Цена за Желаемое

   Цепкий Всадник (предыдущая глава)   http://www.proza.ru/2012/12/09/588


                ДГ13 Цена за Желаемое
               Жизнь - это лаборатория неопытного алхимика. Одна ошибка - и все взрывается тебе в лицо. Но, если не экспериментировать, то как узнать что к чему, и стать опытным?
               Хенессада думает какое-то время, и потом поднимается с уверенностью.
               - Ты можешь взять старый энергетический след, Изиран?
               - Нет такого понятия, как "старый" след любимого человека. След любимого человека - свежий всегда.
               - Вот с этого и начнем. - Пророчица берет плащ, и надевает его.
               - Какой след? - Лерн удивленно смотрит на меня. - Вы чуете, как собака? Вам нужно дать понюхать что-то из его одежды?
               Лиатрис смеется, и указывает Лерну на выход.
               Мне почему-то вспоминаются слова отца Релемилла: "Мы не можем быть сплетены из ненависти. Если темные нити лезут в ковер вашей души, найдите причину их отвергнуть, а не оправдание их туда пригласить."
               Слова режут по живому. Если мое подсознание вытаскивает из памяти такие предостережения, то впереди у нас тревожный, и непредсказуемый путь.
               Воздух – бодрящий, и почему-то горький. Отовсюду доносятся звуки улицы, ржание лошадей, и лай собак. Лиатрис скрипит сапогами по мерзлой земле, направляясь к карете со знаком ортосезериса на дверцах - цветок с острыми листьями, дружно стремящимися вверх, означает слово "мидландори" - "сопротивление". Это его вечная суть.
               Когда мы подходим к карете, Хенессада отстает от Лиатриса, чтобы поравняться со мной.
               - Я вижу его, Изиран. Он где-то заперт. Но где? Веди нас.
               Карета трогается с места. Где-то втайне я надеюсь, что смерть настигнет меня, и прекратит все мои страдания. Боль в душе невыносима. Это даже не боль. Это чавкающая пустота.
               Пророчица гладит мою руку.
               За окном проносятся дома, и вскоре мы выезжаем за ворота города в общем северном направлении, по которому должен был уехать Дотристиар.
               - Я все бы сейчас отдал за шприц с нейротоксином из запасов Ари. Или за прикосновение сиана. Или за стрелу в сердце.
               - Держись. - В глазах Хенессады - сверкающие спирали двух галактик, медленно врезающиеся друг в друга, в завораживающем, смертельном танце. Ей стало труднее воспринимать окружающую реальность после видений, обрушившихся на нее в космическом корабле.
               - Когда мне было плохо в детстве, и я даже не знал, почему, Дотристиар сидел со мной часами, и держал за руку, и вытирал мои слезы. Мне будет невыносимо узнать, что его уже нет в живых.
               - Мы должны успеть. Ищи, ищи. Вспоминай все сны, связанные с ним, все видения – все!
               Тот единственный раз, когда Дотристиар явился ко мне после отъезда, был во время того, как Намигур меня заклеймил. Мой учитель тирского плакал, и просил прощения. За что? И есть ли в этом ключ к разгадке?
               Мне нужно взять себя в руки. И, как только я это делаю, лошади ускоряют бег, а запах Дотристиара, до этого почти неуловимый, становится сильным и ярким.
               Мой прекрасный, талантливый, терпеливый, милосердный учитель. Я найду тебя, чего бы это ни стоило.
               Лошади переходят на бег, и карета несется по лесной дороге. Я беру их сознание под контроль, и направляю на Антейн. Лиатрис кивает мне, и кричит кучеру дать лошадям свободу.
               Почему я раньше не выяснил ничего о его судьбе? Как я мог так неблагодарно забыть его неистощимую заботу, его пронзительный интеллект, и неотвратимость его конца, которому я стану косвенной причиной?
               Час спустя мы влетаем в открытые ворота Антейна, столицы соседней провинции Рейенкерен. Я спрыгиваю в стылую воду лужи, отразившей боль и одиночество Дотристиара. Он был на этой улице. И пошел направо.
               Увлеченный следом, я не сразу замечаю, что вокруг меня - одни незнакомые лица, а сзади раздаются крики, и шум драки.
               Бегу назад, и вижу, что какой-то человек в тяжелом, обитом мехом плаще, кричит, указывая на Хенессаду:
               - Это она, воровка! Говорю вам, это она и есть!
               Какие-то здоровые мужики уже схватили подругу Мидландори, и тащат ее через толпу. Лерн Нивирель вытаскивает меч, и безуспешно атакует третьего, высокого и агрессивного мужчину, который с легкостью отбивает его выпады. Лерн неумело пропускает каскад ударов, и меч чиркает его по плечу. Он с криком отшатывается к стене.
               Мидландори пробивается сквозь народ, чтобы добраться до Хенессады, но людей слишком много - всем интересно поглядеть на внезапно вспыхнувшую драку.
               Я умудряюсь протолкаться ближе, чем Лиатрис, чтобы поймать взгляд пророчицы. Из уголка рта у нее течет кровь, но взгляд - напряженно сосредоточенный. Она не произносит ни слова, и не сопротивляется уводящим ее мужчинам.
               Так или иначе, они скрываются за углом слишком быстро. Я бросаюсь к Лерну, и осматриваю его рану. Она совсем неглубокая, но крови много,  а он сам рыдает от боли и неожиданности произошедшего. Судя по тому, что я увидел, он совершенно не умеет владеть мечом, и носит его более для острастки, нежели для серьезной защиты.
Лиатрис, наконец, пробивается к нам.
               - Я видел, куда они пошли! Оставь парня, мы справимся даже вдвоем!!! - Он осекается, нахмурившись на выражение моего лица. - Почему мы не идем ее спасать?! Как ты можешь бросить мою Хенессаду на растерзание этим мерзавцам?!
               - Она знала, что это случится. И позволила этому случиться. Формула достижения цели говорит о том, что если я чего-то хочу, то я должен быть готов заплатить цену. Она увидела, что я шел в тупик, и нашла другой способ, включавший цену за желаемое.
               Мой добрый друг и соратник в изнеможении сползает по стене дома, у которой уже сидит Лерн, держась за раненое плечо.
               Пасмурное небо становится темно-нефритовым, погружая город в мерцающую зеленоватую полутьму. Становится ясно, что вот-вот хлынет дождь легендарных пропорций.
               - Я не могу потерять Хенессаду, гоняясь неизвестно за чем! - Лицо Лиатриса искажается мукой, а голос дрожит от глубоких, болезненных чувств.
               - Вы ее не потеряете. Во всяком случае не этой зимой. Лето и пламя заберет ее у вас.
               Мидландори смотрит на меня, от ужаса даже приоткрыв рот, но я замолкаю, и не говорю больше ничего. Это не моя тайна.
               - Пойдемте, нам нужно где-то переночевать. – Я помогаю Лерну встать, и Лиатрис идет вслед за нами, подавленный, и до крайности расстроенный как случившимся, так и услышанным.
               Делая вид, что знаю, что происходит, я уверенно стучу в дверь первого же попавшегося постоялого двора. Но, входя в неуютность чужого дома, ловя враждебные взгляды сидящих у стойки, осознаю, что зловещая змея страха пробралась и ко мне в душу. Я больше не слышу запаха Дотристиара, и не вижу ситуации с Хенессадой.
                Кто-то берет меня за руку с нежностью и теплом.
               - Лерн нашел комнату с камином. Утро вечера мудренее. – Мидландори улыбается мне, как и в тот день, когда мы подписались под клятвами Северного Альянса. Эти клятвы нерушимы также, как и наша древняя, таинственная связь.