Русское Слово в творчестве М. Волошина

                а

                Вначале было Слово,
                и Слово было у Бога,
                и слово было Бог.
                (Евангелие от Иоанна)

  Приступая к размышлению на данную тему, хотелось бы напомнить, что слово выступает не только в качестве значимой единицы языка, не только является жанром древнерусской литературы, но уже изначально представляет собой сущность, вне которой немыслимо осознания человека и Бытия. Афанасьев А.Н. писал: «Богатый и можно сказать – единственный источник разнообразных мифических представлений есть живое слово человеческое, с его метафорическими и созвучными выражениями»[1:39].
  Но кроме мифологической составляющей Слово несёт и онтологическую сущность. Вынесенный в эпиграф евангельский текст ещё раз напоминает, что Слово представляет собой вторую ипостась Пресвятой Троицы, и потому отношение к Нему может носить только благоговейный характер.
 Безусловно, именно такое отношение было характерно для русской культуры в целом. Быть со Словом и в Слове – гарантия Бытия, гарантия радости быть, а не существовать. Достаточно вспомнить «Слово о законе и благодати» киевского митрополита Илариона, «Слова» великого проповедника Земли Русской Кирилла, епископа Туровского, и бессмертное «Слово о Полку Игореве». Именно в сотворчестве Бытия понималась искусство и литература, это понимал замечательный русский поэт Максимилиан Волошин, ушедший 80 лет назад из земного бытия в горнее; для которого нет русской культуры вне Слова, нет её души, её вечности вне живого, дающего свиток Вселенной, Слова: «Слово говорит: «Да будет». Искусство – это творчество»[3:110].
 В творчестве же он видел возможность соприкосновения с источником Бытия, которым для него являлось Слово, ставшее Плотью, способное преобразить пространственно-временную преходимость в Вечность, создавая образ и подобие Божие, можно сказать богочеловеческий лик. Другое понимание слова ему виделось кощунственным: «Вы же, те, кто видите в слове не живое существо, одарённое сверхчеловеческой волей и сознанием, а лишь мёртвый и послушный инструмент, вы не выйдете никогда из границ приблизительного, ваши речи останутся только намёками, проклятием вашим станет тупое перебирание словесных клише, истёртых и тусклых, как слепая монета, утратившая свою заклинательную силу, и ни одна вещь в целом мире не ответит на ваш призыв тихим и радостным гулом» [4:42-46.].
Этот радостный гул слышал поэт, вписывая своё время, в его бесконечность, согласно мысли Анри Бергсона. Этот творческий гул становился частью его поэтического мироздания, которого коснётся Слово и для Которого не существует преград. Духовный путь М.Волошина и его лирического героя в полной мере соответствует этому утверждению.  Например, Венок сонетов «Звёздная корона» отражает путь постижения поэтом слова не просто как значимой единицы языка, а как Слово – Логос, Бытие:
         Мы правим путь свой к солнцу, как Икар,
         Плащом ветров и пламени одеты.

         Но странные, - его коснувшись,- прочь
         Стремим свой бег: от солнца снова в ночь –
         Вдаль, по путям парабол безвозвратно…

         Слепой мятеж наш дерзкий дух стремит
         В багровой тьме закатов незакатных…
         Закрыт нам путь проверенных орбит!  [5:50].
       «Потрясённое сердце своим опытом свидетельствует о превосходстве деятельного Бога. Но разве поэзия не есть такое создание мира, в котором изображает себя сама внемирная истина?»[7:99].
Волошин стремится выразить сущность Слова, прекрасно понимая, что, сам человек не в силах осуществить оживотворение  слова. Для этого он должен сотворить чудо, поэтому сущность Слова во всех его проявлениях явилось для Волошина как преображающая сила, которая пронизывает все свои духовные культуры, где подвластно всё: и безумная Троя, и единое русское поле и пространство, и земные храмы, и вихри сомнений и обид; но для поэта важно:
         Мы шелком душ, как ризами одеты,
        Нам ведом день немеркнущих ночей, -
        Полночных солнц к себе нас манят светы [5:51].
 Для Волошина – Слово есть путеводитель по мирам культур и цивилизаций, где основная культура и цивилизация - Россия. Он,  верный оруженосец Бога-Слова, присутствующий в день сотворения человека в Божественном Совете:
Не отдадим за все забвенья Леты!
        Грааль скорбей несём по миру мы, -
      Изгнанники, скитальцы и поэты[5:53].
        Поэт всегда в долгу у вечности и у Слова. Он – несущий Грааль Христовой вечности, воплотившей в себе Слово, и сокровенно, и благоговейно стремится преобразить мир благодаря этому Слову: «Стремя свой путь в пространствах вечной тьмы,-/ В себе несём своё изгнанье мы – /В мирах любви неверные кометы» [5:56].
              Слово и Поэт – «в мирах любви неверные кометы», творящие чудо преображения мира, миф о культуре. В статье  «Театр как сновиденье» Волошин писал: «Наше «я» - свиток. Наше тело – летопись мира. Оно есть точный отпечаток всей нашей эволюции во вселенной. Искрой сознания освещены только самые последние строки этого гигантского свитка… И надо сказать, что все факты внешнего опыта и исследования становятся для нас творческими и живыми лишь тогда, когда мы, хотя бы смутно, нащупаем их место в этой летописи внутреннего «я»[6:349].
            Для поэта воплощенное Слово – это путь в духовном времени и в духовном пространстве. Он призывает Слово распяться в нём, чтобы преобразить мир. Но в первую очередь он мечтает преобразить русский мир, который он понимает как часть единой евангельской традиции. Традиция евангельского следования за Христом считалась М. Волошиным самым главным достоинством Руси. Евангельское следование, как известно, означает бестрепетное взваливание на свои плечи голгофского креста. Таково предназначение России, и уход от него будет означать потерю Россией  своего Неповторимого  Лика. Страдания и жертва очистительны. Плача над своими погибшими сыновьями во времена страшных искушений, которые переживала страна в годину мировой и гражданской войн, Россия становилась духовно крепче, не теряя Нагорной кротости: «Наотмашь хозяин хлещет/ Тебя по кротким твоим глазам» [5:96]. Невольно вспоминается Федор Достоевский «Мертвого дома» (глава «Акулькин муж») и «Преступления и наказания»      (первый сон Раскольникова). Жуткая история, в которой вырисовывались два лика России, в один из которых не хотелось верить: «Наотмашь хозяин хлещет» [5:96], а другой – символизировал Христа, терпеливо сносящего пятничные Страсти: «Сильна ты нездешней мерой, / Нездешней страстью чиста» [5:96].
 И с этой страной поэт сливается в единстве. Это единство возможно в молитве за нее, в причастности к ее крестоношению и огненному искушению: «Сгореть во имя твое» [5:96]. 
 Наверно, поэтому его сборники стихов назывались «Годы странствий», «Темный лес», «Неопалимая купина», «Путями Каина», «Паралипоменон» - всё это вехи духовного становления мыслителя. Особенность русского человека заключена в стремлении познать мироздание во всех его проявлениях. В этом понимании стоит рассматривать одно из программных стихотворений поэта «Поэту»:
        Горн свой раздуй на горе, в пустынном месте над морем
        Человеческих множеств, чтоб голос стихии широко
        Душу крылил и качал, междометья людей заглушая
         В этих строках поэт перекликается с Нагорной проповедью Христа: жажда достучаться до людских сердец, достучаться даже тогда, когда кажется, что твое Отечество и самого человека разорвали на части.
         Остерегайся друзей, ученичества шума и славы.
         Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы.
         Только противник в борьбе может быть истинным другом
         Мы видим стремление поэта и человека быть один на один с мирозданием несмотря ни на что: на славу, на почет, на могильный камень. Для Волошина важно утвердить Слово как самосущностное, в котором обретает человек веру в человека, пусть даже этот человек – разбойник (как же это по-русски). Только так рождается истина, творящая самосущным Словом культуру, ибо истинная культура есть возделывание Словом человеческого поля, часто мыслимое Волошиным как русское.
      В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает,
      В дни, когда спазмы любви выворачивают народы,
      В дни, когда пулемет вещает о сущности братства –

     Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся.
     В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога.
     Эпоха рубежа веков, когда Слово, по мысли отца Павла Флоренского, утратило связь с бытием и истиной бытия, когда культура начала «усыхать», Волошин явился тем поэтом, который стремился восполнить эту связь Слова с бытием, вернуть Русь к изначальному прошлому, когда русское сознание было едино и соборно. Вот поэтому в стихотворении «Дом поэта» он напишет:
     Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
    И памятью насыщен, как земля.
    Люби далекий парус корабля
    И песню волн, шумящих на просторе.
    Весь трепет жизни всех веков и рас
    Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.
         И это Бытие осознавалось как восстановление древней связи человека с Богом. Слово, воплотившись в мир, становится спасительным, человек же обожженным. Оживает древняя русская исихасткая традиция, встают образы святых и преподобных Отцов, молитвенно спасающих нашу землю от бесчисленных врагов.
         Таким образом, Максимилиан Волошин в своем творческом дерзновении подымается до высот богословия, которое являлось для него высшей точкой самосущности Слова, способной изменить человеческую природу в силу своей потрясающей Красоты. И эту Красоту поэт видит в Богоматери, Которая является игуменьей Земли Русской, данной Сыном Ей в удел, Она для него «глубина  неудобовосходимая», собственным примером показывающая путь человеку:
       Нет в мирах слепительнее чуда
       Откровенья вечной красоты
           («Владимирская Богоматерь»).
       Через чудо и красоту приходим к долгожданной Свободе, становясь участниками Богобытия, самосущностного Слова. Фактически поэт воплощает в своем творчестве призыв Достоевского спасти мир посредством Божественной Красоты. В этом конечном цель служения поэта и человека. «Подлинное величие человека не в его бесспорном родстве со вселенной, а в его причастности Божественной полноте, в сокрытой в нём тайне «образа» и «подобия» [8:499].
Но это родство с вселенной возможно, если ощущаешь себя причастным к иконе небесного бытия, земному Отечеству. Волошина часто называют гением места. Он, действительно, немыслим вне созданного им киммерийского мифа, он даже своим ликом впечатан в коктебельский пейзаж. Но Максимилиан Волошин часть великой русской цивилизации. Его Россия – это Неопалимая Купина, которая горит, не сгорая. Поэт верит, что его Россия не уйдет, не сгинет в горниле гражданской войны, она неизбежно восстанет из пепла, станет великой имперской цивилизацией, ядром вселенной, началом преображенного бытия.
В конце своей жизни Волошин, несмотря на агрессивную по отношению к нему действительность, постоянно размышляет о Русском Слове, призывает сохранить единое русское поле и пространство. И сегодня все, кто знает и помнит творчество Волошина, согласятся, что уже 80 лет он служит России, находясь в горних высях.
Он оставил нам в наследство свой знаменитый Дом Поэта, в котором происходят замечательные Волошинские Чтения, где встречаются любители Русского слова, где звучит замечательная Русская речь. Его Киммерия не только часть Крыма, это неотъемлемая составляющая русского пространства, разорвать которое невозможно никакими политическими решениями. И Волошин часть великой русской культуры, ее дух и плоть. Нельзя уничтожить Русское Слово, связанное с живой евангельской традицией, не способны победить его ремесленники от культуры, создающие свои квазинациональные образования, питающиеся мертвой водой.
Заслуга Максимилиана Волошина в том, что он приобщает нас к живой воде Русского Слова, которое никогда не умрет в силу своего Божественного происхождения, обладающего глубинным культурным кодом, о чем в свое время писали Осип Мандельштам и Сергей Аверинцев. Поэтому сегодня, вспоминая поэта, еще раз возьмем в руки томик его удивительных стихов, перечитаем его уникальное философское наследие, всмотримся в его «Лики творчества» и продолжим его духовную работу по восстановлению единого русского поля и пространства, вернем истинно русское наследие, создав преображенное русское бытие, Град Божий, о котором писал Максимилиан Александрович Волошин почти сто лет назад.
                Литература:
1.Афанасьев А.Н. Живая вода и вещее слово. – М., «Сов. Россия», 1988.
2.Библия. Евангелие от Иоанна. –М., 1988.
3. Волошин Максимилиан. Записные книжки. – М., 2000.
4.Волошин М.А. Клод Монэ. Итоги импрессионизма: Письмо из Парижа. – Весы, 1904,№ 10, с.42-46.).
5.Волошин М.А.. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников.- М.:Правда, 1991.
6. Волошин М.А. Лики творчества. – Л.: Наука, 1988.
7.Гадамер Г. Актуальность прекрасного. – М.: Искусство, 1991
8.Лосский В.Н. Боговидение. – М.: АСТ, 2003.