Обречённый наблюдатель

В восьмидесятых годах прошлого века он шёл вперёд. Даже так: вперёд и вверх. Денег получал за работу мало. Не было машины, дачи, цветного телевизора, джинсов, жвачки и грампластинок из Англии. Была маленькая квартира в хрущёвке, катушечный магнитофон и пианино «Красный Октябрь». Но была работа. Увлекательная. Были на работе доска с рейсшиной, набор карандашей и мягкий ластик, подвешенный на леске. Каждый год на ватмане, прикреплённом кнопками к доске, рождались новые проекты. Были командировки по бесконечной и неухоженной стране. Была учёба по вечерам в институте. Репетиции в Доме культуры и выступления в колхозах. Был членом комитета комсомола. Каждый год – новая должность. Ещё немного – и стал бы начальником проектной мастерской. Грянул 1991 год. Мастерскую закрыли. Коллектив распустили. Институт не закончил. Работал там и сям. Был тем и этим. Товарищи становились бизнесменами, и уходили. Соседи «заколачивали» деньги и уезжали. Народ вокруг суетился. Двигался вперёд, и, может быть вверх. Некоторые из бывших друзей взлетали так высоко, что оттуда не возвращались. В начале нового века он опять пошёл вперёд. Но не вверх. Он столько увидел за последние тридцать лет, что вверх ему уже не хотелось. Но и назад – тоже. Он жил всё в той же маленькой квартире-хрущёвке. Он стал писать. О том, что видел и видит. О том, что любил и любит. О тех, кто был и есть. Он нашёл себя. Здесь и сейчас. Он смело шёл вперёд. Шёл с теми, кто остался рядом с ним. И это было самое дорогое, что он нажил.