой зарплаты за последние два месяца. В последнее время задержки были обычным делом, но сейчас ситуация осложнялась существенными тратами денег на сборы обеих дочерей в школу и покупкой им осенне-зимней одежды. Сергей обиделся на Юльку, и, не сдержавшись, привычно назвал ее дурой, хотя понимал, что в женской ласке ночью ему будет отказано. Настроение на остаток дня было испорчено, и даже заботливые и приветливые дочурки не смогли полностью компенсировать горький осадок, который каждый раз откладывался в его душе после подобных выходок супруги. Он давно привык к ее грубоватой манере общения, скрывающей дамские комплексы, и обычно относился к этому снисходительно. Своим мужским самолюбием он не мог понять, почему ему, даже после долгой разлуки при долгожданной встрече, частенько приходится прикладывать немалые усилия для того, чтобы растопить лед и превратить сущую мегеру в родную, ласковую, нежную и любящую Юльку?!.. Так что, пришлось Сергею отложить откровения на потом... Но и спустя две недели он так и не смог улучить одного из тех редких моментов, когда их с Юлькой мысли настраивались в унисон, и они могли ночь напролет шептаться о высших материях, совершенно не связанных с насущными проблемами...
Витек, наоборот, был рад. Он был холост, а потому не слишком отягощен бытом и тягостным выяснением семейных отношений. В отличие от Сергея, довольно рано женившегося, Виктор Олегович Булавин в свои тридцать с хвостиком лет не спешил связывать себя супружескими путами, хотя, по его словам, мечтал об этом всю жизнь. С девушками он сближался легко и так же просто расставался, честно и пространно выкладывая им напоследок свои принципиальные, псевдо-философские взгляды на проблемы половых взаимоотношений. Он был красив и внешне интеллигентен, но в действительности был юмористом и слегка заносчивым забиякой, не спускавшим обиды никому, кроме начальства. При встрече с другом, первое, что он говорил: «Давай напьемся?..». При этом, он почти не употреблял водку, впрочем, и винищем легко мог довести себя до четвертой стадии опьянения, когда все люди уже не братья, а совершенно конченые козлы...
Но и Витьке Сергей пока не открывал свою тайну. Как-то неудобно и не к месту было затевать долгую, как он чувствовал, протрезвляющую беседу. Он вполуха слушал анекдоты и байки друга, которого знал как облупленного еще со школьной скамьи, и думал, что обязательно все ему расскажет, но позже, на трезвую голову, иначе это будет выглядеть просто пьяным бредом...
Главный геолог тематической партии Андрей Андреевич Киреев, спец в своем деле, великий дока в научных и политических спорах, заядлый шахматист, мудрый наставник и старший товарищ, конечно же, выслушал бы занимательную историю Ложкина и, вероятно, был бы весьма озадачен. Однако Сергей опасался того, что кандидат геолого-минералогических наук, привыкший в геологии и жизни опираться на факты, будет скорее озабочен здоровьем его ума и психики, нежели самой историей... Нет, если и следовало Сергею открыться Андрею Андреевичу, то только не в официальной обстановке!
Одним словом, мучительные противоречия раздирали геолога: «и хочется, и колется, и мамка не велит!..».
Прошла неделя, затем месяц и два, наступили холода, а Сергей так и не поделился ни с кем наболевшим. Вместе с зимой в его душу влезла тоска. Нет, она не была связана с очередной пертурбацией предприятия, на котором ему «посчастливилось» работать, не зависела от нехватки денег и бесконечных долгов друзьям и знакомым. И уж конечно в его унынии не было вины декабрьской стужи. Причина была проста и банальна, как отобранная у ребенка любимая игрушка, и заключалась в отсутствии снов. Вернее, они случались не так уж редко, но это были обычные сновидения, не имеющие отношения к будущему. Это обстоятельство угнетало его и не давало сосредоточиться на решении насущных семейных проблем и производственных задач. Все стало валиться из рук, а неурядицы, случавшиеся дома и на работе, раздражали его несвоевременностью, тупой закономерностью и мелочностью. Его сознание как бы приподнялось над окружающим миром, созерцая происходящие события несколько свысока. И каждый раз, готовясь ко сну, он дрожал от нетерпения, переживал и потому долго не мог заснуть, а ночью то и дело просыпался со щемящим сердце разочарованием... Он скопировал на ксероксе планшет топографической карты, на котором аккуратным кружочком обвел то самое место своего памятного ночлега у ручья и часто подолгу всматривался в него, заново переживая ощущение радостной эйфории от того, что лишний раз убеждался в реальности тех событий. Это давало ему определенный заряд надежды. Однако всякий раз, сталкиваясь с суровой повседневностью, восприявший, было, оптимизм пропадал, и тоска с новой силой обуревала Сергея, калеча и коверкая его помыслы. Настал момент, когда он почувствовал необходимость выговориться, иначе это грозило перерасти в сумасшествие...
Тем вечером он опять поругался с Юлькой, хлопнул дверью и отправился по единственно возможному адресу – к Витьке, проживавшему в отдельной однокомнатной квартире со всеми удобствами на первом этаже пятиэтажного панельного дома. Там почти всегда его ждали, предлагали принять горячую ванну и выпить пивка. Дома Сергей мог позволить себе истопить баню только раз в неделю, так как обитал с семьей в деревянном домике с печным отоплением на окраине города, поэтому с радостью принимал дружеское предложение. Юлька слегка ревновала мужа к холостяцкой жизни Булавина, справедливо усматривая в ней определенную угрозу, хотя вынуждена была смириться, понимая необходимость отдушины для мужа в общении с себе подобным. В этот раз, поджав губки, она зло прошептала напоследок: «Ну и катись к своему долбанному Витечке! После ваших бл... ко мне можешь не прикасаться!..». Сергей только покрутил у виска пальцем и длинно присвистнул...
Витька не имел телефона, и Сергей, топая по заснеженным темным улицам, немного сомневался в верности своего решения. А вдруг, у товарища в гостях его очередная пассия? Впрочем, у него была уважительная причина, игнорировать которую Витек не имел никакого морального права. По пути Сергей прихвати две «полторашки» пива с недвусмысленным названием «Настоящий друг!», придумал на всякий пожарный случай жалостливую вступительную речь и зашагал к знакомому подъезду.
Витек принял его с распростертыми объятиями, узрев в обеих руках корефана по бутылке. Традиционно это означало просьбу о принятии на ночлег и предполагало длительное полуночное общение под обильное возлияние. В квартире было тепло, уютно и непритязательно. Обычно они включали телевизор, ставя громкость вещания на минимум, устраивались за журнальным столиком на мягком диване, вырубали свет, не считая тусклой лампочки в прихожей, и предавались неторопливой беседе обо всем и обо всех. Они были дружны с тех самых пор, когда человек запросто проходит пешком под расставленными папиными ногами и не знает своей фамилии. Судьба раскидывала их по разным классам, школам и городам, но неизменно снова сводила вместе. Они были разными и потому интересными друг другу. Их размолвки иногда тянулись подолгу, но неизбежно заканчивались попойкой в стенах этой обители, взаимным раскаянием и обещанием вечной дружбы...
- Послушай, Вить, - сказал Сергей после того, как выслушал жалобную историю друга о нелегких взаимоотношениях с расчетчицей типографии, в которой тот работал оператором современной печатной машины, - ты можешь допустить существование разума, отдельного от человека?
- Бога, что ли?.. - хохотнул Витька и подозрительно покосился на товарища.
- Ну, предположим?
Булавин наполнил стаканы пенящейся янтарной жидкостью, сбегал на кухню за вяленой рыбой, нарезанной тоненькими кусочками, и только потом попытался отшутиться:
- То-то я смотрю на тебя последнее время и удивляюсь! Бродишь сам не свой, словно пыльным мешком пришибленный! Колбасит тебя и плющит... Слушай, если тебя достали эти адвентисты седьмого дня, так ты так и скажи. Я тебе отличный совет выдам, как от них избавиться! Вот, к примеру, они тебе суют в руки брошюрки и толкуют...
- Да нет, Витек, никто меня не достал. Тут другое...
- А-а, понимаю!.. Тоска заела, и ты решил заняться поисками высшего смысла жизни! А я тебе говорил: бросай ты эту свою экспедицию! Ну, что это за работа такая? Ни денег, ни семьи, отпуск в феврале... Я вот что думаю, давай-ка займемся бизнесом! Мне лично тоже надоело в своей богадельне среди баб вертеться... Ты посмотри, кто крутится, тот и имеет все! Неужели, они умнее нас? Да мы с тобой, если захотим!.. Держись, геолух! Крепись геолух! Ты солнцу и ветру... Ладно! Че у тебя там?.. Выкладывай!..
- Да так!.. История тут одна случилась со мной... странная... Я бы сказал –дурацкая история, не знаю, что мне с этим делать... Понимаешь, мне снились сны!..
- Счастливчик! Цветные, или так - кино документальное?..
- Настоящие – полнометражные! Будто наяву все, и каждый раз - с продолжением.
- И чем ты там занимался? Часом, не втрескался ли в какую-нибудь волоокую студентку, парень? Я хоть и потаскун порядочный, но Юльку твою уважаю! Так что, ты не очень того!..
- Если бы!.. Да нет, во сне я просто читал книгу, правда, не обычную, а такую, знаешь, как бы электронную или компьютерную... Проснусь – все помню, засну – продолжаю читать!..
- Ну, ну, колись, что за сочинение? Не Лев Толстой, надеюсь?
- Как сказать... В общем, это послание из будущего, из двадцать четвертого века... Как тебе такой расклад?..
- Ни фига себе!.. Слушай, круто! Мне раз приснился боевичок - я там полицейским был. Как я их мочил!.. А потом убежать от громадного самосвала не мог, представляешь?! Ноги ватные, сердце стучит... Очнулся – и правда тарабанит, как в бубен!.. И чего там было хорошего, в твоем послании?
- Ты не веришь, да?..
- Чему? – искренне удивился Витька, застыв с не донесенным до рта стаканом.
- Что это правда – про будущее?..
- Ну… – промямлил Витек. - Чего только не бывает на белом свете... Вот, читал, в Китае мальчишка объявился - в старинной одежде. Понимал только древнекитайский. Через год исчез, словно и не было! Откуда взялся – неизвестно. Предполагают, что в дыру времени провалился... Занятно, да? Да только анализ показал, что ткань его одежды произведена в двадцатом веке. Вот и думай!..
- То – китайцы, а это я... Разница!
- М-да, это точно!.. А перед этим ты, случаем, самогонку на димедроле или водочку паленую не потреблял? Говорят...
- Да пошел ты в баню, нарколог хренов!.. – осерчал Ложкин, да так натурально, что Витька пролил пиво.
- Да ты чего, Серега?.. Неужели, все так серьезно?
- Говорю, сны такие, будто и не сны вовсе, а как наяву! И главное: помню почти все, что прочитал в книге. Понимаешь?..
- Как не понять!.. Дочитал?..
Ложкин вздохнул и с надеждой посмотрел в глаза Витьке...
- То-то и оно, что нет!.. И сны пропали, и книгу не дочитал... Смешно? Еще бы! Да только, словно потерял что-то важное, дорогое... Надо бы не зацикливаться, а уже не могу!.. Понимаешь?..
- Что ты заладил: «Понимаешь, понимаешь!»... Ни хрена не понимаю!.. Ну-ка, расскажи, чего там в этой книге написано?
- Не могу!.. Нельзя нарушать ход времени, иначе у них там, через триста восемьдесят лет может произойти синдром...
Витька откинулся на спинку дивана, зевнул и равнодушно спросил:
- Издеваешься, да?
- Ну, хорошо... Там история автора послания... Рассказывается о его жизни и все такое... Про огромный корабль-город... Про орнипланы... Это такие дельтапланы, только с мини двигателем, электронным управлением и подвижными крыльями... А знаешь, сколько было лет тому, кто сочинял послание?.. Вернее, будет?.. Почти четыреста!
- Классно!.. Мне как-то фламинго приснились – целая стая! В Африке!.. Я до этого их в глаза не видел, только по телевизору... А тут, во всех подробностях, в розовом цвете!.. – Витек покосился на Ложкина и предложил: - Давай-ка, дружбан, сходим еще за пивком! Это дело надобно отметить, как следует!..
Ближайший магазин находился в пяти минутах ходьбы, и друзья шагали торопливо, некоторое время, молча, дабы не тратить время на разговоры и не вдыхать в легкие тягучий морозный воздух. Булавин шел немного сзади и все порывался что-то сказать. Наконец, проговорил:
- Слушай, Серый, а чего у тебя с Юлькой приключилось? Она хотя бы знает, где ты... надолго ли?..
Сергей приостановился:
- Что-то я не понял?.. У тебя были другие планы на вечер?
- Да не!.. Только, будь я женат, ни за что не отпустил бы свою благоверную шляться ночью по подругам...
- Первый раз что ли?.. – отмахнулся Ложкин.
- Она у тебя женщина строгая, но правильная, хотя меня недолюбливает. Я ее понимаю, конечно! За что меня любить?.. Но я ее уважаю! Вон, каких тебе классных девок народила!.. Знаешь, вот если бы я женился, то на такой, как твоя Юлька!..
- Что?! - Сергей расхохотался от неожиданности. – Ты, часом, не влюбился, Ромео?..
- Ну, не переживай, ты ж мне друг!..
- Ну, блин, ты даешь!..
Сергей постоял, ошалело вглядываясь в чуть прищуренные и насмешливые глаза Витьки и, уткнув нос в воротник, двинулся дальше.
В конусе желтого света, под одиноким фонарем у магазина, стояла четверка парней в коротких курточках. По тому, как они прервали разговор, и красные огоньки их зажженные сигарет дружно повернулись в сторону друзей, Сергей понял, что неприятностей не избежать. Он сбавил ход, с каждым шагом чувствуя подступающий страх, разрастающийся в его сердце в геометрической прогрессии. С ним такое случилось первый раз! Он не понимал охватившего его ужаса, но осознавал, что основания для этого имеются...
- Стой!.. – он ухватил Витьку за рукав.
- Ты чего, Серж, этих хрюнделей напугался? Не дрейфь, прорвемся!.. – Булавин шарил глазами по сторонам в поисках подходящего дрына.
- Сейчас курить будут просить... - сказал Ложкин, удивляясь сам себе.
- Они же и так курят!..
- У них в карманах ножи, а у того, что слева - пистолет!.. Кажется, газовый...
Сергей пришел в себя, как только выяснил для себя причину своих страхов. Он понимал, что ни за что на свете не остановит самолюбивого, закусившего удила Витьку, не переносившего и малейшего унижения, но странным образом успокоился, обретя над вероятным противником некое моральное превосходство. На удивление, Сергей теперь почти с уверенностью знал не только то, чем вооружен неприятель, но и стратегические планы грозной четверки, а это уже являлось половиной успеха в предстоящей драке...
В этот поздний, студеный вечер все жители городка уже сидели у телевизоров в своих теплых квартирах, а потому темные, плохо освещаемые улицы были пустынны и жутковато загадочны. От группы отделилась долговязая фигура в меховой шапке с опущенными ушами. Сергей рассмотрел худощавое лицо, искаженное гримасой то ли боли, то ли презрения, а также полуприкрытые глаза.
- Слышь, мужики, дайте покурить, - парень глубоко затянулся сигаретой и пыхнул в лицо выступившего вперед Булавина, - а то выпить не на что...
Позади наглеца выстраивалась шеренга. Витька, не вынимая из кармана руки с зажатым в ладонь булыжником, окинул надменным взглядом боевые порядки противника и тихо спросил:
- Слушай, крендель!.. Ты про лошадь и никотин басню знаешь?..
«Крендель» открыл глаза пошире, и Сергей отметил, что они пусты, как у дохлой рыбы. «Обкуренный, гад!..» – догадался он.
- Чё ерзаешь, придурок? Бабки давай, тебе говорят! – парень сделал резвое движение, пытаясь ухватить Булавина за отворот дубленки, но промахнувшись, потерял равновесие...
Булавин шагнул в сторону, одновременно развернувшись к нападавшему боком, поймал того за руку и поддернул неустойчивое тело противника вперед, добавив для скорости пинка в его тощий зад. Хулиган совершил пару мелких шажков и чинно растянулся на пятачке вычищенного от снега асфальта. Его подкрепление, до того довольно вальяжно подступавшее к месту событий, бросилось было гурьбой на Витьку, но тот выдернул из кармана руку, занес над головой булыжник и заорал дурным голосом:
- Стоять, уроды! У меня граната! Стволы и перья на землю! Быстро!!!
Нападавшие встали. Правда, холодного оружия не бросили. Главарь, выделявшийся своей мощью, ростом и осмысленным взглядом, скорее удивленно, чем испуганно, сказал:
- Э! Э!.. Полегче, браток! Понты гоняешь?..
Булавин, тем временем, заметил выглянувшую из магазина продавщицу и снова заголосил:
- Я сказал – на землю!.. Эй, Люся! Звони в ментовку! Скажи: капитан Жеглов бандитов взял, пускай шлют подкрепление!.. - и добавил о через плечо Сергею: - Шарапов, прикрой тылы!..
Главный хулиган сделал шаг назад и достал из кармана пистолет.
- Че ты гонишь, козел?!. У тебя ж фуфло, а не граната!.. Щас шмальну из этой штуки - быстро очухаешься!..
- Пистолет не настоящий, игрушка!.. – вдруг произнес Ложкин, снова поразившись своему внезапному прозрению. И в наступившей тишине негромкую, в общем-то, фразу Сергея расслышали все.
Главарь как-то почти застенчиво покрутил в руках и убрал в карман бутафорское оружие, процедил сквозь зубы: «Ладно, живи!..» и, развернувшись, растворился в темноте вместе со своими подручными...
- Гы-гы-гы! – нервно хохотнул Витька и отбросил камень в сторону.
- Ха-ха-ха!.. – более весело добавил он же, увидев на пороге магазинчика молоденькую продавщицу в голубом переднике. – Замерзнешь, красавица! Или ты снегурка ледяная?
Он расставил руки и буром пошел на улыбающуюся и стреляющую глазками девушку, чуть при этом смешно подпрыгивая. Та, ойкнув, скрылась в помещении, гостеприимно оставив дверь за собой приоткрытой, чем Витек не замедлил воспользоваться.
Сергей постоял, огляделся по сторонам, задумчиво качнул головой, удивленно усмехнулся и тоже зашел в магазин.
- О! Вот и Володька! – заорал еще не остывший от возбуждения Булавин.
Он любезничал с продавщицей, перевалившись через прилавок.
- Ага! – улыбалась девушка. - Он, как бы, Шарапов, а вы?..
- А я, типа, граф!.. Гы-гы-гы!..
- Он в типографии работает, - пояснил Сергей. – Шутка!.. Витек, послушай...
- Да, сейчас, Серый, возьмем... – отмахнулся тот. - Погоди!..
- Ты не понял!.. Отойдем на минутку...
Они удалились в угол зала, где Витька сделал страшные глаза и жестами пытался выказать восхищение своей новой знакомой.
- Ладно! Ладно! – успокоил его Ложкин. – Не буду мешать. Я это... в общем, домой пойду. Ты был прав, Витек, веду себя, как скотина!..
- А пиво как же?..
- Ну, бывай! – протянул руку Сергей и, покосившись назад, подмигнул. – Удачи в личной жизни!..
Дверь хлопнула. Вместо Ложкина в помещение ворвался клуб пара, растаявший тут же. Витька потер ладони и значительно проговорил вполголоса:
- Иди! Иди! Лебедь ты наш подраненный!.. – он повернулся, широко улыбаясь приветливой хозяйке, и стал расстегивать дубленку. – Жарковато тут у вас, любезная!..
Засунув руки в карманы и подняв воротник, Сергей шел в направлении дома, отворачивая лицо от мороза и втягивая подбородок в полушубок. Он размышлял о том, что, наверное, зря пытался объяснить Витьке необъяснимое и где-то в душе радовался тому, что его не поняли. Тайна не перестала быть тайной. С другой стороны, состоявшийся разговор и любопытное происшествие у магазина странным образом благотворно повлияли на его настроение. Произошло нечто, оставленное Булавиным без внимания, но поразившее самого Сергея не меньше, чем фантастические сны. Он пытался анализировать причину своих феноменальных способностей, обнаружившихся так вовремя, и пришел к выводу, что удивительное прозрение пришло к нему вместе с волной страха. Что это? Откуда взялась эта телепатия?.. Находился лишь один ответ, способный пролить свет на эту загадку. Совершенно очевидно: виной тому - послание!..
Чем ближе подходил он к дому, тем больше его мысли поворачивали к семейному очагу. Никогда прежде он не думал о жене и детях плохо, но сейчас он как бы перешагнул тонкую грань, отделявшую его прежнего, в меру самолюбивого и упрямого, от переродившегося Сергея Ложкина, способного теперь понять Юльку так, как будто он сам был ею. На минуту его шаги замедлились и даже стихли совсем. Он остановился, отрешенно вытянув шею не страшась мороза, а вернее позабыв о нем, и отчетливо представил всю неустроенность жизни глазами супруги. На его глазах навернулись слезы, не увиденные, к счастью, никем. Как в калейдоскопе промелькнули все двенадцать лет, прошедшие после свадьбы. Каждый период их с Юлькой взаимоотношений легко и безжалостно распределялся Сергеем по полочкам, а полочек-то – раз, два и обчелся!.. Все как у всех. Любовь, мелкие скандалы, дети, квартирный вопрос, быт, ссоры и примиряющие ночи... И беспросветная череда материальных проблем! Вину за них Сергей привычно возлагал на предприятие, так и не сумевшее приспособиться к новейшим экономическим реалиям. Он стал жертвой обстоятельств, как и многие. Не умел и не хотел заниматься вещами, не имеющими отношения к специальности геолога, гордо и упрямо пронося это звание через все лишения... Теперь он с горечью задал себе вопрос: кому это нужно? Разве есть на свете что-то более дорогое, чем его дочурки, Юлька и любовь? И словно невидимый груз свалился с плеч! В его мозгу вся, в общем-то, несложная цепочка жизненных приоритетов встала с головы на ноги, и он с ясностью увидел идиллическую картину жизни маленького и хрупкого сообщества людей под названием семья... Он, конечно же, лукавил, этот Сергей Ложкин, но его хитрость не была проявлением собственного эго, но была направлена на благое дело, а потому являла собой искру божью! В одну минуту он твердо решил обеспечить семью финансами, добиться гармонии в отношениях с супругой и устроить вечный праздник жизни, а потом уже наслаждаться счастливым блеском Юлькиных глаз и тихо ликовать. И сейчас для него не было столь важным то обстоятельство, как он этого добьется. Главное, что обязательно добьется, чего бы ему это не стоило! Ему и самому было невдомек, что решение пришло к нему только потому, что в его сердце одна застарелая страсть, носящая имя геологии, вытиснилась, наконец, более свежей, интригующей и фантастичной. А все новое пробуждает в человеке неистребимую надежду в прекрасное будущее...
Минуя забор собственного дома, он с самоуничижительным сарказмом подумал о себе, как о нерадивом хозяине. Действительно, штакетник местами был поврежден и грозил свалиться целым пролетом. Для того, что бы поправить ограду, не нужны были крупные денежные инвестиции, и потому никаких оправданий бесхозяйственности Сергея не существовало в природе. Обшарпанный фасад дома, покосившаяся входная дверь так же наводили на неприятные мысли о себе. Но теперь Ложкин смотрел на это с открытыми глазами и с удовлетворением отмечал появившееся острое желание все поправить незамедлительно...
Юлька отворила дверь, скользнула недовольным взглядом по фигуре мужа и удалилась в спальню. Она была некрасива в мятой ночнушке, со всклоченными волосами. К тому же ее оскорбленный вид вызвал было в Сергее инстинктивный протест. Но он совладал с собой и заставил себя мягко улыбнуться ей вслед, намереваясь приступить к примирению сразу же после того, как ляжет в постель. Он понимал, что для этого ему придется преодолеть глухую стену, возникшую между ними в последнее время. Поэтому сначала постоял в проеме двери детской комнаты, размягчая сердце видом сопящих в унисон девочек, набираясь душевного терпения, выпил чаю и почистил зубы. Забравшись под одеяло, он долго прислушивался к дыханию Юльки, не решаясь обнять ее. Гадал, спит ли она или только притворяется, отвернувшись к стене и скрючившись недоступным засохшим калачиком. Наконец, он робко обхватил ее за талию и прижался к напрягшемуся телу супруги. На его нежное поглаживание она ответила брыком. Это всколыхнуло в Сергее раздражение, так тщательно загнанное им на задворки собственного самолюбия. Но и на этот раз он справился со своими бунтарскими чувствами. Почти прикоснувшись к Юлькиной шее губами, он еле слышно прошептал:
- Ну, прости меня, котенок!.. Прости, родная!.. Прости...
Скупые слова с трудом прорывались сквозь въевшуюся с годами привычку молчаливого эротического натиска. Жена молчала и по-прежнему пресекала все поползновения Ложкина, но тот не собирался сдаваться ...
- Я знаю, меня не за что уважать, не за что любить... У меня нет денег и я плохой хозяин и муж... Прости!.. Я дурак и никчемный геолог... Ты знаешь, я уйду из экспедиции и заработаю кучу бабок, вот увидишь!.. Я обещаю!.. Мы купим тебе, наконец, новую дубленку, переедем в благоустроенную квартиру, а еще!.. А еще, мы поедем с тобой за границу! Вот увидишь!..
Юлька молчала, но ее дыхание, до этого нарочито равномерное и громкое, совершенно затихло. Сергей вздыхал, делал паузы и продолжал:
- Я не говорил тебе... В тайге со мной приключилась странная история... Я расскажу тебе... Послушай!..
И он стал нашептывать ей о случившихся событиях и приключениях Георга Левина...
Спустя четверть часа, Юлька сидела на кровати, печально уставившись взглядом в картину с простеньким полевым пейзажем, висящую на противоположной стене. Ночная рубашка сползла с ее плеч, обнажив грудь, и она не обратила на это внимания. На ее коленях покоилась голова мужа, которую она машинально поглаживала рукой, при этом вздыхая и жалобно приговаривая:
- Ты не представляешь, как я устала от всего этого, Серенький! Светка с Дашкой без конца болеют и меня совершенно не слушают... На работе девчонки из бухгалтерии смотрят на меня, как на нахлебницу какую-то!.. А моя шуба! Она же уже просто ходячий анекдот среди наших баб!.. Я не могу третий год съездить к маме!.. Мечту о кухонном гарнитуре и шкафе-купе, наверное, похоронят вместе со мной в могиле... А так хочется расслабиться, почувствовать себя просто женщиной!..
«Дура!» – подумал с раздражением Сергей. – «Я ей про Фому, она мне про Ерему!» Но тут же спохватился и сказал:
- Сейчас я тебя понимаю, бедная моя киска!.. Но все еще будет, я тебе обещаю! Прости меня за то, что раньше не мог понять таких простых вещей...
- Каких – таких?.. Ты про что, Серенький?
- Ну, про все это... Шубу... К маме...
Она прижала его голову к своему животу:
- Дурак ты у меня, Серега! Скажи, ты нас-то любишь?..
- Кого?
Она поцеловала его в губы и жарко прошептала:
- Девок наших... Меня?..
- Спрашиваешь!..
Он хотел поинтересоваться у Юльки насчет впечатлений от его истории, поскольку так и не услышал от нее внятной реакции, кроме малопонятного: «дурдом какой-то!..» Однако подняв глаза на ее лицо, освещенное лунным светом, Сергей онемел!..
Нет, Юлька не была красавицей и с годами все больше теряла девичье обаяние, постепенно превращаясь в простую русскую бабу с пухлыми руками и тоскливым взглядом загнанной лошади. Но сейчас это была другая, вернее, та самая женщина, образ которой засел в сердце Сергея много лет назад. Лицо Юльки как бы осунулось. Большие влажные глаза смотрели в направлении луны открыто, и в них отражалось одно лишь только счастье. Оттого ее образ показался Ложкину таким до слез одухотворенным и близким, что он схватил жену и стал осыпать ее поцелуями, ласкать податливое, такое знакомое тело...
Из его головы окончательно вылетели все мысли о странных видениях, об исчезнувших бесследно днях во время его многодневного маршрута, телепатии и прочих подобных вещах, труднообъяснимых с точки зрения современной науки. Осталась только Юлька и радость от достигнутой гармонии!..
К утру, супруги заснули, обнявшись, безмятежно улыбаясь в сладостной дреме. И неважно, продлится ли эта гармония день, два или год, главное в эту ночь к Сергею пришел покой. Складки на его челе разгладились, мозг стал работать легко и чисто, не засоренный навязчивыми мыслями. Что ему до какого-то Левина? На его плече покоится голова той, с которой он столько лет делил свою жизнь и с которой ему предстоит провести ее остаток! И впервые за последние три месяца Сергей Ложкин не томился в ожидании невероятных сновидений, наплевав на все эти непонятные послания «с Эйфелевой башни на головы беспечных парижан»...
Но они, эти самые сны, случились, и именно в эту ночь!..
Глава 17.
Давно остался позади брошенный прибрежный городок, утопающий в зелени оазиса, когда-то созданного руками его заботливых жителей. С обеих сторон горной, пыльной дороги, отвернувшей от асфальтированного шоссе, простиралась полупустынная холмистая местность. На высушенных солнцем буграх и склонах Анд был виден лишь желтый песок и россыпи угловатых камней. Слева за холмами сверкала голубая гладь океана, а справа вздымались причудливые гряды гор, в расщелинах коих таились клубы тумана и белые облака.
Не было спасения от палящего зноя, не было воды. Силы, казалось, покинули меня окончательно. Привалившись спиной к каменной глыбе, в попытке найти хотя бы подобие тени, я вглядывался вверх по склону, стараясь рассмотреть на его лишенной растительности поверхности того, кого преследовал на протяжении последних двух часов. Однако в глазах моих плясали черные точки, голова гудела, как барабан, и сердце готово было выскочить из груди наружу. Я ровным счетом ничего не увидел и понял, что проиграл. В этом состязании по кроссу у нас с Мареком были неравные шансы, и я слишком увлекся, не рассчитав сил. От мощной физической встряски рана моя растревожилась и доставляла мне массу неудобств. Нестерпимо, до помутнения сознания, от одной только мысли о влаге, хотелось пить. К тому же, от солнечного удара каждый мой шаг болью отдавался в висках и затылке. Я почувствовал, что умру, если не поверну к побережью...
Спускаясь с обрыва, перегородившего мне путь к бухте, я оступился и скатился вниз, вместе с осыпавшимися камнями, получив несколько ощутимых ушибов. Я также обронил дробовик, и тот комическим образом остался висеть на отвесном обрыве, зацепившись за торчащий из расщелины пучок растительности. Не обращая внимания на потерю, прихрамывая и стеная, я добрался до берега и свалился в набежавшую волну, где и получил долгожданную прохладу. Затем мне пришлось изрядно побродить в редких зарослях высокой травы, под склонами спускавшихся к пляжу холмов, чтобы отыскать лужицу зеленоватой от тины пресной воды, отдававшей запахом морских водорослей и лягушек. Утолив жажду, рискуя подцепить неприятную инфекцию, я улегся тут же, кое-как прикрывшись от солнца травой. Не смотря на боль по всему организму, я скоро впал в забытье...
Мне это только показалось? Или сквозь полуприкрытые ресницы я действительно увидел силуэт человека на фоне заходящего солнца? Тень надвинулась и приобрела отчетливые контуры, весьма напоминавшие фигуру Марека Краковски...
- Привет! Как дела, док?.. - он улыбался одними губами, глаза же смотрели холодно и презрительно. В руке у него был белый пистолет, черное отверстие ствола которого смотрело прямо на меня. – Будь добр, старина, убери руку с этой электрической штуковиной себе в задницу, иначе я за себя не ручаюсь!..
Имея полное превосходство, Марек придал интонациям голоса иронический, я бы сказал, издевательский оттенок. Впрочем, меня удивляло другое. Несмотря на то, что я и не подумал выполнять его требование, он не стрелял. Это походило на киношный сюжет, в котором негодяй слишком тянет с убийством главного героя, слегка заговариваясь, теряя при этом бдительность...
- Ты не скажешь, Георг Левин, почему в этом огромном мире мы не можем пойти каждый своей тропой?
Я облизал сухие губы и ответил:
- Вероятно потому, что Земля круглая?..
- Умно!.. Нет, дело в другом!.. Вот, заметил тебя здесь и не смог пройти мимо... Подумал – судьба!.. Бегали, бегали, а встретились так, будто свидание назначили на пляже! Видимо, это что-то значит? А, док?..
Я устало закрыл глаза, с некоторым безразличием ожидая выстрела. По моему мнению, Марек решил поизголяться, и такое поведение было вполне в его духе.
- Тебя следовало бы пристрелить, - продолжал он, - но вот какая штука!.. Я тут подумал, зачем мне это? Какую опасность для меня может представлять человек, потерявший свою семью, имя и лицо?.. Я думаю, ты потерял и свои деньги!.. Нет, конечно, ты попытаешься их вернуть, но мне-то какое теперь до этого дело?.. Мне даже искренне тебя жаль, Жорж!..
Он действительно рассматривал меня с некоторым сожалением. Неожиданные речи недруга встревожили меня, пожалуй, больше, чем угроза близкой смерти. Ему незачем было упражняться во лжи, и это означало лишь одно: он говорит правду. Я еще не все понимал, однако нехорошие предчувствия одолели мой разум. Всем своим существом, с неизбежной ясностью я осознал, что сейчас, в эту минуту, услышу для себя нечто ужасное, на что Марек намекал и ранее. И я отчетливо понял: мне придется поверить каждому его слову!..
- Нет, что ни говори, док, мы встретились не случайно! – протянул Краковски, усаживаясь на песок, не опуская пистолета ни на секунду. – Сдается мне, ты должен узнать все! Пожалуй, ты это заслужил, не правда ли? Откровенно говоря, и мне очень уж не терпится поглазеть на твою физиономию после того, как ты дойдешь своим умишком до того, о чем пока не догадываешься!.. Ну, так как? Желаешь вкусить истину, док?
- Нет! – честно признался я.
- Ты боишься?! – обрадовался Марек. – Что ж, по крайней мере, это лишний повод для того, чтобы раскрыть тебе глаза. Ты многое не уяснил главного!..
- Не стоит об этом, - попросил я.
- Не обманывай себя, парень!.. Ты думал, что умней меня и можешь безнаказанно позволить себе интрижку с моей женой?.. Нет, нет! Я не так уж тебя осуждаю в твоих мужских позывах, поверь!.. Но видишь ли, док, ты хотел и меня выставить идиотом, а этого я не переношу с детства, запомни!.. Но главное не в этом... Мы можем выяснять с тобой отношения сколько угодно, убивать друг друга, и ради чего?.. Женщины! Все идет от них! Ты не находишь?.. Ну, вспомни: с чего все началось? Тебе захотелось поразвлечься с Софи, не так ли?..
Я протестующе закрыл лицо рукой.
- Да, да! И ты решил, что все сойдет тебе с рук? Ты ошибся, Жорж, не только потому, что связался с женщиной, да еще с моей женой, но и от того, что сделал сей шаг в присутствии другой!.. Не догадываешься, о ком я говорю?.. О твоей собственной супруге, док, вот в чем фокус!.. Теперь ты понимаешь?..
- Только то, что ты хочешь впутать в эту историю Елену...
- Опять ты зашел с другого бока. Это не мы, а нас с тобой втянула в дерьмо твоя благоверная, вместе со своим любовничком, неким Крисом!..
- Что?!.
- О, боже, как неприятно, не правда ли? Ну и кислая же у тебя физиономия, док! Да, кстати! Где тебе переделали лицо? Адресочек не подскажешь?.. Это чертовски забавно!.. Но могу ли я продолжить?..
- Рассказывай!..
- На чем я остановился? Ах да!.. Видишь ли, я не знаю всех деталей ваших взаимоотношений с Филом и Крисом, но со слов последнего ты, док, еще тот фрукт! Скажи, неужели ты такой скряга на самом деле?.. Позволь узнать, на какую дружбу ты рассчитывал после того, как провернул сомнительную сделку и оттяпал клинику у Донована и Гуримана? На твоем месте я бы не спал ночами, опасаясь быть прирезанным. Но с тебя, как с гуся вода!..
- Ложь! Клиника находилась поначалу у нас в собственности в равных долях. Позже мне пришлось вложить средства и покупать оборудование на мои же деньги. Бизнес есть бизнес!..
- Так или иначе, ты убрал с дороги Фила и подмял Гуримана, не правда ли?..
- Думай, как знаешь!..
- Тебе, кажется, стали ясны мотивы? Но больше всего, как ни странно, тебя интересует твоя жена, не так ли? Суди сам!.. Переговоры со мной вел Гуриман, но в присутствии Елены Левиной. Это раз!.. Меня просили устроить для тебя несчастный случай на «Бриллианте», а оплатила мой вояж она. Это два!.. И наконец, кому, как ни тебе, Жорж, знать условия своего завещания?.. Они спелись с Крисом и устроили всю эту возню, не сомневайся!..
- Софи… тоже?..
- А ты думал!.. Впрочем, от меня не убудет, если ты и здесь узнаешь всю правду. Видишь ли, эта сладкая парочка, люди, которым ты так слепо доверял, не просто воспользовались удобным случаем, но тщательно его подготовили! Скажу честно, я и сам не сразу их раскусил, а когда все понял, меня как молнией шарахнуло!.. Они обтяпали дельце, уговорив Софи согласиться на посещение «Бриллианта», а когда это случилось, в игру включили меня. Уж не знаю, как они этого от нее добились? Видимо, Фил сыграл не последнюю роль, но факт свершился! Дальше пошло все гладко, как по нотам! Это я про себя... Конечно, я огреб хороший куш, и здесь не прогадал. И все же, после того, как Софи мне все рассказала, я озверел!.. Терпеть не могу, когда меня держат за идиота!..
- Все было подстроено от начала до конца?.. Вся эта мерзость ради того, чтобы забрать у меня клинику? Поверить не могу!.. Елена!.. Крис!.. – глухо, растеряно пробормотал я.
- Да, ловкий малый, этот Гуриман! Это он придумал трюк с твоим мнимым присутствием на корабле и сыграл твою роль... Он же устроил несчастный случай в мексиканских горах с каким-то бродягой, предварительно арендовав авто на имя Георга Левина. Мое алиби обеспечил тоже он!.. Молодец, конечно, но скотина!..
- Зачем ты мне все это рассказываешь?
- Я думаю. Откровенно сказать, не испытываю особого желания тебя убивать, - он осмотрел меня и прищелкнул пальцами. - Раньше, когда Софи дала мне понять, что... в общем... ну, ты понимаешь!.. Тогда, прикончил бы тебя, не задумываясь! А сейчас... Зачем она все испортила? Шлюха!.. – Марек досадливо поморщился.
Он надолго умолк, переживая все сказанное вместе со мной. Это внезапно погасило во мне всю ненависть к этому человеку. Несмотря ни на что, мы были в эту минуту одинаково несчастны, подавлены и не имели представления, что нас ждет впереди. Я все еще испытывал глубокую неприязнь к Краковски, сыгравшего в моей судьбе и судьбе моих друзей роковую роль, однако, после его слов, он мне не казался уже столь мерзким типом. Марек предстал в моих глазах довольно жалким, бесспорно алчным, но все же обманутым субъектом...
В моей голове всплыли многочисленные подробности взаимоотношений Елены и Криса, которым я не придавал значения, безоглядно доверяя жене и ближайшему соратнику во всем. Теперь эти мелочи складывались в единую мозаику чудовищного обмана, и виной этому послужила моя безграничная, тупая наивность. Как я был слеп, рассматривая их дружбу, в качестве проявления поддержки моей деятельности! Возвращаясь домой с многочисленных симпозиумов, конференций или работы, я частенько заставал Криса в обществе супруги. Всегда находилось достойное объяснение каждому из его визитов. Впрочем, если бы повода не было, то и в этом случае я не усомнился бы в их преданности ни на йоту. Однажды, застав их наедине в домашнем бассейне, я со смехом поведал Крису похабный анекдот на избитую тему любовного треугольника... Тот громко смеялся, а я снисходительно ухмылялся, прельщаясь мыслью о своем искрометном уме... Глупость, граничащая с кретинизмом!
Мысль о том, что меня не просто хотели надуть, но и убить, вызвала такую обиду, которая заставила меня скрежетать зубами.
Я перестал реагировать на Марека, словно того и не было рядом. Тело налилось свинцом, веки потяжелели. Я был сломлен, раздавлен открывшимся предательством. Размышления о смерти впервые показались мне привлекательными. Возможно, мое психологическое состояние привело бы меня к печальному итогу тогда же, ибо в ту минуту я был готов повести себя с Мареком неадекватно. Но Краковски, неожиданно, выйдя из оцепенения, с горечью сказал:
- Что, не сладко, док? А каково мне!.. Она вышла за меня потому, что искала защиту. Думала: слюбится... Что-то желал доказать ей, мечтал разбогатеть и купить славный дом, завести детишек!.. Вот и разбогател...
- Дурак был!.. У меня все так же... – согласился я.
- Еще бы, такой кретин! – он говорил серьезно, без всякого сарказма, присущего его речи. Размахивая пистолетом, он совершенно забыл о его предназначении. – Повелся на приманку, как последний шакал! А все он, Гуриман!..
Он вдруг посмотрел на меня удивленно, будто открыв для себя нечто важное. Решительно поднялся на ноги, сунул оружие за пояс брюк и почти торжественно проговорил:
- Я все понял, мистер Левин! Понял, почему мне не хочется выводить вас из игры! Если я это сделаю, то кто же придавит к ногтю этого засранца?.. Мне в Европу путь заказан, а вот вам, доктор, наверняка захочется побеседовать с ним по душам! Не так ли?.. Надеюсь, вы не сообщили о том, что все еще живы?..
- Нет. Я чувствовал!.. Чувствовал!..
- Вот и славно! Нанесите им визит вежливости, потешьте свое самолюбие и передайте привет от меня Крису...
Марек постоял секунду, развернулся и зашагал прочь. Обернувшись на ходу, он крикнул напоследок:
- Прощайте, док! И не советую вам меня преследовать!
Повинуясь неясному порыву, я махнул рукой вслед Краковски и прошептал: « Пошел ты!..»
Поднявшись, я побрел по пляжу в противоположную сторону, к южной оконечности бухты, где в океан выдавался скальный мыс, собираясь выбраться там наверх к автостраде. Мне хотелось поскорее уйти и никогда не встречаться с Мареком – ни с живым, ни с мертвым. Я не оглядывался, так как этот человек перестал существовать для меня, и его дальнейшая жизнь не интересовала меня более. В моей голове уже зрел некий план. Для его претворения в жизнь требовалось как можно скорее добраться до Филадельфии!..
С трудом отыскав тропу, круто взбирающуюся вверх по узкой расщелине, я вскарабкался на плоскую вершину утеса и только тогда оглянулся. Открывшаяся с высоты картина, сопровождаемая только грохотом набегающих на камни волн, привела меня в замешательство!
Марек Краковски бежал в мою сторону, и на влажном песке полосы прибоя отчетливо была видна цепочка его следов. В нескольких десятках метров позади него растянулась в струну колона преследователей из пяти человек. Это были полицейские, облаченные в черные брюки и белые сорочки с коротким рукавом. В отличии от преследуемого Марека, спотыкающегося и поминутно оглядывающегося, блюстители закона бежали ровно, ритмично размахивая согнутыми в локтях руками. Было что-то отвратительное и завораживающее в этой звериной охоте, не оставляющей жертве ни одного шанса. Невольно я посочувствовал Мареку и, притаившись за каменным выступом, стал наблюдать разворачивающуюся баталию с нарастающей тревогой.
Расстояние между ними неумолимо сокращалось. Марек, преклонив колено, дважды выстрелил в преследователей. Пули не причинили вреда полицейским, но заметно остудили их охотничий пыл. Краковски попытался проделать данный маневр повторно, однако у него ничего не вышло, видимо, по причине отсутствия патронов. Зашвырнув пистолет в океан, он опрометчиво дал понять полицейским, что безоружен, и те взялись за дело с удвоенной энергией.
Путь к отступлению Марека преграждал утес, на котором располагался мой наблюдательный пункт, и я гадал, относительно того, что он предпримет в условиях, когда преследователи, еще полные сил и спортивного задора, буквально наступали ему на пятки. Собственно, у него имелись только два варианта: штурм скалы и попытка обогнуть мыс со стороны моря, рискуя быть выброшенным на камни и уничтоженным прибойными волнами. Он выбрал первое, интуитивно сходу обнаружив неприметную тропинку, вьющуюся между скальных выступов, по которой взобрался наверх и я. Полицейские уже дышали Мареку в спину. С высоты своего положения я отчетливо разглядел пышные черные усы и капли пота на сильно загоревшем лице копа, бежавшего в авангарде. Слышались выкрики и команды на испанском языке, однако стрельбы слышно не было, настолько полицейские были уверены в скором захвате преступника. Несомненно, они были осведомлены о происшествии на борту «Бриллианта».
Марек миновал отвесную стену прямо подо мной. Я услышал его шумное, смешанное со стонами дыхание, и рассмотрел ставшую темной от пота и грязи футболку. Он карабкался, лихорадочно цепляясь за чахлые кустики и осыпающиеся камни, отчего часто оступался и падал. Он уже не оглядывался, а лишь с надеждой и тоской задирал голову вверх. Наконец из его груди вырвался протяжный вопль отчаяния:
- С-су-уки!..
Первый полицейский находился в десятке метров от Краковски. Мне запомнился его хищный оскал.
Не дожидаясь, когда коп окажется под отвесной стеной утеса, я толкнул ногой нависавший над пропастью внушительный камень и спровоцировал небольшой обвал, затормозивший продвижение группы захвата. Этим я обнаружил себя, и чуть было не поплатился жизнью. Первая же пуля ударила в выступ передо мной и осыпала лицо каменной крошкой. В тот же момент я с ужасом уяснил, что поставил себя на одну доску с Мареком Краковски, оказавшись вне закона. Я бросился бежать и стал спускаться с противоположного склона утеса по тропе, ведущей к пляжу следующей бухты. Внизу мне пришла в голову спасительная мысль: укрыться в нагромождении глыб у подножия мыса. Я свернул с тропы вправо и спрятался в камнях, предполагая, что Марек проследует далее и уведет за собой полицейских. Однако Краковски не был глуп, совершив точно такой же маневр. Через минуту мы с удивлением обнаружили друг друга среди гряды валунов, располагавшихся между океаном и отвесными скалами. Словно чья-то властная рука упрямо сводила нас вместе для того, чтобы завершить начатое. Едва переведя дух, Марек покачал головой и прошептал:
- От вас не так-то просто отделаться, док! Мне кажется, мы до смерти не расстанемся...
- Я бы поостерегся испытывать судьбу на прочность посредством подобных слов, - ответил я заговорщицким голосом, дав понять Краковски, что согласен на временное перемирие с ним.
Группа полицейских проследовала мимо нашего укрытия только через минуту. Тропа уводила их за ближайший холм, за которым местность была голая и отлично просматривалась. Не обнаружив нас с Мареком там, полицейские обязательно должны были повернуть назад. Времени для раздумий не оставалось, и я решился. Молча махнув Мареку в сторону океана, я поспешил к берегу. Вбежав на покатый валун, не раздумывая, бросился головой в бурлящую воду. Мой план состоял в том, чтобы уйти от погони незамеченным, обогнуть утес и затаиться где-нибудь в недоступном месте. Я набрал в легкие воздух и нырнул поглубже, стараясь преодолеть опасный прибрежный участок под водой. Мне это удалось. Спустя минуту я болтался в волнах напротив оконечности мыса. Недалеко оказался и Краковски. Не сговариваясь, мы вновь поднырнули для того, чтобы заплыть за скалу, которая укрыла бы нас от глаз преследователей. Совершив эти рискованные маневры, мы оказались у скалистого обрыва, о который с завидным постоянством разбивались разгулявшиеся волны. Ситуация была не из приятных, но вместо того, чтобы швырнуть на камни, некая чудесная сила подхватила нас обоих на гребень волны и вынесла в миниатюрную заводь, оканчивающуюся гротом, выбитым прибоем в каменной тверди... В нем мы и укрылись, выбравшись из воды на покатую скользкую поверхность. Здесь нас беспрестанно окатывало брызгами, но зато мы были надежно укрыты от посторонних глаз.
Натруженная заплывом рана разболелась вновь и заставила меня стиснуть от боли зубы и закрыть глаза. Через мгновение я вздрогнул от прикосновения. Это был Марек, осматривающий мое плечо. Стянув с себя футболку, он изорвал ткань на ленты и молча сделал мне перевязку, действуя по-армейски профессионально. Мне сразу же стало легче. Кивком головы я поблагодарил его за оказанную любезность. Среди громыхающего прибоя разговоры вполголоса были бесполезны, кричать же мы не смели, поэтому молчали, иногда украдкой посматривая друг на друга с настороженностью. Нам предстояло долгое ожидание, если удалось-таки провести полицейских. В обратном случае последние скоро должны были себя каким-то образом проявить. Мы понимали, что наш трюк, рано или поздно, будет ими разгадан, и все же труднодоступность нашего убежища вселяла определенную надежду на удачу.
Поглядывая на Краковски, я недоумевал, как мы могли оказаться здесь, на краю земли вместе, да к тому же укрывшись от полиции, словно сообщники. Мы не были похожи на тех двух людей, впервые встретившихся на лужайке моего загородного дома три месяца тому назад. Из щеголеватого, широкоплечего и красивого денди Марек превратился в загнанного беглого каторжанина со спутанными волосами и небритым подбородком. Его обнаженный мощный торс был покрыт ссадинами и царапинами, а светлые брюки превратились в лохмотья. Не лучшее зрелище представлял и я, проигрывая своему визави внешними данными, здоровьем и силой... Впрочем, через некоторое время мы потеряли друг к другу почти всякий интерес и были заняты каждый своими раздумьями. Краковски, очевидно, мечтал о том, чтобы выпутаться из всех передряг, устроенных им же, и обрести, наконец, свободу и богатство. Я же помышлял о возвращении в Европу, страшном возмездии и торжестве справедливости!..
Сверху покатились и упали в воду камни. Это означало, что нас ищут, и нехитрая уловка не очень помогла. Напротив, мы находились в ловушке и, рано или поздно, должны были неизбежно попасться в руки полиции. Конечно же, не смотря на всю щекотливость моего положения, как человека, выдававшего себя за другого, поменявшего лицо и имя, оно представлялось гораздо более предпочтительным, нежели для Краковски, виновного в покушении на убийство нескольких человек. Мы оба понимали это, и Марек вновь поглядывал на меня с подозрением.
Осыпаемый прохладными морскими брызгами, я озяб и попытался размять конечности, сделав несколько шагов в глубину грота. В самом углу потолок пещеры погружался в воду, но, приблизившись, я заметил, что это не совсем так. Над самой поверхностью моря свод грота выравнивался и терялся в таинственной темноте лаза, уходящего вглубь горы. Возгласом я дал понять Краковски, что обнаружил нечто интересное. Когда Марек рассмотрел находку, он, не задумываясь, полез в воду. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Проплыв десяток метров, едва угадывая в темноте направление и задевая головами свод пещеры, мы оказались в более обширном помещении, во всяком случае, из воды я не мог рукой достать потолка. Под ногами я почувствовал покатое дно, по которому выбрался из воды на холодные осклизлые камни. Став во весь рост, я вновь не обнаружил над собой тверди и издал резкий звук, пытаясь по акустическим характеристикам определить хотя бы приблизительно размеры зала. Эхо отразилось с трех сторон с некоторым опозданием, что означало приличный объем темницы. Марек откликнулся неподалеку, очевидно также находясь на суше.
- Нужно подождать, - сказал я, прислушиваясь к собственному голосу, многократно отраженному от стен пещеры. - Глаза должны привыкнуть к темноте...
Однако проникающего в зал света было столь мало, что и спустя четверть часа я не мог различить пальцев собственной руки. Я вспомнил об электрошокере и предложил:
- Краковски, попытайтесь что-нибудь рассмотреть в свете электрического разряда. Только не смотрите в мою сторону.
Голубоватая молния отразилась от воды и матовой поверхности сталактитов, сосульками свисающих сверху. Через пару минут, дождавшись достаточной аккумуляции электрической энергии, я повторил вспышку. Спустя некоторое время мы имели представление о пещере, в которой нашли временное пристанище. Размером она была с небольшую комнату. Дно ее плавно воздымалось от входа к противоположной стене и к потолку, где угадывался целый частокол из сталактитов. Я уже дрожал от холода, поэтому стал на ощупь пробираться между этих торчащих сверху и снизу натеков, пытаясь разогреться и заодно исследовать самые удаленные уголки пещеры.
За забором из натеков и каменных сосулек я обнаружил еще одну небольшую нишу, заваленную обломками. Здесь я стал различать очертания предметов и понял, что сюда попадает дневной свет. Покрутив головой, я заметил слабый струящийся отсвет из узкой расщелины, уходящей круто вверх. Особо не задумываясь, я протиснул в нее голову, а затем и все тело. Как выбираться назад, я не имел понятия, ибо это было бы практически невозможно. Но мой риск оказался оправданным. Я рассмотрел кусочек голубого неба над головой и ведущий к выходу узкий лаз. Я позвал Краковски, а затем довольно легко выбрался наверх по вертикальному колодцу, упираясь руками и ногами в его стенки.
Выход располагался на западной, почти отвесной круче утеса и представлял собой неприметный разлом горной породы, терявшийся среди прочих подобных трещин. Кое-как подыскав крошечный горизонтальный уступ, я уселся на нем, словно горный орел, и с блаженством подставил продрогшее тело теплому ветерку и ласковому солнышку. Через некоторое время из расщелины показалась голова Марека. Устроившись и оглядевшись, он присвистнул:
- Самое время звонить 991! Отсюда мы уже точно никуда не денемся!
Возразить было нечего. Внизу скала обрывалась отвесно, у ее подножия наблюдалось нагромождение глыб. В стороны и вверх утес также выглядел неприступным. Возвращаться же в пещеру было не менее опасно, так как я подозревал, что протиснуться сверху вниз в узкую щель из вертикального колодца будет невероятно сложно. Кроме того, перспектива вновь оказаться в кромешной тьме, в холодной и сырой пещере, меня совершенно не вдохновляла.
К этому времени прошло более суток после того, как я последний раз принимал пищу. Силы мои были на исходе, поэтому согревшись на солнце и привалившись спиной к теплым камням, я задремал, а затем и вовсе уснул крепко, не озаботившись собственной безопасностью.
Я чудом не свалился вниз и, проснувшись от постороннего звука, успел ухватиться за уступ. В ту же секунду я почувствовал хватку Марека на своем запястье.
- Не время резвиться, док! - тихо проговорил он, вытягивая меня с опасного откоса на площадку. - Нас могут засечь. Смотрите, там!..
Оказалось, разбудившие меня звуки исходили от катера береговой охраны, ревущего бензиновым мотором и прыгающего по волнам вдоль нашего утеса.
- Нас ищут и с суши, и с моря, а еще... с воздуха! – Краковски показал глазами на приближающийся с севера вертолет. – Если вы по-прежнему не хотите объясняться с полицией, мистер Левин, то нам придется хорошенько спрятаться. Я не вижу другого выхода, как забраться обратно в эту чертову щель!..
Нам пришлось это сделать не один раз, прежде чем поиски прекратились...
К вечеру все окончательно стихло. Даже прибой утихомирился, позволив нам убедиться в отсутствии поблизости всяческих вертолетов и катеров. Впрочем, это нас мало радовало по той простой причине, что мы решительно не имели дальнейших планов. Оставался только весьма рискованный путь наверх, однако для этого требовались не только физические силы, но и крепкие нервы. Как мне казалось, ни того, ни другого во мне не осталось ни грамма. Кислый вид Марека говорил о том же.
Неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы Краковски не завел странный разговор, устало проговаривая фразы под нос и прикрыв глаза ладонью:
- Какой идиотизм!.. Засохнуть на этих скалах, как вяленая камбала!.. Скажите, Жорж, какого черта вы здесь делаете? Чего вам не хватало в вашей сытой жизни?
- Увольте меня от ваших философий, Краковски! Наслушался!.. Не стройте из себя невинную жертву, прошу вас!.. – я поморщился, и былая неприязнь и даже ненависть всколыхнулись в моей душе.
- Да бросьте вы!.. Хотите узнать, что мне сказал мистер Гуриман при нашей с ним последней встрече?
- ?
- Он пообещал мне хорошую доплату, если я помогу ему избавиться от Елены!.. Ну, это потом, когда они поженятся и утрясут все дела... А теперь что же получается?! Он убрал вас, меня, Софи... Дальше избавится от вашей жены, потом доберется до ваших сыновей!.. Я же говорю – скотина!
Я в упор рассматривал Марека, но тот продолжал закрываться рукой. Как всегда было не совсем ясно, говорит он серьезно или нахально издевается. Я не выдержал:
- Это правда?
- Клянусь мамой, профессор!
Я готов был схватить Краковски и сбросить его в пропасть, либо заставить заткнуться, разрядив в него электрошокер. Вместо этого я поднялся, сбросил с ног потрепанные штиблеты на пробковой подошве и, не оглядываясь, стал карабкаться вверх по трещиноватой поверхности утеса, наплевав на страх и физическую слабость. Ярость и праведный гнев гнали меня вперед. Шансы жизни и смерти уравнялись окончательно, и я отдался воле случая...
Одному богу известно, как я выбрался наверх! Дважды я зависал в воздухе и от перенапряжения уже хотел разжимать пальцы, но всякий раз каким-то чудом мои босые ступни находили опору и выносили меня выше, на очередной уступ. Однажды, после очередного нечеловеческого усилия, я оказался на сравнительно безопасном карнизе, где, прижавшись к шершавым камням, решительно не хотел даже думать о том, чтобы продолжить восхождение. Все тело сотрясала дрожь, к горлу подкатил тошнотворный ком, противный липкий пот покрыл мои ладони и лицо. Ноги настолько ослабли, что мне пришлось сесть. В эту минуту я сказал себе: это конец! Казалось, никакие силы не смогут меня заставить лезть выше, разве что, прилетит добрый дядя полицейский в розовом вертолете и спасет меня?..
Из панического суппорта меня вывел крик Марека, донесшийся снизу:
- Эй, док, вы на месте?! Что-то не видно вашего бренного тела!.. Не молчите же! Как ваши успехи?
- Неважно! – прохрипел я и по затянувшемуся молчанию догадался, что Краковски меня услышал.
- Не хватило горючего?.. Послушайте, док, как вы считаете, ваши дети станут называть Гуримана папой? Или будут обращаться к нему: «Сэр!»?..
Он продолжал нести откровенную ересь, издеваясь и пытаясь меня разозлить. Я понимал его уловку и отчасти был благодарен ему за своеобразную поддержку. Но вслух вполне честно пригрозил, крикнув:
- Заткнитесь, Краковски! Иначе, я спущусь и набью ваш поганый рот камнями!
- Зачем же, Жорж? Я сам к вам поднимусь, обещаю! Но только после вас! Прошу, не заставляйте меня ждать долго...
Так или иначе, беседа с Мареком вернула меня в боеспособное состояние, позволившее мне преодолеть и последний рубеж. Оказавшись в безопасности, я без остатка сил растянулся на вершине утеса, не веря в свершившееся чудо.
Зов Краковски заставил меня ответить:
- Да, я наверху!.. Советую лезть по той расщелине, что справа. Нависающий карниз обходите слева. Будьте осторожны, желтый камень рассыпается при малейшем усилии!..
- Я не смогу, – крикнул Марек, - с детства ненавижу лазить по горам!
Я был крепко удивлен, так как не услышал в его голосе ни капли иронии.
- Еще скажите, что боитесь высоты!
- Вы вспомнили, что я пилот?.. Это другое, Жорж. В детстве мне все время снился один и тот же сон... Я иду по карнизу обрыва, над пропастью и срываюсь вниз!.. До земли не долетал ни разу, но разрыв сердца был мне почти обеспечен! Очень страшно, уверяю вас! Даже больше, чем сейчас!.. Проблема в том, что на этот раз у меня есть все шансы досмотреть сон до конца!..
- Выбросите из головы свои детские страхи и не морочьте мне голову! Вы же не хотите, чтобы я обратился за помощью в полицию?
- Я спущусь обратно в пещеру!..
- Не малодушничайте, Краковски! Вы же знаете, там вам не выбраться. Это был билет в один конец!..
- Детские страхи – самые живучие, не правда ли, док?..
Мы поменялись ролями. Теперь уже мне приходилось уговаривать Марека решиться на мужественный поступок. В свете наших недавних отношений это выглядело крайне нелепо, и потому я, наконец, обозлился, зло прокричав:
- Итак, я ухожу! Вернусь с полицией, правда, не знаю – когда. До моего возвращения у вас есть время подумать. Однако не советую дожидаться ночи!
- Вы не можете, док!..
- Еще как могу! Вы не оставляете мне выбора! – чуть тише сказал, делая вид, что удаляюсь.
- Нет!..
Я затих и прислушался.
- Док!.. Мистер Левин!.. Вы не должны бросать меня, Жорж!.. – он звал меня до тех пор, пока не убедился в моем отсутствии...
С замиранием сердца я прислушивался к звукам, доносившемся снизу, свидетельствующим о том, что Марек все же приступил к штурмы смертельно опасного препятствия. В эти минуты я не испытывал большего желания, чем увидеть его рядом живым и невредимым. Еще несколько часов назад смыслом моего существования было уничтожение этого человека, а сейчас не было для меня товарища ближе, чем он. Я молил Бога о его спасении, забыв обо всех несчастиях, свалившихся на мою собственную голову. Очевидно, ему было страшнее, чем мне, и я почувствовал это интуитивно. И только жажда свободы и новой жизни могли заставить его преодолеть животный страх перед пропастью.
Он был уже близко. Я слышал его тяжелое дыхание, бормотание под нос немыслимых ругательств, вперемешку с отчаянными стонами. Не выдержав, я сполз к самому краю обрыва, чтобы подать ему руку. Он находился в полутора метрах от цели, и, задравши лицо, улыбнулся мне мученической гримасой:
- Я знал, док! Вы не тот человек... Потому и остались с носом... Но я рад!..
- Бросьте трепаться, Краковски, и дайте мне руку. Ну же!..
- Сейчас...
Прижавшись всем телом к вертикальной стене, он осторожно опустил руку в карман брюк и вынул небольшой бумажный сверток. Изловчившись, он швырнул сей странный предмет мне за спину.
- Я хотел отдать его вам еще там, внизу... Боюсь, что выбравшись из этой передряги, мое настроение несколько переменится. Так что, лучше уж сейчас...
- Что это? – спросил я с недоумением.
- Дерьмо собачье, вот что! – со злостью ответил Марек. Его глаза сверкнули, словно он совершил нечто такое, что позволило ему освободиться от непомерно тяжелой ноши. Он тряхнул головой и решительно полез вверх.
Ухватившись за мою руку, Марек потерял равновесие и оторвался от стены, повиснув в воздухе. Не отводя от меня глаз, полных ужаса и обреченности, он лихорадочно царапал пальцами свободной руки отполированную черную каменную поверхность и пытался нащупать ступнями ног надежную опору, но в панике катастрофически терял последние силы... Секунды растянулись в вечность. Миллиметр за миллиметром его пальцы соскальзывали с моего запястья, а я не мог оторвать взгляда от этого парализующего зрелища. Как сквозь сон до моего слуха донеслись последние слова Краковски:
- Я любил ее, док... Скажи ей!..
Его тело скользнуло по покатой, зализанной ветром поверхности и исчезло за уступом. И там внизу, как я ни прислушивался к равномерному шелесту волн, не прибавилось решительно никаких звуков...
Заранее зная содержимое бумажного пакета, я развернул его. На камни с тихим звоном упало бриллиантовое колье, принадлежавшее примадонне Кончите Мелагрес, известной певице и бывшей жене четверых миллиардеров...
Фиолетовый океан, подсвеченный розовыми бликами заходящего солнца, далеко на западе заканчивался слегка изогнутой линией горизонта, и от этого наблюдения становился совершенно очевидным факт округлости планеты. С высоты чудилось, что морская гладь и безоблачное сиреневое небо приготовились ко сну и заключили благостный союз, который не омрачали ни тучи, ни волны, ни крики назойливых чаек.
Я снова был одинок в этом мире. Пустота, образовавшаяся во мне, была нисколько не меньше той, которую я созерцал перед собой. И все же, что-то не давало мне покоя! Слабый, тлеющий огонек в душе не позволял мне замкнуться в себе окончательно. Где-то далеко в сознании билась настойчивая мысль, и я чувствовал ее важность, но никак не мог уловить и сформулировать. И только вспомнив о Всевышнем, к которому находился как никогда близко, меня осенило! Вакуум в сознании был обусловлен не только страшными потерями, грозившими кардинально переменить всю мою дальнейшую жизнь, но и тем обстоятельством, что в нем не было больше ни ненависти, ни жажды мщения, и вообще ничего!.. Моя нематериальная сущность приподнялась над океаном и над всей землей на самое небо. Я ясно и просто понял то, над чем потешался ранее, когда полагал, что прощать и любить своих врагов – удел Иисуса, но не человека земного. Теперь я всем отпустил грехи и освободился от всякого рода обязательств, данных Георгом Левиным самому себе, обществу и Господу Богу!
От этой свободы на меня обрушились и горечь утрат, и предвкушение неизведанного завтра, и страх, и любопытство...
Не нужно было больше спешить в Европу, чтобы в тиши каштановых аллей скорбеть над собственной могилой. Ни к чему разыгрывать трагическое воскрешение из мертвых и явление Христа народу в моем образе. И уж совершенно дико было бы мстить своей семье, обрекая Елену и детей на вечные страдания... Я умер для них всех, и они умерли для меня. Я так решил!..
Я не мог знать своей дальнейшей судьбы, но в моих глазах уже уходили и таяли вдали родные и знакомые образы людей, с которыми мне, по всем канонам, следовало бы провести остаток жизни и уйти из нее, будучи окруженным их заботой. И уже появлялись неясные образы будущего, сулящие мне новый мир, страдания, радость, любовь и разочарования...
Я и не предполагал тогда, что проживу на свете еще не одно столетие. Буду вынужден начинать все новые жизни, одним махом распрощавшисьсь с прежними, причиняя при этом боль не только своим ближним, но и себе. И всякий раз я должен буду испытывать муки смерти и рождения одновременно, проходить ад и рай, клясть себя и пытаться с собой покончить. А затем, ценой неимоверных усилий, выстраивать новые отношения и создавать семьи, чтобы снова и снова их терять... Это единственное, к чему невозможно привыкнуть никогда!..
Эксперимент Роже Дюпона дал мне бессмертие и обрек на бесконечное одиночество, которое впервые обрушилось на мою неподготовленную душу там, на голом утесе, вклинившемся в океан черным демоном смерти...
Глава 18.
Зима не принесла облегчения. По-прежнему экспедиция балансировала на грани закрытия, грозя выбросить на улицу многочисленный отряд геологов, привыкших к своему особому образу жизни, к тому же, не умевших, да и не желавших учиться другим, более полезным для рыночной экономики профессиям. По-прежнему не выплачивалась зарплата, спустя рукава велась обработка полевых материалов, сворачивались темы изысканий, проекты и отчеты... Все разговоры велись на тему агонии предприятия, непонимания правительством исключительной важности геологии, как основы экономики всей страны, о зарплате и рухнувших надеждах. Начальство отмалчивалось, либо разводило руками. Мужики в туалете нервно курили, матерясь и многозначительно вздыхая, а женщины сидели с каменными лицами за рабочими столами в камералках и бухгалтерии, успев по десятому разу перемыть косточки и мужьям, и властям, совершенно забыв о собственных служебных обязанностях. Трудные времена принесли в некогда дружный коллектив недоверие, подозрительность и обреченность...
Сергей не был, как все. Он один знал нечто такое, о чем не догадывались его коллеги. Странным образом, он нашел умиротворение, оставшись один на один со своей тайной, и даже был рад, что Витька и Юлька не восприняли всерьез его откровения. Напротив, ощущение собственной исключительности и причастности к великим открытиям будущего приподняло его в собственных глазах. Еще не совсем ясные желания завладели его помыслами. Все больше хотелось размышлять, потом действовать, обрести независимость и возможность путешествий. Для этого нужны были деньги, но молодой человек, обуреваемый заманчивыми перспективами грядущих перемен, уже свершившихся в его голове, но еще не претворенных в суровую реальность, не мог более томиться в бесконечном ожидании лучшей доли. Скрытая, но мощная сила выталкивала его куда-то за пределы привычного круга общения и образа жизни, обещая новые впечатления, открытия и эмоциональные переживания.
Как-то на глаза Сергею попалась книжка иностранного автора под многообещающим названием: «Миллионы - под ногами!». Брошюра неожиданно захватила его и еще более укрепила в желании вытащить себя из болота бедности любыми способами. Крепче всего поразило Сергея утверждение автора о вреде стандартного образования, направляющего рядового обывателя по стезе раболепия перед законом, чиновником, хозяином и прочими властителями мира. Оказалось, например, что скромность и терпимость являются крайне опасным заболеванием психики, несовместимым с бизнесом. Жадность и наглость, именуемые в книге расчетливостью и напористостью, преподносились как его основа. Экономические тезисы, иллюстрируемые схемами и диаграммами, так же были интересны своей доступностью и внушали уверенность в относительной простоте достижения материального благополучия. Кругом и всюду он стал усматривать многочисленные подтверждения тем выводам, которые были сформулированы в книге. Ее мог прочесть каждый, но Сергей Ложкин себя чувствовал так, будто ему одному открылись тайная дорога к процветанию.
Как же раньше не рассмотрел он такого очевидного, понятного всякому, закона суровой действительности? Одной фразой этот закон никак не формулировался, хоть убей! Но в его смысл включались многочисленные пословицы и прочие народные мудрости типа «наглость – второе счастье!» и «кто успел – тот и съел». Собственно говоря, Сергей увидел картину жизни такой, какая она есть на самом деле, то есть без прикрас. Посмотрел вокруг себя не с сочувствием, а с подозрительным пессимизмом. Теперь, если он видел начальника геологоразведочной партии, хватающегося за сердце, то уже не испытывал к нему жалости, как раньше, раз и навсегда догадавшись о его пристрастии к алкоголю, но презирал за слабохарактерность. К чиновникам, греющим свои насиженные стулья в многочисленных учреждениях, появившихся на благодатной почве демократического попустительства, он перестал относиться с былым трепетным уважением, при встрече мысленно называя каждого из них то боровом, то коровой, а то и вовсе крокодилом или гоблином. К проблемам учителей, врачей и прочих «ботаников» стал относиться скептически, ровно, как своим собственным, резонно отгораживаясь сентенцией: «Каждый – кузнец своего счастья». С растущим раздражением он читал в газетах сообщения о бесконечных угрозах забастовок этих категорий граждан, которые обычно не начинались вовсе, либо превращались в никчемные однодневные акции протеста, позволяя властям и далее платить им нищенскую зарплату, закрывать школы, больницы и библиотеки...
Все эти перемены в философии мировоззрения Сергея Ложкина произошли довольно быстро, практически сразу же после того, как он почувствовал острую потребность разбогатеть и, тем самым, завоевать независимость от произвола начальства и бюрократии. Желание, конечно же, естественное для каждого индивидуума, однако следует разобраться, в чем тут дело.
Ну, во-первых, он жалел Юльку... Во-вторых, и, в-третьих, он ее все-таки любил и мечтал осчастливить ее и детей материально. Впрочем, были и другие желания, связанные, например, с мечтами о путешествиях или о посещении знаменитых на весь мир музеев живописи. Но в них он не осмеливался признаваться даже самому себе. Однако главнейшей причиной его новейших устремлений послужило элементарное самолюбие и понимание того, что добиться к себе уважения и любви невозможно иным способом. Почему-то раньше Сергей недооценивал материальный фактор, полагая, как и всякий интеллигент, что счастье не в деньгах. Кардинально поменяв это мнение, Ложкин пришел к выводу о необходимости финансового успеха.
Вместе с наступлением весны, дух протеста в его сознании вырос до критической отметки. Не смотря «на мудрое и тонкое» разоблачение низких основ окружающего мира, в его голове была каша, и полнейшее отсутствие каких-то бы ни было конкретных проектов. Днем он выглядел таким, как все, – озабоченным, задумчивым и хмурым, и это никого не удивляло в свете навалившихся на коллектив производственных трудностей. Но вечерами и ночами перед его глазами роились, сталкивались и внезапно самоуничтожались идеи то организации деревообрабатывающего производства, то строительства типовых дачных домов. Вырисовывались остроумные схемы операций с недвижимостью и торговлей автомобилями или планы создания коммерческой экспозиции художников народного промысла и живописи и т. д. Все это были не более чем пустые намерения, не подкрепленные реальными шагами. Единственное, на что решился Сергей твердо и бесповоротно, так это уволиться и приобрести свободу! Интуитивно он чувствовал неизбежность данного поступка, но готовился к нему трудно и долго. Он не искал поддержки со стороны жены или друзей, опасаясь выглядеть в их глазах идиотом, избегая преждевременных объяснений, и не мог не понимать рискованности своих действий, обрекая семью на еще большие финансовые затруднения. Однако изменить своей новой вере в себя и в прекрасное завтра был уже не в силах.
В середине марта он зашел в кабинет начальника экспедиции. Тот сидел, развалясь на мягком стуле лицом к двери и всматривался в экран компьютера, свернув губы трубочкой и насупив брови. Шеф слыл человеком не очень умным, не очень решительным и не совсем здоровым. Но вопреки постоянным слухам об его уходе на пенсию, ожидания прогрессивной части коллектива все как-то не оправдывались. То ли он имел связи в Управлении, то ли был хитер и изворотлив. Однако большинство склонялось к тому, что эта кандидатура, по каким-то неведомым параметрам, скорее всего, устраивала вышестоящее руководство. Как говорил Андрей Андреевич, указывая перстом в потолок: «Осторожность вышестоящего руководства - суть непотопляемости нашего шефа. Как бы чего не вышло! Одним словом – ссуть...». В смысле живучести Владимир Семенович Суриков был подлинным профессионалом. Он расцветал во время наезда комиссий и начальства, являя собой образец бодрости и оптимизма, и уходил «в подполье» сразу же после их отбытия. С подчиненными держался сугубо официально и холодно, нередко даже грубо, поддерживая, таким образом, дисциплину и субординацию производственных отношений...
- Чего вам, Ложкин? - Владимир Семенович неохотно оторвал взгляд от компьютера и грустно посмотрел на посетителя.
- Вот... – Сергей протянул свернутое пополам заявление.
- Ну, ну! Посмотрим... И что же?..
Выражение его лица приобрело отсутствующее, скучающее выражение:
- Будете требовать расчет? Учтите, денег в кассе нет.
Сергей подошел ближе и скосил глаза на экран компьютера, где в режиме «пауза» застыло изображение игры «шарики». Владимир Семенович тут же выключил монитор...
- А когда же будут? – упавшим голосом спросил Ложкин.
- Делаем все возможное... Однако вы должны понимать. В первую голову мы должны помогать честно работающим сотрудникам, а не сбежавшим...
«... с корабля крысам!» - ясно прозвучали в голове Сергея слова шефа, хотя тот дипломатично молчал.
- Мне семью кормить надо, - упрямился геолог.
- Ну, знаете ли! – перешел в контрнаступление начальник, заметно повышая голос, - вы, Ложкин, желаете и на кол сесть, и рыбку съесть?! Позвольте узнать, вы дописали отчет?
- Нет, но срок только через два месяца!
- Вот видите! Хотите поставить экспедицию на колени, а туда же – зарплата!.. Кто, по-вашему, будет завершать работу? Дядя? Завтра прибегут увольняться еще десять человек, наплевав на все свои обязательства, и что же прикажете делать мне? Думаете, за красивые глазки там, наверху, дают деньги?..
- Я лично этих денег не вижу уже полгода, - дерзил Сергей, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
- Понимаю, трудно. Но надо потерпеть, Ложкин! Учтите, уволитесь – пеняйте на себя! – начальник смял и швырнул заявление в корзину для бумаг.
- Идите и подумайте, как следует... Возможно, на следующей неделе будет небольшой аванс...
И снова молодой человек явственно услышал непроизнесенную мысль Владимира Семеновича: «Тьфу, черт! Тянули меня за язык? Разнесет сопляк на всю Ивановскую, а мне отдувайся! Теперь придется ехать в область, делать вид... А откуда они возьмутся, эти деньги, кто-нибудь подумал? Вот же, придурки замороженные!.. Ну, ничего – смотаюсь... Заодно справлю, наконец, Зинке этот, как его... караоке, что ли?..»
Очевидно, при воспоминании о внучке у ласкового дедушки потеплело на сердце, и он невольно улыбнулся. Тут же, спохватившись, нахмурился:
- Ну, иди, Ложкин, иди...
Сергей сдержался, чтобы не наговорить грубостей, но выйдя из кабинета, запсиховал. Гневные слова и неприличные выражения в его голове наталкивались друг на друга, складываясь в целый обличительный памфлет. Однако произносить зажигательные речи было поздно. Поэтому Ложкин уселся за стол писать повторное заявление, в котором дал волю чувствам, обозвав начальника самодуром и приспособленцем. Не удержавшись, в конце сделал приписку: «А музыкальный центр с караоке, между прочим, продается у нас в городе – в магазине на Чехова!». Не перечитывая, он ворвался к шефу, положил заявление перед его носом и удалился, хлопнув на прощанье дверью...
Таким не тривиальным способом Сергей Ложкин получил-таки долгожданную свободу, презрев шкурнические сомнения и страх нищеты, и остался наедине с тяжелыми сомнениями, относительно того, как поступить в дальнейшем.
Имелись два варианта развития событий: пойти домой либо отправиться к Витьке, чтобы выпить. Ничего другого на ум как-то не приходило, поэтому ноги понесли его к Булавину. Того дома не оказалось. Сергей с грустью вспомнил о том, что у друга в типографии аврал – срочный заказ. Потоптавшись у подъезда, он все же не решился идти восвояси сразу и отправился бродить по вечернему городу, дабы в уединении с самим собой составить некий план действий.
Подумать следовало – и было о чем. Неприятный статус нищего, безработного и несостоятельного отца семейства не могли не отразиться на ходе его мыслей в виде холодного, отрезвляющего душа. Перед ним возникла вполне конкретная задача, не терпящая отлагательства, и заключалась она в немедленном поиске источника существования. Радужные мечты на долгосрочные проекты отметались автоматически. Поиски работы по роду профессии представлялись не логичными и бесперспективными. Оставались только лишь мелкий бизнес да копеечная коммерция, типа торговли семечками. Более всего его привлекала живопись и торговля собственными пейзажами, которые, по мнению близких знакомых, получались у него совсем неплохо. Данный симбиоз творчества и коммерции вполне его устраивал, если бы не глубокие сомнения в достойной прибыльности этого дела.
Прогуливаясь по главной улице города, Сергей с интересом вглядывался в вывески и фасады магазинов, фирм, фирмочек и киосков, размышляя на новую для себя тему – сколько все это может стоить? Он замечал такие подробности, на кои раньше никогда не обращал внимания. Каждая деталь интерьера, отделки стен зданий и тротуаров, окна, двери и прочие элементы, все это под пристальным взглядом бывшего геолога превращалось в цифры и суммы, которые все более его удручали. Получалось, что для накопления денег на какой-нибудь заштатный магазинчик ему понадобилось бы продать тысячу своих картин!.. Впрочем, подсчет он производил весьма условно, и это хорошо, ибо реальные затраты, на самом деле, удивили и совсем бы его не обрадовали своими настоящими заоблачными величинами...
В большом, красивом продуктовом магазине, куда он зашел погреться и поглазеть на цены, его заинтересовала молчаливая кучка народа, тусующаяся вокруг двух удлиненных параллелепипедов, поставленных «на попа». Это оказались игральные автоматы, установленные недавно. Основную массу играющих и любопытствующих составляли пенсионеры и школьники. Благочестивые бабушки и, в меньшей степени, дедушки дожидались своей очереди и просовывали трясущимися руками в щель несколько монет... Посетовав на неудачу, отходили в сторонку, чтобы покопавшись в потайных карманах и сумочках, извлечь драгоценную купюру и обменять ту на вожделенные металлические кругляши в кассе. Затем они дисциплинировано вставали в хвост очереди и впивались глазами в мелькавшие на табло цифры и аляповатые изображения овощей и фруктов... Молодые люди и пацаны были более разговорчивы и развязны. Они сновали вокруг с деловым видом, но и в их глазах горел плохо скрываемый огонек алчности.
Спустя пять минут пребывания Сергея в зале магазина, раздался характерный громыхающий звук ссыпающихся монет, и мгновенно вся заскучавшая, было, толпа народа сжалась в тесный клубок и затихла. Ложкин тоже не удержался и вытянул шею, в надежде разглядеть выигрыш. Краем уха услышал горячий, возбужденный шепот: «у! Деду повезло! Тысяча, не меньше!».
Сергей испытал нечто вроде азарта и машинально пошарил по карманам. Обнаруженная в джинсах завалявшаяся мятая десятка выглядела настолько жалко, что молодой человек неожиданно для себя отдал ее заросшему щетиной мужику-побирушке, торчавшему за стеклянной дверью в холодном «предбаннике» гастронома. Тут же закурив, Ложкин сказал, обратившись то ли к нищему, то ли разговаривая сам с собой:
- Вот, дела! Старики-старушки, ушки на макушке... А говорят, бедно живут!..
Бомж, до того изображавший уныние и скорбь на морщинистом личике, встрепенулся и вдруг ощерился ехидной улыбкой, сверкнув из-под шапки лучиками голубых глазенок:
- Дурачье, потому и бедные! Щас пенсию продуют и того... А мне рублик дадут - и то хлеб!..
Голос у него был чистый и располагал к беседе.
- И что, выигрывают часто? – спросил Ложкин.
- Бывает... Но редко. Обычно, спускают все. Соображалки, видишь, не хватает... Но мне подают, не обижают... А ты чего, тоже хочешь попытать? Нет, паря, ты здесь не играй - обманут!..
- Да кто ж обманет-то? Это ж железяка!
- Ее человеки сделали, - мудро произнес бомж, - им тоже кушать хочется. Давеча бабка пять штук выиграла, народ и повалил. А хозяева – хлоп!.. Чего-то там подкрутили - и снова в дамках! Голова варит - у них-то!..
- Неужто, так и дурят нашего брата? – искренне удивился Сергей.
- А ты не лезь, коли тямы нету! – резонно заметил мужик. – Я-то тута не играю, выгоды нету. А вот в «Огнях ночи» – там можно!..
- Ты?!.. Чего-то я не понял! Ты что же, посещаешь казино?
- Да так... – замялся мужик – захожу иногда ручку подергать. Нет, в карты и рулетку – не мое!..
- Ну, ты даешь, блин горелый! И как успехи?
- Я те вот чего скажу, паря... Если хочешь попытать - дуй туда! Правда, там все для своих - трудно попасть, но можно. Хошь, я тебя с Григоричем сведу?
- А это кто такой?
- Да швейцар тамошний. Человек хороший, меня не обижает. Сунешь сотку и порядок...
- Лихо!.. – Сергей с нескрываемым любопытством разглядывал прикид бродяги, затягиваясь сигаретным дымом.
- Слышь, мужик, - вдруг сказал он, - у тебя выпить нету?
- Да чего ж, сообразим! – подивился бомж и расплылся в еще большей улыбке, обнажив редкие, желтые зубы.
Бомж оказался вовсе не бомжом, обитая в собственной квартирке на первом этаже панельного дома, расположенного напротив магазина.
- Жинки пять лет как нету, - предупредил мужик, заводя гостя в хату, вполне прилично обставленную мебелью, хотя и ветхой.
В помещении пахло по-стариковски или, вернее сказать, по-холостяцки. Степан, так звали хозяина, переоделся в домашние вещи, побрился и преобразился совершенно, превратившись в не очень пожилого, щуплого мужчину с добрым лицом и лучистыми глазами.
- Ты сам-то шибко не переживай, - говорил он, доставая из старенького холодильника «Бирюса» бутылку мутноватого самогона, - молодой еще, наверстаешь! Мне-то уж все нипочем, пристроился тута на работенку непыльную... На жизнь хватает, да и недалече... Притерпелся.
- С чего ты взял, что я переживаю? – хмыкнул Сергей и расправил плечи. – На лбу написано?
- О-хо-хо, Сережа! Человека по походке определить запросто, а уж по разговору!.. Мне-то че делать, покудова стою? Наблюдаю!..
Степан нарезал соленых огурчиков, сала и ржаного хлеба. Разлил по стаканам самогон, наполняя тару на треть.
- Самоделку-то потребляешь? – участливо спросил он, заглядывая Ложкину в глаза. – Из верных рук взята. Сам-то я водку не пью, голова от нее болит. А от этой – одно просветление!
- А, все равно!.. – махнул рукой новоявленный безработный и опрокинул содержимое стакана в рот.
- Ну, и правильно! Полегчает… - согласился Степан и последовал примеру гостя.
Забрало Сергея после третьей. Язык еще не развязался, зато собеседника он слушал теперь с большим участием, немало удивляясь разнообразию проявлений жизни в тихом и давно изученном, казалось бы, городе.
- Я-то сам строитель, - делился хозяин перегоревшей жизнью, - прорабом был, ага! Котельную четвертую знаешь? Три года возводили, а сдали вовремя! К сентябрю... Это потом уже – началось!.. Строить ничего не строят, только рушат, а говорят перестраивают! Тепереча и котельную закрыли... Хорошая, красивая была котельная...
Он на минутку пригорюнился, искренне огорчившись людскому неуважению к главному детищу его трудовой деятельности, до поры до времени остававшейся в его глазах грандиозным символом прежней, радостной страны и собственного благополучия.
- А после уж – старый стал, халтуркой все перебивался. Ну, и это дело - тоже... – он постучал по петушиному кадыку. - Нинка, жинка моя, как померла от цирроза, так я завязал... Стал богу молиться, у церкви подаяние просить. Да и свыкся...
- Церковь далеко, а ты здесь - в гастрономе?..
- То-то и оно. Шибко далече таскаться, да и конкуренция там...
- Слышь, Степа, мне всегда хотелось полюбопытствовать: много ли подаянием можно заработать? Говорят всякое...
- По-разному... Мне-то хватает. И за квартирку, и за энергию заплатить. И покушать... Кабы не «трясогузки», так подкопил бы чего...
- Кто это – «трясогузки»?
- Вован с ребятками, кто ж еще? Дань дерут, а когда и по морде настукают. Вон, видал, зубьев вверху нету? Они, родимые!..
- Рэкетиры, значит?
- Ага, они самые... Менты не трогают и то ладно...
- Дети есть у тебя?
- Эх-хе... Были, да сплыли. Одного в тюрьме убили, другого – в армии...
Сергей помолчал, потом спросил:
- Потому и пить снова стал?
- Да, не... – отозвался Степан, - после уже... Квартиру у меня вознамерились отмести, а я им – вот!
Он показал кукиш и поводил им в воздухе перед воображаемым противником.
- За долги, что ли? – догадался Ложкин.
- Да нет же, говорю! – осерчал Степан, кося нетрезвым взглядом. - Вован с ребятками. Документик подписать заставлял, гнида! Каждый божий день являлись, голуби. А я нажрусь - и вот им!..
Процедура с кукишем повторилась в точности.
- В ментовку надо бы, - сказал Сергей, выпивая очередную порцию горячительного.
- Упаси Бог!..
- И чем дело кончилось?
- А ничем, Сережа. Уплатил я Григоричу штуку, тот и попросил добрых людей... Вован-то про хату не вспоминает, да только меня не забыл. Думаешь, по своей воле я от церкви дернул? Да мало ли еще откедова?..
- Расклад понятен, - кивнул Ложкин, - но не будем о грустном, Степа! Скажи-ка лучше, чем ты занимаешься в свободное, так сказать, от работы время? Ты знаешь, что такое хобби?..
- Обижаешь, Сережа. Я песни пою!
- Ты? Не свисти, мужик…
Степан принес гитару и дал гостю:
- И ты спой – полегчает-то на душе, небось
- Вот это да! Как ты узнал, что я могу лобать?..
Мужичок пожал плечами и улыбнулся:
- Человек хороший...
Сергей тронул струны и дурашливо проговорил: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла...»
Степа терпеливо дослушал песню до трагического конца и отобрал инструмент:
- Я-то песни все больше душевные люблю... «Черный во-о-орон, что ты вье-о-ошься, над моею головой?..»
Голос лился неожиданно чисто и звонко, выделывая замысловатые коленца, нисколько не сбиваясь с верной тональности. Самое поразительное было в том, что Сергей и сам любил эту песню, приберегая ее всегда к подходящему настроению. Сейчас оно было именно таким, и Степан словно прочитал его мысли...
Через два часа хозяин крепко спал на продавленном диванчике, заложив маленький кулачок под щеку.
Сергей засобирался. Честно говоря, уходить ему вовсе не хотелось, но заставлять Юльку волноваться он не имел права. От выпитого самогона и спетых песен добавилось уверенности и оптимизма, а потому растаял страх перед неприятными объяснениями с женой. В конце концов, неужели он не способен найти с нею общий язык? Нужно просто набраться терпения!
Покидая гостеприимный дом, Ложкин оставил записку, нацарапав на клочке старой газету короткую фразу: «Буду должен!».
- Веселишься? – холодно спросила Юлька, скользнув по лицу мужа острым взглядом. - Давай-давай! Чего теперь остается?..
- Ты уже знаешь?..
- Разве это секрет? Ну, и что же дальше? Будем жить на мои три тысячи?..
Она выговаривалась, а Сергей отворачивался, храня достоинство.
- Чего ты молчишь?! – в отчаянии восклицала девушка и сама замолкала в ожидании.
- Так продолжаться больше не может, Юля, разве не понимаешь?.. – он отвечал тихо и этим раздражал ее вдвойне.
- Мама дорогая, революционер отыскался! Хорошо, объясни, на что мы будем жить? Сейчас сядь и объясни!
Сергей разделся, прошел на кухню, прикрыв двери в детскую, и уселся за стол.
- Не кричи, пожалуйста, детей разбудишь... Бизнесом займусь... В крайнем случае, другую работу подыщу.
- Ты – бизнесом?! – Юлька прямо взвилась. – На какие шиши?.. Работу он найдет! Какую, интересно? Вон, нянечки в больницу требуются, уборщицы. Пойдешь?.. Нет, мы же гордые!..
- Что ж, по-твоему, я совсем ничего не умею? – обиделся Ложкин. – Я, может быть, картины буду писать, чем не дело? Потихоньку, полегоньку, и все образуется...
- Ну, вот что!.. У нас двенадцать тысяч долгов. Как хочешь, так и объясняйся с кредиторами. Это раз!.. Во-вторых, у меня и копейки не проси – не дам! Живи, как хочешь... Я лучше Светку с Дашкой накормлю, чем тунеядца мужа!..
- Мне уйти?
Юлька осеклась, растерялась, наморщила лобик и смахнула слезу. Поднялась и направилась в спальню:
- Как знаешь...
Сергей вновь оделся и вышел на пахнущий талым снегом воздух.
По тому, как встретил его Витька, он понял, что тот не один. Они разговаривали полушепотом в коридорчике.
- Я с работы уволился, - сказал Сергей и вопросительно глянул в сторону комнаты.
- Да, ты что?! – восхитился Булавин. – И куда теперь?
- Не знаю... Ты, помнится, хотел бизнесом заняться? Я готов!
- Так сразу? – удивился Витька. – Надо подумать... Слушай, Серый, давай завтра вечерком, а?.. Нет, лучше в воскресенье. У меня сейчас в типографии завал – не продохнуть. Приходи, покумекаем…
- А сегодня нельзя?
- Да, устал я чего-то... И это... не один я...
- Вижу... Переночевать у тебя - никак?..
- Опять поругался? – Булавин замялся. - Ты бы это...
- Понятно... Послушай, Вить, ты насчет бизнеса – серьезно? Или так?..
- Мне зарплату подняли, понимаешь... Оборудование новое приобрести грозятся... Так что, подумать надо…
- А! Ну, тогда конечно!..
Сергей переминался с ноги на ногу под тягостное молчание. Он хотел было пожаловаться другу на то, что его прогнали из дому, но посчитал это лишним.
- Ну, ладно, - бодро сказал он, - пойду мириться!
- Вот, это верно! – обрадовался Витька и охотно протянул руку для прощания.
Перед уходом Ложкин попросил взаймы сто рублей.
Однако домой он возвращаться не собирался и на Булавина затаил крепкую обиду, ощущая себя всеми брошенным и крайне несчастным.
Будто и не уходил никуда Сергей из квартиры Степана.
Последний по-прежнему почивал на диванчике, не меняя положения своего щуплого тельца. Входная дверь оказалось беспечно открыта, и Ложкин подумал о том, что сон хозяина квартиры потому крепок и безмятежен, что в жилище его не было ценных вещей. Степан принадлежал к миру поистине свободных граждан, не обремененных заботами о собственном имуществе. Главной осязаемой ценностью была сама квартира, дававшая тепло и уют, но это сокровище незаметно унести было нельзя.
Он был рад, что Степан не обнаружил его отсутствие, и устроился в кресле, погасив свет и возложив ноги на стул. Чтобы не озябнуть, Сергей прикрылся курточкой и мгновенно согрелся. В темноте чуть светился фиолетовым только прямоугольник окна, занавешенный вытертым, почти прозрачным ситцем, иногда освещаемый светом фар проезжающих по улице машин. Ему стало хорошо и спокойно. Странным образом, именно здесь Сергей не опасался быть непонятым, мог расслабиться и неспешно размышлять, под мерное сопение Степана.
Атмосфера, окутавшая его в этот миг, напомнила ему жутковатое одиночество детства. Тогда он, будучи мальчишкой, в своей комнате, погруженной во мрак ночи, зачарованно наблюдал за бегущими от стены к стене белыми бликами, придумывал небылицы и точно знал, что завтра будет новый день, в котором будут и мама с папой, и школа, и футбол, и много хорошего, чего стоило ждать.
Засыпая, он и не предполагал, что квартира эта станет его домом на достаточно долгий период. Впрочем, тогда он вообще ничего не загадывал наперед.
Вот так, в течение одного дня, жизнь Сергея Ложкина совершила крутой вираж и покатилась в каком-то ином, перпендикулярном направлении...
Глава 19.
Неделю спустя Степан предложил:
- Давай-ка, Сережа, поди-ка ты поработай к Коляну. У него грузчик захворал, так ты пока за него... А далее присмотришься. Я-то не гожусь, а ты-то сдюжишь! Да ты не боись, работенка там не шибко пыльная, зато при бабках будешь. Где, чего прихватишь... Тебе занятие, да и в хату прибыль!..
Ложкин согласился и очень скоро втянулся в новую для себя атмосферу торгашеской среды.
Колян оказался старшим грузчиком в том самом магазине, где стояли новоиспеченные игровые автоматы. Это был невысокий крепенький мужик с вечно синим носом и скверным характером. Командовал он тремя помощниками, распределяя их по рабочим местам, обладая над ними безграничной властью, куда большей. Он же выплачивал рабочим еженедельное жалование, руководствуясь только лишь своими собственными соображениями, когда наказывая нерадивых, а когда и премируя добросовестных. Происходило это оттого, что все грузчики, кроме самого Коляна, на работе официально не числились.
Работа действительно оказалась не трудной, хотя и требовала постоянного присутствия. Сводилась она к простецкой формуле: «принеси – подай». Трудовая деятельность в подсобных помещениях магазина, укрытая от людских глаз, пришлись Сергею по вкусу. Не то, чтобы он был в восторге от своего стремительного превращения в пролетария, скорее, все это позволяло ему, с одной стороны, отвлечься от невеселых мыслей, а с другой, в свободное время размышлять и обдумывать планы своего воскрешения из пепла.
Степана он не обижал, наоборот, стал относиться к нему, как к равному. Постепенно привык к его нетривиальному образу жизни, более того, поступив в грузчики, и вовсе уравнялся с ним по своему социальному положению. Сергей удивлялся, насколько быстро адаптировался к новым условиям проживания. Это его не пугало. Внутренне он был убежден, что из этой среды сможет легче стартовать в единственно возможном направлении – вверх. Вниз, как ему казалось, падать было некуда.
На третий день знакомства Ложкин во всех подробностях поведал Степану о своих снах, рассказав также всю прочитанную им историю Георга Левина. В ответ услышал что-то про «третий глаз» и «божий дар». Понял, что не очень-то впечатлил Степу своим повествованием, ибо тот «слышал от старух-прихожанок и не такое». Его больше заботили внешние, осязаемые проявления жизни, такие как наличие или отсутствие в хате еды и спиртного, а также жизненные перипетии постояльца, к которым он относился с великим сочувствием.
- Эка, как человека долбит! – сокрушался он, имея в виду Сергея, но вовсе не себя. – Жинка есть, детки здоровы, чего еще надобно? Ну, ничего! Поживи-ка, Сережа, охолонись!..
- Оно полезно, - соглашался бывший геолог, - чтоб жизнь медом не казалась!
- А чего? – скрытно обижался Степан, - разве ж, тебе у меня плохо?..
Из чего Ложкин заключал, что является гостем желанным. Этого было вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя комфортно.
Выбрав момент, он забрал кое-какие необходимые вещи из дома. Для Юльки оставил записку, где просил о нем не беспокоиться, обещая в недалеком будущем поправить материальное положение семьи, и вообще наладить дальнейшую жизнь. В это он сам верил свято! Проблема состояла лишь в том, что и по-прошествии месяца определенного плана разрешения ситуации, в которой он оказался, так и не сложилось...
Каждый из дней, проведенных в новом пристанище, заканчивался небольшой попойкой. От продолжительного запоя Сергея спасало лишь то, что Степан отключался после второй же порции спиртного, а пить в одиночку Ложкин как-то не привык.
Его бренное существование незаметно превращалось в цепочку не зависящих от него случайных событий.
Апрель выдался щедрым на сюрпризы. То снегу навалит по пояс, то реки талой воды потекут по всей ширине улиц, а то мороз ударит такой, что весь город превращается в один сплошной каток...
В слякотный субботний вечер Сергей возвращался с работы в прекрасном настроении. В кармане приятно шуршали купюры, врученные ему Коляном за прошедшую неделю, и заработок был не мал. В экспедиции за эту же сумму ему бы пришлось сначала работать месяц, затем ждать получки - еще три... Опомнился уже у калитки собственного дома. Это было настолько неожиданно, что он растерялся. Зайти внутрь не решился. Поглазел с тоской в занавешенные окна, покурил в отдалении, хоронясь в тени забора, да и засобирался обратно. Воровато оглядевшись, сунул свернутые трубочкой деньги в щель двери и вознамерился исчезнуть с чувством исполненного долга.
Что-то его остановило, будто пригвоздив к месту. В желтом прямоугольнике окна кухни вдруг мелькнула мужская тень, в которой невозможно было не узнать силуэт Витьки Булавина. Тут же слух уловил родной и знакомый смех жены...
В одну секунду его жизнь превратилась в мерзкий кошмар. Почти забытое чувство ревности затмило все другие его помыслы.
Ложкин побрел по скользким, заледенелым тротуарам в обратный путь. Миновав пару кварталов, встряхнул головой и устыдил себя за минутную слабость. Попытался успокоиться. Что, собственно, произошло? Глупо и смешно было бы представить Юльку и Витьку вместе! Даже в присутствии Сергея они не могли найти общего языка... Но колкая заноза засела крепко. Он растирал лоб, отчаянно выдумывая ответы, которые сам себе задавал, и много курил. Наконец, у подъезда пятиэтажки остановился, смачно выругался вслух и махнул рукой, словно отметая от себя тягостные мысли. «Дурак! Просто дурак!»...
Час был поздний, но Степана дома не оказалось. Это показалось Сергею необычным и тревожным. Переодевшись, он отправился к гастроному. Отношения свои с нищим он не афишировал, поэтому у продавщиц справился о нем невзначай. Оказалось, тот покинул «рабочее» место еще днем. Пришлось идти к казино, где иногда бывал Степан, уповавший на крупное подаяние от какого-нибудь везучего клиента.
Ложкин уже был знаком с Юлием Григорьевичем - вышибалой казино. Человеком тот был молодым и мощным, обладавшим квадратной челюстью и грозным, туповатым взглядом.
- Не присутствовал блаженный, - писклявым голосом ответил швейцар, почему-то не глядя Сергею в глаза.
- Странно, пропал куда-то! На него не похоже, - пожал плечами Ложкин.
- Зайди, поиграй, - вдруг предложил Григорьевич тоном, напоминавшим приказ.
Подивившись, Сергей прошел в зал игровых автоматов. Народу было немного. К нему моментально подплыла барышня, облаченная с иголочки в сине-белую униформу, мило улыбающаяся и тактично сдержанная:
- Желаете приобрести жетоны? К вашим услугам свободные игровые компьютеры, бар. В верхнем зале вас ожидают покер и рулетка. Вход бесплатный...
- Спасибо, - он вытащил из кармана мятые пятьсот рублей и протянул их девушке.
Она снисходительно качнула головой:
- В кассу, пожалуйста... Если пожелаете, я объясню правила игры.
- Благодарю...
Через пять минут Сергей подозвал барышню и попросил помощи. На карточке, прикрепленной к лацкану жилетки, он прочитал ее имя.
- Светлана Игоревна, - сказал он нежно, тщательно выговаривая отчество, - будьте добры, научите меня выигрывать!
- Вы - первый раз? – не удивилась девушка, привычная к заигрываниям клиентов.
- Нет. Но именно с вами, я думаю, мне повезет!
Она невозмутимо закинула жетон в приемную щель автомата и заученным текстом, без запинки и остановки проговорила:
- Этот простой вид покера не предусматривает джокеров. Игра начинается с выбора размера ставки. Минимальная ставка – один жетон, максимальная – пять. Выигрышными являются различные комбинации карт. Наименьшая – пара картинок, наивысшая – королевский флэш...
Сергей заслушался и залюбовался, глядя на точеный профиль девушки и ее длинные, холеные пальчики с перламутровыми ноготками.
- Простите, не совсем понял?..
Следующий жетон полетел в щель.
- После того, как выпали карты, можно заменить некоторые из них. Ну, вот пожалуйста, повезло! У вас три дамы.
- И много мы с вами выиграли?
- Три жетона, - она повернулась и ослепительно улыбнулась. - Вы можете удвоить выигрыш, поставив на черное или красное.
- Давайте!..
- Вы снова выиграли!
- Почему же я? – запротестовал Сергей. – Везет-то вам! Продолжаем!
На экране мельтешили красные и черные масти, дамы, тузы и шестерки. Светлана Игоревна беспечно надавила кнопочку:
- К сожаленью - проигрыш... Желаю удачи, сэр!..
Она вновь улыбнулась и отошла к очередному посетителю, ступая словно профессиональная манекенщица, небрежно и лихо, покачивая бедрами. Ложкин в восхищении обвел глазами соблазнительный ракурс и повернулся к экрану...
Игра проходила с переменным успехом, но через полчаса Сергей обнаружил существенную недостачу жетонов. Оказывается, медленно и верно те все же перетекали из его кармана в ненасытное чрево игрового автомата. Это заставило его напрячься и сосредоточиться. Он собирался дождаться очередного выигрыша и на этом закончить игру. Он надеялся еще разок пообщаться со Светиком...
Но тут случилось одно неприметное для окружающих происшествие, которое весьма возбудило молодого человека и вынудило его на время забыть обо всем.
Он поставил максимальную ставку. Тут же выпала пара тузов. Решил, во что бы то ни стало, доиграть партию до конца, пытаясь угадывать масть, тем самым с каждым разом удваивая выигрыш...
Собрав волю в кулак, Ложкин до боли в глазах всматривался в быстро мелькавшие на экране монитора карты, чутко держал палец на кнопке, выбирая удобный момент. Удача ему улыбнулась: дважды он ставил на черное, и оба раза увеличивал выигрыш вдвое...
Встряхнув головой, Сергей сосредоточился. Ему показалось, что скорость чередования карт снизилась... И вдруг он услышал гул в голове и ощутил необычайную легкость тела. Послышался едва различимый щелчок... Пиковый король на мгновение застыл на месте! Одной доли секунды хватило Ложкину, чтобы нажать клавишу «черное». Получилось! Он оглянулся, не веря в реальность свершившегося события. Неужели машина подчинилась его воле?.. Посидел, успокаивая дыхание, и продолжил эксперимент...
Сердце бухало в груди... Стоило большого труда, чтобы достичь нужной концентрации и вновь добиться стагнации работы программы. Снова щелчок: бубновая восьмерка зачаровано замерла под цифрой «восемьдесят»!.. Невероятно! Сергей вытер со лба пот и попытался взять себя в руки... Пальцы руки настолько дрожали, что Ложкин опасался допустить ошибку при нажатии заветной кнопки. Но и в третий раз все прошло удачно!.. Выигрыш составил сто шестьдесят жетонов или восемьсот рублей. Сам по себе, результат не являлся столь уж значительным. Не сумма, но необычность способа ее обретения давала Сергею все основания для оптимизма и сулила в будущем невообразимые перспективы!.. Он не совсем понимал, что именно произошло, но с первой же секунды подумал: феноменальная способность управлять своим биополем ему дарована вместе с посланием Георга Левина!..
Поменяв жетоны на купюры, он легкой, почти парящей, походкой направился прямиком к Светлане Игоревне, обхаживающей какого-то седовласого хмыря.
- Вы принесли мне удачу, - едва сдерживаясь, сказал Сергей, - разрешите отблагодарить вас? – он воровато протянул деньги.
- Не положено, извините, - все так же невозмутимо ответила девушка, не удостоив молодого человека взглядом.
- Ну, хотя бы, угостить вас коктейлем?..
- Извините, нет, - она деловито, по-прежнему грациозно и неторопливо направилась через весь зал к очередному посетителю, заманчиво двигая бедрами под синей форменной юбкой. Ложкин несколько растеряно и скованно засеменил следом.
- А если я приглашу вас... куда бы вы хотели?
- Куда я хожу, вам не по карману!
- Неужели? – обиделся Сергей. – А если средства найдутся, пойдете?
Она неопределенно пожала плечиком и ласково заговорила с клиентом...
Через минуту Ложкин вновь восседал на высоком стульчике перед тем же экраном монитора, вперив в него хмурый, холодный взгляд.
В соответствии с избранной тактикой, он терпеливо дожидался фул-хауза, флэша, стрейча или, на худой конец, трио, справедливо рассчитывая потратить свои биоэнергетические силы наиболее эффективно. Играл он по максимуму. Поставленная цель и острое желание завоевать доверие Светланы Игоревны заставили-таки его по-настоящему сосредоточиться. Это принесло впечатляющие плоды. При обмене трех карт Сергей получил пару королей к имевшимся двум. Покер!.. Теперь он знал, как заставить автомат подчиняться своему биополю, и достаточно легко многократно увеличил выигрыш... Скоро четыре тысячи жетонов доверху заполнили приемный бункер, вызвав в зале легкий ажиотаж. Еще бы! За десять минут счастливчик сорвал банк в двадцать тысяч!..
- Поздравляю, сэр! Хотите играть по крупному? – взгляд Светланы Игоревны сделался внимательным, улыбка обворожительной.
- Ну, нет уж! – покачал головой счастливчик… – Я думаю, этого хватит, не правда ли?.. Я приглашаю!
- Хорошо! Завтра вечером, в «Аэлите», - она наморщила носик и добавила: - противный!.. – и снова удалилась, не сказав более ни слова.
С лихорадочным блеском в глазах покидал Сергей казино. Прощаясь с швейцаром, он вдруг вспомнил о цели посещения этого заведения. Вынув из кармана фиолетовую купюру, спросил:
- Ничего не припомнил, Григорич?
Громила «сфотографировал» гонорар и призадумался, придерживая открытой входную дверь. На его лице отразилась внутренняя борьба, ему не свойственная. Это-то и озадачило Ложкина. Он и так, не задумываясь, вознаградил бы швейцара, но сейчас неожиданно понял, что тот имеет «за пазухой» некую важную информацию...
- Ступай, парень, не лезь на рожон! – выдавил швейцар, впервые в жизни отказываясь от вожделенных чаевых. - Я человек маленький, место свое знаю!
- Ты – маленький? Я бы так не сказал!.. – при этих словах на свет божий была извлечена еще одна ассигнация...
- Конечно, Степан – мужик не плохой, хоть и блаженный... – засомневался громила, но лишь на мгновение. - Ладно, иди за мной!..
Они проследовали в гардеробную, где вышибала погрозил пальцем-сарделькой перед носом Сергея:
- Я тебе ничего не говорил, понял? Пикнешь – закопаю!
- Базара нет, Григорич!.. – поклялся Ложкин.
- Ну, так слушай сюда! Был твой Степа, был... Я ему позволил тут поторчать - за половину навара. Ну, как всегда... После уж глянул: его нет! Я уж думал - смылся болезный. А тут Русик подруливает. Говорит, мол, про Степу этого – ни слова! Чего ж, спрашиваю, такого? А он кувалду свою мне в харю тычет и говорит: мол, забудь - и все тут!.. Ну, ты понял, парень? Учти!..
- Кто такой, этот Русик?
- Да ты че, в натуре?! То ж начальник охраны нашей, Руслан Мансурович! Не слыхал? Мой тебе совет: жить хочешь – не суйся!
- Все?
- Что знал... За бабки благодарствую. Теперича иди вперед, а я уж после...
- Погоди... Что ему надо от Степана?
- Откуда мне?.. Я как-то насчет Степки с Русланом говорил, чтобы он его от Вована прикрыл…
- Ну, и что?
- Помог. А вчера глядь – базарят меж собой, как кореша. Чего-то мутят!..
- Где видел-то?
- Здесь, где ж еще? Вона, в баре горилку цедили... Вован частенько тут отирается. Любит в картишки перекинуться, боров!..
- Вижу, не любишь ты его. Кто он такой, вообще?..
- Фраер! На него даже шеф, Рахим Мансурович, зуб имел. Но тот отмазался, не знаю как...
- В последнее время этот Вова заходил в «Огни...»?
- Каждый божий день!
- Где еще можно его найти?
- Ну, в «Аэлите», конечно, - там тоже играют... На Советском – в китайском «Фонарике»... А где проживает - не ведаю... Ты сам-то - русский, парень?
- Да... русский! - кивнул Сергей, - а что?..
- И русский язык знаешь, и жить, поди, хочешь?..
- Намек понял, не дурак!.. Ладно, спасибо!..
Он вышел в темную, безлунную ночь и закурил.
Его собственные проблемы, связанные с материальными затруднениями, практически разрешились, благодаря неожиданной, но закономерной, как ему представлялось, удаче. Тем больше усилилась тревога за Степана. Оставалось только гадать и учитывая состав заинтересованных лиц. Одно было совершенно ясно: дело пахло керосином, притом очень мерзко. Вероятно, виной всему был пресловутый квартирный вопрос!..
Сергей достал ключ от Степиной квартиры и в раздумье подкинул его на ладони. Через минуту он поспешил в круглосуточный магазинчик, где по его воспоминаниям, кроме сигарет, пива и прочей ерунды, продавались наборы немецких кухонных ножей...
Слабая надежда на то, что Степан окажется дома, не оправдалась. На спинке стула сиротливо висел его домашний костюм, зато рабочая одежда отсутствовала.
Сергей закрыл дверь на ключ, накинул на петлю толстый стальной крюк, предусмотренный хозяином. Перевернул кверху ножками обеденный стол и подпер им дверную ручку. Занавески задернул и выключил свет. Пару хозяйских ножей с длиннющими и широченными лезвиями положил на тумбочку в изголовье дивана...
Он не особо представлял, что будет делать дальше, однако возможную осаду выдержать собирался с честью. Завтра он придумает некий план, а сейчас просто требовалось не допустить врага на священную территорию и не дать ему здесь закрепиться!..
От избытка впечатлений прошедшего вечера Ложкину не спалось. Пришлось встать и выпить привычную порцию самогона, после чего веки его набухли и через некоторое время закрылись сами собой...
В милицию Сергей не обращался. Было бы смешно надеяться на возбуждение дела по факту исчезновения человека, славящегося своей неприличной антиобщественной деятельностью. Настаивать на этом не имело бы никакого смысла, приняв во внимание всю хлипкость оснований, по которым сам Ложкин проживал в квартире Степана.
Пришлось идти в гастроном, где в воскресенье предполагался укороченный рабочий день. Впрочем, Сергей трудиться не собирался, а совсем даже наоборот, хотел предупредить Коляна о своем увольнении...
- Как?! – заорал старшой. – Ты че, козел, по сопатке захотел? Машину кто за тебя разгружать будет? Свалить захотел? Предупреждать за день надо, а не сейчас! А ну-ка, подпрягайся!..
К крикам и оскорблениям Сергей порядком притерпелся и воспринял увещевания Коляна с точки зрения логической справедливости. Действительно, во дворе у склада стоял груженый КамАЗ, а другие грузчики сегодня отдыхали. Одним словом: замены не было. Пришлось засучить рукава...
Водила торопился и за задержку транспорта наговорил грубостей заведующей. Та оторвалась на Коляне... Естественным образом волна гнева докатилась до Ложкина, таскающего коробки и ящики в одиночку. Старший только принимал груз и складировал его тут же, у машины. Сергею приходилось периодически спрыгивать с фуры на землю и перетаскивать товар в склад.
- Чего копаешься, урод?! – больше для порядка замахнулся Колян на Ложкина, проходящего мимо. – Шевели батонами! Видишь, люди ждут!..
В другой ситуации такой наезд был бы в самый раз. Но не сейчас…
Сергей скинул с плеча длинную и влажную, дурно пахнущую коробку с мороженой сельдью, и выпрямился:
- Сам ты урод! Понял, да? Бери и тягай! Пендрос - синий нос!..
Он сплюнул под ноги, развернулся и направился к выходу. Колян настиг его в два прыжка и схватил сзади за шиворот.
- Стоять! – победно заорал бригадир. – Щас ты мне ответишь за пендоса!..
Вся скопившаяся в Сергее ненависть выплеснулась наружу в считанные секунды. Он извернулся, перехватил запястье Коляна и кулаком нанес ему точный удар в солнечное сплетение. Пока противник сгибался пополам и валился ничком на землю, Ложкин провел еще несколько яростных, довольно беспорядочных оплеух в безвольно обмякшее тело. Тяжело дыша, он поднял глаза на заведующую и водителя грузовика, застывших в изумлении, и сказал:
- Извиняйте, но дальше без меня!..
Он вышел в подворотню и повернул к реке. На ходу закурил, жадно затягиваясь дымом. Состояние души было тревожное, нервное, но приподнятое. Все-таки – победа! Не только над этим алконавтом Коляном, но, главным образом, над собой, над своей робостью перед дракой и физическим унижением. Шаг его становился все уверенней и тверже.
Он сделал очередной, ясный и очевидный вывод. Оказалось миром правят не только деньги, но и грубая физическая сила. От осознания сего постулата, в его голове вдруг сам собой сложился вполне определенный план действий, касающийся поисков Степана...
В магазинчике «Арсенал», расположенном в полу подвале панельной пятиэтажки, Сергей нашел то, что нужно. Купленный им пневматический пистолет китайского производства выглядел солидно, словно какой-нибудь «ТТ», сделанный из вороненой стали. Взводился он с большим усилием, а значит, имел вполне приличную убойную силу. Испытания оружия были проведены в квартире Степана и на речке, на берегу которой, шагов так с пятнадцати, была подстрелена ворона, причем с первого же выстрела. На двадцать метров металлический шарик, посылаемый силой сжатого воздуха в цель, на вылет пробивал пустую консервную банку... Результаты испытаний вполне удовлетворили Сергея, и он даже подивился, что такая довольно грозная и опасная игрушка свободно реализуется населению свободно. Снарядив пистолет магазином, набитым шариками, он сунул его во внутренний карман куртки. С холодком в душе понял: с этого момента вынужден ступить на скользкую криминальную дорожку, убегающую за линию нормальных человеческих отношений. Туда, где доверять приходится только себе, оставив в стороне надежды на помощь и поддержку со стороны общества и милиции. Эта мысль не столько напугала Сергея, сколько взбудоражила и посулила свободу действий.
К вечеру он отирался у казино, зорко рассматривая каждого, кто входил и выходил из дверей заведения. Заметил коренастого человека, обладавшего явно выраженной татарской внешностью и поведением, не свойственной постороннему. Одет человек был в коричневую кожаную куртку с меховым воротником. Перекинувшись в дверях парой слов с Юлием Григорьевичем, внезапно сделавшимся подобострастным и как будто ниже ростом, татарин исчез за дверью...
Сергей подошел к швейцару.
- Привет, Григорич! Как служба?
- Нашелся болезный, али нет? – вместо ответа спросил вышибала, подозрительно сверля Ложкина глазами.
Тот неопределенно покачал головой и вздохнул:
- Где его черти носят?..
- Ты бы не крутился здесь, паря. Дело-то убойное!
- Чего?!
- Я говорю – ступай отседова, не маячь! Схлопочешь невзначай, не излечишься... Руслан Мансурович спрашивал, не интересовался ли кто блаженным? Я конечно про тебя молчал, сам виноват. Но чтоб тебя больше не видал! Усек?
- И на том спасибо, Григорич…
Обойдя здание вокруг, Сергей приблизился к казино с противоположной стороны. Притаился за иномаркой, отражающей своим глянцем блики вечерних огней.
Спустя четверть часа Руслан Мансурович нарисовался на выходе и направился к припаркованному «Лэнд Крузеру». Ложкин сориентировался быстро. Изловил частника, решительно вытянув вперед руку с зажатой купюрой.
- За тем джипом! – коротко бросил он и положил пятьсот рублей на колени опешившему водителю жигуленка. – Угонишься?
- В городе – попробуем, дальше – нет!
- Поехали! Только, чур, с умом!..
- Ясен перец!..
Гнать, очертя голову, не пришлось. «Крузер» ехал осторожно, соблюдая правила. Притормозил рядом с украшенным красными шарами входом китайской кухни там, где остановка автотранспорта была запрещена.
- Хавать приехал, - сказал водила, провожая злобным пролетарским взглядом Русика, скрывшегося в ресторанчике. – Ничего не боится, гад!.. Что, ждем?..
- Нет... Езжай, пожалуй...
Жигули рванули с места и умчались.
Ложкин втянул голову в плечи и прошел мимо джипа со стороны проезжей части, украдкой дернув за ручку задней двери. Открыто! Сделав крюк, повторил маневр, стараясь действовать естественно и незаметно. Выбрав подходящий момент, юркнул в машину и затаился за креслом водителя. Достал пневматический пистолет и взвел затвор. Оставалось ждать и затем, приставив ствол к затылку Русика, как следует порасспросить того насчет Степана...
Однако все пошло не так, как ему хотелось. Передние двери распахнулись с обеих сторон, салон машины на время озарился светом. Автомобиль качнулся: с правой стороны на сиденье втиснулся грузный пассажир, при этом он громко сопел и отдувался. К счастью, он был так озабочен собственным обустройством, что не смотрел по сторонам. Дверца хлопнула, свет погас...
Сергей старался не дышать.
Джип заурчал и мягко выкатился на проезжую часть.
- Говори! – нарушил молчание водитель. В его голосе звучала угроза.
Пассажир закряхтел...
- Я ж и базарю!.. Все будет ровно, Руслан, отвечаю! Обождать надо бы, пока...
- Сколько ждать конкретно?
- Пару дней, Рус...
- Слушай сюда, Володя! Последнее слово Рахима такое: завтра до полуночи! И еще... Вся сумма сразу, иначе послезавтра ты отдашь вдвое больше. Или!.. Ну, ты понял?
- Да ты че, Русик!.. – заканючил толстый.
- Руслан! – резко оборвал его собеседник. – Меня зовут Русланом! А лучше – Руслан Мансурович!
- Ну, да! Да!.. Не потяну я завтра, Руслан! Там юрист копается, талдычит, что не все так просто. Время надо на оформление...
- Это твои проблемы. Рахим сказал – завтра! Что ты просил, я для тебя сделал, или этого мало?
- Что ты!.. – испугался пассажир и залебезил: - Я больше ничего не прошу! Что ты!.. Но ты пойми, завтра я смогу только половину...
- Хорошо, - сквозь зубы произнес начальник охраны казино, - завтра в шесть у меня. Успеешь - живешь до вторника. Ну а дальше – пеняй на себя!
- Заметано, Руслан Мансурович! Все будет ровно! Ребятки собирают по сусекам, стараются... А насчет квартирки как, не думали?
- На кой мне сдалась твоя хрущеба! Ты связался, ты и расхлебывай, а мне бабки отдай!
- Все понял, Руслан! Без базара!
- Смотри, Вован, не подведи! Кстати, с люмпеном-то что? Хотя... мне-то это зачем?! Нет, лучше не говори! Твои проблемы...
- Нормалек! Отдыхает пока. Ты не переживай, все будет ништяк! Погасится у Черкиза сколь надо, водку попьет вволю... И пусть гуляет!..
- Вован - ты болван! – устало сказал водитель джипа. – Отпускать его нельзя, лишний шум поднимет...
- Да кто его слушать будет, блаженного? Не посмеет!
- В углу и крыса кусается, запомни!
- Как скажешь...
Автомобиль остановился.
- Гляди, Вова, мои деньги-то не трать! Помни: пока ты мне должен, твои бабки – мои бабки!.. Пойдем-ка, я побеседую на эту тему с Петушком Ивановичем...
- Что ты, Руслан! Играть сегодня я не собирался, меня Ланка ждет.
- Ничего! Береженного Бог бережет...
Руслан с Вованом вышли. Сергей перевел дух и осторожно выглянул через затемненное стекло на улицу. Машина была припаркована на автостоянке у центрального кинотеатра, к зданию которого слева прилепилась постройка белого кирпича с ядовито-зеленой, неоновой вывеской: «Аэлита». К входу в ночной клуб, именуемому в народе «Лолитой» (по известным причинам), вела широкая бетонная лестница. По ней-то и поднимались оба фигуранта, минуту назад ведших столь любопытную для Ложкина беседу. Сергей выскользнул из укрытия и аккуратно прикрыл за собой дверь. Отряхнулся и с независимым видом двинулся следом.
В фойе клуба он снял куртку и оглядел себя в зеркало. Вид был слегка небрежный, но мог вполне сойти за молодежный стиль, отличающийся презрением по отношению к классическим «тройкам», галстукам и смокингам. У Сергея в кармане водились деньги, и он нисколько не тушевался, входя в заставленный столиками сумрачный зал, в центре которого располагалась круглая по форме сцена с танцующими на ней девушками. Он расплатился за вход и сходу одарил официанта щедрыми чаевыми, абсолютно не представляя их должный размер. По тому, как о нем позаботился гарсон, Ложкин понял, что не ошибся...
Среди немногочисленных гостей заведения он не обнаружил интересующих его Руслана и Вована. Но заметил лестницу, ведущую на второй этаж, по которой иногда спускались и поднимались люди, явно имеющие отношение к обслуживающему персоналу клуба. Сомнений не оставалось: эти двое - там, в гостях у некого Петушка Ивановича, очевидно, одного из владельцев или управляющих клуба.
Из состоявшегося в машине разговора Сергей выяснил для себя многое. Главное, что его сейчас заботило, это местонахождение упомянутого Вованом некого Черкиза, удерживающего у себя Степу. Это нужно было попытаться выяснить...
Взглянул на часы. Нет, судя по времени, Светлана Игоревна прибудет не ранее, чем через час. Сергей ждал ее с нетерпением, однако при необходимости выбора между встречей с ней и поисками Степы, не задумываясь, склонился бы ко второму варианту...
Пока же оставалось ждать, потягивать через трубочку мерзкий, приторный коктейль, слушать музыку и взирать на девиц, лишавших себя одежды.
Глава 20
Руслан действительно спустился по лестнице, примеченной Сергеем. Он проследовал к выходу через зал. Вован не появился. Ложкину скоро надоело пассивное ожидание, и он поднялся наверх.
При входе в фойе второго этажа, путь ему перегородил охранник:
- Куда-нах?..
- Мне сказали, здесь играют... Вот, - он достал из кармана пачку денег и вытянул из нее пару купюр, - это вам!.. Мне бы пройти...
- Кто сказал?
- Руслан Мансурович. Рекомендовал обратиться к Петру Ивановичу. Деньги, как видите, у меня есть. Всегда мечтал рискнуть и сыграть по крупному! Чем черт не шутит, а?..
- Имя? – охранник достал сотовый телефон.
- Мое?.. Серега. А что?
- Я говорю, как представить?
- Сергей Сергеевич... Шарапов!
Охранник хмыкнул и набрал номер...
- Такого не знают, - пожал он плечами. – Но если бабки есть, проходи!..
Ложкин вошел в широкий короткий коридор. За слегка приоткрытой дверью послышались голоса. Он решительно вошел в помещение...
- Вы?!.. Вот уж не ожидала! – прямо перед ним с бокалом в руке стояла и хлопала глазками Светлана Игоревна. На ней было умопомрачительное, обтягивающее платьице в блесках, а голову венчала высокая белокурая прическа с золотистыми завитками.
За ее спиной Сергей успел разглядеть обширное сумрачное помещение, освещенное только несколькими бра. Да еще фонарь висел над круглым столом, застеленным зеленым тканью. Там играли в карты. Несколько мужчин и женщин расхаживали по комнате и сидели на маленьких диванчиках за миниатюрными столиками, потягивая спиртное...
- Вас было трудно найти, мадемуазель! - сказал Сергей, со значением улыбнувшись. То, что девушка просто играла с ним тогда, в казино, он уже не сомневался. Здесь, в интимной обстановке она явно была не одна...
- И как же вам это удалось? – спросила Светлана Игоревна. - Вы следили за мной?
- И теперь все знаю! Как вы могли так со мной поступить, коварная Дездемона?!.. – он картинно закрыл глаза тыльной стороной ладони.
Она рассмеялась и расслабилась.
- А я уже напугалась, что вы восприняли все всерьез! Кстати, я даже не знаю вашего имени!..
- Зовите меня - Серж. И если не трудно, при случае, порекомендуйте меня, как вашего старого приятеля или родственника. Договорились?
Она снова рассмеялась, посмотрев на Ложкина с интересом.
- Вы веселый человек, Серж! И необычный... Я уже начинаю подозревать...
- Нет! Нет! Не стоит фантазировать. Я просто хочу попытать фортуну. Вы же помните, как мне, вернее нам с вами, повезло в «Огнях»? Я вдруг понял, что по натуре - игрок, причем весьма страстный! Если вы не против, давайте отойдем в сторонку и присядем. Ведь вы мне поможете и расскажите, что здесь происходит, во что играют? Видите ли, я в этом заведении впервые...
- Ну, что ж, - она нерешительно обернулась, ища кого-то глазами, - прошу!..
Светлана Игоревна усадила Сергея за свободный столик, а сама накоротке переговорила с высоким человеком в смокинге, видимо распорядителем. При этом она повела рукой в сторону Ложкина, и человек кивнул, приложившись губами к ее руке...
- Итак, что вас интересует? – ей явно было приятно общение с Сергеем, хотя пять минут назад она и не вспоминала об этом удачливом молодом человеке, выигравшим в казино крупную, по мнению обывателя, сумму...
Без сомнения, привыкшая к прилипчивости некоторых клиентов, она поступила стандартно, приглашая Сергея в элитный клуб. Обычно эта уловка позволяла отделаться от большинства воздыхателей. Если когда и находился настырный клиент, который решался на посещение «Аэлиты», найти девушку ему все равно не удавалось по той простой причине, что время она проводила наверху, в обществе людей богатых, известных и азартных, куда мало кто из посторонних проникал. С одной стороны, поступая так, Светлана Игоревна была спокойна за кристальную чистоту своей совести, с другой, давала шанс настоящим мужчинам проявить свои гусарские способности. Несмотря на свой богатый жизненный опыт по части мужиков, она тайно, как всякая девчонка, мечтала о прекрасном принце, который добивался бы ее, невзирая на препятствия, и однажды приплыл бы за ней на красивом корабле с алыми парусами!.. К счастью или сожаленью, таковых не находилось. Девушкой она была несвободной и незамужней. Зато, благодаря влиятельному бойфренду, могла позволить себе дорогие развлечения и наряды. В устоявшейся повседневности ей не хватало только настоящей любви. Ей хотелось бы ее заполучить, но не терять при этом прежних завоеваний и не менять сложившегося образа жизни. В ее маленькую, прелестную головку не приходило, как этого можно было бы добиться, но она особо и не затруднялась, полагая, что раздумья - дело вовсе не бабье!..
Сергей ей понравился, так как был первым, кто отыскал ее в «Аэлите» в назначенный час и кого не очень смутило или расстроило существование у девушки такого неординарного бойфренда, как Владимир Владимирович Петляков. Она твердо вознамерилась посмотреть, что из этого выйдет дальше...
- Меня интересуете, прежде всего, вы, Света! – сказал Ложкин, прикладывая руку к своей груди. - Можно я буду так вас называть?.. Мне всегда хотелось посмотреть на игру карточных профессионалов и, быть может, однажды поучаствовать в этом священном действии. Должно быть, это так будоражит кровь!..
- Зачем вам это? Неужели так не терпится расстаться с деньгами? Вы могли бы потратиться на полезные вещи...
- Да, но как же быть с адреналином? Мужчине необходим риск, вы понимаете?
- Я этого понять не могу, но мне это в них нравится, вы правы!.. А что нравится в женщинах вам? – ей захотелось завязать разговор.
- Ну!.. – Сергей обвел глазами фигурку собеседницы с головы до пят. – Как же без вас-то?
- Я не о том, глупый!.. Какие, по-вашему, мы должны быть? Умными, нежными, честными?..
- Я не рассчитывал на столь серьезную беседу, мадам!
- Отвечайте! Вас это ни к чему не обязывает, - приказала она.
- Послушайте, Света, давайте перейдем на «ты»…
- Считайте, уже... Итак?
- Честными!.. Ну, и остальное - тоже... - пожал плечами молодой человек.
- Вот так, да?!.. И что же это такое – честность?
- Женщина должна быть преданной, любящей, по возможности бескорыстной в любви! Иначе... Ну, ты понимаешь…
- О! Ты имеешь в виду проституток?
- Как раз наоборот! Их я ставлю выше тех особей, которые спят с мужиками якобы по любви, а на самом деле, за их толстую мошну.
- Спасибо! Все вы мужики одинаковые... – обиделась девушка. - Вам хотелось бы заполучить товар подешевле, не так ли? И женитесь вы только для этого! Чтобы пользоваться бесплатно, да? А потом распускаете сопли, жалуетесь! Где, мол, та девочка, которую я так любил?.. Бесплатный сыр - только в мышеловке, а за удовольствие нужно платить!..
- Странный разговор получается, - сказал Ложкин, с усмешкой рассматривая порозовевшее личико девушки. – Выходит, если удовольствия нет, то и платить не надо, так что ли?
- Разве бывает и такое? – рассмеялась Света.
- Вот видишь, ты тоже рассматриваешь мужчин, словно каких-то сексуальных маньяков... Ну, как же? Представь: поженились, он ее любит и приносит всю до копеечки зарплату домой, дарит ей подарки...
- Да, да! А потом: шиш тебе, дорогая! Я нашел другую, и вообще – разлюбил! Так, да?
- Разве, это не правильно?..
- А ты считаешь – так и надо? – удивилась девушка.
- Но ты сама только что говорила именно об этом, не правда ли?..
Она снова похлопала длинными, кукольными ресничками, под которыми горели задором глаза отнюдь не пустоголовой глупышки.
- Глупости! Я такого не говорила... Вернее, имела в виду совсем другое!..
Он положил ладонь ей на руку и как можно мягче сказал:
- О, прелестная из женщин! Вы неподражаемы в критике мужчин, но я не могу с таким же отчаянием осуждать дам, извините! Поэтому, я сдаюсь и предлагаю...
Договорить он не успел. Света отдернула руку и поднялась навстречу вошедшему в помещение Вовану. Он появился в сопровождении пожилого, щуплого мужчины, одетого с иголочки. на затылке у того торчал упрямый хохолок жестких волос, а лицо украшал тонкий, крючковатый нос. Вел себя он по-хозяйски. Не оставалось никаких сомнений относительно его личности. «И, правда – Петушок!» - отметил про себя Сергей, также приподнимаясь с диванчика...
- Кто это? – резко спросил Вован, подозрительно прищурив и без того заплывшие крошечные глазки.
- Это мой троюродный брат, Вовчик. Познакомьтесь, пожалуйста... Это Владимир Владимирович... Это Сергей...
- Что надо?
- Интересуется игрой
- Катала, что ли? – хохотнул Вован, оборачиваясь к Петушку. – Видал, ободрать всех хочет, сволочь! Бабки-то есть?
- Имеются немного! – пролепетал Ложкин. Ему действительно стало не по себе.
- Нет, нет, Вовчик! – запротестовала Света. – Он только посмотреть!..
- Жаль, нельзя мне... А то перекинулись бы в дурачка! Да, катала? – он, было, захохотал, но тут же осекся и быстро заговорил с девушкой совершенно иным тоном, нисколько не стесняясь присутствующих. – Так, Ланочка, пупсик мой, ласточка моя!.. Придется нам сегодня уединиться у меня! А что делать? Что делать? Играть мне не дозволяют! Вот он - Петя-то... Ни в какую! Ничего, кисуля моя, оттянемся! Хочешь, Леську позовем...
Уста Сергея раскрылись сами собой:
- А вы могли бы мне помочь в игре, Владимир Владимирович?
- Чего, придурок?.. – угрожающе переспросил тот.
- Понимаете, я первый раз. Предлагаю: деньги мои, а вы мне подсказываете. Выигрыш – пополам, проигрыш – мой...
- Чего-то я не догоняю, - обратился к девушке Вован, - он че, в натуре, братан твой?
- Ага!.. – пожала та плечами и заморгала длинными ресницами.
- И че у тебя там? – уже заинтересовано спросил Петляков, имея ввиду наличность Сергея.
- Ну, пол штуки баксов найдется...
- Не густо... А чего, Петр Иванович, - обратился он к хохлатому, - на чужие гаситься запрета-то не было, как считаешь?
- Молодой человек, - повернулся к Ложкину Петушок, - позвольте уточнить? Весь проигрыш вы берете на себя, не так ли?
- Да, конечно!
- В таком случае, - развел руками Петр Иванович, - не смею препятствовать!..
Сергей присоединился к четверым игрокам, вполне солидным мужчинам, играющим по высоким ставкам в покер. Петляков без труда договорился об игре и расположился за его спиной, беспрестанно чмокая губами и тыкая толстым пальцем в карты Ложкина, указывая на те из них, которые следовало, по его мнению, менять. Он же шипел на ухо размеры ставок. Таким образом, Сергей играл роль статиста.
Как водится, игра проходила с переменным успехом. В зависимости от удачи или неудачи, резко менялось настроение Вована.
- Ты чем думаешь, козел гребанный, ж...й? – не стеснялся он в выражениях, когда деньги уплывали на сторону. – Не можешь, так иди тачки мыть или улицы мести, тебе полезно!..
Если же получалось выиграть, он тяжелой лапищей хлопал Ложкина по спине, отчего у того заходилось сердце, и самодовольно заявлял:
- Так-то, салага! Учись, пока я жив!..
Тем не менее, казна Сергея довольно быстро оскудела. Его несколько тысячерублевых купюр выглядели очень несолидно, в сравнении с небрежными собранными в кучи аналогичными бумажками и сто долларовыми купюрами партнеров. Особое состояние мозга, на которое он рассчитывал, никак не приходило. Ему требовалось сосредоточиться, но мешал Вован. Улучив момент, Ложкин шепнул Светлане:
- Отвлеки его!.. – и умоляюще сложил брови домиком.
С трудом, но все же ей удалось выполнить эту просьбу.
Со следующей же раздачи Сергей выиграл, заставив себя войти в транс. В момент наивысшего напряжения мысли в его голове сработал эфемерный тумблер, сознание перескочило на другой уровень... Он совершенно отчетливо рассмотрел карты двух не пасовавших игроков. У одного из них была пара, у другого - две пары. У Ложкина на руках также было две пары, но рангом повыше... Ставки он поднимал осторожно, дабы не спугнуть удачу. Игроки были не лыком шиты и очень скоро его раскусили, бросив карты на стол.
Вернулся Вован и бабахнул Сергея по спине:
- Ну, что я говорил? Чайникам, говорю, везет! Давай, давай, салага! Карта три минуты прет! Ты в курсе?..
Не смотря на присутствие Петлякова, Ложкин через три кона снова сорвал банк, сумев собраться и разглядеть карты соперников. Вован раздобрел, что выразилось в его желании посидеть за рюмкой чая на диванчике. Взяв Светлану за талию, он удалился, бросив напоследок:
- Смотри, салага, мои бабки не продуй! Вернусь – накажу!..
Седовласому соседу напротив, справа от которого покоился целый ворох ассигнаций, повезло. После обмена он заполучил флэш-стрейч, то есть пять карт, достоинством от пятерки до девятки одной масти. Перебить такой расклад представлялось почти невозможным. Сергею пришли джокер, две восьмерки, король и туз. Наступила его очередь обменивать карты. В этой ситуации, несомненно, следовало бы заменить последние две карты, в надежде заполучить покер на восьмерках. Ложкин поступил иначе, оставив на руках короля с джокером. Дело в том, что сверху нетронутой колоды он «рассмотрел» двух королей. Снизу, откуда попеременно также извлекались карточки, «разглядеть» ничего не удавалось. Получалось, что если Сергей обменяет три карты, за исключением короля и джокера, у него, по меньшей мере, окажется покер. Проблема состояла лишь в том, что такой расклад был все равно ниже, чем у Седого. Оставалось надеяться на чудо...
На этот раз ему действительно сопутствовала удача. Все три пришедшие карты оказались королями!..
Стараясь не суетиться, Сергей умело изобразил радость, а затем и сосредоточенность. Он первым поднял ставку. Седой поддержал осторожно, после психологически выверенного раздумья. Его задачей было раскрутить Ложкина на максимальную сумму. Тот поддался... Скоро они остались вдвоем. Украдкой поглядывая то на партнера, то на разбухший от денег банк, Сергей трясся и утирал пот со лба, всеми силами изображая смятение, но молил бога лишь о том, чтобы не подошел сзади господин Петляков, способный в мгновение ока разрушить выстроенную психологическую комбинацию. По этой причине, глубоко страдальчески вздохнув, Ложкин торопливо сгреб оставшиеся купюры в центр стола и предложил вскрываться...
Он успел вовремя, так как через секунду за его спиной раздались шипение и ругательства Вована:
- Ты че сделал, козел?!. Ланочка, он же спустил все наши бабки! Да где ж ты его отрыла, чмошника этого, дебила недоношенного?..
Он сфокусировал взгляд на картах Сергея и замолк на полуслове. Но было уже поздно. Своим вмешательством он спровоцировал Седого. Тот взял внушительную стопку ассигнаций и швырнул ее в центр стола:
- Вскрываемся!..
Радости Вована не было предела! Он быстро-быстро собрал деньги в неаккуратную, пухлую пачку, приговаривая:
- Ты молодец, молодец, салага!.. На сегодня хватит, а то ты меня до инфаркта доведешь! Как мы тебя, Петрович?! – последние слова были адресованы Седому в издевательской манере.
- А как же – отыграться? – спокойно спросил тот, затягиваясь сигаретой.
Вован скрутил кукиш, напоминавший уродливую тыкву:
- Вот, видал?! Мне сегодня не дозволяется, сам знаешь!..
Ополовинив полпачки Сергею, «забыв» о начальном его капитале, Петляков быстро спрятал свою долю в карман кожаного пиджака.
- Ну, чего... Заходи на огонек, салаженок! Ты фартовый, как я погляжу! Слышь, Ланка? Братан, говорю, у тебя в детстве дерьмо жрал, не иначе!..
Он скрылся за дверью, оставив Сергея и Светлану на некоторое время наедине.
- Ты с ним, с этим уродом? – вполголоса спросил Ложкин. – Не страшно?
- Он не такой, каким кажется, - девушка не отрывала взора от пепельницы, которую тщательно стряхивала сигаретный пепел. – Со мной он шелковый...
- Неужели?.. – ухмыльнулся он. - А почему он называет тебя Ланой?
- Светлана, Лана... – пожала она плечиком. – Меня так папка в детстве звал. Ты ведь тоже - Серж?
- Какой там!.. Как был Серега, так им и помру... Послушай, Свет, ты знаешь некоего Черкиза, где его можно найти?
- А-а!.. Это китаец-полукровка, держит ресторанчик на Центральной. Такой, с красными фонариками, знаешь? А что?..
- Так... Дело есть. Только Владимиру Владимировичу ничего не говори, ладно?
- Я в его дела не лезу!..
Они умолкли. Незримая нить взаимной симпатии влекла друг к другу двух молодых людей. Но зловещая тень Вована возвышалась между ними, не разрешая даже мечтать о продолжении каких бы то ни было отношений. Каждый из них чувствовал, что сейчас, через пару минут все закончится. Жирный, самодовольный боров вернется и своими похабными, безапелляционными предложениями Лане перечеркнет все то хрупкое, что так естественно образовалось между молодыми людьми...
Петляков вбежал в помещение, на ходу переговариваясь по мобильнику.
- Все! Все! Я сказал: хорош базарить! Сегодня я занят! – он подмигнул Светлане, почмокал губами и продолжил: – Завтра расскажешь... Что-о?.. Я ему башню снесу! Ты где?.. Ладно, жди!..
Спрятав трубу, он глянул на Сергея так, будто видел того впервые.
- Ты еще здесь, салага? Дергай домой, пока бабки есть!.. Лана, мы валим к Черкизу! Там и похаваем...
- А мне можно с вами? – спросил Ложкин. – Угощаю!..
- Вот говнюк! – восхитился Вован. – Ладно, приглядишь там за сеструхой, пока я дела буду делать. Поехали!..
Светлана удивленно подняла глаза на Сергея, едва заметно улыбнувшись.
Вован оставил их в отдельной кабинке с крутящимся столиком, сам же присоединился к невзрачному человеку в очках, ужинавшему в полном одиночестве в самом уголке зала. К ним то и дело присоединялся сам хозяин кухни Черкиз, которого легко можно было распознать по азиатским чертам лица. Иногда подходили накаченные парни в коротких кожаных куртках, вставали, опустив руки по швам, и выслушивали какие-то наставления. Владимир Владимирович Петляков явно имел здесь вес...
- Чем он занимается? – спросил Сергей, с интересом наблюдая за происходящим.
- Просто деловой человек, - сказала Светлана, вздохнув.
- Да уж!.. Этот деловой человек собирается убить другого, вполне не делового человека, и отобрать у него квартиру. Тебе это известно?
- Мне это совсем не нужно знать, Серж! – она была напугана. – Но ты в этом уверен?
- Абсолютно!.. Послушай, если не хочешь от него сбежать… – он посмотрел на нее в упор.
- Не смей! Это страшный человек!..
- Неужели? Еще недавно ты мне твердила, что с тобой он ниже травы, - Сергей перегнулся через стол. - Если хочешь знать, я объявил ему вендетту! Он, правда, этого еще не знает... Решай сейчас: ты с ним или со мной?..
Она в страхе отшатнулась.
- Не надо!.. Не смей!
- Хорошо, - Ложкин поднялся, - подумай пока... Я выйду на минуту, покурю...
В гардеробной он достал из внутреннего кармана куртки пневматический пистолет и упрятал его за поясом, прикрыв свитером. Толкнув ранее примеченную дверь, убедился, что та открывает путь к подсобным помещениям и кухне ресторанчика. Коридор был пуст. Из двух раскрытых боковых дверей в него попадал яркий свет, доносились голоса людей, и тянуло специфическими китайскими специями, горячим подсолнечным маслом и жареным мясом. Озираясь и осторожно ступая, Сергей благополучно миновал оба проема, не обратив на себя внимания со стороны обслуживающего персонала, и свернул по коридору налево, где находились еще две двери. Одна из них была заперта на замок, другая слегка приоткрыта. Там, сидя на стуле, расположившись спиной к входу, смотрел телевизор парень в такой же черной кожаной куртке, в каких были одеты те люди, что подходили в зале к Петлякову. Сергей намеревался уйти, но тут же услышал из-за запертой двери знакомый голос:
- Черный во-о-орон, что ты вьешься!..
Охранник, не оборачиваясь, добродушно проворчал:
- Заткнись, падла, язык обрежу!..
Степа был навеселе, это чувствовалось по его бесшабашности, поэтому вокальные упражнения бросать он не собирался...
Сергей прижался спиной к стене, держа пистолет наготове. Неприятный холодок струился по ногам, в предчувствии боя. Охранник не заставил себя долго ждать. Тихо выговаривая ругательства и позвякивая ключами, он беспечно подставил свой бритый затылок. Выстрел прозвучал ненатурально, чтобы его могли услышать. Голова парня дернулась, как у тряпичной куклы, и ударилась о косяк, оставив на крашеном дереве мокрую, алую полоску. Обмякшее тело сползло вниз, завалившись головой обратно в комнату. Взяв себя в руки, Ложкин пригляделся к кровоточащей ране братка. Блестящий, металлический шарик отчетливо просматривался под кожей, а значит, черепа не пробил. Противник был просто контужен.
- Надо же, мозг не задет!.. - пробормотал Сергей, не к месту вспомнив фразу из анекдота.
Нервное напряжение внезапно уступило место холодному рассудку. Он обшарил карманы охранника и нашел револьвер тридцать девятого года выпуска. Барабан был полностью снаряжен патронами. Сунув оружие в карман, Ложкин подобрал с пола ключи и отворил дверь.
Картина, открывшаяся ему, была не из приятных. Вдрызг пьяный Степа валялся на раскладушке среди какого-то тряпья. На тумбочке, единственном предмете мебели, и по всей комнатушке были раскиданы бутылки и остатки пищи. В нос Ложкину ударил резкий запах мочи и затхлости. Окно в этом помещении предусмотрено не было. Не особо церемонясь, он отхлестал по щекам затворника и поставил его на ноги.
- Идти можешь, Степан?
- Это ты, Сережа? – удивился «люмпен», глупо улыбаясь. – Я усе могу!..
- Только не спи, понял! Надо драпать, иначе нам обоим хана!
- Усек, Сережа! А как же!..
Степу пришлось буквально нести на руках. Ложкин втолкал его в комнату охранника, туда же втащил и контуженного. Дверь запер на замок изнутри. Окошко, выходящее на боковую улочку, легко поддалось и раскрылось. Через пять минут мучений, под прикрытием темноты, Сергей вывел Степана к стоянке такси. После бурного разговора с таксистом, удалось того уговорить отвезти «папашу» в ментовку, чтобы того там привели в чувство и отмыли. Решающим аргументом вновь послужила волшебная зеленая бумажка с тремя нулями. Ложкин понимал: Степе нельзя появляться дома, поэтому надеялся на то, что тому предоставят в милиции не очень удобное, но вполне надежное укрытие...
В туалетной комнате Сергей привел себя в порядок и вернулся в зал. Свет был приглушен, музыка звучала достаточно громко, народу прибавилось. Светлана скучала одна, доедая мороженое.
- Ничего себе – минутка! Я подумала, ты бросил меня, испугался. Между прочим, твое отсутствие затянулось на... тринадцать минут!..
- Вован подходил? – спросил Ложкин, не реагируя на игривые упреки девушки.
- Да. Но про тебя не вспоминал...
- Долго был?
- Коньяку выпил и убежал... - она напряглась, заметив неладное в глазах Ложкина. - Что случилось, Серж?..
Он ответил как можно мягче:
- Ничего, мамзель... Ничего! Только прошу тебя... Больше никому ни слова, относительно того, когда и сколько я пробыл в нужнике... Хорошо?
Она серьезно кивнула, прикусив зубками уголок губы, и обречено спросила:
- Вендетта началась, да?.. Ты должен сказать! Иначе я не смогу тебя покрывать, ты понимаешь?!
- Пожалуй, ты права... Значит так. Сейчас я расплачусь и уйду. Если он спросит, скажешь: смылся, мол, домой!.. Типа, отшила ты меня. Понятно? Ну, в общем, правду скажешь!..
- Вот не ожидала... А ты, оказывается, обидчивый! Но глупый...
Они старались рассмотреть друг в друге ложь, но не находили ее. Оттого их губы непроизвольно растягивались в улыбки, глаза глядели широко и ясно. Каждый из них не хотел терять друга вот так скоро...
- Ты со мной? – снова спросил Сергей. – Или...
- Хорошо - с тобой! А дальше?.. Что ты предлагаешь? Убежать? Уволиться с работы, да? Он найдет и... Ты понимаешь?!
- Значит, я был прав, - заключил Ложкин, - не такой уж он шелковый! Я могу только удивляться, почему он не зовет тебя рабыней Изаурой?.. Пойми, с этим можно покончить либо сразу, либо никогда!..
- Ты не правильно все понял! Вовчик действительно не причинит мне вреда, потому что меня любит. Дело не в нем, а во мне, понимаешь?..
- Понимаю!.. – кивнул Ложкин и упрямо переспросил: - Идем?..
Она усмехнулась и покачала головой:
- Увы!
Сергей встал, бросил на стол сто долларовую купюру и вышел вон.
Оказавшись снова на ночной улице города, он почувствовал облегчение. Приостановившись в тени уличного ларька, закурил и задумался. Украдкой вынул револьвер и сунул его под шиферную крышу киоска. Пневматический пистолет заткнул за пояс и запахнул куртку. Поразмышляв, надумал возвращаться домой к Юльке. Теперь, слава богу, этому ничего не мешало. Деньги приятно оттягивали карманы, можно было забыть о материальных затруднениях, надеясь на то, что феноменальные способности не покинут Сергея и в дальнейшем... Каким-то чудом, но Степана он из беды вызволил. Что же еще?.. Пора!.. Пора домой!..
Однако смена формы существования всякого живого организма в природе-матушке происходит отнюдь не мгновенно. Вот и гражданина Ложкина мучили сомнения. Не мог он в одну минуту выбросить из головы хозяина квартиры и саму квартиру, в которой проживал последнее время. Не мог сразу забыть Светлану, Вована... А главное, он не хотел терять ощущения полета. Этот самый полет назывался свободой и дарил радость перспективы. Вернуться в семью тоже счастье, и еще какое, но!..
Чуть скрипнув тормозами, у тротуара остановилась белая тойота с зеленым огоньком на лобовом стекле.
- Серж, это ты?.. – послышался из-за приоткрытой дверцы голос Ланы. - Скорее же, прошу тебя!..
Сергей обошел машину и сел на заднее сидение рядом с девушкой. Кроме водителя, в такси больше никого не было.
- А где же интеллектуал Владимир Владимирович? Как ты могла бросить его на произвол...
- Тише!.. – зашептала Светлана, делая страшные глаза. – Ты не представляешь, что там началось! Ты молодец, что ушел. Как в воду глядел! Всех стали шмонать, а меня Вовчик прогнал домой...
- Про меня спрашивал?
- Что ты! Ему не до тебя! Там такое!..
- Я ж говорю – интеллектуал, – пробормотал Ложкин. – Шея длинная, резьба мелкая!..
- Ты о чем?
- Я к тому, что наш дорогой Вовчик непременно вспомнит обо мне. Более того, он наверняка заподозрит и тебя. Так что, Светлана Игоревна, тебе бы откреститься от меня руками и ногами, а не вылавливать по улицам среди ночи... Ладно, мне здесь недалеко, дойду! Шеф, тормози!..
- Подожди, - она поймала его за рукав. – А как же я?
- Забудь. Ничего не было и не могло быть. Я возвращаюсь в прежнюю жизнь. И ты тоже!
- Можно спросить, что там за жизнь у тебя такая?
- Долго рассказывать... Впрочем, ты ведь не знаешь и нынешней, не так ли? Мы вообще ничего не знаем друг о друге! Не стоит и начинать...
- А если попробовать? – девушка смотрела на него испытующе.
Сергей отвел глаза.
- Что ты предлагаешь? – глухо спросил он.
- Пойдем ко мне. Вот мой дом, квартира сорок шесть...
Они вышли из машины, и Сергей оглядел четырехэтажный кирпичный дом с немногочисленными горящими окнами.
- Извини, Свет... У меня жена, двое детей... Вот такие дела...
- А-а! Это и есть твоя прежняя жизнь?
- Скорее - настоящая!..
- Это не имеет никакого значения. Настоящее – сейчас, в эту минуту! Понимаешь?
- А как же Вовчик?
- Здесь он не был, представь себе! Кажется, адреса я ему не оставляла...
- Нет, - решительно мотнул головой Сергей, - не могу тебя подставлять. Слишком опасно! Прости и... прощай!
- Как знаешь! – она повернулась и пошла к подъезду, уткнув нос в воротник коротенькой норковой шубки.
Он подождал, когда девушка скроется за дверью, выдохнул полной грудью и быстро зашагал домой.
Отворив калитку, Ложкин вошел в ограду и никак не решался нажать на кнопку звонка. Потоптавшись на крыльце, отошел вглубь двора и присел на скамеечку под развесистой рябиной. Здесь, скрытый темнотой, он курил и пытался настроиться на новый, вернее старый лад. Вспоминал первые встречи с Юлькой, заново переживая волнительные юношеские впечатления и забавные истории, связанные с пустяшными ссорами с молодой женой, их медовый месяц у родственников на море, случившийся через год после рождения старшей Дашульки, а еще – походы, лыжи, пещеры... Как он мог забыть столько прекрасных моментов их совместного существования?! Вот о чем стоит завести беседу с супругой именно сейчас, ночью! Он жалел, что пришел без подарка, но считал это мелочью. Главным сейчас было совсем не это!..
В прихожей зажегся свет. Сергей невольно притаился за стволом дерева. Скрипнула дверь и на крыльцо вышел человек в светлой курточке, без шапки. Донеслись слова Юльки, произнесенные вполголоса:
- Иди же, иди!.. Девки проснутся – что я им скажу?.. Завтра не приходи. Понедельник у меня - сумасшедший день...
- Когда? – прошептал человек, и Сергей тотчас узнал в нем Витьку Булавина.
- Не знаю. Позвони на работу, только аккуратнее...
- Само собой... Юльца, про Серегу-то чего слышно?..
Ответа не последовало, только вздох.
- Ну, ладно, ладно! Извини... Блин, сволочь я все-таки, да?..
- Иди уже! – прошептала девушка. – Ты не виноват ни в чем... Пока!..
Витька ушел. В окошке погас свет. А Сергей все оставался в своем укрытии, не в силах разжать стиснутые в судороге зубы...
Глава 21.
- Ты? – Светлана кажется не удивлялась, рассматривая стоявшего на пороге ночного гостя. – Судя по твоему виду, прежняя жизнь не очень-то тебя жалует?
На ней эротично смотрелся наспех надетый халатик, волосы были распущены, а отсутствие на лице косметики делали ее похожей на старшеклассницу.
- Пустишь? – угрюмо спросил Ложкин, готовый сию же минуту повернуться и уйти. Она почувствовала это.
- Проходи...
- Выпить найдется?
- Только водка...
- В самый раз!..
Он прошел на кухню, где уселся за стол, обхватив голову руками. Светлана достала из холодильника бутылку «Столичной», поставила рюмку.
- Пей. Из закуски могу предложить шпроты и фрукты.
- А ты?..
- Водку не потребляю. Может быть, объяснишь, что случилось?
Он покачал головой, потирая пальцами глаза.
- Прошла любовь, увяли помидоры... Анекдот знаешь? Приходит мужик домой, а жена ему ведро помойное сует, - вынеси, мол... Хреновая, в общем, история...
- Понятно!.. – она подвинула полулитру поближе к Сергею, достала еще одну рюмочку. – Наливай...
Выпили. Ложкин вдохнул аромат тонюсенького ломтика свежепорезанного яблока и разлил еще по одной.
- Давай за нас, не возражаешь?
- Натерпелся? - сказала девушка сочувственно. - А я рада! Представляешь, дура...
- Нет, ты не дура. Это я идиот…
Она встала и подошла к Сергею. Тот схватил ее и прижался лицом к мягкому животу. Светлана не отстранилась, положила руку ему на голову.
- Кисло мне, Светка, веришь? – бубнил Ложкин, все яростней сжимая ее талию и бедра. – Давай уедем куда-нибудь подальше, да хоть в Москву! Деньги для меня теперь не проблема. Утроимся и начнем жизнь сначала...
Он говорил и говорил, а она гладила и гладила его волосы.
Позже, уже в постели, в порыве страсти Сергей назвал девушку не ее именем. Она не удивилась, но сдержанно переспросила:
- Софи?.. Так зовут твою жену? Красивое имя...
Он был поражен и даже отпрянул, несколько озадачив Светлану. Имя всплыло изнутри, вопреки его желанию, однако это произошло не случайно. Ложкин внезапно осознал, что именно не давало ему покоя в последнее время! На него настолько повлияла история Георга Левина, прочитанная им во сне, что он сам иногда чувствовал себя внутри этого человека. Более того, уже казалось, что она оказывает на жизнь Сергея некое фатальное воздействие, направляя ее по заранее определенному руслу...
- Извини, - наконец ответил он, - со мной такое впервые!
- Это ничего... Я не обижаюсь.
- Ты не поняла! Мою жену зовут Юлией. Софи – литературный герой, а ты на нее похожа...
- Расскажи мне!..
- Ну, уж нет! Сначала мы закончим одно важное дельце!..
Этой ночью он вновь пережил трепет тела и чувство благоговения перед девичьими прелестями, подзабытые со времен юности. Это казалось ему наградой за все передряги, случившиеся за последнее время...
Потом Сергей долго и увлеченно пересказывал девушке свои сны, не замечая, что та периодически засыпала, уткнувшись ему в плечо. Но неизменно просыпаясь, она восклицала:
- Как интересно! А дальше?..
Уснули они с рассветом. Перед тем, как глаза Ложкина сомкнулись, его сердце вдруг сжалось от навалившейся тоски и мрачных предчувствий...
К дому подъехал черный джип. Развернулся и стал так, чтобы люди, затаившиеся в нем, могли без помех наблюдать за входом в здание. Дверцы машины так и не отворились, затененные стекла автомобиля надежно укрывали от посторонних глаз его пассажиров.
Все это Сергей наблюдал с высоты третьего этажа, спрятавшись за штору. Десятью минутами ранее какая-то сила заставила его внезапно проснуться, встать и подойти к окну. Джип он узнал сразу и понял, что охота за ним началась.
- Что там?.. – за его спиной раздался сонный голос девушки.
- У тебя на работе существует отдел кадров? – переспросил молодой человек. Почувствовал, как Светлана подошла сзади и встала за его спиной.
- Да, а что?..
- А то, что твой адрес в казино знают!.. Ты видишь этот джип? Он подъехал сюда несколько минут назад, и из него никто не выходит. Ты понимаешь, что это значит?
- Кажется, это машина Руслана?.. – удивилась девушка.
- Его… Вчера он уговаривал твоего Вовчика пришить одного человека, - он повернулся и схватил ее за плечи, обернутые одеялом. – Вот что!.. Они выжидают, но скоро их терпение лопнет, и они придут сюда. Нужно уходить!..
- Можешь не объяснять! У нас вход на чердак не закрывается.
- Это идея!..
В крохотной спаленке их полуобнаженные фигурки, суетящиеся в поисках разбросанных повсюду деталей одежды, то и дело наталкивались друг на друга, вызывая смех и раздражение одновременно. Наконец, они на цыпочках подошли к входной двери и в нерешительности перед ней застыли.
- Давай, я!.. – шепнула девушка. – Ты спрячься, на всякий пожарный...
Сергей отступил назад, достал пневматический пистолет, чем вызвал у молодой особы нервный шок и полуобморочное состояние. Он приложил оружие к губам:
- Тс-с! Не бойся, это просто игрушка – для самоуспокоения.
- Ужасно!.. – упавшим голосом сказала Светлана. – Это плохо кончится!
- Не каркай, ворона ты моя белая... Открывай!..
На площадке было пусто, и они поднялись на последний этаж. Ложкин помог девушке забраться в чердачный люк и осмотрелся.
- У тебя подруги или знакомые в соседнем подъезде есть? – спросил он.
- Нет.
- Плохо! Правду говорят: не имей сто рублей... Придется как-то выкручиваться!..
- Пожарная лестница! – она махнула рукой в сторону торца здания. – Там!..
Они поспешили к зиявшему голубым небом чердачному окну.
Старая ржавая лестница круто уходила вниз и обрывалась на уровне второго этажа. Было совершенно очевидно, что обрезание ей сделано по настойчивым просьбам жильцов, в целях защиты от бомжей. От одного взгляда на жесткий выщербленный асфальт, расстилающийся у подножия дома, у Сергея противно заныли пятки, а девушке и вовсе сделалось дурно. Чтобы как-то отвлечься, Ложкин спросил:
- Этот Петляков... он что-то должен Руслану?
- Да, я слышала, он проиграл по крупному Кудиярову. Это предприниматель, родственник Рахима Мансуровича и Руслана. Теперь Вовчик деньги собирает.
- Это я уже понял... Карточный долг – серьезная штука, не так ли?
- Очень!..
Сергей еще разок глянул вниз и полез в окно.
- Я пошел. Ты как?
- Страшно! Наверное, я не смогу...
- Я спрыгну и что-нибудь придумаю. Домой тебе идти опасно. В крайнем случае, выходи на улицу... Когда тебе на работу?
- К одиннадцати.
- Вот и чудно! Смело шагай в направлении казино. К джипу не подходи. Если отстанут, спрячься у подруг или родственников. Жди моего звонка. Хорошо?
Она кивнула, нерешительно оглядываясь на открытый люк, через который они проникли на чердак.
- Может, все-таки рискнешь? – спросил Сергей.
- Нет, нет! Боюсь...
- Ладно, надо торопиться! Иди...
Повиснув ни нижней перекладине, он отпустил руки и рухнул на асфальт прямо перед мордой рыжего кота, гревшегося под весенним ласковым солнышком. От неожиданности тот шваркнулся башкой о стену дома, жалобно мяукнул и умчался прочь. Сергей поднялся, потер ушибленную коленку и посмотрел вверх. Лицо девушки все еще маячило в проеме окна, под самой крышей здания. Он замахал руками и яростно зашептал:
- Вот ворона!.. Иди же, иди!..
Окошко опустело, и Ложкин проковылял к углу дома. Украдкой выглянув из-за кирпичной кладки, он зло сплюнул. От джипа к подъезду направлялись Вован, собственной персоной, и с ним парень в черной курточке. Сергей бросился назад и даже подпрыгнул, дабы получше заглянуть в проем, в котором еще минуту назад маячила девушка. Сложив ладони рупором, он вполголоса призывно закричал. Светлана не откликалась, и это означало, что спустя несколько мгновений она окажется в руках Петлякова. В машине оставался, по меньшей мере, водитель, так что не стоило и думать о том, чтобы как-то попытаться помочь девушке. Оставалось бессильно наблюдать, как Вован выводит девушку из подъезда, крепко приобнимая за талию, усаживает ее в машину и втискивает свое жирное тело туда же. Напоследок, Светлана на мгновение обернулась, ища глазами Сергея. Выражение ее лица было слегка надменным... Вероятно, она знала, как вести с себя с Петляковым, а женская неприступность и хитрость были ее единственным оружием.
Джип выехал на проезжую часть и повернул в сторону казино. Сергей поймал частника и скоро вышел из машины напротив заведения, ставшим для него столь опасным. Черный «Лэнд-Крузер», как он и ожидал, стоял на автостоянке перед входом, и рядом с ним никого не было.
На что рассчитывал новоявленный Ромео, неизвестно. Вместо Григорьевича у дверей стоял высокий чернявый охранник и беседовал с парнем в кожаной куртке. Сергей набрался храбрости и вошел внутрь. Вопреки надеждам, Светланы Игоревны в зале игровых автоматов не оказалось, и он проследовал далее. Путь ему перегородила девушка в форменной белой блузке и синей юбке:
- Вы куда, молодой человек?
- Как, куда?! – возмутился Ложкин. – Рулетку покрутить!
- Мы открываемся в пять, извините!..
- Да?.. – он почесал затылок. – А Руслан Мансурович на месте?
- Да, пожалуйста! – приглашающим жестом она указала вглубь бокового коридора. - Вас проводить?
- Не стоит, спасибо. Я как-нибудь сам.
Не спеша, Сергей двинулся вглубь перехода, дожидаясь, когда миловидная служащая потеряет к нему всякий интерес. У двери с надписью «Начальник службы безопасности» он остановился и посмотрел назад. Девушки уже не было.
Из-за двери доносился только голос Вована, остальные разговаривали вполголоса, и их не было слышно.
- Это он, Руслан, точно! – кричал Петляков. – Я чуял, неспроста он увязался, неспроста!.. Ланочка, курва! Это же твой братан, как ты можешь не знать его адреса? Колись, сучка!
Сергей не разобрал ответа, но Владимир Владимирович снова взвился:
- Врешь! О чем вы базарили?..
Что-то пробубнил Руслан, девушка громко всхлипнула... Снова голос начальника службы безопасности...
Сергей достал пистолет и взвел затвор, ощутив знакомое чувство дрожи в коленях. Удар - и дверь распахнулась, едва не соскочив с петель.
- Сидеть, иначе убью! – страшным голосом проговорил он, врываясь в комнату и целясь Руслану между глаз.
Девушка забилась в уголок дивана, сжавшись в комок, двое мужчин сидели в креслах напротив. Немая сцена продлилась недолго. Начальник службы безопасности перевел взгляд на Петлякова и спросил:
- Он?
Тот облизал толстые, пересохшие губы и кивнул:
- Он, падла!..
- Молчать! Мордой в пол! Руки за голову!..
В глазах татарина читалось сомнение. Он догадывался, что оружие в руках нападавшего не столь грозное, как могло показаться по его виду, однако уповать на это не решился.
- Ты труп, учти! – сказал он, но приказу повиновался. Вован, сопя и отдуваясь, последовал его примеру, улегшись на живот.
- Уходи! – бросил Сергей девушке. – Через черный ход сможешь?
Она шмыгнула в коридор, ничего не ответив.
Ложкин попятился и ногой прикрыл дверь.
- Ну, что, братки, миром разойдемся? Или как?..
- Миром, миром! – проворковал Руслан Мансурович. – Иди, друг, домой, проспись! Потом побеседуем!..
- Вот же, падла! – не выдержав, прокряхтел Вован в бессильной злобе.
- Так вот! – резюмировал Сергей. – Я в курсе ваших намерений, относительно хаты Степана. Предупреждаю: заявление в ментовку я отправил. Да и сам блаженный, вероятно, уже накатал оперу... Так что!..
Снизу раздался смешок.
- Слушай сюда, чудик в перьях! – Руслан сел на пол и взглянул Сергею в глаза. – Твой Степан продолжает хлестать водку там же, где ты его нашел вчера, и очень даже нам за это благодарен... Заявления ты никакого не отправлял и не отправишь, если, конечно, жить хочешь. А сейчас ты свалишь отсюда! Иначе я встану, отберу эту пукалку и как следует надеру тебе уши!.. Ясно?
- Наган пусть принесет, а то я его достану! – добавил Вован, не осмелившийся однако переменить лежачей позы.
- Слышал? – спросил Руслан. – Вернешь охраннику пушку. Завтра!.. А теперь вали!..
В голове Сергея раздался знакомый щелчок, и он ясно услышал не озвученные размышления татарина: «Куда ж ты денешься, жмурик? Давай, запри нас на ключ и дергай! Один звоночек охране, и петля затянется на твоей шее!..» От самоуверенного, колючего и безжалостного взгляда татарина в груди Ложкина всколыхнулась неконтролируемая волна бешенства.
«Бац!» – клацнул пистолет в руках Сергея, и маленький блестящий шарик угодил Руслану Мансуровичу в лоб. Мужчина закатил глаза и упал навзничь. Через секунду он дернулся и повернулся на бок, схватившись руками за голову:
- С-сука!..
Ложкин подскочил ближе, намереваясь произвести повторный выстрел, однако заметив, что приподнимается Петляков, к счастью очень неуклюже, разрядил пистолет тому в затылок. Вован охнул, встал на четвереньки и замотал головой, как слон от укуса шмеля. Следующая «пуля» досталась Руслану, угодив ему в руку, которой он прикрывался. Взвыв от боли, тот откатился в сторону и вскочил на ноги. Тем временем, его подельник, яростно матерясь, вновь поднимался, загораживая лицо руками. Ни у кого из них оружия не было, это Сергей понял по их поведению, иначе бы ему не поздоровилось! И все же положение сделалось критическим. Без того нервное состояние Ложкина переросло в панику. Лихорадочно перезаряжая пистолет и отстреливаясь, он попятился к выходу. Нащупав торчащий из замка ключ, вытащил его и выскочил в коридор. Каким-то чудом, уложившись в три секунды, он успел вставить ключ в замочную скважину и крутануть его на один оборот вправо. В тот же миг на дверь обрушилась туша Вована. Понеслись проклятия в адрес недоноска, подписавшего себе смертный приговор. Впрочем, не меньшее количество угроз высказывалось по отношению к Ланочке...
Быстрым шагом, срываясь на бег, Сергей миновал зал игровых автоматов и подошел к выходу из казино в тот момент, когда охранник подносил к уху «трубу». Едва проскочив застекленную дверь и глотнув свежего воздуха, Ложкин услышал грубый окрик:
- Эй! Ну-ка, стой!..
Останавливаться он не собирался, а совсем даже наоборот, лихо припустил через дорогу к жилому микрорайону, где во дворах легче было оторваться от преследования, если бы таковое случилось. На секунду он оглянулся и оценил обстановку. На крыльце стоял и переговаривался по мобильному телефону охранник в красном пиджаке. При этом, он не сводил глаз с Сергея. Браток в кожаной курточке пересекал улицу трусцой стайера, явно не намереваясь отпускать Ложкина из поля зрения. С автостоянки рванул с места черный джип, круто вырулив на проезжую часть... Все это могло означать лишь одно: погоня за ним будет вестись решительно и жестко, организованная по всем правилам ведения охоты на лис. И это было только ее началом!..
Убегать приходилось большей частью дворами и огороженными территориями поликлиники, детского сада и школы. Однако преследователи были вооружены телефонами и могли предупреждать партнеров о местонахождении Сергея. Он уяснил это тогда, когда дважды обнаруживал на своем пути знакомый джип. Ему пришлось сменить тактику и часто менять направление движения, порой обегая жилые дома вокруг. Постепенно его маневры измельчали настолько, что он стал петлять между каких-то гаражей и сараев на задворках микрорайона. Он измотался настолько, что интуитивно искал глазами какую-нибудь неприметную щель, в которой можно было бы затаиться, не рискуя быть тотчас обнаруженным. В какой-то момент, находясь среди хаотично разбросанных по территории построек, он понял, что погоня прекратилась. Обостренное, нервное состояние вновь спровоцировало включение уже знакомого тайного тумблера, переключившее его сознание на другой1 уровень. Тут же, словно на экране радара, он отчетливо узрел схему дислокации противника. Как полководец, наблюдающий с высоты всю картину баталии, так и Сергей совершенно точно почувствовал и почти разглядел своих преследователей, невзирая на препятствия и расстояния. К дару, отпущенному ему свыше, пришлось привыкать на ходу... Нет, его не собирались оставлять в покое. Напротив, противник находился со всех сторон, контролируя входы и выходы, и только поэтому не спешил. Уловив эту тенденцию, Сергей юркнул в узкий проход между постройками и привалился спиной к дощатой стене, переводя дыхание, не переставая при этом хранить сосредоточенность. Подобно локатору, его голова медленно поворачивалась, а руки слегка разошлись в стороны, как у заводной куклы. Оказалось, только так он мог неусыпно следить за каждым индивидуумом из вражеской когорты. В эту минуту он был похож на инопланетянина, попавшего в чуждый ему мир... Возможно, в некоторой степени, так оно и было?..
Их было шестеро. Два автомобиля с водителями располагались с севера и юга, по два человека – с востока и запада. Очевидно, они согласовывали план действий по телефонам, либо ждали подкрепления, не желая терять удобной позиции. В любом случае, шансов уйти от преследования у Сергея практически не оставалось. Если бы не шестое чувство!..
Отдышавшись, он осторожным шагом переместился к южному, крайнему ряду построек, за которым располагались пустырь. На обочине дороги, прямо напротив кирпичного гаража, за которым притаился Ложкин, стояла темно-синяя «Тойота». У открытой дверцы автомобиля возвышался крепкий парень с бритым затылком, зорко поглядывавший по сторонам. Его правая рука была заведена под полу курточки, красноречиво указывая на наличие оружия, в левой он держал телефон. От Сергея, хладнокровно наблюдавшего за дорогой через щель между плохо сложенными кирпичами, братка отделял десяток метров и кучи строительного мусора. Нечего было и думать, чтобы преодолеть это расстояние не замеченным.
Сергей достал пистолет и просуну ствол в щель. Целиться было неудобно, зато наличие упора позволяло произвести выстрел с достаточной точностью. Оружие клацнуло в его руке, и водитель схватился за шею, выронив мобильник. Выхватив из под курточки короткий, двуствольный обрез, он тут же пригнулся и зигзагами побежал в направлении, которое определил его слух. Ложкин в два прыжка отступил за угол, оказавшись с противоположной стороны гаража. Он имел преимущество шестого чувства, позволяющее ему, не наблюдая противника воочию, следить за его перемещениями так, словно стены зданий были возведены из стекла. Он легко предугадывал действия парня с обрезом, ступая бесшумно и каждый раз оказываясь от него с обратной стороны построек. В какой-то момент Сергей оказался за пределами хозяйственной зоны, прямо напротив автомобиля. Из выхлопной трубы «Тойоты» поднимались едва заметные клубы отработанных газов. Подняв булыжник, Ложкин зашвырнул его подальше, за второй от дороги ряд гаражей. Камень ударился о металлические ворота, наделав немало грохота. Преследователь бросился на шум, на время потеряв из виду пустырь. Этого Ложкину было достаточно, чтобы прыгнуть в машину и тронуться с места. В зеркале заднего вида он заметил парня, выскочившего на дорогу с обрезом в вытянутой руке. Пробежав несколько шагов, тот так и не решился выстрелить вслед удаляющемуся автомобилю. Очевидно он посчитал эту мысль бесполезной и довольно опасной, так как в непосредственной близости от места событий крутился мужик, ремонтировавший «Жигули», а также гоняла мяч ватага пацанов...
Проехав до трассы по пустынной ухабистой дороге, Сергей успел приспособиться к норову автомобиля. Вырулив на асфальт, машина пошла ровно без рывков, с каждым мгновением наращивая скорость. За рулем Ложкин не был новичком, но раньше машины были отечественные – маломощные и привередливые в управлении. В иномарке же он почувствовал себя настоящим Шумахером!..
В городе он не снизил скорости и очень скоро привлек к себе внимание гаишников, дежуривших с радаром в неприметном переулочке. На взмах жезла Сергей внимания не обратил и с ветерком промчался мимо матерящегося инспектора. У него была вполне определенная цель, поэтому размениваться на досадные мелочи не приходилось... Привыкшие к провинциальному беззаговорочному подчинению водителей, блюстители порядка слишком долго заводили свой служебный автомобиль, выкатывали его на проезжую часть, в то время, как Ложкин был уже далеко. Впрочем, номер машины и ее характерные приметы гаишники несомненно разглядели...
Он тормознул у знакомого киоска и вытащил из-под шиферного покрытия револьвер, нисколько не заботясь об ущемлении ответственных чувств законопослушных граждан, с любопытством и страхом наблюдавших за сим действием молодого человека. На глазах изумленной публики он уселся в автомобили и покатил дальше к китайскому ресторану.
Ворвавшись в пустующее фойе, Сергей дернул на себя дверь, ведущую в знакомый коридорчик. Та была заперта, что утвердило его в верности сведений, полученных от Руслана. Тюремщики Степана на этот раз подстраховались от возможных неожиданностей, существенно укрепив оборону. Медлить было нельзя. Ложкин, выйдя на улицу, обогнул здание со стороны проулка. У окна, через которое он давеча вытаскивал Степана, он остановился и застыл, слегка разведя руки в стороны. Через несколько секунд аутотренинга в его голове явственно вырисовался образ охранника, восседавшего за столом в комнате, с правой стороны от окна. Сергей снял куртку и обмотал ею руку с зажатым в ней револьвером. Ступив шаг влево, он развернулся и, руководствуясь приобретенным сверхъестественным чутьем, выстрелил в стекло, отражающее солнечный свет. Выстрел прозвучал как лопнувший воздушный шарик... Ложкин сразу понял, что цель поразил, ибо виртуальное изображение охранника упало на пол и более не двигалось. Обдирая ногти, Сергей остервенело рванул на себя деревянный ставень, отчего остатки стекла посыпались на землю. Распахнувшееся окно обнаружило дополнительное препятствие – решетку, сваренную из стальной арматуры. Не осознавая, что делает, Ложкин ухватился за прутья и яростно навалился на них всем телом. Он не слишком-то удивился, когда стальная конструкция поддалась, и из стены вместе с ней полезли толстые гвозди. Откинув решетку, он проник в комнату и на секунду остановился, наткнувшись на тело молодого парня, скрючившегося в лужице крове. Только на мгновение на лице Сергея мелькнула растерянность, едва обозначился ком в горле. Он переступил через труп, сжав губы и нахмурив брови. Ему не понадобился ключ, чтобы открыть каморку, в которой томился Степан. Не теряя времени даром, он вышиб дверь плечом, уже заранее зная, что это удастся ему с легкостью.
Блаженного друга, восседавшего на шконке с всклоченными волосами и обезумевшими глазенками, он наотмашь ударил ладонью в ухо, затем схватил его за шиворот и поволок вон из чадящей смрадом темницы. В считанные секунды Ложкин буквально выбросил легковесное тело блаженного через окошко в проулок, и сам выпрыгнул следом...
Его отточенные движения все более походили на действия киборга из киношного боевика, но не это обстоятельство являлось самым поразительным из перемен, случившихся с ним. Главной, была трансформация его интеллекта, связанная с необъяснимым подавлением функций страха, сомнения и сочувствия. В течение ничтожного отрезка времени Сергей Ложкин превратился в расчетливого киллера, наделенного к тому же сверхчеловеческими способностями. Самое страшное, что он сам это хорошо понимал и принимал все, как должное...
Двигаясь по переулку, в направлении центральной улицы к машине, он выверенным движением поднял наган до уровня глаз, целясь в невидимого противника, и когда тот появился из-за угла, на фоне открытого уличного пространства, просто нажал курок. Человек упал, и Ложкин узнал в нем Черкиза, хозяина ресторанчика... Взвизгнула женщина, шарахнулись в стороны прохожие, запричитал Степа, бросившийся было бежать. Сергей перехватил его и подтолкнул к машине.
- Садись и не дергайся! – прошипел он угрожающе так, что блаженный затрясся всем телом и втянул голову в плечи.
Он уже открыл дверцу водителя, когда услышал за спиной возглас, полный недоумения:
- Серега?!..
Круто обернувшись, он нацелил револьвер в голову Витьки Булавина, застывшего на крыльце китайской кухни. Чуть прищуренные глаза Сергея сверлили фигуру друга холодно, без тени колебания и раздумий. Еще секунда, и его рука бы не дрогнула...
- Это же я, Булава! Не узнаешь, что ли?! – заорал Витька, назвавшись кличкой, прилипшей к нему с третьего класса.
- Вижу. Ты с ними?
- С кем, идиот?! Ни хрена себе, пообедал!.. Какая муха тебя...
Он не договорил. Ложкин опустил оружие и выстрелил другу под ноги. Булавин отпрянул, прижавшись спиной к стене.
- Я все знаю, - хладнокровно произнес Сергей и пояснил, - это тебе за Юльку!
Витька вдруг сунул руки в карманы:
- А!.. Ну, давай! Пуляй! Праведник гребаный! – он закатил глаза и остервенело перекрестился. – Господи! Спаси мою душу грешную! Пусть не дрогнет рука этого недоумка!..
Но Ложкин уже не слушал. Он заметил приближение черного джипа, и тут же издалека донеслось завывание милицейской сирены.
- Садись в машину и увози этого человека подальше, он тебе все расскажет, - бросил Сергей уже на ходу. Он двинулся навстречу джипу, сжимая пистолет обеими руками. – Торопись же! Я прикрою...
«Лэнд Крузер» тормознул, не доезжая до него двух десятков метров. Передние двери распахнулись, послышались выстрелы. Правый бок Ложкина обожгло, но он даже не поменялся в лице, продолжая идти с наганом наперевес. Первым он поразил водителя. Второй попытался скрыться в автомобиле, но пули, прошив лобовое стекло, настигли и его... Грузное тело Вована вывалилось из-за дверцы и раскинулось лицом вверх на сыром асфальте. Руслана, раненного в грудь и привалившегося к порожку водительского кресла, Сергей отпихнул ногой и уселся за руль. Хлопнул дверцей и повернул ключ зажигания...
Странный кортеж, состоящий из джипа с затемненными стеклами, милицейских "Жигулей" и белой иномарки проследовал к выезду из города. Кавалькада, сопровождаемая отчаянным скрипом тормозов и душераздирающим воем сирены, не снижала темпа на перекрестках и поворотах. Погоня в провинциальном городе – явление редкое, почти такое же, как прилет НЛО, поэтому вызывала неописуемый интерес и восторг у свидетелей происшествия. Прохожие могли видеть, как джип протаранил рекламный щит, выставленный у обочины дороги. Тот эффектно воспарил вверх воздушным змеем, перелетел и через внедорожник, и через «Жигули», спикировав прямо под колеса иномарке. Та, в свою очередь, вильнув в сторону, вылетела на газон и врезалась в могучий тополь. К восхищению публики тойота от удара превратилась в этакого кашалота с разинутой пастью, но тут же откатилась назад на проезжую часть. Через минуту она взвизгнула колесами и снова помчалась вдогонку за удаляющимся тандемом. В другом месте другие зеваки со злорадством наблюдали за милицейской машиной, пытавшейся угнаться за джипом по ремонтируемому участку дороги, изобилующему рытвинами и ухабами. Кое-кто из прохожих с надеждой ожидал, что после очередного удара бампера «Жигулей» об очередную кочку, автомобиль развалится на части, и из ее чрева посыплются смешные люди в синих кителях. Однако невообразимым образом гордость отечественного автомобилестроения с честью вынесла испытания, не поперхнувшись ни на одной из гигантских ям, напоминавших воронки от авиабомб. Хуже пришлось все той же иномарке. Ей пришлось тащиться по данному отрезку трассы со скоростью беременной крокодилихи, потерять и крышку капота, и глушитель, отчего двигатель тойоты взревел на всю округу...
За городом Сергей вдруг вспотел в мгновение ока, покрывшись липкой испариной. Руки, до того уверенно лежавшие на баранке, судорожно сжались в кулаки, ступня, давившая на газ, заходила ходуном так, что двигатель автомобиля задергался в непонимании. Ни рана в боку и ни кровь, теплой струйкой стекающая ему в пах, были тому виной. К Ложкину возвращалось его обычное состояние. Вместе с тем, наваливались и непереносимый груз ответственности за содеянное, и ужас неминуемой расплаты, и ощущение того, что жизнь его уже закончилась, осталась где-то позади, в зимней стуже или даже в сарафанной осени, там, где он был простым российским геологом, мечтавшим об обыкновенных семейных ценностях...
Метаморфозы его сознания сделали крутой вираж и неуклонно превращали его суперинтеллект в обыкновенный. Преобразования психики Сергея происходили слишком быстро, чтобы он мог достойно воспринимать эти перемены. Они создавали иллюзию кошмарного сна или болезненного бреда, но не реальности.
Один за другим перед его глазами стали возникать видения и образы, связанные с детством и юностью. Из глубин памяти всплыли давно позабытые лики бабушек и дедушек, прощально улыбались его девчонки, Юлька, родители, Витька, Елена, Софи, Гарри... Что это?! Все смешалось в его голове, и он уже не мог разделить себя с Георгом Левиным! Иначе откуда эти лица из жизни Жоржа, которых Сергей не мог видеть никогда?.. Он неожиданно понял, что приходит сама смерть! Он слышал, как это бывает: вся жизнь перед этим проносится перед взором, напоминая и отпуская совершенные человеком грехи...
Нереальная, грязно-зеленая пелена опустилась перед автомобилем на асфальт, сравняв дорогу с обочиной. Странный туман превратил окружающий ландшафт в однообразную, серую массу. Сергей со всей силой надавил на педаль газа и уронил голову на руки, обнимавшие баранку…
Когда черный джип пробил ограждение моста и взлетел в воздух над рекой, Ложкин увидел перед собой туннель и яркий свет впереди. Он обмяк и стал свободно падать в эту гигантскую воронку, ощущая при этом невесомость тела и необычайное облегчение души...
«Кто я? Где я?!» – с изумлением спрашивал себя Сергей, оказавшись в другом мире, затянутом голубой дымкой и наполненном запахами леса. Его взор натыкался на размытые пятна зеленого, багрового и желтого цвета. Слух уловил неясный шелест ветерка и журчание ручья. Обоняние различило легкий запах гари от костра. И тут же сознание его прояснилось, тело обдало морозной волной, и он ощутил НАСТОЯЩЕЕ!..
Ложкин вскочил на ноги, протер глаза, будто срывая с них вуаль ирреальности, и жадно вдохнул в себя свежий, утренний воздух. И словно впервые, широко распахнув глаза, стал вглядываться в волшебный пейзаж сентябрьской тайги. Удивительно и фантастично выглядели и серое небо, и расцвеченные золотом деревья, и скрытые синевой далекие сопки. До слез мило дрожали округлые, подернутые багрянцем листочки кустиков голубики. К журчанию горного ручья примешивался шум водопада, рокотавшего выше по течению, и отрывистая трель красноголового дятла, раздававшаяся с вершины сухой лиственницы, настойчиво напоминая о том, что кроме геолога, ошарашено вертящего головой, в этом мире процветают и другие живые существа...
Это был всего лишь сон! Слишком натуральный, удивительный, фантастичный, но все же – сон! Быть может, он длился всю ночь, а может пять минут. Кто знает?.. Человеческое сознание способно на многое, а тайна сновидений, в которых за минуту можно пережить длительное приключение, наукой до конца не разгадана.
Печалился ли по этому поводу Сергей? Жалел ли о том, что нет и не будет никогда на свете никакого Левина или, скажем, Светланы Игоревны?.. Наверное, нет. Ибо нужно было видеть его счастливые глаза и руки, поглаживающие волосы и стан воображаемой женщины. «Юлька, лампочка моя!» – шептали его губы – «Прости меня, идиота, прости!..»
Эпилог.
Было бы неправильным утверждать, что сомнения окончательно покинули Сергея Ложкина, вернувшегося в город в прекрасном расположении духа.
Он радовался встрече с женой, Дашкой и Светкой. Те висли у него на руках прямо в дверях, не дав скинуть рюкзака с плеч. Ходил по экспедиции с неизменной улыбочкой на лице, давая повод сослуживцам беззлобно вертеть пальцем у виска ему вослед. С Витькой встретился настороженно, с подозрением, но, узнав, что тот собирается жениться и уже готовиться стать отцом, этим же вечером напился с ним до поросячьего визга, каждый раз поднимая бокал с одним и тем же тостом - за счастье друга в личной жизни!..
Постепенно он избавился от навязчивых раздумий и страха перед очередной наступающей ночью. Все призрачней становились лики людей, встреченные им во сне…
И все-таки нет-нет, да вдруг начинало гулко биться сердце, и подкатывал к горлу ком, когда звучала какая-нибудь фраза из сна или происходило некое незначительное событие, повергающего его мысли в состояние «дежавю». Где-то, в глубине сознания он не сомневался в том, что события, случившиеся с ним во сне, имели место, но это было все в другой, параллельной жизни... Он гнал воспоминания прочь и еще настойчивей искал и находил утешение в общении с коллегами, друзьями и близкими.
О том, что именно с ним произошло, вернее, просто-напросто приснилось, Сергей не больно-то распространялся, предпочитая не бередить душу рассказами. Конечно же, он наведался в дом, в котором проживал Степа, и даже нашел его квартиру, но дверь ему открыла благообразная бабуля в чистом переднике. Он извинился и вручил ей пакетик с сардельками, купленными им по дороге на всякий случай. В здании предполагаемого казино расположилась налоговая инспекция. В кинотеатре клубом с названием «Аэлита» и не пахло. Гастроном действительно существовал, но, сколько помнил себя Ложкин, тот был здесь всегда. И так далее...
Еще долгое время он невольно оборачивался вслед каждой блондинке и задерживал взгляд на черных японских джипах, подходил к каждому нищему и заглядывал тому в глаза. И всякий раз, не обнаружив искомых признаков реальности событий сна, облегченно вздыхал, тряс головой и продолжал с удвоенной силой жить, вершить насущные дела и решать повседневные проблемы.
На работе ему выдали зарплату за прошедший сезон и отправили в отпуск, предложив семейную путевку в Болгарию. Сергей недолго сомневался, стоит ли тратить уйму средств на это путешествие. Однако желание доставить радость жене и детям, конечно же, одержало верх.
В Софии их поселили в шикарном отеле в номере с двумя изолированными комнатами. Дашка со Светкой, счастливые в своей независимости, в детскую комнату родителей едва пускали, зато сами к маме с папой проникали беспрепятственно.
- Знаешь, папка, - вздыхала хитрая Дашка, прижавшись лисьей мордочкой к отцовской руке, - мы уже большие, про секс все-все знаем! Вам с мамой отдельно жить надо, ведь, правда? А мы со Светкой как-нибудь сами... Жалко, конечно, что денег мы с ней не зарабатываем, а без левов как здесь проживешь?..
Приходилось откупаться, чтобы остаться с Юлькой наедине...
Днем они все вместе осматривали достопримечательности, ходили по музеям, древним церквям и мечетям, восхищались цветущими розами, бродили по прохладным залам магазинов, где Сергей норовил заглянуть в отдел верхней одежды, молчком выискивая глазами нечто важное.
- Да что ж ты все шукаешь, Серенький? – не вытерпела Юлька, пряча улыбку. – Уж не подарок ли любовнице?..
- Ты представляешь, шуб чего-то здесь не продают. Хотел цены посмотреть...
- Мне? – удивилась жена.
- А чего?.. Ты ж хотела?..
- На кой ляд она мне сдалась? У меня дубленка еще в полном порядке!
- Правда?! – расцвел Ложкин. – Ну, тогда – гуляем?..
- Гуляем! – кивнула Юлька и, не стесняясь публики, поцеловала мужа в губы...
Сергей заметил за собой, что много внимания стал уделять наблюдениям за посторонними людьми, находя в этом занятии интерес и удовлетворение каким-то неведомым внутренним желаниям. Это случалось еще в России, но здесь в Софии объективной оценке «исследуемого» индивидуума не мешала родная речь, зачастую перечеркивающая надуманный образ. Иногда он ловил себя на мысли, где-нибудь в картинной галерее или в зоопарке, что смотрит не на экспонаты, а на посетителей, не обращавших на него никакого внимания. Для чего ему было это нужно, Сергей себя не спрашивал, как не задает себе вопроса ребенок, вглядывающийся в безбрежную даль моря или рассматривающий сухую былинку, стоя посреди огромного пшеничного поля. С некоторых пор ему просто стало интересным человеческое поведение.
На пожаре, случившемся на одной из улиц болгарской столицы, невольным свидетелем которого стал Ложкин, он с интересом наблюдал за действиями пожарных и реакцией зевак. Горел двухэтажный особняк, и люди не могли сдерживать эмоции. Кто-то вздыхал и даже плакал, близко к сердцу восприняв чужое горе, кто-то ругался, пытаясь подсказывать пожарной команде, куда именно следует лить воду, кое-кто смеялся и острил...
Пацан лет шести, одетый в черные брючки и жилетку с белой рубашкой, ходил вдоль чугунной решетчатой ограды усадьбы и стрелял смышлеными глазенками по лицам взрослых, явно замышляя проказу. Никто из любопытствующей публики внимания на него не обращал. В стане полицейских произошло движение, они стали оттеснять любопытных подальше от места происшествия, мотивируя свои действия возросшей опасностью, связанной с возможностью взрыва газа. Как понял Сергей, огонь подбирался к газовой колонке. Он с беспокойством посмотрел туда, где еще минуту назад маячил по-взрослому разряженный мальчишка. Почувствовав недоброе, Ложкин направился за угол ограды. Пацан обнаружил себя среди кустарников, прямо у стены дома. В три прыжка настигнув шалопая, Сергей схватил того в охапку и бросился прочь. Сделал это он весьма вовремя. За спиной раздался хлопок и грохот разваливающейся конструкции здания. Перемахнув через ограждение, не выпуская мальчика из рук, он, наконец, обернулся и с облегчением выругался. Самым удивительным было то, что этот героический эпизод прошел мимо внимания публики. С одной стороны, это обстоятельство немного задело самолюбие Сергея, с другой – нисколько не расстроило, ведь он не желал лишних разбирательств с полицией иностранного государства. Да и психику мальчика травмировать не хотелось. Он развернул мальчишку к себе лицом и присел на корточки:
- Ты что ж творишь, поросенок этакий? Ты один? Мамку с папкой где потерял, стервец?.. Ты понимаешь, что чуть не погиб? Я вот сейчас дядьке-полисмену тебя сдам – будешь знать, как шкодничать! Ну-ка признавайся, где живешь?..
Мальчик ничуть не испугался, молчал и только лупал глазами-пуговицами. Похоже, он только ждал момента, когда его отпустят, чтобы задать стрекача. Вместо ответа он неопределенно махнул рукой в сторону ближайшей многоэтажки.
- Не врешь?.. Ну, пойдем, провожу!.. – Сергей крепко взял сорванца за руку, но тот и не думал вырываться, уверенно шагая к парадному входу, дверь которого оказалась закрытой на замок с шифром.
- Код-то знаешь, шкода? – спросил Ложкин, подталкивая мальчика к ступенькам лестницы. Тот кивнул.
Глядя в спину мальчишке, Сергей вдруг ощутил, как стайка мурашей промчалась по его спине и животу, а затем невидимый стальной меч рубанул ему грудь, и невыносимо горький ком встал у него в горле, ноги ослабли в коленях, волосы обдало горячим ветром, сознание помутилось от обрушившегося вихря мыслей... На сей раз, это не было простым «дежавю» или элементарным совпадением. Всеми клеточками сознания, Ложкин понял, что перед ним ОН! Это не укладывалось в голове, не могло быть правдой, но являлось непреложным фактом, которому не нужны были иные доказательства, кроме самого его существования!
Мальчик отбежал в сторону и вдруг остановился, тараща на Сергея глаза, словно увидев перед собой монстра.
- Постой, – прошептал Ложкин, не в силах проглотить застрявший в горле ком, – это не твой дом, не так ли?.. Ты приехал в Софию к бабушке?.. Тебя зовут... Нет, не то!.. Твой отец врач? Доктор?.. Тебе шесть лет, и тебя заставляют заниматься музыкой, хотя ты больше любишь играть в футбол?.. Ты понимаешь меня?..
Мальчишка, обезумев от страха, попятился и с заунывным воем бросился бежать, изредка оглядываясь...
Сергей потеряно смотрел перед собой, усилием мысли стараясь разобраться в одном единственном вопросе: спит ли он или бодрствует?.. В голове роились и сталкивались мысли: «Вот, значит, как! Выходит, я узнал БУДУЩЕЕ, но сам в это не поверил! ОН это предвидел!.. он ЗНАЛ!.. Значит, так было НУЖНО?..»
Наконец он пришел в себя, постарался успокоиться и пойти в направлении гостиницы. Некоторые из прохожих с любопытством оглядывались на молодого человека, бредущего по улице не разбирая дороги. Если бы сам Сергей посмотрел на себя в зеркало, он также был бы немало удивлен. В его зачесанном набок чубе засеребрилась тонкая седая прядь.
Уже ночью он достал из чемодана блокнот и ручку, прошел в душевую комнату. Притулившись на краешек ванной, старательно вывел на чистой странице: «Человек, которому не до смеха». Зачеркнул и переписал название: «Шум водопада». Поразмыслив, добавил: фантастический роман…
Шум водопада
© Copyright: Олег Анфиев, 2012
Свидетельство о публикации №212120900409
Свидетельство о публикации №212120900409
Рецензии