31. Питер

     В Питер (тогда Ленинград, конечно) отправились в майские каникулы вчетвером – я, Вадим и две Нади. Наши друзья были уже женаты,  свадьбу они справили незадолго до того - перед Новым, 68-м, годом.  У нас – была впереди (в ноябре, как потом оказалось). Поездка запомнилась даже не столько достопримечательностями Питера, сколько походом в гости к другу родителей (они его звали не иначе как Колька - как в студенческие годы). Тот был в то время начальником крупного строительного управления и не бедствовал, конечно – по тем временам жил очень неплохо, это было видно по накрытому для нас столу, тем более мы не предупреждали о своём приезде (может быть, родители звонили, не знаю). Поехали к нему вдвоём с Вадиком, а девушки наши отправились к  родственнице, к которой тоже надо было съездить, а времени уже не оставалось.

     Он встретил очень хорошо, вспоминал за коньяком молодые годы, некоторые эпизоды я уже знал по рассказам родителей,  но что-то было и новое. Вспомнил, как им удалось провести мэтра в одном из московских ресторанов, когда денег не было, конечно, чтоб посидеть, что-то отметить, а уж очень хотелось. Тогда они представили мэтру Женьку (моего отца и тогдашнего материного кавалера) как композитора Дунаевского, приодев его в лучший костюм, взятый напрокат. Он отлично играл на фоно, мог подбирать сходу любые мелодии. Мэтр не знал в лицо уже знаменитого композитора (фильмы "Весёлые ребята" и "Цирк" были в ходу), расшаркался («такая честь!»), накрыл стол на всю компанию, но за это Женьке пришлось попотеть – играл весь вечер, с перерывами, конечно, на возлияния, подбирал и по заказу, и петь ему пришлось – только что не плясать. Вспоминали потом долго, даже дразнили Исааком какое-то время (на что он не обижался, само собой).

     Родители по моём приезде были страшно рады, что я побывал в гостях у их давнего друга, виделись они с ним очень редко. Позже Колька, как мать рассказывала, попал под одну из Романовских кампаний борьбы с незаконным строительством  на дачных участках (незаконность была, к примеру, в наличии ломаной крыши на втором этаже – по тогдашним временам это было на грани преступления). Для членов партии, кроме нарушения неких предписанных правил, это преподносилось и как нарушение норм партийной этики, скромности и т.п., т.е. и по партийной линии можно было схлопотать по полной программе. Это и случилось. Строгий выговор с занесением, сняли с работы,  не поленились доставить технику на дачный участок с бригадой рабочих и разобрать второй этаж полностью на Колькиной даче. Что касается этики у самих партийных бонз (как говаривал Штирлиц), то это было обычной практикой - по пословице о соринке в чужом и бревне в своём глазу. Как правило, таким образом (избирательным) просто сводили счёты – это во все времена практикуется очень неплохо.