Шаг над пропастью - Нина Гаврикова

На обсуждение авторов:

1.
На дачу! Солнечный апрельский день, колеса иномарки распевно шуршали по асфальту и недовольно фыркали по непролазной грязи проселочного бездорожья. Остановились на пригорке. Отец с сыном пошли в соседнюю деревню за Нивой, а Люба осталась ждать в машине. На маленькой машине до дома не проехать, так как у навесного моста еще не протаял снег, да и дорога на том берегу реки глинистая, можно проезжать только в сухую погоду. Женщина следила за своими мужчинами, как они спустились к реке, перешли по лавам, поднялись по просыхающей обочине дороги, скрылись за забором дачи. Как через несколько минут после этого из трубы их дома заклубился дым. Затопили печь. Потом зарычал мотор. Нива, как большая черепаха медленно сползала вниз, когда до моста осталось буквально три метра, она, зарывшись в снег, встала. Муж с сыном попытались вытолкнуть из сугроба, да не тут-то было. Младшему пришлось бежать в дом за лопатой. Подкопали. Двинулись вперед, проехав мост, опять застряли, снова пришлось откидывать тяжелый подтаявший снег. Это видимо зимой утоптали колеи буранами, вот они и держат наст, не давая таять равномерно. Больше часа боролись с непослушными барханами, но все-таки поднялись на противоположный берег. Илья перегрузил сумки, Георгий пересадил супругу в Ниву. По проторенному пути двигаться было куда проще. Когда зашли в дом, русская печь протопилась, разожгли подтопок, пока заносили сумки, закипел чайник. Заварив чай, насладились вкусной ключевой водой. Мужики сразу взялись за работу, пошли вдвоем выставили из зимовника ульи. Немного передохнув, сын отправился в обратный путь в город.

2.
Повседневные заботы отступили на второй план. Отпуск. Можно отдохнуть, выспаться, расслабиться, полюбоваться девственной красотой просыпающейся после суровой, северной зимы природы, до головокружения надышаться чистым, пьянящим воздухом, насладиться восторженным пением прилетающих с юга птиц. Супруги тоже, как эти перелетные птицы, все время в пути. Зимой в городе, а чуть пригреет весеннее солнышко, скорей на дачу, которую в шутку называли – «Родовое поместье». То, что родовое – это правда. Георгий настоял именно здесь строиться. Пока он был в армии, его сестра с родителями выкупили дом дяди Афанасия (брата дедушки Ильи, отца матери Георгия). Добротный пятистенок с повитом, рядом земельный участок с грядками и кустарниками. В деревне было два дома братьев, но дом дедушки не продавали. Илье Степановичу в голодное послевоенное время пришлось продать свой дом и уехать жить в город. Вот внук в продолжение рода, первого сына в честь деда назвал Ильей, а второго в честь прадеда – Степаном, и решил дом в деревне Наумовское поставить, на Родине предков - свою настоящую избу рубленную, деревенскую с русской печкой. А потом еще баньку поставил рядом. Строительство выпало на перестроечное время, поэтому и домик, и баня получились не большими. Средств на стройку в семье не хватало. Что сказать, в тесноте, как говориться не в обиде, жить можно. И жили, не унывали, вдвоем-то можно горы свернуть! Жена проворно разворачивалась, не только на кухне, но и пилу в руках держать умела, и с молотком лихо управлялась, приходилось и бревна на пару таскать. Как-то залезла фронтон красить, высунулась из окна, одной рукой держится за раму, ногой в крышу-скат уперлась, и сколько смогла дотянуться, с обеих сторон выкрасила. Страху не было, но помогать крышу крыть отказалась, очень крутая крыша получилась, не понадеялась на свои силы. Десять лет назад в дом неожиданно заглянула беда, заглянула, да и задержалась. Опутала немощью ноги супруги так, что они перестали действовать. Пришлось Георгию на себя взворотить все обязанности по хозяйству, но дачу не забросили, сыновья, отслужив в армии, женившись, продолжали помогать отцу, и сама Люба хоть посуду помоет, да обед сготовит и, то какая никакая помощь. Георгий, мужчина в полном рассвете лет. Косая сажень в плечах, дюйма не хватило до двух метров роста. На колючий ершик каштановых непослушных волос, торчащих в разные стороны, беда разбросала серебристый жемчуг, попав на усы. Загорелый. Глаза - непромытые изюминки, вздернутый вверх нос и губы – бантиком, нижняя широкая, а верхняя поуже. Говорят, будто у кого губы широкие, тот значит добрый человек. Любаша уступала своему избраннику и ростом, доходила только до плеча, и нос развернут в другую сторону. Губы – неказистые узкие полоски, глаза цвета потрескавшегося малахита. В темных волосах, когда-то вьющихся, появились бесконечные нити белоснежной паутины, особенно, предательски они переплетались на висках. Телосложение? Пока бегала, как сбитень была, а теперь держала себя постоянно на постах, чтоб мужу было легче носить.


3.
Прошла неделя. День выдался теплым. Гера вынес свою спутницу на улицу, усадив на старый, крепкий ларь – сундук, а сам пошел заниматься делами, надо было перебрать, сгнивший в бане, пол. Солнышко, как маленькая, озорная, рыжая девчонка, то пряталась у белоснежного склона большой горы, то перебирала маленькими пальчиками тонкую паутинку полупрозрачной белесой тюли, то каталась верхом, как на верблюде, на горбатой тучке, то хлопалась со всего размаха на пушистую, мягкую перину проплывающих мимо, облаков. Наигравшись, солнце появлялось вновь во всей красе, расправив яркие руки-лучи во все стороны. Люба с удовольствием наблюдала за солнышком. Рассмотрела она и не растаявший снег на соседнем берегу, который будто грязный, намокший сахар, лежал между обнаженными стволами высоких берез и осин. Местами он проглядывал сквозь неровные складки зеленых оборок широких подолов елей. Прислушиваясь к разноголосой песне птиц, женщина, не торопясь, начала вязать носочки для внука. Вдруг откуда-то донесся непонятный треск, будто доску переламывали о колено. Хозяйка повернулась, никого не было видно. Треск повторился. Она опять обернулась. Никого. Еще раз.

Махнув рукой, хозяин скрылся в дверном проеме бани. А внимание Любы задержалось на реке, там из-за поворота от купалки с оглушительным грохотом стремительно выплывали разных размеров льдины и с шумом проносились в пролет ближе к противоположному берегу под навесным мостом. После моста река делала плавный поворот, но льдины не успевали перестроиться и с треском ударялись о близстоящие деревья, нагибая их к воде. Нескончаемый поток льдин проносило дальше по течению. Ужасающий грохот то немного стихал, то нарастал с неистовой силою. Не успевшую развернуться на купалке льдину, несло к ближнему берегу, она оглушительно хлопнула об электрический столб, стоявший в двух шагах от основания моста, искры салютом посыпались в воду. Бетонная часть откололась, мгновенно исчезнув в водовороте, от столба остались торчать четыре железных арматурины. Георгий вышел из бани, неся в руках очередные гнилушки:

- Что происходит?

А Люба, как завороженная, уставилась на реку, мысли, как стадо овец, беспорядочно разбрелись в голове: "Господи, только бы троса не оборвало, перекрестилась сама, перекрестила мост, надо было вчера уезжать домой, пока лед не тронулся, а кто знал, когда его сорвет? Господи, спаси и сохрани лавы через реку Шорегу!"

- Что ты сказала? – супруг, изогнувшись знаком вопроса, вытаскивал из бани сгнившие балки.

Сколько времени прошло? Казалось целая вечность, бесконечность. Супруг что-то оживленно обсуждал с мужиками, с другого берега из Берькова спустился Семен. Они втроем разглядывали, что случилось с мостом. Пролет, под которым проплывали льдины, наклонился под углом в 45 градусов. Люба с нетерпением ждала, когда придет Георгий и расскажет, как там лавы?

4.
- Ночью вода шла верхом, доски собрало, на первом пролете от нашего берега. 55 лет живу в деревне, такого безобразия не бывало. Да и Владик остерегал, что как лавы сорвет? Зимой ходил лунки сверлить, говорил, нынче три слоя льда было. В декабре то какая погода была, то приморозит, то распустит. В январе мороз до минус 45 ударил. Река, как в тройной тулуп обернулась, лед толще 50 сантиметров был. Вот беда, как теперь перебираться на другой берег будем? Завтра лавка приедет, хлеба буханка осталась, - встревожено рассуждала Мария Никаноровна.

- Да и нам как теперь выбираться отсюда? - затосковала Люба, - думала, еще недельку побудем и в город. У меня пенсия, у подруги юбилей.

- Давече преседательша снова приезжала, вчера, как позвонили, приезжала, а седня с камерой, снимала лавы. Влад утром бегал, осторожно перебрался на тот берег. Сказала, что только к концу июня можно будет что-то сделать, когда вода полностью уйдет.

Тетя Маша как-то сразу засобиралась домой:

- Ой, у меня еще целая бадья луку не обрезана, ждет.

5.
Из города позвонили, врачи приезжают. Люба несколько месяцев ждала обследования, а тут застряли, как в долговой яме. Что делать? В лодке опасно, даже если на купалке садиться в лодку и плыть по течению, не факт, что пристанут в нужном месте на другом берегу. Полноводная река все еще пугала своею силищей – быстрым течением. По мосту? Как вдвоем идти по такому мосту? Он же раскачивается при каждом движении. Делать нечего придется идти. С вечера и рано утром Георгий туда сюда проходил, обдумывая, как и где лучше держаться, каким боком шагать? Люба накануне почти сутки провела в полузабытьи, то на минуточку забудется, то крепко зажмурив глаза, сжимает до посинения кулак. Ничего не говоря мужу, она превозмогала неимоверную боль за грудиной. После всего увиденного, ей казалось, что внутри взорвались пятнадцать тысяч гранат одновременно, и так же одновременно осколки этих гранат извлекают из грудины без наркоза. Приняв последнюю таблетку, попросила еще дополнительно накапать корвалола. Боль медленно отступила. После чего Люба провалилась в кромешную тьму, мозг работал, она все слышала, но не могла пошевелить, ни рукой, ни ногой. К утру следующего дня все, как рукой сняло, что такое было с Любашей, супруги не поняли. Решили, что перепсихоз, от переизбытка эмоций. Пока Георгий перевозил вещи на тот берег, Люба прочитала молитвы, и перекрестясь, двинулись в путь. Доехав до моста, Георгий взворотил на закукорки жену:

- Ну, с Богом! - мысленно произнес он.

Лавы на тросах при каждом шаге давали раскачивание, пока передвигались по прямому участку моста, муж придерживал жену за ноги. Когда подошел к участку, пролета, который висел под углом в 45 градусов, развернулся вправо, взялся обеими руками за трос, служивший перилами, и продолжил движение боком. Пройдя до середины моста, Георгий качнулся, левая нога объехала вниз по доске, трос дал слабину. По мужчине сверху донизу прошлась крупная барабанная дробь. Люба изо всех сил прижалась к мужу. Он, еле удержав, равновесие, сделал шаг обратно, на мгновение, переведя дух, продолжил движение вперед. Преодолев несчастный пролет, хотел подбросить вверх тело, сидящей сверху жены, да не тут-то было, мост на тросах шатался не только сверху вниз, но и с лева на право. Пришлось идти дальше так, ноги супруги съехали и не давали делать нормальных шагов. Семенящими шажками приблизились к выступу на досках, снизу тросы подпирала балка, снова попробовал подбросить, получилось, подняв ноги Любы себе на талию, зашагал быстрее, до берега оставалось около восьми метров, опасность была теперь позади. Благополучно посадив жену в иномарку, ему предстоял еще один переход, на другом берегу в Ниве ждал верный четырехногий друг и забытые сумки. Люба, очутившись на берегу, облегченно вздохнула, сев в машину, перекрестилась:

- Слава тебе, Господи! Перебрались! - все еще не веря в чудо, прошептала измученная женщина, мелкая дрожь, захватившая тело с самого утра, стала понемногу отступать.

Георгий привел собаку, посадил сзади, снял ошейник, начали медленно подниматься в гору. Проселочная дорога в этот раз обоим показалась такой гладкой, такой твердой, такой благополучной, по сравнению с мостом. Проехали перелесок и поселок, дорога бежала между деревнями, справа виднелся храм Николая Чудотворца, который начали, было восстанавливать, да из-за нехватки средств, приостановили ремонтные работы. Люба перекрестилась на храм и только сейчас поняла, что не удержись Георгий на мосту, было бы сразу два трупа, потом не громко проговорила:

- Давай в город, когда приедем, сходи в наш храм, закажи благодарственный молебен и поставь свечки Спасителю нашему, Богородице и Николаю Чудотворцу…