Игра-мечта

Рассказ

Если путник, взбираясь на гору, слишком занят каждым шагом и забывает сверяться с путеводной звездой, он рискует ее потерять и сбиться с пути.

Антуан де Сент-Экзюпери.

Самый медлительный человек окажется далёко впереди самого быстрого, если первый в отличие от второго преследует свою цель в жизни.

Неизвестный автор. 

I

Андрей обычно вспоминал сновидение в утренней полудремоте. Свет проникал сквозь частокол ресниц вместе с пением петухов, но сила нового дня ещё не могла вытеснить из головы тени ночных приключений. Он опять забивал девять «девяток» в ворота противника под овации трибун и на радость своим товарищам по команде. Ребята наваливались на него, обнимая и прыгая, как в финале Лиги Чемпионов. Андрей никак не мог понять, почему во сне правила игры менялись: никогда на настоящем поле никто и ни за что не позволил бы ему пробить два пенальти подряд. Это была его самая большая мечта: попасть девять раз из девяти в «паутину» ворот. Такое не удавалось никому, за исключением, может быть, великих футболистов.
После невероятной удачи на травяном поле, возникала тут же вторая история. Он вдруг оказывался у себя во дворе и одним взглядом поднимал безо всяких усилий стройматериалы на второй этаж их нового, строящегося дома. Белые котельцы один за другим поднимались с заднего двора и плавно опускались в ровные ряды, словно управляемый игрушечный вертолёт, на бетонное покрытие. За ними следовала, как Баба-Яга на метле, бетономешалка, потом гладкие бордовые цементные мешки и всё, что отец хранил в гараже для строительства…
Он, наконец, проснулся и услышал, как отец возится с живностью. Мальчик выскочил из тёплой постели и, сутулясь от утренней прохлады, выбежал во двор. Андрей потянул за тяжёлые двери гаража. Стройматериалы были на месте. Папа уже второй месяц никак не мог нанять рабочих, чтобы те подняли, как он говорил, «эту дрянь» наверх. А мама не высылала ему долгое время деньги из далёкой заграницы. Там были свои трудности. Когда он вернулся в дом, на кухне закипал чайник, а на столе лежали помидоры и овечья брынза. Папа спешил на работу.
Андрею хотелось с кем-нибудь поделиться своими ощущениями от сна, и он бросился наугад по сельским улицам в поисках товарищей.
– Андрей! – по ту сторону шоссе его окликнул Пегий, тренер футбольной школы. – Куда так рано?
Андрей помедлил с ответом:
– Вы не знаете, когда начнутся тренировки?
В футбольной школе поговаривали, что Пегий вот-вот должен уехать. Было не совсем понятно, когда должен уехать учитель. Жил он со своими родителями в Нью-Йорке, откуда приехал поиграть в «европейский футбол» в нашей высшей лиге. Потом из-за травмы голени остался учить футболу сельских ребятишек. Родом он был то ли из Мексики, то ли из Перу, и его сокровенным желанием было попасть в одну из этих стран и поиграть за хорошую южноамериканскую команду.
– Тренировки? Скоро.
– Как Ваша нога, господин тренер?
Они называли его тренером, хотя Пегий в школе занимался только отбором талантливых пацанов. Он также встречался один раз в неделю со старшими группами и беседовал с ними о психологии, но о чём он там им рассказывал, взрослые футболисты говорили с неохотой или отшучивались.
– Ну что, пойдём, присядем…. – сказал Пегий, вглядываясь в карие глаза Андрея. – Что там у тебя? – улыбнулся тренер.
Они сели на узкую лавку возле лицея.
– Да… даже не знаю, как начать… – почесал затылок Андрей. И он рассказал, как сумел, о повторяющихся снах, о своей мечте и том, что правила игры в сновидениях совсем другие. Он также спросил учителя, почему во сне ему так легко всё удается, а на поле и дома, всё намного сложнее, а иногда вообще ничего не получается.
Пегий посмотрел в сторону горы Родна и Монастыря. Андрей в первый раз смог так близко разглядеть учителя. Он не был негром, как шепотом его называли некоторые. У него были большие синие глаза, а кожа – кофейного цвета, как у знаменитых южноамериканских футболистов. Он был модно подстрижен. Прядь окрашенных белых волос выделялась на чёрных, как смоль, волосах и свисала на лоб. Из-за этой проседи он и получил кличку Пегий. Так наши предки называли лошадей тёмной масти с белой звездой во лбу.
– Ты не поверишь, – начал учитель, – но нет разницы между сном и реальностью, иначе говоря, то, что происходит с тобой ночью в сновидениях, это не плод твоего воображения.
– Как это? – длинные ресницы Андрея задрожали от волнения, как крылья бабочки, а едва заметные веснушки, рассыпанные вокруг курносого носа, вдруг проступили ясными коричневыми точками.
– Сновидения – это не придуманные тобой ночные мультики,– продолжал Пегий,– а просто другая сторона действительности, другая сторона мира, в котором ты иногда путешествуешь в тёмное время суток и действительно творишь то, что тебе вспоминается утром.
– Как это? – переспросил Андрей и ему не было стыдно, как это обычно бывало в лицее, за повторение вопроса, который учителя называли «дурацким».
– Как тебе объяснить… Ты действительно хотел бы забивать голы, как во сне, – девять «девятин»? – Учитель внимательно посмотрел на него. – Ты на самом деле хочешь помочь родителям достроить дом? – Пегий улыбнулся. – Если это не пустые слова, а настоящая мечта, то в этом нет ничего сложного… Нет ничего невозможного, всякая настоящая мечта становиться действительностью. Главное выбрать. Что ты выбираешь, то и получаешь…
Конечно, он хотел быть великим футболистом, чтобы им гордились все болельщики мира. Конечно, он хотел, чтобы у них был новый, красивый дом. Тогда мама вернётся домой и ей не нужно будет больше зарабатывать «длинные деньги» на чужбине.
Андрей ничего не смог ответить. Да и что бы он мог ответить… Никогда ещё в его небогатой событиями жизни, ни в школе, ни дома, ни даже в самых крутых фильмах, никто не обещал научить, как осуществить мечту. Ему говорили, учись хорошо, будь прилежным, не дерись, не пачкай одежду и всякие такие правила, которые должны были сделать его примерным взрослым. Но никто толком не объяснял, как связана хорошая учёба и хорошее поведение с тем, кем он хотел стать в жизни.
– А вы меня того, не разыгрываете? – нашёлся Андрей. Может это просто какая-то игра, в которую вы играете с футболистами старших групп, – спросил раскрасневшийся от неожиданной смелости мальчик.
– Ну, это можно назвать игрой, но нельзя назвать розыгрышем – ответил Пегий. – Чтобы долго не гадать, давай сразу и начнём. Ты во сколько просыпаешься?
– Отец меня будит в семь…
– А раньше сможешь?
– Смогу,– с уверенностью сказал Андрей.
– Я буду ждать тебя у окна. Не закрывай на ночь форточку, но хорошо укройся, ночи уже холодные…
Андрей долго ворочался в постели и не мог заснуть. Мальчик то включал, то выключал маленький телевизор, который отец разрешал ему смотреть до десяти. Он вдруг испугался, что сквозняк захлопнет форточку, и он не сдержит данное учителю обещание. Андрей включил свет, отыскал в тумбочке кусок проволоки и привязал ручку форточки к трубе отопления. Он выключил свет, закутался в теплое одеяло и повернулся набок.
Мальчик проснулся то ли от жужжания мухи, то ли от фырканья какого-то животного. Луна садилась за гору Родна, а назойливая муха билась в окно рядом с форточкой, каждый раз промахиваясь. Кто-то ещё раз просопел в саду, но уже не очень громко, словно боясь испугать мальчика. Андрей встал и засветил экран мобильника. До сигнала подъёма оставалось минут пять. Вдруг окно заслонила большая тень, а потом появилось фыркающее четвероногое животное. Резвый конь, с золотящейся в лунном свете шерстью, ткнулся мордой в стекло и шепнул: «Ну что, помчались?» Только сейчас Андрей заметил белую звезду на лбу сильного животного:
– Пегий?!
Он открыл окно и обнял коня за шею.
– Ты приготовил то, о чём мы договаривались?
Андрей быстро полез под кровать, достал школьный рюкзак и шагнул в ночь.
Они переехали мост через речку, и пошли дорогой в гору, к Монастырю.
– Я попробую тебе рассказать о том, что такое мечта, о её пути от рождения до осуществления.
Андрей прильнул к гриве лошади.
– Слушай и не оглядывайся по сторонам, ничего не бойся, просто иди к цели. Сегодня наша цель – монастырский родник.
Распятие за поворотом показалось мальчику всадником с поднятым над головой мечом. Шорох в кукурузном поле сжал его сердце, а трансформатор у края села глянул на него сердитым взглядом киборга. Каждый раз при мнимой опасности Андрей зарывался головой в гриву и прижимался к телу лошади.
– Самый опасный враг, это твой ум, – сказал учитель, – Это он бог весть что выдумывает, ищет сравнения и находит ложные решения. Доверься сердцу, а голова пусть отдыхает.
– Слезай!
Они уже были у родника, в пятидесяти шагах от стены Монастыря. Светало, и бледно-серое небо над горой стало наполняться еле уловимыми красками. К сочившейся влаге вели три каменные ступени, а над ними возвышался деревянный шалаш с черепичной крышей.
– Возьми флягу для воды, а я сейчас…
На правом, взмокшем от пота боку лошади, Андрей нашёл в кожаной сумке пятилитровую бутыль в камышовом переплёте. Пегий зашагал к монастырской калитке.
Андрей подставил флягу под нержавеющую трубу, которая выходила из обложенной плиткой горной стены. Вода лилась медленно, и мальчик успел спросить себя, почему бутыль в переплёте и зачем Пегому понадобилось в Монастырь.
– Ой! – удивился Андрей неожиданному превращению Пегого.
Учитель держал в руке горстку свечного воска.
– Для чего это?
– В церкви сейчас тихо. Даже святые спят. Именно в это время из родника течёт живая вода. Ты набрал?
Они сели неподалеку от родника на траву под самой горой. Земля была холодной. Над Родной занималась заря. Пегий предложил мальчику попробовать первым живой воды. С некоторым волнением Андрей сделал несколько глотков. Прохладная жидкость была приятной на вкус и слегка пощипывала язык. Потом флягу взял учитель. Он пил долго, затем налил воды в ладонь и смыл усталость с лица.
– Подождём, – сказал учитель, – это же живая вода…
Иногда, по праздникам, отец подносил Андрею рюмочку красного домашнего вина, и он выпивал её с осторожностью, так как в школе строго запрещали делать это. Но отец повторял мудрость деда: в меру всё впрок. Андрей почувствовал вдруг ту же мутную теплоту, которая исходила всякий раз от задетого вином желудка и медленно распространялась по всему телу.
Они легли на землю и увидели огромное небо.
– У тебя есть айфон? – спросил Пегий.
– Был… – ответил Андрей.
– Сейчас мы постараемся приблизить небо,– сказал учитель.
Небо стало близким, на расстояние протянутой руки. Учитель ткнул пальцем в небо, и на экране появилась картинка: Пегий и Андрей, лежащие на траве возле монастырского родника, у подножья горы Родна.
– Это работает как зеркало? – спросил мальчик.
– Вроде того. В этом зеркале можно увидеть всё и даже то, ради чего мы пришли сюда.
На экране высветилась живая картинка с Андреем в форме футболиста на зелёной лужайке. Учитель полистал пальцем, и на экране появилось чёрно-белое изображение повзрослевшего Андрея.
– Полистай, помечтай! – сказал учитель.
Андрей поймал изображение их строящегося дома. Потом полистал и увидел уже их новый дом и родителей у порога. Стал листать обратно и увидел картинку двухгодичной давности: они с мамой гуляют в зоопарке, у неё в руках букет полевых цветов, а у него – шоколадное эскимо. Потом стал листать вперёд и опять увидел себя, совсем взрослым, на каком-то футбольном поле.
– Ну как, понял? – спросил учитель.
– Назад картинки в цвете, вперёд – чёрно-белые…
– Назад – это прошлое – то, что ты уже видел и знаешь. Будущее – это по большой части неизвестное. Но там, за небом, за зеркалом, по ту сторону нашего мира находится, что было, есть и будет. Всё, что может случиться с каждым. Все твои варианты жизни и всё, что тебе нужно.
– А почему они чёрно-белые?
– Потому, что они не прожиты тобой. Но стоит тебе выбрать дорогу в жизни, и ты можешь своим стремлением добиться нужного цвета, привнести его в реальность, в нашу действительность. Это как старые киноплёнки, пока их не просветят и не придадут движение, они просто будут пылиться в коробках.
– Выходит, что наша непрожитая жизнь – это варианты чёрно-белых фильмов, и мы можем выбрать один из них?
– Выбрать, но это ещё не всё. Нужно вдохнуть в этот вариант жизнь, энергию красок, одним словом, необходимо действительно прожить то, что выбрал.
– Как это?
Учитель призадумался.
– У нас не так много времени,– сказал он. – Давай к главному!
Андрей опять стал листать вперёд. Через несколько страниц он нашёл, наконец, то, что искал. Повзрослевший мальчик, очень похожий на него, забивал раз за разом девятки прыгучему как кошка вратарю.
– Это и есть твоя мечта? Учитель посмотрел на него с легким укором.
Через несколько страниц Андрей нашёл себя на большом стадионе, похожим на «Ноу-Камп» или «Уэмбли». Вот он разбегается и бьёт в верхний, левый от вратаря угол. Гол! Стотысячный стадион вскакивает. «Г-о-о-л!» Гул и овации поднимаются к небу, шум разносится волнами далёко за высокие стены стального сооружения и доходит до ушей мальчика: «Г-о-о-л!» И вдруг картинка начинает наполняться сочными красками, газон становится зелёным-зелёным, а в нём выделяются по отдельности, как еловые иголки, сине-зеленые травинки.
– Ты видишь, учитель, ты слышишь?! – спросил в восторге Андрей.
Пегий широко улыбнулся.
– А сейчас посмотри сюда, – сказал учитель и достал приготовленный воск. Как опытный маляр он резкими и точными движениями замазал всё небо.
– Зачем Вы это сделали?
Андрей с ужасом смотрел на запачканный экран, с которого медленно стекал, как варенье, жёлтый воск.
– Теперь попробуй снова увидеть картинку?
– Как?!
– Не воображением и не умом… Попробуй увидеть картинку сердцем!
Андрей пытался сообразить, что ему дальше делать.
– Ладно, брось… Воск ещё долго будет сходить…
Солнце уже стояло над горой, а они сидели в тени шалаша, по обе стороны блестящей родниковой трубы. Лицо Пегого стало сосредоточенным, но Андрею показалось, что учитель огорчен тем, что ученик из него ну просто никакой…
Он подставил горлышко фляги под струю воды…
– А сейчас тоже живая течёт? – спросил он тихо, как бы извиняясь.
– Нет, это бывает очень и очень редко… Да тебе больше и не нужно, ты уже всё увидел.
– Но я же не смог сделать это… Увидеть мечту сердцем…
Учитель улыбнулся.
– У тебя всё получилось…Ты уже нашёл свою мечту. А видеть сердцем и душой мы только будем учиться…
Андрей подумал, как задать главный для него вопрос…
– А как попасть туда? Или как спустить картинку на землю и сделать её настоящей?
– Ты хотел спросить, как добиться мечты… – Учитель вымыл руки. – Какие песни ты любишь больше всего? Я хочу спросить, какое радио ты слушаешь чаще всего, когда идешь на тренировку или домой с наушниками в ушах?
Не ожидая ответа, на свой лукавый вопрос, Пегий переспросил:
– Когда ты теряешь свою любимую радиоволну, как поступаешь?
– Беру телефон и настраиваю…
– Так вот, каждое утро настраивай своё сердце, свою душу на картинку своей мечты, как на любимую радиоволну и пой вместе с ней свою песню, песню жизни!
– И она придёт ко мне, моя мечта?
– Не сразу! Между тобой и ней много, очень много не растаявшего воска, да что воска, тонны смолы…
– И как к ней подобраться? Кто знает дорогу?
– Дорог много, но никто их не знает. Да и не надо.
– ?
– Главное иметь ясную картинку в уме и ежедневно настраивать душу на её волну, а мечта потихоньку будет указывать тебе дорожку, но не всю, а частями… Видишь эти ступени, ведущие вверх? Это часть дороги. Сегодня мечта укажет тебе три ступеньки, а завтра ещё три, а через некоторое время и все пять, а то и десять.
– Так сколько же придётся ждать? – с грустью спросил мальчик.
– Неизвестно. Но если набраться терпения и смело иди к цели, то её можно достичь…
Они взглянули на подножье горы, где брал начало и поднимался вверх молодой лес.
Домой они шли молча.
– А при чем тут бутыль? – спросил мальчик, чтобы как-то завязать разговор.
– А как ты думаешь настраиваться каждый день? Вот тебе ежедневное упражнение. Утром, в полной тишине, по дороге к роднику и домой тебе никто не будет мешать.
– А переплёт? – хмуро спросил Андрей, словно не услышав ответ Пегого.
– А как же зимой? Дорога будет трудной, можешь поскользнуться и нечаянно разбить бутыль.
Андрей остановился. Он никак не мог предположить, что планы учителя могут идти так далёко, до зимы… Он даже вообразил себя в тёплой куртке и сапогах, шагающим тёмной, скользкой дорогой к Монастырю.
– А почему мы не выбрали картинку нашего нового построенного дома?! – выпалил Андрей.
Пегий остановился как вкопанный.
– Цель должна быть одна, – сказал учитель. В большой цели скрыто всё, что надо человеку… И новый дом тоже.
– А почему бы нам не найти картинку с большой кучей денег? – Андрей хитро посмотрел на учителя. – И одним махом решить все проблемы!
Он вспомнил споры с товарищами по команде о том, сколько зарабатывают футбольные звёзды.
– А нет таких картинок за небесным зеркалом. Нет мечты с горами денег. Мечта это любовь, красота, отдых души. А деньги…
– А как без денег?
– Без денежных знаков нельзя… К цели ты идёшь посредством дороги. Значит сам путь – средство. Другой инструментарий или, как это проще сказать, оружие в трудной дороге, это труд, терпение, сосредоточенность. А деньги даже не инструмент, это так, атрибут… Они появляются по дороге к цели, потому, что они везде. Так вот потому, что они везде и повсюду, то одной банкнотой, то пачками, то горами, нельзя на них распылять своё внимание… Нет, принимать деньги надо с благодарностью. Но и расставаться с ними нужно без сожаления. Потому что иногда они, как вспышки вдоль дороги, то справа, то слева, то позади… Без них нельзя, но не это главное.
Они расстались у моста.
Андрей посмотрел в сторону дома и спросил:
– А если не получится?
– Что не получится?
– Ну, если долго идти к цели, а потом – бац!!! Не вышло… Не получилось!
Учитель задумался.
– Осечка может быть в любом деле. Нужно с этим смириться. Но если у тебя нет другой цели, то нужно забыть об осечке и идти дальше. Просто двигать ножками. Если всё-таки это чужая цель, то ты скоро об этом узнаешь. Ступеньки кончатся.
– Ясно! – весело ответил Андрей. – Яснее быть не может,– добавил он и резким движением плеч поправил рюкзак.
Дома его встретил отец. Была суббота.
– Мы сегодня будем говорить с мамой по скайпу! Я вчера заплатил за интернет. Что там у тебя? Родниковая вода? Налей-ка и папе в чайник!
II
В утренней полудремоте он старался уловить невесомые куски золотой лестницы. Они были разные по величине: с тремя, пятью и десятью ступенями, но как Андрей не старался соединить их в уме в один сплошной ряд, они не поддавались. Части лестницы разбегались друг от друга, становились поперек или вовсе исчезали. «Как же можно добиться цели, не зная всей дороги?» – спрашивал себя мальчик.
«Нужно встать!» – приказал себе Андрей, но тут же понял, что проспал.
– Это ты там шумишь, сынок!? Умойся и иди завтракать! – сказал отец.
Над горой Родна поднималось солнце. За окном, по запыленной дороге,  шли грустные коровы.
Под вечер он получил от Пегого эсэмэску: «Попробуй ещё раз!».
«Ничто не сможет помешать мне завтра утром добраться до родника!» – твердо решил мальчик.
Утром он выскочил из дома  и опомнился только за мостом, когда жуткий вой пронесся через село, а вслед залаяли собаки ближних и дальних дворов. Андрей почувствовал, как холодеют руки. Он затянул потуже ремни рюкзака и зашагал дальше навстречу темноте. Луна скрылась за тяжелыми тучами. Еле видимая серая полоса дороги терялась в двух шагах, и он то и дело спотыкался. Мальчик молился на зарю, но небо не допускало даже намёка на рассвет. Иногда были слышны непонятные шорохи, и мальчику казалось, что его вот-вот кто-то догонит.
Наконец он вышел на прямую дорогу к Монастырю и увидел вдали мерцающие огни. «Там вблизи огней,– подумал он,– журчит родник». Следуя напутствию учителя, Андрей сосредоточился на картинке-мечте. Он вообразил огромный стадион и попытался увидеть себя в игре, как услышал вдруг какой-то шорох. Он перекрестился, как научила его мать, но как только сошёл с места, за ним тут же кто-то последовал. Он вспомнил советы Пегого и прошёл шагов пятьдесят, не оглядываясь, пытаясь отключить ум, но кто-то очень упорно его преследовал. Андрей обернулся. В двух шагах от него блестели большие глаза соседской собаки, которую он боялся больше всего на свете. «Прочь!» - прошипел он, но чёрная овчарка злобно оскалилась.
Он проделал шагов десять и остановился. Оскал собаки становился всё страшнее, и она подходила всё ближе. Она уже была в два раза больше. Он отпрыгнул в сторону, а собака прижала уши, готовясь к решающему прыжку. «А-а-а!» – заорал Андрей и побежал к дому. Грозно рыча и передвигаясь большими прыжками, собака догоняла его. Когда мальчик вдруг представил, как большие острые зубы чудовища впиваются в его затылок, рядом с ним появилось вдруг другое животное, которое тоже мчалось изо всех сил в долину. Краем глаза Андрей заметил золотистую шерсть.
Собака исчезла. Только теперь Андрей заметил, что из-за облаков появилась  луна. Он подошёл к Пегому, обнял его за шею и прильнул к гриве:
– Ты тоже испугался?
– Нет, я просто бежал рядом…
– Чего ж ты так скакал?
– Тебя догонял…
– Ты не испугался собаки?
– Я не видел никакой собаки…
Мальчик присел на траву. Пегий тихо сопел над ним, словно стараясь погладить мордой мокрые волосы мальчика.
– Ты же сказал, что больше не пойдешь со мной по воду?
Андрей встал. Он потерял во время погони рюкзак. Светало.
– Фляга не разбилась?
– Нет,– сказал Андрей, потупив взгляд.
– Ничего… Бояться не стыдно. Нужно научиться преодолевать страх.
Мальчик не ответил. Его мысли метнулись несколько раз от Монастыря к дому и обратно. Наконец он повернулся лицом к горе и пошёл. Пегий двинулся за ним.
– Ты со мной? – спросил он с удивлением.
– Я буду рядом.
Набрав воды, Андрей увидел возле ворот обители тренера. Он был в шортах и безрукавке. На причесанной чёрной пряди выделялась проседь.
– Что это было учитель?
– Всякое начало трудное. Очень трудное… В чём это выражается, как тебе кажется? В сомненьях. То ли я выбрал? Так ли я начал? А к чему это приведёт? А если я ошибусь? А если осечка? И пошло…
Учитель продолжил, улыбаясь:
– Ты принял решение, твоё продуманное решение… Ты выбрал свою мечту и свой истинный путь. Верно?..
– Мне кажется, да... А от чего происходят сомненья?
– Я думаю, что от очень большого желания… Ты сильно хочешь добиться цели, но тебе неведомо, какое ещё до нее расстояние… Ты упорно этого хочешь, и вот приходит время, когда ты с ужасом спрашиваешь себя: если я так долго стремился к этому, если я так упорно желал, почему оно всё время отодвигается?.. Значит я что-то не рассчитал, значит что-то не так, значит я неверно выбрал, значит недостоин и так далее… Пошло-поехало. Сомненья могут съесть человека вместе с его мечтой.
– А от чего рождается страх?
– От слепой веры. Человек убеждает себя, что выбрал мечту правильно и верит, что цель будет достигнута! А время идёт, цели не видать, но человек упорствует. Его вера все больше. Он никого и ничего не хочет слушать, он остаётся со своей святой верой, которая питает его надежду. Надежду, что он добьётся своей мечты. А мечта, увы, не ближе… И тогда вера рушится или уходит, как вода в песок. И остаётся страх перед неизвестностью. Не нужно верить в мечту… Надо знать, что мечта исполнится… Надо хотеть, не желая.
– Я не совсем понял твои последние слова, учитель…
– А сразу и не понять… Просто запомни…
Потом Пегий научил его защищаться от опасностей в дороге. Каждое утро у моста, перед тем как отправиться в дорогу, он закутывал мальчика в энергетическую оболочку похожую на яйцо. Оболочка была прозрачной и очень походила на мыльный пузырь, невидимый для Андрея. В этом светящемся яйце можно было идти без страха, точно воин в крепких доспехах или мультяшный человечек в своём кружочке-субмарине против грозных морских чудовищ.
Постарайся выполнить ещё одно упражнение,– говорил ему учитель. – Каждый раз, когда поднимаешься в гору и спускаешься, попробуй взглянуть на себя со стороны… Подними душу выше себя, хотя бы на высоту Родны и понаблюдай за собой. Словно ты читаешь стихи на школьной сцене и одновременно слушаешь их из зала.
– Это для того, чтобы проследить, всё ли я правильно делаю?
– Затем, чтобы ты осознал себя. Жизнь, как и футбол – игра. Тренер расставляет на доске магнитные кружочки, а ты в одном из них. Тренер двигает тебя по воображаемому полю, и ты словно следишь за собой, ты движешься согласно тактической схеме, вступаешь в единоборство, замыкаешь передачу и забиваешь гол. Кружочек это ты и не ты. Кружочек это твоё осознанное я. Но в жизни ты игрок и тренер одновременно. Кружочек будет метаться, беспокоиться, любить, ненавидеть, ввязываться в бой, отдыхать, а ты будешь просто жить, следить, чтобы эмоции не слишком захлёстывали его, чтобы он вышел из передряг невредимым, а главное, чтобы он не очень отступал от избранного пути. От выбранной мечты.
– Почему вы улыбаетесь, тренер?
– Потому, что ты киваешь головой и во всем соглашаешься, а я не могу понять, всё ли тебе ясно?
– Ясно, тренер…
Но лихо отвечать на вопросы, преданно глядеть в глаза учителю, ещё не означает до конца усвоить урок…
Как-то в начале октября, когда ветер доносит с холмов запах изабеллы, Пегому позвонили из администрации футбольной школы. Его попросили разобраться в инциденте, в котором был замешан его подопечный.
Мальчик ждал на трибуне школьного стадиона. Андрей был смущён, но держался бодро. Он сам ещё не мог оценить произошедшего. Пегий предложил ему рассказать, что случилось. Оказывается, во время тренировки один из новобранцев больно ударил Андрея сзади по ногам. Нечаянно или нет, вопрос спорный. Игра есть игра, а в игре, как на войне, бывает всякое. Тренер команды предложил им пожать друг другу руки, как это принято между настоящими спортсменами, но Андрей посчитал, что новичок слишком грубо обошёлся с ним и затеял драку. Чувствуя поддержку товарищей, он обозвал новичка дураком и ударил его по лицу. Согласно правилам школы, тренер немедленно удалил его с тренировки. Пегий внимательно выслушал мальчика.
– Он сам виноват. Он не понимает игры…
– Стало быть, ты всё понимаешь…
– Да уж, побольше его… Поймите, господин тренер, я не специально… Так вышло…Мы оба перенервничали…
– Меня больше волнует не пощёчина… Был бы он посильнее, наверно в долгу не остался… Меня другое беспокоит, почему ты считаешь его глупее себя?
Андрей не нашёл что ответить.
– Или умнее?
Андрей отвернулся.
– Дело не в том, что он слабее или глупее тебя, хотя неизвестно, как оно на самом деле. Новобранец у нас всего две недели. Его родители давно уехали за границу, на заработки, и мы о них ничего не знаем. Живёт он с бабушкой. Бутсы купила ему школа, иначе ему не было бы в чём тренироваться. Но главное не в этом.
Андрей внимательно посмотрел на учителя.
– Люди делятся на умных и не очень, на сильных и слабых. Признавать это – нормально. Но когда ты считаешь другого глупее или слабее, то в силу вступают другие законы.
– Какие? –  он снова почувствовал себя учеником.
– Назовём его законом важности. Люди, они такие какие есть… Такие, какими они были задуманы и сотворены… не нами. Но тот, кто чувствует себя выше других, у того вырастают невидимые крылья. Только ты возвысил себя, эти крылья распускаются и тут же сильные ветры уносят тебя далёко от твоего пути. Природа и жизнь любят равновесие. Ёжик не умеет петь трелью, но и жаворонок не сможет унести на спине кило яблок. Что бы случилось, если бы ёжику захотелось вдруг запеть жаворонком? Наверное, он бы дорого заплатил за свою заносчивость. Он заплатил бы такую же цену за нелепое желание принизить свой природный статус и стать слепым кротом.
– Иногда человеку приходят на ум такие глупости,– заключил задумчиво Андрей.
– Поэтому нужно быть самим собой… И дать возможность другому быть самим собой. Когда ты не обременён важностью, когда голова не отуманена нестерпимым желанием, ты свободно идешь к мечте.
– Да… – выдохнул Андрей…
Его мысли унеслись далеко, и на миг он увидел себя посреди огромного зелёного поля, залитого светом прожекторов. Мечта мгновенно улетучилась, когда он вспомнил грустные глаза униженного товарища.
С этого дня у мальчика стало многое получаться. По крайней мере, так ему казалось. Он просыпался в одно и то же время и быстро собирался в путь. Дорога до ворот монастыря казалась ему всё короче, и он легко распознавал возникающие в темноте неожиданности. На тренировках у него получалось иногда забить уже четыре «девятки» из девяти.
Его настроение было подогрето и известием, что мама вот-вот должна приехать в короткий отпуск. Она прислала домой немного денег, и отец опять стал пропадать в поисках строителей. В своих размышлениях перед сном, рядом с живой картинкой его мечты всё чаще и чаще выплывал любимый образ мамы. Засыпая, он чувствовал, как её тёплые, мягкие пальцы опускаются с макушки до бровей и веснушек.
Но накануне её приезда Андрей нашёл на чате грустное, как обломанная ветка, сообщение: «Дорогой мой, мне очень жаль, но я не смогу приехать… Передай это папе…» Мальчик хотел было написать: «Почему?», но понял, что это напрасно. Мама, скорее всего, была на работе. Отец принял плохую новость слишком спокойно, как показалось мальчику, и его ресницы задрожали, путаясь в навернувшихся слезах. «Наверное, ее старику стало совсем плохо,– сказал отец, отворачиваясь к разогретой плите. – Как она может его бросить?» В далёком городе, где люди, как говорилось, жили благополучно, всё было устроено намного хуже, чем дома. Каждому чужестранцу доставалось по пожилому, больному человеку. За этими хворыми старикашками надлежало ухаживать днём и ночью, жалеть их больше, чем своих детей, иначе они не платили денег. Однако не всякому чужестранцу хватало по дедуле. Вот почему мамин дедок был такой дорогой. Она должна была готовить ему еду, давать вовремя лекарства, ставить уколы, стирать и прибираться. В компьютере Андрей хранил присланную полгода назад фотографию: мама усталая, но улыбающаяся и старый хрыч в навороченной инвалидной коляске с блестящими рычажками. На его белом, как одиннадцатиметровая точка, лице читалась насмешка.
Пегий не успел встретить его у моста. Он нагнал Андрея на полдороге к роднику.
– Андрей! – кричал ему учитель, но мальчик шел в гору, не оборачиваясь.
– Андрей! – Пегий остановил его. – Что случилось!
Мальчик отвернулся, едва сдерживая слезы.
– Мама не приедет! – мальчик помчался обратно, в долину, как той ночью, когда убегал от собаки. Пегий застал его дома напротив ворот и опять попытался заговорить с ним.
– Не трогайте меня! – закричал мальчик и разрыдался.
Он уже не прятал лицо, не стыдился слёз, он откровенно рыдал, как это делают люди, столкнувшиеся с суровыми испытаниями. На пороге появился отец. Мальчик утер рукавом глаза и прошмыгнул в дом. Он бросил рюкзак под кровать и сел у окна. За дверью был слышен ропот разговора отца с учителем. На подоконнике лежала муха, так и не сумевшая попасть в настежь открытую форточку. На миг Андрею показалось, что эта мертвая муха – он сам.
III
Прошло около года. Снова близилась осень. Пегий уехал на родину больших цветов, в долину ацтеков. Первое время они чатились, а потом появилась необходимость собираться с мыслями и ясно их выражать в электронной переписке. 
«Заведи себе «идиотскую» привычку радоваться поражениям», – писал учитель. Андрей уже знал, что небесное зеркало улавливает любое настроение, переплавляет его и изменяет время исполнения мечты. Если ты ожидаешь в печали следующие ступени пути, то жди, что через неделю – другую это состояние превратится в тягостные дни, и ты будешь влачить по футбольному полю тяжелые ноги. Но как же радоваться проигрышу, когда противники после игры скачут по полю и машут над головой майками, словно знаменем победы?
Между далёкой мечтой и реальностью лежит толстый слой времени. Живая картинка осуществимого будущего посылала раз за разом Андрею радостные сигналы, спуская на землю очередные куски намеченного пути. Но было не просто переплавить бесчисленные глыбы воска и смолы, томящиеся в пустоте времени, так чтобы реальность приняла очертания мечты и задышала настоящей жизнью, стала праздником души.
Мальчик перепроверял усвоенные уроки, как когда-то отец обследовал движок и механизмы автомобиля… Правда, автомобиль они были вынуждены обменять на заграничную визу для мамы…
Красный, магнитный кружочек Андрея юрко скользил по полю жизни от дома к лицею и от лицея на тренировку. Но по дороге к роднику Андрей водил его с осторожностью, шаг за шагом выполняя упражнения Пегого.
Он вдыхал свежесть утра с запахом спелых придорожных трав и надевал светящуюся, прозрачную оболочку. Затем быстро устремлялся в гору, туда, где на полпути от родника он налаживал связь с будущим. Содержимое энергетической оболочки начинало дрожать и настраиваться на частоту колебания ожидаемой картинки. Казалось, протяни он руку, и можно было бы дотронуться до высокого никелированного столба, на котором висел громадный стадионный прожектор. Ветер будущего одурманивал запахом свежескошенной травы безупречного газона. «Г-о-о-л!» – восторженно взрывался стадион, и склоны горы Родна в точности повторяли эхо: «Г-о-о-л!». «Если ты хорошо настроишься и будешь чувствовать свой праздник близко, то он и окажется рядышком… Время уступит мечте», – писал ему Пегий.
Пришёл и тот день, когда он забил пять «девяток» из девяти. И хотя случилось это после тренировки, в кругу близких товарищей, вся школа, а потом и родители узнали об этом. Андрей ошибся только на первом, последнем, пятом и шестом ударе. После каждого пенальти вратари менялись, но, всё равно, рекорд пал. Мячи летели мягко, но точно, то в левый, то в правый верхний угол ворот. Пять попаданий! Это не удавалось никому из школы. Конечно, официально никто его не поздравил, но от этого событие не потеряло своей значимости. Ребята из первой команды здоровались с ним за руку. Весть облетела лицей и село. Отец, который мало что смыслил в футболе, пытался передать маме по телефону суть случившегося: «Наш мальчик переменился…»
Хотя Андрей играл теперь за основной состав, жизнь в целом не изменилась. О его рекорде стали забывать. Очевидно, речь пока шла не о мастерстве, а скорее о случайной удаче. Не прошло и двух недель, и это событие напрочь рассосалось в жизненной обыденности, хотя взрослые игроки по-прежнему кивали ему при встрече. Потом наступила такая тишина и такое молчание, что казалось, время остановилось. Тренер почти перестал его замечать. Отец всё больше задерживался на работе и уходил чуть свет. У матери вышел из строя компьютер. Даже Пегий давно ему не писал. Он уехал на месяц странствовать по долине ацтеков или толтеков. «Пришла пора, – отметил он в своём последнем послании, – новых познаний…»
Бывали рассветы, когда он отказывался от своих энергетических упражнений и чувствовал, как за ним плетется разряженная оболочка, словно грязная дождевая накидка. Родниковой воды набралось столько, что отец был вынужден раздавать её соседям. Когда воду уже не было куда девать, Андрей перестал подниматься по утрам к роднику, словно утратив смысл своих хождений. Он перестал даже ходить в школу на тренировки. Так прошло две-три недели. Он написал учителю: «Произошла осечка…»
В разгаре воскресного дня, когда октябрьский ветер гладил кудрявые вихры виноградника, разнося по селу запах изабеллы, Андрей решил выйти из дома. За мостом он не стал заворачивать к монастырской дороге, а пошёл прямо к подножью Родны, через низкие кустарники и высокую высохшую траву полыни. Узкая колея мимо рыжего неубранного кукурузного поля привела его к знакомой стезе, что вела к вершине горы. Заросшая тропинка пропадала в темноте колючей акации. Андрей решил, по привычке, надеть прозрачную энергетическую мантию. Пока святящееся яйцо набирало мощь, Андрей купался в потоках небесной и земной энергии, стараясь продлить забытое удовольствие.
Он долго добирался до вершины. Обрамляющие горную плешь кусты терновника и шиповника хранили многочисленные сухие плоды прошлого года. Селян, возвращающихся иногда из дальних, благополучных стран, уже не тянуло в эти места. Последние крохи сил они оставляли на чужбине. Мальчик сорвал тёмно-синюю ягоду, и резкий, терпкий вкус скрутил ему губы. Он взглянул вниз на громоздящиеся в долине дома, и село открылось ему обновлённым. То ли белесый облачный след от ветхого Дома культуры до скучающего от безделья винзавода, то ли повзрослевшие глаза мальчика, то ли что-то другое, придавало селу новизну и свежесть. С высоты птичьего полёта, куда порой должна была подниматься его душа, он увидел ежедневный путь, который проделывал в жару и в холод по пыльной или размокшей от дождей и снега дороге. Всё казалось игрушечным: и длинная дорога, и родниковый шалаш и даже купола Монастыря, поэтому ежедневные страдания, опасности и победы показались ему менее острыми и менее важными. Всё напоминало игру. Игру в жизнь.
Вдруг ближайший куст зашевелился и из рощи появился тот самый парень, с которым мальчик повздорил год назад на тренировке. Они давно не вспоминали былое. Благодаря тесному житью в команде, ребята стали хорошими приятелями. Старались друг другу помогать, а на футбольном поле – страховаться и взаимодействовать. Вот и теперь, переборов волнение неожиданного свидания, они пожали руки. «Телячий глаз», так называли мальчика из-за больших тёмных глаз, нашёл Андрея по поручению тренера. Тренер передавал ему привет и советовал, скорее вернуться к тренировкам. Предстояли ответственные матчи, да и форму нельзя было терять.
– Отсюда все по-другому, – кивнул Андрей в сторону налитой до краев солнцем долины.
«Телячий глаз» кивнул. Он протянул горстку ягод другу, но тот вежливо отказался, вглядываясь в горизонт:
– У тебя есть мечта?
– Конечно,– ответил «Телячий глаз».
– Какая? – спросил Андрей и тут же вспомнил, что мечта – это тайна.
– Компьютер, – бросил друг.
– Что? – не понял Андрей…
– Компьютер хочу! Давно…
– И как?
– Да вот предки найдутся и купят?
– Когда найдутся?
– Как сказать… Думаю, есть они… Прячутся от полиции, пока документами не обзаведутся. Да и долги у них тут большие. Заняли на визу и дорогу. Поэтому им, наверное, выгоднее считаться пропавшими…
– Ты веришь в то, что говоришь?
«Телячий глаз» замолчал. В такие моменты Андрею казалось, что друг его действительно дурак, но он тут же начинал корить себя.
– Бабушка так считает, – продолжил собеседник.
– И что, пока терпится, с компьютером? – Андрей вернулся к прежнему разговору.
– А что с ним сделается? Дожидается меня в каком-то супермаркете, пока предки денег не заработают.
– И тебе что, по барабану? Тебе же хочется по вечерам чатиться, играть в игры, слушать клёвую музыку…
– Что-то я тебя не понимаю, Андрей… Свой «комп» хочешь мне подарить, что ли? – Нет, я не ловлю тебя на слове…
– Да я могу подарить…, если мама сдержит слово и привезёт мне «лэптоп»…
– Нет, я другое хотел сказать… Я такую игру завёл… Если хочу что-то, но этого нет, а мне невтерпёж, то сразу стараюсь забыть, но так, задней мыслью, думаю, что оно обязательно подвернётся, никуда оно от меня не денется…
– И что, часто выигрываешь?
– Нет, часто не нужно!
Они расхохотались. Андрей подумал, что его друг обзавёлся неплохой игрой, притом без учителей.
– Эх, – сказал Андрей, жалко, что я флягу не взял, спустились бы сейчас к роднику…
– Это вы ошибаетесь, «мастер пенальти», – хитро подмигнул «Телячий  глаз» –  рюкзачок-то ваш при мне! – и он указал в сторону кустов.
– Это как?
– Да, я говорил с твоим отцом… Откуда б я знал, где ты!? Он всучил мне флягу с рюкзаком и сказал, что давно родниковой воды не пробовал.
Они бросились в терновник.
Радость, как и беда, не приходит одна. Вместе с ожидаемой вестью, что мама вот-вот приедет, Андрей получил письмо от учителя. А на втором этаже нового дома уже неделю как работали строители.
На этот раз не было никакого сомнения, что мама приедет. Она известила их, что уволилась с прежней работы, потому что родственники богатого старика решили отдать его в приют. Андрей вообразил, как с покрытого белой краской лица дедули медленно сходит стариковская улыбка. До поступления на новую работу оставался месяц, и мать могла провести его дома. «Было бы здорово, – подумал мальчик, – если бы в их селе тоже водились больные, но богатые старики, и мать смогла бы за ними ухаживать». Но все знакомые пожилые люди довольствовались, как правило, скудным достатком, ходили на своих ногах и жаловались на здоровье только в своём, узком кругу. За теми немногими, которых болезнь валила с ног, присматривали их близкие. Взрослые о них говорили с жалостью и неохотой.
Хотя до возвращения матери оставалась неделя, Андрей живо представлял эту встречу. Вот они в зале ожидания аэропорта, недалеко от таможенного сканера. Появляется улыбающаяся мать, и отец, волнуясь, выхватывает из её рук тяжелый чемодан. Целуя на ходу папу, потом она подходит к нему и не может наглядеться. «Боже мой, как ты вырос!» Она прижимает его к сердцу и не верит, что уже не нужно наклоняться, чтобы обнять сына. Она целует его, сначала в одну щёку, потом – в другую. Она любуется им. Она не отпускает его. И странно, Андрея совсем покинуло чувство смущения. Или, может быть, это чувство покинуло его только сейчас, в воображаемой картинке встречи. Продолжая мечтать, Андрей видит, как они вместе с мамой и отцом возвращаются домой на такси. Отец на переднем сиденье указывает шофёру дорогу, а они с матерью переглядываются и улыбаются. В мамином кулачке зажат букет полевых цветов, собранных мальчиком возле Монастыря. Мамины длинные пальцы скользят по его макушке вниз. Всё, что должно случиться через неделю, проходит перед его глазами в живых красках. Андрей ясно увидел в мочках её ушей новые золотые серьги с бирюзой, о которых он раньше слышал из разговора родителей.
«Как я уже говорил тебе однажды, у большой мечты должен, всё-таки, быть запасной выход. Тогда горечь поражения не будет такой острой. Но ты не можешь сейчас знать всего. Забудь о возможной осечке и переключись на будущее» – писал ему Пегий. Былая травма опять дала о себе знать. Знаменитый южноамериканский клуб предложил ему работу тренера, таким образом, он мог заниматься и дальше любимым делом. «Конечно, это не совсем то, что чувствуешь на поле, когда ты захвачен без остатка игрой, – писал учитель. – Не тот полёт мысли, не тот восторг от удачного паса или красивого гола. Но это выход, достойный выход, потому что человек не Бог и быть близко к Богу ему редко удается».
До того, как отдельные ступени длинной лестницы спускались с неба и складывались в путь, к Андрею приходили невероятные мысли, которых он не мог прочитать в своих книжках или услышать в повседневных разговорах. Пегий называл их главами «книги неба», в которой было записано всё о прошлом, настоящем и будущем. Эти знания можно было прощупать только интуицией. Перед сном или ранним утром мальчик записывал эти откровения в специальный файл своего компьютера. Перечитывая, он сокращал некоторые из них до нескольких слов и забивал в память мобильника в виде напоминаний. В течение дня, телефон внезапно заливался мелодией, а на его экране высвечивались очередные слова нового напутствия: «В мире нет отрицательных событий…». Переживания последних дней, преумноженные на уроки учителя, всё больше укрепляли его в мысли о продолжении выбранной жизненной тропы. «Стряхивай сомнение, как репейник с одежды, или пережди его, как противный зуд»,– говорил он себе, поднимаясь по утрам к роднику. «Не бойся преград, Андрей!» – и ему мгновенно телеграфировали с последней станции мечты: «Не бойся жизни Андрей, не бойся жить!»
Пришёл день, когда он понял, что до цели осталось несколько ступенек. Было такое впечатление, что он бродит вокруг мечты, как путник, не различающий в сумерках очертаний старого замка. Мечта, действительно, стала теперь похожа на замок. Он как будто был набросан на бумагу легкими штрихами серебряного карандаша. Но Андрей знал, что нарисованные двери на самом деле открываются, только необходимо найти ту самую, единственную дверь. Чем ближе была разгадка, тем чётче был виден замок. «Только не нужно торопиться, – подбадривал себя мальчик, – дверь совсем рядом». Он вообразил, как ему открывается вид изумрудного, залитого светом газона и переполненных трибун. Он пробует золотой бутсой мягкую траву и за ним выбегают на поле, словно невесомые, его товарищи по команде! «Г-о-о-л!» – взрывается стадион. «Г-о-о-л!» – отвечает эхом мечта Андрея и лестница его пути.
Он коснулся мечты умом и сердцем. Она была близка и неизбежна, как улыбка матери, как нежное поглаживание её мягкой ладони. Жить в потоке нескончаемой радости ожидаемого казалось можно вечно, потому что праздник души и само ожидание праздника были уже неотличимы. Небесное превращение человеческой мысли начиналось тут же, у берегов земного рая.


---------------------          
( опубликован в книге «Взятка Богу», Кишинёв,2016, молдавская\румынская версия в "Vis;torul de pe gazon”, carte-valet (;n rom;n; ;i rus;), Editura „Cartier”, Chisinau, ;n colec;ia pentru adolescen;i „Verde” )