Cказка 2

Снова наступило лето, неся вместе с собой пенье птиц, ласковое прикосновение ветерка, паутины, растянутые, словно ловушки, противное жужжание мух, укусы комара раздражающе чешущиеся потом всю ночь и манящую зелень леса. Сидя на балконе своей дачи, я мечтательно смотрел на опушку, вспоминая своё давнее путешествие. Тёплый солнечный свет разморил меня, но с трудом преодолевая свою лень, я встал и направился к опушке. Первые шаги давались мне с трудом, но чем ближе я подходил к лесу, тем мне становилось всё легче. Уже оказавшись под сенью леса, я ощутил благоприятную прохладу зелени. Пройдя ещё немного, чтобы вид посёлка не отвлекал меня, я выбрал светлую полянку, и присел на пенёк.
–Ну, здравствуй, лес,- сказал я тихо, с радостью оглядывая окружающую растительность.
Лёгкий ветерок пробежал по веткам, словно бы отвечая на моё приветствие. Синица присела на ветку недалеко от меня. Покрутившись на ветке, она посмотрела на меня внимательно. Потом, подсвистнув, быстро упорхнула.
Я встал и решил, что раз уж забрёл в лес, то надо немного прогуляться. Я шёл по знакомой с детства тропинке. Здесь зимой с друзьями мы неоднократно катались на лыжах, а летом ходили по грибы. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев, заливая своими лучами каждое свободное место. Дойдя до Красной горки, я снова присел отдохнуть. Лыжами, которые были сломаны на этом месте, можно было бы построить забор вокруг нашего посёлка.
– А, старый знакомый, привет!
Я оглянулся на голос. Позади меня стояла русская печь, а на ней, улыбаясь во весь рот, сидел   Ёмельян.   Печь  дымила  трубой,   распространяя   вокруг  себя   запах   берёзе поленьев.
–Здравствуй,- я приветственно взмахнул рукой.- Куда собрался?
–Да я уже возвращаюсь домой,- продолжал улыбчивый молодец.- К дядьке Горынычу ездил. Ой, Егорычу. Прихворнул старик. Еле ходит. Да изо рта дым пускает.
–Как дым?- удивился я.
–Как? Как? Обыкновенно,- обеспокоено продолжал Емеля.- Он когда болеет, очень много курит, а я с детства привык говорить, что он изо рта дым пускает. Я кивнул головой в знак того, что понял, но в голове у меня крутились иные мысли.
–А вы то чего здесь делаете?- поинтересовался он.- Ни корзинки, да вид у вас явно не грибника.
–Просто прогуляться вышел, да вот и тебя повстречал.
–А то поехали к нам в гости,- добродушно предложил Емеля.
–Да вроде неудобно. Кстати, как там Ядвига Ивановна? Не хворает?- я хотел, но не смог назвать мою старую знакомую сокращённо.
–Она сейчас в магазин полетела, да скоро вернётся. Поехали,- подзадорил меня Емеля. Немного стушевавшись, я полез на печь. Сидеть было удобно, и постепенно я освоился. От печки исходило приятное тепло. Разговор снова возобновился.
–А что,- спросил я весело,- Ядвига Ивановна колобки-то печёт?
–Нет, пока,- огорчённо вздохнул Емеля.- На пошлой неделе у неё конфликт вышел с Иваном. Так Иван всю печь чуть не разворотил, да маманьку чуть не ошпарил.
– Как так?- насторожился я.
–Да я Ивана не виню. Это всё маманька. Не любит она Иванов. Ну, прямо несварение у неё какое-то от этих Иванов,- и, обернувшись ко мне, спросил.- Вы то не Иван?
– Нет,- успокоил его я, а про себя подумал,- слава богу.
 И чтобы перевести разговор на другую тему спросил:
– А что, Емеля, это вся скорость, что может показать твоя печь?
– Да что вы!- обиделся он.- Только ехать будет не слишком удобно.
–Чего ж здесь неудобного?- спросил я, поёрзав на месте.- Очень даже удобно.
–Тогда поехали?- оживился Емеля.
–Поехали!- подбодрил его я.
Печь, выпустив из трубы густое облако дыма, заметно прибавила в скорости. Берёзы и ёлки теперь проносились мимо нас, хлеща ветками по лицу, если мы не успевали уварачиваться. Я понял предостережение Емели слишком поздно. Всё было бы хорошо, но с увеличением скорости печь стала нагреваться гораздо сильнее. Недавно ещё тёплая, теперь она шпарила вовсю. Емеля, привычный, казалось, не замечал ничего, а мне было неудобно идти на попятный. В попытке держаться за печь, я чуть не обжёг руки. Обругав себя за бестолковость, я уже хотел попросить Емелю притормозить, как печь со всего маху наскочила на кочку. Подпрыгнув высоко, я не удержался и свалился с печи, при этом больно ударившись о пенёк. Печь унеслась прочь, а я даже не мог окрикнуть Емелю, так как от боли у меня перехватило дыхание.
Немного отлежавшись, я побрёл искать дорогу. Печь оставила за собой небольшой след, и я старался придерживаться его. Вскоре боль прошла, и я пошёл бодрее. Но очень хотелось пить после того, как я чуть не поджарился на печке.
Между деревьев  запрыгали солнечные зайчики,  отсвечиваясь от водной  глади небольшого лесного озерца. Я радостно повернул к нему, чтобы освежиться. Выйдя на берег,   я   был   восхищён.   Водная   гладь,   словно   хрустальная,   сверкала,   искрилась. Солнечные зайчики скакали по ней, играя друг с другом в прятки. Я скинул рубашку и наклонился   к  воде.   Предвкушая  удовольствие от  влажной  прохлады,   которая   через секунду растечётся по моим жилам, я протянул руки к воде, чтобы зачерпнуть её в ладони.
–Не пейте,- услышал я усталый девичий голос. От неожиданности я чуть весь не свалился в озерцо.
–Не пейте, не надо,- тихо и печально повторила она.
–Почему9- удивился я.- Что, козлёночком стану?
–Почему козлёночком?- грустно переспросила девушка.- Самым настоящим козлом.
–Каким козлом?- не понял я.
–А за козла ответишь!- раздался грубый блеющий голос.
Я посмотрел в сторону, откуда раздался голос. Передо мной стоял.... Я даже не знаю, кто передо мной стоял. Внешне я сразу бы принял его за козла, но, приглядевшись, я понял, что это молодой человек, но все черты у него были козлиные. Огромные шевелящиеся уши. Растопыренные ноздри. Борода. На голове была шапка какого-то непонятного фасона, но под неё явно угадывались....
–Кто это?- в ужасе спросил я.
–Братишка,- грустно ответила девушка.- Замучил он меня. Раньше был человек человеком только упрямый. Говорила ему «не пей», так ведь нет. А теперь сами видите что. Хоть топись.
–Что вы!- я поскорей попытался её успокоить.- Не стоит так расстраиваться. Может ещё всё обойдется! А вы сразу топиться.
–Да я и сама не хочу. Вы что думаете, мне это в удовольствие? Просто когда я утоплюсь, придет красный молодец и спасет меня, а заодно и его, козла несчастного.
–Я же сказал про козла,- проблеял козлоподобный.
Вдруг девушка посмотрел на меня с надеждой:
–А может это вы добрый молодец?- в её глазах заискрилась надежда.
Я посмотрел на неё, потом на козла. При этом козёл мне состроил такую морду, что я понял, что мне, конечно, хоть и было жалко девушку, но своя рубашка ближе к телу. Я скорее ответил:
–Нет, что вы это не я!
Козёл самодовольно улыбнулся, а девушка печально подошла к озеру и села на камень, стоявший у самой воды
Ругая себя самыми последними словами за трусость, я побрёл дальше по лесу. То ли из-за расстроенных чувств, то ли по какой другой причине я вскоре потерял тропинку. Всё ещё стыдясь своего недавнего поведения, я стал оглядываться по сторонам. Лес окружил меня плотной стеной. Ели своими колючими ветками старались хлестнуть меня в лицо. Кусты щетинились, закрывая мне все проходы. Пройдя совсем небольшое расстояние, я совершенно выбился из сил. Я остановился буквально окружённый деревьями и понял, что выхода мне отсюда не будет. Тогда, набрав побольше воздуха в лёгкие, крикнул:
–Хорошо, я не прав. Я струсил. Но вы то. Вы то куда глядели. Как вы допустили, чтобы братец превратился в такого козла?
То ли ветер стих. То ли мне показалось, но теперь ветки деревьев больше не представляли для меня препятствий. Может, мне всё только причудилось со страху? Я успокоился и только хотел продолжить свой путь, как вдруг услышал: «а за козла ответишь». Я оглянулся, но никого не увидел, «Что-то нервишки разыгрались»,- подумал я и продолжил свой путь.
Лес, что ни говори, оказывает на человека умиротворяющее и успокаивающее действие. Так и со мной произошло. Очень скоро я совсем успокоился и радостно шагал дальше, наслаждаясь красотой и ароматом леса, слушая песни птиц, радуясь журчанию лесного ручейка.
–Эх, лепота,- выразился я расхожей цитатой из всеми любимого фильма.
–Какая там лепота,- отозвался скрипучий голос.- Застой и уныние.
В трёх шагах от меня сидела на ветке сорока. Больше, сколько не вертелся, я никого не обнаружил.
–Ну, что башкой-то вертишь, гляди, отвалится,- проскрипел голос.
Сомнений не было, это говорила сорока. Она насмешливо смотрела на меня своими чёрными глазами-бусинками. Мне даже показалось, что она улыбается, хотя по понятным причинам этого не могло быть никак.
–Чего без толку-то бродишь?- спросила сорока.
–Да вот, гуляю,- стал оправдываться я.
–Это дело бесполезное,- рассудительно заявила она.
–Что значит бесполезное?- переспросил я с удивлением.
–Ходют и ходют,- недовольно ворчала сорока.- Ты видал, чтоб хоть один зверь в лесу
ходил без делу?
–Нет, откуда?
–А ты приглядись. В лесу сегодня праздник. Все идут на концерт, а ты один стоишь у всех
на дороге и слюни тут пустил: «лепота». Тьфу, срамота.
Я  пригляделся  и  действительно  увидел,   что  вся  лесная  живность  тянется   в  одном
направлении. Как я этого раньше не заметил?
–Не могла сразу мне, что ли сказать,- хотел я пристыдить сороку.- А какой праздник?
–Как какой? «Темнота, лета не знает»,- затараторила сорока на весь лес, так что мне даже
стало неудобно.- Вы слышали, он не знает, что у нас в лесу творится?
–Вот разошлась,- вставила пролетавшая мимо синица.- Теперь пока не проорётся ничего
толкового не скажет.
–Нет. скажу,- вдруг резко успокоившись, как ни в чём не бывало, заговорила сорока.-
Концерт сегодня в лесу, концерт! Иностранная группа «Гномы»! Проездом! Только один
день! Первая и прощальная гастроль!
–А ты говорила застой и уныние,- попытался я её поддеть.
–Конечно,- ничуть не смутившись, продолжала сорока,- Застой и уныние, но не сегодня
Кстати, могу предложить билетик в партер.
–Нет уж. Спасибо,- сказал я и пошёл вслед за лесными жителями.
Хоть все и спешили на концерт, их шествие не было похоже на майскую демонстрацию. Все шли тихо и аккуратно, изредка выдавая своё присутствие лишь негромкими звуками или шелестом травы. Памятуя прошлогодний случай, я боялся наступить на кого-либо из них и поэтому шёл медленно и аккуратно.
Вдруг рядом со мной раздался визг. Я испугался и даже отступил в сторону. Мне показалось, что я опять был слишком неуклюжим. Я пригляделся. В том месте, откуда шёл визг, я заметил колючие шубки ёжиков.
–Что тебе говорила.- раздался в траве строгий голос.- Никого не трогай по пути. Мы идём на концерт, а не на охоту. - Но как же?- возразил молодой голос.
–Пойми, мы идём на концерт и мышка тоже на концерт, а ты ей весь костюмчик помял. Да и свой испачкал. Отпусти.
Визг прекратился и по быстро пригибающейся траве я мог проследить, куда побежала спасённая жертва. Затем я захотел поближе рассмотреть ёжиков. Мои глаза встретились взглядом с глазами с самым крупным ёжиком.
–Вот что бывает из-за того, что концерты в последнее время стали такой редкостью. Дети совсем не знают, что это такое,- посетовала ежиха строгим голосом, и, уже в траве тихонечко добавила.- А охотиться мы будем ночью.
Поляна, на которой шёл концерт, была расположена невдалеке. Концерт уже шёл вовсю. На небольшом холмике стояли шесть гномов и самозабвенно пели песенку. «Lya, lya, hi, hy! lya, lya, hi, hy!»- неслось вышину. Гномы пританцовывали в такт мелодии. А   звери  с  замиранием  сердца  следили  за  иностранными  исполнителями   и  боялись упустить хоть один звук.
Как я уже говорил, гномов было шесть. Первый и них был худой и длинный Несмотря на весёлую песенку лицо его было печально и грустно.  Он напомнил мне первый  рабочий день,  когда впереди  ещё вся длинная  рабочая  неделя  и радоваться особенно нечему. Второй был ниже и веселее. Собственно все они были чем ниже, тем веселее. Только пятый был какой-то совсем не соразмерный. До пояса он был короткий и весёлый, а вот ниже он был похож на первого. «Последний рабочий день.- подумалось мне,- до обеда короткий, но после тянется неимоверно долго». Шестой же был очень коротким, и чувствовалось, что он старший, потому что он постоянно оглядывался, словно искал кого-то. Покачивая своими шапочками то вправо, то влево они продолжали свой незамысловатый мотив: «lya, lya, hi, hy! lya. lya, hi, hy! lya, lya, lya, lya, hi, hy!».
Вдруг деревья за холмиком зашевелились, и показался ещё один гном. Он тащил за собой, что-то очень для него тяжёлое в красивой упаковке. Самый маленький и самый старший гном изменился в лице. Он взял свою палку, на которую до этого опирался и, стараясь сделать это незаметно, ударил новенького по голове. Предчувствуя необыкновенную развязку, я подошёл ближе. Звуки песни не смолкали, и поэтому никто кроме меня не обратил внимания на эту сцену. А, может быть, звери были более деликатными. Два гнома о чём-то сильно спорили, но я сперва не мог их понять, ведь они говорили не по-русски. Однако, уже готовый разочароваться, я вдруг стал понимать их речь.
-Saturday,- кричал маленький гном, колотя второго палкой по голове.- ti sobral v etom lesy ves chertov shokolad Y nas yzhe ne ostalos zolota
-No Sunday,- оправдывался Saturday, отбиваясь, как только мог.- ti nichego ne ponimae Eto zhe Alpengold
-Ya pokazhy tebe Alpengold. Iz-za tvoei zhadnosti, mi vtoroi mesyats ne mozhem vibratsye ryssklh lesov,- и отвесив палкой очередную оплеуху, добавил.- Poi vmeste so vsemi ili propad em zdes.
С этими словами он вытащил своего товарища на холмик и к хору добавился е один голос. Правда Saturday всё время оглядывался на плитку шоколада и старатель придерживал её ногой, за что непременно получал оплеухи от Sunday. Причём песня прекращалась ни на минуту. Заводной импортный мотив завораживал местных поклонников,
 «lya, lya, hi, hy!
lya, lya, hi, hy!
lya, lya. lya, lya, hi, hy!».
Теперь песни пели не только гномы, но и звери. Даже сорока, наконец, наболтавшись, прилетела на поляну и подпевала своим хрипучим голосом. Только получалось у неё как у гномов, а как-то совсем по-домашнему: «хватит спать, хватит спать».
-Хватит спать,- теребя, говорила мне дочь,- Ты же совсем сгоришь на солнце. Разве можно так неосмотрительно поступать.
Я открыл глаза. Оказывается, я всё так же сидел на балкончике своей дачи, а тёмный лес заманчиво шумел своей зелёной листвой.