Монолог

Отче наш сущий на небесах
Да святится имя твое
Да прибудет царство и воля твоя на земле
Хлеб наш насущий дай нам
И не введи нас во искушение, но избави от лукавого
Во имя отца, сына и святого духа
Аминь.
Каждое  своё утро я начинаю с обращению к богу.
Слышит ли он меня или это мой монолог под видом разговора…
Заглядываю внутрь себя я ничего не нахожу, царит в нём пустота и тишина, и лишь проблеск  света себе представляю где-то в конце тоннеля.
Дети, мои дети, которых нет. Мысль о ребёнке посещает меня всё чаще и чаще. Я не знаю, кто я и в чём моя ценность существования во Вселенной. Где-то указано моё предназначение. Я женщина и неужели только в этом я угодна миру. Стать матерью. Созидание. Великое через физическое. Катарсис и вдыхание новой жизни. Перевоплощение в лице ребёнка, моё продолжение. Путь к вечной жизни лежит через роды. Я жрица. Но всё же, вся сложность в том, чтобы выбрать жреца. А кто он? И как его найти? В лесу людском блуждаю, как в омуте тону и созерцаю корабль, что идёт на дно.  Здесь нет ни одного того, кто мог бы стать отцом ребёнка моего.  Обречена на безысходность жизнь моя. Быть одинокой средь миллионов мне подобных  предначертано по воле божьей.
С людьми приходится играть роли. Наедине с собою я просто дух, который не обременён ни чем и незачем тогда быть кем-то, кого хотят увидеть во мне все те, с кем я общаюсь. Так долго сильно утомляет и потихоньку убивает мою природу сути той, которой нет свободы в социуме неодухотворённом. Налаживать контакт мне с ними сложно. И должным образом я не могу себя вести, я задыхаюсь от немоты их душ.
В лесу… все заблуждаются, но есть просвет и тропы выведут на след поникшего во мрак когда-то пути из ада, который есть у каждого живущего на земле. Присуще всем духовное начало. Вопрос: кому это надо при жизни по законам стада.   
Я слышу голос сильной женщины, что умирает, яркой звезды, что угасает. Предсмертное сияние – одно из самых сильных.  Отчаянно и громко она распространяется осколками по земле обетованной, где раскиданы мышеловки для бледных и безнадёжных жителей обочины, в которую обратилась наша планета. Мне больно думать об этом. Больно. Прости меня, не родившийся мой ребёнок. Зачем тебе созерцать погибель матери, как я созерцаю сейчас её.  Зачем  тебе смотреть, как гибнет планета. Всю неизбежность  бытия, что канет в бесконечность Леты, где нет меня, тебя и этих жителей белого света.
Они так одиноки, эти дети, в своём божественном обличии пред теми ангелами, некогда спустившимися наземь, что обратились в племя животных с разумом. Печально осознавать, не так ли?
[Осматривается. Глухой  лес. Даже птички не поют, только где-то ручеёк журчит.]
Смотрю: в округе пусто и ни звука, всё застыло. Люди! Вас не слышно. Трудно, когда некому излить душу, даже если её растопчат,  Пусть же! Хмурым стало небо и погасло солнце. Это невозможно!
Боже! Ты хоть(то) меня слышишь? Что происходит с миром, который ты любил так?
[Пауза. Тут крапчит небо потихоньку . Героиня смотрит вверх.]
Плачет небо –  это слёзы  ока твоего.  Вот ответ каков он.
Ты оплакиваешь всех детей, что себя уничтожали и себе подобных.
И стал отец на могиле своих отроков, и заплакал горько.
[Тут камера поднимается с места и охватывает всё больше и больше территории и  мы видим, что кроме леса ничего и нет. Всё стёрто и никаких домов, людей,  животных. За лесом пустыня и только].
  Я последнее дитя твоё на бездыханной планете.
[Тут она выходит к реке или озеру или к морю или к обрыву. Задумчиво смотрит, решается на что-то и молвит] 
 1) Мне ничего теперь не остаётся кроме, как  сделать то, что прекратит мой монолог навеки.  Мои последние слова  услышит тишина.  И остановлено отныне время…
[Она погружается медленно в реку и смотрит в последний раз на небо. Вода достаёт до лица и прикриваються её глаза ]. Голос за кадром
Спи…