***

Открывать глаза, тяжело втягивая полной грудью воздух. В комнате ощущается присутствие. Уже такое привычное, не давящее.
- Ну что ж, доброе утро.
Улыбка рассекает лицо. Во рту скапливается слюна, но слов, как таковых, нет и не будет. Утро - самое ужасное время суток. И так раздражает, когда приходится прерываться на разговоры.
Тяжело вставать с кровати, встречаться взглядом. Крис сидит в кресле, скрещивая руки на груди. Его утро явно не задалось. Да и ночь, судя по черноте глаз, тоже. Он чем-то недоволен. Губы складываются в тонкую линию, белея от напряжения.
- Ты опять это сделал.
Не слышишь вопросительной интонации, пожимаешь лишь плечами. Не особо осознаешь, о чем брат говорит. Но, для какого-то брезгливого и странного приличия, выгибаешь бровь. Крис же сильнее хмурится. Молчишь.
Босыми пятками по холодному полу, почесывая голую спину. Крис идет следом. Заходя в ванную комнату - не закрываешь двери. Включаешь воду, становясь под неё. Закрывая глаза и ловя ртом капли. Крис же почему-то медлит. Стягивает рубашку, брюки. Не раздевается полностью. В нижнем белье забирается к тебе, одной из рук обнимая за бедра. Другой же промакивает губкой бедра. Ты грязный. Весь в ссадинах, новых синяках. По телу размазана кровь. Для тебя - это нормально. Уже целых два месяца.
Крис тяжело дышит, губами касаясь шеи. Ты же руками упираешься в стену.
- Зачем?
Выжидательно молчишь, поводя плечом. Скидываешь чужие руки с себя и вылазишь из душа. Нет нужды вытираться, всё равно жарко. И через полчаса ты будешь уже изнывать от пылкости солнца.
Он готовит тебе завтрак. Привычную яичницу и сосиски. Вообще-то ты их не любишь. Но жрать всё равно хочешь, поэтому киваешь в знак благодарности, жуя. Крис наливает себе сока, усаживаясь на край стола. Он не сводит с тебя взгляда, а ты ощущаешь, как дрожь ласкает лопатки. Бесит.
Ближе к полудню выходишь из дому. Крис составляет список продуктов, выдает наличку. Он старший. Обеспечивает вас, служит и мамочкой и папочкой. А ты шляешься днями напролет черт знает где.
Резкий толчок. Очухиваешься вновь в собственной комнате. Тело ломит, губа порвана. Языком проскальзываешь по рту; явный недостаток зубов.
В комнату заходит Крис, включает малый свет. И вновь усаживается в кресло. То стоит точно напротив кровати. С этой точки лучший обзор. Ты не любишь, когда он так делает.
- И где ты был?
Привычно молчишь. Тебе нравится подобная политика, подобное поведение. Но в голове лопаются капилляры, а ты обхватываешь виски руками. Вспышки. Удары. Гул толпы. Медленно приходит осознание и понимание. Поднимаешь взгляд, как-то совсем устало и глупо уставляясь на брата.
- Ну?
- Бои без правил. Там хорошо платят.
- Зачем тебе в них участвовать?
- Жить-то как-то надо. Хоть и не хочется.
- Тебе мало тех денег, что тебе даю я?
Замираешь, холодеющими пальцами комкая одеяло. Ткань прилипает к саднящим местам. Вспоминаешь абсолютно всё. Память неохотно снимает блоки. Ты просыпаешься, но в комнате никого нет. Привычно идешь в душ, привычно намыливаешься и смываешь пену. Сам готовишь себе хреновый завтрак, наливаешь стакан сока и отставляешь в сторону. Кривым почерком составляешь список продуктов, берешь немного из тех денег, которые остались после последнего боя. И далее - по своим делам.
Закрываешь глаза, выдыхаешь. Кажется, будто язык опух, стал тяжелее.
- Крис?
- Да?
- Ты мертв уже два месяца.
Медленно открывать глаза, переводя взгляд на кресло. Пустота. Сердце пропускает от одного до трех ударов, а потом вновь запускается в фоновом режиме.