Ершов-город ангелов. Ч. 7

 Начало http://www.proza.ru/2012/12/11/918

А вокруг городка расстилалась степь. Поэтому основной съедобной «ангельской» ягодой, которую и сушили, и делали из неё пироги, и варили варенье, была тогда «поздника» (плоды легендарной степной травы, черного паслёна). Пацаны  ещё объедались в железнодорожных посадках «финиками» (прозрачными, терпкими, медовыми и вяжущими, размером с горох) - плодами колючего полукустарника  с «поэтическим» названием «Лох серебристый».


    По той же причине отсутствия лесов, в русские печи «ангелы» закладывали на  первых порах уникальный вид топлива – сухой коровий навоз с остатками солома-подстилки, а попросту "кизы" или «кизяк», который наши бабушки изготовляли с помощью формы для саманных кирпичей. Кизы горели почти без видимого пламени, но давали сильный жар.

   Как и во всем небольших городах,  в городке были и свои, известные всем «Ангелы», претендующие на роль городских сумасшедших.  Пишу это с большой буквы, потому, что они резко отличались от остальных. Во времена действия пьесы это был бывший танкист, одноногий, плешивый, болезненно худой, с полубезумным взглядом, в доме которого жил…верблюд. Откуда этот верблюд появился – неизвестно, скорее всего это авторская выдумка для большей экзотики, ибо ещё тридцать лет назад до этого верблюды у нас практически исчезли. «Ангел» был  чудаковат до крайности, а, временами,  просто страшен. Так одновременно страшными и веселящими окружающих бывают сумасшедшие. В мои времена на эту роль успешно претендовал единственный в то время официально  известный всему городку наркоман по кличке Пижон, всегда нетрезвый, высокий, худющий и сутуловатый парень за двадцать, открыто эпатирующий публику своей уникальностью и публично выставляемым, скорее всего полувыдуманным, «пагубным» пристрастием. Он нигде В ТО ВРЕМЯ не работал постоянно, и мы как-то встретились с ним лицом к лицу, когда летом решили подработать на разгрузке угля из вагонов. Мы, мальчишки лет шестнадцати,  с неподдельным интересом, даже с  «гибельным» восторгом, и, одновременно, несколько опасливо внимали его откровениям. О том, как сегодня он «забросил в рот грамм пятьдесят кодеинчика, которого запил бутылкой водки». И как его уговаривал вернуться на путь праведной жизни начальник местной милиции, а он его посылал подальше.
     И таких текстуальных совпадений можно найти в наших произведениях много. Тут и  ледяные с(с)анки (?!)-ледянки, на которых мы лихо съезжали по устроенных нами же ледяным горкам, плавание в Немецком пруду («…Бабуля – Егор, ты только не ныряй! Только не ныряй! Я тебя умоляю, не ныряй!»). А я вот чуть там не утонул, нырнувши в НАШ Немецкий пруд…)

Продолжение  http://www.proza.ru/2012/12/11/988