Вот такая дедовщина

Тревоги родителей за своих сыновей, уходящих служить в армию, побудили меня к написанию этого маленького рассказа. Я глубоко убежден, что все-таки "дедовщина" как явление зависит от самого человека, от его воспитания, от той атмосферы, которую создадут командиры в своих подразделениях, и, конечно, от морально-нравственного климата в стране.
Начало 70-х годов прошлого века. Малый противолодочный корабль (борт.N277). Северный Флот.
В кубрике отдыхают "годки" (служащие по последнему – третьему - году).
На койке развалился акустик, старшина 1-ой статьи Селенин Сергей. Покуривает, пускает колечки из дыма.
За столом пишет письмо домой рулевой, старшина 2-ой статьи Куликов Николай. Видимо, что-то не получается передать словами - часто зачеркивает.
Зашедший к ним в гости из соседнего кубрика мотористов главный старшина Федичкин Петр притащил что-то вкусненькое. Накануне они с радиометристом, своим дружком Петровым, который еще числился гарсоном в офицерской кают-компании, ходили на береговую базу за офицерским доппайком. Ну и, конечно, немного пайка не донесли: банки две сгущенки, немного сыра, чуток печенья и конфет – ребятам тоже хочется...
Старшина 2-ой статьи Леня Шафран, минер и торпедист, настраивает проектор "Украина", чтобы в который уж раз посмотреть старый фильм "Морской охотник".
Леня был гордостью командира корабля. Если прибывала какая-нибудь комиссия на корабль, он при случае всегда хвастался:
- Вот у нас на корабле проходит службу единственный еврей во всей дивизии!
Все ребята были командирами своих отделений.
В кубрик по трапу скатывается штурман корабля старший лейтенант Шевченко.
Увидев на столе большой календарь, сразу начинает кипятиться:
- Зачеркиваете на календаре оставшиеся дни до ДМБ (увольнение в запас)?!
Ну что вы рветесь так домой, ведь будете потом всю оставшуюся жизнь вспоминать Север и жалеть, что не остались здесь.
Ребята недоуменно переглядываются: мол, о чем это он, - ибо и днем и ночью они мысленно давно уже в родных краях.
- Да осточертел этот Север! Это море с его постоянными штормами, с унылыми пейзажами сопок, без женского внимания - по причине отсутствия таковых на горизонте, - пряча папироску и поднимаясь с койки, выпаливает Серега.
- Точно, скорей бы уж домой! - поддерживают его остальные.
Предложений от начальства - остаться на сверхсрочную службу было много, да и засланных агитаторов с торгового флота тоже хватало с лихвой. Выбирай - не хочу!
С кадрами на Севере - крайняя нужда.
Но переубедить "годков" не получалось. С каким-то неистовым упорством и рвением продолжали ребята готовиться к тому долгожданному дню, когда покинут навсегда этот край. В свободное от вахт время готовили форму: ушивали бушлаты и флотские клеша до модных на гражданке размеров. Шили все вручную - швейной машинки не было. Но качество шитья, как потом показала жизнь, не уступало промышленному изготовлению.
- Ладно, хорош галдеть, есть для вас хорошая новость, - продолжает штурман.
- Что, вышел приказ министра об увольнении? – воодушевляются парни.
- Вот же ж, бля, все у вас одно на уме! К нам пришло пополнение из учебки:
два узбека, один эстонец, пару москвичей и один хохол.
Это хорошая новость. У каждого из ребят в отделение был недобор специалистов, из-за этого в море приходилось чаще заступать на вахту. Да и когда корабль стоит в базе, это лишние рабочие руки.
- А, вообще, какого... этого самого, вы все торчите в кубрике? - напускает на себя строгость штурман.
- А мы тут после вахты отдыхаем - имеем право по уставу.
- Ясно… У вас всегда кто-нибудь отдыхает. Один "ПОСЛЕ" вахты, другой "ПЕРЕД"
вахтой, третий "НА" вахте, четвертый "ПОД" вахтой, и т.п. Короче, склифосовские, пошли принимать пополнение.
Пете-мотористу достался москвич Валерий Обухов, высокого роста парень.
Лене-торпедисту - эстонец с труднопроизносимой фамилией. Из-за нее впоследствии его звали только по имени и отчеству - Эвальд Карлович.
Николаю-рулевому прикрепили узбека, по фамилии Масин, - о нем, в основном, и пойдет речь ниже.
Служба пошла своим чередом. Выход в море - вахты по специальностям, чередовались с коротким отдыхом. Заход в базу - работы по кораблю, уголек помочь с баржи разгрузить... В общем, работа матроса всегда найдет.
Когда корабль стоит у пирса, то матрос, который по первому году служит, - идет помогать рабочим по камбузу. По второму году - несет вахту у трапа, контролирует поток сходящих на пирс и обратно. Ну а "годки" на сутки заступают дежурными по кораблю.
Весь корабль в их подчинении.
Офицеры: кто дежурит – на корабле, остальные - по домам до очередного выхода в море.
Николай был доволен маленьким смышленым узбеком. Рулевым он был хорошим, быстро освоился с премудростями специальности. Единственное, что напрягало Николая, - это то, что Масина укачивало. Начинает штормить, еще только балла два, а Масин уже готов похвалиться содержимом желудка. После того как он раза два уделал весь мостик, командир уже чуть что - по трансляции вызывает Куликова, чтобы тот встал за руль.
И ведь то, что укачивает, это совсем не повод, чтобы списать человека на берег.
Должен привыкнуть к качке. Не привык - твоя беда, мучайся.
Корабль стоит у причала. В кубрик заходит Петр, и, глядя на Масина, говорит Николаю:
- Дай мне Масина часа на два - нужно помочь ребятам выбрать масло под дизелями.
Николай поворачивается к Масину.
- Выйди, погуляй немного.
Масин выходит на верхнюю палубу, а Куликов продолжает:
- Петя, блин, а с кого это хрена я должен его после камбуза отправлять еще и масло выгребать?
- Нас-то, Коля, не жалели, и частенько мы с тобой по первому году под пайолами до двух ночи масло выгребали, и ничего.
- Так то ж мы наряды вне очереди отрабатывали, за дело "страдали". Молодые были, больно горячие, за то и схватывали наряды. А Масин что? - тихий, исполнительный. Нет, не дам. Своими силами обходитесь. Или иди к Лене, может, у него Эвальд Карлович что отчебучил.
- Вечно ты, бля, "годок" еще называется, - в сердцах бросает Петр, и уходит.
Так и шла потихоньку служба.
И вот настал для "годков" долгожданный день.
Майское утро выдалось тихое и солнечное.
Чемоданы собраны, форма отглажена, значки - "За дальний поход", "Специалист первого класса" и "Отличник ВМФ" - под расстегнутыми бушлатами сверкают, как звезды Героев у ветеранов войны.
По кораблю объявлен "Большой сбор" - для прощания команды с отслужившими свой срок товарищами.
Вдруг к Николаю подходит Масин и чуть не плача говорит:
- Товарищ старшина, не смогу вас проводить: кто-то украл мой бушлат, а не по форме одетый - как в строй встану? Он у меня совсем новый был.
Николай весь аж багровеет. Еле сдерживая гнев, говорит Масину:
- А ну, идем на сбор, я щаз им скажу пару слов, пока командир с офицерами не вышел.
На верхней палубе стоят в две шеренги человек шестьдесят матросов.
Разъяренный Николай, показывая на Масина, который стоит рядом, повысив голос говорит:
- Какая-то сволочь украла у Масина бушлат, и вот теперь он не может встать в строй, чтобы проводить своего командира. Пусть тому подонку будет стыдно, что вот я, "годок", приеду домой не по форме одетый, ибо дарю ему свой бушлат.
Много времени мне с бушлатиком пришлось повозиться, чтобы привести его в "дембельский" вид. Хотел щегольнуть на гражданке перед девочками. Вы все через это пройдете. Ну да ладно, меня примут и такого, а Масин – жди еще, когда получит вещевой аттестат.
Почему-то Николаю казалось, что бушлат найдется.
Но этого он уже никогда не узнает…

PS. На фото
Автор в нижнем ряду второй справа.