Наследство музыканта

(Саша Калина)


НАСЛЕДСТВО

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1
Снег почернел и раскис. По дорогам текли мутные ручьи. Ночью они замерзали, покрывались тонким ледком, но к полудню, снова, тихо журча, начинали тускло искриться, неся на себе обрывки газет, окурки, грязные щепки и другой мусор.
Разноцветные коты осторожно бегали по еще мокрой, не покрывшейся проросшей травкой земле и брезгливо встряхивали лапками, когда, обходя лужи и не растаявшие сугробы, наступали по их краям на воду. А по ночам они страстно выли, объясняясь кошкам в любви.
Дни становились длиннее, а ночи короче. В общем, была весна, было то самое время, когда люди больше всего страдают от авитаминоза и аллергии, от шизофрении и любви.
... Рита не страдала ни от чего, разве что от страха, но приступом шизофрении это считать не нужно. Чего она боялась? – об этом чуть позже.
Итак, Рита стояла у зеркала и рассматривала себя: голубые глаза, кожа шелковистая, только чуть бледная, но это из-за того, что волосы ее вместо светлых стали сейчас черными – она перекрасилась, и это тоже от страха.
Еще немного о ее внешности (почему бы о ней не поговорить, если есть о чем?): Рита, может быть, чуть выше среднего роста, стройная фигурка, длинные тонкие пальцы, и... в общем, она из тех женщин, которые нравятся не только мужчинам, но и другим женщинам тоже. И еще, о глазах – они у нее глупенькие. Глаза Риты кажутся глупенькими, но вот на самом деле она далеко не дура. И еще о внешности: если кто, не заглядывая в ее паспорт, захочет определить сколько ей лет, то решит, что Рите двадцать пять, максимум двадцать шесть. А вот сколько ей на самом деле... впрочем, к чему скрывать, если она сама этого не скрывает: Рите – двадцать семь.
Сегодня Рита весь день просидела дома. Это не одна из ее привычек – сидеть дома, но она боялась выйти на улицу, она боялась встретить тех людей, с которыми провела весь вечер и еще половину ночи.
И сегодня. Она только на полчаса вышла на улицу, сбегала в магазин, купила краску для волос и вот сейчас стояла и смотрела на себя в зеркало и думала: можно ее узнать или нет? Лицо кажется бледным, но это из-за того, что волосы теперь черные. Это ничего, надо просто взять темный тональный крем, и все будет нормально. А если еще надеть и темные очки, то, возможно, ее не узнают люди, которые хорошо не знают ее, те, с которыми она провела всего только один вечер и часть ночи...
Вчера, в девятом часу вечера, Рите позвонила Валька. Это ее подруга. Позвонила и обрадовалась, что застала Риту дома. Она позвонила и позвала Риту в компанию, в которой Рита кроме нее, Вальки никого не знала. Потом оказалось, что и Валька в этой компании знакома только с одним человеком.
Началось все, как оканчиваются сказки (их современный вариант): мужчина лет пятидесяти, но стройный и, что называется, импозантный, с уверенным, чуть нагловатым, не больше, чем нужно, взглядом, белый "Мерседес" и три чайные розы. Так началось, а вот закончилось... Рита в три часа ночи одна на улице, на ней только платье (даже без нижнего белья), и она босиком шлепает по мокрому асфальту, точнее, убегает. А еще... кажется, она кого-то убила.
Но все по порядку.
Было около половины девятого, когда Валька позвонила Рите. Рита сидела дома, потому что делать ей было нечего. Днем произошло ее последнее и решительное объяснение со Стасиком, и она сказала ему: навсегда прощай. Ей надоело. Приятно, когда о тебе заботятся, но не до навязчивости, приятно, когда тебя ревнуют, но в меру, приятно и самой поревновать, но только когда есть повод, а не причина.
И достаточно, о нем, о Стасике. К Рите он теперь никакого отношения не имеет, а значит большего описания не заслуживает.
Итак, зазвонил телефон, Рита сняла трубку и услышала Валькин голос:
– Ритка, ты дома, – заговорила она сразу возбужденно и радостно. – А я не надеялась тебя застать.
– Зачем тогда позвонила? – спросила Рита без неудовольствия, просто так.
– Потому, что надеялась, что, может, застану.
– Ты только что сказала, что не надеялась.
– Хватит придираться к словам. А вообще, это хорошо, что ты придираешься.
– Почему? – не поняла Рита.
– Это значит, что со своим Стасиком ты не помирилась и, значит, его сейчас нет у тебя, и вот именно это хорошо.
– Может, он у меня сейчас, поэтому я и недовольная.
– Да? – растерялась Валька. – Он что, у тебя?
– Да нет, это я так.
– А если так, то быстро одевайся, часа, я думаю, тебе хватит, а через час за тобой заедут.
– Принц на белом коне?
– По возрасту он, скорее, король, какой масти не знаю, но вот белый "Мерседес" при нем.
– Белый, говоришь? – цвет машины немного насторожил Риту. – А купил он его, случайно, не когда с гор за спичками спустился?
– Брось, Рит, ты меня не знаешь?
– Ты можешь объяснить толком, – заговорила Рита голосом не очень радостным, но это было маленьким лицемерием, и пусть хоть там король, хоть шах иранский, сбежавший от своего гарема, Рите в тот момент было безразлично – только бы не сидеть одной дома.
– Ну что здесь объяснять, – стала объяснять Валька, – здесь очень приличная компания, но небольшая нехватка слабых, беззащитных, хрупких созданий.
Раньше Валька работала в балете Большого театра, потом у нее что-то случилось с ногой, со связкой. Она не стала хромой и даже ни косой, ни горбатой, но вот танцевать больше не могла, во всяком случае, профессионально. Но, кажется, особенно не жалела об этом – при всей своей хрупкости в солистки она так и не выбилась. А если говорить о ее внешности более полно, то у нее был только один недостаток – она при ходьбе слишком выворачивала наружу ступни ног.
– Ты уверена, что это приличная компания? – спросила Рита только для того, чтобы у Вальки, а значит, и у тех, кто рядом с ней, не создалось впечатление, что она по первому же звонку срывается с места и летит неизвестно куда, лишь бы там не хватало слабых и беззащитных. – В приличных компаниях разве пользуются услугами девушек по вызову?
– Во-первых, именно в приличных и пользуются, а во-вторых, чего ты это так воспринимаешь? Тебе же не предлагают деньги.
– А вот это напрасно.
– Ну все, Рит, – решила не спорить Валька, – сейчас мы за тобой заедем и... Или знаешь что, я дам одному человеку твой адрес, квартиру не буду говорить, он тебя около дома подождет.
– Не надо давать мой адрес, – заспешила Рита. – Пусть подъедет к метро, там, где памятник, там пусть меня и ждет твой трефовый король на белом "Мерседесе".
– Хорошо, я опишу ему твою внешность, он сам тебя найдет.
– Ты бы лучше мне его описала, а то как бы не пришлось мне убегать и прятаться, когда я его увижу.
Вот после этого и не верь, что можно накаркать себе всякие неприятности и даже беду. Ведь действительно, через несколько часов Рите пришлось именно убегать и прятаться. И сейчас она боялась просто выйти на улицу, даже перекрасилась.
А Валька сказала:
– Все, Маргуля, до встречи, – и положила трубку.
Она назвала Риту – Маргулей. Рите не нравилось, когда ее так называют, и еще когда ее называли Марго, это ей тоже не очень нравилось, хотя и не так, как Маргуля, но некоторым она позволяла так себя называть любым из этих имен, но только очень близким друзьям, точнее, подругам. Из мужчин только одному она разрешала так коверкать свое имя. Но это было давно и лучше бы было неправдой, думала Рита, когда вспоминала о нем.
Ну, а если представлять Риту полностью, то получится – Маргарита Георгиевна Мещерина. Но лучше без отчества, потому что его все равно всегда все путают.
И еще немного о Рите – по ее же выражению, она совсем одна, как случайная береза посреди поля. Нет, у нее есть еще бабушка, но она живет в Питере. И еще в прошлом году были и родители, но тем летом они поехали к одной своей знакомой на дачу, там река, они пошли купаться и утонули. Оба, одновременно. Случилось это, потому ее отцу свело ногу, а ее мама пыталась его спасти, вытащить из воды, но не смогла.

2
Уж сколько раз такое с ней было – Рита влюбилась с первого взгляда и на всю жизнь.
Он уже, конечно, был далеко не Ромео. Он был Антоний. И в нем сразу чувствовались твердость и привычка повелевать. Повелевать не только женщинами.
В тот момент, когда Рита его увидела, она сразу все это почувствовала в нем, и порадовалась. Она порадовалась, что так вовремя рассталась со Стасиком.
У каждого человека есть хоть маленькие, но принципы, есть они и у Риты – она никогда не встречаюсь с двумя мужчинами одновременно. Речь идет, конечно, не о постели – это было бы уж слишком, – а об одном периоде времени.
Но, вообще-то, в жизни случается всякое, никто не застрахован, и Рита тоже, но, как всем известно, исключения только подтверждают правила.
Игорь – так его звали. Рита сразу поняла, что это он. И Игорь тоже сразу ее узнал, как только вышел из машины, это было понятно по тому, как уверенно он направился к ней, – Валька, видимо, не пожалела своего, не слишком богатого красноречия, описывая Ритину внешность.
Цветами Риту не удивишь. У нее самой магазин, в котором продаются цветы. Магазин совсем маленький, но очень красивый и весь стеклянный. И три девочки, которые в этом магазине продают цветы, тоже очень красивые – девушки красивые, но и цветы тоже. Младшей из них девятнадцать лет, следующей по возрасту двадцать с небольшим, и третьей тоже двадцать с чем-то, она самая старшая, и считается, что она ровесница Риты.
Отношения у Риты со всеми тремя девушками были дружеские, и они рассказывали ей все или почти все о себе, и Рита знала, что если какая-то из них не улыбается покупателю, то, значит, у нее очень большие неприятности: поссорилась или бросил, или, что хуже, залетела, а замуж выходить не хочется.
До этого Рита работала в турагентстве, переводчицей, а еще раньше училась в МГЛУ (бывший институт иностранных языков Мориса Тереза, а проще ин-яз), основной язык – французский, второй, как и положено, английский.
Это туристическое агентство было не из тех, посылают людей в эмираты или Турцию, а когда те туда приезжают, то оказывается, что в пятизвездочном отеле «удобства» чуть не на улице. Нет, это было очень серьезное агентство, работавшие с серьезными людьми, которые любили ездит не в Турцию, а на Канары или Канны. А переводчики были там нужны, потому что это агентство принимало и гостей из разных стран, которые тоже были туристами, но только у нас. Это был отколовшийся кусочек от Главинтуриста. Примерно то же самое, как какая-то из стран Советского Союза превратилась с самостоятельную страну и стала ближним зарубежьем.
Из туристического агентства Рита ушла года два назад, после того, как прокатилась на заднем сиденье машины со своим начальником и за это время два раза убрала его руку со своего колена (очень вежливо). Среди мужиков достаточно и скотов, и тупиц, но дело не в этом и не в том, что ее начальник ей не нравился – мужчина как мужчина. И можно было не отказывать в такой мелочи. Но как назло Рита в то время влюбилась совсем в другого. А в общем, она совсем не жалела, что пришлось уйти с той престижной работы. Не потому что продавать цветы лучше, просто она не из тех, кто цепляется в этой жизни за кого-то или за что-то. И она не ждет, когда гора придет к ней, и хоть Рита не Магомет, но ей не лень и самой прогуляться, и даже не до самой ближней горы.
Цветами Риту не удивишь, но вот порадовать можно. И этот Игорь сразу порадовал ее. Он протянул ей три розы, и не какие попало (уж, понятно, что она в этом разбирается), а самые отборные.
Нет, цветы для женщины что-то особенное, пусть даже ты и сама их продаешь. Такое необъяснимо нежное отношение к цветам у женщин, скорее всего, оттого, что цветы – это половые органы растений, самая нежная часть их плоти, именно плоти, потому что они тоже живые, а к плоти у женщин особое отношение, не потребительское, как у большинства мужчин. Если женщина считает себя, конечно, настоящей женщиной.
Ладно, можно обойтись без того, чтобы на примере растений рассказывать, как получаются дети. Это все и так знают от пап, мам, учителей и, в основном, своих же ровесников, а вот откуда знают твои ровесники – никто не знает.
Валька сидела в ресторане за столиком, к которому подошли Рита с Игорем, сразу с тремя интеллектуалами, это Рита определила по их лицам с первого взгляда, второй раз смотреть не обязательно. Правда, было непонятно кто из них должен был быть в Валькином личном пользовании. Рыжий и конопатый? – его глаза все как-то подозрительно осматривали вокруг, про себя Рита решила, что он ирландский террорист. Или белокурый красавчик, но он, сразу видно, из тех, кого сама Валька называет "бычками", не хватало ему, на Ритин взгляд, дудочки, и тогда, на роль Леля лучшего кандидата не найдешь. Но только не стриженный наголо бульдог с маленькими глазками, толстыми щеками и приплюснутыми к голове круглыми ушами.
Скорее всего белокурый красавчик Лель, решила Рита, это в Валькином стиле, она не любит затяжных романов с выяснением отношений в машине, подъезде или по телефону. Впрочем, и рыжего террориста Рита не исключила сразу.
Когда Рита и Игорь уселись за стол, Валька весело стала болтать по поводу того, как она рада, что Рита приехала. Рита тоже порадовалась еще раз: все трое – и рыжий, и бульдог, и белокурый, – все они не откровенно, но для женщин достаточно заметно, заискивали перед Игорем.
"Впрочем, не рано ли я решила, рассудительно подумала Рита, что Игорь забудет сразу все на свете (возможно, и жену и детей) и бросится передо мной на колени с предложением руки и сердца". На подобное Рита не раздумывая, ответила бы: "нет", но так, чтобы у него осталось достаточно надежды и силы повторить свою попытку. Тут ведь, как в спорте. А Рита знала, что в легкой атлетике, в разных там прыжках и метаниях, этих попыток дают целых три. Впрочем, кто сказал, что Рита рвется стать чьей-то женой?
Рассказывать, как проводят время в ресторане – глупо. Все и так знают, как люди проводят там время: пьют – кто водку, кто шампанское, кто коньяк (Рита пила шампанское, к слову заметить, и Игорь тоже), а еще танцуют и болтают ни о чем, особенно когда люди мало знакомы. Но основная задача: себя показать и других оценить.
У Вальки Рита так и не спросила, кто из двоих, на которых она поставила, ее временная собственность. И позже, когда стали расходиться, тоже не поняла – Валька уехала сразу с обоими: и с рыжим – его звали Костя, и с белобрысым – его, оказывается, звали не Лель, а Петя.

3
Предполагалось, что Игорь отвезет Риту домой. Они сели с ним на заднее сиденье "Мерседеса", за руль сел стриженый бульдог (он, кстати, вообще не пил). Игорь посмотрел на Риту с грустной улыбкой, которую Рита не поняла, но которая ей понравилась и сказал:
– Только два часа, время детское. Если хотите, Рита, я покажу вам свои картины.
– Вы художник? – удивилась Рита.
Она удивилась, потому что по некоторым фразам в ресторане уже посчитала, что он какой-то крупный бизнесмен.
Игорь засмеялся.
– Нет, – сказал он, – я не художник. Впрочем, когда-то я этому учился в Суриковском. Но так и остался, по сути, дилетантом и любителем, и теперь дома у меня не свои картины, а коллекция чужих.
Зайти в гости для того, чтобы посмотреть картины, повод вполне приличный и тем более убедительный, если мужчина, который предложил зайти к нему посмотреть коллекцию его картин, симпатичен женщине, а может, даже больше.
И пока с его стороны не было не только ни одного наглого слова, но даже взгляда, который можно принять за подобный, – ритуал обольщения и падения соблюдался в лучших традициях рыцарских времен.
– Не знаю, – заговорила Рита, стараясь, чтобы ее голос звучал не очень уверенно, – мне, конечно, завтра не в восемь вставать, но все равно...
– Рита, – продолжал уговаривать Игорь, – через полтора часа, максимум через два, вы будете дома. И мне доставит большое удовольствие проводить вас.
Голос его был и чуть грустный и уверенный одновременно, а еще Рита видела в нем мужчину незаурядного, таких не часто встречаешь – в Игоре чувствовались и духовная воля, и сила. Но и едва познакомившись, буквально несколько часов назад, сразу ехать в гости смотреть картины, скорее всего, с выключенным светом... Главная трудность для женщины, когда она хочет получить мужчину не на одну ночь заключается в том, чтобы правильно выбрать момент своего падения: слишком рано – плохо, но и затянуть – тоже ничего хорошего.
"А что я теряю, собственно говоря, – подумала Рита, – на мне даже цепей нет".
– Хорошо, – согласилась она, – но только на час, не больше, а потом вы меня отвезете домой.
– Хоть в Париж, – согласился Игорь, и, кажется, он не преувеличивал.
Второй раз в ее жизни с Ритой случилось подобное, до этого она считала, что такое не повторяется. Тогда ей было лет двадцать. Собралась компания, такие же, как она, девчонки и ребята. Была ночь, они сидели у кого-то дома, и слушали музыку, и танцевали, конечно, ну и все остальное, что бывает в этом возрасте. Рита сидела на диване с каким-то незнакомым ей мальчиком, а тот, с которым она в то время встречалась, танцевал с другой девушкой.
И вот она сидела на диване рядом с этим, совсем незнакомым мальчиком, и их колени едва-едва касались друг друга. Получилось это случайно, и сначала она даже не замечали этого. Но постепенно в ней вдруг стало появляться такое дикое возбуждение... Казалось ее ударяло током от этого едва заметного прикосновения колен. Кровь словно вся отлила от тела и скопилась где-то внизу ее животика. Риту стало трясти как от холода, руки дрожали, даже зубы стучали, она уже ничего не замечала вокруг, ей хотелось только одного – хоть на пять минут остаться вдвоем с ним, этим мальчиком.
Как она жалела потом, что все ее благородные женские инстинкты потратились напрасно, ведь так ничего и не случилось, все равно что двенадцатибалльный шторм в океане, который не потопил ни одного даже самого маленького кораблика.
И вот теперь, второй раз в жизни, через столько лет это повторилось.
Они сидели с Игорем на заднем сиденье машины. Здоровый боров, его все называли Жекой, вез их, а колено Игоря едва-едва касалось Ритиного.
Игорь сначала что-то рассказывал, кажется, что-то веселое, и вначале Рита даже слушала его, но постепенно он замолчал.
А в Риту все больше и больше входило что-то дикое и такое сильное, что едва ли хоть одно животное подобное испытывает, ну, может быть, только кошки так страдают и мучаются.
"Мерседес" остановился у подъезда какого-то дома, Игорь открыл дверцу, вышел, протянул Рите руку. Она подала ему свою. Ее рука дрожала, и когда Игорь взял ее за ладонь, Рита почувствовала, какая горячая у него рука, но, скорее всего, это ей показалось оттого, что ее ладонь была холодная, как лед.
Жека остался в машине, а Рита и Игорь вошли в подъезд.
Пока они поднимались на лифте, он не сказал ни слова. Рита ждала, что он обнимет ее, прижмет к себе. А он только смотрел на нее, и на губах его была загадочная полуулыбка, как у Джоконды.
– Кофе хочешь? – спросил он спокойно, когда они вошли в квартиру.
В каком бы Рита тогда состоянии ни была, она не могла не заметить, что уже начиная с передней, его квартиру другим словом, как роскошная, не назовешь.
Он спросил про кофе, Рита отрицательно качнула головой, уставившись в его глаза, как кролик.
– Тогда шампанское? – Они были уже в комнате, и он стоял у широкой софы.
От шампанского можно было не отказываться: на то, чтобы выпить его, времени много не нужно, – но Рита снова качнула головой, и снова отрицательно.
– Хочешь сразу посмотреть картины? – продолжал задавать он идиотские на взгляд Риты вопросы.
Она в третий раз отрицательно качнула головой и решила, что пора брать инициативу в свои слабые женские руки и не мучить больше истерзанное тело, тем более, состояние, в котором она сейчас находилась, оно может ведь пройти и она второй раз в жизни упустит случай, который, может быть, выпадает раз (в ее случае два) на долю женщины.
Она шагнула к нему, обняла его за шею, притянула его губы к своим губам, стала падать на спину, на эту его широкую софу, такую удобную, потому что и в длину, и в ширину она была одинаково большая и не нужно лишней суеты, чтобы устроиться на ней.
Игорь повалился на Риту, как мешок, набитый тряпками. А она уже развязывала на нем галстук, одновременно сбрасывая с себя туфли. Справившись с галстуком, отшвырнула его в сторону и одной рукой ухватилась уже за свои трусики, другой расстегивала пуговицы на его рубашке. Средства самозащиты от всяких неожиданностей вроде беременности и другого были в сумочке, а Рита оставила ее в передней, и терять время на то, чтобы сбегать за ними, сейчас ей казалось преступлением, да и все женщины во всем мире осудили бы ее за такое издевательство над женской природой.
Игорь что-то пробормотал. Рита не поняла, что, и решила, что сначала нужно вынуть его из пиджака, а послушать, что он скажет, можно и потом. Он снова заговорил.
На этот раз она расслышала.
– Бумаги твоего отца ты знаешь где? – кажется, он это спросил.
Рита не была уверена, о чем именно спросил Игорь, да она просто не поняла, о чем идет речь, тем более что голос его прозвучал как у неопытного мальчика, на которого из похотливой прихоти напала подруга его матери. Но бессознательно она ответила:
– Не знаю я ничего ни про какие бумаги, – она говорила с трудом выговаривая слова от сбившегося дыхания и пытаясь в это время вытащить его руку из рукава его пиджака.
– Которые он оставил на хранение твоей матери.
"Ну нужно быть таким идиотом, – думала Рита. – Под ним, как раненый зверек, бьется женщина, измученная желанием, а он про какие-то там бумаги спрашивает, да еще отбивается. Неужели нельзя утром спросить, ну или хотя бы часа через два, я ведь все расскажу тогда, даже то, чего и не знаю, но не сейчас же!"
Но Игорь, хоть и неуверенно, но настойчиво, как полный придурок, продолжал:
– Риточка, твой отец передал матери бумаги, они мне нужны.
– Какие там еще бумаги нужны? – застонала Рита.
– Мне нужно посмотреть на них, и тогда я скажу, какие мне нужны.
– Ты ненормальный, – все еще не теряла надежду Рита. – Ты можешь у меня потом спросить о своих бумагах?
– Вот именно, ты правильно сказала, эти бумаги принадлежат мне, и я хочу их вернуть.
– Какие бумаги? Какого отца? – Рита почувствовала, что ей хочется плакать.
– Бумаги, которые твой отец передал твоей матери: дневниковые записи, документы.
Игорь поднялся с софы и стал поправлять на себе рубашку и пиджак.
Рите еще не хотелось верить, но внутри она уже стала догадываться, что именно так рушатся замки и принцы (или короли – безразлично) превращаются в пастухов, а точнее – в свинопасов.
Но Рита-то не была пастушкой, тем более свинаркой.
Да, как говорится в известном стишке: "Вот и верь после этого людям..." А Шекспир с Гамлетом вместе говорят об этом, если отнести к ее случаю: "Так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех – от долгих отлагательств..."
Игорь, все еще поправляя на ходу пиджак и рубашку, направился к двери. Обернувшись, он сказал:
– Я сейчас. Я принесу шампанское.
– И не забудь картины захватить, – проговорила Рита, чувствуя, как в ней начинает появляться и расти бешенство.
Она вдруг подумала, что поступила глупо, что не поехала в этот ресторан на своей машине, и что вообще дура, что поехала. Теперь ей придется на такси добираться домой. А то что Игорь обещал отвезти ее домой... Да пошел он куда подальше! – решила Рита.
Она подошла к двери, открыла ее. Дверь открылась легко и бесшумно, словно Рита толкнула рукой воздух.
Игорь стоял к двери спиной и говорил с кем-то по телефону.
– Все нормально, – объяснял он кому-то.
"Что касается меня, то совсем наоборот" – подумала Рита.
– Она здесь, – продолжал Игорь. – И давайте, подъезжайте скорей, я не собираюсь с ней здесь сидеть всю ночь, у меня еще дела есть.
Всякое с Ритой случалось, впрочем, как и с любой женщиной, но подобное – в первый раз.
"Сначала унизил бедную девушку, – думала Рита, – хотя, может, он больше унизил себя, но все равно, раз рожден ты ползать, то и ползай, и нечего крыльями размахивать и хлопать безтолку. Измучил, чуть до истерики не довел, а теперь и подлость какую-то затевает. Импотент недоделанный. И мы же, бабы, рождаем таких уродов".
Рита подошла к нему сзади. На полу лежал толстый ковер, но он, кажется, почувствовал, как она подошла. Обернулся, посмотрел на нее, и на его губах Рита увидела неприятную усмешку, но ей могло и показаться, что она неприятная, могло показаться от злости, раздражения.
– Все, – сказал Игорь в трубку и положил ее на аппарат.
– Что все это значит? – спросила Рита, стараясь сдержать бешенство, но старалась не очень сильно.
– Я тебе уже говорил, могу повторить: ты отсюда не выйдешь, пока не скажешь, где бумаги твоего отца.
– Какие бумаги? Ноты, что ли, тебе нужны, по которым он играл на скрипке в оркестре?
– Не прикидывайся дурочкой, – Он взял Риту за руку.
Она сразу почувствовала, сколько в нем силы. Сила есть, но только не та, которая нужна.
– Не прикидывайся дурочкой, – он сказал это и слегка вывернул ее руку, совсем чуть-чуть, но, видимо, знал, что делает, Рита сразу ощутила острую боль в суставе. – Ритуля, давай закончим так чудесно начатую ночь мирно, дружно и по-хорошему, – продолжил он, не выпуская ее руки.
Психика людей по-разному реагирует на то, когда они испытывают какие-то отрицательные чувство. У Риты боль, страх, еще что-то, например, неудовлетворенность вызывали раздражение, если это не очень сильные страх и боль; а если сильные, то злость к тому, кто ей причиняет боль или заставляет бояться, а в некоторых случаях и бешенство. Не бешенство психопатки, а нормальное человеческое бешенство, правда, это чувство у мужчин и у женщин проявляется по-разному, женщины меньше себя сдерживают и контролируют, поэтому женское бешенство опаснее мужского.
– Риточка, – повторил Игорь ласковым голосом садиста (а может, педика, тут Рита не могла ничего утверждать), – пока я с тобой разговариваю вежливо, но ведь могу быть и грубым.
И в доказательство своих слов он еще сильнее сжал и вывернул Рите руку.
Она пискнула, как мышонок, ноги у нее подогнулись. Чтобы не упасть, Рита оперлась рукой о стол, схватилась за что-то, стоявшее на нем, и тут же, не раздумывая, сжав этот предмет в руке, махнула им, отбиваясь, даже не подумав, куда она ударит и с какой силой.
Это был тяжелый, из литой бронзы, подсвечник. И Рита попала им Игорю по голове, между глазом и ухом.
Его рука мгновенно обмякла, потом разжалась, Рита увидела, как глаза его закатились куда-то под лоб, так, что остались одни белки, принц или, как представила Игоря Валька, король, сразу стал похож на вампира из фильма ужасов. А потом глаза его закрылись и он грохнулся на пол. Из небольшой ранки на его виске выступила капелька крови и запуталась в волосах.
Как она выскочила из квартиры и сбежала по лестнице, Рита помнила плохо.
Полностью пришла она в себя только через несколько минут от того, что у нее стали мерзнуть ноги, ведь выскочила она, не надев туфли. Но ее сумочка была у нее в руке, видимо, выбегая, она машинально захватила ее с собой.
Больше этой ночью ничего интересного не было: Рита остановила какую-то машину, водитель довез ее до дома, прежде чем она вышла, предложил ей расплатиться не деньгами, а натурой, Рита бросила ему на колени деньги, выскочила из машины и забежала в свой подъезд.
Сразу же из дома Рита позвонила Вальке, потому что все, что случилось, было не только страшным, но и показалось ей странным и не таким уж случайным.
Мобильный ее был отключен, а дома Вальки не было. Видимо, – решила Рита, – не она к себе повезла рыжего террориста и белокурого красавчика, а, они ее повезли к себе...
И вот сейчас Рита стояла перед зеркалом вся перепуганная, как мышь, у норы которой пасутся дикие невоспитанные коты. Перекрашенная и в темных очках, она пытаюсь определить – могут ее узнать люди, которые ее плохо знают, или нет.
Валька все еще не появлялась дома, и мобильник ее был отключен, Рита уже несколько раз ей звонила.
Она снова подошла к телефону и набрала ее номер.
– Слушаю вас. – Валькин голос прозвучал неожиданно.
– Ты дома? Я тебе целый день звоню, – чуть не закричала Рита в трубку.
– А, Рит, ты? – было что-то в Валькином голосе неестественным, как у пожарного в театре, который вышел на сцену сыграть роль пожарного. – А я только что приехала, а ты откуда?
– Из дома. А вот ты откуда только что приехала?
– Ну-у, – протянула Валька, и в голосе ее непроизвольно появились мечтательные и довольные нотки. Судя по ним, ее ночь сильно отличалась от Ритиной. – Я приехала... – заговорила она, растягивая и обдумывая слова и чуть играя голосом.
Рита не стала дослушивать, откуда она приехала, ее это интересовало не больше, чем то, как проводят свои уик-энды наш президент или американский бомж.
– Ты хорошо знаешь Игоря? – перебила Рита Валькины воспоминания.
– Какого Игоря? – У Вальки голос стал таким, как будто Рита не ее подруга, а ее муж, который спросил о ее же любовнике.
– С которым ты меня вчера познакомила.
– А его зовут Игорь? Да? – к чуть возмущенному удивлению добавилась наивность невинной девочки. – Нет, я его, можно сказать, совсем не знаю, но он мне показался мужчинкой благородным, в нем есть что-то от рыцаря без страха и упрека.
– Точно, – согласилась Рита, – верность своему целомудрию. Но в остальном он за последние четыреста лет так постарел, что теперь путает даже женщин с мельницами. Нам нужно встретиться, – закончила она.
– А что такое? Скажи по телефону, а то я собираюсь спать ложиться.
– Я не могу по телефону об этом говорить и не могу ждать, пока ты выспишься.
– Да? Ну ладно, если это так срочно, то приезжай ко мне.

4
Через десять минут Рита садилась в свою машину, недорогая иномарка, зато красивая, ярко-красный "Пежо-307", а еще минут через двадцать она остановилась у Валькиного дома.
Выйдя их машины, Рита взглянула вверх, на окна десятого этажа, где была Валькина квартира.
Кто-то сбросил с крыши, а может и из окна, манекен. Он пролетал мимо седьмого или шестого этажа. За те секунды, что он летел до земли, Рита успела подумать: каких только идиотов на свете нет – около дома народу полно, и если этот манекен упадет кому-нибудь на голову, то врачам "скорой" и останется только работы, что отвезти тело в морг.
Манекен упал на асфальт, но с каким-то странным звуком – как будто кто-то уронил пакет с яйцами, только гораздо громче, конечно.
Рита сделала несколько шагов к Валькиному подъезду, поглядывая вверх, – кто знает, не вылетит ли из какого-нибудь окна еще и шкаф, как это принято у итальянцев. Потом она снова посмотрела на манекен.
От головы манекена по асфальту расползалась черная густая жижа.
Рита вдруг поняла, что это совсем не манекен. И одновременно она узнала в упавшем на асфальт человеке Вальку. Та лежала на спине, в коротеньком халатике, который был полностью распахнут и сейчас совершенно ничего не прикрывал.
Рита, наверное, завизжала бы, если б не тошнота, подступившая к горлу. Она стояла без единой мысли чувствую только растерянность и испуг, и смотрела на Вальку.
Постепенно Рита начала слышать голоса собравшихся вокруг людей, различать толпу любопытных, потому что все стали тесниться и закрыли от нее лежащее на асфальте тело подруги. Насколько Рита разбиралась в медицине – а она в ней разбиралась не хуже, чем любая другая женщина – теперь это была уже бывшая подруга.
Рита стояла, глядя на толпу, закрывавшую от нее тело бывшей подруги, и ее страх, который с ночи еще не прошел, усилился во много раз, стал каким-то животным.
Но полностью того, что случилось, Рита не осознавала, или пока не с в состоянии была осознать, потому что вдруг подумала: а чего я здесь стою, я же приехала по делам? И направилась по делам, по которым сюда и приехала – в Валькин подъезд, к Вальке.
Только поставив ногу на первую ступеньку перед входом в подъезд – их там было три, – Рита сообразила, что Вальки дома нет, что это она, Валька вышла сейчас через балкон и лежит теперь за ее спиной.
И в этот момент из темного дверного проема, прямо ей навстречу, один за другим появились два человека. Первого Рита не знала, но он чем-то напомнил ей Жеку, шофера ее несостоявшейся любви, Игоря. Тоже здоровый, тоже с тупым бульдожьим лицом и маленькими глазками, в которых светился интеллект поросенка с развитием чуть ниже среднего уровня. Еще он был так же как и Жека острижен наголо.
Но вот другого Рита узнала сразу. Она увидела его, когда первый проходил уже мимо нее. Этот, другой, появился из-за спины первого, как матрешка поменьше, которая появляется из большой.
Это был Петя – белокурый красавчик, с которым Валька вчера вечером уехала куда-то вместе с рыжим, но рыжий теперь превратился в лысого.
От неожиданности Рита растерялась и во все глаза уставилась на Петеньку-Леля. Но его взгляд скользнул по ней, как по совершенно незнакомому человеку, и они – здоровый и лысый, худенький и белобрысый – прошли мимо нее, чуть не задев. На какую-то секунду Рите даже стало обидно: это ее – и не узнают. Впрочем, в тот момент ей, конечно, было не до подобных обид, но все-таки она не поняла сначала, почему Петя-Лель не узнал ее, но потом вспомнила – она же перекрасила волосы и на ней темные очки, поэтому человек, не очень хорошо знавший ее и не узнает.
Рита слышала, как белобрысый Петя сказал за ее спиной:
– Колян, я сейчас.
Рита быстро обернулась, она все относила на свой счет и подумала, что Петя все же ее узнал, вспомнил.
Но оказалось, это совсем не так. Он просто подошел к толпе, собравшейся вокруг Вальки, и протиснулся сквозь эту толпу. Видно, ему захотелось сказать Ритиной подруге последнее "прости".
Через полминуты он появился снова, догнал не спеша уходившего здорового Коляна, и они вместе зашли за угол дома.
Рита сама не поняла, зачем ей это нужно было, наверное, как у большинства женщин, ее инстинкты срабатывают первыми, а уж потом подключается голова – желание важнее того, что может подсказать разум, и правильно. Вот мужчинам, им нужно сначала все обдумать, взвесить, оценить, а у женщин проще: решила и сделала – инстинкт, он не обманет.
Да, так вот, сама не понимая зачем, но Рита быстро повернулась и пошла вслед за этими двумя, скрывшимися за углом.
Подойдя к углу, она чуть замедлила шаг и не спеша вышла из-за него.
Петя и Колян в этот момент садились в машину, в довольно потрепанный большой "Форд". И только когда они тронулись с места, она сообразила, зачем пошла за ними, – то, что Валька вышла на улицу через балкон, не могло не быть связано с ними.
Их машина уехала. Рита постояла еще некоторое время, глядя им вслед, потом снова направилась к толпе, собравшейся вокруг Вальки.
Валька всегда любила быть в центре внимания, как и большинство женщин. Рита тоже, но Рита никогда не любила сочувствующего внимания к себе, а Валька любила, чтобы ее пожалели. Сейчас этой самой жалости она получила даже больше, чем хотелось бы ей.
Порядок доступа к телу Ритиной бывшей подруги уже устанавливал неизвестно откуда взявшийся милиционер. Судя по тонкой кожаной коричневой папке в его руке – участковый. Он организовывал толпу и одновременно говорил с кем-то по рации.
Первым желанием Риты было подбежать к нему и рассказать все, что она знала. Но ее ноги сами по себе потащили ее к машине. Она уселась за руль, завела двигатель и выехала на улицу. Навстречу ей, визжа сиреной и мигая маячками, пронеслась "скорая" и, резко затормозив, повернула во двор, откуда Рита только что уехала.
Остановив машину на обочине, Рита достала из сумочки сигареты и закурила. Нужно было все обдумать – не одними же инстинктами и эмоциями жить. Голова у нее тоже работала неплохо иногда, а если объективно, то даже получше, чем у большинства мужиков, тех, которые слишком уж гордятся своим интеллектом и любят говорить насчет куриц, которые не птицы.
Что же такое получается? – думала Рита, – вчера Валька зазвала ее в компанию, из которой ее, Риту, к себе домой утащил какой-то импотент, а может "голубой", тут Рита не была в чем-либо уверена, но это не имело значения, ясно одно – этому Игорю она нужна была совсем не для того, зачем обычно приглашают женщин, и развлекают их, и ухаживают за ними.
А потом этот Игорь в самый неподходящий в жизни момент стал выпытывать у нее что-то насчет каких-то бумаг ее отца – идиотизм. Но из этого идиотизма получается то, что Валька позвала Риту не случайно, не случайно именно ее выбрала из сотни свих знакомых, ей нужна была именно она – Рита.
Так это или нет, но есть еще и другое – Валька упала с балкона, и очень похоже, что не сама.
И что Рите теперь делать? Пойти в милицию и сказать об этом, а заодно и о том, что она ударила по голове подсвечником человека и, возможно, убила его? А сделала она это потому, что он не хотел ее. Интересно, – подумала Рита, – может это послужить смягчающим обстоятельством на суде?
Но Валька, вполне вероятно, не сама спрыгнула с балкона – приблизительно месяц назад Рита увидела на ее руке следы от уколов и спросила, что это такое, а она сказала, что ходит в поликлинику и ей колют какие-то витамины. Но только Рита очень сомневалась, что Валька сказала правду: во-первых, она довольно заметно смутилась, а во-вторых, женщины друг другу всегда все рассказывают о своем здоровье. И, если бы Вальке зачем-то назначили уколы, она бы рассказала об этом, не дожидаясь, пока ее спросят.
И получается, что если Валька не сама упала, то, значит, ей помогли эти двое, возможно, даже сначала накачав ее наркотиками.
Рите Вальку было жалко, но сейчас она расстроилась не так, как могла бы расстроиться из-за случившегося пару дней назад. Сейчас у нее самой, кажется, начались неприятности, и, судя по всему, не маленькие. И Валька в этом сыграла какую-то роль, потому что опять же Ритины инстинкты (и не только инстинкты, но и рассуждения) подсказывали ей, что не случайно она оказалась в числе приглашенных вчера вечером, тем более что в их числе – приглашенных – и был только один человек – Рита.

5
Она решила поехать в свой магазин.
Рита уже не раз замечала, когда у нее какие-то неприятности, что-то не так, стоит только приехать туда, войти в стеклянную дверь, увидеть цветы, почувствовать их запах, поговорить с девчонками (а еще она любила сама составлять букеты) – и все ее неприятности становятся не такими уж большими. И кажется, что принц, которого она уже начинала уставать ждать, где-то рядом, просто задержался по дороге – забежал вечером перекусить в ресторан, ну и перепутал ее с какой-нибудь проституточкой по неопытности. Но он скоро поймет, что глупо и бездарно тратит время, которое предназначено для нее, для Риты. Вскочит с кровати, быстро натянет штаны и побежит искать ее. Она не обижалась, ведь, пока еще он не с ней – такое простительно.
Рита подъехала к своему магазину... Она подумала, что сейчас сойдет с ума.
Магазина не было. На его месте стояли какие-то развалины. Рита выскочила из машины, даже не захлопнув дверцу, побежала к тому месту, где раньше стоял магазин.
Не развалины, нет. Там и разваливаться-то нечему. Вместо того, что было ее магазином, сейчас торчали какие-то дюралевые тонкие переплеты, в которые раньше были вставлены стекла, самих стекол не было, и даже эти переплеты были местами погнуты, а от магазина, наверное, за километр несло бензином.
Одна из ее девушек, Татьяна, старшая из всех, которая считается ее ровесницей, стояла рядом с милиционером, плакала и что-то рассказывала ему. Две другие не плакали, ничего не рассказывали, но стояли тут же, лица их были перепуганные и растерянные. Хотя нет, у младшей, у Леночки (ее все так называли, уменьшительно-ласкательно, потому что она были моложе всех, и еще, в ее лице было какое-то наивное детское обаяние, но это была только видимость, что-то вроде мимикрии, на самом деле Лена была далеко не наивным ребенком), и сейчас ее лицо было не таким, а грустным и немного злым.
Рита подбежала и, едва сдерживая истеричный крик, спросила:
– Татьян, что здесь случилось?
Таня посмотрела на Риту сначала как на незнакомую, но потом узнала. Она узнала ее и, как к сестре родной (у которой соблазнила мужа) бросилась ей на шею и еще сильнее разрыдалась.
– Это вы хозяйка? – услышала Рита официальный голос.
Она чуть отстранила Татьяну, посмотрела на милиционера, увидела еще двоих и рядом их машину и снова спросила, все еще с трудом сдерживая истерику, теперь уже у него:
– Что здесь случилось?
– Мы это выясняем, – ответил милиционер очень значительно.
– Какие-то трое вошли, – сквозь слезы стала рассказывать Таня. – Они закрыли нас в подсобке – и меня, и Ленку, и Светку. Я думала, нас сожгут, потому что так сильно стало пахнуть бензином. А они, оказывается, все цветы облили бензином. А потом стали бить стекла.
– Это те же, которые закрыли вас в подсобном помещении, били стекла? – спросил милиционер.
– Да откуда я знаю, они или не они, мы же закрыты были, мы только слышали. И какая разница?
– Если спрашивают, значит, есть разница, – ответил милиционер.
– Ага, большая разница, – услышала Рита голос Лены, самой младшей из девушек, – один трахает, а другой дразнится.
Милиционер хотел что-то ответить, но по лицу Лены понял, что с ней связываться – себе убытков больше.
– Рит, – Лена протянула Рите пачку денег и небольшой мешочек с мелочью. – Выручка за вчера и за сегодня, – сказала она.
Сейчас Лена называла Риту просто Ритой. Но часто Лена называла ее и Ритулей и Марго и даже так, как называют иногда только близкие друзья Маргуля. Это было не потому что Лена была ее близкой подругой, просто Леночке так нравилось, она была из тех девушек, кому, как говорится, легче дать, чем отказать (правда, подобное обычно говорят о мужчинах, но это не важно), но такой Лена была не из-за упрямства и тупости, а скорее от уверенности к себе, а уверенность оттого, что она была совсем молоденькой и еще оттого что всем нравилась, умела нравиться.
Рита автоматически взяла деньги, сунула пачку в карман джинсов, мешочек положила в сумочку, она висела у нее на плече. Ремешок сумки вдавился в плечо, мелочи было не меньше килограмма.
– Вот что, девушка, – заговорил милиционер, обращаясь к Рите, – берите всех ваших работниц и поедем в отделение, там разберемся с вами, а здесь пока наши люди разберутся.
– Угу, они разберутся, – не успокаивалась Лена. – Вон, один ваш уже цветы нюхает, выискивает, какие бензином не пахнут, наверное, начальнику вашему хочет преподнести.
– Разберетесь, – не выдержала Рита. – А куда вы раньше смотрели? Всем только плати. Чтобы цветы хорошие были – плати, налоги – плати, "крыше", вашей же, между прочим, милицейской – тоже плати. А толку? Где вы были, когда какие-то бандиты магазин громили? За фонарными столбами прятались? Только и способны, что свои протоколы писать.
– Я попросил бы… – начала милиционер.
Но тут же его перебила Леночка.
– Попроси в другом месте, здесь тебе не обломится.

6
Когда Рита подъехала к дому, было уже около двенадцати. Чувствовала она себя паршиво, ну, словно ее изнасиловали сразу трое и ни один не понравился.
Шутки шутками, – подумала Рита, – но случившееся хотя бы в одном успокоило – она не убила того Казанову, потому что, если бы это было так, то не разбитыми стеклами и цветами, облитыми керосином, ей пришлось бы расплачиваться. А то, что сделали, – она понимала, – это ее предупреждали, чтобы она не ломалась, как девочка. Но Рита не ребенок, она все понимает, но если бы она хоть знала, что им от нее нужно! И кто эти – они?
Во двор въехала еще какая-то машина, ее фары на секунду ослепили Риту. Она припарковалась между другими стоявшими в ряд автомобилями.
Рита вышла. Нажав кнопку пульта и направилась к подъезду.
Замок в двери своей квартиры она почему-то не смогла открыть сразу. Не меньше минуты возилась, пока не догадалась, что он закрыт только на один оборот. Ничего странного в этом не было – она так спешила поговорить с Валькой, что удивительно, как вообще не оставила дверь открытой.
Она прошла в комнату, сняла с плеча сумочку, взяла ее за короткую ручку, и нажала на кнопку выключателя на стене.
Комната осветилась.
Если бы ей неожиданно сунули под кофточку лягушку или мышь, такого эффекта не было бы. Она бы могла завизжать, будто ее режут, или даже упасть в обморок (Рита очень боялась всяких земноводных и мышей), но сейчас оказалась в состоянии такого шока, что не смогла не только закричать, но даже упасть.
Она вся одеревенела, даже окаменела, словно взглянула на Медузу Горгону, и где-то внутри себя, в груди, чувствовала тяжесть и пустоту одновременно – можно сказать, тяжелую пустоту.
В комнате спокойно, словно у себя дома, сидели двое мужчин и смотрели на нее.
Но страшнее всего было то, что Рита уже видела сегодня этих мужчин. Одного из них не только сегодня, а и вчера в ресторане. Это был тот самый красавчик Петя. Вторым был тот, кого этот Петя-Лель назвал Коляном, когда они выходили из Валькиного подъезда, после того, как она сама вышла через балкон. Точнее, не сама, Рита была уверена, что эти двое ей помогли. Это и было самым страшным.
Оба они, смотрели на Риту – а на кого им было еще смотреть, разве что друг на друга.
Тот, которого звали Колян, поднялся из кресла и не спеша направился к ней.
– Ну что, допрыгалась, овечка? – спросил он, улыбаясь с таким удовольствием, что казалось, у него сейчас потекут слюни.
– Я не прыгала, – отозвалась Рита, сама едва расслышав свой голос.
– Значит, будешь прыгать. – И он, довольный своей остротой, хохотнул.
Он сделал к ней еще один шаг, протянул руку, собираясь схватить ее. От неожиданности, защищаясь, Рита невольно взмахнула сумкой, может быть, она даже ударила бы его, но этот здоровый и лысый был слишком близко и вместо взмаха получилось так, что ее сумка попала ему прямо по тому месту, которым мужчины так гордятся и так дорожат. А в ее сумочке лежал целый килограмм мелочи, которую Рите некуда было деть до возвращения домой.
Колян скривил лицо (оно у него от этого, правда, ничуть хуже не стало) и, согнувшись, схватился за низ живота.
Бывает, что человек, чтобы не видеть страшного, закрывает глаза, Рита, чтобы не видеть этого страшного, схватилась рукой за край двери и с силой захлопнула ее, пытаясь хоть на время избавиться от вида этих двоих. Убежать бы она все равно не смогла.
Дверь со стуком, с каким дерево ударяется о дерево, хлопнула Коляна по лбу, и тот, как стоял, согнувшись, так, согнувшись, и шлепнулся задом на пол.
Рита ничего не соображала, сейчас работали только ее инстинкты. Рядом с дверью, прямо к дверному косяку, на том же уровне, что и ручка, был приделан крючок, на который она иногда вешала сумки. И она, даже не думая, что делает, стала быстро обматывать ручку двери и этот крючок длинным кожаным ремнем сумочки. Она успела сделать оборота три, когда дверь изнутри толкнули.
Рита отскочила от нее, бросилась к входной двери и стала открывать замки. Руки у нее так дрожали, что она никак не могла справиться с ними. Наконец открыла, выскочила на лестничную площадку и, не задерживаясь, чтобы захлопнуть дверь, побежала по лестнице вниз.
Она была уже между вторым и третьим этажом, когда сверху послышался топот ног.
На улице Рита сразу направилась к своей машине, но тут же вспомнила, что ключи от нее остались в сумочке. И тогда она побежала из своего почти не освещенного двора – лампочки горели лишь под козырьками подъездов – на улицу. Только вот успела бы добежать до того места, где было светло и ходили машины, – неизвестно, потому что дверь подъезда уже хлопнула за ее спиной.
В это время сбоку вдруг зажглись автомобильные фары и осветили Риту. И сразу на больших оборотах заработал мотор. Она увидела, как резко сорвался с места автомобиль, даже его колеса взвизгнули, заскользив по асфальту, и через три секунды он затормозил уже около нее.
– Садись, – услышала Рита чей-то голос и увидела открывшуюся дверцу.
Не раздумывая, она прыгнула в машину, от резкого набора скорости дверца ее захлопнулась сама собой, и еще через несколько секунд автомобиль уже поворачивал, выезжая на освещенную фонарями улицу.

7
– Вы откуда взялись? – спросила Рита водителя, когда стала понемногу приходить в себя.
– Все равно не поверите, – ответил тот.
– Почему? – Рита посмотрела на него и подумала, что он не прав, ему можно верить.
– Потому что слишком банально, – ответил он. – А верят чаще в неправдоподобное.
– Я могу поверить и самому примитивному вранью, – созналась Рита честно, потому что так оно и было на самом деле.
– Я тоже, – признался он. Было ли это правдой, для Риты сейчас это не имело никакого значения. – А вы от кого убегали?
– Почему вы считаете, что я убегала?
– Я просто видел это.
– Это мой муж за мной бежал. Он всегда, когда напьется, бегает за мной с вожжами.
– Не похожи вы на женщину, которую муж воспитывает подобным образом.
– Несколько лет назад мне показали одного японского дипломата и сказали, что он постоянно и регулярно бьет свою жену. Никто бы о нем такого не подумал. Но потом мне подтвердили, что это на самом деле так. Все-таки, вы сами откуда появились? – спросила Рита снова, чтобы увести разговор от темы, на которую ей говорить не хотелось. И еще она в это время подумала, что, кажется, он выехал с того места, куда припарковалась машина, которая подъехала к дому вслед за ней.
– Ну, я могу сказать правду, – медленно заговорил он, – только она такая, в какой мужчине не очень приятно сознаваться.
– Значит, такая, какую женщине очень интересно узнать.
– Ну что ж, – пожал он плечами и грустно усмехнулся. – В этом доме живет мой приятель, а стоял и ждал я свою жену. Она сейчас у него, – рассказал он очень коротко и не очень понятно.
– То есть это как? – решила Рита уточнить. – Она по делу у него сейчас, а вы ждете ее, чтобы отвезти домой?
– Вы такая наивная или притворяетесь? – спросил он.
– Я не наивная и не притворяюсь, я просто не понимаю.
– Вы слышали такое слово – любовники?
– Иногда этим словом я могла называть даже некоторых своих знакомых мужчин.
– Ну, а моя жена может этим словом назвать моего приятеля.
– Я вам не верю.
– Вы же сказали, что поверите самому примитивному вранью.
– Значит, я верю, только когда говорят неправду, а когда правду – нет.
– Верить в то, что я говорю правду, и одновременно не верить этому – очень по-женски, – усмехнулся он.
– Так вы, значит, не шутите? А зачем вы ее ждали? Вы хотели убить ее?
Он удивленно посмотрел на Риту.
– Сколько в вас кровожадности.
– Мне просто интересно. А зачем еще можно ждать жену? Почему тогда просто не зайти и не увести ее?
– Позвонить в квартиру, зайти, сказать: "Ну сколько тебя можно ждать? Посмотри на часы, давно пора быть дома". Так, что ли?
– Можно и так, а лучше избить их обоих, но ее не очень сильно, чтобы синяков не было, а потом простить ее, и у вас все начнется, как в первый раз.
Водитель с еще большим интересом посмотрел на Риту и, усмехнувшись, покачал головой.
– Тогда я не понимаю, – сказала Рита, – зачем еще можно ждать ее?
– Чтобы убедиться, что она действительно была там.
– Так, значит, вы не уверены.
– Пока нет.
– Тогда тем более нужно было зайти и убедиться, что она вам изменяет. Что вам мешало?
– Нежелание убедиться в этом.
– А, понятно, вы как страус.
– Нет, я как человек, который не хочет развода, но которому это все равно предстоит.
– Все, что вы говорите, так глупо, – призналась Рита в своем отношении к рассказанному ее спасителем, – что мне даже говорить на эту интересную тему расхотелось.
– А мне не хотелось и до этого.
– Последний вопрос, и больше не будем, – Рита решила выяснить, до какой степени может дойти мужской идиотизм. – Вы ждали, не хотели дождаться и не стали дожидаться, нашли повод уйти и не убеждаться в том, в чем вам убеждаться не хочется. Почему придется разводиться – непонятно.
– Потому что за минуту до вас моя жена вышла из соседнего с вашим подъезда, того самого, где живет мой приятель.
Это было еще непонятней, но продолжать разговор на тему семьи и брака Рите расхотелось.
Она вдруг подумала: куда мы едем? Но только решила спросить, как ее спаситель заговорил об этом сам.
– Если я приглашу вас в ресторан, вы откажетесь со мной пойти? – спросил он.
– Не знаю, – честно ответила Рита. – И потом, я одета совсем не для похода в ресторан.
– Мы можем пойти в такой, где это будет нормально выглядеть.
– Пока я ничего не хочу, – сказала Рита, но тут же подумала, что отказывать в такой мелочи человеку, который только что, спас ее от каких-то бандитов, – не очень вежливо. И, кроме того, она пока не представляла, куда ей сейчас деваться. Конечно, можно попросить отвезти к кому-то из знакомых, но это не так важно, самое главное – она хоть и разговаривала с ним и старалась казаться спокойной, но ей все еще было страшно, а Рита заметила, что хоть у него самого неприятности, и не маленькие, но как-то этот человек успокаивающе действует на нее, и хотя все, что он говорит, показывает его слабость, но чувствуется в нем какая-то сила.
"Я вот сейчас откажусь, – убедила себя Рита последним доводом, – а он пойдет и повесится".
– Хорошо, – согласилась она, – считайте, что вы меня уговорили. Но с одним условием.
– Согласен, – сказал он.
– Вы еще не знаете условия.
– Не имеет значения.
Рите это понравилось.
– После ресторана, или куда мы там пойдем, вы отвезете меня домой. Но проводите не до дома, а до дверей моей квартиры.
– Боитесь вашего страшного мужа? – он улыбнулся.
– Можете считать, что и так. А вы его не испугаетесь?
– Нет, – сказал он просто, и не было никаких сомнений, что это правда.
Вообще-то, Рите домой не очень хотелось ехать, но и не хотелось оставлять квартиру открытой. Те двое едва ли останутся ее ждать, но на всякий случай пусть ее проводит... не успела спросить еще, как его зовут. А уж завтра она куда-нибудь на время переберется, к кому-нибудь из знакомых, пока не выяснится, что же такое происходит. Тем более теперь, когда у нее побывали эти двое, Рита уже не могла быть уверенной, что Игорь, которому она дала подсвечником по голове, не ушел из этой жизни (хоть и не по ее вине, но с ее помощью), и как бы там она к нему ни относилась, ей бы этого не хотелось...
"Валька, – думала Рита, – как она меня могла втянуть в такое? Хоть о ней сейчас и нельзя говорить ничего плохого, но все-таки. А может, она и сама ничего не знала и не понимала?" И еще Рита думала, что все происходящее – глупость, и, конечно, все скоро разъяснится, но только ей очень хотелось, чтобы это случилось не скоро, а прямо сейчас.

8
Рита потянулась так сладко, что даже запищала от удовольствия. Открыла глаза и посмотрела на Володю: его голова лежала на подушке рядом с ее, он дышал так тихо, почти неслышно, и это ей нравилось – она не любила, когда мужчины храпят. И еще она подумала: "Какой нужно быть идиоткой его жене, чтобы от такого мужика бегать к другому". Впрочем, если каждый день есть черную икру, то она скоро надоест и захочется съесть какой-нибудь жульен из шампиньонов. А черный хлеб вообще никогда не надоедает.
Надо вставать. Рита осторожно сползла с постели и побежала в ванную. А минут через пятнадцать она была уже на кухне и варила кофе. Когда вернулась в комнату, Володя еще лежал на кровати, но глаза его были открыты.
– Привет, – Рита села на край кровати. Ее бедро сквозь покрывало почувствовало его крепкое мускулистое тело, тело мужчины, занимавшегося спортом и не бросившего этого в свои тридцать восемь или сорок, ему было что-то около этого. – Кофе будешь?
– Неси, – сказал он.
Но только Рита хотела подняться, как почувствовала его руку, крепко и одновременно нежно обнявшую ее талию. Через секунду уже она перекатилась через него, даже сама не поняла как, а потом его тело придавило ее к кровати. Но он был не из тех мужчин, которые торопятся и думают только о себе: он знал, для чего ему нужны и его руки, и его губы, и его язык, знал так хорошо, что скоро Рита вся начала дрожать, а потом не смогла уже вынести мучений и ей стало не хватать одних только его рук, языка, и она не могла уже сдерживаться, не могла не умолять, чтобы он сделал с ней еще что-нибудь, и он пожалел ее...
Они пили кофе, и Володя внимательно Риту рассматривал.
– Что? – спросила она.
– Нет, ничего, – улыбнулся он, но потом спросил: – Ты что сегодня собираешься делать?
Рита пожала плечами, хотя дел у нее было полно.
– Ты очень нежная и заботливая, – сказал он.
– Ты о кофе? Просто ты сейчас у меня, если бы я была у тебя, то тебе пришлось бы ухаживать за мной.
– Мне очень хочется ухаживать за тобой. Поэтому я и спросил, что ты сегодня делаешь.
– И если я занята?
– Тогда мне очень жаль, потому что с завтрашнего дня я буду очень занят.
– А что ты хотел предложить?
Он помолчал немного, потом сказал:
– Провести сегодняшний день вместе.
Теперь Рита задумалась. Последние сутки она была в таком нервном напряжении, что отдохнуть, ни о чем не думать, ничего не бояться (а с Володей ей совсем-совсем ничего не было страшно) – за один такой день можно многое отдать.
У Риты было полно дел из-за разгромленного магазина, а еще ей сказали в милиции, чтобы она к ним зашла.
Рита подумала и сказала:
– Давай проведем сегодняшний день вместе. А что мы будем делать?
– Мы поедем далеко. Там лес, река, усадьба и тишина.
– И нет твоей жены.
Он, кажется, не обратил особого внимания на эту фразу. Даже наоборот.
– У меня ее вообще больше нет, – сказал он. – У меня есть ты.
Рита растерялась. Можно было, конечно, сказать, что переспать еще не повод для знакомства, и он слишком торопится, считая ее уже своей, но Рите почему-то не хотелось этого говорить.
– А почему у тебя черные волосы? – спросил он вдруг.
Сначала Рита подумала, откуда ему знать, что она их не постоянно красит в черный цвет? Потом подумала, что, может, она их плохо покрасила и цвет получился неестественный , тогда с его стороны это бестактно. Но потом поняла – у нее слишком светлое лицо для таких волос.
– Я только вчера их покрасила, – объяснила Рита, – просто надо лицо сделать потемней, а лучше загореть.
– Мы сегодня и будем целый день загорать, – улыбнулся Володя.
– Это хорошо, что ты зовешь меня загорать, а не мыть полы в твоей усадьбе, – сказала Рита.
– Ты себя видела в зеркале? – спросил Володя и, не дожидаясь ответа, наверное, был уверен, что видела, сказал: – Я, когда смотрю на тебя, просто не представляю, что ты создана для чего-то еще, кроме любви.
– Это приятно, когда о тебе так думают, но только мне мыть полы и заниматься другими делами приходится не меньше, чем любой другой женщине, у которой нет прислуги, но, правда, и нет детей. (В этом месте Рита хотела грустно вздохнуть, но передумала.)

Они ехали по трассе. Володя отлично вел машину; его черный трехсотый "Мерседес" обгонял все другие автомобили, а у него было такое спокойное лицо, как будто он проезжал на велосипеде с мотором через футбольное поле. И ни за что не скажешь, что он вчера сидел в машине и ждал, когда из подъезда, от своего любовника выйдет его жена. А хотя, что здесь особенного, – ему нужно было убедиться, что он не ошибается, – вот и все. Рита думала об этом, и еще о том, что давно не чувствовала себя такой счастливой и так легко, спокойно, уверенно, хотя, кажется особых причин для этого не было, и даже наоборот.
Они свернули с асфальта на проселочную дорогу, и скоро Рита увидела между деревьями большой кирпичный дом с четырьмя колоннами. Дом из красного кирпича, с облезшей штукатуркой, но с виду крепкий, прочный. Когда-то в нем жил, наверное, какой-то богатый помещик.
Дом двухэтажный, с высокой крышей и мансардой. А вокруг дома – кирпичная стена (новая – это сразу бросалось в глаза) и железные ворота, к которым они и подъехали.
Володя вышел из машины, открыл ворота, машина въехала во двор. Володя снова вышел и закрыл ворота.
– Вот и приехали, – сказал он, открывая Рите дверцу.
Рите хотелось пить, и у них была с собой большая двухлитровая бутылка кока-колы, но она решила потерпеть, пока они доедут, потому что Рита не умела пить прямо из бутылки, а тем более газированную воду, она у нее почему-то всегда проливалась. Поэтому она захватила бутылку с собой, и они по довольно широкой лестнице, ступенек там было, кажется, четыре или пять, поднялись на террасу. Володя взялся за ручку двери и открыл ее.
На первом этаже, было довольно темно, помещение это напоминало большой холл, и окон здесь не было, а свет проникал сюда со второго этажа, сквозь лестничный проем.
Но даже в этом полумраке она без труда разглядела, что внутри дом выглядит гораздо лучше, чем снаружи (скромно говоря). Пол был покрыт толстым ковром с длинным ворсом, на стенах висели классические охотничьи трофеи – рогатые головы лосей и оленей и еще чьи-то, кажется, кабаньи. На двух тумбах у лестницы, от которых вверх шли перила, стояли какие-то вазы, кажется, керамические. Висели даже картины, но их Рита не разглядела, было все-таки темновато.
Они стали подниматься на второй этаж, здесь уже света хватало, он попадал сюда через окна.
И вот, когда они поднялись наверх, сбоку от лестницы Рита вдруг увидела стоящую у окна девушку.
Ей было лет двадцать пять – двадцать шесть. Черноволосая, как сейчас и Рита, но только волосы натуральные, это было понятно даже по тому, что в ее лице откровенно угадывалось что-то восточное. Она стояла у окна и смотрела на Риту, смотрела внимательно, оценивающе.
Только в этот момент Рита сообразила, – это ее немного удивило, когда они входили в дом, – что его двери не были закрыты.
Рита тоже внимательно посмотрела на девушку. Фигура у нее ничуть не хуже, чем у Риты, бедра, правда, чуть пошире, но это тоже – у кого какой вкус. Она выигрывала в том, что ее натуральные волосы очень шли к ее типу лица, но если бы у Риты были сейчас ее волосы, а не эти выкрашенные, то мужикам трудно было бы решить, кто из них двоих стоит дороже, если бы их, допустим, продавали наложницами в гарем.
В том, кто она такая, Рита ни секунды не сомневалась, ясно – та самая жена. Но сейчас важно было, как к ее присутствию отнесется Володя. Рита обернулась и посмотрела на него.
У Володи был чуть насмешливый взгляд, он как бы говорил: "Ничего особенного, все нормально, поживем и втроем".
В это время она услышала шаги, и посмотрела в ту сторону, откуда они раздались.
Двое мужчин подходили к ним: одному лет шестьдесят, седоволосый, а вот второй... Второй, с приклеенным к виску пластырем, был Игорь.
Рита прижалась к полированной тумбе, которой наверху заканчивалась лестница и, скользнув по ней спиной, опустилась на пол. Она закрыла лицо руками, а бутылка лежала у нее на согнутых локтях, как ребенок или, точнее, как кукла у девочки.
– Мамочка, – застонала Рита и у нее потекли слезы. – Ну что вам от меня нужно? Что я вам сделала?
– Успокойтесь, Маргарита, успокойтесь, – заговорил седоволосый мужчина. – Никто ничего плохого вам не сделает. Нам нужна от вас только небольшая информация.
– Какая еще информация, – продолжала стонать Рита. – Ничего я не знаю.
– А мы еще ни о чем вас не спрашивали.
– Да спрашивали. Он спрашивал, – Рита посмотрела на Игоря. – О каких-то тетрадях. Вам что, ноты нужны?
– Я бы ей даже поверил, – услышала она голос Володи, – если бы не видел, что за ней кто-то еще охотится.
– Очень интересно, – как-то удивленно и недовольно проговорил седоволосый.
А вот Рите все это было совсем не интересно. И Володя, надо же, какая подлость. Ну хорошо, поймал ее вчера, ну и отвез бы сразу сюда. Или что, ему баба так сильно нужна была? Да вот она, стоит здесь, восточная красавица, бери и трахай, сколько влезет. А если она занята, то в любом ресторане проституток сколько угодно.
Это хуже, чем изнасиловать, хуже, чем садизм. "Хочу провести с тобой весь день... Ты создана для любви..." – вспомнила Рита.
Она поднялась на ноги. Володя стоял к ней чуть боком, он совсем не ожидал. Изо всей силы, какая у нее только была, Рита влепила ему эту двухкилограммовую бутылку в лицо.
Послышался глухой шлепок, и из-под бутылки как-то сразу, мгновенно, брызнула кровь. Ее вчерашний спаситель, схватился за лицо руками и упал на колени.
К Рите подскочил Игорь, схватил за руку, отшвырнул ее в сторону, потом снова быстро шагнул к ней, сжал руку выше локтя так, что она чуть не закричала, и потащил куда-то.
– У тебя паршивая привычка бить людей разными предметами, – зло проговорил он.
Рита хотела сказать, что жалко, что не убила его, но промолчала, не хотелось ей с ним разговаривать. Она только обернулась и посмотрела назад. Володя приподнялся от пола. Возле него, заботливо наклонившись над ним и прижав ладони к его затылку и его щеке, стояла восточная красавица. И он тоже все еще прижимал свои ладони к лицу, а кровь большими каплями падала на пол. Видимо, Рита удачно попала.
"Жаль будет, если не сломала ему переносицу", – подумала Рита.

9
Неубитый Ритой Игорь затащил ее в какую-то комнату, которая очень отличалась от того, что она вначале увидела внутри этой усадьбы.
Комната выглядела так, как дом снаружи: голые кирпичные стены, из которых в нескольких местах торчали железные крюки. Вначале Рита подумала, что это для того, чтобы пытать, но потом догадалась – скорее всего, на эти крючья хозяин усадьбы вешал свои охотничьи трофеи, как внизу, в холле. Пол был паркетный, когда-то, видимо, очень красивый, на нем и сейчас различался мозаичный рисунок, но только различался – понять, что изображено, было трудно, к тому же в некоторых местах дощечки были выбиты.
Но в комнате стоял вполне приличный диван, два больших кресла, даже телевизор с телефоном, и решетки на окнах.
Игорь увидел, что Рита взглянула на телефон (ее мобильный остался в сумочке, ручкой которой она прикрутила дверь к крючку, когда убегала из дома), и сказал:
– Телефон не работает, можешь не расстраиваться по этому поводу. Он здесь отключен.
– Тогда зачем он нужен? – спросила  Рита и, взяв этот телефон с небольшого столика, на котором стояла еще лампа с абажуром, швырнула его в стену.
От удара о кирпичи телефон разлетелся на пластмассовые осколки и какие-то телефонные детали.
– Ты скоро перестанешь себя так вести, очень скоро, – пообещал ей Игорь.
– А ты что, пророк или ясновидящий? Может, с духом Нострадамуса по ночам водку пьешь?
– Мои предсказания – знание жизни, а не магия.
– Психологам я верю еще меньше, чем гадалкам.
– Телевизор, кстати, работает, – предупредил он.
Рита тут же хотела и телевизор грохнуть о стену, но передумала – неизвестно, сколько ей придется здесь у них просидеть, пока они поймут, что спутали ее с кем-то, – эта мысль, что ее с кем-то путают, только что пришла ей в голову. Рита хотела сразу поделиться ею с Игорем, но решила пока оставить ее для себя – мало ли что? Ведь точно она не знала, чего от нее хотят.
Игорь вышел из комнаты. Снаружи в двери с легким лязгом повернулся ключ.
Рита села на диван. Ей хотелось плакать. Ей было страшно. Но она не стала плакать, она решила немного подумать, потому что делать все равно больше было нечего.
Предположим, что они ее с кем-то спутали, – стала думать Рита. – Но что, в принципе, они от нее хотят? Судя по всему, что-то очень для них важное, ведь Рита одного чуть не убила, другого, возможно, изуродовала, а ее даже пальцем не тронули. Пока. Не считая, конечно, сегодняшней ночи. Володя. Надо же быть такой сволочью! Хотя... Ну это ладно, не самое страшное, что может случиться, – решила не расстраиваться Рита из-за прошедшей ночи, ведь в конце-концов, он спас ее от тех двоих, которые, судя по всему, убили Вальку, а это похуже, чем переспать и не жениться.
Какие-то бумаги ее отца им нужны. Она уже сказала этому Игорю, что кроме нот у него не могло быть никаких бумаг. Если бы он сам музыку писал, еще можно было с большой натяжкой, просто с шизофренической, предположить, что им нужны эти ноты. Но только и этого быть не может, потому что отец не писал музыки, он пытался, но у него ничего не получилось, и он так всю жизнь и проиграл в оркестре скрипачом, хорошо еще, хоть был второй скрипкой. И никаких других бумаг у него быть просто не могло.
И тут Рита подумала: а стоит ли ей доказывать им это? А вдруг, если они убедятся, поверят... И тогда она им станет совсем не нужна. Настолько не нужна, что ее даже домой отпустить не захотят, а захотят сделать так, чтобы никто не знал, что она им была нужна. И станет им так "стыдно" от всего этого, что они возьмут и оставят ее здесь навсегда, а точнее, не здесь, а поблизости. Здесь очень красивый лес, и если зарыть чье-то тело, то люди с удовольствием потом будут устраивать на этом месте пикники.
Нет, прежде чем от всего совсем отказываться, нужно хорошенько подумать.
Рита подошла к окну, раскрыла его. Да, здесь действительно было красиво, Володя не обманул: прямо перед домом был лес, он еще не покрылся полностью листвой, но уже начал зеленеть и оттуда уже слышались птичьи голоса; чуть в стороне протекала река, интересно, как она называется? Нет, скорее это не река, а канал, ведь они выезжали по Дмитровскому шоссе.
За забором, огораживавшим дом, стояло полуразвалившееся небольшое кирпичное строение – это была когда-то конюшня или другое подсобное помещение, – решила Рита, – но оно, хоть и развалившееся, вида не портило.
Где-то далеко за лесом послышался гудящий звук, сначала он был низким, потом стал нарастать, делаться выше. Так электрички, набирая скорость, отходят от платформы.
Рита взялась руками за решетку и прижалась щеками к пальцам, сжавшимся вокруг прутьев в кулачки... Хоть бы поплакать сейчас, и то легче бы стало, но почему-то, когда страшно, плакать не хочется.
Если бы ее сейчас увидел какой-нибудь поэт, он бы обязательно о ней написал стихи: "Сквозь тюремную решетку ножку дивную продень".
Рите захотелось курить. Давно собиралась бросить, но все как-то не хватало времени заняться этим. Сейчас тем более не время.
Она подошла к двери и застучала по ней кулаками. Через минуту послышался звук повернувшегося в замке ключа. Дверь открылась. Рита увидела восточную красавицу. Она молча и вопросительно посмотрела на Риту.
– Я оставила в машине сигареты и зажигалку, – сказала Рита, – можно мне как-нибудь это получить?
Девушка молча захлопнула дверь.
"Вот стерва, – подумала Рита, – даже в тюрьме и то людям разрешают курить, я же в кино видела, а эти даже сигареты себе забрали".
Но на это раз Рита оказалась не права. Через несколько минут дверь снова открылась, и девушка, войдя в комнату, протянула Рите сигареты и зажигалку.
– Тебя как зовут? – спросила Рита.
– Лола, – ответила девушка. Голос у нее был низкий и чуть хрипловатый, сексуальный голос, каким и должен быть у такой.
– Лолита, или по-библейски Лилит, – сказала Рита, – первая жена Адама. Слушай, что вам от меня нужно?
– Тебе уже сказали, – отозвалась Лола.
В это время в комнату вошел Володя. В руке у него была бутылка воды, та самая, которой Рита ударила его по носу. Он подошел к столику и поставил бутылку на то место, где до этого стоял телефон. Спасибо и на этом, а то ведь Рита совсем и забыла, что хотела пить.
– Лол, – посмотрел он на девушку, – я поговорю с ней.
Лола послушно, как и положено восточной женщине, вышла.
– Нос я тебе не сломала все-таки, – сказала Рита, рассмотрев его лицо.
– Жалеешь?
– Так, не очень. Если бы это мне могло помочь чем-то, тогда бы жалела.
– Обижаешься на меня?
– Если обижаться на всех сволочей, которых я по глупости пускала в свою постель, то уже повеситься можно было.
– Честно говоря, это получилось случайно, а потом, ты мне понравилась сразу.
"Получилось случайно" – это значит, будто бы Рита сама затащила его к себе в постель. Спасибо за комплимент".
– Ну да, – проговорила Рита, – перепуганная девушка, тем более бесхозная, почему бы не попользоваться перед тем, как убить и похоронить.
– Никто тебя не собирается убивать, – сказал он, а потом добавил: – Пока. А насчет одиночества не надо преувеличивать.
Идиот. Думает, если у женщины нет недостатка в претендентах на постель, то значит, и не может быть одиночества. Но в данный момент это ерунда, сейчас Риту больше заинтересовало слово "пока".
– А если не сейчас, то когда меня собираетесь убивать?
– Рита, – заговорил он, задумчиво вздохнув, – если ты отдашь то, что тебе, по сути, и не принадлежит, то никто тебя пальцем не тронет. И даже наоборот.
– А что может быть наоборот?
– Ты получишь то, что называется вознаграждением.
– Большое?
– Не знаю. Скажи, – Володя внимательно посмотрел на Риту, – а от кого ты убегала, когда села ко мне в машину?
– Я думала, что от вас.
– Значит, ты их не знаешь?
– Не больше, чем тебя, нет, тебя чуть-чуть побольше, и очень жалею об этом. – Рита подошла к окну, кажется, с лишним раздражением затушила сигарету о наружную сторону подоконника и выбросила окурок на улицу. – Ты не можешь принести пепельницу? – попросила она.
– Никто не станет ругаться, если ты будешь выбрасывать сигареты на улицу.
– Это мне неприятно, и стряхивать пепел на пол тоже, хоть пол этот и следовало помыть раза два, прежде чем закрывать здесь человека.
– Хорошо, – сказал он, – тебе принесут пепельницу.
Он подошел к окну, стал смотреть на улицу. Рита подумала: если сейчас ударить его по голове, сможет она незаметно выбраться из дома? Попытаться можно было, но вот только подходящего предмета под рукой нет. Разве бутылка. Но это слабое оружие, даже нос им не сломала этому Володе.
– Ты за мной следил тогда вечером? – спросила Рита.
– Нет, я знал твой адрес. Хотел зайти, но ночью ты могла не открыть, и я сидел и придумывал предлог.
– Разве ты не видел, как я вышла из машины и шла к подъезду? Мог бы два раза меня поймать.
– Я не знал, что это ты.
– Когда выбежала, то сразу узнал.
– Нет, но подумал, что это можешь быть ты. Сначала твои черные волосы меня немного смутили, но потом понял, что ты перекрасилась.
– Хорошо тебе, – вздохнула  Рита, – ты догадливый, а вот в такой бред, какой ты мне на уши навешал, только полная дура могла поверить.
– Это не бред, – сказал он и посмотрел на нее, как-то грустно усмехнувшись. – Такое действительно было со мной, лет десять назад. Мне тогда было около тридцати, жена была года на четыре моложе, такая, как ты сейчас.
– Ты знаешь, что Вальку убили? – спросила Рита.
– Вальку? – не понял он сначала, потом до него дошло. – А, это ту. Она сама выпрыгнула из окна. У нее на руке свежий след от укола остался. Решила, что может летать.
– Я была около ее дома, когда она упала.
– И что? – спросил он, почувствовав, что Рита не договорила.
– Те двое, от кого я вчера убегала, вышли из ее подъезда через минуту после того, как она решила, по твоему выражению, что может летать.
Володя быстро повернулся к Рите, внимательно всмотрелся в глаза.
– Ты в этом уверена?
Она пожала плечами.
– Примерно так же, как в том, с кем провела сегодняшнюю ночь.
– Какой он из себя?
– Чем-то напоминает вашего Жеку. Такой же здоровый, и такое же тупое лицо. Зовут Коля или, вернее, Колян.
– А второй? – быстро спросил Володя.
– Что – второй?
– За тобой двое бежали. Второй тоже был, когда Валька выпала из окна?
Рита пожала плечами, она хотела сказать, что вторым, когда Валька разбилась, был его знакомый, но уж если не его, то Игоря точно, – светловолосый Петя, но немного задержалась с этим сообщением.
Володя пожатие плечами понял по-своему. Наверное, ему было достаточно уже названного имени. Да и было видно, то, что он узнал о смерти Вали, его сильно взволновало.
Не дожидаясь, пока Рита объяснит, как выглядел второй, Володя вышел из комнаты.
Он вышел, и дверь только захлопнулась, Рита не слышала, чтобы ключ повернулся в замке.
Она подошла к двери и тихо толкнула ее. С чуть слышным скрипом дверь приоткрылась. Рита открыла ее пошире и выглянула наружу. Рядом никого не было. Она вышла из комнаты.
Внизу, в холле, тоже никого не было. Рита спустилась по лестнице, пробежала по толстому ковру, схватилась за ручку входной двери, дернула на себя, открыла.
Слишком рано она почувствовала себя свободной. Она выскочила на улицу, точнее, на террасу дома, как сумасшедшая, словно в доме был пожар и она последняя узнала об этом.
Рита выскочила на террасу и тут же налетела, натолкнулась на Лолу.
Но Рита, если она начинала что-то делать, то уже не останавливалась, пока не доделывала до конца, и остановить ее было трудно. А тем более, сейчас она спасала свою жизнь.
Рита наскочила на Лолу, но сразу схватила ее за рукав и дернула на себя, чтобы самой удержаться на ногах. А Лола ткнулась ногами в порог и упала, исчезнув в раскрытой двери, в ее темноте, словно провалилась в яму.
А перед Ритой, на верхней ступеньке лестницы – и откуда он только взялся – стоял рыжий Костя. Он стоял спиной к Рите, но, когда услышал шум, обернулся. В это время Рита толкнула его руками в плечо.
Костя был невысокого роста для мужчины, но он был коренастый и плотный, и тяжелее Риты килограммов на тридцать, она словно натолкнулась на одну из колонн.
Но Рыжий Костя все-таки пошатнулся, оступился, взмахнул руками и шагнул назад. Только там, сзади него, были ступеньки лестницы, и он полетел вниз.
Рита пожалела, что ступенек мало но, с другой стороны, и ей легче по ним спускаться.
Черный трехсотый "Мерседес", на котором Риту сюда привез Володя, стоял на том месте, где она из него вышла. Она подбежала к нему, дернула за ручку двери. Дверца открылась. В замке зажигания торчал ключ.
Рита запрыгнула на сиденье. Но напрасно она порадовалась этому, Рита это поняла уже через несколько секунд. Машина не заводилась, видимо, в ней была установлена "секретка".
А Рыжий уже успел вскочить на ноги и подбегал к машине. Он открыл дверцу и протянул руку, одновременно наклоняясь к Рите. Тут ей немного повезло, потому что он так спешил, что ударился лбом о крышу. Рита за это время успела перебраться к другой дверце и уже выскакивала из машины.
Костя стал обегать ее вокруг капота. Тогда Рита снова забралась в машину и, перебравшись к левой дверце, выскочила из нее. Рыжий решил больше не проявлять своих способностей по спринтерскому бегу вокруг Ритин и сделал так же, как и Рита, – полез через кабину.
Теперь вокруг капота побежала Рита. Но в это время появилась Лола.
Рита всегда считала, что для женщины ударить другую женщину – это унижение для самой себя. Мужиков бить совсем другое дело. И даже получить пощечину от мужчины иногда можно: например, пришел муж домой, а жена в постели с кем-то молодым и красивым, ну пусть почувствует себя хозяином, пусть ударит один раз, только не сильно.
Но сейчас у Риты не было выбора, ей хотелось на свободу, а потом в ней появилось чувство отчаяния. Она поняла, что не убежит, но смириться с этим ей очень не хотелось и, когда Лола подбежала к ней и хотела схватить, Рита ударила ее кулаком. Попала она ей по глазу. Лола вскрикнула, как раненая чайка, и сразу шлепнулась на землю своей кругленькой попой.
И тут же Риту кто-то схватил сзади за руки. Что это был рыжий Костя.
Он схватил ее сильно и больно и сразу молча – он вообще был молчаливый – потащил ее к дверям дома. Руки у него были очень сильные, Рите они показались сделанными из стали, как у робота.
– Полегче хватай, – завозмущалась она, – синяки останутся.
Около двери, на террасе уже стояли седоволосый мужчина и Володя. Они наблюдали за происходящим, как патриции со ступеней амфитеатра за боем гладиаторов.
– Костя, ты действительно полегче, – сказал седоволосый. – Разве можно так с девушками обращаться.
Рыжий разжал руки, и вовремя, еще бы немного – и Рита, не сдержавшись, запищала бы от боли.
Но она гордо прошла мимо Володи и седоволосого. В дверях она, правда, обернулась – ей интересно было посмотреть на Лолу. Та сидела на земле, поджав под себя ноги и наклонив голову. Казалось, она что-то ищет в траве.
Рита вырвала руку из Костиных пальцев и сама пошла по лестнице на второй этаж в свою комнату, то есть не в свою, а в которую ее посадили. Вот только кем она была, Рита не знала, – то ли настоящей королевой, то ли княжной Таракановой. Только если она и стала самозванкой, то не по своей воле.

10
Прошло часа два. Рита курила и смотрела телевизор. Вот только что показывали, совершенно не улавливала.
В двери снова послышался легкий металлический скрежет – кто-то пришел к Рите в гости. Замок открылся, а потом открылась и дверь. Вошел Володя.
– Стучать надо, – сказала Рита, когда он вошел.
– Ты же слышала, что дверь открывается.
– А я разве сказала "войдите"?
– Рит, я тебя понимаю, только теперь все равно ничего не изменишь.
– Откуда столько скромной застенчивости в голосе?
– Пойдем, – не ответил он на ее вопрос, – ты, наверное, голодная.
– Ответный акт гостеприимства? А постель тоже предложишь?
– Пойдем пообедаем.
– А на подносе сюда нельзя принести, как я это сделала?
– Это не я тебя приглашаю.
– Тогда понятно. В таком случае я, конечно, не могу отказаться. Силой отведешь. Правда? – Рита сказала это и удивилась, удивилась не тому, что сказала, а удивилась, что ей стало как-то обидно, что не он, Володя ее приглашает.
Она поднялась с дивана и вышла из комнаты.
Они спустились на первый этаж. Володя открыл перед ней дверь – конечно, не на улицу, а в какую-то другую комнату.
Она вошла. Комната большая, просторная, светлая. Здесь, как и в холле, все было отделано под старину.
В центре этой комнаты стоял большой стол. Некоторые сидели за этим столом, а некоторые нет. И людей прибавилось: или они приехали одновременно с рыжим Костей, или позже, когда Рита смотрела телевизор, а может, они здесь были и раньше, просто она их не видела.
Двое были Рите знакомы. И один из них был белобрысый Петя. Тут же в отношении его у Риты появились кое-какие мысли, которые, возможно, ему, этому Пете доставят не слишком много радости. Второй знакомый – Жека, тот самый, в котором с первого взгляда чувствовался глубокий интеллект быка, но даже не племенного, а того, на которых воду возят.
Один был здесь "новенький". Он Риту заинтересовал (насколько в ее положении мог проявляться интерес к чему-то). Это был мужчина лет пятидесяти пяти, невысокого роста, плотный или, скорее, полноватый, голова его была побрита наголо, лоб скошен назад, а макушка заостренная. Блестела его голова, как будто он ее намазал вазелином. Но вот в его небольших кругленьких глазках сквозь нарочитую наивность и простоту виделось временами что-то острое, колкое.
Были здесь и те остальные, кого Рита сегодня уже видела. Не было только Лолы.
– Ну, вот и Маргарита к нам присоединилась, – сказал седоволосый и обратился уже к ней самой: – А я боялся, что вы откажетесь спуститься пообедать с нами.
– А я и отказывалась, – сказала Рита, – но ваш посланец сказал мне, что если я не пойду добровольно, то меня силой пригонят сюда со связанными руками и ногами.
– Ну, Владимир не мог такого сказать, – не поверил Рите седоволосый.
– Я говорю по смыслу, а не по содержанию.
Стол был простой, ничего такого особенного приготовлено не было: не было кубков, ни золотых, ни серебряных, был просто японский фарфор, покрытых пылью и паутиной бутылок тоже не было, а просто были французский коньяк и вино в простых фирменных бутылках, еще что-то, впрочем к спиртному Рита всегда была равнодушна, поэтому особого внимания на бутылки не обратила. Не было лебедей, фаршированных перепелками, и даже молочных поросят не было, а просто была икра разная, осетрина и балыки, ветчина и еще что-то – в общем, ничего особенного, чем можно было бы потом перед знакомыми похвастаться. За стол расселись по чинам. Самый главный – седоволосый, это Рите было понятно с самого начала, рядом с ним с одной стороны несостоявшаяся любовь Риты – Игорь, с другой – любовь прошедшая – Володя. Правда, Володя не совсем сидел рядом с седоволосым, потому что Рита оказалась между ними.
Напротив них за стол сели: в центре, но не напротив седоволосого, а напротив Риты – лысый с блестящей головой, с одной стороны от него – рыжий Костя, а с другой – безликий красавчик Петя и после него – Жека.
Рита сначала не поняла такой расстановки, но только сначала, пока не заметила, что бритый мужчина по временам очень внимательно рассматривает ее. Этого можно было даже и не заметить, если бы она сама ко всему не присматривалась внимательно.
Получалось так, что на той стороне стола, где сидела Рита расположилась знать, напротив – люди чином пониже. Так ей, во всяком случае показалось, пока она не поняла, что бритый (хорошо, что солнце не попадало сквозь окно на его голову) был вне чинов и почитаний, скорее, он подчинялся только деньгам, которые ему платили.
За столом Рита наконец узнала, как зовут седоволосого – Олег Викторович. Но так его называл только бритоголовый, а все остальные называли его просто Алик. А бритого звали Аркадий Аркадиевич – и его все называли (кто называл) именно так.
Вначале ничего интересного не было, кроме обычных ничего не значащих разговоров о спорте, и чуть-чуть больше, в шутку, о политике. О видах на урожай и о погоде ничего не говорили, так что Рите стало становиться совсем скучно, когда Олег Викторович, или просто Алик, предложил выпить за Григория Алексеевича (за светлую память о нем или что-то в этом роде). Рита насторожилась. Но настороженность эта пока что была лишь интуитивной.
Седоволосый Алик развеял ее сомнения.
– А вы, Маргарита, – сказал он, посмотрев на нее, – разве не хотите почтить память вашего отца?
Кое-что прояснилось для Риты. Но прояснилось, как бывает, когда меняется погода – солнце вышло из-за туч, стало светлее, но оказалось, что солнце светит прямо в глаза и от этого видно стало еще меньше. Вот и Рита, узнала чуть больше, а понимать стала намного меньше. Но время выяснять пока еще не пришло – решила она, – камни соберем попозже, когда их побольше разбросают. Правда, потом пришла еще одна мысль: а зачем ей вообще нужны эти камни, пусть бы из другие собирали.
Рита взяла бокал с вином, и все молча все выпили.
И все же это было не просто интересным, а таким интересным, словно к Рите кто-то подкрался сзади и громко крикнул на ухо. Чуть позже кое-какое разнообразие в этот обед внесла и Рита. Но до этого ей было над чем подумать.
Могли говорить и о ее отце, могли и не о нем, его часто вместо Георгия называли Григорием, а значит, могла быть нужна им Рита, а могла и нет, но Рита уже об этом думала и решила пока не спешить разочаровывать этих людей, чтобы потом не разочароваться в своей судьбе.
Судя по всему, к ее отцу здесь (пусть будет пока, как они хотят, решила Рита) относятся с большим уважением: это чувствовалось по тому, как произносят его имя, а еще по тому, что к ней здесь относятся не кое-как. Уж не говоря о троих пострадавших от ее слабой женской руки (кстати, куда пропала Лола? – интересовало Риту).
Можно было бы, конечно, все это принять за какую-то игру, можно было бы, если бы за столом не сидели такие люди, как рыжий, Петя и, тем более, Жека. Эти трое едва ли были способны притворяться, особенно Жека – было хорошо видно, что ему глубоко наплевать на Григория Алексеевича, но он из чувства солидарности – в нем оно проявлялось, как откровенно стадное – тоже всем своим видом выказывал уважение к памяти "Ритиного отца".
Рита не сомневалась, что если бы ему приказали, что нужно сыграть уважение к этому имени, то он, как говорится, лоб бы расшиб. Но этого не было – было очень естественное безразличие с притворным показным уважением, без особого прилежания. А на такую сложную актерскую игру Жека едва ли был способен.
Ладно, если все это так, у Риты есть неплохой шанс отомстить Володечке за его подлость – какая женщина упустит такой случай? Но это позже, если это "позже", конечно, наступит. А пока был другой конкурент на Ритину месть, правда, это не было личным.
И Рита сказала свое слово.
Рассорить своих противников – это любому полководцу известно и политику для этого большого ума не надо – это все равно что почти победить. Рита этим и занялась, отложив интересующий ее вопрос о ее отце на потом.
Она помнила реакцию Володи, когда сказала ему, что один из тех, кто ждал ее в засаде в ее собственной квартире, был у Вальки, когда она выпала со своего балкона. Но он не дослушал, Рита не успела сказать, кто был там второй. А заодно она надеялась, что что-то прояснится и для нее.
– Раз уж выпили за моего отца, то давайте тогда и за мою подругу Валю тоже. Ведь вы ее, наверное, все знали, – начала Рита.
Жека пошловато ухмыльнулся (вот уж никогда бы не подумала Рита, что у него с Валькой что-то было). Костя чуть нахмурился. А вот Петя. Он вообще чувствовал себя очень неуютно и лицо его постоянно то бледнело, то краснело и даже капельки пота иногда стекали по вискам, Петя заерзал на месте, как будто ему хотелось вскочить и убежать. Да не «как будто» а действительно ему хотелось убежать, но об этом пока знала только Рита. Наверняка он не знал, что Увидит здесь Риту, а то под любым предлогом отказался бы поехать в этот особняк. Бритоголовый Аркадий Аркадиевич очень внимательно смотрел на Риту, стараясь что-то понять.
В реакции людей, сидевших на ее стороне стола, было больше безразличия, хотя не совсем.
– Кстати, Маргарита, – посмотрел на Риту Алик, – Володя говорил мне, что вы сказали что-то интересное относительно одного человека, который был и у вас в гостях, и у вашей подруги в тот же день.
– Володя вообще не стал меня слушать, – конечно, это слабенькая месть, можно сказать, мелкая, больше для разогрева, но все равно, хоть что-то, а потом будет видно. – И вообще я не помню, что я говорила, но могу сказать сначала. Того, которого я видела и у себя, и у Вали, зовут Коля, точнее Колян. Он чем-то напоминает Жеку, – Рита посмотрела на Жеку и тот довольно заулыбался, – не внешне, а, скажем так, интеллектуально, но и внешне тоже, тоже очень здоровый и тоже очень коротко подстрижен.
– Надо навести справки, – негромко сказал Алик, он не посмотрел на Игоря, а только чуть повернул голову в его сторону.
Игорь, что-то прожевывая, кивнул головой.
– А второй кто был? – продолжал интересоваться Алик. – Как он выглядел?
– Второй? – переспросила Рита.
– Да, именно второй, – подтвердил свой интерес Алик.
– Ну, что касается второго, то о нем я вам рассказывать ничего не стану. – Рита испытывала садистское удовольствие кошки, которая то приподнимает лапу, как бы отпуская мышь, то снова придавливает ее к полу, пока еще не выпуская когтей.
Краем одного глаза Рита видела, как Алик, немного удивленно и недовольно посмотрел на нее. Скосив глаза в другу сторону она увидела, как Володя покачал головой с едва заметной иронией.
Петя смотрел на Риту такими глазами, как будто она стала из красивой девушки превращаться в вампира: с клыками, когтями и всем остальным, что там положено быть у вампиров.
– Мне проще его показать, – стала выпускать свои когти Рита. – Второй, кто был с тем Колей, или правильнее, Коляном, это был Петя, – закончила Рита и посмотрела на Петю.
– Ты чего, дура, что ли? – с какой-то детской обидой, и агрессивным вызовом, и одновременно с испугом заговорил Петя, вскочив со стула. – Ты чего гонишь-то? Алик, – он стал искать защиты, – чего она пургу-то метет? Когда я там был? Где я был? Не знаю я никакого Коляна.
Он говорил, а в голосе его начали слышаться плаксивые нотки мелкого трусливого хулигана. Все с удивлением стали смотреть то на него, то на Риту.
– А почему ты так сразу заоправдывался? – негромко и медленно произнося слова, спросил Алик Петю. – И вскочил почему так. Ты присаживайся на свое место, присаживайся.
Рита, когда посмотрела на Алика, увидела такой взгляд, какой не ожидала увидеть от этого, казалось, добродушного человека. Петя от взгляда и от голоса Алика вдруг замолчал, только губы его слегка шевелились и из красных стали превращаться в фиолетовые. Он снова опустился на стул, и получилось это у него так неловко, словно ноги его вдруг стали парализованными
– Ну вот, теперь и выяснять не надо, кто такой этот Колян, – сказал Володя, – раз среди нас есть люди, которые его знают.
– А чего ты ей сразу поверил? – снова заговорил Петя. – Да может, она врет?
– А вот слово "может" не нужно было говорить, в твоем положении оно лишнее, – Негромко сказал Игорь.
– В каком положении?
– В интересном, – вставил свое слово и Жека, сказал он это очень серьезно, не переставая жевать.
Рита решила, что пока она сделала достаточно и можно со спокойной совестью отдохнуть. Она поднялась из-за стола.
– Пойду к себе, – сказала Рита, направляясь к двери.
– Я провожу, – тут же вызвался Володя и тоже встал из-за стола.
– Я сама дорогу найду. Не бойтесь, не убегу.
– Проводи, Володя, – согласился с ним Олег Викторович.
– Вы что, слову женщины не верите? – решила Рита удивиться.
– Ну что вы, Маргарита, – удивился и Алик. – Просто дом большой, вы можете заблудиться.
В это время открылась дверь, и в комнату вошла Лола. На ней были темные очки, а под левым глазом виднелся слой грима.
Лола прошла мимо Риты, в руке она держала мобильный телефон. Она протянула его Алику.
– Шурик, – сказала она коротко и, отдав телефон, села на стул рядом с Игорем.
– Пойдем? – Володя взял Риту за руку.
Рита высвободила руку и направилась к двери...
Они молча прошли по холлу, молча поднялись по лестнице. Рита открыла дверь своей комнаты и, повернувшись к Володе, сказала:
– Если мне что-то понадобится – позову. Далеко и надолго не отлучайся. – И захлопнула дверь.

11
Рита сама не заметила, как уснула. Но хоть она и уснула, нервы у нее оставались напряжены, во всяком случае, те участки в ее голове, которые отвечают за ее личную безопасность. Ключ в двери еще не успел повернуться, за него только взялись, а Рита уже вскочила и сидела на диване, испуганная, как маленькая девочка, которую чуть не застукали с рукой, залезшей в трусики (впрочем, при чем здесь возраст?).
Делегация посетителей явилась к ней в этот раз в необычном составе: Лола и бритый под бильярдный шар Аркадий Аркадиевич.
– Вы по делу или это просто визит вежливости? – спросила Рита.
– Скорее, визит вежливости, – улыбнулся Аркадий Аркадиевич. – Тем более, вежливость – совсем не помеха в делах.
А Лола проговорила сама себе, словно чем-то была недовольна:
– По делу я с тобой потом встречусь.
Солнце опустилось совсем низко, оно было уже над самыми верхушками деревьев и светило в окно. Лучи его падали сбоку на лицо Лолы, и Рите сейчас были видны ее глаза под темными стеклами очков. С уверенностью сказать Рита не могла, но, кажется, Лола не очень дружелюбно смотрела на нее.
– Лола, – в голосе Аркадия Аркадиевича прозвучал, как это принято называть, добродушный укор.
Лола повернулась и, не сказав больше не слова, вышла из комнаты.
Посмотрев ей вслед, Аркадий Аркадиевич обернулся к Рите, на лице его появилась дружелюбная улыбка, он подошел к одному из кресел и, перетаскивая его на новое место, заговорил:
– В некоторых ситуациях женщины друг с другом находят общий язык с большим трудом, чем мужчины.
– Если вообще находят, – добавила Рита.
– Да, если вообще находят, – согласился он.
Он поставил кресло рядом с диваном, на котором Рита сидела, и ласково посмотрел на нее.
Рита тоже посмотрела на него, но не ласково, а наивно и вопросительно, хотя и по-доброму, ресницы ее захлопали, как крылья бабочки. Они у нее довольно длинные.
– Вы девушка умная, – сказал Аркадий Аркадиевич, продолжая внимательно смотреть на Риту.
– Кто вам сказал такую глупость?
– Я это сам вижу, мне об этом не нужно говорить.
– Жаль, – вздохнула Рита, – отпечаток ума на лице женщины скрадывает часть ее сексуального обаяния.
– Вам можно не беспокоиться об этом, – сделал он ненавязчивый комплимент и продолжил начатую до этого мысль. – Вы, наверное, уже догадались, кто я такой?
– Ученый-физик? Занимаетесь чем-то, связанным с ядерной энергетикой. У меня был один такой знакомый, точнее есть, очень похож на вас.
– Нет, – улыбнулся Аркадий Аркадиевич, – я ученый, доктор, но не физики...
– Гинеколог? Тьфу, тьфу, тьфу, – поплевала Рита через плечо, – сожалею, но в данный момент, то есть я хочу сказать, к счастью, в данный момент в вашей помощи не нуждаюсь.
– Я психолог.
– Психолог или психиатр?
– Одно без другого не обходится.
– И что же вам от меня нужно?
– Поговорить с вами, только и всего. Возможно, постараться помочь вам вспомнить то, что вы забыли.
– Я не помню, чтобы я чего-то забывала.
– Вы и не можете этого помнить.
– Вы хотите сказать, что вы нашли у меня амнезию на какой-то кусочек моей жизни?
Кажется, Рита подбросила ему новую мысль.
– Это очень может быть, – проговорил он, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Но пока что я хотел проверить другое – люди часто не замечают, не обращают внимания на детали происходящего. Но мозг человека независимо от того все равно фиксирует, записывает или, как говорят, запоминает. Даже о самом раннем детстве мы можем вспомнить такое...
– Вы хотите, чтобы я вспомнила что-то, что видела, когда сидела на горшке?
– Не обязательно вспоминать такие далекие годы.
– Что вы хотите сказать, что я выгляжу лет на двадцать моложе, чем мне на самом деле?
– Нет, этого я не хочу сказать, – засмеялся он.
Он поднялся с кресла и стал неспеша прохаживаться.
Он прохаживался, и говорил с Ритой тихим спокойным голосом, и столько всего успел ей наговорить минут за десять, что она просто не запомнила ни слова из того, что он сказал. Постепенно его голос стал доноситься как бы издалека. И оттуда, издалека, Рита слышала его слова:
– Перед вашим мысленным взором проходит лес, озеро, спокойная поверхность воды. На душе у вас легко и хорошо, радостно и спокойно. Нет плохих мыслей, эмоций, ощущений, все только хорошее: хорошие мысли, хорошие эмоции, хорошие ощущения. Вы чувствуете, как тяжелеют ваши веки, как все тело наливается приятной тяжестью, приятное тепло от передней поверхности живота идет к пояснице, к рукам, ногам, расходится по всему телу. Веки стали совсем тяжелыми, вам хочется спать, вы засыпаете. Считайте вместе со мной: один, два – я чувствую тепло, чувствую приятную расслабленность и приятную тяжесть во всем теле...
Рита почувствовала, что начинает засыпать.
– Нет. – Ей пришлось вложить много сил в то, чтобы раскрыть глаза, а потом и вскочить с дивана. – Нет, спасибо, – заговорила она, приходя в себя. – Не пойдет, знаю, что будет дальше. Вы сейчас меня усыпите, потом овладеете мной, беспомощной и беззащитной.
– Что за глупость?!
– Вам глупость, а мне нет – кто меня потом возьмет замуж: молодую, красивую, но обесчещенную девушку? Вы не женитесь на мне. Первый скажете, что я развратная женщина и отвернетесь. А еще и расскажете всем.
– Прекратите нести бред, – он и растерялся, и возмутился одновременно, но конечно понял, что Ритина женская честь здесь ни при чем.
– А еще, – по инерции продолжала Рита, – мне совсем не светит переспать с мужчиной в таком состоянии – будет обидно ничего не помнить.
– Я вас хочу предупредить, – заговорил Аркадий Аркадиевич немного раздраженно, – что вы таким поведением только усугубляете свое положение.
– Да? Ну и пусть, зато я это делаю сама, а не кто-то там за меня усугубляет мне мою жизнь.
– Почему вы отказываетесь? – спросил он, теперь уже нервно прохаживаясь по комнате. – Что вы находите плохого в том, что я пытаюсь вам помочь?
– Знаете что, я сначала сама все вспомню, а потом уже решу, стоит мне принимать вашу помощь или нет.
– Вы ведете себя глупо.
– Я веду себя не глупо. Были бы вы женщиной, вы бы знали, что у каждой женщины есть в жизни такие вещи, которые она никому не захочет доверить.
– Вы сейчас говорите глупости. Ваши женские тайны никому не нужны.
– Они нужны мне.
На самом деле Рита и сама не могла бы сказать, почему она так испугалась, что он хочет ей помочь вспомнить что-то, что, по их мнению, она могла забыть. А вдруг она все вспомнит, расскажет, а потом станет им не нужна? Она и не хотела быть нужной им, но только что они потом сделают, когда она будет не нужна. Нет, прежде чем отдаться в руки всяких там психологов и психиатров, и разных гипнотизеров, она должна все хорошенько взвесить. А если она чего-то не помнит, то ее женская интуиция подскажет ей – нужно ли это вообще вспоминать?
– Я подумаю и завтра дам вам ответ, согласна я на ваши эксперименты или не согласна.
– Может получиться так, – сказал он довольно жестко, – что вашего согласия никто не будет ждать. – Он вынул из кармана небольшой тонкий разовый шприц и показал его Рите. – У вас сильная сопротивляемость, – объяснил он, – но нет таких людей, которые могли бы сопротивляться подобным вещам.
– Это что? – спросила Рита, чувствуя, как внутри у нее пробежал холодок. – Это наркотик?
– Знаете, что такое «сыворотка правды»? Слышали о таком?
– А кто не слышал? Скополамин, пентонал натрия, амитал натрия.
– Вот и чудесно, что вы так много всего знаете.
– Не в лесу родилась – в палатах царских, – проговорила Рита, пытаясь, чтобы голос ее не дрожал.
– У вас есть время до завтра хорошенько подумать обо всем. – Он убрал шприц в карман.
– Но если вы станете меня так пытать, я все равно не вспомню тог, что не помню.
– Зато расскажете то, что знаете и не хотите сказать. – Недовольный Аркадий Аркадиевич вышел из комнаты
Кажется, Рита его расстроила, оскорбила в лучших чувствах. Да, теперь он возьмется за нее как следует, и ей до завтра действительно есть о чем подумать.
Она подошла к окну. На улице стало уже почти темно, только синяя полоска оставалась еще над деревьями.
Дверь открылась, и в комнату вошла Лола.
– Пойдем, – сказала она.
– Куда? – спросила Рита.
–Ужинать.
– Скажи всем, что я плохо себя чувствую и сегодня к ужину не выйду. Можешь принести мне сюда.
– Я что тебе, служанка? – возмутилась Лола.
– Правильно, – согласилась Рита. – Тем более я на ночь вообще не ем, это вредно.
– Ты только ночью ешь? – усмехнулась Лола.
Типично женский упрек – уколоть тем, в чем сама не безгрешна.
– А ты сама только в молочные кафе ходишь, а в рестораны нет? – спросила Рита. – Когда тебя мужчины туда приглашают? Если это так, то найди где-нибудь здесь в комнате камень и брось в меня.
Лола не была дурой, она не стала искать камни там, где их нет. Она молча вышла из комнаты.

12
Рита проснулась. За оконным стеклом было темно (окно она на ночь закрыла – стало прохладно, когда солнце скрылось, даже холодно). Рита почувствовала, что проснулась не просто так, была какая-то причина, что-то ее разбудило.
Комната освещалась лампой, рядом с которой раньше стоял бесполезный телефон.
 Рита лежала не шевелясь, осматривая комнату и прислушиваясь к своим ощущениям. Она не могла понять, что именно разбудило ее.
Была тишина. Тишина такая, что в ушах звенело. И все-таки тишина была не полной, в отдельные моменты Рита улавливала какие-то звуки, такие тихие, что казалось, не ушами их слышно, а всей кожей, всем телом.
У Риты вдруг появился непонятный страх – что-то не в порядке, что-то не так с ней.
Может, так проявляются слуховые галлюцинации? В слабой их форме? Вот, выходит совсем и не напрасно здесь психиатр.
Она поднялась, подошла к окну, прислушалась, потом открыла его. Сразу послышались разные ночные звуки, едва уловимые, и все-таки было понятно, что это совсем не то, что она слышала, точнее ощущала. Рита закрыла окно, прислушалась. Была, можно сказать, полная тишина, сейчас даже внутри себя она ничего не ощущала.
Рита подошла к дивану, снова легла. И снова ощутила какие-то странные звуки. Она опять поднялась, теперь гораздо быстрее, подошла к двери, прислушалась. За дверью она услышала то же самое, что можно услышать в динамике телевизора, когда он не подключен к электрической розетке.
Рита закурила, снова открыла окно и, вглядываясь в темноту, стояла, одновременно дыша свежим воздухом и свежим тепловатым дымом сигареты. Что-то у нее не в порядке с нервами, раньше на такое она не обратила бы и внимания, просто не заметила бы, а сейчас нервничает неизвестно из-за чего.
Она закрыла окно и снова легла.
Да, она не обратила бы внимания, если бы что-то слышала, но в том-то и дело, что не то чтобы Рита слышала что-то, а словно что-то чувствовала, и именно это раздражало.
Она снова поднялась и сразу перестала чувствовать непонятные ей звуки. Это натолкнуло ее на мысль, что она действительно слышит что-то, что есть снаружи, а не внутри нее, потому что вспомнила, в помещении так бывает – в одном месте слышишь, а в другом нет, и все это называется – акустика.
Рита медленно пошла вдоль стен, останавливаясь и прислушиваясь.
И вот в одном месте, там, где метрах в полутора над полом был вбит в стену толстый железный крюк, она вдруг уже отчетливее услышала непонятные ей звуки.
Все встало на свои места – в соседнем помещении кто-то есть, кто-то там разговаривает, но стены такие толстые, что звуки доносятся каким-то невнятным, почти неуловимым гулом.
Страх превратился в более естественно и привычное для женщины чувство – любопытство.
Едва ли так, как Рита, поступил бы самый умный мужчина, а о глупых и говорить нечего – они ведь всегда все знают и понимают, и объяснят, и растолкуют, и останутся довольны, что женщина ничего не поняла, хоть и сами не будут понимать, что они такое наговорили.
В маленьком кармане джинсов у Риты лежала заколка-автомат для волос. Она вынула ее.
Рита присела, потому что странные звуки так были слышнее, и тонкой металлической пластиночкой стала выковыривать цемент между кирпичами.
Любой мужчина (даже самый умный) сказал бы, что это глупость, стена может быть толщиной в полметра, а стальная пластинка заколки всего несколько сантиметров длиной. Но Рита не мужчина и ей очень захотелось узнать, о чем там говорят в соседней комнате.
Небольшой кусочек цемента, величиной с мизинец, вдруг выскочил из промежутка между кирпичами и шлепнулся на пол. Образовалась небольшая черная щель. Рита прижала к ней ухо и стала прислушиваться, хотя, честно говоря, это было страшно. "Вдруг, – думала она, – сейчас какой-нибудь таракан возьмет и укусит меня за ухо или поводит мне по уху своими усами".
Но звуки, которые так ее напугали, стали слышнее, правда, не настолько, чтобы было понятно, что это – голоса или что-то другое.
Рита быстро поднялась, прошла к противоположной стене, где валялись части разбитого ей телефона, выбрала несколько больших с острыми углами осколков и, вернувшись обратно, принялась расковыривать цемент между кирпичами.
Она бы, конечно, не стала заниматься этим слишком долго, но то, как легко цемент начал выскакивать из стены, ввело ее во что-то, похожее на азарт, а Рита по своей натуре человек азартный, и не только в выковыривании цемента из стены.
Не меньше получаса у нее ушло на то, чтобы выскрести раствор, скрепляющий кирпичи. Получалось это не везде, а нужно было находить места, где цемент легко протыкается пластмассовыми осколками и легко вылезает, – места, где он как бы декоративно вмазан между кирпичами тонким слоем. Все пальцы и ладони были у Риты в красных полосах, так она надавила их кусками пластмассы, но зато в стене образовались узкие щели: сверху и снизу – прямые линии, а по бокам – ломаные по контуру кирпичей. В целом образовался квадрат, каждая сторона которого была примерно в полметра длиной.
И сразу же, как только закончила свой труд, Рита пришла к гениальной мысли, что это дверь, и попыталась толкнуть ее. С таким же успехом, даже с большим, можно было попробовать столкнуть с места сломанный трактор.
– Но если это дверь, должна же она как-то открываться, – пробормотала  Рита, не выходя из азарта. – Может, какие-нибудь волшебные слова есть?
Рита не стала шептать перед кирпичами всякий бред, вроде "Сезам откройся", но подумала, что вот мужика-то ей сейчас и не хватает, и не интеллектуала какого-нибудь (в ее положении это совсем ни к чему), а такого, вроде Жеки, с его мышцами и весом, потому что сама она, толкая стену, только скользила коленями по полу.
Крюк располагался прямо над тем местом, которое Рита решила считать дверью. Он был довольно толстый, на такой хоть голову бегемота можно вешать или даже слона, хотя нет, со слоном не получится, хобот будет валяться на полу, решила Рита.
Она схватилась за этот крюк, а ногой надавила на то, что считала кирпичной дверью. Нет, бесполезно, – подумала Рита, – обезьяна с палкой и то умнее себя ведет. А если пододвинуть диван и использовать его как опору?
Но прежде чем подтаскивать диван, она снова повисла на этом крюке, вцепившись в него руками, и снова, теперь уже обеими ногами, толкнула стену.
Неожиданно крюк, за который она ухватилась и тянула на себя, надавливая ногами на стену, с глухим скрежетом вылез из стены. На Риту посыпалась пыль, а где-то за стеной, в глубине ее, послышался металлический лязг. Крюк вылез из стены сантиметров на десять, а вот стена у нее под ногами внезапно подалась внутрь.
Квадрат стены, очерченный отколотым, выскребеным Ритой цементом, немного ушел вглубь. Она отпустила крюк и снова руками и плечом надавила на стену. И этот ее кусок стал медленно подаваться, уползать дальше. Он уползал, уползал, и внизу открылась черная пустота. Рита чуть не свалилась вниз в эту черную пустоту открывшегося люка.
Кое-как она влезла обратно в комнату, чувствуя жутковатое любопытство. Немного переведя дух, она снова, теперь уже осторожно, чтобы не свалиться вниз, заглянула в открывшийся люк и снова ничего не увидела, кроме темноты.
Рита быстро вскочила и схватила лежащую на подоконнике зажигалку.
Потом подбежала обратно к проему в стене, крутанула ребристое колесико зажигалки, пламя вспыхнуло, и она, стоя на коленях, протянула в темноту руку. Огонек заколебался, готовый вот-вот погаснуть. Тогда Рита открыла клапан зажигалки полностью, огонь стал большим, ярким, Рита снова пролезла немного в проем в стене и стала смотреть, что же там есть.
Сначала она ничего не увидела, но, вглядевшись, прямо под собой обнаружила кирпичные ступени, круто спускавшиеся вниз, и металлический поручень сбоку, за который можно держаться, да и нужно, потому что ступени так отвесно шли вниз, что при желании их можно было бы назвать не ступенями, а выступами.
Рита снова выбралась, развернулась и полезла в эту дыру уже задом. Какую часть себя страшнее подставлять на расправу неизвестности – голову или попу – еще вопрос!
Рита нащупала ногами ступеньки и стала осторожно спускаться в темноту.
Еще страшнее было оттого, что она не могла в это время пользоваться зажигалкой, так как приходилось держаться за поручень обеими руками.
Рита тряслась от страха, каждую секунду ждала, что ее кто-то схватит за какое-нибудь место, и спускалась вниз.
Наконец она почувствовала под собой ровную, плоскую и скользкую поверхность – лестница кончилась. Она посмотрела вверх. Светлое пятно над ней казалось едва различимым. Рита достала зажигалку и снова зажгла ее.
Перед ней был каменный коридор. Огонька зажигалки хватало только на то, чтобы осветить боковые стены на два-три метра перед собой, а дальше было все черно. До потолка этого коридора она спокойно могла дотянуться рукой, как и до каждой стены.
Рита снова взглянула вверх, на тусклое пятно света, ей захотелось туда, обратно, в тюрьму. Она повернулась лицом к коридору, ведущему неизвестно куда, и боязливо шагнула вперед, чувствуя приблизительно то же, что и люди, первый раз прыгающие с парашютом, только там страх другой, там он реальный и пересилить его все же проще, чем страх мистический, который Рита испытывала сейчас, это она знала наверняка, потому что с парашютом ей приходилось прыгать, это было страшно, даже очень страшно, но все не так, как идти в неизвестность, в пустоту, которая сейчас почему ассоциировалась у нее с могилой и всякими вещами связанными с потусторонней жизнью.
Она прошла шагов десять. Пламя зажигалки заплясало, запрыгало, то уменьшаясь, то снова увеличиваясь, – зажигалка нагрелась. Рита отпустила кнопку и огонек исчез.
Без этого крошечного светильника темнота стала такой плотной, что казалось, сначала чуть прикоснувшись, она с каждой секундой все сильнее охватывала, сдавливала, и мысли о каких-то чудовищах из безумных фильмов ужасов уже не казались глупой фантазией: Рита чувствовала, что кто-то к ней подкрадывается.
В это время она опять услышала какие-то непонятные звуки: не то шорохи, не то голоса, и эти голоса совсем не напоминали человеческие.
Так она стояла в темноте с минуту. Она бы от страха опустилась на пол, если бы он не был таким мокрым и скользким неизвестно от чего: может, от какой-то плесени, а может, и от чего другого. А к ней все ползли какие-то звуки, оттуда, из глубины коридора, которого видно сейчас не было, а просто сплошная, абсолютная тьма.
Металлическая часть зажигалки была еще горячей, но уже не обжигала пальцы. Рита не могла больше ждать и снова чиркнула колесиком. Стены коридора осветились, Рита почувствовала слабенькое облегчение и медленно пошла вперед.
Опять зажигалка стала гаснуть, как раз в этот момент Рита увидела, что коридор разветвляется – справа, под прямым углом, был еще один такой же коридор. Вот чего ей не хватало для полного счастья, так это попасть в лабиринт.
А непонятные звуки доносились именно отсюда, из этого ответвления. Но хоть они и стали слышней, но отчетливей не сделались. И снова ей пришлось выключить зажигалку.
И вот, когда Рита опять оказалась в полной темноте, она увидела вдруг далеко-далеко лучик света. Он мог быть и в ста метрах, а мог быть и в километре, – такой маленький, едва различимый он был.
Рита стояла с потушенной зажигалкой, прислушиваясь, и ей показалось, что она стала различать человеческие голоса, но вполне вероятно, это было что-то совсем другое.
Она снова зажгла огонек. И оказалось – тот слабый свет, который Рита видела далеко-далеко, находился всего в нескольких шагах от нее. Это была небольшая щель в каменной стене: ответвление, уходящее вправо, было совсем коротким коридорчиком, тупиком. Но в этом тупике, в стене, был маленький просвет, небольшая щель – и свет виднелся оттуда, и звуки доносились оттуда.
Рита осторожно направилась к этой стене, за которой виделся свет между кирпичами.
Зажигалка снова погасла, но Рита могла сейчас обходиться и без нее – она уже касалась рукой стены, которой заканчивался тупик, за ней не было такой темноты, как здесь, и за ней, теперь Рита была в этом уверена, разговорили люди.
Рита присела, потому что проем был приблизительно в метре от пола, и попыталась рассмотреть, что там такое находится и происходит.
Сначала она ничего не увидела – какой-то предмет загораживал с противоположенной стороны узкую щель между кирпичами. Но вдруг этот предмет зашевелился, сдвинулся с места, поплыл куда-то в сторону, и Рита через несколько секунд поняла, что этот предмет совсем не предмет, а самый настоящий человек. Ей открылась небольшая часть соседнего помещения.
И вдруг она чуть не вскрикнула от страха, точнее от ужаса: сначала у противоположной стены, противоположной той, за которой она находилась, ей показалось, что она увидела человека, но, приглядевшись, поняла, что это совсем не человек, а какое-то непонятное, страшное существо с красной пятнистой мордой.
Рита отскочила, хотела убежать... но не убежала – страх притягивал, притягивал, как большая высота.
Она снова наклонилась и посмотрела в щель.
Рядом с тем, непонятно кем – у него было человеческое тело и нечеловеческое лицо – стоял простой обыкновенный человек. Этот простой обыкновенный человек был – Жека.
А чуть в стороне она увидела и второго своего знакомого – Игоря.
И еще там был кто-то, Рита только не поняла, кто. Этот еще один стоял к ней спиной. Это был не Алик, не Аркадий, не рыжий Костя, не Володя. Человек этот был высокий, как Володя, но худой, как Петя. Да ей и не до того было, чтобы гадать, кто там еще такой, Риту словно притягивало жуткое лицо стоявшего напротив существа.
И тут она увидела, как Жека размахнулся и ударил по тому, что у человека бывает лицом. А тот, которого ударили, вскрикнул, но как-то слабо, скорее застонал, как это бывает, когда у человека уже нет сил кричать. И в этот момент Рита поняла кто это – это был Петя. Просто ему так изуродовали лицо, что оно перестало быть похожим на человеческое.
Рита поняла, что она наделала, – это ведь из-за нее бьют его. Это ведь она рассказала, что он тогда выходил из Валькиного подъезда, выходил после того... после того, как убил ее.
Рите стало нехорошо. Ее снова затошнило, как и в тот раз, когда она увидела Вальку, лежащую на асфальте. Она распрямилась, она не могла больше видеть того, что там происходит, и слышать не хотела, хоть и не воспринимала слов, не понимала того, о чем там говорят, но даже звуки были неприятны, страшны.
Держась за стену коридора, она пошла от этого места, где в стене было небольшой отверстие, одновременно чиркая колесиком зажигалки, но у нее это плохо получалось – так сильно дрожали руки. Наконец появился огонь.
Рита, как только могла быстро, пошла по проходу, свернула направо и вышла в коридор, по которому шла вначале. И сейчас она боялась только одного – что и этот тоннель закончится тупиком. Никакие чудовища ее сейчас испугать не могли.
Пройдя шагов тридцать или чуть больше, Рита поняла, что случилось то, чего она боялась – она снова увидела стену, этот тоннель действительно заканчивался тупиком.
У нее сам собой стал рывками набираться в легкие воздух, она чувствовала, что сейчас разрыдается.
Зажигалка снова стала гаснуть. Рита отпустила палец, прижимавший кнопку и одновременно свободной рукой непроизвольно оперлась о боковую стену.
Она не сразу поняла, за что схватилась рукой. Какая-то толстая деревянная палка, висевшая в воздухе горизонтально. Рита стала ощупывать ее. С обеих сторон ее рука наткнулась на две вертикальные толстые доски или палки, соединенные с той, за которую она схватилась вначале. И Рита вдруг догадалась – это лестница, простая деревянная лестница.
Рита сунула зажигалку в карман, пусть остывает там, и обеими руками стала ощупывать эту лестницу. Она была сделана из толстых брусьев, судя по всему, довольно трухлявых.
В темноте ногой Рита нащупала нижнюю перекладину, ступила на нее, нащупала выше вторую. Здесь ей не нужно было лезть высоко, потолок был рядом. Она потрогала его, почувствовала, что он тоже деревянный, достала зажигалку и осветила этот потолок.
Над ее головой была сбитая из досок крышка квадратного лаза. Рита надавила на него ладонью, стараясь приподнять. Крышка приподнялась, откидываясь в сторону. На Риту посыпалась труха, какая-то солома или сено.
Совсем не думая, что все это может загореться, Рита, подсвечивая себе зажигалкой, пролезла в люк и выбралась наружу.
Весь пол здесь был засыпан толстым слоем сена, а может, соломы.
Рита осветила помещение, в котором оказалась, осмотрелась и поняла, что это, скорее всего, то самое строение, которое она видела из окна, за стеной, огораживающей дом, и дверь этого сарая или конюшни, или неизвестно чего, была приоткрыта. Это было видно даже без зажигалки – в узком просвете приоткрытой двери уже виднелся голубоватый утренний свет. Подбежав к двери, Рита толкнула ее и выскочила наружу.
Совсем недалеко она увидела лес, небо над ним было еще темно-синим, но с противоположной стороны, над крышей дома оно становилось уже светло-светло-голубым.
Как молодая антилопа (а может, трепетная лань), Рита побежала к лесу, за которым должны были ходить электрички.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1
Солнце светило по-прежнему, и люди, кажется, ни в чем не изменились (а чего им, собственно говоря, меняться), и все еще была весна – почему бы ей не быть в конце апреля? А вот жизнь Риты изменилась довольно сильно: она превратилась в какую-то революционерку-подпольщицу, которая сбежала из ссылки, а явка, где ей могли дать временный приют и новое партийное задание – радость и смысл всей ее жизни, – провалилась. И вот бродит Рита по знакомому, даже родному городу, как неприкаянная, как какая-нибудь инопланетянка, случайно оставшаяся в живых после катастрофы ее космического корабля, и не знает, что ей делать. Мужики смотрят на нее голодными весенними глазами, а она пугается каждого такого взгляда и не понимает – почему это на нее так смотрят и что такое с ней хотят сделать, если смотрят так, что у них аппетит разыгрывается от одного ее вида.
Рита не инопланетянка (наверное) и не революционерка (наверняка), но она ходила по улицам неприкаянная, испуганная, как будто была и той и другой в одном лице.
Что ей делать, она не знала: идти домой – боялась, а куда ей еще пойти – не знала, потому что не всю же жизнь жить по знакомым и друзьям.
И вот тогда ей стало так плохо, что, кажется, дальше уже некуда – в ней проснулись инстинкты ее прабабушек: она поняла, что мужчина не только тот, кто хватает тебя, тащит в свою пещеру и там начинает издеваться над тобой и мучить, чтобы доказать свою силу и власть, а заодно и получить удовольствие и удовлетворение, но мужчина еще и тот, кто защищает тебя, если какому-то хищнику захочется попробовать, какая ты на вкус. Понятно, что он защищает свою частную собственность, как ему по глупости кажется, но все равно.
Рита зашла в метро и оттуда позвонила Стасику.
"Где ты пропадала?", "Я так соскучился...", "Я тебе столько раз звонил", – это был родной голос, голос родного человека, которого Рита по своей глупости совсем не ценила, не сказать, что совсем, но в последнее время. Она решила, что была сволочью по отношению к нему и, когда увидела его с небольшим букетом цветов на выходе из метро, Рита чуть не расплакалась.

2
Была ночь, в комнате темнота, и только свет уличных фонарей, попадавший в окно, освещал ее.
Они лежали рядом, на одной подушке, даже не на подушке лежала Ритина голова, а на его плече, и она рассказывала ему все (не совсем, конечно, кое-что она опустила, но ведь это мелочи), а он, такой сильный, смелый, уверенный в себе, смотрел куда-то в темноту и слушал. А Рита рассказывала и чувствовала, как в нем все больше и больше растет чувство собственника, самца, готового за свою личную, в бою с другим таким же самцом отбитую женщину, отдать жизнь, потому что она – эта женщина – его, и никто больше не имеет на нее права.
Рита рассказывала все и прижималась щекой к его руке, уткнувшись носом в подмышку, ощущая легкий запах мужского пота, по которому прежде, пару миллионов лет назад могла определить с закрытыми глазами, что это ее мужчина, тот, которому она принадлежит (правда, запах пота был, наверняка, посильней, и легче было понять, кому принадлежишь).
Рита рассказывала и знала – он сейчас вскочит возмущенный и оскорбленный до бешенства, схватит стоящую в углу дубину с привязанным к ней красным строительным кирпичом и станет размахивать ею и кричать: "Пусть только кто еще попробует до тебя дотронуться! Нет, я сам сейчас пойду и найду их, и они узнают, что такое красть мою женщину!" И еще даст Рита пощечину (несильно, символически) и скажет, что это за то, что она сразу не пришла к нему и не рассказала всего.
Он не вскочил – и правильно, настоящий мужчина и не должен вскакивать и размахивать дубинкой, когда враг далеко, он должен всегда оставаться спокойным и уверенным в себе.
Он заговорил, не вскакивая, но в его голосе Рита уловила непонятные сначала для себя нотки.
– Ты соображаешь, во что ты ввязалась? – спросил он не очень строго. – Ты хоть понимаешь, что это за люди?
– Понимаю. Если бы не понимала, не боялась бы и не убегала. Но только я ни во что не ввязывалась.
– Ты убежала! – На последнюю фразу Риты он не обратил внимания. – Да ты что, думаешь, они тебя здесь не найдут? Если твоя подруга Валечка зачем-то подставила тебя, а это совершенно очевидно, неужели ты думаешь, она не успела им сказать, что ты встречаешься со мной и не дала им мой адрес?
Он приподнялся, высвободив из-под головы Риты свою руку и стал шарить по небольшому столику у кровати.
– Что ты ищешь? – спросила она, лежа на подушке и глядя на него.
– Сигареты, – ответил он чуть раздраженно.
– Ты же бросил курить.
– Ты положила сюда свою пачку.
Он опустил ноги на пол, дотянулся до лампы, включил свет, взял сигареты и закурил.
Рита лежала и смотрела на его спину, на его аккуратно подстриженный затылок.
– Ну, и что ты думаешь делать? – спросил он наконец.
– Я думала, ты мне что-то посоветуешь, – сказала Рита пока еще неуверенно.
– А что я могу тебе посоветовать? Нужно идти в милицию и все рассказать.
– А ты? – спросила Рита.
– Что я? – спросил он.
– Да нет, ничего. – Рита тоже поднялась и села на кровати. – Я пойду в милицию и что там скажу?
– Что ты скажешь? Ты скажешь то же, что и мне.
– И что будет?
– А что может быть?
– Ну что сделает милиция?
– Ничего. Они запишут твои показания. Ты ведь сама говоришь, что твою подругу убили, что тебя держали заложницей.
– Ты думаешь, ко мне сразу приставят охрану? Будут возить в бронированном джипе? А всех сразу схватят, арестуют, осудят и посадят? А что касается Вальки, так это вообще... Кто докажет, что она не сама выпрыгнула из окна, когда у нее уколов на руке больше, чем бородавок на лягушке?
– Хорошо, что от меня требуется? – спросил Стасик, нервно гася сигарету в пепельнице.
Рита растерялась.
– Ничего. Просто быть со мной.
– Да, и ты будешь в полной безопасности. Да кто этим людям помешает долбануть меня чем-то по голове, если ты им так нужна?
Рита все еще была растерянной.
– Маргуля, – Стасик повернулся к ней.
Еще час назад он так называл Риту и ей было приятно это, но вот сейчас... Как только сейчас он так назвал ее, в ней сразу проявилась злость. А еще неприязнь и отвращение.
– Не называй меня так, ты знаешь, я не люблю.
– Тебе нужно пойти в милицию. – Он словно не заметил ее раздраженного тона. – Нужно все рассказать. Это единственное...
– Да пошел ты... – не дала Рита ему договорить.
Она вскочила с кровати и стала одеваться.
– Ты что, ненормальная? – заговорил он быстро. – Куда ты собираешься?
– От тебя подальше.
– Прекрати заниматься глупостями. – Он подошел к ней и попытался обнять. – Третий час ночи. Куда ты сейчас пойдешь?
– Куда угодно, только чтобы тебя не видеть.
– Прекрати, – снова повторил он. – Останься хоть до утра.
– Ага. Еще позанимаемся любовью, а утром ты мне сваришь кофе, накормишь завтраком и отправишь со спокойной душой, чистой совестью и чувством выполненного долга на растерзание. На большее ты не способен.
– А что я могу сделать?
– Настоящий мужик умрет, но не даст, чтобы его женщину обидели, не позволит, чтобы чужие руки прикоснулись к ней.
– Вы и сами не без удовольствия ходите по чужим рукам.
Кажется, в Рите начала развиваться привычка бить разными предметами мужчин по головам – ей очень сильно захотелось взять со стола пепельницу и ударить ею Стасика по голове. Она удержала себя от этого благородного порыва, может быть, даже из-за того, что сейчас он стал для нее мужиком меньше, чем для старой девы вибратор.
Да и не нужна ей его защита, Рита знала, он не сможет защитить, но ей нужно было только немного поддержки, чтобы не было так одиноко и страшно.
Еще Рите захотелось назвать его каким-нибудь словом из тех, которые считаются непечатными, но не стала делать и этого – какой смысл бросать грязную тряпку в грязную лужу.
– Рита, – забегал Стасик вокруг нее, поняв, что его последние слова были не просто лишними, а гораздо хуже.
Если бы он ей сказал это до того, как Рита ему все рассказала, а тем более до того, как укладывать ее в свою постель, но ведь сказал он это не из ревности и даже не из злости по поводу женской неверности, а из страха за себя.
А Стасик продолжал бегать вокруг нее.
– Ну куда ты сейчас поедешь?
– Как девушка достаточно интеллигентная и в меру воспитанная, я не стану отвечать куда тебе нужно идти, как ты этого заслуживаешь. Скажу только, что не твое собачье дело, куда я поеду.
– Ну и как хочешь, – решил он обидеться, но стал зачем-то одеваться.
"А действительно, куда я поеду?" – подумала Рита.
Хорошо, что этот номер был простым, легко запоминался, а в основном все номера ее знакомых остались в памяти мобильника. Рите было жалко свой мобильный телефон, не из-за того, что он ей нравился, новый купить не проблема, а именно потому, что там остались все номера ее знакомых. А в ее собственной памяти, в той, которая у нее от природы, номеров было мало, ведь когда под рукой техника, себя утруждать кажется ни к чему. Да и ей позвонить никто не сможет, ведь у нового мобильного будет и новая карта и, значит другой номер.
Рита подошла к телефону и набрала номер. Она знала, что если сейчас поднимут трубку, то никакого неудовольствия по поводу того, что она звонит в половине третьего ночи, не будет. Вот только будет ли кто дома, а если и будет, то возьмут ли трубку?
К телефону подошли почти сразу.
– Алло, – услышала Рита голос Лены (которую все называли Леночкой за детское обаяние, впрочем она могла быть и другой, даже была другой, но скрывала это, потому что выгодно, когда не знают, на что на самом деле способен человек).
Рита знала, что Лена живет одна, за исключением тех случаев, когда у нее кто-то бывает в гостях.
– Это Рита. Я тебя не разбудила? – спросила Рита из примитивной вежливости, потому что знала, что никого не разбудила.
– Ой, это ты? – заговорила Лена. Не то чтобы она очень обрадовалась, но и недовольства в ее голосе не было. – Ты же знаешь, меня в такое время трудно разбудить.
– Лен, – неудобно напрашиваться, но делать было нечего, – ты сейчас одна или у тебя кто-то в гостях?
– Я только что приехала и приехала совсем одна. У меня сегодня разгрузочный день, – засмеялась Лена.
– Если я у тебя переночую, для тебя это не будет очень напряженно?
– Конечно, приезжай, о чем разговор. Я же все равно раньше пяти не засну. Так что мне даже не будет скучно одной.
Рита знала, что Лена всегда ложится под утро, поэтому и на работу она выходила со второй половины дня.
– На всякий случай скажи мне твой адрес, – попросила Рита.
Лена сказала адрес и сказала "Жду". Рита положила трубку и направилась к выходу.
– Я подвезу тебя, – услышала она за спиной голос.
Ей опять захотелось сказать Стасику, такому заботливому, куда ему нужно идти со своей заботой, но она снова сдержала себя, хотя это было намного труднее, чем, например, отказать мужу своей знакомой, о котором та слишком много трепалась, а потом оставила с тобой, чтобы ты сберегла его от своих коварных подруг. Но Рита все-таки сдержалась и не стала объяснять этому дегенерату, кто он такой.

3
Они сидели за столом, пили сок с водкой (граммов двадцать водки на стакан апельсинового сока) и болтали.
Было уже без чего-то шесть утра.
Обсудить успели много всего: какие подлецы и сволочи мужики и как им, бабам, тяжело – у Лены оказалось тоже достаточно поводов к такому пессимизму, а двадцать граммов водки на стакан сока сделали его воинствующим. Еще Рита рассказала все, что случилось с ней за последние дни, – не только из-за сока с водкой развязался ее язык, но и из-за того, что Ленка была не из тех, кто раскрывает в притворном ужасе глаза, когда, например, ее подруга скажет ей, что забеременела, а искренне пытается помочь, если и не звонком к знакомому гинекологу, то хотя бы дельным советом.
Пора было ложиться спать.
Рита пошла в ванную. Когда она вернулась в комнату, Лена уже лежала в кровати.
– Я постелила нам вместе, – сказала она.
В гостях не спорят, да и какая Рите разница?
Она легла. Они еще немного поболтали. Разговор сделался как-то тише, интимней. Лена лежала, повернувшись лицом к Рите, положив голову на вытянутую руку.
Рита уже чувствовала, что начинает засыпать. Рука Лены в это время нежно погладила ее по животу.
– Какая у тебя нежная кожа, – проговорила Лена.
– Поосторожней, – сказала Рита сонно, – а то у меня на теле слишком много эротических зон.
– По тебе это сразу видно, – сказала Лена, продолжая гладить ее животик.
– Э, – Рита повернула к ней голову, – ты что, собираешься меня совратить? – засмеялась она.
– Ты самая сексуальная из всех моих знакомых. Правда. Ты мне очень нравишься.
– Ленка, вот только в любви не надо объясняться, и я хоть и ругаю мужиков, но направленность у меня очень классическая.
– А это тоже классика, – не сдавалась Лена.
А у Риты уже от ее поглаживания начинали волнами бегать обжигающие мурашки по телу.
– Тогда у меня академическая направленность, – все еще продолжала она сопротивляться, но только на словах.
– И в любви я тебе не собираюсь объясняться, – не обратила на ее слова внимания Лена. – Но немножко я, может, тебя люблю.
Ее голос чуть вздрагивал, как и ее голенькое тело, которое сейчас прижималось к Рите в том месте, где халат на нем почему-то распахнулся. Рита чувствовала это ее упругое тело с бархатистой кожей, оно стало горячим, словно обжигало ее.
Лена чуть приподнялась, скользнув своим телом по телу Риты, а ее горячие влажные губы сжали Ритин, ставший упругим сосок.
Рита коротко невольно вдохнула воздух, голова ее откинулась, а глаза сами собой закрылись.
– Ты глупая, – с трудом проговорила Рита и облизала языком пересохшие губы.
А Леночкины губки, ее язычок медленно опускались ниже, задерживаясь иногда в местах, которые ей чем-то понравились, немного дольше они задержались на животике Риты…


Завтракали они в три часа дня.
– Тебе нельзя самой ехать домой, – говорила Лена, отщипывая кусочки сыра и запивая их кофе.
– Можно или нельзя, но мне нужны мои документы, это в любом случае, а потом, я хочу посмотреть, не осталось ли, правда, после отца каких-то бумаг. На антресоли у меня валяются всякие ящики, я даже не знаю, что в них. – Рита допила кофе и подошла к зеркалу.
– И вообще, – продолжала Лена, – какое-то время тебе нужно пожить у меня.
– А как твоя личная жизнь?
– А что с ней случится?
– Не станешь же ты при мне приводить сюда своих ребят, у тебя только одна комната. Да хоть бы и две.
– Ой, Рит, ради бога, как будто у меня какие-то трудности с тем, куда пойти. Пусть об этом у них голова болит.
– Все, я поехала, – оставшись не очень довольная зеркалом, сказала Рита и направилась к двери.
– Подожди, – остановила ее Лена. – Я поеду с тобой, и зайду к тебе в квартиру сначала я.
– А вот это уже совсем ни к чему, – сразу отказалась Рита.
– Ну ты подумай, – стала убеждать ее Лена. – Допустим, я к тебе зашла, а там у тебя кто-то есть. Ну и что такого? Я скажу: "Здравствуйте. А вы кто? А где Рита?"
– И что они тебе ответят? – засмеялась Рита, но и задумалась.
– Они скажут, что они твои друзья, что тебя нет, что они сами тебя ждут, скажут, пришли к тебе, потому что ты им оставила ключ, а тебя все нет и нет, и когда должна вернуться, не знают. Им как-то нужно будет избавиться от меня. Вот они и скажут, что ты, наверное, еще не скоро придешь, чтобы я тебя не ждала.
– А кто ты такая и откуда у тебя ключ от квартиры?
– Ну, это уж вообще, ты как ребенок. Ты – моя подруга, почему и у меня не может быть ключа от твоей квартиры?
"Вообще-то достаточно логично, – подумала Рита, – с нашей, женской, точки зрения, а мужикам от нас другой логики и не надо". Но вслух сказала:
– Не знаю. Я не хочу тебя в это дело впутывать.
– Да никуда ты меня не впутываешь. Я просто произведу небольшую разведку местности, занятой врагом.
– Очень надеюсь все-таки, что она не занята.
– Да конечно нет, – сразу согласилась Лена. – Это просто так, к слову.
– Хорошо, – решила Рита, – едем вместе, я тебя подожду внизу, а ты сходишь и посмотришь.
Лена открыла дверцу шкафа, где у нее лежала косметика и, сунув руку вглубь, достала оттуда пистолет. Рита сначала широко раскрыла глаза, а потом захлопала ресницами.
– Это не настоящий, – успокоила ее Лена, – он шариками стреляет, но зато знаешь, как больно. Я одному придурку в лоб выстрелила, а попала в ухо, он выл, как бездомная собака...
– А за что?
– Приставать стал.
– Понятно. Только пистолет этот с собой не надо брать.
– Психологическое оружие.
– Все равно.
– Ладно, – она положила пистолет на место. – Между прочим, совсем забыла, тебя в милицию вызывали. Мне позвонили вчера, сказали, если увижу тебя – передать.
– Зачем?
– Ну, все из-за магазина. Зачем же?
– Обойдутся.
– Я бы на твоем месте пошла.
– Ты права, завтра схожу.
– Я бы на твоем месте сходила сегодня.
– Чего тебя все на мое место тянет? Или у тебя мало своих неприятностей в жизни?
– Просто у меня опыта больше, поэтому я тебе и советую.
Рита рассмеялась.
– Не смешно, ответила на смех Лена. – Я месяца три встречалась с одним, он работал в милиции. Встречалась с ним три месяца, а потом полгода не могла отделаться. Поэтому знаю, как от них отделаться тяжело. Так что у меня опыт большой – девять месяцев.
– Если девять, то конечно, – согласилась Рита. – Ладно, уговорила. Я съезжу в милицию, успокою их, а ты, на, держи. – Рита протянула ей ключ от квартиры. Встретимся здесь, у тебя.
– Давно бы так. – Лена взяла ключ, дала Рите свой запасной, и они вместе вышли из квартиры.
Лена поехала к Рите домой, а Рита в милицию улаживать дела, как будто их можно было уладить каким-то способом, кроме того, чтобы найти деньги на ремонт и возмещение убытков от испорченных бензином цветов.

4
Разговоров в милиции Рите хватило на целый час. Хотя могло уйти времени и больше. Но молодому следователю не по особо важным делам Рита сказала, что очень спешит и что в следующий раз готова провести с ним хоть целый день. Тот, в надежде на следующий раз, постарался не раздражать ее, а поскорее отпустить по ее делам, тем более, что ему в его делах Рита помочь не могла, да и не хотела. Ей самой сначала нужно было разобраться в своих делах, а потом уже, если понадобится, впутывать милицию, потому что очень странные люди считали ее отца своим товарищем, а это только в тридцатые годы, говорят, дети за отцов не отвечали, а сейчас... Расскажи Рита, что у нее люди требуют какие-то отцовские бумаги – как они (милиционеры всякие) к этому отнесутся?
Перед уходом Рита попросила позвонить по телефону. Свой мобильный она забыла дома, объяснила Рита. Следователь пошутил, сказал улыбаясь, что она имеет право на один звонок.
Рита набрала номер в квартиру Лены... Там никто не подошел. Она позвонила к себе домой. Там тоже трубку никто не взял. Номер мобильного Лены она не помнила, а утром спросить не догадалась.
– Я же дал разрешение только на один звонок, – снова заулыбался следователь.
– В счет следующей встречи, – ответила Рита, и улыбка следователя по не очень важным делам стала счастливой.
"Ленки дома еще нет, а у меня ее уже нет. Значит, она ушла от меня, а к себе не успела доехать", – логично рассудила Рита.
Она попрощалась и поехала к Ленке.
Когда Рита вернулась в ее квартиру, Лены все еще не было. Чтобы чем-то занять себя, Рита пошла на кухню, решила почистить картошку, а сварить ее или поджарить они с Ленкой решат потом, когда будут знать, что еще у них будет на обед. Она только ее вымыла, как зазвонил телефон. Рита быстро вернулась в комнату и схватила трубку. "Схватила" – потому что начинала волноваться.
И не напрасно.
– Рита, – услышала она голос Лены и уже только от одного ее голоса, в груди у Риты пробежал неприятный холодок. – Рита, здесь какие-то козлы, я... – В трубке послышались короткие гудки.
Но большего говорить и не нужно, и так все ясно.
"Ленка, – тоскливо подумала Рита, – Да уж, с последней моей любовью, Стасиком, не сравнить. Ей, наверное, не разрешали звонить, но она как-то смогла добраться до телефона или ей сказали, чтобы она позвонила и позвала меня приехать, а она сказала не то, о чем ее просили. Вот только "козлами" она зря их назвала, за это ей может достаться".
Рита быстро набрала номер своего домашнего телефона.
На этот раз через несколько гудков трубку сняли, но молчали, кто-то ждал, чтобы позвонивший заговорил первым. Рита заговорила.
– Слушайте, вы, – начала она со злостью, – чтобы девчонку не трогали или вообще никогда не получите того, что вам нужно.
Правильно она сказала или нет, Рита была не уверена, но в любом случае, ухудшить положение Ленки это не сможет.
– Нарисовалась, – услышала Рита чей-то голос, сказал он это не ей, а кому-то другому.
А секунд через пять она услышала уже другой голос: он отличался от первого не только тембром, но и тем, что в нем не улавливались нарочито презрительные нотки.
– Здравствуйте, Рита, – сказал второй, видимо, решив сразу показать, что он не лишен полностью представления о вежливости. – Мы уже давно хотим с вами познакомиться, а вы все где-то прячетесь, скрываетесь.
"Так, – подумала Рита, это не компания Олега Викторовича или просто Алика, это какая-то другая команда. Эти только еще хотят со мной познакомиться".
– Зачем я вам нужна?
– Поговорить, приятно провести время.
– Я согласна, – сказала Рита.
– Я так и думал.
– Но согласна на встречу с обменом.
– С каким обменом?
– Я меняю девушку, которая у вас, на себя.
Несколько секунд телефонный собеседник обдумывал слова Риты, потом сказал:
– Понятно. Я не против.
– Тогда отпустите ее. Когда она приедет, я приеду к вам, туда, где вы сейчас, или куда скажете.
– Это не смешно, – сразу отказался он.
– Тогда предлагайте вы, – вздохнула Рита, хоть и не надеялась, что ее предложение пройдет.
– Мы договоримся о встрече. Когда вы приедете, тогда мы и отпустим вашу подругу.
– А вы уверены, что вы ее отпустите?
– Зачем она нам?
– Вот именно, зачем вы ее сейчас держите?
– Сейчас она как небольшая гарантия нашей с вами встречи.
– А если я откажусь? – поинтересовалась Рита на всякий случай.
– Тогда вы ее больше не увидите, и никто ее больше не увидит никогда. – В его голосе появилось столько жестокости и уверенности, что Рита не сомневалась, что он не шутит, не пугает ее, наивную.
– Хорошо, давайте договоримся, где встретимся. У памятника, что ли, у какого?
– Нет, у памятников слишком много народу бывает. Мы встретимся где-нибудь на окраине. Например, в Чертанове.
– Хорошо. Говорите, где?
– По Чертановской улице до конца, там трамвайный круг.
– Через сколько?
– Через сколько вы там будете?
– Через полтора часа.
– Почему так долго?
– Я не знаю этого района и не хочу заставлять вас ждать.
– Хорошо, – согласился он и сразу добавил: – Но не вздумайте привезти с собой кого-то, например ментов. У вашей подруги все неприятности в жизни сразу кончатся, а вас мы все равно найдем.
– Не сомневаюсь.
– До встречи.
– Рада буду познакомиться. – Рита положила трубку.
Место, которое назначил ей тот, который без разрешения разговаривал по ее телефону из ее собственной квартиры, Рита знала: там, сразу где кончается трамвайная линия, начинается лесопарк, и, чтобы добраться до этого места, Рите хватило бы и полчаса. Но она решила, что ей сначала нужно съездить домой. Вернее, не домой, заходить к себе она не станет, хотя их там, конечно, уже не будет, но все равно. А вот ее машина, ее "Пежо" ей нужен, поэтому она и поехала сначала к своему дому.

5
Было около восьми часов вечера. Рита остановила машину напротив последней трамвайной остановки, здесь же была и конечная автобусов. Заглушила двигатель и стала вглядываться в стоявшие поблизости другие машины, пытаясь рассмотреть в какой-нибудь из них Лену.
Пока что она ее нигде не видела.
Рита вышла. Нажав кнопку пульта, закрыла дверцы. На руке у нее висел плащ, он ей был нужен.
Она прошла немного вперед, к деревянному мостику, перекинутому через небольшой овражек, дальше шла протоптанная между деревьями дорога.
Людей вокруг было немного, но и не мало, так что пока ей не было особенно страшно.
Она повернулась, хотела пойти обратно, даже сделала один шаг, – прямо передо ней стоял мужчина, он улыбался приветливо и чуть грустно, ну, как безутешный муж, случайно встретивший свою жену через месяц после развода.
– У королей точность – это вежливость, а у женщин? – спросил он, все так же улыбаясь.
– А у женщины, это желание поскорее отделаться от неприятного, но необходимого общения, – объяснила ему Рита.
– Как скоро мы расстанемся, зависит от тебя.
– Где Лена?
– В машине. – Он обернулся и посмотрел в ту сторону, где Рита оставила свой "Пежо", но сейчас его не было видно, перед ним стоял большой черный джип.
– Тогда отпусти ее, я же пришла.
– Конечно. Пошли.
Они подошли к джипу. Сквозь его густо тонированные стекла ничего не было видно. Но мужчина открыл заднюю дверцу, и Рита сразу увидела и услышала Леночку.
– Отпусти, ты, урод. Рит, со мной все нормально. Ну, кому сказала, отпусти! – Это она по очереди обращалась то к державшему ее за руку здоровому придурку, лицо которого Рите было знакомо, к Коляну, как назвал его Петя, Рита еще ударила этого Коляна сумкой с мелочью по библейскому месту, то обращалась к Рите.
– Он сейчас отпустит, – сказал Лене тот, рядом с которым стояла Рита. – Я только прочту небольшую инструкцию по безопасности, и он отпустит.
Потом посмотрел на Риту.
– Риточка, – он кивнул на плащ, который она держала в руке, – ты думаешь, так легко выстрелить в человека?
Он догадался, что в руке под плащом у Риты пистолет, правда, то, что это оружие только психологическое, до этого он, конечно, додуматься не мог. Сейчас она очень жалела – пару месяцев назад у нее была возможность купить настоящий пистолет, ей предлагал его один ее знакомый, когда-то талантливый журналист, а теперь алкоголик. Он предлагал купить у него пистолет, точнее, револьвер, с которым еще Нестор Иванович Махно, наверное, начинал свою карьеру. Револьвер этот Рите не понравился – он был некрасивый, с деревянной ручкой.
Деньги Рита тогда, конечно, дала этому своему знакомому, потому что она не относится к тем людям, которые принципиально не дают алкоголикам на водку – отказом все равно не поможешь, отказ вызывает еще большее желание. Впрочем, это касается не только водки.
Сейчас Рита жалела, что не купила тогда этот револьвер.
Он сказал: "Ты думаешь, так легко выстрелить в человека?" Он просто не знает женщин – это мужчины трусят и думают: "Быть или не быть?" А для женщин вопросов нет, если есть за что.
– Ну, я слушаю ваши инструкции, – сказала Рита, не отвечая на его вопрос.
– Это больше для твоей подруги.
– И она тоже слушает, – поторопила Рита.
– Есть два варианта, они оба на тот случай, если твоя подружка поведет себя неправильно, – начал мужчина. – Какой из них мы выберем, я не знаю. Первый попроще: ты, Рита, просто исчезнешь, а тебя, – он посмотрел на Лену, – накажем, если распустишь свой язычок. И есть второй вариант: если нам будет выгодно, мы расскажем правду о смерти твоей, Рита, подруги Вали.
– Правду?! – Рита так возмутилась, что чуть не проговорилась, что правду знает не хуже их, но вовремя спохватилась. – Какую правду?
– Вот записка. Прочти.
Он достал из кармана листок бумаги и протянул Рите. Сразу было видно, что это ксерокопия, но главное было не в этом, а в том, что там было написано. Рита сразу узнала Валькин почерк, а написала она: "Ритка сука, это все из-за нее".
Рита так растерялась, когда прочла, даже не знала, что сказать и только смотрела то на этого, давшего ей прочесть записку, то на сам листок, то на Лену, как будто она могла ей что-то объяснить.
Объяснил сам мужчина. Который дал Рите прочесть записку, точнее, ее копию.
– Она написала это перед тем, как прыгнула с балкона, – сказал он.
– Но я не понимаю... – начала Рита и не знала, что сказать дальше. За что Валька ее так?!
– Почему она вас обвиняет в своем самоубийстве, я этого не знаю, но это и не имеет значения. А вот менты, когда будут искать ответ на этот вопрос, если случайно заглянут в вашу машину или в какой-либо ящик стола у вас дома, могут найти там наркотики. Для них вопроса не будет, почему она написала такую нехорошую записку перед тем, как выйти с балкона прогуляться.
– Какие еще наркотики?!
– Скорее всего героин. Ради тебя, Рита, можно пойти и на расходы.
– Вы хотите сказать, что вы их мне подложите?
– Я это уже и сказал. Все, Лена может идти, я сказал ясно, вы обе поняли. – Он обратился к Лене: – За подругу можешь не волноваться, она скоро вернется, если будет правильно себя вести, а другого ей и не остается, так что жди ее на рассвете с цветами и пряниками. Отпусти ее, – сказал он Коляну, понимавшему, по его лицу это было видно, еще меньше чем Рита.
Лена выбралась из машины.
– Можно мне сказать ей кое-что без свидетелей? – спросила она Колянова начальника.
– Нет, – не разрешил он.
– Почему? – завозмущалась Лена. – Это к вам отношения не имеет, это только женщин касается.
– Я сказал – нет.
Рита знала, что Лена водит машину, как-то раз она даже без ее разрешения каталась на Ритином "Пежо". Рита тогда сильно обиделась.
– Отгони машину к моему дому, – сказала Рита, – или можешь поставить ее у себя во дворе. – Она протянула ей ключи и документы на машину. – На всякий случай, а права, если что, скажешь, забыла.
Рита видела, как главный распорядитель по обмену заложниц что-то обдумывает, но он ничего не сказал, наверное, ему даже понравилось, что машина не останется здесь и не будет обращать на себя внимание.
Лена, тоже что-то обдумывая, кивнула Рите и сказала:
– Когда вернешься, сразу позвони.
– Обязательно, – пообещала Рита.
Она без напоминаний забралась в джип, их обменщик сел рядом с ней, захлопнул дверцу. Потом отобрал у Риты листок с ксерокопией записки. Откинул плащ, прикрывавший руку и спокойно отобрал пистолет. Когда посмотрел на него, усмехнулся.
– Надо же, – сказал он, бросая пистолет назад, в багажное отделение, – а я действительно поверил, что у тебя ствол под плащом.
Рита ничего не ответила. Ее не волновало, что он подумал, главное Леночку отпустили.
За рулем сидел еще и третий стражник. Сначала Рита увидела только стриженый его затылок, потом посмотрела в зеркало и увидела его глаза: ей стало даже немного не по себе, когда их взгляды встретились, – в его глазах была какая-то акулья пустота, бездушность.
Черный джип проехал по кольцу, где разворачиваются автобусы. Сквозь темное стекло Рита видела, что Ленка стоит у ее машины и смотрит им вслед.

6
Некоторое время в джипе все молчали. Но Рите и не хотелось сейчас разговаривать, ей было о чем подумать, и она так задумалась, что даже на какое-то время у нее пропал страх.
Она не понимала, чего больше было у нее – обиды или какого-то неприятного чувства из-за записки, которую показал ей этот, который сидел рядом.
В том, что это ксерокопия, Рита не видела ничего странного – не давать же ей в руки настоящую, – но почему Валька такое написала, почему она обругала Риту?
– Это вы ее заставили написать? – спросила она, повернувшись к сидящему от нее слева. – Сама она не могла сказать такое обо мне.
Тот, хоть и не знал, о чем Рита думала, но понял сразу.
– А ты считаешь, что твоя подруга любила тебя без памяти?
– У нее не было причин так ко мне относиться.
– Правда? Подумай. Я не знаю, но может, между вами пробежал какой-нибудь мальчик, вы, бабы, часто мужиков не можете поделить. А может, на тебя вообще больше обращали внимания? Мне, например, ты больше нравишься – ты красивее и моложе.
Если он не знает, то нечего у него и спрашивать, – решила  Рита, – но невольно задумалась над его словами. Она вспомнила, что однажды был случай, из-за которого Валька могла на нее обидеться, только Рита все равно ни в чем виновата не была. Да и случилось это неизвестно когда, года три, наверное, прошло, а может, и больше: в одной компании Рита познакомилась, сейчас она даже не помнит, как его звали, кажется Лешей, так вот, Рита с ним познакомилась, точнее, он познакомился с ней. Он Рите понравился, она с ним стала встречаться, а потом, только через месяц, узнала, что до нее он был, что называется, увлечен Валькой (или она им, но это не важно). Рита понятия ни о чем не имела и когда узнала, то так разозлилась, что поругалась с этим Лешей, и поругалась навсегда (правда, и не жалела об этом нисколько). Валька, считала Рита, сама тогда была виновата, могла бы сказать ей, а она ни слова не сказала, а накапливала в себе злость. Но, возможно, был и не только этот случай. Он прав, тот, кто сидит рядом, Рита сама знала, что больше Вальки нравилась мужчинам.
Только дело не в этом, а в том, что за все годы, сколько они с ней дружили, она ей не намекнула даже в шутку ни о чем таком. Впрочем, в шутку она и не смогла бы – Валька с чувством юмора была мало совместима.
Выходит, они были подругами, Валька улыбалась Рите, Рита ей рассказывала все, а она обманывала, притворялась подругой.
Может, и последний раз, когда она Риту в ресторан позвала, когда познакомила с Игорем, может, она знала, что от Риты нужно этим людям что-то непонятное?
Да, с Валькой все как-то неясно. Что же получается? Вот этот Коля, который сидит рядом, справа от Риты, и сопит над ухом, как тюлень, заходил к Вальке вместе с Петей. Валька написала записку (такие записки называют предсмертными), в которой обругала Риту, даже не сказав за что. Отдала им эту записку и прыгнула с балкона – прямо у них на глазах? Нет, так не может быть. Конечно, это они сделали, но вот записку писала точно Валька, Рита ее почерк хорошо знает.
Сейчас Рита пожалела, что не осталась там, в той усадьбе, куда ее привез Володя. И чего ей там не сиделось? В тепле, в уюте. За ней ухаживали, как за ценным экземпляром животного. Полы бы вымыла в той комнате, может, обои какие ей поклеили бы, выдали бы тапочки домашние. Опять же Лола там была – женщина враг – как и положено. А вот когда у женщины враги только мужчины, ведь Вальки-то больше нет, то это ненормально, в этом ощущается проявление чего-то неженского. А Рите нравилось быть женщиной.
Сидевший рядом, пошевелился, слегка толкнул Риту в бок, она отвлеклась от своих мыслей.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Уже почти приехали.
– Куда приехали?
– Куда нужно.
– Кому?
– Нам.
– А мне?
– Что тебе?
– Мне сюда нужно?
Ритин охранник (он сидел слева, Рита только с ним разговаривала, двое других в разговор не вмешивались) не знал, нужно Рите сюда или нет, а может и знал, но не захотел отвечать.
– Вас хоть как зовут? – спросила Рита, ей это было неинтересно, но молчать она больше не могла, слишком давило все это ей на нервы.
– Можешь называть меня Семеном, – сказал самый общительный. – Его зовут, – он посмотрел на Колю, – Колян.
Рита чуть не сказала, что знает, но вовремя вспомнила, что не может этого знать.
– За рулем – Вася, – закончил церемонию представления Семен.
– А меня зовут Рита, – сказала Рита, вздохнув. – Рада познакомиться, можно сказать, всю жизнь мечтала.
Джип остановился. Семен открыл дверцу, выбрался из машины, Рита вышла вслед за ним. Это был центр Москвы, старый московский двор со старыми кирпичными домами, кажется, в восемь этажей.
Семен взял Риту чуть выше локтя, не так, чтобы сильно и больно, но и не очень вежливо, и повел к подъезду.
– Вы что хоть хотите со мной делать? – спросила она все по той же причине – не могла молчать.
– Это будет зависеть от тебя. Может быть, премию выдадим, если будешь вести себя хорошо и правильно.
Так, премия. Все понятно, – догадалась Рита, – им нужно от меня то же самое, что и компании седоволосого Алика.

7
В квартире было полно комнат, штук шесть, может даже больше. Высокие потолки. Рите хотелось бы иметь такую. Одной, правда, – грустно подумала она, –зачем такая? – разве что ходить с фонарем и кричать: "Ищу человека..." Под человеком, естественно подразумевался мужчина, свой собственный идеал которого есть у каждой женщины. Впрочем, во всех идеалах есть общие черты, качества, например: ревновать к любовникам, но не запрещать иметь их сколько хочешь; нравиться всем женщинам, знакомым и незнакомым, вызывать у них зависть, но не изменять, или изменив один раз в жизни, всю жизнь просить прощения.
Но это ладно. Сейчас совсем не о том.
Сразу видно, что хозяева квартиры имеют большие деньги и не очень большой вкус. Все здесь было как-то перемешано: и современная мебель, и современная отделка квартиры, и старинная мебель – и все это было не так, чтобы в одной комнате современная, а в другой старинная, а везде все вперемешку.
Риту провели в не очень большую комнату. Она подошла к окну. Уже почти совсем стемнело, фонари были далеко внизу. Этаж, Рита знала, был седьмой – видела, на какую кнопку в лифте нажимал Семен, но потолки в этом доме метра три с половиной, с седьмого этажа на простыне не спустишься. Со второго она еще рискнула бы. А отсюда, разве что по примеру Вальки.
Как же хочется покоя, забыться, уснуть, но только "не тем холодным сном"...
Прошло часа два. Риту никто не трогал, она тоже никого не трогала. В квартире было довольно тихо, только где-то играла музыка – телевизор или приемник, на магнитофон такую не записывают, тем более эти...
Послышался шум. Похоже, открылась входная дверь. Рита подбежала к двери своей комнаты, прислушалась.
Да, кто-то пришел. О чем говорят – непонятно, но в голосах улавливается самодовольство. Видимо, все трое рассказывали пришедшему или пришедшим, как они с риском для жизни, почти без шансов на успех, только благодаря своей отваге, ловкости и уму, взяли в плен такого опасного противника – девушку Риту.
Хорошо, если бы с тем, кто сейчас пришел, можно было договориться, объяснить, что она ничего не знает, что она вообще ни при чем, что она ошибка в их жизни.
Дверь открылась.
Вошедшему было от тридцати до сорока лет, точнее по его внешности сказать нельзя. Невысокого роста, очень худой, сутулый, с узким лицом и длинными, почти до плеч, черными, давно не мытыми волосами. Глаза темно-карие, почти черные, взгляд очень острый. И все же несмотря на все это его внешность не была отталкивающей, вызывающей неприязнь, даже наоборот, было что-то сексуально притягательное, возможно именно из-за своей порочности, откровенного цинизма и жестокости в лице. В нем чувствовалась опасность притягательная для женщин.
– Привет, – он быстро прошел в комнату, движения тоже были резкие, нервные. –Маргарита Григорьевна Мещерина, – он хрипловато рассмеялся, только невесело.
То, что он неправильно назвал ее отчество, Риту не удивило, такое случалось нередко, но вот то, как он сказал, та интонация, с которой он произнес ее имя, отчество и фамилию, звучали странно, было такое чувство, что не сама Рита важна ему, а именно ее имя больше интересует его, чем человек, который носит его.
– Как вас зовут? – спросила Рита.
– Гера.
– Гера, вы можете меня выслушать?
– Для этого тебя и пригласили.
– У меня нет того, что вам нужно.
– Ты как-то резко начинаешь разговор. Я только вошел, а ты с порога: "У меня ничего нет". Ладно, давай посидим, поговорим. Коньяк будешь?
– Да, – согласилась Рита, чувствуя, что ей сейчас даже нужно выпить.
– А где эта мартышка? – спросил Гера и направился к двери. – Иди сюда, – позвал он кого-то, стоявшего в коридоре.
Вошла девушка шестнадцати-семнадцати лет, тоненькая, маленькая, миниатюрная, как Дюймовочка, в обтягивающей кофточке и так же плотно обтягивающей попку юбочке, руками она оттянула юбку чуть вниз, потому что та, постоянно морщась складками, приподнималась и становились видны беленькие трусики.
Гера что-то кому-то сказал, выглянув наружу из двери, что именно, Рита не разобрала, потом прикрыл дверь и направился к старинному серванту. Он достал из него рюмки и бутылку коньяка.
Если бы Рита знала, что там есть коньяк, без их разрешения выпила бы давно.
– Ну, чего вы стоите? – сказал Гера Рите и девушке. – Садитесь. Точнее, присаживайтесь.
Рита села на диван, девушка – в кресло у столика.
– Держи, – он протянул Рите рюмку с коньяком, еще одну поставил на стол перед девушкой, налил себе. – Ну давай, за знакомство. – Он посмотрел на Риту, чуть приподнял рюмку, сразу выпил.
Он снова подошел к серванту, включил магнитофон, стоявший на нем. Негромко заиграла музыка. Затем вернулся к креслу, уселся в него, налил в рюмку еще коньяка.
– С тобой потом поговорим о деле, – сказал он Рите. – Надо немного расслабиться, сегодня дел было полно.
– О чем хоть будем говорить? – спросила Рита. – Я не привыкла сразу, мне нужно морально подготовиться.
– А сама, я не успел еще войти, сразу объявила, что у тебя нет того, что мне нужно.
– А что тебе нужно? – перешла Рита тоже на "ты".
– То, чего у тебя нет. Но если хочешь морально подготовиться – готовься: сиди и вспоминай, куда ты дела записи твоего отца, или не ты, а твоя мама. Когда вспомнишь – скажешь. Лучше это было бы до того, как я начну спрашивать сам.
Да, Рита не ошиблась, пристали к ней с этими записями, как пьяный к пианисту в телевизоре: сыграй ему "Цыганочку" и все...
– Тебя как зовут? – спросил Гера девушку.
– Галя, – ответила та очень робко, видно, только начинала свою профессиональную деятельность. А буква "г" у нее получилась слишком звучной. Рита знала, что этих девушек в основном поставляет Украина и Молдавия.
– Ну, чего ты такая скромная? На, выпей еще, – он налил коньяк в ее рюмку. – Давай, давай, выпей и раздевайся. У тебя в жизни все просто: быстрее научишься раздеваться – больше станешь зарабатывать.
Галя поднялась с кресла, начала снимать кофточку, но вспомнила о коньяке, взяла со стола рюмку, выпила и стала раздеваться дальше.
– Ничего мартышка, да? – посмотрел на Риту Гера, а когда Галя осталась в одних только трусиках, сказал ей: – Снимай все, чего ты?
Галя сняла трусики и стояла, не зная, куда девать руки, они у нее то пытались подняться к ее маленьким грудкам, то безвольно свисали. Она глупо улыбалась.
Гера выпил еще рюмку и стал расстегивать на себе брюки.
– Слушай, а в другом месте нельзя этого сделать? – спросила Рита.
– Ты чего, завидуешь ей? Не бойся, ты тоже не будешь забыта, как говорили раньше: "Никто не забыт и ничто не забыто".
Одной рукой он толкнул Галю в кресло.
– Ну чего, Марго, присоединяйся, – обернулся он к Рите, устраивая Галю в кресле поудобнее.
– Пошел ты, – не смогла Рита сдержать себя.
Он не обратил внимания на ее слова, отвернулся. Галя пискнула, и кресло короткими рывками со слабым скрипом поползло по паркету, в такт этому стала тихо позванивать пряжка ремня, вдетая в брюки, съехавшие у Геры сейчас ниже колен.
Дверь в комнату была закрыта, но не на замок, только прикрыта. Лучшего момента не будет. Лишь бы в коридоре не оказалось никого из тех троих.
Рита встала с дивана и быстро пошла к двери.
Но проходя мимо стола, она чуть наклонилась, чтобы поставить на него рюмку и наткнулась рукой прямо на бутылку коньяка. Бутылка сразу опрокинулась, прокатилась по столу и с грохотом ударилась о паркет. По узким дощечкам стала растекаться темная жидкость, превращаясь в лужицу.
Гера обернулся. Зло зарычав, он оттолкнулся от Галиных грудей. Рита бросилась к двери. Он, натягивая брюки, прыгая на одной ноге, вслед за ней.
Он догнал Риту у двери в прихожей, когда она судорожно пыталась открыть замок.
Гера вцепился ей в волосы и дернул на себя. Рита вскрикнула, отпустила и замок, и ручку двери. Гера потащил ее обратно в комнату, а там к дивану – одной рукой он волок Риту за волосы, а другой придерживал на себе не застегнутые брюки. Рита тащилась за ним, вцепившись в его руку, пытаясь ослабить боль от вырываемых волос.
Он швырнул ее на диван и сам навалился сверху. Отпустив ее волосы, он обхватил Риту, другой рукой стал расстегивать молнию на ее джинсах.
Рита отбивалась от него, как амазонка (если только они были и если отбивались. Скорее всего, они сами нападали). Кричать было бесполезно, даже вредно, потому что тогда бы обязательно пришли на помощь, но пришли бы те трое, которые были где-то неподалеку в квартире.
Физически Гера был не очень сильным, но все-таки гораздо сильнее Риты, но преимущества это ему не давало никакого. Один мужчина даже сильный, не может изнасиловать женщину, которая этого не хочет и сопротивляется по-настоящему. Чтобы это получилось нужно женщину или запугать до полусмерти, или избить, тоже до полусмерти, или связать. Гера, видимо, это знал.
Он обернулся, удерживая Ритины руки, хрипло со злостью проговорил, обращаясь к Гале, валявшейся в кресле, как брошенная кукла:
– Иди сюда, ты!
Она сразу послушно встала и послушно подошла.
– Держи ей ноги, – приказал он.
И Галя упала Рите на ноги, схватила их руками, прижала к себе, не давая ей ими пошевелить. Она была хоть и маленькая, но очень цепкая, как какой-то маленький крабик.
Она держала ноги Риты и, кажется, всхлипывала.
Вдруг Рита почувствовала, что руки Геры разжались.
– Ладно, – поднимаясь с нее, быстро проговорил он с одышкой. Видно, его желания в отношении Риты изменились, и когда она посмотрела на него, то сразу поняла, почему – вся его мужская сила ушла на борьбу с ней. Натягивая брюки, он быстро направился к двери, но на полдороге вернулся, словно что-то забыл.
Галя все еще держалась за Ритины ноги.
– Отпусти, – сказала Рита, задыхаясь, и толкнула ее в плечо. Та сразу разжала руки. Быстро поднявшись, села, сжимая руки теперь у себя на груди и с испугом глядя то на Риту, то на Геру.
А Гера вернулся, потому что забыл так, небольшую мелочь. Он подошел и с силой ударил Риту по щеке. Рита чуть не вскрикнула от боли, но сдержалась, только ладонь придала к лицу.
– Остальное получишь через пять минут, – пообещал Гера и снова направился к двери.
– Вася, – громко позвал он.
Он стоял, тяжело дыша, и с серьезным злым лицом, застегивая молнию брюк, звал Васю.
Вася появился почти сразу, а с ним и Коля. У того было такое взволнованно-сосредоточенное выражение на лице, словно этого Геру обижают здесь две нехорошие девочки, такие лица бывают у бабушек, когда те прибегают на плач внучка.
– Колян, – проговорил Гера, подходя к Гале. Взяв ее за руку, дернул, отшвыривая в сторону Коляна. – Эту возьми себе, а с этой сучкой, – это уже про Риту, – мы с тобой сейчас будем разбираться, Васек.
Колян довольно оскалился, схватил Галю за руку и мгновенно исчез с ней – будто черт утащил ее в преисподнею.
Да, состояние у Риты было такое, словно она действительно попала в ад, каким-то неестественным все казалось, и страх ее тоже был мистический – холодный и обжигающий одновременно.
– Сейчас все скажешь, – снова пообещал ей Гера.
Двое мужиков схватили Риту под руки.
– Давай к двери, – проговорил главный из них своему подчиненному, Васе.
Они подтащили Риту к двери.
– Держи ей руку, – сказал Гера, а сам схватился за край двери.
Вася вцепился Рите в руку, наверное, это было у них отработано и, разжимая зажатые в кулак ее пальцы, сунул их между дверью и дверным косяком.
Рита поняла, что сейчас будет.
А Гера перестал суетиться, наверное, то, что он сейчас собирался делать, доставляло ему настоящее наслаждение, не то что с Галей, там он торопился, лишь бы побыстрее отделаться, а здесь – никакой этой самой суеты.
Он медленно стал закрывать дверь.
– Ты все скажешь, – говорил Гера, – даже то, чего не знаешь, вспомнишь. – Но подобное Рите уже обещали, только методы были немного другими.
Прямо перед ее лицом торчала остриженная голова Васи, точнее, его ухо. Уже плохо соображая, Рита открыла рот и собиралась вцепиться в это ухо зубами, и откусила бы его, но в это мгновение ее пальцев коснулась дверь.
Она завизжала, завизжала так, что чуть у самой не полопались перепонки. Вася замычал, отпустив ее руку, отскочил в сторону, замотал головой, как собака, которой в ухо залетела пчела, стал хлопать себя рукой по уху.
У входной двери прозвенел звонок.

8
Гера, который снова шагнул к Рите, замер на месте. Вася ничего не услышал или не обратил внимания, он продолжал хлопать себя рукой по уху, но теперь как бы определяя слышит оно или нет.
Из-за двери показался Семен.
– Кто это? – спросил его Гера.
– Не знаю, никто не должен был прийти.
– По телефону не звонил никто, не предупреждал?
– Нет. Может... – но кто "может" или что "может", он не успел сказать, из-за двери донесся голос.
– Эй, открывайте, я знаю, что Ритка здесь. – Это был голос Лены.
Рита услышала этот голос и сразу половина ужаса, который был в ней, исчезла. Так подействовала бессознательная надежда. В этот момент она не думала, что Леночка не такая уж большая помощь и что сейчас они откроют дверь, впустят ее и все продолжится, только количество действующих лиц в этой сцене увеличится на одну героиню.
– Кто это? – задал тот же вопрос Гера, но уже более конкретно.
Семен пожал плечами, но потом с сомнением сказал:
– По-моему, это та телка, на которую эту поменяли, – он кивнул на Риту.
– Зачем ее отпустили?
Они разговаривали почти шепотом, словно боялись чего-то.
– Да у этой, – Семен кивнул на Риту, – ствол был с собой. Ты чего, баб не знаешь? Они сдуру или со страха не задумываются – пулю влепят.
Оказывается, Рита его недооценила – кое-что о женщинах он знает. И, значит, не зря она брала с собой пистолет, хоть и игрушечный, без этого Ленку не отпустили бы. Только что толку? – теперь она сама пришла.
– Я как раз хотел тебе сказать, что у этой, – он в третий раз кивнул в сторону Риты, – нужно узнать, где живет та, и съездить, – закончил он.
Звонок снова зазвонил, и теперь еще настойчивее.
– Открывайте, у вас в окнах свет горит, и я знаю, что Рита здесь. Не откроете, сейчас всех соседей соберу.
– Она одна, – усмехнулся Гера.
Семен согласно кивнул.
– Была бы с ментами, про соседей не стала бы вспоминать, – уточнил он и направился к двери.
Он сначала посмотрел в глазок, а потом протянул руку к замку. Семен толкнул дверь, и в дверном проеме появилась Лена. Она стояла гордая, надменная и злая.
В этот момент Рита осознала, что ее первая реакция на голос Лены, ее бессознательная надежда была наивна. Она хотела крикнуть, чтобы Лена убегала, но понимала одновременно, что она уже никуда не сможет убежать.
А та шагнула вперед и вошла в квартиру.
– Какая ты умная, – мрачно усмехнулся Семен, – знаешь, где тебе нужно быть, где тебя ждут. – Он потянулся к ручке двери, чтобы закрыть ее.
– Не закрывай, мы сейчас уходим. – Лена посмотрела на него гордо, как городская горничная на крестьянина.
– Правда? – сделал удивленное лицо Семен и потянул дверь на себя.
– Правда, – и Лена с силой оттолкнула его от двери.
Семен так удивился этому наглому и бесцеремонному обращению с ним, что несколько секунд рассматривал Лену, потом с таким же удивлением посмотрел на Геру, потом на Риту, потом снова на тоненькую, стройную, такую маленькую и беззащитную девушку Лену. Он хотел что-то сказать, но только раскрыл рот...
Вот как раз в это время дверь полностью распахнулась. Распахнулась резко, с силой, так, что ударилась с наружной стороны о стену. Рита увидела каких-то двоих ребят. Рассмотреть она их толком не смогла, даже первого (второй стоял чуть позади), потому что с этой секунды все как-то замелькало у нее перед глазами, словно пленку в видеомагнитофоне включили на перемотку.
Тот, который стоял первым, быстро шагнул в квартиру мимо Лены и одновременно с этим как-то даже незаметно, казалось, несильно, ударил Семена, но Семен сразу, словно манекен, которого неосторожно толкнули, с грохотом повалился на пол.
Туповатый Колян, который к этому времени выполз из комнаты, оставив там Галю (уже второй раз ее сегодня бросали на полпути), как носорог бросился на обидчика одного из его начальников.
Но тот увернулся, едва заметно отступив в сторону, и одновременно, как бы и от легко раздражения, и чтобы отделаться от ненужного ему общения, толкнул Коляна в спину локтем. Колян налетел на второго гостя, которого привела с собой Лена. Казалось он только наткнулся неосторожно на второго, и все, но от этого столкновения Колян почему-то громко и жалобно завыл и согнулся пополам, цепляясь за него.
– Ритка, бежим быстрей, – услышала Рита в это время голос Лены, он доносился с лестничной площадки.
Тот, который вбежал в квартиру первым, был уже рядом с Ритой, он прикрикнул на нее недовольно:
– Быстро отсюда. Бегом.
Рита и хотела бы, но проход к двери был занят Коляном и тем, вторым, который пришел с Леной. Тут Рита увидела, как этот, второй, чуть оттолкнул от себя ладонью голову Коляна, но руку с его головы не убрал, а наоборот, придавил голову вниз и одновременно его колено с силой ударилось о лицо лысого Коли. Из-под колена, будто теплое пиво из наполовину открытой крышки, во все стороны брызнула кровь. Рука оттолкнула его голову и Колян, схватившись за лицо шлепнулся задом на пол, и теперь кровь лилась между его пальцев, стекала по рукам.
Тут этот второй увидел, что Рита, как испуганная кошка мечется у двери и не решается проскочить мимо людей. Он шагнул в ее сторону. Словно между делом он схватил Риту рукой сзади за шею и как именно такую кошку, которая мечется под ногами и мешается, а на хвост наступать ей не хочется – будет много визга, он отшвырнул ее назад, за себя, в дверной проем.
Рите было не до эмоций, и на то, что с ней так невежливо обошлись, она решила не обижаться. А Лена, вцепившись в ее руку, потащила ее за собой, и они, одна за другой, держась за перила, побежали по лестнице вниз.
– Ты откуда взялась? – спросила Рита, когда они выскочили на улицу.
– Потом расскажу. Бежим, вон твоя машина.
– Этих мы что, не подождем? С кем ты пришла.
– Не надо, они мне сказали, чтобы мы не мешались, а сразу убегали.
Но Рита медлила, ей казалось, что они не должны оставлять на произвол судьбы тех двоих. Оказалось, что считала она так напрасно.
Оба выбежали из подъезда через полминуты. Сразу увидели Риту и Лену, они обе стояли под фонарем. Тот, который вбежал в квартиру первым, слегка раздраженно, но без злости заругался на них:
– Я же сказал, чтобы сразу уматывали отсюда. Чего вы ждете?
– А вы? – спросила Рита.
– Давайте бегом. Они могут за вами поехать. Мы еще немного подождем.
Ленка дернула Риту за руку.
Они подбежали к машине. Рита забралась на водительское сиденье, Лена обежала капот и села справа, захлопывая дверцу и протягивая Рите ключи.
У Риты так дрожали руки, что она сразу не смогла вставить ключ в замок зажигания... Но наконец двигатель заработал, Рита резко отпустила тормоз, так же резко надавила на педаль газа. Взвизгнув проскользившими по асфальту колесами, машина сорвалась с места.
Минуты через три Рита стала обращать внимание на светофоры.
Когда она остановила машину на перекрестке (перед нами загорелся красный свет), спросила Лену:
– Кто это такие?
– Мои знакомые, – ответила она. – А Витьку ты разве не видела? Он несколько раз заходил в магазин. А, – она махнула рукой, – тебя ни разу не было, когда он заходил.
– Кто он такой?
– Ну, я встречаюсь с ним иногда. Ничего серьезного.
– А второй? – Загорелся зеленый свет, и Рита уже плавно тронулась с места.
– Сережка-художник. Он Витин друг.
– А как ты меня нашла?
– Ну ты спрашиваешь! Я ехала за вами.
– Странно, что водитель тебя не заметил, он, как обезьяна, постоянно смотрел в зеркало.
– Я же не на твоей машине ехала за вами. Я поймала частника, сказала ему, чтобы он ехал за черным джипом, потому что там мой муж с подругой моей же, ему это очень понравилось, и он меня очень осторожно, чтобы не попадаться вам на глаза, привез, куда и вы приехали, даже помог узнать квартиру – он по лестнице за лифтом бежал. Правда, не бескорыстно, заплатить за секретную работу пришлось.
А потом я вернулась за твоей машиной, позвонила Витьке, и мы встретились здесь, недалеко, они на своей машине подъехали. Кстати, забери документы на свою машину, а то забуду отдать. – Она протянула Рите техпаспорт.
Рита затормозила около дома, где жила Лена.
– Вылезай, чего ты сидишь? – сказала Ленка, уже выбравшись и заглядывая внутрь через дверцу.
– Нет, – отказалась Рита. – Я поеду.
– Куда ты поедешь? Ты что, ненормальная? Тебе домой нельзя возвращаться, они снова могут к тебе прийти.
– У меня дела, Лен, мне нужно ехать.
– Да Рит, ты чего, перестань. Завтра сделаешь все свои дела.
– Мне сегодня нужно.
– Ты не хочешь даже ребят поблагодарить за то, что они сделали?
– Сразу двоих?
– Не смешно.
– Сказать художнику "спасибо" и предложить дежурную ночь в постели, как это положено у благородных девиц? Это будет называться "отделаться". Я ему очень благодарна и, чтобы понять, насколько, – ему придется везти меня куда-нибудь на Канарские острова и там недели две выслушивать по ночам, и не только по ночам, как я ему благодарна. У меня нет столько времени.
Рита говорила не правду, никаких дел у нее не было, пока, во всяком случае, но только ей не хотелось больше впутывать Лену в те неприятности, которые, возможно, будут. В том, что ничего еще не кончилось, – можно не сомневаться. Тяжело Рите было отказаться от ее помощи и особенно помощи ее друзей, но она знала, что они ей не помогут, у них только будут неприятности, и очень большие, от которых ее собственные нисколько не уменьшатся.
– Ленок, – Рита не знала, что ей сказать, не "спасибо" же действительно. – Я тебе позвоню.
– Звонить совсем не обязательно, – и Лена захлопнула дверцу, она обиделась.
Направившись к дверям своего подъезда, она обернулась по дороге.
– Ты циничная, – громко сказала она и, войдя в подъезд, закрыла за собой дверь.
Рита некоторое время сидела в машине. С трудом ей удалось убедить себя, не выйти из машины и не побежать в подъезд следом за Ленкой. Но потом Рита грустно вздохнула, включила заднюю передачу, развернулась и выехала на улицу.
Рите очень сильно было жалко себя за то, что пришлось обидеть Лену.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1
Чтобы в жизни что-то закончилось, нужно знать, что должно кончиться, а чтобы знать, что должно кончиться, нужно знать, что именно происходит.
Вот такая мысль, которую при желании можно назвать еще и силлогизмом, пришла Рите в голову, хотя она, эта мысль, ей, в общем-то, и не нужна; всякая философия ее интересовала гораздо меньше, чем, например, молодую волчицу старый баран. И вообще, считала Рита, философию изобрели те люди мужского рода, которыми женщины совсем не интересуются, чтобы вместо красоты утешать себя глупой мыслью о своей мудрости. Но мудрость это что-то расплывчатое и неосязаемое, к тому же не конкретное, а то к чему бы мудрецам спорить друг с другом, если мудрость всегда права? К тому же в мудрых спорах рожается не истина, а вражда. А еще, мудростью ведь красоту не заменить, и мудрость не спасет мир. Хотя и в том, что красота его спасет, тоже можно посомневаться, ведь красота с одинаковым удовольствием служит как добру, так и злу, а может даже злу и с большим удовольствием. Чтобы убедиться в этом далеко не надо идти, а можно зайти в стриптиз-клуб. Человеческое тело – самое прекрасное, что создано Создателем, а много ли в этих клубах доброго.
Ну ладно, так продолжать можно долго, хотя бы потому, что философствовать гораздо проще, чем писать детективы. Кто хочет поспорить с этим, пусть не спорит, а пусть попробует и убедится. Поэтому лучше вернуться к баранам, хоть даже и старым, они не философствуют и поэтому вполне могут заинтересовать волчицу, хотя бы своим пусть жестким, но телом, в смысле – мясом.
Чтобы жить нормальной жизнью нормальной женщины (то есть расстраиваться по пустякам, а не из-за мировых проблем, изменять мужу, а не народу в целом и своей партии в частности, обижаться на подруг, а не иметь своими врагами людей, которых ты и в глаза не видела), Рите нужно, чтобы закончилось то, что в ее жизни сейчас происходило, а чтобы это попытаться прекратить, нужно понять, что вообще происходит.
От Риты требуют (и она уверена, не отстанут), чтобы она дала то, даже сама она не знает что, но, чтобы она людям доказала, что у нее этого – неизвестно чего – нет, она должна знать, что это и почему именно у нее это требуют?
Рита не сомневалась, Валька это знала, и даже ее интуиция ей подсказывала, что не без ее, Валькиной помощи она, Рита, оказалась втянута во что-то, сама не знает во что. Если бы Валька не умерла, все было бы гораздо проще, но ее нет, и Рите нужно теперь узнать то, что знала Валька или, хотя бы, что сделала она, чтобы ей, Ритой, так заинтересовались.
Как и у большинства женщин, у Риты сложных мыслей не бывает (силлогизм не в счет – ее вынудили задуматься над этим), а раз у нее все мысли простые, значит, все они гениальные.
И последняя появившаяся у нее простая и гениальная мысль заключалась в том, чтобы столкнуть лбами те две так сильно интересующиеся ей компании, и посмотреть и послушать, что из этого получится. Устроить это она решила без всяких сложностей, и раз это так просто, то, значит, должно получиться.
Рита написала две записки, в которых сразу двоим назначала свидание. Записки, естественно, не любовные, а очень деловые и очень серьезные. Когда она их писала, ей даже захотелось внизу вместо подписи нарисовать череп с костями, но она решила, что это лишнее – могут испугаться и не прийти.
Одну записку она написала длинноволосому Гере, который хотел ее изнасиловать, вторую – аккуратно подстриженному Игорю, который... с которым... В общем, все ясно.
Почему она написала записки им? Ну она же не могла им позвонить, потому что не знала их телефонов, а вот адреса знала.
На следующий день после того, как Рита побывала в гостях у Геры, она снова съездила к нему домой и опустила записку в его почтовый ящик. А другую – в почтовый ящик Игоря.
Обоим она назначила свидание в одном и том же месте, в одно и то же время – на следующий день, точнее вечер.
Свидание Рита им назначила на стройке (тогда она еще не знала, что значит для этих людей свидание на стройке), а почему не в ресторане или хотя бы на улице? Все очень просто – она не хотела с ними встречаться, а хотела, чтобы они встретились друг с другом и поговорили, а разве на улице или в ресторане они вычислят друг друга, поймут, что им нужно поговорить друг с другом, когда вокруг столько народа, и разве она сможет так, чтобы они ее не заметили, подсмотреть и подслушать, о чем они будут говорить.
То, что встреча назначила на стройке, ее немного смущало – не примут ли они это за глупую шутку? Но выбирать не приходилось. У Риты были и другие варианты, но они ей не нравились тем, что не удобны для нее – ей трудно будет подслушивать, о чем они станут говорить, а всякие технические приспособления в виде микрофонов или кинокамер – это не ее, она могла пользоваться техникой, но только когда ее установят, настроят и покажут, какую кнопку нажать. При желании она и сама смогла бы догадаться, если кнопок будет не очень много и была бы уверена, что ничего не взорвется, если нажмет не на ту.
Встречу Рита назначила на десять часов вечера. В это время уже темно, значит, она сможет меньше бояться, что ее увидят, если она не очень хорошо спрячется.

2
Начало темнеть. Сразу за Окружной дорогой, в районе довольно обжитом, но где в отдельных местах еще что-то строилось, она оставила машину у одного из уже заселенных домов и пошла к дому, все шестнадцать этажей которого были построены, но внутри еще не начинались отделочные работы, и дом на ночь пока не закрывался.
Перед тем, как написать пригласительные письма, Рита здесь уже побывала и даже поговорила с рабочими. Она не боялась обратить на себя внимание рабочих – таких, как она, здесь каждый день проходит много – это те люди, которые уже знали, что в этом доме они будут жить, и им не терпится посмотреть на свою новую квартиру.
Рита осмотрела здесь все. Квартиры ей не понравились, а подвал понравился. По сути, подвала в этом доме и не было, а то помещение, где проходят всякие коммуникации, занимало первые два этажа дома, поэтому первый этаж здесь начинался с третьего.
Рита походила между всяких труб и электрических кабелей – здесь было много больших и маленьких помещений и было где спрятаться, и еще здесь было мало света, только кое-где светились тусклые пыльные лампочки...
Рита осмотрелась. Поблизости никого не было, она вошла в третий подъезд, который в записке указала и Гере с Игорем, прошла в помещение надземного подвала.
Она уже знала, куда спрячется. Она открыла небольшую железную дверь (таких здесь в разных местах было несколько), крутнула колесик зажигалки, рассмотрела комнату за этой дверью повнимательней: здесь было где спрятаться между огромными электромоторами, насосами, толстыми трубами и бетонными стойками.
Рита не успела толком устроиться и расположиться. Неожиданно послышались чьи-то тихие шаги, и даже не одного человека, а потом негромкие голоса. В заселенном доме едва ли можно было расслышать эти шаги и голоса, но в пустом они усиливались эхом.
"Как им не терпится со мной встретиться, – подумала Рита, – время только начало десятого, а они, как влюбленные восьмиклассники, уже тут".
Она увидела двоих, и совсем не тех, кого ждала. Одного из них Рита не знала, а другой был Семен, тот самый, который обменивал ее на Ленку.
"Интересно, – подумала Рита, – я приглашаю на свидание одного, в данном случае Геру, а он вместо себя посылает другого. Видимо, он снова решил облегчить себе жизнь и меня должны привести к нему усыпленной наркозом, связанной и с мешком на голове что ли, да еще под автоматом?"
Она так подумала, а потом вдруг увидела, что автомат – это совсем не шутка, не образно и не абстрактно. На плече Семена под курткой и правда висит на ремне небольшой автомат.
"Ничего себе люди стали ходить на свидание!" – удивилась Рита.
А Семен и его напарник в это время осторожно обходили все помещение этой части дома и внимательно все осматривали.
Когда приятель Семена направился к двери, за которой Рита пряталась, она едва успела, так чтобы не было слышно, отбежать в дальний конец этой небольшой комнаты и забиться в щель между двумя стенами, расположенными под прямым одна к другой углом. Но сразу поняла, что слово "забилась" будет неправильным, потому что в этом месте был сквозной проход или, точнее, пролаз в соседнее помещение – это ее очень порадовало, и Рита протиснулась туда.
Приятель Семена осмотрел все, подсвечивая себе фонарем, Рита видела в просвете между стенами луч этого фонаря. Семенов напарник осмотрел комнату, понял, что здесь никого нет, и вышел, негромко лязгнув металлической дверью.
Рита немного подождала и вернулась обратно, ей нужно было все-таки слышать, а желательно и видеть все, что происходит рядом.
В это время где-то на лестнице послышались еще чьи-то шаги.
"Это сам Гера", – решила Рита. Но ее удивило, что Семен со своим приятелем так не подумали. Они нервно засуетились, потом быстро куда-то скрылись, куда, Рита не видела из-за двери.
Тут показались еще два следопыта-разведчика, охотившихся за телом Риты.
Из этих двоих она не знала ни одного, но они почти в точности повторили то, что делали и первые двое: обошли, как и те, все помещение, относившееся к третьему подъезду, заглянули в комнату, где она пряталась (теперь Рита была уже опытной и спряталась заранее), а потом тихо и осторожно отправились осматривать все дальше, только в сторону, противоположную той, в которой скрылись Семен и его товарищ.
"Что же такое получается, – удивилась Рита, – из-за одной слабой женщины такие предосторожности". Она удивилась, но это удивление можно объяснить, еще раз повторив, что тогда она не знала, что такое для этих людей назначить встречу на стройке.
Сейчас в подвале были представители трех группировок: от одной – самая слабая, но умная – это Рита – умная, потому что она больше всех знала и потому что раньше всех пришла; от второй – Семен с приятелем, и от третьей – самые неосведомленные, те, которые оба были ей незнакомы.
Вся запыленная и потертая о стены, Рита села на какой-то ящик и стала ждать, что будет дальше. Ей уже начинало казаться, что ее затея может и не стать такой удачной, как ожидалось сначала. Возможно, она даже не узнает того, что собиралась узнать, потому что мирного обсуждения и составления общих планов по ее нахождению, захвату и получению от нее нужной информации здесь, судя по всему, не предвиделось.
Хотя, – успокаивала себя Рита, – то, что мужики пришли на свидание с автоматами, может совсем ничего и не значит. В детском саду мальчишки тоже всегда охотились за ней с пистолетами и автоматами, а когда ловили, начинали дергать за одежду и за волосы, а некоторые, самые отчаянные, пытались и в трусики залезть, а привычки людей не меняются с возрастом, и какие мужики в шесть лет, такие же они и в шестьдесят, единственная разница, что когда в тебя стреляют из игрушечного пистолета, то от этого не умираешь, и когда в детстве к тебе залезут в трусики, от этого не беременеешь. Да, – вздохнула мысленно Рита, – только и прибавляется с возрастом такая мелочь, как смерть и рождение.
Снова послышались чьи-то шаги и голоса. На этот раз шли уже, кажется, не парой.
Игорь, Володя, Костя, Жека и еще один незнакомый Рите появились в этом полутемном помещении. Они шли не толпой, а растянувшись и очень осторожно, словно охотились на какую-нибудь тигрицу или пантеру.
К этим пятерым подошли двое первых из их компании.
– Ну что? – спросил их Володя.
– Все тихо, – ответил один из двоих, – на двух верхних этажах тоже.
– А еще на четырнадцати? – спросил Игорь.
– Выше не ходили.
– Тогда самое время, – сказал он, и было понятно, что это приказ.
Все сразу исчезли, побежали выполнять приказание: и рыжий Костя, и Жека, и незнакомец, и двое, которые пришли первыми.
– Не понимаю, почему именно здесь? – сказал Володя, когда остальные ушли.
– Хочешь понять женскую логику? Недавно читал в журнале – у женщин мозги по другому принципу работают. У них всегда включены оба полушария и они одновременно думают сразу о нескольких вещах.
Почему-то он сказал это насмешливым тоном, Рита, подслушивая этот разговор ничего плохого не увидела в том, чтобы голова работала полностью и сразу в нескольких направлениях. Она бы могла даже привести в пример Юлия Цезаря, который мог одновременно делать сразу несколько дел, потому и был гениальным полководцем. Но потом она вспомнила Толстого, который утверждал, что гениальных полководцев не может быть, и решила пока придержать свое мнение при себе.
– Я думаю, – заговорил Володя, и по его лицу было видно, что он действительно сейчас думает, – а не является ли это письмо "разводкой"?
– Чьей?
– Сатаны. Он тоже знает о ней.
– Петя. Щенок дешевый, – зло проговорил Игорь. – Его вообще нужно было живым закопать, падаль ссученная.
– Это Валюшина работа. Она его и ссучила. За сребреники родителей с потрохами продадут.
– Твари, – в голосе Игоря были откровенные злость и презрение, а еще улавливались непонимание и обида.
Петю Рите не было жалко, а наоборот, в тот момент она почувствовала даже уважение к этим двоим за их отношение к предательству – мужчины так и должны к этому относиться.
– Ты думаешь, – вернулся к началу разговора Володя, – она с ними?
– Вот тут я ничего не понимаю. Если с ними, то зачем "забивать стрелку"? Да еще с заявкой на серьезную разборку.
– У меня только одна мысль. – Володя говорил медленно и Рита даже пожалела его – трудно все же думать одним только полушарием. – Сатана узнал, – продолжал, обдумывая, говорить Володя, – что она у нас, но не знает, что ушла. Не сама же она пошла к нему?
– Он не знал, что она у нас, – заговорил  Игорь, – и поэтому мог искать ее и мог найти.
– И чего он может добиться? Тем более понимает, что давно уже живет в долг. Кроме него, беспредельщиков уже не осталось.
– Он не в полном беспределе, за ним этот, Виктор Васильевич, второе лицо одной из первых партий, – усмехнулся Игорь.
– Василий Викторович, – поправил Володя и уточнил: – Поэтому только Сатана и жив пока.
Рита уже поняла, кто такой Сатана. Так они называли Геру. Ей почему-то захотелось выйти и сказать этим двоим, что скоро он сюда приедет и что он уже наверняка знает, что они здесь, потому что у тех двоих, которые где-то сейчас прячутся и, как и она, слушают, о чем эти говорят, не может с собой не быть мобильного телефона, и они сейчас все рассказывают Гере-Сатане.
Но потом она подумала: "Они, конечно, не такие, как Гера. Они, по сравнению с ним, добрые и хорошие ребята. Но только что им стоит, таким хорошим и добрым разрезать меня на куски, лишь бы добиться того, что им нужно. А я бы, может, и не скрывала от них ничего, но только, что я им скажу?"
А насчет Вальки, – хоть что-то Рита узнала теперь наверняка, – ее интуиция ее не обманула, Валька, действительно, подставила ее. Но зачем? Она ведь не могла не знать, что Рите ничего не известно. Если бы она даже думала по-другому, она бы обязательно ее о чем-то расспрашивала, говорила бы с ней о чем-то таком.
Молчать, правда, она умела – это для Риты не секрет. Но Рита все равно бы заметила, что в ее поведении что-то не так. Да она и чувствовала это, но в последнее время они с ней стали как-то не такими близкими, как раньше. Валька умела молчать, а Рита умеет не спрашивать, не лезть в чужие дела.
– Мне кажется, – медленно начал Игорь, – эта Рита сама что-то затеяла.
Видно, у Игоря второе полушарие тоже чуть-чуть действует, – мысленно усмехнулась Рита, – но, возможно, как раз оттого, что отключена другая часть организма.
– Что она могла затеять? – спросил Володя, больше сам для себя. – Набрать команду незаинтересованных телохранителей и предложить нам выгодную сделку? Она не дура.
– Но дочка своего отца. Я знал Григория. Познакомился с ним, правда, когда уже откинулся с зоны...
"Надо же, – удивилась Рита, – никогда бы не подумала, что Игорь сидел в тюрьме".
А он продолжал:
– С ним рядом стоять страшно было, хоть все знали, что мужик умный и справедливый и без дела щенка не тронет. И дочка, уверен, не только мордочкой похожа. Смогла бы другая, как она, уйти?
– А до этого еще троим грим наложить, – усмехнулся Володя.
Троим? Рита быстренько подсчитала: он сам, Игорь и Лола. Все правильно.
– Другой дочери у Музыканта и не могло быть, – сказал Игорь как-то задумчиво.
"Музыкант". Неужели они действительно говорят о ее отце? Но как всегда путают имя, но к этому Рита привыкла: Георгий, Григорий – это всегда путают. Но ее отец не сидел, это она точно знала, хотя то, что она похожа на него внешне – это тоже правда. А вот насчет характера... "Здесь мой папа не в меня – это точно" – подумала Рита. Она вспомнила, как еще маленькая пришла вместе с мамой на репетицию оркестра. Дирижер оркестра так накричал на отца, правда, ее с мамой он не видел, но отец-то видел, и все равно – его при жене так унижали, а он только стоял и ушами хлопал. Маленькая Рита тогда не выдержала и сказала этому дирижеру, что о нем думаю, лет семь или восемь ей тогда было. Говорят, что после этого ее выступления дирижер отца уже сильно никогда не ругал.
Но все же они что-то путали. Ритиного отца никто не боялся. Разве что их кошка, потому что он мог случайно ей на хвост наступить.
Хрустнул раздавленный ногой кусок засохшей штукатурки или еще что-то.
Игорь и Володя резко обернулись.

3
– Рыжий. Костя! – позвал Игорь.
Вместо рыжего Кости и Володя с Игорем и Рита увидели совсем другого человека. Это был Гера, как Рита теперь знала, которого называют еще и Сатана. Да, такое прозвище, или кличка, ему очень подходит. Он, естественно, был не один.
Еще один, кого Рита увидела, он вошел вместе с Герой-Сатаной, был Колян. Он Рите понравился: его распухшая переносица была вплюснута в мясистое лицо и, словно прикрывая глаза и нос, как карнавальная полумаска по лицу расплылся огромный черный синяк, самих глаз видно не было – одни щелки остались, Рита его даже не сразу и узнала. Это приятель Ленкиного приятеля постарался – художник. Сразу видно, талантливый, – решила Рита.
– Привет, – сказал Гера-Сатана.
Он не спеша, расслабленной походкой направился к Володе и Игорю, но не совсем к ним, а немного в сторону, рассматривая вокруг себя голые стены с таким любопытством и интересом, словно осматривал картинную галерею, которую потом собирался купить целиком.
В правой руке Гера держал большой матово-белый пистолет, он им чуть помахивал, как женщина сумочкой, когда она разговаривает с мужчиной, с которым ей приятно разговаривать.
Гере-Сатане что-то в его положении нравилось.
И еще одного в только что подошедшей компании Рита знала, того, который сидел за рулем джипа, когда ее везли к Сатане, – Вася. И у Васи, и у Коляна в руках были автоматы, такие же маленькие, с каким пришел и Семен – он, кстати, почему-то не показывался, и второй, который пришел с ним, тоже. Еще один, совсем незнакомый Рите, стоял у входа в этот подвал.
Володя с Игорем молчали, они смотрели на Геру, страха в их лицах Рита не заметила.
– А я был уверен, – заговорил Гера-Сатана, – что вас здесь увижу, а не ту телку.
"Еще бы не быть уверенным, – почему-то с раздражением подумала Рита, – если тебе позвонили и сказали, кто здесь".
– Я тоже подозревал, что здесь будешь ты, Сатана, – с чуть заметной усмешкой сказал Володя.
– Поэтому и послал бегать по этажам своих шестерок, – согласился с ним Сатана. – Вы их особенно не ждите, они там сейчас всей толпой строевую проходят – строятся по росту вдоль стены. А меня ты понятно почему ждал, – продолжал Сатана, – если ты сам написал мне ту записку, которую в ящике нашли, то кого тебе еще ждать, Сержант, а?
Сержант? Что-то у Володи звание какое-то маленькое, даже не офицер, в его годы люди бывали и генералами, – и это тоже странно, но за Володю Рита почему-то расстроилась.
– Ну, что ты хотел сказать? – снова заговорил Сатана. – Ты вызвал меня, я, как Сивка-Бурка, явился, а ты, Сержант, молчишь. Так где эта телка? Письмо она писала или другая твоя подружка? Почерк-то женский.
– Я молчу, потому что думаю, Сатана. Я не привык шлепать языком без толку.
– Ну, и что ты надумал?
– Ты давно видел ее, эту подружку?
– А ты не знаешь? Не из твоей ли команды позавчера ко мне в гости заходили мальчики?
– А она у тебя была?
– А вы не знаете?
– Значит, у тебя.
– Ну. Заходила в гости, посидели, коньячку попили. А тут влетели два каких-то орла и телка с ними, ну, бабу с собой взяли, понятно, чтобы голос из-за двери подала. Коляна гляди как разукрасили, как будто на него любимая штанга упала.
– А почему она у тебя была? – спросил Володя. – Какое ты к ней имеешь отношение?
– К чему?
– К ней.
– К телке к этой? К Марго?
– Ты о ней узнал от Валюши и Петеньки? – снова спросил Володя.
– О ней я знал, когда еще Георгий был жив.
– Григорий.
– Какая разница, одни так говорят, другие так. Короче – Музыкант.
– Но на его дочку тебя Валюша вывела?
– Базар какой-то у нас непонятный, но сейчас могу сказать, раз тебе интересно. Сначала я сам, потом оказалось, что подружка не та, а тут, правильно, Валюша подсуетилась.
– Сучка.
– Сержант, не надо кидать женщин через одно место, им ведь подлянку кому-то устроить – на раз. А Валюшу тем более все обижали – подруга мужика увела, другой сам бросил. Бедная Валя пожаловалась мне на свою судьбу и, как бедная Лиза, с балкона нырнула.
– А помогли ей сучонок Петя и твой Колян.
– А вот это нужно доказать.
– А я не следователь и не прокурор.
– Так где девочка, Сержант?
– Сатана, ты у меня так спрашиваешь, как будто я тебе что-то должен.
– А зачем ты меня сюда позвал? Хочешь, скажу?
– Скажи, – подал свой голос Игорь. – Мне будет тоже интересно узнать, зачем он тебя пригласил сюда.
– Гарик, ты как будто с ним отдельно, да? Я понимаю, усек. Специально для тебя объясняю: телочка пожаловалась, что ее хотели обидеть, конечно, наврала, но вам это без разницы, главное, что я стал у вас на дороге, вот вы и сказали ей, чтобы она написала мне письмо. Очень правильный ход – телефон она мой вроде как не может знать, а адрес знает. Она пишет, а я, как последний лох, бегу на любовное свидание, а тут вместо нее меня ждете вы с командой. Только, Гарик, – Сатана со злостью посмотрел на Игоря, потом на Володю, – я не лох, и я знал, кто здесь будет меня ждать. Это вы поступили, как мальчики, назначили свидание на стройке. Не смешно – телка назначает свидание на стройке?
– Я, кажется, кое-что понял, – сказал Игорь.
Володя, словно хотел сказать, что и он до чего-то дошел своим одним полушарием, соглашаясь, качнул головой.
– А мне не объясните? – с насмешкой, но и заинтересованно спросил Гера-Сатана.
Рита испугалась: если они правильно поняли, то могут сейчас всей компанией начать ее искать, и, конечно, найдут, и примутся тогда делить между собой – что после этого от нее останется?
– Ну, это тебя не касается, – вздохнув, сказал Володя.
– Ты так считаешь? Может, ты и прав, – согласился Сатана. – Но тут есть детали, которые меня все-таки касаются, поэтому мне хотелось бы кое-что уточнить.
– Твое право, – согласился теперь Володя.
– Я знаю, – кивнул Сатана, – поэтому и спрашиваю – где эта телка?
Игорь усмехнулся.
– Не так уж далеко, – сказал он.
– Конкретнее, – поторопил Гера.
– А вот конкретно, Герман, это не твое дело.
Гера задумчиво покачал головой и сказал:
– Я сам решу, что мое, что не мое.
– Сатана, – Володя заговорил насмешливо и зло, – тебе не кажется, что времена беспредела давно прошли и если и есть беспредельщики, то только отморозки, которых не успели отстрелять?
– Вот этим мы сейчас и займемся.
– Гера, – теперь насмешливость Володи стала удивленной, – ты, может быть, рассчитываешь, что если найдешь те бабки, то сможешь сорваться на Капри или Малагу и там спокойно жить с мулаточками и обезьянами? Тебя ведь и там найдут. Ты разве этого не понимаешь? Ты и сейчас-то в долг живешь.
– Да?! – И по одному этому слову почувствовалось, как Гера-Сатана взбесился. – Мои долги – это мои долги, пусть даже это моя жизнь. Найдут меня или нет, это другой вопрос. А вот то, что вы мне мешаете найти, то, что мне нужно, это уже наш общий.
Володя хмыкнул.
– Значит, я угадал, – сказал он, – и ты серьезно решил найти бумаги Григория и сорваться? А если в них ничего нет? Никто же не знает. Что будешь делать?
– Вы бы так не суетились, если б все было туфтой.
В это время откуда-то появились Семен и второй, который пришел с ним, они где-то прятались, но сейчас вышли. И теперь стволы их автоматов уперлись в спины Игоря и Володи.
И остальные, кто был здесь, тоже направили на Игоря и Володю оружие...
– Давайте к стене, – приказал Семен, вынимая из-за пояса Володи пистолет. Второй вытащил пистолет у Игоря.
– Сатана, – с такой злостью проговорил Володя, какую в нем Рита не могла подозревать, – ты знаешь, что это тебе бесплатно не пройдет.
– Не будь идиотом, – Игорь смотрел в упор на Геру-Сатану, – Алик тебя вычислит. Разборки нужны не будут – кто тебя встретит в Москве, или Тамбове, или где угодно, без разницы – наши или менты, ты все равно труп, без суда зеленкой лоб смажут.
– А пока что это сделаю я вам.
Рита почувствовала нервную дрожь. Она поняла, что сейчас здесь произойдет. И во всем этом виновата буду она. И тех ребят, которые пришли с Володей и Игорем, тоже сейчас, наверное, держат вот так у стены, и с ними поступят так же, как хотят поступить с этими.
– А Алику, – продолжил Сатана, – нужно еще дожить, чтобы догадаться, что с вами такое случилось, пока пусть догадывается, кого эта самочка пригласила на разборку. Я же ведь правильно понял, не с вашей подачи она позвала меня сюда. Могу пообещать вам одно – я с ней за вас рассчитаюсь. – Он зло улыбнулся и поднял пистолет.
Сейчас он выстрелит, и все они начнут в них стрелять.
То, что Рита сделала в следующую секунду, она и сама не знала почему, словно ее что-то заставило так поступить.
Рита открыла дверь, за которой пряталась, и встала на небольшой цементный порожек, который был под этой дверью. Так в цирке сначала показывают всем пустой ящик, потом закрывают: тревожная барабанная дробь, дверь ящика открывается, и оттуда появляется красавица вся в прозрачном, с бедрами в восточном вкусе и с грудью шестого размера.
Ни грудь, ни бедра у Риты соответствующими не были, да и одета она была не в прозрачное, а в джинсы и кофточку, и все это достаточно хорошо было перепачкано пылью и побелкой, поэтому сначала ее, видимо, приняли за какое-то привидение – призрак крановщицы погибшей при строительстве этого дома.
Рита лично никогда никаких призраков не встречала, но кто их видел, тот поймет, что почувствовали все присутствующие. За исключением, разве, Игоря и Володи – эти двое, судя по-всему, догадались, что она здесь, еще до ее появления на арене.
Первым пришел в себя Гера. Рита это поняла по его взгляду – после удивления в нем вдруг появилась жадная радость.
Но он был командир, предводитель шайки благородных беспредельщиков, как их называл Володя (а еще, кажется, отморозками), поэтому первым бросился к Рите не он, а тот, кого звали Семеном. Следом за ним Колян (Рита удивилась, как он видит с закрытыми, заплывшими от синяков глазами?).
Они оба почти одновременно сорвались с места, как две собаки, увидевшие перед собой наглую кошку, которая остановилась перед их мордами, чтобы полюбоваться, какой произведет эффект? И те забыли обо всем: и о хозяевах, и о кости, лежащей между их лап, и помчались за кошкой. В смысле – за Ритой.
Говорят, что кого-то из людей страх парализует, кого-то заставляет действовать. Рита относилась ко вторым.
Она сразу стала действовать: не раздумывая и даже не думая, она развернулась и бросилась в глубь этого небольшого помещения, на пороге которого только что возникла с нимбом из пыли на голове.
Зачем она так поступила, зачем выскочила? – нет, это не был совсем бездумный поступок. Просто она по опыту знала, что и мужчины иногда не только думают, но и что-то делают. Ее появление должно было вызвать восторг, заставить всех забыть обо всем и любоваться только ей. А вот если этим не смогут воспользоваться Игорь и Володя, это уже не ее, не Ритина вина.
И она не ошиблась. В последнее мгновенье перед тем, как снова исчезнуть, Рита видела, как Володя быстро наклонился к валявшемуся у его ноги небольшому куску трубы. Зачем он ему был нужен, она не поняла, сама бы она воспользовалась как-нибудь по-другому несколькими секундами замешательства и восторга, вызванных ее явлением народу, а не собирала бы металлолом.
Но вдруг послышался звон, легкий хлопок и сразу исчез едва разрежавший темноту свет, попадавший в эту комнату через дверной проем. Рита поняла, что кусок трубы, который схватил Володя, разбил лампочку под потолком.
В полной темноте Рита сделала шаг вперед и наткнулась вытянутыми руками на стену.
Через две секунды она была уже около того места, где стены сходятся под прямым углом, но где оставалось свободное пространство, достаточное, чтобы она могла там пролезть (она порадовалась, что у нее грудь не шестого размера и бедра не в восточном стиле).
Перед дверью что-то загрохотало, когда Рита стала пролезать между стен. Но это мелочь по сравнению с тем, что начало твориться снаружи, за дверью.
Сначала раздался один выстрел, кто-то крикнул: "Не стреляй!", но сразу за этим криком протрещала автоматная очередь и закричали: "Не стреляй" и "Стреляй" одновременно несколько человек.
"Сами не знают, чего хотят", – подумала Рита. Но о них долго думать не приходилось, ей нужно было заботиться о себе.
Вспыхнул свет – это колесико зажигалки чиркнуло по кремню. Рита увидела растянувшегося на полу человека – это был Семен, он первый сорвался с места, бросившись за ней, а зажигалка была в руке безглазого Коляна, но он, хоть глаза его были и закрыты, ни на что не наткнулся и не упал, а даже перепрыгнул через поднимавшегося с пола Семена и бросился к щели, в которую Рита уже почти пролезла.
Она поторопилась, пробравшись между стен, с другой стороны Рита неосторожно наступила на какой-то предмет, он выкатился из-под ее ноги, и хорошо, что она успела подставить руки и упасть на них, хотя и руки она ушибла, и поцарапалась довольно сильно. Но сейчас ей было не до того, чтобы думать о маникюре, вслед за ней в узкую щель между стенами уже протискивался человек, это был Колян. Он держал перед собой зажигалку.
Колян – как охотничья собака: кругом свист, крики, стрельба, а он четко знает свое дело и идет, ни на что не обращая внимания, по следу. Хотя охотничьей собакой он был едва ли, скорее смесь боксера с большой дворнягой. И, судя по-всему, он считал, что у него к Рите есть какие-то личные счеты.
Он, хоть и с большим трудом, но продавливал себя сквозь эту щель, сопя и невнятно и грозно что-то бормоча.
Опершись рукой о пол, Рита собралась вскочить, чтобы бежать дальше, но тут под руку ей попался предмет, на который она, видимо, наступила и из-за которого упала. Это была какая-то круглая палка, что-то вроде ручки от лопаты, черенок ее еще называют.
Поднимаясь с пола, Рита бессознательно схватила ее в руку. Голова у нее в этот момент едва ли работала, работали только рефлексы и инстинкт самосохранения, но они у нее работали, наверняка, лучше, чем у какого-нибудь великого мыслителя голова, потому что тому нужно время, чтобы что-то придумать, иногда даже годы, а Рите времени совсем не нужно, все делалось само собой.
Она схватила эту круглую длинную палку двумя руками и со всей силы ударила ею по проему в стене. Палка опустилась на голову проползавшего в этот проем Коли и соприкоснулась с этой головой с таким звуком, будто удар пришелся по деревянному подоконнику. Рита снова размахнулась и снова ударила, и звук повторился точно такой же.
Зажигалка выпала из руки Коляна, но продолжала гореть на полу, наверное, это была бензиновая зажигалка. Рита увидела, как темный силуэт медленно осел в сжимавшем его узком пространстве, уперся коленями в стену перед ним и так и застыл там, чуть присев, он как будто пытался раздвинуть эти стены, сделать пространство между ними пошире, упираясь спиной в одну из них, а лбом в другую.
Есть из этого помещения выход или она теперь здесь замурована до тех пор, пока Колю не вытащат из стены лебедкой? – волновало Риту.
Она бросила палку и вынула из кармана свою зажигалку (то, что можно поднять валявшуюся на полу, как-то ускользнуло от нее).
А за ее спиной, сквозь щель, которую Коля перегородил, как затопленный корабль вход в бухту, слышались крики и иногда кто-то стрелял.

4
Рита осторожно стала продвигаться вперед, подсвечивая себе зажигалкой. Стену, преграждавшую ей дорогу, она уже видела давно. Ей повезло – здесь, точно так же как и у той стены, от которой она только что отошла, был проход, точнее, пролаз. Рита и пролезла в него.
Дальше была комнатушка, похожая на ту, из которой она наблюдала за враждующими племенами мужиков.
Рита приоткрыла железную дверь, выглянула наружу. Здесь никого не было. Но шум боя слышался почти так же хорошо, как и там‚ откуда она только что сбежала.
Когда Рита назначила для встречи третий подъезд, это было так, условное место, чтобы те, кто придет к ней на встречу не перепутали и собрались именно там, где Рита могла за ними подглядывать и подслушивать. А вообще, здесь можно было пройти из подъезда в подъезд через довольно большие проемы в стенах, отделявшие эти подъезды один подъезд от другого.
Рите нужно было скорее убежать отсюда, и в тишине и желательно в уюте подумать, что делать дальше, потому что она, что называется "засветилась". Правда, ничего особенного в ее положении не менялось, как они ее искали, так и будут искать, и как не знали пока, где найти, так... А вот этого утверждать нельзя, найти ее когда-нибудь найдут, не иголка.
Хотя найти ее и трудно, потому что ей немного повезло. Рита позвонила одной своей знакомой в тот вечер, когда рассталась с Леной, одной из тех знакомых, чей телефон она случайно помнила, и оказалось, что эта ее знакомая уезжает вместе с мужем в Германию месяца на полтора, а то и на два. Она даже обрадовалась, что Рита попросилась временно пожить в ее квартире (Рита сказала, что у нее дома ремонт, а еще, что у нее аллергия на всякую замазку и шпаклевку). Эта знакомая обрадовалась, потому что ей не хотелось оставлять на два месяца свою квартиру. Так что жить Рита могла с удобством и комфортом в трехкомнатной квартире с тремя телевизорами и двумя музыкальными центрами, не говоря уж о баре, в котором полно всякого спиртного, к которому она, правда, равнодушна, как и к телевизорам. Книг у нее тоже было полно, но сейчас читать у Риты едва ли найдется много времени, если она, конечно, не будет сидеть, не вылезая, из квартиры.
Рита уже собралась выбежать на лестницу четвертого подъезда, а может, второго, как увидела, что по узкому, метра два шириной, темному проходу бегут два человека, бегут прямо к ней.
Вначале у Риты не возникло никаких других мыслей, кроме той, что это бегут за ней, но только в первую секунду. Она даже рванулась к лестнице, но тут увидела, что из-за угла стены, образующей проход, за этими двоими выскочил еще один человек и сразу выстрелил. Тот из двоих, который бежал впереди, споткнулся и покатился по цементному полу.
Второй сразу присел около упавшего, быстро перевернул лежавшего на спину, но почти сразу обернулся назад, и Рита увидела, как он тоже выстрелил в бежавшего за ним. А третий, стрелявший, был уже не один – тех, которые бежали за первыми двумя, было человека четыре.
Первый, который преследовал двоих, упал очень похоже на то, как упал первый из тех, что убегали. Трое остальных сразу сбавили скорость, прижались к стене, кто-то из них даже поспешил прилечь на пол.
Рите надо было самой убегать, но она не убегала, а, как любопытная старушка, которая из-за приоткрытой двери подсматривает за скандалом соседей на лестничной площадке, стояла за дверным косяком и смотрела одним глазом, что будет дальше.
А дальше – один из убегавших, тот, который присел сам около упавшего, теперь снова поднялся и побежал в ее сторону, он еще раз обернулся и выстрелил через плечо.
Рита его узнала, это был Володя. Он уже успел добыть себе пистолет, молодец, – подумала Рита. Но ей все равно нужно убегать, а она не могла оторваться от происходящего. Так бывает, когда, например, войдешь в комнату, а там кто-то смотрит фильм ужасов и идет самый трогательный момент, когда какое-нибудь скользкое чудовище сжирает человека или, наоборот, вползает в него, и неприятно смотреть, и не любишь такие фильмы, а все равно досмотришь до конца, пока ноги человека не исчезнут в пасти крокодила или таракана величиной со слона.
Володя был уже рядом, в трех метрах от Риты, когда вдруг захромал, запрыгал на одной ноге, а потом упал прямо к ее ногам.
Бежавшие за ним от радости даже стрелять перестали.
Рита и сама не знает, почему она так поступила, и поступила ли она бы так же, если бы на месте Володи был кто-то другой, например, рыжий Костя. Чтобы это знать, нужно, чтобы кто-то другой вот так упал к ее ногам. Сейчас это был Володя, и она не смогла просто взять и убежать.
Он лежал, одной рукой держась за ногу, а другой пытаясь дотянуться до выскользнувшего из руки пистолета.
Рита выскочила из-за двери, схватила его за воротник и потащила к двери.
Он взглянул на нее, запрокинув голову, сначала ничего не сказал, но потом проговорил: "Пистолет".
Она сразу поняла и послушно, как школьница на уроке физкультуры, отпустила его воротник и нагнулась за пистолетом.
В это время бежавшие за ним, снова начали стрелять, и теперь уже, кажется, по ней, она даже увидела, как на стене рядом с ее головой вдруг появилась коротенькая глубокая полоска и что-то противно провизжало около ее уха.
– Не стрелять, – услышала она чей-то голос, кто-то приказывал другим не стрелять. Не стрелять, судя по-всему, нужно было в нее, в Риту. Но это и понятно, живая женщина всегда дороже стоит, чем неживая.
Но саму ее, Рита в этом была уверена, этот приказ не касался. Поэтому она направила пистолет в их сторону и стала нажимать на курок.
Закрыты были у нее глаза или нет, Рита не помнила, только она все равно ничего не видела, она только направила ствол пистолета в их сторону и стала нажимать на спуск.
Когда пистолет перестал стрелять, Рита увидела, что сделала: двое убегали от нее – один очень медленно, потому что хромал, но все равно держался за стену и бежал. Другой бежал гораздо быстрее, наверное, целый и невредимый. А еще один лежал невдалеке и не шевелился.
Наконец Рита догадалась отдать пистолет Володе – он ведь лучше стреляет, он не раз, наверное, это делал, а она – первый раз в жизни. Потом Рита снова схватила его за воротник и стала поднимать. Он держался одной рукой за перила, другой обнимал ее за шею, довольно сильно и больно, и они спускались по лестнице.
На улице Рита оставила его у какой-то строительной будки недалеко от дома и побежала за машиной.
Ближайшая больница, которую она знала, была на Каширском шоссе, больница номер семь, а может быть восемь, этого она точно не помнила.
По дороге они почти ничего не сказали друг другу. Володя только предупредил Риту, чтобы она сразу уезжала, как только привезет его в больницу. Сначала, правда, он хотел, чтобы она отвезла его к знакомому врачу, но до его знакомого врача они могли не доехать – слишком сильно шла из раны кровь, судя по всему, была перебита какая-то вена или артерия, Рита в этом не разбиралась. Бинты, которые были в ее аптечке и которыми Володя пытался остановить кровь, помогли мало.
Рита сделала, как он ей и велел, сдала его на руки каким-то врачам или санитарам и сразу убежала, отвечать на чьи-либо вопросы она и сама не хотела, пусть он разбирается без нее, откуда у него огнестрельная рана, а Рита и так для него сделала все, что могла. Когда Володю уносили, он был уже без сознания.
Об одной только вещи он ее спросил по дороге: зачем она все это устроила? Рита честно сказала, что этого не хотела, а хотела только послушать, о чем они будут говорить.
Он кивнул и больше ее ни о чем не спрашивал. Скорее всего, большую часть дороги он был в полуобморочном состоянии.
Только уже около дома Рита обратила внимание, что весь салон у нее в машине залит кровью. Нужно было вытереть ее сразу, пока она не засохла. И она, чуть ли не целый час в темноте мыла машину, истратив четыре ведра горячей воды, которую она приносила из квартиры и почти пачку стального парашка.

5
Рита проснулась.
Голова у нее была тяжелая и какая-то тупая, и еще тупая боль внутри нее – это, скорее всего, от снотворного. Она их в своей жизни и пила-то всего раз или два до этого, но вчера, перед тем как лечь спать, выпила сразу две таблетки, а потом догадалась выпить еще и коньяк. Уснула она быстро, зато просыпалась очень медленно. И кроме тяжелой и больной головы настроение было таким, словно вчера ей вынесли приговор, по которому лет через пятьдесят ее должны расстрелять или повесить.
Она подошла к зеркалу: веки опухли, глаза красные, на щеке полоска от складки на подушке.
Пошла в ванную. Потом сварила кофе и пила его без всего.
Через час, высыпав из косметички на столик перед зеркалом ее содержимое и снова посмотрев в зеркало, решила, что она уже вполне может соблазниться какой-нибудь старого пастуха, лет пятьдесят не встречавшего никаких существ женского пола, кроме своих овец.
Еще через час, закончив с макияжем, она уже выглядела более менее сносно, во всяком случае, на столько лет, сколько ей уже исполнилось, начиная отсчет от рождения.
Нужно было хорошенько подумать и решить, что делать. Всю жизнь так не может продолжаться, когда-нибудь с этим нужно кончать, имелась в виду эта дурацкая беготню целой толпы мужиков за ней одной. Можно подумать, что они на необитаемом острове, а женщина там одна-единственная, она, Рита, не считая обезьян. Перестрелять их всех – мужиков, не обезьян – Рита не сможет, на это рассчитывать не приходится. Значит, нужно придумать что-то другое.
Небольшая мысль уже была, не сказать, чтобы оригинальная, во всяком случае для женщины. Ее идея: "Отдаюсь в обмен на жизнь", а девиз… Рита снова посмотрела на себя в зеркало – на сегодняшний день: "Главное не форма, а содержание".
Да, жаль, что Володя в больнице, он бы подошел для ее плана лучше, чем кто-  либо другой. Надо надеяться, что у них в больнице хватило крови для него.
А пока нужно найти другого кандидата, который будет отвечать всем ее вкусам, запросам и желаниям, учитывая ее временами необузданный темперамент.
Итак, Рита мысленно стала перебирать претендентов на ее благосклонность, беззащитность, а позже и ласку вместе с нежностью: Володя отпал сам собой; Игорь? С этим все ясно, она уже прошла с ним курс "науки нежной", да и жив ли он; рыжий Костя, рыжие люди слишком упрямые, много возиться придется, и опять, жив ли он? Алик, этот слишком умный и опытный; Жека и Лола. Тут Рита задумалась. Нет, Лола отпадает, если она и не умная, как Алик, то хитрая, а упряма наверняка не меньше рыжего и, главное, она женщина. Лена, это одно, с кем не случается, а Лола, это другое. Жека. Вот на этом имени Рита остановилась и раздумывала долго. Все бы ничего, но, во-первых, опять же, жив ли он, а во-вторых – в их лагерь нечего пока соваться.
Но тогда Гера-Сатана. Ну нет, спасибо, пусть дрессировкой крокодилов занимаются другие; Вася-шофер, о нем Рита ничего не знала, поэтому нечего связываться; Семен – холодные акульи глаза, едва ли чем отличается от Геры-Сатаны, его можно назвать – Семен-Акула.
Коля. Вчера Рита его ударила палкой по голове, два раза, а еще ему расплющили нос из-за нее.
Рита снова посмотрела на себя в зеркало. Нет, снотворное никогда не стоит больше пить, особенно вместе со спиртным, всю ночь кошмары мучили, но тут, наверное, не только снотворное виновато. Да, цвет лица мог бы быть и получше, но, что имеем на сегодняшний день, то и имеем, а к вечеру, глядишь, все и исправится.
Коля. Колян – это то, что нужно. Для него будет большим счастьем простить ее за искореженный нос и удар ручкой лопаты по голове. Два удара.
Рита собрала косметику и пошла варить себе новую порцию кофе.

Выследить Колю ей удалось только на следующий день, точнее вечер.
Другого места, где она могла еще встретить своего избранника, кроме дома, куда они ее привозили, она не знала, и поэтому второй вечер подряд Рита, как робкая влюбленная восьмиклассница, ждала, когда же он появится – тот, о ком она мечтает, кого представляет в своем воображении, улегшись в ванную с приятной теплой водой.
Правда, она не стояла на вечернем холоде у деревца на детской площадке, а сидела в машине, и волнение у нее было не теплое и нежное, а холодное и злое.
Машина, в которой она сидела, была не ее. Красный "Пежо" слишком заметен, даже ночью в свете уличных фонарей он выделяется ярким пятном. Поэтому Рита взяла у своей подруги (которая уехала с мужем в Германию) серую "девятку", попросила у нее доверенность, сказав, что хочет отдать свою в ремонт – что-то у нее там с двигателем не в порядке. Подруге не было жалко старых "Жигулей", они с мужем собирались из Германии привезти новую машину.
Сначала Рита подумала, что и второй вечер пропал у нее даром, без пользы – вчера она вообще никого не дождалась. Но сегодня, часов в одиннадцать, появились знакомые ей лица. Но ее избранника среди них не было.
Трое – Гера, Семен и Вася – вышли из подъезда и направились в сторону большого черного джипа "Тойота", на котором Риту уже катали. Вчера эта машина с густо тонированными стеклами так и простояла до трех часов ночи, пока Рита не уехала, устав ждать. Может, они вчера вообще никуда не выходили, а зализывали раны и составляли новые планы мести – ей, Рите.
Все трое забрались в машину, заработал двигатель, включились фары, и они выехали на улицу.
Рита стояла в темноте двора, там не было поблизости фонарей и, когда они уехали, она сразу завела двигатель, но еще несколько секунд поразмышляла: ехать ли ей за ними или снова возвращаться ни с чем?
Но так получилось, что она, выехав, повернула в ту же сторону, что и они, и, когда черный джип, как приманка, не спеша ехал по улице среди других машин, а Рита в двух десятках метров за ними, она не могла не клюнуть на эту приманку, которая была не умышленной, но очень соблазнительной.
Скоро "Тойота" въехала на стоянку у одного из ночных клубов, и все трое из нее вышли.
Рита остановилась невдалеке на обочине дороги и снова думала: если Коли нет, значит, она его так сильно ударила, что он, как и Володя, смотрит сейчас в больничной пижаме телевизор в той самой больнице, в которой ему эту пижаму и выдали (если, конечно, ему сейчас не делают трепанацию черепа). И если это так, то все ее планы если не разрушились, то все равно, их нужно срочно перестраивать, точнее, передумывать.
Ничего сложного в этом не было, ей только нужно выбрать нового претендента на овладение ее хрупким сердцем. Но кого?
Она уже снова начала было перебирать в уме всех кандидатов, но в это время на стоянку, где припарковалась "Тойота", въехал довольно потрепанный "Форд".
Сначала Рита не обратила на это внимания, но от нечего делать смотрела в сторону этой машины. И вдруг увидела Колю.
Именно Коля вышел из этого "Форда", с треском захлопнул дверцу, тщательно закрыл ее, еще подергал за ручку и тоже направился к дверям клуба.
Рита не могла ошибиться, это был Коля. И хоть на нем темные очки и бейсболка на голове, она не сомневалась, что это он, как раз именно потому, что на нем были большие солнечные очки.
Так, она дождалась своего избранника, но теперь появились трудности, о которых раньше не думала. Рита вообще не выстраивала каких-либо конкретных действий, и ее воображение само по себе не работало (не тот случай): не возникали перед глазами картины, как именно она будет ему отдаваться, а перед этим соблазнять, а еще до этого – знакомиться.
Нет, насчет знакомства трудностей нет, они, кажется, уже знакомы. Вот как подойти к нему и что сказать? Или так и сказать: "Мы с вами, кажется, знакомы" – что банально для мужчины, для женщины может быть оригинальным.
Нет, это, конечно, все не серьезно. Но как, действительно, подойти к нему? Не может же она взять и войти сейчас в клуб, от нечего делать, посмотреть стриптиз.
Значит, опять придется сидеть и ждать. Хотя ей не совсем не повезло – он на машине приехал один, значит, один и уедет, а не со своими друзьями.
Но вполне возможно, возьмет с собой какую-нибудь девушку. Правда, клуб – не Тверская, стриптизерши стоят относительно дорого. А известно, что из женщин самые жадные это проститутки, а из мужчин – бандиты. Ну, еще банкиры и политики, но Коля к ним не относится. Так что, скорее всего, Коля будет один. И если и решит снять девушку, то по дороге из клуба. Но до этого не должно дойти, потому что до этого он должен снять Риту. Точнее, она его.
Рите повезло. Кажется, этот Коля что-то забыл. Рита увидела, как двери клуба открылись и снова появился он, в бейсболке с большим козырьком и очках, и быстро пошел к своей машине.
Думать было некогда, не для того Рита столько времени потратила, чтобы теперь сомневаться и размышлять. Выскочив из машины, она чуть не бегом направилась к нему.
– Коля, – негромко позвала Рита, когда он, стоя одним коленом на сиденье, что-то выискивал в салоне.
Он на секунду замер, а потом выскочил наружу торопливо и как-то нервно, обернувшись, застыл на месте, в темноте сквозь темные очки рассматривая Риту.
– Здравствуй, – она сказала это нежным ласковым голосом, глядя прямо в эти его очки. – Ты что, не узнал меня?
Он быстро осмотрелся по сторонам, хотел увидеть, кого она привела с собой, но никого не увидел.
Рот его чуть приоткрылся, а одна рука медленно потянулась к Рите.
– Ты, сука, – проговорил он так же, как Рита, тихим голосом.
Позволить своему избраннику грубо обращаться с ней Рита не могла. И поэтому, прежде чем он успел схватить ее, она шагнула к нему, положила руки ему на плечи и сильно прижалась к его груди – хрупкая, слабая, беззащитная.
Какие мысли были в этот момент в Колиной голове, трудно сказать, скорее всего никаких, а вот руки теперь он не знал, куда девать, пока еще стесняясь обнять Риту.
Но тут она почувствовала, как эти его руки поднимаются к ее плечам.
Она не должна дать ему схватить себя, позволить оторвать от его груди. Рита быстро приподнялась на носки, мельком взглянула в его темные очки и прижалась теперь уже своей щекой к его не очень бритой щеке. Но такая вещь, как небритость, Риту не очень раздражала, тем более многим это даже идет.
Она ласково потерлась о его щетину, потом коснулась губами около уха, прошептала:
– Коленька, милый.
Его грудь сильно расширилась, видно, он набрал сразу очень много воздуха. Рита в это время руками гладила его шею, плечи.
Он часто задышал и наконец заговорил:
– У тебя что, крыша поехала?
Рита чуть оторвалась от него, снова посмотрела в его очки и, соглашаясь, кивнула.
– А ты разве не понял, что ты мне нравишься, что нужен мне?
– Ты чего гонишь, ты? – На этот раз он схватил Риту за плечи и оторвал от себя.
– Не кричи на меня, – тихо вскрикнула Рита с обидой, болью и нежной истеричностью. – Ты дурак, неужели не понимаешь, как ты мне нравишься? Только полный идиот не может заметить такого. А, вы все одинаковые, и даже умные мужики, такие, как ты, еще хуже, вы никогда ничего не видите, – ее истеричность на полтона стала выше. – Ты мне нравишься, давно уже нравишься, я тебя полтора месяца назад еще увидела первый раз, а ты тогда даже не взглянул на меня, не обратил внимания. Я мучилась, как дура, надеялась, что забуду тебя. А ты опять появился. Вот он, здесь, что я могу с собой сделать? Что я должна делать, сажи? Я что, должна прямо здесь вот, сейчас тебе отдаться, тогда ты поймешь, что нужен мне?
Рита почувствовала, что он хочет, чтобы она отдалась ему сейчас и здесь, поэтому снова сильно прижалась к нему и заговорила со слезами в голосе, но без откровенной истеричности:
– Коля, я хочу, чтобы мы были вместе, хочу быть с тобой, Коля. – И она сильно и нервно стала гладить его плечи, уткнувшись лицом в грудь. – Я не знаю, что мне делать. Твои друзья идиоты. Почему я из-за них не могу быть счастливой, почему не могу быть с тобой? – Она оторвала лицо от его груди, хотела посмотреть в его глаза, увидеть его реакцию, но снова уткнулась взглядом в его очки. – Что мне делать, скажи, если ты мне так нравишься, что я сама пришла первая, сама говорю тебе об этом?
– Слушай, ты, – заговорил он, в его голосе все еще оставалось недоверие, – чего ты меня за дурачка, что ли, держишь, я чо тебе...
– Да ты и есть дурак, – перебила его Рита, – кто ты еще есть? К тебе женщина приходит сама, а ты... Ну, возьми и отведи меня сейчас к своим друзьям. Чего ты ждешь? Возьми за руку и оттащи к ним. Они скажут тебе "спасибо". И Гера первый. Он не упустит своего. В прошлый раз я ему сказала, что ты мне нравишься, сказала, что хочу быть с тобой, а он что сделал? Он тогда проститутку тебе отдал. Специально, назло мне, чтобы мне было больнее. Он тебе говорил, что я ему сказала, что ты мне нравишься? Я даже, дура, сказала, что пожалуюсь тебе, он ведь тогда изнасиловать меня хотел. А он только посмеялся и пообещал, что если от меня что останется, то тогда он и отдаст тебе это. Спроси его сам. Да он не скажет. Потому что он не хочет, чтобы я была с тобой, потому что ему не выгодно.
– А чего я... – Он начал и не договорил, но и так было понятно, что боится Колян Геру-Сатану и из-за этого страха готов бросить ее на произвол судьбы, пожертвовать любящей его женщиной.
Нужно было как-то исправить положение, потому что последнее Рита сказала напрасно – испугала его.
– Мы будем вместе, Коленька, и никто никогда ничего не будет знать. Я никому никогда не скажу, что мы вместе, что я твоя. – Получилось это не очень правдоподобно, но вполне могло сойти за ее страх и любовь одновременно.
Она провела по его щеке рукой.
– Ты не хочешь сейчас уехать вместе со мной? – спросила Рита.
– Куда?
– Ко мне или к тебе. Куда угодно, куда ты захочешь.
– Я... – начал он нерешительно, но вдруг спросил: – А зачем ты тогда меня ударила?
– Когда? – нежно спросила Рита.
– Там, в подвале, лопатой?
– Ты такой глупый, – она снова погладила его по щеке. – Неужели ты таких простых вещей не понимаешь? Потому что мне было обидно, так обидно, как никогда. И неужели ты не знаешь – женщина никогда не станет бить того, кто ей безразличен.
– Ни хрена себе. Смотри. – Он снял бейсболку.
Фонари хорошо освещали его коротко остриженные волосы, и Рита увидела на его голове два больших бугра, один рядом с другим, словно вареное яйцо разрезали пополам и положили ему на голову обе половинки. Чуть отросшие волосы торчком стояли на этих местах.
Рита снова уткнулась ему в грудь и сильно сжала зубами нижнюю губу. Не меньше минуты у нее ушло на то, чтобы побороть в себе хохот.
Она снова подняла голову, очень осторожно провела ладонью по этим двум шишкам. Слабая легкая боль в любовной игре совсем не лишнее, в каждом есть немного садизма и мазохизма.
Коля поморщился. Но эта слабенькая боль сделала его совсем ручным.
– Давай уедем, – сказала Рита.
– Сейчас? – уже перестал сопротивляться Коля.
Она грустно и нежно кивнула.
– Я... Мне нужно кое-что отнести, отдать.
– Я подожду тебя.
– А что я скажу? – спросил он.
– Кому? – не поняла Рита.
– Ну, ребятам.
– Что хочешь, – посоветовала Рита. – Если хочешь, скажи, что уезжаешь со мной.
– Ты чего, ненормальная?
– Ну тогда скажи, что сам придумаешь.
– Угу, – кивнул Коля.
– Я тебя тогда подожду здесь, в твоей машине.
Коля снова неуверенно кивнул, натянул бейсболку, забрался в салон своего "Форда", сразу вылез, держа в руке какой-то сверток.
– А ты не соскочишь? – спросил он.
– Я не затем к тебе пришла, чтобы убегать.
Он повернулся, хотел идти, но снова посмотрел на Риту.
– А как ты здесь оказалась?
– Я за ними поехала, – кивнула она на джип. – Я надеялась, что ты с ними встретишься.
– Я сейчас, – сказал Коля и побежал к дверям клуба.
Рита осталась одна. Она очень волновалась. Вдруг у него не хватит смелости и он все расскажет? Они наверняка заметят, что у него совсем другое настроение, и спросят. Хотя, ему все равно надо придумывать, куда он от них собрался уехать.
На всякий случай Рита пошла и села в свою машину. Надо было посоветовать ему, подумала она, чтобы сказал, что снял проститутку и с ней уезжает.


6
К Коле домой они приехали на его "Форде". Рите не хотелось оставлять чужую машину, но тут уж ничего не сделаешь. Настаивать, чтобы поехали на ее машине, было бы лишним.
Всю дорогу пока они ехали, Коля рассказывал анекдоты – ну что кроме этого может быть лучше для влюбленной женщины? И откуда он их только знает, удивляло Риту? У него в голове как будто магнитофонная пленка вращалась. До английского юмора им, правда, было далековато, но зато он все нецензурные слова заменял на схожие по смыслу. Ему самому эти анекдоты очень нравились, и он очень заразительно, в смысле громко, смеялся.
Коля начал хватать Риту за разные места, еще когда они только поднимались в лифте. Она кое-как отбивалась и утихомиривала его.
В квартире, не успела закрыться дверь, он набросился на Риту, как опытный спецназовец на опасную террористку, у которой в руке граната, и только повторял все время: "Ну чо ты? Ну чо ты?"
– Коля, ну подожди, Коля, – снова отбивалась Рита от него. – Мы только что вошли, ты хоть угости меня сначала.
– Чем? – Он немного успокоился.
А в общем-то, было понятно, что он просто не знал, что делать и чувство неловкости превращалось у него в комплекс неполноценности.
– Вина какого-нибудь налей или коньяк, есть у тебя?
– Щас, – обрадовался Коля и наконец повел Риту в комнату.
Как и положено, у него был бар. Он достал несколько разных бутылок, бокалы. Рита, пока он занимался этим, закурила и стала смотреть, где у него пепельница.
– Ты куришь? – спросил Коля, но без всякого неудовольствия. – А я нет. И почти не пью. Это у меня для гостей. А я больше молоко люблю.
– Я рада, что у тебя все для меня приготовлено.
– А курить хреново. И женщинам тоже. Как говорится: целовать курящую женщину, все равно что облизывать пепельницу. – Сказал он это не для того, обидеть  Риту, этого он не хотел, просто так, сказал – и все.
Рита, естественно не стала обижаться за подобное, ведь это – Коля. Ее это даже развеселило и, смеясь, она спросила, есть ли у него эта самая пепельница, которую он облизывает, когда рядом нет женщин.
Коля не понял, отчего Рита смеется, но на всякий случай и сам расхохотался, но и сказал:
– Пепельницу? Щас принесу.
Они выпили под музыку, точнее, сделали вид. Рита тоже почти не пила, но надо женщине соблюсти приличия или, можно назвать по-другому, – ритуал.
Скоро она почувствовала, что пора начинать, хотя бы по тому, что говорить им с Колей было как-то не о чем. И Коля тоже понял, что пора начинать. И снова приступил к ее телу.
– Коль, подожди, – опять заотбивалась Рита, теперь осторожно. – Я же не могу так сразу.
– А как ты можешь?
– Давай поиграем.
– Во что?
– В дочки-матери, – начала Рита злиться.
Вообще-то, она сама не играла ни в какие игры, это, наверное, нужно людям, которые надоели друг другу, как одна и та же пища каждый день, от которой уже тошнить начинает, и они думают: "Может, поиграем немного, а потом и не нужно ничего будет".
– Так в чего играть-то будем? – снова спросил Коля.
– Ты как будто больной, а я как будто врач. Ты меня вызвал к себе, а я должна тебя осмотреть, а потом лечить. Давай, ложись на диван.
Идея Риты Коле не очень понравилась, но пока он решил не спорить, а просто улегся на диване.
Рита не стала надевать на себя белый халат, тем более, у нее его и не было. Присев рядом с Колей на диване, она сначала сняла с него темные очки, он немного засуетился, но Рита его нежно успокоила. Потом она стала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке, стянула ее с него и принялась на молнию на брюках.
Коле начинала нравиться эта игра. Он, если бы, конечно, мог зажмуриться, то, наверное, зажмурился бы от удовольствия, он понял, что будет дальше, – она снимет с него брюки. Рита не стала обманывать его надежд, стянула с него брюки, но только не совсем, а до ботинок, дальше очень трудно было их снимать, но ей этого и не было нужно. Наоборот, даже ремень, вдетый в брюки, она затянула у него на лодыжках.
– Зачем это? – спросил Коля недоверчивым голосом и приподнялся на диване, рассматривая сквозь щелки между век свои связанные ноги.
– Так надо, значит, – объяснила Рита строго. – Лежите, больной. И вообще, ты будешь играть или нет?
– Ну, буду, – сказал он и не с очень большой охотой снова лег.
Рита подошла к столу, взяла сумочку, которую туда положила, когда вошла в комнату.
– Что у тебя там? – снова поднял голову Коля, и снова голос его стал недоверчивым.
Своими вопросами он начал Риту выводить из себя, возможно, еще и потому, что она и без того нервничала.
– Презервативы у меня там, – объяснила она. – А ты что хотел, чтобы у меня было в сумочке? Ядерная боеголовка? – А дальше она пошутила в том стиле, который был Коле близок. Это очень положительно повлияло на ее пациента, он сразу расслабился, расхохотался и успокоился.
Рита взяла сумочку и подошла к креслам. Они были очень удобные для нее, она сразу обратила на это внимание – с деревянными подлокотниками. Если бы не эти кресла, Рите пришлось бы придумывать что-то другое, а с ними – лучше и не придумаешь.
Поняв, что именно Колю больше всего успокаивает, Рита, ставя диагноз, в котором пошлости было достаточно, чтобы Коля почувствовал себя вполне комфортно, подтащила одно из кресел к дивану, где была голова Коли. Он, все же приподнявшись на локте и выгнув назад голову, наблюдал за ней.
– Ложись, – приказала Рита и надавила ему на грудь.
Он сразу послушно улегся.
– Так, больной, – сказала Рита, стоя коленями на сиденье кресла и раскрывая свою сумочку, – теперь давайте руки.
– Зачем? – Коля снова выгнул шею и посмотрел на нее.
– Так надо, – прикрикнула Рита.
Ему все это казалось идиотизмом, Рита и сама на его месте оценила бы все это точно так же, но близость женщины часто делает мужиков дураками – они просто боятся спугнуть ее (женщину) и, значит, упустить шанс, хотя Коля мало что упускал, ему ничего не стоило схватить Риту и сделать с ней все, что ему захочется – он это понимал и поэтому временно решил терпеть заскоки придурочной бабы.
Коля протянул ей руку.
– Вторую тоже, – сказала она.
– Зачем? – опять спросил он.
– Послушай, ты врач или я? – снова пришлось Рите возмутиться. – Я хочу определить по разнице пульса правой и левой руки артериальное давление. Потом ты опустишь руки вниз и тогда по разнице пульса определится венозное давление.
Коля решил еще немного потерпеть ее придурь, но по его лицу Рита видела, что долго терпеть он не будет.
Она и не хотела заставлять его ждать слишком долго. И когда он протянул руки, она незаметно вынула из сумочки веревку, которую заранее дома долго готовила.
В восьмом классе, Риту ее сосед по парте от нечего делать научил, как надо завязывать веревку, чтобы потом быстро, в одну секунду она затягивалась на запястьях не хуже любых наручников. Узел на веревке был не простой, особый узел, через который, второй конец веревки протягивался только в одну сторону, и назад вытянуть его было нельзя, только развязать можно было этот узел, но и то, нужно было знать, как это делается, а так узел заплетался еще сильнее.
Дома Рита не меньше часа вспоминала, как это делается, и все-таки вспомнила, и сделала такие наручники из веревки.
И вот сейчас она быстро надела эти самодельные наручники на Колины запястья так, чтобы его руки обхватили деревянный подлокотник кресла – одна снаружи, а другая через большой проем, где подлокотник соединялся с ножками, а ножки уже с основанием кресла. Бестолковое объяснение, но не важно, главное, после того как она затянула веревку, Коля уже не мог руки убрать от кресла, а оно было тяжелым.
Коля некоторое время соображал, что происходит, может, он думал, что так и надо, и сейчас Рита начнет с ним, связанным, заниматься любовью. Но если у него мелькнула такая мысль, то она была ошибочной.
Рита быстро поднялась с кресла, прошла вдоль дивана, где лежал Коля и наблюдал за тем, что будет дальше. А дальше она хотела посильнее затянуть ремень на его спущенных брюках и привязать его ноги к другому креслу.
Она не успела. Коля вдруг соскочил с дивана и подпрыгнул к креслу, к своим связанным рукам. Он что-то пробормотал, и в его голосе Рита услышала угрозу.
– Коля, успокойся, – сказала Рита, – мы же просто играем.
– Я тебе сейчас покажу игру, сейчас мы поиграем. Сейчас я буду врачом, – говорил он, пытаясь выдернуть руки из веревки или порвать ее. Но ни то, ни другое у него не получалось, узел еще больше запутался, а порвать нейлоновую веревку толщиной почти в сантиметр не смогли и Давид с Голиафом вместе взятые.
Несколько секунд Рита обдумывала, что ей делать, как успокоить Колю. Она взяла со стола бутылку с коньяком и, подойдя к Коле сбоку, совсем тихо ударила его по голове, по одной из двух его шишек, которые оставил черенок лопаты.
Можно было подумать, что в квартире затрубил слон, созывая все свое стадо, – так заревел Коля.
– Иди на место, ложись, – вытянув руку, чтобы не подходить близко, стала толкать Рита его в плечо.
Опять послышались угрозы, мат. Рита тогда снова несильно ударила его бутылкой по шишкам.
На этот раз он затрубил не так громко, но зато упал на колени от боли.
– Иди ложись. Кому сказала? – снова стала командовать Рита.
Он стоял на коленях, скулил и ругался.
– Я не шучу, Коля, быстро на место! – И она в третий раз слегка ударила его.
Коля заскулил, и у него от боли потекли слезы.
– Ну успокойся, Коленька. Иди ложись. Мы еще не доиграли.
– Да пошла ты со своей игрой. – И он снова выругался и обозвал Риту сукой, но она не обиделась, она понимала, что ему больно и он поэтому ругается. Тем более, они были одни, а в такой обстановке, когда враг побежден и никто его, кроме Риты не слышит, пусть ругается.
Она замахнулась бутылкой в четвертый раз, Коля весь сжался, ожидая удара, но Рита бить его не стала, и Коля послушно пополз обратно.
Он забрался на диван и лег на живот.
– Перевернись, – приказала Рита.
Коля уже не спорил, он перевернулся и лег на спину.
Стоя за боковой спинкой дивана, там, где были его ноги (за спинкой – чтобы он не смог ее лягнуть), Рита затянула на ногах ремень потуже, потом завязала на конце ремня узел и, вместо того, чтобы привязывать ремень к креслу, протащила его в узкий промежуток между задней спинкой дивана и боковой. Сейчас Коля, если и мог приподнять ноги, то не больше, чем сантиметров на пятнадцать. И значит теперь он был полностью готов к разговору.
Рита села рядом с ним на край дивана, осторожно промокнула его рубашкой слезы на его щеках и спросила:
– Зачем вы меня ловите? Зачем я вам нужна?
– Да пошла ты, – ответил он, не подумав.
– Коля, так долго продолжаться не может, я не буду долго терпеть оскорбления в свой адрес. Зачем я вам нужна?
– Сказал, отвали.
– Хорошо, – согласилась  Рита.
Она подошла к столу, взяла лежавший на нем столовый нож, вернулась к дивану, сняла с Коли трусы. Никакой стыдливой застенчивости, ни ложной, ни настоящей (тем более) у Риты не было, как мужчина Коля для нее не существовал.
Слово "особь" или "экспонат" – это все, чем он для нее был. Только немного неприятно, что приходится унижать, пусть даже и особь, но они сами хотели первые с ней это сделать.
Коля стал немного сопротивляться.
– Ну хватит, чего ты. – Он застеснялся. Впрочем, напрасно.
– Не волнуйся, Колечка, – успокоила Рита его, – твое целомудрие останется при тебе, я не собираюсь тебя насиловать. Но вот если ты не будешь отвечать на мои вопросы, то я сделаю такое, что это твое целомудрие будет в полной сохранности всю твою оставшуюся жизнь.
И она коснулась лезвием ножа у него между ног. Он дернулся, словно его ударило током и вскрикнул голосом, про который говорят: "полный ужаса".
– Ну что, Коля, будешь отвечать? Могу дать тебе слово, что все, что ты скажешь, останется между нами, никто никогда не узнает, что ты мне что-то говорил.
Коля молчал и смотрел на Риту с ненавистью и со страхом, как герой партизан, которым он, вообще-то, не был – ни героем, ни партизаном.
Тогда Рита слегка провела ножом по тому месту, за которое мужчины волнуются больше всего на свете. Рита не смогла бы сделать с Колей того, чем пугала, едва ли у нее хватило бы на это смелости. Но Коля этого не знал.
Он вскрикнул истерично и жалобно, хоть нож не причинил ему никакого вреда – столовый нож, почти одинаково тупой, что с одной, что с другой стороны.
– Говори, или придется эмигрировать на Восток, устроишься там работать евнухом в гареме.
– Что говорить?
– Уже забыл? Зачем вы гоняетесь за мной? Что вам от меня нужно?
– Документы нужны какие-то, я не знаю, какие, – начал наконец Коля давать показания.
– Может, хоть приблизительно знаешь, что это за документы?
– Отец твой, Григорий...
– Георгий, – поправила Рита.
– Да какая разница, Музыкант, в общем, я его сам не знал, только слышал о нем. Он вел дневник или что-то записывал и отдал все это твоей матери.
– Какие записи?
– Разные.
– Поконкретнее.
– Да я сам не знаю.
– Но предполагать можешь?
– Там могло быть все о людях, с которыми он имел дела, документы, компроматом которые называются: кто чего кому продал, какие взятки дал и взял и за что. Может, и имена – кто кого "заказывал", через кого.
– А что это за люди?
– Всякие, я откуда знаю – от авторитетов до кремлевских деятелей и из Думы разных там шакалов.
– А откуда у моего отца Григория или Георгия могли быть такие документы? Кто он такой был?
– Да ты чего, про отца своего, что ли, не знаешь? Музыканта все знали.
– Ты говори.
– Авторитет он был из самых крутых, таких у нас всего человек пять – шесть на всю даже Россию.
Рита глубоко вздохнула, у нее даже глаза закрылись от счастья: ее папочка-скрипач – один из самых крутых криминальных авторитетов. Хотя из разговоров Алика и его компании что-то такое можно было предположить.
Легче Рите не стало, от того, что она узнала. Ее с кем-то перепутали, но почему все сразу? А вообще, не все и не сразу, а только Алик и вот Гера еще узнал. Гера – понятно, откуда, от Вальки. Поэтому Алик и его команда так злятся на нее и на Петю. Злились. Но знают, конечно, не все, если бы знали все, за Ритой бы сейчас и МВД, и ФСБ, и еще черт знает кто бы бегал, а они не бегают, потому что знают настоящего Музыканта и настоящую дочку. Правда, может быть такое, что знал только один Алик о каких-то там записях, и больше никто.
Но Рита все равно это не та, кто им нужен – это понятно.
– А что еще было в бумагах? – спросила она, ей все-таки было интересно.
– Никто не знает, что там такое, бумаги или еще что. Там могут быть номера банковских счетов.
– Но почему думают, что это я чья-то там дочь? – задала Рита главный для себя вопрос.
Коля подумал немного.
– Я этого сам не знаю. И никто не знает. Сначала думали на другую телку, но там что-то непонятно, ту Сатана сам давно знает, она бы от него ничего скрывать не стала. Потом Валечка вдруг объявила, что знает другую – тебя. Так что хрен разберешь: кто чья дочь и кто чей отец?
– Почему Валька решила, что я – это та, которая нужна?
– Не знаю. Ты думаешь, Сатана мне все рассказывает? А мне вообще кажется, что насчет тебя – это прогон. Валюха, может, со злости, а может, и еще почему-то на тебя навела. А может, они с Сатаной что-то придумали, чтобы другие думали на тебя. А может, Петруха надинамил ее. Я не знаю.
– А кто та, другая?
Коля шмыгнул перебитым носом.
– Коля, начал рассказывать – рассказывай.
– А чего я скажу – не знаю, – заупрямился он.
– Но если твой Сатана знает, что не та, почему он носится за мной? Для отвода глаз так не будут гоняться за человеком.
– Да может он тебя замочить просто хотел, чтобы думали, что нет уже наследницы, и спокойно заниматься другой, а про нее никто и знать не будет. Она же его баба.
– Не сходится. Оппоненты твоего Сатаны были друзьями этого Григория или Георгия, про которого ты говоришь, они лучше должны знать, кто есть кто.
– Значит, тогда ты и есть настоящая. Я-то откуда знаю?
"Да, не очень правильный я сделала выбор, – расстроилась Рита. – Коля немного больше туповат, чем можно было предположить, у него в голове самые простые вещи путаются, и он меня этим сбивает – своими противоречивыми показаниями".
– За что Вальку убили? – спросила она.
– Никто ее не убивал, – быстро ответил Коля.
– Я видела тебя и Петю, когда вы выходили из подъезда, а она выпала из окна.
– Я не трогал ее.
– А кто?
– Петруха.
– Зачем ему это было нужно?
– Не знаю. Сатана велел.
– Чтобы она про меня не рассказала другим что-то, что она знает?
– Может, из-за этого, а может, еще из-за чего. Я не знаю.
– Где живет та, вторая, девушка, с которой меня путают или которую путают со мной?
– Не знаю.
– Говори адрес.
– Я не знаю.
Рита снова слегка прижала нож к Колиному телу и чуть провела по нему.
– Хорош ты, хватит, – чуть не завизжал он. – Я же не могу сразу вспомнить. Щас, подожди, дай подумать.
– Не надо думать, говори.
– На Мытной. Номер дома забыл, а квартира пятнадцать.
– Мне номер дома нужен.
– Номер такой же, как у Сатаны, это я точно помню.
– А какой у него номер?
– Я что, компьютер, что ли, все запоминать? Я знаю, как туда проехать, и все. А то, что номер дома такой же, помню, потому что он сказал как-то, что у Ирки такой же номер дома, как у него. А к чему сказал, я не помню.
Рита поняла, что она немного не права – ведь она тоже знает, где живет Гера-Сатана, и тоже не знает номера его дома. Но это поправимо.
– А почему меня с той, другой, девушкой путают? Мы что, похожи?
– Может, и похожи, может, и нет. Только у вас похожи фамилии и отчества.
– Да в Москве знаешь сколько с такими фамилиями и отчествами?
– Не знаю, не считал.
Рита тоже не считала и не знала, но не сомневалась, что много.
– Почему тогда ко мне и еще к одной прицепились? Какая-то причина должна быть?
– Откуда мне знать. Я что, в думе какой-нибудь там заседаю со всякими там козлами.
– Сатана говорил Вале, чтобы она Алику сказала, что это я та, которая им нужна?
– Алик и без нее и без Сатаны знает больше, чем они вместе.
– Что он знает? – задала Рита, но сама сразу поняла, что вопрос глупый.
Но Коля ответил.
– А это у него спроси, – сказал он.
– Что еще знаешь?
– Ничего больше не знаю.
– А таблицу умножения?
– Чего?
– Что можешь сказать в свое оправдание?
– Какое оправдание?
– Да это так. Ладно, если ты сказал все, что знаешь, пойду.
– Меня развяжи.
– Какой ты хитренький, Коленька, – проговорила Рита и нежно улыбнулась ему, но он пробормотал что-то грубое опять. Рите даже обидно стало.
Она поднялась и пошла к выходу.
– Да, – обернулась Рита. – Своему Сатане можешь не рассказывать, что встречался со мной, я сама при встрече расскажу.
– Чего ты расскажешь?
– А что ты мне все рассказал. Он тебе за то, что у тебя такой длинный язык, какую-нибудь медаль даст.
– Ну ты чего, я тебе по-дружески.
– Ну, если по-дружески... Тогда, Коля, так – если ты меня случайно где-то увидишь, то сделай вид, что мы с тобой незнакомы, а если твой Гера опять будет за мной бегать, а он, наверное, не отстанет, постарайся ему помешать догнать меня. Потому что, если догонит, я ему наябедничаю, что ты мне все рассказал. Договорились?
– Договорились, – согласился Коля мрачно.
А что ему оставалось делать?

7
Если она не та, кто им нужен, – рассуждала Рита, – то почему за ней бегает Гера-Сатана. И он собирался ее пытать, ломать пальцы, чтобы узнать что-то. Но не повод же это для проявления его садизма. Если бы ему захотелось поиздеваться над ней, то никаких поводов не нужно. Или он хочет, чтобы его друзья думали, что Рита что-то знает?
Все это очень непонятно, и вообще какой-то бред. И пока Рита сама обо всем не узнает, они так и будут бегать за ней, пока не поймают, а ведь этого не так долго и ждать придется, у этих людей возможности не маленькие. Наверняка, пока что они полностью ими не пользуются, во всяком случае Алик.
Обо всем этом думала Рита, сидя перед включенным телевизором, смотрела на экран, ничего не видела, что на нем происходит. И ни одной порядочной мысли у нее не было, кроме только того, что надо съездить к той девушке, ее двойнику, и поговорить с ней, тогда, может быть, что-то и прояснится.

8
Рита так задумалась, что чуть не проскочила на красный свет. Сотрудник ГИБДД внимательно посмотрел на Риту, она наклонилась к лобовому стеклу и внимательно и удивленно взглянула вверх – не к дождю ли загорелся красный свет? Потом посмотрела на этого из ГИБДД и улыбнулась ему, как Наташа Ростова своей милой маменьке, тот невольно улыбнулся ей в ответ и тут же отвернулся и замахал от смущения жезлом. Загорелся зеленый свет, Рита резко тронула машину с места.
Чего людям нужно? Чего они делят? – думала Рита. – Власть? Да ведь чем ее больше, тем меньше свободы у самого. А я женщина и хочу быть женщиной и я без споров уступила бы любому мужику место в парламенте, а мне пусть уступают место в трамвае.
На Мытной Рита нашла нужный ей дом, а на четвертом этаже – нужную ей квартиру.
Она не думала заранее, о чем будет говорить.
Дверь ей открыла женщина лет пятидесяти.
– Здравствуйте, – сказала Рита.
– Здравствуйте.
– А Ира Мещерина здесь живет?
Женщина внимательно рассматривала Риту. В ее взгляде появилось какое-то грустное любопытство, точнее, даже не любопытство, а интерес.
– Вы знакомы с Ирой? – спросила она.
– Не совсем... Я к ней приехала... Мне нужно с ней поговорить.
– Ее нет сейчас.
– А где она, когда я смогу ее увидеть?
– Точно не знаю. Она уехала на несколько дней, на сколько – не сказала.
– Понятно. А куда, вы не знаете?
– Вы проходите, – предложила женщина.
Рита хотела отказаться, но подумала, может быть, что-то сможет узнать и от этой женщины, ведь она, как догадалась Рита, мать нужной ей девушки.
– Вы Ирина мама? – решила все же Рита уточнить.
– Да. Присаживайтесь, – она указала на кресло.
– Вы говорите, Ира всего на несколько дней уехала?
– Да, но точно не знаю, когда приедет.
– Далеко?
– Нет. Здесь под Москвой небольшой городок есть.
– У вас там родственники?
– У Иры там жених живет.
"Вот это уже интересно – жених. А как же Гера-Сатана?" – подумала Рита и спросила:
– Ира выходит замуж?
– Ну, – женщина улыбнулась, – это я так только сказала, мне кажется, у них едва ли дойдет до свадьбы. Хотя не знаю, я ведь даже не видела этого жениха, – она снова улыбнулась.
И тут Рита подумала, что ведет себя довольно нагло – спрашивает, как будто так и надо, а женщина отвечает и даже не удивляется, но получилось это как-то уж очень естественно.
– Извините, – смущенно проговорила Рита, – я зашла к вам, расспрашиваю, а даже не сказала, как меня зовут. Рита, – назвалась она.
– А меня зовут Наталья Дмитриевна. Хотите чаю или кофе?
– Кофе.
Наталья Дмитриевна поднялась и вышла из комнаты.
Рита осмотрелась. Нельзя сказать, что квартира эта была обставлена скромно, но со вкусом. Насчет вкуса она делать выводов не стала, потому что, как известно, у каждого он свой, но скромности в обстановке этой квартиры было мало. Мебель, да и вся отделка были довольно дорогими.
– У вас личное дело к Ире или я, может, смогу чем-то помочь? – ставя поднос на стол, спросила Наталья Дмитриевна.
– Скорее, личное, но, может, и вы сможете помочь.
– Тогда спрашивайте, не стесняйтесь.
Рите Наталья Дмитриевна налила кофе, а себе совсем жидкий чай.
– Я люблю кофе, но мне нельзя, – сказала она, – сердце.
– А вы не знаете адрес, куда Ира уехала, может быть, я съездила бы туда, если это недалеко, – спросила Рита.
– Так срочно она вам нужна?
– В общем, да.
– Сейчас. – Наталья Дмитриевна поднялась, вышла в соседнюю комнату и почти сразу вернулась с записной книжкой в руке. – Вот адрес записан у меня. Можете переписать.
Рита переписала адрес на тетрадный листок, который дала ей Наталья Дмитриевна.
– А отец Иры, ваш муж, он где сейчас?
– Насколько мне известно – умер.
– Извините.
– А вы не знали?
– Я?! – Рита очень удивилась.
– Вообще-то, мужем моим он только по штампу в паспорте и был. Хотя не совсем. Он помогал. Даже очень неплохо. Вот все, что вы здесь видите, куплено на его деньги. Ире к восемнадцатилетию машину подарил, дорогую, иномарку.
В голосе Натальи Дмитриевны слышался какой-то печальный вызов. Рита не могла понять, что это значит.
– Скажите, – снова спросила она, – а Геру, Германа вы знаете?
– Я его знаю, но я его знать не хочу, – голос женщины прозвучал довольно резко. Но такой реакции на имя "Герман" Рита не удивилась.
Потом Наталья Дмитриевна добавила кое-что, что Риту очень заинтересовало:
– Ира с этим Германом через отца познакомилась, она с Григорием в отличие от меня встречалась иногда. – Наталья Дмитриевна вздохнула, а потом сказала: – Вы правы, вам лучше с Ирой поговорить.
Когда Рита, уже выходя из квартиры, направилась к лифту, Наталья Дмитриевна вдруг сказала:
– А вы похожи на него, на Гришу.
Рита так растерялась, что даже не сказала "до свидания".
"Что же это такое? – думала Рита. – Все меня достают тем, что я похожа на своего отца. Да я это и так знаю. Правда, называют его почему-то Григорием. И что Наталья Дмитриевна хотела этим сказать – что ее муж и мой отец один и тот же человек? А может, он агент ЦРУ или вообще инопланетянин? Или, может быть, я сумасшедшая? Или я здоровая, но из психбольницы совершен массовый побег, а меня спутали с дочерью лечащего врача, которого зовут Григорий или Георгий?"

9
Знать Рита теперь стала больше, а вот понимать еще меньше, как если, например, кому-то нужна веревка, допустим, белье сушить на балконе, и человек нашла такую веревку, но она так запутана, что ее, по примеру одной исторической личности, легче от злости в куски изрубить, чем распутать.
И эта фраза Натальи Дмитриевны на прощанье не давала Рите покоя – что она хотела сказать, что ее дочь – это Ритина сестра?
Но этого не может быть. Нет, Рита не отрицала, что отец не был способен на подобное. Но только ведь дело в том, что он не был способен дарить машины и давать деньги на все остальное, что Рита видела в квартире Натальи Дмитриевны.
И что ей делать дальше? Рита не знала.
Все-таки одной плохо, – подумала Рита. Вот был бы у нее кто-то, например, муж, она бы ему издалека показывала, кто ее обидел, а он уже тогда ходил бы и разбирался. А потом, когда он возвращался, она бы ему зализывала раны. Как волчица. Главное, чтобы не был дураком, а еще, чтобы было чувство юмора, чтобы понимал, когда она шутит, а когда говорит серьезно. Он таким и был. Ей исполнилось семнадцать, а ему восемнадцать, он собирался поступать в художественное училище, но сначала нужно было отслужить два положенных года. Он попа в десантные войска, можно сказать повезло, потому что его часть находилась под Тулой, так что Рита к нему раз десять туда ездила за полтора года, которые он отслужил. Оставалось полгода, даже меньше, и у него на ученьях не раскрылся парашют. Когда она узнала об этом, отравилась какими-то таблетками, но ее вовремя отвезли в больницу. Это был первый ее мужчина.

Гениальные идеи появлялись у Риты в голове сами собой, как у композиторов музыка или как у Менделеева его таблица, – во сне.
Она спала, и, как все последние дни, ей снился какой-то сон, хотя обычно она не видела никаких снов, разве только в своей юности, начиная лет с тринадцати и до семнадцати.
Полностью сон, который ей снился, она не запомнила, но последнюю сцену, на которой проснулась, не могла забыть: она находилась в той самой усадьбе, куда ее, как последнюю дурочку, привез Володя, и она не просто так была там, а за ней гонялись все ее новые знакомые, Рита убегала, пряталась, но пряталась плохо, ее находили, и она снова начинала убегать. Но все же не даться им в руки ей удалось – она вовремя проснулась.
Рита проснулась, включила свет, ей было как-то не по себе после такого сна. Полежав немного, успокаиваясь, Рита вдруг поняла, что она сделает, – она проберется в эту самую усадьбу и подглядит и подслушает, о чем там будут говорить, и, может быть, узнает что-нибудь интересное.
Ехать нужно вечером, решила Рита, чтобы быть там, когда стемнеет, а днем она подготовиться к встрече со своими врагами.
Ее подготовка была, конечно, не на том же уровне, что у агентов "Моссада", отправляющихся вылавливать арабских террористов, но она купила себе небольшой фонарик, а потом два часа разыскивала своего знакомого, который как-то предлагал ей приобрести у него револьвер. Он ей нужен был, как оружие устрашения и сдерживания, – вид у него, что ни говори, страшный, но оказалось, что и стреляет Рита очень хорошо: пусть попробует кто-нибудь так, как она, в первый раз взяв в руки пистолет, попасть в две банки из трех, да еще с закрытыми глазами. Правда, в тот раз Рита так и не купила револьвер, ведь нужен-то он ей был тогда гораздо меньше даже, чем попу гармонь. Но это тогда.
Этого своего знакомого Рита не нашла и вместо страшного револьвера купила газовый баллончик со слезоточивым газом. Продавец сказал, что он, этот баллончик, очень хороший, а мужчина, который стоял рядом, сказал, что она сразу может его выбросить. Рита решила, что сделает среднее между его советом и советом продавца, – выбросит этот баллончик не сразу, а позже, когда буду убеждена, что его действительно нужно выбросить (если только не будет поздно).
Порывшись в инструментах мужа своей подруги (в ее машине было только запасное колесо),  Рита нашла небольшой ломик – это было как раз то, что ей нужно.
Выехала она пораньше, часов в пять. Рита не была уверена, что сразу найдет эту самую усадьбу – ведь когда она туда ехала, а точнее, когда ее туда вез Володя, она не очень обращала внимание на дорогу.
Но нужное ей место она нашла быстро, так что осталось достаточно времени, чтобы издали понаблюдать за объектами ее предстоящей операции.
Как русалка, Рита сидела на толстой ветке старого дуба, она была метрах в полутора от земли, пила кофе из термоса, который догадалась с собой захватить, и жалела о двух вещах: что поехала на своей машине, которая портила своим ярким цветом всю красоту леса и которую могли издали даже сквозь кусты заметить из дома, и что не взяла с собой морской бинокль (тоже мужа моей подруги), который она поленилась тащить из квартиры до машины. Муж этой знакомой, объяснял Рите, что морским он называется потому, что в него заливают морскую воду. Рита сразу все поняла и сказала ему, что в полевой, значит, наливают дождевую воду или из лужи, в театральный вообще бутафорскую. Тот долго смеялся над Ритиной глупостью, в которой не он один не сомневался, вглядываясь в ее глупенькие и наивные глаза, но потом знакомая Риты, которая ее хорошо знала, объяснила своему мужу, кто из них двоих глупее.
Часа два Рита наблюдала за домом без всякой пользы – пока не стемнело. За это время она только убедилась, что в доме кто-то есть, – к открытому окну на втором этаже подходил человек. Больше она ничего за это время не увидела. Когда стемнело, в этом же самом огне загорелся свет, но к окну уже никто не подходил, так что пользы от того, что она рано приехала, не было никакой.
Рита взяла из машины фонарь, баллончик со слезоточивым газом, на который не очень надеялась, небольшой ломик и направилась к дому, точнее, к сараю, от которого к дому вел подземный ход.
Она подошла к сараю, про который решила, что это все же была конюшня. Первое, что ее волновало, когда она обдумывала, как будет пробираться в дом, это – не закрыт ли теперь вход в него, тот, через который она вышла. Ведь они, когда увидели, какой дорогой Рита убежала, прошли по ней, естественно, до конца. И не закрыть крышку люка, ведущего в потайной ход, чтобы случайный любопытный не забрался туда, было бы ненормально.
Рита вошла в сарай, включила фонарик и осмотрелась. Ничего особенно не изменилось: пол был покрыт толстым слоем сгнившей, почти превратившейся в труху соломы, голые кирпичные стены так и остались голыми, и крышу никто не ремонтировал.
Рита помнила, где находится крышка люка, и стала искать ее под слоем соломы. И скоро нашла, но, как и предполагала, она оказалась закрытой. Все усложнялось, ведь это было самое удобное место, откуда можно было пробраться в дом незаметно.
И все-таки закрыта она была не так уж и хорошо. У них, видимо, просто руки не дошли посерьезней заняться этим, и они только забили ее гвоздями. Так что любой мужчина (может, и не любой) с такой удобной железкой, какая была у Риты, минут за пять открыл бы этот люк. У нее ушло на это не меньше получаса, и она вся измучилась, будто провела эти полчаса... ладно, не стоит говорить с кем и чем женщину можно так измучить и разозлить. В любом случае она бы давно бросила это бездарное занятие, если бы ей не пришлось ехать так далеко и, главное, ее судьба в чем-то зависела от этого.
Наконец крышка медленно, с визгливым скрипом из-за вылезавших из дерева гвоздей стала открываться. У Риты было такое настроение, что сначала она даже не обратила внимания, как громко визжат вылезающие гвозди, а визг был такой, словно поросят отрывали от сосков матери. Когда Рита обратила внимание и испугалась этого скрипа, было уже поздно, крышка уже открылась. Рита посветила фонариком вниз, лестница была на месте.
Минут пять посидела она у этой дыры в полу, чтобы отдохнуть и набраться сил. Чем больше Рита отдыхала, тем ей становилось страшнее. Страшно было уже просто сидеть в темноте у черной дыры, и хоть она знала сейчас, что там такое дальше, но все равно, так и казалось, что кто-то сейчас высунет оттуда свою морду, какую-нибудь лошадиную или баранью, и морда эта спросит, что, собственно говоря, ей здесь нужно. Но если бы оттуда появилась и не баранья голова, а, например, голова Жеки – это было бы ничуть не лучше для нее.
Рита набралась храбрости и стала спустилась по лестнице, подсвечивая себе фонариком. Железный ломик она захватила с собой – он мог еще пригодиться.
Рита осторожно шла по коридору и внимательно прислушивалась ко всем звукам. Но была полная тишина.
Она дошла до небольшого коридорчика – того небольшого ответвления от основного прохода, где в прошлый раз увидела свет в стене, а перед этим услышала доносившиеся оттуда звуки, которые оказались просто голосами людей. Значит, она находилась уже под самым домом.
Рита потушила фонарь и долго вглядывалась в темноту. Сейчас никакого света она не увидела. Включив фонарь, подошла к стене, за которой, она знала, было какое-то помещение.
Осветив стену, она нашла ту самую щель, благодаря которой и обнаружила весь этот подземный ход и через которую увидела то, чего ей видеть больше не хотелось, тем более что отчасти она была виновата в том, что там происходило тогда.
Рита снова стала прислушиваться, чуть ли не касаясь ухом кирпичей. За стеной была полная тишина. Просунув в эту небольшую щель ломик, она принялась выковыривать кирпичи. Это оказалось намного проще, чем открыть деревянный люк в сарае, который Рита решила считать конюшней.
Кирпичи легко стали вылезать со своих насиженных мест, видимо, раствор, которым их скрепляли, был плохим. Он легко крошился, и Рита уже руками вынимала кирпичи и откладывала их в сторону, на пол.
Скоро дыра в стене стала такой, что две Риты пролезли бы, не особенно толкаясь.
Она пробралась в соседнее помещение и снова прислушалась, даже выключила фонарь, чтобы не мешал слушать. Все было по-прежнему тихо.
Рита включила фонарь и осмотрелась. Ничего интересного здесь не было, кроме пары табуреток, но и они ей не были интересны. А вот дверь, которая ее сейчас интересовала, была здесь даже не одна, их было две... Рита подошла к ближней, толкнула ее, она сразу немного приоткрылась. Дверь была тяжелая, из толстых больших досок. Почти сразу за ней начиналась крутая лестница, выложенная из кирпичей. Она уходила вверх на несколько метров. Рита стала подниматься по ней. Лестница кончалась еще одной дверью. И вот эта вторая дверь, сколько Рита ее ни толкала, не открывалась, она лишь слегка пошатывалась на петлях, видимо, снаружи была закрыта на задвижку. Толкать сильнее было опасно – могли услышать, ведь Рита была уже на первом этаже, а не в подвале.
Вернувшись обратно, она сразу пошла к другой двери. Та, как и первая, открылась сразу. За ней был небольшой коридорчик, а дальше еще одна дверь, она тоже была открыта, и сразу за ней вверх вела, как и в первом случае, кирпичная лестница, которая кончалась еще одной дверью. Рита поднялась по лестнице, толкнула дверь рукой. Она немного приоткрылась. Осторожно, боясь, чтобы дверь не заскрипела, Рита открыла ее и увидела тускло освещенное помещение, но там, где стояла Рита, было почти совсем темно.
Над ней, сбоку, от пола, постепенно поднимаясь вверх, нависал какой-то козырек.
"Это я стою под лестницей", – догадалась Рита. И сразу узнала, куда она попала, – это был холл, а лестница та самая, по которой ее, тайную узницу, водили в тюремную комнату, в которой и был сделан потайной выход, первооткрывательницей которого стала Рита.
Рита вышла из-под лестницы, осмотрелась. Свет сюда попадал, как и днем, сверху, по пролету лестницы. Она сунула фонарь в задний карман джинсов, осторожно, чтобы не громыхнуть, положила свою железку, глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и, осторожно ступая, хоть дальше уже был ковер и шагов ее слышно не было, начала неторопливый трусливый обход дома.
Но не успела она сделать и двух шагов, как услышала, что входная дверь открывается. Рита, как испуганная мышь, заскочила обратно под лестницу.
Кто-то вошел, дверь негромко хлопнула, закрываясь, и люди стали подниматься по ступенькам. "Люди" – потому что слышались шаги не одного человека. Они поднялись молча, и шаги их постепенно перестали быть слышны.
Шаги уже давно стихли, а Рита все сидела, зажавшись между полом и лестницей, и думала: а не вернуться ли ей обратно в подземный ход? Там она себя как-то увереннее чувствовала. А здесь, если бы она сделала еще три-четыре шага, то сейчас была бы уже в чьих-то крепких мужских руках, а это, Рита по опыту знала, не всегда бывает приятно.
Она посидела немного под лестницей и снова стала выбираться из-под нее.
Сначала заглянула во все двери, которые вели отсюда, из холла, куда-то. Куда – неизвестно, нет, одна дверь была знакома – именно за этой дверью происходил прием по поводу ее удачной поимки.
Ничего интересного, кроме темноты Рита ни за одной из дверей не увидела. Пора было переходить ко второму этажу, уж там-то люди есть, это Рита знала, хотя бы те, которые сейчас поднялись по лестнице.
Осторожно, держась за перила, она пошла наверх.
В знакомый коридор, где была комната, в которой Риту держали, она решила не идти, потому что свет, который Рита видела еще из леса, был в окнах в противоположном крыле дома. Туда она и пошла.

10
За одной из дверей улавливались негромкие голоса. Один из них был женский. И даже больше того, Рита узнала голос Лолы, тембр ее голоса был очень своеобразный – низкий и бархатистый. И второй голос Рита тоже узнала – голос Алика.
Она подкралась к двери, из-за которой слышались голоса этих старых и добрых ее знакомых, и стала прислушиваться.
Сначала ничего интересного не было, разговор так, ни о чем.
Потом Лола спросила:
– Ты не уезжаешь сегодня?
– Нет, сегодня останусь здесь, – ответил Алик и сам задал вопрос: – Рыжий не звонил?
Так, – подумала Рита с небольшим облегчением, – значит, с рыжим Костей все в порядке и он выбрался сухим из того, выражаясь их языком, мокрого дела, в которое, надо заметить, я их и окунула.
– Если бы он позвонил, так скорее тебе, – отозвалась Лола.
– Я отключил телефон, у меня были серьезные переговоры.
– Нет, он мне не звонил. Ты к Володе не заезжал?
– Не было времени. Да можешь не волноваться, все в порядке с твоим Сержантом. Кости целы, а мясо нарастет.
– Я эту тварь поймаю. – Рита сразу поняла, что это о ней. – Я ей... – Дальше Лола сказала такое, что даже между женщинами редко говорится, а уж не то что женщина при мужчине.
– За все отомстишь, – сказал Алик, посмеиваясь, – и за синяк, и за Владимира – два раза за Владимира, – добавил он, снова засмеявшись.
Рита сначала не поняла, почему "за Владимира" два раза, но потом догадалась: первый раз за удар, а второй раз за то, что столкнула его с Герой-Сатаной.
– Она подставила ребят.
– Да, – согласился Алик. – Это хорошо, что все так удачно кончилось.
– Удачно? А если Володя хромой останется на всю жизнь?
– Не останется. А если и так, то ведь только хромой. Он сам рассказывал, что если бы не она, ты бы сейчас кутью ему на поминки варила.
Они немного помолчали. Рите казалось, она через дверь чувствует, сколько в Лоле злости, и злилась она на нее, на Риту.
– Я вот думаю, – снова заговорил Алик, – не попала ли она к Сатане? А он ведь ее наизнанку вывернет.
– Туда ей и дорога.
– Не знаю, куда, ты считаешь, ей дорога, а знаю, что она должна быть здесь. – Он помолчал. – А с Сатаной давно пора уже разобраться. Так что этот случай только лишний повод.
– Ты из-за нее снова хочешь ввязаться в старое?
– Ни нового, ни старого ничего на этом свете нет. И не из-за нее, а из-за того, что у нее есть. А что касается Сатаны... Я сегодня говорил с помощником нашего министра ВД. Так там не то что добрым делом считают, а просто желание изъявили, намекнул он, что неплохо было бы, чтобы кто-то избавил мир от Сатаны, – Алик засмеялся.
Вдруг Рита услышала рядом шаги. Она заметалась, как курица, которая не знает, куда ей бежать. Как она могла забыть, ведь когда двое шли по лестнице, она еще подумала, что двое мужчин – такие у них были шаги. И силуэт, который она видела в окне, – это была Лола. Как Рита могла не подумать, что где-то рядом есть еще хоть один человек. А она заслушалась: как же, о ней ведь говорят – интересно.
Но нет, не такая уж Рита и курица. Заметаться она заметалась, но внутренне, а вот ноги сами отнесли ее к соседней двери, и она успела заскочить в эту дверь раньше, чем из-за угла показался человек. Все вышло удачно, Риту не заметили. Она стояла сейчас у неплотно прикрытой двери. Мимо прошел человек. Рита его раньше не видела. Он подошел к комнате, где были Алик и Лола и открыл дверь.
– Алик, мы сегодня едем? – спросил подошедший.
– Я – нет, а ты поедешь, – ответил Алик.
– Тогда я сейчас уматываю? – спросил незнакомый Рите человек.
– Павлик где?
– Да телевизор смотрит, какую-то порнуху.
– Позови его, а сам можешь уезжать.
Незнакомый Рите парень прикрыл дверь комнаты, где были Лола и Алик, и снова прошел мимо двери, за которой стояла Рита и старалась не дышать.
Да, ничего интересного Рита пока не услышала, такого интересного, что ей могло пригодиться. Но она стала понимать одну вещь – забралась она сюда напрасно, чего она здесь собиралась услышать? Ну, поговорили немного о ней и то, из-за Лолиной ревности. И все.
Нет, надо отсюда выбираться, – решила Рита, – и чем скорее, тем лучше. Только вот что делать потом?
Снова послышались шаги. Теперь к соседней двери подошел невысокий широкоплечий человек. Рита его видела сзади и определить даже его возраст не могла, фигурой он напоминал Рыжего, но это не Рыжий. Он вошел в комнату, где были Алик и Лола. Дверь осталась открытой, так что голоса стали слышаться громче.
– Ты узнал что-нибудь? – спросил Алик без предисловий.
– Где прячется эта девочка? Нет. Но знаю, где она была сегодня.
"Это опять обо мне", – поняла Рита.
– Где?
– У жены Музыканта. Забыл, как ее зовут.
– Наталья, – подсказал Алик и добавил: – Дмитриевна.
– Она была у нее прямо передо мной, я даже видел, как она выходила из подъезда.
– И что, – вмешалась Лола, – посмотрел на нее, помахал ей ручкой и спокойно поехал дальше? – В ее голосе было откровенное раздражение.
– Я же не видел ее никогда раньше, – заоправдывался Павлик. – Я только потом понял, что это была она, когда зашел к этой, как ее, Наталье Дмитриевне.
– Она сама тебе сказала, что Рита к ней заходила? – спросил Алик с чуть заметным сарказмом, но Рите понравилось, что он назвал ее не как-нибудь, а по имени. Рита и раньше чувствовала, что он относится к ней не то что бы очень уж хорошо, но и неплохо, можно даже сказать с уважением. Отчего это, Рита не понимала? Но не сомневалась, что не из-за любви к музыке вообще, а в частности, не из-за преклонения перед талантом ее отца-скрипача.
А Павлик продолжал:
– Да нет, просто когда эта подруга прошла мимо меня, от нее духами пахло, такими клевыми, дорогими, а потом, когда вошел в квартиру, там тоже пахло этими духами.
– Тебя за женщинами можно, как гончую, пускать по следу, – проговорила Лола.
– А я что, виноват, что у меня нюх такой, – обиделся Павлик. – Кстати, в коридоре сейчас тоже пахнет такими же духами.
Слабенький холодок пробежал у Риты по спине – сейчас они пустят его по следу и он тут же приведет их к ней, и долго искать этому Павлику не придется, ведь Рита вот она, в соседней комнате. Но они не догадались этого сделать.
– Так почему ты думаешь, что она заходила к Наталье Дмитриевне?
– Я позже догадался, все вспоминал, а потом вспомнил – на стройке тогда тоже пахло такими же духами.
Лола рассмеялась так заразительно, как Рита не ожидала от нее, несколько минут она не могла успокоиться. А Рита подумала, что ей нужно бы сменить сорт духов, а то Алик натренирует своих людей искать ее по этому запаху и тогда ей уж точно не уйти.
– Ладно, о парфюмерии поговоришь попозже, с Лолой, – когда Лола немного успокоилась, сказал Алик. – Что ты узнал у Натальи Дмитриевны?
– Ничего.
– Ну что-нибудь она сказала?
– Ну, короче. Я показал ей ментовское удостоверение, сказал, что я капитан Семенов...
– Покороче.
– Ну, если коротко, я спросил, когда я смогу встретиться с ее дочерью. Она спросила, зачем она нужна. Я сказал, что она разыскивается в связи с совершенным преступлением...
– Идиот! – перебил вдруг Павлика Лолин голос. – Алик, ну кого ты послал? Неужели нельзя было Игоря или Рыжего хотя бы?
– Они были заняты.
– Да лучше бы я съездила. "В связи с совершенным преступлением", – передразнила Лола. – Тебе нужно было с ней просто поговорить и без всяких удостоверений.
– Я думал, она так быстрее все скажет, что нужно.
– У тебя кроме носа ничего больше не работает, – вынесла свое заключение Лола. – Но ты хоть что-нибудь узнал?
– Не успел. Я потом "Скорую" вызвал.
– "Скорую"?
– Ну, ей плохо стало, кажется, с сердцем что-то. Только я здесь ни при чем.
– А кто? – допрашивала Лола.
– Я больше ни о чем не успел ее спросить. Телефон зазвонил, она подошла, поговорила, и ей стало плохо.
– После телефонного разговора?
– Да.
– О чем она говорила?
– Она сначала слушала, а потом стала кричать, чтобы он отстал от ее дочери, чтобы забыл ее и никогда не вспоминал, что она для него не существует. Ну и дальше в этом роде. А потом положила трубку и ей стало плохо. Я сначала хотел так уйти, потом подумал, если я мент, то должен "Скорую" вызвать. Вызвал "Скорую" и слинял.
– Урод, – заключила Лола.
Алик все время молчал. У Риты было такое чувство, что когда он заговорит, то этому Павлику станет нехорошо.
Но, когда Алик заговорил, голос его был только задумчивым, и все.
– Это Сатана ей звонил, – сказал он, – он тоже хочет подключить к этому делу дочь Натальи Дмитриевны.
– Когда ты только с ним разберешься? – проговорила Лола.
– Ты только что сказала, что тебе надоели разборки.
– Сатана – исключение.
Помолчав, Алик заговорил немного о другом:
– Это была плохая мысль, чтобы Ирина встретилась с Ритой.
– Ну, и я так думаю – бесполезняк, – подсуетился Павлик.
– Тем более, если выбирать ей придется между тобой и Сатаной, она будет на его стороне, – сказала Лола.
А Рита подумала, что ей теперь обязательно, после того, что она услышала, надо встретиться с этой Ирой.
Внизу негромко хлопнула дверь, послышались чьи-то голоса.
– Кажется, Рыжий приехал, – сказала Лола.
"А мне, кажется, нужно уходить, – подумала Рита, – народу в этом загородном замке прибавляется".
В комнате, в которой Рита сейчас стояла у чуть приоткрытой двери, было темно. Самое лучшее, решила она, спрятаться пока где-нибудь, подождать, когда все успокоятся: разъедутся, может, спать улягутся, и тогда она спокойно выберется.
Она достала фонарик, стала осматривать комнату. У противоположной от двери стены стоял большой старинный шкаф.
Такие большие раньше, наверное, специально делали, чтобы любовникам в них можно было с комфортом проводить время, если муж какой-либо графини или княгини не вовремя вернется домой, – решила Рита. – Здесь даже не одному, а нескольким можно вполне нормально расположиться. Они там при необходимости могли бы даже какое-то время жить, а она им на подносе серебряном бутерброды с икрой и шампанское с ананасами могла приносить, или не она, а ее горничная, – позавидовала Рита прежней жизни.

11
Рита сидела в шкафу, прислонившись спиной к его боковой стенке и думала: как только отсюда выберусь, поеду к Наталье Дмитриевне, нужно все-таки узнать, что с ней. С Лолой Рита сейчас была полностью согласна – Павлик действительно полный идиот: позвонить и убежать. Даже Рита понимала, что милиционер не поступил бы так, не положено им убегать, когда человеку плохо, а у него никаких особых дел нет.
Сколько времени Рита просидела шкафу, она не знала, потому что сначала почувствовала, что начинает засыпать, а потом и на самом деле уснула.
А когда проснулась, сначала испугалась – так было темно и тихо. Когда испуг прошел и она сообразила, где находится, то ей показалась, что стало еще темнее и тише, чем когда она сюда забиралась. Рита включила фонарь, и сразу стало светлее, тишина перестала быть такой давящей.
Рита выбралась из шкафа и направилась к двери. Приоткрыла ее, осторожно выглянула наружу и осмотрела коридор. Осматривать особенно было нечего – в коридоре сейчас тоже было тихо и темно.
Стараясь идти потише, а это было несложно – на Рите были кроссовки, она направилась к лестнице. Но в тот момент, когда она прошла уже больше ее половины, внизу послышались голоса – люди, судя по всему, шли по лестнице ей навстречу.
Перескакивая через ступеньки, Рита взбежала наверх, но, как она ни спешила, не успела.
– Лола! – позвал кто-то снизу. – Лола, это ты?!
Было понятно, что Риту приняли за Лолу. Это те, кто собирался подняться наверх, увидели ее силуэт и в темноте подумали, что это Лола. Но свою ошибку они поняли сразу, поэтому так настойчиво и звали, чтобы убедиться, что та, кого они видели – это совсем не Лола. Потом Лолу звать перестали и быстро побежали вверх по лестнице.
Рита свернула за одну из больших четырехугольных тумб, которыми кончалась лестница, и помчалась по коридору в сторону, противоположную той, откуда пришла к лестнице. Конечно, лучше всего было бы снова спрятаться в комнате, из которой она только что вышла, но тогда ей бы пришлось бежать прямо по ходу лестницы и ее, естественно, сразу бы увидели.
Толкнув ближайшую дверь, Рита заскочила в комнату. Как могла, она пыталась сдерживать дыхание, но это было не так просто и дыхание ее было все же довольно тяжелым, надрывным. И именно из-за этого Рита не сразу поняла, не сразу услышала, что в комнате кроме нее есть еще кто-то.
Сначала ей показалось, что ее собственное дыхание отдается эхом. Это было странно. И чтобы убедиться, что это не так, она, совершенно не думая, включила фонарь, который держала в руке...
Мужчины и женщины немного по-разному это оценивают. Для Риты, как для женщины лучик ее фонарика осветил одну из самых чудесных картинок, которые являются не искусством, а просто жизнью: двое людей лежали на кровати – мужчина и женщина. И они не просто лежали, а занимались самым прекрасным, что есть в жизни человека, – любовью. Черные густые длинные волосы Лолы разметались по всей подушке, и в первую секунду, когда луч осветил ее красивое лицо, было видно, как она страдает, мучается от того, что делает с ней прижавший ее к сбившейся простыне мужчина. Его лицо было жестким, злым, но в подобный момент такое выражение не уродует мужчину, как и женщину лицо мученицы. Они не сразу поняли, что уже не одни в комнате, потому что не слышали, как Рита вбежала. Но вот он резко повернул голову в ее сторону, она даже увидела, как капелька пота сорвалась с его лба и упала на висок Лолы.
Кажется, она появилась в самое неподходящее время, какое только может быть, и чтобы там Лола ни говорила о ней и как бы она к ней ни относилась, но она все равно жалела, (несмотря на свое безвыходное положение) что помешала им.
Мужчина сразу пришел в себя, Лоле потребовалось какое-то время, чтобы понять, что что-то не так. Она вскрикнула все еще болезненно, но к этому вскрику примешались уже и испуг, и недовольство, и они оба уставились на свет, ослепивший их.
Рита попятилась и выскочила из комнаты. А шагах в десяти от нее, у начала лестницы, двое обсуждали, кого они видели, когда поднимались. Может, они подумали, что Рита это какое-то привидение? Люди любят гоняться за разными призраками, а когда тем надоедает убегать и они поворачиваются к преследователям лицом или тем, что у них там должно быть, тогда начинают убегать уже люди.
Они увидели Риту и сразу сообразили, что это было не что-то, а кто-то.
Рита поняла, что попалась, снова попалась в руки этим людям. Но Рита женщина, а какая женщина просто так без борьбы отдаст себя в чьи-то руки, даже если она этого очень хочет, ну а если не хочет, тогда что и говорить.
Ее спас газовый баллончик. Она его держала в левой руке (в правой у нее был фонарь) и помнила подсознательно, что им должна защищаться. Так она и сделала – бросила баллончик в этих двоих.
Те как по команде, как только она в них швырнула этот небольшой предмет, рухнули на пол.
А Рита побежала и тут же свернула за угол, сначала не понимая, почему эти двое сразу упали, а потом догадалась – они решили, что в руке у нее была граната. Так что и продавец, говоривший, что баллончик хороший, и мужчина, советовавший его выбросить, – оба оказались правы...
Рита бежала, сама не зная куда. В этом огромном доме было где поиграть в прятки.
А потом началось то, что обычно происходит, когда люди понимают, что что-то случилось, но не знают, что именно: то ли пожар, то ли наводнение, а может, просто у соседки пьяный муж пришел с работы. Послышались голоса и быстрые шаги, захлопали двери. До этого Рита считала, что в доме не так уж много людей, но сейчас ей казалось наоборот, что их слишком уж много. Она не знала, что делать, – и на месте она не могла оставаться, и не знала, куда бежать.
В окно выпрыгнуть Рита не могла, со второго этажа в простом-то доме она бы не решилась, а здесь второй этаж был как третий, или даже четвертый. Тем более было темно. Даже если она не разобьется, а только сломает ноги... нет, даже некрасивые и кривые ноги жалко, а уж такие ножки, как у Риты – тем более. Лола, вон, за своего Володю как трясется, боится, что он останется хромым, а он мужчина, что тогда говорить о женщине.
Она бежала по этому дому, и вдруг одна из дверей открылась, и Рита налетела прямо на Алика, вышедшего посмотреть, что такое происходит.
– Ты?! – удивился он.
Рита кивнула, соглашаясь, и сразу побежала обратно, от него.
Он не стал ее догонять, не стал кричать и звать на помощь. Когда Рита обернулась, сворачивая за угол, он просто стоял и смотрел ей вслед. Он, конечно‚ не сомневался, что пробегает она здесь недолго.
Но все-таки людей в доме было не так уж много, потому что если бы было больше, Риту давно бы поймали. А так она каким-то чудом ни на кого больше не наткнувшись, снова оказалась у той комнаты, где еще минут десять назад спокойно спала в шкафу. Рита не придумала ничего лучшего, как забежать в эту комнату и снова забраться в шкаф.
Когда-нибудь ее, конечно, и здесь найдут, но сама, по доброй воле, она отсюда не выйдет и не сдастся.
Ждать, чтобы ее нашли, пришлось не так долго. Она услышала, как кто-то вошел в комнату, как щелкнул выключатель и, хотя к тому времени ее дыхание уже восстановилось после бега по пересеченной местности дома, ей показалось, что дышит она слишком громко, и Рита совсем перестала дышать.

12
Дверца шкафа открылась, и Рита увидела Лолу.
Она рассмотрела Риту в полумраке шкафа и с довольной и издевательски-насмешливой улыбкой проговорила:
– Так это из-за тебя, Марго, такой шум?
Рита сидела, поджав под себя ноги. Соглашаясь с ее словами, она кивнула, но сказала:
– Марго меня называют только близкие друзья, и тем я не всегда так позволяю себя называть.
– Это не имеет значения, главное, что это ты. Выходи, – предложила она Рите.
– Я бы на твоем месте не торопилась показывать меня всем, – сказала Рита.
– А я тебя и не тороплюсь показывать, – издевательски улыбнулась Лола. – Если хочешь, я принесу тебе сюда даже косметику, ты приведешь себя в порядок и тогда уже выйдешь из шкафа. А то ведь ты сегодня только духами пользовалась.
– Нет, – не согласилась Рита, – сегодня не пользовалась, но покупаю всегда одни и те же и поэтому вся пропиталась ими.
– Да, я где-то слышала или читала, что, когда женщина пользуется одними и теми же духами, создается впечатление, что это как бы ее природный запах. – Светский разговор закончился, и Лола снова предложила Рите: – Давай, выпрыгивай.
– Ты меня не поняла, – решила пояснить Рита свою мысль. – я не думала о том, чтобы ты показала меня во всем блеске моей красоты, а постаралась бы незаметно отсюда увезти. Другими словами – помочь мне убежать.
Лола удивленно посмотрела на Риту, потом тихо рассмеялась.
– Ты зря смеешься, – продолжила Рита. – Если ты выдашь меня сейчас своим товарищам, знакомым, друзьям и любовникам, то знаешь, что я сделаю?
Лола молча смотрела на Риту.
– Я расскажу всем, что я видела несколько минут назад в комнате. Большинству из них это, может быть, и безразлично, но вот тебе самой...
Лола продолжала смотреть на Риту. В глазах ее прибавилось злости.
– Тебе не безразлично, – стала Рита дальше развивать свою мысль, – потому что об этом узнает Володя, он тебе не безразличен. Но хуже всего для тебя, знаешь, что? – спросила Рита и решила приврать, а может, и нет. – Хуже всего то, что и ты ему не безразлична, это я точно знаю, он мне сам говорил. Не веришь? Могу повторить его слова в точности. Он сказал, что я ему нравлюсь и что он не мечтал бы о другой женщине, кроме меня, если бы все-таки этой другой не было. А эта другая есть, Лола, это ты. – Рита была многословна, особенно для подобной ситуации, но чтобы быть убедительнее, пришлось рисковать, потому что в комнату мог войти еще кто-то, но тратила время она не напрасно. – Он тебя любит, Лола, – подошла Рита к заключительной части своего монолога. – А поэтому он тебе не простит. Мужики тем меньше способны прощать, чем больше любят. Возьми, например, хоть Отелло – мужчина он и есть мужчина, и если он любит, то не сможет простить, потому что они все эгоисты, собственники и сволочи, как и мы все стервы, – зачем-то добавила Рита в заключительной части монолога. – За это нас и любят.
Лола очень внимательно смотрела на нее.
– Выбирай, Лола: или я, или он.
 Рита не понимала ее взгляда, но дальше убеждать было не только излишне, но и вредно. Как говорится: лучше не добрать чем перебрать.
Послышались шаги, кто-то еще вошел в комнату.
– Как сквозь стены пробежала, – сказал мужской голос, – а ты что здесь делаешь?
Рита видела, как Лола, повернувшись к вошедшему, смотрела на него и суетливо обдумывала, как поступить. Наконец она решила, что для нее важнее в этой жизни.
– Какое твое дело, что я здесь делаю? Выйди отсюда и закрой дверь.
Приблизительно через полчаса Лола и Рита вышли на улицу. Было прохладно, но из-за чистого лесного воздуха эта прохлада была приятной, не то что в городе.
Когда выходили, они чуть было не попались: они уже спустились по лестнице в холл, и в это время открылась входная дверь, Рита едва успела заскочить под лестницу. Мужской голос спросил Лолу, куда она собралась. Лола ответила, что хочет доехать до Москвы, ей нужно взять какие-то вещи. Мужчина предложил себя в провожатые, но она очень резко отказалась. Голос мужчины тогда стал наглым и просящим, он сказал, что им помешали и что... В общем, Рита поняла – это был тот самый, с которым она застукала Лолу. Лола перебила его со злостью, с какой, наверное, кобра бросается на обидчика, наступившего ей на хвост. С тихим бешенством Лола почти прошептала своих хрипловатым голосом, чтобы он пошел вон и чтобы больше не подходил к ней или пожалеет об этом. Тот не стал испытывать судьбу, которая была перед ним в лице этой женщины, и удалился неудовлетворенный, как Рита решила, и морально, и физически.
– Зачем ты сказала, что уезжаешь? – спросила Рита, когда они вышли на улицу.
– Я тебя отвезу, – ответила Лола.
– Я же не пешком сюда пришла.
– Да? Как-то не подумала. Но все равно, пошли к машине, я тебя довезу до твоей.
– Здесь идти десять минут.
– Я уже сказала, что я уезжаю, поэтому надо выехать из ворот на машине.
Рита решила не обсуждать вещи, которые совсем не важны.
Они сели в Лолину машину, она открыла ворота, и они выехали на свободу, то есть – Рита, Лола и так была свободна.
У нее был «джип-Мерседес». Она спросила, где Рита оставила свою машину, та указала рукой на темноту, в ту сторону, где был лес и где в кустах стоял ее "Пежо".
Лола остановила джип в нескольких метрах от первых деревьев. В кабине было совсем темно, только огоньки на приборной панели высвечивали ее лицо. Она заглушила двигатель и повернулась к Рите.
– Синяк под глазом у тебя быстро прошел, – сказала Рита, чтобы что-то сказать, потому что Лола молчала и молчание ее было каким-то мрачным. – Ты уже не обижаешься на меня из-за него?
– Из-за него, из-за синяка? Нет, – ответила Лола, продолжая всматриваться в Риту в темноте. – Синяка почти не было, ты не сильно ударила.
– Я рада, – сказала Рита, – потому что вообще-то я не хотела тогда тебя ударить, ты же не мужчина, но так получилось.
– А мужчин ты, значит, бьешь?
– Это им самим нравится.
Лола, соглашаясь, кивнула, медленно наклонив голову и как-то загадочно и все так же внимательно вглядывалась в лицо Риты в темноте.
– Ну, я пойду, – сказала Рита.
Лола снова, так же медленно, загадочно и мрачно кивнула.
И в этот момент Рита обратила внимание на ее руки – они были освещены гораздо лучше, потому что свет от приборов падал прямо на них, и в одной руке Лолы, в левой, увидела небольшой предмет и сразу узнала его.
Один знакомый Риты пользовался этим предметом. Говоря откровенно, это был не просто знакомый, а человек, с которым она целый год прожила вместе и даже чуть ли не мужем своим считала до тех пор, пока не узнала, что у него кроме нее бывают и другие женщины. После этого Рита перестала считать его и своим мужем, и своим знакомым, хотя, если бы он ей нравился чуть больше, она бы, наверное, простила его. Тем более что он просил ее об этом и даже объяснял, почему с ним иногда случалось такое. Но он Рите уже не нравился в то время до такой степени, чтобы подобное прощать. Так вот, Рита не могла смотреть на этого своего знакомого без страха, когда он брился, потому что он брился опасной бритвой (у нее даже возникало впечатление, что он из-за этого чувствует себя настоящим мужчиной). Но дело не в этом, плевать на него, на бывшего знакомого, он далеко, а вот рядом с ней сейчас сидела Лола и в ее руке Рита увидела точно такую бритву.
По телу у нее пробежали мурашки – она представила, что этой бритвой может сейчас сделать Лола. Открыть дверцу и выпрыгнуть из машины Рита не успела бы.
Лола улыбнулась, прищурив глаза: она поняла, что Рите все ясно, и ей доставляло сейчас удовольствие видеть ее страх – страх овечки, которая лежит на земле со связанными лапами и смотрит, как гордый горный пастух точит кинжал.
А если она даже не убьет Риту, не перережет горло, то еще хуже – можно представить лицо женщины со шрамами на лице от порезов глубиной до самой кости.
Рита протянула руку и дотронулась до Лолиного плеча. Та не пошевелилась, а смотрела на Риту все так же, чуть улыбаясь, и в глазах ее мерцали огоньки, и хотя это был отблеск от света приборов, но казалось, огоньки эти светятся в ее глазах, где-то глубоко-глубоко, словно они одновременно были и рядом, и до них был миллион километров.
Лезвие бритвы в руке Лолы то открывалось, то закрывалось, и от этого оно мерцало страшным неприятным блеском.
Лола протянула правую руку и кончиками пальцев медленно провела по шее Лолы, словно примерялась к тому, что она сейчас сделает. Потом ее рука поднялась выше и пальцы Лолы погладили Риту по щеке. Потом ее рука поднялась еще выше и волосы Риты проскользнули между ее пальцев. Рита внутренне вся напряглась от страха. Но одновременно она чувствовала, нежность руки Лолы. Трудно сказать, почему Рита обратила на это внимание. Появилась мысль, что Лола не хочет так вот сразу начинать уродовать ее и ждет, что Рита станет что-то делать, ждет, что Рита вцепится в ее волосы, попытается выскочить из машины, убежать.
Лола наклонилась и осторожно прикоснулась губами к Ритиной шее. Кожа у нее была нежная, бархатистая. Лола приоткрыла рот и Рита ощутила теперь прикоснувшийся к ней нежный язычок Лолы.
Наверное на Риту подействовало все вместе: и сцена, когда она увидела Лолу с растрепанными по подушке волосами, болезненно стонущую, и страшный предмет в ее левой руке, вызывающий острое чувство опасности, и исходящее от Лолы волны желания, и еще то, что Лола девушка человека, с которым Рита провела ночь.
Рита слабо, едва слышно, вздохнула, ее рот тоже чуть приоткрылся и тут же она ощутила, как к ее губам прикоснулись губы Лолы, ее влажный язык. Он сначала погладил Ритины губы, а потом осторожно скользнул между ними.
Что-то тихо ударилось о пол. Рита поняла что это, потому что левая рука Лолы стала теперь свободной и снизу пробралась под ее кофточку, медленно заскользила вверх, к груди, и словно обняла ее всю своей ладонью, ласково зажав сосок между средним и безымянным пальцами. Пальцы у нее были тонкие, длинные и нежные. Рита начала дрожать, словно от холода, но одновременно она почувствовала, что и тело Лолы изредка, слабо, но нетерпеливо вздрагивает.
Когда она приподняла на Рите кофточку и прижалась губами к ее животику, Рита откинулась на спинку сиденья, глаза у нее сами собой закрылись и дыхание стало прерывистым, как будто Рита все еще была испугана, чего-то боялась. Но она уже ничего не боялась, сейчас она забыла все свои страхи…
– Ты правда могла бы это сделать? – Рита кивнула на пол, где валялась бритва.
Лола сидела, откинув голову на подголовник сиденья.
– Могла бы, – через некоторое время ответила она. – Если бы ты была не ты, или ты была другой, то могла бы.
– Не понимаю, – посмотрела на Лолу Рита.
– Я тебе вот что хотела сказать, – заговорила Лола о другом. – Ты, Ритка, мне нравишься, нет, нравишься вообще, как человек. Но, знаешь, когда встретишь Володю... – Она задумалась, но, видимо не придумала, что сказать и сказала только: – Ты его лучше вообще не встречай.
– Договорились, – согласилась Рита. – Только и ты, если когда-нибудь в кого-нибудь влюблюсь, ты тоже держись от этого человека подальше. Насчет бритвы я сомневаюсь, что смогу взять ее в руки, но вот синяков тебе наставлю.
Рита сказала это, хоть очень сомневалась и том, что сможет себя приучить бить женщин.
– Хорошо, – засмеялась Лола, – будем считать, что договор заключен.
Рита выпрыгнула из машины и захлопнула дверцу. Лола включила фары, и Рита сразу увидела свою машину, она стояла метрах в десяти, за деревьями.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1
Рита вышла из лифта, подошла к квартире Натальи Дмитриевны и нажала кнопку звонка. За дверью была тишина, и дверь никто не открывал. Ничего удивительного, Наталья Дмитриевна могла пойти в магазин или по каким-то другим делам. На всякий случай Рита позвонила еще раз.
Дверь открылась. Но дверь не та, в которую она звонила, а соседняя. Из квартиры вышла старушка лет семидесяти – маленькая, худая, подвижная. Вышла с хозяйственной сумкой в руке, она-то точно сбиралась в магазин – интересно, что можно купить в магазине на пенсию, которую они получают? Когда-нибудь спрошу у своей бабули, тем более уже давно пора к ней съездить. Вот только ехать с пустыми руками... (А у Риты уже скоро бензин не на что будет купить.)
– Их нет никого дома, – сказала старушка.
– А где они? – спросила Рита.
– Ирина давно уже куда-то уехала, а Надю вчера в больницу отвезли.
– Что с ней? – спросила Рита, но тут же вспомнила рассказ Павлика. Значит, с Натальей Дмитриевной все оказалось серьезнее. А Рита считала, что приехала «скорая» сделали укол и уехали. А ее, оказывается в больницу увезли.
– А что с ней может быть? Сердце у нее.
– А вы не знаете, в какую больницу ее отвезли?
– Знаю, – ответила старушка, потом подумала и сказала: – Только я забыла.
– Да? – немного растерялась Рита. – А у кого-нибудь можно узнать?
– Конечно, можно.
– У кого?
– У меня.
– А вы же забыли?
– Но дома-то у меня на бумажке записано.
– А вы не можете мне сейчас сказать, а то я спешу, – засуетилась Рита, испугавшись, что старушка решит сначала сходить в магазин, а потом уже скажет ей номер больницы. Она так подумала, потому что вид у старушки был деловой и решительный и она очень уверенно закрыла дверь. Но как уверенно она ее закрыла, так же уверенно и открыла.
– Проходи, – сказала она Рите уже из-за двери. – Сейчас найду.
Она выдвинула ящик старого серванта, потом надела очки, достала из целой кипы бумажек одну, она лежала сверху и протянула Рите.
– На вот, перепиши, а эту я оставлю, мало ли кому еще понадобится, да и Ириша, наверное, не сегодня-завтра приедет.
Рита посмотрела на бумажку, там был записан только номер больницы – врачи "скорой", когда забирали Наталью Дмитриевну, не могли знать ни отделения, ни палаты.
– А вы не могли бы, – попросила Рита, – когда Ира приедет, передать ей мой телефон?
– Почему не могла бы? Что мне, трудно?
– Я на этом же листке напишу, на обратной стороне.
– Записывай, – разрешила старушка.
Рита написала номер домашнего телефона своей подруги, которая уехала в Германию и на всякий случай – свой домашний (кто знает, когда Ира вернется и где она тогда будет). Старушка взяла бумажку, положила на место.
Рита поблагодарила ее. Попрощавшись, она быстро вышла. Рита хотела скорее поговорить с Натальей Дмитриевной.

Наталья Дмитриевна лежала в реанимации. Так что понятно, поговорить с ней Рита не смогла.
Она вышла из подъезда и, пока шла к машине, решила, что теперь ей обязательно нужно будет найти Иру, а не ждать, когда она появится сама. К тому же она ведь и не знает еще, что ее мама в больнице, но для Риты это только лишний повод разыскать ее.

2
Его звали Саша. Ему было лет двадцать пять, с Ритой он казался застенчивым, но она сразу поняла, что не со всеми он такой скромный, но общаясь с Ритой он начинал комплексовать.
С Ирой он встречался раз или два в месяц: или она к нему сюда приезжала, или он к ней в Москву. Но почти все это Рита знала уже от Натальи Дмитриевны, а вот дальше ничего не знала.
Ира приехала сюда, к Саше, неделю назад, хотела пробыть здесь дня три-четыре, но на третий день она вдруг пропала ничего не сказав.
Пока ничего особенного Рита в этом не видела, кроме только того, что она в тот же день не появилась дома, в Москве. Саша сказал, что они собирались в Москву и хотели там подать заявление в ЗАГС. Рита поняла, что он достал ее этим – замуж с удовольствием идешь за того, кто сам не хочет жениться, а когда мужик нудит: "Выходи да выходи" – понятно, что никому тогда не захочется замуж.
Но как оказалось дальше – все совсем не так просто: на четвертый день Ира звонила Саше, и звонила не откуда-нибудь из Москвы или Нью-Йорка, а из этого же самого города. Она попросила его, чтобы он позвонил ей домой и сказал ее маме, чтобы та не беспокоилась и что Ира еще немного поживет у него. Она ему обещала, что скоро появится. И чтобы он ее ждал и никуда не уходил.
Саша, видимо, обманул Риту, сказав, что звонил Наталье Дмитриевне, ведь Наталья Дмитриевна ей об этом не говорила (хотя, почему она должна была ей обязательно сказать об этом?). А вот то, что Ира его, Сашу обманула – здесь уж сомнений не было, потому что она так и не появилась.
Рите только было непонятно, почему Ира сама не могла позвонить и сказать матери то, о чем просила сказать Сашу.
– Голос у нее был какой-то странный. Она как будто какая-то испуганная была, – говорил Саша тоже каким-то странным и испуганным голосом.
– Что значит "испуганная"? – спросила Рита.
– Ну, чего здесь понимать-то? Испуганная, значит, испуганная.
– Она могла бояться кого-то и чего-то, а могла бояться и тебя.
– А чего ей меня бояться?
– Ну, раздумала за тебя замуж выходить. Вот и показался тебе ее голос испуганным, а на самом деле она просто нервничала, тебя ей было жалко, не хотела обижать, но сделать ничего не могла.
– Да ладно, чего ты, она сама хотела замуж выйти, чего ей нервничать?
– Я так и поняла, – как бы соглашаясь, кивнула Рита, – ты слишком доставал ее своей женитьбой.
– Ничего я не доставал, – обиделся Саша. – Тоже говорит чего-то как будто ей самой кто-то сказал. Тебе чего, говорил кто чего-нибудь?
– Говорить не обязательно, я и так поняла. Во всяком случае, мне так показалось.
– Креститься надо, – обиделся Саша.
– Ты еще мало знаешь жизнь, чего только в ней не бывает.
– Чего ты выпендриваешься? Еще одна деловая. "Знаешь, не знаешь".
Как часто это бывает у мужиков (Рита это заметила давно), застенчивость их легко может перейти в наглость, точнее даже, в хамство. У Саши это проявилось очень ярко: он схватил Риту за руки, стащил со стула и поволок к дивану. Может, у них здесь так принято, удивилась Рита, но спрашивать не стала.
От неожиданности Рита вначале даже растерялась немного. Но, конечно, не испугалась. Сашу этого она не боялась. Но растерянность ее прошла очень быстро, через пару секунд. И когда Саша тащил ее к дивану, она мимоходом схватила со стола бутылку пива. Бутылка была открыта и почти полная, это была ее бутылка, но пиво Рите не понравилось и она не стала его пить.
Одной рукой Рита оттянула Саше сзади воротник рубашки, а другой сунула за воротник эту бутылку горлышком вниз. Бутылка сразу скользнула под рубашку. Пиво залило ему не только спину, но и протекло ниже, брюки сзади тут же стали мокрыми.
Саша сразу завертелся на месте, заругался. Рита выскочила на улицу.
Саша жил в собственном доме, в этом городке было много таких домов с приусадебными участками, обнесенными деревянными заборами. Рита подошла к окну, постучала в него и громко сказала так, чтобы было слышно в открытую форточку:
– Я тебя на улице подожду. Выходи, договорим здесь.
Он вышел минут через десять, может, чуть меньше, в другой рубашке и других брюках.
– Саш, – сказала Рита, – будешь плохо себя вести, я все расскажу Ире, когда ее встречу.
– Да ладно, чего ты ей расскажешь? – чувствовалось, что он унижен и оскорблен.
– Что к другим пристаешь. Может, она из-за этого и убежала от тебя?
– Чего ты пиво все вылила, я бы лучше выпил его.
– Она сказала, откуда звонила? – спросила Рита.
– Нет, она только позвонила и сказала, что скоро придет.
– И не пришла?
– Ну ты что, не видишь что ли? Если бы пришла, была бы здесь.
Разговаривать с Сашей было тяжело, Рите трудно было понять Иру – зачем он ей такой нужен?
В таких вот небольших городках Рита себя всегда как-то неуютно чувствовала, хотя и не часто ей приходилось в них бывать. Чтобы здесь жить, нужно здесь родиться, а без привычки не проживешь, да и с привычкой тоже, наверное, не очень хорошо живется, если люди так стараются отсюда уехать.
– Ты хоть пробовал найти ее?
– А где я ее буду искать?
– Ты с кем живешь? – спросила Рита.
– А что?
– Так просто.
– С отцом. Мать умерла.
"Может, мне лучше поговорить с его отцом", – подумала Рита.
– А когда твой отец приходит домой?
– Зачем он тебе?
– Хочу с ним поговорить.
– Нечего с ним разговаривать. И вообще, что тебе надо?
– Иру найти, ты еще не понял?
– Ну и ищи, я здесь при чем?
Едва ли от Саши можно чего-нибудь добиться. Или он не хочет говорить, или он тупой, как первый парень на деревне. Но только Рите показалось, он просто не хочет почему-то ничего рассказывать, а если так, то это гораздо хуже, чем если бы Ира просто сбежала от него. Да и зачем ей убегать, если сама к нему приехала, к тому же чуть ли не в сотый раз.
– Ладно, пока, – стала прощаться Рита. – Может, еще встретимся.
– В кино не хочешь сходить? У нас клевые фильмы показывают, боевики, эротику.
– Не интересно, я только порнографию смотрю.
– Можно пойти к моему знакомому, у него полно всяких.
– В другой раз.
– Ты здесь долго еще будешь?
– Сегодня уеду, – сказала  Рита, но сама не знала, так это или нет, все-таки ей хотелось поговорить с Сашиным отцом: родители больше волнуются о судьбе своих детей, чем они сами, – это она заметила еще по своим.
Она пошла к гостинице, но решила вернуться, когда Саши дома не будет, а отец его, скорее всего, придет, если только его отец не из тех, кто домой не приходит, а приползает – уже с самого утра  Рита видела в этом городке несколько человек, которые передвигались только ползком.

3
Николай Петрович – так звали отца Саши – оказался вполне нормальным мужчиной. Но он был из тех, кто считает себя в свои пятьдесят уже прожившим жизнь. Наверное, это потому, что больше ничего от нее не ждал.
Рита не стала вдаваться ни в какие подробности, а просто сказала Николаю Петровичу, что приехала сюда потому, что Ирина мама сейчас в больнице, а как позвонить Саше, она не знала.
Он спросил ее, кто она такая. Рита сказала, что подруга Иры.
– Еще вчера ребята в гараже говорили, – начал он неохотно, задумчиво и с какой-то болезненностью, – что на трассе, километрах в двадцати от города, нашли машину сгоревшую.
– И что? – спросила Рита, уже понимая, что он хочет сказать.
– Ира на машине всегда приезжала, и в этот раз тоже.
– Вы хотите сказать, что это ее машина?
– Не знаю. Иномарка, а какая, говорят, сам черт не разберет – она с моста упала, там высота метров десять, и скорость, наверное, приличная была, и сгорела вся.
– А человек?
– Не могут даже понять, кто был за рулем – мужчина или женщина.
– И вы думаете, что это Ира?
– Это прокурор пусть думает, я сказал, что слышал.
– Но ведь это правда может быть Ира. Она вам не чужим человеком была, они же с Сашей собирались пожениться.
– Я ему говорил. Он говорит, это не она.
– Откуда он знает?
– Откуда мне знать, откуда он знает. Мы с ним и разговариваем-то только по большим праздникам.
– А мне показалось, что он чего-то боится.
– Тебе не показалось, так оно и есть.
– И чего он боится?
– У вас в Москве свои, как их сейчас называют, "крутые", а у нас свои.
– При чем здесь ваши какие-то "крутые"?
– При том, что приезжали московские недавно, – у нас здесь не Москва, все всё про всех знают. Какие-то дела с нашими у них были. А еще ребята говорили, что Ирку с теми московскими видели.
Рите стало понятно, чего боялся Саша.
– Как с ними встретиться можно?
– С кем?
– С вашими, которых вы называете "крутыми"?
– Зачем они тебе?
– Мне они не нужны. Мне нужна Ира.
Он подумал немного.
– На Центральной площади ресторан есть, "Аленький цветочек" называется. Говорят, ночью все они там собираются.
– А вы не знаете кого-нибудь из них?
– Мне не то что знать, мне бы век не слышать о них.
– Ну, имя кого-то из них слышали?
– Есть у них здесь главный, Макаром зовут, только это не имя, а кличка. Он или там бывает, или с мэром нашим, мать его некому, на его вилле на его.
– А где это?
– В ресторане узнаешь, если сходишь. Только ходить туда я тебе не советую.

4
К ресторану "Аленький цветочек" Рита подошла часам к двенадцати вечера, а можно сказать, и ночи.
Швейцар-охранник посмотрел на нее и решил, что она не достойна того, чтобы поучаствовать в тусовке местной криминальной богемы. Рита действительно выглядела не так, как другие девочки, которые заходили сюда, – у них были такие юбки, что им приходилось их постоянно одергивать, чтобы внизу не мелькали трусики, и накрашены они были так, словно здесь должны были происходить ночные съемки фильма о вампирах. Рита с собой не догадалась захватить такую юбку, не предполагала, что может пригодиться. Да у нее такой и не было. Мелькнула мысль – может быть, отрезать джинсы до самой молнии, но эту мысль она оставила, тем более у нее не было с собой ножниц.
– Хорошо, – сказала она блюстителю местной нравственности, – если мне нельзя туда войти, тогда позови мне сюда Макара.
В глазах охранника появилась недоверчивость вместе с уважением.
– Ну чего стоишь, давай, – подбодрила она его.
Он обернулся, поискал кого-то глазами.
– Филя, подойди сюда, – позвал он.
Филя быстро подошел. Ему было лет сорок. Глаза у него бегали и слезились, и он постоянно шмыгал носом. Чувствовалось, что у него плохое настроение. Рита видела такие лица у наркоманов, когда у них начинается "ломка".
– Иди скажи, тут одна... – Сначала он хотел назвать Риту как-то по-другому, как здесь, наверное, принято называть девушек, но потом выдавил из себя: – ...девушка его спрашивает.
Филя молча ушел.
– Вы пройдите пока, чего на улице стоять, – предложил швейцар-охранник и открыл одну половину стеклянной двери.
Рита вошла.
"Что сейчас будет? – немного волнуясь, а точнее, со страхом думала Рита. – Если меня захотят изнасиловать, то заплатят мне потом за это, как другим девочкам, или решат, что не стоит тратиться, потому что я не по форме одета? А если они не оценят моей внешности, решат, что мне и жить не стоит (тем более такие люди очень не любят, когда им задают разные вопросы об исчезнувших людях), то дадут они мне пять минут, чтобы я смогла недалеко убежать? Им же самим потом будет интереснее – устроят охоту, будут догонять, развлекаться. Плохо не знать местных обычаев, не предполагаешь, чего и ждать".
К ней подошел человек ростом метр девяносто пять, не меньше, весил он наверняка килограммов сто пятьдесят. И весь он был такой волосатый, что из-под расстегнутой на груди рубашки торчали не просто волосы, а какая-то сбившаяся шерсть.
– Ты Макара спрашивала? – спросил он Риту.
– Я, – ответила Рита коротко, чтобы не было слышно, что голос у меня дрожит, а то, что он дрожал, она чувствовала, потому что сама постепенно начинала дрожать.
– Пошли, – сказал ей снежный человек.
Рита кивнула и направилась вслед за ним.
Когда она вошла в зал, настроение ее немного изменилось: две девушки уже совсем голенькие танцевали на небольшой сцене, но танцы им были противопоказаны самой природой. Если их движения и могли кого-то возбудить, то обезьяну гориллу, ну и еще Ритиного провожатого. Рите стало жалко и их, и себя – их за то, что они родились женщинами, себя – за то, что она видит, как женщины себя унижают.
Они подошли к столику, за которым сидели трое мужчин. Кто из них Макар, Рита догадалась сразу – двое смотрели на Риту с интересом, третий изучающе, но делая вид, что со скукой, он, значит, и был Макар.
Рита села за столик, кажется, заняла место провожатого, но он не очень расстроился, а просто взял стул от соседнего стола и устроился на нем.
– Зачем тебе нужен Макар? – спросил Риту Макар.
– А почему ты о себе в третьем лице говоришь?
– Догадливая. Откуда догадливая такая?
– Из Москвы.
– Это о многом говорит.
Макар рассмеялся, только смех у него был такой, как будто кто-то стоит на табуретке, на шее у этого человека петля, а Макар собирается ударить ногой по табуретке, и это его веселит; а еще Рита понимала, что вылетит эта табуретка у нее из-под ног, а не у кого-то еще.
– Тебя, может быть, обидел кто здесь? – Голос его слегка изменился, теперь в нем появилась заботливость. Заботливость о глупой бабенке, которой можно попользоваться, разыгрывая из себя джентльмена.
– Я удивляюсь тебе, – заговорила Рита чуть недовольно, чуть возмущенно и чуть больше – фамильярно, так, как будто он был когда-то любимым мужем, а потом они расстались добрыми друзьями. – К тебе приходит красивая женщина, садится за твой стол. Она, может быть, тебе в любви хочет объясниться, а ты начинаешь выпытывать из нее, что ей нужно и зачем? Ты вина предложи хорошего сначала, руку поцелуй нежно, а потом уж и спрашивай: что случилось у вас, милая девушка, не обидел ли вас кто?
Макар два заметно махнул рукой. Подбежал официант.
Передо Ритой сразу появились тарелки и бокалы, ножи и вилки.
Макар сам налил ей вина. Руку он забыл ей поцеловать, но она напоминать не стала.
– Как тебя зовут? – спросил он.
Рита ответила, и удивилась тому, что сказала. С чего это она вдруг решила так себя назвать – она понятия не имела, возможно об этот знало что-то ее подсознание.
– Лола, – сказала Рита.
Он кивнул. Взял бокал, в который и себе налил вина, остальным сидевшим не предложил присоединиться, видимо, уже заранее создавая особые, только их двоих касающиеся отношения.
– Ну давай, Лола, выпьем за знакомство.
Рита отпила немного, он тоже выпил не все.
– Так что у тебя случилось, Лола?
– Лично у меня – ничего. И знаешь, мне самой интересно, что у вас здесь случилось? – Она быстро стала входить в роль.
– Не понял. Ты о чем?
– Я бы хотела поговорить с тобой без свидетелей.
Он посмотрел на нее внимательно.
– Ну, это не трудно устроить.
– Тогда скажи своим мальчикам, чтобы пересели за другой столик.
– Есть получше вариант, – все так же внимательно рассматривая Риту, проговорил Макар. – Мы с тобой пересядем за другой столик.
Он поднялся, подождал, пока встанет Рита, и направился между столами.
Они подошли к какой-то двери, Макар открыл ее, она вела в узкий, но не очень длинный коридор, освещенный еще меньше, чем зал, вдоль стен которого было еще несколько дверей. Он прошел по коридору, открыл вторую дверь справа.
– Проходи, – сказал он.
Это было то, что называется отдельным кабинетом. Здесь стояли уже не стулья, а кресла, столик совсем низенький, как журнальный, и был широкий диван. И еще одна небольшая дверца, как Рита поняла – ванная и все остальные удобства.
– Как предпочитаешь, сначала поговорить о делах или дела отложим на потом?
– Предпочитаю поговорить о делах, а на потом ничего не откладывать.
– Ты не любишь терять время и сочетаешь приятное с полезным?
– А может, у меня такие дела, которые предполагают только приятное?
– Да? – Он шагнул к Рите, протянул руку, погладил по груди.
– Не спеши, – она убрала его руку. – Я пошутила.
– А я не люблю, когда со мной так шутят.
– Тогда извини, беру свою шутку обратно.
– А не поздно?
Рита начала бояться, как бы действительно не было поздно.
– Ты знаешь Алика? И Володю-Сержанта тоже должен знать, – немного торопливо заговорила она.
Рита спросила и испугалась, испугалась сразу многого: по ее скромным предположениям, эти люди должны все знать друг друга, во всяком случае, слышать друг о друге, что для нее было гораздо лучше, потому что, если этот Макар знал их хорошо, он мог знать и Лолу, – это было то, чего Рита боялась больше всего, – что он знаком с настоящей Лолой.
Но когда он ответил,  Рита удивилась... Как будто он вместо того, чтобы выбить у нее из-под ног табуретку, протянул руку, чтобы помочь сойти с нее, а в другой держал в придачу еще и букет роз.
– Ты – Лола? Жена Сержанта?
Лола – жена Володи?! Это был букет роз. Но всем известно, что у них есть шипы. Но то, что он знал знакомых Риты, можно сказать, даже близких (особенно Лолу и Володю), еще ничего не значило – какие между ними отношения?
– А у тебя какие-то ко мне претензии? – спросила Рита.
– Да нет, Лола, какие трудности? Только тебе нужно было сразу сказать. А где Сержант? Ты с ним?
– Нет, я не с ним. Он в больнице.
– Серьезно? Что с ним?
– Врачи называют это огнестрельным ранением. Но ничего страшного.
– Понятно. А как Алик?
– С Аликом все нормально.
– А ты здесь с кем?
– С Рыжим, – Рита решила на всякий случай подстраховаться.
– Рыжий? А, слышал, да. Даже видел. Мы с Сержантом в кабаке торчали, а он залетал на минуту.
Кажется, Рите повезло – повезло, что Володя не часто берет с собой Лолу в разные кабаки. Но пока еще рано расслабляться и получать удовольствие. Макар может сейчас просто издеваться над ней и только притворяться, что не знает Лолу в лицо.
– И без шлюх тогда, конечно, не обошлось? – проговорила Рита.
– Лола, ради Бога, ваши семейные дела устраивайте без меня, – со скучным неудовольствием попросил Макар, и Рита порадовалась – значит, Лолу он не видел, только знает о ней.
– Значит, были, – не успокоилась Рита.
– Лол, ну, ты приехала по делу или как? Не надо вот этого всего, чужая личная жизнь меня не касается.
– Ладно, проехали, давай о деле, – упокоила Рита его. – Не догадываешься, о чем будет разговор?
– Слушай, я не знаю, по какому делу приезжали ребята Сатаны. Ты же об этом?
– Об этом.
– Они приехали, мы посидели в кабаке, и все. Никаких моих делов больше нет.
– Сатана – беспредельщик, – вспомнила Рита слова Володи, а может, это Игорь сказал, она точно не помнила.
– Он мне на хвост не наступал и по моей поляне не топтался.
– Не топтался, а натоптал.
– Им нужна была девочка – это ихнее дело, я же не стану спрашивать, зачем она им и что сделала?
– Я слышала, авария была. Это не она в эту аварию попала с их помощью?
– Не знаю, но вообще есть такое предположение. А думаешь, я в эйфории от такого расклада? У меня самого из-за этого неприятности: мэр недовольный, начальник управы наезжает, а старший опер вообще стал идейным каким-то.
– А говоришь, на хвост не наступили?
– Что это хоть за телка? – спросил Макар недовольным голосом.
– А ты не знаешь?
– Откуда. Там так все получилось: они ее не смогли взять без кипиша, она успела в тачку запрыгнуть и стала линять от них. Ночь была, а в километрах двадцати по трассе, там сразу за поворотом мост через овраг, там и опытные водилы часто бьются, а тут баба за рулем, да еще перепуганная. Она и влетела в овраг. А скорость, говорят, была больше сотни.
– И машина загорелась? – спросила Рита, решив, что Лола не стала бы обращать внимания на его характеристику – "баба за рулем", Рита и сама бы не обратила.
– Я думаю, что она не сама загорелась, а может, и сама, хрен ее знает. Что это за подруга была?
Рита промолчала. Больше Макар не стал спрашивать, кто такая это была, но спросил:
– А ты что, тоже с ней повидаться приехала?
– Да. Она мне нужна.
– Сама видишь, Лолит, ничем помочь не могу.
– Спасибо, что не мешаешь.
– А чем я мог помешать?
– Да это я так, к слову. Значит ты не уверен, что разбилась именно она?
– Я же говорю – сам толком ничего не знаю. Какие я могу дать гарантии? Меня там не было.
– Ладно, – Рита встала из кресла. – Я пошла.
Макар тоже поднялся.
– Лолит, ты не обижайся, что я сначала так тебя встретил. Но ты же сама дурочку гнала.
– Да я не обижаюсь, – улыбнулась Рита, – мне обижаться не на что.
– Сержанту привет передавай и Алику.
– Обязательно.
– Я сам собирался к вам на днях подскочить, у меня там кое-какое дело есть.
Рита кивнула, хотя ей до этого никакого дела не было, она сейчас думала об Ире и Наталье Дмитриевне – что будет, когда мать узнает, что Ира умерла? И тут Рита подумала, что, может быть, она знает и в больницу попала из-за этого. Ведь тогда, при Павлике, Сатана звонил, а может, он и сказал ей про Иру?

5
Рита хотела уехать сразу из этого городка, он ей нравился не больше, чем болото в лесу: водичка, кочки зелененькие, лягушки квакают – издалека смотреть даже приятно, но вот лезть в него – удовольствие ниже среднего.
Но, когда она пришла в гостиницу и стала собираться (правда, вещей у нее никаких и не было особенно, так, мелочь всякая), она вдруг почувствовала, как сильно устала, наверное, это было от нервного напряжения – нелегко играть чужую роль. Но зато, что бы было, если бы ее язык сам собой не выговорил вместо своего имени чужое? Рита прилегла на диван, а когда очнулась, было уже девять часов утра.
Она сдала ключи от номера. Перед этим женщина в синем грязном халате долго осматривала ее номер и пересчитывала полотенца, одеяла, еще что-то смотрела, почему-то очень злобно ворча. Рита сначала не поняла, что ей нужно вообще, потом догадалась – она очень хотела обнаружить какую-либо пропажу, ей хотелось, чтобы она что-то украла. Рита первый раз видела человека, который считает, что можно воровать полотенца, или одеяла, или пепельницы.
Когда она уже садилась в машину, ей захотелось снова увидеть Сашу и сказать ему все, что она о нем думает.
Рита остановила машину у калитки и пошла прямо в дом. Если его нет дома, то ничего страшного, она ему оставит записку, в которой в очень ненавязчивой форме скажет, какая он дешевка.
Рита постучала в дверь дома и, не дожидаясь ответа, толкнула ее. Дверь не была закрыта. Она вошла в переднюю или как там называется в таких домах, скорее всего, сени. Она вошла в сени, толкнула следующую дверь.
Первым ее желанием было извиниться. Вторым, и более правильным, – не извиняясь, убежать. Увидеть то, что она увидела, не только не приятно, но даже как-то жутковато, даже говорить об этом не хочется.
– Скажешь все, – услышала Рита сначала голос, который ей показался знакомым, и в этом голосе слышалась нежность садиста. – Станет хорошо, и все расскажешь.
А потом, когда она заглянула в комнату, увидела, что человек, который говорит с желанием, чтобы ему что-то рассказали, зажимает рот тому, к кому он обращается. А обращался он к Саше. И был это – тот, кто одновременно и спрашивал, и зажимал рот, – старый и добрый знакомый Риты – Коля. Колян.
В комнате находился еще и третий человек. Как его зовут, Рита не знала, да и видела его всего только один раз, и то мельком. Это произошло тогда, на стройке.
Саша вырывался, но очень уж слабо и вяло, точнее, он просто дергался, даже не пытаясь по-настоящему сопротивляться от страха. Хотя на его месте даже женщина вырывалась бы, как дикая кошка, а уж мужчина, кажется, должен и подавно, потому что сделать они хотели с ним то, что называется изнасилованием. И Саша оказался уже без брюк и остального нижнего белья. Точнее, оно было на нем, но где-то в районе колен, как, впрочем, и на втором, которого Рита почти не знала.
В тот момент она не поняла, что они хотят такое хорошее у него узнать, уже позже догадалась: наверное, они пытались выяснить, не сказала ли ему Ира что-то, что их интересовало, что они сами не смогли узнать от нее.
Может быть, Рита вскрикнула, а может, Колян боковым зрением увидел, что у них с приятелем появился конкурент, но он резко повернул голову в ее сторону (кстати, шишки, которые сделала ему Рита, на его стриженой голове уже видны не были, а вот нос, к которому приложился коленом приятель Леночкиного приятеля, так и остался расплющенным).
Коля повернул голову, увидел Риту, похлопал глазами, как удивленный попугай, а потом уставился на нее не мигая, кажется, даже испуганно.
Рита разговаривать с ним не хотела, да и вообще, ей казалось, у нее с ним мало чего общего, поэтому она отпрыгнула назад и, хлопнув дверью, выбежала на улицу.
В тот момент, когда она нажала на педаль газа, увидела, как из дома выскочили Коля и другой – тот на ходу застегивал брюки.
В этом городе Рита ничего и никого не знала, она не знала, куда можно поехать, чтобы спрятаться от Коли с его приятелем, и поэтому единственной дорогой для нее была та, по которой она сюда приехала.
Рита была от города уже километрах в пяти, когда увидела в зеркало, что ее догоняет черная машина.
Когда расстояние между автомобилями стало метров тридцать, Рита увидела, как из окна, с той стороны, где пассажирское место, высунулся человек. Это был Коля.
Рита со всей силы надавила на педаль, дорога сейчас шла под уклон, и она понеслась с такой скоростью, что ей захотелось закрыть глаза. И скоро черная машина отстала метров на двести, а может, и больше. Но долго она так ехать не могла, а еще промелькнул знак – "крутой поворот". Рита убрала ногу с педали газа и стала потихоньку нажимать на тормоз. Но тот самый крутой поворот, о котором предупреждал знак, оказался уже здесь, она по нему уже так круто поворачивала, что машину стало заносить. Рита от испуга еще сильнее нажала на тормоз. Лобовое стекло сразу напомнило ей телевизор, когда там показывают панорамные съемки – машина и ехала вперед, и поворачивалась вокруг своей оси, и колеса противно и страшно визжали. Именно так, наверное, разбилась Ира. Нет, она разбилась не так, она полетела в глубокий овраг, а перед Ритой не было никакого оврага.
Ее "Пежо" остановился. Он стоял теперь, повернувшись передним бампером в сторону, противоположную той, в которую она только что ехала. Но те‚ на черной машине, отстали порядочно, потому что, они-то затормозили вовремя. Но и развернуться и снова уезжать от них у Риты времени все равно не было.
Она почувствовала сначала то, что называют отчаяньем, потом почувствовала злость, и последнее – это было бешенство. Почему она должна страдать и мучиться и убегать от каких-то сволочей, перед которыми ни в чем не виновата, которых и не знала вообще, которые сами к ней пристали непонятно почему и непонятно что от нее хотят.
Она с силой надавила на педаль газа. Кажется, на какое-то время Рита превратилась в психопатку, или маньячку, правда, женщин маньяков не бывает, но это не важно, или неизвестно в кого, но только, стараясь набрать как можно большую скорость, направляла сейчас машину прямо навстречу черному автомобилю.
Рита не свернула бы, она и не думала об этом, она представляла, как ударит своей машиной в их машину, и тогда эти скоты навсегда отстанут от нее.
Не надо доводить женщин до бешенства, они тогда забывают о страхе и способны на что угодно.
А эти двое, которые сидели в черной машине, очень дорожили своими жизнями, которые зачем-то им были нужны. Эти двое считали‚ что они нужнее на этом свете‚ чем Рита‚ и поэтому очень за себя боялись. И поэтому в последнюю секунду, когда между их автомобилями оставалось метров пятьдесят, они не выдержали и свернули. Рита успела даже увидеть, как Коля зачем-то открыл дверь, возможно от страха и паники он решил выпрыгнуть на ходу.
Черная машина резко метнулась в сторону, проскочила мимо "Пежо", боком нырнула в неглубокий кювет, а потом закувыркалась по вспаханному полю.
Рита остановила свой "Пежо". Дрожащими руками она достала из пачки сигарету и закурила. Минуты через три она уже более-менее пришла в себя. Она развернула машину и направилась снова в сторону Москвы.
Черный автомобиль лежал на крыше, а Коля полз куда-то от дороги в поле, видимо, у него плохо стало с ориентацией на местности. Второй, который сидел за рулем, тоже был жив: лежа внутри машины на ее крыше, он вяло и как-то тупо ударял по остаткам раскрошившегося стекла в дверце, не соображая, что легче вылезти через правую дверь, точнее, через дверной проем, сама дверь оторвалась и валялась метрах в десяти от машины, тускло поблескивая на солнце черной краской.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1
За окном шел противный мелкий дождь. Настроение у Риты было хуже прежнего. "Я не могу все время только и делать, что прятаться, – и раздражено и тоскливо думала она. – Это им хорошо, тем, которые за мной бегают, у них в этом смысл жизни, а у меня и без них дел хватает, хотя бы магазин свой отремонтировать. Я не могу даже этого сделать, не говоря уж о других, более важных вещах, которые называются "личной жизнью".
Как только Рита вернулась в Москву, никуда не заезжая, сразу направилась в больницу к Наталье Дмитриевне. Не сказать ей, что ее дочь умерла, а просто так.
Но когда приехала и спросила у кого-то‚ у врача или медсестры‚ как Наталья Дмитриевна себя чувствует, у нее сразу поинтересовались, кем она ей приходится. Рита сказала, что никем, и поняла, что ей скажут дальше. Так и вышло – ночью Наталья Дмитриевна умерла.
Рита поехала обратно домой.
И вдруг ей пришла в голову мысль, которая ее очень удивила: если Ира разбилась на машине, машина сгорела, Ира обгорела так, что узнать ее нельзя, то почему нельзя узнать, чья это машина? И по номерам, которые выдаются в ГИБДД, и по номерам кузова и двигателя хозяина установить проще простого. Почему же тогда никто не знает, что разбилась именно Ира?
Как только Рита вошла в квартиру‚ тут же нашла клочок бумаги, на котором был записан номер телефона Натальи Дмитриевны.
В трубке раз шесть или семь прогудели длинные гудки. Рита хотела уже положить ее‚ как вдруг услышала женский голос.
– Алло, – сказал этот голос, сказал как-то осторожно, недоверчиво.
– Это Ира? – спросила Рита, вспомнив, наконец, имя, потому что в первую секунду от растерянности забыла, как ее зовут.
– Да, – ответила она.
– Ира, меня зовут Рита, хотя вы, конечно, все равно не знаете. Но главное, что... – Она чуть не сказала, что "главное, что вы живы". – Главное, что я застала вас.
– Я вас слушаю.
– Я не могу рассказывать по телефону‚ это очень долго и непонятно будет. Я знаю, вам сейчас не до того, чтобы с кем-то встречаться, но поверьте, это очень важно.
– Что важно?
– Встретиться и поговорить.
– Я... Я сейчас не могу.
– Ира, я знаю, у вас большая неприятность, горе. Я не стала бы так настаивать, но то, что я хочу вам сказать, это очень важно и для вас, и для меня.
– Ну, если так, давайте встретимся.
– Когда вы сможете?
– Думаю, часа через два.
– Очень хорошо. Скажите, где вам удобней?
– Не знаю. Мне все равно.
– Давайте на улице.
– Давайте.
– Где?
– Ну, хотя бы на Тверском бульваре, напротив МХАТа.
– Хорошо.
– Как я вас узнаю?
– Я буду ждать вас в машине. У меня темно-синяя "Альфа-Ромео".
– Хорошо. Через два часа.
– Да.
Рита положила трубку.


2
Ира была очень симпатичной, со светлыми длинными, чуть вьющимися волосами‚ почти такими же, как у Риты до того, как она перекрасилась. Она вообще чем-то была на Риту похожа‚ но чуть ниже ее ростом, а в бедрах пошире, в общем, девушка сорок шестого размера – стандарт на все времена: когда в моде худенькие, никто не скажет, что она полная, а когда полные – не скажут, что худая. Лицо кажется простоватым, но скорее оттого, что сейчас совсем не накрашена, видно, что это просто один из редких случаев, когда на ней нет косметики.
Они сидели на лавочке в сквере, и Рита рассказывала ей, что знала и как могла. Рассказывать Рита умела, но вот знала она маловато. Но Рита надеялась, что Ира добавит что-то к ее знаниям из того, что знает она.
– Я как-то не могу сосредоточиться. У меня мама умерла. Завтра похороны. И то, что ты рассказываешь, у меня как-то не умещается в голове.
Рассказала Рита, конечно, без деталей и подробностей, в общих чертах‚ то что произошло с ней и, как она полагала, и с Ирой. Но вот с Ирой, оказывается, ничего странного за последнее время не происходило.
– И никакие люди к тебе не приставали и никто не надоедал, не расспрашивал ни о чем?
– Нет.
– Но почему все посчитали, это ты разбилась, что это твоя машина упала в овраг?
– Я не знаю. Я не была там давно и Сашу уже несколько месяцев не видела.
– А почему он говорит, что ты там была? И отец его рассказывает, что какие-то люди искали тебя. Да я сама их видела, сама от них едва смогла отделаться. Одного даже знаю.
– Да я правду говорю, я была у своей знакомой, а не у Саши. Я о нем давно уже и думать забыла.
Рита сидела, смотрела на Иру и глупо хлопала ресницами.
– И ты никогда не слышала о таких людях, как Алик или Гера? – задала она один из главных вопросов. – Его еще Сатаной называют.
– Я не знаю ни Алика, ни Геру, ни тем более какого-то Сатану. У меня есть, конечно, знакомый Гера и несколько Аликов, но Сатаны нет ни одного, – она улыбнулась. – Но я уверена, что это не те люди, о которых ты рассказываешь.
– Странно, хотя не очень. Это со мной только происходят подобные вещи. А может, ничего и не было? – спросила Рита. – Может, мне сон такой приснился кошмарный или у меня вдруг внезапная паранойя открылась. Жила себе жила, потом вдруг раз – и заразилась от кого-нибудь. Не зря же ко мне психиатр приставал. Не знаешь, так не бывает?
Ира посмотрела каким-то странным взглядом, Рите даже показалось, что она хочет немного отодвинуться от нее.
– Мне сейчас нужно ехать, – сказала Ира. – Давай с тобой встретимся потом.
– Да, понимаю. На самом деле я не сумасшедшая, не думай. Просто все очень странно. – Рита сменила тему: – Хочешь, я поеду с тобой? Тебе одной трудно будет со всем справиться. Я о похоронах говорю. Извини, что влезаю, но если тебе нужна помощь...
– Нет, спасибо, трудностей никаких особенно нет, нужно только деньги платить. – Она усмехнулась грустно. – И все как будто само собой делается. И потом, я не одна, мне помогут.
Было понятно, что Ире не только не нужна помощь Риты, но она считает, что от нее нужно держаться подальше. Рита на ее месте тоже так бы решила, если б ей говорили, что она разбилась на машине, когда она жива и здорова, что за ней кто-то гоняется, когда она живет тихо и мирно. Да еще в придачу какой-то Сатана и всякая другая нечистая сила.
Но тогда что, Колян обманул ее? Но тут любой ребенок может задать вопрос, а откуда тогда он Иру знает? Не говоря уж о других вещах, которые совпадениями никак не могут быть. Значит, не Колян Риту тогда обманул, а Ира сейчас говорит неправду, знает она не только Геру, но и Сатану.
– Ты где сейчас живешь? – спросила Ира.
– У одной своей знакомой.
– Ты мне оставь свой телефон, я тебе позвоню.
– Я оставляла номера твоей соседке. Она не передала тебе?
– А, так это ты оставила записку. В смысле номера телефонов. Теть Нюра мне передала, только я не могла понять, чьи это телефоны. Я даже позвонила, но никто не подходил.
А позже, когда они уже расстались, Рита вдруг вспомнила ее слова: она спросила, где Рита "сейчас" живет. Откуда она знает, что она сейчас живет не у себя дома?

3
Весь следующий день Рита никуда не выходила из квартиры. А сидеть и ничего не делать, это даже хуже, чем убегать и прятаться, потому что в голову приходит много нехороших мыслей и совсем не приходят хорошие. Ей стало так плохо, что захотелось даже позвонить Ленке и попросить ее дать ей напрокат своих друзей, чтобы те посторожили ее. Хотя при чем здесь Ленкины друзья, можно обратиться и к кому-то из своих знакомых, только Рита знала, что это бесполезно, она была в том положении, когда никто помочь не сможет, потому что простые люди, занятые обычными делами, не собираются в стаи, как собираются бандиты, у каждого свои заботы и дела. И что толку, если рядом с ней будет кто-то? Что один или два человека сделают против людей, которые объединились и готовы в любой момент собраться вместе, чтобы напасть на слабую одинокую девушку.
И поэтому за весь вечер Рита только несколько раз позвонила Ире. Последний раз уже в первом часу ночи, но Ира дома так и не появилась.
А утром она позвонила сама.

Телефон зазвонил в десятом часу. Рита только что проснулась и еще не совсем твердым голосом сказала:
– Да, я слушаю вас.
– Рита, это я, Ира, ты меня узнала?
– Да, конечно, я тебе звонила весь вечер. Тебя не было.
– Да, меня не было дома, я и в прошлый раз, когда ты мне звонила, случайно оказалась дома. Мне трудно одной дома быть сейчас, – объяснила она.
– У тебя голос какой-то нервный. Что-то случилось?
– Случилось. Только теперь я не хочу говорить по телефону. Мы можем встретиться?
– Конечно, – сразу согласилась Рита.
Они договорились встретиться там же, где и в прошлый раз, и тоже через два часа.

– ...А я тебя еще посчитала за ненормальную, – говорила Ира‚ голос у нее был страдальческий и испуганный. – А ведь если бы ты мне не позвонила и не рассказала, даже не знаю, что сейчас было бы.
– Я не поняла, как ты их увидела? – спросила Рита. – Ты в квартиру вошла, а они там?
– Да нет, если бы они меня ждали в квартире, то я с тобой сейчас не разговаривала. Я, когда в подъезд вошла, услышала, что там кто-то есть. Я, может, и внимания не обратила бы, но хоть тебе и не поверила, наверное, все-таки не совсем не поверила. Да так и не бывает никогда, чтобы человек совсем уж во что-то верил или не верил, если не убедится на собственном опыте.
– Точно, – согласилась Рита. – Я вот никогда в Америке не была, поэтому все сомневаюсь, а есть ли она вообще, Америка, и в Германию ли уехала моя знакомая, или в деревню к родственникам картошку копать, а оттуда уже привезет «Мерседес».
– Это у которой ты сейчас живешь?
– Да, – ответила Рита. – А откуда ты знаешь?
– Ты же сама сказала.
Нет, Рита хорошо помнила она ничего ей не говорила, она только подумала: "Откуда она знает, что я не дома живу?"
– И что ты услышала? – спросила Рита.
– Когда? – не поняла Ира.
– Когда в подъезд вошла. О чем они разговаривали?
– Обо всем. Я долго стояла‚ боялась идти, а они все разговаривали. Говорили, что сначала совсем другую приняли за меня. Что у меня должны быть какие-то документы, которые оставил отец.
– Какие документы, они говорили?
– Нет, не говорили. Мне показалось, они сами не знают, какие.
– Сами не знают, чего хотят. Уроды.
– Точно, – согласилась Ира.
– А ты не предполагаешь, что твой отец мог тебе оставить?
– Нет. Да ничего он мне не оставлял и матери тоже.
– Маму похоронила? – спросила Рита.
– В крематории... – Она не договорила.
– Отца твоего звали Григорий? – вернулась она к прежней теме.
– Да.
– Ну правильно, а моего Георгий, а фамилии одинаковые, поэтому нас и перепутали. Кто он был, твой отец?
– Я не знаю. Он же с нами почти не жил. Я была маленькой, когда он ушел. Но, правда, он нам с мамой всегда помогал.
– Так даже лучше, – успокоила Рита ее. – Я бы согласилась, чтобы кто-то мне помогал и не жил со мной. Я бы тогда жила с кем хотела.
Ира засмеялась, но потом грустно сказала:
– Мама так не считала.
– Это правда, от человека зависит, – согласилась Рита. – Наверное, есть такие, от которых хотелось бы не только материальной помощи, но и физической иногда, хотя бы раз в день, можно и ночью.
Ира снова чуть развеселилась.
– У тебя никого нет? – спросила она.
– В данный момент даже такого, какой и не нужен, и то нет, – усмехнулась Рита и спросила очень откровенно: – А чего ты со своим Сашей связалась? Лично мне он не понравился. Ты, конечно, извини, я понимаю, что главное, чтобы он нравился тебе...
– А он мне больше и не нравится, – перебила ее Ира.
Рите хотелось опять ее спросить, была она у Саши или нет. Но с этим вопросом она решила оставить Иру в покое.
– Ладно, – вздохнула Рита, – что будем делать дальше?
Она спросила и подумала: а почему это "будем"? Ей, Рите теперь можно уйти в сторону и жить спокойно. Но только она чувствовала, что этого не получится, что-то не так во всем, что рассказывает Ира. А если и "так", она не может сейчас встать, уйти и сказать: "Наконец все выяснилось, теперь ты сама разбирайся с этими со всеми, которые гонялись за мной".
А Ира ответила:
– Не знаю. Я вот и хотела у тебя спросить совета, что мне делать. Я подумала сначала, что, может быть, пойти в милицию, но потом поняла, что это бесполезно. Что я им скажу?
– Это точно. Я тоже вот так подумала, когда у меня началось все, и пришла к тому же выводу: а что я им скажу? Но что-то делать нужно.
Ира кивнула.
– Домой тебе сейчас идти нельзя, – сказала Рита и предложила: – Поедем со мной.
– Где ты сейчас живешь или к тебе домой?
– Лучше, где я сейчас живу. А ты мне откуда звонила?
– Из дома. Я минут двадцать стояла в подъезде, слушала, о чем они говорят, потом ушла на улицу и часов до двух сидела на лавочке, ждала, пока они уйдут.
– Ушли?
– Да. Я же говорю, часа в два ночи.
– И ты пошла домой.
– А что делать? А утром я тебе позвонила.
– А ночью почему не позвонила?
– Не хотела будить.
– Ладно, поехали пока, а там решим, где поживем. А тебе не к кому было пойти, чтобы не сидеть и не ждать на лавочке, когда эти уйдут?
– Почему? Есть, конечно. На ночь, на две могу к кому-то пойти. Но так, чтобы надолго... У кого-то родители, некоторые подруги живут не одни.
Рита не стала больше говорить на эту тему, потому что Ира могла подумать, что она хочет избавиться от нее, а Рита, если честно, хоть и хотела избавиться от Иры, но не хотела ее бросать. Правда, что-то в ее словах было не так, но она казалась такой слабой и безвольной, не то, что Ленка, у той было бы уже много всяких идей.
Но что-то надо делать. Чтобы что-то придумать, когда они приехали (по дороге не могла, они ехали на двух машинах), Рита стала уточнять детали:
– А кто были эти двое, которые ждали тебя в подъезде?
Честно говоря, Риту немного удивило, что они ждали ее не в квартире с ней они не очень соблюдали формальности, принятые в обществе (например, о неприкосновенности жилища).
– Ну, я не знаю. Я их не видела.
– А когда они вышли?
– Два часа ночи было.
– Но хоть что-то ты видела? Фонари у вас во дворе есть?
– Люди как люди, обыкновенные, если бы днем, я, может, и увидела в них что-то особенное, а ночью...
– Пока ты слушала, они не называли никаких имен?
– Нет, кажется, никаких. Во всяком случае тех, которые ты мне называла.
– Еще хочу тебя об отце спросить. Как у твоего отца отчество?
– Алексеевич, – ответила Ира.
– У моего такое же, но от этого не становится что-либо понятнее, даже наоборот. А ты о нем вообще что-нибудь знаешь?
– Почти ничего. Точнее, совсем ничего.
– Но Наталья Дмитриевна, твоя мама, тебе что-нибудь о нем говорила, рассказывала?
– Считай, что ничего.
– А ты сама не расспрашивала?
– Спрашивала, конечно, но мне кажется, она и сама мало что о нем знала, а что и знала, то не хотела рассказывать.
– Почему?
Ира пожала плечами.
В это время зазвонил телефон. Рита сразу по звонку поняла, что это откуда-то издалека. Так оно и было – звонила ее знакомая, из Германии.
Поговорили они с ней недолго, та только спросила, все ли в порядке, поинтересовалась как дела у Риты и сказала, что вернутся они раньше, чем рассчитывали, а точнее – уже послезавтра.
Рита положила трубку и задумалась: одна бы она могла хоть сейчас перебраться к кому-то из моих знакомых, но вот вместе с Ирой не получится.
– Кто это? – спросила Ира.
– Хозяйка квартиры.
– Понятно, – кивнула Ира.
Ничего ей не понятно.
– Нужно переезжать, – объяснила Рита.
Ира посмотрела на нее вопросительно.
– Куда?
– Ко мне. А больше некуда пока. Будем надеяться, что от меня отстали.
– Рит, может быть, я куда-нибудь в другое место поеду?
– Куда ты поедешь?
– Пока домой, а там будет видно.
– Ну вот и поедем пока ко мне домой, а там будет видно.
Что должно быть видно "там" и где это, Рита не представляла.

4
Рите нужен был дружеский совет, и она знала, где сможет его получить.
Как только они приехали на новое место жительства (новое для Иры и очень старое и привычное, и даже любимое для Риты), она сказала Ире, чтобы та никуда не выходила, и дверь никому не открывала, а сидела бы тихо и тихо дрожала, сразу как "три поросенка" вместе.
Ира, конечно, согласилась, а что ей оставалось делать. Она сказала, что будет смотреть телевизор. Рита показала ей, где у нее диски для DVD-плеера, какие кнопки нажимать, посоветовала порнографией не напрягать себя (у нее было несколько таких фильмов, они откуда-то сами собой появились и ей были ни к чему, потому что у Риты самой было достаточно воображения, а такие фильмы, как она успела замети, свое собственное воображение только притупляют), потому что в ближайшее время ей едва ли что-то обломится, так что нечего понапрасну расстраивать себя.
Ира спросила, куда она собралась. Рита сказала, что скоро вернется, и вышла из квартиры, закрыв дверь на ключ.
В предстоящем, ее больше всего волновало, как бы ей не пришлось общаться с милицией. Но придумать что-то не проблема, она, например, может сказать, что о случившемся, только сегодня узнала, что она просто влюбленная дурочка, и ничего, кроме этого, ни про себя, ни про других не знает.
Володю она нашла довольно быстро. Он хоть и числился среди своих товарищей в звании сержанта (а, насколько Рита в этом разбираюсь, оно все-таки ниже звания генерала), но лежал в отдельной одноместной палате.
Медсестра рассматривала ее с усмешкой и даже ревностью, и по этому взгляду Рита поняла, что он и в больнице не оставался без женского сострадания и нежностью и лаской медсестер обделен не был.
Рита с усмешкой представила, что чувствует Лола, приезжая сюда, наверняка постоянно жалеет, что не захватила с собой автомат, чтобы поговорить с этими медсестрами по-своему, по-женски.
Володя удивился, увидев Риту, и даже не постарался скрыть этого, а может, наоборот, сделал вид, что удивлен больше, чем на самом деле.
– Это ты?! Мне сказали, какая-то девушка, но тебя не ожидал увидеть.
– Не расстраивайся, я ненадолго.
– Ненадолго? Вот это действительно уже расстраивает. Но если ненадолго, то, значит, по делу?
– Злишься на меня? – спросила Рита.
– Я на тебя никогда не злился. Не говоря уж о том, что ты меня и вытащила. Правда, оттуда, куда сначала затащила.
– А что мне делать, когда полсотни мужиков на меня одну напали?
– Ты это сделала, чтобы мы друг друга перестреляли?
– Ты уже спрашивал об том.
– Да? Не помню.
– В машине спросил, когда я везла тебя сюда. А в общем понятно почему не помнишь, много крови потерял, наверное и часть мозгов с ней вытекла.
– Будем считать, что так, – согласился Володя. – Но теперь напомни.
– Ты что правда допускаешь мысль, что я затеяла все, чтобы вы перестреляли друг друга?! – Рита снова, как и в машине удивилась, что такая мысль может кому-то прийти в голову, но сразу поняла, что это самая простая и естественная мысль. – Я хотела послушать, о чем вы будете говорить. Думала, может, узнаю, что вы от меня хотите.
– Сейчас тоже пришла за этим? Вовремя. Я завтра отсюда уматываю, надоело. Хотя ты ведь непростая, ты и дома можешь найти.
– Как же, поехала бы я к тебе домой.
– Почему? Сюда же приехала?
– Здесь кругом много людей, и здесь ты не станешь мне иголки под ногти втыкать, чтобы я рассказала, чего сама не знаю.
– Ты правда думаешь, что я способен на что-то подобное в отношении тебя?
– Ты, может, и нет, а другие?
– Никто ничего с тобой делать не будет.
– Да?! – возмутилась Рита. – А кто мне собирался пальцы дверью ломать, я и сейчас чуть сознание не теряю, когда вспоминаю об этом.
– Ты что, спишь? Когда такое было?
– Когда была в гостях у твоего коллеги Геры.
– Он хотел тебе пальцы ломать?!
– И не только. Но другое не важно, потому что ты поступил со мной еще хуже, чем он хотел, потому что подлей, а вот пальцы жалко. Почему меня считают дочерью какого-то Григория? – спросила Рита, чтобы перевести неприятный для нее разговор на другой, не настолько неприятный, хотя удовольствия тоже не доставляющий.
– Потому что ты и есть дочь Григория.
– Откуда ты знаешь? На крестинах, что ли, был?
– Ну, если так ставить вопрос, то можно сказать, что я ничего толком и не знаю.
– А вот я знаю.
– Что?
– Настоящую дочь Григория.
– Почему же ты раньше об этом не сказала?
– Потому что не знала ее раньше.
– Откуда тогда сейчас знаешь?
– Долго рассказывать.
– Ира? – Как только он сказал это имя, Рита очень удивилась, но то, что он сказал дальше... если бы она не сидела в кресле, то ей пришлось бы сесть, чтобы не упасть. – Ира – подруга Сатаны. У нее ребенок от него есть.
Рита смотрела на Володю и хлопала глазами. Потом вспомнила, что, когда ехала сюда, купила два апельсина, потому что больным принято возить всякие взятки, чтобы они не злились на здоровых.
– На, – она достала из сумочки эти два апельсина и положила на стол. – Съешь, а то у тебя от ранения в ногу с головой действительно что-то случилось.
– Да, извини, я растерялся, когда увидел тебя. Угощайся, – предложил он, пододвигая Рите стоявшую на столе вазу с фруктами, которых и без ее апельсинов было больше чем достаточно.
– У больных и убогих не беру.
– Все равно приходится сестрам отдавать.
– Еще бы, они, наверное, стараются, ухаживают за тобой, как о собственных мужьях не заботятся.
– У них работа такая.
– Видела я, как они с другими обращаются, кому нечем платить за лечение.
– Я в этом не виноват. Заплатить за всех больных в нашей стране у меня денег не хватит.
– Тебя никто и не просит. Главное, последнее у них не отбирай. А вот Лоле при встрече я скажу, куда уходит ее забота о тебе.
– Какая забота?
– Разве не она все эти фрукты и овощи приносит? А ты медсестрам отдаешь. Ей не понравится, что не бескорыстно.
– Почему ты думаешь, что не понравится?
– А чьей жене понравится, что муж ее заботу раздает любовницам?
– Откуда ты знаешь, что она моя жена?
– Она мне, как близкой подруге, об этом по секрету рассказала.
– Когда это ты с ней успела подружиться?
– Неважно. Поговорим лучше обо мне. Я больше люблю, когда сама нахожусь в центре внимания.
– Давай о тебе. А что ты хочешь о себе узнать?
– Я пока не только о себе, я пока хочу хоть в чем-то разобраться. Ты сказал, что Ира – подруга Геры.
– Была, во всяком случае.
– Ты в этом уверен? – Хоть Рита и сама об этом знала, но сейчас, когда она узнала еще и о ребенке, ей нужно было лишнее подтверждение.
– Я же сказал тебе, что даже знаю, что у нее ребенок от него.
– А Валя?
– Какая Валя?
– Моя бывшая подруга. Которая упала с балкона и, как я вам сказала, не без чужой помощи. Кстати, с Петей что?
– С Петей? Не знаю. – Он ответил со злостью и раздражением, в котором чувствовалась и скрытая болезненность. Рита решила не продолжать тему о Пете, ей и самой было неприятно.
– Я тебя о Вале спросила.
Володя вздохнул.
– Мне наш разговор очень напоминает мою молодость, – сказал он. – Я помню, вот так же сидел перед следователем, а он меня, вот точно так, как ты, расспрашивал. Тогда это называлось допрос.
– Так ты сидел в тюрьме?
– Что тебя удивляет?
– Ничего. Просто не похоже. А за что?
– Была раньше такая восемьдесят седьмая статья. Сейчас все торгуют долларами и считаются уважаемыми людьми – банкирами, а раньше за это могли "вышку" дать. Мне дали восемь лет.
– А зачем тебе нужно было торговать долларами, если нельзя? С голоду, что ли?
– Во-первых, всегда ненавидел глупые законы, а во-вторых – да, и от голода тоже. На стипендию не очень проживешь.
– Ты в институте, что ли, учился?
– В университете, на физмате.
– Тогда тебе повезло, что посадили.
– Это почему?
– Я слышала, что с этого факультета больше всего в психбольницу попадают. А другие, знаешь, не торговали валютой, а вагоны разгружали.
– Я тоже вагоны разгружал, потом надоело.
– Ладно, будем считать, что мне тебя жалко. Но пусть и меня кто-нибудь пожалеет. Зачем Валя меня к вам затащила?
– Валя, как выяснилось...
– От Пети, – вставила Рита, но Владимир сделал вид, что не услышал, не обратил внимания.
– ...была, – продолжил он, – как это называют, "двойным агентом".
– Ты хочешь сказать, что она дружила и с вами, и с Герой.
– Да, если ты хочешь называть это дружбой. Сначала небольшая путаница получилась. Мне показали двух девушек, сказали, что одна из них та, которая мне нужна. А я принял ее за тебя.
– И познакомился с ней. Ты, значит, выступаешь в роли Мата-Хари – сексуальный шпионаж.
– Не надо так не по делу наезжать.
– Извини. Ну и что дальше?
Он качнул головой, усмехнулся, видно, Рита снова напомнила ему следователя, с которым он общался на разные валютные темы.
– Все усложнилось тем, что я посчитал ее Ритой Мещериной, а она от этого не отказалась. Не знаю, почему. Она очень любила деньги, может, почувствовала, что нужна не она, а именно Рита, а может, тогда уже с ней познакомился Сатана и предложил ей сделку.
Да, деньги для Вальки значили очень много, это Рита знала и без него, даже лучше, чем он.
– Ты хочешь сказать, – спросила Рита, – она вывела, как это называется, Геру на меня? Когда поняла, что нужна я, а не она?
– Думаю, он через нее хотел к тебе подъехать.
– Как ты. Но у него это едва ли получилось бы, он не в моем вкусе. А почему тогда в ресторане был Игорь, а не ты?
– Меня тогда не было в Москве, я уезжал на несколько дней. Да и какая разница?
Вот Ленка на моем месте смогла бы объяснить, какая разница, – подумала Рита и сказала:
– Я заметила большую. А что, он не способен с женщинами на интимные отношения? – вырвался у нее вопрос, который, возможно, ее немного мучил.
– Почему?
– Потому.
– Знаешь, я о таких вещах с ним не разговаривал. Это у вас, женщин, подобные разговоры норма, а у мужчин это не так. У него жена, двое детей. Хотя, – Володя весело усмехнулся, – вспомнил я одну его фразу. Судя по ней, он из тех мужиков, которые способны на это только с женщинами, к которым привыкли. Кажется это моногамией называется. Так что можешь только позавидовать его жене.
– Не буду. Я бы не хотела такого мужа, не знаю почему, но нет.
– Тебе нужны острые ощущения во всем, и в семейной жизни тоже, – засмеялся Володя.
– В семейной жизни – особенно. – Ритино любопытство было удовлетворено, и она вернулась к основной теме: – Почему вы все-таки ко мне пристали? Моего отца зовут Георгий, а не Григорий, хоть он, правда, и музыкант.
– Рит, я деталей не знаю, но ты – это та, которая нужна.
– Все вы идиоты. А Гера-Сатана, он умнее вас всех. Он правильно понял, кто вам действительно нужен.
– Ира? Я тебе уже сказал, что она его подруга. Во всяком случае, была.
– Я не знаю, как это получилось, и не знаю, почему, но именно Ира и есть та, которая вам всем нужна. Сейчас я тебе объясню: Гера делал вид, что я это та, которая нужна, чтобы вы не приставали к настоящей – к Ире, и Вальку он специально научил говорить такое вам, чтобы вы так думали.
– Слишком большие натяжки. Алик, во всяком случае, не может ошибаться. Он хорошо знал Музыканта.
– Ладно, – Рита махнула рукой, поняв, что все равно не докажет, что она это не она, а совсем другая, этот физик-математик вбил себе в голову, что им нужна Рита, и теперь это оттуда кирпичом не выбьешь. – Скажи тогда, Саша кто такой? – спросила Рита.
– Какой еще Саша?
– Саша из одного подмосковного городка.
– Да мало ли Саш в подмосковных городках.
– Ирина мама мне сказала, что Ира поехала к своему жениху, Саше. Сама Ира, правда, говорит, что она не ездила к нему. Но вот Саша, а больше его отец, тоже говорит, что она там была и даже, что разбилась на машине. Разбилась, кстати, когда за ней гнались. Знаешь, кто? Колян, приятель вашего Сатаны, и еще один его приятель.
– "Шестерка", а не приятель.
– Это ваше дело разбираться, кто есть кто, а для меня безразлично, кто за мной гоняется. Но еще я знаю, что этот Коля и его приятель с большим пристрастием расспрашивали Сашу об Ире, а может, и еще о чем-то.
– Выбивали из него?
– "Выбивали" – не то слово. Они хотели... Как бы это сказать?.. Ну, в общем, изнасиловать. Я вовремя вмешалась, а то бы Саша был уже наполовину женщиной.
– Как ты везде успеваешь вмешаться?
– Ты бы тоже успевал, если бы был женщиной, а за тобой стая мужиков гонялась.
– Сомневаюсь, что на подобное способна каждая женщина.
– Дедушка Крылов говорил, что лесть вредна.
– А я тебе и не говорю, что ты поешь хорошо.
– Может, скажешь‚ что я и не красивая?
– Такого о тебе никто не скажет. Так что там было, в этом городе? – Теперь и в голосе Володи появилась заинтересованность. – Какая-то девочка разбилась и какого-то мальчика хотели "опустить"?
– Да, кажется, это так, по-вашему, называется. Они хотели так узнать у него что-то.
– А кто он такой, этот Саша?
– Да никто, во всяком случае, к вам отношения не имеет.
– Откуда ты знаешь?
– Я целый час говорила на эту тему с Макаром.
– Кто такой Макар? – спросил Володя.
Рита, как могла, объяснила.
– Удивляюсь тебе все больше и больше, – покачав головой, усмехнулся Володя, вспомнив Макара.
– А я удивляюсь, откуда вы все друг друга знаете.
– Все, кто занимается одним делом, знают друг друга. Но Ира не разбилась? – спросил он.
– Нет. Разбилась, видимо, какая-то другая женщина. А может, и не женщина вовсе.
Володя задумчиво покачал головой, словно что-то понял.
– До чего додумался? – спросила Рита.
– Этого Сашу хотели опустить, чтобы он не трепался слишком много.
– Ему же не язык хотели отрезать.
– Не сравнивай мужчину и женщину. Если с мужиком такое сделают, он будет молчать, будет бояться, что об этом узнают.
– А о чем он должен молчать?
– Что разбилась не Ира, а другая. Для этого, наверное, те двое и ездили туда, устраивали аварию.
– Но тогда глупо и нелогично: если Ира, как ты говоришь, связана с Герой и они хотят, чтобы думали, что разбилась она, то зачем она тогда приходит ко мне?
– Что-то изменилось в их планах. А может... – Володя задумался. – Может, эту Иру хотят сделать тобой.
– Как это?
– Возьмут твои документы, переклеят фотографию. Кстати‚ даже и фотографию менять не обязательно‚ ты на нее похожа‚ когда у тебя светлые волосы. А кстати‚ вы действительно похожи, я как-то не задумывался раньше об этом.
– Можешь и дальше не задумываться‚ на земле существует всего восемьдесят типов лиц. Так что из восьмидесяти одного человека двое всегда будут похожи внешне.
– Как много оказывается можно узнать даже в больнице‚ – усмехнулся Володя.
– В больнице особенно. Но зачем им мои документы?
– Допустим, что-то лежит в банке на твое имя, может, даже в иностранном.
– Бред полный, а меня куда?
Володя посмотрел на Риту достаточно выразительно, чтобы она поняла, куда ее могут отправить.
– Но им же нужны какие-то документы, а они думают, что они у меня. Как же Ира, даже если будет считаться, что она – это я и пусть даже она похожа на меня, но это совсем не значит‚ что она знает то же самое‚ что и я. Как она найдет эти документы? Вы ведь сами считаете, что это знаю только я.
– А сначала вы вместе с Ирой найдете их. Она тебе даже подскажет, что искать.
– Этого не может быть, она не такая.
– Может быть, и не только это.
– Как же вы мне все надоели, – застрадала Рита, совсем не притворяясь. – Когда вы только от меня отстанете?
Володя пожал плечами.
– Знаешь что, – сказала она, – твоя прямая обязанность – защитить меня.
– Моя?
– Ваша.
– А почему?
– Потому что вы первые меня выкрали из дома. Лично ты.
– Логично, – согласился он‚ но добавил‚ чтобы оправдаться: – Только тогда тебе не нужно было убегать.
– А я и сейчас не вернусь к вам.
– А как тебя тогда защитить?
– Вы мужчины, вы умные, в отличие от меня, глупой женщины, вот вы и думайте. – И тут Рите в голову пришла догадка. – А скажи, почему ты мне сейчас все рассказал?
– Потому что давно пора было тебе все рассказать, чтобы ты знала, чего тебе нужно бояться, а чего нет, и не делала глупостей.
– А не для того, чтобы я испугалась и сама пришла к вам?
– А вот это уже очень по-женски.
– А мне нравится быть женщиной, и по-мужски ни думать, ни вести себя не собираюсь. И твой довод не убедительный все равно.
– Других нет. Хотя есть. Я мог бы, как только ты пришла, позвонить, – он кивнул на телефон на столе‚ – и тебя сейчас у выхода из больницы уже ждали бы.
– А меня не ждут?
– Ты же видела, я не звонил никуда. И если бы ждут, почему ты думаешь, я тебе скажу об этом? – Он насмешливо посмотрел на Риту.
– А чего тебе бояться говорить? Я ведь отсюда уже никуда не убегу.
– От тебя можно ожидать чего угодно. Мне рассказывали, как ты появилась в усадьбе и исчезла неизвестно как. – Теперь он уже откровенно весело засмеялся.
– Ну, как появилась, наверное, догадались, через подземный ход ваш тайный.
– Про который до тебя никто не знал. А убежала как?
– Лола твоя помогла.
– Лола? – Он удивился. – А вот в это трудно поверить. Как же ты смогла уговорить ее помочь тебе?
– Своей беззащитностью, нежностью и лаской, – рассмеялась теперь Рита.
Володя не понял. А Рите совсем и не нужно было, чтобы он понимал что-то.

5
Рита не спеша ехала в машине к своему дому и думала. Она думала: что ей делать дальше? Ира... Володя не стал бы обманывать и придумывать что-то, это ей было ясно, но он мог ошибаться. Но с другой стороны, в поведении Иры было много чего непонятного: ее оговорка, когда она спросила, где Рита сейчас живет; рассказ о том, что ее ждали в подъезде, а ведь Рита хорошо теперь знает этих людей, в подъезде они не стали бы ждать, а с комфортом устроились бы в ее квартире. Тем более что так безопасней, потому что соседи всегда обратят внимание на людей, торчащих в подъезде. Ее странная смерть и воскрешение, а вместо нее, оказывается, кто-то другой разбился. А если она сейчас придет домой, войдет в квартиру, а там ее уже ждут. Например, ее хороший знакомый – Колян.
Ну нет, это едва ли. Если рассуждать без особых эмоций, то зачем все так усложнять? Они могли бы прийти и раньше, когда Рита с Ирой была в квартире своей знакомой, когда только узнали, как ее найти.
Но что тогда Ире нужно от нее?
А может, Володя прав и они считают, что со временем Рита станет ей доверять, расскажет, где прячет очень интересующие их записи, или Ира увидит, где они, догадается как-нибудь, или Рита просто проболтается.
Да, такое вполне может быть, если предположить, что Ира засланный агент Сатаны.
Но почему-то Рите очень не хотелось относиться к Ире плохо. Может, попробовать с ней поговорить? Нет, не надо, лучше посмотреть, что будет дальше.

Рита открыла дверь и осторожно вошла. Она так и ждала, что на нее сейчас набросятся, свяжут, отволокут вниз, бросят в багажник машины и отвезут в темное сырое подземелье, а там начнут спрашивать и выпытывать страшную военную тайну.
Рита включила свет, закрыла дверь (пока не на замок, а просто прикрыла – напугал ее все-таки Володя), прошла в комнату, где оставила Иру наедине с телевизором. Ира была на месте, телевизор тоже; но кажется, она его даже не включала.
Ира лежала на диване, уткнувшись носом в его спинку и прикрыв лицо рукой, и даже не пошевелилась, когда Рита включила свет.
Рита пошла и закрыла входную дверь. Когда вернулась в комнату, Ира уже сидела, прижимая ладони к глазам. Она убрала руки и посмотрела на часы, глаза у нее были сонные.
– Больше трех часов пропадала, – сказала она. – Я почти сразу уснула, как только ты ушла.
– Тогда пошли поужинаем, я по дороге зашла в магазин.
Они пили кофе с бутербродами. Готовить что-либо у Риты не было не только настроения, но и сил моральных тоже не было, их у нее сейчас не хватило бы даже на то, чтобы почистить картошку.
– Тебе эту машину, "Альфа-Ромео", отец подарил? – поинтересовалась Рита между делом.
Ира быстро посмотрела на нее, ей что-то не понравилось в этом вопросе.
– А что? – спросила она.
– Да ничего, просто. Я читала в каком-то итальянском журнале, что "Альфа" считается машиной для холостяков.
– Никогда не думала об этом, – ответила она. – Машина, она и есть машина. Мне нравится такая.
– Мне тоже, – согласилась Рита с ней. – А ребенок где твой сейчас? – не отставала Рита, как лейкопластырь клейкий с обеих сторон: от одного пальца отдерешь, а он уже прилип к другому.
Этот вопрос мог Ире понравиться, а мог и нет.
– Где? А ты откуда знаешь? А, ты же с моей мамой встречалась. Она тебе сказала?
– Да, – согласилась Рита, а сама подумала, что Володя в этом не ошибся, у Иры действительно есть ребенок, вот только почему Ира сейчас так задергалась?
– Он в яслях. Там можно оставлять на сколько хочешь, очень хорошие ясли, только платить за них дорого приходится.
– Мальчик?
– Нет. Девочка. Вика.
– Сколько ей?
– Скоро четыре будет.
– А отец где? – не успокаивалась Рита.
После этого вопроса голос у Иры стал гораздо резче, но вместе с резкостью Рита уловила и что-то болезненное в ее лице.
– Я не хочу о нем говорить, – сказала она.
– Ладно. Не хочешь говорить, давай спать.
– Угу. Я что-то устала. Немного поспала – еще хуже себя чувствую, – согласилась Ира.
Рита постелила ей в комнате на диване, где она спала, когда Рита вернулась. Сама легла в другой комнате на свою кровать. Ей было так приятно снова лечь в нее, кажется, она не спала на ней целый год, хотя не прошло и недели.

6
Утром Рита решила проверить одну мысль, которую ей подбросил Володя. Как это сделать, она решила еще вечером, когда ехала домой.
Она раскопала в ящике шкафа старые институтские конспекты, здесь были не только ее, здесь валялись и тетради ее родителей, и именно одна из них Рите и пригодилась (Ритина мама все собиралась все их выбросить, да только руки не доходили, потому что тетради эти не очень мешали жить).
Рита нашла такую тетрадь, записи которой очень подходили к тому, чтобы проверить ее мысль. Это были конспекты ее матери по политэкономии – как раз то, что нужно, если не особенно вдаваться в подробности, а только заглянуть мельком.
Остальные тетради она уложила на место, решив при первой же генеральной уборке их выбросить. Вот только когда она будет, неизвестно, потому что Рита постоянно убирается в квартире так просто, без всякой генеральной торжественности.
Название предмета Рита стерла с обложки тетради.
Потом взяла столовый нож (искать отвертку бесполезно, если Рите кто-то что-то ремонтировал в квартире, то всегда приезжал со своими инструментами) и открыла дверцу шкафа. В нем, в этом шкафу, внизу было что-то вроде двойного дна. Получилось это так, потому что одна ножка у него сломалась, когда он был еще совсем новый, не просто новый, а когда его везли из магазина. Ножку укрепили, но пришлось просверлить дно в этом месте и одежда иногда цеплялась за болт, который чуточку торчал. Тогда один знакомый вырезал из толстой фанеры второе дно и так сделал, что и не подумаешь, что оно там есть, это второе дно.
Рита открутила (с очень большим трудом) четыре шурупа, на которых фанерка и держалась. Приподняла ее. Теперь только осталось дождаться, когда Ира проснется.
Приблизительно через полчаса Рита услышала, что она прошла по коридору и направилась в ванную.
Наконец еще минут через пятнадцать она тихонько постучала к Рите в дверь. Рита сделала вид (для себя самой, чтобы войти в роль), что не слышит. Дверь тихонько открылась.
Теперь уже для Иры она сделала вид, что не замечает, как Ира заглядывает в комнату. Но почти сразу, как будто увидела ее и как будто засуетилась: захлопнула тетрадь, бросила ее на дно шкафа, быстро опустила фанерку сверху так, чтобы она закрыла тетрадь, а потом стала выбирать, что бы ей сегодня такое надеть.
– Ты давно проснулась? – спросила Ира.
– Да нет, только что, еще в ванной даже не была.
Рита захлопнула дверцу шкафа, закрыла ее на ключ, положила его в карман халата.
– Пойду в ванную, – сказала она. – Выйду, позавтракаем, но можешь и без меня. В холодильнике найдешь что-нибудь.
– Нет, я тебя подожду.
– Тогда кофе свари, а я быстро.
Они сидели на кухне, ели бананы, запивали их горячим кофе – такой у них был завтрак – и болтали ни о чем. А когда  Рита допила кофе, то вдруг вспомнила, что не выпила очень нужное лекарство, которое ей выписала одна ее знакомая – врач, очень хороший специалист и преподает в ординатуре. Какое именно лекарство, Рита так сразу не могла придумать и для чего ей это нужно или от чего, тоже не придумала.
Но это и не важно, потому что она так заспешила его выпить, что у Иры, если у нее и появилось желание спросить, чем именно Рита больна или чем хочет заболеть, принимая это лекарство, времени на это не было. Рита торопилась так, чтобы было ясно, что ей не до объяснений и, как назло, это самое лекарство у нее кончилось. И чтобы с ней не случилось чего-то страшного, Рите нужно было как можно скорее достать его, потому что любой женщине известно, что во всяком лечебном курсе – хоть раздельное питание, хоть подкармливание надоевшего мужа малыми дозами мышьяка – важно не нарушить режима и, значит, ей надо срочно сбегать в аптеку и купить нужное лекарство.
Она быстро переоделась, в суете бросила халат на диван и выскочила из квартиры.
Расчет у Риты был простой и верный: если Ира заинтересовалась той тетрадью, которую видела у нее в руках, она постарается сейчас же ее посмотреть, потому что позже – по ее простому и верному расчету – Рита может взять и перепрятать тетрадь в другое место, где Ира уже не найдет ее так легко или вообще не найдет. А то, что она интересовалась ей, Рита узнает сразу, потому что ключ в кармане халата у нее случайно зацепился за нитку и так, что даже оказался привязан, и чтобы достать его оттуда, нужно оторвать эту тонкую ниточку, которую можно и не заметить, что оторвал.
А вот когда Ира убедится, что нужная тетрадь у Риты и будет даже знать, где она лежит, то об этом, сразу узнают ее друзья, а именно Гера-Сатана. И вот тогда начнется.
Что именно тогда начнется, Рита могла только предполагать, и что она буду тогда делать – тоже.
Но хоть она толком и не знала, что будет дальше, но сидеть и просто ждать не могла, потому что нервы у нее последнее время стали так напряжены, что ей точно скоро придется пить какие-то таблетки.
Она вышла из квартиры, вызвала лифт, спустилась на этаж ниже, постоянно высчитывая: сейчас Ира достает ключ, сейчас открывает дверь шкафа, поднимает фанерку, берет тетрадь, открывает ее, смотрит.
Все, достаточно, – решила Рита и поднялась по лестнице к своей квартире. Вчитываться более внимательно в то, что написано в этой тетради, Ире давать не стоит. Рита открыла дверь и вошла. Открывала и входила она не спеша, чтобы дать Ире (если она действительно это делала) положить тетрадь на место, закрыть шкаф и бросить ключ в карман халата. Но больше всего ей хотелось, чтобы Ира не делала всего этого, хотелось, чтобы Володя ошибся и эта Ира оказалась не той Ирой, о которой он говорил, и не эта Ира подруга Геры-Сатаны, и здесь эта Ира не за тем, чтобы следить и шпионить за Ритой. Но только слишком уж все совпадало и было почти нереальным, чтобы Володя оказался не прав.
Ира вышла из комнаты навстречу Рите, и глаза у нее стали такими, что, если бы у Риты был верный муж, она без труда определила бы, до какого именно места добрались его руки под Ириным платьем. И если бы он был – этот самый муж у нее, – она бы сказала, что он успел забраться не только под юбку, но и трусики у нее едва ли остались на своем месте. А другими словами: Ира успела побывать в шкафу и добраться до тетради.
– Ты так быстро вернулась? – спросила она испуганно и смущенно.
– Я совсем забыла, аптека у нас в девять открывается, а сейчас только половина. А ты что, собралась куда-то? – спросила Рита, увидев, что Ира в придачу ко всему и беспокойно вертится, как курица в сарае, когда туда входит человек и останавливается около двери, а та хочет проскочить мимо него и боится.
– Знаешь, я вспомнила, – заговорила она суетливо, – мне нужно съездить в одно место. Я совсем забыла и только что вспомнила. Думала, по дороге встречу и скажу тебе.
– Конечно, – согласилась Рита. – А когда ты вернешься?
– Я тебе позвоню, – пообещала она, проскакивая наконец мимо Риты в дверь.
Рита вошла в комнату.
Дверца шкафа была открыта и ключ торчал в ней. Она приподняла фанерку. Тетради по политэкономии не было.

7
Все получилось гораздо хуже, чем Рита рассчитывала. Она думала, что если окажется правдой, что Ира появилась около нее с не очень честными и дружескими намерениями, то она постепенно сможет убедить ее, что она, Рита совсем не тот человек, который им нужен. А Ира взяла и украла тетрадь (которую еще до Ритиного рождения, лет тридцать назад, нужно было выбросить). Что они станут делать, когда разберутся, что Рита их обманула? Очень сильно обидятся на нее и постараются еще больше испортить ей жизнь. Тогда начнется именно то, чего она и боялась. В этом можно не сомневаться. А что ей теперь делать?
Мысль попросить все-таки помощи у Володи и Алика приходила и раньше, но для того чтобы они согласились Рите помочь, нужно сначала убедить их, что она сама ни в чем не сможет помочь им.
А с другой стороны: допустим, Рита докажет им, что их трудности – это только их трудности. Они, естественно, сразу потеряют к ней всякий интерес и какое им тогда будет дело до того, как она станет разбираться с Герой, а точнее – он с ней.
Но если она сможет доказать компании Алика, что она ни при чем во всех их трудностях, то тогда сможет и этому Сатане доказать то же самое. Во всяком случае‚ уж Володя не должен отказаться сделать для нее такую малость и объяснить ему, что Рита – ошибка в их жизни.
Но вот как ей это сделать? Предложить им провести экспертизу на ДНК? Но Ира-то должна уж знать, что это она дочь какого-то там Григория, а не Рита. Должна, и знает. И Гера наверняка все это знает. Но почему тогда они к Рите так прицепились? Жалко, она слишком поспешила провести свой следственный эксперимент с Ирой. Надо было сначала с ней о многом поговорить. Да Рита и хотела, но только не успела, Ира взяла и, как дурочка, сбежала с этой никому не нужной тетрадью.
Позвонить ей? А что толку? По телефону не договоришься, а встретиться она уже не захочет.
А вдруг это она и подстроила, чтобы все, даже Гера, думали, что она – это Рита. Но тогда зачем ей нужна тетрадь?
Убежать бы куда-нибудь в Америку. Да только эти люди и в Америке разыщут – позвонят туда каким-нибудь своим друзьям, и за Ритой начнут точно так же бегать, только не по московским улицам, а по нью-йоркским.
Зазвонил телефон. Рита схватила трубку, но, уже поднося ее к уху, подумала, что, судя по звонку, звонят из какого-то другого города.
Это была ее бабушка, из Питера. Рита давно должна была ей уже сама позвонить, но как-то со всеми этими чужими делами даже про бабушку свою забыла.
– Ты куда пропала? – сразу стала ругаться бабушка. – Я тебе за три дня уже третий раз звоню, а тебя как черти унесли.
– Хуже, ба, ко мне Сатана пристал.
– Чего ему от тебя нужно? Разве он неприятностей в жизни не видел?
– Пока что он мне их устраивает. Ты расскажи, как у тебя дела.
Они поговорили немного, по телефону с бабулей говорить не интересно. Рита пообещала, что скоро к ней приедет.
– Скоро – это когда? – спросила бабуля.
– Скоро – это скоро, – ответила Рита.

8
И все-таки без чужой помощи Рите было не обойтись, человек не сможет выжить в одиночку, а тем более женщина и тем более, когда за ней гоняются стаи всяких хищников. Прятаться бесполезно. Можно от волков залезть на дерево – ну и что толку? Они сядут внизу и станут ждать, когда ты обессилеешь от голода и бессонницы и упадешь прямо к ним в зубы.
Рита выбежала из квартиры, села в машину и снова поехала в больницу к Володе. А что ей еще оставалось делать, как не просить помощи у одного из этих волков, который хоть и не ручной, но немного прикормленный и обласканный.
В другое время, – со злостью и обидой думала Рита, – она бы ему такое устроила за эту ласку, он бы на задних лапах бегал и под музыку серенады выл.
Она остановила машину недалеко от больницы и направилась к входу.
И в это самое время, когда она уже открывала дверь, увидела, как от здания больницы отъезжает черный "Мерседес", а за рулем его сидит девушка с длинными черными волосами, а рядом с ней мужчина.
Правильно, Володя же сказал, что он сегодня выписывается, что ему надоело лежать в больнице.
Рита побежала к своему "Пежо". Черный "Мерседес" она еще видела, когда вставляла ключ в замок зажигания.
Трудно на слабеньком "Пежо" догнать автомобиль с трехлитровым двигателем.
И она никак не могла их догнать. Они проехали Каширское шоссе, выехали на Варшавское и дальше все ехали в сторону центра, потом свернули на Садовое, и Рита все время видела их и не могла догнать.
Догнала только на Смоленской площади, и то когда они остановились, припарковавшись у тротуара.
Они вышли из машины, захлопнули дверцы, Рита, даже не закрыв дверцу своей машины, побежала за ними
Она была уже метрах в пяти от них: сначала она увидела, что Лола немного выше Володи, а ведь раньше было наоборот. Но когда она подбежала к ним и даже чуть обогнала, и посмотрела на них сбоку... – черноволосая Лола была не Лола, а просто очень худой мужчина с длинными волосами, а Володя – это был тоже не Володя, а крупная девушка с короткой стрижкой, какая-нибудь спортсменка-легкоатлетка, метательница копья или диска, с тоской подумала Рита.
Она  постояла, посмотрела им вслед и поплелась обратно к своей машине.
Когда Рита снова подъехала к больнице и поднялась в уже знакомое отделение, медсестра с большим удовольствием сообщила ей, что тот, кого она спрашивает, уехал полчаса назад, за ним приезжала его жена.
Сама не зная почему, но именно такой ответ Рита и ожидала услышать. Это уже судьба так распорядилась, чтобы ей не было помощи даже от ее врагов.
На Риту вдруг навалилось такое тяжелое безразличие, апатия ко всему, что она                не хотела ни о чем думать, ничему не хотела противиться.
Такое у нее бывает, очень редко, раз в год, даже реже, но в такие моменты с ней можно делать все, что угодно, и она пальцем не пошевелит, чтобы защититься. Первый раз такое с ней было, когда Рита узнала, что у мальчишки, которого она ждала из армии, не раскрылся парашют.
Она поехала к себе домой. Если ее сейчас там ждут – ну и пусть, ей все равно.
Никто ее не ждал. Рита свалилась на диван и решила, что больше никогда с него не поднимется.
В это время зазвонил телефон.
Она долго слушала звонки. Они ей надоели. Рита встала с дивана и подошла к телефону.
Это была Ира.

9
Едва Рита успела поднять трубку, как Ира набросилась на нее с такой телефонной истерикой, что Рита даже ни одной буквы не могла вставить между ее слов. Постепенно она стала понимать кое-что.
По словам Иры получалось, что Рита поступила очень подло, обманула ее.
Рите это понравилось. А еще ей понравилось, что ее голос как-то очень быстро снял с Риты безразличие к жизни, которое было даже не апатией, а чем-то более сильным, жестким и даже жестоким, что превращало ее почти в неодушевленный предмет.
Когда Рита наконец смогла сначала между Ириных фраз, а потом и слов вставлять сначала междометия, а чуть позже и слова, она попыталась снова договориться с ней о встрече. Наверное, это было не очень умно с ее стороны, прежде нужно было бы съездить и поговорить с Аликом.
Ира согласилась встретиться. Рита ее предупредила, что если увидит или поймет, что она не одна, то пусть Ира лучше не ждет, она Рита не подойдет к ней.
Рита приехала раньше Иры минут на сорок. Она специально так договорилась, чтобы можно было проверить, не придет ли кто с ней и не крутятся ли какие подозрительные личности поблизости еще до ее прихода.
Ничего подозрительного Рита не увидела.
Когда Ира быстрыми шагами подходила к Рите, было видно даже издалека, что она нервничает, а когда остановилась около лавочки, стало понятно, что не только нервничает, но и чего-то боится.
– В чем я перед тобой провинилась? Расскажи хоть мне, – спросила Рита, а сама, как опытная шпионка, осмотрелась еще раз по сторонам.
– Не надо этого тона. – Голос у Иры был и раздраженный, и злобный одновременно. – Ты просто ничего не знаешь.
– Вот ты и расскажи, в чем заключается огромная подлость моего поступка.
– В том, что он убьет ее!
– А мне что до этого? – сказала Рита, потому что была тоже не очень миролюбиво настроена по отношению к Ире, но тут же спросила: – А кого ее?
– Викулю.
– Это его еще одна жена?
– Это моя дочь! Я тебе говорила.
Ритино раздражение мгновенно прошло, теперь она поняла Иру, но всего остального пока еще не понимала.
– Кто ее убьет и за что? – спросила она, хотя предполагала, о ком шла речь.
– Гера. Он говорит, что мы с тобой сговорились. Что я нарочно подсунула ему эту тетрадь.
– Подожди, но ведь он, кажется, ее отец? Мне, во всяком случае, так сказали.
– Он или не он, какая разница? Это моя дочь!
– И он убьет свою дочь?
– Ты что, думаешь, он на это не способен?
– Нет, я так не думаю. А почему он отпустил тебя одну встретиться со мной? – Рита это спросила потому, что ей не очень верилось, что даже Гера способен на такое, вполне возможно, они хотят разжалобить ее и одновременно заманить в какое-нибудь тихое место, где с ней можно будет поговорить без свидетелей.
– Поэтому и отпустил одну, – ответила Ира, – что не боится, что я смогу убежать.
– Но я-то смогу.
– Он думает, что у меня получится тебя уговорить. Ей только три года. – И Ира расплакалась.
– Успокойся, – стала успокаивать ее Рита, – ничего он не сделает.
– Да ты не знаешь его. Он сказал, что если я не смогу уговорить тебя отдать записи, то он сломает ей руки и ноги, а если и дальше не отдашь, то он... – Она не смогла повторить еще раз то, что он сделает, но Рите не очень хотелось и слушать. – Он же наркоман, ты что, не понимаешь?
– Кое-что понимаю. А если рассказать обо всем милиции?
– Только попробуй. Тогда я сама тебя убью. Она же у него как заложница. А Гера, это не какой-нибудь террорист, он не станет вести переговоров – пусть его убьют, но он сначала убьет ее.
Обманывает Ира или нет, этот вопрос сейчас был главным для Риты.
– Скажи, – спросила она, – зачем ты ездила к Саше? Ты ведь к нему ездила, а не к какой-то подруге. Правильно?
– Ну да, да, к нему.
– А как ты вообще с ним познакомилась, он, мне кажется, не из тех ребят, которые тебе нравятся?
– Ну какая разница, как? Что ты всякие глупые вопросы задаешь, не знаешь, как знакомятся? На дискотеке я с ним познакомилась, он приехал в Москву к приятелю, и они пошли на дискотеку, я с ним и познакомилась. Пьяная потому что была. Ну трахнулась с ним, чего здесь непонятного. По глупости еще и телефон дала. Он, когда приезжал, звонил мне, я с ним встречалась, и от нечего делать, ну и так. Он неплохой, Саша, тебе просто показалось, что он такой. А вообще, конечно, если бы так где-то, я бы с ним не стала знакомиться.
– Так зачем ты к нему ездила? Последний раз.
– Вику я хотела у него оставить. Думала, там не будут искать.
– Он не похож на человека, который любит брать на себя чужие трудности. Или он так тебя любит?
– Он думает, что Вика – его дочь.
– Понятно.
– Ничего тебе не понятно.
– А что мне не понятно?
– Она и есть его дочь.
– А-а, – теперь Рите стало понятно. – А если Гера узнает об этом?
– А если узнает, то тоже понятно, что сделает со мной. Все теперь знаешь?
– А кто разбился на машине там?
– Откуда я знаю? Я что, буду бегать и узнавать, кто там разбился? У меня своих, что ли, неприятностей не хватает?
Теперь Рита была уверена, что Ира не обманывает ее. Она не обманывала, но что могла сделать Рита? Нет у нее никаких записей. А Гере этого не объяснишь, не поедешь и не скажешь, тем более, она уже говорила это ему. Он начнет по очереди всем ломать руки и ноги, как и обещал Ире, и начнет, конечно, с ее дочери.
– Но, Ира, – заговорила Рита, и говорить ей было трудно, потому что она знала, что Ира ей не поверит, ей сейчас что угодно можно говорить, она ничему не поверит, потому что не думает ни о чем, кроме своей дочери. – Я тебе сейчас честно говорю, – продолжила все-таки Рита, – нет у меня того, что он спрашивает. Нет никаких записей.
– Он говорит, что ты врешь, что у тебя есть.
– Нет, я еще раз тебе повторяю. Честное слово, отдала бы, мне-то они зачем, я ведь даже не знаю, что именно им нужно.
Кажется, Ира поверила, не очень, но немного поверила.
– А что тогда делать? – спросила она таким голосом, что сфинкс отпустил бы ее без всякой отгадки на свою загадку. Но Гера не сфинкс, он убьет свою жертву, даже если она отгадает загадку.
– У меня есть знакомые, – сказала Рита неуверенно, – если только они помогут. Больше надеяться не на что.
– Какие знакомые? Что они смогут сделать? – Ира, запуганная до предела, была уверена в могуществе Геры.
– Нужно протянуть время. Знаешь, что сделаем: ты поедешь и скажешь ему, что я обещала отдать, но сейчас не могу – чтобы взять тетради оттуда, где они спрятаны, нужно время. Скажи, что они лежат у меня в банковской депозитной ячейке. А сегодня ведь воскресенье?
– Не помню.
– А я помню. Сегодня взять оттуда эти документы нельзя. Скажи ему, я завтра позвоню и мы договоримся, где встретимся.
– А ты правда их завтра ему отдашь? Не обманешь? – От страха Ира очень плохо соображала.
– Ничего я ему не отдам, но ты скажи, что отдам.
– Если ты не отдашь, что один день изменит?
– Если ты хочешь попробовать забрать у него свою Вику, то делай, что тебе говорят.
– Хорошо, – согласилась Ира, но кажется, совсем не поверила Рите, впрочем, по ее голосу было понятно, что она все равно сделает, как сказала Рита.
"А если это только хитрость с их стороны? – снова подумала Рита. – И Ира просто очень ловко притворяется? Может, поэтому Гера и позволяет нам встречаться без свидетелей, что уверен в ней? Но если это даже так, то я тут ничего не теряю".
– Все, поезжай и скажи, что я завтра позвоню тебе домой, и еще скажи, что отдам только в том случае, если услышу по телефону и твой голос, и голос Вики.
– Хорошо, – снова повторила Ира.

10
Рита не знала ни одного телефона, но зато знала два адреса, где можно разыскать Алика: один – это усадьба, где они ее держали, и второй – квартира Игоря. Если это даже не его квартира, то, во всяком случае, там можно кого-то из них найти.
Сначала она поехала в том дом, где ударила Игоря подсвечником по голове, потому что это ближе.
Она звонила, как замученная семейными заботами женщина, которая вышла из квартиры выбросить мусор, а дверь захлопнулась, а на плите варится суп в кастрюле, а в комнате спит пьяный муж на диване. Только звонила напрасно, ей никто не открыл.
Нужно было ехать в ту усадьбу. Да так, наверное, и лучше, там она встретит всех и со всеми поговорит. Когда люди вместе, в толпе, на них легче влиять и легче уговорить на что-то – на плохое очень легко, на хорошее нужно затратить побольше сил.

Рита подъехала к воротам и посигналила. Через полминуты ворота приоткрылись и вышел незнакомый ей кривоногий и хромой. Нет, он не был ни хромым, и не особенно кривоногим, но почему-то таким казался.
– Чего надо? – спросил этот человек довольно грубо, ему было лет тридцать пять, а брился он последний раз‚ наверное‚ неделю назад.
– Мне нужен Алик, – сказала Рита.
– Его нет, – ответил он уже не так грубо, но все равно без всякого уважения к тому, что перед ним стоит женщина.
Видно, привык, что его мало кто принимает за мужчину, – решила Рита.
– Тогда Игорь.
– Его тоже нет.
– А Лола?
– Нет никого здесь.
– Совсем никого?
– Совсем.
– А ты?
– Что я?
– Ты здесь или тебя тоже нет?
– А что?
– Ничего. Кого-нибудь позови, – начала Рита злиться на тупость этого сторожа. – Урод, – тихо добавила она, но тот услышал.
– Ты, подруга, – заговорил он с угрозой, – ты что, горя в жизни не видела?
– Будешь грубить, пожалуюсь Алику и Володе, пусть они с тобой разберутся, как ты принимаешь гостей.
В это время во дворе заработал двигатель автомобиля. Этот, который разговаривал с Ритой, обернулся, посмотрел во двор и стал открывать ворота.
Ворота открылись, навстречу Рите тронулась машина и сразу остановилась, потому что Ритин "Пежо" загородил дорогу. А за рулем она увидела рыжего Костю.
Он тоже ее увидел, и лицо его стало радостным. Вот только в радости его чего-то не хватало, и очень значительного, кажется, дружелюбия.
– Сема, не отпускай ее, – выскакивая из машины, крикнул рыжий и сам побежал к Рите.
Она и не собиралась убегать, совсем не обязательно было к ней так спешить, разве что встать на одно колено и протянуть букет цветов, но никакого букета, понятно, в руках у Кости не было.
Но первым к ней успел этот, которого рыжий назвал Семой.
Странно, когда она его спрашивала, он казался тупым и глухим одновременно, хотя и расслышал все, чего она не хотела, чтобы он слышал, но вот только услышал команду "взять" и тут же у него заработали все его инстинкты и рефлексы, как будто специальный курс дрессировки прошел.
Они вдвоем (хоть из них и половины каждого хватило бы на троих таких, как Рита) затащили ее во двор. Она не очень волновалась – когда у них пройдет охотничий азарт, Рита сможет спокойно расспросить Костю обо всем, что ей нужно.
– Сема, – очень по-деловому и не спеша заговорил рыжий, – держи ее и не упусти, смотри, она нужна Алику.
– Не волнуйся, куда она денется? – Теперь лицо у Семы стало счастливым, он получил указания и жизнь его приобрела смысл.
Рыжий отогнал "Пежо" в сторону, чтобы не загораживала дорогу, загонять ее во двор он не стал – мешала его машина, а он, видимо, очень спешил.
– Костя, Костя, подожди, – закричала Рита, пока он проделывал все это, и стала вырываться. – Алик где? Мне нужно поговорить с ним.
Костя не слышал, он действительно очень спешил.
– Только смотри, не вздумай ее хоть пальцем тронуть, – отдал рыжий последнее распоряжение Семе. Захлопнув дверцу, он резко тронулся с места и его машина выскочила за ворота.
Рита еще раз пискнула вслед, чтобы он не уезжал, но уже так, от отчаяния, потому что знала, что теперь он точно не слышит.
– Пошли, не бойся, – сказал довольный Сема, заталкивая Риту в дверь дома.
– Кто-нибудь есть здесь кроме тебя? – голосом, в котором не осталось больше уверенности, задала она прежний вопрос.
– Мы с тобой, больше никого, – ответил Сема нагло.
Это было очень плохо. По лицу Семы Рита уже поняла (да и поговорила с ним уже), что на него влияют только усвоенные им команды, а Рита их не знала, так что договориться с ним ей едва ли удастся. Но попыталась. Не сказать, чтобы совсем неудачно, она все-таки уговорила его позвонить Игорю.
– У него телефон отключен, – сказал Сема, набрав номер и послушав, что ему ответили.
– Ну позвони Алику, – Рита его просила уже об этом, и он отказался.
– Ему я звонить не буду. – И по голосу Семы было понятно, что Алику он звонить не станет.
– Володе позвони, Сержанту.
– У него сейчас другой мобильник, я его номера не знаю.
– Лоле позвони.
– У меня че, компьютер, я че, все телефоны должен помнить наизусть?
– Ну позвони Рыжему, спроси у него.
– И вообще, – он повернул Ритину просьбу в выгодную для себя сторону, потому что снимал с себя ответственность и перекладывал на Рыжего, – если бы нужно было позвонить, Рыжий бы сказал.
Рите ничего не оставалось, как только ждать и надеяться, как это советуют многие мудрецы (интересно, многого они в жизни добились, если только ждали и надеялись?)
Так в ожиданиях и надеждах Рита провела целых два часа. Сема за это время попытался даже ухаживать за ней, только у него не получилось.
Рита, гордая и неприступная, молчала, уставившись в телевизор. После неудачных попыток подружиться, Сема включил его, чтобы она не очень скучала в его обществе, а может, и для себя, чтобы не очень скучать в ее. За все это время Рита ответила ему только один раз. Когда он предложил ей выпить, она сказала, что будет пиво, если есть.
На улице стало уже темно.
– Когда вообще они приедут? – заговорила Рита, у нее появился план, совсем простой, как и все ее планы.
– Откуда я знаю, они же не каждый день здесь тусуются, может, через неделю, – ответил довольным голосом Сема. Видимо, его не очень расстраивала перспектива просидеть здесь с Ритой неделю.
Но она от его ответа совсем затосковала и решила, что пора переходить к выполнению своего плана, который обдумала в мельчайших деталях (каждая величиной с гирю настенных часов, но с Семой, как она понимала, уточнять ничего не нужно).
Рита была уверена, что Сема не тот человек, которому его хозяева рассказывают все, что сами знают, во всяком случае, очень на это надеялась.
– Я пойду спать, – сказала она. – Когда кто-нибудь приедет, разбудишь меня.
– Ложись, а чего? – Он указал ей на диван.
– Я здесь не буду спать.
– А где ты еще собираешься?
– Где я всегда здесь сплю.
– А где ты всегда здесь спишь?
– В своей комнате.
– А у тебя что, своя комната здесь есть? – засмеялся он.
– Есть, и я туда пойду, а ты меня разбудишь сразу, если кто приедет, – снова повторила Рита свои указания.
– Раздевайся вон и ложись, – снова кивнул он на диван.
– Сема, ты что, неприятностей хочешь?
– Чего? – протянул он.
– Если ты сейчас не проводишь меня в комнату, я, когда они приедут, расскажу им, что ты ко мне приставал.
– Чего? – Второй раз это слово прозвучало не так протяжно.
– А то, что тебя здесь в подвале повесят за ноги и разожгут под тобой керогаз. – В волчьей стае нужно выть по-волчьи, это всем известно, а по-другому с Семой разговаривать бесполезно, он все равно не поймет, решила Рита.
– Ты чего дуру гонишь? – Кажется, он не знал, что ответить на подобную угрозу, но самолюбие не позволяло ему снести ее молча.
– Я скажу, что ты хотел меня изнасиловать, – объявила ему Рита.
– Чего? – В третий раз протяжность этого слова была средней между первым и вторым.
– Смотри, у меня даже синяки остались. – И она показала ему синяки, которые у нее действительно появились на руках после того, как этот Сема вместе с Рыжим затаскивали ее во двор.
Сема смотрел на Риту со злостью, ей показалось, что он сейчас набросится на нее. Она решила, что совсем ни к чему этого дожидаться и облегчила свою жизнь искренним признанием:
– Сема, ты слышал о таком человеке? Музыкантом его звали. А вообще-то, его звали Григорием. Григорий Мещерин, или Музыкант.
Сема смотрел на Риту растерянно, потом проговорил:
– Ну и чего?
– Это мой отец, – решила она соврать для пользы дела (лично своего).
У Семы в глазах вдруг пропала вся его злость и появилось очень уважительное выражение. Рите показалось, он хотел даже завилять чуть поджатым хвостом, правда, небольшое недоверие тоже осталось в его взгляде.
– Музыкант твой отец? – В голосе его, в отличие от взгляда, пока было только недоверие.
– И я очень похожа на него, – добавила Рита зачем-то.
– А чего ты гонишь? – наконец заговорил Сема. – Когда я к тебе приставал?
– Ты не приставал, а я скажу, что приставал. Кому поверят, как ты думаешь?
Сема, видимо, понял правильно – поверят этой стерве.
– Вот что, – продолжила Рита, – давай зажги свечу и посвети мне, чтобы я не споткнулась на лестнице.
– Какую свечу?
– Да это я так. Пошли проводишь, чтобы какие-нибудь привидения меня по дороге не испугали. – Она направилась к двери.
Сема потащился за ней молча. Возможно, он размышлял, о каких это привидениях эта наглая телка ему сейчас сказала, но со своим воображением едва ли представлял, что можно бояться кого-то, кроме людей.
В "Ритиной" комнате почти ничего не изменилось, разве что на полу не валялись осколки телефона и вообще было немного почище. И, как она и ожидала, дыры в стене не было.
– Все, ты свободен, – отпустила Рита Сему, включив на столе лампу.
Но пока еще Сема оставался верным ее сторожем.
– А я что, должен у твоей двери спать? – проговорил он недовольно.
– Зачем? – не поняла Рита.
– Рыжий сказал, чтобы я тебя не отпускал.
– Ну, ты закрой дверь и сам спи где хочешь, хоть на крыше. В окно я не убегу, здесь высоко, да и решетка.
– А как я закрою?
– Ты что, не знаешь, где ключи?
Он немного подумал.
– Пойдем тогда вместе за ключами, – сказал он.
Рита вздохнула, но спорить не стала.
Они спустились снова на первый этаж. В одной из комнат в столе было полно разных ключей. Сема захватил с собой все, и они снова вернулись в "Ритину" комнату. Десятый или пятнадцатый ключ подошел к замку.
– Ну все, теперь ты можешь быть спокоен за мою безопасность. – И Рита выпроводила Сему.
Что она придумала – уже понятно.
Рита включила телевизор, посидела тихо минут десять на всякий случай, если Семе вздумается подслушивать, дольше он не станет, ведь подслушивать – не подглядывать, тем более услышать можно только то, о чем говорят по телевизору, а подсмотреть здесь, Рита знала, неоткуда.
Она только боялась, вдруг здесь что-то изменили в конструкции замка, закрывающего кирпичную дверь в подземный ход. Но оказалось, все осталось по-прежнему, даже щели в стене были замазаны штукатуркой.
Минут через двадцать она уже была на свободе и ей не пришлось, как недавно (этого она боялась), отдирать гвозди от деревянного люка, который был на другом конце хода – в конюшне. Теперь, после ее последнего появления здесь, они вместо гвоздей прикрутили железную задвижку, наверное‚ специально для Риты‚ чтобы ей легче было открыть люк изнутри.
А минут через пять она уже забиралась в свою машину. Ей очень повезло, что Сема не позаботился о ней и не загнал во двор, наверное, просто забыл, а может, его не волновало.
Рита представила, какое завтра будет лицо у Семы, когда он утром решится разбудить ее.
Рита пожалела, что не увидит этого.

11
Ее радостное настроение от того, как легко и просто она убежала от Семы, скоро сменилось на прежнее, и даже еще хуже – что-то нужно было делать, а теперь у нее уже не было надежды, что ей кто-то поможет.
Нужно было посоветоваться с Ирой: не сможет ли она выпросить у своего любимого еще один день, чтобы за это время Рита могла что-то придумать.
Она набрала Ирин номер. К телефону подошли почти сразу. Но вместо Ириного голоса Рита услышала голос Геры. Она даже чуть не положила трубку, так ей стало не по себе. Но не положила, а заговорила:
– Это Рита, – сказала Рита. – Мне нужно поговорить с Ирой.
– А тебя не учили, что сначала нужно говорить: "Здравствуйте"?
– Здравствуйте, – не стала она спорить. – Мне нужно поговорить с Ирой.
– Говори со мной – это одно и то же.
– Небольшая разница есть – с тобой разговаривать мне не хочется.
– За такие грубые слова наказывают, – сказал Гера ласково. – Во всяком случае, я наказываю, – пояснил он.
– Хорошо, Гера, извини. Можно мне поговорить с Ирой?
– Другому не разрешил бы, тебе доверяю, – порадовал он Риту своим доверием, и она услышала, как стукнула трубка по столу.
Через некоторое время послышался голос Иры:
– Да. Алло.
– Это я.
– Я знаю, он сказал.
– Ты не предупредила, что он будет у тебя дома.
– А его у меня нет и я тоже не дома.
– А с кем я разговариваю? С двумя автоответчиками?
– Мой номер переведен сюда, где я сейчас.
– Понятно. Ничего не изменилось?
– А что может измениться?
– Настроение у твоего мужа.
– Он... – Наверное, она хотела сказать, что он ей не муж, но передумала, значит, он стоит рядом и слушает, поняла Рита. – Нет, конечно ничего не изменилось. А ты нашла? Ты не передумала? Ты принесешь завтра все, что нужно?
– Вот об этом я и хотела тебе сказать, с ним мне говорить не хочется. Ты не можешь его уговорить подождать хотя бы еще один день?
– Не знаю. Наверное...
– Не сможет, – услышала Рита еще один голос, чей – было ясно. – Завтра чтобы все документы были у меня, или у твоей Ирочки будут неприятности.
Почему "моя", какая она "моя", – подумала Рита, но говорить этого, конечно, не стала, хотя сказала почти то же:
– А ты не подумал, что мне может быть безразлична судьба незнакомых мне людей?
– Незнакомых? А по-моему, вы очень хорошо знакомы. Но главное не это, а то, что на их примере ты поймешь, что ждет тебя.
– Я без всяких примеров достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понимать это.
– Нет, – сказал он довольным и ласковым голосом, – ты меня еще не знаешь.
– Если и не знаю, то догадываюсь.
– Это хорошо, что догадываешься, но, когда увидишь конкретный пример и станешь знать, а не догадываться, тебе будет легче расстаться с тем, что тебе и не принадлежит.
– Это принадлежит тебе?
– Да.
– Я почему-то немного сомневаюсь в этом.
– Если я говорю, что мне, значит мне.
– А если я отдам Алику?
– Тогда ты узнаешь, как бывает больно, когда на ноги льют кипящее масло.
– Розовое или машинное? – поинтересовалась Рита.
– Для тебя есть разница?
– Я все-таки женщина.
– Тогда какое скажешь.
– А откуда ты так много розового масла возьмешь?
– Если надо будет, найду столько, что тебя целиком в него можно будет окунуть.
Рита решила, что он рисуется, розовое масло слишком дорогое, а его смысл жизни именно в деньгах, поэтому он едва ли станет так тратиться. Но говорить этого она не стала.
– Хорошо, – согласилась Рита. – Завтра, но не утром, а во второй половине, после трех.
– Почему?
– Потому что по-другому не получается и объяснять по телефону не собираюсь.
Некоторое время в телефонной трубке было молчание.
– Хорошо, – наконец сказал Гера, – в три часа позвонишь.
– В десять минут четвертого.
– Это такая шутка?
Это была не шутка, это был раздраженный протест против того, что Ритой так командуют, но она решила перевести это во вполне серьезные слова.
– Просто в три часа я только смогу забрать то, что тебе нужно.

12
Как это всегда бывает у людей в таких вот безвыходных положениях, Рита надеялась, что как-то все устроится, что-то случится и все будет хорошо.
Второй раз шутка с подложной тетрадью не пройдет. Гера хоть и называет себя Сатаной‚ но чувства юмора у него не больше‚ чем у архангела Гавриила‚ – он воспринимает только свои шутки. А еще Риту снова начала мучить мысль, что Ира неискренна. Теперь, когда Рита ее не видела, ей казалось невероятным, чтобы даже Гера так поступил, что он сможет издеваться над трехлетней девочкой‚ которую к тому же считает собственной дочерью. Хотя кто его знает‚ взрывают же всякие террористы школы и детские сады, а чем Гера хуже их?
Нужно еще раз прямо сейчас съездить к Игорю, – думала Рита, устав от физического и нервного напряжения. – Должен же кто-то появиться в той квартире, куда он тогда ее привозил, ведь не музей же это для девочек, потому что, как оказалось, кроме жены ему никто не нужен.
Сначала она сидела и думала, потом прилегла и стала думать, а потом просто уснула. Поняла Рита это только утром, когда проснулась. Но проснулась с очень странным чувством: а вдруг действительно не так они и не правы, что все хором утверждают, что у нее должны быть какие-то записи?
И Рита, толком еще не проснувшись, стала делать то, что можно назвать идиотизмом – ей внушили, и она стала это делать. Это все равно как человеку будут говорить, что у него в кармане лежит, допустим, сто рублей, а он уверен, что у него в кармане нет и двух копеек, но все будут продолжать говорить ему, что у него есть эти сто рублей, и тогда его рука невольно потянется проверить, убедиться, что в кармане у него пусто.
Тетради, которые лежали в шкафу, Рита просмотрела довольно быстро и быстро убедилась, что там нет ничего такого, что могло бы интересовать этих людей.
Хуже пришлось с нотами отца. Их было так много, что, чтобы проверить, просмотреть их все, ушло бы полдня. Пока она их просматривала, у нее мелькнула мысль: а нет ли в них чего-нибудь зашифрованного? После этого Рита перестала разбирать ноты, потому что это было бы уже шизофренией.
Но она достала небольшую раскладную лестницу и забралась на нее, чтобы взглянуть на антресоль. В общем, понятно, до чего ее достали, до чего она дошла.
Рита подтянула к краю антресоли старый чемодан, открыла его и заглянула внутрь. Там была старая обувь.
Не старая, а которую не носили, потому что или не нравилась, или ноги натирала, или еще что-то, но и не выбрасывали, потому что как раз была не старая, а новая.
Рита сунула руку между ботинок, сапог и туфель... и вдруг ее рука наткнулась на что-то гладкое. Это была явно не туфля.
Она достала этот предмет – прямоугольная пластмассовая коробочка. Стоя на лестнице, Рита открыла ее.
Дискеты. Это был футляр с десятком дискет для компьютера.
Если бы археологи нашли в гробнице фараона цветной телевизор, они удивились бы не намного больше, чем Рита, когда увидела эти дискеты.
Все дело в том, что не только ни ее отец с матерью не притрагивались никогда к компьютеру, но и сама Рита представления не имела, чем жесткий дик отличается от DVD, потому что дисков DVD у нее было полно с разными фильмами и музыкой, а вот жесткого ни одного, потому что даже компьютера дома не было. И вообще, насколько она поняла по рассказам своих подруг, Интернет существует только для того, чтобы знакомиться с кем-то. А Леночка ей сказала, что это вообще идиотизм знакомиться на сайтах знакомств, потому что там одни только уроды какие-то недоделанные попадаются и что старый проверенный способ знакомится в какой-нибудь компании гораздо надежней, там сразу видишь, с кем стоит знакомиться, а с кем нет. И Рита тоже так считала, товар нужно видеть лицом, а не хватать первого попавшегося кота в мешке, потому что если его прячут в мешок, значит что-то с этим котом невпорядке, ладно, если он просто старый и облезлый, можно повернуться и уйти, а ведь и маньяков сейчас развелось – насмотрятся всякой порнухи, а у самих способностей никаких и вот начинают беситься и ненавидеть женщин и говорить, что все они шлюхи и ****и и всех их нужно убивать, – потому что ничего другого они с ними сделать не могут.
Рита спустилась с лестницы и стала рассматривать дискеты с любопытством одинокой сорокалетней женщины, которую молодой человек, красивый и незнакомый, попросил передать письмо ее соседке лично в руки, когда мужа той не будет дома.
Чем гадать на кофейной гуще (одна знакомая Риты очень хорошо гадает, только вот ничего не сбывается), лучше выпить еще одну чашку кофе, поэтому она быстро подошла к телефону и набрала номер одного своего знакомого компьютерного гения. Он получает очень неплохие деньги за разработку разных антивирусов. (Рита все собиралась найти ему жену, которая не станет таскать на эти его вирусные деньги своих любовников в рестораны, а будет изменять скромно, без особых материальных затрат, так ему будет не очень обидно. И чтобы мыла посуду).
– Да, – услышала Рита тусклый голос человека, мозги которого в это время были где-то далеко-далеко в виртуальном мире.
– Привет, Васенька, это Рита.
– Риточка, – часть его души вернулась в оболочку. – Здравствуй.
– Вася, мне срочно нужна твоя помощь.
– Рита, ну о чем речь? Все, что в моих силах...
– Это как раз в твоих. Мне нужно просмотреть несколько дискет. Ты сейчас занят?
– Приезжай, конечно, о чем ты говоришь.
Через полчаса Рита стояла уже у дверей Васиной квартиры и нажимала на кнопку звонка.
Вася открыл дверь. За эти полчаса он успел вымыть голову (она у него была еще мокрая), побриться и порезаться.
– Проходи, – суетливо стал он приглашать. – Ты извини, у меня в квартире немного не убрано.
Немного не убрано – это месяца два не мытый пол с разбросанными по нему обрывками газет, полиэтиленовыми пакетами и другим мусором, засунутая под шкаф одежда и паутина под потолком; на телевизоре "Сони" тарелка с недоеденным бутербродом, на музыкальном центре "Грюндик" большая чашка с чаем, на каждой колонке по чайнику – заварочный и для кипятка; два компьютера работали, третий он, кажется, ремонтировал, во всяком случае, что-то с ним делал, потому что с него был снят корпус.
– Ты бы лучше, чем бриться, пол хотя бы в одной комнате подмел, а то вдруг я к тебе не одна, а с подругой. Небритое лицо – это, может быть, у тебя такой стиль, а вот невымытый пол – в этом никакого стиля вообще нет.
– Рит, извини, у меня просто срочная работа...
– Я тебе очень помешала?
– Да о чем ты говоришь, конечно, нет.
– Тогда держи, – она протянула ему дискеты. – Мне нужно узнать, что там такое.
– Сейчас.
Вася тут же стал вставлять в один из компьютеров дискету. Все они были пронумерованы, он начал с той, которая была под номером один.
Как чуть позже Вася объяснил, если все записанное изобразить на бумаге, то получилось бы что-то вроде паутины, только не такой паутины, где один паук и много ниточек, а где много ниточек и много пауков. Вася даже для наглядности нарисовал на листе бумаги с десяток точек и все их соединил между собой. На экране компьютера все это намного усложнялось, на Ритин взгляд (на Васин – упрощалось до примитива).
Попадались и знакомые имена – знакомые, потому что их можно услышать по радио или телевизору, но главное, там было много всего такого, чем люди с этими знакомыми и незнакомыми именами занимались: нефть, оружие, цветные металлы, наркотики – кто кому что продал, с кем заключил договор, сколько получил, сколько официально, сколько "черным налом", сколько процентов отдал на благотворительные нужды арабских террористов и еще много чего такого, что кажется нереальным и происходящим где-то в другом мире, когда слышишь об этом по телевизору. Там было что-то даже о заказных убийствах и имена "заказанных" и заказчиков. И документы – копии документов, и в очень многих случаях к этим копиям прилагалась справка, где можно было найти подлинник. И суммы денег мелькали такие бешеные, что если бы только их часть истратить на простых людей, то на земле давно бы был рай.
Рита поняла только небольшую часть того, что посмотрела, и то понимание ее было очень смутным, если можно так выразиться. Вася на все это смотрел без всякого интереса, как на повторение мыльной оперы по телевизору, которую и в первый-то раз даже от скуки не станешь смотреть.
Но что Рита ясно понимала, когда сидела и смотрела на все это, – то, что она жива случайно, потому что никто толком не знает, что здесь такое на этих дискетах, а только предполагают, что что-то интересное.
Откуда могло быть такое у ее отца – скромного рутинного труженика Большого театра? Или у мамы? Откуда такое могло появиться в их доме?
Конечно, к ним приходили разные люди, но предположить, что кто-то забыл такое и потом поленился забрать...
Да, кто-то это у них забыл, а потом этого человека просто не стало – в тот же день, когда он и забыл, он срочно, например, попал под машину, а мать с отцом бросили эту коробку с дискетами как ненужную реликвию в чемодан со старой обувью.
Вот они, эти самые записи, которые от Риты требуют (интересно, как еще ЦРУ не прислало какого-нибудь американского Джеймса Бонда, чтобы он соблазнил Риту и выманил у меня их), только все почему-то считают, что это тетради.
Но когда Рита рассматривала дискеты, просто держала в руках, то на одной из них – она была без номера и даже другого цвета, все были черные, а эта была светлая, бежевая, – так вот, на ней вместо номера была надпись и написано на ней было: "для Риты".
– Вася, – попросила Рита, – давай все это смотреть не будем, это неинтересно. Я хочу посмотреть, что записано на последней.
– Сейчас. – И Вася вставил в дисковод интересующую ее дискету.
На ней‚ на этой дискете, почти ничего не было. Но почти не значит‚ что совсем ничего. Здесь было незнакомое имя незнакомого Рите человека‚ его домашний адрес и домашний телефон‚ и еще адрес и телефон нотариальной конторы‚ где можно было найти этого же самого человека. И говорилось, что – Мещериной Маргарите Григорьевне‚ а в скобках было написано – Георгиевне‚ нужно обратиться к этому человеку по поводу наследства.
– Все, Вася, выключай, – сказала Рита.
Вася вынул дискету и вернул Рите.
– Нет, еще не все. – Она посмотрела на Васю, а он смотрел на Риту и ждал, а Рите пришла голову одна неплохая, как она считала идея, правда она не знала модно ли это сделать или нет. – У меня есть к тебе две просьбы.
Взгляд у Васи немного погрустнел, две просьбы ему показалось очень мало.
– Мне нужно переписать это, – сказала она, – но не просто переписать, а так, чтобы, когда это кто-то просмотрит, записанное потом стерлось. Так можно?
– Конечно. Хочешь, я здесь тройную защиту сделаю? А можно даже так, что не только эта запись уничтожится, а вообще все, что на компьютере записано, на котором будут просматривать.
– Нет, всего уничтожать не надо, а вот чтобы дискеты, на которые ты перепишешь, нельзя было посмотреть два раза и переписать с них тем более, вот что нужно. Такое возможно?
– Конечно. Я на диске сделаю, так удобнее‚ там сразу все уместится.
– Хорошо, перепиши на диск, мне тоже так удобнее. Только последнюю дискету не переписывай. Мне нужно, чтобы даже если хоть часть диска просмотрят, все равно бы все уничтожилось.
– Да, я понял, чего здесь непонятного?
"Чего здесь непонятного? – усмехнулась Рита, – если говорить обо мне, так мне лучше ночью в тумане в тайге оказаться, чем что-либо понять в компьютере".
– И еще, Вася. – Он предано посмотрел на нее. – То, что мы сейчас видели, у тебя в компьютере осталось?
– Да. Но найти это не каждый сможет, нужно знать где эта скрытая папка находится...
– Стоп, – остановила Рита Васю, испугавшись что он сейчас станет объяснять, где именно находиться какая-то скрытая папка. – Ты вот что, Вася, ты можешь сделать так, чтобы этой скрытой папки в твоем компьютере вообще не было?
– Я прямо при тебе сейчас все удалю все, что в ней находится, и сделаю другую запись, так, что даже восстановить нельзя будет, что там было записано.
Рита знала, что Вася не станет ее обманывать, он был вообще из тех людей, которые никогда никого не обманывают, если Вася пообещал, что сотрет у себя в компьютере записанное, то он это сделает. Да и не только Риту не станет обманывать Вася, он вообще очень честный, ненормально, болезненно честный (одна из причин, по которой ему и с женщинами не везет), Рита не сомневалась, если он пообещает в третью пятницу следующего месяца утопиться, то выполнит свое обещание, даже если вода будет очень холодная.
Когда Рита уходила от Васи, у нее в сумке кроме десятка дискет, лежал еще и компакт-диск. Диск-камикадзе. Рита знала, зачем он ей нужен.
А еще Рите очень хотелось узнать, любопытство глодало ее, как голодная собака мозговую кость, – что такое припасено для нее у нотариуса, если только это действительно для нее. Но слишком много было дел, которые отложить нельзя, а поход к нотариусу можно.

13
Рита набрала номер в десять минут четвертого, как и обещала. К телефону подошла Ира.
– Привет, – поздоровалась Рита. – Где твой ненаглядный и любимый?
– Он... – Кажется, она хотела сказать, что он для нее не такой, но испугалась. – Сейчас я его позову.
Но звать ей не пришлось, Гера уже взял трубку, и Рита услышала его голос.
– Ну что? – спросил он.
– У меня все хорошо, – ответила Рита. – А у тебя как?
– Что хорошо? Ты приготовила, что обещала?
– Конечно. Только сразу хочу сказать: так как я уже привыкла с тобой к обмену людьми и на людей, то я на них и меняю диск – Ира и Вика должны быть с тобой.
– Какой еще диск?
– Компакт-диск. Тот, который вы искали и не нашли, запись сделана не на бумаге.
– На диске? – удивился он.
– Да.
Он пробормотал что-то невнятное, потом сказал:
– Подъезжай к Ирине домой.
– Только не домой, а к дому, в квартиру я заходить не буду.
– Не надо. Но смотри, если ты будешь не одна, то все неприятности в этой жизни для тебя могут кончиться раньше отпущенного тебе срока.
– Ты понял, что я тебе сказала? – решила Рита не обращать внимания на его угрозы. – Я отдаю тебе диск в обмен на двух женщин – одной двадцать пять, другой три года.
– Пока я не буду убежден, что это то, что мне нужно...
– Я не собираюсь с тобой вести никаких переговоров, договоров и ничего недоговоренного в моих словах нет – я отдаю тебе диск, а Ира и Вика уезжают со мной.
Рита не была уверенна, правильно она сделала или нет, что попросила Васю запрограммировать диск на самоуничтожение, но‚ она думала так:
Даже если Гера получит настоящие дискеты, то едва ли он успокоится – когда он увидит, что на них записано, он побоится оставить Риту (ей было неприятно даже мысленно такое выговаривать) живой. Он наверняка подумает, что она сделала себе копию, а если и нет, то не захочет, чтобы раньше времени кто-то узнал, что эти записи у него, и засомневается он вполне разумно, он понимает, что она может сказать об этом Алику. А именно так Рита и хотела сделать, чтобы хоть как-то обеспечить себе минимальную безопасность, она хотела отдать оригинал Алику – с этим человеком в отличие от Геры, она считала, и договориться можно, и даже попросить, чтобы в обмен на эту (совсем не маленькую) информацию, записанную на дискетах, он защитил ее от Геры-Сатаны.
То, что запись на диске сотрется, конечно, плохо – Гера взбесится. Но хуже, если на Риту разозлится Алик за то, что служит двум господам одновременно. Тогда с ней может случиться то же, что и с Валей, и защищать ее не будет ни у кого охоты.
Вот приблизительно такие у Рита были рассуждения: лучше обмануть Геру и не обманывать Алика, чем обманывать всех...
Конечно, она бы с удовольствием не обманывала Геру, а просто вообще не имела бы с ним ничего общего, но почему-то не могла бросить Иру. С одной стороны – Рита думала, что Ира ее обманывает и притворяется, а с другой – не могла не верить ей.
– Ладно, – ответил Гера, – заберешь Ирку, когда я проверю, что там на диске. Если ты не обманула, заберешь и Вику.
– Нет, – услышала вдруг Рита где-то вдалеке голос Иры, голос, в котором слышалась смелость от страха, – она заберет Вику.
И сейчас, когда Рита услышала этот испуганный крик, она, кажется, до конца поверила Ире.
Гера ответил с нежностью садиста:
– Как скажешь, милая.
А еще Риту удивило, почему Геру не удивляет, что она так старается ради Иры, – этого было непонятно, непонятно и другого: почему она действительно так волнуется за Иру, она ведь ей ничего хорошего не сделала, а наоборот? Может, из-за Вики? Возможно.
– Слышала? – обратился к Рите Гера. – Ты получишь себе дочку, – кажется, у него было хорошее настроение – он шутил. – Ты согласна? А остальную часть залога, когда я проверю, что ты такое мне дала.
– Хорошо, – согласилась Рита.
Было очень трудно отдать не оригинал, а копию – у Иры могут быть большие неприятности, но они будут в любом случае, если Рите не помогут, а ей не помогут, если она отдаст оригинал Гере.

Через час Рита была около Ириного дома.
Она не вышла из машины, а посигналила и стала ждать, когда выйдет Гера.
Он появился через минуту, за руку он вел девочку. Гера улыбался, он даже, наклонившись, что-то сказал Вике на ходу, не переставая улыбаться, – любящий‚ заботливый папа с дочкой на прогулке – ничего другого не подумаешь.
А вот Ирина дочка не была такой веселой и беззаботной, хоть ей всего три года. Глаза у нее смотрели на все грустно, как у больной обезьянки, и она спешила за Герой как-то очень послушно, скорее, это можно назвать покорностью, видимо, она уже хорошо уяснила в свои три года, что с таким папашей не забалуешь.
Гера подошел к машине, открыл заднюю дверцу, посадил Вику на сиденье, захлопнул дверцу, потом открыл переднюю и уселся рядом с Ритой.
– Ну что, обмен состоится? Надеюсь, это не было шуткой с твоей стороны? – Он все так же улыбался, но в глазах его светился какой-то злой огонек. – Если ты пошутила, – продолжил Гера, – то очень может быть, ты отсюда вообще не уедешь.
– А как ты это сможешь сделать? – поинтересовалась Рита. Ей действительно было интересно. – Я сейчас закричу, а у меня такое меццо-сопрано, что даже те, кто не любит академического вокала, сбегутся послушать.
Гера откуда-то (из рукава, что ли, как фокусник) достал небольшой пластмассовый приборчик. Он нажал кнопку и между двумя металлическими шишечками сразу забегала маленькая голубая молния с очень характерным электрическим треском.
– Знаешь, что это такое? – спросил Гера.
– Электрошок, – сказала Рита.
– Правильно. Вообще-то, это детская игрушка, но для тебя и этого хватит. Хочешь попробовать – закричи.
Рита обернулась.
– Тебя Вика зовут? – спросила она девочку.
Девочка кивнула.
– Знаешь, Вика‚ что мы сейчас сделаем? Ты выйдешь из машины и постоишь пока рядом, если я потеряю сознание... Ты знаешь, как люди теряют сознание?
Она неуверенно покачала головой.
– Ну‚ – стала объяснять Рита‚ – если ты увидишь‚ что я вдруг усну очень быстро‚ ты сразу позови людей, вон их сколько вокруг, скажи, тетеньке плохо, ей нужно помочь. Поняла?
Теперь Вика кивнула‚ что ей все понятно. Рита к этому времени уже открыла заднюю правую дверцу. Вика вышла из машины и встала рядом. И все это так послушно, безропотно. Рита вспомнила, очень давно она видела какой-то фильм, там показывали детский концлагерь, так дети там точно так же вели себя.
А Гера только ухмыльнулся на ее предосторожность.
– Не бойся, я не обманываю, когда меня не обманывают.
– Нет, – не согласилась Рита, – уж лучше я буду бояться и не верить тебе, так мне будет спокойней.
Она достала компакт-диск в пластмассовом футляре и протянула ему.
– Ты смотрела, что здесь? – спросил он.
– Нет, – ответила Рита.
– А откуда ты знаешь, что это то, что нужно.
– Я что, не знаю, какие вещи у меня дома лежат?
– У тебя дома полно таких.
– Надеюсь, ты хорошо провел время у меня дома, на тех записана неплохая музыка.
– Точно, – согласился он, – у тебя неплохой подбор классики.
– Особенно тебе должен был понравиться Вагнер.
– А тебе не нравится?
– Так, по настроению. Вагнер не для женщин.
– А вам Чайковский нравится.
– Беседы о музыке за круглым столом отложим на неопределенное время.
– А на этом голос твоего папы, – он приподнял руку с диском.
Тон его был шутливо-издевательский, но даже сквозь это Рита уловила небольшую заминку в его словах, когда он вспомнил о "ее папе".
– Этот, насколько я знаю, нужно просматривать на компьютере.
– Вечером будь дома – позвоню. – Он вышел из машины и направился к Ириному подъезду. Рита сидела, смотрела на его покачивающуюся сутуловатую спину и снова жалела, что не купила тогда у своего знакомого револьвер – с каким удовольствием она бы сейчас выстрелила в эту спину, и не один раз, а потом подошла бы, если б остались патроны, и выстрелила еще раз и в затылок, как это делают в кино – чтобы наверняка.

14
"Будь дома, вечером позвоню". Как же, я непременно буду дома, – думала Рита, – дожидаться твоего звонка и со сладкой болью в груди надеяться, что он не только позвонит, а еще и приедет, а я к тому времени в холодильнике охлажу шампанское, постелю постель и приготовлю легкий ужин, после которого не будет тянуть в сон".
За какие-нибудь полчаса Рита собрала все, что ей нужно в дорогу, и, захватив вместе со спортивной сумкой Вику, выскочила из дома.
До этого Риту все время удивляла одна мысль: откуда в ее квартире взялись эти дискеты? Теперь она удивлялась и другой вещи, точнее, удивлялась она не вещи, а маленькой девочке – Рита никогда раньше не встречала таких послушных детей. Она даже подумала сначала: вдруг у нее что-то с психикой? Но Рита разговаривала с ней, девочка отвечала и ее интеллект трехлетнего ребенка был вполне нормальный.
Вика не обдумывала мучительно ответы на вопросы, а отвечала сразу, если знала. Если не знала, то так и говорила, что не знает.
Все в маленькой Вике было нормальным, кроме только ее ненормального послушания. Об Ире она спросила только один раз, и Рита ответила, что несколько дней она с мамой не увидится. Вика очень спокойно отнеслась к этому. Позже Рита узнала, что она привыкла подолгу не видеть Иру. О том, что Ирина мама, ее бабушка, умерла, Вика знала.
А вот Ритина бабушка была жива. Но Рита даже предположить не могла, как много знает она, ее бабушка. Точнее, она знала все, и такое, что ей и присниться не могло.
Но это выяснилось гораздо позже.

15
До дома бабушки Рита доехала на такси. У нее были ключи от ее квартиры. И утром, когда бабушка проснулась, Рита для нее была как новогодний подарок, она валялась на диване, точнее, спала.
Рядом с ней должна была быть и Вика, но когда Рита открыла глаза, ее рядом не было‚ оказалось‚ она уже обсуждала какие-то бабушкины проблемы с ней на кухне. И не только бабушкины‚ но и ее‚ Викины‚ тоже. И в них‚ в этих самых Викиных проблемах, Ритина бабуля разбиралась гораздо лучше Риты. Но об этом она тоже узнала намного позже.
Они вместе сидели за столом, пили чай и болтали.
– И когда ты, наконец, только замуж выйдешь? – Это была старая бабушкина пластинка, еще на 78 оборотов, как будто сейчас, как в ее детские годы‚ если ты не замужем, то на тебя все пальцем показывают и вся улица знает, сколько ты абортов сделала.
– Ба, – Сказала Рита, – а ты умеешь гадать на кофейной гуще? Давай я сейчас допью чай и ты на нем вместо кофе погадаешь и узнаешь, когда я выйду замуж. А вообще, мне еще рано.
– Рано? Тебе уже двадцать семь, двадцать восьмой.
– Ба, никому не говори, все думают, что мне двадцать шесть. Я уже посчитала, смотри: в восемнадцать я выглядела так, как будто мне двадцать, сейчас мне двадцать семь, а выгляжу я, как будто мне двадцать шесть, значит, за десять лет я помолодела на три года, а это, в свою очередь, значит, что еще через десять лет я буду выглядеть уже на шесть лет моложе, значит, в сорок мне будут давать тридцать два с половиной, то есть, тридцать два. А тридцать два это практически то же самое, что тридцать, потому что никто никогда не определит, тридцать женщине или тридцать два.
– Что у тебя случилось? – спросила бабушка.
– С чего ты взяла?
– Болтаешь сама не знаешь чего.
– Я знаю, чего я болтаю. Ведь лучше, когда ты старше, а выглядишь моложе, чем наоборот. Лучше пусть мне будет сорок, а я буду выглядеть на тридцать, чем мне будет тридцать, а буду выглядеть на сорок. А вообще, у меня действительно неприятности всякие.
– Рассказывай тогда.
– Ба, – сказала Рита, – мне нужно срочно уезжать. Я ведь приехала только Вику к тебе привезти. Пусть она у тебя поживет.
– Конечно, поживет.
– Вика, ты не против?
Вика слегка качнула головой. Она не была против.
"Сейчас она со всеми во всем соглашается, – подумала Рита, – это плохо. Но ничего, немного поживет с бабулей, быстро научится соглашаться не во всем и не со всеми".

16
В Москве вдруг наступила такая жара, что асфальт чуть не плавился.
Ире Рита позвонила с вокзала, потому что не была уверена, что ее квартира сейчас так же пуста и безлюдна, как и когда они с Викой уезжали.
К телефону подошла не Ира, а Гера. Такого бешенства в человеке она не встречала никогда. Что он с ней сделал бы, если бы смог по проводам дотянуться руками, можно только предположить.
Рита долго ничего не могла сказать в свое оправдание, но наконец все же вставила свое женское слово в его монолог. Женское слово – потому что искреннее и правдивое. Ведь женщины никогда не обманывают, просто они так верят себе, что все, что говорят, всегда считаем правдой; и если женщина, вскочив с постели и прикрывшись простыней, показывает на еще не успевшего выскочить оттуда мужчину и объясняет мужу, что ничего такого, что он думает, не было, и даже быть не могло, то женщина не обманывает и не выкручивается, а просто верит, что не было ничего, и со стороны мужа очень глупо ревновать: "Да и было бы к кому, посмотри на него, милый, неужели ты думаешь, что с я таким... за кого ты меня принимаешь?!"
Вот и Рита, наконец, смогла вставить между Гериных слов и свое – искреннее и правдивое.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь! Что стерлось? Если стерлось, значит, вы не умеете пользоваться компьютером. А то, что там была какая-то защита, так это вам самим нужно было думать, не я же ее поставила, эту защиту, я вообще ни разу в жизни ни на одну кнопку на компьютере не нажала.
– Кого ты лечишь, малышка? – немного успокоился Гера. – Этот диск в этом году выпущен, а записи должно быть как минимум три года. Ты переписала с одного диска на другой и поставила защиту.
– До тебя что, совсем не доходит? – начала злиться Рита. – Я говорю, что к компьютерам никогда и близко не подходила.
– Ты, может, и не подходила, а вот кто-то из твоих знакомых подошел. Где оригинал? Я знаю, что уничтожена копия.
– Слушай, как вы мне надоели. Вы мне когда-нибудь дадите спокойно жить?
– Я могу обещать тебе не спокойную жизнь, а только смерть, но и ту тоже не спокойную.
Рита не стала с ним больше разговаривать – если человек не верит ей, то о чем с ним можно говорить? И повесила трубку.
Что теперь делать, она не знала. Но надеялась, что сможет убедить Геру, что она не виновата в том, что запись стерлась.
"Да, – расстроено думала Рита, – не всегда хорошее отношение к человеку приносит ему пользу. Вот Вася, старался, как только мог, потому что влюблен в меня уже лет десять, и переписал все на недавно выпущенный, новенький диск, не мог взять какой-нибудь старый и ненужный".
Дискеты Рита оставляла дома. Она положила их обратно в чемодан с обувью, рассудив: что если их там раньше не нашли, то не найдут и теперь.
Надо забрать дискеты и отвезти их Алику, и тогда пусть он ее защищает от Геры, тогда это будет уже его обязанностью.
Надо ехать домой, тут ничего не поделаешь, и как можно скорее, потому что Гера сейчас у Иры и пока они соберутся ехать к Рите, она к тому времени уже сможет забрать дискеты.
Все получилось, как Рита и рассчитала: она удачно добралась до дома, удачно вошла в квартиру, удачно забрала дискеты и даже удачно вышла из дома и села в машину.
А вот дальше начались неудачи. Точнее, одна, но большая неудача: Рита выезжала на улицу, а к ней во двор уже поворачивал большой черный джип, и они, те, сидевшие в джипе увидели "Пежо", и они, конечно, не могли не знать, что это Рита, и сразу хотели загородить дорогу. Рита со всей силы нажала на педаль газа и проскочила мимо них.
Было часов пять, и машин на дороге было полно. Черная "Тойота" гналась за Ритой, но догнать им ее было очень трудно на таком большом автомобиле, когда вокруг машины держатся плотно, совсем близко одна от другой.
Рита как могла старалась не нарушать правила‚ потому что знала‚ что если ее остановит "гаишник"‚ то от Геры с его друзьями (а он наверняка был в машине не один) он ее защитить не сможет, а если и попытается, то самом лучшем случае, его отвезут в больницу. В зеркало Рита видела‚ что "Тойота" тоже не очень нарушает правила‚ им тоже ни к чему сейчас связываться с автоинспекцией. Гера‚ наверняка‚ был уверен‚ что когда-нибудь он Риту догонит‚ не сможет же она вечно ехать и ехать.
Минут двадцать продолжалось все это: Рита не могла оторваться от них – хоть машина у них и большая, но гораздо мощней, а тот, кто сидел за рулем был очень неплохим водителем, но и догнать Риту они не могли.
Сейчас они находились недалеко от окраины Москвы, и это место Рита довольно хорошо знала: если свернуть на перекрестке направо, то там будет свободная дорога, по которой мало кто ездит даже в такое время, потому что дальше начинается, как это называют, "промышленная зона", несколько заводов, и по дороге этой ездят в основном грузовики. Если она свернет в последний момент, а черный джип проскочит этот поворот, то, значит, она от них оторвалась. Дальше она сможет выбраться на МКАД и поехать уже к Алику. Пусть они друг с другом тогда разбираются, кому достанутся эти дискеты, с Риты хватит этого, ей они и не нужны. Нет, одна нужна, потому что на ней написано‚ что она предназначена лично ей‚ и Рите интересно‚ какой сюрприз для нее может быть у нотариуса.
На каком-то из этих заводов, кстати, Рита была – это большой завод, и на нем делают разные железобетонные конструкции для метро. Она была там, когда еще работала переводчицей: из Франции приехали несколько человек договариваться насчет финансирования реконструкции этого завода. Рита у группы этих бизнесменов была переводчицей, и они несколько раз ездили на этот завод, осматривали все, трогали, им все рассказывали и показывали, а Рита эти рассказы переводила с русского на французский. Помнится, она очень намучилась с их технической терминологией. Зато узнала, как из песка, цемента и щебня делают бетон – самой ей это было очень интересно.
Рита смогла из второго ряда свернуть и, подрезав какие-то "Жигули", выехать на не очень ровную, но зато свободную дорогу – главное, свободную от черного джипа, потому что он, как она и рассчитывала, проскочил этот поворот. Теперь им назад не вернуться.
Рита уже спокойно, без суеты поехала по неширокой асфальтированной дороге, на которой постоянно попадались то выбоины, то кочки.
Но, когда она обернулась "бросить прощальный взгляд" на черную "Тойоту", все ее спокойствие улетело от нее на то же расстояние, где оно было пять минут назад: джип, "растолкав" другие машины, уже переваливал через небольшой кювет. Рита поняла, что сейчас будет – сейчас начнутся гонки на выживание по пересеченной местности, где у  Риты на ее "Пежо" никаких шансов.
"Пежо" подскакивал на бугорках, влетал в небольшие выбоины так, что казалось, у него сейчас отвалятся колеса, залезал одной стороной в ямы и скреб днищем асфальт, Рита не успевала крутить руль из одной стороны в другую, чтобы объезжать самые большие ямы и ее длинные ухоженные красивые ногти ей сейчас сильно мешали.
Ей так было жалко машину, к которой она так привыкла, но себя ей было еще жальче, к себе Рита все-таки привыкла больше.
Они догнали ее, когда Рита проносилась мимо бетонного забора того самого завода, который французы решили переделывать в компании с нашими (точнее, наши в компании с ними).
Риту вдруг откинуло на сиденье так, что она затылком ударилась о подголовник – это они своим джипом толкнули сзади ее машину. И не успела Рита прийти в себя, как ее швырнуло в сторону, на дверцу, – теперь они ударили сбоку в заднее крыло.
Ее машину развернуло, Рита вцепилась в руль, выворачивая его и надавила на педаль газа, и кое-как сумела выровнять машину, чтобы ее не занесло. Как раз в этом месте от основной дороги, под прямым углом отходило влево ответвление, здесь был угол забора, окружавшего завод, и эта дорога, уходящая влево, вела к воротам проходной завода.
Времени у Риты, как у какого-нибудь подыхающего от тоски и скуки гордого витязя или скромного богатыря, чтобы стоять полдня на своем коне и решать, по какой дороге ему поехать, не было, и она поехала не куда хотела, а куда могла, да сейчас она и не знала, куда она хочет ехать, куда угодно, лишь бы от вот этих в черном джипе подальше.
Но при всем своем желании она теперь далеко уехать не смогла бы, впереди уже виднелись какие-то заграждения, перекрывающие дорогу. Удовольствия кататься на своей машине Рите оставалось метров двести.
Она затормозила перед бетонными плитами, на которых были еще укреплены и знаки, что дальше проезд закрыт, как будто и так не понятно – здесь и на танке не проедешь.
Она едва успела выскочить из машины, как джип снова ударил ее, теперь уже просто стоявшую и никому не мешавшую. "Пежо" со скрежетом ткнулся в эти бетонные камни. Оплакивать погибший автомобиль Рите было некогда.
Железные створки ворот оказались чуть приоткрытыми, и она, не раздумывая, проскочила в эти ворота.
В то время, когда Рита приезжала сюда с французами, на заводе было всегда полно народа, и она сейчас надеялась, что эти люди ее защитят от Геры и его компании.
Внутри было тихо и пусто. Завод выглядел так, словно где-то поблизости взорвалась нейтронная бомба, а раньше отовсюду слышался скрип и гул чего-то работающего: машин, кранов, тепловоза, который затаскивал сюда железнодорожные вагоны. А сейчас были тишина, покой и безнадежность – безнадежность для Риты: или французы отказались дать деньги, или деньги пошли куда-то не туда, или реконструкция слишком затянулась.
Рита побежала от ворот вглубь, к высоким горам щебня.
Сзади вдруг послышались резкие, очень громкие в тишине хлопки. Рита обернулась на бегу. Оказывается, в нее стреляли – один человек стоял, держа двумя руками пистолет и целился в Риту. Лица его она не видела, да ее и не волновало, знакомый это или кто-то новый для нее из компании Геры, главное, что в нее стреляли, но она, правда, в тот момент не ощутила никакого страха, Рита как-то не сообразила, что от того, что он делает, можно умереть.
А вот Геру Рита узнала сразу: он выскочил из-за спины стрелявшего и ударил его по рукам, раздался еще один выстрел, но пистолет был направлен уже в сторону.
Ясно, что Гера не хотел ее убивать, ему нужно было узнать, где находится оригинал, с которого была сделана запись на диск. Пока что Рита нужна была ему живая, чтобы он снова мог засунуть ее пальцы между дверью и дверным косяком и послушать, как громко она может визжать от боли и как долго не потеряет от этой боли сознание. Хотя у Геры не мало фантазии на такие вот вещи, он наверняка сможет придумать и что-то поинтересней. Он же обещал поливать ее кипящим розовым маслом, правда, Рита тогда ему не поверила и подумала, что если бы и стал поливать маслом, то каким-нибудь подсолнечным нерафинированным, потому что Гера жадный.
Но как много людей Гера захватил с собой, чтобы справиться с одной единственно девушкой!
И даже Иру с собой взял, но Иру, потому что не захотел оставить, потому что боялся, что она убежит.
А то, что ему так нужно – дискеты, – были у Риты в руке. Они лежали в машине на пассажирском сиденье и Рита, когда выскакивала из нее, бессознательно схватила их. Видно, инстинкт ей подсказал, что с ними связана ее жизнь, а если они попадут к Гере, тогда он обойдется даже без подсолнечного масла, а воспользуется только пулями, смазанными оружейным.
Перед Ритой был огромный деревянный сарай этажа в три высотой, и дверь с облупившейся коричневой краской – вход в этот сарай – была открыта, внутри темно. Но она, не думая, есть ли в этом здании другой выход, заскочила туда. Она даже вспомнила: кажется, этот сарай называется элеватором, и здесь на длинных лентах-конвейерах, снизу, из-под земли, куда из вагонов разгружают песок и щебень, все это потом поднимают наверх, в те самые большие кучи, которые похожи на пирамиды фараонов, только круглые.
Нет, временами на этом заводе и сейчас, наверное, появлялись люди и что-то делали, потому что наверху, высоко над собой, Рита увидела горящую лампочку, только она ничего не освещала – так высоко была. И внизу тоже светилась лампочка, потому что от того места, где Рита сейчас оказалась, от входа, и вниз, и вверх вели лестницы – вниз кирпичная, а вверх деревянная. Кирпичная лестница была прямо перед ней, а оказаться на деревянной, ведущей вверх – нужно было еще обегать перила, а Рите нужно побыстрее скрыться, а уж вверх или вниз – все равно, в тот момент она не подумала, что из-под земли выбраться труднее, чем сверху.
Она побежала по лестнице вниз. Лестница была длинная, метров двадцать, а может, и больше, Рита была уже почти внизу, когда услышала топот над собой. Она обернулась, посмотрела вверх. А что она могла там увидеть? – силуэты двоих людей, быстро спускавшихся за ней по лестнице, и третий, он просто стоял у двери.
Рита добежала до конца лестницы, все – дальше бежать было некуда. Здесь толстым слоем лежала щебенка вперемешку с песком. Она быстро взглянула на тусклую лампочку, освещавшую помещение. Разбить бы ее чем-то – ей нужна темнота, чтобы спрятаться, скрыться. На стене, рядом с собой, она увидела небольшую черную коробку с двумя кнопками – может, это выключатель света? Рита нажала на одну из кнопок, сначала красную. Лампочка продолжала гореть. Она нажала на другую, черную.
Раздался гудящий нарастающий звук, похожий на тот, когда электричка метро начинает двигаться, отходить от станции, и Рита увидела, что лента, на которой вверх поднимают щебенку и песок, который был у нее под ногами, стала двигаться, поплыла. Она уходила вверх, в темноту.
Если бы ей в тот раз, когда она была здесь с французами, предложили прокатиться на этой ленте, она бы не согласилась ни за какие деньги и ордена. Хотя ордена и так понятно – зачем они? Они женщин мало интересуют, женщин лучше награждать чем-то более материальным – отрезом на юбку или бриллиантовым колье. Но колье лучше‚ потому что пусть на женщине совсем ничего нет, никакой юбки и платья тоже, их вполне можно заменить и чем-то вроде фигового листка и объявить, что теперь снова на них вернулась мода, и поверят, потому что на тебе бриллиантовое колье. А колье чем заменишь? Разве что бусами из рябины? Но это совсем не то, что бриллиантовое колье, или тогда к этим бусам нужно платье от Диора.
Тогда Рита ни за какие награды не согласилась бы прокатиться на этой ленте‚ но сейчас речь шла не о наградах‚ а о ее жизни. Поэтому она легла на ленту – так было удобнее, и оказалось потом, что правильно сделала, потому что проем, в котором она очутилась, стал таким узким и низким, что сидеть было бы невозможно. Правда, Рита этого не видела, но чувствовала, что вплыла в какой-то узкий коридор и катится на ленте внутри него.
Впереди показался свет, Рита к нему приближалась, и ей хотелось побыстрее оказаться там, где этот свет, но вот когда он находился уже прямо перед ней, Рита вдруг поняла, что сейчас упадет с большой высоты.
И она упала, потому что ничего сделать не могла. Но только упала не с большой высоты, а свалилась с полутора метров на огромную кучу щебня и покатилась вниз. Катилась она долго. А когда оказалась, если можно так выразиться, у подножия этой горы, то в нескольких метрах от себя увидела Геру.
Он стоял, смотрел на нее и улыбался. А рядом стояли еще несколько человек, и они не улыбались, они смеялись. И еще Рита увидела Иру. Она тоже смотрела на Риту, но не улыбалась и не смеялась, Рита не понимала ее взгляда, но ей тогда показалось, в нем была злость.
– Привет, Марго, – проговорил Гера-Сатана. – Каким титулом тебя наградить, королева или еще принцесса?
– Царевна, или ты забыл уже, что мы в России живем. – Рита поднялась на ноги и стала стряхивать с себя пыль. Только напрасно, белая пыль въелась в одежду, потому что скатилась Рита с большой высоты.
– Как аттракцион, понравился? По твоему желанию его можно назвать: Царские горки. А что у тебя в руке, царевна Марго? – заинтересовался Гера.
Рита посмотрела на свою правую руку, на которую смотрел он. В руке она держала коробку с дискетами.
– Косметический набор, – ответила Рита раздраженно.
Она была раздражена еще и потому, что чувствовала стыд: и прокатилась на ленте, и скатилась с кучи щебня, и стоит вся белая, и лицо у нее тоже наверняка такое же.
– Ну пошли. Я приведу тебя в порядок, – сказал Гера и шагнул к ней.
– Где Вика? – громко спросила в этот момент Ира, и голос у нее был странный, в нем была и боязнь, и агрессивность одновременно.
– Если со мной что-то случится, ты ее не найдешь, – сказала ей Рита.
– А они найдут? – взглянув на Геру, задала непонятный вопрос Ира.
Рита не знала, что ответить, но Ира, кажется, по-своему перевела ее молчание, видимо, она решила, что молчание означает, что они найдут.
Ира быстро шагнула вперед, к одному из Гериных помощников, который стоял перед ней. Чуть наклонившись, Ира вдруг вырвала у него – он держал в опущенной руке – пистолет. Кажется, это был тот человек, который стрелял в Риту. И ни на секунду не задумавшись, Ира стала стрелять. Не в Риту, как она подумала, когда пистолет только оказался в Ириной руке, а в них, в эту толпу, которая охотилась за Ритой.
– Беги, идиотка! – А вот это Ира уже крикнула Рите.
Рита не стала заставлять себя упрашивать и момент был очень удобный из-за поднявшейся суеты. Она побежала по краю горы из щебня.
Рита обернулась как раз в тот момент, когда Гера-Сатана почти в упор несколько раз выстрелил в Иру. Она стала опускаться на землю, а Рита смотрела, как она падает, и боком пятилась от них и не могла оторвать взгляда от Иры.
А потом Рита словно очнулась и, повернувшись, побежала. Но бежала медленно, как бегают во сне, ее ноги утопали в мелких камешках.
Сразу за большим сараем, который, называется элеватором, шли рельсы – по ним подавались груженые вагоны и уводились пустые. Когда вагон разгружали, Рита помнила, французы довольно долго наблюдали за этим и веселились. Наши думали, что тем нравится, как разгружают вагоны, но Рита слышала, о чем говорили французы, им было смешно, что вагон, который должен разгружаться автоматически, разгружают лопатами и даже ломами.
Сейчас несколько вагонов стояли у ямы, закрытой решеткой с крупными ячейками, через которые песок и щебенка ссыпались вниз. Вагоны были сцеплены между собой, от первого к лебедке тянулся трос, за который эти вагоны тащат, чтобы они вставали на нужное место.
А чуть дальше валялась на боку огромная железнодорожная цистерна, и из нее на рельсы вытекло много-много черной смолы, кажется, это был битум. От жары он расплавился, стал вязким, как сырая глина.
Рита пролезла под тросом, и, чтобы ее не так легко было догнать, решила сдвинуть вагоны, загородить дорогу. Она видела, как рабочие, которые разгружали вагоны, нажимали на кнопку и лебедка начинала тянуть вагоны. И сейчас, когда она пролезла под тросом, эта кнопка, включавшая лебедку, была перед ней. И Рита нажала на нее. Лебедка заработала. Вагоны, тихо лязгнув, медленно потащились по рельсам к тому месту, где эти рельсы полностью были залиты смолой. А Рита побежала дальше, огибая это залитое пространство. Только ей в любом случае теперь, чтобы выбежать с территории завода, нужно было сделать большой круг, она ведь могла выйти только через проходную, потому что через забор, окружавший завод, не каждый мужчина перелезет.
А они уже были рядом, и они тоже считались мужчинами, а ведь только что убили женщину из-за того, что та любила свою дочь, и теперь хотели поймать и убить Риту, а Риту они хотели поймать и убить только за то, что она не хотела умирать, потому что она еще молодая и у нее еще вообще не было детей.
Один из двоих, которые бежали первыми, решил пролезть, как и Рита, под тросом, другой хотел через этот трос перепрыгнуть. Они оба – и который полез снизу, и который прыгнул, наступили в битум и оба чуть не по щиколотку увязли в нем. Рита была метрах в пятнадцати и видела, как они пытаются выбраться из этой смолы, но они не только не смогли, а еще оба упали и всем телом и руками увязли в ней.
Рита даже остановилась. Она стояла и смотрела не потому, что ей было интересно, как они пытаются выбраться из смолы (в другое время ей показалось бы это очень смешным), а смотрела, потому что вагоны, которые тащила лебедка, наползали сейчас прямо на них. Эти вагоны были уже буквально в одном метре и продолжали медленно двигаться по рельсам, залитым смолой. Потом эти двое оказались уже под первым вагоном, а стальные колеса медленно катились, раздавливая‚ раздвигая смолу.
Когда колеса были уже в полуметре, эти двое стали кричать. А Рита вдруг почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Она повернулась и снова побежала, чтобы не видеть, что с ними сейчас случится.
Она слышала их крики, но ее это не касалось, потому что если эти, которые еще не кричат, поймают ее, то могут сделать с ней что-то еще и похуже. Коробку с дискетами Рита все еще держала в руке и теперь понимала, что в ней единственная надежда остаться живой.
Правда, надежда очень маленькая, почти незаметная.
Она обежала какое-то кирпичное одноэтажное здание, дальше был большой корпус. Там из щебня, песка и цемента и еще железной арматуры делают железобетон.
Если вбежать в этот большой корпус – это заводские цеха, – то там было бы где спрятаться, там столько всякого оборудования: и станки разные – и маленькие, и большие, и огромные, и ванны, или как это называется, Рита уже не помнила, где делают сами бетонные конструкции, и вообще, столько всего... Там хоть корову можно спрятать, и не меньше часа будешь ее искать, если она только раньше не замычит.
Но Рита хоть и не корова и мычать не стала бы, но знала, что эти будут ее искать, пока не найдут.
А вот рядом, шагах в двадцати от нее, была круглая железная башня. В эту башню как-то воздухом поднимали наверх цемент, Рита не понимала, как это делается, но это и не имеет значения, она знала только, что поднимается он туда тоже из-под земли, куда его сначала ссыпают из вагонов.
Рита подумала, что если она спрячется в башне, то эти, которые за ней гонятся, не увидят, потому что сейчас она закрыта кирпичным зданием, и не догадаются. Они не подумают, что она забралась в башню, потому что ей выгоднее прятаться в заводских цехах, они поспешат туда, а Рита в это время сможет убежать. Тем более, она вспомнила сейчас, что в одном месте забор, окружавший завод, был не из бетона, а деревянный. Она даже помнила, что под этим забором протекал небольшой ручеек и сразу за ним превращался в лужу из черной илистой грязи. Рита это знала потому, что один из французов интересовался дренажными системами, и ему захотелось увидеть, куда утекает этот ручеек. Это было не сложно – в заборе имелась дыра, загороженная досками, которые раздвигались в стороны, потому что они крепились только в верхней части на гвоздях.
Рита решила, что, может быть, через эту дыру (если она сохранилась) сможет убежать с территории завода, когда все будут искать ее в цехах.
Она вбежала в открытую дверь железной башни, перед этим споткнувшись, чуть не упала, когда перепрыгивала рельсы, уже другие, под которые были положены толстые листы железа. А в них была довольно большая щель, тоже со стальными стенками, узкая и глубокая, туда из вагонов высыпают цемент, Рита чуть в нее не упала, поскользнувшись. "Вот тогда бы, – мелькнула у нее мысль, – я спряталась так, что меня точно не нашли бы, боюсь только, что и сама я оттуда не выбралась бы никогда".
Внизу башни спрятаться было некуда, а в нее случайно могли заглянуть, и Рита стала подниматься по железной лестнице наверх.
Снаружи, внизу, послышались топот ног и голоса, а Рита осторожно поднималась по лестнице. Но когда услышала, о чем там они говорят, то подумала, что она дура и сама загнала себя, как бабочка в сачок.
Один крикнул другим:
– Она не успела бы добежать, может, она в башне?
Другой ответил:
– Ну иди и посмотри.
И все побежали дальше к цехам, а один решил проверить свою догадку. Он вошел в дверь башни.
Сначала он не увидел Риту – внутри было темно, только в самом низу чуть освещено из-за открытой двери.
Рита стояла на железной лестнице, сделанной из стальных прутьев, прижималась спиной к стене и старалась не дышать. Но не дышать или дышать совсем неслышно было невозможно – ей ведь столько пришлось бегать и только что поднималась по лестнице.
И этот, который вошел в дверь, кажется, что-то услышал, тем более, внутри была сильная акустика.
– Эй, подруга, ты здесь? – спросил он, как будто ждал, что Рита сейчас скажет ему: "Да, я здесь и уже соскучилась по тебе".
Тот, не дождавшись от Риты ответа с приглашением, решил проверить.
Он подошел к лестнице и тоже стал подниматься вверх.
Осторожно, вместе с его гулкими шагами, Рита стала подниматься выше.
– Эй, ты здесь? – снова спросил он.
Наверное, он услышал ее шаги, но уверен не был ее это шаги или эхо от его шагов. Рита тоже стояла и слушала: вернется он обратно или станет подниматься выше? Тогда ей ничего не останется, как тоже подниматься, пока он ее не схватит.
Он был упрямый, этот, который решил почему-то, что девушка, за которой они гнались, спряталась в башне. Он не остановился на полпути, а стал подниматься выше. И Рита тоже вместе с ним, стараясь попадать в звук его шагов.
Она поднялась до конца лестницы и остановилась на площадке, которая шла вдоль стены вокруг какой-то большой емкости, наверное, там собирается цемент, а оттуда его уже насыпают в машины.
А этот все тащился за ней, у него никак не хватает решительности бросить это занятие и вернуться, боялся, что не свое эхо он слышал, а ее шаги. А потом, в придачу ко всему, он догадался осветить себе дорогу зажигалкой. Рита до этого давно уже додумалась, но ей нельзя было этого делать.
Теперь он стал подниматься довольно быстро – света зажигалки хоть и не хватало, чтобы увидеть Риту, но ступеньки у своих ног он видел хорошо.
Рита отступила от края лестницы, и тут у нее под ногами что-то загрохотало. Звук был такой, словно из грузовика на полном ходу вывалилось не меньше сотни пустых ведер. Это действительно было ведро, оно было одно, но внутри башни эхо так собралось в кучу, что грохот был страшный.
Тот, который понимался за Ритой, обрадовался, он засмеялся, весело заговорил что-то (Рита не прислушивалась) и стал подниматься еще быстрее.
Он поднимался, весело говорил не то с Ритой, не то сам с собой, а Рита не знала, что ей делать. Спрятаться было некуда, разве что бегать по кругу около этой большой емкости, по настилу из толстого листового железа.
Ему оставалось подняться последние три-четыре ступеньки, когда он увидел девушку в слабеньком свете своей зажигалки. Он увидел Риту и сразу стал очень довольным, словно встретил родственную душу на том свете.
Ведро, попавшее Рите под ноги, тяжелое от пристывшего изнутри к его стенкам и днищу цемента, глухо ударилось о его голову. Рита подняла это ведро двумя руками и с силой опустила еще раз. Она не хотела, но так получилось, что ведро наделось на его стриженую голову, как рыцарский шлем.
Зажигалка погасла и выскользнула из его руки. А потом послышался грохот катящегося вниз тела, и грохот был тоже рыцарский, потому что ведро крепко сидело на его голове и ударялось все время о ступеньки. Остановиться он не сумел, даже если и был в сознании после двух ударов – ступени спускались очень круто.
Рита ощупью нашла футляр с дискетами, который бросила, когда брала ведро. Держась за перила из железного прута, она быстро, как только могла в темноте, тоже стала спускаться вниз.
Когда она была уже у раскрытой двери, увидела своего преследователя, который сейчас уже не преследовал ее, он лежал у этой двери с так и не соскочившим с его головы ведром и не шевелился. Перепрыгнув через него, Рита выбежала на улицу.
А в нескольких шагах, на площадке, покрытой железом, стоял ее знакомый – Коля.
Рите очень не повезло, что Коля оказался здесь, а не вместе с Герой. Или он отстал от Геры и его приятеля, который полез за ней в башню, или вернулся уже от большого здания, услышав грохот ведра. Но только он был здесь, около Риты.
От неожиданности Рита чуть не развернулась и чуть снова не заскочила в дверь железной башни. Но ее инстинкты не всегда сильнее ее.
– Коля, – заговорила Рита, – если ты сейчас не отпустишь меня, я все расскажу твоим друзьям, что было тогда, у тебя дома.
– Сначала я тебе голову отверну, а потом рассказывай, если получится. – Он перепрыгнул через узкое длинное‚ сделанное все из металла отверстие, в которое высыпали когда-то цемент и шагнул к ней.
– Гера, он хочет меня убить, – закричала Рита через плечо Коли.
Она не обманывала не только в том, что Коля хочет ее убить, она не обманывала и Колю в том, что обращалась к Гере, – тот действительно показался из дверей большого здания, где были расположены цеха.
Коля обернулся, увидел Геру, спешившего к ним, тот хотел что-то крикнуть Коле, но не успел. Рита шагнула вперед и со всей силы толкнула Колю. Он сделал шаг назад. Но вот наступить-то ему было некуда – под ним была та яма, куда ссыпали цемент. Он замахал руками, а потом словно прыгнул туда задом, во всяком случае, у Риты было такое ощущение.
Но он не полетел на самое дно. Он успел уцепиться руками за край ямы и стал подтягиваться, собираясь выбраться, одновременно‚ с натугой в голосе от напряжения‚ он ругал Риту. Любому человеку, когда его ругают, тем более, словами, какими интеллигентные женщины могут общаться только между собой в узком кругу давно знакомых подруг, не понравится такое. И Рита в этом не исключение, а скорее даже наоборот. Обозленная, она подскочила к краю ямы и с силой ударила по цеплявшимся за этот край пальцам, ударила ногой. Коля завыл от боли и сразу соскользнул вниз.
Перепрыгивая через яму, Рита мельком увидела соблазненного ей и покинутого Колю, теперь он долго не сможет выбраться оттуда, до тех пор, пока кто-то не захочет ему помочь. Рита покидала его уже во второй раз, и сама она таким человеком, который захочет ему помочь, не была, не хотела она ему помогать. Не говоря уж о том, что ей, как можно скорее нужно было убегать – к ней уже несся Гера.
Было понятно, из всех своих приятелей только он один и остался способным бегать.
Рите повезло, подбежав к забору в том месте, где он был деревянный, она сразу увидела дыру среди досок, через которую можно было выбраться с территории завода, теперь она даже для видимости не прикрывалась досками.
Но и Гера был всего шагах в пяти, когда Рита вылезала наружу.
"Едва ли я смогу от него убежать", – подумала Рита.
И она, покорная и безвольная, остановилась у небольшой лужи с черной грязью, в которую попадала вода ручейка, вытекавшего с заводской территории.
Гера подходил к ней не спеша. Он был злой, но довольный.
– Вот, здесь дискеты, – показала Рита ему коробку, – это с них было переписано.
– А говорила нет оригинала.
– Ты же про диск спрашивал, а его действительно нет, есть только дискеты.
Гера шагнул к ней, одновременно протягивая руку к дискетам, так ему не терпелось получить их.
Рита, не размахиваясь, отшвырнула футляр с дискетами в сторону. Он отлетел метра на два и упал почти в середину черной лужи, шлепнулся, наполовину уйдя в грязь.
Гера стал быстро переводить взгляд с Риты на валявшуюся в луже пластмассовую коробку. Рита сделала несколько шагов назад, отступая. Гера решал, что ему делать, самому лезть в грязь или заставить ее. Но Риту ему нужно было еще поймать. А потом еще заставить. А заставить ее будет очень трудно, он уже знал ее характер, и, значит, на это уйдет не так уж мало времени. А футляр с дискетами вполне мог утонуть, а тогда не найти его в этой грязи.
– Ладно, – проговорил Гера с бешенством, но голосом тихим и от этого еще больше бешеным, – ты от меня не уйдешь, ты мне языком будешь вылизывать ботинки от этой грязи. – И он полез в лужу, в эту грязь.
Если бы он знал то же самое, что знала Рита, он бы этого не сделал ни за какие деньги, потому что – Рита знала, – что это не простая лужа, а бывший канализационный колодец, весь теперь забитый илом, скользким и противным, как какая-то слизь. И даже не колодец это теперь, потому что у него не было, как у колодца, круглого чугунного кольца, оно давно провалилось, и теперь это была просто яма с илом глубиной не меньше пяти метров, обо всем этом любопытному французу, специалисту по дренажным сооружениям, без санкции руководства рассказал бригадир грузчиков, а Рита переводила тогда.
Гера сделал один шаг, нога его ушла в ил по щиколотку, он плюнул на все, кроме дискет, и шагнул к ним ближе.
Несколько секунд он стоял, погрузившись до половины икр в эту жижу. Он уже собрался наклониться, чтобы дотянуться до футляра. И в это время под ним что-то провалилось. Видимо, обвалился краешек твердой почвы, на котором он стоял.
Гера-Сатана мгновенно, в одну секунду, ушел в черную жижу по плечи. Он успел схватить коробку, но она тут же вместе с его рукой ушла в ил.
Он с трудом вытянул руку, но пока вытягивал ее, вода, смешанная неизвестно с чем, дошла ему до подбородка.
Рита увидела его испуганные глаза. Он хотел что-то крикнуть ей, открыл рот. Скользкий, как тело улитки, ил тут же забил его.
Еще несколько секунд Гера дергался на поверхности, кажется, он выпустил из руки даже коробку с дискетами, потому что Рита видела его правую руку, которой он ее схватил, – она была вся черная и блестящая от слизистого ила, но в ней уже ничего не было.
А потом Гера-Сатана скрылся.
Рита стояла и смотрела, и не могла не смотреть. Когда она бросила дискеты в лужу, она знала, что делает, и предполагала, что будет. Но не думала ни о чем, тем более о том, что это будет так страшно.
Несколько больших пузырей вдруг выскочили на поверхность и гулко лопнули. По телу у Риты пробежали холодные и острые мурашки. Она сорвалась с места и побежала.
Через пять минут она садилась в свою машину. Она оказалась побита не так сильно, чтобы совсем не двигаться.
Если ее остановят те, на капоте машины которых нарисованы буквы "ДПС", – думала Рита, – ей не очень трудно будет объяснить им, почему машина так побита: пока она ходила в магазин, кто-то хотел угнать мою машину, скорее всего какие-нибудь мальчишки баловались, хотели покататься, и когда она вышла, она уже была в таком состоянии. А то, что не сообщила об этом им в ГИБДД, так это потому, что так сильно расстроилась, что даже не подумала об этом, потому что глупая женщина и взять с нее нечего. Пусть докажут, что это не так, – ведь сразу, с первого взгляда видно, что Рита из тех девушек, которые только и способны сидеть в ресторане, лежать в постели, ну, еще сидеть, лежать и стоять перед фотокамерой, а больше ни на что.
Правда, если посмотреть на Риту второй раз и повнимательней, то можно заподозрить, что у нее случайно завалялись крохи интеллекта в голове. Но сама она никогда не торопилась разочаровывать людей в себе, портить первое и лучшее впечатление, и расстраивать их не оправдавшейся надеждой на ее полную женскую глупость, абсолютную, как космический холод или что-то близкое к этому.

17
Рита от кого-то слышала, что смертные приговоры чаще всего приводят в исполнение женщины, как будто бы их потом ни совесть не мучает, ни кошмары им не снятся. Сейчас Рита в этом стала сомневаться. С вечера она чувствовала себя не лучше Бориса Годунова в опере Мусоргского, а может и хуже, как будто она сама участница какого-то кошмара. Да так оно и было.
А к ночи ей стало еще хуже.
Она не могла оставаться дома одна, и деться ей было некуда. Но не идти же в клуб или ресторан и не искать там себе партнера на ночь. Это было против ее правил. И Рита позвонила Стасику, тем более он ей мог и еще кое в чем пригодиться.
– Рита, это ты? – Он был дома и, судя по голосу, обрадовался. – Ты что звонишь?
– Хочу к тебе приехать.
– Конечно, а хочешь, я сам к тебе приеду?
– Нет, я сегодня не хочу быть дома.
– Приезжай. Через сколько тебя ждать?
– Через полчаса. Только сразу хочу предупредить, я только одну ночь у тебя проведу, больше потом не приеду. Не надо ничего спрашивать, если ты не согласен, скажи – нет.
– Да нет, нет. То есть да, да, приезжай. У меня к тебе очень важный разговор. Я сам тебе хотел позвонить.
– Лучше б у тебя был веселый разговор. Жди, через полчаса буду.
У Стасика было все как всегда и «как полагается», и стол уже накрыт с закусками и вином, и он только что побрит и пах одеколоном, и музыка играла, вот только музыку он подбирать никогда не умел, всегда заводил что-то такое, что хотелось плакать и молиться, а не любовью заниматься.
С музыкой Рита быстро навела порядок. Вот самого Стасика уже никогда не переделаешь. Да ей это уже и не нужно.
Если кому интересно, что было дальше, то можно посмотреть порнографический фильм и получить полное представление о том, как Рита провела эту ночь.
Проснулась она часов в двенадцать. Стасик еще спал.  Рита пошла в ванную, потом быстро оделась и выпила стакан сока, но уходить ей было еще рано.
Она растолкала Стасика, но не дала ему одеться, а сразу потащила к компьютеру и заставила помочь ей просмотреть ее дискету.
Она ее не взяла с собой, когда вчера выходила из дома, она ее спрятала, положила туда, куда четырнадцатилетние мальчики прячут от родителей сигареты – в шахту лифта, там, когда двери открываются, наверху есть что-то вроде железной полки.
Рита не стала записывать на бумагу, в какую нотариальную контору ей нужно обратиться и к кому, она все запомнила, у нее всегда была хорошая память, впрочем, как у всех, кто профессионально занимается иностранными языками.

18
Оказалось, что из всех ее документов нужен только паспорт, а все, что она должна сделать, – это поставить несколько своих подписей.
Наследство, оставленное вроде бы как ее отцом, – составляла большая пятикомнатная квартира в самом центре Москвы (впрочем, не так далеко от того места, где она жила сейчас).
Все документы до самой последней бумажки были на месте и уже оформлены. Рите не пришлось не только платить за вступление в наследство, но и вообще ни за что. И она могла вступить во владение наследством прямо с этой секунды‚ как поставила последнюю подпись.
Квартира ей понравилась, даже очень. Удивило, что там были не голые стены и паркет, а все пять комнат и кухня были обставлены мебелью‚ висели даже картины на стенах и чувствовалось‚ что все это делал не просто человек‚ который старался сделать красиво‚ а скорее всего, приглашали какого-нибудь дизайнера по интерьеру, потому что все там было сделано не просто со вкусом, а профессионально. Но Рита, как любая женщина, конечно, сразу же нашла, что можно и нужно переделать, исправить.
А еще она нашла в квартире два, средних размеров черных чемодана. Оба они были новенькие, только покрытые слоем пыли, и они были тяжелые, словно набитые кирпичами.
То, что она увидела, когда открыла первый, она не видела еще никогда‚ то есть видела‚ но только не в жизни‚ а в кино – весь этот прямоугольный, обитый черной кожей ящик был набит пачками долларов.
Рита открыла второй – там было то же самое‚ не считая‚ что сверху на деньгах лежало несколько листов бумаги‚ на которых было что-то написано.
Рита, сидя на прямо на полу, полюбовалась на все это несколько минут. Никаких особых эмоций она не испытывала. Возможно‚ она так перенервничала за последние дни‚ что в ней все притупилось. Но особенно вчерашний день‚ он ей и сейчас все еще казался какой-то нереальностью‚ кошмарным сном‚ от которого она все еще не могла отойти.
И еще. Постепенно у Риты стала все отчетливее появляться мысль‚ которая появилась и постоянно была в ней с того момента‚ как она просмотрела дискеты‚ но из-за всего происходящего она, эта мысль на время ушла в подсознание‚ а теперь стала снова проявляться: все это какая-то ошибка, и все это Риту не касается. И даже то‚ что не было никаких проблем с нотариусом‚ ее не убедило в обратном.
Она взяла листки бумаги‚ лежавшие на пачках денег, и стала читать‚ что там такое написано.
Это было письмо. Письмо для нее. Сначала она в этом сомневалась‚ но когда прочитала‚ перестала сомневаться. Но главное не в этом. Нет‚ и в этом тоже‚ но еще и в том‚ что все сказанное в письме было таким удивительным для нее‚ что даже прошло то ее состояние послекошмарного пробуждения‚ которое ее сильно угнетало. Ничто в жизни ее так не удивляло‚ как удивило это письмо‚ и Рита сомневалась‚ что что-то когда-либо так же удивит ее.
Письмо длинное‚ а еще там есть места очень личные (например‚ извинения передо Ритой). Поэтому пересказать можно только главное.
Нет‚ пожалуй, стоит рассказать не только о том‚ что было в этом письме‚ а уж сразу обо всем‚ пусть и забегая вперед. Рассказать заодно и о том‚ что Рита узнала немного позже‚ от своей бабушки‚ о том‚ что та хотела ей сообщить‚ когда она привезла к ней Вику‚ но не успела и отложила на будущее‚ потому что Рита очень спешила‚ а о таких вещах в спешке не рассказывают. Но Рита все узнала раньше‚ чем ее бабушка успела ей рассказать‚ так что Ритиной бабушке осталось дополнить только кое-какими подробностями‚ кое-какими‚ но очень любопытными‚ интересными и нужными для меня.
Вот что она узнала‚ вот что ее так сильно удивило‚ удивило таким удивлением‚ что его можно назвать и словом – потрясение. И это слово будет точнее. Можно попытаться рассказать все покороче‚ вот только едва ли получится коротко.
Ритин отец – это совсем не ее отец‚ а ее отец – это отец Иры‚ а Ира – ее сестра. Непонятно. Рита тоже сначала ничего не поняла‚ потом поняла‚ но наполовину‚ и только когда поговорила с бабушкой, она ей все до конца объяснила.
Вопрос о том‚ кто настоящий отец – тот‚ кто тебя воспитал, или тот‚ которого называют биологическим – лишний и ненужный‚ тем более в подобной ситуации.
Все же очень трудно все толком рассказать и объяснить. Разве попробовать, как это делается в сказках.
Жили-были два брата. Нет‚ так не было‚ что один был дураком‚ а другой умным‚ но было другое различие – оба учились в консерватории‚ но один был талантливый скрипач‚ а другой просто хороший профессионал. Талантливым был тот‚ который на год постарше‚ его звали Григорием‚ а второго звали Георгием.
Но дело не в том‚ что один был талантливый‚ а другой хороший музыкант‚ а дело было в том‚ что они оба влюбились в одну девушку‚ ее звали Аня (Ритину маму‚ кстати‚ так звали)‚ и из-за этого все и получилось.
Тот‚ которого звали Григорием, который был на год постарше и которого все считали очень талантливым‚ он‚ как и многие талантливые люди, был беззаботным‚ беспечным‚ веселым и‚ конечно‚ больше нравился девушкам, и Ане в том числе. И даже он ей не просто нравился‚ а она его любила. А когда девушка в кого-то влюбляется‚ нередко бывает так‚ что она становится из-за этого беременной. Так и получилось. Но вот сказать об этом она ему не успела (эта деталь была уже дополнена бабушкой). Не успела она ему об этом сказать‚ потому что узнала‚ что он стал встречаться с другой девушкой‚ и Аня‚ естественно‚ так сильно переживала‚ что не стала от обиды и гордости ему ничего говорить. А от обиды и гордости стала встречаться с его братом‚ с Георгием.
Она не скрывала от Георгия‚ что беременна‚ но взяла с него слово‚ что он ничего не скажет никому‚ и на этих условиях даже согласилась выйти за него замуж. А он так ее любил‚ что готов был на все.
Но старший брат‚ видимо‚ все-таки любил девушку Аню‚ хоть и изменил ей‚ потому-то после того‚ как она вышла замуж за его брата‚ он стал такое вытворять‚ что его чуть из консерватории не выгнали‚ хоть многие профессора за него и заступались. И все-таки его бы‚ наверное‚ выгнали‚ если бы не случилось так‚ что и выгонять не пришлось, его просто посадили в тюрьму. Он с кем-то там подрался. Что может быть глупее – за драку посадить человека на целых два года‚ а виноват в этой драке был совсем не он (это тоже бабушка сказала).
Когда он вышел и появился снова перед бывшей своей девушкой‚ теперь уже женой своего младшего брата‚ оказалось, что он откуда-то знает, что ребенок, который по документам считается дочерью младшего брала, на самом деле его. Откуда он это узнал, никому неизвестно, но ведь об этом знали три человека, а даже когда знают двое, то узнает и свинья, ну, а уж когда трое, то и до жирафа дойдет. Так что ничего удивительного, что он узнал об этом. Тем более, за два года, которые он провел в лагере, вполне можно было подсчитать и вычислить, чей это ребенок, если знаешь когда он родился. Но его бывшая девушка, когда они встретились, сказала‚ чтобы он никогда не говорил их дочери (понятно уже‚ что эту дочь зовут Ритой)‚ что он и есть ее отец. Пусть считается дядей. И он согласился‚ и слово свое сдержал‚ он вообще был из тех людей‚ которые всегда‚ что бы ни случилось‚ держат свое слово.
Он женился на другой девушке‚ которую звали Наташей‚ и у них родилась дочь‚ которую звали Ирой (а у Иры родилась Вика. Что-то это напоминает‚ только там вариант с мужскими именами).
В консерватории его‚ естественно‚ не восстановили – понятно почему. Но зато‚ пока он сидел‚ он познакомился там с людьми‚ которые научили его другому (одного из них‚ кстати‚ звали Алик). Так что года через полтора он снова оказался там же‚ откуда не так давно вышел‚ и на этот раз уже надолго.
А вот когда он вышел уже во второй раз‚ то он был таким человеком‚ которого одни люди очень сильно уважают‚ а другие очень сильно боятся. И когда его бывшая девушка Аня узнала об этом‚ она всем вообще запретила говорить своей дочери (которую звали Рита)‚ что у нее есть такой родственник. Хотя (так Ритина бабуля подозревала)‚ Гришка и Аня тайно от всех встречались‚ потому что‚ видимо‚ любили друг друга. А его младший брат‚ Георгий‚ делал вид‚ что ничего об этом не знает и даже не догадывается.
А потом Григорий умер. (От чего именно‚ не знает даже бабушка.)
Ну вот и вся история‚ часть которой Рита узнала из письма‚ оставленного ей в чемодане с деньгами‚ а большую часть‚ конечно‚ от своей бабушки‚ чуть позже.
Знала обо всем этом Ира или нет? Если и не знала‚ то наверняка догадывалась‚ потому что она вообще обо всем знала больше чем Рита‚ (наверное она многое знала от своей матери) и‚ наверное‚ именно поэтому так доверяла Рите в отношении своей дочери‚ Вики‚ и поэтому спасла Риту от Геры и его приятелей‚ которые застрелили ее.
И еще одно‚ о чем говорилось в письме: эти два чемодана, они не оба Ритины‚ один из них Рита должна была отдать Ире.
Но Иры больше нет‚ и значит‚ второй принадлежит ее дочери.
Вот‚ теперь‚ кажется‚ все.
Нет‚ не все. Есть еще одно и очень странное – как вместе с той‚ светлой дискетой‚ предназначавшейся для Риты‚ оказались и другие. Единственное‚ что Рита могла предположить‚ что он‚ тот ее отец‚ встречался с ее мамой и что-то случилось такое‚ что ему пришлось отдать дискеты ей‚ чтобы потом‚ конечно‚ забрать‚ ведь он понимал‚ как они опасны. И он должен был их как можно скорее забрать‚ но не забрал. И это значит‚ вполне вероятно‚ что умер он не обычной‚ естественной смертью‚ а внезапно‚ может быть именно из-за этих дискет. Но это только предположение‚ а возможно‚ и просто Ритина фантазия.

19
Рита вернулась из Питера от бабушки, и ей теперь нужно было уладить оставшиеся дела. Сложным это будет или простым‚ все зависело не от нее‚ а от других людей. К ним она и поехала почти сразу.
Ее надежды ее не обманули, этот день был днем удач. То никого-никого, а тут, на тебе – вся компания в сборе.
Первый, кто Рите встретился, был рыжий Костя – он открыл ей ворота. И, когда Рита въезжала во двор, он смотрел на нее через стекло ее машины удивленно и с интересом.
Рита вышла и захлопнула дверцу.
– Когда женщина выходит из машины, – сделала она Рыжему замечание, – надо ей руку подавать. В школе не учили?
– Меня из школы выгнали, я кабинет химии взорвал, – признался Рыжий.
– Тогда твоя невоспитанность простительна. А то я уже подумала, что все ваши бандиты учились, как минимум, в университете. Кто кроме тебя есть здесь?
– А кто тебе нужен?
– Кто угодно. А то, если ты один, у тебя хватит ума закрыть меня и ждать, когда кто-то приедет.
– Алик здесь. – Рыжий говорил с усмешкой, и Рите показалось, что в усмешке этой было немного смущения, – Игорь, Сержант, Лола...
– Стоп, – остановила Рита его, – дальше не надо, с меня хватит. Иди доложи, что я приехала.
– Иди сама и докладывай.
– Сразу видно, что из школы выгнали, – сказала Рита и направилась к дверям дома.
Судя по поведению Рыжего, подумала она, ему досталось за прошлый раз, но не за то, что упустил меня, а за то, что хотел удержать.
Рита только поднялась на первую ступеньку, как дверь сама открылась и она увидела Володю.
– Какие люди, – можно сказать, даже радостно улыбнулся он.
– Скажи еще, что почему-то без охраны. Ты, как Рыжий, какой-то недоучившийся. Разве еще не успел заметить, что я не "люди", а женщина?
– Не только заметил, но даже знаю это. И женщина редкая.
– А вот это забудь. И не вздумай сказать что-то такое при Лоле, а то она мне все глаза выцарапает.
– Не думаю. Она последнее время как-то очень по-доброму вспоминает тебя. Почему это, ты не знаешь?
– Мужчинам этого не понять. Мне нужен Алик. – Рите не хотелось говорить с Володей на эти темы.
– Пошли, – он указал ей рукой на открытую дверь.
А потом Рита увидела Лолу.
– Привет. – Она действительно очень по-доброму, даже больше – ласково – улыбнулась Рите.
– Привет. – Рита улыбнулась ей так же или почти так же и спросила: – А чего вы все собрались? Вы что, знали, что я приеду?
– Надеялись, – засмеялась Лола‚ потом добавила чуть шутливо, чтобы Рита не подумала, что они ждут ее здесь сутками напролет: – Заседание директоров фирмы.
Алик был на втором этаже вместе с Игорем. Они, на самом деле, сидели и обсуждали что-то важное для них.
– Ну вот и Рита, – сказал Алик, увидев ее. – Я думал, ты раньше приедешь.
– Я приезжала, но меня снова закрыли и поэтому снова пришлось убежать.
– Рыжему выговор объявим, – улыбнулся Алик. – А ты, я вижу, по делу?
– Ну не в гости же.
– А почему бы и нет?
– Потому что я боюсь вас, потому и нет.
– Все бы так боялись, пришлось бы милостыню в переходах собирать. Ты хоть и по делу, все-таки не очень спешишь?
– Вы хотите задержать меня недельки на две?
– Можно и на десять лет, – вставил свое слово Игорь. Было видно, что он за что-то на Риту злится, может, все еще за то, что она ударила его подсвечником?
– Через десять лет мне будет тридцать семь. Я не граф Монте-Кристо, я женщина, и мне в таком возрасте трудно будет начинать жизнь сначала, я ее даже сейчас сначала начинать не хочу.
– Тогда хоть два часа удели нам, – попросил Алик.
– Два часа, это еще нормально. Только давайте без всяких торжественных и официальных частей, а сразу о деле.
– Я только приветствую такой рабочий распорядок. Торжественная часть, в любом случае, если она необходима, никуда не уйдет.
Рита кивнула. Вынув из сумочки дискету, протянула ее Алику.
– Что это? – спросил он.
– Часть того, о чем вы меня спрашивали.
– А другая часть?
– Другая?..
Рита немного подумала и стала рассказывать. Рассказывала она все по порядку и ушло на это минут десять.
В комнате были Алик, Игорь, Лола и Володя, и они все четверо очень внимательно слушали. Рита рассказала все, как было, всю правду. Обманула совсем в немногом, и то только в том, что теперь уже для них никакого значения не имело: она не сказала, что просмотрела все дискеты, а сказала, что знает только то, что записано на предназначенной для нее лично. Естественно, исходя из этого, не сказала о том, что была копия. И еще в одном месте была небольшая неточность: бросила дискеты она в канализационный люк не для того, чтобы Гера прыгнул туда за ними, а чтобы они не достались ему. Рассказала она это так, что все поняли, не сделай она этого‚ Гера просто избавился бы от нее, дискеты остались бы у него и никто бы об этом не узнал.
Они некоторое время молчали, переживая за Риту, а может, расстраивались из-за пропавших навсегда дискет.
– И ты одна со всеми справилась? – спросила наконец Лола.
– А что мне оставалось делать? Вас же не было, чтобы мне помочь, – ненавязчиво упрекнула их Рита. – А потом я была не одна. Если бы не Ира... А остальное получилось все как-то случайно.
– У другого так случайно не вышло бы, – усмехнулся Володя.
– Сколько же их было? – спросила Лола.
– Перепись не проводила, но человек шесть или семь.
– А я, честно говоря, – сказал Алик, – уже стал сомневаться, что ты та, кто нам нужен.
– А я наоборот, сначала сомневалась, а потом поняла, что вы правы. Скажите, – решила Рита уточнить, хоть в общем-то и знала, – Валю за что убили?
– Скорее всего, Сатана боялся, что она проговорится, что он тоже тобой интересуется, ведь сначала предполагалось, что Ира наследница Григория и он ей оставит записи.
– А Валя от вас узнала, что вам нужна я?
– От Пети, – коротко сказал Игорь. Рита заметила, что его отношение к ней изменилось немного в лучшую сторону, но не совсем, наверное, Володя ему сказал, что Рита спрашивала его о некоторых деталях его интимной жизни. Тогда в больнице.
– А с Петей что? – спросила Рита, хоть и догадывалась, но это ее мучило почему-то.
– Он уехал в командировку, – ответил Игорь с заметным раздражением. – Надолго.
У Риты вопросов больше не было, разве что: не отправят ли они и ее в такую же командировку?
– Гера убил Иру. У нее осталась дочь, – сказала Рита.
– Где она? – спросил Володя.
– Не скажу. Она моя племянница, а теперь будет моей дочерью. Если вы, конечно, меня отпустите отсюда.
– Если так боишься, зачем приехала?
– Чтобы один раз отбояться и больше не бояться.
– Как зуб выдернуть, – подсказал Володя.
– Значит, у тебя есть еще что-то, кроме того, что ты рассказала, – догадливо сказал Алик.
– Да, есть. Прочтите это письмо, – она положила на стол письмо, которое лежало в чемодане вместе, – и поймете.
Было видно, что всем очень интересно узнать, что написал ей отец в своем, как оказалось, последнем, письме, и первом тоже.
Но показала Рита им не все письмо, а только ту часть, где говорилось о деньгах, а остальное это не их дело. Остальное только лично для нее.
Причитав, Алик сидел некоторое время задумчиво, потом спросил:
– Ну и что ты хочешь?
– Узнать. Вы у меня все отберете или что-то оставите?
– А зачем ты сказала?
– Вы бы все равно узнали, – удивилась Рита его наивности.
– Правильно, – кивнул Алик.
– И сколько отец тебе оставил? – спросил Игорь.
– Во-первых‚ не мне одной‚ там же написано.
– Ну‚ Ирина дочь теперь станет твоей дочерью, ты сама сказала‚ – рассматривая Риту, проговорил Володя. – Не собираешься же ты ее в приют какой-нибудь отдать.
Рита оставила эту глупую фразу без ответа. И продолжила:
– А во-вторых‚ можете пойти все взять и пересчитать. Могу сказать адрес квартиры, где лежат деньги.
– Эти деньги не их общака, они принадлежали лично Григорию. Я знал о них, – сказал Алик. – Он тебе оставил, значит, теперь все твое. Никто ничего у тебя не станет отбирать. К тому же не все, что после него осталось, он отдал тебе, друзьям он тоже что-то оставил.
– Там два миллиона, – не удержалась Рита.
– Ну и что? – спокойно спросил Алик, видно, сумма его не растрогала и он протянул Рите листки письма. – Официальная часть закончена? Можем переходить к праздничному банкету? Угощаешь ты, – он засмеялся и сразу сказал: – Шучу.
Но пока Алик говорил все это, Рита успела подумать, что, возможно, не будь она дочерью Григория, а только Георгия, к этим деньгам у всех присутствующих было бы другое отношение. Но у дочери Музыканта, деньги, видимо, едва ли кто решиться отобрать, ведь есть еще и другие авторитеты, которые тоже были хорошими знакомыми Музыканта и которые этим могут возмутиться, назовут это беспредел – ведь деньги-то не им достанутся. Впрочем, это было только предположением Риты.
– Тогда едем в кабак, – сразу засуетилась Лола. – Едем? – Она посмотрела на Володю.
– Едем, – поддержал ее Володя.
Рита с Лолой устроились на заднем сиденье большого "Мерседеса". Впереди сидел Алик, а за рулем Володя. За ними ехал джип, тоже "Мерседес", в нем – Игорь с Рыжим и еще двое каких-то, Рита их раньше не видела.
– А что ты будешь делать со своими деньгами? – спросила Лола, когда они уже подъезжали к Москве.
– Они не все мои‚ ты же знаешь.
– Вика‚ так девочку зовут‚ да? – спросила Лола.
Рита кивнула.
– Думаю‚ она не будет тебе благодарна‚ если к ее совершеннолетию у нее так и останется всего один миллион‚ вместо того чтобы было в несколько раз увеличить эту сумму.
– Помнишь притчу, которую Иисус рассказал ученикам о талантах пущенный в рост и талантах зарытых в землю? – шутливо спросил Володя.
– Наверное‚ вы правы‚ – согласилась Рита.
– Могу посоветовать, куда их выгодно вложить‚ – сказала Лола.
– Нет, вкладывать я их не буду никуда. Точнее, буду, но только не чтобы просто была прибыль, это не интересно. Я открою магазин.
Рита действительно уже решила, что откроет небольшой магазин верхней одежды. Но хоть и небольшой, но продавать там она будет все самое шикарное, в основном верхнюю одежду, недорогие платья будут стоить от тысячи до тысяч пяти долларов, а подороже – тысяч двадцать-тридцать, но это, в основном, на заказ. Она решила, что свяжется с какой-нибудь фирмой "Дживанши", "Диор" или, там, "Шанель", так, чтобы самой с ними работать, без всяких посредников. Для этого нужно съездить во Францию и договориться. Всякая мелочь тоже будет продаваться: косметика, парфюмерия, нижнее белье. Но все только фирменное, без каких-либо подделок, даже дорогих. И обязательно в магазине будут продаваться цветы, в отдельном зале.
Все это Рита рассказала Лоле.
– А знаешь что, – сказала Лола, с интересом выслушав ее, – возьми меня к себе в компаньонки. А? Я вложу столько же денег, сколько и ты.
– Лола – две хозяйки в одном доме?
– А я не буду влезать ни во что. Просто мне приятно будет получать доход от чего-то такого‚ женского. Я сама хотела открыть или дом моделей, или женский стриптиз-клуб.
Алик весело рассмеялся. Володя только усмехнулся, не отрывая взгляда от дороги, и покачал головой.
– Я подумаю, – пообещала Рита.

20
Когда Рита проснулась, было около двенадцати дня. И хоть проспала она немного, но выспалась хорошо, потому что первый раз за много дней не ощущала напряжения, беспокойства. И это обычное, нормальное для человека состояние ее нервы восприняли как какое-то счастье, даже блаженство (ну, как восьмиклассница, у которой была недельная задержка, а потом утром она увидела, что простыню можно выбрасывать, – и запрыгала от счастья).
И Рите сразу захотелось поделиться с подругой своей радостью. Правда, сказать-то ей было нечего, не рассказывать же все, что с ней случилось, но просто поболтать, так, ни о чем, – и это уже удовольствие.
Пока Рита раздумывала, вставать уже или еще немного поваляться, телефон вдруг зазвонил сам.
Рита чуть вздрогнула, ее блаженное настроение сжалось в комок, напружинилось, собираясь вместе с душой прыгнуть куда-то в пятки, потому что за последнее время она не привыкла ждать от звонков чего-то хорошего.
Рита подняла трубку и недоверчиво сказала:
– Да.
– Привет. Наконец я тебя застала, – услышала она голос Лены, и ее блаженство снова нагло растянулось во всем теле, как и само тело блаженно раскидывается на постели, когда его наконец лишат долгого воздержания.
– Ленка? Привет, – обрадовалась Рита, откинулась снова на подушку, держа трубку около уха и, задрав ноги, стала ходить ими по стене: два-три маленьких шажка вверх и два-три вниз.
– Ты где пропадала? Я тебе каждый день звонила. Я подумала, не случилось у тебя опять что? Хотела даже снова туда съездить.
– Куда туда? – Ритины ноги соскочили со стены и опустились на пол, она уже сидела на кровати.
– Туда, куда я в прошлый раз за тобой ездила.
– Забудь обо всем и не думай никуда ездить, если не хочешь неприятностей, особенно мне.
– Ну все, чего ты задергалась, я же никуда не ездила. Я тебе хотела сказать, посоветоваться...
– Говори.
– Рит, я, кажется, залетела.
– Понятно. А чем я могу помочь? Я же не бабка-повитуха.
– Советом ты можешь помочь.
– Советом могу – рожай. А место главной моей помощницы в новом моем магазине от тебя никуда не уйдет, а за это время пока будешь неработоспособной, будешь учить французский – в новом предприятии он очень пригодится.
– Ты снова магазин открываешь? – обрадовалась Лена.
– И еще какой. Но об этом потом. У меня, кстати, тоже дочь появилась, но обошлось даже без непорочного зачатия.
– Как это?
– Все потом, давай пока о тебе.
– Мне замуж выходить или нет?
– Ты спрашиваешь у меня? Я даже не знаю отца твоего будущего ребенка.
– Видела один раз. Это один из двоих ребят, с которыми я тогда за тобой приехала, когда ты вместо меня стала заложницей.
– Это ты вместо меня была заложницей. А он что, тебе не нравится?
– Да нет, нравится.
– А что тогда?
– Просто хотела с тобой посоветоваться.
– Если нравится – выходи. Развестись всегда успеешь.
– Я тоже так думаю. Вот я и хотела пригласить тебя в свидетельницы.
– Приглашай. Когда пригласишь, я буду согласна.
– Давай тогда встретимся сегодня.
– Давай. Где?
– Ну, давай между Старым и Новым Арбатом. Помнишь, где мы на лавочке шампанское пили?
– Помню.
– В три сможешь?
– Да.
– Тогда я не прощаюсь, – и она повесила трубку.

21
Рита сидела на лавочке, где месяц назад они с Ленкой и еще одной девушкой, которая работала у Риты в магазине, распивали бутылку шампанского – на лавочке‚ а не где-нибудь в кафе‚ потому что они встречали весну‚ а ее, естественно, нужно встречать на улице.
Три часа уже было, потому что, когда Рита шла от Арбата в этот скверик, часы показывали пять минут четвертого. Но пока Лена, можно сказать, не опаздывала.
Какой-то молодой человек остановился невдалеке и стал рассматривать Риту, ей это не понравилось, потому что казалось, что он рассматривает не красивую девушку, а выбирает пиджак в магазине.
Через десять секунд ее это стало раздражать – если она даже ему и понравилась (что естественно), то нельзя же смотреть так бесцеремонно, будто она голый манекен в витрине.
Рита старалась не обращать внимания и искала глазами Ленку. А молодой человек рассмотрел Риту как следует и, видно, решив, что она ему подходит, направился к лавочке и сел рядом с ней.
– Привет, – заговорил он. – Меня зовут Сергей.
Рита вздохнула, хотела сказать ему, что переспать – еще не повод для знакомства, но вовремя одумалась, потому что видела его в первый раз. И промолчала.
Он открыл бутылку пива и протянул ей.
– Неплохое, немецкое, – предложил он.
Рита посмотрела на него взглядом аристократки, с которой по простоте душевной заговорил подвыпивший мастеровой.
Он правильно понял ее взгляд, но открытую бутылку поставил на лавочку между нами, ближе к ней, открыл другую и сделал глоток.
– Зря отказываешься, пиво хорошее, – сказал он.
– Послушайте, – заговорила наконец и Рита. – Вам что, места мало? Не можете на другую лавочку сесть?
– Зачем?
– У меня здесь назначена встреча.
– Считайте, что вы уже встретились. И вообще, – сказал он с легким удивлением, – а вдруг я тот, кого вы ищете всю жизнь?
– Очень сомневаюсь в этом, – ответила Рита
Но, если честно, что-то ей в нем нравилось, не то, что он симпатичный, в мужчинах Риту это волнует хоть и не в последнюю, но и не в первую очередь, а то, что чувствовалось в нем по-настоящему мужское обаяние. Хоть он и вел себя немного по-идиотски, но было понятно, что он просто дурачится, так‚ подшучивает безобидно. И лицо его Рите все-таки нравилось, он был не красавчик, герой-любовник, но, как уже сказано, симпатичный, но самое главное было в другом, лицо его было таким, которые называют мужественными, но проявлялось это в большей степени во взгляде, несмотря на то, что взгляд этот был сейчас веселым и чуть нагловатым, но такой наглостью, которую и наглостью не назовешь, а больше уверенностью в общении с людьми (сейчас под словом "люди" подразумевается только половина всех людей – женщины). В общем, в нем было сочетание тех качеств, которое Рите больше всего нравились в мужчинах и которое так редко встречается вместе, одновременно. И, очень может быть, если бы она не ждала сейчас Ленку, а он был бы понастойчивее и, главное, вел бы себя не так глупо, Рита, возможно, постепенно перестала быть такой гордой и неприступной‚ как дикая дочь саванн.
– Ну хорошо, – не успокаивался он, – тогда давайте сначала. Тогда у меня к вам есть деловое предложение.
Рита посмотрела на него взглядом, в котором он мог ясно прочесть: высказывай свое деловое предложение и уматывай.
– Давайте с вами познакомимся, – высказал он свое деловое предложение.
Рита отвернулась, чтобы он не увидел, как она улыбнулась.
В это время наконец-то появилась Лена. Она опоздала минут на двадцать, и ладно бы одна, но опоздала вместе со своим женихом, а уж он-то, хоть и не Ритин жених, не должен был заставлять ее ждать.
– Познакомься, – заговорила она весело, – это Витя, вообще-то, вы с ним знакомы.
Да, Рита была с ним немного знакома – это был тот самый, который тогда первым вбежал в квартиру.
– Между прочим, могла бы и не опаздывать, – сказала Рита, хотя повода для раздражения и не было, впрочем был, повод сидел на лавочке и допивал свою бутылку пива.
– Ну мы же послали Сережку вперед, чтобы он предупредил, что мы задержимся немного, – говоря это, она посмотрела на сидевшего на лавочке наглеца.
Тот в это время допил бутылку пива и взял другую, которая стояла на лавочке, собрался выпить из нее.
– Это мое пиво! – Рита быстро выхватила из его руки бутылку.
– Ты же отказалась, – сделал он удивленное лицо.
– Я что, сказала, что никогда больше не буду пить пиво?
– Ну, наконец я могу вздохнуть спокойно, – заявила Лена. – А то он меня замучил, все просил познакомить с тобой.
– Не надо преувеличивать, – не согласился Сергей, – я всего раза два или три спросил тебя, куда пропала твоя подруга.
– А разве мы встречались? – спросила Рита, уже начиная догадываться.
– Ну, ты чего, Рит, не помнишь, что ли? Он же тогда вместе с Витькой был. Ну – художник, я тебе говорила.
– А-а, – Рита уже с любопытством посмотрела на Сергея, – это ты тот наглец, который выкинул меня из квартиры? – Ничего удивительного, что Рита его не узнала, она ведь в тот раз даже не видела его лица.
– Не было времени выводить тебя под руку в темпе менуэта.
– Все равно, с женщинами так не обращаются, – решила Рита настоять на своем.
Он с сомнением пожал плечами, но спорить не стал.
– Ну что, – обратился он к Леночке и Виктору, – мы вас встретили, считайте, что благословили, теперь мы свободны?
– Кто мы? – спросила Рита.
– Ты и я.
– Вы чего, – заговорила возмущенно Леночка, – мы же собрались в ЗАГС идти заявление подавать.
– Но ведь не расписываться, – сказал Андрей, – вам свидетели пока не нужны.
Рита не вмешивалась в этот разговор, потому что пока не знала, чего ей больше хочется.
– Лен, – решил помочь приятелю Виктор, – у нас еще дела, не будут же они таскаться с нами.
– Точно, – согласился Сергей.
– Ну хорошо, – согласилась теперь и Лена, – только вечером, чтобы были у нас. Поняли?
– Обязательно, – пообещал Сергей.
Рита промолчала. А он обнял ее за плечо, так привычно, спокойно, но одновременно и нежно, как будто только всю жизнь и занимался тем, что обнимал Риту, и они повернулись и пошли. Пока Рита решала, возмутиться ей таким бесцеремонным его поведением или не заметить этого, время уже прошло и было бы глупо возмущаться.
– Я пиво люблю с солеными орешками, – сказала Рита.
– Здесь поблизости есть кафе, а там соленые орешки. Я, кстати, голодный, а там не только орешки есть.
Рита тоже сегодня еще ничего не ела, но напоминать об этом не стала. Не сомневалась, он не оставит ее только с солеными орешками.
– Ленка говорила, ты хорошо знаешь французский? – спросил Сергей, когда они сидели за столиком.
– Она не очень сильно обманула тебя, я его не хорошо знаю, а в совершенстве.
– Месяца через полтора я еду во Францию, у меня там выставка, не у меня одного, там будет еще несколько наших художников. Хочешь быть моей личной переводчицей? Отдаю половину популярности и славы.
– Послушай, у меня есть миллион, но я же не предлагаю тебе половину.
– А почему? – спросил он наивно.

22
Рита не влюбилась сразу, как это с ней иногда случалось. Но Сергей нравился ей все больше и больше, и это ее даже пугало, потому что подобное уже было один раз в ее жизни.
Так у нее было с тем мальчиком, ее первым мужчиной, который ушел в армию и не вернулся, разбился, когда у него не раскрылся парашют. И главное, он ведь тоже после армии собирался поступать в художественное училище.
После этого с ней никогда так не было, чтобы кто-то ей понравился, а потом начинал нравиться больше и больше.
И вот теперь Сергей. Он, как и тот мальчик, постепенно нравился ей все больше и больше, и это было гораздо сильнее, чем просто влюбленность.

23
Прошло почти три месяца. Рита и Сергей недавно вернулись из Франции. Выставка картин была для него очень успешной, у Риты дела выстраивались ничуть не хуже.
Рита только что проснулась и лежала в кровати, и ей лень было подниматься, потому что ей было очень хорошо.
Сергей вошел в комнату, он на кухне готовил завтрак.
– Знаешь, чем ты отличаешься от большинства других женщин? Ты, когда просыпаешься, выглядишь не хуже, чем вечером.
– Забыла сказать, что у меня есть дочь.
– Ты забыла, что уже говорила об этом. Тебе кофе что, прямо в постель?
– Нет, в постель кофе выливать не надо‚ обожжешь меня, да и простыню потом не отстираешь. Я не забыла, что я говорила, а просто напомнила, потому что надо к ней съездить. И бабуля без меня соскучилась.
– Поехали, – согласился Андрей.
– Ты где служил? – задала Рита вопрос‚ который‚ она и сама не знала почему‚ сейчас заинтересовал ее.
– Под Тулой.
– В смысле, что ты делал в армии?
– Прыгал с самолета, а потом бежал и кричал "Ура!".
Какое-то мистическое чувство появилось у Риты, и от этого заныло в груди.
– А у тебя парашют всегда раскрывался? – задала она очень глупый вопрос, но оказалось, что не очень.
– Нет. Один раз пришлось на запасном лететь.

*   *   *