Властелин кольца. Первая часть дилогии Бензин

Властелин кольца. (Криминально-мистическая драма)
Первая часть дилогии Бензин

Пролог
Все, что я написал в данной книге, я вынес из глубин своей памяти. Что-то происходило на самом деле, что-то вполне могло происходить, чего-то, возможно, не было вообще, и надеюсь, никогда уже не случится. Я мог забыть некоторые важные факты, мог перепутать подробности, места, имена, даты, подменить одних героев другими. Да и герои ли они? Некоторые из них монстры, что рвали друг друга на части, стараясь удержать власть, другие напуганные люди, что пытались выжить, в то, не легкое время, третьи, плыли по течению, не зная, куда их вынесет бескрайняя река, под названием жизнь. Все смешалось, добро и зло, стало не очевидно, кто настоящий  герой, а кто исчадье ада. Трудно разобраться, тяжело вспомнить, но нельзя забыть. Нельзя забыть ради будущего людей, ради их прошлого, в конце концов, ради того, чтобы случившееся, больше не повторилось никогда. Чтобы наши дети, жили лучше, чем мы, были умнее, добрее, человечнее и наконец, сильнее. Сильнее пред искушением вседозволенности – перед деньгами и неограниченной властью.
Человеческая память, в отличие от компьютерной, может хранить не информацию, а чувства, ощущения, эмоции, любовь и ненависть, верность и предательство. Если электронная память забывает детали, то теряется вся картина в целом, она без деталей  ничто, без точек, без  пикселей, хаотичный набор цифр – пустое место. Человек может забыть подробности, но общую картину, он не забудет никогда.  Человеческая память восстановит все, уберет трещины, заполнит пробелы, загладит морщины и закрасит поседевшие волосы – она вернет прошлое, сравнительно недалекое, чуть присыпанное пеплом забвения. Человек, воссоздаст его таким, каким минувшее отпечаталась в его  сознании, таким, каким оно возвращается каждую ночь в кошмарных снах, в общем, таким, каким оно было в реальности, его собственной реальности, единственно истинной и абсолютно личной. Он воссоздаст изображение собственного мира прошлого, с его достоинствами и недостатками, с его ангелами и демонами, с его неповторимыми красками, запахами и ощущениями. Но, даже точное, детальное  изображение окружающего, то, которое пахнет свежей типографской краской и является эталоном достоверности и пропорций, будет далеко от подлинника. Изображение нашей страны, где бы она ни была изображена, это ни есть сама Россия, слишком большая, слишком объемная и многогранная, чтобы изобразить ее на плоскости, или описать словами.

Глава 1.
Мальчик спал в своей комнате, ребенку было года три, не больше. Он сладко сопел в своей  кроватке, когда Странник оказался рядом и приблизился к нему. Лицо мальчика вдруг напряглось, он почувствовал опасность, ощутил, что рядом  кто-то есть, глаза открылись, и в них запечатлелся страх, не страх, а скорее дикий, неестественный,  животный ужас. Лицо ребенка исказила  гримаса страдания, боли, несравнимой ни с чем, боли вызванной невиданной доселе гаммой чувств – чувством вины, запредельного страха и  полной беззащитности.
Родителей дома не было, мать на смене, отец ушел, неизвестно куда. Паренек привык быть один, он никогда раньше не просыпался ночью. То, что мальчишка увидел, открыв глаза, навсегда врезалось в его чистое, незамутненное ничем сознание. До самой смерти он не забудет это лицо, эти мутные, желтые глаза, этот страшный оскал чудовищной пасти. 
- Я Странник, твой поводырь, - сказал гость. - Ты еще мал, мальчик, но, когда подрастешь, я буду приглядывать за тобой, буду оберегать тебя.
Только теперь ребенок смог разглядеть пришельца. Это был высокий мужчина, хотя, в его возрасте, все мужчины казались высокими. Длинное, до самого пола черное одеяние, полностью скрывало фигуру Странника. Капюшон накрывал его голову, так, что нельзя было рассмотреть лица, только страшный, хохочущий оскал хищного животного и желтые, не мигающие глаза. На плече Странника сидела черная птица, ворон, с такими же, в точности, желтыми и холодными глазами. Мальчик был готов  закричать от страха, но он не мог этого сделать, он не мог произнести ни слова, не мог даже пошевелиться,  только намочил постель и во все глаза смотрел на ужасного гостя.
Ребенок смотрел Страннику прямо в глаза,  не пытаясь освободиться от чарующего взора пришельца, он панически боялся оторвать свой взгляд. Ребенок думал, что если сделает это, Странник непременно его убьет, а мальчик очень хотел жить. Его сковал  ужас, настолько явственный и ощутимый, что спазмами боли отдавался во всем его маленьком тельце.
- Я буду твоей судьбой,- продолжил Странник, - я дам тебе все, о чем ты только можешь мечтать, но ты сполна заплатишь мне, заплатишь кровью людей, людскими страданиями, людским горем и людскими душами. Ты дашь мне все, что я потребую, иначе, я вырву твое сердце и отдам на съедение ворону. 
Как долго еще смотрел мальчик на своего гостя, не может сказать никто, только когда он снова  осознал  самого себя, Странника уже не было, в окне загорелись первые лучи утренней зори, лучи нового дня, дня, когда его мир необратимо изменился.

Андрей Мирошин родился и вырос в Москве, где окончил школу и, по настоянию матери, поступил в кооперативно – торговый техникум. Учеба всегда давалась Андрею нелегко, сказывалась полученная в детстве психологическая травма, связанная со смертью отца, Николая Васильевича Мирошина, который повесился, перебрав спиртного. Ребенок, в этот момент, был дома, мальчику исполнилось всего пять лет. Он просидел около подвешенного на крюке для люстры тела, почти сорок восемь часов, но мало что помнил о случившемся. Андрей прилагал максимум усилий, стараясь учиться лучше, но все же не клеилось. Постоянные нервные срывы, замкнутость, сложные отношения со сверстниками, учителями, матерью, все это не способствовало успехам в образовании. В результате, первый год учебы в техникуме превратился для него в подвиг, но даже он не помог, Мирошина исключили за неуспеваемость уже на второй год, когда силы для подвига у парня иссякли полностью. Да и сам Андрей решил, что образование не для него, оно нужно тем, кто не уверен в себе, в своих силах и таланте. Андрей Мирошин в себе был уверен полностью, но мать, поставила на ребенке крест. Она считала, что если парень не смог окончить техникум, не говоря уже о высшем образовании, он ни на что не годен. Сама мать Андрея, Анна Петровна, высшее образование имела, она окончила Челябинский Университет, и отправилась работать в Москву, где жил ее родной брат. Именно там, в Москве, она повстречала красавца Николая. После непродолжительного романа она вышла за Мирошина замуж. Анна работала библиотекарем, в городской библиотеке номер четырнадцать много лет. Зарплата маленькая, ничего кроме книги принести с работы домой женщина не могла, зато книг всегда было очень много, разных, познавательных и увлекательных. Мальчик сторонился сверстников и не имел друзей, лучшими его друзьями стали книги, читал он в запой. Ребенок прятался от проблем и несправедливостей жизни в другом, придуманном, книжном мире. Незаурядное воображение Андрея, трактовалось взрослыми как глупость, но именно оно стало путеводной звездой в его дальнейшей жизни.
В возрасте восемнадцати лет, Андрей Мирошин отправился в армию, служить Родине на Дальний Восток,  где проявил себя с самой лучшей стороны. Он смог перебороть свой главный недостаток, замкнутость, любовь к одиночеству, он научился ладить с окружающими людьми. На дембель, парень возвратился старшиной запаса, имея множество отличий и прекрасные рекомендации. Мирошина уговаривали остаться на сверхсрочную, но он отказался. Дома, его ждала внезапно постаревшая и больная мать и огромное количество бытовых проблем. Когда добрался до Москвы, а путь был не близким, все скопленные за время службы деньги закончились, стало просто необходимо срочно искать работу. Помог дядя Никита, родной брат матери, он пригласил Андрея работать к себе в магазин, рубщиком мяса, в системе кооперативной торговли. Никита Петрович Савельский, на тот момент, серьезно продвинулся по карьерной лестнице, стал директором магазина «Кооператор», того, что всегда располагался на проспекте Калинина. Дела у дяди шли превосходно – роскошная квартира, служебная Волга, личная шестерка и шикарная, по тем временам, дача на Минском шоссе, всего в восьмидесяти километрах от города. После смерти отца, дядя время от времени помогал матери, так как в семье чувствовался недостаток средств к существованию, вплотную граничащий с нищетой. Он часто привозил продукты, оставлял деньги, помогал решать возникающие проблемы и даже несколько раз брал Андрея к себе на дачу, где всегда собиралась большая и шумная компания.
Зарплата рубщика не была особо высокой, но на жизнь хватало, кроме того, дома всегда водился кусок свежего мяса. Спустя полгода, возвращаясь домой, после тяжелого рабочего дня, Андрей повстречался с  Надеждой, бывшей одноклассницей. Девушка ему нравилась с детства, а теперь, он мог себе позволить пригласить ее в кафе. Отношения завязались сразу, без долгих прелюдий, встреч и расставаний. Андрей предложил девушке создать семью – та согласилась. Снова дядя Никита серьезно помог племяннику,  после бракосочетания, он поселил Андрея с супругой в отдельную двухкомнатную квартиру. Ордера не было, но дядя обещал все устроить позже, через годик-другой. Савельский не успел, его арестовали ровно через год, по громкому делу о хищениях, как раз в тот день, когда у Андрея родился первый сын. Имущество дяди конфисковали, из квартиры Андрея с семьей – выселили. Мирошины, в полном составе переехали в Митино, в общежитие, которое смогла выбить на работе его супруга, состоящая в должности инженера, на заводе без названия, такие заводы называли просто «почтовыми ящиками».
После ареста дяди, Андрей отработал в магазине еще четыре года, претензий к нему не было, и на работе никто не знал, что Савельский его родственник. Директор был птицей высокого полета, они  встречались редко и только здоровались кивком головы. Дядя любил племянника, но считал его, как и мать, человеком конченным и не на что не годным. Андрей работал на совесть, нес домой в меру, никогда не опаздывал и не уходил со службы раньше времени. Своим упорным трудом он добился шестнадцати метровой комнаты в коммуналке. Андрею сказочно повезло, он успел получить заветные квадратные метры от государства, хотя назвать комнату приличной не повернулся бы язык.
С началом перестройки, администрация магазина поменялась, пришли новые люди, заведя новые порядки. Магазин был приватизирован, а точнее говоря, перешел в собственность к новому директору, человеку из министерства. Руководство произвело сокращения, отдав большую часть огромного магазина в аренду коммерсантам и Дрюня, как его звали коллеги и сослуживцы, остался без работы, в той же коммуналке, с женой и тремя детьми. Старшему сыну тогда, исполнилось всего четыре года, а младшей дочери – два месяца. Именно в этот момент умерла мать и семья Мирошиных перебралась в ее большую двухкомнатную хрущевку. Коммуналку удалось продать, и семья приобрела недорогой, изрядно подержанный и в меру потрепанный автомобиль.
Долго без дела Андрей не сидел, уже через три дня после постановки машины на учет, он получил лицензию и повесил на свою «новую копейку» шашечки такси. Выезжал Дрюня «бомбить», каждый вечер и катался по Москве до самого утра. Основные «точки» - у метро, на вокзалах и аэропортах, были уже поделены, соваться туда равносильно самоубийству, но на хлеб с маслом хватало, в семье появились даже первые накопления. Его супруга Надежда, к тому времени уже не работала, завод закрыли, а зарплата преподавателя в школе смехотворна, кроме того, кто-то должен был сидеть с детьми. Мирошин крутился, как мог, работая по ночам, а днем помогая супруге решать домашние проблемы. Спал он по четыре – пять часов, больше времени на сон не оставалось.
Однажды вечером, Андрею позвонил постоянный клиент и попросил отвезти его на дачу. Путь был не близкий, дорога плохая, Мирошин измотался, а время только подходило к десяти вечера. На обратном пути, он  заскочил перекусить в кафе на кольцевой, до дома – далеко, а впереди, предстояло работать целую ночь. Он притормозил у первой попавшейся шашлычной и заказал себе порцию мяса. Когда принесли шашлык, Мирошин выбросил его, даже не притронувшись. Кости, жилы и жир, к тому же, подгоревший и дурно пахнущий. Работая много лет мясником,  Мирошин, у грузин-сослуживцев, научился готовить настоящий шашлык, он перенял то трепетное отношение к национальному блюду, которое передается у народов Кавказа по наследству, на генетическом уровне. Жарить шашлык – это искусство, а не профессия, Мирошин разом понял, на чем он будет зарабатывать дальше. 
Подготовка заняла целую неделю и на нее ушли все семейные накопления. Несмотря на громкие протесты жены, Мирошин потратил все, до копейки. Надя лупила его по лицу полотенцем, требуя немедленно прекратить блажить, продолжать проверенное дело и вернуть семейные деньги, отложенные на экстренный случай. Она объясняла, молила, ругалась и даже билась в истерике. Деньги Андрей сам отложил на крайний случай, если заболеют дети, или сломается машина, которая кормит всю семью, если случится что-то, из разряда экстренных случаев, которых при их жизни, случалось уже достаточно. Семья никогда не голодала, но бывало, когда полностью отсутствовали деньги на лекарства или продукты, бывали случаи, когда болел кто-то из детей, и не было и сотни заплатить врачу. Бесплатно, обычно, доктор ставил не тот диагноз или выписывал совершенно бесполезные лекарства. В системе здравоохранения находилось множество дыр для заработка, врачам, которым не только платили очень мало, но и постоянно задерживали зарплату.
Андрей остался непоколебим, на истерики супруги он не обращал никакого внимания, на ее уговоры лишь отвечал, что все будет в порядке. По заказу был изготовлен большой мангал, длинные и широкие шампуры из нержавеющей стали. Андрею не составило труда возобновить старые связи с бывшими коллегами - рубщиками, и в эмалированных бачках вымачивалась самая свежая свинина и баранина. Отдельно упакован лаваш, что выпекался узбеками в соседнем подвале, но, несмотря на совершенно антисанитарные условия,  хлеб был свежим, мягким и вкусным. Овощи, зелень, бутылки с грузинским вином, были заранее охлаждены и любовно упакованы, чтобы не завяли, не испортились и не разбились по дороге. Для размещения всего скарба из машины пришлось удалить заднее сиденье и приладить на крышу багажник. Загрузившись под завязку, с рассветом, Дрюня выехал из дома. Место долго искать не пришлось, за поворотом с Ярославславки был небольшой съезд, свободный от лоточников, там Мирошин и развернул свою полевую шашлычную. В первый же день работы Андрей осознал свою ошибку, он возвращался домой, лишившись большей части выручки. Четверо ребят, вооруженные пистолетами и винтовками, плотно поужинав, попросили поджарить и упаковать для них все оставшееся мясо, а заодно отдать и всю наличность, в качестве аванса за охрану «точки». Для убедительности, молодые люди расстреляли из ружей один из опустевших бачков. Только предусмотрительность Андрея, который часть выручки, еще днем, спрятал в машине, позволила скрыть немного денег и соответственно, сохранить возможность работать дальше.
Мирошин был в бешенстве, он едва не потерял все, но в ситуации были и свои плюсы, он остался жив, а значит, можно работать дальше. В тот же вечер Дрюня отправился к дяде Никите, недавно вышедшему  по амнистии и приобретшему определенный авторитет в определенных кругах. Никита с радостью принял племянника и тут же попытался усадить его за стол, но Андрей был в сильно возбужденном состоянии и наотрез отказался даже пройти в дом. Дядя проглотил обиду, едва вникнув в его проблемы. Уезжая от родственника, Мирошин имел в кармане адрес криминального авторитета, по кличке Бурый.  Дядя рассказал, что они вместе сидели, и Бурый ему многим обязан. Около полуночи Андрей нажал кнопку звонка. Дверь открыл грузный мужчина лет сорока, с лысеющей головой и потухшим взглядом алкоголика.
- Чего надо? – спросил  хозяин. – Ты кто такой?
- Добрый вечер, мне нужен Бурый.
- Я Бурый, те чо надо? – Хозяин выглядел раздраженным.
- Я Андрей Мирошин. Меня направил к вам мой дядя Никита Савельский, по важному делу.
- А-а! Ник направил, ну проходи брат, коли так. – Смягчился авторитет, в глазах появилась некоторая заинтересованность, и они засветились жадностью, даже сквозь мутную пелену алкоголя. Хозяин распахнул перед гостем дверь и крепко пожал Андрею руку. – Заходи, дорогой, Ник человек серьезный, если послал тебя ко мне, значит, пахнет наваром.
Квартира Бурого была завалена всяким хламом, но, чувствовалось, что хозяин живет в достатке. Бурый провел гостя сразу на кухню и указал на место за столом. На столе был полный бардак, грязная посуда, остатки еды, пустые бутылки из-под пива, вина и водки. Андрей остановился, присаживаться не стал.
- Я тут шашлык на кольцевой жарю, - решил он перейти сразу к делу, - мне «крыша» нужна. 
- Нужна, так накроем, о чем базар, - отозвался Бурый, - Ник человек уважаемый, его друг – мой друг, тем более родственник. Пить будешь?
- Нет, я за рулем.
- Все мы за рулем, - хозяин достал из шкафа две чистые рюмки, - причем за одним. Садись, потолкуем, у нас не принято так, на ходу вопросы решать.
Андрей присел на табурет стоящий поодаль от стола, но Бурый жестом велел ему придвинуться. Пить не хотелось, только рюмки уже налиты до краев и хозяин протянул гостю соленый огурец, что рукой выловил из стоящей возле стола банки. Второй огурец он надкусил и молча, без тостов и предисловий, перевернул свою рюмку в рот.
- Эхыы, - крякнул авторитет, - ты пей, пей, закусывай.
Андрей с неохотой выпил и закусил огурцом, что бы ни обидеть хозяина, который откинулся на стуле и стал внимательно рассматривать гостя уже прояснившимися глазами.
- Сегодня у меня четверо парней забрали все деньги, в счет аванса за «охрану», но сами даже не назвались.
- Что они говорили? Они спрашивали, с кем ты работаешь?
- Нет, не спрашивали, сначала покушали, затем по моему бочку стреляли, потом сказали, что бы я всю выручка отдал. Я отдал, против четверых с ружьями не попрешь. Психи долбаные!
- Правильно сделал, лучше долго жить, чем помереть героем. На чем они приехали, номера запомнил?
- Шестерка синяя, номера сзади замазаны грязью, они машину дальше поставили, передние я видеть, к сожалению не мог.
- Ладно, выручку мы, скорее всего, не вернем, где твоих обидчиков теперь искать? Москва огромный город, в нем даже друзья теряются навсегда, не говоря о врагах. Но завтра пришлю братву, они охранять тебя будут, точка где?
- По Ярославке, из города направо, триста метров по кольцевой, там съезд есть.
- Хорошо, завтра я сам подъеду и ребят привезу, будешь работать спокойно, моя половина прибыли.
- Тридцать процентов.
- Нет, половина, я не торгуюсь, мне еще двоих ребят кормить, что тебя охранять будут, ментов подмазывать, чтобы к их оружию не цеплялись, дорого все это нынче.
- Хорошо, договорились.
- Давай компаньон, отдыхай, раз пить не хочешь, мне тоже поспать надо, - Бурый поднялся, но в этот момент в дверях появилась светловолосая девчонка лет девятнадцати – двадцати, из одежды на ней были только красные туфли на каблуке, лицо изрядно помято, глаза заспаны, волосы спутались. Бурый повернулся к двери. – Те чо надо, иди спать, ща приду.
- Толик, я тебя потеряла, - девушка подошла к столу без какого либо намека на попытку прикрыть свои прелести, налила половину рюмки водки и отправила ее содержимое в рот. Сморщив свое личико, девушка закусила остатком бутерброда с красной икрой, лежавшего в одной из грязных тарелок, после чего обратила внимание на гостя. – Здрасте. Толик, ты меня познакомишь с этим симпатичным парнишей?
- Это Ксюша, шлюха, которую я подобрал на улице, - отреагировал Бурый, - а это Андрей, у меня с ним дела. Пошла спать, пока я не испортил тебе физиономию.
- Импотент, - обиделась девушка, она подошла к Андрею вплотную и обняла его за шею, – пойдем в спальню, красавчик? Я тебе, пожалуй, дам даром, все равно этот козел оплатил до утра.
- Я женат, - пробубнил гость, отстраняя от себя девушку, - к тому же мне пора.
- Пойдем, покувыркаемся, - девушка потянула Андрея за ворот рубашки.
Бурый сделал шаг и легко, с оттяжкой влепил девушке по лицу звонкую пощечину, щека тут же раздулась и покраснела.
- Сволочь, зачем по лицу-то? – вскрикнула Ксюша.
- Пошла вон, сука, - сквозь зубы процедил Бурый и девушка послушно скрылась в дальней комнате.
Андрей так же направился к двери, несмотря на инцидент, настроение было хорошим, он добился, чего хотел. Отдать половину это лучше, чем отдавать все, а постоянная охрана это лучше, чем просто крыша. Обычно, те группировки, что крышуют бизнес, обирают его сами и, не стесняясь, дают обирать другим.
 На следующий день, около пяти утра, Мирошин заехал на рынок и затоварился продуктами, после чего, сразу отправился на точку. Дожидаясь партнера, Дрюня развернул свою полевую шашлычную, разжег мангал, собрал стол и установил весы. Бурый прибыл вместе с двумя парнями на темно-синем  трехсотом Мерседесе, около восьми утра. Лицо у авторитета, на удивление свежее, выбритое, никакого следа вчерашнего загула на нем не осталось. Бурый выглядел немного полным, но подтянутым и крепким, седина в волосах говорила о его возрасте, что-то около сорока пяти, но авторитет находился в отличной физической форме. Оба парня, прибывшие вместе с Бурым, были среднего роста, крепкие, с потрепанными жизнью лицами. Первый назвался Карпом, второй, промычал что-то невнятное.
- Маклаш, - пояснил Карп, - у него все передние зубы выбиты, после последней стрелки, еще не вставил.
- Дрюня, - назвался Андрей и пожал всем руки.
- Садитесь в его машину, - пробурчал Бурый, - будите ждать до конца, пару недель посидите, что бы каждый придурок понял, что точка моя, потом, посмотрим. Всем все ясно?
- Ясно, - пробурчал Карп в ответ,  - сидим и ждем.
- Если появятся вчерашние бакланы, или еще кто из беспредельщиков,  забивай стрелу, разговаривать буду я, так что трещать с ними не нужно, - и уже обращаясь к Андрею, Бурый добавил, весело улыбнувшись, - вечером буду, посчитаемся.
Машина резко тронулась с места и помчалась дальше, по колдобинам кольцевой дороги столицы. Андрей занялся обычными приготовлениями, разжег дрова в мангале, порезал мясо, сдобрил его специями, взвесил соль и рассыпал по бочкам, аккуратно перемешав. День выдался на славу, уже до обеда у точки стояла большая очередь. Запах шашлыка разнесся на все окрестности, что было лучшей рекламой его бизнеса. Мирошин действительно умел готовить мясо, крупные куски свинины и баранины не подгорали, но прожаривались до конца, были сочными и вкусными. Среди подъехавших машин, он заметил грузовой фургон, который видел еще вчера, да и водитель фургона был парень на редкость приметный, под два метра ростом, весом килограмм под сто пятьдесят, с большим и добрым лицом. Дрюня с удовольствием подумал, что второй день работает, а уже появились постоянные клиенты. К четырнадцати часам у стола толпилось человек восемь, в основном водители-дальнобойщики, судя по номерам припаркованных фур. Среди остановившихся автомобилей, Андрей заметил сверкающую Ауди восемьдесят, ярко-красного цвета. Из салона вышел парень, одетый в дорогой джинсовый костюм, явно импортного производства, выглядывающая из под куртки массивная золотая цепь, короткая стрижка, явно свидетельствовали о серьезности клиента. «Серьезными» парнями называли в те времена людей, которые сначала стреляли, а потом разговоры разговаривали. С такими ребятами шутки обычно оборачивались большой бедой. В большинстве своем они принадлежали к одной из многочисленных криминальных группировок Москвы и Подмосковья. Когда парень приблизился, Андрей попросил негодующих клиентов потесниться и обслужил его вне очереди. Во взгляде посетителя он прочел достаточно, для того, что бы понять – это очень серьезный клиент.
- Мне с собой, - попросил он Андрея, который выбрал лучшие куски мяса, положил лаваш, маринованный лук, зелень и овощи.
- Четыреста десять тысяч рублей, вино к шашлыку хотите?
- Я не пью, вот пятьсот, сдачи не надо. – Серьезный отсчитал пять купюр по сто тысяч, забрал пакет и удалился, но и после его ухода, Андрей не мог унять дрожь в коленях, хотя был человеком далеко не впечатлительным. Затихшая очередь, снова стала подавать робкие признаки жизни. Работа возобновилась в обычном режиме.
Закончили торговлю только около десяти вечера, когда все мясо было продано подчистую, хотя закупалось оно, как минимум, дня на два. После семи вечера Дрюня торговал уже без зелени, овощей, лаваша и вина, кончилось все, а очередь от этого не становилась меньше. Выручка оказалась большой, его доля, с дневной торговли, составила сумму в десять раз превышающую месячный заработок таксиста. Такого ажиотажа Андрей никак не ожидал, даже при самом благоприятном раскладе. Он за день продал двести килограммов мяса и еще сто килограммов овощей, по цене того же мяса. Если дело пойдет таким образом, он быстро разбогатеет, несмотря на необходимость делиться с уголовниками. Бурый уже больше трех часов терпеливо дожидался в своей машине, травя анекдоты с бойцами. Андрей разложил все деньги на три кучки и жестом подозвал компаньона.
- Это тебе и твоим людям, - пододвинул он одну из частей, - а это мне и завтра товар брать.
- Неплохо, - Бурый быстро пересчитал банкноты и сунул их в задний карман брюк, - завтра не бери так много, постарайся часов до восьми продавать все, нет времени столько ждать. Да, и возьми себе помощника, не стоит тебе самому так напрягаться, не ровен час заболеешь, а бизнес останавливаться не должен. Обучи человечка, со временем двух-трех, тогда, чтобы не случилось, мы будем сыты и с деньгами.
- Я сам на счет помощник думал, есть у меня парень на примете, молодой немного, но это ничего, молодость не порок, подучится.
- Вот и возьми его завтра, пусть пашет за четверых, а ты будешь только деньги подсчитывать, мне аж неудобно, компаньон вкалывает, а я в машине сижу, как рекетир какой-то.
- Ты тоже важное дело делаешь, как приедет какая-нибудь шпана, отдыхать буду я, а работать ты.
На следующий день, Мирошин не внял советам Бурого, он привез товара еще больше, затарился под завязку, так, что помощнику пришлось добираться до точки своим ходом. Но, как просил компаньон, к восьми вечера торговля была окончена, недовольные клиенты, те, кому не досталось вожделенного ужина, рассаживались по машинам и разъезжались. Выручка оказалась сказочной, таких денег Андрей не держал в руках ни разу в своей жизни. Общая сумма превысила двести пятьдесят миллионов рублей, за эти деньги можно было купить новую шестерку или подержанную девятку. Но Андрей не спешил пожинать плоды, он твердо был намерен поставить дело на ноги.
За месяц работы, бизнес Мирошина сильно переменился, они получили все лицензии, установили на точке строительный вагончик, окрашенный в зеленый цвет,  дополнительный мангал, столы и стулья, завели троих помощников. Теперь Мирошин только изредка торговал, помогая своим парням, не забывая приглядывать за мангалами и покрикивать на нерасторопных ребят, то и дело допускавших воспламенение углей. Все шло как по маслу, выручка с каждым днем росла, теперь и пятьсот миллионов за день, пределом не являлось. Компаньоны решили перевести  шашлычную на круглосуточный режим работы, после чего, Андрей с трудом успевал подвозить продукты и контролировать своих работников.
 Парни, опустошившие его кассу в первый день работы, больше не показывались, зато клиент, на красной Ауди, бывал почти ежедневно, он покупал по килограмму мяса и уезжал. По возможности, Андрей обслуживал его лично, «серьезный» уже более тепло благодарил хозяина и даже сказал, что лучшего шашлыка в Москве нет. Хотя, при виде этого парня, у Мирошина  и перестали трястись колени, но каждый раз, как только он появлялся, все равно холодело внутри, и настроение надолго бывало испорченным. Следующие два месяца Дрюня и Бурый продолжали развивать бизнес. Инициатором всех перемен всегда был Мирошин, у него раскрылся настоящий талант бизнесмена. Бурый не мешал, понимая, что Мирошин знает, что делает. На кольцевой дороге появилось еще шесть круглосуточных шашлычных. Хотя учебников по маркетингу компаньоны не видывали отродясь, но шашлычная «Искра», была растиражирована по принципу классической сети. Одинаковые, крашеные в зеленый цвет вагончики, одинаковые, ярко-желтые вывески с броским рисунком аппетитного мяса на шампуре, один ассортимент, и самое главное – одинаково высокое качество. Мирошин больше не занимался торговлей, он разъезжал на большом Форде Таурус, который, ему посоветовал купить Бурый, даже одолжив некоторую сумму денег. Покупка обошлась недорого, но расширение дела, требовало колоссальных вложений. Андрей дома почти не бывал, работа постоянно требовала внимания и контроля, нужно было проверять все. Мирошин заглядывал в каждый бачок, держал на учете каждый килограмм мяса, был в курсе наличия всех продуктов на всех точках, так как основной  его задачей стала своевременная поставка. Заведения не должны простаивать, даже часовой простой оборачивался огромными убытками, потерей клиентов и репутации, поэтому, он всегда был в курсе всего, он мог до рубля рассчитать выручку, каждого заведения, практически на любой момент. Мирошин передвигался от точки к точке, контролировал весь процесс, от маринада до приготовления и подачи на стол. Бурый так же забросил все прочие дела, он неспешно переезжал на своем Мерседесе по тому же маршруту. Деньги текли рекой, на мясе бизнесмены зарабатывали триста процентов от вложенных денег, на овощах и зелени и того больше, так как они шли на вес, вместе с мясом, и по цене готового продукта. Много луку, томатов и обжаренных на мангале баклажан не только делали блюдо вкуснее, они уменьшали себестоимость каждого килограмма на треть. После немеркнущей славы московских шашлычных, что баловали своих посетителей свежей собачатиной или другим мясом подобного качества, а то и откровенной тухлятиной, шашлычные «Искра» оказались открытием. Клиенты не жаловались ни на цену, ни на содержимое. За шашлыком к Дрюне приезжал весь город. Люди проделывали путь по сто километров, специально, на кольцевую дорогу, что бы покушать хорошего шашлыка или приобрести его с собой. Среди дальнобойщиков и водителей, занимающихся перевозками по Москве и  пригородам, слухи распространились быстрее молнии. Очереди в заведениях не уменьшались даже ночью. «Такие деньги делают только на наркоте! А тут, все законно, да и обороты не сравнить с наркопритонами!» - Радовался как ребенок Бурый.
Не обходилось без инцидентов, на точки стали наезжать залетные бандиты, стараясь прибрать их к рукам, но Бурый, пользуясь своей дружбой с вором в законе по кличке Кабан, имеющим черную славу по всей стране, легко отбивал эти наезды. Бурый кичился тем, что Кабан его ценит, как то Кабан сказал: «Ты Бурый скоро настолько прибуреешь, что мы тебя коронуем». Бурый не верил обещаниям Кабана, слишком он мелко плавал, по сравнению с ворами, но постоянно повторял эти слова всем своим знакомым, сама мысль о воровской короне грела авторитету душу. Но все же, Бурый был человеком реальным и не рассчитывал на столь высокие почести. Одна из привилегий авторитета его уровня была в том, что он никогда не платил денег в воровской общак. Бурый считался мужиком правильным, который сам отнесет все, что может, нуждающимся дружкам на зоне, сам поможет и пристроит освободившихся. Его за это уважали и не трогали.  Бурый постоянно прикармливал контингент, честно возил в зону чай, сахар, сигареты, печенья, водку и дурь, все, о чем может только мечтать заключенный колонии.  Благодаря такой щедрости он строил свои отношения с зеками, вел свою политику сразу на нескольких зонах, прибирал к себе откинувшихся. Возрастающее уважение в этой среде, оказывало влияние и на воров, его авторитет рос прямо пропорционально его финансовым возможностям, поэтому Бурый, мог не оглядываясь на воровскую верхушку, самостоятельно развивать собственное дело. Поначалу, он не строил далеко идущих планов, но развитие бизнеса требовало увеличения «подразделения охраны», его группировка быстро росла в численности, и вскоре, стала обкладывать данью местных лоточников, дачников, торгующих урожаем и разных других частных предпринимателей. Мелкий рэкет  оказался проблемным занятием, постоянные разборки, стрелки и суета, на пустом месте. Денег он давал мало, а проблем возникало много. Бурый получил отступные от люберецких и фактически продал все свои точки им, сосредоточив усилия на главном деле. Теперь, каждая шашлычная имела вооруженную охрану на ночное время, а днем, заведения патрулировались несколькими машинами. Все кафе Андрей оборудовал радиотелефонами Японского производства, фирмы Синау, так что, каждая точка имела постоянную связь. Базовые станции для шашлычных, устанавливались в близлежащих домах в пределах полутора километров от точки, так, чтобы заведение было в зоне покрытия базовой станции. Их цепляли прямо на линии домашних телефонов иногда даже без разрешения хозяев. Для того чтобы разговорам не мешали и хозяин ничего не заметил, на линию устанавливался блокиратор. Если во время разговора хозяин поднимал трубку, он слышал просто тишину и думал, что проблема на АТС. Звонить на такие телефоны было нельзя, но совершать срочные исходящие звонки – всегда, пожалуйста. Такие же аппараты установили в машинах Мирошина и Бурого, только на много мощнее. Базовые станции располагались на арендованных для этого телефонах и имели собственные номера, боссы находились в постоянном движении, дальность действия аппарата не превышала сто сорок километров от базовой станции. Использовались эта техника незаконно, так как они работали на резервной частоте военных, а разрешение на использование данного радиоканала не выдавались никому. Поступали такие аппараты в страну контрабандой, но на Рижском рынке, это чудо буржуазной электроники не переводилось. За небольшую мзду, ФАБСИ закрывало глаза на незаконное использование техники, так что пользовались подобными телефонами многие, совершенно не скрываясь.
Связь помогала предотвратить множество проблем, на заведения нападали как реальные группировки, с которыми можно было решить разногласия полюбовно, так и молодые отморозки, что не чли никаких законов. За один месяц приходилось отбивать до десяти нападений, некоторые из которых заканчивались кровью. Вероятно из-за покровительства высших сил, люди Бурого отделывались только царапинами, зато, серьезные потери несли нападавшие, в основном подростки-переростки, жаждущие легкой добычи, вооруженные чем попало, не обученные и самоуверенные. Большинство из этих грабителей вставали на преступный путь, из желания красивой жизни. Они брали в руки оружие, думая, что никто не сможет их остановить, но на пулю, всегда находится другая пуля.
В стране творилось неизвестно что, полный развал производства, безработица и нищета. Заработать деньги честным трудом, без вкладывания ума и инвестиций, стало практически невозможно. Вся страна торговала импортным ширпотребом самого низкого качества, в Россию везли все, что продать за ее пределами считалось просто невозможно. Вокруг возникали миллионы различных компаний, а выживали из них только единицы, остальные разорялись или исчезали в неизвестном направлении. Тысячи мошеннических фирм по всей стране, отнимали у людей их скромные сбережения, грабили предприятия, отрывали куски от бюджета государства. Наживались жулики и чиновники всех мастей, которые позволяли преступникам промышлять под крылом госструктур. Этот мир стремительно катился под гору, и снежный ком неумолимо нарастал, особенно, развал некогда великой державы, бросался в глаза именно в Москве, превратившейся в огромный колхозный рынок. Третий Рим превратился в базар, а экономика государства стала базарной, хотя, все политики во весь голос утверждали, что она рыночная. За дешевым товаром, поддерживая руками штаны, в столицу бросилась вся глубинка, что сделало придорожный бизнес настоящим эльдорадо.
Бандиты, обобравшие Андрея в самом начале его карьеры, объявились  в одной из шашлычных под вечер, когда, по их мнению, выручка была максимальной. Бойцы были не в курсе, что хозяева забирают деньги из кассы шесть раз в день и делают объезд каждые два-три часа днем, и два раза за ночь. Вооруженная охрана на точку еще не прибыла, но Андрей и Бурый как раз находились недалеко. Когда позвонили с  ленинградки и сообщили о неприятных посетителях с оружием. Мирошин велел обслужить клиентов, не лезть на рожон и делать все, что скажут. Компаньоны поехали вместе, на машине Бурого, та была шустрее и на дороге водители расступались при виде Мерседеса. Бурый уже изрядно принял на грудь, и Мирошин сам уселся за руль, не позволив нетрезвому партнеру вести машину. Добрались за десять минут, на месте, Андрей тут же заприметил знакомую «шаху» с грязными номерами, стоящую чуть поодаль от остальных  автомобилей посетителей. Бурый выскочил из машины на ходу, когда Дрюня еще не успел припарковаться, он быстрым шагом направился к столику, где сидели четверо ребят и кушали мясо. На столе, помимо ужина, лежал охотничий карабин, помповое ружье и два пистолета Макарова. Гости выложили оружие на показ, стараясь запугать работников заведения, они уже заканчивали трапезу и весело смеясь, подтрунивая над шашлычником.  Тот, в свою очередь пытался убедить посетителей в отсутствии у него денег. Без разговоров Бурый выстрелил в голову одного из налетчиков, который, по его мнению, был старшим, а значит самым опытным и опасным из всех, остальные замерли, перестав даже жевать.
- Это моя точка,- прорычал Бурый,- никто не смеет ничего требовать на моей территории, все ясно? Если хотите денег, спросите у меня, я подумаю, в какое место вам засадить.
- Ясно, - прохрипел один из парней, - я Леха Самарский, а тот, что ты замочил, был Гена Беспалый. Мы работаем с вором в законе Калиной, за смерть Беспалого придется ответить. Что ты за кум с горы?
- Меня зовут Бурый, я с Кабаном на одной шконке шесть лет парился, ты гнида мне за все ответишь, вы мое бабло увели четыре месяца назад. Что мало?! Опять вернулись! Если у меня чего и берут, то только один раз, потому, что потом, всю оставшуюся жизнь, в очке с головой прячутся. При следующей встрече, родной,  я в голове дырку делаю не разговаривая. Всем ясно? Так вот, я предъявляю вам счет – двадцать кусков зелени.
- Твой барыга, шестерка, в прошлый раз, ни слова про тебя не сказал. Так что, в обиде тебе, быть на него надо, не на нас, ему и предъявляй свои бабосы. За этим столом лохов нет, так что кончай базар, тебе Калина за Беспалого предъявит так, что кровью умоешься.
- Хорошо, стрелка завтра, здесь в шесть вечера. А теперь расплатились за жрачку, забрали своего остывшего кореша и вон отсюда.
- Слышь, Бурый, - подал голос, молчавший до этого здоровый парень с небритым лицом и большими синяками под глазами, очевидно от недосыпания и пьянства, - я Леха Жила, мы с тобой в сизо отдыхали вместе, помнишь?
- Помню, я уже тогда авторитетом был, а ты как был шестеркой, так и остался.
- Ну зачем ты так? Мы по хорошему все решить хотим, предъявы твои гнилые уже забыли, завтра перед Калиной за Беспалого ответишь и гуляй. А так, могут и серьезные проблемы возникнуть. Я шестерить не умею, у тебя шестеркой не был, ты, дорогой, уважаемых людей обижаешь.
- Ты чо, Жила, мне угрожаешь? Кто за тебя гнида вмазался, когда тебя опустить в сизо хотели? Что потом ты делал? Помнишь? Ты мне шестерил, шестеркой был и ей останешься, я за каждое свое слово готов ответить. Давай, по пацански, один на один, хочешь с ножами, хочешь так, прямо сейчас, слабо? Я предъявляю вам мои бабки, что вы  взяли у меня! И вы отдадите их мне!
- Предъявлять ты Беспалому мог, когда он живой был, - встрял Самарский, - а теперь, только воздух трясти. А у бедняги, кроме помпушечки, ничего-то и не было, - усмехнулся он, гладя приклад помпового ружья.
- Руки от валыны убери, а то ляжешь рядом с корешем ненароком. Я не Беспалому, я тебе и дружкам твоим предъявляю. C Беспалым у нас счеты кончились, он уже за все ответил, теперь ваша очередь, не увижу денег, за ним отправитесь. А теперь, пошли вон отсюда.
На следующий день, на стрелку, прибыли более пятидесяти человек. Все прибывшие, разделились на две группы, представляющие каждую из сторон конфликта. Вор по кличке Калина подъехал последним. Его «пятисотый» зарулил прямо на площадку шашлычной и остановился возле вагончика. Из машины вышел Калина, водитель любезно открыл дверь, и вор неспешно выбрался с заднего сиденья, чинно и вальяжно двигаясь на толпу. Он выглядел, скорее как респектабельный банкир, а не как криминальный авторитет. На воре был одет молочно-белый костюм, белые кожаные туфли, синий галстук в крупный белый горох, очки в белой, роговой оправе. Его лицо – гладкое, лощеное, немного женственное, но глазки маленькие, темные и цепкие. Вор осмотрел всех собравшихся  презрительным взглядом, как в былые времена, барин осматривал своих крепостных холопов. Все замерли в ожидании речи «господина».
- Кто тут Бурый? -  тихо спросил Калина, обращаясь к стороне хозяев.
- Я Бурый, - с вызовом ответил авторитет.
- Мне сказали, что у тебя предъява ко мне есть? – вор презрительно посмотрел на собеседника и сплюнул сквозь зубы.
- К твоим людям, не к тебе, месяца четыре назад они мое заведение обобрали, не представившись, не поговорив, как поступают беспредельщики. Вчера опять заявились, деньги с шашлычника требовали, хотя знали – это моя территория.
- Вот, те и на, перец. Ты в край оборзел быдло, ты кто, что бы свою территорию иметь, шо там Кабан тебе обещал, не знаю, да мне и растереть на его обещания. Эта территория моя, за дорогой мои владения, так что Кабан сильно обломается, а ты, шестерка, смотри, как бы опущенным ни оказаться.
- Тебе не по зубам опустить меня, да и шестеркой я ничьей не был. Меня многие воры знают, я всю жизнь по понятиям живу, так что, если есть что сказать по делу, так толкуй, а нет, так пусть твои люди на мою предъяву ответят. Я двадцать кусков зелени от Самарского и его компании хочу. Я бы еще двадцать Беспалому предъявил, но он ответил за все, царство ему небесное, - Бурый размашисто перекрестился.
- Знаешь дружок, хотеть не вредно, это твои проблемы, а мои – другие. Ты, гнида, Беспалого положил, а он дороже двадцати штук стоил. Я на этом денег потерял много, общак потерял на этом. Ты чо, правда, себя крутым авторитетом считаешь? Что-то высоко тебя поднял твой в край оборзевший хряк, я ему рыло то по-укорочу. – Калина брызгал от ярости слюной и медленно надвигался на Бурого. Два здоровых парня, скорее всего телохранители вора, были готовы в любой момент вступиться за хозяина, если вдруг Бурый поведет себя не осторожно. Но Бурый с места не двигался, он с вызовом смотрел на приближающегося вора, зная, что тот, в драку не полезет. В этот момент Кабан спокойно вышел из  зеленого вагончика, вытер салфеткой жирные пальцы и бросил смятой бумагой в Калину.
- Тебя как короновали, так и снимут, корону то! Ты что, Калинушка, на кого прыгаешь паскуда! По-укоротить меня собрался, так давай, приступай, вот он я весь. Что молчишь, слабо?
К шашлычной подкатило еще с десяток автомобилей, ребята, вышедшие оттуда, были вооружены автоматическим оружием, в основном импортного производства и, судя по их уверенности и организованным действиям, обращаться с ним умели неплохо. Здоровые, вооруженные амбалы, все как на подбор, мгновенно взяли в кольцо собравшихся. Люди Бурого незаметно просочились сквозь строй, а сам Бурый, остался стоять на месте, прямо напротив Калины. Он продолжал смотреть на вора с вызовом, без тени уважения или страха.
- Кабан, ты не понял, я не про тебя, - начал оправдываться вор, уже не обращая внимания на Бурого, понимая, что жизнь его висит на волоске и этот волосок в руках Кабана. Кабан имел полное право разделаться с беспридельщиком, по понятиям и самое главное, по праву сильнейшего.
- Так вот, Самарский завтра доставит двадцатку Бурому и двадцаточку мне. А ты, за беспредел, да и треп свой гнилой, мне, тоже завтра, соточку подгони. Понял? Я так решил.
-Тык, территория моя, Кабан, ты чо.
- Дорога – территория ничейная, это все знают, а на ничейной земле, кто успел, тот и съел.
- О чем базар, Кабан, он человека моего положил, это беспредел какой-то.
- Беспредел твои люди творят, грабить мои владения – вот беспредел, а коли на месте застукали, наказать такого – это правильно, беспредельщика замочить – по понятиям, как и мента. А вот вмазаться за беспредельщика, это уже нехорошо, это твой косячок, Калина, тебе за него и отвечать.
- Да и у меня нет сейчас таких бабок, давай уладим все мирно. Самарский рассчитается через недельку. А ко мне ты зря предъявляешь, я ведь только выяснить все хотел, разобраться, ну, надавил немного.
- Со мной, эти твои отмазы, не прокатят. У меня парней авторитетных, что твой базар запомнили, вон, человек тридцать. Ты мне тут дурочку не гони, только ментом  меня не окрестил, или стукачком каким. Ах, если бы назвал, завалить мне тебя пришлось бы, точно завалить. Я на хряка не обижаюсь, а вот оборзевший, тебе соточку выставляет, ведь я может на то и хряк, сожру и не поморщусь. Не ты ли меня недавно укоротить собрался?
- Ладно, заметано, Кабан, я твой должник, прилюдно извиняюсь, все слышали? Это все сгоряча, виноват. Только сумма предъявлена серьезная, ты же понимаешь.
- Для меня деньги – пыль, тогда, силикатный завод отдашь, ежили бабок нету, а как найдешь, верну, понял?
- Ты чо, Кабан, в натуре, вот это, беспредел полный, так дела не делают. Я вопрос на сходке подниму, ты чо, так нельзя так обращаться с серьезными людьми.
- Ты знаешь меня Калина, я беспредельщиком не был. Мне деньги – грязь, не ради наживы тебя на бабло ставлю, все до цента в общак пойдет, это узелочек тебе, на добрую память. Что бы ты думал следующий раз, когда на приличных людей наезжать будешь.
Калина не пользовался авторитетом в воровской среде, некогда талантливый мошенник, сейчас держался поближе к власти, где так же авторитета не имел, чиновники сторонились уголовников, хотя дела с ним вели постоянно, не забывая своей выгоды. Зарабатывал вор незаконными сделками с недвижимостью, проституцией и наркотиками, так как сам, давно присел на кокаин. О его пристрастии к коксу, воры знали и относились однозначно с брезгливостью, не по понятиям вору на наркоте сидеть. Но за руку его так никто и не поймал и Калина оставался при своем положении. Жизнь научила, что силе нужно уступать, но жадность препятствовала принятию верных решений. Калина покинул стрелку в плохом расположении духа, он не собирался рассчитываться с Кабаном, точнее собирался, но по-другому. Вор решил поискать союзников, потом, поднять тему, когда соберется воровской сходняк, а там, можно попытаться совсем свалить Кабана. Не устраивал он слишком многих, слишком высоко ставил свои прогнившие понятия, которые очень сильно мешали делу. Принимая такое решение, Калина знал, на что шел, он знал, что в случае неудачи, может, запросто, лишиться головы. Но платить Кабану, вор считал ниже своего достоинства, это унижало его и без того хлипкое положение в криминальной среде. С Кабаном он рассчитается по-другому, позже, а вот расплатиться с Бурым, требовалось немедленно. Такой подставы, вор спустить ему не мог, расплата должна быть быстрой и жестокой, иначе можно авторитет перед своими парнями потерять. Убивать Бурого надо не сразу, сначала лишить бизнеса, денег и поддержки, а потом, можно и прикончить. Самому Калине, следовало остаться в стороне, так как Кабан не простит наезда на своего человека. Для дела были нужны конченные наркоманы, которых сразу пустить в расход не жалко.
Всю работу вор поручил Самарскому, который моментально нашел исполнителей через дилера, торговавшего наркотой. Трое парней, явно в ломке, прикатили к Калине на дачу, на старом Опеле, годном только в металлолом. Ребята получили, кроме инструкций, по дозе и по двести долларов аванса. Обещано было по штуке каждому по завершению дела, но деньги наркоманам не грозили. Была глубокая ночь, когда Опель убрался с дачи, после чего, Калина лично приказал: «Закопать эти чучела, как работу сделают».

Бурый ходил кругами и явно нервничал, Андрей сидел за столом и пил наваристый бараний бульон с зеленью, у него разболелся желудок от постоянного перекуса на бегу. Работая сразу с несколькими заведениями общепита, он не часто мог себе позволить нормально поесть, постоянно не хватало на это времени.
- Калина сегодня ударит, я чувствую, не может эта падла оставить нас безнаказанными. Я тебе точно говорю, что сегодня, но куда и как – не знаю.
- Да уймись ты, всех людей поднял, каждая шашлычная неприступна, как банковское хранилище, чего тебе еще надо?
- Ты понимаешь, Дрюнь, сердце не на месте, эта хитрая бестия затевает какую-то гадость, я боюсь, что можем не успеть. Он не просто мечтает меня убрать, он жаждет показательной мести, кровавой и жестокой. Ему нужно доказать своим людям, тем, кто усомнился в его силе, что шутки с ним плохи. При этом, он попытается остаться в стороне, сделает круглые глаза и скажет, что понятия не имеет кто мог сотворить такое.
- Чего ты боишься? Ну, нападут, там наши парни, они тоже стрелять умеют. Да пусть и спалят одно заведение, завтра отстроим, что переживать-то, главное, чтобы мои люди не пострадали. Этих твоих братков положат, так новых найдешь, а вот хороших шашлычников где искать? Хватит бегать, сядь, успокойся, нервные клетки, говорят, не восстанавливаются.
- Мои парни тоже люди, Дрюня, у них родные есть и близкие, все погибшие будут на моей совести, а их семьи на моем попечении, если брошу, то не собрать мне людей больше, а те, что есть - разбегутся, дорогое это удовольствие, бойцов терять.
- Прорвемся. Черт с ними со всеми, пусть выполняют то, за что им заплачено.
- Я не понимаю, Андрюша, кто из нас бандит, ты или я, - улыбнулся Бурый, - ты стал разговаривать как прожженный киллер, одна бабушка – один рублик, много бабушек – куча денег. Ты …
Договорить Бурый не успел, на улице что-то вспыхнуло и раздались выстрелы, когда компаньоны выбежали из вагончика, все уже закончилось. Земля возле шашлычной горела, и в воздухе чувствовался едкий запах бензина, у обочины стоял старый, побитый жизнью Опель, а рядом лежало три трупа.
- Усе, шеф, - улыбнулся новыми золотыми зубами Маклаш, - этот придурок, бутылку с бензином в вагончик бросил, а добросить не смог, кишка тонка оказалась.  Вторую кинуть, естественно, мы не дали, положили всех. Не ожидали парни, что мы их так гостеприимно встретим.
- Дурак, они мне живыми были нужны, - зло прорычал Бурый.
- Смотри, там один живой, кажись, шевелится еще, - прокричал Карп, пиная ногой раненого.
- Жить хочешь? – Спросил Бурый у парня.
- Не надо, я все скажу, - прохрипел наркоман, закрывая лицо руками.
- Говори, кто послал?
- Это все Леха Самарский, это он приказал поджечь все ваши шашлычные.
- Спасибо, я так и думал, а Калина там был?
- Я его не видел, но он был там, я видел его машину.
- Хорошо, живи пока. Отвезите эту гниду на нашу дачу, держите там, пока не прикажу, остальных в машину и в лес. Как тебе повезло, парень, что с этой шашлычной начали, а то мои ребята убили бы и тебя дурака. Да, притащите к нему доктора, а то окочурится еще.
Утром Алексей Мазин, по кличке Самарский, сел в свой Джип Гранд Черроки, повернул ключ зажигания и громкий взрыв потряс весь район Братеево, где он проживал последние годы. Подоспевшая милиция собирала разбросанные по улице останки Самарского до позднего вечера. Бомба была сделана профессионально, взрыватель подсоединен к стартеру, никаких следов преступника обнаружить не удалось. Работу сделал Маклаш, чисто, быстро и без следов. Через три дня, Калина возвращался домой, он был на взводе, так как сходняк не поддержал его претензии к Кабану. Его пятисотый догнала старенькая Тайота, автомобиль расстреляли на ходу, из автоматов, Калина скончался в машине скорой помощи от потери крови, на трупе вора насчитали девять дырок. Убрать Калину приказал Кабан, работу сделали профессионалы, прибывшие на несколько часов из Ростова в Москву и также быстро слинявшие обратно.
Через два дня, что прошли на редкость тихо, Дрюня и Бурый встретились в главной шашлычной на Ярославке, той самой, с которой все началось. Это место для обоих было памятным, так как первые хорошие деньги, они заработали именно здесь. Молодой паренек, который там работал официантом, быстро накрыл на стол. Специально для руководства грузин Гога, старый знакомый Андрея, ставший старшим на точке, зажарил мясо молодого барашка, вымоченное в белом вине. Стол стоял на открытом воздухе, на полянке, за вагончиком. Там не так раздражал шум дороги, и со стороны трассы беседовавших видно не было. На столе появилась Хванчкара, доставленная контрабандой из Грузии, овощи, зелень и великолепный соус Ткемали, который по рецепту Гоги делали женщины, под неусыпным контролем его жены. На все семь шашлычных уходило три ведра соуса в день, так, что работа кипела и дома у Гоги полным ходом. Андрей подумывал открыть цех по производству соуса, разливать его в бутылки и продавать отдельно, так как многие клиенты желали приобрести его с собой. Именно об этом Андрей и хотел поговорить с Бурым сегодня, но компаньон был не в настроении.
- Проблемы у нас, - выдавил он, - большие проблемы.
- Что стряслось?
- Вчера я был у Кабана, вор в законе, помнишь, который за нас против покойного Калины впрягся, он половину Москвы под себя подмял. Воры город поделили на сферы влияния, каждый район за кем-то числится, дороги, вроде кольцевой – это граница. Они грызутся за заводы, магазины, предприятия, склады, им не до дорог и придорожных забегаловок. – Бурый помолчал, прожевывая кусок молочного барашка, Андрей с напряжением слушал. – Так вот, воровской сходняк недавно был, там все бригады собрались. Присутствовал на сходке и один парень – местный киллер. Он сам по себе, работает на любого, кто больше платит, погоняло у него Через, тип тот еще, ты его здесь видел, он часто берет у нас  мясо, рожа такая, паскудная.
- На красной Ауди ездит?
-  Да. Ты тоже его приметил? Грохнуть его нужно, иначе нам кранты, он права на кольцевую  заявил. На сходняке сказал, что это будет его территория, воры согласились, лишь бы в их владенья не лез, связываться с ним никому не резон, а граница территорий, да черт с ней. Там Калина паскуда свой голос поднял, что, мол, Кабан на него наехал, а Кабанчик возьми и скажи, про ничейную землю. В общем, воры решили завести хозяина на ничейной земле, чтобы впредь таких конфликтов избежать. Не хотят они войны, вон, Калину замочили сразу после сходняка, думаю Кабана работа, не любит он, когда рот против него раскрывают.
- Плохо, - Андрей был расстроен, только все пошло как надо, только стали развиваться, как вдруг кто-то хочет отнять их бизнес, хотя это не главное, главное он не хотел встречаться с Черезом, ни при каких обстоятельствах, - а если ему заплатить, может, отстанет?
- Нет, не отстанет, он попросит половину доходов, а что тогда нам?
- А если твоих парней нанять, да грохнуть его?
- Мои  парни на такое дело не подпишутся, слишком рискованно. Тут со стороны киллер нужен. Кабан убрать его разрешил, он мне доверяет как себе. Так вот, он сказал, что Через моя проблема, и я должен решить ее сам. Он намекнул, что если я его замочу, многие мне благодарны будут, поэтому нам раскошелиться придется, за Череза штук сто пятьдесят зеленых возьмут. Я завтра поговорю кое с кем, думаю, деньги нам на днях понадобятся. Выручку забирать не буду, ты собирай все, и складывай, потом посчитаемся.
- Хорошо, соберем, не переживай, ты решай проблемы, а я тут все дела возьму на себя, все будет в лучшем виде.
- Ладно, я поеду, завтра увидимся.
- Удачи, - Андрей проводил компаньона до машины.

На следующий день Бурый приехал к обеду, вместе с ним были два его бойца, незаменимые Карп и Маклаш. Маклаш улыбался золотом во весь рот,  Карп молчал и был как никогда серьезен. Выйдя из машины, они направились к зеленому вагончику, где Андрей проверял документацию и перевешивал остатки продуктов. Все слышали, как сзади подъехала машина, но за день, клиентов подъезжало очень много, и никто на это внимания не обратил. Карп закричал, когда уже было поздно, из машины выскочил парень в натянутой на лицо вязаной шапочке, с прорезями для глаз. В каждой руке у него было по пистолету, стрелял киллер феноменально, по македонски. Двумя выстрелами он положил бойцов, третий, пробил голову Бурого. В парней убийца выстрелил еще по разу, точно в голову, в упор. Затем, не торопясь, разрядил обоймы обоих стволов в голову и без того мертвого авторитета, чье лицо превратилась в сплошное кровавое месиво. Как раз в этот момент из вагончика выскочил перепуганный Мирошин, хотя убийца и был в маске, он не мог не узнать эти глаза. Парень бросил пистолеты на землю, возле трупов, внимательно посмотрел на парализованного страхом Андрея, прыгнул в машину и уехал. Мирошин так никогда и не вспомнил, какого цвета и какой модели была его машина, но точно не красная Ауди. Андрей долго стоял и смотрел в след убийце, пока Гога не привел его в чувства.
Следствие не стало далеко копать, капитан, возглавлявший расследование, сразу схватил компаньона убитого, и Мирошин оказался в обезьяннике. Трое суток его держали, допрашивали, избивали и уговаривали, но признания так и не добились. Били менты грамотно, не оставляя синяков и кровоподтеков, отбивали все внутренности наполненной песком колбаской, но Андрей перенес побои стойко. На четвертые сутки, Мирошина выпустили, хотя работать он был не в состоянии еще неделю, отлеживался дома, отбитые почки и поджелудочная, давали о себе знать всю его оставшуюся жизнь. Андрей не сказал ментам ни слова, хотя легко мог сдать убийцу, но тогда организацию преступления, запросто, могли повесить на него. Дележ бизнеса был самым подходящим мотивом, а компаньон – лучшим подозреваемым, доказательства можно было слепить, на скорую руку и закрыть дело. Милиция не замечала всего, что творилось вокруг, а может и замечала, но что-то менять в своей работе отказывалась, так было проще, взять первого попавшегося, подсунуть улики и выколотить признание. Дело закрыто, премии получены, все довольны, кроме тех, кто оказался за решеткой. Но не страх перед незаслуженным обвинением, судом и тюрьмой заставлял Мирошина молчать, Андрей панически боялся убийцу, этот маньяк мог убить любого, ему убить человека, что высморкаться, ни каких эмоций, чувств и угрызений совести.
Теперь, когда не стало Бурого, Мирошин лежал в постели и подумывал отойти от дел. Слишком много крови на деньгах, что он зарабатывал честным трудом, слишком много желающих сидеть на его шее. Если бы не он, наверное, Бурый был бы еще жив, и те ребята, которые охраняли их с самого начала, они бы тоже жили. Хотя, если разобраться, эти люди сами встали на свой путь, никто их не заставлял заниматься тем, чем они занимались. Если уйдет Мирошин, найдется кто-то другой, кто станет работать на бандитов, продолжит начатое им дело, получит бизнес, не вложив в него ни капли своего пота. Если Андрей уйдет, чем заниматься, что делать, кто станет кормить его детей? Сменить бизнес – будет тоже самое, только начинать опять придется с нуля. Мирошин вложил это в дело все, у него осталась старенькая машина и мизерные накопления. Нет. Уходить нельзя, нужно продолжать двигаться вперед, с бандитами, значит с бандитами, выбор, к сожалению, не велик. Остается только одна проблема, главная проблема, прежде чем продолжить работу, нужно остаться в живых. Его могут убить в любой момент, чтобы отнять бизнес, чтобы замести следы преступления, как-никак, он единственный свидетель убийства и он знает убийцу в лицо. А самое плохое, что убийца знает точно – Мирошин его узнал.

Я оставил только первые две главы, если интересно - пишите, вышлю роман полностью.