***

  Станция метро «Василеостровская». Передо мной раскрываются двери, я захожу в вагон поезда, и по привычке встаю возле дверей, держась правой рукой за поручень сиденья. Справа от меня сидит девушка лет пятнадцати, и, склонившись над телефоном, набирает сообщение в режиме Т9. Экран её телефона достаточно большой, да и шрифт немаленький, и я прекрасно вижу то, что на нём отображается. Могла ли она предположить, что кто-нибудь другой сможет увидеть то, что она пишет кому-то в сообщении? Впоследствии я понял, что да, но её это не волновало: какая разница, если вокруг сплошь незнакомые люди?
  «Почему ты меня врунья назвал?» – читаю я только что появившийся текст. Кому же  она пишет? В строке адресата указан некий «Тёма». Что и следовало ожидать.
  «Почему ты меня врунья назвал? Или извращенкой?»  – продолжает она.
  — Зачем ты это пишешь? – спрашивает её пожилая женщина, сидящая рядом; позднее я понял, что это была её бабушка.
  Действительно, зачем она это пишет? Зачем она унижается перед этим «Тёмой»? Неужели непонятно, что он только смеётся и издевается над ней, ведь если бы он по-настоящему любил и ценил её, он бы никогда такого не написал, даже в шутку. Он не воспринимает её всерьёз, для него она как игрушка, с которой можно делать всё, что захочется. А после этих вопросов, которыми она пытается перед ним оправдаться, он станет относиться к ней ещё более грубо.
  А она продолжает:
  «Какие у тебя основания?»
  Ну, понятное дело, никаких, какого чёрта ты ему…
  Она отправила сообщение. Я отвернулся, нашёл глазами карту метрополитена, и стал размышлять о совершенстве мира. Когда я очнулся, она уже набирала следующее послание.
  «Конечно, я понимаю, что»…
  Нет, думаю я, ты ничего не понимаешь.
  …«что ты в меня влюбился»…
  Такой откровенности я не ожидал. Мало того, что она пишет о том, что знает о его влюблённости, – а это само по себе неправильно и должно быть неприемлемо для девушки, – она пишет это именно сейчас, в контексте возникшей ситуации.
  «Конечно, я понимаю, что ты в меня влюбился, но особо не обольщайся…»
  Какой красивый и возвышенный слог! Но что-то здесь всё-таки не то. «Ты в меня влюбился, но особо не обольщайся» – разве так говорят? Вторая фраза по смыслу никак не сочетается с первой, и единственный правильный вариант её исправления – «я в тебя влюбилась, но особо не обольщайся». Неужто это ошибка на уровне подсознания, и мысль о её чувстве пришла к ней после мысли о его влюблённости? Или у неё настолько заниженная самооценка, что она запросто влюбляется в первого влюбившегося в неё парня, считая его уже только по этому особенным?
  «Конечно, я понимаю, что ты в меня влюбился, но особо не обольщайся, у меня есть и другие…»
  Другие… что? Качества? Несомненно, она сейчас поведает о том, какая она хорошая, добрая, и готовит на редкость вкусно…
  «…у меня есть и другие поклонники».
  Одним словом она переплюнула всё то, что написала ранее: заявление о поклонниках и о том, чтобы он не обольщался, полностью противоречит её действиям, а именно унижении перед ним, поиске его расположения и одобрения; это противоречие лежит буквально на поверхности, и Тёма, не будь он полнейшим тупицей, сразу же это поймёт. Если же у неё действительно есть другие поклонники, то и они не лучше Тёмы, иначе она бы не держалась за него, как за соломинку, а при первом оскорблении тут же перестала с ним разговаривать.
  Пока я размышлял, она уже успела отправить набранный текст. На экране появилась история сообщений, а если точнее, её фрагмент, который я уже видел. На одной странице экрана передо мной предстала ещё более целостная картина происходящего. Тем временем поезд уже приехал на станцию «Гостиный двор», и девушка вместе со своей бабушкой вышла из вагона. Я остался один наедине со своими мыслями, продолжая анализировать и развивать предположения…