6 это было очень давно

Сон сегодня был очень реальным, нежели обычно.
Грязное подземное помещение (как выяснилось потом бар на нижних ярусах корабля), дешёвое вино (я достаточно давно не употребляю алкоголь, но губы помнят пьянящий вкус) и как ни странно, Аруэ младший (Вольтер использовал эту анаграмму).
Не смотря на своё происхождение, философ свободно говорил со мной по русски, не брезговал плохо пахнущим вином, разлитым почему-то в бокалы для шампанского. Он смотрит на бокал и буквально под нос произносит: "Champagne flute" и переводит мне уже громче, перебивая вздорную скрипку: "Флейта по-вашему, взгляните на форму".
Меня абсолютно не удивляет снисходительность поэта к моей невежественности, вычурности и даже некой вульгарности. Он просто пьет со мной дешевое вино, поблескивая глазами из-за стакана, края которого покрылись следами его губ.
Забыл упомянуть, что внешне Аруэ ничем не отличался от окружающих. Куда-то исчез помпезный парик из светлых, немного вьющихся волос, исчез цветастый дублет, со всевозможными украшениями. Вместо этого передо мной сидел немного сутулый мужчина лет 30, его темные волосы падали на глаза, мятую рубашку прикрывал не менее мятый пиджак и, по ощущениям под столом, на ногах его были кеды.
Аруэ, осушив бокал и с тихим звоном опустив его на столешницу, протянул ко мне руку (возможно мне показалось, но кисть была исцарапана кошкой) и потупив взор притронулся к моему запястью. Стол был небольшим и нас разделяло каких-то 30 сантиметров. Я не заметил, как Вольтер вывел меня из-за стола и заметно приблизился, почти что прижимаясь ко мне. Как мне не хотелось ответить тем же, но почему то я оставил его и отправился в туалет.
Лицо горело, хоть я и не первый раз получал знаки внимания со стороны своего пола. Прикрыв дверь (замок кто-то содрал и он постукивал по двери, повиснув на одиноком гвозде) я подошел к забрызганному бог знает чем зеркалу и увидел свои испуганные глаза. Наклонившись я открыл кран, набрал в ладони гнилой воды и погрузил туда лицо. Стыд захватил меня полностью и я не знал куда мне деваться, пятого угла в комнате я найти так и не смог.
В голове возникла мысль:"До прибытия остался всего лишь час, я бы мог спрятаться где-нибудь и в позоре прождать нужно время". Я решил, что так и поступлю и поднялся на палубу. Одна из скамеек удачно расположилась в тени, свет из окон не попадал на нее, а другого освещения на палубе не было. Я присел в самый дальний угол, прикурил. На скамейке лежала газета и я не преминул её воспользоваться. Спрятав лицо за мятой бумагой и выпуская еле заметные клубы дыма я решил взглянуть на страницы, чтобы скоротать время. Кто-то вероятно решил посмеяться надо мной, ведь все страницы были заляпаны портретами Аруэ и с каждого из них он смотрел на меня. Возможно это было совпадение или приевшаяся мистика, но тут же возник и сам Вольтер. Он быстрым шагом подошел ко мне, взяв меня за руку притянул поближе и прикоснулся своими губами к моим. "Пожар!" - единственное слово, вертевшееся у меня в голове. Я ослеп, потерял слух, лишился всего и почувствовал, что сам стал этим поцелуем. Губы Аруэ были мягкими, горячими, казалось, что я чувствую через них биение его сердца. Острый язык как лёд резали все мои теории и догадки. Не осталось ничего кроме этих губ. Он отстранился, подняв мое лицо за подбородок посмотрел в глаза и произнес:

"Всегда наслаждаться — значит вовсе не наслаждаться."

И он растворился, растворились берега и воды, пропали матросы и дамы, вальяжно прогуливающиеся по палубам, испарились официанты и горничные, все исчезло. Настало утро, а с ним и пробуждение. Но лишь слова Аруэ остались неприкосновенными перед лучами солнца и не растаяли, как леденящее ощущение на моем языке после этого поцелуя.