Часть 1. Метеорит

  Был тихий июньский вечер, часов одиннадцать. Где-то, в кустах, переливался стрекот сотен кузнечиков, в воздухе ощущалась влага вечернего тумана, а в лесу, на березе, куковала кукушка. Вечернее бездонное небо было увешано звездами. Звезды, и маленькие и большие мигали, потухали и снова загорались. Иван Семенович Угольков любовался этим спектаклем с миллиардами маленьких светящихся актеров. Удивительно, он прожил уже пол жизни, но никогда не обращал внимания  на звездное небо, между тем, это оказалось так занимательно. «Старею». - Подумал Угольков. И тут у него возникло  какое-то странное чувство, как будто, ему чего-то не хватает, и он задумался. Перебирая в мыслях разные предметы и вещи, которых ему могло сейчас не хватать, он залюбовался яркой точкой на небе, которая быстро росла. Сначала он  подумал, что это яркая звезда или самолет, но потом он заволновался и стал вглядываться внимательней. Вскоре, точка превратилась  в огненный шар с хвостом пламени и с грохотом рухнула в тридцати метрах от дома Уголькова. От  удара о  землю  затряслись  стекла  в  доме, а Угольков, скорее от удивления, а не от удара, выронил из руки бутылку  «столичной».
  «Ну ни хрена-ж себе!» - вырвалось у него, и он побежал в дом. Зарядив свою двустволку, он вышел на улицу и осторожно, как настоящий охотник, стал подкрадываться к месту падения. Тут он вспомнил, что хотел почистить ружье перед завтрашней охотой. Когда   до  места  оставалось  метров пять, Угольков стал пытаться заглянуть в  кратер, оставленный  при  падении. Но ямка была не столько широкая, сколько глубокая и заглянуть в нее никак не получалось. Долго Угольков  стоял у кратера и вглядывался. Как на зло, он вспомнил статью из «комсомолки», про то, как сантехника Морозова, инопланетяне украли, вместе с унитазом, и проводили на нем всякие опыты. Только Угольков так и не понял, на ком  проводили опыты, на Морозове или на унитазе. Он помешкался еще немного и потом решительно двинулся по картофельному полю к зияющей дырке от метеорита. Да-да, именно так определил для себя упавший предмет, Угольков. И вот настал момент, когда он стоял на четвереньках, и его голова медленно заглядывала в  ямку, из которой исходил мягкий свет и пахло гарью.
  На дне ямки лежал и светился гладкий, как будто отполированный шарик. От этого свечения, лицо Уголькова казалось таким же гладким, отполированным и светящимся, лишь щетина на подбородке выдавала неровности. Угольков потрогал шарик палочкой, шарик был твердым. Тогда Угольков протянул руку к шарику  и  тут же отдернул ее, завопив благим матом так громко, что крик отдался эхом от соседних деревьев,  с которых взлетели птицы. Шар оказался очень горячим. Угольков успокоился, и злобно посматривая на злополучный шарик, дул на свою обожженную руку. Немного погодя он побежал за брезентовой  перчаткой, чтобы вытащить шарик. Дома Угольков поставил шарик на пепельницу и стал его рассматривать. Шарик оказался стеклянным и переливался сотнями цветов и оттенков, но, больше уже не светился и это почему-то огорчало Уголькова. Он вглядывался в шарик в течении  получаса, как вдруг, поверхность шарика стала жидкой, по ней пошли круги как по воде. От удивления у Уголькова отвисла челюсть. Поверхность продолжала колебаться, и на ней уже отчетливо виднелись три выпуклости, две из которых упорно увеличивались. Вскоре перед  наблюдателем показались два глазных яблока которые сначала почти вылезли из шара, а потом плюхнулись обратно и уставились на остолбеневшего Уголькова. Третья выпуклость оказалась сгорбленным носом. Через пару секунд прорезался рот. Лицо долго и придирчиво оглядывало Уголькова, а  потом  неожиданно быстро сказало: «Привет!»
      Угольков свалился с грохотом со стула, машинально схватил ружье и выстрелил из двух стволов по столу. Шарик спрыгнул с пепельницы (которую разбило дробью на мелкие осколки) и с выпученными глазами завопил: - «Ты что охренел что ли?!» От последних слов, Угольков действительно чуть не охренел. Его раскрасневшееся лицо дергалось в странных, еле заметных судорогах, широкий нос хлюпал, а широко  раскрытые глаза быстро моргали и переводили взгляд с бутылки «столичной», стоявшей на подоконнике, на шарик с недовольно скорченной рожицей.
      «Знал, что много пью, но не до такой же степени». - Прошептал с ужасом Угольков.
      «У тебя не галлюцинации и твой стимулятор здесь не при чем». - Брякнул шарик.
      «Чего? Стиму... что?» - Сморщившись, спросил Угольков.
      «Стимулятор, твой спиртосодержащий алкогольный напиток». - Отчеканил шарик.
      «Водка что ли?» - Дошло до Уголькова.
      «Ну да». - С  неудовольствием буркнул шарик и, было, отвернулся от Уголькова, как вдруг тот  задал самый  логичный вопрос который  можно задать в такой ситуации: «А, что ты вообще такое?»
      Шарик резко повернулся и с раздражением на лице процедил      сквозь зубы: «Во-первых, не что, а кто, а во-вторых, я - самая     совершенная во вселенной биоэлектрическая система! Я-ТПАМП!»
      «Чего? Какой еще памп...? Памперс что-ли?»
      «Не памперс, а ТрансПространственный Атомный Моно Переместитель, серии U-9; JVI-734. Короче говоря (добавил шарик, наслаждаясь своим умственным превосходством над Угольковым) я  могу  перемещать предметы с фотонной скоростью, массой до 400000 тонн, в радиусе одного парсека».
      Угольков почесал затылок и с неуверенностью спросил: «А это больше чем до луны?»
      На лице  шарика от этого вопроса собрались, казалось, все эмоции, которые только были у него в запасе. Он сначала удивился и открыл рот, не в силах сказать что либо, потом хихикнул и даже разозлился, и  наконец  завопил: «Конечно больше, куриные твои мозги, в сотни тысяч раз больше».
      «Но, но, ты говори да не заговаривайся». - Угольков поднес ружье к носу шарика.
      «Извини, вырвалось». - С раскаянием на лице, отодвигаясь, сказал шарик.
      «Ладно». - Буркнул Угольков, вставая с пола. Он бросил ружье на  кресло, постоял немного, смотря на шарик, а потом махнул рукой и пошел к окну. На подоконнике стояла вышеупомянутая бутылка «столичной». Угольков запрокинул ее, и в его горло упала последняя  горькая  капля. Выругавшись, он бросил бутылку в угол и оперся руками на подоконник, вдруг повернулся и стал осматривать комнату. Взгляд его  долго блуждал пока не остановился на шарике, который, в свою очередь тоже осматривал комнату.
      «Эй ты, колобок. - Шарик быстро обернулся к Уголькову. – Говоришь, можешь перемещать предметы?» - Спросил Угольков.
     «Ну». - Протянул шарик.
     «Любые?» - Допытывался Угольков.
     «Да, а что?» - Недоумевал шарик.
     «А водку можешь?» - С большим азартом выведывал Угольков.
     «А як же». - Возмутился шарик. 
     «А ну-ка, доставь мне бутылочку, да побыстрее». - Повеселев, сказал Угольков. Шарик состроил хитрую  морду: «А что мне с этого будет?»
     «Жив останешься». - Показал на ружье Угольков.
      Шарик поворчал немного, но все же согласился. Он засветился,  задрожал и минут десять что-то бормотал, а по его поверхности пробегали с большой скоростью цифры и буквы.
      «Ну, скоро ты там?» - Нетерпеливо спросил Угольков.
 В ответ шарик только буркнул: «Отойди от стола».
 Угольков не стал спорить и отошел к креслу. По столу пробежался ветерок, сдувший осколки пепельницы; вслед за ветром пробежался смерч. Он кружился на одном месте, переливаясь сотнями, тысячами цветов, от него  как  будто  исходила музыка. Вся комната Уголькова, переливалась, звучала и, казалось, таяла. Угольков был так заворожен  зрелищем, что невольно открыл рот и осел в кресло. Смерч стал сужаться и расширяться, меняя при этом яркость света и громкость музыки. Но в  один миг все оборвалось и... на столе стояла стройная, блестящая  бутылка  «столичной». «Парализованный» Угольков  сидел  в  кресле  с широко-раскрытыми глазами и негромко, прерывисто повторял: «м-м-м-м-м...», наконец, облизав пересохшие губы, протянул: «Ма-ать твою!»
      Шарик сидел на другом конце стола  и трясся от смеха. Угольков повернулся к шарику (который сразу же замолк и стал серьезным) и спросил с волнением в голосе: «Настоящая?»
      «Конечно». - Серьезно буркнул шарик и тут же прыснул со смеху. Угольков  подошел к столу и осторожно ткнул пальцем бутылку, шарик с любопытством наблюдал за этими действиями. Бутылка оказалась прохладной, и Угольков взял ее и открыл пробку. Открытую бутылку он  поднес к носу и понюхал, шарик с интересом наблюдал. Первый маленький глоток освежил горло Уголькова, он отодвинул бутылку, поднял глаза к потолку и почмокав губами, продегустировал. Шарик ждал. Угольков тоже. Вдруг, он резко выдохнул и запрокинул бутылку. Воздух  наполнял  бутылку, а водка желудок Уголькова. Насытившись доброй половиной бутылки, он брякнул ее на стол, вздохнул  и, выдавив из себя протяжное «Ух», побежал к погребу. Шарик с любопытством пытался заглянуть в погреб и вскоре увидел довольную рожу Уголькова, жующюю шмат сала.

      То же время. Центр управления полетами ВКС «Алабино»
      -«Какого хрена? Иваныч, ты ничего тут не нажимал?»
      -«Да нет вроде. А че такое?»
     -«Альфа-674 отклонился от курса на 27 градусов. Кто-то ввел новую траекторию. Маневровые двигатели на полной мощности. Аппаратура слежения задействована».
      -«Вот черт! Звони генералу у нас ЧП...»   

      Ночью Уголькову не спалось, он ворочался, просыпался, смотрел на шарик, бормотавший что то в кресле. А когда он, наконец, заснул, то ему приснился кошмар, по мотивам сказки «колобок». Ему приснилось, что шарик убежал от него в лес, и там его съели. Проснулся Угольков от стука в дверь и криков. Он прислушался: «Иван Семеныч, выходи, на охоту пора! Шесть часов уже!» Угольков потянулся и тут же схватился за голову, она просто раскалывалась от боли. На столе стоял ящик водки, остатки сала и пять опустошенных бутылок.
     «Семеныч, ты что, помер там,  что ли?!» - Послышалось вновь.
     «Да слышу я! Сегодня без меня идите, я... заболел!» - Крикнул раздраженно Угольков.
     «Ну вот, придется за Петровичем заходить. - Слышались приглушенные, разочарованные голоса, а потом уже громче - Ну, ты тут выздоравливай, а мы пошли!»
      Послышались удаляющиеся шаги и Угольков положил тяжелую голову на подушку. Он напрягся и попытался  вспомнить что было прошлой ночью, но, в конце концов, сдался и повернулся к креслу. На кресле восседал стеклянный шарик и разглядывал Уголькова. В голове стало проясняться.
«Ну, что было то вчера?» - Вымученно спросил Угольков.               
«Ничего особенного, ты наглотался своего стимулятора, потом стал петь песни и частушки, танцевал и пытался напоить меня». - Отрапортовал шарик.
      «Да ну! - удивился Угольков. - Я вроде и танцевать то не умею».
Шарик повел бровью и с безразличностью уставился в потолок. Превознемогая похмельную тяжесть, Угольков приготовил яичницу и прикончил ее с двумя стаканами огуречного рассола. После этой процедуры, по хозяйски оглядевшись, Угольков собрал пустые бутылки в авоську, а ящик с остальным «добром» убрал в погреб.
     «Ну, ты, как там тебя, колобок. Я ухожу в магазин, а ты тут сиди, и не высовывайся. Понял?» - Дал указание Угольков.
      «Да куда уж мне высовываться». - Буркнул шарик.
      «Ну и ладно». - Удовлетворенно качнул головой Угольков и, выйдя, закрыл за собой дверь.

      Дорога от дома Уголькова до деревушки «Большие горки» проходила через лес и полузаросшая колея с трудом вмещала в себя телегу. По этой дороге, кроме Уголькова и  редких грибников, никто не ходил, а тем более не ездил. Разлапистые кусты зажимали дорогу с двух сторон, оставляя  лишь узкую тропинку, вокруг возвышался  смешанный лес, и зимой, когда все лежало под высокими сугробами, дорога ничем не выделялась из леса. Угольков любил эту дорогу: летом здесь можно было наслаждаться шумом листвы и переливчатым пением  сотен  птиц, а  зима  дарила  спокойствие, тишину и безветрие, свойственное только лесу.
      Дорога длилась не более трех километров, и Угольков быстро дошел до деревушки. Пройдя по  единственной  улице, собравшей вокруг себя три десятка домов, он вышел к местной достопримечательности - маленькому магазинчику. Около магазина стоял трактор местного  тракториста Коли. В трех метрах от него расположился милицейский УАЗик. А  между двумя машинами стоял и сам тракторист Коля. Вернее не стоял, а висел, так как за шкирку его держал молодой двухметровый участковый Гриша. Как легендарный цезарь, милиционер пытался делать несколько дел сразу. Одновременно он держал брыкавшегося и, что-то вопившего о своих правах, тракториста, пытался достать что-то из кожаной портупеи и сквозь вопли тракториста слушал маленькую пухленькую продавщицу Варю, которая так быстро что-то тараторила, что бедный Гриша хлопал глазами, пытаясь уловить хоть слово из ее рассказа. Наконец участковый  не  выдержал, отпустил  тракториста, который  сразу распластался на щебенке, и заорал во всю глотку: «Тихо!!!»
      В один миг все затихло: Варя замолкла, а тракторист поднялся со щебенки и потирал  ушибленный  бок. Гриша  достал протокол и с недоумением спросил: «Ну я не понял, ты видела как Коля вынес этот ящик?»
      «Нет, не видела». - Подумав, ответила Варя.
      «Ну а какого хрена, ты все на тракториста валишь?»
     Варя с недоумением посмотрела на сонного Гришу, которому хотелось быстрее разобраться с этим и поехать домой.
      «А кому ж еще украсть то, - поучительным тоном говорила она. - У него же нормальное состояние - под градусом, а потом он же от вас уехать хотел».
      «Да что ты, начальник, я же тебя не заметил просто». – Подал, было, голос тракторист.
      «Но но, чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, устроил тут ралли, пол часа за тобой гонялся, пока в деревню не загнал». - Огрызнулся Гриша.
      «Да я ж говорю, что не заметил тебя».
      «И выстрелов ты тоже не слышал?»
      «Да у меня уже второй год двигатель на тракторе  барахлит, когда еду ничего вокруг не слышу. Сколько раз уже механика просил, чтобы поковырялся в движке, а он...» - Коля развел руками.
      «Ну ладно, а что же ты так быстро ехал? Ты же из своей «Белоруси» пятидесятник по пересеченной местности выжал». Тракторист замялся.
      «Ну. А, это я к гонкам готовлюсь, в лесу никого нет - поэтому безопасно». - Нашелся Коля.
      «Заливай больше».
      «Нет, а правда». - Отстаивал свое гонщик.
Угольков подошел как раз в конце разговора.
      «Здравствуйте Иван Семеныч! Как жизнь-здоровье?» - Поприветствовал Гриша, первым заметивший Уголькова.
      «Да не жалуюсь, Гриша, понемногу, помаленьку. А у тебя тут что?» - Спросил Угольков, притворяясь, что не слышал разговора.
      «Да вот, Иван Семеныч, ящик водки из магазина украли, ума не приложу как: замки на магазине не тронуты, окна целы, а водка лежала в погребе с дверью из пятимиллиметрового листа железа. Продавщица утром проводила инвентаризацию и недосчиталась одного ящика «столичной». - Обреченно посетовал Гриша.
     Уголькова прошиб холодок, он покосился на авоську с бутылками. «Не уж то это я. - Подумал он. – Может, никакого шарика и не  было, может это я с перепоя, сам ящик и стырил из магазина. Нет, - Успокаивал он себя. - Гриша сказал, что  замки  не  тронуты, а  потом, я же не «медвежатник», чтобы без следов вскрыть железную дверь». Он очнулся от  раздумий и еще сквозь пелену мыслей услышал голос участкового.
      «Ну что думаете насчет этого?» - Спросил тот, присев на подножку УАЗика.
      «Это уж не моя забота, ты у нас следователь ты и думай». - Отмахнулся Угольков.
      «Тоже верно, только ведь дело то - глухарь, ни одной зацепки, ни одной улики». - Вздохнул Гриша и задумался.
     Тишину прервал тракторист.
      «Ну, это самое, я могу идти, начальник?»
      «Куда? Стоять, мы с тобой еще побеседуем». - Встрепенулся милиционер.
      «Но ведь ты сам сказал, что ни одной улики нет. Не имеешь права задерживать». - Возмутился Коля.
      «А я тебя за превышение скорости задержу». - Позлорадствовал Гриша.
      «Ну-ну, ты с меня еще подписку о невыезде  возьми». - Обиженно пробубнил тракторист.
      «Ой, Иван Семеныч, что же я тут стою, пойдемте, я вас обслужу». - Спохватилась Варя и побежала в магазин.
     Угольков последовал за ней, позвякивая пустыми бутылками.

      Обратно Угольков дошел быстро, не отвлекаясь на прелести заросшей дороги. Зайдя в дом, он стал выкладывать продукты на стол и, повернувшись к шарику спросил:
      «Это ты украл ящик водки в магазине».
      «Я». - Сознался, ничуть не смутившийся ТПАМП.
      «А зачем?» - Допытывался Угольков.
      «Глупый вопрос, ты сам просил». - Рассудил шарик.
      «Но я думал...» - Начал было Угольков, но шарик тут же закончил.
      «Думал, что я сделаю бутылку водки из ничего? Так не бывает». Угольков потупился:
      «Ну, мог хотя бы где-нибудь подальше ее взять».
      «Сам просил быстрее, вот и получил». - Отрезал ТПАМП и Угольков больше ничего не спрашивал.

      Гриша уже в который раз осматривал магазин, хотя и в первый раз сделал это очень тщательно. Вот уже два дня не было никаких  зацепок. «Пропал ящик водки. - Размышлял  Гриша. - Что может от него остаться?» И тут его взгляд  остановился на четырех ящиках с тарой. «Варя! - Позвал он. - А у тебя есть номера акцизных марок с пропавших бутылок из ящика?»
В подсобку зашла продавщица с листком бумаги.
      «Да, вот держи». - Протянула она листок.
Гриша взял листок и стащил верхний ящик с тарой. Брал одну за другой бутылки и сверял номера. После этой процедуры он удовлетворенно кивнул головой и вышел из подсобки.
      «Варя, а кто последний сдавал бутылки, не помнишь?» - Спросил он как бы невзначай.
     Варя подняла глаза к потолку, прикусила губу и вспомнила:
      «Как же не помню, Иван Семеныч приходил вчера, ты же сам видел».
      «Ну да, как же, как же». – Записывая, что-то, в блокнот пробормотал себе под нос Гриша.
      «А что такое?» - С обычным женским любопытством спросила Варя.
      «Да нет, нет ничего, - отмахнулся участковый. - Это я так».
Он вышел из магазина и сев в свой УАЗик, куда-то поехал.

      После магазина Угольков никуда не ходил, сидел дома и занимался своим огородом. А на следующий вечер взял ружье, патроны и наказав шарику сидеть тихо, пошел на охоту.
      В лесу была тишина, ни один листик не колыхался на ветру, и тишину нарушали лишь редкие перекликивания птиц. Угольков шел мягкой поступью по мху, дабы не спугнуть затаившуюся дичь. Не одна веточка не хрустнула под ногой  опытного охотника, осторожно  двигаясь, он вслушивался в звуки леса. Неожиданно из под ног вспорхнула какая-то мелкая птичка, и охотник отпрянул  на  два шага назад, под ногой хрустнула ветка. Угольков выругался про себя и тут же увидел в двадцати метрах, на ветке старой березы жирного глухаря. Птица развалилась на дереве и мотала во все стороны  головой, но охотника,  похоже,  не заметила. Угольков стоял неподвижно и  ждал. Ждать пришлось не долго, глухарь запрокинул голову и заклокотал. Воспользовавшись моментом, охотник сделал бросок и очутился за стволом сосны, приблизившись на пять-шесть метров к добыче. Еще после пары таких рывков Угольков вскинул ружье. Черный ствол высунулся из-за дерева, грянул выстрел. Глухарь встрепенулся и, тяжело махая крыльями, полетел от Уголькова, но вскоре стал  падать, медленно  планируя. Угольков чертыхнулся и с ружьем наперевес побежал за птицей. Перекинув через плечо мешок с  трофеем, довольный охотник направился домой. Выйдя из лесу, Угольков увидел перед своим домом УАЗик Гриши. Дверь в дом была открыта и из нее исходило сияние.Угольков побежал.

      По стеклам били ветки, Гриша правил УАЗик по заросшей дороге. Бампер машины смял небольшое деревце, выросшее посреди двух колей и водитель стал  внимательней смотреть на дорогу, чтобы не  налететь  на что-нибудь побольше. Вскоре показался дом Ивана Семеновича и Гриша сбавил газ. Дом был сложен из уже  потемневших бревен, на фасаде красовалось обширное крыльцо, а с солнечной  стороны были опрятные грядки. Подъехав к самому крыльцу, Гриша заглушил мотор и вылез из машины. Вокруг не было ни души. Заглянув в окно и ничего не рассмотрев там, участковый крикнул:
      «Иван Семеныч, ты дома или как?»
     Ответа не  последовало и Гриша двинулся к двери. Подергал ручку - заперто, но в комнате, что-то зашуршало. Гриша отошел, поднял ногу и, выбив дверь, вошел. В полумраке комнаты, на столе стоял стеклянный шар и светился. Гриша медленно подходил к столу, и было уже, протянул руку, как вдруг шарик развернулся, и на ужаснувшегося Гришу взглянула рожица  со злобными глазками и хищным оскалом. Милиционер попятился и потянулся к кобуре с «макаровым». Но тут в глаза ударил яркий радужный свет. Гриша почувствовал какое то облегчение в суставах, все перед глазами крутилось и светилось. Он поднялся в воздух, провернулся несколько раз по часовой стрелке, окруженный разноцветным сиянием и приятной  музыкой, слышимой только для него, и… ИСЧЕЗ...
     Угольков появился в дверях  перед самым исчезновением Гриши. Светящийся туман рассеялся и Угольков увидел то выражение лица шарика, какого еще не замечал: вместо обычной узкой полоски рта, был злорадный оскал улыбки со стеклянными остроконечными зубами, глаза пылали злобой, и в них переливался красный огонек пламени. Увидев Уголькова, лицо шарика мгновенно изменилось, изобразив нечто вроде испуга и страха. Угольков опомнился от оцепенения, с решительным видом направился к столу и, ударив по нему кулаком, совсем рядом с  шариком, приблизил лицо к шарику. Небритая рожа Уголькова действительно внушала ужас.
      «Ты куда Гришу дел, поскуда?» - Стиснув зубы, прошипел он.
Шарик попятился.
      «Да что ты так волнуешься, ничего с твоим законником не случилось. Он просто отправился в отпуск на другую планету». - Оправдывался, отодвигаясь, шарик.
      «Верни Гришу!» - Настаивал Угольков.
      «Не могу, он еще не долетел».
      «Врешь ведь?» - Не доверял Угольков.
      «Нет, правда. Ему туда лететь три месяца. Все что я могу сделать, так это включить программу возврата. И получишь ты своего Гришу через шесть месяцев». - Продолжал отодвигаться шарик, пытаясь успокоить собеседника.  Угольков отступился и, успокоившись, сел в кресло, задумался.
      «А какого хрена ты его вообще туда отправил?» - Не поворачиваясь к шарику, спросил он.
      «Тебя от лишних проблем избавил, да и от свидетеля избавился». - С какой то гордостью сообщил шарик.
      «Меня? От проблем?» - Удивился Угольков.
      «Ну да, ты думаешь, зачем твой Гриша приходил? Он же догадался,  куда  ящик  водки  делся, иначе  бы  не стал вламываться». - Рассудил шарик.
Угольков понимающе  кивнул  головой, запрокинул ее, совсем как  покойный  глухарь, и  задумался. Впервые  в  жизни  он чувствовал себя преступником.
      На сковородке  жарилось  мясо  глухаря, наполняя  комнату приятным запахом. Угольков сидел в кресле и читал  последний  номер  «комсомолки», за которым каждую неделю ходил в деревню. Шарик пристроился за его спиной и тоже просматривал газету.
      «Слушай, а не смотать ли нам в Америку? - Оторвался от рекламы шарик. - Я из тебя миллионера сделаю, уважаемого и знаменитого человека. Ты будешь купаться в шампанском, тебя будут приглашать на светские вечера, ты познакомишься с красивыми женщинами». - Продолжал он расписывать все прелести жизни.
      «А что это ты так раскудахтался? Тебе то какой прок в моем благополучии?»
      «Твое благополучие - мое благополучие, я же  с тобой живу». - Оправдался шарик.
Угольков мечтательно поднял глаза к потолку и задумался.
      «В Америку? А что, давай!»
      Угольков стоял посреди тротуара и запрокинув голову смотрел на небоскреб. Толпы народа двигались вперед и назад, все куда-то спешили, торопились, обходили Уголькова, который  мотал  головой  в разные стороны. Последний раз Угольков видел такое скопление в лесу в муравейнике. Вокруг не было ни одного маленького домика, одни гиганты из стекла и стали. Из сумки послышался сдавленный, но громкий шепот:
      «Пс! Пс! Эй ты, турист хренов, кончай любоваться достопримечательностями, успеешь  еще  наглядеться. Надо сперва делом заняться». - Угольков открыл сумку и увидел недовольное лицо шарика.
      «А что делать то? - Спросил Угольков. - Я же их языка даже не знаю».
      «Да, оплошал. - Признался шарик. - Ну да ничего, язык это не важно, главное – деньги».
Он немного посветился, и в сумке Уголькова оказалась пачка стодолларовых купюр, с  которых улыбался Бенджамин Франклин.
      «Ух ты, доллары. Настоящие?» - Недоверчиво покосился Угольков.
      «А то как же. Прямиком из Первого Национального банка». - Обиделся шарик. Угольков недовольно покачал головой:
      «Опять воруешь?»
      «Совестливый ты, мой. Там таких пачек в миллион раз больше. И все они лежат без дела». - Усмехнулся шарик.
      «Ну, если так, тогда...» - Согласился Угольков.
      «Вот и отлично. - Шарик скорчил одобрительную  рожицу. - Только сперва тебя нужно приодеть, приобуть, купить машину, нанять  переводчика и телохранителя, и... тебе бы побриться надо, а то на тебя как на БОМЖа люди смотрят».

      К отелю, расположенному в одном из небоскребов, в центре города, подъехал шикарный, черный, длинный лимузин и мягко затормозил перед парадным входом так, что дверь расположилась  напротив  красного ковра, ведущего к дверям. Внимание всей прислуги было приковано к новому гостю. Плавно открылась дверь и из нее вылезли два здоровых жлоба в строгих черных костюмах. Волосы у них были коротко подстрижены, глаза венчали зеркальные очки, в ухо был вставлен наушник с микрофоном, а под пиджаком виднелась рукоятка пистолета в нагрудной кобуре. После осмотра окрестностей, один из жлобов нагнулся, и что-то сообщил  в  машину. Из машины вылез  мужчина, лет под пятьдесят, в руке он держал дипломат, а во рту дымилась толстая кубинская сигара. Оглядевшись и отдав  распоряжения бородатому молодому человеку, вышедшему из лимузина вслед за ним, он направился ко входу. Бородатый, проворно обогнув своего хозяина, подошел к швейцару и сообщил тому, что в их отель приехал русский миллиардер, который родился здесь, в Америке, и решил навестить свою вторую родину. Старый швейцар удивленно похлопал  глазами, но тут же подозвал одного из носильщиков и велел сообщить о важном госте метродотелю, после чего поклонился и поприветствовал:
      «Welcome to the hotel «President’s palace», mr. Ugolkov!»

     Угольков развалился на огромной кровати президентского люкса, заложил руки за голову и сладко произнес:
      «Во житуха то».
     Шарик, сидящий на столике, красного дерева, усмехнулся.
      «Нравится, да? Я же тебе говорил, что из тебя сделаю».
     Угольков встал  с  кровати  и прошелся к огромному бару с зеркальными стенками, изобилие бутылок  заворожило  его. Выбрал первую приглянувшуюся бутылку и, напрягши школьные воспоминания латинских букв, прочитал:
      «Виски. Что-то название какое-то кошачье, прямо как из рекламы: Ваша киска купила бы виски». - Бубнил себе под нос Угольков.
      Шарик покачал головой:
      «Опять петь и плясать будешь? Только не Стеньку Разина. Ты мне в прошлый раз схемы памяти перегрузил - раз сто спел».
      «Да нет, что ты, это я для адаптации. - Ответил Угольков и хлебнул  из горла. - И вкус какой то кошачий. Колька - тракторист и то лучше гонит».
      «Ну, ты тут не очень расслабляйся. Я, пока ты за покупками ходил, наметил дальнейший ход наших действий...» - шарик не успел договорить.
      «А что это ты раскомандовался». - Обозлился Угольков.
Шарик заметно обиделся.
      «Послушай, ведь я паспорт тебе устроил, включая гражданство, и  деньгами тебя обеспечил - я же о тебе забочусь, а ты – раскомандовался».
      «Ну ладно, не  принимай близко к сердцу. Какой у тебя там план?» - постыдился Угольков.
Шарик приободрился и даже повеселел.
      «Я тут в газете прочитал, что у них через два месяца будут выборы мэра. Ну, я поинтересовался - еще не поздно начать предвыборную компанию и подать заявление на участие в выборах».
      «Меня? В мэры?» - Оторопел Угольков.
      «Да ладно, ты не бойся, я ведь тебе подскажу, как и что».
      «А я и не боюсь, а почему бы русскому мужику, не стать мэром американского города». - Раззадорился Угольков и, отхлебнув из бутылки, хмыкнул: «Ха, вот тебе и Вискас».

      В журналистских кругах был фурор: «Русский уроженец Америки  балатируется в мэры Нью-Йорка», «Есть ли шансы у русского?», «Поддержим соотечественника!», «Красная чума дошла до США». - И еще полсотни статей из многочисленных газет Нью-Йорка.
      «Вот так вот и продолжай. - Одобрительно сказал шарик, дочитав статью под названием «Детский фонд и фонд ветеранов войны во  Вьетнаме  получил  по десять миллионов долларов от русского кандидата в мэры». - Скоро весь народ будет за тебя.
      В дверь постучались, и Угольков пошел открывать. За порогом стоял переводчик с каким то человеком в сером костюме.
      «Иван Семенович, этот человек от Ивана Петровича. - После этих слов переводчик подошел ближе к Уголькову и заговорческим шепотом произнес: Иван Петрович руководит русской мафией в Нью-Йорке».
      Человек в сером приветливо улыбнулся и, пожав Уголькову руку, заговорил на чистом русском:
      «Я очень рад видеть земляка в Америке. Мой хозяин с радостью узнал о вашем приезде, и просит вас посетить его загородную дачу».
      Переводчик, косясь на посла, отвел Уголькова в сторону и шепотом сказал:
      «Иван Семенович, не советую ехать к ним, о русской  мафии тут такое говорят».
Посол явно понял суть разговора и заверил:
      «Я обещаю полную безопасность, господин Угольков».
      «А почему бы и нет. Мафия там или не мафия, а два русских мужика договориться сумеют». - Махнул рукой Угольков.
      «Ну, вот и отлично, завтра в десять утра за вами заедет машина». - Улыбчивый  посол  откланялся и вышел из номера, а за ним и переводчик.
      Уголькова приятно удивила встреча с соотечественником и он, представляя себе завтрашнюю встречу, заснул на огромной мягкой кровати президентского люкса.


      У входа стоял белый лимузин, и водитель услужливо  открыл дверь перед Угольковым.
      «А, Иван Семенович, рад вас видеть в  здравии! Прошу, заходите!» - Показалось из салона улыбчивое, круглое лицо вчерашнего посла.
Угольков сел в просторный салон, дверь захлопнулась, и машина тронулась.
      «Да кстати, меня зовут Пал-Палыч и, надо бы за знакомство... - он протянул Уголькову стопарик и заверил. - Наша – горькая».

      Машина выехала  из города и помчалась по шоссе, проложенному в лесу. Вокруг мелькали деревья, совсем такие же как дома у  Уголькова. Он вспомнил дом, и горючая слеза скатилась по щеке. Ностальгические воспоминания пришлось оставить, так как лимузин свернул с асфальтовой дороги на хорошо накатанную колею в лесу. Угольков вылез в верхний люк машины и его взору представился лес изнутри. Мелькали ветки, пели птицы, солнечные лучи играли в кронах деревьев.
      «Чертовски похоже на русский лес». - Заворожено прошептал Угольков.
      «Вы охотник?» - Спросил  Пал-Палыч, тоже высунувшийся из люка.
      «Да, люблю хорошую охоту».
      «Ну, тогда нам непременно надо будет поохотиться! - Обрадовался собеседник. - А вы на кого больше любите охотиться?»
      Угольков повернулся, заинтересовавшись разговором:
      «Особенно люблю в лесу к глухарю подкрадываться. А так любую дичь. А вы?»
      «А я люблю в лесу кабана выслеживать. А так... козлов всяких».
      Они долго беседовали, делились своими охотничьими воспоминаниями и не заметили, как выехали на поляну. Посреди поляны стоял огромный бревенчатый дом, в стиле древнерусских боярских усадьб. На поляне гуляли коровы и гуси, а за домом располагался амбар. На порог вышла полная, розовощекая женщина, держа  в руках миску с зерном, и бросила горсть зерна курам, рывшимся в песке у порога. Увидев, выезжающую из леса машину, она крикнула в дом:
      «Иван! Гости приехали!»
      Из дома тут же выбежал мужик в тренировочном костюме. Лицо его было небрито, сам он был толстоват, что подчеркивал спортивный костюм, и был похож больше на сторожа из колхоза, чем на главаря русской мафии.
      «Иван Семеныч, дорогой! Приехал-таки, а я уж думал, что  не приедешь! - бросился  он  обнимать Уголькова. - Марья, а ну-ка пойди, самовар поставь, такой ведь гость приехал, с родины - из России! - Распорядился хозяин и, повернувшись к Уголькову, продолжал. – Пойдем, пойдем, друг сердешный, в баньке попаримся, о Руси поговорим, хозяйство тебе свое покажу! - лицо хозяина светилось от счастья, он чуть ли не плакал. Угольков, не ожидавший такого приема, послушно зашагал за хозяином, которого переполняли чувства, нахлынувшие  от встречи с соотечественником. Банька у тезки Уголькова оказалась на славу: настоящий русский дух чуялся в ней, от сруба до влаги стоявшей в парилке.
      «Сосну на баньку, в России заказывал». - Похвастался Иван, безжалостно хлестая свежим березовым веником спину Уголькова.
      «И веники, тоже заказывал?» - Усмехнулся Угольков.               
      «Нет, березки на веники я сам здесь сажал, а вот  саженцы с родины. - Гордо заявил хозяин, - Я тут вообще все обустроил как на родине».
      «Вижу, добротная у тебя изба, и хозяйство и жена, как на подбор». - Одобрил Угольков.
Хозяин смутился, задумался и вдруг снова оживился.
      «Ладно, что мы все обо мне, как там на родине то, как в России-матушке?»
      «Да, а чего у нас нового. Зарплату месяцами не платят, шахтеры бастуют, реформы всякие разные проводят...»
      «Да нет, погоди, - прервал Иван. - это я и из газет знаю, ты мне о народе расскажи, о простом русском народе».
      «Народ? А что народ - народ терпит, у нас на руси всегда был терпеливый народ».
      «Да, - погрустнел хозяин и протянул Уголькову откупоренную бутылку Балтики «четверочки». - Кто бы направил Россию...»
      Задумчивую тишину,нарушил оклик Марьи:
      «Мужчины, заканчивайте париться, самовар готов!»
      «Ну вот, женщины, сама по три часа в бане сидит, а  нам и часу не дала». - Огорчился Иван, но все же вылил на себя таз холодной воды.
      На столе стоял, и поблескивал на солнце круглобокий самовар, рядом красовалась тарелка с маленькими  солнцами - блинами. Тут  же, переливались различными цветами банки с вареньем и повидлом, чашки с  маслом  и  сметаной. «Настоящая русская кухня» - восхищенно подумал Угольков, а вслух похвалил хозяйку.
      «Да, она у меня такая, и коня на скаку, и в горящую избу...» -Подхватил хозяин.
      «Ну да скажешь тоже». - Отмахнулась со смущенной улыбкой жена.
      «А что, я  ведь и ее с родины привез. - продолжал хозяин. - Специально такую искал, чтоб хозяйственная была и настоящей русской красотой блистала».
      «А у вас, Иван Семенович, жена есть?» - Спохватилась Марья.
      «Была... Умерла четыре года назад». - Угольков погрустнел - нахлынули воспоминания, открылась старая рана.
      «Ой, извините меня, неловко как-то получилось».
      «Да ничего, вы же не знали». - Последовало минутное молчание.
      Хозяин первым решился развеять грусть и, хлопнув Уголькова по плечу, сказал:  - «А не пойти ли нам, до ужина поохотиться. А то мне мой главный по безопасности, Пал-Палыч, все уши прожужжал, говорит мол: «Иван Семеныч классный охотник, надо бы с ним на охоту сходить».
      За ужином, щедро приправленным водочкой, крестный отец мафии доверительно приблизился к Уголькову:
      «Ваня».
      «Что?»
      «Т-ты меня ув-важаешь?»
      «К-конечно».
      «У меня к тебе просьба».
      «Выкладывай».
      «Когда ты станешь мэром. А ты им станешь. Тебя вызовут в Вашингтон».
      «Н-ну».
      «П-поггоди не перебивай. Ну, дык полетишь ты на частном самолете. А мне нужно перевезти груз. Подарочек моему племяннику. А в аэропорту сам знаешь как. Сдерут в тридорого. А у тебя самолет с дипломатической неприкосновенностью. Ну, так как, лады?»
      «Л-лады».

      Уезжал Угольков с тяжелым сердцем:
      «Уж очень хорошо у вас, уезжать даже не хочется».
      «А вы  не  уезжайте, оставайтесь у нас». - Ласково сказала Марья.
      «Нет, к сожалению, не могу, дела у меня». - Признался Угольков.
      «Понимаем, выборы на носу. Ну... Бывай  брат. - Иван крепко обнял Уголькова. - Заезжай еще, и помни, что бы не случилось, у тебя здесь всегда есть друзья».
      Машина ехала, оставляя за собой боярскую усадьбу и две фигуры, стоявшие в обнимку и махавшие вслед уезжавшему лимузину. Угольков задумчиво всматривался в лесные заросли, и улыбка расплылась на его лице. «И какой он мафиози? Простой русский мужик. Хороший мужик». - Подумал Угольков.

      «Слава богу, вы приехали, - суетился вокруг Уголькова переводчик. - А  я  уж  думал лежите вы, где нибудь, в канаве с перерезанным горлом».
      «Глупости. - Возразил Угольков. - Ничего  со мною не случилось. Можешь идти спать».
Переводчик послушно вышел, Угольков закрыл дверь и тут же услышал голос шарика:
      «Я думал он никогда не уйдет. Включай быстрее телевизор, сейчас о результатах выборов сообщат».
      «Небывалый успех: за  русского уроженца америки - господина Уголькова - проголосовали восемьдесят три процента избирателей.  Президент Соединенных Штатов Америки собирается пригласить новоявленного мэра Нью-Йорка в Белый дом». - Вещал диктор новостей.               
      «Ну не хрена-ж себе! - Угольков  налил  водки, привезенной от  Ивана, и выпил залпом. - Не ожидал. А ты?» - Спросил он у шарика.
Тот ничего не ответил. Глаза его блистали, а рот разрезала злорадная улыбка...

      Небольшой частный самолет взлетел из Нью-Йоркского аэропорта  и направился к Вашингтону. Внизу было море облаков, а между ними мелькали городские огни, совсем как звезды на ночном  небосклоне. Угольков сидел в своем кресле и любовался пейзажем - он впервые летел на  самолете. Шарик сидел на столике и тоже смотрел в иллюминатор.
      «Мне надо выйти». - Сказал Угольков и направился к туалету. Шарик кивнул и опять повернулся к окну. Прежде чем вернуться, Угольков зашел к пилотам и спросил через переводчика, сколько еще лететь. У дверей в свой отсек самолета он услышал тихое бормотание. Он приоткрыл дверь и услышал голос шарика: «Чертовы людишки, - слишком эмоциональная раса, перенимая лицо - перенимаешь и эмоции. Но как мне нравится злорадство. Да! Да! Сегодня один город, завтра Америка, послезавтра весь Мир!» - Он пытался шептать, но слова вырывались у  него чуть ли не криком.
      «Так вот, что ты замышляешь. - Послышался спокойный  голос Уголькова. - А я то уж начал верить, что ты действительно обо мне печешься. Дурак...»
      Шарик испуганно повернулся, но первоначальный испуг сменился злой ухмылкой:
      «Да, да, ты - дурак, думал я стану просто так осыпать тебя деньгами  и почестями? Нет, мне нужна была марионетка, инструмент, с  помощью которого я смог бы захватить эту жалкую планетку».
У шарика было то выражение лица, которое Угольков видел в момент исчезновения Гриши. Оно пылало какой то торжественной злобой - Угольков ужаснулся.
      «И не вздумай мне помешать. Ты для меня блоха, захочу – раздавлю».
Кулаки Уголькова сжались, он стремительно двинулся на шарик.
      «Не выйдет, сволочь». - Выжал он сквозь зубы, и его ладони обхватили сферу.
      «Не посмеешь! - Вырвалось у шарика, и сквозь злой голос прошли  нотки отчаяния. - Уничтожишь ты меня, и все что ты имеешь, исчезнет! Не посмеешь! Не рискнешь!»
Угольков ослабил хватку: «Не посмею». - Как бы себе сказал он. На лицо шарика вернулось победное злорадство.
      «Спорим?» - Вдруг шепнул шарику Угольков, и его лицо прорезала злая, как бы дразнящая, улыбка. Глаза шарика медленно округлялись. Руки Уголькова поднимались над головой, а глаза,  выражая  сладость  мести, следовали  за, круглыми от ужаса, глазами шарика. Время  длилось так медленно, руки Уголькова резко опустились. Раздался звон разбитого  стекла. Все что запомнил Угольков, это тронутое ужасом лицо, разлетающееся на тысячи осколков. Перед глазами Уголькова промелькнули последние несколько месяцев: падение шарика, ящик водки, милиционер Гриша, поездка в Америку, Иван с Марьей, выборы. Все вокруг засияло и закружилось в цветном смерче, самолет словно раздулся и... Раздался звон разбитого стекла...

А над Нью-Йорком пошел снег. Мертвый снег из посылки русского мафиози....               




ЭПИЛОГ

      Вечернее бездонное небо было увешано звездами. Звезды, и маленькие и большие, мигали, потухали и снова загорались. Иван  Семенович Угольков любовался этим спектаклем с миллиардами маленьких светящихся актеров. И тут он увидел яркую точку на небе, которая быстро росла. Угольков с минуту смотрел на падающий огненный шар, потом махнул пренебрежительно рукой, глотнул водки и пошел в дом. По лесу прокатился гулкий звук от падения объекта и тут же послышались крики:
      «Петрович! Смотри, что я нашел - светится! А-а-а! Горячая сволочь!»
      Все было как обычно: шахтеры бастовали; пресса говорила о таинственном крушении самолета новоиспеченного мэра Нью-Йорка; «Комсомолка» писала о путешествии милиционера на другую планету; а президент США диктовал Миру свою волю и сбрасывал бомбы на Ирак...

P.S.

Из доклада министру обороны РФ. Цель доклада - объяснение причин потери спутника-шпиона над территорией РФ:
       «Отклонение от курса и потеря спутника-шпиона класса «Зенит», кодовое имя Альфа-674, произошли в ходе полномасштабных испытаний, целью которых было выявление возможностей скоростного маневрирования и перенастраивания орбиты спутников данного класса. Испытания показали высокую надежность и точность аппаратуры слежения, доказательством чего является последняя полученная со спутника фотография, содержащая высокодетализированное изображение малогабаритного предмета цилиндрической формы, являющегося бутылкой алкогольного напитка под маркой водка «Столичная». Наиважнейшим же выводом данных испытаний стало выявление критических пределов использования двигательной установки спутников класса «Зенит», что позволит в дальнейшем избежать потери дорогостоящего оборудования при оперативных действиях».
НачТехОтдела ЦУП ВКС полковник Орлов С.И.
Заверил: командующий ЦУП ВКС генерал Цветков В.Д.

   Приказ о представлении к награде командующего ЦУПВКС генерала Цветкова В.Д. и НачТехОтдела ЦУП ВКС полковника Орлова С.И. за успешное проведение испытаний Системы Спутникового Слежения.
Министр обороны РФ

P.P.S.

Из доклада министерству обороны США:
       «Отклонение от курса и потеря спутника-шпиона над территорией США находит объяснение лишь в проникновении в компьютерные системы ЦУП ВКС неизвестного хакера или группы хакеров. Исходящий командный сигнал на изменение курса не зарегистрирован. Не находит объяснения также и то, что последней полученной фотографией спутника было здание Первого Национального Банка».
Глава отдела програмного обеспечения ЦУП ВКС капитан  Джон Смит

Приказ об увольнении без выплаты пенсии Главы отдела програмного обеспечения ЦУП ВКС капитана Джона Смита.
Министерство обороны США