Можно ли верить Василию Величко?

Василий Львович Величко (1860-1903) и его книга «Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы» более известны на Кавказе, чем за его пределами.
Но если книга остается известной спустя больше века после смерти её автора, можно предположить, что это интересная книга, заслуживающая читательского уважения…
К сожалению, в данном случае такое предположение будет ошибочным.
Вот достаточно характерный для книги пассаж об истории Кавказа:
«Как человек, не допускавший своевольства, первое место среди русских правителей края занимает, бесспорно, Ермолов. Гроза непокорных, строгий, но справедливый охранитель мирных интересов всего населения, которое он буквально воспитывал в духе законности и порядка, он первый понял значение русского народного элемента как начала, сближающего русскую власть в крае».
Это не опечатки и не ирония. Величко вполне серьезно и искренне пишет это о том самом Ермолове, который стал для многих горцев Кавказа олицетворением беззакония и сатрапского своеволия жестоких колонизаторов. Может быть где-то там, в заморских колониях культурных европейцев, и можно отыскать для науки «других ермоловых», но на Кавказе другого такого «ермолова», пожалуй, что и не было.
Вот ещё один «перл» господина Величко:
«"Ты трус, ты раб, ты армянин!", - говорит Пушкин устами старого горца.»
Ну ведь нельзя же так нагло передергивать!
Говорит эти слова в поэме Александра Сергеевича Пушкина «Тазит» именно старый горец Гасуб, человек очень суровый. Слова эти он говорит своему сыну Тазиту, не рабу и не трусу, а человеку милосердному и благородному.
Уж если непредвзято говорить об армянах и Пушкине, то нельзя не вспомнить, что Александр Сергеевич был знаком с самым знаменитым в России армянином XIX века. Величко, пишущий в основном об армянах, не упоминает об этом, но и при жизни Величко, и по сей день, армянин Иван Константинович Айвазовский (1817 – 1900) – один из самых уважаемых художников в России.
Не думаю, что здесь Величко запамятовал. Просто жизнь и труды Айвазовского не вписываются в общую картину, создаваемую самим Величко.
Господин Величко, бывший в свое время и очень хорошим поэтом и безусловно способным публицистом, запомнился потомкам в первую очередь, как воинствующий армянофоб…
Но не будем преждевременно наклеивать ярлыки.
Может быть, Величко всего лишь рассказал об армянах горькую правду, по крайней мере, с точки зрения самого господина Величко?
Нет.
Господин Величко попытался с позиций русского патриота рассказать об отношении народов Кавказа к Российской Империи и русскому народу. Получился вздор.
Величко был уверен:
«Если разделить население Кавказа на группы обширные, но сколько-нибудь цельные и окрашенные руководящей идеей, то таковыми группами явятся: грузины, как основная, государственная народность в крае, близкая нам по духу и по происхождению своей культуры; армяне, как элемент, гораздо более чужой для нас и, в лице своей наступательной буржуазии, враждебный всем народностям Кавказа; мусульмане, главным образом, двух категорий: азербайджанские татары, бывшие под сильным влиянием Персии, и мусульмане-горцы, духовный мир которых сложился под влиянием резких условий природы и резких требований ислама.» Грузины-мусульмане и турки здесь в расчет не принимаются, за их малочисленностью.
Главным врагом русского народа в Закавказье Величко изобразил армянский народ, а лучшим другом - грузинский народ.
Но прошло меньше двух десятков лет после первого издания его книжки, произошла революция и началась гражданская война, а в Закавказье образовались три самостоятельных государства: Азербайджан, Армения и Грузия. И что же? Самым лояльным из них к русскому народу и «русскому делу» оказалась Армения, а наиболее враждебным - Грузия. Тому есть надежное свидетельство – «Очерки русской смуты» генерала Антона Ивановича Деникина. Ничего личного в отношении Деникина к народам Закавказья не было. С осени 1918 года в Батуме, Тифлисе, Баку и Эривани находились представители деникинской Добровольческой армии, так что у него было достаточно информации к размышлению и возможности сравнивать.
У меня нет оснований подвергать сомнениям добрые слова Деникина об армянах. (Добрые слова вообще оспаривать не хочется.) Но тогда и осуждения со стороны Деникина можно считать недостаточными, чтобы отвергнуть добрые слова Величко:
«Грузинский народ, во главе с подавляющим большинством своих руководителей, присоединился добровольно, безусловно и навсегда. Он выполнил свою историческую миссию, подчинился стихийной воле своей исстрадавшейся души, присоединившись к России на основе единоверия».
А согласно Деникину большинство руководителей независимой Грузии в 1918-1919 годах – это русофобская сволочь, которой нет никакого дела до «единоверия»?
Кто же прав?
Великий грузинский писатель Чабуа Ираклиевич Амирэджиби, основываясь на оставшихся с детства в памяти рассказов старших, пишет в романе «Гора Мборгали» о прошлом Грузии:
«Дед пояснил:
- В девятнадцатом веке каждый порядочный грузин вынашивал в себе независимость Грузии как плод, а в результате в девятьсот восемнадцатом на свет явился мертворожденный - ни тебе теля, ни бычок. Остались мы порожними, яловыми коровами. (…)
Взявшись строить государство, меньшевистское правительство освобожденной Грузии обратилось к революционной методологии - посулам, лжи, трепу, пропаганде идей. Результаты не замедлили сказаться: грузинские большевики ввели русские войска, торжественно вернули собственную родину все тому же поработителю и свое предательство сочли геройством. (…)
Когда взмыла волна атеистической пропаганды, круша церкви, снесли и русский военный собор. (…) Собор этот в народе звался собором русских и почитался символом их владычества. Так, собственно, и было. А посему, когда снесли его, ликование было всеобщим...»

Почему же оценки Величко, мягко говоря, оказались неверными?
Да потому, что Величко перепутал шкурнические интересы своего сословия с интересами народа.
Величко клеймит армян:
«Грузинское землевладение тает с невероятной быстротой. Разные Манташевы, Арамьянцы, Арафеловы, Макарьянцы и другие армянские тузы скупают за бесценок грузинские земли и населяют их выходцами из Турции; часовни и даже церкви переходят в руки армян. (…) И дворянин, и крестьянин оказались мухами в паутине этих хищников. (…) Армянские миллионеры, - киты, на которых строится промышленно-политический террор «Армении», - скупают за гроши десятками тысяч десятин земли грузинских князей, татарских агаларов и захватывают плохо лежащие казенные угодья; а эти угодья доселе нередко очень плохо лежат, отчасти, вследствие неприменимости общеимперских законов к местным условиям.»
Но кто же здесь больше виноват: армянские миллионеры или грузинские помещики, промотавшие свои состояния и продающие за бесценок родовые имения?
Для Величко такого вопроса не было. Он ведь сам из малороссийских помещиков! И грузинские дворяне – его «классовая родня»! Заодно можно и крестьян пожалеть, так сказать, «грузинских мужичков»… А выше сословных интересов Величко подняться не смог. Вопреки фамилии он оказался довольно мелким человеком…

Читая сетования Величко о судьбе несчастных грузинских князей, я невольно вспоминал великолепную пьесу «Ханума», созданную в 1882 году Авксентием Антоновичем Цагарели (1857-1902). Там ведь тоже разорившиеся грузинские князья и богатые армянские купцы. Но разница безмерная…