Начитанный ребенок

Говорят, сейчас много сумасшедших. Слишком высокий темп жизни, никакой стабильности, сплошные угрозы со всех сторон. Кто-то спасается походами в церковь, кто обматывает водопроводные трубы красной изолентой и выкидывает кактусы, как рвущие иголками энергию Ци. В любом случае, сознание яростно пытается оградить себя от опасностей окружающего мира.
У родителей проблем больше. Надо оградить не только себя, но и любимое чадо. Вкусовые добавки, микроволновое излучение, тлетворное влияние интернета и телевидения, помноженное на страх перед наркоманией и возможностью выбора сексуальной ориентации.
У тринадцатилетнего Андрея был полный набор фильтров от окружающего мира. Два родителя, две пары бабушек и дедушек, пребывающих в сознании и страхе за внука. Пища только натуральная, одежда не броская, чтобы не привлекать внимания. Компьютер портит глаза, а потому в интернет только с отцом, силовой кабель от системного блока в ящике под замком. Отцу иногда приходили мысли, что при подобной блокировке поступающей информации ребенок может превратиться в некое подобие амиша. Раз в год он заводил разговор насчет социальной адаптации сына, но родня кричала про школу, про зашкаливающее насилие и наркоманию и он отбрасывал сомнения.
Андрей читал. Его сознание погружалось в сюжеты, пропуская через себя жизни персонажей и подменяя выдуманной реальностью окружающий мир. Глубокая убежденность родни в пользе чтения открывала горизонты преображения. В школе он Гримнебулин, выискивающий элементы кризисной машины в квартале переделанных, с паровыми механизмами вместо сердца. Домой его мчит поезд бесконечного метро Города от Ди Филлиппо. В тринадцать лет он знает о любви, предательстве и сексе больше всей его родни, посвятившей себя познанию угроз. Сжатый со всех сторон юный разум, жаждущий познания, впитывает книжные страсти и пороки, словно губка и Андрей иногда забывает свое настоящее имя, с третьего раза на него отзываясь.
Он рыщет по книжному развалу, словно Горлум ищет кольцо Всевластия - тонкие пальцы скользят по корешкам книг. Наконец, Андрей хватает добычу, вжимая в ладонь продавца смятую потную купюру. Миры Лавкрафта и Берроуза, По и Болларда синхронизируются с реальностью. Не нужно компьютерных игр и школьных дискотек с прыщавыми одноклассницами. Все уже описано, все прожито и разыграно.

"Вы знаете!" - говорит бабушка гостям - "Андрюша не смотрит это ужасное насилие по телевизору. Он читает хорошую литературу"
Андрей сидит за столом, рассеянно ковыряясь в тарелке. Отец рассказывает армейские байки Западной группы войск. Гости смеются. Андрей смотрит на отца, держащего в своей жизни оружие только в карауле и из его глаз текут слезы. Благодаря Ремарку он в тринадцать лет потерял друзей на западном фронте. Голдинг отнял у него Хрюшу, Мьевиль искалечил возлюбленную Лин. Байки взрослых сменяются воспоминаниями, унылыми серыми историями, будто написанными в дешевой серии привокзального чтива.
"Андрюша, что такое?" - охает над его слезами мама.
"Просто так" - отвечает Андрей - "Пойду почитаю"
Мама и бабушка испуганно переглядываются.
"Покажи-ка мне вены" - при всех гостях говорит мать, заранее голосом похоронив сына.
Он снимает рубашку, обнажив худое, бледное тело.
"Такое ужасное время, молодежи вообще веры нет" - причитает мать, отправляя Андрея в свою комнату.
Провисшие полки, ковер на стене и рабочий стол, накрытый оргстеклом. За окнами возвышается черная труба электростанции, будто милицейская башня Нью-Корбюзона. Андрей берет томик Хемингуэя. Через пару минут буквы растворяются, а Андрей разворачивает сверток с едой в хижине старика. Тот ворчит, но мальчику это нравится. Скоро они пойдут к морю.