Провокаторша

Цвела весна…
 Человечество вздернуло носы по ветру, ловя тонкие флюиды возбуждения. Моя пташка не природное исключение, Ритина  прелестная головка бойко завертелась вслед резко похорошевшим дамам.
Естественно, нет ничего предосудительного, когда твоя любимая с упоением глазеет на оголенные формы барышень. Процесс осматривания сродни походу по залам музея, где находятся редкие по красоте экспонаты.
Твой же портрет, хотя и висит на видном месте, но сильных и острых впечатлений уже не вызывает. Притерлось. Приелось. Осела пыль быта. Рубины новизны погасли. Бриллианты страсти померкли. Холст потускнел, как тускнеют краски у всякого ветшающего полотна. Гвоздь постоянства начал опасно пошатываться.
Самое время браться за реставрацию чувств. Следуя блестящим глянцевым умом журналам, я приступила к апробации средства по удержанию мужа, на местном полигоне отношений. Иностранные авторы в  измышлениях гарантировали, что заблудивший любимый не только не дезертирует, как последний трус при первых  залпах домашних орудий, но втюрится в вас еще мощнее. То, что тестировать приходится не его, а ее, ничуть не смущало. Наоборот, придавало пикантность. Куда как интересней экспериментировать над  человеком   иного порядка, не отличающегося прямолинейной примитивностью.
 Итак. Первым пунктом в статейке была задрипанная рекомендация - не появляться перед эстетствующими очами «половины» в замызганном, как и ваши отношения, халате или в бигуди. Это не задача: на куцый ерш бигуди ни прицепишь, хоть молотком прибивай, а халаты одежда из детства.
Утром, по рецептуре мадмуазелей, предстояло не готовить завтрак, а, неистово накладывая макияж, горланить какую-нибудь любовную песенку. На вопрос милого: «где еда?», прощебетать, что забыла приготовить и вообще - некогда заниматься  ерундой.
…Мое чудное пение, заглушая ор птах, ворвалось в комнату с первыми лучами солнца. Рита заворочалась в постели. Натянув на голову подушку, пробурчала  что-то нечленораздельное.
- «Миленькая моя, взяла бы я тебя, только в краю далеком, есть у меня жена…». – Выводила, нарочно куроча слова песни, словно пытливый ребенок гранату.
По-моему мнению, от такого уродливого вокала в панике разбежались и глухие  сирены, а Ритка упрямо спала.
«У любви, как у пташки крылья…»,- сменила репертуар.
Возымело. Подруга зашевелилась:
-Дорогая, может, побережешь мои уши? И без твоего очаровательного пения предстоит тяжелый  день. – Услышала я и захлопнула рот. Жестоко-то ка-ак… спозаранку так неистово драть глотку.
 Займусь-ка манипуляциями с косметикой. Они точно заставит сердце любимой подозрительно вздрогнуть. Ох, знала бы она, на какие мучения себя обрекаю ради обновления чувств. Краситься, что напяливать шубу в тридцатиградусную жару, но отступать я не намеревалась, отважно схватившись за приборы красоты.
Жидкая подводка – зараза - вовсю меня подводила, доводя до горючих слез. Кончик шнырял в глаз, от чего тот зудел и слезился, то рисовал смачную загогулину. Укрощая макияж, я  не заметила, как Марго тихо пробралась на кухню, занявшись приготовлением завтрака.
Очередной раз, больно ткнув не в бровь,  а в глаз, я взвыла.
- Что ты сказала, солнышко? – Выглянув, безмятежно поинтересовалась дорогая.
- Да пошло оно…! Что б я… еще раз…!– остервенела, ожесточенно оттирая черноту под  нижним веком.
-Детка, тебе чай или кофе?
-Чай. – рявкнула.
-Бутерброд с колбасой или яйцо?
-Что угодно, – процедила, швыряя пыточный инструмент подальше в ящик.
Во время еды Рита с пытливой молчаливостью изучала мою живописную физиономию.
Лишь покидая дом, она вдруг поинтересовалась, отчего я так «похорошела».
-Да так, встреча у меня…, - полным томного ожидания голосом возвестила я вслед хлопнувшей двери.
Днем, следуя французскому совету, требовалось сильнее укрепить подозрения. Нервированию  могло способствовать якобы хроническое отсутствие на рабочем месте. Мобильник рекомендовалось отключить.
На работе в курсе моего интерсекса был только один человек - Алла. Громоздкая тридцатипятилетняя особа. Как и большинство дородных дам - обширной души человек.
С утра ее внутренне содержание находилось не в духе.
Алла искала помаду, которую, по своему обыкновению, забыла дома.
Вообще-то она толстым слоем лежала на Аллиных губах. Но коллега никогда не довольствовалась первым слоем, постоянно подправляя выбившееся из-под макияжа лицо. Иногда я задавалась вопросом, есть ли под пудрой кожа?
Помада не обнаружилась. Алла, подперев рукой щеку, загоревала.
-Слышишь, Алк, ты не расстраивайся. Той, что у тебя на губах хватит до конца жизни, - утешила я коллегу. - Губы у тебя и так выразительные.
-Я чувствую себя голой!
- Если Ритка будет звонить, меня нет. – Кинула небрежно.
-Вы что поругались? –  Мигом забыла о «горе» подруга.
Осмыслив, что душераздирающей ссоры не состоялось, Алла вновь пригорюнилась, но вмиг расцвела, услышав о необычном эксперименте.
- А это не жестоко?
- Я же ее люблю и не позволю долго мучиться.
- Угу, пристрелишь, как только загонишь.
- Иди ты, дура. – задорно отмахнулась я.
Мы  принялись ждать звонка.
То и дело я зыркала на циферблат, как в последний путь, провожая стрелки. Пошел двенадцатый час. От милой ни звука. Я занервничала. Рита звонила часто и много, а тут будто подвох почуяла. А вдруг что случилось? Рука сама собой  потянулась за телефонной трубкой, но Алка была начеку:
- Не вздумай! Ты не одна мучаешься! Я, например, умираю от любопытства, чем все закончится.
- Я тоже, - поддакнула я  безрадостно. Чему радоваться когда твой любимый человек в больнице весь исковерканный травмами лежит или еще хуже, задавленный лихачом автомобилистом окровавленный на обочине валяется. Ужас. Картины одна дурней другой так и бередили воображение.
Я выскочила на улицу. Расязвеяться.
- Звонила! И на мобилу тоже, почти сразу, как ты ушла,  - возбужденно протараторила Алка,  только я переступила порог. Облегченно выдохнув, я мстительно ухмыльнулась. Теперь ее очередь мучиться…

О том, что поучения француженок дают ощутимый результат, убедилась дома.
Вечером рекомендовалось прийти домой позже мужа с розой в руках и блуждающей по физиономии таинственной улыбкой. В глазах следовало отобразить загадочную истому. Когда супружник потребует к ответу, сморозить правдоподобную небылицу. «Добить» несчастного предстояло какому-нибудь знакомому, позвонившему на ваш номер. Отвечать «подельнику» следовало тихо, односложно. После разговора громко и беззаботно предупредить благоверного, что «звонила подружка со своими проблемами». А если до телефона первым доберется муж, то на том конце провода должны извиниться за неправильно набранный номер.
-Почему не перезвонила? - Едва переступив порог, услышала тревожно-сердитый Ритин голос. - Тебе раз десять звонила! Весь телефон оборвала.
Ритка склонна к преувеличениям, но не настолько же!
-Ну-уу, радость моя, - прокурлыкала, - некогда было. Ты же знаешь, какие у меня запарки бывают, то-то, то се…
-Что за се, что за то? Весь день?!! Сообщения мои получала? – Грозно нахмурилась.
-Не-а. А ты отсылала? Ах да, Ритусик, телефон как раз к обеду разрядился. А «зарядку» дома оставила. – Беспечно бессовестничала я.
Отточенный, как тесак для забоя крупного рогатого скота Маргаритин взгляд, вонзился в наполненные чистой бесстыдностью мои глаза.
-Где так долго была? – Прошипел, точно  кинутый на раскаленную сковородку, вопрос.
-Да вот, - скромно уткнув нос в цветочек (купила, разумеется, сама), пролепетала, - понимаешь ли, ээ-ээ-э. Праздновали э-ээ… День орнитолога. Засиделись. Заболтались.
- Что-то я не поняла, где ты, а где птицы. Роза откуда?
- Прикинь, директриса  оказалась страстной любительница птах, - врала напропалую, - решила нас осчастливить небольшим застольем по этому поводу. И вот по цветку подарила. Разве не прелесть?
-Что-то ты раньше не упоминала об экзотическом  увлечении, - прищурилась.
-Не знала. – беззаботно пожала плечами.- Сегодня выяснилось. Согласна. Странное хобби. Но чем бы дитя ни тешилось, лишь бы деньги платило, а?
Довод прозвучал если не убедительно, то успокоительно. Ритка уселась за компьютер, продолжать работу, а я пошлепала на кухню, давиться остывшим ужином.
Алка была пунктуальна. Звонок раздался ровно в двадцать два десять.
Придав мине озаренное, радостное выражение, я прытко рванула к телефону. Какую ересь несла, ощущая обжигающе пристальный взгляд, не помню. Перед тем как повесить трубку глупо и невпопад хихикнула, для остроты.
-Кто? – Выдохнула.
-Ты же знаешь бешеную  Наташку, – вспоминала общую подругу, - вечно у нее какие-то проблемы…
- Какие? – голубые  глаза налились свинцом.
- Что это тебя вдруг она заинтересовала? – Не найдя что ответить, перешла в контрнаступление. (Заранее надо было чепуху выдумывать о Наташкиной беде).
- Нужна она мне сто лет. А вот ты сегодня какая-то подозрительная. – Выдала драгоценная. - Что происходит?
- Ничего особенного, просто тебя люблю. – Чмокнула Ритку, так и не сумев перейти к заключительной стадии французского эксперимента – холодное поведение в постели.