Виновница

«Когда весёлое пламя сжигает тебя изнутри, когда пеной золотой стекаешь к собственным ногам, дергаешь время своей жизни за нитки и слушаешь, как оно звенит, хохочет в тебе, но не рвется, — тут не до объяснений, не о чем тут говорить, даже самим с собой, да и не надо, наверное... »
- Макс Фрай -

Что касаемо вашего покорного слуги, то для меня она являлась, самим торжеством; самой невинностью, этого - насквозь порочного, мира.

В и н о в н и ц а...

Да бросьте! Никогда не считал её таковой, разве что, кроме тех случаев, когда приходилось менять испорченные шины слишком часто, беспрестанно латать ходовую или выплачивать многочисленные штрафы за превышение оговоренного.

Уверен, её настоящего имени, до сих пор никто не знает, люди же от науки, не особо вдаваясь в художественные детали, нарекли эту импозантную особу, довольно скромным, и одновременно с тем, весьма сухим обозначением - скоростью.

Она была из тех, что всегда предпочитала оставаться сама собой, и как это часто происходит в этом миру, дурной и завистливой молве, суждено было стать, её вечной спутницей.

Что только не гутарили о ней злые языки: мол та, способна запросто сломать жизнь, а то и вовсе - лишить оной. Нередко её проклинали последними словами, открыто называя душегубкой, но это всё от горькой обиды, ибо людям не свойственно жаловать причину собственной боли, лишений, и других, выпавших на их долю, несчастий. 

В то время, я считал, что она другая: совсем не такая, как о ней распространяются, всякие там, предосудительные граждане. У меня не было, ни повода, ни тем более желания, думать о ней плохо (в том собственно, и состояло обычно, счастье несведущего).

Мог ли я, хоть на минуту усомниться, во взаимности, наших с ней отношений, если раз за разом, она ясно давала понять, что очарованным ею, дурням, - закон не писан и море по колено, а дорога как таковая, только и создавалась, ради одной лишь цели: угождения их прихотям.

Даже тогда, когда она заставляла закрывать глаза, и молиться праотцам, невольно содрогаясь при виде происходящего, я свято верил, что всё непременно обойдётся; то, воистину было, эпохой рассвета псевдо оптимизма.

- Подобное не может продолжаться бесконечно! - Рано или поздно, ты явишься жертвой её равнодушия, - утверждали, как мне казалось, ни во что не верующие, атеисты.

Явившиеся невольными свидетелями, и имеющие честь присутствовать в моей кабине, "оракулы", пророчили мне, весьма недолгое существование; с чем я был, в корне не согласен. Они вообще, если честно, мало представляли себе, насколько отличалось одинокое плавание "морского волка", от безопасного во всех смыслах, туристического круиза; который, ради них только, и устраивали.

Все эти многочисленные, скорбящие о чьём-то уходе из жизни - венки на столбах и обочинах, казалось, были не про мою честь, и висели в назидание кому угодно, но только не мне. 

У подобного рода, траурных украшений (свидетельствующих о чьей-то трагической гибели), как будто имелось одно выражение лица - недоумение. С моей же точки зрения, все они - получившие женскую пощёчину наотмашь, совершали одну и ту же ошибку, наивно считая, что скорость, может всецело принадлежать кому-то из них.

Заметил, что в отношении женских симпатий, мужчины, льстят себе постоянно. Особо деловые и серьёзные, в один прекрасный день, начинают мнить себя, эдакими садовниками, что вправе сорвать, любой приглянувшийся цветок. Впрочем, ход их примитивной мысли, никогда не отличался оригинальностью... Как послушная лайка, бежала та, в одной упряжке с несокрушимой логикой. "Не умеет быть чужой - значит дышит неровно". Скольких из них, сгубило подобное восприятие женского поведения, сложно сказать, но счёт, определённо, идёт на десятки тысяч жизней.

Подозреваю, что у скорости, имелись всё же любимчики, однако возомнить себя - убогого, одним из её фаворитов, равноценно суждению о себе, как о владыке мира. Для водителя совершенного любого уровня, испытывание подобных иллюзий - смертельно опасное занятие, ибо, мало что способно задевать так дамское самолюбие, как отвратное поведение безосновательно возгордившегося.

Однажды я пришёл к тому заключению, что лишь насквозь прожжённый объективностью, взгляд, способен явить его обладателю, истинную суть. На деле, всегда было одно и то же: кто-то из нас, оказывался совершенно не готов к тесному общению ней, вот и всё. Это и был, в некотором роде, естественный отбор.

В древней Спарте к примеру, всякого рода "некондицию" тупо сбрасывали со скалы; нечто похожим, занималась и скорость. При этом, она нередко допускала массовую гибель полноценных граждан, считая, что в избавлении от неугодных элементов, любые средства хороши. Неминуемые жертвы - вот, с чем учиться мириться, каждый серьёзный деятель.

Что же касается её и меня, то с годами, зависимость от близости с ней, только росла. Стоило лишь, сесть за руль, как начинало мучить непреодолимое желание, хоть раз, но взглянуть; подержать за руку, найти любой предлог, дабы коснуться её "солнца".

Я никогда не просил её о чём-то подобном, зная, что она и так многое позволит; охотно исполнит любую прихоть, потому что не могла не заметить того, как я восторженно любуюсь ей; видела, мой, истощённый желанием дотронуться, взгляд.

Чему быть, того не миновать... Мне хотелось самому выяснить, насколько справедливо это утверждение. Каждую свою поездку, я превращал в натуральный цирк абсурда; напиваясь адреналина до изнеможения и куролеся с ней по чёрному на "съёмных квартирах" городских дорог.

О, скорость, просто обожает безответственность в мужчине - это его чувственность для неё. И как женщина, которой приглянулась определённая мужская черта, она умеет искусно распылять в нём это.

Ах, как же было хорошо с ней! Только любимая, была способна подарить такое мужчине: лишь с ней, я сам себя не узнавал, а самое главное - нравился себе таким. Очень!!!

Многолетняя безнаказанность, породила из нашего тандема, эдаких "Бонни & Клайда". Остановится было невозможно. Административные наказания, лишь доливали масла, в, и без того полыхающий, огонь; вынуждая, порою исключительно назло, взять, и грязно надругаться над постулатами, пёкшихся о всеобщем благополучии, законодателей.

Нельзя сказать, что достигнув призывного возраста и заполучив в свои руки машину, я с ходу стал отвергать норму поведения или же намеренно пренебрегал оной; не пытался водить дружный хоровод со здравым смыслом и ездить медленно, однако, все попытки это сделать, неминуемо терпели фиаско. Личные потребности, буквально умирающей от жажды острых ощущений, сущности, в этом случае, были изрядно ущемлены, что в свою очередь, не позволяло самозабвенно тонуть ей, в пороке низменных желаний.

В общем, говоря, соблюдение правил, казалось мне величайшим из искусств, овладеть которым, не представлялось возможным. Хотелось ведь, не просто доехать от дома до работы и на том удовольствоваться, а явиться свидетелем и одновременно творцом, бескомпромиссного противостояния сущего: жизни и смерти, риска и страха, решительности и сомнений.

Что скрывать, не было приятнее зрелища, чем видеть, как потерпевший очередное поражение, страх, в последний раз дрыгал обессиленной конечностью. Уж, где-где, а на дороге, я только и делал, что всякий раз, ноги об него вытирал.

Уверенность в своих силах и отчаянность, подчас, ослепляют. В состоянии дикой эйфории, легко забываешь о том, что в какой-то мере, несёшь ответственность за жизнь и здоровье окружающих.

Да где уж там! Сидишь в водительском кресле, и не успеваешь сказать "Здравствуй!", как в одночасье, на твоих коленях уже расположилась она. Вот уж, кто умел приласкаться!

Ничем в этом смысле не отличаясь, от обворожительной внешности, женщины (отлично знающей, на что и как, следует давить), она совершает всё тот же ряд противозаконных действий, над беспомощным в этот момент, мужчиной: буквально закрывает обзор своим прекрасным лицом, вынуждая смотреть в глубину своих бездонных глаз.

Именно таким, особо подчёркиваю - коварным способом, лишают разума примитивное существо, так, всякий раз, лишался его и я.

В настоящей близости, всецело растворяешься, а потому, наедине с ней, оставалось важным лишь одно: происходящее здесь и сейчас.

С к о р о с т ь...

Было в той, нечто королевское и возвышенное?! Не собираюсь говорить о ней, как о некой тропической лихорадке, от которой не существует лекарств. И вовсе не пьяный дурман, она, и не злобный демон из преисподней, что поселяясь внутри, обезображивает душу. Быть может, всё дело в особенностях нашего восприятия?!

Пик жизни, каждый ощущает по-своему. Все мы разные, в конце концов: одни любят сердцем, другие оргазмами. Под последними, я склонен понимать, всякого рода приятные и невероятно приятные, ощущения. Взять, к примеру, лёгкое женское прикосновение к одичавшему сердцу. О, это действительно незабываемо! Настоящий подарок для скитальца!

Человек, некогда образовавшийся внутри меня, был одним из тех, для кого объект любви, представал, чуть ли ни единственной радостью в жизни, и его отсутствие в радиусе одного метра, лишало ту смысла, окончательно. Именно вторым типом, он и "любил" жизнь; за те самые - дорогие подарки, которые таковыми, некоторые почему-то не считают.

Родился ли я таким, стал ли им впоследствии, уже и не знаю?! С определённого возраста, буквально всё в ней, представлялось до боли знакомым и опостылевшим, хотя, в редкие моменты, она и вправду обретала в моих глазах интерес. Как пропащего забулдыгу, "поила" она меня, лишь бы сносно выглядеть. На некоторое время это действовало, конечно, и я частенько находил её довольно милой, однако по утру, былое очарование развеивалось, оставляя лишь откровенное непонимание того, как мог вчера рассыпаться в комплиментах?! Вот уж точно - мелочная потребительская душонка, обитающая в теле неблагодарной свиньи!

Как необузданная страсть к скорости, так и светлое чувство к девочке-пай из 33-ей квартиры (лучшее, что когда-либо случалось со мной) развивались во мне, на фоне полной атрофии каких-либо желаний. Это придавало им обоим, небывалую яркость и остроту!

И прелестную дочь Бога "Ра", и скорость, воспринимал я одинаково: как туземец, впервые узревший в небе аэроплан. Величие каждой из них (это женское начало возведённое в степень), ставило непоколебимую гордость дикаря, в позу, совершенно несвойственного его натуре, почтения; заставляя испытывать лишь одно чувство - священный трепет. Однако, только в эфемерных объятиях скорости, смел я, искать для себя женского утешения; признавая лишь теплоту её рук, её губ, её неповторимой ласки.

Тринадцать лет без любви... В ряде случае, это уже - неутешительный диагноз. Мягко говоря, грустно, когда перестаёшь испытывать к женщине как таковой, всё, кроме, разве что, пресловутого влечения. Я это к тому, что имея за плечами опыт совсем иных чувств к ней, будоражащих приливами и отливами не столько область паха, сколько груди, начинаешь буквально выискивать те повсюду.

Как типичный представитель рода человеческого, имеющего свойство, время от времени анализировать своё поведение, я не мог этого не замечать: что моё, по сути, равнодушно-пренебрежительное отношение к слабому полу, сказывалось в неравнодушии к ней.

Полу знакомые, неописуемые своей яркостью, эмоции, и блаженствующее в тот момент, сознание, бесстыдно совокуплялись друг с другом, в самых причудливых позах. Всё это, с позволения сказать, безобразие, выливалось в совершенно дикие оргии, которых свет ещё не видел.

Исключительно слепое удовольствие от абсолютного забытья, пребывания в нежных объятиях сиюминутной вечности. Последняя, как будто приоткрывала запретную дверцу на краткий миг, словно говоря: "Ну же, лови момент, смертный!"

Лобовое стекло – вот, наверное, что являлось моим оком в другое измерение; при этом, схожесть с эдаким пещерным "циклопом", меня ни сколько не смущала.

Ах, если бы вы только видели мир таким, каким я, будучи "одноглазым", наблюдал его порой. Когда, разгоняясь доколе это возможно, бросаешь едва управляемое судно в пучину поворота, и затаив дыхание, с интересом наблюдаешь, выдержит ли оное натиск стихии; выплывет ли обратно на поверхность или же перевернувшись вместе с тобою - грешным, разобьётся вдребезги о местные рифы.

О, я далеко не всегда, представлял её высочество - скорость, некой сероглазой шатенкой. Иногда, как это ни печально, но мы видим истинные лица тех, кто был нам очень дорог, лишь спустившись с небес на землю. Кто-то в этом случае, горько разочаровывается, кто-то же (счастливец!), напротив, испытывает ещё более сильное волнение и трепет.

С к о р о с т ь...

Однажды, я посмотрел на неё другими глазами, и хоть ни к первому, и ни ко второму случаю, в чистом виде, это не относилось, то был - поистине горький момент; по цунами чувств напоминающий, разве что разрыв с любимым человеком. Прощание с тем, кому на протяжении многих лет слепо верил; с тем, кого лелеял и бесконечно обожествлял; по кому, некогда, в буквальном смысле, сходил с ума.

Часто я спрашиваю себя, есть ли зрелище печальней для человека, чем крах мира, который он прежде знал и любил? На мой взгляд, сие - одно из самых грустных явлений белого света, ибо, ничто не вымораживает и не опустошает сердце, как внезапное охладевание, и последующее вслед за ним, равнодушие к тому, что лишь недавно казалось частью тебя самого.

В этом смысле, мне есть чем похвастать, поскольку испытал подобное дважды; не бурный восторг, и не горькое разочарование, не посещали меня в тот момент, лишь одна только - пугающая отсутствием сердца, внутренняя пустота.

Если честно, не знаю, на что собственно, может рассчитывать очередная безграмотная история, кроме как на порицание серьёзного прозаика?! И всё же надеюсь, что для кого-то из вас, она явиться не столько поучительной, сколько открывающей новый взгляд, на казалось бы, давно знакомые, вещи.


- Не было печали  -

Конец жаркого июля... Среда... Где-то около 7-ми вечера?! Рабочий день, медленно, но верно, таки окончился.

На сей раз, ехать к месту ночлега, предстояло чрез весь город, что в современных условиях аномального переизбытка машин и отсутствия, надлежащих дорог, представлялось, весьма-таки утомительным занятием.

Эти вездесущие пешеходы (казалось, только и мечтающие, задрав нос, неспешно продефилировать пред невольным зрителем), бесконечные заторы, поборники морали и нравственности - инспектора, бдительно следящие за твоим пристойным поведением, чем могли, замедляли сей остаточный процесс.

Вся эта, не побоюсь этого слова - какофония несуразностей, сама того не ведая, превращала священный обряд (каким собственно и является, возвращение одного из членов в лоно семьи) в жалкого вида, поползновение в сторону хаты.

Многие уже наверняка забыли или попросту не осознают, что возвращение домой, это в своём роде, заключительный аккорд, в котором смешиваются звуки утра, обеденных часов, и непосредственно самого вечера; малоприятно, когда оно превращается в рутинное, а главное, - обязательное (тем паче неприятное) занятие, становясь чем-то вроде мытья грязной посуды в ледяной воде.

Признаться, мне уже давно не доводилось испытывать удовольствия от вождения. Впрочем, получить его в уличных замесах столь же проблематично, как и в остром приступе эпилепсии, суметь испытать величайшее из наслаждений. Нелепо по дрыгаться - это пожалуйста, а вот с бурным экстазом, уж извините.

Не знаю, быть может, всему виной, ужасные манеры дикаря?! Буквально вынужденный начать пользоваться вилкой и ложкой (ибо, пробки, даже варварам не оставляют другого выбора), тот перестал ощущать прежний вкус еды. Как следствие, характерные симптомы: заметное падение аппетита, вялость и депрессия.

Шутка ли, с виду, тихий такой и уютный, зелёный городок, находится ныне, на третьем месте по России, по количеству железных коней на душу населения. Дворы, и те, трещат уже по швам. Ощущение в целом, что автомобилей стало больше чем людей?! Начнись эдакое восстание машин, и пензякам пришлось бы не сладко.

Современное движение... Всей душой ненавижу его! У него нет права, так называться!!! Это жалкая пародия, на некогда счастливые времена, умеренной плотности трафика. Порой, ему удаётся немыслимое: свести остатки хорошего настроения на нет, и в дом, вместе с тобой, впустить неудовлетворённость и раздражительность.

Конечно же, - и в том спасение, не всё так плохо: в редкие моменты, пока никто не видел, можно было, отбросив в сторону, чуждые натуре, приличия, жрать по старинке - с чавканьем, да притом голыми руками! Разумеется, как только представлялся подходящий момент, так я и поступал всякий раз; благо, участки для подобного поведения, ещё оставались.

Любой из районов г.Пензы, мог похвастаться эдакой зоной отчуждения; территорией, где ни что, и ни коим образом, не каралось, а стало быть, если и не поощрялось, то горячо приветствовалось и ни в коем разе не воспрещалось.

О, ни что так не возбуждает пыл скряги-лихача, как всякое отсутствие знаков; в частности, ограничивающих бортовую скорость до унылых, сорока километров. Это, хоть и частично конечно, но так или иначе гарантировало, отсутствие в кустах грабителей с радаром, что запросто могли урезать, и без того скромный бюджет.

Людьми, всегда правили, правят, и будут править, животные инстинкты. Отсутствие сдерживающего фактора внутри и снаружи - вот, то, что позволяет всем нам, делать, что вздумается; превращаясь затем, в отвратительных чудовищ.

Если и можно было лицезреть, кто и на что был горазд, то только здесь - в колыбели, если не преступных, то по крайней мере хулиганских, намерений. Достигнув её, и почувствовав безнаказанность и азарт, темпераментный водитель, менялся на глазах. Всё, что прежде скрывало его "Я", он теперь охотно демонстрировал.

Такого рода, "грибные места", лихачи, буквально ощущают кожей. Когда непотребство остаётся позади, становится слышно, как кандалы со звоном слетают, с натертых ими до костей, рук и ног. В подобных случаях, крошечный участок дороги в два-три километра, становится настоящей отдушиной; чёртовой Меккой идиотов, с горящими, ослепшими от жажды острых ощущений, глазами.

Далее происходит совершенно необъяснимое: ты как будто пересекаешь невидимую границу с Мексикой, врываешься в пыльный мир беззакония, и сам берёшь всё то, что тебе по праву причитается.

Эдакий датчик давления масла, бьёт тревогу, и на приборной доске сначала мигает, а потом и адским пламенем горит, красная лампочка; то - не иначе как скудные остатки здравомыслия, рапортуют о неминуемой потери контроля.

Смотришь в зеркало заднего вида, а оно как в сказке, рада стараться - давай показывать недавнее прошлое, да ещё в таком утомительном свете, что быстро понимаешь: всё, что с тобой делали ранее - это банально действовали на нервы, теперь же, пришла пора гордо расправить затёкшие крылья, повыше взлететь; со всей, присущей голубиной сути, надменностью, нагадив мысленно с тех высот, на возмущённое лицо общественной морали.

Лишь тот, для кого мытарство в пробках, равносильно бултыханию в чане с дерьмом, сможет понять меня. Рождённому летать, хочется иного: раскрыться, вложив свою душу в эдакую пулю, и отправив ту, подальше от тела.

Как говаривал один из местных авторов: "И вовсе не свободы жаждет человек, а удовлетворения своих желаний". Нельзя не согласиться с мудростью этого человека. Желания в свою очередь, более чем могущественны; с одной стороны, они способны низвести своего обладателя до уровня безобразной мокрицы, гнилого фрукта иль пустой деревянной тумбочки, а с другой - подарить человеческий облик. Интересно, во что же они превратили меня?

С годами я понял, что лихачи - это никакие не отчаянные "сорви головы", а особая разновидность, душевно больных людей, подлежащих лечению шокотерапией.

В нашем деле, главное - взлететь повыше, а затем камнем устремиться вниз; лишь в падении незабываемые эмоции, сам же полёт, только лишь прелюдия к нему. Для соответствующего падения, нужно набрать достаточную высоту, иначе парашют сладострастия не успеет раскрыться, и ты, незадачливо грохнешься, оземь разочарованности. Взлёт и падение, - ну чем скажите, не примитивная эмуляция любви?

Для меня же конкретно, вся эта, так располагающая к нарушению правил, обстановка (а попросту говоря, зона беспредела), представлялась не иначе как барной стойкой, что у заядлого любителя алкоголя, вызывала не малый интерес; такой знаете - полированной, из красного дуба, с первосортной, и к тому же ещё и совершенно бесплатной, выпивкой.

Сорваться было проще простого... Хотелось, как это часто бывает, всего и сразу: хорошенько встряхнуть себя, вспомнить запахи и ароматы дикой юности, освежить затхлую память, хоть чем-то порадовать, ту - измученную беспросветной тоской по нежному созданию, размазню, что обосновалась в последние годы.

На минуту забыться, устаканить беспорядочные мысли, поставить всё на место одним рывком - разве не об этом, так порой мечтаем мы?

Для воплощения своих замыслов, решено было, последние три километра до точки X, гнать на пределе возможностей транспортного средства, 1975-го года выпуска.

Как абсолютно голый, озабоченный мужик с торчащим стручком, спешащий как можно скорее предаться плотским утехам, так и я - кроватный увалень, не сумевший переступить порог взросления, дальше чем семнадцати лет, спешил окунуться, в пучину своих убогих грёз.

Не более пяти ста метров...

Именно таким было расстояние от светофора, на котором я вынуждено сделал короткий привал, до того вожделенного перекрёстка, коему надлежало в этот вечер, стать центром моих удовольствий. Точка "G" блин.

Стоит непременно упомянуть о том, что это был особенный участок дорожного полотна: прямо по окончанию нерегулируемого перекрёстка, находилось очень плавное углубление - исключительная, надо сказать, редкость, для наших неотесанных дорог. При особенно быстрой езде, оно вызывало невероятно приятное чувство погружения-всплытия. Ты будто не на резиновых бубликах елозил по шершавому языку асфальта, а нёсся на быстроходном катере по впадинам морских волн, пребывая на их гребне, ощущая натуральный взлёт. В определённый момент, как будто чья-то исполинская рука хватала машину за кардан, словно намереваясь утопить, а после, с силой, и в то же время удивительной мягкостью, отстраняла от себя, словно вдруг боялась показаться грубой или сделать больно любимому существу?!

Мешкать было нельзя... Как только зелёное око дало своё добро, с победоносными визгами и писками (ведь сердце, поруганной годами машины, было в отличной форме), я рванул с насиженного места.

Пребывающая по левую сторону от меня, Нива-Шевроле, по всей видимости, была не в настроении играть в догонялки, однако на хвост, всё же, села. Именно ей в тот день, выпала честь, лицезреть бесподобный кульбит во всей красе.

В то самое время, карабкаясь на вершину блаженства, и умело орудуя самонадеянностью, словно острой альпинистской киркой, я думал лишь о том, как бы поскорее достичь пика и вновь посмотреть на этот мир свысока. Замерев на секунду, окинуть тот взглядом, растаяв от понимания своей незначительности.

Какой чудесный и волнительный момент! Прямо таки подарок небес! Впереди никого - лишь открытый для потех, горизонт!! Умственный предел обезьяньих мечтаний!!! Большего, такому как я, и желать не стоило.


- Серебряная пуля -

Приятные мгновения, тем и примечательны, что их непременно хотелось бы повторить. Обретшая на тот момент самостоятельность, правая нога, полностью утопила в пол педаль газа, я же – никто иной, как знатный господин, весьма довольный рвением покорного слуги, застыл в благоговейном ожидании, предвкушая очередное рождение заветной эмоции.

- Ну же, ЧУДО, случись!!! - взывал изнутри меня, словно к повелителю асфальта, какой-то убеждённый язычник?!

Лишь абсолютная уверенность в благополучном исходе начатого мероприятия, не позволяет сбрасывать скорость, более-менее сознательному, лицу (по крайней мере в моём случае, это так).

Красивые девушки, привыкшие замечать в людях, в первую очередь, хорошее, руководствуясь исключительно порывами избыточной нежности, часто несут, всякую ересь. Авторский талант... Это же надо?! Вот уж действительно, кто все эти годы погибал во мне, так это без башенный лётчик-испытатель с замашками горе-каскадёра. За плечами отсутствовала лётное училище, следовательно, законного места в небе - не причиталось, однако унывать по этому поводу, я не собирался, ведь матушка земля, была в полном моём распоряжении.

Думаю, со мною многие согласятся в том, что лучше летать низко, чем вообще никак... К бреющему полёту, над булыжного цвета, полотном, всё располагало: дорога была совершенно ровная, безукоризненно прямая, да и обзор местности - просто великолепный!!!

Убедившись в том, что поблизости нет ни одной живой твари, способной внезапно перебежать дорогу (в первую очередь, это относилось к "цветам жизни" и кошкам), со спокойной душой, я дал добро на взлёт.

Как впоследствии оказалось, диспетчерская служба мозгового центра, допустила-таки грубую оплошность в расчётах. Пресловутый человеческий фактор, вновь спутал все карты, ибо, подвёл уже радар; точнее, его, сильно ограниченные физиологией смертного, возможности.

А тем временем, действие было в самом разгаре: правая рука уже не касалась руля, незаметно сползнув с него, и удобно расположившись на одном из бёдер скорости; по которому, словно потерявшись, неровно блуждала из стороны в сторону, давно известным маршрутом.

И только я несмело прикоснулся, своими сухими и обветренными, но всё же пылающими устами, к нежной, как будто играющей со мной - изящной шее воображения, как случилось то, что случилось; по ощущениям, это скорее напоминало затрещину разгневанного трудовика или же равноценную оплеуху, отвешенной по бестолковой тыкве, чьей-то увесистой ладонью?!

Не успел ваш покорный слуга, глазом моргнуть, как на пути его следования, возник серебристый автомобиль; будто с неба, зараза, свалился?! Так-то, конечно, - сущий пустяк, однако в тех условиях, он и предвестник мученической смерти, означали одно и то же.

Материализовавшийся посреди пустого горизонта (до поры до времени, я и сам не верил, что такое возможно?!), он начал стремительно набирать обороты; в буквальном смысле, идя на таран.

Желание, во что бы то ни стало, обезвредить монстра в моём лице, у водителя той машины, было столь явным и горячим, что в голову, невольно лезли мысли, о всяких там: Носферату, Вервольфах и прочей сумеречной нечисти, веками нарушающей покой мирных жителей, и наконец переполнивших своими выходками, чашу терпения.

Согласно народным преданиям, единственное, чем можно было убить кровожадного оборотня, это серебряной пулей, выпущенной, прямо в его чёрное сердце. Оставалось непонятным одно - я то, тут, причём???

Известно, что одержимость женщиной, чрезвычайно плохо поддаётся лечению, и то, видимо, было одной из новаторских методик в этом области?! Весьма болезненной кстати; настолько, что её, уже доказанная опытным путём, эффективность, как-то мало волновала, страдающего этим недугом, пациента.

Бесстрашному лихачу, стало вдруг плохо... Пульс окаянного, значительно ускорился, а к глотке его небритой, подкатил характерный ком.

Эх, и куда же интересно, девается из нас, то холёное самообладание, которое, не иначе как вчера ещё, служило поводом для гордости?

Словно африканский дикобраз, вмиг оброс он, иглами всевозможных претензий: к людям с жидкой кашицей в голове, тем, этим, правым и левым. Одна из них, была направлена конкретно к скорости, что явно намеревалась сегодня вечером, разбить ему сердце.

- Это что ещё, за уличная казнь, милая? - успел задать тот, единственный вопрос.

Увы, ровно с этого момента, она будто потеряла дар речи, я же, стал учиться всматриваться в непроглядную тишину женского молчания.

- Полюбить можно и змею, только она тебя когда-нибудь укусит. Скажи мне это, в тот момент, какой-нибудь умник, я бы запустил в него табуреткой. Да что, он - несчастный статист (а проще говоря, салага), вообще, мог знать о Ней?

С к о р о с т ь...

Боже, как же было легко полюбить её! Гораздо легче, чем грязному нищему, полюбить сытую жизнь розовощёкого богача, полную отменных развлечений и сладких утех. Один её, сковывающий волю и разум, взгляд, будил внутри желание жить и радоваться этому.

В момент нашего с ней знакомства (состоявшегося осенью 96-го), она произвела на меня неизгладимое впечатление! О, несомненно, то была, первая красавица среди неосязаемых ощущений!

Если бы от дикого восторга умирали, то некому было бы сейчас, клеймить позором, мать-литературу; благодаря сей факту, мне не только удалось тогда, доползти до дома живым, но и худо-бедно зализать, оставленное клинком рокового взгляда, проникающее ранение.

Всю ночь, я думал только о ней)))

Она была из тех женщин, что предпочитали мужское общество, женскому; из тех, что преимущественно держатся в тени, но влияние и присутствие которых, ты невольно замечаешь; из тех, чью нежность рук, непременно хотелось испытать на собственной шкуре; из тех, кто не спрашивая, буквально врывался в твою судьбу - однажды и навсегда.

И в лучах женской неповторимости, исчезают тени мужских сравнений! Это определённо про скорость. Почему и когда, начал сравнивать её с женщиной, сам не знаю?! Так я её вижу с некоторых пор, и всё тут?! Быть может, в этом замешан культ серых глаз, но поди сейчас, докопайся до правды?! 

Черты её невидимого лица сводили с ума, а тот, буквально фонтанирующий и удивительно живой, блеск глаз, просил забыть всё, вплоть до собственного имени.

- На кой чёрт тебе, эта забавная кличка? - нередко интересовался он, как будто живя собственной, отдельной жизнью.

Всякого рода, обиженные, говаривали так же, что мол: фривольна, бессердечна, жестока и аморальна она; что в ней обитает душа беспечной куртизанки, но всё это спорно, да и кто скажите, будет обращать внимание на такие мелочи, когда неописуемой красоты - дивное чудо из чудес, решительно вторгается в самую глубь твоей души; в ту скрытую область, куда ещё никто из смертных, прежде, не забредал; затрагивая при этом такие нервные окончания, о которых даже блудница в годах, не имела ни малейшего представления.

Не уверен, имеет ли смысл, дальше говорить о чём-то, ибо, моё отношение к скорости, можно было всецело обозначить, одной лишь только фразой: "Оставьте прелести своего тела для рабочих и крестьян, мисс, мне же прошу, отдайтесь душой".

О том, льстят ли подобные вещи женщинам, или напротив - оскорбляют их честь и достоинство, я конечно же не знал (сказывался дефицит общения с противоположным полом), лишь испытывал эти чувства, и сгорал от них.

Её, лишённая плоти и крови, природа, казалась неизъяснимой, а явно выраженная - женская суть, вызывала неподдельный интерес. Никак не мог понять, что за странное чувство порождает она во мне, и что же оное, представляет собой?!

Пытаясь рассказать о ней, я всякий раз, будто бы орудовал лопатой - ища повсюду клад, и натыкаясь, на обнаруженные до меня - разграбленные читателями, "сундуки", невольно вспоминал, как описывали любимых женщин, известные писатели; тем самым, рискуя пополнить их сплочённые ряды.

А разве можно открыть в этом плане, что-то новое (нащупать как говориться, собственную стезю), если рассказ о некой женщине из впечатлённых мужских уст, это и есть, казалось бы уже банальное и затёртое до дыр: перечисление её неоспоримых достоинств + собственные причитания по этому поводу?

О, этот славный образ, воспетый устами истинного художника! Тут уже поневоле вспомнишь печальные глаза Эдгара По, и его незабвенную "Лигейю"?!

Увы, при всей своей неотразимости, скорость не обладала той особой - исполненной безмятежности, красотой (что воспевал в одноимённом произведении классик), и всё же, она представала в моих глазах, не иначе как сиянием опиумных грез; настолько её облик казался уникальным, женственным и совершенным.

Как же всё-таки приятно, было чувствовать вблизи её присутствие; ту, становившейся вдруг зыбкой, почву под ногами, и того - абсолютно потерянного себя, пребывающего в гипнотическом плену, волнительно прекрасного создания.

Объяснить ощущение скорости, хоть на пальцах, хоть на чём-то ещё, так же неимоверно сложно, как и суметь выразить в словах, чувство любви к необыкновенной женщине, но я, всё же попытаюсь это сделать.

Когда вдруг, превратившись в статичный, мир, начинает двигаться тебе навстречу, словно набрасываясь на тебя и затем поглощая, - трепетно обволакивая те самые фибры, той самой, бестолковой мужской души, тогда восхищение буквально ополчается супротив владыки своего. Поначалу, оно вносит сумятицу и недовольство в сплочённые ряды твоих взглядов и убеждений, затем поднимает натуральный мятеж; захватывая всё новые и новые земли. В довершение начатому, возводит постройки; населяет, внедряет свои законы и правила. Неугодных, - прописывает в сырых казематах, сторонников, - ставит на руководящие должности.

Непомерное восхищение (в особенности длительное, заставляющее бредить предметом воздыханий), с годами, рождает если и не любовь, то пламенную страсть то, уж точно. На сегодняшний день, моему роману с ней, стукнуло пятнадцать лет. Думаю, без малого половина жизни - это довольно таки большой срок для отношений. Вот уж действительно: и в тепле, и в холоде; и в радостях, и в горе - вместе.

Всё, чем мужчина может заменить женщину - это одиночество. Что же, моё, так или иначе, обрело женские формы. Достаточно будет сказать, что она являлась для меня тем, чем никогда не станет для большинства мужчин.

Парадокс этих отношений, состоял в том, что с ней, я чувствовал себя настоящим мужчиной, и одновременно, эдаким "импотентом", неспособным подарить любимой женщине букета цветов.

Мы не клялись быть верными друг другу, не расписывались, и даже не были помолвлены. Наш союз не скрепляли, какие либо обещания, что обычно влюблённые пары, имеют привычку давать друг другу. Я никогда не видел её лица, но знал и чувствовал, что моя избранница, отнюдь не вычурное пугало.

Уверен, что не зря провожу эту параллель, ибо с ней, всё обстояло так, как и с удивительной женщиной; той, которой достаточно лишь взгляда, чтобы покорить мужское сердце.

Как милая, родная и любимая, могла внушить она, что угодно; уверить в том, что ты - самый-самый; вдохнуть нечто такое, отчего крылья за спиной вырастали. Достаточно было, лишь пары, неслышимых уху, слов; одной только, невидимой глазу, улыбки.

Она была из тех женщин, что опасаешься как огня; из тех, что боязно ненароком поцеловать, в страхе от невозможности, после, как-то суметь обходиться без тепла её губ. Вместе с тем, тобой овладевало непреодолимое желание познать: её маленькие слабости, увлечения, вкусы. Потеря же её, расценивалась хуже самой страшной смерти. На съедение львам тоски - вот, куда ты отправлялся в этом случае.

Своенравная, утончённая, яркая!!!

Выразительность её лунных очей, будто с незапамятных времён практикующих технику обольщения и достигших в этом умении недосягаемых высот, запросто глушила волны малейшего сопротивления, испускаемых уцелевшими фрагментами разума. Неумолимые и повелевающие - с толикой нежной суровости, и в тоже время - покорные, наполненные обещанием мужского счастья, женские глаза. Иногда, они служили единственным ориентиром для потерявшегося в себе; ведь он уже, был тем, кто так обожал их. В том взгляде, настолько ясно отображалась ничтожность материального, что хотелось как можно быстрее лишиться своего нелепого скафандра и отправиться в прогулку налегке.

Числиться, пусть даже услужливым рабом, у того, кто делал тебя по-настоящему счастливым, не так уж и зазорно. Обстановка в которой куются стальные нервы, то ледяное спокойствие + осознание своей причастности к этому, невольно грели заблудшую душу.

Испытывая нечто подобное, не привыкший идти на поводу у собственных желаний, научившийся отказывать себе во всём, только не в общении с ней, человек, всё чаще задавался вопросом: "Можно ли влюбляться в ощущения (крутя с теми эдакие шашни), и насколько это чревато?".

Так вот, возвращаясь всё же к происшествию... В тот дивный вечер, мне дано было узнать ответ на свой многострадальный вопрос. Он словно охотник за головами: мигом выследив, тут же извлёк скрывающегося из глубин подсознания, отправив того обратно - наслаждаться реальностью.

Какую участь интересно, она ему сготовила? Именно, это, и предстояло узнать...

Будто вывалившись из телеги сентиментальных воздыханий (словно, та наехала, на здоровенный ухаб?!), и очутившись снова в шкуре лихача, я обнаружил себя в ней, самым несчастным из ныне живущих.

За секунду повзрослевшее на добрый десяток лет, кристально чистое сознание Будды, чувствовало себя, в том испачканном заблуждениями, глиняном горшке (являющем оболочку прежнего разума), крайне неуютно, а конкретно: неким просвещённым лицом, вынужденным пребывать в затхлой обители давнего глупца.

Незавидное положение, в котором теперь оказалась, отрезвевшая суть, угнетало... Хотелось быть Ивановым, Петровым, Сидоровом - без разницы, лишь бы только, не Николаевым А.А.

Видимо в этот раз, от своей - непомерной жадности до ощущений, я заглотнул слишком уж большой кусок, и теперь, поперхнулся им?! Дружески постучать меня по спине, было, некому, и я, кашляя и захлёбываясь от мыслей одновременно, таки посинел.

Получившая в настоящее время широкое распространение, ВАЗ-2114. Нет, она не просто нагло высунула свою серебристую морду из-за угла, ей захотелось гораздо большего: выставить напоказ, всю свою дерзкую стать. Загвоздка была лишь в том, что явившись, в буквальном смысле - из ниоткуда, она могла претендовать теперь, лишь на одно - бесследно исчезнуть в никуда; впрочем, и "Летучему Галандцу", грозило тоже самое?!

Бушующий минутой ранее во мне, огонь страсти, тут же погас. Потушили его по крестьянски; извиняюсь за излишнюю откровенность, но прямо как серпом по яйцам полоснули?!

Ловко отрубленная палачом, голова возбуждения, грохнулась о загаженный пол действительности первой, расквашенным носом, расписавшись на нём как на телеграмме, в собственно ручном получении неприятного извещения.

Сотрясаться колоннам прежнего мировоззрения, было от чего, ибо впереди ожидала, самая настоящая - западня, из которой, не было выхода. По узкому длинному коридору, шириной в одну полосу, прямо навстречу тяжёлой судьбе хромого калеки, с упрямостью твердолобого ишака, рулило некое, в моём понимании - парнокопытное, создание?!

Будто лакомой приманкой, охотник, заманил лису в ловушку?! Тут уже не спастись... Пытаться тормозить, бессмысленно - как мёртвому припарки. Справа, сплошь деревья, да бетонные столбы - верная погибель, ну ещё, захудалый поворот, в который уже не вписаться; слева же, словно воздвигнутая по случаю расправы над лихачами, невежами и половозрелыми оболтусами - массивная передвижная изгородь, сплошь из чёрной стали и стекла.

- Нет уж, в подобных обстоятельствах, извольте следовать только вперёд, - спокойным набожным тоном, промолвило здравомыслие.

Я, конечно, привык быть готовым ко всему, но это было уже слишком! Всё-таки, не антирадар, а тепловизор, вот - лучший подарок автолюбителю, и дело совсем не в гордом звании всевидящего (которое после, тот сможет по-праву носить), а в его невредимой жопе.

Кто же мог знать, что за чередой тёмных машин, поворачивающих в моём направлении - налево, и стоящих ровно посередине дорожного полотна, с давних пор притаился "враг".

Всё это время, мастерски скрывшись за чужими контурами и ничем не обнаруживая себя, он находился вне моего поле зрения. О, гадкий невидимка!!!

Безрассудная решительность и невозмутимость камикадзе, с которой, вылетев навстречку, тот пошёл в лобовую, поразила бы даже видавшего. По крайней мере, "тёртый калач" и "стреляный воробей", которых мне удалось в себе взрастить за годы дорожных безрассудств, искренне удивились проявлению столь геройской отваги.

Вскоре правда (в реальности это заняло считанные миллисекунды) он заметно оробел, словно мишень заметившая полёт пули; заметался, говнюк, как уж на сковородке.

Иной раз, поведение машины может быть столь своеобразным, что без труда способно передать как раздражение, волнение, так и общее настроение водителя. Это был как раз тот случай, когда прыгающий с парашютом - любитель острых ощущений, то ли впопыхах, то ли с спросонья, забыл его надеть, а теперь, отчаянно шарил рукой, в надежде отыскать спасительное кольцо.

Стало заметным (в такие моменты это служит последним утешением), что до второго пилота "таза", кажется, дошло, что если сейчас, ничего не изменится коренным образом, состоится натуральный обмен телами.

И только я об этом подумал, как вдруг, нарушитель покоя, проявил доселе невиданную прыть. Казалось, до последнего, он и не представлял, с какой же скоростью, движется на него, по крайней мере, уже трижды отслуживший свой срок, легендарный "Крейсер Варяг".

Единственное, что он мог предпринять в тех критических условиях - это резко ускорить, свой, мягко говоря, неудачный, манёвр. Будто прочитав мои мысли, так он и сделал. Однако, пронзительный визг его шин (удивительно точно, выражавший душераздирающий испуг), мерк, на фоне пикирующего полёта ржавого коршуна, в тот момент, камнем падающего вниз.

Ситуацию, усугубляло ещё и то, что от вызванного эффектом внезапности, удивления (спровоцировавшего у второго водителя в моём лице, последующее открытие рта), я даже не сразу, смог оставить в покое, педаль газа.

Увы, "кроха зяблик", был обречён, ибо закон асфальтовых джунглей гласил: "При сопоставимых массах, нельзя смахнуть с пути того, кто движется гораздо быстрее тебя; в этом случае, можно лишь самому явиться его жертвой".

А жал я к тому времени, немало...

Ровно 110км/ч и не меньше - именно такую цифру, наблюдал лишь секундой ранее. В своё оправдание, могу лишь сказать, что подобная скорость, была здесь даже не желанна, скорее, крайне необходима; как лишний воздух, в баллонах замечтавшегося аквалангиста.

Прежде, вальяжно вырулившая на тот свет, четырнадцатая, почуяв запах жаренного, словно крыса бегущая с тонущего корабля, было прошмыгнула, в теперь уже спасительный для неё, поворот, и вот казалось, она уже и спасена, но, о моя прекрасная госпожа - скорость, была беспощадна в своей непреклонности!

С тем брезгливым выражением лица (какое может возникать у женщины, лишь при контакте с грызуном), поймав ту за хвост, она всё же, предварительно размотав, небрежно шмякнула её, об эдакую стену.

Учить за ротозейство и ошибки, она не только прекрасно умела, но и обожала. Заведомо понимая всю тщетность действий второго водителя, я словно слышал, её, пестрящую сарказмом, циничную насмешку:

- Ну как же всё-таки глупы и наивны, люди?! - Слишком поздно, а они всё равно, пытаются, своей, до убогого корявой, попыткой, исправить уже допущенный - неверный ход, и тем самым переиграть казино?!

И действительно: побороть время, когда оно, будучи возвышенным, находится на пике жизненных сил, в своей лучшей форме - мгновении, очень мало кому удавалось. Потому, угодивших в серьёзную передрягу, бедолаг, куда чаще срубало, давило, рвало на куски, плющило, и если они и выживали в этой мясорубке, то до конца жизни помнили этот ужас.

Витя Цой, Юра Караченцов... Успел вспомнить всех, кому достался кусок, того несъедобного пирога. Его насильно запихивают в рот, а дальше, хочешь - жуй, хочешь - нет, но проглотить это придётся.

Когда становится заведомо ясно, что же сейчас произойдёт... Нечто - весьма неприятное. Когда инвалидные коляски кружатся пред глазами, и ты начинаешь видеть себя другим и в другой жизни, бесконечно оторванной от звания полноценной, и в тоже время, преследующей ту по пятам, ежесекундно. Лишь в такие моменты понимаешь, что её величество, скорость - это вовсе не отклонение стрелки на спидометре, ибо невозможно измерить её величину оборотами коленчатого вала, словно та, некий сельскохозяйственный овощ. Нет, она подобна самой изысканной ягоде, и чувствуется лишь на вкус, не иначе как языка души; может резко увеличиваться от обстоятельств, и в мгновение ока - перенасытить бывалого обжору до дурноты.

- Довольно! - Хватит!!! - заваленный лишними километрами, словно вожделенными монетами, требуешь ты, взывая к её милости, как тот жадный султан к золотой антилопе.

Прямо на твоих глазах, то, что ранее казалось несметным богатством, превращается в обыкновенные черепки - груз, под которым суждено найти покой неугомонному.

Я это к тому, что мчась на всех парусах в живую преграду, начинаешь впервые по-настоящему видеть и осознавать, что тридцать метров в секунду - это по взрослому, чёрт побери!!! Не успеваешь даже рот от удивления открыть, что уж там, репу почесать.

- А? - как бы спрашиваешь у скорости, а она тебе язвительно в ответ:
- Б!!!

Каким же смехотворным, видится потом это сопливое заявление в адрес общества: "Я не нарушаю правила, просто я играю по своим!".

Прежнему расстройству памяти тут же наступает конец, ибо, ничто так превосходно не лечит его, как внезапно испытываемый стресс; в особенности тот, что претендует на звание последнего.

Ты вдруг понимаешь, что когда-то, пропустил мимо ушей нечто важное, и вспоминаешь то, о чём ранее, тебе говорил добрый дядя-преподаватель на курсах по вождению; о чём уже не раз предупреждали родители, друзья и знакомые.

Внезапно оказывалось, что все эти люди, желали тебе - болвану упрямому, добра, а ты лишь ботинки начищал их мнением и нёсся на очередное свидание с Ней. Вот и добегался, наконец, горе-ухожёр.

Помню, что в первые секунды, чувство дикой обиды захлестнуло меня с головой, ведь я позаботился обо всём на свете, и, наверное, единственное, о чём я в тот момент не подумал, был метеоритный дождь?!

Казалось, мною было сделано всё, для того, чтобы аварийной ситуации не произошло; копнув, в каждом моём действии, можно было обнаружить предусмотрительность.

Минимизировал риски, даже учёл направление ветра, лёгкий порез на шине переднего колеса, принял в расчёт отсутствие одного из элементов задней подвески. Все глаза проглядел в поисках какой-либо помехи, а толку - ноль.

Дело в том, что когда имеешь дело со скоростью (в особенности с её непредсказуемым и вспыльчивым нравом), совершенно бесполезным, может оказаться абсолютно всё; в том числе и жалкие, отдающие чистоплюйским душком, хлопоты.

Как бы там ни было, если женщина, к которой испытываешь определённые чувства, вдруг делает больно, то не стоит раздувать из этого трагедии; надобно отнестись к подобному, как к прививке от столбняка. Годы, оставшиеся за плечами, подсказывают мне, что это самое правильное.

- Ладно, красавица... Подловила, наконец, и меня... - что-то вроде этого, обречённо пролепетал я, заведомо смирившись с уготованной участью.

Иногда, больше ничего и не остаётся, как стиснув зубы, мёртвой хваткой вцепиться в баранку; увы, именно ей, суждено было стать тем - первым средством моральной поддержки, что оказалось под рукой. В такие моменты, как следует закрепившись на чём есть, душа смотрит из твоих глаз, как белка из дупла того древа, что вот-вот рухнет от последнего, завершающего начатое, финального удара лесоруба.

Единственным авто регистратором в машине, был я сам; причём продвинутой версией некого известного бренда; с отличными углами обзора, HD разрешением, и количеством воспринимаемых кадров соответственно. Ещё одним моим преимуществом (или же недостатком?!), была способность чувствовать и мыслить. Отсутствие такой дурной привычки, как закрывать очи ясные пред угрозой жизни и здоровью, опять же, роднило меня с этим полезным устройством.

Стоит заметить, что у взгляда отчаяния, своя особая - пронзительная красота, и порой сравниться с ней, не может ни взгляд надежды, ни веры. Этим его, уникальным свойством, часто пользуется коварная любовь: не желая успокаиваться, и стремясь проникнуть в самую глубь сердца, она заставляет смотреть глазами отчаяния, и вот тогда-то, ты и начинаешь видеть всю прелесть предмета воздыхания, буквально растворяясь в нём без остатка.

Не буду скрывать - впечатлённый, полный откровенного удивления и как будто абсолютно раздетый, стоящий под градом мыслей и испытывающий натиск этих ледяных слёз, продолжал я безучастно наблюдать за тем, во что же это всё выльется.

Успокаивало лишь, какое-то животное, равнодушное к последствиям, любопытство, что единственное, не покинуло меня в трудную минуту. Оно уверяло: чтобы сейчас ни произошло, впереди ждёт, самое интересное. Понятное дело, ему бы только голод свой извечный утолить, а всё остальное, хоть гори оно ярким пламенем.

Моим же первым желанием, стало отправиться прямиком на тот свет, ибо другие альтернативы, выглядели куда как мрачнее. Сложно было поверить в благоприятный исход, ведь это всё равно, что упасть с пятиэтажного дома и суметь отделаться лёгким ушибом?! Выиграть ссадину в моём случае - настоящий Джейкпот!

Что, правда, то, правда... Угодивший в подобную историю, нуждался то ли в большой удаче, то ли в редком везении, то ли и в том, и другом, сразу?!

Теоретически, я был всесторонне подкован, и прекрасно знал о том, что полностью остановить машину, движущуюся на скорости 110км/ч, весьма не трудно - проще пареной репы как говорится, однако, для этого потребуется некоторое расстояние. Подумаешь, всего - ничего, каких-то захудалых, двадцать семь метров (это ещё с учётом полностью исправной тормозной системы, отличного состояния протектора шин и надлежащего качества дорожного полотна), в моём же распоряжении, не имелось и десяти; про надлежащее состояние тормозов и говорить нечего, ибо, страдающий от рождения заводским браком, главный тормозной цилиндр, не столько работал на славу отчизне, сколько строил ей всевозможные козни. В зависимости от величины усилия на педаль, блокировались разные колёса. Иногда целых три, иногда всего два, при особо резких нажатиях - только одно.

В экстремальной ситуации, анализ возможных последствий, работает со скоростью света... К сожалению, первые выводы оказались неутешительны, ибо, подобной скорости (а это скромных 110-ть + 50 вражеских), вполне хватало, для более чем веского предлога, такому увесистому и грозному агрегату, как двигатель, заглянуть в гости к салону; и всё это, без приглашения, разумеется. Думаю, лишним было бы говорить о том, что подобного рода визиты (какими бы ранними или поздними они не являлись), ничем хорошим, закончиться не могли.

Жигулёвской классике, незнакомо милосердие к ногам; к последним, та была беспощадна и обычно первыми, попадали в немилость они. Казалось, вот он - шанс, самолично примерить, упомянутый в одном из романов В.Гюго, "Испанский сапог".

- Прощайте, ноженьки! – стараясь не утаивать правды, мысленно сказал им я, когда серебристая бестия, так и не успев завершить спасительный манёвр, наглухо перегородила дорогу, стройным боком своего корпуса.

Поскольку никудышно работающие тормоза, я так и не удосужился починить, они, как бы в отместку за отсутствие должного внимания к своей персоне - не сработали.

- Почему же интересно, напрочь отсутствует тормозной путь??? - недоумевали граждане инспектора, так и не догадавшись связать его отсутствие, с банальной неисправностью транспортного средства.

В итоге, не встретив должных протестов с моей стороны (ибо, тщетно домогался я, расположения педали тормоза, так и не сумев погасить и крохотной доли, набранной к тому времени скорости), столкновение движущихся навстречу друг другу объектов, поспешило случиться, как можно скорее.

Когда дистанция между нами сократилась до метра, взгляд мой пытливый, интуитивно впился в боковые стёкла будущей жертвы. В последнюю секунду, стало уже ясно, кому из нас больше достанется на орехи (кто - упомянутое древо, а кто - лесоруб), и как создание, хоть и наделённое всего пятью граммами совести, но зато высшей пробы, я обеспокоился за будущее своего обидчика, которого секундой ранее, крыл последними словами.

Перед автомобиля, в разы жёстче и крепче, его, самой настоящей - ахиллесовой пяты; в виде, куда более хилых, боков. Теперь, страшно было уже за вражеский экипаж. Один лишь, Господь Бог, знает, что я испытал тогда.

Машина была тонированной, и сквозь непроглядный сумрак её стёкол, зрели в корень, мои, казавшимися в тот момент чудовищными, догадки; они проникали сквозь них как радиация, рентген, гамма излучение. Напряжение взгляда было столь высоким, что окажись внутри машины лицо мужского пола, без заблаговременно надетых, свинцовых трусов - в миг, сделалось бы несостоятельным в интимном плане.

- А что если, в том самом месте, замер сейчас, чей-нибудь, ни в чём не повинный, ребёнок? - Что же сейчас будет с ним, и во что тот превратиться??? - Детское пюре?

Последнее, нещадно бередя старую травму (заработанную ещё в период отрочества), выжигало сердце изнутри. Ещё ни разу, я не чувствовал себя, одновременно извергом, палачом, и беспощадным убийцей чьих-то малолетних отпрысков. 

И вот, как только это пренеприятнейшее ощущение, мерно разлилось по жилам, раздалось мягкое, по утробному глухое и басовитое, БУМ!


- Когда погаснут фонари -

Всё никак не мог понять, откуда взялось столько пыли?! Чувствовал себя героем одного из рассказов, что был застигнут песчаной бурей врасплох; краска, лак - всё это, в мгновении ока, отслаиваясь и распыляясь, образовало совершенно непроглядное облако серого пепла. На секунду показалось, что оно затмило свет солнца.

Нечто, явно было смято и продавлено?! Это, как со всей злости, ударить малахольного?! Поддалось её мягкое тело грубому напору и так же легко отпрянуло. Чувствовал себя серым волком, сидевшим внутри бронебойного снаряда той пушки, что штурмовала ветхую крепость Наф-Нафа; в самом эпицентре ядра, что угодило точно в цель.

На моё счастье, современные отечественные автомобили (по-крайней мере их, до неприличия тощие, явно страдающие анорексией, бока), штампуют из самой настоящей - кондитерской фольги; должной служить потехой, для всякого рода издевательств, со стороны, куда более физически крепких, тяжёлых и громоздких, внедорожников.

Во многом благодаря этому, вместо сокрушительного удара и отвратительного хруста своих суставов, я услышал одно - громоподобный хлопок, очень похожий на взрыв лампочки; судя по звуку, просто-таки огромной!!! 

Смерть всегда рядом, заслужи жизнь...

Чем я тогда заслужил её, не знаю?! Хотя к этому, всё и шло наверное; только вот не к смерти, а к долгожданному прозрению?! Подарком же, я никогда её не считал, и чувства благодарности, не испытывал.

Лобовое столкновение с преградой на скорости 80км/ч, по сотрясающей нагрузке на печёнку, и другие, жизненно важные органы человека, эквивалентно падению его невразумительной тушки с 8-го этажа. В общем, сами понимаете, ощущения в таких случаях испытываешь, далеко не из приятных.

Голова моя, напоминала к тому моменту развалины брестской крепости после продолжительной осады германский войск. Дело даже не в лёгком сотрясении мозга, которое я честным трудом заработал, а в крушении прежних догм.

В моём конкретном случае, их представляла мысль о том, что извечная привычка забавляться, при всей своей, кажущейся на первый взгляд, безобидности, кого-то всё же угробила.

Где-то в подвальном помещении, чудом уцелевший - раритетный теперь уже, граммофон, играл одну и туже пластинку. Как ни странно, ей оказалась песня Е.Гришковца "А как ты хотел интересно?" Ответить что-то конкретное, я, понятное дело, не мог, однако знал, что хотел совсем другого, и уж совершенно точно, не той - бесчеловечной расправы над кретином, что сейчас произошла?!

Скорость, в какой-то момент, незаметно связывает руки, лишая водителя главного: какой либо возможности повлиять на ситуацию. Каждый, озабоченный в этом смысле, наглец, осмелившийся схватить её за восхитительный зад, должен заранее понимать, что давая волю разыгравшейся фантазии и продолжая усиливать напор, развязано пуская в ход руки (вторгаясь тем самым в святая-святых), безропотно уступает ей это право. В результате, приходится иметь дело с классической позой "женщина сверху", со всеми вытекающими. Как же я мог забыть об этом?

Машина очутилась на совершенно иной дороге, кроме того, её развернуло на сто двадцать градусов, в связи с чем, я как-то не сразу смог сориентироваться. Должно быть, нечто похожее чувствует шахматная фигура, которую, из каких-то личных соображений, дальновидный игрок, в какой-то момент переставляет на другой, совершенно несвойственный месту её нахождения, квадрат?!

Ранее, видимо хвастался пред читателем, ибо, глаза, в конце концов, я всё же закрыл. Должно быть, сработал, чёртов рефлекс?! Однако, гораздо страшнее, было открыть их теперь. Вот, - где требовалось мужество или хотя бы его задатки.

Поначалу, ощущение дикой зажатости и всякое отсутствие боли, всерьёз настораживали. Как впоследствии выяснилось, это всего лишь, не выдержали космических нагрузок, кресла. Выбрав наиболее удачный момент для побега и сорвавшись с извечного поводка, они, с отчаянным рвением устремились вперёд, потому, первые секунды, чувствовал я себя, в своего рода, тисках. Ремни безопасности, само собой, отрегулированы должным образом не были, потому, в момент удара, вместе со стульчаком, отправился покорять дикие прерии салона, и я. Далеко правда, ускакать беглецам не удалось, ибо "главарь повстанцев", шмякнувшись как следует о штурвал (тем гнусным действием, согнув и повредив оный), быстро уяснил, что это и есть - конечная точка назначения.

Момент истины не замедлил себя ждать...

Выясняется, что ты жив и невредим, однако радоваться этому как-то не пришлось, ибо, все до единой мысли, были устремлены ко второму участнику ДТП. Вновь я почувствовал себя изгоем; эдаким врагом рода человеческого. Мысль о том, что я кого-то случайно грохнул, не получив при том, никакой серьёзной травмы, была просто невыносимой.

- Ну где же чёрт побери, положенный мне, тяжёлый перелом голено стопа?

Люди придумали несчётное количество, всякого рода, отговорок, дабы суметь при случае успокоить себя: мол бла-бла-бла, нет людей плохих и хороших, мол все они по факту - бедствующие актёры, нанятые твоей судьбой за сущие гроши, и пляшущие теперь под её дудку такой танец, которая та, только пожелает лицезреть. Однако, всё это - пресловутое бравадство, и не более! Как только ты сам осознаешь роль в чьей-то драме, тут-то сразу всё и переменится. Если у человека, остались за душой элементарные крохи совести, и есть хоть какая-то, нравственная составляющая, то он никогда не сможет простить себе некоторые вещи; к примеру то, что в погоне за куражом, усадил ближнего, на инвалидное кресло.

А же 33-ри года стукнуло дураку... Что я привнёс в этот мир своим присутствием? Одну лишь, головную боль, той, которую беззаветно люблю? У меня нет детей, и что же, теперь я напложу на свет, пару-тройку, несчастных калек?

- Ну как же так??? - полная недоумения, неистово кричала моя душа. Она рвалась и металась, будто с той живьём содрали кожу, а после, облили бензином и подожгли.

Женщины, окончательно разочарованные в любимом человеке, глубоко убеждены в том, что мужчины не меняются, однако, это не совсем так... Да, что, правда - то правда, куда более твердолобые, самцы, как ярчайшие представители семейства кретинообразных, не склонны меняться сами по себе. Ну не меняются они от лёгкого дуновения ветерка (хоть ты с ними дерись), и те, кто ждёт от них чудесных превращений спустя n-ное количество времени, вряд ли дождутся последних, пока отдельно взятая, "дурья башка", не переживёт настоящий шторм. К сожалению, лишь оный, способен породить в её сознании, заметный сдвиг.

Чего я больше всего боялся, так это услышать душераздирающие стоны и вопли, попавшего под раздачу, хоть и вражеского конечно, однако всё же состоящего из живых людей, экипажа.

И без того, ранее остановившееся, сердце, ещё больше сжалось в кулак, боясь, хотя бы на секунду, расслабиться. Ещё ни одна аварийная ситуация в которую я попадал, не заканчивалась столь печально. Раз за разом, переживая это столкновение, что-то страшное начинаешь видеть в скорости?! Вспоминаешь, скольких людей она превратила в прах, овощи, на всю жизнь оставив жить с мечтой повернуть время вспять.

Всё, что теперь оставалось грозному лихачу, это проклинать себя за неосмотрительность. Скорость же, будто испарилась?! И когда в полном отчаянии, он взывал к ней, то увидел лишь её, овеянное стужей, лицо, и тот, совершенно отсутствующий, взгляд. Он не мог поверить, что в его сторону, пахнуло не чем иным, как женской прохладой. Будто отвергнутый своим прекрасным божеством (равнодушней которого, на тот момент, казалось, нет никого на белом свете), впал он, в эдакую кому внутренней истерики.

А как себя ещё можно почувствовать интересно, если та, кого знаешь добрую половину жизни, которой буквально вчера поклонялся, и что подарила тебе настоящие крылья, сегодня, демонстративно поворачивается спиной, умывая при этом белы рученьки чужой кровью; оставляя тебя одного, наедине со всем этим?

Потерянный и разбитый, я смотрел ей вслед; внутренне рыдая и скуля, словно незаслуженно наказанный хозяином, верный пёс, полз вслед за ней на коленях. Вставая, пытался нагнать и потребовать разъяснений, а осколки прежних, разбитых вдребезги, иллюзий, больно впивались в босые ноги свежеиспечённого взгляда. От обиды, называл обманщицей; в общем, вёл себя как обиженное дитя в яслях, у которого, столь любимая им, красавица-воспитательница, случайно испортила заветную погремушку.

Дело вовсе не в том, что я остался без средств для развлечений... Нет, на этот раз, всё было, гораздо хуже! Ещё ни разу, мои отношения с ней, не причиняли никому боли. Ещё ни разу, мне не становилось так не по себе, от созерцания её деяний.

Ну почему, красавицы, бывают иногда, так жестоки? Что же сделало чёрствым однажды, их прежде мягкие сердца???

Минула целая вечность, наверное, прежде, чем всё вернулось, на круги своя?! Ещё одно усилие воли, и пульс сознания, начал чётко прощупываться, на было ставшим уже ледяным, запястье.

Наконец, взгляд мой понурый, приоткрыв отяжелевшие ставни век и приготовившийся ко всему, решился отправиться на поиски выживших, однако, сделать это ему, было весьма непросто. Искорёженный капот, ощетинившись, встал на дыбы, почти полностью закрывая обзор.

- Ну, выползай, давай! - Чего расселся, словно румяна барыня? - как будто упражняясь в словесных тумаках, диктовала, раздражённая моим бездействием, совесть.

Отвергнув крепкие объятия руля (который, казалось, не прочь был узаконить наше тесное сближение), высвободившись из плена кресла, ремня, и едва отогнув заклинившую дверь, сгорающий от чувства вины, человек, с неохотой покинул колыбель забвения.

Словно выживший при кораблекрушении, с трудом отлип тот наконец, от своей спасительной доски. Ему не хотелось верить в то, что всё это - не страшный сон. Мысль о причинении вреда чужому здоровью (истинную цену коего, он прекрасно знал), вгоняла его существо в полуобморочное состояние. Ей Богу, хотелось стать опоссумом и прикинуться мёртвым, дабы больше не иметь к случившемуся никакого отношения. О, затерянный в тихом океане - необитаемый остров, кишащий крокодилами, змеями и ядовитыми пауками всех мастей, казался в тот момент, благословенным подарком судьбы, в сравнении с чьей-то, нещадно разрушенной, судьбой. Самаритянин, издавна живущий внутри, судорожно искал ветку покрепче, дабы повеситься, сумев таким образом избежать невыносимых мук совести. Главной заповедью для меня, являлось пресловутое "Не навреди!", а тут такое!!!

Будто поднятые по армейской тревоге, фотографии забрызганных кровью, автомобильных салонов, всплыли из памяти (по интернету в своё время насмотрелся). Как незамужние девки, некогда поймавшие заветный букет и получившие наконец должный повод, ринулись те, примерять свадебное платье жуткой реальности. Оставалось лишь гадать, которой из них, тот наряд придётся в пору, и насколько же отвратной, будет выглядеть та "невеста"?

Такое случается порой, и ожидающему закат, даруют иногда рассвет. Какое счастье, что наши мысли, далеко не всегда материальны! Не всё оказалось столь мрачным, а излишняя мнительность, вновь посмеялась над своей жертвой.

"Кто чего боится, то с тем не случится" - всё чаще и чаще, мне приходится задумываться над этой старой народной поговоркой.

Как только я вылез из машины, и огляделся по сторонам, испуганному взору моему, предстала следующая картина:

Посланница высших сил, призванная своей идиотской выходкой припадать мне должный урок (именно так, я стану расценивать её впоследствии), стояла в гордом одиночестве прямо посреди тротуара, по которому, так любили гулять прохожие; в том числе, мамы с колясками. Окажись они там в эту злополучную минуту, несчастных, просто бы разметало как кегли, эдаким шаром от боулинга. Виноватым в этом случае, ясное дело, оказался бы я, и никто другой. Какое-то безмерное счастье, приносило уже одно осознание того, что из под тех колёс, не торчало чьей-то руки или ноги.

У подножья, роль которого исполнял бордюрный камень, россыпью блестели осколки, на вершине же, словно на пьедестале, в ожидании вручения грамоты, за высокую степень достигнутого, стоял тот самый, ВАЗ-2114, цвета снежной королевы.

Спесь, всё-таки сбило с его нахального лица... По праздничному блестящий, серебряный полумесяц (момента превращения в него, я к сожалению не рассмотрел), каким-то образом сумел перемахнуть чрез высоченный в том месте, бордюр; оккупировав местный газон и уверенно закрепившись на данной территории. Как он смог принять такое положение, при этом, не перевернувшись пару-тройку раз, для меня лично, оставалось загадкой?!

Кони, люди, - всё перемешалось! Случайный прохожий, вообще, не смог бы понять, что же здесь произошло. Машины, настолько хаотично разбросало по сторонам (её к примеру карету, закрутив в эдаком смерче, отбросило ударом метров на десять), что теперь, оставалось совершенно непонятным, кто, и в каком направлении собственно, двигался.

Это вам, не шоу, достопочтенного Д.Коперфилда. В жизни без обмана, попытка проникновения одного автомобиля, в другой, сходу, да ещё чрез закрытые двери - бесследно не проходит.

Двигатель четырнадцатой, бился в ровном ритме, как бы давая знак, что всё обошлось, и ничего страшного, не произошло. Однако, мимолётный взгляд в ту сторону, говорил, что разум её, жестоко заблуждался. Пребывая в шоковом состоянии, можно многого не заметить. Ровно с тем же успехом, можно было, переломав добрую половину туловища, с гордостью и невозмутимым видом рапортовать о том, что всё мол, в полном порядке. Наблюдать подобное зрелище, по меньшей мере, смешно.

Всё-таки, скорость - мастерица видоизменять изначальное; внести свою коррективу во внешний вид, форму, внутреннее содержание - всё это, ей подвластно. В ней определённо, было что-то, от великого скульптора роденовского калибра?!

Если бы у той спросили, она бы, ровно так и ответила: "В сущности, нет ни прекрасного стиля, ни прекрасной линии, ни прекрасного цвета, единственная красота - это правда, которая становится зримой".

Оставалось непонятным одно: могла ли вычленить частицу золота из куска железной руды, та, что привыкла запечатлевать в своих творениях, даже не себя саму, а свой гнев и раздражение?

Не прошло и минуты, как водительская дверца, открылась...

- А вот и первые признаки жизни!!! - радостно воскликнула во мне, вдохновлённая надежда.

Шатаясь и покачиваясь, она вышла из машины, и я словно увидел, как рука проведения, поставила выстреливший пистолет на предохранитель.

С непредсказуемостью падения космического метеорита, по поведению на дороге, могли конкурировать лишь пьяные мужики употребившие половину литра беленькой, и славящиеся своим легендарным, "аккуратным вождением", дамы.

При всём уважении к прекрасной половине человечества, но именно женщины - нежное доказательство того, что не так страшен сам автомобиль, как та хрупкая индивидуальность, что вознамерилась однажды им управлять. Да, возможно они научились, посредством каблука, грамотно воздействовать на чувствительные места железного коня и ловко манипулировать оным, но как показывает практика, этого явно недостаточно. Помимо всего прочего, надо же ещё, и каким-то элементарным соображением обладать. Увы, последнего, зачастую попросту не наблюдается.

Женщина за рулём...

Уже превышен тот потолок, когда я мог относиться к этому явлению снисходительно. Объективно - это стихийное бедствие, не меньше. В частности, наклейка каблучка на заднем стекле, означает для меня, что за рулём сидит очередное чудо-гороховое, способное резко затормозить ни с того ни с сего; тронуться задом, когда все метят ехать вперёд или выкинуть любой другой - неожиданный сюрприз. Попробуйте убедить в обратном того, кто за последние два года, лишь благодаря наработанной потом и кровью, технике уклонений, сумел избежать, более чем двадцати серьёзных вмятин.

Та, о которой я говорю, однозначно, была из тех самых - пресловутых обезьян с гранатой в загашнике, ибо, как только представился удобный случай, она ей с радостью воспользовалась.

Не смея приблизиться к вышедшей, словно та являлась, покинувшим стены английского замка - кентервильским привидением (гремевшим цепями моих прегрешений), я замер в ожидании развязки.

В каком-то полу шоковом состоянии, окровавленная и сбитая столку, ко мне, заметно пошатываясь, направлялась особа неопределённого возраста.

Обычно, взгляд мой притязательный, не находя для себя ничего интересного, невольно отскакивал от подобных натур, в этот же раз, тот будто приковали?!

Самая нелепая ситуация, когда в тебя врезается женщина... Один, испуганно-ошеломлённый вид её, приводит в безнадёжный конфуз?! Вот с кого нечего взять, и совершенно бесполезна, грязная ругань! Тьфу!!!

В тот момент, она напоминала персонажа американских вестернов: эдакого, подстреленного из грозного ствола возмездия, горе-гангстера, что по причине отсутствия свинцовой пули правосудия, банально получил совковой лопатой по голове, а посему, вид имел характерный - опустошённо-унылый.

Пребывание под градом битого стекла ещё никого не преображало (хотя бы внешне). За ней, как за раненным оленем, тянулся ярко-алый, кровавый шлейф из мелких капель. По столь чёткому следу, можно было отыскать ту, хоть на краю земли.

Несмотря на моё презрительное отношение к ней, как к личности (ибо, по моему разумению, всякого рода пьяниц за рулём, надлежало либо отстреливать как бешеных собак, либо отправлять для участия в шоу наподобие "Бегущего человека"), чисто по христианским соображениям, мне, всё же, было жаль её.

- Как быстро?! – только и сумела пробормотать впечатлённая женщина, чрез туманный взгляд которой, сквозь непроходимые тернии пьяного дурмана, настойчиво пробивалась сосредоточенность. Увидев, с каким трудом ей это даётся, я невольно проникся к выпивохе сочувствием.

Она растерянно смотрела на меня, совершенно непонимающими глазами, как будто оглушённого ударом весла, сома?! На её испуганном - ошарашенном случившемся, лице, словно на фотографии сделанной профессионалом своего дела, запечатлелся незабываемый момент.

Представляю себе чувства бедняжки, чьё, наверняка приятное - томное головокружение, оборвалось подобного рода, встряской; бедняжки, столкнувшейся с тем, что субмарина из далёкого прошлого, на всех парах несётся навстречу.

Вторая фраза из женских уст, содержала уже явную просьбу:

- Я виноватая, признаю... - А у вас нет аптечки?

Ну и наглость с её стороны?! У меня, понятное дело, аптечки никогда и не имелось, а её вечное отсутствие, считалось, чем-то в порядке вещей. Учитывая тот факт, что один из функциональных элементов подвески (в частности, вносящий посильный вклад в стабилизацию работы заднего моста), вообще, хранился у меня под одним из сидений, о присутствии в багажнике огнетушителя или средств первой помощи, и речи быть не могло.

Однако же, мир не без добрых людей; тем собственно и живо, всяк расхлебайство. Ей помогли случайные прохожие, адекватно воспринимающие ситуацию: быстренько вызвали всех кого следует, а главное, в короткие сроки, сумели раздобыть у местных жителей, столь необходимые истекающим кровью - пресловутые бинт с йодом.

К моему превеликому счастью, обошлось без жертв и тяжёлых увечий. Бог, миловал: пожалел дурака, а заодно и дуру приголубил. Не было в той машине больше никого; это выяснилось в ходке поиска затерявшегося мобильника. Её единственными пассажирами, оказались три, полтора литровых, бутылки пива, чьё - крайне взволнованное состояние, легко определялось повышенным содержанием пены в области горловины и наличием характерных следов пота на лбу.

- Эк перепугались, Гаврики!

Смех, смехом, а на самом деле, это страшно, когда из машины, как из подбитого выстрелом гаубицы – искореженного танка, с трудом выползает окровавленный человек.

Всё сразу меняется... Скорость, на глазах теряя прежнюю благовидность, видится теперь уже, неким варварским оружием в твоих руках: чем-то вроде, средневековой булавы?!

Увы, в таких случаях, былая романтика очень быстро улетучивается, и ты понимаешь, что скорость - палка о двух концах.

Без вмешательства доблестных сотрудников ГИБДД, обойтись не получилось, хотя вторая сторона на этом, понятное дело, особо настаивала.

С каждой последующей минутой, головокружение моего обидчика усиливалось, а общее физическое состояние, становилось всё более плачевным. Шоковое состояние, прошло, и вскоре ей стало, не до полюбовного улаживания, а потому, в назревший конфликт сторон, обязаны были вмешаться, некие третьи лица.

Прибывшая к месту аварии первой, скорая, осмотрела пострадавшую, диагностировав у той, подозрение на серьёзную, черепно-мозговую, травму. Хоть, та, и упиралась, доколе могла, но её таки, всеми правдами и неправдами, увезли в больницу.

Обряд уговаривания, затянувшийся, а же на двадцать минут, почему-то напомнил мне, классическую сценку с участием дьявола.

- Так вы продаёте свою душу или нет? - спрашивал уже в третий раз, явно теряющий терпение, то ли доктор, то ли всем известный, Люцифер?! По выражению его лица, было ясно одно: что настолько несговорчивых смертных, тому, давно уже не приходилось встречать.

Отнюдь не лишённый тщеславия, врач, как мог изгалялся над женской неосведомлённостью, усердно стращая бедняжку. По всей видимости, лишний больной с ушибом головы, нужен был им позарез?!

Не поленился он, приоткрыть занавес страшных последствий её упёртости; сделав её на минуту преступницей, наносящей непоправимый вред своему здоровью. Будто драматург шекспировских времён, мастерски живописал тот ужасы кровоизлияния, медленно но верно, ведя к тому, что женщина в рассвете сил, при отсутствии должного вмешательства, рискует превратиться в бестолковую дурочку.

Что говорить, прекрасно зная человеческую натуру, аргумент тот привёл - железный, ибо людей, всегда пугал сам факт, обладания улыбкой без причины.

Свой блестящий монолог он закончил, дежурной фразой Вельзевула: "Мне-то, выгоды от вас, собственно никакой, а вот вам - сплошь одни бонусы".

- Ну же, милая моя, соглашайтесь))) - повторил он, сладким тоном добродушной нянечки.

И впрямь пахнуло бессмертием... Разве можно было, после такого, взять и не поехать с тем странным незнакомцем, что грозился всё это предотвратить, одной лишь мощью своих знаний?

Не знаю, как лечить, а вот убеждать в своей правоте, он явно умел; становясь той самой водой, что и лежачим камнем не брезговала. Шансов противостоять подобному натиску, у женщины в её положении, было мало.

Слова опытного медработника, входили словно нож в растаявшее масло... Развесившим уши, страшно было даже представить, какой целительный эффект, способна была возыметь обыкновенная таблетка аспирина, окажись та, в распоряжении его коллег по лекарскому цеху?! Чародеи одним словом, а не врачи! 

- Ладно, по рукам... - Так уж и быть, продаю... - Везите... - как-то неохотливо произнесла она, будто кровью, подписав вынужденным согласием, сей ритуальный договор.

"Прислужники тёмных сил", ехидно переглянувшись меж собой (мол, куда бы ты делась интересно?), взяли под руки невинно убиенную, аккуратно погрузили оную в карету жёлтого цвета, и умчались восвояси. Моим же состоянием, никто из людей в белых халатах даже не поинтересовался; сей факт, не то, чтобы вызывал негодование или возмущение, однако оставлял наедине с немым вопросом: "А человек ли я? Меня, вообще, видно невооружённым взглядом?"

В итоге, на месте крушения авиалайнеров, остался лишь временный наряд, сразу же изъявший документы у обеих сторон, и скользкий пронырливый родственник; жадно вынюхивающий любые подробности; не упускающий ни одной детали, и навязчиво предлагающий пойти, на чистейшей воды, авантюрное соглашение, в виде: "Полностью взять вину за случившееся, на себя".

Чего я никак не могу понять, прожив на этом свете 34 года, так это разницы восприятия "Я - Он/Она"?! Почему одни люди, склонны считать других, глупее или наивнее себя? Должно быть, я произвёл на него впечатление олуха царя небесного, что с превеликой радостью, готов был взвалить на свои плечи, чужой проступок?!

Пришлось разочаровать... Слащавая маска, тут же спала, с недовольного положением дел, лица, и тот разразился проклятиями в мой адрес. Хорошо, что не задолго до этого, прочёл одну историю о Омар Хайяме и оскорбительных словах, что имеют свойство, вылетать время от времени, из чужого рта. Как и рекомендовала мораль сей притчи, примерять на себя чужие лохмотья, не стал, благодаря чему, ругательства, отскакивали от меня, как от стенки горох.

Многое прощай другим, и ничего себе - этим-то, я как раз, и занялся. Увы, но без соответствующего наказания, люди, в большинстве своём, только лишь разлагаются. Если ты не делаешь выводов из своих поступков, то грош тебе цена такому.

Каждому настоит, самому отвечать за свои ошибки, и соответственно, платить по счетам. Если этого не происходит, личность как таковая, просто напросто, деградирует. По крайней мере, уж ей-то, очередное "отмазывание", точно претило.

Наступил долгожданный период, когда на некоторое время позабытый всеми, я остался один. Её нетрезвый, разъярённый случившимся, муж (перепутавший меня с Санта-Клаусом и настойчиво требующий купить ему новую машину), пока ещё не прибыл. Вот, - когда начался настоящий концерт!

Пока что, в моём распоряжении имелся целый час относительного покоя, в течении которого, я был предоставлен сам себе, а потому, целиком и полностью, посвятил тот, созерцанию плачевных результатов и всевозможным размышлениям.

У меня нет всего, что я люблю, но я люблю всё, что у меня есть... Первое, на что сразу же обратил внимание - на свой старенький, автомобиль. Любящему сердцу, больно было на него смотреть; единственное, что могло выражать в тот момент моё лицо, это - скорбь. Во что же тот превратился с моей подачи?

Честно говоря, он и раньше, чёрт знает на кого был похож, а теперь и вовсе, напоминал симбиоз печки-кочегарки, нелепо скрещенной с тихоокеанской акулой-молотом?!

Наружные края обеих фар, симметрично (и по всей видимости синхронно?!), сместились на сорок пять градусов внутрь. Прежний облик классической модели Жигулей, приобрёл наконец, заметную оригинальность.

Столкновение двух эпох, явно не пошло ему на пользу?! Машина стала похожа, на скрюченного преклонностью лет, хамелеона. Капот в частности, напоминал, словно отдавленный слоновой ступнёй, язык хладнокровного существа; скомканный в гармошку и заметно распухший, обратно в ротовую полость пресмыкающегося, он уже не помещался.

Массивные транспортировочные стержни, ранее прятавшиеся под буфером, аккуратно сложились, словно являлись неким элементом оригами и были сделаны из тонкой бумаги?!

Её, видавшее травмы, лицо, было всецело ручной работы; на моей памяти, ей восстанавливали оное, уже дважды. В своё время, характерные следы сварочной нейрохирургии были скрыты умелой рукой, жестяных дел, мастера, теперь же, былые швы разошлись, обнажив зияющее наружу, ржавое нутро.

Всё дело в нашем отношении к тому, что некогда дарило радость: тепло это, или прохладное равнодушие? В моём случае, всегда, последнее слово оставалось за первым.

Этот странный человек во мне (чем-то напоминающий угрюмого бедуина?!), точно также боготворил воплощение стали в лице машины, как и заядлые любители огнестрельного оружия, боготворили его воплощение, в лице славных детищ, небезызвестной "Smith & Wesson".

Я не домогался её всеми возможными способами, ища в её лице гор блаженства и удовольствий, мягкости, комфорта, какой-либо внешней роскоши, и вообще, не требовал лишнего. От машины, мне достаточно было самого малого: лишь бы ехала, родная, и смогла терпеть меня - невыносимого.

Слушая порой, бесконечные причитания капризных девок, в которых сами того не зная, превращались изнеженные владельцы тех же Мерседесов и Тойот, я не понимал, что это вообще, интересно, за машина, которая слушалась руля, беспрекословно исполняя что ей велено? В чём тогда, проявлялся её характер? Не уж-то, в пресловутых, 7-ми секундах до сотни? Или может, в постыдном раболепстве пред жалким смертным и угождении водительским прихотям? Своенравность - вот, что я ценил как в женщинах, так и в машинах.

И машина, и женщина, представлялись мне, нечто большим, чем кусок бездушного металла или живой плоти, вызывающей чувства определённого рода. В частности, первая, являлась для меня тем скромным храмом отшельника, которому я, раз за разом, вверял свою ничтожную жизнь; посему, больше ассоциировалась с тёплым углом в лютую зиму, летней скамейкой романтика, вполне сносным местом ночлега, переправочным плотом чрез совершенно непролазную лужу, поилицей и кормилицей в одном лице; в общем, многим. 

Терять близких (а по сути, некую связь с прошлым) всегда нелегко, даже когда разговор идёт о старых-добрых вещах, помнящих дрожание несмелых рук на своём руле, в первые дни, твоей самостоятельной практики.

Автомобиль погибал, я – молча, оплакивал. Говорить о нём, как о живом - это единственное, что ныне остаётся благодарной душе.

В результате удара, произошло глобальное смещение узлов. Кузов, выражаясь на сленге жестянщиков, явно "поплыл". Электропроводку, тут и там, закоротило, что привело к самопроизвольному включению некоторых из приборов.

Дворники серьёзно повредило искореженным капотом; с раздробленными коленями, переломанные в нескольких местах, они жалобно дрыгались, пытаясь изобразить, в, с трудом исполняемом - корявом движении, всю испытываемую ими, боль.

Бедняга, всё ещё пытаясь дышать, но захлёбывался, словно человек с насквозь пробитым лёгким; шипел и фыркал, кровоточа, бирюзового цвета, антифризом.

Он медленно угасал на моих глазах, и видя те страдания, я тогда решил, что навсегда оставлю его благородное сердце в покое; прекращу терзать его отзывчивую душу сцеплением и ставить бесчеловечные эксперименты над подвеской.

- Вот наконец, и тот отдых, о котором ты наверное, так долго мечтал?! - глядя на него, думал я.

В померкших зрачках его разбитых фар, как во взгляде, преисполненного долгом, самурая, читалось: "Ни о чём не жалею... Лучше погибнуть в бою, чем медленно истлеть от старческой немощности!".

Поинтересуйся у меня смерть, я бы и сам ратовал за такой уход. После того, как Цой разбился (об этом я узнал в своё время, из какой-то газеты), гибель в автомобильной аварии, стала для меня, в некотором смысле - священной.

Мужчина, должен уходить в раз - как воин, а не извергать месяцами стенания, лёжа как беспомощное дитя на кроватке. Это лишь, унижает.

Несмотря на подобное восприятие его конца, с чувством крайней озлобленности, косился я, на совсем ещё моложавую, четырнадцатую, желая ей, позабытой всеми, упокоиться в мусорной куче. Она, как бы символизировала собой, всё это - современное хамство и бескультурье, являясь излюбленной маркой отечественного похренизма.

Начальных знаний, мне вполне хватало для того, что бы вынести если и не экспертную оценку произошедшего, то хотя бы, вполне грамотную, любительскую; зря я что ли, сопроматом три года убивался?

С точки зрения характера разрушения элементов стальной конструкции и приложения нагрузки - это было идеально выверенное столкновение: удар в единственно мягкую часть, да ещё так, безупречно равномерно - всей площадью передка. В итоге, львиная часть разрушительной энергии удара, ушла на отправление четырнадцатой в свободный полёт. Её просто унесло ураганом, прямо как малышку Дороти; вместе с крошечным домиком и его скромным убранством. До страны Оз, ей было не долететь конечно, но до царства огурцов, дотянула та вполне.

На самом деле, это редкость и большая удача, ибо интуитивно, водитель, стараясь избежать столкновения, выворачивает руль, в ту или иную сторону, невольно выпячивая тем самым, острый и жёсткий, угол передка. Случись подобное, я бы напоролся на него, и переднюю часть моей посудины, просто разметало бы по округе.

Не знаю, как ей это удалось, но она (надо отдать выпивохе должное конечно), до конца не растерявшись (пусть даже перепутав тормоз с газом, ведь иногда только в этом спасение), сэкономила нам, как минимум две пары костылей и путёвку в травматологию на неопределённый срок.

Времени на осмысление произошедшего, имелось у меня, более чем достаточно; чему последнее, и было всецело посвящено.

Заглянув в салон, я обнаружил его, изменившимся до неузнаваемости. Большинство из приборов, покинули свои гнёзда. Замолкшую магнитолу к примеру, попросту выбросило из шахты, хотя по идее, она должна была затонуть в ней с головой.

Сила инерции, чудовищную мощь которой и пришлось испытать сполна - штука действительно страшная. К примеру, вы не сможете удержать в руках даже трёхлетнего малыша, потому как, при столкновении на большой скорости, он в миг приобретёт вес, средних размеров - слонёнка, и одновременно с тем, сподобившись испуганному жаворонку, упорхнёт, в, только Богу известном, направлении.

Делать особо было нечего, и я машинально начал восстанавливать в голове, события недалёкого прошлого...

На первый взгляд, в салоне, как будто граната взорвалась?! Верхняя часть заднего сидения, была начисто вырвана с корнем, а его пластиковые, крюкообразные крепления, лишились своих конечностей. Оное, будучи хаотично перевёрнутым, словно элемент баррикады, поделило салон надвое.

Эх, чем только не кидались чрез неё тогда, недовольные политикой властей, "французские студенты".

В момент столкновения, открытый багажник (ибо речь о универсале) превратился в натуральный плацдарм; будто запущенные с помощью римских катапульт, предметы оставленные в нём, с бешеной скоростью устремились вперёд.

Никаких каменных глыб конечно или пылающих смоляных ядер, однако, довольно такие увесистые, по разгильдяйски когда-то оставленные на произвол судьбы - насос с домкратом, с успехом заменяли последние, ибо в тех условиях гравитации, могли с той же эффективностью, легко проломить, слабо защищённую стену непутёвого затылка.

Чем больше я углублялся в тернии визуального осмотра, тем больше дивился своему везению. Вместе с тем, становилась всё более очевидной гибель легендарного корабля. Ресурс его металла, давно уже был исчерпан, нарушение же геометрии по всему кузову, означало неминуемый конец, многолетним странствиям Одиссея.

- Прощай, дружище))) - Личное знакомство с женской невнимательностью, стало для тебя, фатальным, - то было, последним обращением к нему.

Целая эпоха жизни, связанная с этим автомобилем, вмиг погасла. Настала пора, одеваться во всё чёрное.


- Утро вечера мудренее  -

Таким вот - прискорбнейшим образом, маленький Мук, лишился своих, хоть и рваных конечно, поношенных, но таки, вполне ещё действующих, "скороходов". А хуже всего - главная причина головной боли: вместе с ними, у оборванца отняли и последнюю иллюзию, которой тот, как фиговым листом, всякий раз прикрывал своё нагое естество, от любопытных взглядов, совершенно посторонней ему, действительности.

Отныне, избалованному приятным обществом машины - однокрылому птенцу орла, предстояло пополнить армию пеших. Перспектива для заядлого автолюбителя, прямо скажем, не из приятных, ибо, оная предлагала, начать снова ютиться на остановке как сироте казанской; впасть в зависимость от графика движения общественного транспорта и уповать на свободное место. В общем, незавидное для прожжённых водил, существование, замаячило впереди.

Грустные мысли, обуяли... Печаль же, всё нарастала.

С ног до головы, разрисованный узорами в стиле воровской хохломы, супруг-дебошир (на вид - форменный уголовник, неустанно грозящий мне бесчеловечной расправой), а также её многочисленные, родственники и друзья, отошли на десятое место.

Что интересно, буквально все очевидцы этой аварии (а их оказалось немало, и те, всякий раз, предательски тыкали пальцем в мою сторону), вменяли мне в вину прелюбодеяние со скоростью. Её мать к примеру, больше заботила этическая сторона, лично моего поведения, нежели факт пребывания пьяной дочери за рулём.

По своему типажу, дитя её великовозрастное, очень уж напоминало мне, героиню сказки "Морозко"; ту самую - любимую дочурку мачехи; до нельзя избалованную, Марфушу, с малых лет привыкшую, что всё и вся, сходило ей с рук, и будучи сладким, само попадало, в заблаговременно открытый, рот.

Единственное, чем она могла теперь оправдаться за поломанные сани (кстати, ей не принадлежащие), это свалить своё неадекватное поведение, на моё превышение скорости - факт, отрицать который, я не собирался.

Явно, заведомо натравленная, нетрезвая родня (что едва уместилась в двух машинах), будто с цепи сорвалась?! Ножей и вил, при них, не было конечно, зато словесных угроз, имелось предостаточно; такое ощущение, что их привезли с собой в багажнике?! В общем, в тот день, узнал о себе много нового.

Увы, находился я не в том состоянии (как физическом, так и моральном), чтобы легко парировать нападки адвокатской стороны. В любом случае, вставшим на защиту своей кровиночки, матерям, ничего не докажешь, ибо, по природе своей, глухи и слепы они, к жалким аргументам обидчика.

Каждый, волен думать на своё усмотрение, и не мне, было лишать опекающего сердца, его законного права. Для всех, хорошим не станешь - повинен, так повинен... В конце концов, и ваш покорный слуга (что всё это время, вполне себе обходился без царя в голове), и та нерадивая сударыня под градусом (покинувшая стол в разгар веселья и спешащая доставить пиво холодным), являлись ничем иным, как плодом собственных упущений - горьким и невкусным.

В той ситуации, на огрехи воспитания её чада, указывать было, не то, чтобы опасно, а явно неуместно. Чувствовал себя Франкенштейном, чьё безобразное тело, жители местной деревни, вот-вот насадят на вилы и придадут огню.

Засрамлённому разгневанной общественностью, оставалось лишь принять всё как есть. Как сказал однажды старина С.Кинг в одном из своих романов: "Некоторые вещи - вынуждены быть правдой, у них просто нет другого выбора".

Правда - это обычно, та - полу съедобная кормёжка, которую жуёшь либо без удовольствия, либо испытывая явное отвращение. На сей раз, она предстала в моих глазах, именно такой.

Не чья-то сестра, дочь или жена, а окровавленная женщина с перевязанной головой, вновь всплыла пред глазами. Весь её, буквально растерзанный адской встряской - несчастный вид, разбуженной грубым солдатским пинком, Белоснежки, заставлял делать выводы.

Твёрдо уяснил тогда одно: что в дальнейшем, ни коем образом не хочу быть причастным к такого рода ситуациям и ещё раз испытать нечто подобное; сломать или искалечить чью-то жизнь, а то и вовсе - бездумно отнять.

К сожалению, порой слишком поздно приходит осознание, что каждый из нас - водителей, в своём роде, несмышлёный Бог; способный на лишение жизни, и не способный на обратное - вернуть ту, иль безвозмездно подарить.

Думать о других... Во многих случаях, это означает забыть о себе. Наверное, раньше, я просто не был способен на это?!

Бесчисленные обгоны, с единственным расчётом на авось - то единственное, чем можно было похвастаться, ослеплённому страстью.

Лихачам со стажем, всегда есть что вспомнить, и о чём рассказать... В моей памяти, сохранились десятки многотонных грузовиков (гружёных и пустых, с прицепами и без оного), о которые я, лишь по чистой случайности, не размазался однажды. Вот уж, кто действительно умел, в присущей лишь угрюмому тяжеловесу - неповторимой манере, капот на уши натянуть?!

Игры с ними, и игры со смертью, были синонимами; по совместительству являясь, моим любимым развлечением. Что поделать, но лишь таким вот - странным образом, мне удавалось чувствовать себя, пребывающим внутри тела жизни. Эдакий секс на грани, где каждая следующая фрикция, могла стать последней.

У Ф.Ницше, есть одно высказывание: "То, что не убивает - делает тебя сильнее". Позволю себе, несколько перефразировать эту легендарную цитату. То, что не раздавило однажды - становится в твоих глазах, по-настоящему особенным.

Мне к примеру, никогда не забыть этот Зил с бело-синей кабиной, в разинутую пасть которого, неуправляемо летел, будто по ковровой дорожке, сотканной из подсыревших, осенних листьев. Оказалось, что такого рода, скользкое покрытие, умеет забавляться с коэффициентом трения, не хуже пресловутой банановой кожуры. Оный грузовик, напомнил мне, эдакого верзилу боцмана, с закатанными до локтя рукавами, одетого в извечную матросскую тельняшку. Последний, грозно шествуя навстречу и не собираясь уклоняться от комариного укуса, явно намеревался проучить зарвавшегося; для начала, прописав тому мощнейший хук слева, а после, выкинув потерявшего сознание наглеца, за борт. Протектор его шин (на который я уставился в тот момент, словно на карту несметных сокровищ), по хорошему, должен был отпечататься на моём упрямом лбу, однако, этого не случилось. На протяжении всего периода своего существования, я старательно не верил в чудеса, а они происходили с завидной регулярностью.

В своё время, меня не за штрафовали до смерти, только лишь из чувства жалости, которые милосердные инспектора (а я один из немногих, кто познал всю доброту их колючего сердца), испытывают исключительно к хозяевам ветхих машин.

С ужасом, вспоминал я о своих горе-подвигах: как на узких, внутри дворовых дорожках, отрабатывал тонкости слалома; как поздними тёмными вечерами, носился по ул.Володарской (представляющей из себя довольно узкую, типично горную, дорогу), на скорости, превращающую обычный спуск с крутого подъёма в натуральное падение с обрыва. Представляю, сколько бы насчитал в этом случае кувырков, чей-нибудь авто, неожиданно вылетевший на главную, с правой или с левой стороны?!

Разве я думал о том, чем сие - казалось бы невинное, развлечение, может закончится для кого-то, и чем обернуться для меня самого? Настоящее чудо, что до сих пор, я не сшиб кого-то, не убился сам, и пишу сейчас эти строки?!

Старая водительская мудрость, гласит: "Дебил - не дремлет!!!". Вот, о чём я совершенно забыл. Когда на протяжении пятнадцати лет, тебе не встретилось ни одного из них - достойного в твоём понимании этого гордого звания, ты перестаёшь верить в их существование, относя подобное явление, не иначе как, к параноидальным бредням, всяких там, давно выживших из ума, маразматиков.

Однако на практике, игнорирование фундаментальных предостережений, всегда приводит к печальным последствиям. И тот, кто наивно полагает, что может вечно носиться как угорелый в своё удовольствие; как дитя малое, шалить по чём зря, а очередной Дебил Петрович, будет на всё это спокойно взирать - жестоко ошибается! Чёрто-с два, он останется в стороне! Рано или поздно, тот не вытерпит томительного ожидания. В современных реалиях беспардонности, неожиданная встреча с ейною рожею - это лишь вопрос времени, и не дай вам Бог, угодить в его распростёртые объятия, с трёхзначным числом на спидометре. Уж мало, точно не покажется.

Дороги, дороги, дороги...

Беспредел, творящийся на них, достиг сегодня таких масштабов, что в моих глазах, они всё меньше напоминают калифорнийский Диснейленд. По сути, это всё те же, совершенно чуждые янки, джунгли Вьетнама: тут никогда не знаешь, где тебя может поджидать, замаскированная листвой, растяжка; глубокая яма с острыми кольями; тот же падлюга-вьетконговец или проголодавшийся гепард. Мы в этом смысле - американские солдаты, оставленные правительством на враждебной территории, и здесь у нас, есть только долг пред ближним, куча всяких обязанностей, и лишь одно право - сдохнуть героями.

В погоне за острыми иль приятными ощущениями, мы часто забываем о возможных последствиях. Чтобы и кто не говорил, про его занудный, где-то даже сухой и престарелый, тон, но иногда, голос собственного прагматизма - то единственное, к чему действительно стоит прислушаться.

Не стоит обманывать себя... Скорость, представленная трёхзначным числом - это всегда смертельное оружие, дуло которого направленно на того, кто первым совершит роковую ошибку.

Жертвой чьей-то безответственности, может стать кто угодно. Вопрос в том, готовы ли мы - лица не лишённые сострадания, наблюдать кровь безответственного существа на своих руках, ведь при случае, она спустит курок чужим пальцем, и выстрел, неумолимо прозвучит.

Сегодня, я больше не доверяю ей... Я ни то, что больно обжёгся, а кое-что понял: что-то, очень важное. Как говорят «сделал для себя определённые выводы».

Человек бессилен пред скоростью, как пред матерью-природой; случись что, ему нечего ей противопоставить. Единственным средством давления на знойную сеньориту, которой тот располагает, является несчастная педаль тормоза; последней в частности, разве что народ на ярмарке смешить?!

Тормозная система, имеющаяся в каждой машине - не что иное, как синоним миража и обмана, а не волшебное средство предотвратить непоправимое. Эталон ложной сути... Она в значительной мере притупляет естественное чувство осторожности, убеждая в том, что всё якобы, находится под контролем. Внезапность же, обесценивает её наличие. Толку от этого устройства, в ряде случаев, как от заряженного пистолета, спрятанного за поясом, которым даже не успел воспользоваться умелый стрелок, ибо некто, уже огрел бедолагу тяжёлой монтировкой - упредив на корню, излишние беспокойства оного.

О, не тратьте зря времени... Пытаться поймать её на вранье, только время терять, ибо, скорость - кристально честна: она никогда не обманывает, но всё время, чего-то недоговаривает?! В общении с подобными натурами, надобно обладать умением читать между срок. Это всегда будет написано мелким шрифтом, просто кто-то, то ли не хочет замечать кровавой надписи (изысканной татуировки на её плече), то ли в силу личной безграмотности - не способен этого сделать.

Не в моих правилах очернять предмет былых страстей, потому, не хочу говорить про неё всякие гадости или в чём-то упрекать. Она такая, какая есть: неукротимая, дикая, и не в меру темпераментная; безудержна в чувствах, ей неведома грусть и скука, она весела и легкомысленна; нежна и добра настолько, насколько вообще способно быть наделено добродетелью и нежностью бессердечное существо, при всём при этом - чрезвычайно ранима. Умеет к себе расположить даже самых несговорчивых и строптивых, способна бередить равнодушные сердца, однако, водится за ней один тяжкий грешок: частенько, будучи в крайней степени несерьёзной, попросту играет людскими судьбами - негодница, отбирая подходящих актёров для исполнения главных ролей в уличных трагедиях. Да, никто из нас не застрахован от игры в той незабываемой пьесе, но принять в ней добровольное участие - это уже наше личное решение. Просто набери заветную сотку, и ты уже, негласно участвуешь в том "розыгрыше призов".

Минуло уже больше года, как я с ней не виделся... Часто и по долгу, тоскую... Горько осознавать, что вот он и конец, всему, что у нас с ней было.

Смерть любых отношений, начинается с потери доверия, и соответственно, как это ни прискорбно, заканчивается утратой прежней близости. Недоверие (будь оно трижды неладно!), словно рука вора, без спросу заглянувшая в карман прежних чувств. Даже и не заметишь, как в твоём присутствии, та, по мастерски ловко, вывернет его наизнанку. В итоге, что-то невосполнимое будет изъято: что-то, что уже не наживёшь, сколько для этого не вкалывай. У таких отношений, просто нет будущего, и я это прекрасно понимаю. Постепенное охладевание до уровня старой знакомой - это лишь вопрос времени, и в том есть, окончательный приговор.

Чертовски обидно... Для меня, всякого рода, тактильные ощущения, всегда будут стоять на втором плане, и как себя не балуй сахарными плюшками, очень не хватает того, что она дарила своим присутствием в моей жизни.

Кто думает, что знает женщин, не доверяет ни одной из них?! И всё же, я бесконечно доверял ей. Почему только интересно?

В мужской жизни, всегда найдётся место особенной женщине; от которой, как ни пытайся - ни по собственной воле, ни по стороннему принуждению, не уйти. Душе близка лишь та, на слезу которой, не закрыть равнодушно глаз. Разлюбить красавицу непросто, ведь это отнюдь не ветреное увлечение в стиле "поматросил и бросил". Она - неотъемлемая часть тебя самого: твоя жажда, твой извечный голод, твой пьянящий кислород гор. Она, одновременно и начало твоей жизни и её продолжение; немое очарование холодного рассудка, королева божественных минут и единственная потребность души.

Пятнадцать сказочных лет, не так то просто, - взять и перечеркнуть, ведь скорость, не та сварливая женщина, на которой в молодые годы имел глупость жениться, а в зрелые, только и мечтаешь поскорее отделаться. Нет, таких как она, боятся потерять, ими дорожат до последнего; на них, если и не молятся преклонив колени, то бесконечно обожают. У неё масса неоспоримых достоинств: она не умеет быть назойливой, играть на нервах или к чему-то принуждать, лишь без остатка отдавать себя.

Искушение и соблазн... Если бы не скорость, я окончательно забыл, что это такое вообще. Временами, мне ясно слышится он - тот сладкий зов, одной из морских сирен, и как сложно, противостоять тому порой. Всё моё существо, прекрасно помнило, как умела она сделать хорошо: вдохнуть в тебя просторы вселенной, развеять пеплом по ним, а после, сотворить из ничего, совсем другого человека.

Невозможно забыть только одно - то, что по-прежнему хочется помнить; то, без чего тебя самого, попросту не существует. Как ни крути, мы испытываем определённую потребность в воспоминаниях, ибо личность каждого из нас, всецело состоит из них. Приходит непростое время, и словно кость, мы отрываем её, дабы, если и не утихомирить свой насущный голод, то хотя бы на время заглушить. Можно конечно, напустив важный индюшачий вид, демонстративно отречься от своего прошлого, постараться о всём забыть - решительно начав с чистого листа, да только вот незадача: былой почерк, изменить куда сложнее.
 
Принимая это во внимание, и не особо надеясь на свою сдержанность, поспешил обзавестись некой мягкой игрушкой, что символизировала бы для меня, чью-то крохотную жизнь, которую я - будучи одурманенным колдовскими чарами, в силах прервать.

Не испытывая особой надежды на то, что сработает, оставил её на видном месте. Однако, несмотря на изначальный скептицизм, робкий эксперимент, всё же удался: подопытный шимпанзе, таки начал проявлять осмотрительность и благоразумие.

А если серьёзно, это и впрямь позволяет контролировать взрывоопасную ситуацию; при случае, ослабить излишне затянутую гайку, и не совершить того, о чём впоследствии, придётся горько сожалеть.