Учись кромсать!

           Я написал рассказ. Юмористический. И принёс его в редакцию. А куда же ещё нести? Рассказ был небольшой. Всего на страничку. О любви.
           Редактор внимательно изучил моё произведение.
           -А вы знаете, что такое юмор? – как-то совсем неожиданно спросил он.
           Выяснилось, что я не знал.
           -Юмор, - объяснил редактор, - это уплотнённость, лаконизм. Текст должен быть упругим, как мяч, и разящим, как меч! – Похоже, что афоризм получился у него случайно, потому что он удивился. – Записывайте, - разрешил он. – Вообще-то, рассказ ваш вряд-ли нам подойдёт, - сообщил редактор после того, как я записал, - но всё-таки попробуйте его подсократить. Отрежьте примерно половину и приносите.
           Придя домой, я перечитал свой «мяч и меч» и не нашёл ни одного слова, которое мне бы захотелось подсократить. Тогда я попробовал отрезать всю первую половину – «мяч» стал похож на кусок арбуза. Я попытался представить рассказ без второй половины – от «меча» оставались одни ножны.
           Тогда я взял и вычеркнул каждое второе слово. Было, к примеру, написано: «Он ждал её под часами у метро в шесть вечера, она прибежала в восемь, запыхавшаяся, и извинилась». А получилось так: «Он её часами в шесть, она в восемь извинилась».
           -Уже лучше, - похвалил меня редактор. – Но надо резать ещё. Вы знаете, что такое «Ревизор» Гоголя?
           Выяснилось, что и этого я не знал.
           -«Ревизор» - это анекдот, - восполнил пробел в моём образовании литературный работник, и разрешил записать эту мысль. – Сожмите рассказ до анекдота, тогда, может быть, напечатаем.
           Я пришёл домой и вычеркнул ещё половину слов.
           -Отлично! – долго хохотал над этим бредом редактор. – Это что-то похожее на французский юмор гэгг. Но надо ещё подсократить. Вы знаете, что такое искусство писать?
           Выяснилось, что я вообще ничего не знал.
           -Искусство писать, - объяснил редактор, - это, собственно говоря, умение кромсать текст. Резать, так сказать. Краткость – сестра юмора, - изрёк он ещё один афоризм, и я записал. – Но дальше резать будут уже мои ребята, - кивнул он на двух бородатых парней, смотревших из-за своих столов так, будто резать они собирались меня. – Напечатаем, - заверил редактор, пожимая мне на прощание руку.
           Вскоре, в разделе юмора газеты я увидел картинку. На ней был нарисован столб с часами. Стрелки показывали шесть. Из часов торчали пружины и шестерёнки, и в них свила себе гнездо ворона. Она сидела на верхушке столба и каркала на какого-то урода с треугольной головой. В руках урод держал веник, бывший когда-то букетом, из подбородка у него торчала длинная, как у джина борода, узлом привязанная к столбу. И хотя я никогда не носил бороды, и голова у меня была всегда скорее квадратная, чем треугольная, чем-то этот урод явно смахивал на меня.
           Под рисунком стояла подпись: «Ровно в шесть». И было написано, что тему этого рисунка придумал я.