Отель 666

ОТЕЛЬ 666

Когда опадает осенняя листва, на голых деревьях явственно видны свитые летом и заброшенные ныне, птичьи гнёзда.
И осенью переехали мы из нашего мрачного  угла в Отель 666,  иначе знаемый, как Hotel  Windermere, что на  девяносто второй улице и Вэст Энд Авеню,  где он числился в почтовых адресах под этим жутким номером, 666.
Прелесть его была в том, что был он, в силу разных причин,  и отелем, и нормальным  зданием с квартирами на съём. Что, в свою очередь, привлекало немало людей, не имеющих длинных планов на проживание в Нью  Йорке. Масса всяческих мировых музыкальных и балетных знаменитостей в отеле жили в былые времена. Ко времени моего появления там знаменитости исчезли, и были постепенно заменены  громкими  Израильянами, кои не думая долго спускались в лобби отеля за почтой в семейных трусах и майках, почёсывая волосатые подмышки. Там, за стойкой, царили пакистанцы, неизвестно как там оказавшиеся.

Каждодневной программой и проблемами заведовала Миссис Эллис , а более серьёзными делами управлял Мистер Бубликов, то есть Mr. Bagelman.
Меня они если не обязательно любили, но признавая  во мне "беженца от режима", старались помочь, и это очень мною приветствовалось. Ибо иногда срочно нужна была квартира, для  приезда ли моих друзей на короткое время, моей ли матушки, или  братьев жены, которые тогда перебрались в Ньюс Йорк, один для работы в банковской системе, второй быть звездой Нью  Йоркского балета.

На  16-ом этаже начиналась крыша, с немалой террасой, откуда открывался великолепный вид на город, и на Гудзон, и на Ньюс Джерси вдали. В жаркие летние дни можно было  пить пиво, и оглядывать окрестности, потея, с этой  великолепной наблюдательной точки.
У нас было две комнаты, приблизительно одинакового размера, каждая с двумя окнами на реку, с малюсенькой кухонькой и холодильником в платьевом шкафу. Но были мы молоды, и всё нас устраивало, а когда я купил  аер-кондиционер, и чуть не уронил его на голову прохожим, всё и вовсе засияло неземными красками.
Соседей своих мы не особенно стремились узнавать, но рядом с нами, слева, жила слегка тронутая женщина с псом, а справа от нас жила слегка тронутая женщина с другим псом, и мы, разумеется, все дружили. Женщины, разумеется, не всегда  меж собой дружили, и я старался их мирить, а если это оказывалось выше моих сил, то в конце коридора жила сама Миссис Эллис, а она, несмотря на миниатюрность, могла только бровью повести над огромным своим носом, как обе клуши тут же  переставали орать, и лезли взаимно целоваться.

Мы прожили там восемь лет, и недавно, проходя мимо, зашли в лобби. Было тускло, как-то странно тихо. На звуки наших шагов вышел  кто-то, и сообщил, что здание только что  было куплено новой фирмой, и что идёт полная перетасовка всего, и, скорее всего, квартиры теперь будут проданы, а не сданы в аренду. Давно умерла Миссис Эллис, и даже  смешной Бубликов уже не с нами, а я всё ещё помню, как друг Миша, надравшись, обозвал пакистанцев у стойки в лобби пуэрто-риканцами, и мне пришлось бежать спасать его от поножовщины. И как я успокаивал громкого водителя  лимузина, которому в пять утра было лень  подняться на второй этаж, будить свою смену, и которого я закидал куриными яйцами. Эх, молодость!