Кувака

   
   Глава 1.
   ЛОПНУЛО ТЕРПЕНИЕ.
   Летним утром в небольшой живописной деревне Кевдамельсити, раскинувшейся на берегу тихой речушки, жена местного прораба окончательно и бесповоротно решила сдать своего мужа в центр реабилитации для лиц с алкогольной зависимостью. Последней каплей, переполнившей ее ангельское терпение, стало ночное возвращение мужа домой со сдачи очередного объекта - водокачки. Он приполз в два часа ночи на четвереньках, перевалился через порог веранды внутрь и сладко захрапел. Пес Тузик, лежавший тут же под столом, хотел учтиво лизнуть хозяина в щеку, но учуяв знакомый удушливый запах самогона, с отвращением отвернул морду в другую сторону. Затем немного полежав и подумав, решил уйти на свежий воздух, дабы не попасть под горячую руку хозяйки, которая сейчас начнет свои причитания с переходом до рукоприкладства. В ход пойдет веник и галоши, пластмассовая мухобойка, швабра и всякий мелкий инвентарь… Не успел Тузик переступить порог, как скрипнула дверь и на веранду вышла высокая полногрудая брюнетка в ситцевой ночной сорочке до пола. В роду у ней все были казаки. Вглядываясь в темноту, она постепенно стала различать на полу распластанное тело мужа, источающее зловонный перегар. Рука ее медленно начала искать знакомые предметы для изгнания «зеленого змия». Галина набрала полную грудь воздуха, чтобы начать очередную отчитку. Вот уже и швабра воинственно занесена над блаженно спящим мужем. Тузик поспешил выскочить за порог и сочувственно глянул краем глаза на хозяина. «Ну, сейчас начнется!» - с ужасом подумал он, вспоминая, чем закончилась прошлая сдача объекта. То был ремонт детского сада.
 Однако, к удивлению собаки, громких криков  почему-то не последовало. На веранде стояла удивительная тишина. Даже хозяин перестал храпеть, словно почуяв опасность, несравнимую с предыдущими экзекуциями жены. Тузик не поверил своим ушам и обернулся, чтобы посмотреть, что же там произошло. Его взору открылась странная картина. Хозяйка стояла с занесенной шваброй неподвижно, словно окаменела и тупо смотрела в одну точку на полу. Затем она мирно поставила швабру на место, и иронично улыбнувшись, решила: « Баста! В ЛТП его сдам! Хватит себе нервы портить, скоро психопаткой стану с таким мужем. А может бросить его? – брезгливо скривила уста Галина, но тут же отогнала от себя эту мысль, прикинув сколько одиноких женщин сейчас в деревне ждут своего часа, мигом подхватят такого рукастого мужика. «Не отдам из вредности! – решила Галина. – Он и дом вон какой построил, и сад посадил, и заботливый, и добрый… Одно плохо, пьет, слаб характером, не может отказать. А уж сколько раз пытался бросить и никак. Все испробовали, - тяжело вздохнула женщина. – Кругом соблазны, кому что поможет сделать, тут же и нальют рюмку в благодарность. Да и разве только у меня такое горе? Возьми любую семью, редко какой мужик не пьет. Спивается деревня… Сколько отравилось народу этой гадостью. Не надо и войны, народ сам себя уничтожает, - размышляла жена прораба Петра Ивановича Гобы по прозвищу Верный за любовь и преданность своей Галине.
 На ухабистой дороге райцентра Каменка Петр проснулся. Его тело подкидывало и трясло, как гада в ступе на заднем сидении семейной девятки. Галина явно куда-то его везла в такую рань, но он не осмеливался спросить, куда именно по причине ощущения собственной вины за вчерашнее. Ему было так муторно, что казалось, открой он рот и его тут же стошнит. Прораб решил молчать. Да и какая разница куда, жена же ничего плохого не сделает. Он снова закрыл глаза. К горлу подступил комок. Петр Иванович сел и огляделся по сторонам. Они уже проехали центр города и храм на горе с голубыми куполами проплыл мимо окон. Впереди виднелся лес и несколько крыш каких-то строений. Галина загадочно молчала. «Странно, - подумал Петр, - кажется вчера она меня не ругала или я не помню… Спросить что ли, куда мы едем? – крутил он головой по сторонам, пытаясь понять хоть в какую сторону они держат направление. Вскоре машина доехала до первого здания с высокими воротами и остановилась.
- Выходи! – скомандовала жена.
- Куда? – растеряно спросил Петр.
- Куда тебе давно пора, - двусмысленно ответила Галина. Муж медленно выбрался из машины, озираясь вокруг. У него появились смутные догадки, куда его привезли, но алкоголиком он себя не считал. «Как привезла, так и увезет. Решила напугать меня ЛТП» - хмыкнул он себе под нос. А Галина закрыла машину, взяла его за руку, как ребенка и повела на проходную.
- Вы к кому? – спросил охранник.
- К директору!
- Ваша фамилия?
- Гоба Петр и Галина…
- Третий кабинет на первом этаже справа, - пояснил крепкий молодой мужчина лет тридцати пяти с приятной улыбкой.
- Спасибо! – поблагодарила Галина и повела мужа дальше, не выпуская его руку, словно боялась, что он сбежит.
У кабинета директора никого не было и женщина постучала в дверь.
- Войдите! – послышался мужской баритон. Супруги вошли в кабинет. Вид у Галины был решительный, а Петр кажется начал осознавать, что «приплыл» и вряд ли его скоро отсюда выпустят. По сердцу пробежал легкий холодок.
- Присаживайтесь! Я вас слушаю, - мягко сказал директор, внимательно рассматривая прихожан. Галина немного замялась, подбирая слова, затем прямо заявила:
- Мой муж алкоголик! Нет больше сил! Только на вас надежда, иначе он пропадет, - умоляюще смотрела она на директора.
- Я… не алкаш, – тихо промямлил Петр.
- Молчи! – оборвала его жена.
- А вы идите, подождите в коридоре, - предложил ей директор, - а мы тут побеседуем. – Галина встала и быстро вышла из кабинета. «Пусть только попробует его не взять, я до президента дойду» - накручивала она себя, меряя шагами коридор. Прошла целая вечность, как ей показалось, пока ее снова пригласили в кабинет. – Мы тут поговорили с Петр Ивановичем и решили, что он останется у нас поработать. Нам как раз нужен прораб, будем начинать восстанавливать основной корпус графской усадьбы. Вот вам список необходимых документов для его оформления. Привезете на днях» - подал ей листок директор. От такого поворота Галина даже растерялась немного, взглянула на реакцию мужа. Кажется, он был даже доволен таким решением.
- Спасибо вам огромное! – облегченно вздохнула она, словно груз свалился с плеч. – Я завтра завезу документы.
- Ну и замечательно! Договорились! – улыбнулся директор и вызвал дежурного доктора, чтобы он принял новенького работника. В коридоре Петр обнял Галину, тяжело вздохнул:
- Прости меня! Понимаю, что переполнил чашу твоего терпения. Я буду стараться исправиться…
- У тебя получится! Я верю, Петечка!
- Ты никому не говори, что я тут, ладно? – попросил он, стыдливо опустив глаза.
- Не скажу! Придумаю что-нибудь, - кивнула она головой, и кудрявый локон черной змейкой упал на чело, выбившись из-под тонкого шарфика. Серые глаза, словно осеннее небо смотрели на Петра с тихой грустью предстоящей разлуки. – Я люблю тебя! – шепнула она на прощанье в самое ухо мужу.
- А я тебя еще больше, - искренне ответил он и тяжело вздохнул. Галина повернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Она постояла немного на крыльце, взвешивая все «за» и «против» относительно принятого решения сдать его в ЛТП. « Мера крайняя, но необходимая, - успокоила она свою совесть, - я и так слишком долго терпела. Раньше надо было это сделать».
 Тузик безошибочно определял настроение хозяйки по ее походке. Завидев красную девятку у ворот, он ждал, пока хозяйка выйдет из машины, чтобы посмотреть, как она пойдет. Если будет чеканить шаг, как солдат на плацу, то лучше не высовываться, чтобы не попасть под горячую руку, а если пойдет медленно, покачивая бедрами и оглядываясь по сторонам, то можно смело выходить навстречу и рассчитывать на угощение. В это утро Тузик был не один в своих наблюдениях за Галиной. Сквозь приоткрытую калитку в гараже за ней с не меньшим интересом наблюдал старый агроном Виктор Иванович Михеев. Его гараж располагался в переулке напротив огорода Верного и оттуда хорошо просматривался двор прораба. Старик прямо голову потерял, глядя на фигуристую соседку. Сексуальные фантазии уносили его в волшебный мир через тонкую щель гаражной калитки.
 Однажды вечером прораб возвращался с работы трезвым и медленно брел по переулку, сокращая путь. Проходя мимо гаража Михеева, он увидел, что тот внимательно наблюдает за его двором. Петр остановился и стал тоже смотреть в свой двор, пытаясь понять, что же именно так привлекает соседа. Двор был пуст. Машина стояла у гаража, значит Галя была дома. Виктор Иванович привстал на цыпочки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и прораб увидел, что в это время его жена вышла из летнего душа в коротком шелковом халате с распущенными по плечам волосами. Михеев сглотнул слюну и заворожено смотрел дальше. «Ах ты, старый хрыч, - подумал ревниво Петр, наблюдая за ним, - и ты туда же! Завтра я тебе эту лавочку прикрою». Затем постояв еще немного, громко произнес:
- Добрый вечер, Виктор Иванович, - нарочито весело приветствовал он соседа. Тот от неожиданности чуть в обморок не упал.
- Здрасьте, здрасьте! – замельтешил он у калитки, прикрывая наблюдательный пункт спиной. – С работы так поздно?
- Ага! – утвердительно кивнул головой Петр и направился к дому. Навстречу выбежал Тузик, весело виляя рыжим хвостом, ткнулся холодным носом в руку хозяину, презрительно глянул в сторону соседа. «Попался наконец-то! Наблюдатель! Сколько раз я за тобой следил из кустов малины, как ты пялишься на мою хозяйку» - ревновал по-своему пес.
  На следующий день строительная бригада Петра обносила двухметровым забором из профлиста территорию его дома. Виктор Иванович грустно смотрел, как ловко молодые крепкие парни закрывают окно в его волшебный мир фантазий на радость супруги.
   Лето выдалось жарким. В восемь часов утра столбик термометра уже показывал двадцать восемь градусов, солнце палило беспощадно, и даже в тени трудно было дышать. Петр сидел под кондиционером в кабинете директора, разбираясь с архитектором в проектной документации по реставрации старинной усадьбы крестного отца цесаревича, последнего дворцового коменданта графа Самойлова Андрея Николаевича. Последний раз граф был в своем имении перед тем, как бежать во Францию в связи с революцией в России. Прикинувшись сумасшедшим, он ловко обвел вокруг пальца временное правительство и был таков… Кроме имения в этой деревне остались принадлежащие графу конюшни с великолепными скакунами, овчарни с тонкорунными породами овец, почта, железнодорожная станция, источник минеральной воды «Кувака», фруктовые сады, теплицы и поля. Целебная вода из местного источника поставлялась к царскому столу.
 Молодой граф любил жить с размахом. Он был умен, красив, богат и благороден. Высокий брюнет с серо-голубыми глазами, военной выправкой и изысканными манерами, граф был завидным кавалером в высших кругах. Детство его прошло в прекрасных дворцах в обществе будущего императора.
 Мать присмотрела ему подходящую невесту и когда пришло время, состоялась свадьба. Годы шли, а молодая графиня все никак не могла забеременеть. Дом был полной чашей, не хватало только звонких детских голосов, наследников этого изобилия. Доктора, наблюдавшие графиню Самойлову, только разводили руками. Она была совершенно здорова, но не имела детей.
 А в царской семье родился наследник и графа Андрея Николаевича удостоили великой чести  стать крестным отцом мальчика. После его крещения в храме графу подали младенца в кружевных одеждах похожего на ангелов, украшающих купол. Он был таким крохотным и таким беззащитным перед этим огромным миром, что граф мгновенно проникся к нему трепетной любовью и восторгом, словно это был его собственный сын. Мальчик слегка улыбнулся крестному, затем сладко зевнул, поворочался и тут же уснул блаженным сном. Андрей Николаевич улыбнулся ему в ответ и зачарованно смотрел на это маленькое чудо. Его супруга внимательно наблюдала за мужем и горькая слеза скатилась по румяной щеке. Казалось еще мгновенье, и она упадет на колени перед образами с горячей молитвой к Богу, послать и ей ребеночка.
 Утро в центре реабилитации для лиц с алкогольной зависимостью начиналось с чтения молитвенного правила в небольшой часовне в честь иконы Неупиваемая Чаша под вековым дубом графской усадьбы. Местные жители стояли перед иконой Пресвятой Богородицы, выстроившись в одну шеренгу с молитвословами в руках, и по очереди каждый читал молитву. Когда дошли до земляка Петра, тракториста Василия, тот долго не мог прочитать слово, мычал, бурчал себе под нос. Его сосед не выдержал и прочел вместо него. Василий смущенно опустил голову.
 Сегодня на утреннем правиле присутствовал священник иеромонах Савва из кевдомельситовского храма Святой Живоначальной Троицы. Василий не смел поднять на него глаза от стыда. Он за последних пять лет ни разу не был в храме, хотя мимо проезжал каждый божий день и совершенно пьяный. Иногда он засыпал за рулем, поставив трактор в глубокую колею улицы и тот сам доезжал до дома. Напротив своей калитки Василий просыпался, выключал двигатель и выпадал из кабины прямо в грязь. Жена с сыновьями заносили его и бросали на веранде до утра трезветь.       
 Улица, в начале которой красовался великолепный храм восемнадцатого века больше напоминала русло пересохшей реки по берегам которой расположились дома с яркими цветниками, ажурными калитками и капустными грядками. Когда-то она называлась Посадской, а в советские годы, когда коммунисты думали, что упразднили Бога, то и улицу переименовали на Кирова.
 В дождливую погоду  вода устремлялась с вершины улицы к храму, вымывая грунт. Перед самим храмом она впадала в огромную лужу на радость гусям и уткам и не высыхала до самой зимы. Ну, разве что в засушливое лето испарялась, да и то наполовину.  Сам же храм стоял на возвышенности, величаво отражаясь золоченными крестами в этом природном водоеме. Между храмом и лужей проходила центральная улица с асфальтовым покрытием, единственная приличная дорога на всю деревню. И каждый год районная и местная администрация клятвенно обещали благоустроить эту деревню с трехсотлетней историей, особенно в предвыборные кампании.
 В одно время народ и в самом деле поверил обещаниям, спал и видел – кругом свежий асфальт, вымощенные тротуарным камнем пешеходные дорожки,  площадь у памятника защитникам Отечества, высажены цветы и кустарники…  Ан нет. На очередном собрании глава администрации Андрей Павлович Лукин с прискорбием сообщил, что чиновники из области деньги на благоустройство дорог отдали в татарскую деревню по той причине, что там выше рождаемость. «А уж на следующий год точно выделят нам» - заверил он. Обманутый в очередной раз народ негодовал. Послышались реплики со всех сторон, особенно от прекрасной половины.
-А от кого рожать? Мужиков то нет в деревне, спились, вымерли, - кричали они.  – Возьмите хоть Посадскую улицу, три мужика на все дворы и те инвалиды, а женщины вдовы преклонного возраста.
- А вы осенью в дождь и грязь водили своего сына в садик или школу? – иронично полюбопытствовала молодая женщина в цветастом сарафане. – То-то же! Ни проехать, ни пройти, какой же дурак будет в таких условиях детей рожать?
- Да что тут говорить, - выступила вперед мать молодого корреспондента районной газеты Ирина Ивановна Анисина, - вы посмотрите на подъездные пути к самой администрации… Грязь непролазная, хоть бы щебнем подсыпку сделали. А какое освещение? На всю улицу два фонаря, третий год обещают повесить еще один фонарь напротив переулка, - вспомнила она очередное невыполненное обещание.
 Андрей Павлович не перебивал, дал всем высказаться по существу. Пусть народ изольет душу о наболевшем. Он и сам болеет  за вверенную деревню уже восемь лет на посту главы, но ничего не может сделать, денег нет. А про фонарь он забыл. В деревне он не живет, по ночам по этим улицам не ходит и даже не ездит на служебной «Ниве». К его дому подъездной путь имеется круглый год, но в соседней благоустроенной деревне.
 Фонарь он пообещал в очередной раз повесить к осени и перешел к рассмотрению следующего вопроса повестки дня – организации празднования трехсотлетия села.
  Отец Савва стоял у окна, грустно прикрыв серые глаза золотистыми ресницами. Косые утренние лучи солнца заигрались в густых завитках волос, аккуратно собранных на затылке и дальше рассыпавшихся по черной монашеской мантии. Легкий румянец на щеках выдавал волнение. Возрожденный центр реабилитации или ЛТП, как его называли в советское время, был его проектом. В основу проекта лег святоотеческий принцип реабилитации человека: труд, пост, молитва, слово Божие. Первый центр в епархии, как же тут было не волноваться молодому священнику, когда во всех СМИ остро поднимался вопрос, как спасать Россию от повальной алкоголизации, особенно в деревне. Как можно спастись Церковь знает, есть примеры, а вот как привести человека к желанию начать это спасение, вопрос довольно таки не простой. Возможно, отец Савва и не стал бы ставить перед собой столь стратегическую для страны задачу, руководствуясь наставлением святого старца: «спасайся сам и вокруг тебя тысячи спасутся», если бы в одну прекрасную ночь после пятисотенного правила к нему не пожаловал высокий гость.
 Дело было уже на рассвете, когда алая заря тихо смотрела в окна настоятельского дома. Деревня еще спала и лишь изредка тишина нарушалась петушиным пеньем, трелью соловья в соседней роще или редким лаем собак где-то на окраине. Батюшка прилег на постель и уже начал было дремать, как вдруг через закрытые веки почувствовал, что келья стала заполняться светом. «Наверное, солнце пробилось первыми лучами в окно» - подумал он и стал погружаться в сон. Спустя какое-то время, он почувствовал, что необычный свет слепит ему глаза и в комнате кто-то находится, но кто именно он никак не может рассмотреть. Затем расплывчатый образ стал как бы проявляться и отец Савва увидел знакомый образ святого старца, которого так почитал и к которому постоянно обращался в молитвах, особенно в трудные минуты. От неожиданности настоятель храма вскочил с постели и упал на колени перед святым.
- Встань, Савва! – тихим голосом сказал тот. – Не по своей воле я к тебе пришел. Услышаны твои молитвы на небесах! Гибнет русский народ, погряз в грехах, о душах своих не печется. Пьянство окаянное, блуд, воровство… В храм не идет, не молится, не кается, Бога забыл… Толпами в ад идет.
- Так отче! – робко ответил монах, не поднимая головы.
- Сколько у тебя народу было на литургии в прошлое воскресенье? – спросил старец.
- Двадцать! – ответил настоятель.
- Вот! А у протестантов сколько было?
- Я не знаю, - честно ответил отец Савва.
- В три раза больше! И знаешь почему?
- Нет! – еле слышно ответил настоятель.
- А там каждого прихожанина встречают с радостью и любовью, а у тебя в храме раба Божья Нюра делает всем замечания, толкает в спину, обзывает дурами и кричит. Кто же после этого захочет идти в такой храм, - вздохнул старец. Отец Савва хотел возразить, что надо к Богу идти, а не к бабе Нюре и не обращать внимания на эти искушения, но вовремя спохватился и дал себе слово провести беседу с этими бабами, «распоясались на самом деле».
-Господи, прости! – виновато произнес настоятель. Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда перед старцем и он еще сильнее вдавился мокрым от пота лбом в мягкий ворс ковра на дощатом полу. Начала пробивать мелкая дрожь и в то же время так хотелось взглянуть хоть одним глазом в лицо святого преподобного старца.
- Велено мне передать тебе, взять на особое попечение страждущих от чрезмерного винопития и поставить их на путь спасения! – сообщил старец. – И пусть твое служение станет примером для всех остальных служителей Церкви!
- Святый отче! – перепугано вскричал отец Савва и поднял голову, - да как мне слабому и немощному справиться с такой непосильной задачей, - запричитал он. – Тут же только  младенцы и усопшие не пьют... Как же я потом перед Богом отчитываться буду? – простер он руки к небу. Крупные капли пота скатились по лицу на золотистую бороду и бриллиантами сверкнули в первых солнечных лучах. Следом покатились слезы отчаяния.
- Савва! Савва! – с легкой укоризной произнес святой отец и положил ему руку на плечо, - человеку не под силу справиться с такой задачей, но с Божьей помощью и непоколебимой верой – можно! – Старец - белый как лунь в белой сверкающей одежде с такой любовью посмотрел на настоятеля, что тот сразу успокоился, по сердцу прокатилась теплая волна, согревая все его существо тихой радостью. Он снова склонил голову к ногам святого, и слезы текли по лицу. Сколько он так простоял, отец Савва не помнил. Очнулся, когда услышал, что кто-то стучится в дверь. В келье было пусто. Настоятель встал с колен и едва не упал, так затекли ноги, что он их не чувствовал. Держась руками за стены, он добрался до входной двери и открыл ее. На пороге стояла толстая краснощекая раба Божья Нюра.
- Благословите, батюшка! – подставила она пухлые ладошки. Настоятель перекрестил ее широким жестом. Она звонко чмокнула ему руку. – Ключи дайте от храма, пора открывать! – Отец Савва как-то удивленно смотрел на нее и думал: « Это ж надо, аж на небесах «прославилась» своим хамством… И где? В Божьем доме. Ой! Что ж с ней делать? Может уволить? Она и самогоном приторговывает дома, недавно на исповеди каялась. А мне ж велено со всем этим бороться".
- Подумаю! - Сказал он вслух сам себе повернулся и ушел в дом, а баба Нюра так и осталась стоять, разинув рот от удивления. «Чудной он какой-то сегодня» - подумала она.
 Настоятель поставил чайник на плиту и склонившись над кухонным столом задумался о том, что произошло с ним ночью. «А может это все мне приснилось? - подумал он и огляделся по сторонам, не найдется ли какого свидетельства встречи со святым старцем. Нет, ничего такого нигде не видно. Тогда он втянул в себя носом воздух и почувствовал тонкий едва уловимый аромат фиалок. Это были любимые цветы святого старца. Отец Савва точно об этом знал из книг о нем. Затем он снова втянул медленно носом воздух и запах фиалок усилился. – Нет! Не приснилось! Он точно тут был! Его голос, глаза… я их запомнил на всю жизнь, - улыбнулся монах. Затем он вспомнил, какую сложную задачу перед ним поставили на небе и опечалился. – Ну почему я? В епархии есть столько священников медиков и педагогов, им в самый раз этим заниматься. А что я, инженер водного транспорта, - рассуждал отец Савва. Теперь все его мысли занимал этот вопрос.

     Глава 2.
     ПРОРАБ.
 Петр Иванович лежал в душной палате ЛТП и смотрел в потолок. Два его соседа давно уже тихо похрапывали во сне, а ему все было не уснуть. Две недели он провел в этом заведении без капли алкоголя, добросовестно выполняя все процедуры и усердно работая на восстановлении графской усадьбы. Для себя он отметил, что мысли о спиртном все реже посещали его. Лишь иногда после жаркого дня хотелось вечером выпить баночку холодного пивка. В голове явно ощущалось какое-то просветление и легкость мысли. Даже молитвы на церковно-славянском языке из утреннего и вечернего правила воспринимались с полным пониманием смысла.
 Легкий ночной ветерок с едва уловимой прохладой зашуршал шторами на окне и приятно освежил голову и грудь прораба. Он лежал и вспоминал дом, жену… Даже затосковал немного по своей Галине. Совесть мучила за неправедную жизнь, хоть и исповедался на прошлой неделе отцу Савве во всех своих прегрешениях. Сначала стеснялся говорить, а потом словно прорвало. Там доски присвоил, а там цемент стащил с объекта, там смету завысил, зарплату рабочим не доплатил, в храм Божий не ходил, заповеди нарушал… Отец Савва молча слушал, склонившись над Евангелием и думал, много ли их таких, как этот Петр сможет вернуться к трезвой жизни, пройдя программу реабилитации. И сама эта программа казалась ему делом второстепенным потому, что первым и важным было то, чтобы человек сам захотел расстаться с этим пагубным пристрастием и в том бы просил помощи у Всесильного.
- Я никак не могу бросить курить, - оборвал его размышления Петр Иванович.
- Молись усердно и проси об этом, Господь не оставит без Своей помощи, - тихо произнес настоятель. Петр подал ему листок бумаги, списанный мелким размашистым почерком с подробным описанием согрешений. Батюшка внимательно прочел их, порвал лист и вернул прорабу. – Сожги! – коротко произнес он и покрыл голову Петра епитрахилью, начал читать разрешительную молитву. Петру показалось, что прошла целая вечность, и хотелось сквозь землю провалиться, так стыдно было перед Богом за свои деяния. И только губы пересохшие шептали: «Господи! Прости!». Аж слезы прошибли мужика. Давно он в своей жизни не переживал такую гамму чувств, потрясшую все его существо новыми и неожиданными состояниями души.
 Весь день после литургии Петр Иванович находился в приподнятом состоянии духа, словно крылья выросли за спиной. После обеда заехала Галина навестить его, и была весьма довольна мужем. Совсем другой человек стал, даже помолодел. Они сидели под старым дубом на скамейке, взявшись за руки, и радовались встрече.
- Я сегодня был на исповеди, - сообщил Петр, - и сейчас такое чувство, словно у меня камень с плеч спал. Ты не представляешь, Галочка, мне даже противно думать про спиртное. Вот только холодненького пивка бы выпил от жажды, но ради тебя даже этого не буду делать, когда вернусь домой. - Он заглянул ей в глаза, увидел вспыхнувшие искорки и радостно улыбнулся. – А давай с тобой обвенчаемся в нашем храме, - неожиданно предложил Петр и притянул Галину за руку к себе поближе, обнял за плечи. Она склонила голову ему на плечо, немного подумала.
- А давай, Петечка! И начнем новую жизнь, - мечтательно закрыла глаза Галина. Петр не удержался и нежно поцеловал жену в бархатное ушко.
- Ой! Щекотно! – кокетливо взвизгнула она и отклонилась в сторону. Они еще долго беседовали и о работе и о домашних делах, пока сумерки не спустились на старинную усадьбу графа Самойлова, утопавшую в роскошной зелени великолепного парка.
 Отсюда открывалась панорама города с красными многоэтажками и микрорайонами частного сектора. Большой красивый мост над железной дорогой соединял обе части города в единое целое. Сама же усадьба расположилась обособленно на возвышенности у леса. Внизу красовались зеркальной поверхностью два озера. Петр проводил взглядом удаляющуюся по пыльной дороге красную девятку Галины, вздохнул ей вслед и медленно пошел в свой корпус.
 Соседями по палате у Петра были сорокалетний рыжий Семен Перепелкин, начальник отдела ЖКХ сельской администрации деревни Кикино и заместитель главного инженера сахарного завода Вадим Николаевич, худощавый и лысый мужчина лет шестидесяти. Сегодня к Семену приезжал товарищ и перекинул ему через забор в условленном месте фляжку с самогоном. После вечернего правила мужчины решили остограмиться. Они вылили самогон из фляжки в заварной чайник и поставили его на столе. «Если хочешь что-то спрятать, - поучал Вадим Николаевич молодого, - поставь его на самом видном месте и там его никто не будет искать. Проверенный метод. Жена у меня весь дом перероет в поисках водки, а она стоит себе в серванте. - Семен вымыл фляжку и положил в дорожную сумку к вещам.
- А Петру наливать? – спросил он у Вадима Николаевича.
- Ты предложи, а он пусть как хочет, - посоветовал тот. Скрипнула дверь и вошел Петр.
- Садись, чайку выпьем, - загадочно улыбнулся Семен, указывая ему на стул.
- Жарко, не хочется чаю, - ответил Петр и направился к своей кровати.
- А у нас чаек особенный, - подмигнул Семен, кивая головой на заварник.
- Знаю я ваши «особенности», - вздохнул Петр. – И зачем вы только места занимаете здесь, если не собираетесь бросать пить? – укоризненно произнес он. Соседи по палате притихли и опустили в пол глаза. Наступила пауза. Вадим Николаевич прокашлялся, словно собирался выступать перед собранием, подумал и произнес:
- Понимаешь, Петя, мне уже поздно завязывать. Пил мой дед, отец и я пью… И мой сын в свои тридцать с хвостиком тоже страдает пивной зависимостью. А что он может сделать с этой генетической памятью, которой мы его наделили? Наука пока бессильна, а своей воли не хватает…
- Наука бессильна, согласен, - повернулся к нему Петр, но Бог Всемогущ, проси с верой и все получится.
- Хм! Бог! К нему еще надо придти, - включился в разговор Семен. – Никто Его не видел. Вон сколько народу в Космос летало и никто Его не встретил. И глядя на весь этот наш мир и несправедливость, которая в нем существует, приходишь к мысли, что Бога или нет, или Ему все равно, что с нами происходит.
- А была ли она когда-нибудь эта справедливость вообще? – задумчиво спросил Вадим Николаевич.
- Может в раю и была, - предположил Семен, - а может она и сейчас есть там на небе, но в нашем мире наверное ее никогда не будет.
- Ну, знаете, несправедливость творим мы сами, а не Бог, - сказал Петр.
- А Он бы взял да и поправил все, раз Он Всемогущий, - напирал Вадим Николаевич.
- Он дал нам свободу выбора между добром и злом, дал заповеди, по которым мы должны жить, а мы их попираем каждый день и Он нам прощает, потому, что искупил нас от греха Своей кровью на кресте. А если бы судил нас по справедливости, то мало бы нам не показалось. Не согрешишь, не покаешься, а не покаешься – не спасешься. Вот такая философия жизни, - завершил Петр и стал раздеваться, чтобы лечь в постель. Мужиков несколько смутила собственная некомпетентность в вопросах религии и они притихли, задумались. Куда-то пропало желание выпить самогон. Семен зевнул и тоже стал укладываться спать. За ним последовал Вадим Николаевич. Он выключил свет и лег. Долго не спалось в эту ночь.
 Луна в виде тонкого серпа висела в ночном небе и кидала тени деревьев на окна старинной графской усадьбы. Внизу через озера пролегли две лунные дорожки, и на лугу нестройный хор лягушек сотрясал окрестную тишину. В небольшой березовой рощице справа от дальнего озера ухнула сова, и тут же ей высокой трелью ответил соловей. Проснулся первый туман в глубине парка и тихо побрел шелковыми травами к воде. Город погрузился в дрему. Изредка ее нарушит запоздалый водитель, разрезая фарами темноту глухого переулка на своем авто. Молчаливо перемигиваются желтыми глазами светофоры на перекрестках центральной улицы.
 Лето пролетело быстро. Петр со своей бригадой строителей приступил к расчистке подвальных помещений в главном корпусе усадьбы. Оттуда вытаскивали кирпичи, землю, камни, гнилые доски. Еще неделю назад в подвалах стояла вода, но благодаря очень жаркой погоде она высохла, и теперь можно было пробраться почти до середины цокольного этажа. Электрики протянули кабель и сделали временное освещение. Петр окинул профессиональным взглядом массивные каменные своды, удерживающие на себе три этажа, и присвистнул: - «Да! Делали на века, - похвалил он, - не то, что сейчас строят». Рабочий день близился к концу, бригада изрядно устала таскать тяжести и медленно стала двигаться к выходу. Петр разгребал старые доски, освобождая дверной проем влево от главного прохода. Ему никак не удавалось вытащить застрявшую доску. Он приложил усилие, уперся обеими ногами в пол и дернул доску со всей силы. Та на удивление резко высвободилась и ударилась концом в противоположную стену, выбив из нее квадратный камень. Петр мысленно выругался и решил заглянуть в образовавшуюся в стене дыру. Там было темно. Петр достал из кармана фонарик и посветил. Слабый свет выхватил небольшое помещение, заполненное какими-то предметами, покрытыми густым илом. Он провел лучом по стенам в поиске дверей, но помещение оказалось без окон и дверей. Возможно, где-то был небольшой лаз в него. Петр поднял с пола камень и аккуратно вставил его на прежнее место,пристукнув кулаком, чтобы он не вывалился и кто-нибудь из строителей не обнаружил его находку. «Надо посмотреть по проекту, что это за помещение и для чего оно предназначено, - подумал он. – А вдруг там… сокровища графа» - мелькнула мысль. И теперь она от него не отставала.
 Вечером после ужина, когда все занимались с психологами, Петр сидел в кабинете директора и внимательно изучал проектную документацию главного корпуса усадьбы. Он искал то подвальное помещение, которое так неожиданно обнаружил сегодня, но тщетно. Это еще больше склоняло его к мысли, что там может быть что-то ценное.
 Прораб вышел во двор и стал медленно обходить здание, но ничего необычного не нашел. Затем он обошел весь первый этаж и внимательно изучил пол над комнатой. Если и был лаз, то бетонный пол покрыли дощатым и сверху застелили линолеум. Петр думал о том, как попасть в помещение так, чтобы кроме него никто не узнал о нем. Ночью он долго ворочался и уснул только под утро. Странный сон приснился прорабу, будто он пробрался в таинственное помещение в поисках сокровищ, а оно оказалось выгребной ямой полной засохших экскрементов. Проснувшись утром и вспомнив сон, Петр брезгливо сплюнул на пол. Пропало желание лезть туда.
 День прошел в трудах, сон позабылся и мысли прораба снова вертелись возле
таинственного помещения. Когда все покинули подвал, Петр прошел до заветного места, вынул камень и мощным фонарем начал светить в темноту. Сейчас более отчетливо различались ящики или коробки разных размеров. Сердце замерло у прораба от мысли, что все они наполнены старинными монетами. Желание скорее попасть туда и посмотреть становилось уже непреодолимым. «А что я буду с ними делать и говорить или нет дирекции? Сколько там по нашим законам мне положено за найденный клад? Вроде двадцать пять процентов. А если я все заберу себе, вот мы с Галочкой заживем» - думал Петр. Ночью он совсем не мог спать, несколько раз выходил на балкон курить. Смотрел в ночное небо и вспомнил, как в детстве его учила бабушка при молодой луне просить у нее золотой зуб. Надо было до ночи сохранить выпавший свой зуб, потом показать его луне и попросить: «Месяц, месяц молодой, на тебе зуб простой, а ты дай мне золотой!» Петр улыбнулся сам себе и подумал: - «А что, может и в самом деле как-то планеты и звезды помогают человеку. Может попросить у луны помощи найти клад. Куплю Галине новую машину и себе тоже. Квартиру в Питере. Поедем путешествовать по миру. Вот это будет жизнь!» – мечтал уже Петр, и сердце радостно стучало в груди.
 Мысли о графском кладе не давали покоя Петру ни днем ни ночью. У него даже аппетит пропал, появились темные круги под глазами. Отец Савва заметил, что Петр на литургии присутствует только своим бренным телом, а душа и мысли его далеко отстоят от храма. Однако ничего не спрашивал у Петра, ждал, когда тот сам решиться на разговор. Чего в душу лезть к человеку. А в общем  настоятель  был доволен теми переменами, которые произошли с Петром за время его пребывания в ЛТП. Главное, он открыл сердце свое для Бога, искренне покаялся в своих согрешениях и очистил совесть, дал обещание никогда не прикасаться к спиртному. И радовались ангелы на небесах об этом кающемся муже. Но отец Савва знал, что за всем этим последуют великие искушения для Петра. Демоны постараются приложить все силы своего коварства, чтобы увести Петра с истинного пути в темные закоулки ада. И стали они искать у Петра слабые места, кидать наживки, на что клюнет. На самогон уже не клюнул, когда Семен предложил. И вот решили  вселить в него беса сребролюбия и начал он свое черное дело. День и ночь трудился бес, проецируя на мозг Петра мысли о сокровищах. Бес то не нуждается ни в пище ни во сне, работает круглосуточно без выходных. Зато в конце успешной работы его ждет великая награда – бессмертная душа совращенного и не раскаявшегосяПетр, сам того не подозревая, уже заглотил наживку, как голодная щука блесну. Теперь его медленно и верно тянули куда надо. Но каждое утро отец Савва усердно молился за Петра и леска обрывалась…  Все начиналось по новой. Через неделю такого противостояния бесы решили перейти в наступление, перестали накачивать голову Петра своими мыслями о сокровищах, она и так уже была переполнена.  Правда робкие утренние и вечерние молитвы вытесняли их ненадолго, но на этом личное сопротивление Петра и заканчивалось. Да он и не предполагал, какие страсти кипят вокруг его персоны, в каких битвах каждодневно борется отец Савва с полчищами демонов за его неокрепшую душу на невидимом для человека  фронте. Ох, и не любили же бесы этого златокудрого монаха, просто ненавидели лютой ненавистью и всячески старались напакостить где только могли.

     Глава 3.
     МОНАХ.
 Весть о направлении служить в приходском храме села Кевдамельсити отец Савва воспринял от Владыки, как и подобает иеромонаху, с должным смирением. Но защемило сердце в груди, когда начал прощаться с братией перед отъездом на место назначения. Ощутил, как дорога ему укрывшаяся от мира в сосновом лесу монашеская обитель, где знакома каждая тропинка, где каждое дерево слышало шепот его вдохновенных молитв, сорванных из уст легким ветром.
 Семь лет прожил отец Савва в этой обители. Здесь встретил своего духовного наставника старца Никодима. Долго они беседовали в его скромной келье перед расставанием. Сидя в стареньком потертом кресле, отец духовный говорил стоящему перед ним на коленях чаду:
- В миру обновляются страсти больше, чем они действовали раньше - как в притче: дом, из которого был изгнан демон, оставался открытым и в него вошли семь еще более злых демонов. Помни, монах падает глубже мирянина. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Монах, без Иисусовой молитвы подобен обгоревшей головешке».  Возникают у нерадивого монаха страсти, как будто вскрываются старые раны, - образы мира и помыслы наполняют его душу. Внутренний свет, который стяжали молитвой, начинает уменьшаться и мерцать, а затем гаснет. – Старец замолчал и задумался, опустив взор, затем вздохнул глубоко и продолжил тихим голосом: - Молитва не находит своего места в сердце, а страстное сердце не находит себя в молитве. Такой монах становится добрым мирянином.- Старец замолчал, задумался... -Оскудевает монашеская молитва и ослабевает сила, удерживающая до времени сатану; имя этой силы – благодать. Демонам не страшны мирские добродетели,, продолжил он,- духовная война ведется на другом плане.
 - Отче! Прошу ваших святых молитв! – простер ладони к старцу отец Савва, не смея  поднять глаза полные слез. Старец Никодим благословил свое духовное чадо крестом. Тот припал устами к тонкой бледной руке и так не хотелось ее отпускать. Когда теперь придется свидеться, никто из них не знал.
 Старец понимал, как трудно будет отцу Савве  в миру держать свое сердце обращенным к Богу. Трудно безмолвие, трудно одиночество, когда душа как бы в пустыне и не находит другой души, подобной себе. Трудно искушение унынием, а еще страшнее - опыт видения ада в своей собственной душе, видение в свете благодати грехов всего мира в себе самом. Еще тяжелее - опыт реального демонического присутствия, приближение к душе сатаны в которой нет любви.
 Первый антипод любви есть ненависть – состояние падших духов; второй – сребролюбие, которое, как и ненависть, изгоняет из сердца любовь. Сребролюбие в своей сущности – это вражда к человеку, как к своему потенциальному противнику и захватчику. Апостол Павел называет сребролюбие идолопоклонством, то есть вхождением человека в темный мир зла – в область падших духов, и заменой Бога земной пылью, какие бы образы она не принимала.
 Иеромонах Савва погрузил свои скудные пожитки в старенькую отцовскую «Ниву» красного цвета и тронулся в путь к месту назначения. Несколько монахов у ворот монастыря грустно смотрели ему вслед да молились за брата так, словно провожали его на войну. А для монаха служить в миру и есть самая настоящая война, только враг невидимый. И слава Богу, а то от одного его вида может повредиться рассудок.
 Было у отца Саввы одно увлечение – поэзия. Стоило ему на чем-нибудь задержать свой взгляд, как мысли тут же начинали выстраиваться в рифму. Не будь он монахом, несомненно стал бы известным поэтом, но духовный наставник всячески убеждал его избавляться от этого бесполезного времяпровождения. Но как ни старался отец Савва изжить это рифмование, у него ничего не получалось. Вот и сейчас, глядя на проплывающий мимо окон лес, в голове рождался новый стих:
                Творю молитву в обществе свечи,
Наполнив лучшим час уединенья,
И ангелы – небесные врачи –
Несут душе Господне утешенье…
  Нет чище рук – не оскверненных злом,
Нет радости полней, чем встреча с Богом.
Нет правды краше, чем в добре живом,
Светлей пути – чем к вечности дорога.               
               

 Спохватился отец Савва, что вместо Иисусовой молитвы опять в стихи ударился и начал молиться. Так и не заметил, как из лесной дороги выбрался на федеральную трассу и дал газу. Машина хоть и старенькая была, но отец Савва следил за ее техническим состоянием, сам ремонтировал и она служила ему безотказно.
 К вечеру, когда солнце уже закатилось за горизонт и окрасило небо золотисто-красными разводами на одиноких облаках, старенькая «Нива» отца Саввы прошуршала покрышками по единственной асфальтированной дороге села Кевдамельсити и остановилась у деревянных ворот храма. Батюшка окинул хозяйским взглядом вверенное ему сокровище восемнадцатого века,  нуждающееся  в хорошем  фасадном ремонте. Затем перевел взгляд на село, раскинувшееся во все  стороны от храма. Рядом с убогими деревянными жилищами соседствовали добротные дома и коттеджи из кирпича и камня с кованными воротами, через которые виднелись альпийские горки и прочие причуды современного ландшафтного дизайна.
 В ожидании алтарника, который должен принести ключи от храма и настоятельского дома, отец Савва снова начал рифмовать свои мысли:
  Мы плач возносим Господу: «Прости!»,
Особенно в годины искушений,
В нашествии болезней и лишений,
Когда столь трудно Божий крест нести.-
А сами-то умеем ли прощать,       
                Коль чем-то ближний согрешит пред нами, -
Прощать всем сердцем, чистыми устами,
Иль гордо ставим мщения печать?
Творцу не в тягость помощь ниспослать
В любой беде – была б готова дверца:
В закрытое, безжалостное сердце
  Непрошенной не входит благодать.
 - Благословите, отче! – послышалось за спиной. Отец Савва обернулся. Перед ним стоял старенький худощавый алтарник невысокого роста с тонкими чертами лица. Батюшка благословил его. – Раб Божий Алексей, - поклонился и представился алтарник.
 - Иеромонах Савва! – ответил поклоном новый настоятель. Алексей заметил, что тот поклонился ему ниже, чем он, несмотря на свой сан. «Монах! И кроток и смирен!» - подумал алтарник и порадовался в душе. Он проводил настоятеля в домик, помог ему перенести вещи из машины. Затем осмотрели храм внутри и обошли заросший травой двор.
 -Хотите, я чайник поставлю или будете ужинать с дороги? – спросил Алексей. – Там в холодильнике найдете продукты.
 - Спаси Господи! – поблагодарил настоятель, - я немного отдохну с дороги.
 - Ну, я тогда пойду, не буду вам мешать, а завтра обо всем поговорим. К которому часу мне придти?
 - Давайте часам к девяти, - предложил отец Савва.
 - Хорошо, буду! – ответил Алексей и попрощался.
 Настоятель умылся с дороги, переоделся, помолился и прилег на диван, чтобы дать отдых спине после долгого путешествия. Стало клонить ко сну и мысли сами по себе начали складываться в очередную рифму:
Где ты, Ангел мой – хранитель?
Шибко грех терзает душу.
Загляни в мою обитель –
Свет любви почти потушен.
Может, я тебя лишился,
Впав по лености в забвенье?
  Может, ты со мной простился
И другим несешь спасенье?
Ныне сердце бьет тревогу
И тебя зовет, страдая.
Сердце просится в дорогу –
От греха – в объятья рая.
Стань ко мне, мой Ангел, ближе,
Чтоб скорее жизнь исправить.
…В тишине молитвы слышу:
«Я ли мог тебя оставить?!»

      Глава 4.
      ПАРИЖ-МОСКВА-КАМЕНКА.
 Адель давно проснулась, но вставать не хотелось. Вчера она закончила университет и получила диплом юриста международного класса. Выпускной праздновали с размахом на окраине Парижа  у однокурсницы на вилле.  Только под утро девушка вернулась домой на такси и, сняв с себя красивое модное платье и туфельки, устало плюхнулась в мягкую постель. Русые волосы разметались по подушке. Уже сквозь сон она почувствовала, как ласковые бабушкины руки бережно укрыли ее одеялом.
- Ба! – улыбнулась внучка в ответ, не открывая глаз.
- Спи, спи, деточка! – тихо прошептала Наталья Федоровна и вышла из спальни.
 В обед сладко потянувшись в постели, Адель вспомнила, что дедушка обещал  после окончания университета повезти ее в Россию на родину знаменитого прадеда, графа Самойлова. Дедушка Леон - его единственный сын, ветеран французской внешней разведки свои обещания всегда выполнял. Адель быстро накинула на себя халатик и направилась к деду в кабинет. На  стук в дверь никто не ответил и она приоткрыла ее. Дед сидел за массивным письменным столом из дуба и что-то внимательно рассматривал через лупу на пожелтевшем листе бумаги. За его спиной на стене висел большой портрет бравого офицера русской царской армии, прадеда девушки. Адель тихо вошла, чтобы не мешать и стала у порога, дожидаясь, когда же дед обратит на нее внимание.
- А! Заходи, заходи, новоиспеченный юрист! – иронично произнес он, не отрываясь от бумаг. Адель подошла, поцеловала его в седую макушку.
- Привет! Дедуль! Чем ты тут занимаешься? – спросила она. Леон поднял голову, улыбнулся ей загадочно:
- Вот готовлюсь к нашей поездке в Россию! Ты как, не передумала?
- Ура! Когда выезжаем? – весело захлопала в ладоши внучка.
- Как только ты соберешься, так сразу и едем на машине. Все документы уже готовы…
- Ой, дедушка! Я завтра буду готова, - пообещала  Адель, все еще не веря своим ушам. Дед улыбнулся и снова погрузился в бумаги. Девушка ушла собирать в дорогу чемодан.
 Вечером все семейство собралось за ужином в просторной столовой;  дед Леон с женой Натальей Федоровной, их сын Марк с дочерью  и домработница Клава. Мать Адель умерла от диабетической комы, когда дочери было десять лет. Отец больше не женился. Он пошел по стопам отца и в настоящее время возглавлял один из отделов французской внешней разведки, который занимался промышленным шпионажем. Этот отдел принес Франции за последние  семь лет немалые доход
 Семья жила в роскошном особняке недалеко от Елисейских полей. Граф Самойлов купил его еще до начала революции в России, словно предчувствовал, что скоро придется покинуть родину навсегда. Жена его выгодно продала свои многочисленные имения и переехала в Париж. Граф состоял на службе при императорском дворе в качестве коменданта и возглавлял движение по развитию спорта в стране. Периодически он отлучался в свое имение  Каменка. Там полным ходом шли строительные работы по сооружению каптажа над природным источником столовой воды высочайшего качества у деревни Кувака. Близились к завершению отделочные работы в главном корпусе здравницы для маленького цесаревича, в котором граф души не чаял.
 Летним ранним утром Леон с внучкой покинули  мирно дремавший Париж и направились в Россию. Адель свернулась калачиком на заднем сидении внедорожника и прикрывшись легким пледом, пыталась уснуть под тихий рокот двигателя да классическую музыку, льющуюся из автомагнитолы. Изредка она зевала, прикрывая алые  уста  тонкой изящной  рукой с длинными пальчиками в золотых колечках. Девушка как две капли воды была похожа на свою прабабушку: высокая, стройная с томным взглядом васильковых глаз под черными дугами бровей, от которых мужчины теряли здравый рассудок. Густые русые волосы красиво спадали с  белого чела до самой талии. Ей бы с такими внешними данными работать в лучшем модельном агентстве Франции, но она выбрала себе очень серьезную профессию и намеревалась сделать хорошую карьеру. Парижские кавалеры осаждали ее со всех сторон, но Адель лишь снисходительно улыбалась им в ответ. Сердце девушки ждало того единственного и неповторимого мужчину, от встречи с которым возликуют и душа и тело. Характером Адель пошла в прадеда:- тонкий ум, волевая, практичная, предприимчивая.
 Сын Леон  родился у графа Самойлова в Париже через два года после бегства родителей из России. Он получил прекрасное образование и отец устроил его на службу во внешнюю разведку, которой и сам посвятил  несколько десятков лет, всячески пытаясь сделать все возможное для свержения новой власти в России. Особенно после того, как ему доложили, что всю царскую семью зверски убили в подвале одного из домов на Урале. От этого известия у графа словно вырвали сердце, так он страдал за гибель своего маленького  ни в чем не повинного крестника-цесаревича. Не укладывалось в голове это событие, эта ничем не оправданная жестокость по отношению к императорским детям. Граф сидел дома в своем кабинете и обливался слезами. Он приложил немало усилий для того, чтобы отрекшегося от престола государя с семьей переправить из России в Европу, но тот медлил и откладывал отъезд.  Знал ли он, что уготовано им судьбой? Скорей всего, что знал, ведь монах Авель предупреждал. И вся царская семья смиренно шла к роковому дню, чтобы получить  от Бога венцы мучеников.
 Будучи близким другом императора, граф Самойлов тоже знал о пророчестве монаха, но не хотел в это верить. Не мог поверить, что люди способны на такую подлость, на такое преступление без всяких серьезных на то оснований. И вот оно свершилось… Граф корил себя за то, что не сумел убедить государя уехать. «Надо было хотя бы цесаревича забрать. Да как же я не позаботился о нем, я же крестный отец. О, Господи, прости меня и помилуй!» - стенал он. Графиня боялась даже заходить к нему в кабинет, а только молилась в своей спальне.
 С тех пор граф дал себе слово сделать все возможное для уничтожения этой демонической власти, разбившей ему сердце убийством крестника-цесаревича. И для этого он не жалел ни сил ни денег. Вместе с генералом Масловским  и другими офицерами белогвардейцами они разработали детальный план и приступили  к его осуществлению. Многое удалось сделать, но главной цели они так и не добились. С каждым годом новая власть укрепляла свои позиции и создавала новое мощное государство с тоталитарным принципом правления.
 Леон был похож выправкой на отца, а лицом больше походил на предков старинного дворянского рода по материнской линии, портреты которых висели в гостиной. Оторванный от своих корней и выросший в другой стране он постоянно ощущал в сердце ностальгию по той родине, о которой столько наслышан от родителей и их друзей, которые часто посещали их дом. Он слушал их, затаив дыхание, впитывая каждое слово. Прослужив много лет во французской разведке, он почему-то все время ждал, что его будут вербовать для работы на СССР. Время шло,   а на него выходили то израильские агенты, то германские, а советские по какой-то причине игнорировали.  Скорей всего это было связано с отцом. В СССР хорошо знали, что граф Самойлов никогда им не простит убийство царской семьи, особенно маленького цесаревича. И тут они были правы. Но Леон испытывал такую любовь к России, что готов был служить для нее. И как только планировалась операция против СССР, он всем своим существом желал ей провала. Так оно и случалось. Ничего не мог Леон поделать с собой, чтобы избавиться от желания процветания родины предков.
 И вот, наконец сбывается его заветная мечта, встреча с этой загадочной родиной отца и матери. Леон ехал не спеша, погрузившись в размышления и воспоминания. Адель крепко спала на заднем сидении, подложив кокетливо кулачок под щеку.
 Отец Леона умер от сердечной недостаточности через два года после окончания Второй Мировой войны. Мать пережила его всего на год. Все тосковала по мужу и не снимала траурные одежды. Так и отошла в печали.  Через пять лет Леон женился на молоденькой внучке генерала Кутепова Наталье и через год на свет появился их первенец Марк, внук графа Самойлова,  отец Адель.
 Леон пересек границу Российской Федерации на вторые сутки и остановился у ближайшего придорожного кафе, чтобы  пообедать. Внучка проснулась, протерла глаза, посмотрела в окно и спросила:
- Дедуля, а где мы? – Он повернулся к ней, лицо его сияло, и дед торжественно произнес:
- Мы в России, Адель! Если бы ты знала, сколько лет я мечтал об этом моменте в моей жизни…  Как тосковало мое сердце по этой земле предков! – восхищенно произнес он и скупая слезинка блеснула в серых глазах старого разведчика.
- О! Ля-ля! Мой дедуля сентиментален! – улыбнулась внучка. Леон загадочно вздохнул.
- Идем в кафе кушать! – предложил он.
- Хочу кофе! Хочу кофе! – весело залопотала Адель, выбираясь из машины. Леон вышел тоже, вдохнул воздух полной грудью и закрыл от счастья глаза. Он улыбался просто так!  Чувства переполняли его сердце.
 После обеда они еще долго сидели под большим зонтом  у кафе, смотрели на природные ландшафты России, слушали русскую речь и внимательно всматривались в лица посетителей. Им все еще не верилось, что они в этой огромной и загадочной стране, о которой так много рассказывал Леону отец.
- Деда! Давай я поведу машину, ты уже наверное устал столько времени за рулем? – предложила Адель.
- Давай! – быстро согласился он. Ему очень хотелось все увидеть и запомнить до мелочей, а за рулем это не представлялось возможным. Все внимание занимала трасса. Усевшись поудобней на переднем сидении рядом с внучкой, Леон поймал волну «Дорожного радио» и стал смотреть в окно. Вдали виднелись зеленые поля, перелески и овраги, маленькие деревеньки с золотыми луковицами церквей и храмов, белые березовые рощи.  А трасса уходила далеко в синее небо серой  прямой полоской. День был жарким. Кондиционер работал без остановки. Пятый час они ехали по России и казалось, что ей не будет ни конца ни края.
- Деда! Мы будем в Москву заезжать или на обратном пути это сделаем? – поинтересовалась Адель.
- А как ты хочешь? – спросил он.
- Я бы это сделала на обратном пути, - ответила Адель, не отрывая взгляд от трассы.
- Хорошо! Давай так и сделаем. Сейчас остановимся на ночь в гостинице, отдохнем, как следует, а рано утром двинемся  в сторону Пензы. Нам останется проехать еще семьсот километров, - пояснил дед.
- Прекрасно! Вот и знак, через пятьсот метров будет небольшой городок с гостиницей. Заночуем! – Леон кивнул молча головой. Дорога его утомила, хотелось принять быстрей душ и хорошо выспаться.
 Утром моросил мелкий дождик, небо затянуло серыми тучами. Адель снова села за руль. Первое время ехали молча, слушали снова дорожное радио. Леон смотрел по компьютеру карту и маршрут до Каменки. Щетки на лобовом стекле монотонно выписывали дуги. При подъезде к Рязани ветер разогнал тучи, проглянуло солнышко и ехать стало веселей.
- Осталось четыреста километров до цели! – сообщил Леон. – Давай дальше поведу машину я.
- Хорошо! – зевнула Адель и остановилась на обочине. Они поменялись местами. Внучка прилегла на заднем сидении и вскоре задремала. Местами дорога была отвратительная, и машину подкидывало и трясло на ухабах. Позвонила бабушка, Наталья Федоровна, справилась, как у них дела. Дед доложил обстановку и жена успокоилась. Через некоторое время позвонил Марк, поговорил с Адель, дал несколько полезных советов и пожелав доброго пути, отключил связь.
 Поздно вечером автомобиль с французскими номерами въехал в районный центр Каменка и направился к гостинице  у центральной площади. Леон с внучкой сняли лучший номер с двумя спальнями, выходившими окнами на здание  администрации. Сон свалил их мгновенно, как только они добрались до своих спален.
 Утром к главе администрации Копейкину Андрею Михайловичу зашел сотрудник Госбезопасности  и предъявив свои документы, пояснил:
- Вчера вечером в наш город приехали из Парижа сын и правнучка графа Самойлова…
- Вот так новость! – удивленно поднял брови Копейкин и откинулся назад в кресле.
– А ничего о них не было слышно раньше.
- Так сын его Леон много лет прослужил во внешней разведке Франции, сейчас на пенсии, вот и решили посмотреть Россию и места, где жил граф, - предположил Николай Петрович из ГБ.
- Да! А в усадьбе графа такая разруха, - почесал лысину Копейкин. – Жаль, все руки до нее не доходили, да и средств на ее восстановление нет, а министерство культуры еще ничего не выделило, - сокрушался глава администрации. – Там, правда, сейчас священник один ЛТП организовал. Настоятель храма из Кевдамельсити, отец Савва. И часовенку построили там, начали реставрационные работы вести, но я там давно не был. А что от нас надо? – спросил он прямо.
- Да этот Леон парень непростой. Он возглавлял отдел по промышленному шпионажу и хорошо в том преуспевал. Одним словом нам надо чтобы вы организовали  с ними встречу, провели экскурсии и другие мероприятия, а наш сотрудник будет осуществлять их охрану… - пояснил Николай Петрович. – Вот вам визитка нашего сотрудника, передайте ее тому, кто будет заниматься Самойловыми и пусть сообщат, когда какие мероприятия запланированы.
-Хорошо! Все сделаем, - пообещал Копейкин и протянул Николаю Петровичу руку.
- Спасибо! Всего доброго! – попрощался тот и вышел из кабинета. Едва за ним закрылась дверь, Копейкин сразу же взял со стола визитку и прочитал на ней - Смирнов Антон Максимович и номер мобильного телефона. Эта фамилия ему ничего не говорила.  Копейкин вызвал своего заместителя по культуре Надежду Ивановну и поручил ей провести на высшем уровне встречу с потомками знаменитого графа Самойлова.
- Надежда Ивановна! Пригласите Самойловых в администрацию в мой кабинет. Я хочу лично с ними познакомиться и пообщаться! – попросил Копейкин.
- А на какое время, Андрей Михайлович?
 - Да как им удобно будет. Да, вот вам визитка, позвоните этому Смирнову и сообщите где и когда вы с ними встречаетесь. Он будет осуществлять охрану Самойловых на всех мероприятиях, и пригласите прессу и телевидение.
 - Хорошо! Все сделаю! – пообещала Надежда Ивановна, развернулась на каблуках на сто восемьдесят градусов и ушла. Копейкин проводил ее удивленным взглядом, -  «Хм! И как им не надоедает целыми днями ходить на этих каблуках? - пожал он плечами и потянулся в кожаном кресле. За мероприятия с Самойловыми он был спокоен, Надежда Ивановна знала свою работу, любила ее и выполняла на отлично. – Вот работали бы все так, как она, я бы и горя не знал. А то ведь насадили тут мне родственничков от областного правительства, а они тупые и ленивые, но выгнать нельзя… Сразу врагов себе наживешь по вертикали власти. А оно мне надо?» - думал глава. Затем мысли его перекинулись на графа Самойлова. Много полезного он сделал  для Каменки в свое время. Шутка ли, железнодорожную ветку сюда протянул, воду из Куваки на царский стол поставлял, каптаж там построил. Лучших архитекторов нанимал. «Масштабная личность  этот граф, не то, что я. Ну кто обо мне вспомнит через сто лет? Что я оставлю после себя? Клумбочки, цветочки, сосны да березки… Разбитые дороги, торговые центры на каждом шагу, убогие детские сады и школы. Даже маленького театра в городе нет. Эх! – горестно вздохнул он, -  а что я могу? Денег нет. Производство разрушено, земля французам отдана без всякого боя, в аренду на много лет и гнобят они ее на чем свет стоит своими  химикатами. А вот интересно, что бы граф на моем месте сделал. Власть есть, денег нет. Все воруют, у кого есть такая возможность. А кто не ворует, тот думает, где и что можно стащить. И обязательно стащит, как только такая возможность представится. Куда мы катимся? Вот если бы я был крестным отцом дочери президента, тогда бы…  О! Где бы я тогда был! – мечтательно вскинул он глаза в потолок. Телефонный звонок прервал его размышления. Надежда Ивановна сообщила, что встреча с Самойловыми назначена на два часа дня. Копейкин спустился назад с неба на грешную землю с убитыми дорогами. Вдруг  вспомнил, что единственная его дочь собралась замуж за сына директора торгового дома «Кувака». «А не хотят ли эти Самойловы вернуть себе и усадьбу и источник столовой воды? Это совсем не в моих интересах. Водичка эта не плохой доход дает будущему свекру дочери. Надо тут собраться и подумать вместе хорошенько, чтобы не спилить сук на котором сидим» - решил Копейкин.

    Глава 5.
    ВОТЧИНА.
 Главный редактор районной газеты Галина Викторовна Гоба пригласила в кабинет свою любимицу,  молодую журналистку Татьяну и дала ей поручение освещать в прессе пребывание в городе  сына и правнучки графа Самойлова. Девушка вооружилась диктофоном, фотоаппаратом и отправилась в приемную главы администрации. Там уже собрались коллеги из телевидения, иеромонах Савва, сотрудник ГБ во главе с Надеждой Ивановной. Все с большим интересом ждали прихода гостей. Они вошли в приемную ровно в два часа дня и ни минутой позже.
- Добро пожаловать, дорогие гости! – распахнула перед ними дверь в кабинет главы администрации Надежда Ивановна. Навстречу гостям вышел из-за  рабочего стола Копейкин и протянув руку Леону, представился:
- Андрей Михайлович! – Леон пожал ему руку в ответ.
- Леон! А это моя внучка Адель! -  сообщил он баритоном  почти без акцента. Адель кивнула головой и слегка улыбнулась. Нежный румянец выступил на лице. Было видно, что девушка волнуется немного. Леон держался непринужденно и с достоинством. Высокий, элегантный с приветливым взглядом он сразу покорил сердца женской половины, а мужчины не могли отвести глаз от красавицы Адель. Копейкин представил гостям всех присутствующих и пригласил сесть за стол.
- Как вы доехали, как устроились, господин Самойлов? – побеспокоился глава администрации.
- О! Спасибо! Все хорошо! – улыбнулся Леон. – Ехали мы долго, но это было интересно для нас. Я много слышал от отца о России и очень мечтал побывать здесь, но много работал, потом ждал, пока Адель закончит университет. И вот сбылась моя мечта. Я счастлив! – искренне сообщил он.
- Вы прекрасно говорите по-русски, - сделала комплимент Надежда Ивановна.
- Спасибо! Дома мы все говорим на русском языке, а на работе  говорим на французском, - ответил Леон.
- А как долго вы собираетесь пробыть в Каменке? – поинтересовался Копейкин.
- Трудно сказать… Нам хочется все посмотреть, везде побывать. И сколько это займет времени, неизвестно, Андрей Михайлович.
- Ну, хорошо! Если у вас возникнут какие-то проблемы, сразу обращайтесь ко мне. Вот вам моя визитка и звоните, не стесняйтесь. Наш сотрудник будет обеспечивать вам безопасность. Желаем вам приятного отдыха! – пожелал Копейкин.
- Спасибо вам за заботу и за этот прием! Утром у нас не было ни одного знакомого человека в этом городе,  кроме сотрудников гостиницы, а теперь благодаря вам мы имеем почти десять друзей, правда? – улыбнулся искренне Леон. Все закивали головами в знак согласия. Секретарь принесла поднос с кофе и чаем. Адель молча внимательно рассматривала присутствующих. Васильковые глаза светились радостью. Сотрудник ГБ не мог оторвать от нее зачарованного взгляда. На вид ему было лет сорок. Отец Савва задумчиво опустил голову. Наверное его тревожили мысли об ЛТП. Вдруг Самойловы не захотят, чтобы  там был этот центр для алкозависимых и куда потом с ними?
- Вам наверное хочется поскорей взглянуть на усадьбу отца, - поинтересовалась Татьяна из местной газеты?
- О! Да! Мы видели ее в Интернете, но лучше посмотреть здесь…
- Отлично! Я не буду вас задерживать, - сказал Копейкин, но и не прощаюсь с вами. Нам бы очень хотелось, чтобы вы рассказали про своего отца графа Самойлова. Здесь его знают и помнят!
- Благодарю вас! Нам приятно это слышать! Мы обязательно еще встретимся с вами, - заверил Леон. Допив кофе с круасанами и распрощавшись с Копейкиным, все покинули здание администрации и стали рассаживаться по машинам. Решили ехать сначала в усадьбу. Отец Савва на своей старенькой «Ниве» возглавил небольшую колонну из автомобилей и тронулся в путь. За ним ехал Леон, потом Надежда Ивановна  с остальными на микроавтобусе.
- Приятный мужчина этот глава администрации, - произнесла Адель.
- Мне он тоже понравился. Что-то в нем такое есть, что располагает к себе человека, правда?
- Согласна! Любезно уделил нам время и внимание, выделил сотрудников, прессу, телевидение, хотя мы никого не предупреждали о приезде и на такую встречу рассчитывать не могли, - произнесла Адель. Они проехали большой храм и направились в сторону леса.
 Красная Нива отца Саввы остановилась у высоких металлических ворот усадьбы, он вышел из машины и ждал, когда все соберутся, чтобы войти на территорию усадьбы. По периметру она была обнесена трехметровыми  бетонными  плитами. Вдоль стен шла тропинка по зеленой лужайке. Чуть дальше от ворот росли огромные каштаны в белых свечках цветения. Еще дальше стояли огромные дубы и кустарники. За ними виднелась широкая каменная лестница, ведущая к парадному входу в поместье, но сейчас он тоже был перекрыт плитами. По ту сторону лестницы виднелись кусты сирени. Воздух был пропитан запахом трав и растений, увлажненный утренней росой, напитанный кислородом. Рядом не было ни предприятий ни шумных трасс, а только небольшой островок скромных  на вид дач внизу у озера.
 Отец Савва открыл дверь проходной и группа проследовала за ним на территорию. Телефонным звонком он предупредил главврача о приезде высоких гостей, а точней хозяев и тот уже стоял на крыльце главного корпуса в ожидании. Леон окинул взглядом усадьбу, трехэтажное здание с колоннами и облупившейся штукатуркой. За ним располагалось двухэтажной здание без окон и дверей. Там раньше располагалась столовая и гостиная с танцевальным залом. Дальше еще несколько зданий в таком же плачевном состоянии. Справа стояло несколько двухэтажных корпусов, построенных уже в советское время. В них когда-то располагался ЛТП. Легкая тень грусти легла на лицо Леона. Адель тоже как-то сникла и опустила глаза.
 Отец Савва представил гостей директору. Тот любезно раскланялся. Ум его был в замешательстве, как себя вести  в данный момент, хозяином или квартирантом. Решил, что роль квартиранта будет безобидной для Самойловых и только подчеркнет уважительное отношение к  наследникам именитого графа.
 - Желаете осмотреть свое имение снаружи или хотите сначала побывать внутри помещения? – спросил он. Леон быстро уловил сладкое уху «ваше имение» и улыбнулся.
 - Давайте сначала походим по территории, а потом посмотрим внутри, правда, Адель, - обернулся он  к внучке. Та  взглянула на деда васильковым взглядом, и едва улыбнувшись коралловыми устами, кротко ответила.
 - Как вы хотите! – и опустила густые черные ресницы. Антон глаз с нее не спускал, забыв про служебные обязанности. Никогда он не встречал такой красоты и обаяния. «Вот она, порода! - подумал про себя, - можно бесконечно созерцать ее, любоваться и никогда не надоест! Повезет же кому-то заполучить такую красавицу  в жены. Жаль, что этим счастливчиком буду не я» - сокрушался он сердцем. Адель словно угадала его мысли и подняв глаза, подарила чудесную белоснежную улыбку за спиной у деда. Сердце Антона затрепетало в груди, как пойманная птичка, словно хотело выпорхнуть, и лететь к ней… Он едва сдержался, чтобы не выдать волнения, но Адель краем глаза уловила  его смущение.
 Они еще долго ходили по территории, заходили в здания. Директор рассказывал, сколько им удалось отремонтировать и восстановить. Леон спокойно отнесся к тому, что в усадьбе устроили лечебницу для страдающих алкоголизмом. Это, правда шло в разрез с планами графа, но уже то, что усадьбу не совсем разрушили и даже при всей скудности ЛТП умудряются еще и что-то восстановить, радовало его.
- А кто финансирует этот проект, - обратился Леон к отцу Савве. Батюшка скромно опустил глаза:
- Все осуществляется на пожертвования верующих людей и благотворителей. Ни государство, ни администрация не помогают нам в этом вопросе. Пьющие люди в нашей стране предоставлены сами себе. Торговля спиртными напитками процветает, а народ гибнет. Ведь в один день не научишь нацию культурному потреблению, - с болью в сердце говорил иеромонах. – Я бы очень хотел, чтобы вы рассказали как-нибудь, как с этим обстоят дела во Франции? Может их опыт поможет и нам.
- О! Да! С удовольствием обсудим с вами эту тему в вашем храме, - любезно согласился Леон
- Благодарю вас! – ответил священник. Зам главы администрации зыркнула на него сурово за то, что помянул администрацию недобрым словом, но отца Савву это не смущало. Он говорил правду. Столько лет народ спивается, а власти палец о палец ничего не сделали для решения этой проблемы. Они считали, что достаточно уже того, что не мешают, да еще и разрешили поселиться в таком историческом месте. Адель достала фотоаппарат и делал снимки. В тени  высокого старого дуба укрылась прекрасная деревянная часовенка с золоченым крестом на луковице. При виде ее, Леон с благодарностью посмотрел на монаха. Тот кротко опустил голову. Легкий ветерок теребил золотые колечки локонов на его плечах. «Вот она загадочная Россия и загадочная русская душа, - подумал Леон. – И кажется, что кроется эта загадка в каком-то мистическом единении этой страны и этого народа с Богом. И не удивительно, что эти мысли пришли мне в голову  именно тогда, когда я смотрел на часовню и отца Савву. Надо с ним поближе познакомиться» - решил Самойлов.
 Походив по территории усадьбы и великолепному парку, гости и сопровождающие направились в главный корпус.
 - Через пятнадцать минут у нас по расписанию обед, - сообщил директор. – Я приглашаю всех на трапезу. Хотите ли вы обедать со всеми вместе или вам накрыть стол отдельно в кабинете? – спросил он Леона.
- Я бы хотел со всеми вместе, - ответил тот.
- Прекрасно! А пока мы пройдемся по комнатам и кабинетам, которые удалось восстановить, - продолжал экскурсию директор.
 Пациенты проживали в комнатах по два, три человека. Новая мебель, свежевыкрашенные стены в пастельные тона, чистота, порядок и не потому, что гости приехали, а потому что так было заведено изначально.
 - Надежда Ивановна! – обратился Леон к представительнице администрации, - а вы не знаете, существует ли смета на реконструкцию усадьбы или этим никто не занимался, - поинтересовался он. Женщина несколько смутилась потому, что это не входило в ее компетенцию, но нашлась с ответом:
 - Этим пытались заниматься многие, но никому это не оказалось под силу. Здесь нужны огромные средства, господин Леон. У администрации таких нет. Думаю, что нашего годового бюджета не хватило бы даже на половину реконструкции. Хорошо бы найти инвесторов или спонсоров типа  Абрамовича или Прохорова.
Все улыбнулись. Директор открыл дверь в просторную трапезную и пригласил гостей. Столы были накрыты и около пятидесяти человек персонала и реабилитантов не начинали обедать. Директор громко возвестил:
- Друзья мои! Сегодня у нас высокие гости из Франции, а точнее хозяева  и наследники этой усадьбы, сын графа Самойлова Леон и правнучка Адель. Прошу любить и жаловать! – Леон поклонился всем.
-Добрый день! Мы рады вас видеть и я хочу выразить чувство глубокой благодарности всем, кто занимался и занимается восстановлением усадьбы моего отца. Если вы помните, то он был крестным отцом цесаревича и очень хотел в этом благодатном краю построить ему лечебницу, чтобы тот мог восстанавливать свое здоровье. Но судьбе не было угодно, чтобы сбылись его прекрасные мечты. Революция в России ураганом прошлась по стране и в корне ее изменила. Демоническая власть уничтожила помазанников Божиих и сегодня они причисленные Церковью к сонму мучеников молятся перед престолом Господа за Россию, за нас с вами. То, что вы делаете здесь, богоугодное дело и пусть Господь дарует всем здоровье и благополучие! Спасибо всем! – закончил Леон.
- Аминь! – ответил отец Савва. Все встали и начали молитву «Отче наш». Помолившись, приступили к трапезе. Молитва каким-то чудесным образом объединила высоких гостей и  жителей Каменки, и так приятно  и благостно было у всех на душе.
 После обеда гости разъехались кто куда. Только отец Савва остался в кабинете врача, чтобы побеседовать.
- Что думаете, отче, выгонят они нас отсюда, - прямо спросил он батюшку. Тот тяжело вздохнул, подумал:
- Думаю, что у них нет такого намерения, - ответил тот.-
- Народ волнуется, спрашивают…
- Успокойте их. Скоро мы встретимся с Леоном и все обговорим. Он обещал приехать к нам в храм.
- Ну дай-то Бог! – успокоился доктор.
- Поеду я, младенцев надо крестить сегодня, - сообщил отец Савва и благословив доктора, направился к выходу.
Леон и Адель вернулись в гостиницу, чтобы отдохнуть от поездки и жары. Девушка достала из холодильника бутылку минеральной воды и поставила ее на стол в гостиной. Леон взял бутылку и стал внимательно изучать этикетку.
-Что там, дедуль?
- «Кувака» - ответил он и показал внучке этикетку.
- Здорово! Давай попробуем, - предложила она и принесла два стакана. Леон открыл бутылку и разлил воду. Сделав несколько глотков, он не мог оторваться и выпил весь стакан. Адель последовала его примеру и была приятно удивлена качеством воды. Она была превосходна. С другой стороны пластиковой бутылки красовался портрет графа в военной форме. Леон прочитал под портретом:  «наладил производство минеральной воды «Кувака» в 1913 году командир Леб-гвардии Гусарского Его Величества полка Андрей Николаевич Самойлов,  дворцовый комендант».
«Вода из источника Кувака не только превосходна в  физическом отношении, но безупречна в химическом, санитарном и во всех других отношениях, являясь водой кристаллически прозрачной, абсолютно бесцветной, без малейшего запаха с приятным освежающим вкусом, лишенной каких-либо бактерий, и с минимальным для лучших питьевых вод составом».                «Горный журнал» №7, 1915 год.
 Он передал бутылку внучке. Адель внимательно рассмотрела ее и весело рассмеялась:
 - О ля-ля! Мой прадед как всегда великолепен! Его дело живет и процветает. Смотри, сколько медалей имеет эта вода, - указала она на этикетку. – Давай завтра туда поедем. Мне уже не терпится все посмотреть.
- А что ты думаешь об усадьбе, какой она тебе показалась? – спросил Леон. Адель села в кресло напротив деда и немного задумалась.
- Мне кажется, что если вложить в него средства на восстановление, то можно осуществить мечту графа…
-Каким образом, Адель? – серьезно посмотрел на нее Леон.
- Я думаю, что можно там сделать лечебницу для детей с таким же заболеванием, как у цесаревича. И еще построить часовню в честь царских мучеников и граф будет очень доволен нами, правда? Так говорит мне сердце, а что думаешь ты? – Леон улыбнулся внучке, подошел и обнял ее за плечи.
- Мое сердце говорит то же самое, дорогая! Отец будет рад, если нам удастся осуществить его мечту.
- Деда! А что будет с теми больными алкоголизмом, которых мы сегодня видели? – забеспокоилась девушка.
- Не переживай, реставрация будет длиться не один год, так, что у них еще много времени. А потом я видел там несколько зданий, которые построили в советское время. Их можно будет использовать для ЛТП, - пояснил дед.
- Браво! Дедушка! Я рада, что ты не остался равнодушным к этой категории населения. И еще мне очень хочется открыть в городе музей графа.
- Прекрасная идея! – похвалил Леон. – Я думаю пригласить из Франции хорошего архитектора, чтобы он сделал проект  реставрационных работ.
- И дорогу нужно ремонтировать, - добавила Адель.
- И парк привести в порядок…
- И проект ландшафтного дизайна.
- О! Да! Как много у нас здесь накопилось дел, - озабоченно произнес Леон.
- Ничего, дедуля, справимся! – успокоила его внучка. – Пойду я к себе в спальню, отдохну. Жарко мне.
- Хорошо! Я тоже устал. Мы мало отдыхали от поездки, организм еще не восстановился полностью. – Он налил в стакан «Куваки» и с удовольствием выпил.
 Вечером, когда спала жара и раскаленный диск солнца скрылся за горизонтом соснового леса, Леон с внучкой вышли на прогулку и направились в сторону небольшого городского парка. Встречные прохожие оглядывались на них и перешептывались между собой. Леона это насторожило и чуть приостановившись, чтобы завязать шнурок на туфлях, он прислушался к разговору двух женщин, прошедших мимо. «Ты видела, видела, - дергала одна другую за руку, - это же сын и правнучка графа Самойлова, - шептала она.
 – Да ты что? Нашлись таки. А думали, что никого уже нет». Леон улыбнулся. Он вспомнил, что на встрече  в администрации были представители СМИ.
- Надо купить местные газеты, - сказал он Адель.
- И посмотреть TV, - добавила девушка. – А вот и киоск с газетами… - Она подошла к прилавку. В глаза бросились обложки с их фотографиями. Она указала деду на них глазами. Он кивнул ей головой и купил две местные газеты. В парке они нашли уединенную скамейку и стали читать.
- Так вот почему на нас оглядываются! – догадалась внучка.
- И не только оглядываются, но и сопровождают, - многозначительно сказал Леон. Адель оглянулась по сторонам, но никого не увидела.
- Что ты имеешь в виду, дедуль?  Я никого не вижу…
- Правильно! Я его увидел в отражении витрины, когда покупал газеты, - пояснил дед.
- И кто он? – допытывалась Адель.
- А ты догадайся сама. – Внучка мысленно прошлась по всем, кто с ними контактировал.
- Антон? – Леон утвердительно махнул головой и достал мобильный телефон. – Ой, деда, все это твои шпионские штучки. Ты всегда начеку. Расслабься, ты на пенсии. Мы отдыхаем!
- Это невозможно, дорогая! Это уже в крови у тебя и другим ты никогда не будешь. – В руках у него зазвонил телефон. Это была жена. Леон рассказал, как у них дела, что они видели в усадьбе, с кем встречались. Затем Наталья Федоровна пообщалась с внучкой и, убедившись, что у них все в порядке, отключила свой аппарат.
- Деда! Надо бабушку сюда вызвать, пусть она нам помогает, только я не хочу, чтобы мы жили в гостинице. Мне тут не нравится.
- А где тебе нравится? – прямо спросил Леон, подозревая, что у внучки на уме есть план.
- В усадьбе!
- Да! Но там не комфортно, - возразил дед.
- Обустроим! – настаивала Адель.
- Хорошо! Обсудим это  в гостинице. Мне и самому не хочется туда. Я привык жить дома, - слукавил Леон. Он знал, что в их номере уже полно прослушек. Чуткий прибор, который он с собой привез, выявил их сразу, как только они переступили порог своего номера.
 Солнечное летнее утро, хранившее прохладу ночи, заглянуло в распахнутые окна гостиницы, призывая жильцов к пробуждению. Адель проснулась, глянула на часы на стене и стала собираться на утреннюю пробежку в парк. Она тихонько прошмыгнула мимо дедовой спальни, чтобы не разбудить его, закрыла входную дверь на ключ и вышла из гостиницы. По площади уже сновал народ: торговцы открывали свои магазины, подвозили товары, дворники убирали территорию, чиновники и клерки спешили в свои конторы и офисы, старушки собирались  в тени деревьев на своем  пятачке с дарами природы и домашним молоком в пластиковых бутылках. «Когда-то по этим улицам ходил мой прадед, бравый молодой офицер, - подумала Адель,  - наверное не одно женское сердце обжигалось страстью о нем. Жаль, что нам не довелось встретиться с ним при жизни» - посетовала она и направилась в парк.
 Леон уже не спал, когда Адель уходила. Он погрузился в свои размышления о том, как много может личность влиять на судьбы других людей и целых поселений. « Вот мой дед был генерал-адъютатнтом и сопровождал везде царя Александра II.  При прокладке Сызрано-Вяземской железной дороги ему удалось скорректировать ее проект так, что село Каменка не осталось в стороне, как планировалось ранее. Затем он подарил правительству землю под линию и вокзал и основал станцию Самойлово. После революции ее переименовали. Первый поезд прошел через нее еще в 1874 году. Это существенным образом повлияло на экономику района. Построили элеватор, мельницы. А через сорок лет с этой станции вывозили свыше одного миллиона пудов зерна и муки в год. В том числе тридцать процентов вывозили за границу. В Каменке уже тогда работало отделения трех банков  и пяти страховых обществ.
 Мой отец основал здесь акционерное общество и построил углекислотный завод и начал выпуск бутилированной воды «Кувака», раскрутил ее. Медицинские светила рекомендовали воду больному цесаревичу.  Эта вода произвела настолько благотворное действие на наследника, что император намеревался построить в Пензенской губернии свою летнюю резиденцию, чтобы его дети могли поправлять здесь свое здоровье. Усадьба, конечно,  нуждается в реконструкции.  А вот завод  действует и по настоящее время. Моего отца хорошо знают и помнят на этой земле. Даже портрет его на этикетках минеральной воды. Сегодня же с Адель поедем на завод. Хочу все посмотреть своими глазами» - решил Леон. Хлопнула входная дверь, внучка вернулась из парка и направилась в душ. Они позавтракали в небольшом уютном кафе гостиницы и сообщили Надежде Ивановне, что хотят посетить «Куваку». Та через десять минут уже стояла у входа в гостиницу в легком лиловом платье и летней кружевной шляпке от солнца, источая ароматы парикмахерской,  в которой ее и застал звонок Леона.
 Как француз, он не мог не сказать даме тонких комплиментов,  за что получил в награду очаровательную улыбку едва ли не превосходящую по красоте  всемирно известную улыбку Моны Лизы. Сам же он источал дорогой парфюм Франции, был чисто выбрит и одет в белую сорочку с короткими рукавами и светлые брюки. Высокий, стройный, седовласый отпрыск старинного дворянского рода, о предках которого известно с  тринадцатого века.
 Адель смотрела, как дед рассыпается в комплиментах и ее это веселило. «Для француза женщина – это бог! – думала она. –Хотя французского в нем разве что вот эта внешняя сторона взаимоотношений. Во всем остальном он истинно русский человек. Я, правда, мало знаю современных русских, которые здесь живут, но ничто не мешает мне ближе познакомиться с ними» - размышляла девушка. Дед наконец галантно пригласил всех в машину. Адель села на заднем сидении, чтобы Надежда Ивановна показывала дорогу, хотя у них был навигатор с собой.
 Машина возле храма свернула направо и через несколько минут выехала за пределы Каменки. По правую сторону вдоль трассы был глубокий овраг на дне которого блестела полоска воды. Слева к трассе подступал молодой сосновый лес, а за ним протянулись поля с желтыми головами подсолнухов, кукуруза, свекла. Воздух был напитан запахом трав так, что начинала кружиться голова. Стройные посадки берез белыми линиями отделяли поля друг от друга. Ландшафт быстро менялся: то виднелись зеленые равнины, то возникали овраги и перелески, а то вдали вдруг блеснет зеркалом на солнце  огромный пруд с карасями и карпами, подпрыгивающими над поверхностью воды. Дубовые рощи выглядывают темно-зелеными верхушками деревьев из пологих балок, зазывая путника жарким днем  в  прохладную тень. «На это можно смотреть бесконечно, - думала Адель под впечатлением воздействия природы. – Наверное одна эта губерния больше Франции по размеру».
 Вдали показались домики небольшой деревни.
 - Это село Кувака, а за ним уже и завод будет, - пояснила Надежда Ивановна. - Раньше на том месте был Гремучий родник. Вода струей била из-под земли. Потом люди сделали сруб, повесили икону и ковшик, чтобы можно было напиться. Затем уже ваш отец построил здесь быстрыми темпами завод. Этой водой тогда снабжали все пассажирские поезда.
 За  селом дорога начала резка спускаться в огромную, заросшую густыми травами балку на самом дне которой расположились современные корпуса завода из красного кирпича. Машина остановилась у проходной. Все вышли на площадку с огромным камнем посередине, обнесенным декоративной цепью. На камне была надпись, кто и когда основал этот завод. Адель сфотографировала Леона возле камня и они отправились в административное здание. После разрушенной усадьбы завод казался образцовым европейским предприятием с клумбами и тротуарами, кованными скамеечками, большими просторными корпусами и идеальным порядком на территории. Сразу было видно, что руководит этим всем хороший хозяин и достойный наследник графа Самойлова. Порадовалось сердце Леона увиденному, и сразу захотелось познакомиться с тем, кто с такой любовью продолжил дело его отца.
   
   Глава 6.
   КУВАКА.
 В приемной завода никого не было и Надежда Ивановна постучала в кабинет директора. Дверь открыл молодой человек лет тридцати пяти с модной стрижкой темных волос и большими  черными как ночь глазами. Он приветливо улыбнулся гостям и жестом руки пригласил зайти. Внимательно осмотрев всех, остановился на Адель и некоторое время не мог от нее глаз отвести. Пауза затянулась немного и  все ждали, что им предложат дальше. Спохватившись, молодой человек  наконец поздоровался:
 -Добрый день! Прошу вас, проходите, присаживайтесь. Меня зовут Наиль. Мой отец сегодня в командировке и я вместо него занимаюсь делами, - бросил он взгляд на девушку. Надежда Ивановна сделала шаг вперед и сообщила:
 - У нас в гостях  сын графа Самойлова господин Леон и правнучка Адель. Они хотят посмотреть завод, принадлежавший когда-то  их предку.
 - Рад вас видеть! – протянул руку Наиль Леону.
 - Взаимно! Рад нашему знакомству! – улыбнулся Леон. Наиль машинально протянул руку Адель. Та снисходительно улыбнулась и подала тонкую изящную кисть руки, сверкнув на солнце бриллиантами колечка.
 - Адель! – медленно произнесла девушка и прямо посмотрела в черный омут глаз Наиля. Сердце ее как-то встрепенулось, словно от сна и наполнилось такой необъяснимой радостью и удивлением, как если бы зима внезапно сменилась летом. В кабинете еще о чем-то говорили, но Адель ничего не слышала. Она  переживала то новое ощущение в себе, пытаясь его понять и объяснить. Ничего на ум не приходило и девушка решила подождать, пока в голове все разложится по полочкам, как это бывало раньше. Тем временем все собрались идти на экскурсию по заводу. Впереди шагал Наиль в светлом летнем костюме и при галстуке. Он был высокого роста, хорошо сложен с мужественным лицом восточного мужчины. Красивые черные усы придавали ему солидности.
 Дорога в коптаж  вела  по бетонной лестнице и Наиль дождавшись Адель, взял ее за локоть, чтобы помочь подняться. Девушка с благодарностью взглянула на него и нежный румянец заиграл на ее щеках. Леон, как истинный джентльмен, помогал Надежде Ивановна. Сзади плелся Антон. Никто и не заметил, как он примкнул к их компании. Он шел, понуро опустив голову, предвидя рождение романа между Адель и Наилем.
 - А вы давно приехали в Каменку? – поинтересовался Наиль.
 - Уже третий день! – ответила Адель.
 - О! Вы прекрасно говорите по-русски! – удивился он.
 - У нас в семье все говорят хорошо по-русски, - улыбнулась она так, что солнце поблекло в глазах молодого человека.
 - А вы уже посмотрели достопримечательности нашего города? – сжал он чуть крепче ее локоть, словно боялся уронить.
 - О! Нет, - никто не показал… Так немного ходили возле гостиницы и в парке. Еще ездили в усадьбу. Там все разрушено, - с сожалением в голосе произнесла Адель.
 -  Мне очень жаль! – посочувствовал  искренне Наиль. – А давайте я вам покажу наш город сегодня! – предложил он.
 - Хорошо! – согласилась она. У входа в коптаж молодой хозяин отпустил руку милой гостьи и начал рассказывать историю завода.
 - Ровно сто лет назад ваш отец, Леон и ваш прадед, Адель, пригласив лучшего архитектора, построил этот завод. Граф Самойлов был мудрым и предприимчивым человеком. Он много сделал для Каменки, здесь его любят и почитают и если бы не революция, то я думаю, что он осуществил бы свою мечту до конца, построив   в этих краях  летнюю резиденцию для царской семьи. Но… - Наиль глубоко вздохнул, - жизнь внесла свои коррективы в его высокие планы. Пусть будет светлой ему память! – с грустью в голосе произнес он. Эти слова тронули за душу наследников графа генерала Самойлова. У Адель даже слезинка навернулась на васильковые глаза. И это было так трогательно  для  Наиля, что  ему хотелось обнять эту прекрасную девушку, смахнуть  надушенным платочком серебряные бусинки-слезы и закрыть ее от всякого горя и неприятностей в жизни. «Ого! Куда меня понесло, - подумал он, когда прошел этот благородный порыв, - хотя… было бы очень неплохо. А что мне мешает или кто? Ой! Кажется я втрескался в эту барышню как только она переступила порог кабинета. А вдруг это судьба? Правнучка бывшего хозяина с новым хозяином… Как романтично! – размечтался Наиль. Он даже забыл, что у него намечается свадьба с дочерью главы администрации Екатериной Копейкиной. Телефонный звонок возлюбленной вернул его с небес на грешную землю.
 - Привет! Ты сегодня приедешь? – поинтересовалась Катерина. Наиль извинился перед гостями.
 - Нет! – категорично ответил он деловым тоном. У нас сегодня гости,  я тебе потом перезвоню, -  и, не дождавшись ответа, выключил телефон. Катя обижено швырнула серебристый  мобильник в сумочку: «Подумаешь, гости!» - хмыкнула себе под нос и огляделась по сторонам, не видели ли сотрудники в кабинете эту унизительную сцену. Две ее коллеги по пенсионному фонду, в котором она работала, сосредоточенно копались в бумагах.
 На вид Кате было лет двадцать пять;  высокая, крашенная  блондинка с большими карими глазами, знающая себе цену. Всегда  ухоженная и одета по последней моде с современным макияжем и дорогим маникюром. Она ездила на подаренной отцом серебристой «ХОНДЕ» и считалась в городе завидной невестой. Два года назад  на вечеринке у подруги Катя познакомилась с Наилем.  И вот уже дело шло к свадьбе. Девушка  присматривала себе наряд  в каталогах, готовилась к этому важному событию.  А была ли любовь? Или только тень ее промелькнула в молодых сердцах, разжигая страсть. Как знать?
 Наиль повел дальше гостей в музей живой воды. Там на стеклянных стеллажах был выставлен весь ассортимент выпускаемой продукции. Леон пробовал фруктовые газированные напитки, приготовленные на основе столовой воды из источника, и нашел их превосходными. Адель  сделала несколько глотков чистой воды без добавок, чтобы утолить жажду от летнего зноя.
 - А вы знаете, как граф Самойлов рекламировал Куваку в Париже? – поинтересовался молодой хозяин завода у гостей?
 - Расскажите! – полюбопытствовал  Леон. Ему определенно понравился Наиль, и общение с ним доставляло удовольствие.
 Граф Самойлов, как я уже сказал, был человеком предприимчивым. В Париже он заходил в модный дорогой ресторан и делал заказ на большой банкет. Он заказывал дорогие и изысканные блюда и когда заказ был принят, он в конце добавлял: 
 - Мсье! И по бутылочке Куваки на каждого гостя!
 - Какой Куваки? – удивленно спрашивал официант.
 - Как? Вы не знаете что такое Кувака? – делал недоумевающий вид граф и затем разочарованно произносил, - что ж я вынужден отменить свой заказ, раз у вас нет Куваки. – И так он сделал в нескольких ресторанах Парижа. Владельцы ресторанов, потеряв большую выручку от несостоявшегося банкета, начали искать эту Куваку и таким образом воду стали поставлять во Францию, - сообщил Наиль. Леон весело рассмеялся. Правда это была или вымысел, но совершенно в духе отца, ловко находившего выход из любой ситуации. Чего только стоило его бегство из охваченной революцией России.
 -А вот и редкая книга, которую написал ваш отец, - указал Наиль  на красивую полочку на стене музея. Адель с Леоном подошли ближе. На полке лежала толстая книга в твердом переплете с цветной фотографией графа. Леон бережно взял книгу и начал листать. Лицо его стало серьезным. «Может потому и остался жив отец, когда смерть буквально ходила за ним по пятам, чтобы донести правду до будущих поколений о том, что же в самом деле происходило в России в то ужасное время,  свидетелем которого он был» - подумал Леон.
 После музея гости посетили цех розлива воды, пообщались с работниками завода. Те удивленно улыбались такой неожиданной встречи с потомками графа, о которых ничего не было известно ранее.
 - А теперь и вы будете нашим директором? – спросила у Леона бойкая девушка с модной рыжей челкой до бровей. Леон улыбнулся и пояснил:
 - После революции новая власть в России национализировала все, что принадлежало моим родителям. А нынешняя власть еще не издала закон о реституции, возвращении. Я рад тому, что не загубили источник и завод, как  усадьбу. И благодарен за то, что здесь хранят память о моем отце.
 - А-а-а! – понимающе протянула девица и перевела взгляд на Адель. Правнучка графа ей понравилась. 
 Наиль показал гостям весь завод и даже бассейн с великолепной форелью, а затем пригласил всех в столовую выпить по чашечке ароматного  кофе с пирожными. Когда гости вернулись, стол уже был накрыт белой праздничной скатертью, расставлены вазочки с пирожными и цветами и чайные пары из тончайшего отечественного фарфора. На кофе пришли работники бухгалтерии, главный инженер, технолог и два начальника цеха. Всем хотелось познакомиться с сыном и правнучкой знаменитого графа, но никто не решался заговорить первым. Образовалась пауза. Тогда Леон спросил у Наиля:
 - А по всей России продают Куваку? – Наиль тяжело вздохнул.
 - Нет. Очень мало продаем. Даже в Москве и в Питере мизерное количество продается.
 - Почему так? – удивился Леон.
 - В каждом городе есть своя мафия, которая на этом зарабатывает и она контролирует рынок. Они воду разливают из городского крана, а не источника, а мы со своими медалями за высокое качество воды ничего не можем сделать, - пояснил Наиль.
 - А государство не может решить этот вопрос?
 - До государства надо еще достучаться, - иронично заметил главный  инженер.
 - Давайте будем продвигать ее на французский рынок, раз в собственной стране этот вопрос не решается, - предложил Леон.
 - Хорошая идея! Надо подумать. Вот приедет отец и мы все вместе вернемся к этому вопросу. Вы еще не уезжаете в скором времени из Каменки, - обратился  Наиль,  скорее к Адель, чем к Леону.
 - Нет! – тихо ответила девушка, глядя в черный омут его глаз.
 Гости еще долго беседовали  с работниками завода и расстались  уже как хорошие знакомые. Наиль проводил их до машины. Когда Надежа Ивановна и Леон сели  в нее, молодой человек поцеловал Адель руку и спросил:
 - Так в котором часу начинается экскурсия по городу?
 - Когда сядет солнце, очень жарко!
 - Значит в восемь часов  вечера я буду ждать у входа в гостиницу.
 - Хорошо! – слегка кивнула головой Адель в знак согласия.

  Глава 7.
  КЛАД.
 В выходной день Петр решил вынуть из стены несколько камней и забраться в тайник. У него уже не было никакого сомнения в том, что он нашел клад. Прораб проигнорировал воскресную службу и вооружившись необходимым инструментом решительно направился в подвал. Перфоратором он отколол четыре больших камня и влез внутрь. Он остановился на мгновенье, как бы предвкушая наступление момента истины и собравшись с духом открыл первый ближний  ящик. В нем лежала посуда, вся покрытая илом. Петр  достал чашу и провел по ней рукавом рубашки. В темноте блеснул металл. Он навел луч фонаря на предмет и ахнул от неожиданности. Чаша была из чистого золота. На дне стоял графский герб и проба. Петр вспомнил, что такая же чаша хранилась в его семье с точно таким же гербом и пробой. Ходил слух, что эту чашу подарил сам граф его прабабушке за хорошую службу. Она была экономкой в усадьбе Самойлова. У Петра перехватило дыхание в груди. Он не верил своим глазам. Постояв немного, чтобы придти в себя, Петр достал блюдо, протер его рукавом, и снова блеснуло в глазах золотом и на обратной стороне тот же герб и проба. Кроме посуды в кованых ящиках находились старинные монеты из чистого золота и серебра, ювелирные украшения с бриллиантами, сервизы из тончайшего фарфора с золотой росписью. Петр взял шкатулку с драгоценностями, кинул туда горсть монет и небольшое золотое блюдо, завернул все в пакет и выбрался из тайника наружу. Он аккуратно заложил лаз камнями и старыми досками, взял инструмент и вышел из подвала. Литургия еще не закончилась и во дворе никого не было. Петр прошел в свой корпус и упаковал находку в дорожную сумку,  в которой Галина возила ему чистую одежду и продукты. Сегодня она собиралась за ней заехать. Умывшись и переодевшись в чистую рубашку, Петр прилег на кровать, будучи все еще под сильным впечатлением от произошедшего. Мысли лихорадочно кружились в голове, как все это вывезти и куда его девать, и что с ним делать? Радовало одно, что охранники не проверяли то, что отсюда выносили. «Сначала все выведу, а потом решу, что с ним делать. Вот Галочка обрадуется! - думал он.  – Ох! И много же там этого добра! Вот жили люди-то, не то, что мы копейки считаем от получки до аванса. Да как тут не запьешь с такой жизнью. Но я с этим покончил раз и навсегда. Зачем мне водка, если у меня столько золота и богатства. Тут надо ухо держать востро и правильно всем распорядиться. Куда ж его сбагрить можно, чтобы в деньги перевести? Это ж какая куча денег получится, даже подумать страшно. А если кто прознает? Ой, хана мне тогда…» - грустно завершил Петр. А в это время отец Савва читал проповедь в часовне после литургии. Он говорил:               
 «Сребролюбие – это потеря надежды на Бога и упование на деньги; от этого тускнеет вера и исчезает любовь. Сребролюбцу кажется, что промысел Божий оставит его и он, обеднев, будет умирать покинутым всеми в этом мире, как одинокий путник в пустыне. Ему кажется, что промысел Божий, который питает даже малых птенцов, оставит его больным и нищим. Поэтому сребролюбец хватается за деньги, как за спасительный круг, как за панацею от всех болезней и несчастий. Он верит, что с деньгами он будет безопасен во всем. Он считает, что богатство – единственное спасение, на которое можно положиться в этом мире.  Оставленное расти сребролюбие, переходит в страсть. Сребролюбец забыл о промысле и помощи Божией, которые хранили его до сих пор. Вот блуд, злоба,пьянство, гнев – это видимые грехи; а сребролюбие –  скрытый грех, его не видно, но он приносит много вреда человеку. – Отец Савва посмотрел на присутствующих и не увидел Петра, подумал, что может тот приболел. Затем он продолжил: - сребролюбец не может любить Бога,  даже если будет много молиться, поститься, ездить по святым местам. У кого нет надежды на Бога, у того нет доверия к Богу.  Любовь хочет доверия – она сама доверчива.
   Александр Македонский, умирая, велел положить его тело в хрустальный саркофаг, с обращенной вверх пустой ладонью, показывая, что тот, кто завоевал пол мира, ничего не унес с собой в вечность.
    В мире существуют две позорные профессии: одна из них – палач, другая – ростовщик. Ростовщичество – самый омерзительный вид сребролюбия. Если палач одним ударом или выстрелом отнимает у человека жизнь, то ростовщик медленно пьет кровь своей жертвы, пока не погубит ее.
 В христианстве и в исламе ростовщичество запрещено, и все-таки оно существует, потому что страсть сребролюбия заставляет человека забыть о загробном воздаянии и собственной душе, - закончил свою проповедь отец Савва и почему-то внимательно посмотрел на Петра. Тому даже показалось, что батюшке уже все известно о  найденном им кладе и что вся услышанная им проповедь о сребролюбии посвящена именно ему. Петр поспешил удалиться из часовни и с глаз священника. Он понял, что душа его и сердце  уже заражены этим грехом, но отступать не хотелось. «Ну не все же богатые люди плохие» - как бы оправдывался Петр.
 Постепенно Петр с Галиной перевезли домой весь клад графа Самойлова. По ночам они вдвоем спускались в погреб и там любовались сокровищами, поглаживая их, перекладывая из места на место. Потом все прятали, закрывали. Петр купил кавказскую овчарку и привязал ее у входа в погреб, чтобы охраняла добро. На работу он перестал ходить, боялся, что кто-нибудь прознает о сокровищах, отравит собаку,  когда его не будет дома и все похитит. От мужа заразилась и Галина. Сокровища лишили ее сна и покоя. Под глазами появились темные круги, исхудала, замкнулась от всех на работе, в гости не ходила и к себе никого больше не звала. Вскоре супруги начали ругаться между собой, делить сокровища. Дело уже доходило до развода.
 - Знаешь, Петя, - как-то в сердцах произнесла Галина, - да лучше бы ты пил водку, чем то, что сталось с тобой из-за этого проклятого золота. Ты перестал быть человеком. Я не могу больше с тобой жить. Ты и меня сделал моральным уродом. Люди спрашивают, что у нас происходит? Что мне им ответить? Что у тебя крышу снесло после ЛТП. Вот дура! Сама же его туда и отвезла на свою беду, - зарыдала она. - Да кто ж мог подумать, что ты там отковыряешь это горе нам... О, Боже! Что теперь с этим делать? Никогда чужое богатство не приносит счастье.
   Петр молча слушал жену, глядя в окно и понимал, что она права, но что делать, не знал. Он и сам жутко устал от навалившегося груза богатства, но пить водку не хотелось, аж тошнило при одном упоминании о ней. "Эх! напиться б и забыться, а утром проснуться отдохнувшим от тяжких дум, выпить пивка и на работу" - думал он, но увы... Сокровища приковали его к себе крепкими цепями, как он свою собаку к погребу.
  Рыжий Тузик заревновал хозяев к новой собаке, с которой они носились как с писаной торбой, и впал в уныние. Он грустный лежал в коридоре под столом и ничего не ел.  «Пусть целуются со своим лохматым кавказцем.  Мы еще посмотрим, кто из нас лучше охраняет дом.  И что они с этим золотом, как курица с яйцом носятся по ночам.  Были же люди как люди, добрые, общительные, а как этого барахла натащили, так совсем невыносимыми стали. Уйду я от них!» - тяжело вздыхал пес, искренне переживая за сложившуюся психологическую обстановку в доме.

    Глава 8.
    ПОДАРОК.
  Петр Иванович сидел на кухне за столом и размышлял, как бы ему наладить отношения с Галиной. Кажется, что и причины особой не было для расставания, а она собрала вещи и уехала на своей немолодой девятке к родителям. Петр не звонил ей, не уговаривал вернуться не потому, что ему было безразлично. Ему хотелось во всем разобраться, понять жену, почему она так поступила. Всякие мысли крутились в голове: «Может нашла себе другого, пока я в ЛТП был, а может разлюбила за пьянство. Ну, так я уже не пью. Хотели обвенчаться, а получилось все наоборот. И все началось тогда, когда я этот клад чертов домой притащил. Мечтал о богатой красивой жизни, чтобы Галочка ни в чем не нуждалась…  А она взяла и ушла, словно и не было двадцати лет совместной жизни, взяла и перечеркнула все. Е-хе-хе! – тяжело вздохнул он. – Ой! Да у нее же послезавтра день рождения, - спохватился Петр и аж вскочил со стула, быстро зашагал из угла в угол, почесывая затылок. – Вот и шанс помириться. Надо только хороший подарок ей купить. Но что? Украшений с бриллиантами целый килограмм в погребе, бери любые. Правда она никогда особенно не увлекалась украшениями. Да и куда их тут наденешь? Сотрудники с ума сойдут в редакции от зависти. Начнут задавать себе вопросы, откуда при такой скромной зарплате такие дорогие вещи? Нет, это не подходит. Я конечно шкатулку с украшениями отдам ей, а она пусть как хочет. Ну что же ей подарить, что бы ее сердце оттаяло,  и мы снова зажили душа в душу.» В  это время мимо окон Петра проехал черный внедорожник, ослепительно блистая  на солнце лакированным боком. Петр хлопнул ладонь себя по лбу, словно его осенило этим блеском. «Во! Автомобиль куплю ей новый, джип, чтобы она могла в непогоду добраться  до любой деревни или предприятия, куда ей надо по работе» - обрадовался он как ребенок.
 Петр чисто побрился, приоделся, побрызгался туалетной водой, которую Галочка подарила ему на День Защитника Отечества и полез в погреб. Огромная кавказская овчарка сидела в тени и внимательно следила за вверенной ей территорией. Тузик безучастно лежал в кустах малины и ревновал хозяина. Он даже похудел от этих переживаний.
 Петр завернул в полиэтиленовый пакет три больших золотых блюда и положил в спортивную сумку, чтоб не привлекать к себе внимания. Потом вызвал такси по телефону и отправился в Пензу. Там он попросил водителя остановиться у большого ювелирного магазина на центральной улице, рассчитался и вышел. Покупателей было мало, и продавец сразу подошла к нему, чтобы выяснить цель визита и помочь в выборе товара.
 - Мне скупка нужна, - пояснил он.
 - Вам на второй этаж на право, - разочаровано сообщила девушка. Петр прошел в отдел скупки, огляделся по сторонам и подошел к окошку приемки.
 - Что вы желаете? – поинтересовалась приемщица в очках с толстыми стеклами.
 - Я хочу сдать… - ответил Петр и достав из сумки блюдо, подал  в окошко. Приемщица удивленно посмотрела на блюдо, потом на Петра оценивающим взглядом. Затем сделала анализ   на определение пробы и щеки ее стали пунцовыми. Она еще раз глянула на Петра и поставила блюдо на весы, затем пощелкала калькулятором и попросила паспорт. Петр внимательно наблюдал за ней и больше всего его интересовало в данный момент на какую сумму потянуло блюдо. Приемщица заполнила бланки, отсчитала деньги пятитысячными купюрами и подала Петру.
 - Триста пятьдесят пять тысяч рублей. Проверяйте!  - назвала она наконец сумму. От радости у Петра запрыгало сердце в груди. Он умножил в уме эту сумму на три и чуть не запрыгал.
 - Спасибо! – поблагодарил он, положил деньги  и паспорт во внутренний карман пиджака и вышел из магазина. Второе блюдо он решил сдать в другом магазине, чтобы не привлекать к себе внимания. Рядом с ювелирным магазином располагался большой торговый центр с торца которого виднелась вывеска «Скупка ценностей». Петр сначала зашел в торговый центр, нашел банкомат и триста тысяч положил на карточку. Погуляв по разным отделам  центра, прикидывая, что можно еще купить Галочке в подарок. Потом решил, что лучше дать ей денег, пусть сама себе приедет и выберет то, что ей понравится.
 С деньгами у Петра быстро поднялась планка самооценки. В следующую скупку он уже заходил не спеша с чувством собственного достоинства, поглядывая на работников несколько с высока. Он подошел к окну приемки, молча достал из сумки блюдо и подал его приемщице. Та широко открыла глаза на изделие, затем оценивающим взглядом прошлась по Петру и принялась определять пробу. Дальше все было точно так же, как и в первой скупке, только сумма оказалась на двадцать тысяч меньше. Петр не стал возражать, поблагодарил и пошел к банкомату. Положив на карточку очередные триста тысяч рублей, Петр решил зайти в ресторан пообедать.
 А в это время в его родной деревне два местных алкоголика из соседней улицы размышляли, где бы им раздобыть денег или самогона, чтобы опохмелиться. Голова трещала от вчерашней попойки так, что на стены хотелось лезть. Мысли были только об одном, найти и выпить, иначе смерть.
 - Слушай, Витька! А давай в Петьке сходим за деньгами…
 - К прорабу, что ли?
 - Ну, да. Он же пить бросил, ну посочувствовать нам должен, сам знает, что это такое…
 - Точно, Миха! Петька мужик добрый и Галка у него баба нормальная. Пошли!
 Полупьяные мужики медленно побрели переулком к дому прораба. У калитки они остановились и Витька пытался указательным пальцем попасть в кнопку звонка. Ему никак  не удавалось. Тогда Миха взял рукой его палец и начал помогать нажать на кнопку. Теперь они и вдвоем не могли никак попасть в эту неуловимою кнопку. За ними внимательно наблюдал через щель гаражной калитки сосед Петра, бывший агроном Михеев. Когда ему надоело это зрелище, он вышел из своего укрытия и громко сообщил:
 - Петр уехал утром! – Мужики оглянулись на него и перестали тыкать пальцем в калитку.
 - А Галка дома? – спросил Миха.
 - А Галина на работе наверное…
 - Угу! – многозначительно промычал в ответ Виктор и вопросительно посмотрел на Миху.  Овчарка услыхала возню у ворот и начала громко гавкать и рваться к калитке. Миха всей ладонью нажал на кнопку звонка и так стоял минуты три. Никто на звонок не вышел.
 - А может у них звонок не работает, - предположил Миха и толкнул калитку. Она поддалась и открылась.  В это время собака оборвала цепь и рванулась в калитку. Как только она проскочила мимо мужиков, они мгновенно протрезвели и забежав во двор, закрыли калитку. Собака оказалась на улице. Миха облегченно вздохнул:             « Пронесло!»  Виктора трясло от испуга. Пес рвался обратно во двор. Миха закрыл калитку на засов: «Ну, мы попали! Хозяев нет, собака под калиткой, сколько ж мы тут просидим?»
 - Похмелились… - иронично просипел Витька. У него от испуга голос пропал. Михеев, глядя на эту картину, укоризненно покачал головой и закрыл на всякий случай калитку в гараже: «Кто ж его знает, что на уме у этой собаки. Теперь пока Петр не приедет, будут сидеть эти голубчики у него во дворе».
 Время шло, а Петр не возвращался. Мужики уже проголодались, поели немного яблок, попили воды и лежали на скамейках в тени беседки.
 -Есть охота, - погладил себя по тощему животу Витька.
 - И не говори. А вдруг Петька сегодня не приедет домой, что будем делать? – спросил Миха.
 - От этой сволочи, - кивнул он головой в сторону овчарки, - просто так не отделаешься. Он будет нас тут караулить до последнего, - вздохнул он.
 - А может Михеев его как-нибудь отвлечет от калитки, и мы прорвемся?
 - Опасно! Да и Михеев дурак что ли, вызывать огонь на себя.
 - Жрать охота!
 - О! Есть идея! – радостно воскликнул Витька. – Давай в погреб слазим, там наверняка есть что-нибудь съедобное. Я думаю, что Петька не обидится. Мы ж не виноваты, что его пес с цепи сорвался. У нас просто другого выхода нет. Не умирать же нам с голода?
 - Точно! А может, там и по рюмашке найдем, - обрадовался Миха и встал со скамейки. Витька тоже соскочил и направился к погребу. Замок на дверях погреба был открыт, Петр в спешке  забыл утром его закрыть. Мужики медленно спустились по лестнице вниз. Миха нащупал рукой выключатель и включил свет. Они начали шарить глазами по полкам в поисках еды. Витька нашел ящик с тушенкой и вытащил оттуда две банки. Миха  присмотрел банку с консервированными огурцами на верхней полке и облизываясь, потянулся за ней, но не удержал.  Банка упала и закатилась в яму для хранения картошки. Оттуда раздался металлический звон. Миха махнул рукой на банку и полез за второй. Витька пошарил еще по полкам и на нижней увидел несколько пластиковых бутылок со светлой жидкостью. Он достал одну из них начал читать на этикетке: «Спирт питьевой». Он страстно прижал бутылку к губам и расцеловал ее.
 - Че там? – спросил Витька. Миха поднял бутылку вверх и начал пританцовывать. Витька выхватил бутылку и посмотрел на этикетку. Широко открыв глаза, он игриво завилял задом, словно у него  был хвост:
 - Ой, собачка, ой спасибо!  - облизывался мужик. – Надо ей за это тушенки дать!
 - Пошли в беседку, я уже тут замерз, - предложил Миха и, набрав в руки провизии, полез из погреба наружу.
  Мужики накормили собаку тушенкой, напились спирта, закусили и уснули блаженным сном в беседке. День удался!
  Петр, обедая в ресторане,  читал в газете объявления о продаже внедорожников, приценивался, прикидывал какую марку лучше купить. «Вот Галочка удивится, когда я ей подгоню такую красавицу, - предвкушал он. – А что? Она у меня заслужила. Да и по статусу главному редактору газеты нужно ездить на приличной тачке, - размышлял он.
 - Что будете пить? – прервал его мысли официант. - Минеральную воду Куваку без газа и кофе черный, - заказал Петр. Официант явно ожидал, что этот клиент попросит спиртное, но не угадал. Петр в душе гордился за себя: «Это ж совсем другой уровень жизни. Я не пью, как наши деревенские мужики, я забочусь о своем здоровье. У меня теперь другие интересы. Я хочу путешествовать по свету, хочу посмотреть, как живут в других странах, и я могу это себе позволить. Мне не надо горбатиться за копейки на этих стройках и воровать стройматериалы. Да здравствует материальное благосостояние! Денежки! Я вас люблю!» - ликовало сердце и разум бывшего прораба. Сегодня здесь в этом уютном ресторане Петр открыл новую страницу в своей жизни, зачеркнув и попрощавшись с прошлым. Он закурил сигарету и стал внимательно рассматривать посетителей ресторана.  Музыкант играл на саксофоне какой-то блюз. Время было обеденное. За столиками сидели молодые красивые женщины в открытых летних  платьях,  деловые  мужчины о чем-то беседовали, дети ели мороженое. Никто никуда не спешил. Петр вспомнил, как раньше в той убогой жизни ему и пообедать некогда было. В погоне за заработком, он бегал по строительным объектам как загнанная лошадь. Вечером возвращался домой уставший, ужинал, выпивал и ложился спать потому, что завтра опять надо бежать по этому замкнутому кругу.   Казалось, что  когда-нибудь упадешь и уже никогда не встанешь…  И ради чего? Куска хлеба да тряпок, чтобы тельце прикрыть. В дом что-нибудь купишь и опять по кругу бежишь зарабатывать. «Ех!» - вздохнул Петр, рассчитался с официантом и пошел искать следующую скупку, чтобы сдать последнее блюдо. Он прошел почти квартал и увидел вывеску «Антиквариат». Зашел, осмотрелся. Молодая девушка  скучала  за прилавком. Увидев покупателя, она улыбнулась приветливо:
 - Что желаете? – заискивающим голосом спросила Петра. Он не решился сразу сообщить цель прихода, а решил осмотреться насколько тут безопасно.  Вроде бы ничего подозрительного Петр не заметил, но внутренний голос почему-то сопротивлялся, и он вышел из магазина. Осмотревшись по сторонам, увидел на противоположной стороне автосалон «Тайота» и пошел туда. Едва он переступил порог салона, молодой навязчивый продавец засыпал его вопросами и стал предлагать автомобили.
 - Я сам выберу! – остановил его Петр. Продавец умолк, но ходил следом за Петром, готовый в любую минуту предстать перед ним, только позовет. Петр походил, посмотрел, приценился. Автомобили были не новые, а с небольшим пробегом. «Тут можно на ворованный нарваться и тогда плакали мои денежки» - решил он и ушел из салона.
 - Ходят, смотрят и ничего не покупают, - возмутился продавец ему в след.
  Возле городского рынка Петр нашел ювелирный магазин и сдал третье блюдо, положил деньги на карточку и отправился на автовокзал, чтобы ехать домой.  Шустрые таксисты сновали между пассажиров, предлагая свои услуги. Петр увидел водителя, с которым приехал утром и направился к нему.
 - А! Обратно собрались? – узнал его тот.
 - Ага! А ты свободен? – спросил Петр.
 - Да! Можем ехать.
 - Давай минут через десять, мне еще в туалет надо сбегать, - попросил Петр. Водитель понимающе кивнул головой. Он прождал Петра минут двадцать, и когда к нему подошла женщина с ребенком, решил ехать без него.
 Петр очнулся в реанимации  областной  больницы. Галина сидела на стуле у его кровати и держала за руку.
 - Привет! – сказала она тихим голосом и улыбнулась, смахивая слезы.
 - Где мы? – удивленно спросил Петр слабым голосом.
 - Тихо! – приложила она палец к губам, - тебе нельзя разговаривать.
 - Почему? – так же тихо спросил Петр.
 - У тебя черепно-мозговая травма. – Он попытался хоть что-нибудь вспомнить, откуда эта травма, но тщетно. Сюрприз жене ко дню рождения удался.

    Глава 9.
    ВСТРЕЧИ НА ЗАКАТЕ.
  Ровно в восемь часов вечера Наиль стоял у входа в гостиницу с большим букетом белых лилий. Он  нетерпеливо переминался с  ноги на ногу и поглядывал на часы. Давно он так не волновался от предстоящей встречи с девушкой. Легкой походкой Адель пересекла вестибюль гостиницы, распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с Наилем. От неожиданности глаза ее  удивленно распахнулись, словно васильковая поляна  внезапно открылась  во ржи. Какое-то мгновенье они смотрели друг на друга как зачарованные. Затем Наиль подал девушке букет и улыбаясь произнес:
 - Это вам, мадмазель! – Адель улыбнулась в ответ, взяла в руки благоухающие цветы и, опустив густые ресницы,  склонила лицо над белыми лепестками. «Какое очарование, - восхищался Наиль, - как они похожи своей чистотой и  великолепием! Просто глаз не отвести».
 -Мэрси боку! – поблагодарила Адель. – Я отнесу их в номер, чтобы они не завяли.
 - Я провожу вас! – Наиль открыл входную дверь перед девушкой. Они медленно поднимались по лестнице, переживая и смятение и трепет и еще какие-то новые и непонятные чувства. Химическая реакция  под названием  лямур вступила в действие. Адель ушла в номер ставить цветы, а  Наиль ждал ее в коридоре. Ему не хотелось сейчас встречаться с господином Леоном, чтобы он  своим проницательным взглядом случайно не заметил    по выражению лица следы этой реакции.
  Выйдя из гостиницы, Адель с Наилем сели в его машину и поехали по городу в сторону железнодорожного вокзала.  Первым на пути оказался городской ЗАГС.
 - Что это? – спросила Адель, - указывая на вывеску.
 - Это то место, где наши граждане вступают в брак, женятся, - пояснил он и вспомнил, что собирался еще вчера  придти  сюда с Катей. А сейчас даже звонить ей не хочется. «Подождет». Катя словно  угадала его мысли и сама набрала номер. Гудки шли, но Наиль не отвечал. «Что это там за гости у него? Отец в командировке, а у него какие-то гости?» - недоумевала она. На душе  стало как-то вдруг пусто, словно ее обокрали. Она позвонила своей подруге.
 - Слушай, Ира! Как-то мне нехорошо на душе, Какое-то предчувствие плохое…
 - Ты не поссорилась со своим? – поинтересовалась Ира.
 - Нет. Помнишь, ты говорила, что у тебя есть знакомая гадалка. Я хочу к ней. Можешь это устроить?
 - Конечно! Сейчас позвоню, спрошу, когда она сможет нас принять и перезвоню тебе. Жди. – Минут через пять Ира позвонила и сообщила, что можно сегодня часам к девяти вечера встретиться с ней.
 - А сколько она берет за сеанс? – поинтересовалась Катя.
 - Полторы  тысячи рублей!
 - А что еще надо с собой взять туда?
 - Его фотку.
 - Ну этого добра у меня хоть отбавляй. А куда надо ехать, - уточнила Катя.
 - В Кевдамельсити.
 - Ага! Так я за тобой заеду без двадцати девять.
 - Ладно, подружка! – согласилась Ира и отключила телефон.  « Что там у них не заладилось?  Все вроде к свадьбе шло. Катька уже и платье себе присматривала  белое. Сегодня все узнаем» - размышляла Ира. Она и сама не раз пользовалась услугами  этой  ясновидящей прорицательницы. Той каким-то  особым глазом  удавалось через какую-то щелочку  подсмотреть будущее.  И тогда  размазано и расплывчато и сильно иносказательно сообщалось клиенту, что его может ожидать.
  Наиль проехал колледж и свернул налево по главной дороге. Затем они проехали городское отделение полиции, пожарную часть, ветлечебницу, школу и наконец добрались до привокзальной площади. Слева расположился железнодорожный вокзал, а по правую сторону  одноэтажное здание автовокзала и стоянка такси. Оставив машину на площади, Наиль с Адель пошли смотреть  железнодорожный вокзал. Серое здание  советских  времен постройки не отличалось оригинальностью архитекторской мысли и особым внутренним убранством. В здания находилось около десятка пассажиров, ожидающих поезд на Москву.  За день здание накалилось на солнце, как духовка и только бетонный серый пол  оставался холодным. Кондиционеров не было. Адель с Наилем прошли через зал и вышли в другую дверь, ведущую на перрон. Он был таким коротким, что состав в одиннадцать вагонов не вмещался на нем. Пассажирам последних вагонов приходилось садиться в поезд с уровня рельсов, что было весьма затруднительно,  особенно для детей и стариков. Но вероятно такая мелочь не беспокоила чиновников, ответственных за это дело. Зато клумбы перед зданием были красивые и ухоженные. За этим следили строго. У каждого магазина и конторы стояли кованные подставки для горшков  с яркими растениями, усыпанными крупными цветками.
  Адель задумчиво смотрела на железнодорожную ветку, появившуюся здесь благодаря ее прапрадеду,  выделившему  землю и изменившему первоначальный проект. Затем прадед продолжил замысел отца и построил станцию и почту. А новая власть не удосужилась построить  нормальную платформу, чтобы пассажирам было удобно. « Интересно, сколько бы времени продержался у власти мэр города во Франции, если бы он так игнорировал элементарные интересы своих избирателей?» -подумала молодая графиня  старинного дворянского рода Самойловых.
 - О чем вы думаете? – прервал ее размышления Наиль тихим голосом у самого уха. Она  грациозно повела плечиком, вскинула черные ресницы:
 - О своих предках! Спасибо вам, что вы меня сюда привезли! – с нотками грусти в голосе произнесла девушка.
 По громкоговорителю дежурный вокзала сообщил, что на первый путь прибывает пассажирский поезд Пенза-Москва.  «Нумерация вагонов с головы поезда» уточнил он.
 - А где у него голова? – поинтересовалась Адель.
 - Впереди!
 - А с какой стороны он приедет? – допытывалась она.
 - С правой, если стоять спиной к зданию, - улыбнулся Наиль. У него вдруг возникло желание сесть в купе с Адель и долго-долго  ехать куда-нибудь вдвоем, чтобы никто не мешал наслаждаться общением с этим прекрасным  ангелом. Гладить ее волосы, целовать ее руки и глаза, слушать ее нежный голос, забыв обо всем на свете.
 Поезд показался из-за моста и стал сбавлять скорость. Колеса грохотали так, что ничего не было слышно. Наиль обнял Адель двумя руками, как бы закрывая ее тоненькую фигуру от этого железного чудовища. По перрону бежали пассажиры с вещами к хвосту поезда, туда, где не было платформы. Им надо  успеть за две минуты стоянки добежать до  последних вагонов и погрузиться в них. Мужчины отталкивали женщин и пытались забраться первыми. Но пожилая тучная дама застряла с большой дорожной сумкой и никак не могла подтянуться, чтобы поставить ногу на первую ступеньку, перегородив всем проход. Тогда ее начали подсаживать и подпихивать со всех сторон, чтоб она быстрей шевелилась. Поезд издал последний гудок перед отправлением.  Нард заволновался и от злости кто-то ущипнул даму ниже спины. Она взвизгнула и подпрыгнула от неожиданности, став наконец на ступеньку. Проводница  начала  затаскивать ее сумку и освобождать  проход. Через несколько секунд все пассажиры были в вагоне.
 Наблюдая эту привычную  сцену, Наиль чуть не рассмеялся. Однако понимая, что для Адель это нечто из ряда вон выходящее, сдержал себя. Он только крепче обнял ее и тихонечко поцеловал волосы, запах которых  кружил  голову. Ему показалось, что откуда-то с неба на них сейчас смотрят граф Самойлов и его отец.
 Катя с Ириной приехали в село к гадалке, когда последние лучи заходящего солнца окрасили на западе одинокие облака в красно-золотой цвет. Воздух и земля постепенно остывали от дневного зноя. Вороны галдели в небольшой роще наперебой с лягушачьим хором в пруду. Травы пряным ароматом заполнили пространство. Уставшие   от жары деревья уронили ветви, ожидая ночную спасительную прохладу.
 Сельские жители, едва закатилось светило за горизонт, начали поливать грядки с овощами и палисадники, да заполнять водой емкости  на завтрашний день. В такое жаркое лето никто не рассчитывал на хороший урожай. За два месяца не выпало ни одной капли дождя. Отец Савва ходил с верующими Крестным ходом с иконами к святому источнику, молились и просили дождя. Вскоре после этого собралось несколько худосочных  тучек над селом, брызнули на изнывающую землю  немного воды и были таковы.
 Ира первой вошла в кирпичный просторный дом гадалки, а следом за ней робко пробиралась по коридору  Катерина. Ей стало как-то не по себе, даже страшновато. Не хотелось узнать что-нибудь плохое о своем будущем. Они присели на диван в прихожей и стали ждать. Минут через десять из боковой двери вышла женщина лет сорока и ни на кого не глядя, направилась к выходу.
 - Проходите! – послышался женский голос из соседней комнаты. Катя глянула вопросительно на Иру.
 - Иди, иди! – кивнула ей подруга. Катя зашла в комнату с приглушенным светом и остановилась, всматриваясь в темноту. Наконец глаза стали различать предметы и мебель. Посредине комнаты стоял круглый стол покрытый мягкой темной тканью. На нем было несколько различных предметов; большой хрустальный шар, подсвечник,  лист бумаги, ручка, спички. За столом сидела женщина неопределенного возраста с длинными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Тонкие черты бледного лица, большие черные глаза смотрели из темноты, как два бездонных колодца. Трудно было предположить, кто она по национальности. Ее можно было назвать красивой, но эта красота была холодной и несколько пугающей.
 - Присядь! – повелительным тоном сказала незнакомка, откинувшись на спинку кресла в бархатную темноту. Пламя свечи колыхнулось от ее слов. У Кати мурашки поползли по спине. Она нащупала рукой спинку стула и присела на краешек, готовая убежать  отсюда в любую минуту.
 - Спасибо! – каким-то чужим голосом поблагодарила она и вся сосредоточилась на пламени свечи.
 - Что ты хочешь? – прямо задала вопрос гадалка. Катя немного подумала, достала фото Наиля и положила перед женщиной.
 - Я хочу знать, поженимся мы с ним или нет? – уже твердым голосом вопрошала девушка. Женщина взяла фото, внимательно посмотрела на него, потом зажгла три свечи и начала сосредоточено смотреть в хрустальный шар. Она вертела его медленно в тонких пальцах с золотыми колечками, затем поставила на подставку прямо перед собой и сказала:
 - Ты никогда не выйдешь за него замуж! – У Кати сердце оборвалось.
 - Почему? – удивилась она.
 - Он не твой!
 - Но я его люблю! – возразила Катя.
 - Нет! Ты любишь в нем свое отражение, но не его. Смирись, не то таких дров наломаешь, что за всю жизнь не расхлебаешься  потом, - предупредила гадалка.
 - А что меня ждет в ближайшем будущем, в этом году хотя бы? – поинтересовалась Катя.
 - Сменишь место жительства, работу и свой статус…
 - Выйду замуж?
 - Не так скоро!
 - Я буду счастлива в браке? – допытывалась девушка.
 - Еще бы! – загадочно усмехнулась женщина.
 - А дети у нас будут?
 - Из детдома!
 - Почему? – не поверила  Катя.
 - Наказал тебя Господь за загубленную невинную душу! Будешь чужих воспитывать и замаливать свой грех. Вспомнила! – укоризненно спросила гадалка.
 - Вспомнила, - грустно ответила Катя. Она вспомнила, как будучи студенткой, увлеклась молодым преподавателем по истории и забеременев от него, сделала аборт по настоянию родителей. Преподаватель был женат. Катя молча достала деньги из кожаной сумочки и положила их на стол. – Спасибо!
 - Прощай! – почему-то сказала гадалка и затушила свечи.
 Наиль еще покатал Адель по городу и предложил зайти в ресторан поужинать. Девушка приняла предложение. Весь вечер они протанцевали медленный танец,  не взирая на меняющие ритмы музык. Им было хорошо и уютно в этом тихом ресторанчике на окраине города. В первом часу ночи Наиль привез девушку в гостиницу, нежно поцеловал ее у дверей номера, и, счастливый  помчался домой. Это был незабываемый день и самый лучший вечер в его жизни.

   Глава 10.
   ВОСПОМИНАНИЯ.
 Леон и Адель завтракали в кафе молча. Девушка была под впечатлением от нового знакомства и перебирала в памяти слова и поступки Наиля, экскурсию по городу, ужин в ресторане. Ей не хотелось сегодня никуда ехать. Единственным желанием было забраться в постель и думать о нем. Леон все прекрасно понимал и решил заниматься делами без внучки. В первую очередь он решил снять частную квартиру или дом, чтобы съехать с гостиницы. Жить в имении он счел нецелесообразным по разным причинам. Надо было продумать, каким образом вернуть разрушенную усадьбу и узаконить ее, а потом начать восстановление.
 Еще в ближайшие дни нужно было встретиться с работниками местного телевидения для записи  передачи  об отце.
 Допив кофе, Леон внимательно взглянул на мечтательное личико Адель и рассказал ей о своих планах  на день. Эта информация не произвела на  внучку  никакого впечатления, словно она ничего и не слышала.
 - Тебе нужна машина на сегодня? – спросил он. Адель отрицательно покачала головой. – Тогда я поеду заниматься делами, а у тебя сегодня выходной. Иди, поспи еще немножко, - предложил заботливо дед. Из кафе он направился в  киоск за газетами. Просмотрев прессу, нашел объявление о сдаче трехкомнатной квартиры в П- городке. Леон позвонил хозяйке квартиры и договорился о встрече. Затем позвонил отцу Савве и поехал в усадьбу. Батюшка попросил его рассказать своим подопечным  в  ЛТП о графе Самойлове и о там, как во Франции борются с алкоголизмом.
 Леон немного задумался, глядя в окно, потом обвел взглядом сидящих в трапезной слушателей и начал говорить:
 -Знаете, я не большой специалист в области  социальных программ относительно потребления алкоголя,  формирования алкогольной зависимости и ее лечения, поскольку  работал в другой сфере. Но то, что мне известно я вам постараюсь рассказать. И так, дорогие друзья, в начале девятнадцатого века Франция била все рекорды по количеству потребления чистого спирта на одного  гражданина – чуть больше 20 литров. Одиннадцать человек из миллиона умирало от острого отравления в год. Тогда правительство в 1960 году начало проводить антиалкогольную политику, создавалась нормативно-правовая база. Это позволило устанавливать запреты и ужесточать их. Сначала сделали корректировку ценовой позиции не только на алкоголь, но и на табачные изделия. Затем вытеснили рекламу алкогольной продукции из общедоступных источников. А в 91 году вышел жесткий закон на рекламу. Затем последовал запрет на продажу спиртного лицам младше 18 лет и употребление алкоголя в близости от учебных заведений. Эти меры позволили по данным института статистики INSE  снизить уровень потребления почти на 40%, с  25 литров в 1960 до15 литров в 2001 году. Согласитесь, что это уже хороший показатель.
 После этого был принят закон, запрещающий различного рода предложение бесплатного и дешевого алкоголя. Здесь имеется в виду дегустационные мероприятия, чтобы не допустить привыкания молодежи к алкоголю. Но это не касается ярмарок и  профессиональной подготовки виноделов. Скоро вероятно введут запрет на продажу алкоголя на объектах автосервиса для снижения аварий водителями в нетрезвом состоянии.
 Противоалкогольная пропаганда не ставит перед собой задачу полного воздержания от алкоголя, да это и нереально. Население призывают лишь соблюдать норму – 0,75  красного вина для мужчин и 0,5л  для женщин и подростков.
- У вас хорошие нормы!  - кинул кто-то реплику. Все засмеялись. –Даже подросткам разрешают, - добавил другой голос. Леон подождал, пока народ успокоится и затем продолжил:
- Ну, вы же понимаете, что продажа спиртного приносит государству от 6 до 10% национального дохода, поэтому антиалкогольная политика встречает серьезные препятствия.  У нас в восьмидесятых годах сравнивали государственную монополию на продажу алкоголя с военно-промышленным комплексом, который наживается на войне. Вот.   Во Франции разработаны  и существуют различные программы борьбы с алкоголизмом общественными  и частными  организациями. Есть, например, Национальный комитет по борьбе с алкоголизмом. Непосредственное же лечение больных алкоголизмом с 1955 года возложено на психиатрические диспансеры. Кажется в России тоже так? Они же проводят противоалкогольную работу с населением. Там же создаются активы из прошедших лечение больных. Церковь у нас принимает активное участие в работе  по пропаганде здорового образа жизни, созданию общества трезвости.
  В принципе, в разных странах эта проблема решается практически одинаково. В США, например, еще помимо всего  в 1936 году было создано общество «Анонимный алкоголик». Сейчас оно насчитывает по стране около 150 тысяч человек. Они помогают друг другу избавляться от этого пристрастия и воздерживаться от употребления алкоголя. Вероятно вы слыхали о программе «12 шагов». Это частная организация.
 А вообще, если государство не будет заниматься этими вопросами, то в стране понадобятся только три учреждения: больница, психоневрологический диспансер и тюрьма, - закончил Леон.
- И Церковь, - добавил отец Савва.
- Точно! – согласился Леон. – Вот это все, что я знаю  о борьбе с алкоголизмом во Франции.
- Спаси Господи!  Интересная информация! Давайте прервемся на 10 минут, и потом вы нам расскажете о вашем отце, - предложил настоятель храма. Леон кивнул головой в знак согласия. Мужчины пошли на улицу курить.
-Может, хотите чаю? – спросил батюшка.
- Спасибо! Мы с Адель позавтракали в кафе, - улыбнулся Леон.
-Ездили на Куваку? – поинтересовался отец Савва.
-Да, вчера там были. Очень хорошие впечатления остались от посещения этого завода. Познакомились с молодым хозяином, а отец его  в командировке был.
-Вы уже решили, что будете делать с усадьбой? – волновал вопрос священника.
-Ох! – тяжело вздохнул Леон, - надо восстанавливать.
-Не проще новую построить?
- Это уже как архитектор решит. Оно может и проще, но хочется воссоздать так, как отец задумал, - ответил Леон.  – Еще надо решить вопрос с оформлением документов.
-Но вы же нас не выгоните отсюда? – беспокоился батюшка.
-Слово офицера! – заверил Леон. – Правда, я еще тут не хозяин, но надеюсь, что этот вопрос разрешится в ближайшее время. – С улицы вернулись курильщики, а вместе с ними в столовую влетело облако с запахом крепкого дешевого табака,  и беседа продолжилась дальше.
-У нас была хорошая дружная семья, - начал свои  воспоминания Леон. – Я родился во Франции. Все, что было в России до революции и после, я узнавал от отца. Он много мне рассказывал о тех тяжелых временах, которые выпали на долю русского народа, введенного в заблуждение вождями революции. Последствия этих ошибок ужасны как на духовном уровне, так и на физическом.  После убийства царской семьи власть перешла в руки демонической системы и страна захлебнулась в крови. И естественно, что эта система в первую очередь уничтожала все, что было связано с Богом.  Сотни и тысячи священников, монахов и просто верующих людей сошлют в лагеря и убьют. Храмы и церкви сотрут с лица земли. Память о Христе будут вырывать из людей вместе с их сердцами, - с болью произнес Леон. Немного постояв молча, он продолжил: -  Затем  отец написал воспоминания и размышления  в своей книге, которая переиздана в России.  В ней вы найдете много интересных фотографии. Вчера эту книгу я видел на заводе по розливу минеральной и столовой воды. Должен отметить, что отец ничего не написал о том, как тяжело жилось эмигрантам из России в чужих странах. Многие бежали, бросив все, лишь бы спасти свою жизнь. А если кто что-то и прихватил с собой, то все это отбиралось при прохождении досмотра. Офицеров царской армии расстреливали или сажали в тюрьмы. Наше имение в Каменке было разграблено, дом в Петербурге тоже. Дом тестя моего отца тоже был разграблен красноармейцами и сожжен на глазах беззащитных женщин, которых выгнали зимой на улицу. Мою мать арестовали в Петербурге и держали в монастыре, как заложницу. С большим трудом ей удалось оттуда вырваться и выехать из страны, охваченной пожарами революции. Все фотографии отца в нашем доме забрали и раздали на вокзалы, чтобы не дать ему уехать. На запросы  о визе во Францию, отцу было отказано четыре раза.  В России ему оставаться тоже нельзя. Всех, кто близко соприкасался  с государем императором, новая власть намеревалась уничтожить. И мой отец в этом списке был первым. Я конечно в течении часа беседы с вами не смогу  передать всего, что хотелось бы, но попробую на примере отца показать  картину хаоса и безпредела, творившегося в России. – Леон сделал небольшую паузу, набрал полную грудь воздуха и начал повествование о мытарствах последнего дворцового коменданта, генерала Самойлова.
 Седьмого марта после отречения государя императора  от престола в Ставке  и его ареста, отец прибыл в Вязьму и хотел ехать в свое имение, но начальник станции очень вежливо ему сообщил, что министр юстиции Керенский прислал телеграмму с указанием арестовать его и доставить в Москву. В это же время в Гомеле арестовали его тестя, министра двора. В сопровождении юнкеров его повезли на допрос в революционный штаб округа. Когда в здании ожидали вызова на допрос, вокруг отца собрались офицеры, перекинувшиеся на сторону революционеров.  Они выкрикивали его фамилию и хихикали. Какой-то полковник сказал ему: « А это – изменник государя», на что ему отец во всеуслышание ответил, махнув по командирской привычке левой рукой над головой: «Желаете видеть изменника государя – потрудитесь подойти к зеркалу». А зеркал в том помещении было много.  Из задних рядов толпы вышел незнакомый ему инженер путей сообщения с бородой и протянул руку, и они обменялись рукопожатиями. В толпе зароптали офицеры: «Как вы можете подавать ему руку?» На что тот ответил, что до осуждения отца народным судом он – равноправный со всеми ими гражданин.
  Командующий войсками был занят, и отца повезли на тверскую гауптвахту, которая располагалась напротив дома нашего прадеда генерал-губернатора князя Самойлова. В этом доме отец часто бывал раньше. Но мест на гауптвахте  не оказалось, и отца повезли в кремлевскую гауптвахту. Каково же было его удивление, когда он увидел, что помещением для арестованных служила его бывшая квартира дворцового коменданта в кавалерском доме.  А через час его перевезли в Анастасьевский переулок на следующую гауптвахту. Вскоре туда приехала комиссия, состоявшая из военного юриста, военного врача и нескольких штатских с красными бантами на груди. Комиссии нужно было выяснить для общественного мнения подробности распространенного прессою сообщения, будто бы в момент, когда до сведения Его Величества дошло известие о начавшейся революции, отец доложил государю: «Теперь остается одно – открыть немцам минский фронт. Пусть германские войска придут для усмирения этой сволочи». Отцу нетрудно было доказать, что в силу создавшейся вокруг государя императора в последнее время обстановки, ему не представлялось ни малейшей возможности сообщить в прессу результаты какого либо совещания потому, что в те дни их просто не было.  А если бы и было, то происходило оно без свидетелей и все, что выдавали газеты за достоверные сведения  было очередной клеветой.
 После этого министр юстиции пригласил его поехать с ним  на поезде до Петрограда. По дороге они беседовали несколько часов в купе. Отец говорил, что Керенский производил впечатление нервно-переутомленного человека, у которого вот-вот случится приступ. Он говорил отцу: « Как генерал-прокурор Сената, я приказал Сенату собраться на заседание. Сенаторы надели мундиры и ордена, а я приехал вот так, как есть… вошел в зал заседания, вынул из бокового кармана подписанную государем бумажку об отречении от престола, приказал ее заслушать, поклонился и уехал. Я им дал понять таким образом, что время формы миновало и теперь нужно обращать внимание только на суть дела».  Он хвастал перед отцом своим успехом в последние дни на заседаниях рабочих и солдатских депутатов в Петрограде и Москве. Он говорил, что решил арестовать отца только потому, чтобы обеспечить ему безопасность от гнева народного и что его арест, это дело непродолжительное и что он, как министр юстиции, сделает все, чтобы ему помочь.
 На Николаевском вокзале его ожидала многотысячная толпа народу. Остановившись в дверях вагона, Керенский решил произнести длинную речь, но оратор говорил так быстро, что народ вряд ли понял, о чем она была конкретно. Отец запомнил несколько фраз: «Я ездил в Москву, чтобы лично руководить задержанием бежавшего от государя его дворцового коменданта, совершившего перед народом столько преступлений…  Я его арестовал и привез в своем поезде. Он не избегнет суда…  В моем распоряжении находятся также и бывшие председатели Совета министров и министры старого режима… Они ответят согласно закону за преступления перед народом. Свободная Россия не будет прибегать к тем позорным средствам борьбы, которыми пользовалась старя власть… Без суда  никто наказанию подвергнут не будет. Всех будет судить гласный народный суд…»
 Естественно, после такой речи толпа готова была разорвать отца на части, когда он вышел из вагона, - говорил Леон. Переведя дыхание и отпив глоток воды из стакана, он продолжил дальше: «Отца перевезли на автомобиле в Таврический дворец. Там было много арестованных, ожидавших своего решения. Несколько добровольцев оказывали разные услуги и по поручению отца, девушка дозвонилась до  жены и сообщила, как его можно навестить.  Через несколько часов мама встретилась с отцом и сообщила, что завод Кувака больше им не принадлежит. Вскоре отец прочитал и сам в газете: «Акционерное общество Кувака, председателем которого он был, горячо приветствуя всенародное движение, освободившее Россию от многовекового гнета, считает своим долгом довести до всеобщего сведения, что уже с 18 августа 1916 года акционерное общество владеет источниками, представляющими общественное достояние, и никакого отношения к бывшему владельцу не имеет.   В экстренном заседании правления общества 8 сего марта постановлено отца исключить из состава правления и переименовать общество в «Акционерное общество натуральных минеральных вод». Так родители лишились завода Кувака  здесь в Каменке, - констатировал Леон. Затем он продолжил свой рассказ, внимательно слушавшим его  жителям Каменки и сотрудникам центра реабилитации для лиц с алкогольной зависимостью в разрушенном имении своего отца:
 « Ложь и клевета стали излюбленным оружием новой власти. Однажды моей маме знакомый еврей сказал, что скоро об отце выйдет в газетах такая статья, что ему нельзя будет никуда показаться, иначе его разорвут на клочки. Когда она спросила, чем это может быть вызвано, он ответил: «Необходимо направить общественное мнение против вашего мужа». И такая статья действительно скоро появилась. Распускалась также ложь о том, что отец со свекром, министром двора, первыми отреклись от царя. Зачем это было нужно? – задал вопрос Леон. – Да все просто! Остались же в России люди симпатизировавшие государю  императору и присягавшие ему. В их глазах надо было очернить моего отца, чтобы у него уже не оставалось никаких сторонников. А на самом деле  после отречения государя императора арестовали и отправили в Царское село. Отцу запретили встречаться с ним и тоже сразу арестовали в Вязьме, а свекра в Гомеле. Как он мог в такой ситуации отречься? И если бы он это сделал, то чего ему было бояться репрессий со стороны новой власти?» – спросил Леон и посмотрел на присутствующих. Те с интересом ждали продолжения рассказа  об их знаменитом земляке. Они сидели тихо, поставив локти на стол и подперев голову руками. Леон продолжил:
 « Из Таврического дворца отца перевезли в Трубецкой бастион. Было объявлено, что они, как тяжкие государственные преступники перед народом не должны пользоваться никаким комфортом и никакими поблажками. А питание должно быть, как у солдат. Условия содержания были ужасными. Не разрешали ни бриться, ни стричься.
Однажды дверь в камеру распахнулась и в нее вошла группа вооруженных солдат, настроенных весьма  агрессивно. Отец понял, что это конец. Ему ничего не оставалось, как взять со стола икону и развернув ее, показать выгравированную надпись:
 «Дорогому и горячо всеми любимому отцу командиру эскадрона Ее Величества ротмистру от нижних чинов Ее  Величества Кавалергардского полка.
15.07.1900г.- 15.08. 1905г.»
 «Читайте» - сказал он, но никто не мог прочитать, и произошло замешательство… Ружья пошли прикладами вниз и все остановились. А замыкал это шествие комендант крепости, молча ожидавший, чем кончится посещение камеры дворцового коменданта натравленной кучкой солдат.
… Посмотрев на икону, солдаты стали выходить один за другим, а последние перед уходом почему-то даже раскланялись с ним…
   В  камере был жуткий холод, и у отца начало болеть сердце и дала знать о себе подагра, на ногах образовались флебиты. Мама смогла навестить его только два раза. Питание было отвратительным. В конце апреля его допросили и ничего не найдя против, в августе предложили жене подыскать больницу, чтобы отца туда перевести. Мама смогла договориться только с одной частной лечебницей для душевно  и нервнобольных. Отца поселили в мезонине над квартирой доктора.
В больнице отец пробыл до 5 октября и затем под залог в 50 тысяч золотых рублей был снят караул милиции.
  Во время октябрьского переворота отец ушел из больницы и спрятался на дачу у знакомых.. .  Шесть раз вооруженные группы приезжали за ним, чтобы арестовать. Когда все затихло, он снова вернулся в больницу и так прожил там  до лета 1918 года.
  По поступавшим к отцу сведениям из пензенского имения было видно, как постепенно совершался его разгром. Руководил дележом нашего имущества между крестьянами особый комитет из местных жителей, избиравший председателем одного из инженеров, раньше служивших на хорошо оплачиваемых должностях вот в этом отцовском имении. Этот комитет, признав ненадобность для рабоче-крестьянского государства тонкорунного овцеводства, постановил уничтожить первоклассное овцеводство  около 5 тысяч голов. На следующее утро окрестные крестьяне набросились на овчарни и растащили животных к себе домой, а часть порезали. В тот же день можно было видеть валявшиеся трупы загнанных тонкорунных овец, - грустно сказал Леон и задумался. Возможно,  предки некоторых из этих слушателей участвовали в тех грабежах и погромах. «Бог им судья, - решил Леон и продолжил:
  « В одной конюшне конного завода стоял на пенсии отцовский серый выводной ирландский мерин, служивший ему во время командования лейб-гусарами. При распределении находившихся в конюшне лошадей один из погромщиков, подойдя к деннику этого коня, предупредил, чтоб его не трогали потому, что он генеральский. Но на следующий день любимый конь моего отца был уведен со двора…» - Леон посмотрел на реакцию слушателей. Несколько мужчин виновато опустили глаза в пол. В детстве они эти же рассказы слушали от своих дедов и бабушек. Тут они могли дополнить рассказ Леона еще многими нелицеприятными подробностями из тех времен.
Национализировали тогда  не только земли, но и дома.
  «В начале июля в газетах начались выпады в сторону моего отца в том плане, что он, будучи виновником трагической гибели царя, гуляет на свободе по Петрограду.  На дачу к родителям несколько раз приходил какой-то солдат и предупреждал, что отца собираются арестовать.
  3 августа в семь часов утра прибыла группа во главе с бывшим лейб-гусаром с ордером на арест отца. Мама сказала, что отец дома не ночевал: «Какая жена знает, где ее муж ночует?»
   - Вы передайте ему, чтобы он пришел в районный Совет, - сказал гусар и обернулся к своим спутникам со словами:  «Товарищи, поехали». Обыск он не сделал, а отец был в доме.
   Дворник дачи, шпион районного Совета немедленно доложил, что старший красноармеец не выполнил декрет и не сделал обыск. Позже мама  пыталась узнать не пострадал ли тот солдат. Один из большевиков сказал ей: «Такие люди, как ваш муж, нам опасны – он может иметь сильное влияние на массы, раз бывший лейб-гусар, рискуя собственной жизнью, решил спасти своего бывшего командира полка».
  После этого отец решил выбраться из Петрограда через финляндскую границу. У него был паспорт с его фото, но на другую фамилию. Он поселился в небольшой гостинице в Сестрорецке. Со стороны России границу пересечь не представляло большого труда, а фины строго охраняли свою территорию и сразу стреляли в тех, кто пытался ее нарушить. Можно было морем пробраться на  рыбачьей лодке, но доверяться незнакомому рыбаку было опасно. Тогда отец сел на поезд и отправился обратно. Поезд дважды проверяли по пути, всматриваясь в лица пассажиров.  На вокзале в Петрограде отца дернула за руку женщина, закутанная в большой платок. Это была одна из служащих нашего дома. Она сообщила, что все выходы перекрыты, везде милиция и солдаты. Тогда они пошли назад вдоль поезда и по путям вышли к небольшому парку. Найдя небольшую лужу, отец достал мыло, бритву и обрил волосы на голове, бакенбарды, усы и надел пенсне. Они стали думать, как отцу поступить, чтобы не попасть в лапы неприятеля. И тогда отец решил, что лучше всего будет поступить в сумасшедший дом. Женщина одобрила его план. Она наблюдала через решетку, что будет с отцом. И тут ему пришлось прибегнуть к актерскому мастерству, в котором ранее не был замечен. Он уселся на скамейку против подъезда конторы больницы. Мимо проходил сторож и спросил, что ему надо?
   - Дохтура! – на все вопросы, какого доктора, - дежурного или нет, он упрямо повторял , - Дохтура… - Через некоторое время вышел дежурный доктор и спросил, что ему надо. Отец указал пальцем на свой лоб и произнес: «Фьють». На  задаваемые  вопросы он продолжал говорить это слово.
   - Успокойтесь! Что вам угодно? – спросил доктор.
   -Поступить! У меня деньги есть!
   - Не в деньгах дело, куда вы желаете поступить, чем вы больны? – интересовался доктор необычным пациентом.
   -Фьють! – отвечал тот.
   - А у вас были когда-нибудь какие-нибудь болезни? – спросил доктор. Отец понял, что от его ответа зависит решение судьбы и сказал, что был морфиноманом и замолчал. Доктор ушел в контору. После нескольких звонков он вернулся и предложил отцу поступить на  собственный счет, если документы в порядке. Отец подписал обязательство, заплатил 400 и еще 75 рублей в месяц. У него забрали паспорт, дали квитанцию об оплате и повели в барак. Женщина все видела и рассказала дома маме, в какую лечебницу устроился отец.  Как платному пациенту, ему выделили комнату с одним окном и без двери, чтобы свести к минимуму общение с другими больными, которых было 24 человека. Мама могла навещать его и приносить продукты. Отцу пришлось придумать целую легенду, кто он такой и откуда. Ему поверили. Опасность подстерегала его на каждом шагу. Его спасение я  объясняю только тем, что он был верующим человеком и при себе у него всегда была икона. И вот  очередной случай произошел с ним.
  Однажды в умывальной к отцу подошел один из больных и сказал: «Ваше превосходительство, имеете ли вы сведения об императрице Марии Федоровне?» Вместо ответа отец так на него зарычал, что он испугано залепетал: «Да ведь вы же генерал, дворцовый комендант…» После этих слов отец стал изображать из себя буйного помешанного  при каждой встрече с этим больным. Потом выяснилось, что он оказался одним из старших офицерских чинов петроградской полиции.
 Отцу разрешали гулять за калиткой и он мог звонить домой и назначать встречи маме, но однажды она не пришла и выяснилось, что ее арестовали. Отца усердно искали, и ему снова пришлось решать вопрос, куда бежать. Он попросил у врача паспорт, чтобы поехать домой за деньгами для очередной уплаты за лечение. Сам же направился в удельный лес, набил под ногти грязи, натер руки сосновыми иглами и землей, испачкал лицо, окунул в грязь сапоги и направился к царскосельскому вокзалу. Преодолев три контрольных пункта с группой каких-то  рабочих, он добрался до нужной станции и направился к знакомому. Тот помог купить билеты до Унечи, чтобы оттуда перейти границу. Потом был Гомель, за ним Киев. В Киеве отец остановился у своих хороших знакомых. В кармане у него оставалось всего 43 рубля.
   В  начале сентября мою маму вызвали в Совет и сообщили, что отпускают ее потому, что стало известно место нахождения отца. А на следующий день она получила от него телеграмму из Унечи, что он благополучно добрался в новое государство Украину.
   Отец там нашел несколько знакомых среди влиятельных людей и они помогли ему оформить паспорт и другие необходимые документы. В Киеве он встретил много знакомых из высшего общества, покинувших свои имения и для безопасности поселившихся в город, в ожидании переезда в Крым, где якобы жизнь была спокойная и без волнений.
13 декабря, в день начала окончательного крушения гетманской власти в Украине отец выехал в Харьков. Киев был окружен повстанцами со всех сторон, а петлюровские войска получили поддержку от немцев в виде тяжелой и полевой артиллерии. Единственным пунктом, где кольцо вокруг Киева не было замкнутым петлюровскими войсками, была линия на Гребенку. Через 6- км поезд остановился и простоял там два дня. Местные крестьяне ограбили пассажиров. Отцу удалось спрятать основную сумму денег под ковер, а 150 рублей пришлось отдать. По заявлению пассажиров эта группа за 20 минут собрала 80 тысяч рублей. Получив от отца малый портмоне, грабители потребовали и большое, на что он им сказал: «Милые мои, в жизни не видел большого портмоне в своем кармане… Что вы? Бог с вами». Убедительный тон отца внушил им полное доверие. Пассажиры вышли на платформу и позвонили на соседнюю станцию и сообщили о случившемся. Через десять минут прибыл экстренный поезд с ротой солдат пехотного полка армии Петлюры. Грабителей поймали, деньги отняли, виновных расстреляли тут же. Отобранные деньги обещали всем выслать по почте, но никто из пассажиров денег  впоследствии не получил. Ограбленный поезд вернули в Киев. На следующий день он отправился на Харьков. Из Харькова отец поездом направился  в Севастополь. По дороге поезд  ограбили махновцы. Отец очень огорчился, что у него взяли брюки от нового синего костюма, а пиджак и жилет – от старого. Когда они выходили из соседнего купе, он остановил главного грабителя, пригласил зайти к нему в купе. Ткнув в зубы сигару, зажег ее и сказал: «Мне нужно поговорить с вами по-хорошему: взяв у меня одну тройку, вы перепутали брюки – так, что ни у меня, ни у вас полной тройки не будет…  Давай, товарищ, поменяемся…» Тот обратился к своим сотрудникам со словами: «Согласны, товарищи?»  Те ничего не поняв, ответили, что согласны и таким образом отец получил свои новые брюки обратно, отдав старые. Это сильно развеселило упавших духом пассажиров.
  Из Севастополя отец добрался на пароходе в Ялту. Он сильно простудился в поезде с разбитыми окнами. 2 января он отправился в Ливадию, где получил от заведовавшего национальным имением «Ливадия» билет на посещение дворца. Билет выдал чиновник, служивший там около 30 лет и хорошо знавший отца по службе, когда он сопровождал императорскую семью. Когда он подходил к дворцу, то казалось, что вот сейчас увидит на крыше столовой и галереи крытого дворца августейших детей, часто предпочитавших шумную беготню по оцинкованной крыше всяким другим удовольствиям. Вылезали они на нее обыкновенно из окна кабинета государя. Первой спускалась великая княжна Мария Николаевна, отличавшаяся завидной силой. Она принимала на руки сестер и брата. Набегавшись вдоволь они после многократных приглашений вернуться, возвращались тем же путем: Мария Николаевна подсаживала сестер и брата. Сама же покидала крышу, подтягиваясь своими силами, без посторонней помощи.
   Гоф-фурьер, заведовавший дворцом узнал отца и предложил  пройтись по нему. Там все оставалось так, словно ничего не случилось. Царские покои, мебель, вазы, кабинет государя, иконы. Комнаты содержались очень чисто. Мыслями отец уносился  так далеко от действительности, что она начинала казаться только скверным кошмарным сном. Это был последний раз, когда он находился среди бездушных, но слишком много говорившим его сердцу предметов и стен, от которых веяло родным русским теплом, так сильно недостающим в их  беженско-скитальческой  жизни…
   Отец рассказывал мне, -продолжал Леон, -  что Ялта в то время была полна представителями нашего великосветского общества, ничего не забывшими и ничему не научившимися. Даже трагическая судьба, постигшая государя императора и его семью, не разбудила их совести и не заставила оглянуться на себя: по-прежнему винили императрицу и государя и по-прежнему ничего не понимали во всем происшедшем и происходившим, восторгаясь союзниками и твердо уповая на грядущее от них спасение. Как в старое время набережная Ялты, кафе Флоран, гостиница «Россия» - все было полно людьми, от которых веяло беззаботностью, сильно действовавшей ему на нервы. Хотелось поскорей уехать оттуда.
  Отец обратился к французским властям, находившимся в Крыму с просьбой о визе, но получил отказ. Тогда он отправился на пароходе в Одессу. Там ему во второй раз отказали в визе на Париж. Отцу пришлось пароходом добираться в Галас. По прибытии туда в порту ему сказали,  что с русским паспортом в Румынию нельзя.  И велели возвращаться обратно на пароход. Можете себе представить разочарование моего отца? Но ему опять помог случай. На этом пароходе была вдова князя Багратиона-Мухранского по приглашению короля Румынии.  Отец попросил у нее разрешения числиться состоящим при ее особе генералом и она любезно согласилась. Румынский капитан предложил ему пойти в город, приказав выдать документы на свободный сход на берег и пребывание в городе. А утром на поезде он прибыл в Бухарест. Там снова начались проблемы с документами. Выручил знакомый румынский офицер, которого он встретил к одной из контор. Он помог отцу получить разрешение на   проживание в Бухаресте в течение пяти лет. Но отец уже ставил конечной целью путешествия Финляндию, чтобы там установить отношения с семьей.
  В Бухаресте  он снова обратился за французской визой и снова получил отказ. Было странным то, что в 1914 году Франция считала его достойным награждения орденом большого креста «Почетного легиона», а в 1919 году не находила возможным даже впустить его в свои пределы. Вот так быстро отреагировала Франция на события в России. Если сказать честно, французы никогда не любили русских да и сейчас не любят…
- А почему? – спросил кто-то из слушателей.
- Сильная Россия никому не выгодна потому, что с нее нельзя ничего поиметь. А она обладает колоссальными природными ресурсами. Потом, после революции новая власть не отдала долги Франции, сославшись на то, что занимала прежняя власть, которой уже нет.
 Эмигранты во Франции жили очень плохо. Объединялись в основном вокруг православных храмов и помогали друг другу кто чем мог. Католики тоже помогали продуктами и  одеждой. Устроиться на работу с русской фамилией было очень сложно. Многие  меняли фамилии. Отец категорически отказался от такого решения, и мы все продолжаем носить нашу фамилию. Правда, имена у меня,  внучки и сына уже французские. Нам постоянно приходится прилагать в работе много больше усилий, чем французам. Где у француза потолок, у русского должен быть пол, тогда ты чего-то достигнешь, - рассказал Леон. – Ну, я отвлекся от темы. Вернемся к моему несчастному отцу, оказавшемуся в Бухаресте. Там он встретил знакомого серба и благодаря ему,  получил разрешение на въезд в Сербию. Но это было не так просто, как я рассказываю. Билет купить не представлялось возможным. Помог знакомый курьер американской миссии в Бухаресте. Вскоре он выедет в Вену на немецком  поезде Красного Креста, который шел через Белград. Но еще нужно было  достать необходимые документы и сделать отметку об убытии из Бухареста. В поезде отцу удалось договориться с комендантом доехать  с ними до Берлина. В  Берлине отец снова обратился за визой в Париж и снова получил отказ.
-А почему он так хотел эту визу? – спросил мужчина лет сорока с короткой стрижкой рыжих волос.
-Французская виза давала возможность свободно передвигаться по всей Европе, - пояснил Леон. – Может вы устали слушать или вам не интересно, - обратился он к слушателям.
-Говорите, говорите! Даже интересно, когда же он таки доедет куда-нибудь? – попросила молодая девушка из поваров. Леон  глубоко вздохнул:
- Осталось немного и скоро я закончу, - как бы извиняясь перед слушателями за долгий свой рассказ, - заверил Леон. Он был прекрасным оратором и хорошо держал аудиторию. Окинув взглядом столовую через стекла в тонкой золотой оправе, Леон продолжил: «  Из Берлина отец поехал в Швейцарию в поисках работы, но вскоре вернулся  назад  без результата. Потом он поехал в Данию. Визу на Финляндию отец получил в конце февраля 1920 года и 7 марта прибыл в Гельсингфорс и там вступил в контакт со своей семьей. Через доверенных людей отец узнал, что мама была арестована в июне 1919 года, а в дни наступления генерала Юденича ее перевели в качестве заложницы в один из московских концентрационных лагерей.
Из Копенгагена отец переехал в Брюссель и постоянно посещал Финляндию для поддержания связи с семьей. Через некоторое время к нему присоединилась и мама. Я начал рассказывать о событиях, начиная с 7 марта 1917 года, когда отца арестовали, и по странному совпадению  закончил 7 марта 1920 года.  Вот кратко я рассказал вам о том, через что пришлось пройти  отцу графу, генералу  Самойлову за три этих долгих  года скитаний, чтобы выжить и передать следующим поколениям все, что он видел в те далекие и ужасные времена, - закончил свой рассказ Леон.

   Глава 11.
   ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ.
 Петр лежал на больничной койке и пытался вспомнить, что же с ним произошло. Голова была тяжелой, словно по сосудам разлился свинец, а не кровь. Галина молча  сострадательно смотрела на него. Ее лицо, глаза и едва уловимая улыбка  вызывали в душе Петра притупленное болеутоляющими препаратами чувство радости. Затем начали в памяти всплывать картинки из прошлого; ЛТП, их ссора,  одиночество, поездка в Пензу за подарком, золотая посуда…
- О чем ты думаешь, - спросила Галина.
- Я пытаюсь вспомнить события, благодаря которым я сейчас здесь и ты рядом со мной. Мы ведь поссорились и ты ушла…  Потом я хотел сделать тебе подарок ко дню рождения и поехал в Пензу. Я сдал три блюда в скупку и собирался вернуться домой на такси… Дальше ничего не помню…  А что было?
- С подарками ты даже перестарался, - как-то загадочно сообщила жена, глядя в сторону.
- Ну, да! Я же тебе хотел купить внедорожник, чтобы ты могла ездить в непогоду на свои объекты, - почти шепотом произнес Петр.
- Ага! – согласилась Галина. –А теперь слушай, каких  сопутствующих подарунчиков  ты нам преподнес. – Эти последние слова жены насторожили Петра. Какой-то неприятный холодок подкрался к сердцу. Он вопросительно смотрел в глаза Галине. Та тяжело вздохнула, набрала полную грудь воздуха и сообщила: - Два алкоголика из нашей деревни залезли в погреб…
- Украли клад! – аж привстал на локтях Петр.
- Хуже!
- А что может быть хуже? – искренне удивился он. Галина покачала головой.
- Они напились спирта и отравились…
- Насмерть? – не поверил он.
- Насмерть, насмерть, - сообщила Галина. Петр схватился за голову руками.
- А клад? – прошептал он еле слышно.
- Это все на месте. Меня следователь вызывал, спрашивал откуда эта жидкость у нас в погребе? Я сказала, что кто-то из заказчиков расплатился с тобой за ремонт.
- Правильно! Но как они туда попали, там же собака привязана? – не понимал Петр.
- Михеев рассказал, что они утром пришли к нам и звонили у калитки. Собака оторвалась и когда они открыли калитку, чтобы войти, она выскочила мимо них. Тогда они забежали во двор и закрыли калитку. Ну а потом наверное захотели есть и пить, ты же не вернулся из Пензы. Вот они залезли в погреб, взяли спирт и напились в беседке. Вечером мне позвонил Михеев и все сообщил. Я приехала домой, а они уже мертвые…  Вызвала скорую помощь, но было поздно.
- Ничего себе! – удивился Петр. Значит спирт не питьевой был на самом деле? И я тоже мог бы отравиться, если бы выпил… Ну и дела.
- Лабораторный анализ показал, что это был не питьевой спирт, как указано на этикетках, а очень ядовитая смесь, которую используют для уничтожения сорняков на полях. А кто тебе ее дал? – спросила Галина.
- Так мне французы и дали ее. Видно они поля обрабатывают этой дрянью, а завозят в Россию под видом питьевого спирта. Кошмар! Я с ними разберусь после выписки. А как звали то мужиков?
- Виктор и Михаил. Они на соседней улице жили, царство им небесное! – перекрестилась Галина. Петр тоже перекрестился. Наступила пауза. Галина вытерла платочком лицо. В палате было душно.
- А что со мной случилось? – прервал молчание Петр.
-Банальная история! Ударили по голове в туалете на вокзале и ограбили двое молодых таджиков, - сообщила Галина.
- А их что, поймали уже? – удивился муж.
-Поймали… там видеокамера стоит. Тебя на скорой отвезли в больницу областную и сообщили мне по телефону.
- И это все? – как-то неуверенно спросил Петр. Галина усмехнулась:
- А тебе мало?
- Что ты, Галя! Я просто чувствую, что это не все, - взглянул вопросительно Петр.
- Правильно, Петечка! Это не все! – многозначительно сказала Галина и вздохнула.
- А кредитка моя и паспорт целы? – спросил он.
- И даже квитанции, по которым ты сдавал блюда – целы, - укоризненно произнесла жена.
-И все попало в полицию? – догадался Петр.
-Угу! – коротко сквозь зубы процедила Галина. Он задумался. «Надо как-то объяснять откуда это привалило к простому смертному прорабу, черт бы их побрал этих таджиков…  Понаехали »
- Что делать, Галя? – испуганно посмотрел муж.
-Давай думать, Петечка, мне ничего на ум не приходит.
- Ой! У меня голова сейчас чугуневая, я и думать не могу толком…
- Слушай!  - вдруг вспомнила Галина, - а ты говорил, что у вас в семье было какое-то золотое изделие, которое граф Самойлов подарил твоей бабушке и с таким же гербом?
-Ну да, было. Только я не помню куда оно запропастилось…
-А что, если нам сказать, что граф  отдал свои драгоценности твоей бабушке на хранение перед тем, как бежать из России? – предложила мудрая жена.
-Отличная идея! – похвалил Петр, да только кто в нее поверит? Хотя свидетелей уже нет. И графа нет и бабушки нет… Может из этого что и выйдет, - решил он.
-Графа нет, это точно! А вот его сын и правнучка уже в Каменке! – сообщила Галина.
- Да ты что? – не поверил Петр. – И откуда они взялись?
- Из Парижу, Петя, из Парижу! – весело произнесла жена.
- И что теперь будем клад им отдавать? – поинтересовался муж, имея на него свои планы.
-А если к нам придут с обыском и найдут золото, то его заберут потому, что у нас нет ни расписки графа, ни завещания, - предположила Галина.
-Так мы можем его перепрятать! – решил Петр. Очень ему не хотелось расставаться с кладом. Он хоть и получил по голове, но помнил как приятно чувствовать себя человеком обеспеченным.
- А что совесть твоя после травмы помалкивает, - иронично спросила Галина.
- Вот когда я подарю тебе джип приличный, то и твоя совесть заглохнет, - обижено произнес муж.
-Спасибо, Петечка! У меня от твоих подарков голова кругом идет. На мой взгляд, лучше быстрей отдать эти драгоценности Самойловым. А захотят они отблагодарить нас, так мы против не будем, правда?
- Правда, - угрюмо ответил муж. Он уже так сросся с этим золотом, что  забыл о том, что оно чужое. Жаба душила при мысли о расставании с ним. – Я хочу домой , - вдруг запросился Петр, - душно здесь мне.
-Надо с доктором поговорить, если он не возражает, то я тебя заберу, - решила Галина и отправилась в ординаторскую. Молодой доктор не возражал потому, что в отделении стояла такая жара, что больные задыхались. Он дал Галине инструкции, как ухаживать за мужем и что купить в аптеке, пожелал не болеть  и выписал необходимые документы. Через два часа супруги вернулись в родной дом.
   Во дворе Петр первым делом окинул взглядом  беседку в которой отравились Миха с Виктором. Затем посмотрел на погреб. Овчарка спала в тени под яблоней. Тузик выбежал из малины навстречу хозяевам и весело завилял хвостом. Он подпрыгивал на задних лапах, словно танцевал. Петр погладил его по голове: - «Привет, привет, псина рыжая! Соскучился? Я тоже по тебе соскучился, - приговаривал он. –А дружбан твой спит? Что тут дома, порядок?» Пес как-то виновато потупил глаза в землю, опустил хвост и сник.
Галина копалась в замке, ключ прокручивался. Чуть нажала на дверь и она легко отворилась.
- Петя! А замок, кажется, сломан, - удивленно произнесла жена и прошла в гостиную. Увиденное зрелище повергло ее в ужас. В доме все было перевернуто вверх дном. Кто-то явно что-то искал. Следом за Галиной зашел Петр. У него глаза округлились от удивления. Диван и кресла были изрезаны, ящики письменного стола вывернуты, одежда разбросана по всему дому. Даже крупы и те были просыпаны в кухне на полу.
- Ничего себе! – только и сказал Петр. Галина начала складывать одежду в шкаф, подбирать книги с пола, расставлять мебель. Петр сел на краешек изрезанного дивана и взялся за голову руками. Он долго молчал, потом спросил: - Полицию будем вызывать?
- Полицию? – переспросила Галина. – А может тут полиция и была, - предположила она. – Они же знали, что ты в больницу, и я у тебя сижу. Вполне могли заглянуть, поискать золотишко. Ой! – спохватились они с Петром одновременно и выбежали во двор к погребу. Петр легонько толкнул ногой собаку. Она была мертва.  Достав из кармана ключ, он открыл замок и спустился в погреб. Там все было на месте, только в ящике со спиртом не хватало двух бутылок да нескольких банок тушенки – последняя трапеза двух односельчан  Петра. «На их месте вполне мог оказаться я. Царство им небесное» - перекрестился Петр и выбрался наружу.
-Все в порядке, - сообщил он Галине и направился в дом. Разболелась голова. Жена постелила в спальне постель, включила кондиционер и дала Петру лекарства. Вскоре он уснул.
«Пока в доме будет этот клад, - размышляла Галина, - покой нам будет только сниться. Мы постоянно будем в опасности. Где гарантия, что они снова ночью не придут и не потребуют указать, где спрятано золото. Ну до чего ж опрометчиво поступил мой муж с этими блюдами, засветился с ними в Пензе. В трех скупках знают откуда привезены блюда. В полиции знают…  Надо теперь сделать так, чтобы все знали, что сокровища вернулись к наследникам и от нас отстанут, - решила Галина.
   Утром главред районной газеты пригласила к себе в кабинет молодую журналистку Татьяну и спросила, нет ли у нее координат Самойловых.
- У меня есть номер телефона  господина Леона. Я же с ним согласовывала статью, - напомнила девушка.
-Принеси мне пожалуйста, - попросила Галина. Татьяна отправилась в свой кабинет и вскоре вернулась с визиткой.
- Вот! А что, будем еще о них писать? – поинтересовалась она.
-Конечно! Ты будешь готовить сенсационный  номер! – торжественно произнесла Галина.
-Ой! Неужели в нашем захолустье еще могут встретиться  сенсации? – весело рассмеялась Татьяна.
- Хо-хо! Еще какие!  Париж от зависти лопнет! - потрясла над головой кулачками Галина.
-Вот как! – удивленно захлопала черными ресницами девушка. Давно она не видела свою начальницу в таком приподнятом настроении.
- Ну и как тебе этот Леон показался? – спросила Галина.
-Леон показался мне интеллигентным мужчиной. Он умен, красив. Есть небольшое сходство с графом, но кажется он выше его ростом. Очень приятный в общении. Делает женщинам комплименты в отличие от наших мужчин. Он своим присутствием как бы старается подчеркнуть и поднять женщину в глазах окружающих. С ним женщина чувствует себя принцессой! – завершила портрет Татьяна.
-Француз! – многозначительно  с иронией произнесла Галина.
-Нет! – возразила Татьяна, - он истинно русский в самом лучшем смысле этого слова.
-Ладно! Пусть будет русский, - согласилась Галина. - Я сегодня сама посмотрю на господина Леона, если договорюсь о встрече. Можешь идти, Танечка, я позову тебя скоро за сенсацией, - заверила главред. Девушка вышла из кабинета в широкий длинный коридор редакции. Галина повертела в руках визитку Леона и даже понюхала ее.   Тонкий аромат женских духов Татьяны слился с теплым древесным запахом  туалетной воды  Леона, образовав на короткое время новое необычное облако запахов. Легкий летний ветерок сорвал его с визитки и унес  в открытое окно. Походив по кабинету из угла в угол, Галина собралась с духом и  позвонила Леону. Тот быстро ответил.
-Извините за беспокойство, Господин Леон. Меня зовут Галина. Я главный редактор районной газеты «Каменское время». Мы недавно писали статью о вашем приезде в наш город. У меня для вас есть очень важная информация. Она касается графа Самойлова и вас непосредственно. Пожалуйста назовите удобное для вас время и место для встречи, чтобы я могла сообщить вам это известие, - попросила Галина.
 - Очень приятно, Галина! Я рад с вами познакомиться. И позвольте поблагодарить вас за прекрасную статью в вашей газете. Что же касается встречи, то я жду вашего предложения, где и когда вы хотите?
- Спасибо, господин Леон! Вас устроит встреча в десять часов у входа в городской парк со стороны гостиницы? – спросила Галина.
- Конечно! Я буду в десять! – пообещал он.
-А я буду с нашей газетой в руках! – сообщила Галина, и оба рассмеялись в трубку.
- О! Ля-ля! Дедушка!  Тебе уже свидания назначают женщины? – улыбнулась Адель, сидя в кафе рядом с Леоном.
- А ты не подслушивай! – взял ее за розовое  ушко двумя пальцами дед. Адель весело рассмеялась.
-Судя по тому, что ты меня с собой не берешь, встреча будет частного характера, - высказала внучка свои заключения.
-Верно, деточка! Меня пригласила главный редактор местной газеты, - открыл тайну Леон.
- Как романтично, дедушка!  - иронично произнесла внучка, - ты не опаздываешь?
- У меня еще целых двадцать пять минут в запасе, - глянул дед на часы. - Ну, а как твои сердечные дела? – поинтересовался он, намекая на Наиля. – Судя по тому, что прежний букет цветов засох, а новый не появился – вы не встречались больше?
-Встречались! Только я свежий букет забыла у него в машине. А  вчера он уехал в Москву по делам завода. Ой, дедушка, если бы ты видел железнодорожный вокзал? Уверяю тебя, это шедевр! Наш Лувр отдыхает… Обязательно надо смотреть его, когда поезд идет на Москву и не помещается на платформе. Если бы был жив наш граф и все это увидел… - покачала головой Адель. Затем она внимательно посмотрела на Леона, и сделала неожиданное предложение:
-А давай выдвинем твою кандидатуру на пост главы администрации здесь, и ты наведешь порядки в городе. Я знаю, у тебя получится, - заверила Адель.
- Спасибо за доверие! А ты случайно не забыла, сколько мне лет, - поинтересовался Леон.
- Я думаю, что возрастных ограничений тут нет! – улыбнулась она в ответ.
-Поговорим после обеда, я пойду, а  то опоздаю из-за тебя, - заторопился Леон.
-Иди, иди! Я буду ждать тебя, дедуль с хорошими новостями! – помахала рукой Адель.
 Галина издалека заметила приближающегося к парку высокого стройного мужчину с короткой стрижкой седых волос в светлой одежде и солнцезащитных очках. Он шел неторопливо легкой походкой, словно прогуливался.  Внимательный взгляд старого разведчика сразу вычислил у входа в парк «объект» в легком бирюзовом костюме со свернутым  в трубочку свежим номером газеты. Темные волосы уложены в аккуратную модную прическу. Большие солнцезащитные очки закрывали пол лица. Леон уверенно направился прямо к Галине. Она подняла очки  на макушку и приветливо улыбнулась:
 - Добрый день! – первой приветствовала она Леона. Он тоже улыбнулся в ответ и протянул ей красивую белую розу. – Ой, какая прелесть! – воскликнула Галина и протянула Леону руку. Он галантно поцеловал ее и представился:
- Леон!
-Очень приятно! А я Галина! – представилась главный редактор.
-Мне тоже приятно! Позвольте еще раз поблагодарить вас за прекрасную статью. У вас очаровательная сотрудница Татьяна, которая готовила этот материал, - похвалил он.
-Спасибо! У нас все сотрудники такие, - слегка приукрасила действительность Галина.
-Вам повезло! Не каждый руководитель может так сказать о своих подчиненных.
-Да-да! – согласилась женщина. –Господин Леон, давайте найдем скамеечку в парке и поговорим о деле, - предложила она.
-Прошу вас! – жестом руки пригласил Леон даму пройти в парк. Они быстро нашли уединенную свободную скамейку и присели. Галина достала из сумочки пакет с фотографиями и показала Леону первую. На ней был семейный герб и проба золота. На второй фотографии этот же герб на золотом блюдечке, а дальше множество золотой  и серебряной  фамильной посуды. У Леона пересохло в горле. – Откуда у вас эти фото? – удивленно спросил он. –Это… это принадлежало моему отцу, точней моим родителям. Мы полагали, что все это было расхищено из нашего имения здесь в Каменке. –Галина загадочно улыбнулась и достала снова из сумочки золотую кофейную чашечку тончайшей ювелирной работы и подала Леону. Он долго на нее смотрел, потом на Галину и снова на чашку. Женщине показалось, что Самойлов забыл русский язык. Она осторожно взяла у него из рук чашечку, уложила ее в небольшой подарочный пакет и вернула Леону.
-Господи! Что это? – наконец вернулся к нему дар речи.
-Это ваше состояние, господин Леон и оно в целости и сохранности ожидает  своих наследников, - торжественно произнесла Галина. Леон взял ее руку и поцеловал. Глядя на них со стороны можно было подумать, что это сидит влюбленная парочка.
-Благодарю вас, мадмазель! Я много слышал от родителей о загадочной русской душе, но ваш поступок убеждает меня в том, что я никогда не разгадаю ее, - говорил Леон, не выпуская руку Галины. Он снова приложился к ней влажными устами, низко склонив голову в знак большой благодарности и признательности. Женщина почувствовала, как ее вознесли на пьедестал  с короной на голове, и вспомнила  сотрудницу Татьяну. «А ведь она была права сегодня утром. Я первый раз в жизни почувствовала себя рядом с этим господином настоящей королевой! Умеют же французы!» - не переставала восторгаться она, любуясь белой розой на бирюзовом фоне костюма. Когда первая волна удивления и восхищения прошла, Леон попросил рассказать историю семейного сокровища. Галина немного подумала, посмотрела по сторонам на всякий случай и начала свой рассказ:
-Бабушка моего мужа служила в имении графа Самойлова  экономкой. Ее звали Анастасия Александровна Гоба. Ваши родители доверяли ей свои ценности, и только она одна из служащих знала, где и что лежит. После отречения государя императора ваш отец, будучи человеком дальновидным, послал в Каменку гонца с тайным письмом для Анастасии, в котором просил ее спрятать драгоценности. Она вместе со своим родным братом  Никитой упаковали все в деревянные ящики и опустили на дно  углубления в подвальной части имения. Там всегда стояла вода и достать их не представлялось никакой возможности. Они замуровали вход и засыпали его камнем. – Галина остановилась и перевела дыхание. Сердце у нее громко стучало в груди от волнения. Она сама не знала, откуда пришла к ней вдруг эта информация. Единственное, что она знала до этого, так это то, что бабушка Петра действительно была экономкой в имении графа, и что тот подарил ей на именины золотое блюдо. Все остальное пришло как-то само по себе. Леон внимательно слушал, не перебивал. Он сидел тихо и задумчиво смотрел в одну точку. – Когда грабили ваше имение, перерыли все, но ничего не нашли. Тогда ночью двое местных мужиков пришли в дом Анастасии, сломали дверь и начали у нее пытать о драгоценностях. Она сказала, что граф все вывез отсюда в Москву с последней партией  минеральной воды из Куваки. Они поверили и не тронули бабушку, но тайно следили за ней. Вот так и сохранились ваши сокровища, - закончила Галина свою версию.
-Да! Но как вы их нашли и достали? Бабушка оставила план или это передавалось на словах как-то? – поинтересовался Леон. Галина решила сказать всю правду о том, как Петр в ЛТП  занимался восстановлением  графского имения и случайно наткнулся на клад.
 –Дорогая Галина! – обратился к ней Леон, - случайностей в жизни не бывает. Господь указал вашему мужу, внуку Анастасии - хранительницы этих ценностей, что бы он  вернул их владельцам. Я вам очень благодарен за все. Сегодня я вам покажу документальное подтверждение ваших слов, более того, вас с мужем ожидает большой сюрприз, - сиял от счастья Леон. «Ага! – подумала иронично Галина, - с сюрпризами мне последнее время везет. Один лучше другого. Скорей бы избавиться от этого клада».
- Дорогой Леон! - так же торжественно произнесла Галина, - мы с мужем желаем  немедленно вернуть ваши сокровища!
-Благодарю вас! Я должен решить с банком вопрос об их хранении и тогда можно будет забрать. А где сейчас они хранятся,- поинтересовался Леон. Галина замялась с ответом. Не хотелось же говорить, что все это хранится в погребе с картошкой.
-Мы живем в частном доме и у нас есть небольшое хранилище, - придумала она.
-Хорошо! А сколько по объему это может занять места в банке? – поинтересовался он. Галина задумалась…
-С ящиками куба три, - прикинула она.
- Тогда надо нанимать инкассаторскую машину для перевозки, - сказал Леон.
-Это было бы идеально, - похвалила его Галина, вспомнив, как они все это перевозили на ее девятке.
- Ну что ж, раз вы так спешите вернуть нам  драгоценности, давайте я провожу вас куда вам надо и займусь своими делами, - предложил Леон и подставил даме локоть. Галина с удовольствием взяла этого элегантного джентльмена под руку, и они весело зашагали по парку. Прохожие оборачивались им в след и шушукались: - «Самойлов, Самойлов пошел с внучкой. Да это не внучка, это кто-то из администрации… В таких  костюмах  ходят только в Париже, а не в нашей администрации» - возражал другой голос.
  У редакции газеты Галина с Леоном расстались на пару часов, что бы решить срочные вопросы.
  Адель с нетерпением ожидала деда в гостиной под кондиционером. Она что-то смотрела в Интернете, когда сияющий от счастья дед появился на пороге. Она внимательно окинула его взглядом и лукавая усмешка скользнула на губах.
- Ой, деда! Ты влюбился, что ли? – уже совсем серьезно спросила она потому, что таким счастливым она не видела его никогда.
-Да! Да! – торжественно произнес он, совершенно напугав девушку своим откровением. Она даже встала со стула и отошла от деда подальше с мыслью: «не спятил ли он от жары».
-И кто же она? – робким растерянным голосом спросила внучка, вспомнив  уже несчастную бабушку. Вместо ответа дед достал из маленького подарочного пакета золотую чашечку и поставил на стол возле ноутбука. – Что это? – еще больше удивилась Адель.
-А ты взгляни на герб внутри! – продолжал торжествовать дед. Девушка взяла чашечку и заглянула внутрь, потом снаружи. Она увидела фамильный герб рода Самойловых и подняла на Леона удивленные глаза.
-Где ты это купил, деда?
-Не купил, а подарили, - поправил он.
-Кто!
-Самая прекрасная женщина на свете! – поднял к небу глаза дед. «Точно спятил, - поставила диагноз внучка. -Двое влюбленных в одной семье – это уже перебор. Что ж мне теперь с ним делать? Надо срочно бабушку вызывать, а то потеряем его. В этой Каменке прямо пронизано все любовными флюидами, даже дед заразился.
-Дедушка! Мне уже не смешно, мне страшно… Что с тобой случилось, объясни наконец то, - взмолилась она.  Леон сразу сталь серьезным, подошел, обнял за плечи внучку и тихо произнес:
-Нам сегодня возвращают фамильные драгоценности!
-Что? Кто? Откуда? – засыпала вопросами девушка. Дед глубоко вздохнул и  выдал:
-Ищите женщину!  Галина позвонила мужу и попросила его достать из погреба «картошку» и перенести ее в гараж потому, что за ней приедут хозяева. Драгоценности по телефону решили называть «картошкой», чтоб никто не догадался о чем речь на самом деле.
   Леон с Адель поехали снимать  жилье в П-городок и, получив у хозяйки ключи от трехкомнатной квартиры на пятом этаже, направились в банк, чтобы решить вопрос с хранением фамильных драгоценностей. Управляющий банком лично принял высоких гостей, оформил все документы и с нетерпением ждал поступление графских сокровищ.
 Выйдя из банка, Леон позвонил Галине и договорился через пол-часа забрать ее с работы, чтобы поехать за драгоценностями. Они решили с Адель сначала все посмотреть и определиться, что сдавать в банк, а что оставить  у себя. До встречи с Галиной было немного времени и Самойловы заехали в кафе выпить кофе и поесть мороженого. В новом торговом центре они нашли пиццерию и сделали заказ официантке. Леон достал телефон и позвонил жене. Он сообщил ей потрясающую новость на французском языке. На том конце даже дыхании не было слышно.
-Алло! Дорогая, ты меня слышишь? – спросил уже по-русски муж.
- Ты не шутишь? – наконец ответила жена. -Не веришь мне, спроси Адель…
-Я еще не могу в это поверить. Расскажи, как это случилось, - попросила жена.
-Давай вечером по скайпу поговорим. Нам надо сейчас ехать, чтобы забрать все и отвезти в банк для хранения. Мы сняли квартиру и сегодня переедем из гостиницы…
-Будьте осторожны, мои дорогие! Я сейчас позвоню Марку, порадую его новостью! – весело произнесла Наталья Федоровна  и выключила телефон. Леон улыбнулся. Официантка принесла заказ  и пожелав приятного аппетита, удалилась за барную стойку.
-Ой, деда! Мне тоже не верится, пока не увижу все. Так ты мне так и не сказал, кто же эта женщина? – спросила Адель. Леон отпил глоток кофе, подумал и сообщил, что это главный редактор местной газеты.
- А зовут ее Галина! Она красивая!
-Она порядочная! В голове не укладывается, как все это хранилось почти сто лет и не пропало. Вероятно, они с мужем люди не богатые и вполне могли бы продать их, правда? – спросила Адель.
-Потерпи немного, деточка! Скоро все сама увидишь, - улыбнулся дед. Он и сам не мог представить себе три куба золотых изделий. Адель доела мороженое и смотрела на немногочисленных посетителей кафе. Леон позвал официантку, рассчитался и глазами показал Адель на выход.
    Галина ожидала Леона возле своей машины у редакции. Жара стояла невыносимая. Хотелось забраться в ванну с холодной водой и не вылезать. Подъехали Самойловы. Леон представил Галину внучке. Женщины подали друг другу руки, обменялись оценивающими взглядами и улыбнулись.
-Ну что, поехали! – предложила Галина. – Следуйте за мной…
-Хорошо! Как прикажите, - улыбнулся Леон и сел с Адель в машину. Они медленно поехали за Галиной в село Кевдамельсити. Оно располагалось в семи километрах от районного центра и обе машины добрались туда за десять минут.
 Петр встретил гостей у калитки, познакомился с наследниками графа Самойлова и пригласил в дом. Он уже перетянул порезанную мебель гобеленом, навел порядок и приготовил ужин. Голова еще побаливала после травмы, но дома и стены помогали выздоравливать. В душе он немного сожалел о том, что нужно отдавать клад, но жизнь  и покой дороже. 
-Хотите чай, кофе или холодный напиток Куваку? – спросила Галина.
 - Мы  перед поездкой были в кафе, поэтому напиток предпочтительно сейчас, - решил Леон. Адель тоже кивнула головой в знак согласия с дедом. Галина принесла из холодильника напиток. Петр поставил на небольшой журнальный столик перед гостями хрустальные стаканы, открыл бутылку и разлил газированную фруктовую воду. Утолив жажду, Леон обратился к Петру.
-Так вы занимались восстановлением нашего имения?
- Я строитель по профессии и несколько месяцев  работал там с архитектором, - пояснил Петр.
 -Замечательно! Знаете, Петр, мои родители всю жизнь мечтали вернуться в Россию. И не только мои родители, но все наши эмигранты надеялись, что когда-нибудь они вернутся на родину. Такая ностальгия была, такая тоска. Как они любили Россию! И они сумели передать эту любовь нам. Я тоже так мечтал поехать на родину моих предков, но никак не получалось из-за работы. И вот сбылась наша мечта! Я счастлив! Теперь хочу осуществить мечту моего отца. Это связано с усадьбой…
- Вы будете ее восстанавливать? – поинтересовался Петр.
- Очень на это надеюсь, - глубоко вздохнул Леон.
- Ну что, может, приступим к главному вопросу? – предложил Петр.      -     Вам наверное интересно увидеть «картошку»? Ой, простите! –спохватился Петр, - это мы так клад называем, чтобы никто не догадался о чем речь.
-Конспирация! – улыбнулся Леон. Все пошли за Петром в гараж. Он включил свет, и гости увидели много ящиков разных размеров, расставленных вдоль стен. Петр открыл первый ящик, стоявший у входа. В нем находились золотые блюда, подносы, ложки, вилки, ножи. Леон с Адель удивленно смотрели на эту красоту и кажется не верили своим глазам. Петр открыл второй ящик. Там были вазы, графины, чаши. В следующем ящике находились золотые и серебряные монеты. Потом пошли шкатулки с украшениями; серьги, броши, кулоны, медальоны, браслеты, запонки и много другого. В последнем ящике находилось несколько  чайных и кофейных сервизов великолепной работы.
 -Ну, вот и все! – сказал Петр у последнего ящика. Леон с Адель  переглянулись, потом посмотрели на Петра с Галиной. Те стояли себе как ни в чем не бывало, словно каждый день вот так отдавали драгоценности столетней давности. Полное равнодушие…
 Леон молча развернулся и направился к выходу. Все последовали за ним. Петр закрыл гараж на замок и пошел в дом, Галина следом. Они специально оставили Самойловых одних, чтобы они могли обменяться мнениями без свидетелей. Они прекрасно понимали их состояние, сами в свое время пережили этот шок.
 -Дедушка! Что ты думаешь? – спросила Адель.
 -Я, кажется не в состоянии сейчас думать, - искренне ответил Леон.
 -Понимаю!  Я сама еще не верю, что это реальность, а не сон… Что мы будем с этим делать, ума не приложу, - размышляла внучка.
 -Положим в банк, а потом на семейном совете решим, как поступить. Идем в дом, Адель, - позвал Леон, - нам надо поторопиться, чтобы успеть все сегодня сдать.  - Они вошли в гостиную и сели на диван. Галина с Петром сидели в креслах напротив.
- Я не знаю, какими словами вас благодарить, друзья мои, - взволнованно заговорил Леон. – То, что вы сделали, заслуживает высочайшей похвалы, и от всей нашей семьи я благодарю вас за этот благородный поступок. Более того, мой отец, будучи человеком дальновидным, предусмотрел эту ситуацию и в своем завещании велел при сохранении семейных ценностей десять процентов отдать тому, кто их вернет наследникам, то есть вам, Петр и Галина! Вот вам копия завещания, - протянул лист Леон. Петр с Галиной переглянулись. Теперь шок перешел к ним. Петр дрожащей рукой взял завещание.
-Благодарю вас, господин Самойлов! Царство небесное вашим родителям и предкам! – перекрестился Петр на образа, а за ним и все остальные.
 - Спасибо вам! – искренне поблагодарила Галина. Такая щедрость покойного графа Самойлова  стала для нее полной неожиданностью. На этом торжественная часть закончилась.
-А теперь давайте вернемся в гараж и вы заберете свою часть , а нам нужно поторопиться сдать свое в банк на хранение, -предложил Леон.
-Нам бы тоже нужно сдать в банк. Дома опасно это держать, - обратилась Галина к Петру.
-Конечно, дорогая, так и поступим, - согласился Петр. Все вернулись в гараж.
-Выбирайте, что вам нравится, - предложил Леон. Петр окинул взглядом ящики, подумал.
-Выбери ты, - предложил он Галине. Она пожала плечами:
-Давай из каждого ящика возьмем понемногу…  У тебя есть тут какая коробка?
-Ага! Вон из-под телевизора. Она крепкая! – сказал Петр и достал со стеллажа картонную коробку. Он подносил ее к каждому ящику, а Галина отбирала золотые изделии, которые считала нужными. Затем Петр  замотал коробку скотчем и отставил в сторону. – Давайте и ваши ящики скотчем замотаем, чтобы ничего не потерялось, - предложил он Леону. Тот согласился и мужчины начали упаковывать клад. Адель подошла к шкатулке с ювелирными изделиями, выбрала самые красивые серьги и кольцо с бриллиантами и поднесла их Галине со словами:
-Примите, пожалуйста, госпожа Галина, от меня этот подарок в знак моей признательности и на добрую память! – Растроганная таким вниманием Галина взяла подарок и обняла девушку.
-Спасибо, милая! Я всегда буду помнить вас с Леоном! – искренне пообещала она.
-Мы тоже будем вас помнить! – улыбнулась Адель. Мужчины закончили свою работу и все вернулись в дом. Леон вызвал из банка инкассаторскую машину на адрес Петра и стали ждать. Галина приготовила  кофе, достала из холодильника пирожные с конфетами, поставила на стол.
-Галочка! Давай и мы сегодня отвезем свою коробку в банк, - предложил Петр. –Какие там нужны документы, - поинтересовался он у Леона.
-Только паспорт! – ответил тот.
- А завещание не надо? – удивился Петр.
- Можете взять, они там копию сделают, - пояснил Леон. Через несколько минут с улицы послышался автомобильный гудок, приехала машина из банка. В нее загрузили ящики, и Леон с внучкой повезли их на хранение. Галина с Петром погрузили свою коробку с золотом в старенькую девятку и последовали за ними.
 Управляющий банком сам встретил новых клиентов, быстро оформил документы Петру и был на седьмом небе от счастья. Он любезно предложил кофе и прохладительные напитки, но всем хотелось быстрей сдать ценности и уехать домой отдыхать от всех этих треволнений, хоть и приятных весьма. В этот день в небольшом провинциальном городке четырьмя богачами стало больше. А на следующий день на калитке  дома Петра появилось следующее обращение:
                Господа грабители!
 Просьба собаку не травить, замки не ломать, в доме не шариться.
По вопросам ценностей обращаться в банк.
                Хозяин.
 В местной газете промелькнула маленькая статья о том, что наследникам графа Самойлова через сто лет вернули все фамильные драгоценности, хранившиеся все это время в Каменке  в семье бывшей служащей имения.

  Глава 12.
  ПОЛЕТ НАД ГРАВИЕМ.
  Леон с внучкой переехал жить в трехкомнатную квартиру и тем самым отвязался от прослушки. Это слишком уязвляло самолюбие старого  французского разведчика. Куда-то запропастился и Антон, ходивший ранее за ними по пятам. Собственно ничего крамольного по отношению к России Леон и не планировал делать, поэтому решил уйти в тень и наслаждаться в полной мере свободой от  этих «шпионских штучек», да еще таких корявых.
 Теперь по утрам он сам варил кофе, ходил в магазины за продуктами. Обедали с Адель в небольшом ресторанчике на первом этаже.  Из окна кухни виднелись за озером в лесу белые колонны и темные крыши отцовской усадьбы. Проснувшись утром, Леон заходил на кухню и долго-долго смотрел туда, будто хотел увидеть отца, мать, ухоженный парк, красивые строения, как на старых фотографиях. Хотелось вернуться в прошлое.
 После завтрака он поехал на встречу к главе администрации, чтобы решить вопрос долгосрочной аренды земли, на которой стоит усадьба. Андрей Михайлович радушно его принял, расспросил о планах реконструкции и написал на листе бумаги, куда нужно обратиться дальше. Леон поблагодарил и сразу же отправился оформлять документы на аренду. Ему хотелось поскорей начать восстановительные работы. Он уже договорился с Петром, что тот будет руководить строительством под контролем архитектора. Посоветовавшись вдвоем, они решили оставить прежнего архитектора, который откуда-то достал старый проект и прекрасно во всем  разбирался.
 Петр осуществил свою мечту и купил Галине джип на деньги, вырученные за блюда.  Часть денег он пожертвовал на ремонт фасада в храме своей деревни. Себе же купил для работы «Ниву-Шеврале». Осенью они решили с женой обвенчаться и начать новую жизнь. У Галины, наконец появилась возможность реализовать свою мечту - взять из детского дома несколько  ребятишек на воспитание, раз Господь своих не дал.
 Петр  на исповеди все рассказал отцу Савве про клад и про то, как заразился сребролюбием и чуть не разрушил свою семью, как его избили в Пензе, как грабители весь дом перевернули.
 -Потом я вспоминал вашу проповедь о сребролюбии и о том, что этот грех необходимо исповедать, а все никак не мог до храма дойти, все находил себе причины уклониться…  Прозрение наступило, когда по голове получил. Мы с Галей решили все вернуть  Самойловым, и так легко стало на душе, так спокойно. Прости Господи! – с кротостью в сердце произнес Петр и словно камень с души спал. Отец Савва попросил его проконсультировать по ремонту фасада. Петр написал список стройматериалов, которые необходимо закупить, пообещал помочь со строительными лесами.
 -Спаси Господи! – поблагодарил священник. –Увидимся в усадьбе!
  Наиль хотел честно сообщить Кате о разрыве отношений, но не знал, как начать такой разговор, чтобы не обидеть ее. Она и сама почувствовала холодок между ними, но тоже ничего не спрашивала, надеясь, что пройдет. Она не верила гадалке в деревне до тех пор, пока подруга не сказала, что несколько раз в гордое видела ее жениха с другой незнакомой девушкой. Катя решила узнать правду из первых рук и позвонила Наилю. Он ответил ей.
 -Послушай, дорогой! Я несколько раз видела тебя с другой девушкой. Ты можешь мне что-то объяснить по этому поводу? – ревниво спросила она. Наиль немного помолчал, потом спокойно ответил:
  -Конечно! Сам собирался тебе позвонить и сказать, что между нами все кончено… Прости! Ты отличная девушка, очень красивая и умная. Попробуй меня понять, и я буду тебе за это очень благодарен. – У Кати вены вздулись на висках от напряжения.
 - Ну, и кто же она? – сердитым голосом прошипела Катя в трубку.   
 -Просто девушка! – спокойно ответил он.
 - Как у тебя все просто…  Захотел - поигрался, захотел – бросил.
 -Прости, Катюша, виноват. Не обижайся. Я желаю тебе счастья!
 -Дурак! – оборвала его девушка и бросила трубку. Наиль тяжело вздохнул, понимая, что это надо пережить. По крайней мере, он считал, что поступил честно.
   «Ну, подожди! Ты у меня еще пожалеешь, что на свет родился. Я тебе устрою веселую жизнь» - злилась Катерина вне себя от ярости. Затем она позвонила бывшему однокласснику Юрке, влюбленному в нее еще со школы и попросила об услуге – выяснить, что за новая девушка у Наиля появилась. Юрка был связан с криминальными кругами города и едва не попал в тюрьму за грабеж дальнобойщиков  на федеральной трассе в форме сотрудника  ГИБДД. Тогда он и обратился к Катерине с просьбой помочь ему через своего отца. И она помогла.  С тех пор Юрка ходил у Кати в должниках.
 -Ревнуешь? – ехидно спросил он.
 -Тебе какое дело? – накинулась на него Катя.
 -Да ладно, ладно, я только спросил. Через пару дней доложу истину.
 -Хорошо! Я жду! – ответила Катя. Она вышла на лоджию, достала сигареты из кармана и нервно закурила. Чувство обиды душило сердце, как змея. Бросив в пепельницу окурок, Катя села в кресло и горько зарыдала. Она не услышала, как в квартиру вошел отец. Он заглянул на лоджию, увидел рыдающую дочь и тихо ушел обратно. «Ну какие у барышень могут быть проблемы, - с иронией в душе подумал отец. –Поцапались наверное со своим. Милые бранятся, только тешатся. Через пару дней снова будут целоваться, миловаться» - размышлял Копейкин. Он любил свою единственную дочь, баловал ее с детства, никогда ни в чем не отказывал. Катя хорошо училась в школе, занималась гимнастикой и плаваньем, слушалась родителей. Характером пошла в мать, такая же волевая в достижении поставленной цели.  Уж если чего захочет, горы свернет, но достанет, добьется.
 Катя вошла в комнату и увидев отца, опустила голову, чтобы он ничего не заметил.
 -Как у тебя дела? – поинтересовался отец. Дочь пожала плечами:
 -Да ничего особенного, работа, подружка….
 - А что со свадьбой, вы уже решили, когда будете расписываться? – спросил отец.
 - Решили, - нехотя ответила дочь.
 - А что ж молчишь? Когда? – допытывался Копейкин. Катя повернула к нему заплаканное лицо с черными полосками от слез и туши:
 - Никогда! – ответила она и демонстративно открыла дверь в свою комнату.
 - Поцапались! Так я и думал, - произнес он вдогонку дочери. Она остановилась  и не поворачиваясь сообщила:
 - Он нашел себе другую!
 - Ой! Тебе ли печалиться с твоей красотой? И ты найди себе другого, подумаешь, проблема мирового масштаба. А папаше его я хвост накручу, - пригрозил отец. Катя ушла к себе. У нее созрел план относительно Наиля и хотелось поделиться  этим с подругой. Она набрала номер Ирины и та быстро отозвалась:
 - Случилось что? – спросила она Екатерину.
 - Я вот подумала и решила, что надо ему сделать приворот и пусть он потом за мной побегает, - сообщили Катя новость.
   - Если только для этого, то по-моему не стоит так делать. Вот если бы ты ставила цель вернуть его и пожениться, то это другое дело, - выразила свое мнение Ира.
 - А откуда мы знаем, может та девушка приворожила его? Что это он вдруг раз и переметнулся на ту сторону? Тебе не кажется это странным? Он на самом деле любил меня и хотел жениться. Я хочу поехать в Москву и выяснить у колдунов истинную причину нашей размолвки и потом сделать приворот, - пояснила Катя.
 - Я с тобой согласна, что как-то все это быстро произошло с ним, хотя он не из тех мужчин, которые поступают столь опрометчиво. Он серьезный парень, - согласилась Ира. – Так ты хочешь в выходные поехать?
 -Нет, я хочу взять десять дней в счет отпуска…
 - Поездом или на машине, - поинтересовалась подружка.
 -В поезде духота, а в машине кондиционер. Поеду на машине, - решила Катя. – А ты не хочешь со мной поехать?
 - Да кто ж меня отпустит? У нас и так на работе людей не хватает, все в отпусках, - вздохнула Ира в трубку. – А что наши  местные маги не умеют привороты делать?
 - Ой, какие там маги у нас, шарлатаны одни. Наврут с три короба за твои же деньги…
 - А в Москве? – спросила Ира.
 -Там есть выбор и потом есть отзывы о них от верных людей, которые уже испытали на себе или на своих близких, могут они что или нет, - пояснила Катя.
 - И когда ты хочешь ехать?
 - Завтра утром выеду, - вздохнула Катя.
 - Удачи тебе, подруга! Звони, не теряйся! – попросила Ира.
 - Обязательно! Пока! – попрощалась Катя.
 Целую неделю в столице Катерина посвятила общению с представителями потустороннего мира, взывая о справедливости и истощая свой кошелек. Мерзкое впечатление производили все эти манипуляции с черными петухами, какие-то бормотания, заклинания над фотографией Наиля и его вещами, скрученные винтом свечи. Да еще по утрам надо было натирать себе тело кровью жертвенной птицы и потом смывать ее в ванной. Но Катерина решила все это добросовестно выдержать до конца, чтобы получить желаемый результат. Больше всего ей хотелось, чтобы Наиль жить без нее не мог, а она бы даже не смотрела  в его сторону. Пусть бы страдал так, как страдает  сейчас она.  Месть застилала разум обиженной девушки. Когда прошел последний ритуал, и Катерина вышла из кабинета колдуна в приемную, ассистентка спросила  него:
 -Ну, что, каковы ее шансы?
 - Не больше 5 процентов, - ответил он, снимая с себя черный атласный халат с капюшоном.
 - Что так? – удивилась женщина.
 - Он мусульманин…
 - И что с того? Разве для духов это имеет значение? – допытывалась ассистентка.
 - У него высокий покровитель на небе, духи не могут приблизиться к нему. Их обжигает, - пояснил колдун.
 -Тогда надо от таких заказчиков отказываться, раз нельзя выполнить их просьбу? – спросила женщина, вращая на указательном пальце массивный перстень с изумрудом.
 - Все зависит от того, как он себя поведет. Духи начнут его провоцировать на совершение разных грехов, и если он их совершит, то защита его ослабнет и тогда можно проецировать ему на мозг внушение  на любовную страсть к заказчице.  А если он будет себя блюсти и не гневить Аллаха, то мы ничего не добьемся.
 -И ничего не потеряем, - весело сказала начинающая колдунья, - денежки-то у нас.
 - Ага! – улыбнулся наставник, - это ты быстро усвоила.
 Катя осталась довольна проделанной работой и была уверена, что ее поездка обязательно  увенчается успехом. Она прошлась по модным бутикам, прикупив себе модных нарядов, и ранним утром выехала домой через МКАД  на Рязань.
 Летний восход своей красотой поражал воображение путешественника.  Редкие кудрявые облака, подкрашенные в золотисто-розовый  цвет первыми лучами солнца, овечками бежали  навстречу по голубому полю неба. Звезды тихо спадали в холодные  росы, перешептываясь с легкими дымками тумана. Сладко спали лесные чащи со своими многочисленными обитателями и только птицы первыми устремлялись ввысь, чтобы приветствовать рождение нового дня.
 Серая лента трассы  проходила мимо маленьких деревушек и современных городов с высотными зданиями,  поблескивающими на солнце окнами, среди зеленых лугов и выгоревших полей пшеницы, через реки и мосты, мимо красочных АЗС и лесов. Все радовало глаз и веселило  уставшую от забот душу девушки. Тихая музыка убаюкивала и Катя достала термос с кофе, чтобы взбодриться. Она остановилась на обочине, налила себе ароматный напиток, и сладко потянувшись в кресле, сделала несколько маленьких глотков. Губы обожгло, словно поцелуем. Тут же вспомнила Наиля с горькой обидой в душе: «И чего ему не хватало? Чем лучше та другая? Кто она?» - задавала себе вопросы Катерина и не могла на них ответить. Девушка допила кофе, долгим взглядом посмотрела на рассвет и поехала дальше.  Стоять на обочине было не безопасно. В такое раннее время машин на трассе было мало. Через пару часов Катя добралась до Рязани, заправила полный бак бензина, позавтракала в кафе  и откинув спинку сидения в машине, прилегла отдохнуть на пол часа. Она быстро задремала под нежную мелодию саксофона и провалилась в глубокий сон. Ей что-то снилось, но пробудившись, она не могла вспомнить, что именно.
 Солнце уже поднялось над горизонтом и прогрело автомобиль. Катя включила кондиционер и поехала дальше. Снова под колесами весело зашуршал асфальт, за окном замелькали знакомые картинки, увеличилось количество встречных автомобилей. Спешили дальнобойщики на фурах, чтобы   побольше намотать километров до жары, пока температура воздуха не перешагнула запретные 30 градусов. После отдыха ехать стало легче. Катя прибавила скорость и увидела в зеркале заднего вида, что ее пытается обогнать красная  Мазда  с молодым симпатичным водителем. Девушка иронично улыбнулась и прибавила еще скорость. Мазда не отставала. Водитель уже и левый поворот включил, показывая, что идет на обгон. Но Катя вошла в азарт и решила не уступать. Она еще глубже утопила педаль газа и немного оторвалась. Водители так увлеклись гонками, что не заметили знак «ремонтные работы» и ограничение скорости. Трасса дальше огибала лес и выскочив из–за него, Катя увидела    впереди насыпь щебня…  Страх сковал душу. Она резко нажала на педаль  тормоза, и машину юзом   понесло прямо на препятствие. Машина подпрыгнула вверх, перевернулась в воздухе, упала на бок, сделала еще три кувырка по земле, и стала  на крышу…  Водитель Мазды, едва успел свернуть с дороги на обочину и затем съехал в поле. Придя в себя, он огляделся по сторонам и не увидев никого на дороге, резко рванул с поля на трассу и дал газу. В его планы никак не входило ввязываться в чужие неприятности. Тем более, что девушка сама была виновата в ДТП. Этим он и успокоил свою совесть.
 Копейкину позвонили с Катиного телефона и сообщили, что его дочь находится в рязанской областной больнице после ДТП, а машина на стоянке ГИБДД. Ничего не сказав жене, он немедленно выехал с водителем в Рязань.
 Через неделю Катю выписали и отец забрал ее домой для дальнейшего лечения. У нее была сломана правая рука и жуткий шрам  от подбородка до виска. Увидев себя  впервые  после ДТП в зеркале, девушка упала в обморок. Дома она наотрез отказалась кого-либо принимать или куда-либо выходить. Оправившись от шока, Катя  в душе во всем винила Наиля и желала мести. Она позвонила Юрке и спросила, выяснил ли он на кого ее променяли.
 -Я выяснил, что она живет в третьем доме в П-городке. Красивая девушка, но никто ее не знает. Видимо она живет там недавно, - сообщил он.
 -Хорошо! Скоро ты мне понадобишься. Есть дело! Ты никуда не уезжаешь из города?  -поинтересовалась Катя.
 -Нет, никуда. А что за дело?
 -Все потом расскажу. Позвоню. Пока!
 -Пока! – попрощался Юрка, и какая-то неприятная догадка шевельнулась в душе: «Не к добру эти дела!» - подумал он.

     Глава 13.
     ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ.
  Наилю позвонила Катина подруга Ирина и сообщила, что Катя попала в ДТП и травмировалась под Рязанью.
 - Где она сейчас и что с ней, - забеспокоился Наиль.
 -Отец привез ее домой, но она закрылась от всех. У нее сломана рука и шрам на лице, - сообщила Ира.
 -Это ужасно! Я могу ей чем-нибудь помочь?
 - Не думаю, что она примет твою помощь… Она во всем винит тебя.
 - Да я-то тут при чем? – удивился молодой человек. –Я все ей объяснил, я извинился…  Ну можешь хоть ты меня понять, что я разлюбил ее и не могу на ней жениться. Ничего хорошего из такого брака не получится. Я не могу приказать своему сердцу…  Передай ей мои пожелания быстрейшего выздоровления. Я искренне ей этого желаю. Она замечательная девушка, но она не моя.
   -Хорошо! Я передам ей. До свиданье! – попрощалась Ирина.
   Этот разговор оставил в душе Наиля горький осадок. Ему жаль было Катю, но что он мог сделать? Возврата к прошлому нет и не будет. «Я виноват, что где-то произошло ДТП, и Катя пострадала? Какая несусветная чушь! От ревности у нее помутился рассудок… О! Аллах»!  - воззвал он.
    Утром в воскресенье Наиль заехал за Адель, чтобы отправиться в Тарханы на экскурсию в имение М.Ю. Лермонтова.
   -А меня значит, ты с собой не берешь? – спросил Леон внучку.
   -Ой! Дедушка, тебе будет с нами скучно. Пригласи лучше Надежду Ивановну, и она с удовольствием тебе все покажет и расскажет, - ответила девушка.
   -Придется так и сделать! – согласился Леон  и весело подмигнул Наилю, ожидавшему Адель в прихожей. Тот молча улыбнулся в ответ. Наконец девушка собралась и остановилась перед Наилем, всем своим видом показывая, что готова к путешествию. Наиль попрощался с Леоном, взял Адель за руку и повел к выходу. У подъезда они встретили молодого человека, который внимательно рассматривал их. Наиль уже привык к тому, что на его девушку постоянно обращают внимание и не придал этой встрече никакого значения.
   В  Тарханах Наиль очень подробно рассказывал своей спутнице биографию поэта, читал наизусть его стихи, водил к пруду и в парк, показывал дом, летний театр.
   Имение утопало в зелени. Роскошные цветники и клумбы, ухоженные газоны, постриженные кустарники, многовековые деревья, великолепные пруды хранили память о поэте. Адель смотрела на эту красоту и думала о том, что их имение может быть даже лучше, чем Тарханы, если его привести в порядок. А архитектура главного корпуса даже превосходит Лермонтовские  деревянные строения.
   Наиль познакомил Адель с директором музея, замечательной женщиной и они быстро нашли общий язык и обменялись телефонами. Адель интересовало буквально все: сколько человек обслуживает имение, какие цветы и откуда растут на клумбах, как ухаживать за прудами и кто финансирует этот проект. Беседа продолжалась около часа и время пролетело для всех незаметно.
    После встречи с директором, Наиль повел Адель в усыпальницу поэта на территории храма. Весь двор храма был покрыт ковром незабудок. Храм уже закрыли, но увидев посетителей во дворе, женщина ухаживающая за храмом взяла ключи и пригласила гостей зайти. В огромном каменном храме было прохладно, несмотря на сорокаградусную жару. Адель крестилась перед иконами и тихо шептала молитвы. Глядя на нее со стороны, Наилю казалось, что Ангел сошел с неба. Столько в ней было смирения, кротости, очарования… Он невольно сравнил ее с Катей властной и самоуверенной, и это сравнение было не в ее пользу.
Поблагодарив женщину и сделав пожертвования, гости вышли из храма и медленно побрали по старинному парку.
  - Ты не устала? – забеспокоился Наиль.
  - Нет! Я тебе очень благодарна за эту поездку. Я так много полезного для себя узнала. Мне теперь хочется побыстрей заняться восстановлением нашего имения. Дедушка уже оформил землю в аренду и можно приступать. Там будет красиво, как и здесь. Это реально можно осуществить. И если раньше я хотела музей делать в городе, то сейчас уверена, что нужно его оформлять именно в имении.
   - Я рад, что тебе понравилось! У нас еще впереди много всяких путешествий. Скоро повезу тебя в Пензу, там тоже есть что посмотреть…
   - Надо дедушку сюда срочно привезти. Вид этого имения его обязательно вдохновит, как и меня, - сказала Адель.
   -Конечно! – подтвердил ее слова Наиль.
   -Давай посидим в тени под деревом, отдохнем, - попросила Адель, - ноги устали.
   -Хорошо! А хочешь, я тебе принесу мороженое? – предложил Наиль.
  -Очень хочу! – ответила весело девушка.
   - А ты меня за это поцелуешь? – спросил ее на ухо кавалер.
   - Может быть! – загадочно улыбнулась девушка.
   - Тогда я побежал! Не скучай, я скоро, - чмокнул ее в щечку Наиль и направился к выходу из усадьбы. Он зашел в кафе, постоял немного в очереди и купив четыре порции разного мороженого, пошел обратно. Адель на скамейке не было. Наиль сел и начал ждать. Первой мыслью было то, что Адель могла уйти в туалет. Но, прошло  больше десяти минут, а девушка не вернулась. Мороженое потекло и его пришлось выбросить в урну. Наиль начал ходить по парку, дошел до туалета, но никого не встретил. Тогда он подумал, что Адель заблудилась, когда возвращалась из туалета. Он бегал по дорожкам то к озерам, то к зданиям, заглянул в летний театр, но девушка словно в воду канула. Тогда он начал спрашивать всех, не видели ли они Адель и показывал фото на телефоне. Все тщетно. Наиль побежал к директору в надежде, что Адель пошла спросить ее о чем-нибудь, но рабочий день уже закончился и кабинет  директора был закрыт. Посетителей стали провожать к выходу. Наиль увидел дежурного полицейского у ворот и рассказал, что потерял девушку, показал фото.
   -Нет! Такая из усадьбы не выходила, - ответил тот.
   -Слушайте, что же мне делать, - растерянно спросил он. – Она же гражданка Франции?
   -Может, найдется, подожди, пока все выйдут, - предложил полицейский.
   - А другой выход из усадьбы есть? – спросил Наиль.
   -  Есть с той стороны служебный…
   - Я сбегаю туда, а вы посмотрите здесь, вдруг она будет выходить. Ее Адель зовут. Она в белых брюках и голубой футболке… Еще белая шляпка на голове.
   -Посмотрю! – пообещал полицейский. Наиль быстро пересек имение
И оказался у противоположных ворот. Они были закрыты на замок.
   -Адель! – закричал он во весь голос. «А вдруг она где-то потеряла сознание и лежит под деревом или в кустах, - промелькнула мысль. –Надо ехать в полицию и организовывать поиск. Один я не успею до темноты обойти все имение» - решил он и направился к главному входу.
   - Не проходила? – спросил у полицейского.
   -Нет! – ответил тот.
  -Я думаю, вдруг она потеряла сознание и где-нибудь лежит, как мне ее найти?
   -Езжай в отделение, пиши заявление, пусть ищут, - посоветовал полицейский и рассказал, как проехать в отделение. Наиль сел в машину, потом вернулся и дал полицейскому визитку. Вдруг что-нибудь прояснится…
   В полиции он написал заявление и отдал дежурному. Тот сразу сообщил начальнику о пропаже иностранки, и через полчаса группа сотрудников  ДПС прочесывала усадьбу вместе с работниками музея. Обошли все, но ее нигде не было.
   -Может она утонула? – предположил кто-то из группы. От этих слов у бедного Наиля мурашки поползли по коже. Он не знал, что делать.
   -А может ее похитили? – спросил он у капитана.
   - Может, но зачем? – задал тот резонный вопрос.
   - С целью выкупа…   
   -Она что, миллионерша? – спросил капитан.
   - Да! Это правнучка графа Самойлова, имение которого в Каменке. Она приехала с дедом из Франции и вот пропала, - пояснил Наиль.
   -Если с целью выкупа, тогда похитители должны позвонить деду, - сказал капитан.
   -А если маньяк? – предположил Наиль.
   - Ты что, издеваешься? Здесь народу полно. Куда он ее денет?
   - Правда! О! А видеонаблюдение ведется на территории, - спросил Наиль.
   - Это надо у директора спрашивать. Кто знает ее телефон, - спросил капитан у работников музея.   
   -Сейчас я позвоню, - ответила женщина лет сорока в белой блузке и стала набирать номер по мобильному телефону. Когда директриса ответила, работница музея передала трубку капитану. Тот представился и объяснил суть вопроса.
    - У нас стоит четыре камеры видеонаблюдения, - объяснила она. –Пройдите к охраннику и он вам все покажет. Все направились в отдел охраны и стали ждать результат, в капитан с двумя сотрудниками полиции и Наилем вошли в кабинет видеонаблюдения и попросили показать записи с семнадцати часов дня. Молодой человек быстро нашел записи и начали просматривать их. В нескольких местах камеры зафиксировали Наиля с Адель, как они ходили по парку, но то место, где Адель осталась одна просматривалось плохо. Видно было со спины высокого мужчину в соломенной ковбойской шляпе, шедшего в направлении Адель с полиэтиленовым пакетом в руках. Больше на этой записи ничего подозрительного не было. Записи остальных камер тоже ничего не дали.
   -Что же делать, что делать, - ломал голову Наиль.
   -Я должен поставить в известность родственника девушки, возможно похитители ему скоро позвонят, -сказал капитан и попросил Наиля набрать его номер телефона. У молодого человека  дрогнуло сердце. Он не представлял, как Леон встретит эту новость. Дрожащими пальцами Наиль набрал его номер и подал телефон капитану.
   - С вами говорит капитан полиции Чирков Илья Петрович. Я вынужден сообщить вам печальную новость. Есть предположение, что ваша внучка Адель похищена. Возможно, вам позвонят похитители и потребую выкуп. Постарайтесь выиграть время, пока наши сотрудники приедут к вам.
   - Хорошо! Я понял. А Наиль  у вас? – спросил Леон.
   - Да. Он вам сейчас перезвонит, - сказал капитан. Наиль отошел в сторону и позвонил Леону. Тот попросил рассказать, как все произошло. Наиль  поведал все подробно.
   -Приезжайте ко мне! – попросил Леон.
   -Как только освобожусь, сразу приеду, - пообещал тот. И через час уже был там. Он снова все подробно рассказал и был в отчаянии.
   -Не переживай! –успокаивал его Леон, - если похитили с целью выкупа, то ей ничего не грозит. Других мотивов кажется нет»
   -Я думаю, что нет, - согласился Наиль. –В городе знают, что к вам вернулись фамильные ценности, вот и решили ее похитить.
   - Скоро все станет ясно! Надо подождать…
   -Я не представляю, как она это переживет? – сокрушался Наиль.
   - Нормально! Она умная девушка, поймет, что к чему и будет себя правильно вести. Инструкцию на этот случай жизни она знает.
   -Я не знаю, что делать, - господин Леон, - я не переживу, если с Адель что-нибудь случится…
   -Успокойтесь! Давайте лучше помолимся, чтоб Господь укрепил нашу девочку и дал ей сил мужественно все перенести, - предложил Леон.
   Вскоре приехали сотрудники полиции, подключили аппаратуру к телефону и стали ждать. Прошла ночь, но никто не звонил Леону. Они с Наилем не сомкнули глаз.

    Во второй половине дня Наиля вызвал следователь в качестве свидетеля, задавал разные вопросы, составил протокол и отпустил. У двери Наиль остановился и спросил с надеждой в голосе:
    - Владимир Павлович! Есть шанс найти ее? – Следователь тяжело вздохнул и не поднимая головы ответил:
    - Ищем!
    Наиль поехал домой принять душ и переодеться. Мысли о пропавшей девушке не покидали его ни на минуту. Разболелась голова. Он  выпил таблетку и прилег на диване. Сон мгновенно одолел его. Проспав часа три и выпив чашку крепкого кофе, Наиль отправился к Леону. Тот держался мужественно. Никаких звонков от похитителей Адель до сих пор не было.
   -Господин Леон! Что вы думаете по этому поводу? – спросил его Наиль. Тот  склонил голову, долго думал и затем произнес:
   - Я думаю, что это похищение с целью выкупа, или изнасилование, или это связано с работой моего сына и отца Адель. Возможно, ваши спецслужбы хотят обменять ее на информацию или сотрудника, - предположил он. - В любом случае я верю, что она жива и обязательно найдется. Иначе я не знаю, как буду смотреть в глаза родным. – На последней фразе голос его дрогнул.
    - Судя по тому, что никаких следов не обнаружено, я склоняюсь больше к версии, что ее похитили спецы, - предположил Наиль. –Если бы ее украли с целью выкупа, то уже давно бы позвонили...  А что если нам объявить денежное вознаграждение за информацию о ней? Народ у нас не богатый, кто-то что-то мог видеть или слышать и за деньги вполне могут сдать. Честно сказать, я на нашу полицию не очень рассчитываю, - признался Наиль.
     - Посмотрим! Время покажет. А что касается вознаграждения, то я полагаю, что нужно это сделать. Надо заказать в типографии листовки с фото Адель и указать сумму вознаграждения. Сегодня ко мне приедет главный редактор местной газеты и я попрошу ее помочь мне в этом.
   -Очень хорошо! А вы уже сообщили родственникам о том, что случилось, - спросил Наиль.
    -Нет! Подожду еще, не хочу расстраивать, - сказал Леон. У Наиля зазвонил телефон.  Отец беспокоился за его отсутствие на работе.
    -Папа! Я скоро приеду к тебе и все расскажу. Это не по телефону, хорошо!
    -Хорошо! Я жду тебя! – мягким  тоном ответил отец.
   С момента похищения Адель пошли пятые сутки. Информация об этом просочилась в центральные СМИ, поднялся шум. Наилю предъявили обвинение  в похищении человека и посадили в СИЗО. Следователь всячески убеждал его написать заявление о явке с повинной, но так и не смог ничего от него добиться. А ночью в камеру к Наилю подсадили двух свирепых уголовников в наколках. Они начали его жестоко избивать. Парень сопротивлялся сколько мог, но силы были неравны.
   - Либо ты берешь вину на себя, либо мы тебя сейчас повесим! – сказал тот, что постарше, переводя дыхание. Наиль понял, что с ним не шутят.
   -Я согласен! – прошептал он, лежа на полу в луже крови.
   - Ну, вот и молодца! – похвалил второй. – Давно бы так, целей бы были зубы и почки…
   - Скоты! – еле слышно прошептал он и потерял сознание.
  Утром у следователя он написал заявление о явке с повинной и потребовал адвоката.
   -Будет тебе адвокат! А девку-то ты куда дел? – спросил он на полном серьезе. Наиль посмотрел на него, как на сумасшедшего. Ему казалось, что весь этот бред ему снится в кошмарном сне.
   - Ну раз ты ее похитил, то куда то же ее дел? -  интересовался следователь. Наиль тяжело вздохнул:
   - Изнасиловал, убил и выбросил в пруд на Белой горе…   - Следователь все так и написал в протоколе и показал пальцем, где надо расписаться.
   - Ты что, идиот? – возмутился Наиль.  – Я ничего не буду подписывать без адвоката.
   - А куда ж ты денешься, милый? Или к тебе опять гостей ночью отправить?
   - Ответишь за свои беззакония…
  - Это еще вилами по воде написано, а вот тебе, прикинь, что дадут за похищение, изнасилование и убийство?
   - Сволочь! – выругался Наиль и сплюнул на пол. Тело ломило от побоев.
На следующий день в  город прибыли следователи генпрокуратуры из Москвы.

   Глава 14.
   БЕЛЫЙ АЛАБАЙ.
   К отцу Савве приехал его друг по институту и привез в подарок огромного белого алабая с купированными ушами и хвостом. На правом боку у собаки было квадратное  черное пятно, похожее на заплатку и такого же цвета маска на морде. Отец Савва удивленно рассматривал подарок и думал, что же с ним делать?
   - Да ты не переживай, он неприхотлив, ест мало. Может сухими кормами  питаться, зато охранник отличный. И ужасно любит путешествовать на машине. Я тебе и книжку привез, как с ним обращаться, - рассказывал Олег. Пес сидел на траве и внимательно следил за происходящим.
   - Спасибо! А он меня не укусит, я его боюсь… такой огромный! Надо ему будку построить или вольер.
   - Ну это я сделаю, пока тут буду. Стройматериалы есть? – спросил Олег.
   - Сам видишь, у меня сплошная стройка на территории храма, а живу я в гараже, - развел руками отец Савва.
   - Как это? – удивился друг, оглядываясь по сторонам.
   - Ох! Да ремонт у меня в домике. В гостевом доме строители живут, не хочу их смущать. А я в гараже. Мыши там…
   - А кот есть?
   - Есть! Придет, покушает и гулять. Мышей он не ест у нас, - улыбнулся отец Савва.
   - Ну и дела! – покачал головой Олег. - Так может я в гостинице поживу?
   - Ни в коем случае. В гостевом доме есть одна уютная комната на первом этаже возле трапезной, там ты и будешь жить. Пойдем я тебе покажу, - предложил отец Савва и друзья направились в двухэтажный домик у ворот храма. Рядом строители возводили стены новой просфорни с хозблоком. Молодые ребята штукатурили  храм под куполом, громыхала бетономешалка.
   Настоятель открыл обещанную комнату для друга со словами: «Располагайся тут, а я пойду, переоденусь, надо ехать в больницу на соборование к больной. Через пару часов вернусь.  А ты сходи в трапезную и покушай с дороги да отдохни. Собаку лучше привязать пока где-нибудь у моего домика, а то люди будут бояться в храм идти»
   - Слушаюсь и повинуюсь! – улыбнулся Олег, доставая из дорожной сумки полотенце и мыло. Он привязал под липой Тумана, налил ему  в миску  свежей воды. Пес с удовольствием попил, лизнул ему руку в благодарность и улегся в тень.
    После окончания института Олег начал свою трудовую деятельность в мурманском порту. Работу свою любил, быстро продвигался по служебной лестнице и к сорока годам сделал хорошую карьеру. Удачно женился на единственной дочери главного инженера. Можно сказать, что он был везучий человек по жизни и появлялся всегда в нужном месте и в нужное время. Легкий и общительный характер Олега притягивал к нему людей, а обаятельная внешность – женщин.
   Совсем по-другому складывалась жизнь у его друга Дмитрия. Закончив институт, он решил узаконить свои отношения с любимой девушкой Наташей и, будучи человеком верующим, отправился за благословением в монастырь к своему духовному наставнику. Невеста ждала его возвращения с нетерпением потому, что планировалась поездка  на море. С сияющим от  счастья лицом жених  остановился перед дверью небольшой кельи  старца:
   - Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас! – что в переводе на мирской язык означает - «разрешите войти». Ответа не последовало.  Тогда молодой человек тихонько постучал в дверь и снова спросил разрешения и стал прислушиваться. Ответа снова  не было слышно. Он постоял немного и постучал снова…
   - Аминь! – наконец ответили из кельи, но на лице жениха теперь вместо счастья  вырисовалась озабоченность, «что бы это значило»? Он подошел под благословение.
   - Благословите, отче! Решил жениться! – торжественно сообщил молодой человек. Старец подумал немного, посмотрел по сторонам, словно искал там ответ, затем твердо сказал:
   - А нет тебе благословения на брак…  - В келье наступила тишина. Дмитрию показалось, что у него земля уходит из-под ног. Он уже не мыслил себе жизни без своей Натальи, так сильно прилепился к ней сердцем и душой. И в то же время умом понимал, что ослушаться старца нельзя, ничего хорошего из этого брака не получится. «Что я ей скажу, как объясню, как смогу забыть» – стучало в висках.
   - Почему? – только и смог спросить тихо. В глазах блеснули слезы отчаянья.
   - Благословляю на монашество! – громом среди ясного неба прозвучали слова старца. Он перекрестил свое чадо и положил руку на покрывшиеся холодным потом ладони Дмитрия. Тот машинально прильнул устами к  руке, не веря своим ушам. У него и в мыслях никогда не было стать на монашеский путь, высокий и непостижимый, которым  он мог только восхищаться. Но пути Господни неисповедимы и мы не знаем чем руководствовался Он, призывая к Себе  святых Апостолов. Так и с монахами. Один лелеет эту мечту в сердце своем и идет медленно к ней своей дорогой, другого, как Дмитрия, ураганом вырывает из мирской круговерти и уносит в тихое братство черноризцев.
   С тех пор прошло пятнадцать лет. За плечами духовная семинария, рукоположение в священнический сан и большой опыт служения.
   Вернувшись из больницы, отец Савва заглянул в комнату к другу. Тот крепко спал после дальнего путешествия на автомобиле. Строители закончили работу и тоже отдыхали. Молчала бетономешалка. Он прошелся по территории, посмотрел, как оштукатурили храм, заглянул в настоятельский домик и отправился в гараж отдыхать. Утомила и жара и суета. На стройку уже смотреть не хочется. Бригада штукатуров плохо прошпаклевала стены центрального входа, еще хуже покрасила их, хотя расценки выставили на порядок выше местных. Так противно стало на душе, что даже молиться не хотелось.
   Отец Савва сел на диван и глубоко задумался: « Я монах  и основная моя задача молиться. А до чего я дошел в этой мирской суете? На литургии мои мысли не к Богу, а на стройке. Слепой пастырь, сам в яму  упаду и паства моя последует за мной прямо в ад.  -От этих мыслей настоятелю стало не по себе, даже мороз по коже пробежал.  – Что же мне делать? Хочется бежать отсюда в лес подальше от всех и от всего этого шума, упасть на колени и молиться до тех пор, пока хватит сил… Господи, прости меня, дай мне сил не впасть в уныние, дай мне мудрости правильно управлять всем тем, что Ты мне вверил. Господи Иисусе Христе, Сыне  Божий… - В кармане зазвонил мобильный телефон, прервав молитву. Батюшка  с досадой вздохнул и достал его. Номер не был знаком. Отец Савва  нажал зеленую клавишу и услышал голос своего друга, монаха отца Стефана. Тот звонил из Германии и приглашал его в свою обитель у Черного моря, куда он должен вернуться через месяц.
   -Давай встретимся в Москве и поедем в Абхазию вместе, - предложил отец Стефан.
   - Если бы ты знал, брат, как вовремя ты мне позвонил. Я уже впал в отчаянье тут, руки опустились, молиться перестал.  Твой звонок и твое приглашение как бальзам для моего усталого сердца. Еще и язва замучила. Конечно, приеду! Спасибо тебе за приглашение! – радовался отец Савва.
   - Не отчаивайся, с Божьей помощью прорвемся, мы же бывшие морпехи…
   - Ты прав! Мы не бывшие, мы теперь Христовы монпехи, - рассмеялся отец Савва.
   - Про Христов спецназ я в курсе, а о том, что у Него еще и пехота есть, слышу впервые от тебя.
   - Поживи в миру, еще не то услышишь. Как же я тебе завидую по-доброму, что ты можешь наслаждаться уединением и усердными молитвами в своей обители. Я обязательно приеду, если будет на то воля свыше. Помолись за меня, отченька! – попросил настоятель.
   - Уже молюсь, брат! – услышал в ответ и почувствовал, как стали отодвигаться на задний план штукатуры, финансовые проблемы, выходки  рабы божьей Нюры в храме и полились из сердца молитвы, словно забил святой источник. Сначала тихо, потом все сильней и сильней…  Разлился в реку, река в океан, океан во Вселенную и так до тех пор, пока сам не растворился в этой Вселенной.
    Очнулся отец Савва поздней ночью, открыл дверь гаража и взглянул на небо. Огромные желтые звезды удивленно смотрели на него с высоты. Прохлада ночи приятно освежила голову. Огромный белый храм, словно корабль покоился на зеленых волнах душистых трав. Деревня пребывала в сладкой дреме под колыбельные  песни  соловья. « А все не так уж плохо!» - подумал настоятель, зевнул  и отправился спать. Едва приложил он голову к подушке и мысли сразу выстроились в рифму. Родился новый стих:      
О планах важных я радел, -
Увы, ни в чем не преуспел,
Весь день встречая невезенье.
Не сдался я, умножив труд, -
Вновь невезение…  И тут
Мне было послано прозренье:
«Спешил к делам ты, полон сил,
 Но в суете не испросил
К трудам – Творца благословенье».
       Наиль сидел в камере на полу, прислонившись спиной к стене. Ужасно белело тело, особенно в области ребер. Голова  гудела. Мысли с трудом пробивались через этот гул:
«И кто же меня так подставляет? Зачем? Я никому нигде не перешел дорогу, врагов не имею, а меня явно хотят отправить на тот свет. Может это связано с бизнесом моего отца? Так у него тоже врагов вроде нет. Завистники есть, как у всякого человека, но не до такой же степени, чтобы идти на такое преступление… Кто же это может быть? Катя? Или ее отец хочет отомстить за дочь? Так моей вины нет в том, что она попала в ДТП. О! Аллах! Что с моей Адель, - вспомнил он о ее похищении. - Бедная девушка!  А может, из меня просто хотят козла отпущения сделать? Точно! По протоколу я сознался в преступлении. Теперь им надо от меня избавиться и все…  Дело раскрыто. А мне организуют сердечны приступ или что-то другое, пока адвокат со мной не встретился. Что ж мне делать, времени у меня осталось совсем мало. Ночью они меня прикончат… О-хо-хо! – тяжело вздохнул он и обхватил голову руками. Комок подступил к горлу и по щекам покатились слезы. – Ну что ж, если нет моей Адель, моего ангела на этом свете, то и меня здесь ничего не держит, пусть убивают, - смиренно решил он. – А если она жива! О! Нет! Я не умру! Я не оставлю ее в этом жестоком мире без своей защиты. Как только мы встретимся, я уже никогда не отпущу ее и ради этого я буду, буду жить во что бы то не стало. Я верю, что она жива!» Наиль начал молиться, просить помощи и защиты себе и своей возлюбленной.
    Поиски Адель продолжались, но безуспешно. По городу расклеили листовки с ее портретом и особыми приметами. Было объявлено вознаграждение в пятьсот тысяч долларов за информацию о ней.
   Главный редактор местной газеты  Галина Гоба пригласила из Петербурга свою сокурсницу по университету Светлану для проведения журналистского расследования по поводу пропажи правнучки графа Самойлова и заключения под стражу Наиля.
   В Москву прилетел отец Адель Марк, переживая и за дочь и за отца. Леон за эти дни осунулся, похудел. Он ругал себя последними словами за то,  что взял внучку в Россию. Каждый день он ходил в храм и долго молился, стоя у окна перед иконостасом. Бабушке Адель решили ничего не говорить, чтобы не убить ее такой ужасной новостью.
   Весь город был в напряжении. За обещанное вознаграждение многие хотели найти эту правнучку графа и получить кругленькую сумму. Ее искали и группами и в одиночку, а она словно в воду канула. Народу закинули информацию, что нашли похитителя Адель и скоро назовут его имя. Кто-то в это поверил, а кто-то нет. Более того все знали, что сына директора  завода минеральной воды Кувака закрыли в Сизо. Но никто не верил в то, что он причастен к похищению.
   Утром отцу Савве пришло печальное известие о том, что умер его духовный отец. От этой вести так сдавило сердце, что даже дышать стало трудно. Он помахал рукой Олегу, стоявшему неподалеку, и тот быстро подошел, вглядываясь в бледное лицо друга. Отец Савва показал рукой на область сердца. Олег схватил его на руки и понес в тень на скамеечку под густой липой, затем побежал к своей машине и принес оттуда  нитроглицерин и дал настоятелю. Через несколько минут ему стало легче и он смог вдохнуть полной грудью.
   -Спаси Господи! – поблагодарил он товарища. - Старец мой отошел ко Господу, - пояснил он и произнес молитву о новопреставленном духовном отце.
   - Поедешь в монастырь? – спросил Олег.
   - Поеду! А ты побудешь тут  на хозяйстве, присмотришь за стройкой. В храме будет наш второй священник отец Николай. Он у нас уже старенький, часто болеет…
   - Конечно, побуду, не волнуйся. Ты возьми мою машину, а свою с прицепом оставь. Если что понадобится на стройку, то я ребятам привезу. А ты на моей домчишься мигом до монастыря. – Отец Савва с благодарностью положил руку другу на плечо:
   - Спаси Господи! Я сейчас соберусь.
   С новой техникой настоятель быстро разобрался в дороге и через сорок минут подъезжал к Пензе. Глянул  в зеркало заднего вида и чуть не обмер от неожиданности. На заднем сидении торчала лохматая голова алабая.  « Тьфу на тебя, напугал! Туман, что ты тут делаешь? -  Пес отвернул морду в окно и сделал вид, что ничего не слышит. –Вот только тебя мне тут не хватало. Машину охраняешь? – Пес повернул морду и намеревался лизнуть настоятеля в ухо. – Ну, знаешь, это лишнее» - уклонился тот и достал телефон, набрал номер Олега. Тот сразу ответил.
   - Слушай, друг!  Туман поехал со мной. Я его только сейчас увидел на заднем сидении…
   - А я думаю, куда он запропастился? Ничего страшного. Там в багажнике поводок есть, привяжешь его в монастыре. Он привык со мной ездить везде. Давай ему водичку и корм тоже в багажнике найдешь. Извини, не углядел, как он залез в машину.
   - Ничего, не возвращаться же. Машинка отличная, но я люблю наши отечественные.
   -Это видно! – иронично ответил Олег, глядя на старенькую Ниву друга. – Счастливого пути!
   С Богом! – ответил товарищ. Мысли его постепенно вернулись к воспоминаниям о духовном отце и  слезы тихо катились по щекам.
   Летняя теплая ночь ложилась на землю. Пряный аромат трав дурманил голову. Кто-то вел Адель с завязанными глазами по проселочной дороге. Сердце ее билось тревожно в груди от неизвестности. За все время ее похищения ее держали в помещении с завязанными глазами. Ей приносили еду и воду. Никто с ней не разговаривал. А сегодня усадили в машину и везли куда-то минут двадцать. Почувствовав опасность, девушка решила действовать в соответствии с инструкцией на случай похищения.
   - Послушайте! Я ничего плохого не сделала ни вам, ни кому другому в этом городе и даже в этой стране. Я приехала на родину моих предков, чтобы увидеть, где они жили и как. Я и мои родственники богатые люди и мы можем вам заплатить за то, что вы меня отпустите. Вы можете предложить любой вариант. Я вас никогда не видела и не могу указать на вас, что вы меня похитили. А вы можете получить деньги реально. Большие деньги! Вам никакого толка не будет в моей смерти, если вы решили меня убить. Вы слышите меня? – спросила она.
   - Слышу! – коротко ответил молодой мужской голос.
   - Примите мое предложение и вы никогда об этом не пожалеете. Зачем вам брать на душу грех и всю оставшуюся жизнь терзаться совестью? Ради чего или ради кого вы это делаете с беззащитной девушкой совершенно ни в чем не виноватой, объясните мне пожалуйста. – Мужчина тяжело вздохнул.
   - Меня об этом попросили…
   - Кто, с какой целью?
   - Женщина, ревность…
   - А вы представляете, сколько лет вам дадут за это преступление? А я предлагаю вам отпустить меня и получить хорошую сумму. Назовите любую сумму и вы ее завтра получите и никто никогда не узнает, кто меня похищал. Соглашайтесь, это лучше, чем сидеть в тюрьме.
   - Я согласен, что это лучше. Но если я  не убью, то убьют меня.
   - Давайте сделаем вид, что вы меня убили, а я выживу, - предложила Адель, чувствуя, что мужчина начинает сдаваться. – Вы можете мне сообщить ее имя и фамилию, и если они начнут давить на вас, вы скажете, что у верного человека есть ваше заявление в полицию о том, что они причастны к похищению и тогда они тоже будут на крючке и не посмеют вас трогать.
   - Ага! – иронично ответил он, - вся полиция под ним.
   - Вы можете уехать из этого города и даже из страны.
   - Куда?
   - Можно к нам во Францию! Назовите сумму и дайте схему, как вам ее передать, - напирала Адель.   
   - За вас  дают вознаграждение  пятьсот тысяч долларов! Меня бы устроила эта сумма. У меня мать больна, онкология. Деньги нужны на лечение и оставить ее я не могу...
   - Я вам сочувствую! Вы получите эти деньги.
   - Деньги  по банковскому чеку на предъявителя.
   - Хорошо!- соглашалась Адель на все, лишь бы спасти жизнь.
   - В вашем  почтовом ящике будет записка, куда положить этот чек или кому отдать.
   - Хорошо!
   - За нами из машины наблюдают. Я буду стрелять в вас и вы упадете в овраг. Когда мы уедем, вы выберетесь из оврага и идите в сторону тамбовской трассы.  Там есть пост весового контроля и сотрудники автоинспекции отвезут вас домой, - пояснил Юрка.
   - А что с  Наилем! – спохватилась Адель.
   - Он в следственном изоляторе. С него выбили показания, что это он вас похитил. Его могут убить. Поспешите!
   Они остановились. Юрка развернул Адель спиной к оврагу.
   - Развяжите мне глаза! – попросила девушка. Юрка засомневался, затем решил, что это будет убедительно выглядеть,  и снял с головы Адель повязку. Она протерла рукой глаза и обернулась назад. Там был глубокий овраг, заросший густой высокой травой и деревьями. Овраг тянулся к оживленной автомобильной трассе. Вдоль оврага виднелась проселочная дорога.
   Юрка отошел от девушки метров на двадцать и остановился у кустов дикой малины. Адель тихо молилась: - «Отче наш! Иже еси на небеси, да святится имя Твое, да будет воля Твоя… - Он достал пистолет, снял с предохранителя и прицелился  ей в плечо. Сердце у девушки дрогнуло и по спине пробежал неприятный холодок. – Господи, спаси меня!» - она закрыла от страха глаза. Указательный палец Юрки уже начал потихоньку нажимать на курок и вдруг огромное лохматое чудовище  с жутким рычанием выпрыгнуло из кустов и сбило его с ног. С перепугу Юрка выстрелил куда попало. Мощные челюсти больно сжали руку, Юрка выронил пистолет и пытался отползти в сторону своей машины.
   Адель почувствовала, как у нее из-под ног уходит земля и она катится по густой траве в пропасть, оставляя кровавый след.
   Туман нагнал свою жертву уже у машины. Когтистые лапы впились Юрке в спину, горячее дыхание обжигало шею. Казалось  еще чуть-чуть и пес откусит ему голову.
   Катя сидела в машине и с ужасом смотрела на происходящее, не понимая, откуда появилось это чудовище. Она приоткрыла  дверь, чтобы Юрка мог заползти в машину, но пес так рыкнул в ее сторону, что она резко захлопнула дверь. Была мысль уехать побыстрей из этого места,  пока сюда еще кто-нибудь не пришел и не увидел ее на месте преступления. И действительно из кустов показалась темная фигура в длинном черном халате, как у колдуна Ву-ду из Москвы. Катя дала задний ход и рванула машину по проселочной дороге в сторону автотрассы, чуть  не сбив его. Ей показалось, что это и был тот самый колдун, после встречи с которым перевернулась вся ее жизнь далеко не в лучшую сторону. И такой страх охватил ее душу, что она уже не понимала, что делает.
   - Туман! Туман! Куда ты запропастился? – звал отец Савва, посветив вслед удаляющемуся автомобилю. Он успел запомнить госномер. За рулем была женщина. Туман отозвался лаем, но жертву не оставил, а ждал, когда настоятель подойдет к нему.  Батюшка пошел в сторону  Тумана и увидел, что он прижал к земле молодого мужчину. Рубашка  на нем была в крови. От неожиданности отец Савва даже растерялся. – Ко мне, Туман! – строго приказал он. Пес послушно слез с Юрки, подошел к настоятелю и сел справа. Батюшка быстро подошел к мужчине и помог ему встать. Тот еле дышал от страха.
   – Что здесь происходит, кто стрелял? Давайте пойдем в машину и я вас перевяжу, - предложил он.
   - Там, там, - показывал Юрка в сторону оврага, переводя дыхание, - там женщина, возможно она ранена. Помогите лучше ей. – Отец Савва приказал Туману охранять Юрку, а сам направился к оврагу, куда он указывал. Увидев кровь на примятой траве, отец Савва достал мобильный телефон и позвонил в полицию. Сам он спустился в овраг, нашел раненую девушку и начал ее поднимать по крутому склону. Когда они достигли вершины, там уже стояла скорая помощь и патрульная полицейская машина.  Адель сразу же повезли в больницу на операцию. Она была без сознания. Туман передал Юрку в руки полицейских, и весело виляя обрубленным хвостом, гордо шествовал за отцом Саввой к машине, которую они оставили на трассе.  Там их уже ждал Олег. Он привез антифриз потому, что подтекал радиатор и двигатель перегрелся. Батюшка пошел к оврагу в надежде найти там воды, а нашел и спас раненую девушку. Конечно, большая заслуга  в  этом была Тумана. Отец Савва потрепал его по холке. И каково же было его удивление, когда через пару дней к нему приехал отец и дедушка Адель с чеком на пятьсот тысяч долларов.
   - Да это не я, это Туман ее нашел! – смущался настоятель, теребя в руках дорогую бумажку. – Спаси Господи! Теперь отремонтирую храм и просфорню дострою.
А я в темноте и не узнал Адель…  Как она?
   - Слава Богу! Пуля прошла через мышцу руки, не зацепив кость. Она уже поправляется, - пояснил Леон. – Познакомьтесь, батюшка, это мой сын Марк, отец Адель, - представил он. Отец Савва подал руку Марку.
   - Рад нашему  знакомству!
   - Я тоже очень рад и благодарен вам за спасение моей дочери! – взволнованно произнес Марк. Настоятель скромно промолчал.
   - А ее можно уже навестить? – поинтересовался он у Леона.   
   - Да! Она в седьмой палате в хирургическом отделении районной больницы, - сообщил Марк.
   - А уже выяснили, кто ее похитил? – спросил настоятель.
   - Идет следствие,  там был заказчик и исполнитель… - ответил Леон.
   - С какой целью они это сделали? – недоумевал отец Савва.
   - Ревность и месть со стороны бывшей невесты Наиля, - сообщил Марк.
   - Ничего себе страсти в тихом провинциальном городке, - удивился  настоятель и покачал головой. – Я сейчас отслужу молебен за здравие Адель и поеду  ее навестить. Какое у нее имя в святом крещении?
   - Анастасия! – сказал Марк. – Мы тоже собираемся от вас поехать к дочери. Давайте вместе это сделаем. Она будет очень рада – предложил отец.
   - Замечательно! Давайте пройдем в храм помолимся за ее спасение и поедем, - предложил настоятель. Марк и Леон последовали за ним к центральному входу мимо подъемного крана, устанавливающего четыре огромные колонны с западной стороны.
                «Чужая боль становится своей» -
                Какая редкость в ходе наших дней.
                Но если ты на этот шаг способен, -
                Любовь Христа становится твоей.
   Седьмая палата хирургического отделения  с момента поступления туда Адель была завалена цветами, игрушками и подарками, которые приносили ей сердобольные жители города и окрестных деревень, узнав о ее спасении. И эти знаки внимания со стороны незнакомых  людей были лучшим лекарством для девушки после пережитого стресса. Она внимательно читала каждую записку с пожеланиями выздоровления и бережно клала ее на тумбочку у кровати. Адель так хотелось, чтобы ее знаменитый прадед граф Самойлов увидел, какой заботой и вниманием окружил ее народ Каменки. В дверь палаты кто-то постучал.
   -Войдите! - тихо ответила девушка, полагая, что это кто-нибудь из медперсонала. Дверь медленно открылась и в палату вошел Наиль с огромным букетом белых лилий. Он остановился на мгновенье, не веря своим глазам, что жива, жива  его любовь... На бледном лице Адель появился нежный румянец. Она протянула здоровую руку к нему навстречу.
  -Наиль! - дрогнувшим от волнения голосом произнесла девушка.
  -Адель! Моя дорогая Адель! - бросился к ней возлюбленный, покрывая лицо и шею горячими поцелуями. - Я люблю, люблю тебя! Я никогда тебя больше не оставлю одну ни на минуту! Как я страдал все эти дни без тебя, дорогая! Мне хотелось умереть от одной мысли, что тебя нет. За что нам такое испытание, любимая?
   -И я все эти дни думала о тебе! Мне было страшно, но я верила, что мы снова встретимся...
   - Чтобы больше никогда не расставаться! - добавил Наиль. Он выпустил из своих объятий девушку, загадочно посмотрел в ее васильковые глаза и достал из кармана бархатную красную коробочку с колечком. Молча взял ее руку и надел кольцо. Адель тоже молча наблюдала за происходящим, затаив улыбку на устах. -Ну вот! Выходи за меня замуж! - предложил Наиль. Адель скромно опустила ресницы и задумалась. В палате кто-то тихо закашлял. Влюбленные посмотрели в ту сторону. У дверей стояли Марк, Леон и отец Савва, виновато переглядываясь между собой.
   - Простите, мы стучали! - оправдывался Леон.
   - Папа, дедушка, отец Савва! - радостно воскликнула Адель. - Как хорошо, что вы здесь! Отец Савва! Я вам очень благодарна за мое спасение. Если бы не вы, я не знаю, что со мной было бы сейчас...
   -Благодарите Бога! Он спасает, а я только Его слуга, - скромно ответил настоятель храма.
   -Слава Богу! - произнесла девушка. - Папа, дедушка! Вы наверное слыхали, что Наиль сделал мне предложение, выйти за него замуж?
   -Ну? - вопрошали они. Наиль подошел к отцу Адель и Леону:
   - Я прошу руки вашей дочери и внучки! - обратился он к родным Адель. Те переглянулись между собой.
   - Я не против! - ответил Марк.
   - Я тоже - согласился Леон.
   - И я согласна! - наконец ответила Адель на предложение. Наиль нежно поцеловал ее.
   - Ну так мы пойдем уже, - сообщил Марк. -Выздоравливай! Что тебе принести сюда?
   - Спасибо, папа! У меня все есть! - весело ответила Адель. Молодым хотелось поскорей остаться наедине, чтобы обсудить свои вопросы.
   
     Глава 15.          
     СЕЛЬСКИЕ БУДНИ.
     Лето шло на убыль, жара постепенно спала. Деревня готовилась к празднованию своего трехсотлетия. Благоустраивались дороги, менялись старые трубы водопровода на новые по региональной программе и  по старой доброй традиции – сначала дороги, потом трубы. Народ радостно взирал, как огромные Камазы с прицепами нескончаемым потоком везли глину, песок, щебень. Бульдозеры тут же утюжили улицы, катки трамбовали их. Работа кипела. По вечерам  сельчане собирались небольшими группками у своих ворот, обсуждали  новости. Больше всего их интересовал вопрос, сколько украдут с выделенных миллионов на дороги и украдут ли?
   - Конечно украдут! – уверял водитель УАЗа с улицы Кирова, что ведет к храму. - В дорожном строительстве легче всего воровать. Никто не сможет проверить, сколько сюда закатали песка или  щебня, а в бумагах напишут сколько надо…
   - А ты посмотри, какая она узкая эта дорога, двум машинам не разъехаться. Я замерял ширину – четыре метра, - сообщил молодой сосед Ромка.
   - А как же теперь будут воду к домам подводить, дорогу-то уже заканчивают, - спросила Людмила, жена водителя.
   - А никто ничего не знает. Вам хорошо, водоснабжение проходит по вашей стороне, а что нам делать? У меня старая труба, надо менять… Да кто ж мне разрешит теперь копать через дорогу? – сокрушалась пожилая женщина в белой косынке.
   - Дак, вся ваша сторона нуждается в замене старых подводок. Надо у главы администрации спросить, что он думал, когда дорогу начинал отсыпать, - предложила Людмила. – Бардак! – безнадежно махнула она рукой. Все замолчали, задумались. Мужчины достали сигареты, закурили. Но все же душу грели мысли, что будет круглый год дорога, по которой можно добраться  к дому в ненастную погоду.
   Жители деревни с большим энтузиазмом начали готовиться к празднику. Косили траву на улицах, подметали дворы, пропалывали клумбы и цветники, ставили новые заборы из профлиста, посыпали дорожки песком, меняли крыши на старых домах и обшивали их сайдингом. Деревня хорошела на глазах.
   Ранним утром отец Савва в полосатой тельняшке и камуфляжных брюках медленно катил по двору самодельную газонокосилку  да творил Иисусову молитву: - «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!» Семь злейших бесов сидели на крыле храма и пристально следили за каждым его шагом. И будь их воля, они бы его порвали на куски, как бешенные собаки, так ненавистен был им этот монах.
   - Сынок!- прервал молитву женский голос. Настоятель обернулся. Перед ним стояла маленькая худенькая старушка лет восьмидесяти в темном ситцевом платье до пола. – А не скажете, где мне батюшку найти? – спросила она.
   - А что вы хотите? – поинтересовался отец Савва.
   - Ой! Горе у меня сынок, - потупила она глаза и по морщинистой впалой щеке покатилась горькая слеза. Женщина всхлипнула. – У меня два сына алкоголика… Не работают, пьют на мою мизерную пенсию. В доме даже крупы нет. И бьют меня, когда деньги кончаются, заставляют занимать… Дед помер два года назад, тоже пил, - сетовала она на свою горькую долю. – Слыхала я от людей, что при вашем храме есть лечебница для алкоголиков и они бросают пить. Вот и хотела попросить настоятеля, чтобы он помог мне устроить их туда, а то они меня совсем забьют.
   Отец Савва почувствовал, как волна негодования начала медленно подступать к сердцу. Он тут же спохватился, вспомнив наставление: «грех ненавидь, человека люби».
   - А где ваши сыновья? – огляделся настоятель по сторонам.
   - Там у ворот в телеге лежат, - указала старушка рукой. Батюшка оставил газонокосилку и направился к воротам. В телеге на соломе лежали два спившиеся мужика, связанные веревками. Казалось, что ничего человеческого уже не осталось в их облике, не то, что Божьего. Они крепко спали. Серая лошадь покосилась большим черным глазом на священника, махнула хвостом и равнодушно отвернула морду в сторону.
   Отец Савва повернулся к старушке и не знал, что ей ответить. Жалко было пожилую женщину, над которой издевались собственные сыновья, и в ЛТП брать их не было никакого смысла. Чтобы избавиться от алкогольной зависимости нужно этого сильно хотеть. Связанные в телеге мужики были явно не из этой категории.
   - Их  сначала в наркологию надо определить, вывести из запоя, чтобы они хоть соображать начали, как люди…
   - Сбегут они оттуда завтра, никто их там держать не будет, - вымолвила старушка и залилась слезами.
   - Не сбегут! Я поговорю с заведующим отделением. Как ваша фамилия?
   - Терехины мы из Блиновки, - шмыгнула носом женщина.
   - После наркологии возьмем их! – пообещал настоятель.
   - Спасибо, сынок! – улыбнулась старушка.
   - Во славу Божию! – ответил он и вернулся к газонокосилке. В воздухе витал запах свежескошенной травы. - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного, - продолжил прерванную молитву отец Савва.
   К воротам храма подъехал автомобиль с прицепом, нагруженный кирпичом. Отец Савва осмотрелся по сторонам в поиске рабочих рук для разгрузки. Пять прихожанок почтенного возраста ходили по территории с мешками и собирали всякий мусор. Батюшка вздохнул и пошел открывать ворота.
   -А где ваши грузчики? -  спросил водитель, заглушив двигатель у стройплощадки. Отец Савва молча развел руками, достал из бокового кармана перчатки и полез в кузов. Женщины оставили мешки у новой просфорни и пошли помогать настоятелю. Двое из них, что помоложе забрались на прицеп и начали разгружать... Сначала получалось не очень складно, но через пол часа приехало еще шесть женщин пенсионерок и работа закипела. Водитель роптал, что придется целый день тут простоять под разгрузкой, но через два часа машина и прицеп были пустыми. «Во дают, бабки» - удивился он. Настоятель и сам изумился такой прыти. Стоят на литургии свечечками такие Божие одуванчики  тоненькие, маленькие… и на тебе! Столько тонн кирпича переносили. Да и вся работа по обслуживанию храма  лежит на этих хрупких плечах. Молодые прихожанки редко помогают. То на работе, то дети, то мужья – некогда. Вознес отец Савва благодарственную молитву Господу и за жертвователя кирпича, местного предпринимателя, и за ворчливого водителя и за этих помощниц, да и отправился с ними пить чай в трапезную.
   Отец Савва любил делать всякую работу основательно и сильно сокрушался сердцем, если кто-то что-то делал плохо. Он никогда не повышал голос, не кричал, не топал ногами, а просто переживал до слез. Прихожане любили отца Савву, и когда  епархиальное начальство однажды перевело его на службу в другое место, то письма с требованием вернуть настоятеля туда, где взяли, дошли аж до патриарха. И таки вернули!
   Наконец батюшка позволил себе купить отечественного внедорожника с прицепом, а остальные деньги, полученные от Самойловых за спасение Адель, пустил на восстановление храма. Теперь место старенькой Нивы занимал черный УАЗ, намытый и начищенный до блеска, словно только с конвейера сошел. Отец Савва был очень доволен своей покупкой, хотя друг по институту все склонял его купить иномарку. Теперь он деловито заезжал на территорию строительного магазина, загружал прицеп необходимыми материалами и медленно катил по пыльным дорогам в свою деревню.
    Местные предприниматели всячески помогали ему кто чем мог, видя усердие настоятеля. И храм преображался на глазах. Наконец засыпали огромную лужу  рядом, в  грязных водах которой отображались золотые купола, благоустроили улицу, ведущую от храма к кладбищу.
   Несколько прихожан, прошедших реабилитацию от алкогольной зависимости дали обещание Богу и стали вести трезвый образ жизни. Весть об этом быстро облетела не только свой район, но и соседние деревни и районы.  Желающих попасть в ЛТП теперь было так много, что запись шла уже на следующий год.
   Под руководством Петра продвигались восстановительные работы в имении графа Самойлова. Адель с Наилем готовились к свадьбе. А жена прораба Галина ждала ребенка.
   Напряженным выдалось это лето для главы администрации деревни Андрея Павловича Лукина. Он с утра до ночи мотался на своей Ниве то в район на совещания, то в деревню к дорожным строителям, то  в Водоканал, то на разборки  и собрания к  населению. Поздно вечером возвращался домой усталый, ужинал и просил домашних не беспокоить его хоть один час. Жена и сын ходили на цыпочках и говорили шепотом. А он проваливался до утра в глубокий сон. Новый день приносил новые хлопоты. Приготовления к празднику деревни  шли полным ходом. За стенкой в клубе репетировали художественную самодеятельность. И надо сказать, что в деревне оказалось много талантливых жителей, особенно среди молодежи. Да и сам Андрей Павлович играл частушки на баяне в вышитой сорочке.  А ди-джей Ромка так красиво пел эстрадные песни, что столичные звезды со своим фанерным вокалом ему и в подметки не годились. «Его бы в Москву отправить на проект «Голос» - мечтали земляки, - да где ж ему столько денег взять. А он бы точно победил!» - верили они.
   Тракторист Василий вернулся  домой из ЛТП с твердым решением больше не пить. Жена его не встречала, она уехала в Москву к старшему сыну нянчить внука. На хозяйстве был средний сын Иван с невесткой Ларисой.
   Василий обошел хозяйство, наметил себе план работы, где что подремонтировать, проверил трактор и прицеп.
   - Ванька! – кликнул он сына в доме. Тот вышел из своей комнаты и уставился на отца. Кажется, он первый раз за всю жизнь видел его трезвым.
   -Че, пап?
   - Завтра надо колеса передние в прицепе поменять, будем песок возить на заказ. Деньги надо зарабатывать…
   - А вам там за работу не платили? – спросил сын.
   - Не-а! А мать давно звонила, когда приедет? – поинтересовался Василий.
   - Вчера с ней разговаривал. Наверное, через месяц, не раньше. Ирка в командировке, а с малым сидеть некому, - пояснил Иван.
   - Могли бы няньку нанять! – буркнул недовольно Василий. – Мы вас пятерых вырастили, никто не помогал.
   - Послезавтра Димка с зоны возвращается! – радостно сообщил сын. Василий тяжело вздохнул. Вспомнил, как судили сына за разбой с грабежом. Дали восемь лет. Время пролетело за пьянками незаметно. А жена все на свидания ездила, передачки возила ему. Правда, Василий неплохо зарабатывал на своем тракторе. Кому сено привезет, кому песок, глину. Пятьсот, шестьсот рублей за ходку. Дома корову держали, уток, гусей, кур, огород большой имели. Все было свое, никогда не голодали.
   Дима рос тихим, добрым и трудолюбивым ребенком. Он все больше крутился возле матери, стараясь помогать ей во всем. Учился средне. К наукам тяги не проявлял, зато любил мастерить по дереву. Воровать начал со школы. То ручку у кого стащит, то пенал, то игрушку. Ругали, били. Обещал больше так не делать, но проходил месяц, и мать снова вызывали в школу за воровство сына. Потом мелочь из карманов воровал в раздевалке.  В армию его не взяли, слаб здоровьем был. Закончил автошколу, стал таксистом работать.   
  Однажды ночью подвозил из ресторана подвыпившего мужчину в соседнюю деревню. Тот достал бумажник из кармана, чтобы рассчитаться и Дмитрий заметил, что там много денег. Непреодолимое желание завладеть ими заставило его пойти следом за пассажиром. У калитки он нагнал его и ударил по голове монтировкой. Мужчина упал в снег. Димка быстро вытащил у него бумажник, снял с руки дорогие часы и побежал к машине. Дома в  туалете он пересчитал деньги и спрятал их вместе с часами. Он был счастлив. А пассажир выжил и опознал его.
   « Бог его знает, каким он оттуда вернется? – думал Василий о сыне. – Тюрьма не делает человека лучше. За восемь лет его там многому братки  научили. Может женится, да остепенится.  Есть и моя вина в том, что упустили сына. Пил я беспробудно, ничего не видел вокруг… Будь она неладна эта водка. Больше в рот не возьму эту гадость»  - зарекался Василий.
Отец Савва медленно шел за газонокосилкой, творя Иисусову молитву.
   - Батюшка! Благословите! – прервал ее женский голос за спиной. Настоятель тяжело вздохнул и обернулся. Он благословил прихожанку храма. У той блестели слезы в глазах.   - Отче! У меня кормилицу украли сегодня ночью, - расплакалась женщина.
- Какую кормилицу? – не понял настоятель.
   - Да корову же, - расплакалась она.
   - Так это вам в полицию, а не ко мне, - удивился священник.
   - Да уже была полиция. Участковый наш молодой Петр Петрович, да разве они найдут? Ой! Зарезали уже наверно мою Зорьку, - зарыдала прихожанка. Отец Савва никак не мог увязать кражу кормилицы с собственной персоной, но стоял и  терпеливо ждал, чего же от него хотят, если полиция уже занимается поиском. Женщина перестала рыдать, успокоилась. – Батюшка! Помолитесь, чтобы Зорьку мою нашли! – попросила она и протянула пятьсот рублей.
   - А вы сами-то молитесь? – спросил настоятель.
   - Да когда мне молиться, отче? Хожу, ищу ее в лесу…
   - Понятно! – вздохнул отец Савва. – Отнесите деньги в храм и положите в кружку для пожертвований.
   - Хорошо! – обрадовалась прихожанка и поспешила в храм. Она была уверена, что по молитвам батюшки найдется ее кормилица. Блажен, кто верует! Настоятель усердно помолился. Пропало желание косить. Солнце уже поднялось высоко, спала роса с травы. Загрохотала бетономешалка, послышались голоса строителей, начался очередной рабочий день.
   Копейкин влетел домой с перекошенным от злости лицом, опрокинул ведро с водой для мытья полов и кинулся к сейфу, в котором хранил  пистолет. Дверца была не заперта, сейф пуст… Жена с удивлением наблюдала за мужем: «что это с ним».
   - Где? Где она? – закричал он не своим голосом.
   - Кто она? – недоумевала супруга. Муж повернул к ней искаженное злобой лицо.
   - Доченька твоя любимая, Катенька, - иронично произнес он. – Воспитала, муси-пуси…
   - Напомню, что она и твоя, как моя. Только ты ее воспитанием не занимался. А что случилось-то?
   - Что случилось? – приблизился он вплотную, глядя в упор. – Случилось то, что она взяла мой пистолет из сейфа и дала одному придурку, а тот стрелял в девушку, правнучку графа Самойлова. Понимаешь, что это значит для нас? – кричал Копейкин так, что слюни летели в лицо жене.
   - Не-е-е-е-т! – в ужасе отступила назад женщина. – Как стреляли? – недоумевала она. В голове не укладывалось то, что сообщил муж.
   - Где эта дрянь? – крикнул Копейкин.
   - Она в Москву уехала в институт красоты на пластическую операцию, - наконец-то сообщила жена.
   - Сбежала! – хлопнул себя рукой по лысине Копейкин. – Ох, дура! Идиотка конченная! Ну что теперь делать? – задал он себе вопрос и медленно опустился в кресло рядом. В глазах потемнело, сдавило сердце, лицо стало белым. Жена быстро принесла валерьянки, дала выпить мужу, себе налила и тоже села в кресло напротив.
   - Андрюша, миленький! – вдруг запричитала она,  - что же теперь делать? Что будет с нашей дочерью, а?
   - Не знаю! – вздохнул он, - посадят…
   - Кого? – поднялась она с кресла, боясь услышать в ответ имя дочери.
   - Обоих!
   - Как? И тебя тоже? – ужаснулась жена. Копейкин покачал головой.
   - Типун тебе на язык… Катьку с Юркой! Не хватало еще, чтобы и меня посадили, дожился…
   - Ну, ты же не допустишь, чтобы нашу дочь посадили, - взмолилась жена. Копейкин задумался и грустно посмотрел в окно.
   - Это решит суд! – От этих слов у жены холодок пробежал по спине.
   Василий зарезал  утку и запек ее в духовке с картошкой, сварил щи. Невестка сделала салаты и накрыла стол. Все было готово к встрече сына из тюрьмы. Он уже позвонил по телефону, что будет через двадцать минут.
   Иван втихаря от отца купил две бутылки водки и полторашку пива, спрятал все в погребе. Не мог же он брата встречать  с чаем, не по-людски бы это выглядело в его понимании и отца не хотелось искушать, хоть и странно было видеть его трезвым. Появилась в нем какая-то строгость к жизни, уверенность в себе, ответственность за дом, за детей. Таким отец Ивану больше нравился, даже гордость появилась за него. Соседи перешептывались за его спиной: «Смотри, Васька-то пить бросил в Бога уверовал… С утра до вечера по хозяйству крутится, как заводной. Вот жене радость-то будет. Уж натерпелась она от этих пьянок».
   Димка появился на пороге дома худой, длинный как жердь с черными кругами под глазами. Сразу подошел к отцу, обнялись. Потом с Иваном, с Ларисой. Отметил про себя, что отец совершенно трезвый. Не очень верилось, что бросит пить, когда мать сообщила по телефону, что в ЛТП его отправила. «Посмотрим на сколько его хватит?» - думал сын, - умываясь с дороги. На душе было радостно от ощущения свободы и возвращения в родной дом. Сели за стол, обедали и беседовали, шутили.
   - Пошли, покурим! – предложил Иван. Все трое вышли во двор, закурили. – Слышь, Дементий! – шепнул Иван брату, - там, в погребе за бочкой стоит водка и пиво. Будем ходить прикладываться по одному, чтобы отец не заметил. Иди первый. – Димка подмигнул брату и пошел в сторону погреба. Вскоре он вернулся, вытирая платочком рот и улыбаясь.
   - Спасибо, братан! – поблагодарил он Ивана. Теперь Иван пошел в погреб и тоже вскоре вернулся, закусывая на ходу огурцом с грядки. – Иди, Лариса! – кивнул ей головой Димка. Девушка медленно прошла мимо него в коротких облегающих шортах и маленьком топике, кокетливо покачивая бедрами. Иван кинул ей вслед ревнивый взгляд, а Димка смотрел,  просто раздевал ее глазами.
   - Э! Ты не очень-то косорылься на нее, братан, - предупредил Иван.
   - Красивая! Ревнуешь? – иронично спросил Дмитрий. Брат вздохнул и ничего не ответил. Дождались Ларису и направились в дом. Все трое были навеселе. Включили музыку. Василий попил с ними чаю да и отправился ремонтировать трактор.
   К вечеру братья и невестка были уже изрядно пьяными. Димка откровенно ухаживал за Ларисой, она громко  смеялась, а Иван все больше ревновал ее к брату. Когда он в очередной раз возвращался из погреба, то увидел, что Дмитрий целуется с Ларисой, крепко обхватив ее за талию. Такая дикая ревность обуяла Ивана, что в глазах потемнело. Схватив на березовой колоде нож, которым отец резал утром утку, он медленно подкрадывался к брату сзади… В это время отец возвращался с огорода, где чинил трактор. Он увидел, как Иван занес руку с ножом над головой и кинулся между сыновей. Удар пришелся Василию прямо в сердце, и он рухнул на землю, поливая ее кровью. Иван в ужасе схватился руками за голову и закрыл глаза. Димка с Ларисой отскочили в сторону и остолбенели от неожиданности. Они не могли понять, что происходит и кто ударил отца ножом.
   - Скорую! Срочно скорую вызывайте! – кричал Дмитрий. Он забежал в дом, схватил полотенце и выбежав обратно, закрыл им рану отцу. Лариса лихорадочно тыкала дрожащими пальцами в мобильный телефон, пытаясь вызвать скорую помощь…
Василия отвезли в морг, а сыновей его с невесткой забрали в полицию на допрос.
   Молодой участковый Петр Петрович Усиков вместе с сотрудником ехали на красных Жигулях на бойню к татарам искать пропавшую корову гражданки Саньковой. Это был уже не первый случай кражи крупного рогатого скота из частного сектора. Корову вывели из сарая примерно в четыре часа утра, когда хозяйка была на работе, а ее глухие родители мирно спали. Собаку задобрили хорошим куском  копченой колбасы и та молча добросовестно  уплетала ее в будке за обе щеки. Корову огородами вывели за село, загрузили в машину и увезли в сторону райцентра.
   Усиков сфотографировал отпечатанные  на обочине следы и рисунок протектора автомобиля, подумал и решил ехать на бойню. Такого скорого появления участкового там не ждали.
   - Где кевдинская корова! – крикнул он с порога, схватив за грудки хромого татарина.
   - Какая корова? – перепугано затрясся тот.
   - Рябая! – рявкнул ему в самое ухо Петр Петрович.
   - Не видел, не знаю ничего, я спал… - кричал мужик.
   - Пора просыпаться! – тащил его волоком в стойло участковый так, что тот еле успевал ногами перебирать. – Открывай! – крикнул у двери. Мужик трясущими руками снял замок с двери… Петрович с размаху ударил в дверь ногой и она с треском открылась. На них смотрели огромные грустные коровьи глаза. Петрович достал из кармана фотографию Зорьки и сравнил с оригиналом. – Один в один! Смотри, Семенович? – обратился он к коллеге. Тот посмотрел.
   - Угу, она! – на рогах у коровы еще висела веревка.
   - Ну, собирайся, поехали! – сказал Петрович татарину и повернулся, чтобы идти к машине. Неожиданно на его пути встал хозяин бойни, крупный высокий татарин.
   - Петр Петрович! – заговорил он келейным голоском, - давайте пройдем ко мне в кабинет и поговорим. Я вам сейчас все объясню.
   - А что тут объяснять? У тебя в стойле ворованная корова. В объяснительной  напишешь, как она тут оказалась.
   - Все не так, как вы думаете. Идем в кабинет! – настойчиво приглашал хозяин. «Сейчас будет взятку предлагать. Брать или не брать, вот в чем вопрос…» - думал Петрович и пошел в кабинет. Там хозяин долго плел ерунду, как они в поле нашли заблудившуюся корову, и собирались искать хозяев через объявление в газете…  Терпение участкового лопнуло. Он ударил кулаком по столу.
   - Хватит пургу гнать! Ты нас что, за идиотов держишь? Украл корову и еще благодетелем прикидываешься? Да приедь мы на пару часов позже из этой коровы остались бы рожки да ножки. Первый раз что ли? – наступал Петрович.
   - Ну ладно, ладно! Виноваты, бес попутал! Больше такого не будет…  Давайте все уладим мирным путем. Корова жива, вернем хозяйке, а вы скажете, что в поле нашли. А я ваши труды компенсирую наличными… - сказал хозяин и достал из кармана пол пачки пятитысячных купюр и отсчитал сто тысяч. Петрович почесал затылок.
   - Ты видишь, Семеныч, нам взятку предлагают! Ну что, сдадим его еще и за взятку? – вопросительно взглянул он на коллегу.
   - Жалко конечно его, но честь мундира дороже, правда? – ответил Семеныч.
   - А на сколько дороже? – понял намек татарин.
   - Да вот именно на столько же, - кивнул на кучку купюр на столе Петрович. Хозяин достал деньги и отсчитал еще сто тысяч.  «Хапуги! - выругался про себя, но виду не подал. - А что делать, раз попался. Не идти же в тюрьму за эту корову…» Он собрал деньги и положил их в папку Петровичу, которая лежала рядом.
   - А теперь грузи корову в машину и вези к деревне. Мы тебя будем ждать в лесу возле свалки, - строго сказал Семенович, надел фуражку и вышел из кабинета. Петрович дал рекомендации хозяину, как держать язык за зубами, чтоб они не выпали раньше времени и отправился следом за коллегой.
   Приехав  на обозначенное место в лесу, сотрудники полиции подели деньги между собой и расхохотались. На них напал такой смех, что они никак не могли остановиться. Стоило  им взглянуть друг на друга и слезы катились из глаз от смеха. Угомонились, когда на трассе показалась машина с коровой в кузове. Татары сгрузили буренку и умотали быстро с глаз. Петрович привязал бедное животное к заднему бамперу и на первой передаче поехали в деревню.
   Увидев во дворе  Зорьку, Санькова глазам своим не поверила.
   - Зорька! Зорька! – закричала она с порога.
   - Му-у-у-у-у-у! – протяжно ответила ей корова. Женщина кинулась ее обнимать, целовать в шею и нос, гладить.
   - Да где ж она была, где вы ее нашли? – спрашивала у Петровича.
   - Там в поле возле газовой заправки, - отвечал участковый.
   - Ой! Слава Тебе Господи! И вам огромное спасибо за мою Зорьку! – благодарила Санькова.
   - Привязывайте ее хорошенько, чтобы не убегала! – посоветовал Петрович, взглянул на коллегу и едва не расхохотался. Они сели в машину и уехали отдыхать после тяжелого дежурства.    
    "Наша служба и опасна и трудна, - весело запел Петр Петрович, -
     И ворованная Зорька не видна,
     Но нашли мы эту бедную скотину у татарина в хлеву
     И вернулася кормилица к хозяйке наяву,
     Служба, дни и ночи!" 
   - Ну ты, Петька, даешь! - удивился Семеныч, - прямо рэпер, на ходу все сочиняешь. И так складно у тебя получается. Стишками баловался в молодости?
   - Да я и сейчас не старый, всего-то тридцать пять лет. Молодой, здоровый, красивый, счастливый! - торжественно произнес участковый.
   - Кто бы сомневался! - улыбнулся коллега. - А про татарина можешь сочинить, как он сегодня влетел на двести тысяч? На эти деньги можно купить... четыре коровы. Во дурак! - рассмеялся Семеныч.
   - Могу и про татарина, - задорно ответил Петрович и наморщил лоб.    
     Утащил Михмед корову у соседки из сарая,
     Плачет горькими слезами по буренке тетя Рая.
     Но не дремлет участковый, знает где ее искать,
     Утащил Михмед корову, заплатил ему за пять!    
     Ой ля-ля, ой жу-жу! Всех воришек посажу! - весело закончил Петрович новую песню.
    - Ну, Петр, ты просто гений! Слушай, а может тебе в поэты податься? - предложил Семеныч.
   - Ну что ты? Поэты нынче нищие... Если только вроде Верки Сердючки что-нибудь придумать, - мечтательно посмотрел вдаль участковый и представил себя в женских нарядах на экране первого канала. - Тьфу, - плюнул он брезгливо в открытое окно. - Надо же какая гадость в голову лезет. Поспать надо как следует!

Глава 16.
ВСЕ ПУТИ ВЕДУТ В ХРАМ. 
     Главный редактор районной газеты  Галина Гоба обедала со своими сотрудниками в небольшом уютном кафе недалеко от редакции.  День выдался пасмурным, ветер гонял пыль по улицам и казалось что еще чуть-чуть и с неба наконец упадут первые капли дождя. Потом вдруг небосклон посветлел, проглянуло солнышко сквозь рваные облака, но к обеду погода так и не определилась ни в ту ни в другую сторону.
   В ожидании заказа, работники типографии продолжали обсуждать свои текущие дела.
   - Ты, Танечка, будешь готовить статью по празднованию трехсотлетия села Кевдамельсити, - обратилась Галина к молодой корреспондентке, которой обычно доверяла самые ответственные задания.  – Номер с этой статьей будет выходить через два дня после праздника. Сделай заранее наброски по истории села, по известным жителям, по храму. Слегка пройдись по проблемам, а дальше покажи сам праздник и гостей…
   - И обязательно напиши, что дорогу, которую недавно проложили, комиссия не приняла за несоответствие требованиям дорожного строительства, - иронично добавил сосед Галины, сорокалетний редактор Алексей Анисин.
   - Ну, ты Леша, тут как тут с ложкой дегтя! – рассмеялась Галина.
   - Да я тут при чем? Это же строители нам подсунули эту ложку. Вот будешь ты ехать зимой  на своем джипе, а я навстречу на своей семерке, и как мы будем разъезжаться? Шаг влево, шаг вправо и кто-то из нас будет в кювете. Согласна? – уже серьезно смотрели на Галину серые внимательные глаза соседа сквозь дымчатые стекла очков.
   - Конечно согласна! – улыбнулась она. Но у нас  есть и более серьезная проблема, Леша. Вам со Светланой надо будет провести журналистское расследование по химическим удобрениям, которые используют на наших полях иностранные арендаторы. Раз правнучка графа Самойлова нашлась, похитители установлены и там работает комиссия из Москвы, то я думаю, что нам там делать нечего. А вот с полями похоже у нас проблема. Ты обратил внимание, что у нас каждый день кого-нибудь хоронят?
   - Конечно! Дорога на кладбище проходит мимо наших домов, - ответил Алексей.
   - И каждая вторая смерть от онкологии! – вздохнула Галина.
   - А я присутствовал при вскрытии новорожденных телят в соседней деревне…  Видели бы вы их печень, - многозначительно покачал русой головой Алексей. - А телята с двумя головами или с пятью ногами как вам? – иронично спросил он.
   - Вот и займитесь этим со Светланой.
   - Хорошо! На днях приступим! – пообещал редактор. Светлана молча кивнула головой в знак согласия. Ей не хотелось возвращаться в Питер, не сделав никакую работу. А тут и тема интересная подвернулась. Наконец официантка принесла обед и разговоры прекратились.
   Через узорчатую кованную калитку  на территорию храма вошла пестрая толпа молодых людей во главе с родителями, несущими  словно  драгоценный сосуд свое маленькое сокровище в  одеждах с кружевами. Женщины с ярко накрашенными губами в декольтированных  нарядах  с прозрачными накидками на плечах гордо дефилировали на высоких каблуках под руку со своими мужьями, словно шли в ресторан. Отец Савва  грустно созерцал это карнавальное шествие из окна  настоятельского домика, остро ощущая в душе потребность в уединении от мира для молитвы. Но предстояло Таинство святого крещения младенцев. Двое молодых людей закурили перед входом в храм. Мимо проходила пожилая прихожанка, которая торговала свечами. Она остановилась перед молодыми людьми и спросила с легкой иронией в голосе:
   - Ребята! А у вас еще нет рака легких? – Те удивленно переглянулись между собой.
   - Нет… - тихо протянул будущий крестный отец.
   - Ну, так скоро будет, если будете курить на территории храма! – громко произнесла она и демонстративно зашагала прочь. Две недокуренные сигареты мгновенно полетели в  стоящую рядом урну. Настоятель укоризненно покачал головой, наблюдая в окно за происходящим.
   В шестом часу  началась вечерняя служба в храме. Отец Савва исповедовал прихожан. Летом их бывает мало, заняты огородами, ремонтами домов, сезонной работой. К нему подошла пожилая женщина и начала тихо говорить тоненьким голоском:
   - Батюшка! Я совершила грех… Мне стыдно и перед вами и перед Богом. Каюсь, я мышей ловила, травила, - шмыгнула носом она.
   - Ну, и? – ждал продолжения священник.
   - Так это же грех мше-ло-вим-ства, - пояснила прихожанка. Отец Савва удивленно посмотрел на нее, затем возвел глаза вверх. Он не верил своим ушам. «Срочно надо открывать воскресную школу для взрослых, - твердо решил настоятель, - это ж надо такое придумать. Господи! Забери меня в лес, в пустыню, на безлюдный остров… Душа моя тоскует о Тебе и сердце томится разлукой, когда я не могу молиться… Я бежал от мира, но мир меня догнал. И я страдаю… но  смиряюсь! Да будет воля Твоя!» - вздохнул отец Савва  и вернулся мыслями на грешную мирскую землю.
   - Мшелоимство! – поправил он прихожанку. – Но это не имеет никакого отношения к мышам, - тихо добавил он.
   - Ой! Простите, батюшка! Я плохо вижу, очки надо менять. Вот и прочитала в вечерних молитвах не так. Значит это не про мышей? – вопрошала она.
   - Нет! У вас все? – уточнил отец Савва.
   - Да! Остальное я исповедала в прошлую субботу.
   - Евангелие читаете дома? – поинтересовался он.
   - Каждый день по одной главе после утреннего правила! – бойко ответила женщина.
   - А толкование к ним?
   - Феофилакта Болгарского подарила дочь недавно  и по Интернету слушаю лекции наших богословов…  -  «Это радует!» - подумал
 настоятель и прочитал разрешительную молитву.
   - Благословите завтра причаститься Святых Христовых Тайн, батюшка?
   - А вы готовились? – спросил он.
   - Да! Три дня постилась, три канона прочитала. Утром последование к причастию почитаю и правило…
   - И со всеми примирились, с кем ссорились или кого обидели? – допытывался настоятель. Женщина вдруг покраснела, опустила голову, и слезы бусинками покатились по щекам. Она долго не могла вымолвить слова. Отец Савва терпеливо ждал, глядя на Евангелие. Наконец прихожанка вытерла платочком глаза и не поднимая головы ответила:
   - Нет! Не успела с подругой примириться…  Повздорили из-за пустяка… Она умерла! – тяжело вздохнула женщина. – Не знаю, как теперь быть, что делать?
   - У Бога все живы! Помолитесь за нее и мысленно попросите прощения…
   - А так можно?! – обрадовалась женщина.
   - Можно! Но лучше это делать при жизни! – вздохнул настоятель.
  Следующей к нему подошла молодая женщина. Голова ее была повязана черной траурной косынкой, глаза опущены долу.
   - Простите, батюшка! – обратилась она. – Мне нужно поговорить с вами…
   - Я слушаю вас! – мягко ответил настоятель. Женщина долго не могла начать разговор, смотрела в одну точку на полу, словно забылась. Потом подняла взор полный скорби и произнесла:
   - Я во время родов потеряла ребенка по вине врачей… - Глубокий вздох вырвался из ее груди. – Мы с мужем верующие люди. Я слышала, что умершего младенца можно окрестить. Как нам это сделать? Подскажите…
     -  А как вы верующие люди себе это представляете? – задал  вопрос отец Савва. Женщина пожала плечами.
   - Я не знаю…
   - Совершать над мертвыми младенцами крещение, давать им имена и поминать некрещеных за литургией не может быть и речи. Господь заповедал Апостолам крестить живых людей, а не мертвых (Мк. 16, 16), ибо как может бездыханный труп слышать проповедь и уверовать в Того, о Котором бы ему возвещали. Святая Церковь положила 26-м правилом Карфагенского собора скончавшихся ни крестить, ни подавать им Божественных Таин. А в толковании на это правило сказано: «Пресвитерское бо неразумие ( если бы таковое было допущено) не поможет скончавшемуся, по смерти бо крещен быв от него, несть крещен». Это правило помещено в книге «Кормчей», где находятся правила святых Апостолов и святых Вселенских  и девяти поместных соборов. Поэтому остается только молитвенно воздыхать о таких младенцах к Богу в своих домашних молитвах. Для этого могу порекомендовать молитву, находящуюся в синодике бывшего Новгородского и Петербургского митрополита Григория. Содержание ее следующее: «Помяни, Человеколюбче Господи, души отшедших раб Твоих – младенцев, кои во утробе православных их матерей умерли нечаянно от неведомых действий, или от трудного рождения, или от некой неосторожности, и потому не приняли святого Таинства крещения! Окрести их, Господи, в море щедрот Твоих и спаси неизреченною Твоею благодатию» (Душеп. Соб., стр. 54). Также вы можете молиться к Господу следующими словами : «Господи! Помилуй чад моих, умерших во утробе моей, за веру и слезы мои, ради милосердия Твоего. Господи! Не лиши их света Твоего Божественного». Вот! И по рассуждению святых отцов и учителей Церкви, христианские некрещеные дети и мертворожденные младенцы не будут терпеть наказания в будущей жизни, потому, что родители уже освятили их принятием Святых Таин, молитвою, верою и добрыми делами, - закончил пояснение настоятель. Лицо женщины просияло  благодарной улыбкой.
   - Спаси, Господи! Батюшка! – поклонилась она. – Вы нас успокоили, а  то мы так переживали с мужем за нашего ребеночка.
    А в это время отец Василий  служил  всенощную с хором в Троицком алтаре. Густые клубы  ладана медленно расплывались по храму, поднимаясь под самую верхушку купола. В огромные окна заглядывали последние солнечные лучи уходящего дня. По центральной улице медленно брело стадо ухоженных пестрых коров, погоняемое двумя загорелыми пастухами-подростками. Хозяйки ожидали  своих кормилиц у открытых ворот, радостно  поглядывая на упругое от избытка молока вымя.
   Адель выписали из больницы и Наиль отвез ее на  съемную квартиру. Леон и Марк облегченно вздохнули, увидев ее здоровой и счастливой. Только небольшой шрам на руке напоминал о трагических событиях прошлых дней. Молодые о чем-то пошептались немного в коридоре и кавалер откланялся перед будущими родственниками.
   - Ты с нами не пообедаешь? – спросил Леон.
   - Сожалею! Простите, много дел накопилось. Я вечером приеду! – пообещал Наиль. Он поцеловал Адель и ушел.
   - Я так по вас соскучилась! – произнесла Адель,  ласково глядя на отца с дедом. – Вы у меня такие классные. Я вас очень люблю! Я по бабушке соскучилась… Когда она приедет?
   - Вот сейчас за обедом и решим все наши вопросы, - ответил Леон. Он накрывал праздничный стол на кухне с огромным букетом цветов.
   - Я приму душ с вашего позволения! – улыбнулась девушка и направилась в ванную комнату. Марк смотрел задумчиво ей вслед.
   - Тебя смущает предстоящая свадьба? – догадался Леон.
   - А тебя нет? – удивился сын. Леон остановился в дверном проеме.
   - Наиль замечательный парень и видно, что он очень любит нашу девочку. Но у них разные религии, культура. Как все это будет совмещаться? Дети пойдут… Все эти вопросы надо решать до свадьбы – сказал Леон.
   - Я думаю, что надо нам собраться всем вместе с родителями Наиля и обсудить. Молодым сейчас не до этого, у них одна любовь в голове.
   - Согласен! У меня одна внучка и я не могу рисковать ее счастьем. А может у них все это пройдет? – посмотрел вопросительно Леон на сына.
   - Сомневаюсь! Кажется, их здорово зацепило, а похищение только еще больше сблизило. Если это и пройдет, то через много-много лет. Нам ничего не остается, как благословить их, - решил Марк.
   - Похоже, что так! – согласился Леон. – Ты вернешься во Францию, а мы останемся здесь доводить до ума  имение и осуществлять мечту моего отца и твоего знаменитого деда.    Похоже, что земля наших предков приняла нас. Адель нашла здесь свою любовь, драгоценности семейные вернулись. Глядишь, может и тебя женим…  А то как ты там будешь один без нас. Я присмотрелся, тут много красивых женщин – восхищался он.
   - Все может быть! – согласился Марк.
   Отшумел праздник трехсотлетия деревни Кевдамельсити шумной ярмаркой, песнями и плясками на летней сцене, сколоченной по такому случаю, поздравлениями от всех уровней власти и ценными подарками  для заслуженных людей, грамотами и даже выплатили зарплату работникам администрации, которую они не видели пол года. Народ веселился как мог. Летние кафе были переполнены молодежью. Музыка гремела с площадок и окон, жарились шашлыки, лилось и пилось вино и пиво. Для детей проводились разные викторины, игры, спектакли. Потом шел эстрадный концерт до самой ночи. И в завершение грянул  салют разноцветными огнями,  рассыпался высоко в ночном небе, звездами спал в первые росы.
    - Ура! Ура! Ура! – неслось над деревней ликование, заглушая децибелы музыкальных колонок ди-джея. К двум часам ночи молодежь стала расходиться по домам. Утром кому на работу, кому на учебу.
   Сын Дмитрий убитого тракториста Василия сидел уже изрядно пьяный с дружками в доме невестки Ларисы. Они  пили то за упокой отца, то за день рождения родной деревни, то за хозяйку. А она и сама редко пропускала рюмку.  Среди ночи закончилась водка. Стали скрести по карманам, вытряхивать мелочь. На бутылку не хватало пятидесяти рублей.
   - Может в долг дадут? – предположил Петро с выбитыми передними зубами.
   - Дадут! – иронично усмехнулся Махно, - и остальных зубов лишишься. Все дружно заржали, как лошади.
   - Если кому и дадут, то это Лоре! – предположил Димка. - Она девушка, ей поверят. А мы только с зоны откинулись, нам ничего не светит.
   - Ралиса! На тебя вся страна смотрит, выручай братву, - обратился к ней Клещ в синей футболке. Лариса заулыбалась в ответ.
   - Я же не могу идти одна! – кокетливо повела она плечом.
   - Шрек с тобой прогуляется, - кивнул Махно на Димку. Тот вышел из-за стола и остановился у двери, поджидая Ларису. Только они собрались идти, как из дальней комнаты послышался детский плач.
    - Ой! Машка проснулась! – кинулась туда Лариса.
   - Пошли, Клещ! Это надолго! -  предложил Димка. Клещ вышел из-за стола, пошатываясь, и отправился за самогоном к бабе Нюре, что в храме работала. Они перелезли через забор и постучали в окно.
   - Чего надо? – послышался недовольный старушечий голос.
   - Самогону! – ответил Клещ. Открылась форточка и в нее высунулась пухлая рука. Димка сунул деньги, рука исчезла.
   - А что так мало?
   - Баба Нюра! Ну праздник сегодня, дай, завтра принесу! – канючил Клещ. Баба Нюра сладко зевнула по ту сторону окна, погремела стеклом и выдала бутылку самогона.
   - Спасибо! Спокойной ночи! – пожелал Димка. Бабка в ответ что-то крякнула и тут же уснула.
   По дороге к Ларисе Димка спросил у Клеща:
   - У тебя есть какие наводки, чтоб деньгами разжиться, а то  я совсем пустой. Тут еще и батю похоронили, расходы, сам понимаешь… Ваньку арестовали, адвокат нужен хороший.
   - Так у тебя соседи богатые, Петька Гоба, - ответил Клещ.
   - Да с чего они богатые? Джип купили наверное в кредит, - предположил Димка.
   - Темнота! Ничего не знаешь… Они же наследство получили от родственников графа Самойлова.
   - Так они родня? Я что-то про клад слыхал.
   - Им отвалили от этого клада аж десять процентов за то, что они сохранили его еще с тех времен,  - сообщил Клещ.
   - И все это у них дома! – загорелись глаза у Димки.
   - В банке! Он даже на воротах у себя написал, чтобы в банк обращались по поводу драгоценностей, - рассмеялся Клещ.
   - Ну и дела творятся в нашей деревне! – удивился Димка. – А кто еще разбогател ненароком? – поинтересовался он.
   - А и поп наш отхватил кусок приличный за то, что правнучку графа нашел в балке, когда ее похитили. Видал на каком УАЗе рассекает?
   - На черном? – уточнил Димка.
   - Ага!
   - А в храме иконы старинные есть, - поинтересовался он.
   - Ничего стоящего! Я уже ходил смотрел.
   - Угу! Значит у Гобы в банке все! А у попа наверное дома под подушкой?
   - Или закопал где-нибудь… - предположил Клещ.
   - А охрана у него есть?
   - Нет! Псина бесхвостая под деревом валяется…
   - А мы ей колбаски подкинем, - рассмеялся Димка, предвкушая легкую добычу.
   - А Махна возьмем в долю! – спросил Клещ.
   - Пусть идет! Он тоже пустой сидит. Ну и какие у тебя планы, колись?
   - Я еще толком не решил… Лучше это сделать, когда его не будет там, - предположил Клещ.
   - И мы будем искать до японской пасхи эти деньги. У него ж мышление нестандартное. Надо, чтобы он добровольно отдал их. Ладно, сейчас выпьем и подумаем втроем. Две головы хорошо, а три – лучше! Лариске ни слова! Баба может расколоться, если что, - посоветовал Димка. Они вошли в дом. Лариса и Махно сидели за столом друг против друга и о чем-то оживленно говорили. При появлении Дмитрия они замолчали. Клещ поставил бутылку на стол. Лариса быстро поднялась со стула и сделала салат из свежих огурцов и помидор, подрезала еще хлеба и сала… Махно откупорил бутылку, понюхал самогон и скривил нос. Потом разлил по стаканам вонючую жидкость.
   - Ну что, вздрогнем? – Глаза у него налились кровью, белки покраснели, язык заплетался. Все выпили. Клещ крякнул.
   - Всяк выпьет, да не всякий крякнет, - изрек он чью-то крылатую фразу, ловко подцепив вилкой кусочек сала и закинул его в беззубый  рот. Димка подмигнул Махно и кивнул головой в сторону двери, мол, выйдем, дело есть. Они быстро допили самогон и распрощались с Ларисой.
   - Что там у вас? – спросил Махно, когда вышли на темную улицу.
   - Есть идея у Клеща навестить нашего святого отца, - криво улыбнулся Димка.
  - А что у него, иконы старинные есть? – закурил Махно и посмотрел на Клеща. В его глазах тот был еще шпаной, он ни разу не сидел в тюрьме. У Махно  уже три ходки. Об этом говорили перстни, наколотые на пальцах рук.
   - Иконы  видел, но я в них не разбираюсь, а вот деньги он получил от Самойловых за спасение правнучки графа. – Тут Клещ приврал про иконы. Он хорошо в них разбирался, но категорически не хотел брать такой грех на душу. Очень верующая его бабушка привила внуку страх Божий, но не до конца. Другое дело деньги, тем более они так легко достались настоятелю, по мнению начинающего воришки
   - Хм! Он может их уже потратил на ремонт храма, а мы явимся «Здрасьте! Дайте денег!» А что с охраной? – поинтересовался Махно.
   - Охраны нет! Пес шелудивый, да и тот по ночам шляется по деревне, - ответил Клещ.
   - Может деньги в банке? – предположил Махно.
   - Возьмем карточку, проверим в автомате на железнодорожном вокзале, - вклинился в разговор Димка. – Вчера служба была, народу много в храм заходило, значит, выручка есть.
   - Ну, хорошо, деньги возьмем, а он заявит в полицию и что, опять на зону? – задал резонный вопрос Махно. Он не хотел рисковать свободой  за копейки.
   - Если денег будет много, то можно его связать и бросить в пруд,  а если мало, то просто пригрозим и все. Я уверен, что он никуда не рыпнется заявлять, - заверил Димка.
   Отец Савва поздно вечером отвел Тумана к восточным дверям храма, которые вчера демонтировали для замены на новые, но не успели закончить. Дверной проем закрыли тентом, но через него можно было легко проникнуть на вторую половину храма, которую еще предстояло ремонтировать. Там хранилась мебель старая, иконы, утварь разная и стройматериалы. В ошейнике собаки был вмонтирован маленький приемник, через который  поступали команды, а также можно было прослушивать все, что происходит рядом с ним. Пес четко выполнял на расстоянии все, что ему приказывали. Он на редкость был смышленным и дисциплинированным, отлично нес свою службу. У настоятеля на руке в виде часов был  микрофон. Он вернулся к  домику и спустя несколько минут скомандовал: «Туман! Ко мне!» Не прошло и минуты, как  огромный пес стрелой пересекал двор и несся к хозяину. Отец Савва весело потрепал его по холке: «Ай, молодец!» Он достал из кармана печенье и угостил собаку. « А теперь на место, охранять храм!» Туман пошел к восточным дверям и залег там в густой траве.
   В третьем часу ночи настоятель  закончил монашеское молитвенное правило и прилег отдыхать и вскоре провалился в глубокий сон. Перед большой иконой Спасителя горела лампада, тускло освещая комнату.
   Настоятель почувствовал,  что в комнате кто-то есть посторонний и быстро открыл глаза. За письменным столом сидели три незнакомых человека и внимательно смотрели на него. От них исходил зловонный запах самогона.
   - Вы кто? Что вы здесь делаете? – вскочил с постели отец Савва.
   - Тихо! Тихо! Не надо так шуметь! – успокоил его старший по возрасту мужчина весьма неприятного вида. – Сейчас мы все объясним по порядку. Нам нужны всего лишь деньги. Так случилось, что мы оказались на обочине жизни, на работу нас не берут никуда, вот и решили обратиться к вам за помощью…
   - Ночью забрались в дом, чтобы просить помощи? А до утра вы не могли подождать? – спросил отец Савва, понимая, что перед ним видавшие виды грабители. Лицо одного из них ему показалось знакомым.
   - Нам без разницы,  что утро, что вечер, - сказал коротко стриженный мужик с наколками на руках. – Давай решим вопрос мирно, святой отец! Ты поделишься с нами деньгами, которые дали родственники графа и мы уйдем.
   - Я не святой отец, я отец Савва, настоятель. Эти деньги ушли на ремонт храма. Я стройматериалы закупил на вторую  половину ремонта. Не верите, сходите посмотрите, там сейчас даже дверей нет.
   - Верим, что купил, но не верим, что на все. Что-то же оставил на черный день? – ехидно произнес грабитель.
   - Я не против помочь людям, попавшим в беду по какой-то причине. Могу накормить, дать продуктов, но денег у меня нет…
   - А выручка? – вклинился Клещ.
   - Выручка мне не принадлежит, это церковные деньги,  а не мои, - пояснил настоятель.
   - Ну, какая разница? Деньги они и есть деньги! Нам без разницы, чьи они. Давай отец, не тяни резину. А то мы не гордые, можем и сами поискать, - сказал Димка и настоятель вспомнил, что видел его среди родственников на отпевании тракториста Василия. «Если они отца родного убили, то что им стоит меня прибить» -  подумал отец Савва и понял, что дальше препираться нет смысла, но и церковные деньги отдавать он тоже не собирался.
   - А как вы сюда попали? – поинтересовался священник.
   - Через трубу влетели! – сострил Клещ. «Значит через чердак влезли» - догадался отец Савва. Он искал выход из сложившейся ситуации. Махно достал нож и положил его на стол, намекая, что ждать больше не намерен.
   - Хватит болтать! Гони деньги, кредитные карточки, а то сейчас все перевернем здесь, - пригрозил он. Отец Савва достал из своего портфеля кредитную карточку и десять тысяч рублей из выручки.
   - Пин-код и ключи от машины! – потребовал Димка.
   - А машина вам зачем? – удивился настоятель.
   - А мы по-твоему за деньгами должны пешком пойти? – иронично спросил  Махно. Отец Савва написал на листочке пин-код карты, достал из кармана ключи и положил на стол.
    - Все? – спросил он.
   - Пока да! – ответил Махно. – Вы езжайте за деньгами и позвоните мне оттуда, а я покараулю настоятеля, что б он глупостей не наделал, - обратился грабитель к своим коллегам. Димка взял карту, ключи и направился с Клещом к выходу. Они открыли входную дверь ключом, торчащим в замочной скважине и ушли.
   Настоятель и грабитель какое-то время смотрели друг на друга и каждый прикидывал, справится он с противником или нет. Махно явно недооценивал настоятеля, полагая, что особых усилий не потребуется, если тот поведет себя неадекватно. Его больше всего сейчас волновал вопрос, что с ним делать, если на карточке окажется много денег. Оставлять свидетеля в живых нельзя и убивать священника тоже не хотелось. Утопить проще, по крайней мере, это бескровное мероприятие. Подумают, что он сам утонул.
 Отец Савва понимал, что одним грабежом все это не кончится, поэтому пришел к выводу, что надо обезвредить грабителя, не дожидаясь, когда приедут его дружки и вызывать полицию на подмогу. А заодно и заявить об угоне автомобиля. Пусть их там и схватят! Хорошенько все еще раз продумав и прикинув все за и против, настоятель решил идти в наступление. Помолившись, он спокойно подошел к письменному столу и стал перебирать какие-то бумаги, потом   быстро схватив колонку от компьютера, резко ударил Махно по голове. Тот на короткое время потерял ориентацию, затем вскочил со  стула. Тут же почувствовал удар по ногам и свалился на пол как подкошенный. В следующее мгновенье руки его были заломлены за спину и крепко связаны полотенцем.  Тоже было проделано и с ногами. Отец Савва нажал кнопку на микрофоне и дал команду: « Туман! Ко мне!» и открыл дверь. Пес влетел в дом и с  ужасным ревом кинулся на лежащего на полу  грабителя. Тот от страха даже  штаны намочил и почувствовал, как острые когти впились ему в спину. Махно выругался на Клеща матом, вспомнив рассказ про шелудивого настоятельского пса, шляющегося по деревне.
   Настоятель вызвал полицию и заявил об угоне автомобиля.
   - Не сдавай меня, святой отец! – взмолился Махно. – Я только с зоны вернулся. Мы все тебе вернем, не губи нас. Ты ж нормальный мужик. Пойми, на работу не берут нигде, как только узнают, что сидел в тюрьме, а как жить, на что? Пособий нам никто не дает… Тюрьма не исправляет, сам видишь. Прошу тебя, Христа ради отпусти, пока менты не приехали. Я клянусь, что больше никогда не буду воровать… - причитал Махно. Жалко стало отцу Савве заблудшего этого человека. Христа ради можно многое сделать. Ведь и в рай первым вошел разбойник, покаявшийся на кресте.
   - Я не святой отец! Это у католиков все отцы святые. А у нас только после смерти и то, если заслужишь. Я отпущу тебя, но ты пообещаешь, что каждое воскресенье будешь приходить в храм на литургию.
   - Обещаю! – крикнул Махно, - скорей отпусти меня. - Отец Савва достал из портфеля пять тысяч рублей и  развязав грабителя, дал ему со словами:
   - Вот тебе на первые нужды, а в воскресенье поговорим после службы.
   - Спасибо тебе! – поблагодарил Махно и кинулся бежать со всех ног. Краем глаза он заметил на спинке стула полосатую тельняшку и камуфляжный костюм священника. "Ах, ты козлятина! Под кого ж ты меня подставил, урод? - подумал он нелестно о Клеще. Туман рванул за ним.
   - Фу! – крикнул ему настоятель и пес разочарованно вернулся. – Иди на место, охраняй храм! Ты  самый лучший в мире пес! Спасибо тебе! – потрепал его по холке. Пес отправился на службу, весело виляя купированным остатком хвоста. Во двор храма въезжала машина ДПС с включенными мигалками.
   Димку и Клеща задержали. Они никак не могли понять, как это Махно не справился с настоятелем, да еще и сбежал от полиции. Откуда они могли знать, что морпех и в подряснике морпех.      
   Копейкин проснулся ранним утром в воскресенье и не спешил вставать с постели. Завтрак на столе его не ждал, как обычно, некому его было готовить. Единственную дочь осудили и дали четыре года колонии за похищение человека и покушение на убийство  Адель, правнучки графа Самойлова. У жены после всего пережитого случился инсульт. Она лежала в больнице и врачи не делали никаких прогнозов в отношении ее выздоровления. Она словно потеряла всякий интерес к жизни, закрывшись в своем каком-то тесном мирке из которого не хотела выходить. Последние слова дочери, брошенные  родителям, когда ее выводили из зала суда в наручниках: - «Это вы виноваты, что так воспитали меня. Вы испортили мне всю жизнь! Пусть это остается на вашей совести...» прозвучали словно выстрел и сразили мать. Андрей Михайлович молча проглотил это обвинение, только сердце защемило в груди. Горько было осознавать, что благими намерениями в отношении дочери они устелили ей дорогу в  колонию. «Да в чем же наша вина, - недоумевал Копейкин, - разве в том, что души не чаяли в ней. Все помыслы были направлены на ее благополучие. Носились с ней, как с писаной торбой, имела все, что хотела. Образование получила хорошее, на работу ее устроил, машину купил, чтоб ножками своими не ходила. Жила, как принцесса…   Ну на кой ляд ей сдался этот татарин? Первая красавица в городе, редко какой мужчина не оглянется ей вслед. Да таких кавалеров, как он, Катька могла иметь  воз и маленькую тележку…  И вот мы теперь виноваты в том, что ревность ее не знала границ и она решила устранить соперницу. Мы что ли ее этому учили? – возмущался оскорбленный отец. – Нет! Это все гордыня…  Наша ошибка в том, что вовремя этого не заметили и не устранили. Никакого тебе смирения. В таком-то возрасте уже пора управлять своими амбициями, а не обвинять родителей. В колонии наши пробелы в воспитании быстро исправят, - решил он. – Особенно, когда узнают, что отец ее служил в полиции. А узнают раньше, чем она туда прибудет». Копейкин представил,  какие козни ожидают его дочь в колонии и ему стало не по себе. Обида на дочь сменилась на жалость и страх  охватил душу за ее будущее. Он простил уже  оскорбительные  обвинения и стал впадать в уныние: «Почему это с нами произошло? Почему в один момент вся семья стала несчастной? Сколько я прилагал усилий, чтобы и жена и дочь были красивыми и успешными, чтобы дом был полной чашей, и добился этого, но почему все рухнуло? Жена больна и неизвестно выживет или нет. Дочь в колонии, а я на развалинах былого счастья с подорванным авторитетом. Еще неизвестно, как мне все это откликнется. Я чувствую, как быстро сокращается мое влияние и власть в городе. Те, кто вчера заискивали передо мной и хотели со мной дружбы, сегодня гордо проходят мимо меня и делают вид, что не замечают. Другие откровенно злорадствуют по поводу случившегося в моей семье, соперники радуются и расшатывают кресло подо мной» - задумался Копейкин. Он стал вспоминать, как все начиналось. « С приезда родственников графа Самойлова. Наиль влюбился в его правнучку, и бросил мою Катю…   Она взбесилась и пошла на крайности. Так-так…   И вот итог; все что я построил - моя дочь порушила. У графа сын и правнучка  приехали и созидают, восстанавливают то, что разрушило время, а у меня моя родная дочь оказалась разрушителем. В чем же дело? В воспитании? Тогда Катя права, предъявив нам такие обвинения. И что теперь делать, повеситься или уйти в монастырь? А может и правда, бросить все и уйти в монастырь замаливать грехи…  может все это за мои грехи? Граф то верующий был, в храм ходил, исповедовался, причащался, вот и получалось у него все по жизни. И потомки верующие. А мы сами в храм не ходили и Катю к Богу не привели. Будь она верующей, разве натворила бы такого? Никогда! Может в колонии уверует, там часовня есть и батюшка по воскресеньям служит литургию.   
 Копейкин  тяжело вздохнул, окинул спальню взглядом и увидел на тумбочке  свежую газету «Каменское время». Хотел вечером почитать, да так и забыл про нее. Он достал из тумбочки очки и развернул газету. Со второй страницы с портрета на него смотрели внимательные глаза Графа Самойлова. «Легок на помине! -подумал Андрей Михайлович. – И что тут про него написали?»   Он лег поудобней и начал читать: - « Не за горами сочинская Олимпиада, но мало кто знает, что одним из видных деятелей российского олимпийского движения был генерал Андрей Самойлов. В своих мемуарах, воспоминаниях последнего дворцового коменданта государя императора Николая !! возникает образ незаурядного русского интеллигента, патриота Родины, видного военного и спортивного деятеля, одного из образованнейших генералов русской армии, потомственного военного. Именно А.Н. Самойлову было поручено возглавить Канцелярию главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения России. Будучи знакомым с состоянием физической подготовки во многих частях гвардии ( с 1907и года граф Самойлов – командир лейб-гвардии гусарского полка), он предложил разработать новую систему обучения войск гимнастике, ввести в войсках спортивные состязания и учредить школы  для подготовки руководителей гимнастики и спорта. 4-го ноября 1910 года «Наставление для обучения войск гимнастике» было утверждено императором и введено в Российской армии. Другим важным начинанием генерала Самойлова явилось создание в 1909 году при поддержке Николая!! Главной офицерской гимнастическо-фехтовальной школы, ставшей центром подготовки кадров преподавателей физической подготовки и научно-методической работы в области армейского спорта. Здесь готовились спортсмены, составившие ядро участников Игр V Олимпиады в Стокгольме, многие из которых в дальнейшем стали известными спортсменами. В 1912 году « по высочайшему повелению» граф был назначен руководителем российской олимпийской команды – официальным представителем России на  Играх в Стокгольме. Неудачное выступление команды России на этих Играх ускорило создание государственного органа руководства физическим воспитанием в стране. В 1913 году по высочайшему повелению императора была создана Канцелярия главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи во главе с генералом Самойловым. Он выдвинул идею о проведении российских Олимпийских игр и был почетным председателем первой российской Олимпиады в Киеве и второй в Риге.  Имя генерал-майора А.Н. Самойлова лишь за одно внимание его к  развитию олимпийского движения, за идею проведения российских  Олимпиад  навсегда останется в истории российского спорта».  Затем шла приписка от редакции.
   Город Каменка как никакой другой уголок России благодарен генералу Самойлову. Созданный Андреем  Николаевичем завод минеральной воды «Кувака» и по сей день радует гостей и жителей районного центра.
   Копейкин дочитал статью и отложил газету в сторону. Задумался… Эта статья с портретом бравого генерала Самойлова стали для него очередным укором совести. Такими ничтожно малыми показались  ему собственные заслуги перед городом по сравнению с заслугами графа, что он спрятал голову под подушку и лежал так минут десять, стараясь ни о чем не думать. Потом резко вынырнул из своего убежища. « Ой! А что ж я лежу, - спохватился Андрей Михайлович, - сегодня же воскресенье, схожу-ка я в храм и помолюсь за жену и за дочь, глядишь все и наладится с Божьей помощью». Копейкин мигом оделся, побрился и поехал на литургию к отцу Савве.
   В храме он выбрал себе укромное место в углу за емкостью с освященной водой, склонил голову и ждал.
   - Благослови, Владыко! – возгласил  начало литургии хриплым голосом отец Василий.
   - Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков, - ответил ему из алтаря отец Савва.
   - А-ми-нь! – протяжно запел хор  и слово это эхом отразилось в сердцах прихожан. Мигом прекратилась суета и перешептывание у свечной лавки. Все вытянулись в струнку, сосредоточились. Женщины, несущие в храме послушание следить за порядком, оглянулись вокруг, все ли так? Нет, это уже не был взгляд  строгих надзирательниц, которым они раньше высокомерно одаривали прихожан. Опущенный долу взор теперь смиренно скользил, боясь нарушить молитвенное состояние братьев и сестер во Христе. Ни тебе криков, ни замечаний, ни толчков в спину и дерганий за рукава… Прямо рай! "И как это удалось настоятелю так быстро перевоспитать их" - приятно удивлялись прихожане. В лоно церкви стали возвращаться обиженные ранее, узнав, что   атмосфера в храме  улучшилась. Более того, обидчицы просили прощения, едва их завидев.
   Копейкин стоял, тщетно пытаясь ощутить в своем сердце животворящую божественную благодать. Оно было словно окутано каменным мешком, ничего не пропускающим из вне. Мысли его блуждали в голове от мирского суетного до возвышенного духовного. Он устал от них и уже поник сердцем, как вдруг ощутил, что мощный поток энергии  сорвал с сердца эту каменную преграду и хлынул прямо в душу, наполняя ее таким блаженством, такой радостью, что слезы хлынули из глаз. Он не стыдился их, ему было все равно, что происходит вокруг…  А рядом с ним оказался Махно, который тоже прятался  в углу. Он был крайне удивлен такому неожиданному соседству. Хотел уже перейти в другое место, но слезы на глазах бывшего начальника полиции вовсе сбили его с толку. "Видно из-за дочери страдает... Ох! Не завидую я ей!" - посочувствовал он. Это ж при Копейкине Махно два раза был пойман и осужден. А теперь они стояли в храме рядом на равных, как творения Божии. Махно гордо выпрямился, расправил плечи и с важным видом осенил себя широким крестным знамением слева направо, как католик. Стоящая с другой стороны женщина удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала.
   Копейкин пришел в себя, когда началась проповедь. Ему было так хорошо и так легко на душе, что хотелось обнять весь мир, не то, что стоящего рядом бывшего уголовника Никитина Антона по кличке Махно. И это соседство его сейчас нисколько не смущало. В маленьком человеческом сердце  сконцентрировалось  столько любви ко всему живому, что ее невозможно было удержать. Кто хоть раз испытал на себе это  прикосновение к безграничной божественной любви, тот всю оставшуюся жизнь будет стремиться ощутить ее снова и снова.
    Отец Савва вдохновенно говорил, держа в правой руке большой позолоченный крест. Этот крест так притягивал к себе взгляд Махно, но вспомнив данное настоятелю обещание не грешить против заповеди "Не кради!", он стыдливо опустил глаза в пол. Совесть тут же ему припомнила, как он в колонии иронизировал над верующими сокамерниками: "Что, идете к попу за опиумом для народа! А что это вам всемогущий Бог передачки не шлет с неба, Он же самый богатый во Вселенной? Будь у меня такой папашка, я бы уже миром правил!"
   - Или зоной! - засмеялся его друг по кличке Умильненький.
   - И как не парадоксально, Махно, ты тоже Его творение, правда сильно поврежденное, - ответил ему Прфессор. - Если тебя богословски подрехтовать немного, то можешь из блудного сына вполне стать хорошим христианином.
   - А что мне это даст? Деньги, славу, успех у женщин? Власть? - заинтересовался Махно.
   - Нет! Тебе это даст свободу, - ответил Профессор.
   - Что, откроются все двери колонии и я беспрепятственно уйду отсюда? А вы почему тогда еще здесь? - Профессор искренне рассмеялся:
   - Ну, ты и тундра! Пошли с нами на литургию и все узнаешь...
   - Чичас! Только шнурки поглажу, - иронично ответил Махно, но где-то в глубине души загорелась искорка любопытства по отношению к блудному сыну. До сих пор никто, кроме матери не называл его сыном. А оказывается, что где-то на небесах у него есть ОТЕЦ, которого он еще не знает. Родной отец бросил мать с четырьмя ребятишками, когда они еще под стол пешком ходили. Натерпелись они и голода и холода... Тогда и научился воровать. А слово отец всегда вызывало в душе досаду.
   

    "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!-начал проповедь настоятель. Прихожане стали приближаться к алтарю, чтобы лучше слышать. -
"Встань, иди; вера твоя спасла тебя",- слышим мы с вами, дорогие мои, в сегодняшнем евангельском чтении слова Спасителя (Лк. 17, 19).
Слова тем более удивительные, что они обращены к грешному человеку и что они еще при жизни его свидетельствуют о его спасении. Спасение человека уже совершилось. И одно только слово открывает нам причину совершившегося.
Вера! ...Вера твоя спасла тебя!
   Но какой смысл сокрыт в этом слове - "вера"? Какая вера? Какая жизнь? Ведь и мы тоже веруем, но так ли, чтобы и нам услышать решительное слово: "Иди, ты спасен!" Краткое евангельское слово обращено к нам - прииди и виждь, научись спасению верой. Враг рода человеческого исказил душу человека грехом. Он, как ловец, преследует душу без устали, он сделал ее согбенной аж до земли. И человек перестал видеть небо. Лишь собственное чрево да прах, попираемый своими же ногами, предстают его взору, его помыслам. И болезни тела неотступно следуют за болезнью души. – настоятель посмотрел в сторону Копейкина, затем обвел взглядом всех прихожан и продолжил: -
   Так, десять прокаженных, десять страдальцев, чьи распадающиеся, гниющие тела несли на себе страшные язвы греховной жизни, предстали Господу Спасителю. Они стояли вдали от Него, колеблемые слабой верой и неверием одновременно. Но слух о Христе, как о великом Целителе, уже дошел и до них и родил в их душах некоторую надежду.
"...Иисус Наставник, помилуй нас!" - взывают прокаженные о помощи (Лк. 17, 13). И вид их страдания, и вопль о помощи преклоняют Господа на милость. Он отсылает больных в церковь, требуя от них исполнения закона: "...пойдите, покажитесь священникам" (Лк. 17, 14). Своей же целительной силой Христос снимает проказу болезни, хотя они находятся еще только на пути к исполнению закона, на пути в церковь. Вознаграждена и сама готовность грешников исполнить закон. И десять человек вошли в церковь прощенными и, как следствие прощения, получили исцеление от неизлечимой болезни своей!
    Но что происходит дальше? Их было десять, несчастных грешников, изувеченных общей болезнью, но только один, как слышим мы в Евангелии, получил дар Вечной Жизни - спасение. Только один из десяти прокаженных, пораженный чудом, совершившимся над ним, видя себя исцеленным, очищенным, вновь ищет Христа, чтобы припасть к Нему с чувством благодарности и изумления, ибо он познал в Целителе - Живого Бога. И он возвращается ко Христу, чтобы уже никогда не отойти от Него ни словом, ни делом, ни помышлением. И благодарность его стала свидетельством живой веры. А вера стала его жизнью, стала силой души. Чувство Живого Бога, потребность идти к Богу, хваля и прославляя Его, даруют человеку спасение.
   Но "...не десять ли очистилось? где же девять?" - звучит снова голос Спасителя (Лк. 17, 17).    А девять, получив желаемое, получив милость прощения и очищения, возвратились в свою прежнюю жизнь - жизнь греха и порока. Они ушли, забыв о чуде, забыв о Том, Кто даровал им милость Свою. И вера их сразу угасла, ее задул вихрь жизни, ее похитил диавол. И в душах их - воцарилась прежняя темнота греха и пустота, не сохранила душа следа Божиего влияния на нее.    И нет любви к Богу - Благодетелю, Целителю, Источнику жизни. И опять Бог забыт до какой-нибудь очередной беды, болезни, скорби, которые снова вскормит их же греховная жизнь.
   Но это можно сказать и о нас. Человек без конца подбегает к Богу и требует, требует благ: счастья, довольства, здоровья. Он подбегает к Богу со своей нуждой, но не живет Им, и всякий раз, получив просимое, возвращается к привычной прежней греховной жизни. И эта бесплодная толчея человека возле Бога все чаще и чаще вызывает в прокаженных душах ропот на своего Творца, ропот на всё и вся. Тогда Бог становится виновным во всем: это Он не отвечает на просьбы-требования, это Он незившая весь род человеческий, врачуется, исцеляется только там и только Спасителем Богом.    В нынешнем Евангелии мы опять ясно зрим борьбу двух начал - света с тьмою, добра со злом, жизни со смертью, Бога с диаволом. И если враг рода человеческого так неотступно, так настойчиво борет душу каждого человека, о чем подробно говорили мы в прошлой проповеди, то совершенно особенное имеет он попечение о Церкви Христовой от самого рождения ее, ибо только в Церкви и через Церковь совершается спасение.
   Научимся же вере, дорогие мои, в Церкви научимся жизни по вере от евангельского прокаженного! И отнимется от нас прокажение душ, и снимется расслабление тел, и тогда одухотворенными душами, всем существом своим мы потянемся к Сладчайшему Источнику жизни - к Богу и, преданно припав к Нему, услышим Его голос, любящий и зовущий: "Встань... встань от прокажения грехом, вера твоя спасла тебя..." И встанем оправданными, и останемся со Спасителем своим во веки веков. Аминь!"-закончил проповедь отец Савва.
   Прихожане стали выстраиваться в очередь целовать крест и благословиться на предстоящую неделю. Женщины стали пропускать мужчин вперед.
   - Не-не, я после вас! - запротестовал  Махно еще не зная, что у православных принято детей и мужчин в храме пропускать вперед. Мужчин - как образ и подобие Христа!
   Поцеловав крест, он боязливо глянул на настоятеля.
   - С праздником! - поздравил тот. Махно растерялся совсем и не знал, что делать.
   - И вас тоже! - нашелся он и поспешил отойти подальше, чтобы не мешать другим. Что-то такое творилось в его душе, чему он не мог дать определение. Он боялся предстоящего разговора с отцом Саввой. Стоял в храме до тех пор, пока все не разошлись, все ждал, что вот сейчас выйдет настоятель и начнет ему мозги вправлять.
   - Храм уже закрывается! - вежливо обратилась к нему свечница.
   - А? Да-да. А настоятель уже ушел? - спросил он.
   - Его срочно вызвали к больному!
   - А! Ну, тогда я пошел...
   - С Богом! - ответила она и достала из кармана связку ключей от храма. Махно и радовался и переживал, что не поговорил со священником. Ему хотелось убедиться в том, что отец Савва не сдаст его полиции. 
    Копейкин ехал из храма в хорошем расположении духа. Вспомнив, что дома в холодильнике пусто, решил пообедать в одном уютном ресторанчике на тамбовской трассе. Перед Каменкой он свернул направо и через пять минут уже парковался на стоянке придорожного гостиничного комплекса, принадлежащего отцу Наиля.  У входа в ресторан его встретила вежливая девушка с бейджиком администратора на белой блузке и проводив его за столик, подала меню. Андрей Михайлович выбирая блюда, вспомнил, что собирался позвонить контактному лицу на зону, узнать как дела у дочери. Он сделал заказ официанту, который уже стоял за его спиной и набрал номер Дениса Петровича. Ему быстро ответили.
  - Это Копейкин! Как там дела у нашей Золушки? – спросил он.
  - Я уже хотел вам сам звонить, но вы меня опередили… Дела не очень… Мачеха ее «прописала», она в больничке…
  - Что!? – закричал Копейкин так, что все посетители  в ресторане обернулись в его сторону. Ответа не последовало. Он сидел неподвижно, уставившись в одну точку на стене. Официант молча поставил на стол холодные закуски и минеральную воду «Кувака» с портретом графа Самойлова.
  - Приятного аппетита! – пожелал он и удалился.
  «Бедная моя девочка, - думал бедный отец, - за что ж тебе такая доля, детка моя? – Взор его медленно скользил со стены на стол и остановился на портрете графа. – Ну что ты на меня смотришь таким укоризненным взором? Да чем я хуже других? Сейчас все так живут. Ты думаешь, что другой придет на мое место и вмиг все в городе наладится? А знаешь,  сколько лет до меня целенаправленно все это рушилось? А сколько сейчас у власти тех, кто по-тихому продолжает это делать? И что я могу против этой системы? Ты был другом императора,  крестным отцом цесаревича, у тебя были такие полномочия, что мне и не снилось…  И я не Бог, граф. Я делаю все, что в моих силах…»  У Копейкина в руках зазвонил телефон.
  -  Я слушаю! – тихо сказал Копейкин.
  - Папа! Забери меня отсюда, я больше не могу, - рыдала Катя. – Они меня убьют, пап, сделай же что-нибудь…
  - Катенька, девочка моя дорогая! – взволнованно говорил Андрей Михайлович, - потерпи, деточка. Я что-нибудь придумаю… - в ответ послышались гудки. – О Господи! Да что же мне делать? – взмолился Копейкин. Он склонил голову на руку и закрыл глаза, сидел так минут десять в размышлениях. В висках стучало. Снова зазвонил телефон. – Катенька! – крикнул Копейкин.
  - Простите, Андрей Михайлович! – отозвался незнакомый мужской голос. – Вас беспокоит заведующий отделением Васильев… Мне очень жаль… ваша супруга… скончалась… Простите! – Копейкин уронил телефон на стол и обхватил голову руками. Официант не осмеливался его потревожить. Но увидев, как побледнело лицо мужчины, тихо спросил:
  - Вам плохо? Чем я могу помочь? – но ответа не последовало. Тогда официант сообщил администратору, что с его клиентом что-то неладно. Девушка подошла к столику и обратилась к главе администрации, которого она хорошо знала:
  - Андрей Михайлович! Я могу вам чем-то помочь? Может вам скорую помощь вызвать? - Копейкин глубоко вздохнул:
  - Благодарю вас! Мне уже лучше… Я поеду…
  - Но вы ничего не поели! – Копейкин молча вышел из-за стола и направился к выходу. Он сел за руль и не знал куда ему ехать, с кем разделить свое горе. У него складывалось впечатление, что это происходит не с ним, а с другим человеком. Он был раздавлен. Наконец он принял решение ехать к своей сестре и позвонил ей.
  - Лена! У меня горе, я сейчас приеду…
  - Конечно, Андрюша! – ответила сестра и даже не посмела спросить, какое именно горе у него случилось.
   Через три дня отец Савва отпевал в храме супругу Копейкина. Катю привезли под конвоем проститься с матерью. Она была очень слаба и едва стояла на ногах, опираясь двумя руками на отца. Сердобольная женщина принесла ей стул и помогла сесть. Очень жалкую картину представляло в этот момент семейство Андрея Михайловича. Он стоял у гроба с бледным отрешенным лицом и опущенным долу взором. Всю вину за случившееся с его семьей он, как настоящий мужчина, взял на себя.
  Антон стоял на кровле трапезной и оттуда наблюдал за проходящей мимо похоронной процессией. Он узнал Копейкина и его дочь. Чувство сострадания коснулось сердца бывшего уголовника. Он мысленно помолился об усопшей и перекрестился.
  После свадьбы Адель с Наилем укатили в Париж. Они сидели в одном из лучших ресторанов столицы Франции и делали заказ на банкет на сто двадцать гостей. Элегантный администратор расписывал меню из дорогих и изысканных блюд. Когда все было оформлено и тщательно просчитано, в конце заказа красовалась весьма приличная сумма. Это радовало работников ресторана. Не так часто бывают такие дорогие банкеты.
  Адель сделала артистичный жест рукой в золотых колечках с бриллиантами и спросила:
   - О, мсье! Простите, добавьте в заказ  еще по бутылочке столовой воды «Кувака».
  - «Кувака»!?
  -  Да-да! Именно «Кувака» - подтвердила Адель. Наиль едва заметно улыбался ей.
  -  Минуточку! Я сейчас уточню ассортимент имеющихся в наличии минеральной и столовой воды, - засуетился администратор и стал звонить по телефону. Ему сообщили, что  нет воды с таким названием. Сильно извиняясь, он начал  предлагать  другую минеральную  воду и разные напитки, боясь потерять такой выгодный заказ. В игру включился Наиль и обратился к Адель по-русски:
  - О! Дорогая! У них нет  «Куваки». Давай сделаем заказ в другом ресторане. Наши гости нас не поймут…
  - Да! – согласилась красавица. – Ты совершенно прав, дорогой! Поищем другой ресторан. – Она с сочувствием посмотрела на администратора своим васильковым взглядом и сказала: - Простите, мсье! Мы вынуждены отказаться от банкета в вашем ресторане по причине отсутствия «Куваки». Администратор виновато опустил взор и тихо сказал на чистом русском языке без акцента:
  - Мне очень жаль, поверьте и извините, что у нас нет этой воды, но может вы знаете, где можно ее заказать? Кто ее поставляет? – Адель переглянулась с Наилем и они оба весело рассмеялись. Наиль достал визитку своей фирмы из кармана и подал администратору. Тот внимательно прочитал ее и коротко спросил: - Так вы из Пензы? – Теперь уже Адель с Наилем удивлялись.
  - А вы откуда? - в один голос спросили они.
  - Я родом из Нижнего Новгорода и хорошо знаю те места. Был в Тарханах в усадьбе Лермонтова.  Меня зовут Александр! – представился сотрудник ресторана.
  - Я Адель!
  - А я Наиль!
  - Очень приятно! Так дней через десять у нас будет эта вода… Приходите, буду очень рад! – улыбнулся администратор.
  -  Обязательно как-нибудь заглянем! – пообещал Наиль и подал руку Адель, чтобы уйти. Реклама воды, удачно придуманная  изобретательным прадедом Адель, оказалась актуальной и в наши дни. Таким  образом молодожены обошли в Париже около десятка ресторанов и в Каменку на завод полетели заказы на воду «Куваку» для рынка Франции. 
   Отец Савва вечером вернулся из епархиального управления, поставил в гараж своего УАЗа и устало прошелся по территории храма. Строители почти закончили менять кровлю на трапезной. Вокруг лежал сложенный стопками демонтированный шифер. На скамейке у трапезной сидел мужчина лет пятидесяти.
  - Вы меня ожидаете? – обратился к нему настоятель.  Мужчина задумался, не зная, что ответить.
  - Мне надо с кем-то поговорить…
  - А что случилось? – остановился отец Савва рядом со скамейкой. Мужчина тяжело вздохнул. Вид у него был усталый и озабоченный. У ворот стояла видимо его «десятка» с московскими номерами. Тихий спокойный голос настоятеля внушал доверие к нему и мужчина заговорил.
  - Понимаете, я не знаю, как мне дальше жить…  Когда-то я был чиновником высокого ранга в Москве, брал взятки и воровал. Жил на широкую ногу, скупал недвижимость и оформлял ее на родственников, на жену…  Мне было доступно все самое лучшее, что только существует: искусство, пища, медицина, развлечения, женщины, автомобили… Я делал себе уколы для омоложения организма один раз в месяц. Этот препарат  делают из стволовых клеток  абортивного материала  в одном из научно-исследовательских институтов  Москвы. Рядом с ним в подвале соседнего дома существует инкубатор в котором женщины из Вьетнама вынашивают плоды для абортов на больших сроках беременности. Препарат из этих материалов особенно эффективен. Женщины получают за эти услуги пятьсот долларов. Правда после этих уколов волосы и ногти растут с большой скоростью, как у покойников. Зато выглядишь и ощущаешь себя на самом деле молодым во всех отношениях.   А  в темноте начинают  светиться глаза зеленым фосфорным светом. – «Как у  бесов» - подумал настоятель, но молча слушал его дальше. – Потом меня поймали, дали восемь лет, но  через четыре года я освободился по УДО. Все от меня отвернулись. Я остался нищим и бездомным. От былого богатства осталась только эта «десятка» на которой прислуга ездила за продуктами в магазины, - незнакомец замолчал и задумался. Затем как бы стряхнул с себя тяжелые мысли, и глубоко вздохнув, продолжил. – Вот теперь и не знаю, как мне дальше жить…
  - А как вас зовут, - спросил отец Савва. Мужчина встал и протянул ему руку:
  - Георгий!
  - А я отец Савва, - пожал руку настоятель.
  - Очень приятно! Спасибо, что вы меня выслушали. Понимаю, что в ваших глазах жизнь моя выглядит весьма неприглядно, но такова она есть. Теперь надо исправлять ее, но как – не знаю.
  - Никто не имеет права осуждать вас, кроме Бога. Но то, что вы осознаете свои ошибки по жизни уже большой шаг к исправлению. Имеющий покаяние получает прощение, - заверил священник. Эти слова бальзамом легли на сердце и душу Георгия. И он так проникся симпатией к отцу Савве, что хотел слушать его умные беседы еще и еще.
  - А может у вас есть какая работа для меня. Мне нужен наставник. У вас есть эти знания, которых мне не хватает…
  - Кто вы по профессии и что умеете делать? – поинтересовался отец Савва.
  - Я закончил «плешку», а на зоне занимался и строительством, и сваркой и ремонтом автомобилей, знаю компьютер… - сообщил Георгий.
  - Хорошо! Я подумаю… - сказал настоятель. – А вам есть где переночевать?
  - В машине, - кивнул в ее сторону Георгий.
  - Пойдем в трапезную, я попрошу ребят, чтобы они вас чаем напоили, - предложил настоятель. Георгий молча пошел следом за ним. В трапезной ужинали строители. Они накормили странника, пообщались немного и разошлись отдыхать. Георгий загнал машину на территорию храма, долго ворочался с боку на бок на заднем сидении и только под утро уснул.
   Долго не ложился спать в эту ночь и отец Савва. Размышлял над рассказом Георгия, затем выполнил монашеское правило и стал готовиться к занятиям в воскресной школе. Он скинул на флешку очередную лекцию по Ветхому Завету, затем скачал фильм о святителе Спиридоне Тримифунтском с акафистом, и уже хотел было прилечь, как вспомнил, что второй день не смотрел новости. Отец Савва открыл сайт Первого канала, нашел новости и стал смотреть. Первыми были вести из Украины. Войска нацгвардии снова обстреляли центр города. Убиты мирные жители, дети. Растерзанные осколками тела разбросаны по центральной площади. Некоторые еще живы, окровавленные, изувеченные в шоке просят помощи. Рядом огромные воронки от снарядов. Разрушено здание администрации, жилые дома, вырваны с корнем огромные деревья в скверике, сожжен автомобиль с водителем и пассажирами. Горе, смерть, разруха стали повседневными составляющими двух областей Украины только за то, что люди осмелились на референдуме выразить свою волю, как им жить дальше.
   Отец Савва с болью в сердце смотрел на знакомый ему с детства город, в котором жила его бабушка Лида и куда его в детстве каждым летом  отправляли на каникулы. Бабушка уже отошла в мир иной, а он помнил каждую улочку в ее микрорайоне. А вот и церковь показали недалеко от бабушкиного дома. Стены  и фрески обстреляны с минометов, снарядом пробило купол и в нем зияла сквозная дыра. Посреди двора лежало в луже крови растерзанное тело сторожа, покрытое шторой. Он шел открывать калитку прихожанам…  Отец Савва помолился о погибших, выключил ноутбук, закрыл глаза и задумался. По щеке медленно покатилась слеза.
  Утром настоятель встретился в трапезной с отцом Василием и сообщил, что через два дня у него начинается отпуск.
  - Домой поедете в Архангельск или еще куда? – поинтересовался отец Василий.
  - Да, сначала домой, а потом куда Бог  прикажет, - улыбнулся отец Савва. - Вы тут с Татьяной Николаевной остаетесь на хозяйстве. Крышу через пару дней закончат перекрывать и больше никаких строительных работ не намечается. Да, тут к нам приехал Георгий из Москвы. Он будет жить в трапезной на втором этаже, задействуйте его на свое усмотрение. Антона тоже не забывайте, пусть помогает… Воскресную школу будет вести Валентина Ивановна в мое отсутствие.
  - Хорошо, отче! Все будет нормально. Отдыхайте хорошенько, набирайтесь сил, - пожелал отец Василий хриплым голосом. На вид ему было лет семьдесят. Высокий, худощавый с белесой бородой и длинными седыми волосами, собранными на затылке резиночкой. Он часто исповедовал прихожан, не был слишком строг с ними, а во время водосвятного молебна  каждому на голову возлагал Евангелие. Его любили за кроткий нрав и доброту.
   Татьяна Николаевна – регент и по совместительству повар, эконом и правая рука настоятеля. Она в храм пришла после смерти любимого мужа. Работала  фельдшером в деревенской поликлинике. А когда ушла на пенсию, то все свободное время проводила в храме и стала петь на клиросе. Однажды хор репетировал, а отец Савва ходил по храму и слушал.
  …Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим,
     Без истления Бога  Слова родшую, сущую Богородицу, Тя величаем,
 - как-то вяло дотянул хор молитву. Настоятель подошел к певчим и категорически заявил:  - «Будете плохо петь – уволюсь из храма».                Женщины переглянулись между собой, шутит батюшка или нет. Татьяна Николаевна виновато опустила взор долу и тяжело вздохнула:
  - Ну не дал мне Бог таланту петь…  -  но с тех пор каждая нота  на литургии звучала под куполом храма безукоризненно.
    Во дворе отец Савва встретил Георгия. Вид у него был измученный.
  - Доброе утро, Георгий! Вы можете остаться, если не передумали. На втором этаже вам выделят комнату. Питаться будете в трапезной. Будете помогать отцу Василию и Татьяне Николаевне, пока я буду в отпуске, - сообщил настоятель.
  - Спасибо большое!  Я тут посмотрел это помещение  складское, оно почти не используется…  А что, если в нем организовать мебельный цех или еще что-нибудь полезное? – спросил Георгий.
  - Я не возражаю! Единственное, что я хочу добавить, так это то, чтобы въезд в него был с улицы обособленный, а не через двор храма.
  - Это довольно легко сделать…
  - И еще… две секции склада надо оставить под нужды храма, - предупредил отец Савва.
  - Понятно! - согласно  кивнул головой Георгий.
  - А теперь идите в трапезную к Татьяне Николаевне, она вам все покажет, - сказал  настоятель и направился в свой домик собирать вещи в дорогу.
   В день отъезда он ранним утром открыл храм, долго молился в тишине. Даже какая-то тоска в сердце закралась, словно заноза. Перед выходом обернулся к алтарю, окинул еще раз храм долгим взглядом и подумал: - «Вернусь ли, Господи?» На звоннице в ответ тихо отозвался  маленький  колокол, словно разбуженный ранней птицей или настоятелю послышалось.
  Деревня еще спала, вольготно раскинувшись на плодородных землях между небольшой речушкой и кудрявыми дубравами, подернутыми золотыми красками осени, когда отец Савва покидал ее на своем блестящем черном Хамере. На заднем сидении  сладко зевая, растянулся Туман.
   Главный редактор местной газеты вышла из женской консультации с нескрываемой улыбкой на лице. Новость, которую сообщила ей врач, была настолько неожиданной и ошеломляющей, что Галина от радости чуть не запрыгала в кабинете.
  - Так я беременная?! – допытывалась она.
  - Вне всякого сомнения! – улыбнулась Ирина Петровна.
  - А вы точно не ошиблись? – не унималась Галина. Ей хотелось еще и еще раз услышать эту новость  из уст  гинеколога.
  По дороге в редакцию газеты она позвонила мужу и сообщила  радостным голосом:
  - Петя! Ты не поверишь… у нас  будет ребенок…
  - Из детдома? – спросил Петр.
  - Нет, Петя, нет! Я беременная уже два месяца!
  - Вот так новость! – удивился и обрадовался Петр. – А кто, мальчик или девочка? – поинтересовался муж.
  -Ой! А я не знаю… Я так обрадовалась, что мне было все равно.
  - В самом деле, какая разница, - согласился Петр, - кого Бог послал, тот и будет. Я очень рад. Это такой подарок нам, Галочка! Я вас так люблю! – вдохновенно произнес муж.
  - Петечка! Мы тебя тоже очень-очень любим! – призналась Галина и выключила телефон. Она вошла в свой кабинет и сразу же позвонила Светлане. -Ты где, подружка, лети ко мне в кабинет, у меня потрясающая новость!
  - О! Клад снова нашли? – предположила Светлана.
  -Еще какой! – загадочно произнесла Галина. Они долго шептались в кабинете  и решили никому  больше об этом не говорить. – Я уйду в декрет, а ты будешь вместо меня главредом, да?
 - А Питер? – спросила Светлана.
 - А что Питер? Личной жизни нет, на руководящую должность не пробиться, - загибала пальцы Галина. – А тут кажется роман романыч намечается… Ты что не видишь, как вздыхает мой сосед? Чем тебе не жених? Ни разу не был женат, умный, симпатичный, с чувством юмора,  из хорошей семьи педагогов… Лешка отличный мужчина.
 - Возможно. Время покажет, - как-то грустно ответила подруга, понимая, что Галина во всем права. И в маленьких провинциальных городах люди бывают вполне счастливы. 
 
                КОНЕЦ.
                ПРИЛОЖЕНИЕ: 
                1. АЛЕКСИЙ ЗАЙЦЕВ   Стихи.