1812 г. У истоков ополчения

                А. Одиноков – краевед, г. Великий Новгород

                1812 г. У ИСТОКОВ ОПОЛЧЕНИЯ

       В текущем году на страницах «Новой новгородской газеты» активно публиковались материалы по теме новгородских ополчений. Целый ряд авторов (Г.М.Коваленко, И.В. Хохлов, А.Н. Одиноков) приняли участие в публикациях, раскрывая ранее неизвестные страницы истории новгородских ополчений XVII–XIX столетий.

       Важность затронутой темы в Год российской истории подчеркивается значительным общественным интересом к восстановлению памятника в Великом Новгороде – подвигам и жертвам ополчения Новгородской губернии в годы Отечественной войны 1812 г. В связи с этим уместно проследить, как зарождалось движение в целом и конкретно в Великом Новгороде.

       По словам одного из ведущих исследователей ополченческого движения 1812 г. в России, В.Р. Апухтина, «Россия встретила 1812–ый год с мрачным и тяжелым сердцем: грозная опасность была близка и неизбежна. Революционная Франция, прикрываясь маскою освободительности, вела на самом деле чисто завоевательскую политику, вредную и разорительную для всей Европы. Вначале была попытка установить мирные отношения с Россией, так как она всегда состояла во главе всякой коалиции против Наполеона, всякого сопротивления ему; при всяком насилии, всяком захвате он встречал энергичный протест со стороны России. А без содействия России кто мог восстать против него? Но война была неизбежна, и это сознавали все: планы Наполеона были слишком ясны: нечего спрашивать, что хотел он, – он хотел всего! Это очень хорошо понимал Император Александр Павлович, который вначале, как будто симпатизировал Наполеону, но потом очень скоро в нем разочаровался».

      Как свидетельствует академик Е.В. Тарле в своей работе «Нашествие Наполеона на Россию»: «Летом 1811 г. Александр считает войну вероятной. Переписываясь с сестрой, <…>Александр говорит, что он смотрит на это дело безнадежно: “Чего можно разумно ожидать от Наполеона? Разве он такой человек, чтобы отказаться от приобретения, если только его не принудят силой оружия? И есть ли у нас средства силой оружия заставить его это сделать?”».

      Анализируя общее соотношение наполеоновских сил, вторгшихся в Россию 24 июня 1812 г. и противостоящие им русские войска, Е. Тарле пришел к выводу, что 400–470 тысячам французов и их союзникам, русские могли выставить на начальном этапе лишь 138000 человек. Единственный род войск, где академик отмечает минимальное отставание русских от французов, это артиллерия; как по количеству орудий, так и по качеству подготовленности. Е.В. Тарле незабывает упомянуть заслуги графа Аракчеева, который с 1806 г. осуществлял в России реорганизацию артиллерии, но это, пожалуй, единственная заслуга Аракчеева, которую отмечает академик.

       С первой минуты вторжения Наполеона в Россию для русского генералитета встал вопрос, как выражается Е.В. Тарле, «обезвредить и притом по возможности безотлагательно» царя. Так, «Шишков (государственный секретарь при императоре. – А.О.) видел, что пребывание Александра в армии просто гибельно для России». «Умная сестра Александра Екатерина Павловна со своей стороны понимала, что ни малейшей пользы от присутствия царя в армии нет, а вред может быть очень большой. Александр даже жаловался, что сестра гонит его из армии: “Если я хотела выгнать вас из армии, как вы говорите, – приводит академик Е. Тарле текст одного из писем великой княжны Екатерины Павловны к Александру I, – то вот почему: конечно, я считаю вас таким же способным, как ваши генералы, но вам нужно играть роль не только полководца, но и правителя. Если кто-нибудь из них дурно будет делать свое дело, его ждут наказание и порицание, а если вы сделаете ошибку, всё обрушится на вас, будет уничтожена вера в того, кто, являясь единственным распорядителем судеб империи, должен быть опорой…” и т. д.» И Александр покинул армию.

        Мы видим определенную роль великой княжны Екатерины Павловны в деле создания предпосылок к организованному противостоянию агрессии Наполеона. Общеизвестны ее любовь и влияние на августейшего брата и императора, также как любовь и уважение Александра I к своей сестре.

        Из биографических публикаций о великой княгине Екатерине Павловне сообщим, что она «была четвертая из дочерей императора Павла I-го от брака его с принцессой Виртембергской Марией Федоровной. Родилась она в Царском Селе 10-го мая 1788 г.». Прожила всего 30 лет. Скончалась «на тридцать первом году своей жизни, в Штутгарте, где и погребена». Известно, что в 1808 г. французский посланник Наполеона в Санкт-Петербурге, Коленкур, делал попытки «разведать о том, как относится русский двор к предложению о браке Наполеона с великой княгиней Екатериной Павловной». Но получил отказ. И все же «на эрфуртском свидании государей (27 сентября–14 октября 1808 г.), великая княжна получила официальное предложение о браке с Наполеоном, переданное императору Александру Талейраном, на которое последовал официальный же отказ императора, содействовавший, как известно, раздражению Наполеона против русского правительства».

       Из имеющихся в 1807 г. трех партий: принц Баварский, принц Виртембергский и один из сыновей эрцгерцога австрийского Фердинанда, ни с одной из сторон соглашение о браке достичь не удалось. Великая княжна Екатерина Павловна в начале 1809 г. была обручена с принцем Георгом Голштейн-Ольденбургским. Свадьба состоялась 18-го апреля того же года, «вскоре после которой, новобрачные отправились в г. Тверь, назначенный местом пребывания управления путей сообщения, генерал-директором коего состоял принц…». Кроме того, принц Ольденбургский являлся генерал-губернатором Тверской, Новгородской и Ярославской губерний, «т. е. тех трех губерний, чрез которые проходили главные речные пути сообщений или системы: Вышневолоцкая, Тихвинская и Мариинская».

      Екатерина Павловна с первых дней нашествия Наполеона на Россию оценила масштаб угрозы и была уверена, что «начатая война есть война народная». Мы находим подтверждение ее действиям в памятной записке и письмах к адъютанту принца Ольденбургского князю Василию Петровичу Оболенскому, которые приводим полностью:
     1. Памятная записка великой княгини Екатерины Павловны князю В.П. Оболенскому:

       «Передайте графу Ростопчину, что, известившись от вас о предстоящей вам поездке в Москву, и, зная о доверии графа к вам, я поручила вам переговорить с ним о той идее, о которой я сообщала уже графу в общих чертах и которую я в настоящее время обдумала во всех подробностях; прошу вас передать их графу и сказать ему, что я читала вам мои письма к нему. Передайте ему, что на нем лежит обязанность воспламенить патриотизм Московского дворянства, первого в государстве, как по своим материальным средствам, так и потому уважению, каким оно пользуется в Москве. Графу стоит только явиться в собрание дворянства или на какой-нибудь частный его съезд, стоит только выяснить, какая опасность грозит отечеству и в какой мере начатая война есть война народная, чтобы воодушевить Московское дворянство, а из Москвы, где так много дворян из всех губерний, это патриотическое воодушевление охватит всю Россию.

      Скажите графу, что вы, так же как и я, уверены, что не найдется русского, которому было бы не стыдно, не принести все свое усердие и всего себя в жертву отечеству; что вы, как дворянин, считаете для каждой губернии возможным выставить по одному полку в тысячу человек и что вы вместе со мною думаете, что дворянство должно взять на себя обязанность продовольствовать и содержать эти военные части в течение всей войны, а война тем скорее кончится, чем с большею энергиею её поведут; что каждой губернии содержание тысячи человек стоило бы 200000 рублей кроме ружей и пороха, которых ни за какие деньги купить нельзя.

      Если граф возразит Вам, что есть губернии слишком бедные для такой жертвы, отвечайте, что такие могли бы поставить и не по целому полку, почто, наверное, ни одна губерния в России из чувства чести не пожелает отстать от других.

      Скажите, что графу стоит только сформировать свой Московский полк, найти для него офицеров и начальника и представить этот полк Государю, от которого конечно будет зависеть принять или не принять его усердие. Если граф спросит вас – знает ли Государь обо всем этом и кому принадлежит мысль, отвечайте, что, на-сколько вам известно, Государь ничего еще не знает, но что МЫСЛЬ О СФОРМИРОВАНИИ ДВОРЯНСТВОМ ОСОБЫХ ПОЛКОВ ПРИНАДЛЕЖИТ ПРИНЦУ И МНЕ (выделено нами. – А.О.), а возникла она потому, что в Москве граф Ростопчин и что, следовательно, никаких волнений произойти не может, если только дело представлено им будет дворянству в истинном свете. Добавьте, что, так как в этом проекте нет ничего дурного, то, по вашему мнению, Государь не может ничего иметь против.

Если граф сошлется на недостаток офицеров, то ответьте, что, в случае нужды, эти отряды, в тысячу человек каждый, можно будет именовать батальонами, а не полками: сущность дела останется та же самая, офицеров же потребуется менее.

       Если граф вас спросит, что станется с этими офицерами впоследствии, скажите, что Государь их не оставит, и что недостойно дворянству думать о наградах раньше, чем они заслужены.

       Если граф у вас спросит, каким порядком дворянство будет продовольствоваться и содержать эти собранные из разных мест отряды войска, ответьте, что, так же как и я, вы уверены в том, что Государь, во внимание к такому добровольному самопожертвованию, благоволит образовать из них отдельный корпус, которому даст отдельного вождя.

       Если граф и не предложит вам ни одного из предполагаемых мною вопросов – возбудите их в разговоре с ним от себя и от моего имени, так как необходимо, чтобы он знал обо всем этом, дабы предупредить ошибки, беспокойства и толки, какие могут из этого возникнуть.

        Если граф вас спросит, что думаю делать я лично, то отвечайте, что не знаете, но что глубоко убеждены в том, что я не останусь позади в случае необходимости доказать на деле мою признательность отечеству».

       Эти указания были даны Екатериной Павловной, видимо, в конце июня, когда пожар войны только разгорался, а в массе дворянства царило невольное оцепенение. Расчет на инициативу Ростопчина явно неоправдался. Поэтому единственным выходом было, обратиться напрямую к государю, что она, видимо, и сделала.

       Хорошо известно, что 6 июля 1812 г. в лагере близ Полоцка Александром I был подписан манифест о сборе внутри государства «внутренних сил, которые должны бы составлять вторую ограду в подкрепление первой, и в защиту домов, жен и детей каждого и всех». Как отмечал тверской краевед В.И. Колосов (1853–1919) «едва-ли не результатом настояний и разъяснений (великой княгини Екатерины Павловны) и был высочайший манифест от 6-го июля, призывающий все сословия и состояния к единодушному и “общему содействию против всех замыслов и покушений врага”». Великая княгиня Екатерина Павловна из Санкт-Петербурга, 7 июля 1812 г. писала князю В.П. Оболенскому:

                «Князь!
       Вчера вечером я получила от Государя всемилостивейшее соизволение: отныне мое приношение официально принято и уже не составляет тайны; ваш брат отправляется в путь; с минуты на минуту жду прибытия субалтернофицеров (младший обер-офицер. – А.О.); сегодня написала, чтобы князь немедленно прислал мне Тодорова, которому поручено будет принимать вещи от г. Годлевского; этот офицер запоздал по моей вине: вчера целый день прождала я от Годлевского ответа и хотела воспользоваться случаем, чтобы вам передать этот ответ.

       Великий проект осуществляется, несмотря на сопротивление графа (Ростопчина. – А.О.). Подробностей еще не знаю, но не пройдет и двух недель, как Москва докажет своему градоначальнику, что он не знает ее. Пусть все это будет между нами. Я счастлива тем, что доброе дело совершится, а через кого, – не все ли равно? Вы такой человек, что не можете не принять всего этого к сердцу, а потому спешу поделиться с вами радостною новостью, которую я сама только вчера узнала. В армии все идет хорошо, полагаю, что содержание получаемых бюллетеней будет вам известно.
Простите за мой лаконизм, но у меня нет ни минуты свободной.
Верьте моему совершенному к вам уважению, пишите о себе; сообщите мне, как отнесется к великому делу Москва, когда оно осуществится.
Будьте здоровы и не сомневайтесь в моей преданности.
Екатерина.

        Как видим, великая княгиня Екатерина Павловна добилась своего. С момента издания Александром I манифеста прошла, буквально неделя, как власти и дворянство в Москве, Санкт-Петербурге и в губерниях стали формировать ополченские дружины и бригады.

        12 июля 1812 г. вместе с супругом принцем Голштинским великая княгиня Екатерина Павловна приехала в Новгород. Генерал-губернатор Новгородской, Тверской и Ярославской губерний, принц Георгий Голштейн-Ольденбургский, имел поручение государя об организации дворянского ополчения на вверенных ему территориях. Вот как описывали Московские ведомости, от 27 июля 1812 г., № 60 происходящие события:

                «Из НОВГОРОДА, июля 15

      ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВА благоугодно было поручить ЕГО Императорскому Высочеству, Генерал-Губернатору Новгородскому, Тверскому и Ярославскому, принять во вверенных Его Высочеству Губерниях все меры, клонящиеся к защите Отечества, противу неистовых замыслов и покушений непримиримого врага и его воинства. Для приведения сей Высочайшей воли в исполнение к неизъяснимой радости всех Сословий, Новгородскую Губернию составляющих, Его императорское Высочество прибыл сюда из армии 12-го числа. Вместе с Его Высочеством изволила находиться здесь возвращающаяся из Санкт-Петербурга Государыня Великая Княгиня, ЕКАТЕРИНА ПАВЛОВНА.

       По единому, так сказать, Его Высочества мановению, дворянство соединилось в Губернский город к 14-му числу. Сего дня Их Императорское Высочества, Государыня Великая Княгиня, ЕКАТЕРИНА ПАВЛОВНА, и супруг Ее, в сопровождении Гражданского Губернатора, Вице-Губернатора, гражданских и военных Чиновников, Губернского и Уездных Предводителей Дворянства и купечества, изволили прибыть в 10 часов пополуночи в Соборную церковь, где Викарием Новгородским, Епископом Старорусским Иоасафом, соборне совершаема была литургия, пред начинанием которой был крестный ход из Знаменского Собора с чудотворным образом Знамения божией Матери, избавлявшей уже Новгород от нашествий иноплеменных. По окончании литургии читаны были Высочайший Манифест, в 6-й день Июля состоявшийся, и воззвание Его Высочества к единодушному исполнению изображенной у нем Монаршей воли. При сем чтении слезами умиления окроплены были глаза всех слушателей, коими церковь была наполнена; на лицах всех начертана была истинная Русских любовь к своему Отечеству и всеми обожаемому Монарху. Потом Архимандритом Антониевского монастыря Владимиром произнесена случаю сему приличная и весьма убедительная Речь. За тем отправляемо было молебствие с коленопреклонением о благословении намерений Августейшего МОНАРХА Всероссийского и всех Его верноподданных. Новгородское Благородное Сословие, всегда отличавшееся духом чести, приверженностью к Престолу и любовью к Отечеству, вовчувствовало праведное негодование противу врага, дерзнувшего поколебать спокойствие России, и воспламенилось благородною готовностью не щадить ни живота, ни достояния своего на опровержение и уничтожение его злонамерений.

     На сей конец, со свойственным одному только Российскому Дворянству усердием, здешнее Благородное Сословие в сей же день, предложило. В подкрепление армий, без малейшего отлагательства составить по сей Губернии, из 340000 душ состоящей, десятитысячный корпус воинов, а для предводительства оными из среди себя избрать потребное число Чиновников. Все одеяние на сие войско, продовольствие его провиантом и снабжение жалованием; словом, полное содержание оного Губерния приемлет на себя. Новгородское купечество, горящее желанием содействовать Дворянству в принимаемых мерах к низложению врага, предназначило на военные надобности значительную часть своих капиталов, что составит по всей Губернии до 200 тысяч рублей или и более. Вот истинное доказательство великости чувств, прямой любви к Отечеству и беспредельной преданности своему ГОСУДАРЮ!

      Какая Держава, какой МОНАРХ могут похвалиться подобными сынами Отечества? Одна Россия и обожаемый ею АЛЕКСАНДР имеют их в Благородном Дворянстве и славном Русском народе. Нет сомнения, что Дворянство и купечество прочих губерний Российской Империи к защите славы и целости ее предпримут также все средства, внушаемые честью, настоящею необходимостью и приверженностью к Отечеству и Престолу. Тогда никакие силы вражие не могут противоборствовать общему ополчению России, единою целью имеющей попрать высокомерие всемирного врага и восстановить спокойствие в недрах и пределах своих.

       Их Императорские Высочества того ж числа, в час пополудни, изволили отправиться в вожделенном здравии в Тверь, сопровождаемые благословением всех жителей.

       Воззвание Благородному Дворянскому Сословию Новгородской Губернии:
«Почтенное Сословие! Есть ли чести и славы, на коем храбрые наши воины за свободу Отечества и безопасность Престола ратоборствуют: то конечно важная причина долженствовала побудить Меня предстать ныне среди вас.

      Его ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благоугодно было поручить Мне принять во вверенных Мне Губерниях все меры, клонящиеся к защите Отечества. Самодержец, словом Своим может повелеть: Отец чад своих надеется, прежде всего, от их приверженности.

      Доселе воинства наши пребыли сохранны, и во всех частных сражениях с неприятелем оружие наше было победоносно. Одно токмо превосходное число сил вражиих может остановить победы и угрожать спокойствию градов наших. Коль ужасна мысль, что оные грады, в недрах коих покоится прах наших праотцев, могут быть в опасности; мысль, что святость гробов и олтарей нарушится неистовою рукою неверных! Не снесет, сея мысли не единый Россиянин.

       Но чего нам страшиться, буде познаем опасность? Не расточится ль кичливейший враг пред народом, одушевленным геройством и любовью к Отечеству? Бытописание, ознаменованное достохвальнейшими деяниями предков наших, веру сию в нас утвердило. Дворянство Российское, истинные силы Отечества, взываю к вам в сие мгновение! Вам предлежит явить собою пример всем прочим званиям граждан и воспламенить в них огнь мужества, вам сродного. Вооружитесь, благородные Мужи, предшествуйте силе ратной; Начальники ваши изберутся из среды вашей; вы все братия одной земли обладаемой Вселюбезнейшим ГОСУДАРЕМ нашим, ИМПЕРАТОРОМ АЛЕКСАНДРОМ. Коим судьба судила пережить сию брань, возчувствуют плоды своих побед; кто умрет сладостною и славною смертью за Бога, Веру и Отечество, падет с утешительною мыслию, что Царь Царей, Всесильный Бог, сохранит любезное Отечество в победе, славе и целости».
В Новгороде, июля 15-го дня, 1812 года.
Подлинное подписал
Принц Георгий Голштинский».

       16 июля в Москве, во дворце графа канцлера Безбородко, при участии государя Александра I, собралось московское дворянство и купечество. «Когда государь вошел в залу дворянского собрания, – передает Глинка, – то лицо его сияло умилением, и слезы блестели на его глазах. Он произнес: “Никогда не сомневался я в усердии русского дворянства, но в этот день оно превзошло все мои ожидания. Благодарю Вас от лица отечества. Будем же действовать! Нам дорого время!”». И далее: «при первом изречении слов государя о сборе людей и нужных пособий для повсеместного ополчения против сильного врага, все до единого возопили: “десятого даем со всеми потребными припасами, и если дойдет до надобности, станем все поголовно!” Таков был дух усердия Московского, или, лучше сказать, Российского дворянства, о котором по справедливости сказано: верная и крепкая ограда престола, ум и душа народа».

      Как указывал академик Е.В. Тарле: «В первую голову было велено собрать ополчение в шести губерниях: Тверской и Ярославской (по 12 тысяч), Владимирской, Рязанской, Калужской и Тульской (по 15 тысяч от каждой из этих последних четырех губерний). В общем, это составило 84 тысячи человек, а Московская губерния выставила 32 тысячи. Итак, собралось пока ополчение в 116 тысяч человек». Тут же возникла проблема. «Это ополчение должно было постепенно пополнять убыль в армии, но вооружать его было нелегко». Отсутствовали ружья. Ополченцев приходилось вооружать пиками или чем попало. «Я назначил сборные пункты, – вспоминал Ростопчин, – и в 24 дня ополчение это было собрано, разделено по дружинам и одето, но так как недостаточно было ружей, то их (ополченцев) вооружили пиками, бесполезными и безвредными».

       Петербургское ополчение, как и Новгородское, входило во 2-й округ. В Санкт-Петербурге перед дворянским собранием, которое состоялось 17 июля 1812 г., «дворяне слушали обедню в Казанском соборе», после которой митрополит Петербургский и Новгородский Амвросий зачитал манифест.

       «Когда приступили к выбору начальника “никто не колебался, кому дать свой голос; не было ни белых шаров, ни черных”. Единогласно произнесли имя полководца, на которого с наступлением опасности указывала Россия. “Кутузова! Кутузова!” – загремело повсюду. Кутузов не присутствовал на собрании: в то время он ещё недавно возвратился в Петербург после заключения мира с Османской Портой. <…> Но он немедленно явился на собрание и был принят с живейшими знаками почтения, надежды и радости…»

       «…Граф Михаил Илларионович, заметя чувства, одухотворяющие все собрание, был весьма тронут и с живейшею чувствительностью изрек: “Милостивые Государи! Честь, которую вы мне делаете, красит всю мою службу и мои седины”…»

       «…На собрании было решено дать одного от 25-ти, но потом, когда узнали, что в Москве дворянство пожертвовало в ратники десятого, на собрании 23 июля решили также пожертвовать 10 человек со 100».

       Таким образом, в короткий срок был дан громадный импульс включению всех сословий России в отражение наполеоновского нашествия.

       Как свидетельствуют документы, великая княгиня Екатерина Павловна находясь в Твери, продолжала активно влиять на дела Тверского ополчения. В августе 1812 г. с ее участием был образован «Тверской комитет военных сил» и начал формироваться особый временный егерский «батальон Ее Высочества великой княгини Екатерины Павловны», под начальством князя Александра Петровича Оболенского. Батальон этот формировался в г. Весьегонске в составе 1000 человек. На эти цели великая княгиня передала 25000 рублей. В ноябре 1812 г. батальон выступил в действующую армию и скоро принял участие в военных сражениях по освобождению Европы.