Аналогичный случай...

АНАЛОГИЧНЫЙ СЛУЧАЙ БЫЛ В ГОРОДЕ ПИЗА.
или
"РУССКАЯ УЛИЦА" НА ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ


От автора:
До приезда в Израиль, я считала, что там живут одни евреи. Их всех зовут чисто еврейскими именами Сара и Абрам, едят они исключительно фаршированную рыбу и форшмак, а по субботам обожают танцевать "семь сорок". И ещё все время воюют с бедными арабами. Но приехав,  с удивлением обнаружила, что в стране немало "гоев". А иудейское население состоит не только из "русских", "марроканцев" и ашкеназов, есть еще бухарские, горские, эфиопы, "филиппинцы", таймени, и прочие, и прочие. И они между собой, как правило, мягко говоря, не дружат. Оказалось, что Сара - имя международное, а имени Абрам вообще нет, есть библейское Аврум. В Израиле мало кто знает, что такое форшмак и "семь сорок", а фаршированная рыба тут вовсе не набитая остреньким фаршем целая рыбья шкурка, а просто котлетки, иногда даже с добавлением орехов и довольно сладкие. Что касается "бедных арабов", их очень быстро начинаешь ненавидеть и, поверьте, тому есть причины. Выходцев из бывшего Советского Союза тут называют "русской улицей". Вот обо всем, об этом, я и решила написать.
Все герои и события этой повести вымышлены, и ни к автору, ни к ее знакомым никакого отношения не имеют.

I. ВОСКРЕСЕНЬЕ, день первый
1 (Надежда)
Стоило мне наклониться, чтоб поставить тарелки в посудомоечную машину, как за спиной раздалось: "Это просто безобразие, как можно было себя так распустить! Завтра прямо с утра в тренажерный зал!" Я повернула голову и, не разгибаясь, показала Александру кукиш. Потом не удержалась, скорчила говорившему рожицу с высунутым кончиком языка и продолжила расставлять грязные тарелки, накопившиеся за выходной после визита детей. Но поразмыслив, я решила, что не стоило так обижать своего любимца, ведь ведущий передачи «Модный приговор» Александр Васильев обращался вовсе не ко мне, а к дебелой двадцатипятилетней девице, пытавшейся упаковать свои телеса в тугие леггинсы. О существовании немолодой русскоязычной израильтянки из Тель-Авива он даже не догадывается. Может для меня он все-таки сделал бы скидку, учитывая возраст, тотальную занятость на подработках, и чересчур сладкие местные фрукты.
Кстати, о фруктах. Холодильник после субботы абсолютно пустой, значит, идя на работу, стоит прихватить с собой тележку. Как и большинство израильтян, я стараюсь ходить в магазин два раза в месяц, но овощи все равно приходится докупать, особенно, если на ценнике стоит благозвучное слово "мивца". Это слово можно переводить как "акция", "мероприятие", "скидка", но истинный смысл его - "по дешевке". Стоит ли задумываться при этом, что срок годности у такого товара не более двух-трех дней, что фрукты чуть перезрели, а овощи слегка лежалые, экономия в 1, 2, а то и 3 шекеля решает все. В итоге, тележка набивается доверху, о потраченных деньгах я умолчу.
Часы показывают начало восьмого, пора собираться на работу. Когда-то я окончила университет и много лет протирала локти о стол в одной проектной конторе. Тогда мой кульман казался мне галерой, себя же я сравнивала с кандальным узником, обреченным на пожизненную каторгу. В лучшем случае, я могла рассчитывать на амнистию после 55 лет. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает, вечного в этом мире вообще ничего нет.
Девяносто первый год обрубил все цепи и многих выпустил на свободу, только всех ли это сделало счастливыми? Мои скромные инженерные способности не были нужны ни новому независимому государству, ни Израилю, куда я переехала через несколько лет. Вот и работаю теперь в "Теплом доме для родителей" социальным работником. Так на земле обетованной называются пансионаты для стариков. Но, поверьте, они не имеют ничего общего с домами престарелых, о которых я была наслышана в советские времена. Никаких мышиных туальденоровых платьев, одеял с надписью "ноги", скрипучих железных кроватей с панцирными сетками и голых тощих матрасов.
Есть пансионаты для очень богатых людей, с небольшими коттеджами и комфортабельными квартирами, где, как в роскошных гостинцах, богатенькие старички плавают в бассейнах, гуляют по парку, играют в теннис и гольф. Совсем немощные и впавшие в сумерки души находятся под круглосуточным неусыпным присмотром сиделок. Есть дома попроще, подешевле, больше похожие на малосемейные общежития с полным обслуживанием, для оплаты которых вполне хватает заработанной пенсии. Но, даже государственные, куда, как правило, попадают репатрианты, и где старики живут парами в одной комнате со всеми удобствами, самый злой язык не назовет богадельней. Ваших маму или папу там непременно каждый день вымоют, переоденут, вкусно накормят, заставят вырезать из бумаги симпатичную салфеточку, и спеть хором "эвену шалом алейхем" или "выходила на берег Катюша", не про нас будь сказано!
Мой "бейт авот" - из средних. Кроме медобслуживания, уборщицы и культурных развлечений, каждому постояльцу положена на несколько часов в день помощница для выполнения мелких поручений и душевных разговоров. Поэтому два дня в неделю я добросовестно выслушиваю жалобы одной очень милой бразильской старушки на боль в спине, бессовестных  внуков и некую Талину, одолжившую пятнадцать лет назад утюг у моей подопечной, а вскоре умершую, так и не отдав этот утюг.  Еще три - утираю слезы по погибшим в катастрофе родственникам вдове мэра одного небольшого городка.
Я работаю с ней уже пятый год, но поток слез все не иссякает, и, похоже, его остановит только ее кончина. Три раза в неделю мы, словно на машине времени, переносимся в город Люблин 1939 года, и заново переживаем все ужасы военного времени. Первое время, оплакав поочередно всех членов ее огромной, но полностью уничтоженной семьи, я попыталась перейти к более позднему и более счастливому для нее, послевоенному, времени.
- Шпринца! - говорила я. В израильском паспорте моя подопечная записана Авивой, что в переводе с иврита тоже обозначает "весна", но в 39-м году ее звали Шпринцей, и она просит называть ее именно так. - Шпринца, но ведь это родные твои погибли, а ты прожила долгую, и, наверное, не самую несчастную жизнь. Приехала в Израиль, вышла замуж за большого человека, родила дочь. Почему ты не хочешь рассказать об этой жизни?
- Это была уже не я, а я погибла в лагере вместе со всей своей семьей! - слезы катятся по морщинистому личику, она протягивает мне худенькую, как обезьянья лапка, ручонку с обвисшей коричневой кожей, на которой выше запястья синеет длинный лагерный номер, и я плачу вместе с ней.
Сборы на работу - минутное дело. Это когда-то, в "прошлой жизни", чтоб выйти из дома, мне требовалось не менее четверти часа на макияж, еще больше - на укладку длинных волос в затейливую прическу, выбор одежды и тогда требовал уйму времени. Теперь я хватаю первую попавшуюся под руки чистую маечку, два взмаха щетки - и волосы, вернее то, что от них осталось после стрижки под ежика, в полном порядке. Макияж вообще пропускаем, все равно при нашей жаре он через две минуты превратится в грязные разводы. Вот что требует кое-каких усилий, так это выбор бижутерии. Как и у большинства женщин в этой жаркой стране, невозможность украсить себя одеждой, я компенсирую обилием украшений в ушах, на руках и шее. А если брючки - капри, то и на ноге. В "прошлой жизни" достойным украшением немолодой, тридцатипятилетней дамы, считалась тонюсенькая золотая цепочка на шее, неброское колечко и сережки, тоже золотые. Массивное золото носят только хабалки, а интеллигентная женщина не может выглядеть как новогодняя елка! Но восток есть восток. Иной раз просто диву даешься, как местным дамам сил хватает целый день таскать на шее ожерелья из каменных россыпей размером со сливу, а под многочисленными браслетами их рук просто не видать.
Я уж совсем было собралась выходить из дома, как раздался телефонный звонок. Гортанный, с ярко выраженным восточным акцентом, голос мой начальницы произнес: "НадьЯ, шалом, как дела?" Не стоит думать, что жгучий интерес к личной жизни сотрудницы заставил Шарону так рано набрать мой номер телефона. Да и мне бы в голову не пришло рассказывать ей о своих проблемах. Фраза "Ма нишма (как дела)?"- это просто часть приветствия, и спрашивающий ничего, кроме "бэ седер (в порядке)" не ожидает услышать. Если вдруг, по незнанию или по наивности, вы скажете, что дела у вас "не в порядке", в банке большой минус, хозяин в два раза увеличил оплату за квартиру, а муж ушел к лучшей подруге, предварительно умыкнув все ваши золотые украшения, вас не будут участливо расспрашивать о подробностях, а лишь философски заметят: "Будет в порядке!"
Как-то раз я была свидетельницей того, как стоящий рядом со мной на автобусной остановке эфиопский мальчик, кричал по-русски своему русоволосому приятелю, идущему по другой стороне улицы: "Как дыла?", демонстрируя всем свое знание чужого языка и твердую уверенность в том, что и у русских полагается добавлять  этот вопрос к приветствию.
Я - тертый калач, поэтому отвечаю: "В порядке, а что слышно?", так, как и полагается вежливой израильтянке. Конечно же, у Шароны тоже все "бэ седер", но для меня есть маленькая новость. Авива умерла, светлая ей память, поэтому работаю я сегодня на подмене, по адресу...
Я была ошеломлена. Конечно, возраст моей подопечной давно перевалил за восемьдесят, здоровье частенько подводило, но смерть - это всегда неожиданно. Молнией проносится подленькая мыслишка: "Слава Богу, не в мое дежурство!", но слезы уже текут по щекам, и я спрашиваю:
- Когда похороны, надо бы пойти?
- НадьЯ (непременно с ударением на букву Я), почему вы, русские, не умеете разделять свою жизнь и работу? Авива тебе никто, так ли важно идти на ее похороны? Наши клиенты постоянно умирают, ты что, будешь каждого оплакивать и провожать в последний путь? А когда же ты будешь работать?
Что ж, буду считать, что это не черствость души, а всего лишь часть ее "марроканского" менталитета.
- Шарона, а кто будет моим подопечным на сегодня? - моя начальница знает, что со стариками я не работаю. К сожалению, местные дедушки за семьдесят - большие проказники, и нас, "русских", считают потенциальными проститутками. Дамы моего возраста, особенно если они пышнотелы, слишком лакомый кусок, который престарелый кавалер 80+ не пропускает мимо, и щипком за попу ограничиваются далеко не все. Кураторы об этом прекрасно осведомлены и, во избежание конфликтов, женщин к ним не посылают, ну, разве кто сам не против.
- О, это очень милая старушка, она живет у себя дома с нянькой-филлипинкой. Сегодня у буддистов какой-то праздник, прислуга хочет выйти, ты ее подменишь на несколько часов.
Есть у нашей компании и такие клиенты. Кто-то живет дома с семьей и ему положена помощница на несколько часов в день, а кто-то получает компаньонку от фирмы, украинку, молдаванку, филиппинку. Вот этих и приходится подменять, когда у них выходной. Родня не очень рвется опекать ослабевших стариков. Что ж, подмена, так подмена.

2 (Алекс)
Спать хотелось невероятно, а тут, как назло, соседи затеяли ремонт. "Что ж этому козлу не спится!" - с раздражением подумал Алекс, пытаясь удержать зыбкое состояние дремы. Тщетно, сон улетучился, оставив лишь ощущение усталости и раздражения. С трудом разлепив глаза, мужчина посмотрел на окошечко телевизионного декодера: 10.45. Дня. Да, пожалуй, сосед взял в руки дрель весьма своевременно, через полтора часа пора выходить на работу
Когда начальство предложило вечерние дежурства, Алекс даже обрадовался. "Сова" по природе, подъем в 5 утра он воспринимал, как наказание. Зато вечером, каким бы утомительным ни был день,  долго ворочался в постели, мысленно считая прыгающих баранов, вытирая рисунки на школьной доске, кидая камешки в огромное ведро. А когда "надежные" средства заканчивались, приходили воспоминания из "той" жизни. Школа, институт, работа в проектной конторе, недолговечный брак. Прошлое представало в каком-то карамельно-розовом цвете, без проблем и огорчений, без неудач и предательств. Тем более удручающим казалось настоящее.
С детства Алекс привык чувствовать себя личностью исключительной, достойной если не восхищения, то, по крайней мере, множества похвал. Не зря же мама, папа, многочисленные бабушки, дедушки и тетушки твердили с утра до вечера: "Наш Сашуля - просто чудо, как красив! А как умен, какая глубина восприятия, какой кругозор!" Мальчик подолгу смотрел на себя в зеркало и понимал: все что говорят близкие - чистая правда. Этот отрок, стоящий перед ним за гладкой зеркальной поверхностью, и правда, был очень хорош: стройненький, длинноногий, с густыми чуть волнистыми светло-русыми волосами и голубыми умными глазами. У каждого, кто на него глянет, не останется никаких сомнений - парень просто красавец, а пообщавшись, поймет, что и развит он не по годам.  Ну, а уж если кто в этом усомнится, тому он, Сашенька, спуску не даст, будь то одноклассник или папин приятель. Для этого у него было припасено несколько витиеватых фраз, а также парочка весьма колких и язвительных выражений.
Это уж на совсем крайний случай. Применять их на практике приходилось очень редко. Мальчик, и правда, был смышлен. Учеба давалась легко, учителя охотно беседовали с ним, выходя далеко за рамки учебной программы, очередной раз удивляясь, как быстро теперь взрослеет молодежь. Саше, как сыну военного, не раз приходилось менять школы, но везде, где он учился, одноклассники охотно признавали в нем лидера.
Сверстницы, до поры до времени, Сашу не интересовали, казались ему, читавшему запоем Евтушенко, Вознесенского и Бунина, глупыми курицами, вечно хихикающими, обожающими индийское кино и рассказы Майи Ганиной. Мнение свое о них менять он тогда не собирался.
Когда однажды, на уроке внеклассного чтения, одна из этих дурех стала декламировать стихи любимого им Евтушенко "Смеялись люди за стеной...", воспринял это, как вторжение на свою территорию и решил поставить ее на место.
В классе у всех были прозвища. Тихую, невзрачную любительницу поэзии все отчего-то звали Королевой. Саша пришел в эту школу в восьмом классе и не знал откуда взялось такое прозвище. Спрашивать друзей считал ниже своего достоинства, но все в нем протестовало против такой несправедливости - единственным в классе королем должен был быть он. А этой соплюхе такое прозвище явно не по чину. В тот же день справедливость была восстановлена. На перемене Саша громко и презрительно при всех обозвал ее курицей.  Друзья, для которых он был безоговорочным авторитетом, ничего против девочки не имели, но всегда готовые поддержать хорошую шутку, охотно заржали. Королевой несчастную больше никто не называл. В каком классе это было? В восьмом, в девятом? А надо же, он до сих пор помнит, что девочка вздрогнула, втянула голову в плечи, как под ударом палки и медленно побрела из класса. А вот лицо ее напрочь стерлось из памяти, хоть и проучились они вместе до окончания школы.
Триумфальное шествие по жизни продолжалось. В институте, куда в большинстве своем поступали дети из сел, он был не только безусловным лидером, но еще законодателем мод. Мама была большой мастерицей, с удовольствием шила сыну модные полосатые батники с пуговками "на четыре удара" по воротнику, вязала яркие полосатые жилеты-майки и длинные балахонистые свитера. Фирменные джинсы (не какая-нибудь Индия, а настоящие Супер Райфл) и болгарскую дубленку, стоившие, как подержанный Запорожец, родные, скинувшись, подарили ему за поступление в институт.
Какая у него была в институте интересная и веселая жизнь! На курсе подобралась очень славная компания, как теперь говорят "золотой молодежи". Их тогда еще называли "звездными мальчиками". Собравшись вечером у одного из друзей, под бокал легкого сухого вина, обсуждались новинки отечественной и, если повезет достать журнал "Иностранная литература", зарубежной прозы. Кое-кто сам пытался писать нечто обличительно-невнятное, полное намеков и подтекстов. Очень завидовали свободе хиппующей молодежи на западе и, как верх вольнодумства и независимости, пускали по рукам почти "слепой" экземпляр "Мастера и Маргариты". Учились тоже увлеченно, технические новинки вызывали интерес не меньший, чем новый альбом Пикассо или запиленная пластинка "The gan", за бешеные деньги купленная у фарцовщиков. Одним словом, не юноши, а отрада для преподавателей и предмет обожания всех институтских красавиц.
На одной из таких красавиц парень женился сразу после окончания института и началась другая, взрослая жизнь. Первое время друзья еще собирались по инерции, желая удержать в себе ощущение беззаботной юности. Но рутинная работа, дети, жены, превратившиеся из милых, легкомысленных, на все согласных девочек в сварливых мегер, постоянно чего-то требующих: денег, внимания, помощи, совсем не оставляли времени на богемные посиделки. Теперь встречались только по большим праздникам и в дни рождения. Характер встреч сильно изменился. Много пили, а осушив не одну бутылку водки, жаловались, на нехватку свободного времени, на то, что ни на работе, ни дома их не понимают.
И все-таки, жить было здорово! Потому, что Александр чувствовал, это было временно, ненадолго. Просто он расслабился, но, если захочет, в любой момент может собраться, и, отложив в сторону незатейливый детективчик, начать читать "Кафку, Рильку, Лорку". Непременно посмотрит все фильмы Тарковского, а вместо любимой женой "Лаванды", поставит на проигрыватель свой заветный Пинк Флойд.
Собраться не успел, жизнь совершила такой крутой вираж, что стало вовсе не до сборищ. Вернее, времени не было у других, у Александра как раз оно появилось с избытком. Его проектную контору прикрыли одной из первых. С трудом устроился вахтером в какой-то кооператив, дежурства сутки через двое, зарплата - чистые слезы, как раз на сигареты и пиво  по выходным. Можно было, конечно, в свободное время еще где-то подработать физически, но  он  все чаще стал вслух себя сравнивать с микроскопом, которым пытаются забивать гвозди.
Жена, устав от безденежья, решила, что ее зарплаты с трудом хватает на дочек, а мужа уже не прокормить, и предложила Александру переехать к маме. Это тоже было неплохо, хотя вместо постоянно недовольной жены, его стала слегка допекать незадолго до этого овдовевшая мать. Вот когда через три года, во львовских школах упразднили русский язык, как предмет, и ее с почетом выставили на пенсию, начался настоящий прессинг. Мужчина понял, полумерами не обойтись, надо все менять кардинально. И он сменил жену, работу, а заодно, и страну. Вернее наоборот: страну, работу, жену.
Перед отъездом Саша придумал, как в старые добрые времена, собрать всех своих друзей. Они очень давно не виделись, и охотно приняли приглашение. Маму, ради такого случая, отправили навестить внучек, накупили дешевого сухого вина, наварили картошки, заправили постным маслом квашеную капусту. Из раздолбанного магнитофона Интернешнл негромко неслись до боли знакомые звуки Эбби роуд, при свете ночника в форме футбольного мяча, подаренного ему когда-то однокурсниками, лица друзей казались совсем молодыми. Было почти незаметно, что кто-то пришел в костюме от Кардена, а у кого-то через потертые рукава свитера, просвечивает дешевая рубашка. Казалось, это не прощальная вечеринка, а просто друзья собрались очередной, далеко не последний раз.
Оказалось, Алекс опять задремал. Теперь времени на сборы оставалось совсем мало, а на работу опоздать ни в коем случае нельзя. Ему крупно повезло, что удалось устроиться охранником на центральной автостанции, в пятьдесят так непросто найти хорошую работу. Пять минут в ванне, глоток растворимого кофе, как назло, лифт кто-то утащил из-под самого носа, ну… тогда бегом по лестнице!

3 (Надежда.)
Когда я выходила из лифта, меня чуть не сбил с ног какой-то мужик в форме охранника. "Все-таки, какие они некультурные, эти израильтяне!" - с негодованием подумала я. Себя я, как и многие мои соотечественники, считаю "русской", и пребываю в твердой уверенности, что именно мы являемся носителями культуры на земле обетованной. Нас, "русских", просто убивает морально замашки "марроканцев" (т.е. выходцев из восточных стран), например, кидать мусор в окно, а жвачку себе под ноги. Или писать, повернувшись спиной к людной улице, а потом сладострастно почесывать причинные места. Да мало ли за ними грехов!
А как они одеваются, это просто уму непостижимо! Напяливают на 120-ти килограммовую тушу коротенькую маечку размера "смоль", обтягивают массивный зад трикотажными штанишками до колен, красят мелко завитые химией волосы в цвет сливочного масла, а потом не удосуживаются их подкрашивать. Вытатуировать брови, губы и глаза - это для "марроканской" красавицы обычное дело. А еще, они считают, что все мы, "русские" - тупые, потому, что надеваем сандалии на носки, и что мы все жутко воняем! Каково?!
Есть, правда, в Израиле и культурные ашкеназы - выходцы из Польши, Болгарии и прочих европейских стран, но вдохновенно презирая "изеров", мы, "русские" о них на время забываем.
Дверь в квартире моей новой подопечной открыла улыбчивая "филиппинка" и на приличном иврите пригласила войти. Я оказалась в довольно большом салоне, обставленном в стиле 70-х. Посередине комнаты стояло инвалидное кресло. Определить пол сидящего в нем существа, на первый взгляд, не представлялось возможным. На довольно полном, без каких-либо вторичных половых признаков, теле красовалась трикотажная пижамка с Микки Маусом на груди. Голова почти налысо выбрита, зато подбородок украшает седая, реденька, но вполне заметная бородка. Вроде мужчина, но кисти рук изящные, маленькие ступни в беленьких носочках, узкие щиколотки. Значит, все-таки, бабушка. Мой приход не произвел на нее никакого впечатления, она, как и прежде, бессмысленно глядела на экран неработающего телевизора.
- Делать почти ничего не надо - вводила меня в курс дела "филиппинка", - только каждые полчаса давай ей по три ложки яблочного пюре, вот оно, на столе. Я приду, тогда и помою, и покормлю ее. Памперс не трогай, я его только что сменила.
- А если она...
- О, это мы делаем в среду, а сегодня только воскресенье, так что, не волнуйся!
Все это женщина говорила, нежно массируя плечи и голову старушки, потом нарочито громким голосом стала объяснять ей, что к ним в гости пришла очень милая женщина (я, стало быть), она немножко посидит с Жозефиной (очевидно, так звали бабулю). Не думаю, что хоть одно слово пробилось сквозь подернутое пеленой мрака сознание Жозефины, а я, в который раз, удивилась обходительности восточных женщин. Все в Израиле знают, что "филиппинки", не важно, из какой именно восточной страны они прибыли, - самые лучшие, терпеливые и заботливые сиделки. Мы "русские", никак не можем забыть, что в "прошлой жизни" у нас осталось высшее образование, неплохие должности, уважение сослуживцев, и воспринимаем работу по обслуживанию, как унижение. Вот в уборке квартир нам равных нет, всю злость и недовольство окружающим миром мы вымещаем на ни в чем не повинную бытовую грязь. Что делать, в 50 приличную работу так тяжело найти! Не зря в народе бытует присказка о куче дерьма, которую непременно необходимо съесть в начале репатриации.
Компаньонка ушла, а я, усевшись на диван, стала разглядывать салон. Да, видать, хозяева не бедствовали,  мебель в комнате хоть и старомодная, но из цельного дерева, не ДСП какое-то. Стену, возле которой стоял удобный диван, украшал белый, с красными и серыми разводами, пушистый афганский ковер ручной работы, чисто вымытая зеркальная витрина заполнена сувенирами из разных стран. Живущие тут люди немало попутешествовали. Рядом с миниатюрной Эйфелевой башней извивалась в причудливом танце, одетая в парчу, индийская танцовщица, а строгий золоченый Оскар меланхолично глядел на стайку деревянных слонов, бредущих к парочке фарфоровых голландских крестьян, сидящих на лавочке. А, может, хозяева и не ездили никуда, а все это сувениры от родных и друзей?
Спросить, увы, не у кого, хозяйка пребывала в данный момент в каком-то своем мире. В положенное время я скормила подопечной положенные три ложки пюре, которые были проглочены с невероятной жадностью. Мне даже показалось, что она на мгновение вернулась в реальность. Но, поев, снова отключилась. От нечего делать, я стала рассматривать фотографии, которыми был увешан весь салон.
Смотреть фотографии, пусть даже совершенно незнакомых мне людей - моя страсть. Чем старше снимки, тем интереснее. Моды ушедших времен, интерьеры, мизансцены, все это будоражит мою фантазию, я пытаюсь угадать прошлое людей, застывших перед объективом, придумываю им судьбы. Самые старые фотографии на стене датировались еще концом позапрошлого века. Судя по отменному качеству снимков, за прошедший век не утративших четкости, стоили они в свое время немалых денег. Да и люди, изображенные на них, явно принадлежали к богатому сословию.
Девица в белом платье со шлейфом, затянутая корсетом "в рюмочку", с веночком на затейливо уложенной головке, стояла, изящно изогнувшись, рядом с сидящим в кресле кавалером, одетым в черную пару. Наверняка, свадьба.
 Старушка в богатом кружевном чепце держит на коленях двух пухлых чернявых младенцем в юбочках.
Двое юношей-близнецов в форменных тужурках, а рядом фото, где они уже в мундирах неизвестной мне армии.  Больше молодые люди вместе не фотографировались, может, одного из них убили на войне?
Снова свадьба, на этот раз у невесты фата намного длиннее юбки, а вместо затейливой прически, короткая стрижка. От фотографии к фотографии, люди старели, дети подрастали, юбки то укорачивались, то вновь опускались ниже колен, прически становились сложнее, а макияж более явным.
Вот опять свадьба. Про таких юношей, как жених, моя бабушка говорила: "Типичный идеше киндер!", то есть смуглый, кудрявый, с глазами на выкате, неуловимо похожий на ягненка.  А вот его невеста - просто загляденье. Рождает же природа такую красоту! На вид ей лет 18-20, огромные лучистые глаза, окруженные пушистыми ресницами, милые ямочки на круглых, как яблочки, щеках, легкие локоны небрежно падают на лоб из-под затейливой шляпки. Наверняка она очень смешлива и даже слегка легкомысленна, изображает взрослую даму в роскошном, не по возрасту, платье, а свадьбу воспринимает, как забавную игру. Ну конечно, я угадала! Вот она же в спортивной майке с кубком в поднятой вверх руке, а вот вдвоем с мужем возле двухместного самолета, причем на ней летный шлем и, похоже, что именно она сядет на место пилота. Вот более позднее фото, пара катается на лошадях и с ними маленький мальчик на пятнистом пони. Идут годы, "ягненок" ощутимо располнел, лишится своих кудрей, а женщина остается такой же стройной, улыбчивой, все так же сияют ее большие глаза в окружении пушистых ресниц.
Я перехожу от фотографии к фотографии и у меня возникает ощущение, что за мной кто-то следит. Поворачиваю голову и вижу: сидящая в кресле бабуля пристально за мной наблюдает. Этого не может быть, до сих пор старушка была абсолютно безучастна к моему появлению. Вдруг замечаю, как из выцветшего, затянутого пленкой катаракты глаза, катится, по морщинистой щеке на покрытый жесткими волосками подбородок, одинокая слезинка. Я с ужасом понимаю, что передо мной в инвалидном кресле сидит та самая ясноглазая, смешливая женщина с фотографий. Это ее, некогда жизнерадостную, энергичную, бесстрашную, засунули в огромный памперс, обрядили в дурацкую пижаму и кормят пюре через каждые полчаса по три ложки. А она так страдает от телесной немощи, что полностью ушла в собственный мир, покинув жестокую реальность. Я прикрыла глаза на несколько секунд, а когда открыла их, передо мной опять сидело впавшее в тихий маразм существо. Может мне только показалось, что в этих, некогда смешливых, глазах еще теплиться разум?
Отработав положенное время, я отправилась домой. Проходя мимо Центральной Автостанции, мне пришло в голову, что неплохо было бы прогуляться по магазинам. Не то чтоб в этом была потребность, но почему нет, если уж я рядом? Автостанция в Тель-Авиве, Тахана мерказит (или как называем ее мы, "русские", Тахана омерзит) на самом деле лишь частично принадлежит автобусам. Большая часть этого огромного, похожего на бумеранг, здания является торговым центром. Попасть в него можно через несколько дверей, но у ближайших ко мне что-то происходило, там скопилось так много людей, что я не стала ждать, а пошла к следующему входу.

4 (Алекс)
В ответ на просьбу показать документы на ношение оружия, стоящий перед Алексом мужчина, с криками, что он важная персона и не будет ничего показывать какому-то грязному "русскому", попытался выхватить пистолет, засунутый за брючный ремень. Слава Богу, реакция у Алекса всегда была в порядке, не зря он в молодости увлекался самбо. Молниеносно перехватив руку скандалиста и заломив ее за спину, он крикнул напарнику, чтоб тот по рации вызывал старшего по смене. Через три минуты приехала полицейская машина, и крикуна забрали в отделение, недвусмысленно пообещав ему там объяснить, кто и на что имеет права в нашей взрывоопасной стране. Напарник Алекса, молодой парень всего год, как приехавший в страну, смотрел на происходящее, как на представление. Он еще никак не мог привыкнуть, что в Израиле полиция возникает неожиданно, как черт из коробочки, и это отнюдь не всегда радует. Например, когда-то такое внезапное появление стражей порядка стоило Алексу 60-ти шекелей. Именно такой штраф пришлось ему заплатить за переход на красный свет на тихой, казалось бы, безлюдной улочке. И это пустяки по сравнению с нервотрепкой, которую имела одна слишком независимая бывшая москвичка. Она, по привычке, вышла из дома без паспорта, и когда полиция остановила ее для проверки документов, стала весьма энергично, не без помощи рук и крепких выражений, доказывать абсурдность таких требований. Крепкие выражения в цель не попали по причине незнания девочкой-полицейской русского матерного, а вот попытка москвички оттолкнуть от себя надоедливую представительницу закона, была расценена, как посягательство на власть. Пожилой даме грозил месяц принудительных общественных работ, и на то, чтоб замять дело, ушло около полутора лет и около семи тысяч шекелей адвокату.
На этот раз расторопность полиции была весьма уместной, у входа уже скопилось много народу, самые нетерпеливые отправились к другим дверям. Когда пробка рассосалась, напарник обратился к Алексу:
- А что ему за это будет? - имея в виду нервного мужика.
- Да ничего особенного, штраф заплатит и все. Если и в участке  скандалить будет, тогда еще и суд, но это вряд ли, у нас народ полицию побаивается.
Напарник понимающе вздохнул. Как все-таки непросто привыкать к порядкам в новой стране. У него, в Сургуте, с ментами можно было бы договориться на месте при помощи определенной суммы, в крайнем случае, накостыляли бы по шее и отпустили. Да уж, тяжело проходит абсорбция. И язык сложный, с трудом дается. До сих пор по смене передают, как анекдот, его диалог с посетителем, случившийся в первый рабочий день.
На иврите тогда он знал только слова "да", "нет", и фразу "сколько стоит?" Надо же было, чтоб именно к нему подошел в тот день с каким-то вопросом немолодой мужчина. Вопрос был длинным и абсолютно непонятным, но промолчать было неудобно. Тогда парень, преисполненный чувством собственной значимости, ответил "ло!" ("нет"), давая тем самым понять, что вступать в дальнейшую беседу не намерен. Мужчина очень удивился и задал еще один вопрос. Охранник, понимая, что фраза "сколько стоит?" вряд ли будет уместна в данном я случае, произнес "кен" (да), исчерпав таким образом полностью свой словарный запас. Мужчина удивился еще больше, покрутил пальцем у виска и отошел. Молодой человек облегченно вздохнул, и только тут увидел, что его напарник, проверяющий входящих по другую сторону широкой двери, просто лопается от сдерживаемого смеха. Отсмеявшись, объяснил, что выглядел этот диалог примерно так:
- Я гляжу, парень, у тебя нелегкая работа. Скажи, пожалуйста, сколько ты получаешь в час?
- Нет!
- Ты что, не можешь ответить? Это что, важная государственная тайна, которую я собираюсь открыть арабам?
- Да!
Как и обычно, после обеда, время как будто замерло. Людей на улице стало совсем мало. Ну, кто добровольно будет прогуливаться по улицам, если, несмотря на то, что на календаре всего лишь май, температура в тени более 30 градусов. День выдался особенно утомительным из-за начавшегося с вечера хамсина. Хамсин - это беда Ближнего востока. Когда со стороны пустыни дует горячий ветер, а воздух становится оранжевым от мельчайшего песка, половина населения страны мучается от ноющей головной боли, а першение в горле невозможно унять никакими напитками. Привыкнуть к этому тоже невозможно, проживи в стране хоть пятьдесят лет.
Мимо автостанции с шуршанием проносятся разноцветные междугородние автобусы, юркие маршрутные такси лихо выворачивают из-за угла каждую минуту. На противоположной стороне улицы, на крохотном пятачке вытоптанной земли, сидя и лежа, расположилась кучка китайцев, поджидающих очередного клиента, который позовет их  на ремонтные работы. А еще дальше по улице, как вороны на заборе, сидят на бетонных столбиках черные суданские беженцы. Они бегут в Израиль даже не семьями, а целыми кланами, без надежды на гражданство и работу, довольствуясь лишь тем, что их женщинам и детям дадут койку и тарелку супа в ночлежке. Мужчины ночуют в соседнем сквере, сытно питаются на помойке у ближайшего супермаркета, и целые дни  проводят сидя на придорожных столбиках - такая жизнь для них просто рай, по сравнению с жизнью на родине.
Алексу одно время было их даже жалко, но участившиеся случаи грабежей и насилия со стороны непрошенных гостей подточили его милосердие и теперь он абсолютно солидарен с теми, кто требует очистить страну от нелегалов.
То и дело к двери подходят компании желающих прогуляться в прохладном здании, гастарбайтеров - в воскресение у них выходной. Район Таханы Мерказит давно был облюбован приезжими рабочими. Квартиры в старых и весьма ветхих домах были довольно дешевы, их снимают одновременно 20-30 человек, большинство из которых пользуются ими не чаще одного раза в неделю. В этот день район начинает остро пахнуть жареной рыбой, которую готовят "филиппинцы", перцем и чесноком, так любимыми румынами и молдаванами. Именно из этих стран приезжают на заработки больше всего людей. Едут еще из Украины и Болгарии, но, в основном, женщины, они квартир не снимают, по воскресеньям ходят на море, просиживая там целый день в тайной надежде встретить у моря "сердечного друга", а, если повезет, то и мужа. Через месяц-другой их легко отличить от жителей страны по темному загару. Мы, израильтяне, солнца не любим, редко кто выходит из дома не намазавшись защитным кремом, ведь по телевизору то и дело говорят об угрозе раковых заболеваний. Чаше чем о раке, говорят только об необходимости экономить воду. Есть даже очень забавная реклама: подглядывающий за сладострастно стонущей в ванне парочкой, мальчик начинает возмущенно кричать:
"Немедленно выключите воду!"
Кроме гастарбайтеров, в развалюхах обитают еще наркоманы. Государство пытается их лечить, но работать большинство из них все равно не хочет. Получив с утра в реабилитационном центре стакан специального коктейля, они целый день бродят между машинами с пластиковыми стаканчиками, в надежде, что кто-то из проезжающих бросит туда шекель.
Ко входу подошел мужчина средних лет и, поставив на столик для проверки большую дорожную сумку, обратился по-русски:
- Слыхали, сегодня на КПП Эрец поймали арабку-террористку. Сказала, что у нее штырь металлический в ноге, думала, не будут досматривать. Но ее все-таки направили в смотровую. Тогда она себя подорвала, двое солдат ранены. Мне бы автомат, я бы им показал, всем, без разбора!
- Их тоже можно понять, - вмешался в разговор стоящий за ним старичок, говорящий по-русски с польским сильным акцентом - они тоже люди, и тоже хотят жить! Договариваться надо.
- Да что ты, дед, несешь, с кем договариваться? Эти уроды наших детей взрывают в автобусах! Ты про Дельфинариум забыл? В чем были виноваты подростки, пришедшие потанцевать? Обдолбаный псих их подорвал потому, что ему на том свете пообещали сорок девственниц! Я - советский офицер, Афган прошел, и этих чернож... ненавижу! А что ты про войну знаешь?!
- Не так много, но кое-что знаю. Во время той, первой, войны за независимость, мне было 16 лет и я не воевал. Но я возил продукты, снаряды, медикаменты в Иерусалим. Дорога там идет между двух крутых склонов гор, и сидевшие в засаде расстреливали машины почти в упор. То, что осталось от этих машин,  до сих пор стоит на обочине, как память о моих погибших друзьях. Но мне повезло, я остался жив. Во время шестидневной войны я был резервистом, нас призвали, но воевать не пришлось, слава Богу, война быстро закончилась. Оба мои сына служили в армии, когда началась война Судного дня. Ни я, ни жена, мы не могли ни спать, ни есть пока мальчики не вернулись домой. Потом Ливанская война, мы тогда не выходили из дома без противогаза, а в квартире была оборудована комната защиты с запасом еды на неделю. На нервной почве у жены случился диабет, от которого она через несколько лет умерла. А я вот - ничего, только сердце барахлит.
- Прости, старик, погорячился. Но все равно, прощать им не надо!
- Прощать не надо, надо договариваться.
Алекс не знал, на чьей он стороне в этом споре. Тянущаяся уже столько лет интифада, постоянные теракты в кафе и возле торговых центров, взорванные автобусы - у кого хочешь крышу сорвет. Ходит слух, что организован спецотряд из кадровых "русских" военных, выученных еще в Союзе и прошедших все горячие точки. Они, видевшие не раз гибель и мирных жителей, и своих друзей, форменные головорезы, без жалости и сомнений. Держат их, якобы, в запасе до поры, до времени, потому, что эти будут уничтожать всех без разбору, оставляя за собой выжженную землю. Сказки, наверное, но хочется верить, что есть в стране сила, способная разговаривать с обкуренными фанатиками на их языке. А так бы хотелось договориться, не отдавая при этом, как пелось в старой песне, не пяди своей земли.

5 (Надежда)
Дома меня ждала радость, приехали младшая дочь с десятилетней внучкой из Ашдода. Дорога от них ко мне занимает чуть более получаса, только вот видимся мы не часто. В будни все работают допоздна, а в шабат дети хотят отдохнуть, развлечься где-нибудь. Я отношусь к этому с пониманием, довольствуюсь телефонными звонками.
- Что ж ты меня не предупредила, что вы приедете? - посетовала я, обцеловывая внучку. - Я бы что-то вкусненькое приготовила!
- Ой, сафта (бабушка)! Знаю я эту твою русскую еду! Опять в котлеты напихаешь сухари, да еще в молоке их вымочишь!
- А что же  в котлеты надо класть? - недоумеваю я. Вообще-то, о том, что булочку для котлет вымачивают в молоке, я ей не сообщала. Дочкина семья хоть кашрут и не соблюдает, но зачем ребенку знать, что в доме ее бабушки нарушаются все правила иудаизма? Может она сама случайно подглядела?
- Как что, зелень: петрузилью, кузбару! Если мне вдруг захочется хлеба, я просто положу котлетку в питу. Вообще, мучное вредно для фигуры! - сказав это, девчушка запихнула в рот очередную порцию Бамбы - арахисовых палочек, жареных в масле, любимое лакомство израильских ребятишек, и опять уставилась в телевизор.
Я посмотрела, что же так увлеченно смотрит внучка. Это был советский фильм "Буратино". Не тот музыкальный, красочный, который вышел в середине семидесятых и который любят все, от мала до велика, а еще довоенный, черно-белый. Сказать, что меня это удивило, все равно, что не сказать ничего. Я, как любая правильная бабушка, с первых месяцев жизни внуков, пыталась брать культурное воспитание в свои руки. Пела колыбельные про кусачего серенького волчка, разучивала стихи Агнии Барто, покупала кассеты с фильмами-сказками. Стишки и песенки детки запоминали быстро и рассказывали охотно, а вот добрым сказкам с Иванами-царевичами и Марьями-искуссницами, предпочитали мультфильмы про каких-то непонятных Покемонов, злобных черепашек-ниньзя и всяких ужасных монстров. И вдруг такое внимание к ничем не примечательному фильму!
- Милая, а что ты смотришь? - спросила я.
- Это сказка про Пиноккио, - ответила внучка, - только какая-то странная.  куклу зовут какой-то Буратиной, нос у нее все время большой, как-будто она все время врет, и на остров развлечений никто не попадал!
В это время на экране появился летающий корабль, куклы стали подниматься на него по веревочной лестнице, замыкал кавалькаду счастливый папа Карло. Герои запели финальную песню: "Прощайте, мы едем за море, приятен и легок наш путь, в страну, где не ведают горя, где сможем мы все отдохнуть."
- Сафта, это они в Израиль поехали? А их пустят, разве они все евреи? - с сомнением покачала кудрявой головкой внучка.
Да, все течет, все меняется. Полвека назад я была твердо убеждена, что корабль увез Буратино и его друзей в Советский Союз, ведь именно в нем, казалось мне, "прекрасны и горы и долы, а реки как степь широки, все дети там учатся в школах, и счастливы все старики". А вот для моих внуков самая прекрасная страна - это Израиль, и наша молодежь готова защищать ее всеми способами от тех, кто попробует в этом усомниться. Не даром, закончив школу и отправляясь в армию, мальчики и даже девочки рвутся попасть в боевые войска.
Чтоб скрыть невольные слезы, я пошла на кухню.  Дочь сидела у стола и энергично говорила с кем-то по телефону на иврите. Увидав меня, она показала мне сложенные щепотью пальцы правой руки, что на местном языке жестов означало "минутку". Удивительно, как все-таки быстро входят в наш обиход слова и жесты-паразиты. Вот и мне, иногда, проще сказать собеседнику "рэга!", чем "подождите, пожалуйста, я сейчас освобожусь!" Пока дочь заканчивала разговор, я стала накрывать на стол. В отличие от внучки, ее родители с удовольствием ели и пирожки с капустой и борщ, и винегрет.
- Мама, я тут почту вынула, тебе пришли какие-то два письма.
- Откуда? - спросила я равнодушно, вытаскивая из холодильника кастрюлю с супом. Наш почтовый ящик вечно заполнен рекламными листками, отчетами из банка, службы нац.страхования, больничной кассы. Никаких неприятных сюрпризов из офисов я не ждала, а личные письма давно получаю только через интернет.
- Какое-то украинское землячество. Странно, что сразу два.
- Ну, так открой, посмотри, мне некогда!
- " Уважаемая госпожа Кляйн! - начала читать дочь, - Украинское землячество приглашает все бывших львовян на "Встречу друзей", которая состоится.... В случае своего согласия, Вы должны внести сумму......" Мама, это они всех бывших львовян собирают у нас в ресторане "Львов"! Помнишь, я тебе говорила, мы там день рождения одной моей подруги праздновали. Там еще внутри вид Львова на всю стену, балкончики, как в ресторане "Высокий Замок". И кормят очень неплохо. Правда, шоу примитивное, так вам оно и не к чему будет. Иди, может знакомых встретишь, развлечешься.
Встретишь знакомых! В отличие от меня, полвека воюющей со всем белым светом и твердо уверенной, что все вокруг - сволочи, у моей дочери легкий характер. Всех людей, которые встречаются на ее жизненном пути, она считает милыми и добрыми, и всегда рада, когда судьба сводит ее с ними еще раз. При этом, она никогда не стремиться быть лидером. Как-то я пришла забирать ее из детского сада. Ко мне на встречу тут же кинулась воспитательница. Сердце, как и в школьные времена, ухнуло в пятки. Так  уж повелось, что от воспитателей, учителей, преподавателей в институте я всегда ожидала какой-то пакости. Я казалась самой себе уникальной, а все они непременно старались сообщить мне о том, насколько я несовершенна. В детсаду без запинки читала даже самые длинные стихи, а доброжелательная ко всем остальным детям "воспиталка" злобно шипела мне "Подтяни чулки, неряха!", и никогда не давала ролей на утренниках. Вряд ли причиной такого отношения могло быть то, что однажды, когда она хотела меня поцеловать, я сказала, что от нее воняет чесноком, ведь это была чистая правда.
Когда я училась в школе, моя мама приходила с классных собраний в состоянии, близком к обмороку. "Заставьте, наконец, ее замолчать - истерично требовала от моих родителей классная руководительница, - она все время огрызается, на каждое слово - десять в ответ. Я ей говорю "замолчи", а она все равно губами шевелит!" . Примерно такая же ситуация повторилась на первом курсе института, когда я попыталась объяснить партприкрепленному (была тогда такая должность, член партии курировал студенческую группу), что людям родившимся и выросшим в этом городе совсем не обязательно идти вместе со всеми в музей Ленина на экскурсию, потому, что за 17 лет жизни они там уже были, как минимум, раза три (при вступлении в октябрята, пионеры и комсомол). Пробиться к разуму преподавателя мне не удалось, он, упрямо и монотонно твердил: "Не хочИте учиться - забирайте докУменты." В музей идти все равно пришлось, а в отместку, он еще два семестра, за любой, несданный вовремя семинар или лабораторную, таскал меня на "комиссию" в деканат.
Как результат, я сильно поумнела и притихла на всю оставшуюся жизнь, но мнения своего об окружающих не изменила - все вокруг сволочи! Правда, иногда, я до сих пор продолжаю "дело просвещения" среди друзей и близких, что стоило мне нескольких, не очень крепких, дружеских отношений, и одного, довольно продолжительного брака.
Вот и теперь, увидев решительно настроенную воспитательницу, я, задрожав как лист на ветру, приготовилась к худшему.
- Ваша дочь не хочет быть Снегурочкой!!! - с трагическим выражением на лице проговорила немолодая воспитательница.
Я ее очень хорошо понимала. По правилам, каждая девочка просто мечтает стать Снегурочкой. Это круче, чем Красная шапочка, Мальвина и даже принцесса. Во-первых, на новогоднем утреннике в детсаду, как правило, ролей не много, два-три человека заняты в сказке, остальные - снежинки, хлопушки и прочая массовочная шелуха, обратить на себя внимание зрителей практически невозможно. А тут на девочку надевают расшитое блестками голубое платье, завивают волосы локонами и час-полтора она находится в центре всеобщего внимания. Если девочка этого не хочет - с ней явно что-то не то. Эту мысль я и попыталась донести до дочери. В ответ дочка как-то очень по-женски повела плечиком и сказала: "Не хочу!" И как мы с воспитательницей не старались выяснить, чем вызвано это "не хочу", ответа не было. Я впервые всерьез озаботилась женской судьбой и профессиональным будущим своей дочери, и как оказалось, зря. Нежелание быть на виду помогает ей и конфликтов избежать, и быть для всех милой и приятной.
Услышав предложение дочери, я задумалась. Поход в ресторан стоит  немаленьких денег, опять же, одеть мне, как всегда, нечего. Мое единственное вечернее платье, сшитое на десятую годовщину свадьбы сына, безнадежно мало, а покупать новое ради одного единственного раза - это бессмысленный расход. С другой стороны, в стране так много земляков, только в моем микрорайоне я встретила человек десять. А тут такой шанс увидеть тех, кого не встречала много лет, все-таки разнообразие в моей монотонной жизни!
- А второе письмо от кого?
- Так от них же, видно просто ошиблись и продублировали.
Я взяла письма в руки. Действительно, на обоих адресатом значилась Кляйн Надежда. Но, присмотревшись внимательно, увидела, что на письме  указана другая квартира. В Израиле почтальоны, почему-то, ориентируются не на номера квартир, а на таблички с фамилиями, прикрепленные к почтовым ящикам. Вот и вышло, что оба письма попали ко мне.
- Смотри, тут на втором письме указана 42 квартира, а у нас 23. Ладно, не беда, я позже зайду к ним, занесу письмо.
Но отдать письмо в руки не получилось. Хоть я и поднималась к соседям несколько раз, дверь никто не открыл. Тогда я просто положила конверт на коврик.

6 (Алекс)
Алекс, с трудом преодолев пять этажей, дотащился до квартиры, которую снимал пополам со своим сослуживцем. На полу перед дверью белел почтовый конверт. Подняв его, Алекс увидел, что это приглашение на встречу земляков для матери. Точно такое же приглашение для себя он только что вытащил внизу из почтового ящика. "Видно, письмо попало по ошибке к соседям и они принесли его сюда" - догадался Алекс. Мать давно жила отдельно, а почта продолжала приходить на этот адрес. Стащил с себя влажную от пота униформу, и уже собрался подставить разгоряченное тело под спасительный душ, как раздался телефонный звонок. Меньше всего ему в этот миг хотелось с кем-то общаться, но он ни минуты не сомневался, что звонит мама, а значит, если он не ответит, звонки будут следовать один за другим.
- Да, мама, я тебя слушаю!
- Слушает он! Не слушать надо, а самому звонить, мать вся извелась, а тебе трудно набрать номер, и поинтересоваться ее здоровьем!
За сегодняшний день здоровьем мамы Алекс интересовался раз пять, но в глазах восьмидесятипятилетней дамы это не было оправданием. Мог бы и шестой раз позвонить, невелик труд!
- Мама, я только что зашел в квартиру, очень устал,  не успел даже умыться!
- Ты никогда ничего не успеваешь! А все потому, что ты безалаберный, несобранный, как твой отец. Если бы ты умел правильно организовывать свое время...
Ну, это надолго. Мама, педагог с более чем полувековым стажем, просто горела желанием кого-нибудь повоспитывать: свою компаньонку, уборщицу, моющую подъезд, пятидесятилетнего сына. Конечно, с еще большим удовольствием она бы воспитывала собственных внучек, но они в ее присутствии, почему-то, резко забывали русский язык, и на все длинные нравоучительные фразы отвечали, мило улыбаясь: "Бабушка, ты только не беспокойся!" Стрелы летели мимо цели.
- ....небось на всякие глупости у тебя время есть, а вот чтоб зайти к больной матери... Да стоит ли вообще детей рожать, если на старости лет от них внимания не дождешься. Будете гулять в свое удовольствие, а потом узнаете, что в это время мать умирала в страданиях и некому ей было стакан воды подать!
- Мама, я очень устал, у тебя что-то срочное, или этот разговор подождет до утра?
- Подождет? Конечно, подождет! Мама всегда подождет, она же вечная, а все ее нужды - это всего лишь капризы вздорной старухи! - в трубке послышались короткие гудки.
Надо ей перезвонить, извиниться, узнать в чем дело. Нет, сегодня у него нет на это сил. Полдвенадцатого ночи, сейчас в душ, потом чашку чая с бутербродом и спать. Извиниться можно и завтра с утра. Да и за что извиняться, наверняка ничего серьезного мать не собиралась сказать.
Сколько раз, невзирая на время суток, занятость на работе, отменяя встречи с друзьями, он мчался к ней, потому, что, по ее словам, она доживала последние минуты. А приехав, вынужден был выслушивать жалобы на безрукую компаньонку, шумных соседей, невкусный творог. Все, хватит, нельзя потакать старческому эгоизму. Завтра он все это выскажет матери и заставит ее считаться с ним.      Говорят, с возрастом люди становятся очень эгоистичны, но мать всегда была в семье диктатором. Возможно, когда-то ее муж и пытался высказывать свое мнение, но очень быстро, поняв, что кроме скандалов, ничего не добивается, полностью ушел в себя, предоставив жене вершить судьбы домочадцев.
В детстве Алекс не задумывался, почему в воскресенье с утра надо непременно есть яйцо всмятку и отварной картофель с салатом,  в шесть вечера, и ни минутой позже, всей семьей садиться ужинать, раз в месяц, непременно в субботу, всей семьей навещать бабушку с дедушкой, а раз в три месяца ходить с матерью в театр. Объяснением для всего этого было красивое слово "традиция": "У нас в семье такая традиция..." , и друзья начинают с уважением воспринимать его отказ поехать всем вместе на лыжную прогулку в лес. "У нас в семье такая традиция...", и учителя прощают мальчику опоздание на литературный кружок. Ну, скажите, во многих ли семьях сохранились эти самые традиции! До поры, до времени, это не раздражало, хотя и создавало некий легкий дискомфорт.
Первый раз Алекс попытался противостоять материнской диктатуре, когда она забраковала девушку, выбранную им себе в жены. О том, что он приведет в дом для знакомства свою возлюбленную, Саша предупредил родителей за неделю, тщательно прибрал свою комнату, упросил маму испечь любимое печенье. На удивление, мать легко на все соглашалась, и юноша в запале не почувствовал подвоха. Девушка была встречена семьей милыми улыбками, но если отец был искренним в своих чувствах, у матери явно просматривался хищный оскал. С первой же минуты она, полностью игнорируя незатейливое имя девушки, стала называть ее "милочкой". Фильм "Покровские ворота" еще не был снят и фразы Маргариты Палны еще не вошли в народный лексикон, но мама прекрасно знала, как указать девице на ее место.
- Милочка, рада с Вами познакомится, Сашенька часто приводит в дом своих подружек!
- Присаживайтесь, милочка, на стул, кресло низкое, а у Вас такая короткая юбочка, Вам будет неловко!
- Ах я глупая, не приготовила ничего диетического! Вам, милочка, с Вашей фигурой, наверняка нельзя есть это жирное печенье.
Сын был так взволнован, так суетился, что сразу и не понял, отчего девушка через пятнадцать минут, внезапно вспомнив про неотложные дела, пулей выскочила из квартиры, прижимая к глазам платок.
- Мама, я люблю ее!
- Ну и люби себе на здоровье, в дом зачем гойку приводить? Неужели ты не видишь, она не наша, эта Маша! Наверняка у нее родители антисемиты, будут всю жизнь тебе в глаза тыкать, что ты еврей. Придет время, встретишь порядочную девочку из хорошей семьи, тогда и будем говорить. Не можешь сам, папа сходит на "биржу", поговорит с кем надо.
"Биржей" во Львове называли небольшой пятачок перед Дворцом Пионеров в центре города. С утра до вечера там толпились мужчины, решая свои важные проблемы, обсуждая футбольные матчи, заводя нужные знакомства и даже сватая детей:
 - У Вас кто, мальчик? А у нас девочка, даже три девочки, как три розочки. Согласитесь, Вам будет из чего выбирать!
Слава Богу, до "биржи", дело не дошло, "порядочная девочка из хорошей семьи" нашлась у него в институте, именно такая, какую хотела мама: покладистая, работящая, а главное - "своя". Она была хороша собой, умела готовить шесть блюд из курицы, не признавала цветных простыней. Но и у нее в семье были "традиции", и это сильно осложняло их с мамой взаимоотношения. Когда, в начале 90-х, сын, как бы временно, переехал жить к маме, она обрадовавшись, сказала: "Я так и знала, ты с ней долго не выдержишь", и при этом, совсем невпопад, добавила:" Но учти, в еврейских семьях разводов не бывает!"
С годами, особенно после смерти мужа, претензий к Саше становилось все больше и больше. А одряхлев телесно, мать и вовсе решила, что в ее обязанности входит контролировать каждый шаг сына, во что он одет, куда идет, во сколько приходит и когда ложится спать. Жить вдвоем становилось совсем невыносимо, разъехаться невозможно. Как это часто бывает в жизни, не было бы счастья, да несчастье помогло. Хотя, после случившегося инсульта, мать оправилась почти полностью, она получила государственное жилье - очень уютную двухкомнатную квартирку, где и жила сейчас с компаньонкой. Теперь она руководила сыном по телефону.
И все-таки, надо было дослушать ее до конца, - думал Алекс вертясь с боку на бок на влажной от пота постели. Теперь расстроится, давление, наверняка, поднялось, а у компаньонки такой нечуткий сон. Не дай Бог, у матери сердце прихватит, ее же не добудишься.
К утру уверенность в том, что он поступил правильно улетучилась полностью, Зато чувство вины и беспокойство поглотило целиком. Едва дождавшись семи утра, он набрал мамин номер. Долгие, долгие гудки, телефон не отвечал. Может, спит еще или не слышит? Он набрал номер еще раз, еще, гоня от себя дурные мысли. Наконец в трубке раздался хрипловатый со сна женский голос.
- Ну?
- Мама, ты почему трубку не берешь?!
- Я тебя, сынок, наверное удивлю, но в шесть утра я обычно еще сплю!!! - хрипотца исчезла, уступив место едкой иронии, - Какого черта ты трезвонишь ни свет ни заря?
- Мама, но ты вечером говорила, что тебе плохо!
- Да, мне плохо! А как мне может быть хорошо, когда ты ко мне уже неделю не заходишь, а все фильмы, которые ты мне записал, я уже посмотрела!
- Хорошо, мама, я завтра с утра приду.
- Приходи к обеду, у меня с утра маникюрша.
- Кстати, тут тебе приглашение пришло, намечается встреча львовян.
- Кто хочет меня видеть, пусть приходит ко мне, а то звонка не дождешься, а приглашения шлют! И вообще...
И что стоило, выслушать ее с вечера!

11. ПОНЕДЕЛЬНИК, день второй
1 (Надежда)
Сегодня день начался, слава Богу, без сюрпризов. В 6 утра вымыла подъезд (небольшие, а все же деньги, лишняя копейка никогда не помешает!), потом, как всегда, добросовестно выслушала сетования турецкой бабушки. Увы, я не могу ей даже посочувствовать от души, так как почти не понимаю, о чем она говорит. Начиная предложение на иврите, она почти сразу переходит на спаньолит, которого я, естественно, не знаю.
 Живя на Украине, я пребывала в твердой уверенности, что еврейский язык - это идиш. На нем говорили мои дедушка и бабушка, когда речь заходила о вещах, не предназначенных для детских ушей. Причем, что это за язык, я узнала довольно поздно, в детстве считала, что они говорят по-украински. Ведь если не русский, то какой?! Выучить идиш мне так и не пришлось, на все просьбы бабушка отвечала: "Да кто на нем сейчас говорит?" Как оказалось, она была права, говорили немногие, только те, кто приехал из Польши, Белоруссии, Украины. А в мире существует еще амхарский, бухарский, спаньолит и множество других еврейских языков. Так что выходит иврит, как русский или английский, всего лишь "язык межнационального общения" в нашей  "многонациональной" стране.
После полудня решила съездить, поменять противогаз. Давно надо было, но в первые дни на обменном пункте всегда такое столпотворение. Противогаз я получила перед началом второй войны  в Ираке, несколько лет назад. Слава Богу, пользоваться им не пришлось. Моя подруга, приехавшая в страну в конце восьмидесятых, рассказывала, что во время первой войны Ирака и Штатов, она без него из дома не выходила. И уж если гудела сирена, непременно вся семья натягивала маски. При этом, детям говорилось, что они просто "играют в слоников". Хотя и тогда находились безумцы, выходящие на крыши, чтоб посмотреть, как падают и взрываются "скады", и русскоязычное радио настойчиво призывало этих "любознательных адиетов" не лезть куда их не просят! Но кто слушает чужие советы, и некоторым подобное любопытство таки стоило жизни.
О начале второй войны в Ираке было объявлено заранее, и, несмотря на то, что все газеты и телеканалы кричали, что "это не наша война" и Израиль не намерен в ней участвовать, тут же давались рекомендации, как обустроить "комнату защиты" и какие запасы надо делать. Мгновенно расхватали липкую ленту и  полиэтиленовую пленку, чтобы заклеивать окна, а магазины за неделю продали столько консервов и воды, сколько обычно не уходило и за полугодие. И тем не менее, подобные приготовления не изменили привычной жизни израильтян. Никто не покидал страну, не вел разговоров о предстоящей войне, не отказывался от шашлыков в лесу и танцев на дискотеках. Только на лавочках, в скверах и парках, где собирались "русские" пенсионеры, пережившие Великую Отечественную, велись жаркие дискуссии по поводу предстоящего события, очень напоминающие споры "пикейных жилетов" из "Золотого теленка":
- Хуссейн так просто не уступит, всю свою страну в крови утопит, еще и нас прихватит!
- Буш тоже не лыком шит, нас в обиду не даст, рассчитывает техникой задавить.
- Что не говорите, Буш младший - это голова!
- Да, ему палец в рот не клади, я бы, лично, не положил!
Поначалу я тоже жутко нервничала, в три слоя залепила окна и двери спальни, натащила туда припасов чуть ли не на месяц, но, глядя как спокойны мои друзья-израильтяне, мало-помалу и сама успокоилась. За пару дней до начала войны, идя с работы, я купила яркую пластиковую корзиночку для пикника, о которой давно мечтала. В автобусе какая-то словоохотливая тетушка из "наших", посмотрев на мою покупку, с пониманием спросила:
- Для кошечки купили, чтоб не убегала во время бомбежки?
- Нет, - не задумываясь, ответила я, - в шабат собрались ехать в лес на шашлыки!
- Женщина, да Вы что, с ума сошли! В среду война начинается, а вы на прогулку собрались!
Ей, как и мне когда-то, такое легкомыслие казалось кощунственным.
  Когда моя семья решила ехать в Израиль, кое-кто недоуменно спрашивал:
- Неужели не страшно, там ведь все время идет война?!"
- Ну, это раньше, а сейчас там все спокойно!
И правда, на первый взгляд, в стране царило полное спокойствие и благоденствие. Все время светит солнце, кругом зелень, цветы, фонтаны, магазины завалены едой и даже масло тут без холестерина!
Сразу в аэропорту деньги дали, и, вроде, немалые, учимся бесплатно, подработку найти не проблема. Правда, деньги, на проверку, оказались не такими большими, но и за них "спасибо". И учили так себе, наша "мора" (учительница) часами могла рассказывать на иврите какие-то истории из своей жизни, немало не заботясь, что сидящие перед ней ученики хорошо если понимают одно слово из десяти. Работа была, естественно, только тяжелая, та, за которую платят минимум. Но вокруг такие приветливые, доброжелательные люди, а то, что смуглолицый продавец в лавке при мне кричал какой-то женщине: "Лех ле Руссия!"(убирайся в Россию), ну так это просто бытовое хамство, где его нет? Главное - все тихо, спокойно, размерено.
 Когда, в ответ на вроде бы пустячный, но весьма необдуманный поступок нашего премьер министра, палестинцы начали бесчинства на границе, я просто впала в ужас.
- Неужели будет война?! - со страхом спрашивала у израильтян, давно живших в стране.
- Конечно, будет, - спокойно отвечали они, недоумевая, что меня так напугало.
В моем представлении, война - это голод, бомбежки, беженцы. Все мужчины уходят воевать, а у женщин с утра до вечера глаза, красные от слез. Но шли дни, а внешне жизнь не менялась. Все так же полки в магазинах ломились от продуктов, в шабат в аквапарке не было куда яблоку упасть, в страну приезжали на гастроли артисты, и купить билет в театр было непросто, несмотря на дороговизну. Война же при этом была где-то совсем близко, по радио рассказывали о постоянных артобстрелах квартала Гило в Иерусалиме, о нападениях на поселения, о стычках на границе. В Иерусалиме взрывались автобусы, кафе, а в Тель-Авиве проходил международный кукольный фестиваль, толпы туристов из разных стран гуляли по улочкам города Яффо.
Я живо помню, как впервые для меня прозвучало слово "терракт". В овощную лавку, где я всегда делала покупки перед шабатом, вошел мужчина и сказал:
 - Слыхали, в Хайфе террорист взорвал себя при входе в торговый центр. Есть жертвы.
Я думала, после этих слов, все куда-то побегут, будут крики, плач.
Но вокруг ничего не изменилось, люди только сочувственно вздыхали, качали головами, а одна женщина, поспешно вытащив мобильный телефон, стала кому-то звонить.
Когда взрывы в автобусах, дискотеках, в кафе стали происходить чуть ли не ежедневно, когда телепрограмма начиналась с сообщения о погибших накануне, при этом на экране мелькали фотографии веселых молодых людей, я поняла: кажущееся спокойствие   -  это не равнодушие, а просто защитная реакция человеческой психики, выработанная десятилетиями непростой ситуацией в стране. Если ничего не можешь изменить, надо или уезжать, или держать удар достойно. И новые жители страны со временем начинают понимать, что скорбь по погибшим и бытовая истерика - не одно и тоже.
Однажды, после очередного обстрела, а тогда Иерусалим обстреливался ракетами почти каждый день, я позвонила живущей там подруге. Зная нервозность женщины, мне хотелось как-то ее поддержать.
- А мы только что вернулись с внучками из зоопарка. - услышала я ее радостный голос. - Девочкам так понравились обезьянки на озере!
- Какой зоопарк, ты что с ума сошла, вас же обстреливают!
- Да, но это не на нашей улице.
Теперь, когда мои зарубежные родственники, в ответ на приглашение приехать в гости, с дрожью в голосе говорят:" Так у вас же стреляют!", я тоже отвечаю:
- Так это не на нашей улице!
Вот и моя остановка. Несмотря на дневное время, автобус был переполнен. С трудом пробираясь к выходу, я невольно коснулась ладонями стоящего передо мной мужчину. Он обернулся и как-то странно посмотрел на меня. Зная, что большинство израильтян даже случайное прикосновение считают оскорблением, я, пробормотав дежурное "слиха" (простите), выскочила из автобуса.

2 (Алекс)
Чьи-то руки коснулись Алекса, по спине пробежал легкий ток, и даже через плотную ткань форменной рубашки, мужчина почувствовал, насколько эти руки нежные. Обернувшись, увидел, как к выходу пробирается женщина средних лет. Ее лицо, слегка уставшее, но очень милое и приветливое, показалось знакомым. Очевидно, она часто проходит мимо во время его дежурства.
Автобус еле двигался, вскоре и вовсе остановился. Странно, в это время дня пробок еще не должно быть. Самые нетерпеливые пассажиры пытались через закрытые окна определить, в чем дело. Вскоре по салону прокатилось: "Полиция. Нашли какую-то сумку. Готовятся к взрыву!" Ну, это надолго, как бы на работу не опоздать, подумалось Алексу. К подобной ситуации он уже привык, на оживленной улице, со странным для русского слуха названием Ибн Гвироль, полиции частенько приходилось обезвреживать подозрительные предметы. К счастью, на его памяти ни разу не случалось, чтобы находка хранила в себе смертоносный заряд. Как правило, это была или забытая каким-то раззявой сумка, или пакет с мусором, который поленились донести до мусорного ящика. Когда-то, вскоре после приезда в страну, мама Алекса тоже оставила кулек с продуктами на окошечке банкомата, а потом плача, наблюдала издалека, как его взрывали. Она, конечно, пыталась объяснить стоящему перед ней мальчику в форме, что это ее вещь, и ничего криминального в кульке нет, но говорила, естественно, по-русски, а пока нашелся доброхот-переводчик, дело было сделано. Самое смешное, что взрывом сильно оплавило панель банкомата, а пакет с молоком, находившийся в кульке, остался невредим, и мама благополучно унесла его домой.
На этот раз взрыва не было. Полицейский, одетый в комбинезон, напоминающий то ли скафандр космонавта, то ли хоккейные доспехи, подсоединил к валяющейся на траве сумке длинные провода, отошел на безопасное расстояние и взмахнул рукой. Провода натянулись, сумка повисла в воздухе вверх тормашками, из нее посыпались книги и бумаги, похожие на конспекты. Полиция быстро сняла ограждение и уехала, а сумка со всеми потрохами так и осталась лежать на земле. Поехали автобусы, машины, прохожие пошли по своим делам. Все произошло быстро, по-деловому, как бы между прочим, и никого, особенно не заинтересовало. Обычная жизнь.
На работу Алекс успел вовремя. Но стоило ему включить рацию, как из нее раздался приказ немедленно подойти к старшему по смене. Внутри у охранника все перевернулось. Хоть он и не чувствовал за собой никакой вины, а за вчерашнее происшествие ему даже дали дополнительный отгул, вызов к начальству не сулил ничего хорошего. В лучшем случае - это поток нравоучений за какую-нибудь провинность, которую, кроме начальства, никто и не заметил. В худшем - увольнение. И куда он пойдет? После 50-ти ни на одну приличную работу его не возьмут. На заводах молодых полно, для работы в конторе у него не хватает знания языка. Когда-то, как здесь говорят "в той жизни", он был неплохим специалистом, занимал должность начальника отдела, у него даже было несколько авторских работ. В страну приехал относительно молодым, до сорока, можно было бы не только курсами подтвердить диплом, но даже и в университет поступить. Но камнем преткновения стал язык. Все вокруг твердили: "Иврит - не язык, а математика. Поймешь принцип построения слов, дальше он как песня польется".
Но именно эта математика Алексу никак и не давалась. Может, учись он более прилежно и настойчиво, результат и не заставил бы себя долго ждать, но, как и многие репатрианты, он попал в денежную ловушку. Жизнь на Украине в последние годы перед отъездом была очень тяжела материально. Заработка хватало только для того, чтоб не умереть с голода и прикрываться тряпками из секонд-хенда. Боясь повторения подобной ситуации, многие репатрианты сразу после приезда хватаются за любую черную работу, лишь бы платили, откладывая учебу  на потом. Как правило, это "потом" не наступает никогда.
Так случилось и с Алексом. Парень, учившийся вместе с ним, нашел себе работу на складе бытовой химии. По львовским меркам, зарплату там платили царскую, в пересчете на доллар выходило не меньше тысячи. Через пару недель на складе появилась еще одна вакансия, и Алекс, не задумываясь, бросил учебу. Работа была каторжной, приходилось по 10-12 часов, в духоте и пыли, таскать тяжелые ящики, но сумма, ежемесячно поступавшая на счет в банке, очень вдохновляла. В совокупности с "алимовским" пособием и прочими дотациями, получалось просто сказочно. Вместе с появившейся у него в Израиле подругой, мужчина несколько раз съездил отдохнуть на Красное море и на Кинерет, вечера частенько проводил в уютном рыбном ресторанчике на берегу моря, Подружка была в восторге от его щедрости, и жизнь казалась вполне устроенной.
Через полгода перестали платить пособие, потом закончились дотации, позже перестали поступать на счет "квартирные" деньги. А работать становилось все тяжелее. Пыль от стиральных порошков разъедала горло и легкие, упаковки с моющими жидкостями частенько протекали и обжигали кожу. Новая пара брюк через месяц превращалась в решето от ядовитых паров, висящих в воздухе. А еще невероятно болела спина. Когда сил терпеть эту боль уже не было, Алекс обратился к врачу и услышал неутешительный диагноз - смещение позвонков, а значит полный запрет на работу с тяжестями. Платить выходное пособие, как пострадавшему на работе, хозяин категорически отказался. Можно было бы, конечно, подать на него в суд, но "советский" менталитет Алекса был против сутяжничества, даже если речь шла о законном вознаграждении.
И началось "хождение по мукам": социальный работник в доме престарелых, уборщик в парке, помощник садовника. Тяжелая физическая работа и минимальная почасовая оплата. Чтобы заработать нормальные деньги, надо было увеличивать количество отработанных часов. Работа съедала все время и так выматывала, что очень быстро подружка как-то сама собой исчезла из поля его зрения. А он и не жалел, в свободное время хотелось только одного - спать. Мать, с которой они тогда еще жили вместе, постоянно зудела над ухом: "Учи язык, без него всю жизнь с метлой бегать будешь! Вот посмотри, сын Беллы после курсов сидит себе в банке, под кондиционером, кофе попивает! А племянница тети Гени стала медицинским секретарем, а..." У мамы всегда была наготове пара-тройка поучительных примеров.
Сама то она училась очень упорно, закончила первую ступень ульпана для пенсионеров, по вечерам вслух пыталась читать местную газету, название которой для русского слуха звучало, как ругательство: "Идиот ахронот", что в переводе означало "Последние новости". Ловила любую возможность поговорить на иврите в магазине, на автобусной остановке, в поликлинике. И представьте, через несколько лет уже не Алекс ходил с ней в присутственные места, а она с ним, довольно бойко помогая объясняться с ивритоговорящими клерками, и даже пытаясь с ними шутить. С возмущением рассказывала Алексу о какой-то очередной своей знакомой, которая считала, что в страну надо запретить въезд не только гоям, но и полукровкам, а сама не знала, как попросить в магазине отрезать ей пол арбуза. Иврит сына по-прежнему находился "базарном" уровне.
Место охранника, в ряду прочих рабочих мест, считалось большой удачей. Стоять по 8 часов на жаре, а иногда и под дождем, это, конечно, не сахар, но все лучше, чем мести метлой или купать стариков, впавших в маразм. Неужели речь все-таки пойдет об увольнении? Нет, обошлось.
Начальник всего лишь сообщил, что сегодня несколько сотрудников поступают в распоряжение полиции. В стране уже который год, довольно успешно, велась борьба с нелегалами. Частые облавы, огромные штрафы тем, кто предоставлял иностранцам работу, делали свое дело, гастарбайтеров стало намного меньше. Но находились еще хозяева, которые не хотели платить положенные зарплаты своим соотечественникам, и из экономии нанимали для работы туристов из СНГ.
Недавно кто-то настучал, что в огромном супермаркете в промзоне работает немало нелегалов. Решено было провести на них облаву. В этом магазине уже несколько раз проводили рейды, но, как только дежурный на входе видел полицейских в форме, он по громкой связи произносил пароль и все нелегалы из магазина исчезали через технические выходы.. На появление в магазине людей в форме охранников дежурный вряд ли отреагирует, мало ли кто в магазин после работы забредет. Алексу и еще нескольким его сослуживцам надлежало встать у выходов и задерживать всех, выходящих в форменных майках. При ежедневной монотонной работе, это даже какое-то развлечение!

3     (Надежда)
Чем бы я не занималась весь день, мысленно все время решала вопрос, принимать или не принимать приглашение на встречу. Причиной столь мучительных раздумий была не только приличная стоимость пригласительного и отсутствие наряда. Я никак не могла решить, чего я жду от этого вечера. Покрасоваться перед знакомыми, показать, что неплохо устроена в этой жизни? Мой уровень мало чем отличается от уровня большинства моих бывших соотечественников, а кое- кто и вовсе ушел далеко вперед.
Встретить знакомых? Я же с ними регулярно перезваниваюсь, в принципе, и встретиться можно, было бы желание. И все же, какой-то червячок подталкивал меня "сходи, сходи, не пожалеешь!" Не хватало лишь толчка извне, чтоб решиться.
И "толчок" не замедлил явиться прямо ко мне домой в образе моей подруги Майи. Последнее время мы с ней общались нечасто, но, движимая каким-то шестым чувством, она всегда приходила тогда, когда очень была мне нужна.
Познакомились мы уже будучи израильтянками, но, по иронии судьбы, на Киевском вокзале, где я,  в ожидании поезда на Львов,  устроилась весьма комфортно на нескольких креслах. Подошедшая женщина, довольно вежливо, попросила меня убрать сумку и дать ей сесть. В зале были свободные места, и мне ее просьба показалась просто капризом. Чтоб отвязаться, я, изображая иностранку, произнесла на иврите: "Тебе что, мало других мест?" и тут же услышала в ответ знакомое: "Эйзэ хуцпанит!"(ну и нахалка!) Мы посмотрели друг на друга и громко расхохотались. Конечно же, я убрала сумку, мы познакомились и Майечка объяснила, что она ждет знакомую, и только с этого ряда ей будет виден вход в зал. Оказалось, что мы не просто соотечественницы, мы живем в одном городе, и даже на соседних улицах.
Обменялись телефонами, по приезде созвонились, стали подругами. До определенного момента, наши судьбы были очень схожи, обе работали когда-то инженерами, у каждой по двое детей. Мужья у обеих остались в прошлой жизни, а в Израиле хватаемся за любую работу, лишь бы не остаться без денег. В отличие от меня, лучше чувствовавшей себя в сфере обслуживания, Майя предпочитала работу физическую. Тогда она работала в кондитории, пекла какие-то булочки. Но вскоре ее заведение закрыли. По странному совпадению, как раз тогда и я осталась без работы, мы вместе оказались на бирже труда. А вот дальше наши дороги круто разошлись. Я не долго сидела на пособии, согласилась на работу в доме престарелых - хоть и небольшие деньги, но какая-то стабильность, еще и подработать всегда можно.
Мою деятельную подругу такое прозябание не устраивало. Она искала работу, которая бы полностью обеспечивала ее, вовсе не скромные, потребности. Записывалась на всевозможные курсы, компьютерные, языковые, бухгалтерские, брала уроки вождения. Потом занялась сетевым маркетингом и долго мучила родных, друзей и просто случайных прохожих рекламой чудодейственных препаратов. К ней относились, как к городскому сумасшедшему, с сочувствием, но без понимания, и дружно отговаривали от такого рода деятельности. Убеждая бросить маркетинг и идти в поломойки, я с гордостью озвучивала ей заработанные мною суммы.
Но подружка уверенно шла своей дорогой. Года три она перебивалась с хлеба на воду, взяла кредит в банке, задолжала всем друзьям, но занятия своего не бросила. И представьте, добилась, чего хотела - долги розданы, кредиты заплачены, она живет в своей квартире,  ездит на хорошей машине, и на очереди покупка еще одной квартиры, на случай  инфляции.  Конечно же, сердечный друг у нее тоже не замедлил появиться. Вслух Майей все восхищаются, но где-то в глубине души, очень глубоко, у каждого черной змейкой живет мысль: "Конечно, везет же некоторым!"
Решительная Майечка - именно тот человек, который мне нужен был в данный момент, чтоб разрешить мои сомнения.
- Ты меня покормишь? С утра в бегах, некогда было даже кофе выпить!
Она еще спрашивает! Никак не могу привыкнуть к тому, что приходя в гости, израильтяне никогда ничего не едят, максимум могут выпить стакан воды. "Русские" тоже переняли этот обычай,  редко когда удается посидеть с кем-то за чашкой чая. Такие гости, как Майечка, для меня просто праздник, и я начинаю метать на стол все, что есть в холодильнике, и что может позволить себе съесть дама элегантного возраста, тщательно следящая за своей фигурой: белые сыры, оливки, свежие овощи. Вместо масла - хумус и тхина, вместо хлеба - пита. В кофе непременно заменитель сахара, и, упаси Бог, никакого печенья, не говоря уже о тортиках. Эх, мне бы ее силу воли!
Я очень люблю смотреть на подругу за столом. Сразу видно, что еда для нее не просто процесс насыщения, она получает от нее огромное удовольствие. Глядя на то, как она намазывает совершенно несоленый обезжиренный сырок на суховатую питу, украшает это творение тоненькими ломтиками красных помидоров, половинками маслин и крошевом зеленых огурчиков, невольно и сама тянусь приготовить то же самое, хотя обычно предпочитаю жирный желтый сыр и намазанную сливочным маслом, сдобную булочку. Ну и как вывод, Майя до сих пор может влезть в свое свадебное платье, которое хранит в шкафу среди вечерних нарядов, а мне каждые два-три года приходится обновлять гардероб.
Дождавшись, пока подруга поест, интересуюсь, получила ли она приглашение на встречу. Нет, не получила, видно собирают лишь львовян, а она же из Тернополя. Ну вот, для меня еще один повод, чтобы не ходить! Но Майя решила иначе.
- Чего тут думать, конечно иди! Ну, какие у тебя в жизни развлечения, на море вечером съездить, или с подругами по телефону поболтать? В театры ты не ходишь, это тебе, видите ли, не по карману, в кафе не сидишь, потому, что чашка кофе стоит, как кофточка на распродаже, на экскурсии не ездишь - тоже дорого к тому же  утомительно. Вроде бы работаешь немало, куда только деньги деваешь?
- На старость откладываю, когда работать не смогу. Или вдруг заболею, чтоб детям обузой не быть.
-  А если не заболеешь? Если умрешь в одночасье, и деньгами так и не попользуешься? - спросила добрая Майя, - Ты же знаешь поговорку, будет день - будет пища, живут же другие старики на одно пособие, еще и на родину ездят.
- Страшно...
- Страшно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь. Так что, милая Золушка, я сегодня буду за фею, и сейчас начну тебя одевать.
Мы зашли в спальню и я вывалила на диван свой гардероб. По выражению лица подруги поняла - все «не то». Увы, предложить что-то из своих нарядов, она не могла, я бы не влезла даже в ее платье-балахон.
- Ну, допустим, брючки приличные я вижу, туфельки вот эти вполне сойдут на крайний случай, бижутерии у тебя на десятерых хватит. Вот с верхом проблемы. Ну что ж, есть повод прогуляться по магазинам!
- На один раз жалко деньги тратить!
- Ладно, специально для тебя у меня есть "экономный" вариант. Мы с тобой купим подходящую ткань, а у меня среди клиентов есть дама, немного умеющая шить, и с фантазией. Английский костюм, конечно, она не потянет, но блузон с драпировкой ей вполне по силам. Выйдет недорого и оригинально, будешь потом на Новый год одевать. Слыхала, сейчас в моде винтаж, было бы здорово одеться в стиле шестидесятых. Что тогда носили?
- Гипюр, кажется.
- Вот, в гипюр тебя и оденем, на нем вытачки делать не надо. А у тебя, случайно, фотографий того времени нет?
Пришлось лезть на антресоль за альбомом со старыми фотографиями. Я давно не рассматривала свои снимки. Мало того, что никогда не была красавицей, мое лицо кажется мне на редкость нефотогеничным. Я разложила мутноватые черно-белые карточки перед подругой, и вдруг мне показалось, что девушка на снимках очень даже ничего.
- Слушай, да всегда была очень хорошенькая!
- Теперь мне и самой так кажется, но тогда я считала себя последней дурнушкой, да еще и плохо одетой. Хотя, тогда все мы щеголяли в нарядах, перешитых из старья. Помнишь, в обиходе бытовало словечко "перелицевать".
- Еще бы! У меня были две старшие сестры, так что новые вещи я начала носить только тогда, когда пошла работать. Неужели тебя одежда так закомплексовала?
- Да нет, не наряды лишили меня уверенности в себе, а моя первая любовь. Он пришел к нам в седьмом, кажется,  классе, худощавый, высокий, светловолосый, ну прямо вылитый герой всей юношеской литературы конца шестидесятых. А еще он знал, кто такой Вознесенский и любил  Евгения Евтушенко. Словом, живое воплощение моих тайных грез.
К тому времени у нас в классе у всех были прозвища, меня уже год как звали Королевой. Не за красоту, конечно, и не за высокомерие, а за то, что в моем портфеле непременно лежала книга: Дюма, Вальтер Скотт, или Мериме. Мне удалось подружиться с нашей школьной библиотекаршей, я помогала ей раскладывать книги, вытирать пыль со стеллажей, а взамен получила доступ к заветным полкам с литературой "не рекомендованной для чтения подрастающему поколению будущих строителей коммунизма". Когда однажды, из моего портфеля, случайно выпала книга "Королева Марго", прозвище "королева" тут же прилепилось ко мне. Тогда казалось - навсегда.
Мальчик, в которого я тогда была влюблена, не обращал на меня никакого внимания. Ради справедливости, скажу, что и других девочек он игнорировал, но для меня это не играло существенной роли, ведь он не замечал МЕНЯ! Исподтишка любуясь им на уроках, я все думала, как бы привлечь к себе внимание. Случись подобное с тобой, ты наверняка бы не растерялась, позвонила по телефону, пригласила бы его в кино.
- Ну да! А как он иначе узнает, что нравится мне?
- Меня тогда учили, что по правилам хорошего воспитания, инициатива ни в коем случае не должна была исходить от девочки. Дать понять, что симпатизируешь кому-то, можно было лишь косвенно, например, стукнув портфелем по спине, испачкав тетрадь, сочинив обидную дразнилку. Но это для малявок. А мне оставалось лишь ждать и надеяться на случай.
Вскоре мои надежды оправдались. К сожалению… Однажды, когда я с подругой выходила из школы, кто-то из одноклассников крикнул мне в след "Королева!" Я, по привычке, независимо повела плечом, мол, больно надо, и тут же услышала презрительный голос своего кумира: "Какая она королева, она же просто курица!!!" До сих пор мне непонятно, чем я заслужила такую оценку, но именно в этот момент я, как по взмаху волшебной палочки, превратилась в пугливую, комплексующую курицу, и, похоже, останусь ею навсегда.
- Но ты же сама сказала, у вас принято было так выражать симпатию!
- Это знали красавицы, а я уже была курица.
- Не верится, что, за всю жизнь никто так и не распознал в тебе заколдованную королеву.
- Да вот, как-то не случилось. Я рано вышла замуж, и не потому, что любила, а просто боялась, что больше не позовут. Муж постоянно говорил мне: "Кому ты нужна, такая страшная, скажи спасибо, что я еще с тобой живу". Когда он ушел к другой, мне уже почти сорок было, какие романы в этом возрасте!
- Ну ты ду-у-у-ра! Значит так! С этой минуты начинаем новую жизнь. Посмотри на фотографии, ты видишь на них хорошенькую веселую девочку, у которой нет никаких проблем?
- ДА!
- А теперь смотри в зеркало, ты видишь эту девочку?
- Да... - пробормотала я уже неуверенно. На самом деле я видела пухлую немолодую клушу в вытянутой майке с засаленным пузом. Ну что в ней хорошего! Разве что красивые, густые волосы, пепельные, с рыжеватым оттенком. Да, на щеках свежий румянец. Глаза тоже ничего, но не горят, надо бы реснички подкрасить. А вот брови трогать совсем ни к чему, они и так темные и ровные. Фигурка, безусловно, не модельная, но талия на месте, грудь не обвисла, кисти рук изящные, (маникюр пора делать!).
- Смотри внимательно!!! Она тут, в зеркале, просто повзрослела, поумнела, но по-прежнему хороша собой, весела, и у нее нет НИКАКИХ ПРОБЛЕМ!
Голос звучал так убедительно, что в эту секунду я и правда увидела что в зеркале отражается очень интересная дама зрелого возраста, с умными глазами и гордо откинутой головой и развернутыми по-балетному плечами. Собственно говоря, почему бы и нет?!
- Я это ВИЖУ!
- И теперь так будет всегда, когда ты будешь проходить мимо зеркала. Завтра же отправишь чек в землячество, потом в магазин, а в четверг бери отгул, пойдем в СПА салон, у меня есть приглашение на двоих.
- Легко!

4 (Алекс)
Охранников с автостанции расставили по одному на каждый выход из магазина. Алексу досталась крыша. Солнце клонилось к закату, но все равно, жара была неимоверной. На крыше не было ни козырька, ни тента, где можно было бы укрыться от палящих лучей, присесть тоже было негде. Мокрой от пота была уже не только рубашка, но и форменные брюки, сделанные из какой-то мерзкой синтетики. Долгое время из двери никто не выходил, Алекс даже решил, что, наверное, всех гастарбайтеров уже поймали и сейчас дадут отбой. В это время дверь открылась и из нее, оглядываясь по сторонам, вышел немолодой мужчина, одетый, несмотря на жару, в плащевую куртку. У ворота предательски пламенел край воротника красной форменной футболки.
- Эй, парень, далеко собрался? - окликнул его Алекс на иврите.
Мужчина оглянулся и просто засиял от радости.
- Сашка, не может быть! Да тебя мне сам Бог послал!
- Серега?! Ты-то здесь как?
- Слушай, давая потом поговорим, а пока помоги мне смыться. Если поймают, посадят в тюрьму, депортируют, и еще деньги платить придется.
- Без проблем, тут под лестницей картоны свалены, давай пока туда, а вечером подходи на Тахану мерказит, к угловому входу. Придумаем, как тебе помочь.
  С Сергеем они еще со школы были закадычные друзья, потом учились пять лет в институте, вместе попали по распределению на один завод. Но Александр там долго не задержался, отработав положенный срок, сменил суетливую работу в цеху на рутину проектной конторы. Видеться друзья стали реже, но часто перезванивались.
Когда, в начале девяностых,  производство стало разваливаться, Серега стал одним из учредителей какого-то акционерного общества, в подробности Александр не вникал, но знал, что друг далеко не бедствует. Буквально за пару лет он стал владельцем трехкомнатной квартиры в центре города, ездил на новенькой иномарке, несколько раз в год вывозил семью отдыхать в Эмираты. Начал даже строить дом в пригороде. Увидеть его здесь, да еще и нелегалом, было настоящим потрясением.
Едва Сергей успел спрятаться за ящики, на крышу выскочили еще двое работников помоложе. Вот их-то Алекс и сдал полиции с чистой совестью. Ничего личного, работа есть работа!
Вечером друзья, как и договаривались, встретились и отправились к Алексу домой. По дороге успели заскочить в супермаркет, набрали пива, готовых салатов, рыбную нарезку. Едва початая бутылка водки стояла у Алекса в холодильнике еще со Дня Независимости. Дома картошки нажарили, соленое овощное ассорти вполне заменило квашеную капусту, место селедки заняла нарезка соломона - то ли лосось, то ли семга. Все было так знакомо, так привычно, как в старые добрые времена, когда они подолгу засиживались на кухне у Саши.
Под тост "за встречу!" выпили не закусывая, налили еще по одной, потом еще. И только после этого набросились на еду, отдав должное и готовым салатам, и жаренной собственноручно картошке. Потом, уже под пиво, Сергей рассказал свою историю.
Да, у него была крепкая фирма, стабильный доход, налаженные связи в России. Но в девяносто восьмом, все, что казалось таким незыблемым, рухнуло. Чтоб отдать долги, пришлось продать и машину, и недостроенный загородный дом. Городскую квартиру он тоже продал, оставшихся денег хватило только на двушку в "хрущевке" на окраине города. Тогда знакомые ему и предложили поехать в Израиль, поработать на стройке. Обещали, что за год он заработает и на новую квартиру, и на новый бизнес. Конечно, пришлось пойти на риск, занять немало денег, чтобы заплатить за выезд. Но Сергей всегда считал себя везунчиком.
Из пятерых мужиков, которые подписались под этой авантюрой, в Израиль попал лишь он один. Троих завернули назад еще в аэропорту Бен-Гурион, очевидно их спитые физиономии не соответствовали представлениям израильтян о врачах-гинекологах, приехавших в Тель-Авив на научный симпозиум. Еще один умудрился в первый же вечер, напившись дешевой водки, в ассортименте продававшейся в ближайшем супермаркете, попасть в полицию, и тоже был выдворен восвояси. К каблану (что-то типа прораба) Йоси, у которого уже работало немало "русских", Сергей попал один.
Сказать, что работа была тяжелой - не сказать ничего. Местные жители, даже при самом тяжелом материальном положении, работать стройку не шли. Кому охота получать за адский труд лишь половину минимальной оплаты? Когда-то на стройках работали выносливые палестинцы, для которых даже эти копейки были приличным доходом, но с началом интифады, их перестали брать на работу. Вот хозяева и набирали нелегалов, которые соглашались работать за любые деньги. В принципе, те, кто сосватал эту поездку, не обманули. Хотя платили приезжим намного меньше, чем местным, работая по с 5 утра до семи-восьми вечера, Сергей в месяц получал не менее тысячи долларов, а то и больше. За три года удалось не только расплатиться с долгами, но и обменять двушку на приличную квартиру в спальном районе, благо тогда жилье еще не поднялось в цене. Можно было бы уже и возвращаться, но мужчина все время откладывал отъезд. Вот еще полгода, еще пару тысяч для ровного счета.
Работу на стройке он давно сменил на более легкую, в супермаркете. Хоть в магазине гастарбайтеры и работали с семи утра до двенадцати ночи, но не на солнцепеке, а в зале с кондиционером. Физически не так тяжело, с едой намного лучше, все-таки целый склад продуктов под рукой. Но уезжать все же пора, в последнее время полиция облавами замучила. Вот и сегодня ему здорово повезло, что он встретил Сашку, больше судьбу испытывать не будет. Завтра же он купит билет на самолет, даже за расчетом сам не пойдет, попросит забрать деньги кого-нибудь из знакомых.
Алекс внимательно слушал приятеля, не забывая время от времени подливать пива в бокалы. Да, все познается в сравнении. Еще вчера своя жизнь казалась ему нищенской, тяжелой и безрадостной. И вот перед ним сидит человек, хлебнувший много больше неприятностей, и, тем не менее, считающий, что его жизнь - сплошная удача. А, собственно говоря, чего ему, Алексу, не хватает? Работа не радует, жилье съемное? Так полстраны живет, и не грустят! Здоровье не подводит, минуса в банке нет, мама жива, дай Бог ей до ста двадцати. И сам себе ответил: не хватает близкого, любимого и любящего человека. Чтоб было, с кем порадоваться, с кем погрустить, поссориться из-за пустяка, а потом всю ночь мириться, счастливо вздыхая от того, что рядом, свернувшись калачиком, уютно посапывает любимая.
С женой он развелся еще до отъезда, легко и без сожалений, но в страну они въехали все вместе. Сохранив хорошие отношения, на первых порах помогали друг другу, поддерживая морально, материально, а иногда, под настроение, и в постели. Со временем у жены появился "хавер" (почти муж), отличный мужик из Йемена, с которым она живет уже много лет.
А вот у Алекса "русские" подружки не задерживаются. Девушки, которых он выбирал, все как одна, стремились полностью завладеть и телом, и банковским счетом и свободным временем своего друга. И если тело Алекс отдавал им весьма охотно, деньги тратил щедрой рукой, то совершать экскурсии по распродажам и ночным клубам, обсуждать в течение недели статью из журнала "Ат" (Ты) о причине самоубийства телеведущего Дуду Топаза и день в день сострадать у телевизора семье Разбежкиных, из российского сериала, был явно не готов. Теперь он предпочитал кратковременные, ни к чему не обязывающие связи, но душе, как оказалось, все-таки хотелось тепла.
За разговором мужчины засиделись почти до утра, у Алекса завтра был выходной. Хохоча, вспоминали школьные проделки, пили за друзей, за некоторых уже не чокаясь. Вспомнили и любимые когда-то книги и фильмы, сравнили свое отношение к ним с высоты прожитых лет. Оказалось, что оба до сих пор перечитывают "старика Хэма" и мистического Булгакова,  композиции Битлз считают лучшей музыкой всех времен и народов. Вот Тарковского смотреть давно перестали, хотя по-прежнему считают его гениальным. Они говорили, говорили, но обоим казалось, что все время говорят не о том. Завтра Сергей уйдет и, вероятно, они никогда больше не увидятся, так и не скажут друг другу чего-то самого важного. Но что именно они должны сказать, о чем поговорить, ни один, ни другой понять не могли.

3.ВТОРНИК,   день третий
1   (Надежда)
Прогноз погоды сообщал: в обед в Тель-Авиве пойдет дождь. Просто смешно, у нас в середине мая дождей не бывает, это вам не Европа  в конце концов. Вообще-то, у нас синоптики обычно не врут, если сообщают "похолодание", из-за снижения температуры на один градус (например, с 34-х до 33-х), то не сомневайтесь, так оно и будет. При этом непременно укажут: "Ощущается, как 36". Но видно, и у них сверхточная аппаратура иногда дает сбой - дождь в мае? Ну, это разве что на севере!
У меня опять подмена. С одной стороны, это не плохо, на подмене никто никогда не выкладывается, не старается угодить подопечной, не делает тяжелой работы. Но с другой стороны, бабки иной раз попадаются такие вредные, иная за пару часов так кишки вымотает, устанешь больше, чем за полный рабочий день.
Номеров, как это часто бывает в израильских домах, на квартирах не было, только таблички с фамилиями. Но нужной, на втором этаже, где полагалось находиться третьей квартире, Надежда не нашла. Судя по ветхости, таблички на дверях висели с давних времен, и с тех пор жильцы не раз сменились. Наугад позвонила в одну дверь. Появившаяся на пороге старушка, по возрасту вполне могла бы быть моей клиенткой. Но тут же у нее за спиной замаячила фигура более молодой особы. Значит, все-таки я все-таки ошиблась, моя должна жить одна.
- Я из бейт-авта, ищу Розалию, это не Вы?
- Нет! И мне кажется, никакой Розалии в нашем подъезде нет,  я тут всех знаю. На первом этаже живут Сима и Рувен, они вечно ругаются, на третьем, в угловой, Фарбер. Вы знаете, он когда-то был чемпионом Олимпийских игр, то ли в 54-ом, то ли в 55-ом. Вот не помню, какой спорт. - это было сказано с такой гордостью, как будто чемпионом была она сама, - Рядом Эстер, она каждую неделю готовит такое вонючее африканское рагу, что хоть из дома беги! На четвертом...
- Да это наверное наша новая соседка, та, что поселилась на прошлой неделе. Вы все собираетесь зайти к ней, познакомиться.
- Точно, точно, она вполне может быть Розалией, у нее такое интеллигентное лицо!
Не успела я нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась и раздалось знакомое с детства: "Малкина, ты как всегда опаздываешь!"
- Всего на пять минут, Розалия Львовна! Автобус попал в пробку.
Нет, раньше я говорила просто "автобус опоздал". При этом, я даже ничуть не смутилась от того, что меня назвали моей девичьей фамилией, бывшая классная руководительница и не могла знать, что после замужества я стала "Кляйн". Такую фамилию в школе носил тот, единственный, и это стало одной из причин моего легкомысленного замужества с человеком, к которому, по большому счету, была равнодушна.
Постарев почти на сорок лет, Розалия Львовна мало не изменилась. Когда-то она безумно напоминала юмористический персонаж Венеру Палну Пустомельскую, а ведь известно, что дурнушки с возрастом меняются не так заметно, как красавицы. С годами моя  "классная" умудрилась сохранить прямую, как палка, спину и втянутый живот, а глубоко посаженные маленькие глазки, без малейшего намека на ресницы, как и много лет назад, буравчиками сверлили собеседника.
- Ты знаешь, меня совершенно не удивляет, что ты стала поломойкой! Я, конечно, вас учила, что всякий труд почетен, и я сама готова кланяться булыжникам на мостовой, за то, что они хорошо делают свое дело. Но, как говорится, призера видно на старте, а в тебе я видела только задатки аутсайдера! В твоем классе были ребята, которые наверняка сделали большую карьеру. Помню, очень большие надежды подавал Сашка Кляйн. Такой толковый мальчишка! Вся его компания была высокого полета, но он - самый способный. Ты не слышала, что с ним стало? Не удивлюсь, если он сейчас работает где-нибудь в администрации президента Украины!
Не слышала. Очень хотела бы что-то узнать, но, встречаясь с бывшими одноклассниками, боялась даже называть его фамилию. Мне казалось, я тут же услышу в ответ: "А, это тот, в которого ты была влюблена, и который обозвал тебя курицей!" Зря, наверное, боялась, скорее всего, об этой истории никто и не помнил. Думаю, ее вообще никто не заметил, и только я каждый раз заливаюсь краской стыда, вспоминая обидный окрик.
Конечно, я могла бы рассказать своей бывшей учительнице, что не всегда была "поломойкой", а много лет проработала вполне уважаемым конструктором, дослужилась до завсектора.  Что я люблю и неплохо знаю поэзию Серебряного века, а к Евтушенко охладела еще в институте. Что никогда не смотрю многосерийные мелодрамы, зато не пропускаю вечерний показ с Гордоном. Что подписные издания Толстого и Тургенева, я, конечно, с сожалением оставила на Украине, но прихватила с собой несколько томов Чехова и альбом Рериха.
Я много чего могла бы сказать ей, например, что всегда считала ее очень посредственным педагогом, зато, на мой взгляд, как человек, она была полное дерьмо! Могла бы поинтересоваться, не снится ли ей по ночам мальчик Толя, которого, по ее настоянию, в начале восьмого класса выгнали из школы, и он через месяц был убит какой-то шпаной. Могла бы припомнить и ее любимую фразу, с которой она обращалась к классу на уроке: "Не знаю, стоит ли искать в этой куче мусора хоть одно рациональное зерно!"
Но передо мной сидела очень старая, очевидно больная, женщина, давно перешагнувшая 80-тилетний рубеж, стоило ли огорчать ее? И я только произнесла мстительно:
- Хватит болтать попусту, давайте раздеваться и шагом марш в ванну. Похоже, Вас уже несколько дней не мыли!
На улице по-прежнему ярко светило солнце, но не успела я дойти до автобусной остановки, небо, в считанные секунды, затянули серые тучи, из которых  мгновенно  начали падать на землю тяжелые капли. Разбиваясь, они оставляли на сером камне тротуара большие темные пятна, которые тут же высыхали. Пять минут, и опять светит солнышко, но ведь не поспоришь, прогноз погоды оправдался. Кто скажет, что дождя не было?!
Мне подумалось, а ведь это модель многих моих огорчений. Как правило, все наши обиды, как бы велики они не были, со временем забываются. Если не оживлять их постоянно усилием воли в своих воспоминаниях, от них очень быстро не останется и следа. А девиз "Все люди - сволочи", не только разрушает мою душу, но и сильно усложняет жизнь. Тут же вспомнились слова Майи: "У тебя нет никаких проблем!" А ведь, и правда, нет.
2. (Алекс)
С утра, проводив друга, Алекс уселся за компьютер. Фильмы для матери он скачал еще на прошлой неделе, осталось лишь перекинуть их на диски. Поработав некоторое время, Алекс сделал для мамы довольно большую подборку фильмов. На ее вкус угодить не сложно, с одинаковым интересом смотрела и детективы, и мелодрамы, любила исторические фильмы, не брезговала комедиями. На особом счету были фильмы музыкальные, желательно американские, но и советские экранизации оперетт тоже были в чести. Полное табу только на боевики, не важно, российские они или зарубежные, крови мать не переносила ни в жизни, ни на экране.
Еще несколько лет назад, она с увлечением читала книги, которые брала  в русской библиотеке, или у многочисленных приятельниц, но в последнее время ее зрение сильно упало, читать стало тяжело. Сегодня Алекс приготовил для ее сюрприз, целую подборку аудиокниг. Записал  любимого ею О’Генри  и обожаемого с детства Майн Рида. Сын не без основания считал, что уж в этот раз мама наверняка будет довольна, и на несколько дней, а то и на неделю, перестанет его пилить.
Работая, Алекс мысленно возвращался к прошедшей ночи, к разговору с другом детства. Ведь это только сначала показалось, что они - прежние мальчики, решившие попить вместе пивка. Мало-помалу ночная беседа из обычного мужского трепа за бутылкой переросла в своеобразное подведение итогов прожитых лет.
- Сашка, все уехавшие хвалятся, как правильно они сделали, что в свое время уехали, какая теперь сытая и благополучная у них жизнь. Вы что, и правда всем довольны? А как же ностальгия, любимые березки?
- Березки - это в России, ты же знаешь, у нас, львовян, каштаны. Помнишь, как после школы мы шли в Стрыйский парк и набивали глянцевыми рыжими шариками полные карманы, а потом наши мамы ругались, что они по всем углам валяются, тусклые, бурые, сморщенные? Так и с ностальгией, она существует только когда мы держимся за нее, а со временем усыхает и скукоживается. Я ведь приезжал на Украину лет пять назад. Подходил к нашему старому дому, думал - сердце выскочит, особенно когда увидел сидящих перед домом на лавочке бабушек, почувствовал запах капусняка, тянувшийся из открытого окна на первом этаже. Одна из бабушек повернула ко мне голову, и я узнал соседку с пятого этажа. Когда в 90-х мы уезжали, ей уже было за пятьдесят, но запомнилась она мне эффектной сорокалетней дамой, на высоких каблуках, с затейливо уложенными волосами. Я частенько курил на улице, и при виде ее, легкой походкой вылетающей из подъезда, говорил: “Пани Неля, Вы прекрасно выглядите”
На это она, кокетливо поведя плечиком, непременно отвечала: "Мальчик, это еще что! Увидел бы ты меня в вечернем платье, ты бы просто ослеп!"
Сейчас передо мной сидела морщинистая старушка с небрежно заколотыми седыми космами, платье на объемном пузе сильно застирано, легкие когда-то ноги, как взошедшее тесто, выпирали из растоптанных туфель на плоской подошве. Она была явно подслеповата, но меня узнала, обрадовалась, поднялась на встречу. Я тоже решил сделать ей приятное: "Пани Неля, Вы, как всегда, прекрасно выглядите!"
- Милый мальчик, видел бы ты меня ...
Тут старушка осеклась и, тяжело вздохнув, махнула рукой, вновь грузно опустилась на лавочку. Я понял, вечерние платья остались далеко в прошлом, вместе с туфлями на высоких каблуках и затейливой прической. Я мгновенно почувствовал себя уже не легкомысленным юнцом, а солидным дядькой, немало пожившим и изрядно поистрепавшимся за это время.
Друзей я тогда почти не встретил, в начале августа кто-то был в отпуске, кто-то жил на даче, а кто-то, как и ты, поехал на заработки. Город, конечно, стал очень красивым, очень ухоженным, богатым в центре, но это была красота только для туристов, мне она была чужой, незнакомой и ненужной,  Вот и вышло, что рассказать мне знакомым в Израиле о родине, кроме того, что там вкусно кормят, было нечего.
- Что, так ни с кем и не встретился?
- Ну почему же, мы одну посиделку в кафе устроили. Симпатичное такое местечко, на полочках старые швейные машинки, радиоприемники, телефоны стоят, на стенах, в рамочках под стеклом, старые деньги, в туалете - никакого модерна, зато висит на гвоздике противогаз, шинель, а рядом, в нише - спички и несколько томов Натана Рыбака с выдранными страницами. "Де жавю" называется. Нас было человек десять, из той, институтской, компании, кое-кто с женами. Ничего посидели, весело. Я думал, сейчас все в воспоминания ударятся, а народ больше своими успехами хвалился, у кого тачка круче, у кого дети успешнее. Я тоже о себе рассказывал, вроде и не врал, но как-то так заманчиво все описал. Думал, мне завидовать будут, восхищаться. Ничуть! В итоге, завидовал я. У них у всех свои машины, квартиры, евроремонты, каждый год за кордон ездят.
- Так они потому и пришли, что успешны! Небось, те, кто последний хрен без соли догрызает, сказались занятыми, или просто не явились. Ну и как тебе наши, сильно, небось, изменились? На улице не узнал бы никого, мимо прошел!
- Да, лица увяли, фигуры поплыли, не в этом дело. Взгляд у них стал другой, как бы оценивающий: все ли видят мои успехи? Потом, правда, начали вылезать знакомые черточки. Андрюха за столом привычно засунул кончик галстука в нагрудный карман пиджака, помнишь, он всегда так за столом делал, чтоб не выпачкать "фирменную лопату". Генка, как обычно, кричал, что третий тост непременно должен быть за любовь и лез целоваться к чужим женам. И привычно получил тычек в бок от супруги, Людки с геодезии. Дружно спели песню про колхоз, выполнивший "план по удою коз", которую пели когда-то "на картошке" Но все равно было видно, что это взрослые, состоявшиеся люди, решившие на час поиграть в молодежь.
Только наш Илюха меня удивил. Вспомни, что это был за парень! Душа компании, заводила, острослов. Ведь это с его подачи мы читали умные книги, узнавали, когда на окраине города, в захолустном кинотеатре, идет полузапрещенный фильм, а в клубе творческой молодежи проходит не афишируемый вечер памяти Ильи Эренбурга. А уж какой он был галантный кавалер! На нашей улице не было девушки, которая бы не мечтала провести с ним вечер, а может и не только вечер. Он тогда никого не обижал, с одной ходил в кино, другую провожал вечером до дома, или, собрав вокруг себя стайку прелестниц, отправлялся в воскресенье на озеро. Ты думаешь, они все только на красоту западали? Красавцем то, по большому счету, он не был. Приманивал словом, тонким комплиментом, метким замечанием, острой, порой ядовитой шуткой. Одно странно, подолгу возле него никто из барышень не задерживался.
Так вот он не изменился ни на грамм, и это, как оказалось, совсем не радовало. Старый друг проговаривал те же самые шутки, повторял старые остроты, отвешивал дамам комплименты, уместные лишь в присутствии молоденьких девушек, а по отношению к зрелым теткам звучавшие двусмысленно. Было ощущение, что Илья 30 лет назад впал в анабиоз, а потом ожил и продолжает  донашивать свой старый гардеробчик.
- Так оно и есть, только не свой, а своего брата Сергея. Помнишь, когда мы учились в институте, у него был старший брат-археолог? Мы его почти не видели, он все время мотался по экспедициям. Вот он и был острослов, интеллектуал, дамский угодник. А Илья лишь жалкий плагиатор, прикарманивший братов капитал. Около 30 лет назад Сергей погиб где-то в средней Азии, а Илюшка до сих пор на братнем наследстве катается. И ты знаешь, кто первый раз слышит, по-прежнему в восторге, хоть и ненадолго.
- Теперь многое понятно. А то у меня в этом "Де жавю" настоящее де жавю чуть не случилось. Вечер мы провели вроде неплохо, но второй раз собраться не получилось, несмотря на то, что я все расходы брал на себя. У всех работа, дела, полевые работы на даче. Заняться мне было нечем, прогулки в одиночестве по знакомым местам не радовали. Один раз забрел в "новостройки" на окраине, и вовсе грустно стало. Вся красота досталась центру, а тут все осталось по-прежнему: обшарпанные фасады, разбитые тротуары, ржавые грязные мусорные баки и тучи мух над ними. Вдобавок зарядили дожди, настроение и вовсе упало до нуля. Так что, когда я выехал из аэропорта Бен-Гурион на залитую солнцем автостраду, обсаженную ухоженными пальмами и разноцветной бугенвилией, меня охватило радостное чувство возвращения домой. А ностальгия осталась только по ушедшей молодости.
- Вот и мне страшно возвращаться. Первое время, конечно, будет очень радостным. Семья, друзья, застолья. Только потом придется адаптироваться к новой старой жизни, которую я порядком подзабыл. И еще вопрос, чем заняться? Моей конторы уже не существует, по специальности меня никуда не возьмут - возраст. Может свое дело открыть, пока деньги есть? Или еще одну квартиру купить и сдавать, тоже, говорят, прибыльное дело. Может, самому начать делать ремонты, я ведь умею! Слушай, раз у нас друзья такие крутые, может, помогут?
- Это вряд ли. Они тебе, конечно, рады будут помочь, только ведь и своя рубашка ближе к телу. Специалист ты уже никакой, учить тебя надо, а кругом молодых да грамотных полно. Разве что в охранники пристроят, так ведь им копейки платят, и у вас, и у нас. А впрочем, всякое бывает, ты - везунчик!
Если разобраться, эту фразу Алекс тогда произнес не без злорадства. Действительно, не одному же ему хлебать прокисший суп из несбывшихся надежд. Теперь пожалел о сказанном. Они после этого тупо надрались, уже без  задушевных разговоров, без воспоминаний, под вечный тост "Ну, поехали!". Поехал один Сергей, когда Алекс проснулся, на столе его ждала записка "Спасибо за приют, при случае, отвечу тем же." Двусмысленное обещание. Да уж, посидели...
Записанные диски аккуратно уложены в специальный альбомчик, купленный в магазине "Все за доллар", можно отправляться к матери. Надеюсь, к этому времени ее домашний спа-салон уже завершил свои процедуры. Оказалось, Алекс даже припозднился, его ждали раньше.
- Ты знаешь... - сказала мать таинственно. Перед этим она бегло поблагодарила сына за фильмы, они для нее уже не были важны. - У нашей новой соседки, той с которой я еще не успела познакомиться, очень симпатичная мэтапелет (няня). Откуда я узнала? Она перепутала квартиры и пришла сначала к нам. Я думала, ты придешь пораньше и я тебя отправлю к ним с каким-нибудь поручением, как бы случайно, а ты так опоздал, что она наверняка уже успела уйти!
Мать всю жизнь была мастерица плести безобидные интриги. Для того, чтобы выдать замуж одинокую подругу детства, она однажды даже поселила у себя в доме приятеля отца, незадолго до этого разошедшегося с женой и никак не находившего себе съемную квартиру. В те времена это было проблемой. Каждый вечер мама готовила изысканный ужин с бутылочкой легкого вина, приглашала подругу в гости, но вдруг неожиданно вспоминала, что в соседнем клубе только один день и на одном сеансе идет фильм, который она давно мечтала посмотреть. Подхватив под руки покорного, но ничего не понимающего, мужа и привыкшего к ее диктату сына тащилась смотреть очередной шедевр студии Довженко, хуже которого, в те времена, были только корейские фильмы. Рассчитывала на то, что одинокие друзья тет-а-тет быстрее найдут общий язык. Закончилось ее сватовство удачно, но довольно неожиданно. Однажды к ним на огонек заглянула вдовая соседка, и уже через неделю жилец съехал, оставив в благодарность отцу бутылку хорошего коньяка, матери - флакон духов "Клима", маленькому Саше - редкую по тем временам книгу Луи Буссенара "Охотники за бриллиантами". А мать, перебрав всех холостяков среди знакомых, все-таки нашла для подруги другой вариант.
- Мама, опять ты за свое! Ты думаешь, я - маленький мальчик и сам не распоряжусь своей жизнью?!
- Маленький - не маленький, а сколько лет уже бобылем ходишь! Эти твои шиксы (дамы легкого поведения) только и думают, как бы к тебе в карман залезть или пониже.
- Мама, ты же интеллигентная женщина! Что ты такое говоришь!
- Я говорю, что симпатичная, работящая женщина в доме никому не помеха. Кстати, сегодня твоя бывшая звонила. Она тоже получила приглашение на встречу, хочет, чтоб вы пошли вместе. Оно и понятно, женщине одной идти на такие мероприятия неприлично, а ее черномазому там делать нечего.
- Мама, твои представления о приличиях остались в прошлом веке. Сейчас одинокую даму можно встретить даже в пивном баре, и это означает лишь то, что ей захотелось выпить стаканчик пива. А уж на встречу земляков половина женщин придет в одиночестве.
- Не скажи... Женщина, входящая в зал под руку с мужчиной чувствует себя уверенней, даже если потом просидит весь вечер в углу одна. Так ты пойдешь?
- Не собирался. Но если Алка втемяшила себе что-то в голову, ее не разубедишь. Придется идти.

3. (Надежда)
Кто-то тронул меня за плечо.
- Надька?
Надо же, а я ведь буквально на днях вспоминала Татьяну! Знала, что она еще в конце семидесятых перебралась в Израиль, но наши с ней пути до сих пор ни разу не пересеклись. Мы никогда не были близкими подружками, просто учились вместе на одном потоке в институте, и одно время довольно тесно общались. Потом как-то охладели друг к другу. Нет, мы не ссорились, просто ей важно было выступать по жизни в величественном полонезе, меня же в те времена влекло страстное чувственное танго.
- Что за тряпку ты на себя натянула, - с презрением говорила приятельница во времена нашей юности, - ткань за три копейки, строчки кривые!
- Но ты посмотри, какая эффектная расцветка, и как мне идет этот глубокий вырез. А на строчку никто, кроме тебя, внимания не обратит.
- Лучше купить одну дорогую вещь, и если носить ее аккуратно, она прослужит долгие годы!
- Так она же через год выйдет из моды, а эту я поношу и выкину без сожаления.
- А деньги ты тоже можешь выкинуть, хоть и небольшие?
Подобные диалоги случались почти ежедневно и сильно повлияли на мое отношение к жизни. В те времена Татьяна была для меня авторитетом и мало-помалу я стала следовать ее советам. Одежду покупала только хорошего качества, но нейтральных фасонов и расцветок. Полюбив практичную, невысокую "танкетку", забросила в дальний угол туфли на тоненьких "шпильках", набойки на которых приходилось менять чуть ли не каждый месяц. Только, когда подруга стала давать советы по поводу того, с кем мне общаться, а кого просто не замечать, мы стали отдаляться друг от друга, а к пятому курсу просто здоровались при встрече. Почему несколько дней назад я вспомнила о ней, мне самой было непонятно. Оказалось, к встрече.
- Танечка, а я совсем недавно тебя вспоминала! Надо же, говорят, Израиль - маленькая страна, а мы за столько лет первый раз встретились!
- Я тоже о тебе вспоминала. Ты знаешь за кого я вышла замуж? За старшего сына твоей бывшей "классной"! Розочка как-то показывала фотографии своих выпусков, смотрю, а на одной виньетке - ты! Не поверишь, она тебя хорошо помнит, сказала, что ты была очень умной, начитанной девочкой, только очень скромной.
О-па! Только что я услышала от Розалии, что всегда была лузером, а тут такой комплимент.
- Не обращай внимания, это так называемый "воспитательный момент". Она, как и многие ее ровесники, считает, что людей можно хвалить лишь в самом крайнем случае, иначе они зазнаются и будут почивать на лаврах. У тебя сейчас есть время? Пойдем, посидим где-нибудь в кафе, а потом - я к Розе. Мы раньше вместе жили, но сейчас Леньчику предложили хорошую работу в Тель-Авиве, мы скоро переедем сюда, а мама, пока мы не устроимся, живет на съемной квартире.
- А как же твоя работа, тебе тоже придется ее менять?
- Ни в коем случае! Я работаю в банке уже много лет, такую работу просто так не бросишь. Буду ездить в Ашкелон, на машине это не больше часа, максимум полтора, если пробки. Ну, пошли скорее, а то сегодня еще надо Розалию к врачу отвезти, и мы не успеем поболтать.
До моей встречи с Майечкой оставалось еще полтора часа, мы уютно расположились в кафе, заказали себе по чашке латте без сахара, но с довольно увесистым куском яблочного штруделя. "За эти деньги на распродаже можно купить неплохой топик", - со вздохом подумала я, но тут же вспомнила, что решила не экономить на себе, любимой. Штрудель от этой мысли показался еще вкуснее.
Разговаривая, я исподтишка рассматривала Татьяну. И с большим удивлением отметила, что мы с ней похожи, как родные сестры. Одинаковые стрижки, короче некуда, чтоб голова не потела, темные штанишки-капри и немаркого цвета маечки. Обилие золота в ушах, на руках и на шее. Пусть все видят, мы не бедные. И кто при взгляде на нас поймет, где высокооплачиваемая служащая, а где нянька на минимальном окладе?
Приятельница внимательно выслушала мой отчет о прошедших годах и заявила безапелляционно:
- Все понятно, как и все русские, ты проср… десять лет жизни. Вместо того, чтоб учиться, осваивать язык, приобретать специальность, предпочла затыкать дыры жалкими копейками.
Ох, как мне "нравится" эта фраза: "Вы все, русские". Можно подумать, она из другого теста!
- Когда МЫ приехали в страну, - продолжала Татьяна - нам давали совсем смешные деньги, причем, очень недолго,  и не дарили, а в долг. Ни в одном офисе не было никаких русскоязычных сотрудников, как хочешь, так и крутись. Мы крутились, жили по две-три семьи в одной квартире, тратили минимум на еду, но оплачивали курсы, чтоб приобрести специальность. А ваша алия попала просто в парниковые условия: полгода бесплатная учеба, плюс стипендия, до года пособие, квартирные, багажные, деньги на покупку электротоваров. В итоге, половина села на шею государству, получая пенсии или прожиточный минимум. При этом, хает государство, сидя с утра до вечера на лавочке. Вторая половина метет улицы и моет ж.. по домам престарелых за копейки, считая это приличными деньгами по сравнению с зарплатами на Украине. И все считают себя жутко интеллигентными людьми!
- Тань, ты чего? - изумилась я, - что мы плохого тебе сделали. Каждый живет, как хочет.
- Вот именно. И я хочу жить, как хочу. Десять лет назад у нас по улицам можно было ходить одинаково спокойно хоть днем, хоть ночью. В любое кафе можно было зайти, не рискуя нарваться на приставания подвыпивших мужиков. Пьяных и наркоманов на улице не было видно. Работодатели не рисковали обманывать работников, ведь если хороший работник уйдет, где найдешь другого? С вашим приездом все изменилось. Увольняют в пять секунд, ведь под дверью уже стоит очередь из согласных работать на любых условиях. По вечерам то тут, то там возникают "разборки", и не редко с поножовщиной.
- Так это не мы, это горские, бухарские...
- Все равно "совок". Вы, "русские", постоянно требуете особого к себе отношения: "Ах, в офисе нет русскоязычного сотрудника! Ах, все объявления только на иврите, ничего не понятно! Ах, в Кнессет опять выбрали мало русских, им предпочли религиозных!" А у нас, между прочим, религиозная страна, и ваши требования ввести светские браки и транспорт по субботам никогда не пройдут! Недавно ко мне на улице обратилась парочка из ваших, они искали какую-то улицу. У меня что, на лбу написано, что я говорю по-русски? Конечно же, я ответила, что не понимаю их. Тогда мужчина сказал женщине: "Вот падла, ведь наверняка говорит по-русски!"
- Не падла, а невийа! (то же самое, но на иврите) - гордо ответила я, и ушла, оставив их в явном замешательстве.
Я смотрела на бывшую землячку широко раскрытыми глазами и не могла поверить своим ушам. Многое из того, что она сказала, было чистой правдой, но такой злобы я не слышала ни от уехавших в пятидесятые, ни даже от коренных жителей. Ведь и им приходилось непросто пробиваться, и их жизнь сильно изменилась с приходом в страну алии девяностых. Но ненавидят своих сограждан почему-то именно те, кто приехал именно в 70-е.
Вежливо выслушав рассказ Тани о ее " мытарствах" по приезде в страну, в котором лично я не усмотрела ничего ужасного, наскоро выпив свой кофе, оставив недоеденным кекс и недослушанным рассказ об ее успешной жизни сейчас, не обменявшись телефонами, я убежала, сославшись на деловую встречу.
И это было правдой, у входа на базар Кармэль меня уже ждала Майя.
- Ты чего такая встрепанная? - спросила она участливо. - Что, вчерашний урок забыт, нас опять одолевают комплексы и проблемы?
- Меня? Меня - нет, проблемы с мозгами у одной моей давней знакомой. Даже не знакомой, а так, учились вместе. И ты права, мне нет до нее никакого дела. Пошли скорее выбирать тряпочки, у меня прямо руки чешутся купить и сшить что-то.
Выбирать долго не пришлось. Уже во втором или третьем магазине мы присмотрели отличный кусок плотного гипюра нежно оливкового цвета, из которого получился бы превосходный элегантный жакет. А еще через полчаса вошли в маленькую квартирку на пятом этаже без лифта, в которой проживала портниха.
Я думала, таких квартир уже не существует в природе, они все остались в той, советской, жизни, причем в году этак шестидесятом-семидесятом. В салоне вдоль стен красовались невысокий полированный сервант и книжный шкаф с откидной дверцей из дефицитного когда-то гарнитура "Ганка" - мечты всех хозяек СССР в середине шестидесятых. По углам стояли низенькие тонконогие кресла, встать с которых мне даже в детстве было проблемой. Под стать им был и диван-книжка, оббитый когда-то красной, а теперь бурой тканью. На книжных полках я увидела знакомые с детства подписные издания: Пушкин в голубом переплете, Лермонтов в зеленом, Горький в рябом бумажном супере. Даже не глядя, я могла угадать, что за стеклом серванта красуются стопочки из штампованного хрусталя и чайный сервиз на шесть персон. В горошек. Или с похожими на кочаны капусты цветами. Сразу стало понятно, хозяева, приехав в страну лет сорок назад, привезли с собой огромный контейнер с всеми богатствами, нажитыми в Союзе.
Встретившая нас дама никак не гармонировала с этим допотопным, патриархальным уютом. Скорее она напоминала сказочную райскую птицу. Ее, довольно объемное, тело утопало в яркой африканской хламиде, расшитой по подолу цветной тесьмой. Этой же тесьмой была вышита надпись на груди, которая сообщала, что дама является участником какого-то международного конгресса в составе делегации из Замбии. Голову украшал светлый шифоновый шарф в тон хламиде, из под которого на морщинистую шею свисали гроздьями деревянные серьги.
- Нравится? - спросила дама, оценив по-своему выражение наших лиц. - Это платьице я отыскала на бесплатном складе для приезжих. Очень удобное, натуральный хлопок. Вы никогда там не были? Что Вы, там можно найти замечательные вещи! А украшения я купила в лавке на базаре, там все по шекелю, потом объясню, как ее найти.
Я, конечно, сразу же оценила, что катастрофический беспорядок, царящий в этой комнате, это вовсе не хаос грязнули, а рабочая обстановка творческой личности. Повсюду громоздились отрезы тканей, стояли шкатулочки, коробочки, корзиночки с тесьмой, пуговицами, нитками и прочим портновским прикладом. Шурочка, а именно так обращалась к ней Майя, несмотря на солидную разницу в возрасте, так сразу им и заявила:
- Я - личность творческая, простых вещей не шью, только эксклюзив. Ну, показывайте, что у вас там!
Посмотрев на принесенный отрез, помяв его в руках, критически окинув взглядом мою фигуру, она решительно заявила:
- Никуда не годится -  и небрежно кинула ткань на диван.
Отрез распластался на покрывале красивым кружевным облаком.
Хозяйка полезла куда-то в угол, вытащила огромный холщевый мешок и, порывшись в его глубинах, извлекла на свет божий кусок шелка небесно-голубого цвета с огромной бирюзовой хризантемой в одном углу отреза и яркой райской птичкой в другом. Отрез был небольшим, на мой взгляд, из него с трудом можно было бы сшить приличную тунику с рукавами.
- Нет, - я протестующе затрясла головой, - такая кофточка мне точно не нужна. Что за цвет, из такого только халаты шьют!
- Я, кажется, не интересовалась Вашим мнением, душенька, - не поворачиваясь произнесла Шурочка, задумчиво вертя в руках ткань.- Раздевайтесь!
Поняв, что протестовать бесполезно, я сняла брюки и майку. Все равно я не буду носить этот кошмар, вот прямо сейчас оденусь, заберу свой гипюр и уйду.
Портниха уже накинула на меня ткань каким-то хитроумным движением, при этом цветок и птица оказались на левом плече, правое оставалось обнаженным. Поколдовав булавками за моей спиной, она подтолкнула меня к зеркалу, и я ахнула от восторга. Передо мной, за гладью стекла, стояла красавица в струящемся шелковом наряде. Голубой было ей, несомненно, к лицу, глаза стали ярче, а климактерические пятна на щеках как бы погасли, уступив место нежному румянцу. Будущее платье мягкими складками падало с плеча почти до пола, мягко обрисовывая грудь, талию и бедра, при этом открывая правую ногу чуть выше колена. Цветок покоился на груди, а над ним, на плече, порхала легкокрылая птичка. Даже самый отчаянный недоброжелатель не смог бы найти изъяна в этом наряде.
- Шурочка, Вы - волшебница!
- А то! Только не вздумайте обвешаться своим золотом, как новогодняя елка! Длинные серьги в уши, изящный браслет на левую руку, в крайнем случае, еще один на правую ногу. Надеюсь, открытые босоножки на высокой шпильке найдете?
- Как мне с Вами рассчитаться за ткань?
- Оставите ваши кружева, заплатите за шитье, и будем считать, что мы квиты. Платье будет готово завтра вечером и обойдется Вам...
За эти деньги в магазине я бы не купила и приличную пижаму.

4.(Алекс)
На обед мать обычно ела диетические супчики и овощные рагу, но специально для Алекса компаньонка зажарила солидную индюшачью отбивную и полную сковородку картофельных чипсов. Все знают, что местная картошка жарится плохо, ее трудно сделать хрустящей, вот на помощь и приходят замороженные фирмой Санфрост брусочки. Ради прихода сына, зная его слабость, еще с вечера в холодильник была отправлена бутылочка Туборга. Маленькая, в воспитательных целях.
Пока сын ел, мама непрерывно зудела о том, как мало внимания он уделяет дочерям. Да, конечно, девочки взрослые, но все равно, он, как отец, должен контролировать круг их общения, интересы и времяпровождение. У нас такая страна,  детей с детства балуют, зная, что их ожидает нелегкая жизнь в будущем, эти вечные войны, конфликты, "обострения мирного процесса". Опять же, бытовая культура всех этих "мизрахи" (восточников) на очень низком уровне, не дай Бог девочки нахватаются местных вольностей. Вот недавно старшая приходила и рассказывала, что вместе с ней работают парочка геев, какие они хорошие ребята. Она была у них в гостях и, (представляешь!!!), ей у них очень понравилось! В другой раз она сообщила, что эти извращенцы поженились и пригласили весь отдел на свадьбу в ресторан. Там они перед всеми объяснились в любви друг к другу и при всех обменялись поцелуями!!! И опять у девочки восторги и восхищение!
- Мама, но ведь она восхищается геями, а не лесбиянками, чего ты пугаешься?
- Все равно, это разврат и такое можно только осуждать. А младшая тоже учудила! Встречалась с таким милым мальчиком, он учится в университете, мама - врач, папа работает в Хеврат хашмаль!
Последнюю фразу старушка произнесла просто с благоговением. Хеврат хашмаль - монополист электроэнергии в Израиле, ее служащие действительно получают очень хорошие зарплаты, а кроме того много льгот и бонусов, дорогущие подарки к праздникам. Фраза "служащий Хеврат хашмаль" автоматически ставит человека на очень высокую ступеньку.
- И, ты представляешь, она решила его бросить. У нее, видите ли, при виде его "эйн парпарим ба бэтэн!" (нет бабочек в животе). Господи, при чем тут какие-то насекомые, когда такие приличные родители!
Алекс представил себе разговор с дочерьми. "Папа, мы давно уже выросли, ты не заметил? У тебя своя жизнь, у нас своя. Мы же не выбираем тебе друзей и любовниц. Ты просто не имеешь представления о современной жизни". Такую отповедь от девочек он услышал давным-давно, через год после репатриации. На вопрос, где дочери набрались такой мудрости, прозвучал ответ: "Нас так учат в школе". Но это еще пустяки по сравнению с тем, что заявила шестилетняя дочь одного приятеля, после того, как стала ходить школу. Как-то за очередную провинность папа поставил свое чадо в угол. Обычно, наказанная через пять минут начинала ныть, что больше так не будет. На этот раз девчушка звонким голосом заявила, что это - издевательство над ребенком, она заявит в полицию и папу непременно посадят в тюрьму. Образование - сильная вещь!
- Ну хоть своей бывшей ты позвонишь? - не унималась мать. Ох уж это ее вечное стремление держать все под контролем!
- Позвоню, позвоню, вот прямо уже набираю номер. Рыба, это я, что там у вас стряслось?
Прозвище "рыба" прилепилось к ней еще в девичестве. В семье с детства твердили, что "девочка из приличной семьи" в больших компаниях должна помалкивать, чтоб не прослыть выскочкой. Но так как Алла с детства была неглупа и весьма начитана, ей, конечно же, хотелось принимать участие в жарких студенческих дискуссиях. Она открывала рот, чтоб высказать свое мнения, и тут же закрывала его, помня наставления бабушки, мамы и нескольких неродных тетушек. В компании это заметили и тут же окрестили ее "Рыбой". Девочка на прозвище не обижалась, а только мило улыбалась (тоже выучка женской половины ее семьи), поэтому очень скоро ее стали звать "Рыбкой". Так называл ее и Алекс и до, и после свадьбы. Спустя годы, ему показалось, что называть тетку предпенсионного возраста "Рыбкой" нелепо, и он опять перешел на "Рыбу". Бывшая жена, как всегда, не спорила. Она вообще никогда ни с кем не спорила, никому ничего не доказывала, не отстаивала  правоту, просто "тихой сапой" гнула свою линию, а в итоге все выходило так, как ей было надо.
Совместная жизнь с такой женой была для Алекса очень удобной и приятной. По утрам на стуле висела свежевыглаженная рубашка, под стулом стояли начищенные туфли с вложенными в них чистыми носками. В любое время дня и ночи в дом можно было привести друзей, и не услышать при этом фразу: "Ой, у нас не убрано!" В холодильнике полно домашней еды, а чистенько, и даже нарядно одетые девочки, посещали все кружки, которые были им интересны. Когда жена все успевала, Алекс не задумывался, ведь такое ее женское предназначение, а высокие материи - удел одаренных мужчин. Долгое время он думал, что жену интересует только быт. Каково же было его удивление, когда проект, в котором Алка была одним из авторов, получил какую-то премию. Жену сразу назначили начальником отдела, зарплата тоже стала существенно отличаться от доходов мужа. А совсем недавно Рыба проговорилась, что именно в этот период, когда он считал себя полновластным хозяином своей супруги, в нее, не без взаимности, был влюблен молодой аспирант. Оказывается, причина того, что они разошлись, была не только материальной. В Израиле Рыба тоже не пропала, закончила бухгалтерские курсы, хотя это было очень далеко от ее специальности. Пристроилась на полставочки в какую-то компанию, а  со временем стала работать у них полный рабочий день. Там же познакомилась со своим теперешним другом, которого, несмотря на его равнодушие к искусству, теперь безжалостно таскала по всем выставкам, фестивалям и концертам так любимой ею оперной музыки.
Несмотря ни на что, Алекс продолжал считать, что женщины - существа низшего порядка, им не доступен высокий духовный полет.
- У нас все в порядке. Я по поводу предстоящей встречи земляков. Знаешь, мне очень хотелось бы пойти, но одной как-то неловко. Я знаю, ты очень устаешь, у тебя такая ответственная работа, и не факт, что удастся поменяться сменами, но ты представляешь, как грустно будет мне в большой толпе незнакомых людей? А вдруг я вообще не встречу там никого из прошлой жизни? Мне будет так одиноко и не на кого опереться, только на тебя.
Рыбины слова, как и обычно, сладким тягучим медом обволакивали разум Алекса, и не успев хорошенько подумать, что с ним будет, если бывшая все-таки встретит старых друзей, он уже согласился ее сопровождать.


4. СРЕДА, день четвертый
1. Надежда.
В Израиле я привыкла ложиться рано, и уже давно спала, когда сквозь сон услышала звук открывающейся входной двери, возню в салоне, потом на кухне. Можно было даже не вставать, и так понятно - сын поссорился со своей благоверной и пришел ночевать ко мне. Ключи от квартиры были у обоих моих детей, так, на всякий случай. Но дочка пользовалась ими редко, разве что, когда не заставала меня дома. Сын напротив, пользовался маминой квартирой не реже, чем раз в месяц. Уже после приезда, его угораздило жениться на чистокровной еврейке из-под Бердичева, а у нее в селе принято было бурно выяснять отношения, причем не только с применением ненормативной лексики, но и с рукоприкладством.
В семейных скандалах сын неизменно терпел фиаско и уходил ночевать к маме под крыло,  ждал, пока темпераментная супруга, чуть ли не на коленях, приползала к нему просить прощения. Жестокое покаяние тоже было частью семейной ссоры. Поначалу я каждый раз думала, ну все, теперь-то уж точно разведутся, и даже обдумывала, как тогда обустроить судьбу сына. Ничуть не бывало! Дети уже весело отметили десятилетие совместной жизни, и на вечеринке выглядели вполне счастливыми и довольными друг другом. Бурные выяснения отношений после этого не стали реже.
Вздохнув, я повернулась на другой бок и приказала себе спать. Пусть живут, как хотят, у меня сегодня тяжелый день, с утра подъезд, потом бабка, с которой надо съездить к врачу,  потом еще виллу убирать... Так что спать, спать, спать!
Утром меня разбудил звон посуды и чудный запах свежесваренного кофе с шоколадом. Значит, примирение сына с женой уже состоялось. Я вышла на кухню, где вовсю орудовала худая, как килька, вся обсыпанная веснушками, рыжеволосая Леа, в прошлом просто Лариска.
- Наденька, я Вам тут оладушков нажарила, - извиняющимся голосом пролепетала она и потупила глазки. Ну, вылитый пышноволосый ангел! Вот только интересно, откуда на скуле у моего сына такой заметный синяк?! Впрочем, это украшение не мешает ему с самым довольным видом попивать ароматный кофе. И я делаю вид, что ничего не замечаю.
В нашем доме престарелых старики имеют полное медобслуживание, но если требуется заключение специалиста, приходится ездить с ними в поликлинику. Вот уже несколько дней моя бразильская бабушка жалуется на боли в животе и нам предстоит поездка в диагностический центр. Прихватив с собой длинный, как папирус, свиток с анализами, мы садимся в такси. Во времена моей молодости, анализы - это были два-три маленьких клочка бумаги: кровь из пальца, моча, иногда какашки. В Израиле не мелочатся, даже для простого анализа выкачивают из вены 2, а то и три пробирки крови, а когда я первый раз получала в автомате результаты, я думала, что машина испортилась, так долго выползала из нее длинная, вся исписанная буквами и цифрами, лента. Немудрено, ведь когда приходишь к врачу, он тебя и не слушает, сразу выписывает направление в лабораторию.
Сев в машину, я называю адрес и, прикрыв рукой глаза, отворачиваюсь к окну. Сейчас моя бабулька исполнит актерский этюд под названием  "Все таксисты - воры с большой дороги". Узнав приблизительную цену за проезд, старушка начинает кричать, что за эти деньги раньше можно было съездить в Эйлат, что в пересчете на лиры (была когда-то в стране и такая денежная единица) эта сумма равняется половине зарплаты, которую она получала в одна тысяча девятьсот каком-то году. На это таксист, веселый, разговорчивый кавказец, непременно скажет, что он слыхал, будто при англичанах вообще возили бесплатно. А если госпожу что-то не устраивает, пусть платит по счетчику, лично он не имеет ничего против. Я в это время делаю вид, что меня тут вовсе нет. На этом спектакле мне отведена роль зрителя.
Конечно же, бабушка заплатит сколько положено, тем более, что при ее денежном положении, это - копейки. Тут важен не торг, а момент общения. Ну не о погоде же ей с водителем беседовать!
Приемная врача - довольно просторный холл с удобными мягкими креслами, в углу, как и во всех присутственных местах, стоит большой кулер с водой. Оказывается, перед приемом моей подопечной надо выпить шесть стаканов воды, иначе невозможно будет сделать снимок. И мы начинаем торговаться.
- Сарит, ты должна выпить эту воду! Иначе врач не сможет тебя осмотреть.
- Глупости! В прошлый раз, когда я сломала ногу, меня не заставляли вливать в себя столько жидкости. Если я столько выпью, у меня наверняка будет отек легких. Моя подруга Галит много пила, так у нее потом выкачивали воду из легких.
Господи, какая каша в голове у этих стариков. А ведь Сарит выросла в семье музыкантов, сама долгое время играла на скрипке в театральном оркестре, наверняка когда-то знала, что вода в легкие попадает не через рот. Ох, как говорится, не про нас будь сказано!
Наконец мы приходим к компромиссу, бабуля выпьет все шесть стаканов воды, но каждый из них не до конца. К тому моменту, когда врач готов нас принять, живот бабушки надут, как барабан и готов к обследованию. Я думала, ее ждет обычный рентген, или ставший уже привычным, ультразвук. Но старушку кладут на своеобразный стол и начинают прокатывать под невысокой аркой. Еще час, и мне вручают увесистый полиэтиленовый пакет со множеством снимков, которые называются "послойное сканирование". От себя доктор, симпатичный эфиоп, добавляет, что возрастные изменения, безусловно, есть, но в принципе, Сарит - просто симулянтка.
- Обычное явление в ее возрасте! Все старики, когда им не хватает внимания окружающих, придумывают себе болезни, а иногда, поверив в придуманное, заболевают всерьез.
Мне приходит в голову, а стоит ли доживать до таких преклонных лет, когда неприятный визит к врачу становиться развлечением.
На обратной дороге сценка с водителем повторяется. Передаю старушку вместе с пакетом со снимками дежурной медсестре и уже собираюсь убегать, как сестричка мне шепчет:
- Надюша, ты конфеты ешь?
Странный вопрос, ем, конечно. Вес у меня, правда, критический, но как не побаловать себя, любимую, парочкой шоколадок к чаю.
- Мне на Песах старики конфет нанесли, девать некуда. Может возьмешь пару коробочек, а то ведь испортятся!
Да, есть у нас такой обычай в стране:  два раза в год, на еврейский новый год и на пасху, делать на работе подарки. Солидные организации дарят своим сотрудникам бытовую технику, поездки на отдых, крупные суммы денег. Те, что победнее, ограничиваются наборами косметики, пластиковой посудой или купонами в супермаркеты. Жильцы дома престарелых одаривают по старинке обслугу конфетами. Я тоже получила от своих бабушек по коробочке "Рафаэлло", но у меня их было только две, в сестринской же скопились дары всего бет-авота, вот они и раздают излишки.
Засунув в пластиковый пакет яркие коробочки, я поспешила к выходу. Мне еще предстояла самая тяжелая, зато и самая оплачиваемая работа - уборка виллы.

2. Алекс
После выходного дня, как правило, Алекс выходил на работу в утреннюю смену. Утренние посетители автостанции отличались от тех, кто входит в здание днем и вечером. Среди них нет ни гастарбайтеров, без цели слоняющихся по лавкам "Все за доллар", ни старичков, заглянувших в  торговый центр выпить чашечку "кофе наоборот" в компании одногодков, ни продырявленного пирсингом молодняка в жуткой боевой раскраске, развлекающегося поиском очередной распродажи маечек.
С утра мимо Алекса, в основном, проходили спешащие на заводы и стройки рабочие с упакованными в полиэтиленовые мешочки обеденными свертками, студенты с лэптопами через плечо, отправляющиеся на лекции в университеты Иерусалима и Хайфы. Реже - элегантно, и поэтому непривычно для Израиля, одетые офисные работники. С ними проблем было мало, достаточно провести сигнализатором вокруг туловища, и если он не пищит, пропустить в здание. Сигнал срабатывает редко, на пряжки, на ключи в заднем кармане. Слава Богу, серьезных нарушителей у Алекса никогда не было. Но он знал, расслабляться не стоит, от обкуренных "смертников" можно ждать чего угодно.
Группами и поодиночке, сгибаясь под тяжестью огромных рюкзаков и автоматов, подходят солдаты, юноши и девушки. В армии послаблений нет ни для кого, у каждого в рюкзаке должна быть одежда на месяц, обувь. Ну и конечно приличный запас сладостей - они ведь, по сути, совсем еще дети.
Досматривать военных не принято, достаточно лишь заглянуть в солдатское удостоверение
Алексу не забыть, как дважды после репатриации, на два года, менялась его жизнь, пока дочки служили в армии. Со старшей, конечно, у него не было особых причин для беспокойства, но это он понял немного позже, когда служить ушла младшенькая. Видно неспроста когда-то на семейном совете всей семьей без колебаний решили назвать первую дочь Ириной, что в переводе с греческого означало "мирная, смирная". Девочка, характером вылитая мать, ни в чем родителям не перечила, ни с кем не конфликтовала, а просто тихо и упорно делала то, что считала нужным. В Израиле все друзья стали звать ее на местный манер "Ирит" (нарцисс), но в отличие от своей тезки, сентиментальной жены "праведника Лота", дочь шла по жизни не оглядываясь на прошлое, не запоминая не только тех, кто обидел ее, но, увы, и тех, кого обидела сама.
Стоит ли удивляться, что, после тиранута, курса молодого бойца, ее определили на спокойную, бумажную службу. Здесь таких военнослужащих называют "джобниками", от английского слова "джоб" (служба). Но вся "русская улица" упорно слышит в нем букву "п" вместо"б" и твердо уверена, что происходит оно от слова "жопа". Чего удивляться, служба у таких солдат, в основном, сидячая! По вечерам Ирит возвращалась домой, как с обычной работы, выходные проводила дома, умудряясь еще подрабатывать по вечерам официанткой в соседней кондитории. О том, что наша дочь - солдатка, напоминал лишь красивый  костюмчик кофейного цвета, ежедневно сохнувший на балконе у жены. И все равно семья, постоянно пребывали в напряжении: да, сегодня все тихо, но кто знает, что будет завтра? Слава Богу, обошлось.
   Называя вторую дочь Милькой в честь прабабушки, сгинувшей в годы войны неведомо где, Алекс даже не подозревал, что когда-то так звали еще и одну из пяти дочерей Цлофхада, серьезно повлиявших на мировосприятие евреев. Эти девочки, благодаря своей решительности и настойчивости, добились того, что их права стали признаваться наравне с правами детей мужского пола.
Чего-чего, а этой самой решительности их малышке тоже было не занимать. Алекса с женой так часто вызывали в детсад, а потом и в школу, что редкие паузы они воспринимали, как затишье перед бурей. В предпраздничные дни самые дорогие подарки жена покупала не мужу, не дочерям, не родне, а воспитателям и учителям, дабы скрасить их нелегкий труд по воспитанию Милочки. Ведь если случалась драка, кому-то разбивали нос, заливали чернилами тетради, подкладывали кнопки на стул учителю, можно было даже не выяснять, кто виновник, а в дневнике их дочери появлялась очередная запись красным чернилом: "Родителям немедленно явиться в школу!"
Годам к десяти эти шалости прекратились, но в школу Алекса стали вызывать еще чаще. Как раз началась перестройка, которую ученики восприняли слишком буквально и организовали в классе нечто вроде комитета самоуправления. Добро бы детишки играли в гласность и открытость между собой, они требовали и от учителей того же. Стоит ли уточнять, кто был заводилой? Поток подарков полился с удвоенной силой и прекратился только по причине отъезда семьи на землю обетованную.
Отдавая дочкины документы, классная руководительница сказала, что она не сомневается - девочку ждет большое будущее, и, жалостливо покачав головой, пожелала родителям огромного терпения.
Как ни странно, в израильской школе у девочки особых проблем не было. Может потому, что местные детишки все были не сахар, а может потому, что все свои силы она направила на изучения языка. Через пару лет, к окончанию школы, Милька ивритом владела ничуть не хуже, чем русским, могла не только обстоятельно ответить на вопрос преподавателя и грамотно написать реферат, но и так жестко отбрить наглого ухажера, твердо уверенного в доступности "русских" девушек, что он еще долго обходил ее десятой дорогой. По всем предметам имела очень неплохой балл, но багрут (аттестат) все равно не получила. Ей, как она не старалась, никак не давался язык Танаха (религия), а без него, увы, образование считается неполным.
Перед тем, как уйти в армию, младшая дочь довольно долго пугала родных мечтами о службе в боевых войсках. Вообще-то, это привилегия мальчишек, но есть одно подразделение, куда берут и девочек. Вот туда-то и она мечтала попасть. Куда в итоге попала, Алекс так и не знает, твердо уверен только в том, что это были не летные и не военно-морские войска. И то лишь потому, что домой, раз в месяц, а не ежедневно, как сестра, Милька появлялась не в кофейном костюме, а цвета хаки. Кроме огромного рюкзака, у нее за спиной, чуть ли до земли, свисал устрашающего вида автомат. На все вопросы она отвечала лишь: "У меня все нормально, заканчиваю курсы, получаю очередную специальность, не беспокойтесь".
Однажды она позвонила Алексу из дома и с отчаянием в голосе сообщила, что проспала рейсовый автобус и теперь рискует опоздать на базу. Отец позвонил своему приятелю и они повезли соню на службу. Пока ехали по трассе, дочка продолжала дремать, но стоило машине свернуть на боковую дорогу и поравняться с тремпиадой (остановкой для путешествующих автостопом), она встрепенулась и попросила остановить машину.
- Дальше я буду добираться сама, - произнесла она тоном не терпящим возражений, - вам туда ехать не положено!
 Алекс по тону дочери понял, что спорить бесполезно, с ним уже говорила не его младшая дочь Милочка, а сержант армии обороны  Израиля Милька Кляйн. И он со щемящей сердце тоской глядел, как невысокая, плотная фигурка дочери удалялась от него, сгибаясь под тяжестью огромного автомата и рюкзака, набитого сменой одежды на месяц и пакетиками сладостей. Ведь, по сути, в 20 лет они все еще дети.

3. (Надежда)
Я подошла к вилле. Вообще-то, вилла - это громко сказано, так, небольшой, двухэтажный особнячок, всего-то на пять комнат. А что для бывшей советской женщины уборка одного этажа? Легкая разминка, даже не вспотеешь! Вот если бы только не мелкие украшения, которыми так любят украшать свои салоны израильские дамы, аппаратура, которую нельзя трогать, но под ней должно быть стерильно, картины и настенные тарелки, пыль к которым прилипает намертво и никакие перья ее не берут. За десять лет я наловчилась так здорово устранять подобные проблемы, что теперь уже не хозяйки решают, брать ли меня на работу, а я выбираю, к кому из них идти драить полы и окна. И беру за это не меньше двух минимальных почасовых ставок.
Еще несколько лет назад, когда Израиль был просто наводнен нелегалами, монополистами "никаена" (уборки) были молдаванки, украинки, болгарки, согласные на любые условия. Теперь на этом рынке царим мы, бывшие инженеры, учителя, врачи из постсоветского пространства. Те, кто не удосужился в юности получить высшее образование, как правило, и здесь продолжают работать по специальности на заводах, в ателье, в больницах.
Дверь обычно открывает тринадцатилетняя дочь владелицы виллы и молча, без приветствия, впускает меня в дом. На улицах Израиля нередко можно увидеть целующихся при встрече подростков, как девочек, так и пацанов. Это норма. Но вот при встрече с малознакомыми взрослыми, подростки предпочитают отмалчиваться. Не то, чтобы они были плохо воспитаны, просто не считают нужным произносить приветствия. Поначалу я пробовала воспитывать их:
- Как тебе не стыдно, я же старше тебя!
Потом стала хитрить, с нарочитой тревогой в голосе спрашивала: "Ты на меня за что-то обижаешься?"
"Нет!" - с недоумением отвечало чадо, и продолжало пренебрегать приветствием. В конце концов, подумала я, какое мне дело до абсолютно чужих детей, и, как и большинство моих ровесников, просто перестала обращать на них внимание.
Поверьте, жить стало намного спокойнее. Этим детишкам очень многое прощается, и чересчур шумное поведение на людях, и нарочито неопрятную одежду, и обилие пирсинга не только на лице, а во всех мыслимых и немыслимых местах, и полное пренебрежение бытовой культурой. Ведь детство так коротко, впереди их ждет такая нелегкая взрослая жизнь, в которой уже не будет места всем этим вольностям. У кого-то не будет и самой взрослой жизни.
Они только на первый взгляд дикие и невыносимые. Я не раз видела, как компания тинейджеров на улице кидалась поднимать и успокаивать упавшего в пыль сопливого карапуза, и, вытирая ему мокрый нос, громко восхищалась: "какой он милый!" Или, правда с хохотом и прибаутками, помогала взобраться в автобус особенно неуклюжей старушке, весившей столько, сколько вся компания вместе взятая.
На этот раз дверь открыла худощавая особа неопределенного возраста, представившаяся родственницей хозяев. "Похоже, мы с ней одногодки "- подумала я, но женщина вела себя так холодно и высокомерно, что вступать с ней в разговор мне совсем не хотелось. Говорила она исключительно на иврите, но меня не проведешь, славянское произношение выдавало ее с головой. Если грассирование буквы "р" у бывших моих соотечественников иногда получается неплохо, то освоить, что надо употребить слог "льо", а не "ло", и не "ле", для многих большая проблема. К тому же сабры-израильтянки, как правило, очень приветливы. Неважно гостья ты, или приходящая прислуга, непременно предложат выпить что-нибудь, стакан воды или чашку кофе.
Впрочем, если даме нравится изображать из себя сабру, я не имею ничего против, мое дело - чисто вымыть полы.
Не тут-то было, въедливая мадам тенью ходила за мной и раздавала совершенно ненужные, а зачастую и бессмысленные советы: "Не так выжимаешь тряпку, не той салфеткой обтерла статуэтку, не с того начала уборку ванны..." До поры, до времени я пропускала эти замечания мимо ушей. Мне платят лишь за пять часов работы, а за время, потраченое на дебаты с придирой, я не получу ни копейки. Но когда дама вытащила на свет Божий шахматные часы, намереваясь засечь, сколько времени я трачу на мытье плиты, моему терпению пришел конец и я, глядя ей прямо в глаза, прошипела:
- Та бодай тя кров заллее! Та най тя шлях трафыть!
Почему, вместо того, чтобы просто послать ее на три буквы по старинному русскому обычаю, я выпалила эти чисто львовские ругательства - сама понять не могу. Столько лет живу в Израиле, но, до сих пор, я, которая во Львове, в основном, говорила только по-русски, в минуту сильного душевного волнения перехожу на "львивську говирку".
От неожиданности мадам уронила на пол очки, которые собиралась водрузить на нос, чтобы особо тщательно проверить, не осталось ли следов пыли на полочке у плиты. А подобрав их, удивленно спросила уже на чистом русском: "Так ты бандеровка?!"
Ну вот, еще один привет из прошлого! Еще в самом нежном возрасте, я знала: у страны и ее замечательной коммунистической партии было три врага: Гитлер, Сталин и Бендера. Гитлер и Сталин были фигурами вполне реальными, рядом с нами, детьми, жили живые свидетели их злодеяний. О страшной войне постоянно снимали фильмы, писали книги, ее со слезами вспоминали не только дедушки и бабушки, но и наши родители. В то, что врагом народа был Сталин, я живо поверила, когда увидела в Парке культуры обломки его мраморного памятника, сплошь обрыганные красной тушью. Разве его бы разрушили, если бы разговоры, ведущиеся полушепотом на кухнях и во дворе, были бы неправдой! А вот личность Бандеры была какой-то полумифической.
Время от времени, в школе упоминали о том, что "некоторые украинцы" сотрудничали с фашистами, а после войны еще долго прятались в лесах от доблестный войск НКВД, нападая время от времени не только на председателей сельсоветов и учительниц, но и на ни в чем не повинных сельчан. Но тут же добавляли, что предатели и полицаи были и среди русских, давая тем самым понять, что происхождение тут ни при чем, а всему виной этот самый невнятный Бандера, задуривший народу голову национальной идеей. В начале девяностых оказалось, что идея была очень правильной, бывшие враги стали героями, а прошлые годы стало принято считать годами тотального преследования по национальному и религиозному признаку. Не буду утверждать, что этого не было, но, честное слово, я такого не помню. В квартирах наших соседей на видном месте красовался иконостас, украшенный вышитыми рушниками, по субботам мои бабушки, нарядно одетые и непременно при шляпках, вместе с подружками отправлялась в синагогу.
Количество пасочек, сырников, мацы и фаршированной рыбы, съедаемое нами, детьми, на пасху и песах, удивило бы даже Гаргантюа. Идиша, конечно, официально не существовало, но украинских школ в городе было ничуть не меньше, чем русских, тиражи украинских писателей были такими же, как и у их русскоязычных коллег, а театр имени Заньковецкой, где ставились пьесы исключительно на украинском языке, процветал, как и его собрат, театр Русской драмы ПриКВО.
Языкового барьера тоже не припоминаю, каждый говорил на том языке, которым лучше владел. В то время считалось, что все мы одной, "советской", национальности. Но стоило львовянину приехать в Россию и сообщить, откуда родом, он тут же превращался в "бандеровца". Будь ты хоть русским, хоть евреем, хоть татарином, или, к примеру, армянином, коих в то время во Львове было  тоже немало, для интернационалистов из российской глубинки значения это не имело. Молва гласила: во Львове живут одни "бандеры"!
Прошли годы, в мире много чего изменилось, страна под названием Советский Союз вообще рассыпалась,  как рябиновые бусы, на множество суверенных государств, а стереотипы живее всех живых - раз из Львова, значит бандеровка.
Ах, как хотелось мне кинуть половую тряпку под ноги этой дуре и, наплевав на приличный заработок, уйти! Но тут, как всегда вовремя, зазвонил мой мобильный.
- НадИн, у тебя все бэсэдэр? - с тревогой в голосе спросила Лили, хозяйка виллы. Ее семья была родом из Марокко, поэтому все имена они переделывали на французский манер. - Наша гостья, жена моего троюродного брата, она, знаешь, несколько... - Лили замялась, - несколько своеобразная дама, ее не надо воспринимать всерьез. Брат женился на ней, когда она, как гастарбайтер из России, работала нянькой у его матери. Теперь, став хозяйкой собственной виллы, она так  придирчиво оценивает работу своих соотечественниц! Очень прошу тебя, не обращай на это внимания, она скоро уедет, а я отблагодарю тебя за терпение.

4. (Алекс)
За несколько минут до окончания смены, Алекс увидел в толпе желающих войти в здание две знакомые фигурки. Через минуту к нему подошли дочери:  худенькая, на его вкус, пожалуй, даже тощая, наряженная в строгий европейский костюм с длинной юбкой, Ирина,  и коротконогая пышечка Милька, одетая как истинная сабра. Ее трикотажные черные брючки и  маечка откровенно демонстрировали всему миру пирсинг, сверкаюший в пупке на пухлом животике. Да, видно неспроста он вспоминал их сегодня целый день!
Расцеловав дочек, Алекс спросил, скрывая за иронией свою тревогу:
- Чем вызван визит столь милых и прелестных дам?
- Разговор серьезный, давай посидим в кафе, заодно и поедим,. Мы ведь тоже с работы - таинственно произнесла Ирина.
   Младшая оказала милосерднее: - Папочка, ничего такого, что бы тебя напугало, ты сейчас просто умрешь от радости!
Умирать, даже от радости, Алекс пока не хотел. Поэтому решил, собрав все свои внутренние ресурсы, к любой новости отнестись сдержано. Нельзя сказать, что дочери в последнее время доставляли ему много хлопот.
Ирина еще в армии закончила специальные курсы и уже несколько лет работала медицинским секретарем у гинеколога в Бней- Браке, городе, практически полностью заселенном ортодоксами. Поэтому и одевается она исключительно в юбки, а идя на работу, поверх легкомысленного топика, непременно накидывает кофточку с длинным рукавом. Зато пышные, цвета воронова крыла волосы оставляет неприкрытыми. Несмотря на то, что дочь уже лет пять, в любви и согласии,  живет со своим сердечным другом, таким же как и она "алимом" из Союза, в глазах общества она - незамужняя девушка, и не обязана носить ни платок, ни шляпку, ни парик.
Младшая все-таки умудрилась после армии поступить в университет, хотя так и не сдала экзамен по Танаху и аттестат не получила. В большинстве израильских законов существуют различные лазейки, позволяющие эти самые законы обходить. Надо их лишь знать и уметь ими пользоваться. Вот и в университете нашлись специальности, поступить на которые можно, имея на руках лишь справку об окончании школы. Учеба в университете стоит немалых денег, пособие, которое дочь получила после армии, составляет лишь часть нужной суммы, поэтому, как и большинство студентов, Милька подрабатывает контролером в аэропорту Бэн-Гурион. На работе ей приходится запаковывать свое пышное тело в строгую униформу, зато в остальное время она довольствуется минимальным количеством одежды. В университете дресс-кода нет.
Не дожидаясь, когда дочери съедят свои салаты, огромными стогами наваленные на тарелки,  Алекс приступил к расспросам. Девочки затараторили наперегонки, но из всего вороха информации, Алекс уловил главное - Ирина беременна и собирается выйти замуж.
Бывает же так, ждешь, ждешь чего-то, мечтаешь о приближении радостного события, а когда вот оно, получай, оказывается, что это - полная неожиданность, ты к этому совершенно не готов, даже не уверен, хочешь ли этого вообще. Нет, конечно, хочешь, но не сейчас, чуть позже, погодя. Когда созреешь окончательно.
Да, Алекс понимал, дочь далеко не нимфетка, практически замужняя женщина. И ему по возрасту давно уже пора нянчиться с внуками, как это делают многие ровесники. Но все казалось, что девчонки слишком молоды для того, чтоб вступать в "серьезные отношения", и уж тем более, для того, чтоб становиться мамашами. Живут они со своими приятелями, ну и пусть живут, раз уж тут так принято, а регистрировать брак надо лишь хорошенько все обдумав, посоветовавшись со старшими. С ним, например. При этом будущий тесть и дедушка напрочь забывал, что в этом возрасте давным-давно был отцом семейства.
Видно, все эти мысли так явно отразились на его лице, что Ирина, всегда мягкая и деликатная, произнесла с металлом в голосе:
- Папа, я не спрашиваю твоего совета, я приглашаю тебя в Чехию на регистрацию брака!
Ах да, как он мог забыть, ведь мама будущего зятя не еврейка, следовательно и мальчик не еврей, по закону он не имеет права вступать в брак на территории Израиля! Каждый год депутаты в кнессете рассматривают закон о светских браках, каждый год "русские" избиратели уверены, что на этот раз такой закон будет принят, но проходят годы, меняются народные избранники, а "воз и ныне там". Каждый раз не хватает буквально пустячка, одного-двух голосов, но не хватает их с таким завидным постоянством, что поневоле приходит в голову мысль: "А что, если это и есть Божья воля?"
Значит большая, шумная свадьба с хупой (шатром), с раввином и ктубой (брачным договором), с качанием молодоженов на стульях и веселым свадебным хороводом, отменяется. Нет надобности шить невесте роскошное платье с юбкой, напоминающей перевернутый кочан капусты, и непонятно на чем держащееся выше пояса. Такое платье стоит не одну тысячу, а после свадьбы его еще и надо отдать назад, в ателье. Не надо долго спорить с бывшей женой о том кого приглашать, а кого - нет. Вместо этого веселого, но весьма недешевого мероприятия, жениху с невестой предстоит не менее дорогая поездка заграницу, на Кипр, в Болгарию или, как выбрала дочь, в Прагу.
- Руся, но хотя бы платье ты себе купишь белое? - с надеждой спросил отец.
Не так давно, дочь одного из его приятелей, для такого мероприятия купила себе миленький серенький брючный костюмчик, стоивший, впрочем, как половина свадебного путешествия.
- Папа, тут мне нужна твоя помощь. В магазине я ничего подходящего не нашла, давай сходим к Шурочке. В ателье вряд ли поймут, что я хочу, да и кроме нее, так быстро никто не сошьет! Роспись-то нам назначили через неделю.
Делать нечего, пришлось Алексу в спешном прядке звонить своей несостоявшейся теще. Когда-то, лет семь - восемь назад, когда он еще был полон сил и прилично зарабатывал, на его горизонте появилась одна смазливенькая, недалекая, но очень активная особа, решившая, что Алекс вполне подходит на роль ее мужа. Поначалу и Алексу казалось, что они пара, но стоило его здоровью пошатнуться, а кошельку похудеть, как роман с барышней сошел на нет. Зато дружеские отношения с ее мамой не только сохранились, но и укрепились.
В отличие от дочки, мамаша была неглупа, иронична, умела отлично варить кофе с корицей, и время от времени обшивала его девочек, когда им хотелось чего-то неординарного.
Дверь в квартиру, по обыкновению, была не заперта, хозяйка увлеченно строчила на машинке что-то ярко-голубое.
- Ой, какая прелесть - подскочила к ней Мила, - Шурочка, а ты это шьешь кому-то, или просто так? Можно я померяю?
- Милка, руки прочь! Этому платью предстоит сыграть большую роль в жизни одной весьма неуверенной в себе дамы, - сказала портниха с многозначительным видом пророчицы. И добавил уже обычным тоном - А для тебя и для нашей невесты у меня тоже кое-что найдется. Смотри, какое чудное кружево оливкового цвета, как раз для свадебного платья!
Четверг.

1. (Надежда.)
Я выглянула в окно. Ударившие под утро заморозки, покрыли деревья, кусты и покосившиеся деревянные дачные домики пушистым инеем. Из-за этого скучный пейзаж превратился в сказочные декорации. Еще вчера этот, чудом уцелевший среди новых девятиэтажных домов, дачный участок походил на заброшенный хутор, а сегодня, казалось, был укрыт кружевным покрывалом нежно голубого цвета. И от него веяло таким холодом, что у меня побежали мурашки по коже. "Надо же, иней в Израиле! - удивленно подумалось, - и дачки так похожи на львовские." Я накинула одеяло на плечи, но теплее не стало. Крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, покрытый инеем поселок уже исчез, уступив место пыльным пальмам и пронзительно синему небу за окном. Холод, навеяный сном, тоже мало-помалу отступал. Рядом со мной, на дверце шкафа, висело новое платье, цветом под стать небу за окном, с нежной хризантемой и порхающей птичкой на плече, и я сразу все вспомнила. Сегодня мне не надо идти ни на работу, ни на подработки, не надо, скрепя зубы, улыбаться таким милым, таким невыносимым старушкам, не надо вытирать от пыли сто пять статуэток на чужой вилле. Сегодня я даже не буду валяться весь день на диване, грызя семечки и тупо пялясь в экран телевизора. Сегодня у меня "йом кейф"!
Когда-то я, насмотревшись американских фильмов, поправляла местных старожилов: "Надо говорить не "кейф", а "кайф!", а они удивленно смотрели на меня и по-прежнему говорили "кейф". И только позже я узнала, слово "кейф" - чисто израильское, так же, как "балаган", "фраер", "пас". Так же, как суффикс "чик" в ивритных словах, или, к примеру, фраза "Кэбэне мат". Последняя к мату не имеет никакого отношения, и переводится как "поди прочь". Очевидно, идеалисты из Европы, ехавшие в начале прошлого века в Палестину, чтоб сделать из голодной пустыни цветущий еврейский рай, нередко пользовались этими словечками, вот они стали неотъемлемой частью иврита.
Итак, сегодня у меня "йом кейф", день удовольствий, день развлечений, день кайфа! Сегодня я, впервые в жизни, как настоящая белая леди, отправляюсь с подружкой в СПА салон и буду целый день (позор и ужас!), заниматься ТОЛЬКО собой!
Здание, в которое мы с Майечкой вошли, все было сплошь из стекла. Стены, полы, многочисленная зелень в кадках и кашпо, были такие блестящими, что казались только что отмытыми. "Как они этого добиваются? - с профессиональным интересом подумала я, - не может быть, чтобы тут делали ежедневную уборку!"
- Майечка, во что нам это все обойдется? - с испугом поинтересовалась я у подружки, когда та решительно направилась к стойке рецепшна.
- Купон на посещение стоит около 300 шкалей, но мне, как ВИПклиенту, положен подарок ко дню рождения от фирмы - возможность привести с собой друга бесплатно. Ты заплатишь только за дополнительные услуги, маникюр-педикюр, может еще захочешь укладочку сделать. Хотя, что там у тебя укладывать, твоей стрижке новобранец позавидует! Так что не переживай, в лишний расход я тебя не введу.
Для порядка я поспорила, предложила оплатить половину визита, но Майя была тверда в своем решении. Тогда испеку для нее ее любимый пирог с капустой!
И началось волшебство. Милые, ухоженные девчушки обрядили нас в мягенькие халатики абрикосового цвета, обули в такие же шлепанцы, и повели на экскурсию по СПА-салону. Чего нам только не предлагали, и бассейн, и джакузи различной температуры, и процедуры с медом, шоколадом и горячими камешками, и разнообразный массаж. Причем выбрать, будет его делать улыбчивая девушка или мускулистый мачо, мне предстояло самой. Одной этой экскурсии хватило для поднятия самооценки, но сказка только начиналась.
Перво-наперво, для поднятия тонуса, мы поплавали в бассейне. В это утреннее время посетителей почти не было, и я несколько раз пересекла бассейн, каждый раз меняя стиль. Я всегда любила воду, но во Львове поплавать всласть редко удавалось. Река Полтва, протекающая через город, давным-давно обмельчала настолько, что была закопана под землю и превращена в канализацию. Близлежащие озера, хоть и находились в живописных лесных масивах, в купальный сезон приобретали цвет некрепкого чая с молоком, и плавать в них я опасалась в силу природной брезгливости. Примерно те же ощущения вызывали во мне бассейны, пахнущие хлоркой так, что слезились глаза. То ли дело море!
Несколько раз мы всей семьей ездили отдыхать в пансионат под Одессу, вот там я отрывалась на полную катушку. Рано утром зеленовато-синяя вода была такой чистой и прозрачной, что можно было разглядеть камешки на дне далеко от берега. Волны в это время не бились с силой о берег, а нежно накатывали на прибрежную гальку, как бы приглашая последовать за ними в манящую, безбрежную водную даль. Я заплывала подальше от берега, где вода казалась особенно чистой спокойной, ложилась на спину, и, прикрыв глаза, качалась на волнах. Если бы не боязнь, что меня унесет далеко от берега, я могла бы лежать так очень долго, таким приятным и убаюкивающим было покачивание волн.
Оглянувшись по сторонам, нет ли у меня поблизости помехи, я попробовала сделать то же самое в бассейне, но буквально через пару секунд услышала рядом с собой плеск воды. Открыв глаза, увидала приближающуюся ко мне подружку.
- Хватит мокнуть, пора идти завтракать, а потом на массаж!
Мы, расслабившись, лежали на специальных диванчиках недалеко друг от друга, подставив спины под опытные руки массажистов. Над Майечкой трудился смуглокожий крепыш, сияющий белозубой улыбкой, а я, отвыкшая от мужских рук, выбрала хрупкую, невысокую, похожую на филиппинку, девушку, с гладкими смоляными волосами, прихваченными бархатной резинкой, надеясь, что ее массаж будет более щадящим. Ничуть не бывало, руки у массажистки оказались железными, она месила меня, как тесто в квашне, и на удивление, это оказалось, что это очень приятно.
- Знаешь, Майечка, ведь мне когда-то, лет 20 назад, уже делала такой массаж спортинструкторша на работе. Помнится, я потом долго объясняла мужу, откуда у меня синяки на спине. А тут совсем другое дело, я просто оживаю!
- Первый раз я сюда попала так же, как и ты, по приглашению одной знакомой. Тогда я работала на фабрике, по 8-10 часов проводила на ногах у конвейера, к концу смены спина болела так, что еле добиралась до дому. Заработанных денег при этом хватало лишь на самое необходимое. Но, попав сюда, я сразу же решила, буду урезать себя во всем, чтоб хоть изредка, хоть раз в месяц, делать себе сеанс массажа. Не обязательно в таком шикарном месте, ведь многие специалисты практикуют на дому и стоит это вполне приемлемо.
- Подешевле я тоже хочу! Подскажешь мне, к кому обратиться?
Возле моего локтя, как бы сам собою, появился небольшой прямоугольничек картона. Я взяла его в руки и прочитала "Алиев Мария, массажист" Далее следовали номера телефонов и адрес. Надо же, я была уверена, что эта черноволосая девушка - сабра!
- Вы говорите по русски? - обратилась я к ней.
- Немного, - с сильным акцентом произнесла массажистка, - но понимаю почти все. Мой папа - русский, он из Самарканда, а мама - израильтянка. Судя фамилии, миндалевидным глазам и блестящим, как вороново крыло, волосам девушки, ее папа считался "русским" только потому, что знал русский язык.
- А Марией Вас назвал папа?
- Нет, бабушка, мамина мама. Ее предки были из Польши, из города Лемберг, и она называет меня Марысей.
- Лемберг?! Так это же польское название Львова! Выходит мы - землячки! Только сейчас это не Польша, а Украина.
- Да, я знаю, но бабушка говорит, что это - временно, и когда-нибудь Лемберг опять будет польским.
Ну вот, и тут разговоры о "возвращении страны в границы .... года"! Арабы, японцы, поляки, кавказцы, все жаждут "справедливого" передела мира и искренне надеются, что в итоге получат "свое". Только одни пытаются вернуть "территории" путем убийств и насилия, другие терпеливо ждут, не теряя надежды. Но надолго ли них хватит этого терпения, и победит ли разум амбиции?

2. (Алекс)
Опять звонок ни свет, ни заря. И, конечно же, это опять мама.
- СЫночка, у нас такое горе, такое горе, тетя Сима умерла! Я только вчера с ней говорила, а ночью она умерла, такое горе, такое горе!
- Мама, а кто такая эта Сима? Это наша родственница? - близких родственников у Алекса в Израиле было немного, он их всех хорошо знал. Но мать постоянно находила все новых и новых, троюродных, внучатых, и прочую "седьмую воду на киселе". Запомнить всю вновь приобретенную родню Алекс был не в силах.
Мать перестала причитать и сказала обычным голосом:
- Типун тебе на язык, какая родня! Я говорю про Симу с первого этажа, которая со всеми вечно ругалась. С соседом Рувеном из-за его кота, с Эстер из-за ее вонючего африканского рагу, со мной, что громко хлопаю входной дверью и мешаю ей спать. Интересно, кто это спит в десять часов утра! Я вчера выхожу в магазин, а она высовывается из окна и кричит: "Прынцесса, выньми руки из задницы и придержи дверь! " А сама включает телевизор так громко, что у меня стены трясутся! - но вспомнив про то, что Симы уже нет на этом свете, запричитала опять - Такая молодая, такая молодая, всего 76 лет! Ей бы еще жить да жить.
- Вечная память. Только почему ты мне решила сообщить об этом в восемь утра, мы с ней, вроде, друзьями не были.
- Потому, что ты непременно должен быть на кладбище, иначе миньян не собрать.
Что поделаешь, придется идти, миньян - это очень важно. Если не собрать вместе десять евреев-мужчин, нельзя ни прочесть недельную главу торы в синагоге, ни совершить венчальный обряд, ни произнести молитву утешения на похоронах. Вряд ли у бедняжки Симы найдется нужное количество приятелей мужского пола, а если и есть, смогут ли они, в силу преклонного возраста приехать на кладбище? Надо срочно разыскать кипу темного цвета, последнее время на глаза все время попадалась атласная, белая, приличная лишь в праздник. Или на свадьбе.
Мама оказалась права, все желающие проводить усопшую в последний путь поместились в минибусе. Кроме Алекса, среди них был только один мужчина, тот самый Рувен, кот которого повадился гадить в Симины горшки с цветами, стоявшие на решетке за окном. Высохший, похожий на мумию, старичок сидел опершись двумя руками на палку и скорбно качал головой.
- Нет, вы подумайте, такая здоровая, такая энергичная дама, и такой внезапный конец! Еще вчера днем она кричала мне из окна, что своими руками задушит моего кота, если он не перестанет безобразничать у нее под окнами, а днем легла отдохнуть и не проснулась. Хорошая была женщина и ушла, как праведница! Да, мне бы такую кончину, чтоб не лежать беспомощным, не мучиться самому и не мучить близких. Вот как Вы думаете, молодой человек, сколько мне лет?
На взгляд Алекса, Рувену было не меньше восьмидесяти, но он решил польстить старику и сказал:
- Семьдесят пять?
- Скуповато, скуповато! - то ли рассмеявшись, то ли закашлявшись, произнес Рувен, - через месяц мне стукнет девяносто! Только я теперь думаю, а стукнет ли?
Ну что ему скажешь? Что прожить столько, сколько он - дай Бог каждому, лично он, Алекс, даже и не мечтает? Или что в постсоветском пространстве смерть после семидесяти - дело обычное, и никому не пришло бы в голову назвать семидесятишестилетнюю женщину молодой? Хотя и там встречаются долгожители и, как ни странно, как правило, это не те, кого жизнь щадила, а люди с очень нелегкой судьбой. Поэтому Алекс только привычно произнес:
- Дай Бог Вам до ста двадцати!
- Не дай Бог! - с живостью парировал старик. - Я уже и так похоронил почти всех своих друзей, жену, половину родни, хватит, пусть те, кто живы, проводят меня! Одно жаль, что столько я повидал, столько пережил, а рассказать об этом некому. Дети, внуки, те вечно спешат, торопятся, им мои байки слушать некогда. Или думаете, соседям нужны росказни "русского" старика? А ведь я "русский" только потому, что знаю русский язык, на самом деле родом из Австро-Венгрии. Правда, прожил там не долго, меньше года. Вот в Румынии жил больше двадцати лет, а в Советском Союзе чуть меньше двадцати. А теперь угадайте, сколько городов, сколько улиц и квартир я поменял? -  голубоватые, полностью лишенные ресниц, глазки Рувена, лукаво заблестели. -  Ха, все равно не угадаете. До 58 года я жил в том же городе, на той же улице и в той же квартире, где родился! - И опять, то ли смех, то ли кашель. – Вы, может, слыхали про такой город Черновицы? В городе несколько менялась власть, но это все равно был почти еврейский город. Шутка ли, четверть населения говорила на идише, ходила в синагогу, соблюдала традиции. Вы не поверите, это была совсем неплохая жизнь, мы имели свои школы, театр, газету. И еще нам очень повезло, что в войну в городе были румыны, а не немцы. Румыны давали шанс, не все евреи погибли, кое-кому удалось выжить. Мне удалось, хотя жена и дочь ушли... -  Старик сделал скорбную паузу, но видно боясь, что я не дослушаю его рассказ, поспешил продолжить. - После войны я женился второй раз, и представьте себе, тоже удачно. Мы прожили вместе пятьдесят три года, родили троих сыновей, дождались внуков, и я не разу не пожалел, что рядом со мной моя Клара. Но вот уже пять лет, как она ушла, и для меня мир потух. Вы женаты молодой человек? Нет? Я так и подумал! Когда мужчина одинок, это всегда сразу видно. Вы думаете, я говорю про секс-шмекс? Да, это важно, но с возрастом гораздо важнее, что рядом с Вами есть человек, которому ты не безразличен. До вчерашнего дня для меня таким человеком была Сима. Вы думаете, ее так нервировал мой кот? Глупости! Кот - это всего лишь повод, как еще приличная женщина обратит на себя внимание одинокого мужчины?! Молодой человек, подумайте над моими словами, поищите себе пару, пока и для Вас общение с женщинами не ограничилось бытовыми склоками.
Недостающих для миньяна мужчин нашли прямо на кладбище, пригласили строительных рабочих, ставящих памятники, раввинов, поджидающих своих клиентов, просто прохожих. Кто-то услужливо сунул Алексу в руки листок с текстом поминальной молитвы на иврите, но написанной русскими буквами.
Напрасно, раввин говорил так быстро, что мужчина не то что произнести, прочитать за ним не успевал. Так, бормотал что-то для вида. Завернутое в холщевый саван тело опустили в забетонированную яму и закрыли плитой. Ни венков, ни цветов, ни прощальной горстки земли, только каждый и стоящих у могилы, положил на плиту по камешку. Через семь дней близкие придут помянуть усопшую, а через месяц над могилой будет красоваться памятник из белого иерусалимского камня с надпись "Вечная память ...". Вот и все, был человек - нет человека.
Раввин предупредил, что возвращаться к автобусу надо другой дорогой, не той, по которой пришли. На выходе, явно изнывая от жары в черном засаленном шерстяном костюме и фетровой шляпе, стоял еще один раввин. В руках он держал пучок красных нитей, которые положено завязывать на запястье левой руки от сглаза
- Купи мне - сказала мама, - и себе, и девочкам, и Мане!
- Мане-то зачем? - Алекс точно знал, что мамина домработница - христианка и вряд ли ее порадует оберег кабалистов. - Она же не еврейка!
- Ну и что, тоже человек!
- Ладно, ладно. Сколько стоит одна?
- Пять шекелей!
"Ну и ну, и это за кусочек нитки длиной сантиметров двадцать.- пронеслось в голове у Алекса. - Неплохой бизнес, если учесть, что моток таких ниток в магазине стоит три шекеля. И еще не факт, что эту нить, прежде чем порезать на кусочки, действительно обматывают вокруг гробницы праматери Рахели. Но если сама Мадонна верит в подобные глупости, что взять с моей матери?"
- Мама, мне пора на работу, так что на поминки я не останусь.
- Какие поминки, сЫночка, забудь эти гойские привычки! Евреи не идут в ресторан после похорон, они сидят дома семь дней и плачут!


3. (Надежда)
Мы с Майей сидели в небольшом кафе, расположенном на балконе, прямо над бассейном, и наслаждались напитком под названием "сахлАв". Мне не раз предлагали отведать этот деликатес, но услышав составляющие - молоко, крахмал, корица, миндаль, я решительно отказывалась: "Я не люблю молочный кисель!" Но я же говорила, у Майечки дар уговаривать. Рискнула и не пожалела, после приятных, но утомительных процедур, этот легкий, горячий напиток приятно бодрил и тонизировал. Я чувствовала себя молодой женщиной, с упругой кожей на лице, легкими ногами и прямой спиной.
Мои, вечно обстриженные под корень, ногти увеличились раза в два, приобрели  каплевидную форму и поблескивали свежим лаком цвета кофе с молоком. Маникюрша предлагала сделать их по-модному, в форме лопатки и украсить бусинками, но я решила, что к таким переменам еще не готова морально. Хотя, как знать, со временем...
И вот мы сидим полуразвалясь в удобных креслах, совершенно не заботясь о том, что наши халатики распахнулись "по самые погремушки", и прихлебывая "сахлав" треплемся о мужиках. Еще неделю назад такая мизансцена была для меня всего лишь фрагментом сериала из жизни Рублевки. Или отрывком из очередной книги Божены Рынской. Но сейчас бездействие меня совершенно не смущает.
- Ты меня удивляешь, - вещала подружка, - Сознательно выбрать женское одиночество!
- Ну почему одиночество, у меня есть дети , внуки, подруги.
- Женское, услышь меня, ключевое слово - женское! Я бы еще поняла, если бы ты по уши была влюблена в своего бывшего мужа. Но ты на каждом шагу твердишь, что восприняла его уход из семьи очень спокойно. Так что мешало подыскать ему замену?
- Не знаю, просто времени на глупости не хватало, детей надо было поднимать. Или мужчины достойные не попадались. Ты думаешь, у моих ворот очереди выстраивались?
- Глупости? Подумать только, ты называешь глупостями истинное предназначение женщины - быть в паре! А очередей и не жди, не выстроятся, будь ты хоть писаной красоткой тридцати лет. Работать надо над этим вопросом.
- Интересно, как ты себе это представляешь? С ружьем, что ли на охоту выходить?
- С ружьем, не с ружьем, но в своем доме престарелых ты его точно не найдешь. И, убирая в пять часов утра подъезд, тоже вряд ли встретишь. Надо срочно расширять круг общения. Ты же помнишь, как я своего Гришеньку нашла?
Еще бы не помнить. Когда мы с Майей познакомили, мы обе были одинокими,  безработными женщинами с детьми. Но, в отличие от меня, Майя решила кардинально менять не только свое финансовое состояние, но и женскую судьбу. Она прожужжала уши не только всем своим знакомым, но и каждому встречному-поперечному, что "срочно ищет себе друга жизни, и согласна скрасить одиночество любого, кто откликнется".
Друзья отрицательно качали головой, мол все приличное уже пристроено, а неликвид - зачем он ей?! Подруга соглашалась на любой вариант, что меня тогда очень и очень удивляло. Наконец одна дама сообщила, что ее гулена-братец только что бросил свою очередную подружку и жить ему решительно негде, как, впрочем и работать."Знакомь!!!" - твердо произнесла потенциальная невеста, и уже через неделю в ее небольшой съемной квартирке пахло дешевыми сигаретами,  которые одну за другой курил Гриша.
Вы думаете, жизнь Майи после такого приобретения превратилась в пастораль? Ничуть не бывало! Гриша любил не только покурить, но и выпить, провести ночь в компании приятелей, проваляться в кровати до обеда, а потом не убрав ее, пересесть к компьютеру, запивая очередную "бродилку" крепким кофе. Лично я бы указала на дверь такому постояльцу через три дня, но у Майи была цель. День за днем, час за часом, она внушала сожителю, что ходить в чистой рубашке комфортнее, чем напяливать на себя по утрам пропотевшую вчерашнюю майку. Что есть домашний суп в обед и пить бокал хорошего вина по вечерам намного здоровее, чем запивать пивом, из полуторалитровой пластиковой бутылки, базарную шварму. Что секс с любящей и понимающей подругой гораздо  приятнее быстрого перепихона со случайными собутыльницами. И все это   без скандалов, угроз, истерик, максимум с немым укором во взоре.
И что вы думаете, не прошло и пяти лет, как Гришу было не узнать. Теперь приличный седовласый господин вещает на собраниях дистрибьютеров фирмы "Фрилайф" о том, как сделать себя самому. Начинает свою проповедь примерно так: "Еще несколько лет назад я мыл полы в отеле "Хилтон" и завидовал его постояльцам. Теперь я сам останавливаюсь в этом отеле и кто-то завидует мне. А сейчас я вам расскажу, как я этого добился."
Далее следует рассказ о невероятном Гришином трудолюбии и упорстве на ниве сетевого маркетинга. Жена при этом не упоминается вовсе. Подругой я, конечно, горжусь, но ее судьбы себе не желаю.
- Солнышко, я не Пигмалион и лепить супруга "из того что было" не могу, и не хочу. Конечно, перспектива остаться одной на всю оставшуюся жизнь меня тоже пугает, но я хочу, чтоб меня кто-то сам заметил и оценил, а не тянуть партнера, как мешок с картошкой в надежде на голодный год. Я что, "третий сорт - не брак", что никому и понравиться не могу?
- Ну так и понравься! Или ты думаешь, в тебя можно влюбиться, когда ты, рачки, ступеньки в подъезде трешь? Или твой блестящий интеллект заметят, когда ты в одиночестве драешь виллу? В люди надо выходить, в клубы, слава Богу, русских клубов сейчас полно. На экскурсии ездить, иногда одинокие мужики и там попадаются. Да хоть бы и к нам на корпоративы приходить!
- Извини, но у вас все чокнутые, только про "продукцию" и говорят.
- Не все, не все, - зачастила подруга, якобы пропустив мою шпильку мимо ушей, - Есть и случайные люди, бездельники, вроде тебя, не желающие прилично зарабатывать. Как раз через неделю у нас презентация новой добавки, приходи.
- Ладно, уговорила, приду. - я расслабилась и была согласна на все. - А то, как говорил дядюшка Ау, "такая вымытость даром пропадает!"
Вечером я подошла к шкафу, где на плечиках висел мой наряд для завтрашней вечеринки и погладила ткань рукой. Мягкий шелк приятно холодил ладонь и скользил между пальцами. "Ты ведь меня не подведешь, - сказала я платью, - мы с тобой завтра повоюем?" Свет фар от проезжающей за окнами машины скользнул по ткани и на секунду показалось, что платье мне подмигнуло.

4. (Алекс)
Несмотря на долгий утомительный день сон все никак не шел к Алексу. Из головы никак не выходил утренний разговор со Рувеном. Поначалу слова старика показались Алексу просто старческой блажью, но чем больше он думал о них, тем больше находил в них правоты.
Сколько он себя помнил, всегда был окружен непрестанной, порой даже навязчивой, заботой и вниманием родных, близких и друзей. Все многочисленные родичи, бабушки-дедушки, дяди-тети, не говоря уже о родителях, живо интересовались не только даже самыми незначительными событиями его жизни, а еще и тем, каков взгляд мальчика на происходящее.
- Вы знаете, - с восторгом рассказывала его двоюродная тетя своим знакомым, - сегодня Сашенька увидел, как я несу тяжелую сумку и спросил: "А почему твой дядя Вася никогда не носит тяжелые сумки? Он что, не любит кушать?" И это в пять лет!
Учась в школе мальчик развлекал семью по праздникам едкими и остроумными байками об одноклассниках, учителях, поступив в институт поражал гостей знанием современной литературы, зарубежной музыки, щеголял красивыми словами типа "абсурдизм", “квинтэссенция", "констатировал", а слово "экзистенциализм" проговаривал без запинки и уместно.
Рассказы о том, что сказал недоросль Сашенька, родичи, как легенды, передавали из уст в уста. Юноша повзрослел, женился, а хор восторгов не затихал еще несколько лет, хотя был уже не столь многочисленным - бабушки-дедушки умирали, дяди-тети помоложе жили все труднее, им стало не до гениальности дальнего родственника, тем более подросли свои, не менее гениальные внуки. Молодежь, как это водится всегда, считала его нафталином и мнением его не интересовалась. Оставались родители и старые приятели.
Правда, рядом была еще Рыба. Он женился на ней не оттого, что безумно полюбил и не мог жить без нее, а просто потому, что ближе к окончанию университета все друзья уже были женатиками, он среди них - как белая ворона. Еще потому, что Рыба ухитрилась найти общий язык с его мамой и вдвоем они его "дожали". Мудрая Рыба, тогда еще Рыбка, в отличие от других жен, не настаивала на том, чтоб все свободное время муж проводил с ней и с детьми. С другой стороны, очень приятна и лестна была постоянная готовность жены выслушивать его умозаключения по поводу политики, литературы или воспитания детей.  Когда же они расстались, эту функцию стала выполнять мама и часто меняющиеся подружки. Оставшись один, решил, что это лишь временное неудобство. Но время шло, а подруга, желающая заботиться о нем, выслушивать его мнение о происходящем, тихо поддакивать, с восхищением глядя ему в глаза, все не появлялась. Мама, с возрастом, стала весьма эгоистичной, сама норовила обрушить на сына лавину своих и чужих проблем, пустяшных эмоций, считая их более важными.
Одиночество, так радовавшее поначалу, начинало тяготить. Вдруг оказалось, на всем белом свете нет ни одного человека, которому было бы дело до того, ел ли он сегодня, не порвались ли его кроссовки и что он думает по поводу новой книги Мураками. С другой стороны, если вспомнить всех претенденток на роль жены, Алекс вовсе не жалел, что ни одна из них не задержалась с ним надолго.
Под окном шумно развлекалась компания подростков. Они что-то кричали друг другу гортанными голосами, вроде как спорили, ругались, время от времени переходя на истеричный ор. Раньше Алекс бы непременно выглянул на улицу, заподозрив, что там происходит какая-то молодежная разборка. Возможно, даже позвонил бы в полицию. Но теперь, прожив в Израиле много лет, он твердо знал - тинейджеры просто весело проводят время, и максимум, что может произойти, это кто-нибудь из пацанов разобьет об асфальт бутылку с пивом.
Видно, какой-то "мотек" (сладкий, так называют подростков в Израиле) остроумно пошутил и вся компания взорвалась громким хохотом.
 "Смеялись люди за стеной,
А  я глядел на эту стену
с душой, как с девочкой больной
в руках, пустевших постепенно."
Никогда раньше Алекс не думал, что любимое стихотворение Евтушенко так точно передаст состояние его души. И уж совсем некстати вспомнилось, как произносила эти строки та невзрачная девочка в школе, которую он потом так резко поставил на место. Теперь подумалось: может. он тогда просто пытался самоутвердиться за ее счет? Может, почувствовал сильного соперника и поспешил поставить ему подножку?
Интересно, как сложилась ее жизнь, вряд ли эта глупая выходка имела какие-то далеко идущие последствия. Интересно, как она сейчас выглядит? Усохла от диет с годами, превратилась в сушеную кильку со сморщенным обезьяньим личиком? Или наоборот, расплылась, как квашня, и в жару ее круглое, словно блин, лицо лоснится от жира? Но перед глазами уже стоял образ незнакомки, которую он несколько дней назад мельком видел в автобусе. Ту самую, у которой были такие нежные, ласковые руки. Алекс представил себе на минуту, как он случайно встречает ее на улице. Рядом с ним останавливается шикарная машина, подтянутый, седовласый мачо распахивает дверь и, слегка согнувшись, протягивает руку своей спутнице.
Она ставит на тротуар длинную, холеную ногу, обутую в туфельку на умопомрачительном каблуке, и не выходит - выплывает из машины. На даме скользящее платье ярко-голубого цвета, как раз такое, что так понравилось его дочери Мильке у портнихи. Голова дамы высоко поднята, плечи откинуты назад. Ни дать, ни взять - королева.
А у обочины стоит он, в плохо отглаженной майке и сандалиях на босу ногу. Впрочем, майку можно выгладить, одеть почти не ношенные итальянские туфли, которые он купил для поездки во Львов, сути это не меняет - такой женщины ему не видать, как своих ушей. И вдруг очень ясно понял, что другой ему и не надо.

ПЯТНИЦА.

*********
Начало вечера встречи львовского землячества было назначено на семь часов вечера. Вечер пятницы - это уже суббота, общественный транспорт перестает ходить в четыре, максимум в пять часов. Поэтому Надежда еще днем приехала к дочери, живущей как раз в Ашдоде. Теперь ее собирали на вечеринку всей семьей, как девочку-дебютантку на первый бал. Ради такого случая дочка достала всю свою лучшую косметику, все золотые и серебряные украшения, решительно забраковав бижутерию, выбранную Надей.
- Тебе же не пятнадцать лет, и ты идешь не на шашлыки в ближайший парк! - сказала дочь решительно, убрав Надину шкатулку с "драгоценностями" в дорожную сумку. Туда же отправились и босоножки на высоком, но устойчивом каблуке. Затем она с таинственным видом полезла в шкаф и торжественно вручила матери изящную коробку с надписью "Триумф".
Сердце Надежды бешено заколотилось. Еще погода назад бедняжка почти не дыша стояла у витрины магазина женского белья и смотрела на эту восхитительную, всю в кружевах телесного цвета, грацию немецкой фирмы. Ей казалось, надень она подобное белье, и ее фигура, как по мановению волшебной палочки, лишится ненавистных валиков на талии и подмышками, живот прилипнет к позвоночнику а спина выпрямится. Все в нем было изумительно, кроме бирочки с ценой, приколотой на видном месте. Конечно же, элегантная вещица так и осталась висеть на витрине, а Надюша побрела домой, оправдывая свою скаредность тем, что носить такую красоту ей абсолютно некуда. Зачем она ей, кого пленять? Но потом еще не раз вспоминала о приглянувшейся грации.
Хорошо, что у дочери отличная память, знала, чем порадовать. Белье нежно, но решительно подтянуло ее проблемные места, и лишь предательская бретелька портила всю картину. Слезы навернулись на глаза, но у запасливой дочки и на этот случай нашлось противоядие - прозрачная силиконовая бретелька была почти незаметной на загорелом плече. Серебряные дочкины босоножки на высоченной шпильке, такая же сумочка, больше похожая на кошелек - в зеркало на Надю смотрела женщина, которую она совсем не знала. Да, сходство было несомненным, но эту красотку точно никак нельзя было представить ни с половой тряпкой в руках, ни с памперсом, в который надо обрядить очередную старушку.
- А как ты собираешься добраться до своего ресторана, это ведь не близко, на берегу моря? - поинтересовалась дочь.
- Да что там идти, прогуляюсь маленько!
Сделав пару шагов, поняла, это не так просто, высокий каблук не давал расслабиться ни на секунду.
- Такие женщины пешком не ходят, - глубокомысленно изрек вышедший из спальни зять. Он работал врачом в больнице и отсыпался после ночного дежурства. В таких случаях домашние не беспокоили его, понимая, как устает он за двадцать четыре часа работы, но видно сегодня всеобщее возбуждение передалось и ему, раз он проснулся раньше обычного. - Такую даму надо с почестями подвезти к самому входу в ресторан и торжественно проводить к ее креслу. Позвольте, королева, мне на сегодняшний вечер быть вашим пажом?! - шутливо произнес он, склонив голову в томном поклоне.
- Ой, Мишенька, ты меня совсем в краску вогнал, - Надежда чмокнула зятя примерно в плечo, куда дотянулась.
- Ничего, ничего, - поддакнула дочка, - румянец тебе к лицу. А на машине, и правда, солиднее. Переночевать он тебя к нам привезет, а завтра днем мы, все вместе, отвезем тебя в Тель-Авив. Ну, с Богом, удачи тебе!
***********
Рыба всегда была пунктуальной , и начало седьмого машина ее хавера уже стояла под окнами. Сегодня Алекс особенно тщательно выгладил свою выходную сорочку бледноголубого цвета от Boss, подаренную бывшей женой на их несостоявшуюся серебряную свадьбу. Помнится, он тоже преподнес ей тогда недешевый подарок, кухонный комбайн фирмы Филипс. И его очень удивило, что жена отнеслась к подарку более чем сдержанно. Хотя потом им частенько пользовалась и хвалила.  Алекс и сейчас не понимает, почему маленький флакончик хороших духов или изящная золотая цепочка радуют некоторых женщин больше, чем нужная в хозяйстве вещь.
За последние годы фигура Алекса практически не изменилась, элегантные серые брюки сидели безупречно, закрывая остроносые кожаные туфли ровно на столько, насколько положено. По взгляду сидевшей в машине жены, он понял, что выглядит неплохо, и это было приятно. Мало ли с кем сведет судьба на этом сейшне!
У входа в ресторан уже толпились люди. Время от времени раздавались радостные возгласы
- Ой, сколько лет, сколько зим!
- Не может быть, неужели это ты!
- Батюшки, какие люди, и Вы здесь?!
К Рыбе тотчас же подскочила какая-то вертлявая блондинка в открытом не по возрасту платье и с претензией на гламур.
- Аллочка, душенька моя, как я рада тебя видеть!
- Бэллочка, ты абсолютно не изменилась!
Дамы почмокали воздух возле ушей друг друга и отплыли в сторону, непрерывно щебеча, и при этом абсолютно не слушая друг друга.
Алекс решил задержаться на улице  чтобы покурить. Не успел он достать сигарету, как к ресторану подъехал новенькая Мазда серебристого цвета, из нее выскочил высокий красавец с седыми висками и, в три прыжка обогнув машину, распахнул дверцу перед своей спутницей. Алексу на мгновенье показалось, что он спит и вновь видит свой вчерашний сон. Из машины не вышла, выплыла женщина его мечты. Знакомое голубое платье мягко струилось по крупной фигуре, открывая с одного бока стройную ногу в босоножке на высоком каблуке. Головка с пепельными волосами горделиво откинута назад, плечи развернуты, как у балерины. Женщина что-то сказала седовласому мачо, а он, склонившись, поцеловал ей руку. Дама рассмеялась и потрепала спутника по голове. Сомнений не оставалось, у них близкие отношения.
В это время вернулась раскрасневшаяся от новых впечатлений Рыба и потащила бывшего мужа в помещение.
Стены крошечного холла были густо увешаны фотографиями звезд российской эстрады в интерьерах ресторана в обнимку с дамой неопределенного возраста и весьма хищного вида - хозяйкой заведения. Раньше, когда Алекс был частым посетителем "русских" ресторанчиков, ему не раз приходилось видеть подобный "иконостас". На всех фото хозяева нежно обнимались с известными артистами и певцами постсоветского пространства. Интересно, когда же гастролеры успевали выступать, если они столько времени тратили на посещения общепита? Невольно закрадывалась мысль, наверняка это фотошоп, изготовленный для поднятия статуса заведения, мол, глядите, и мы не лыком шиты, если нами такие "звезды" не брезгуют.
Алекс вошел в зал и обомлел. Казалось, он перенесся в прошлое, лет на тридцать назад, и он уже не пятидесятилетний дядька, а студент политехнического института, первый раз попавший в ресторан «Высокий Замок». Те же балкончики вдоль стен, фреска с изображением Площи Рынок и статуи льва у подножия Ратуши, маленький оркестрик, скрипка, аккордеон, кларнет, играющий довоенные львовские песенки: "В Стрыйским парку, на фестыни...", "На Клепарови, за Рогаткамы..." и, конечно же, "Тылько вэ Львови". Совсем, как когда-то в кинотеатре Украина. Алексу даже на мгновенье показалось, что пожилые седовласые паны - те же, что радовали публику своей музыкой тридцать лет назад. Конечно же, этого не могло быть, эти - явно ровесники самого Алекса, а тем уже... Да их уже, скорее всего и на белом свете нет, как, наверное, и самого ресторана Высокий Замок, и кинотеатра Украина. И все же, все же возникло полное ощущение, что за окнами не море шумит, а надоедливый львовский дождик тихо шуршит по покатым крышам, отмывает от легкой весенней пыли цветущие каштановые деревья.

*********
Не успела Надя дойти до дверей, как кто-то тронул ее за локоть.
- Ну что, красивая, и ты тут?
До сих пор "красивой" называл ее только один человек - начальник отдела в той проектной конторе, где Надя проработала столько лет. Ее внешность не имела к такому обращению никакого отношения, так начальник называл всех без исключения сотрудниц, даже машинистку Марийку, с нездоровыми зубами и вечно всклокоченной головой. Все знали, что за этим обращением ничего не стоит, но женщинам все равно было приятно. Начальника любили. Теперь же Надя восприняла фразу, как заслуженный комплимент.
- Григорий Гаврилович! Вот уж не ожидала Вас тут увидеть!
- Вы, вероятно, хотите спросить, как я приехал в Израиль? И ведь, наверняка, не знаете, что мое настоящее имя не Григорий, а Гершл. Лисицын я по папе, а вот у  мамы была самая еврейская фамилия - Рабинович. Так что, как чистокровный еврей по матери, я имел полное право на репатриацию. Ну, идемте, идемте, там уже собралось много наших сотрудников. Вы же помните, наш директор, по фамилии Кетонян, считал армян и евреев угнетаемыми нациями, и всячески их продвигал. Так теперь, благодаря ему, нам есть с кем собраться и вспомнить молодость.
Столик, за которым расположились бывшие сотрудники, находился на одном из балкончиков, почти напротив эстрады. Надя всматривалась в лица сидящих за столом и никого не узнавала. То ли эти люди так сильно изменились, но, скорее всего, она и раньше их не знала. Ведь, кроме начальника, ее тоже никто не узнавал.
Прислушавшись к общему разговору, она время от времени улавливала знакомые имена или фамилии, но поддержать беседу не могла, потому, что всегда была далека от бурной общественной жизни. На вечеринки не ходила, за грибами и на "полевые" по воскресеньям не ездила, отговариваясь тем, что дети требуют присмотра. И с подружками ни на перекур на лестницу, ни в обед "на каву" не бегала. Даже в буфет выбиралась редко, предпочитая подкрепляться бутербродом с овощной икрой домашнего приготовления - так полезнее, ну и дешевле, конечно.
Теперь, слушая воспоминания сотрудников, понимала: не для всех и не всегда работа была серыми, скучными буднями, люди находили радость там, где она видела лишь тоску и рутину.
Перевела глаза на зал и вдруг сердце дернулась и забилось часто-часто. Сразу даже и не поняла, что случилось, только через пару секунд увидела: в зале сидит ОН. Совсем рядом, внизу, чуть наискосок от их стола. Чуть ослабшее с годами зрение сослужило на этот раз хорошую службу - лицо мужчины она видела не очень четко. Поэтому ей не были заметны ни морщины у глаз, ни набрякшие веки, ни дрябловатые щеки, чуть свисающие на жилистую шею.
С этого расстояния она видела того Сашу, каким запомнила его на выпускном вечере, худощавого, светловолосого, самого красивого. Даже рубашка его была такого же цвета, так подходившего к его голубым глазам. Все, окружавшее Надю, как бы отодвинулось на второй план и подернулось туманом. Она не слышала, что нашептывал ей сосед справа, что-то машинально отвечала соседке слева, а глазами следила за Александром. Он на нее абсолютно не смотрел. Во всяком случае, так казалось.

**********
Незнакомка из сна сидела совсем рядом, на небольшом возвышении, и весело общалась со своими знакомыми. Конечно же, на него она не обращала никакого внимания, и Алекса это абсолютно не удивляло. Разглядывать ее в упор было неудобно, и Алекс, сев в пол-оборота все же попытался поймать ее взгляд. Все в ней нравилось мужчине, и то, как она улыбается, слегка, лишь уголками губ, и то, как наклоняет голову к плечу, слушая собеседника, при этом слегка покачивая головой, и как слегка поправляет прическу. Все ее движения были плавными, как бы замедленными, и в то же время точными и выверенными.
Подумалось, что наверняка у нее мягкая, бархатистая кожа, которую так приятно гладить, и вся она такая мягкая, податливая. Как только начнутся танцы, надо будет непременно ее пригласить.
Рыба присела за столик лишь на мгновенье, выпила пару глотков вина и опять умчалась. Она всегда была очень общительной, умудрялась заводить знакомства мгновенно, а длились они потом долгие годы. Ни дать, ни взять, "дама, приятная во всех отношениях"!
На эстраду выходили какие-то люди, бурно радовались тому, что удалось собрать вместе столько земляков, делились своими воспоминаниями, и казалось, конца-края ораторам не будет. Затем к микрофону стали прорываться доморощенные певцы, активно предлагавшие залу петь с ними вместе. И отзывчивый зал радостно подхватывали знакомые с детства песни. И грустный рассказ про "Гуцулку Ксеню", и еще более жалостливое повествование про "Червони макы", и любимую всем Советским Союзом, "Червону руту". До танцев дело все не доходило, похоже, они и вовсе не предполагались. Алекс ненадолго вышел покурить, а когда вернулся, то незнакомки за столом не увидел.
Сначала он решил, что она просто отошла на минутку, но ее все не было и не было. Стало понятно, что она уже не вернется. Настроение было решительно испорчено, следовало отыскать Рыбу, и сказать, что он едет домой. Но она тоже куда-то запропастилась. "Черт с ней, не пропадет! " - со злостью подумал Алекс, решительно направившись к выходу.

****************
Выносить дальше эту пытку у Надежды просто не было сил. Пару раз она поймала на себе взгляд Александра, но, как ей показалось, этот взгляд был скользящим и абсолютно равнодушным. "Он меня не узнал! Конечно, я и тогда была дурнушкой, а уж теперь и вовсе жирная корова. В платье это дурацкое вырядилась, босоножки жмут и безбожно натерли ноги. Вот сейчас встану и подойду к нему. И что я скажу? Привет, я та самая курица, которая училась с тобой в одном классе? Ну и что, ответит он, мало ли кто с кем учился. Нет, с меня хватит!" И улучив момент, выскользнула из зала. Воздух на улице был хоть и теплым, но по-весеннему свежим и пахнул морем. Надо же, она живет на берегу Средиземного моря, а на пляж уже сто лет не выбиралась. Надо будет непременно сходить, поплавать. Да хоть бы и в воскресенье, после работы.
Позвонила зятю, сказала что он может уже за ней приехать. Тот удивился, что так рано, но пообещал не задерживаться. Надя села на лавочку у входа и, скинув с ног ненавистную обувь, с наслаждением пошевелила пальцами. Так приятно было ощущать под ногами нагретые за день камни тротуара. Нет, видно роль шикарной женщины не для нее!
Рядом на лавочку опустилась немолодая женщина в темном платье с глубоким декольте. Что-то знакомое промелькнуло в ее лице, и не успела Надя открыть рот, чтоб поинтересоваться, не встречались ли они там, в прошлой жизни, как соседка расплылась в радостной улыбке.
- Надюшка, ой как я рада тебя видеть! Ну надо же, где встретились! Как ты, как твой сыночек? Все такой же богатырь?
Ну конечно же, это была Алка, та самая Алка, с которой, когда-то, сто лет назад, Надя лежала вместе в роддоме. У нее тогда нашли какую-то незначительную патологию и, перестраховавшись, положили недели на две на сохранение. Там уже лежала Алка, у которой тоже подозревали какие-то неполадки. В те времена при малейшем отклонении беременных укладывали в больницы, а после родов могли и неделю продержать. Не то, что тут, день-два и иди домой.
За несколько недель женщины успели подружиться. После выписки встретиться не получалось. Жили они далеко друг от друга, с малышами не до визитов, но еще долго перезванивались. Потом все как-то само собой сошло на нет.
И вот теперь такая неожиданная встреча!
Они наспех рассказывали друг другу о себе. Надо же, у обоих по двое детей, с мужьями развелись еще до приезда сюда. С работой, вроде, нормально, на жизнь грех жаловаться. Не успели они рассказать друг другу и половины новостей, как подъехал Надин зять.
- Аллочка, вот тебе мои координаты, - Надя вытащила из сумочки визитку, которую сделала еще в те времена, когда занималась маркетингом вместе с Майей. Взяла с собой на всякий случай, и надо же, пригодилось! - Позвони мне, пожалуйста, я была бы так рада с тобой пообщаться.
- И я тоже буду рада, - ответила Алла абсолютно искренне, - непременно встретимся!
Надя поспешила сесть в машину, напрочь позабыв об оставленных под лавкой босоножках. Вспомнила она про них только тогда, когда была уже у дочери. Ну не гонять же Мишу еще раз, тем более, что дочь уверяла, обувь недорогая, потому ноги и натерла.
- Пусть это будет наша самая большая потеря! - привычно повторила дочь Надину поговорку.
  И правда, пусть!

***********
- Вот ты где, - произнес Алекс, выйдя на улицу и увидев бывшую жену, сидящей на лавочке. - Ты как хочешь, а я еду домой.
- Езжай, если хочешь, а я останусь. Я тут столько знакомых встретила, даже не подозревала, что столько народу из Львова сюда рвануло. Меня потом наверняка кто-нибудь подвезет. А ты так никого и не нашел?
- Да я и не искал вовсе. С теми, кто мне нужен, я и так общаюсь, а о чем мне говорить с малознакомыми людьми?
- Ну, мало ли, может что интересного скажут. Или просто, для поднятия настроения.
- Ну ты себе поднимай настроение, а я вызову такси и поеду домой, спать охота, сил нет. - слукавил Алекс. Не рассказывать же Рыбе, что вовсе не отсутствие компании так испортило ему настроение.
- Слушай, Сашенька, а не мог бы ты выполнить еще одну мою просьбу? Понимаешь, моя подруга случайно забыла тут свои босоножки, и представляешь, оказывается, она живет с тобой в одном доме! Ты не мог бы ей занести, а то я еще когда выберусь!
Вечно Рыба с ее готовностью всем помочь! Скольким ее подружкам Алекс помогал привезти, перетащить, завезти, узнать! Слава Богу, на этот раз и правда услуга невелика.
- А этой твоей подруге, наверное, в обед сто лет, если она такая забывчивая? Или наоборот, девичья память?
- Тебе-то какая разница, спустишься двумя этажами ниже, отдашь босоножки, и вся любовь.
- И правда,- согласился Алекс, - отдам и вся любовь!

ОТ АВТОРА.
Когда я писала эту повестушечку, я никак не могла определиться, каким будет ее окончание. Главные герои упорно настаивали на трагическом финале, в котором оба погибали от рук террориста в день знакомства. Я была решительно против. Мама Алекса меня поддержала, ей по сердцу был финал комический - Алекс возвращался к бывшей жене, а Надежда выходила замуж за  о-о-о-чень пожилого, но о-о-очень богатого старичка из дома престарелых. Мама, ей главное сЫночку пристроить! Майечка подсказала мне вариант мстительный - Надежда, увидав Алекса, полностью в нем разочаровывается и выходит замуж за состоятельного земляка, которого встречает на вечеринке. Лично мне ближе всего был финал реалистичный - герои встречаются, общаются и, поняв, что любили свою мечту, а не друг друга, живут дальше своей жизнью, при этом вежливо здороваются, когда встречаются на лестнице.
И я решила, пусть читатели сами дофантазируют финал. Не то, чтоб я устала писать о своих героях, и не потому, что считала это остроумной находкой. Все было намного прозаичнее - они больше не приходили ко мне, и ничего о себе не рассказывали. Прошло более полугода, отшумела дождями и ураганами невнятная израильская зима, отцвела щедрая на зелень и краски весна, подошло к концу изнурительно-жаркое лето. О том, что пришла осень, нетрудно было догадаться по двум приметам - газеты и интернет наводнили сообщения о возможных нападениях на Израиль со стороны Сирии, Ливана, Ирака и других наших не менее миролюбивых соседей, а витрины магазинов запестрели надписями "Мивца!" Для появления и того, и другого именно осенью, есть веские причины.
Увы, как только летняя жара начинает спадать, весь мусульманский мир на Ближнем востоке, лихо отгуляв веселый праздник Навруз, начинает кричать на всех углах, что уничтожит нашу маленькую страну. И не только кричать. Градом сыпятся на окрестности Здерота и Ашкелона ракеты "кассам", причем, не всегда они падают мимо цели. Учащаются провокации на границе. Я уже молчу про войны и интифады, развязанные именно осенью. И если пресса переполнена сообщениями о том, кто и как на этот раз призывает стереть Израиль с карты мира, а туристы из Европы, заказывая номер в гостинице, непременно требуют дополнительно номер в бомбоубежище, то жители отнюдь не впадают в панику. У них есть более важное занятие - страна готовиться к наступлению Рош-а-Шана, к еврейскому новому году.
Надо забить холодильник фруктами и овощами, морозилку - птицей и рыбой, обновить интерьер в квартире, купить подарки чадам, домочадцам, друзьям и непременно прислуге. Именно поэтому "мивца", то бишь распродажа, в это время весьма заманчива и привлекательна.
В один из таких предпраздничных дней, когда реклама пестрела полосатыми веселыми пчелками, витрины украшали баночки меда, румяные яблоки и спелые гранаты - символы богатства и благополучия, когда не только перед большими магазинами, но и перед каждой лавкой стоит стол, заваленный подарочными корзинами, наполненными сладостями, шоколадом и непременной бутылкой вина, когда цены на мебель и косметику падают чуть ли не вдвое (уточню: неделю назад они выросли в полтора раза), а цены на овощи, фрукты и свежую рыбу (какой же праздник без фаршированной рыбы?!) наоборот, взлетают под потолок, именно в один  из таких дней вдруг объявилась моя героиня.
 - Ты где празднуешь Новый год? - без предисловий спросила она.
- Как обычно, нигде, - уныло ответила я. Еще вначале репатриации в Израиль, мы семьей пытались усаживаться за праздничный стол и на Рош-а-Шана, и на Песах, жарили шашлыки в День Независимости. Но почему-то ни веселья, ни радости эти застолья никому не доставляли.  И как-то так вышло, что постепенно мы отказалась от застолий не только по поводу местных, но и по поводу постсоветских праздников: Восьмого Марта, Дня Армии, а заодно и дней рождения. Исключение сделали лишь для европейского Нового Года, но и он из веселой вечеринки превратился в банальный ужин. А что вы хотите, ведь с работы приходишь после десяти вечера, а к семи опять на работу (праздник-то не государственный!). Сил хватает только на то, чтоб выпить  в 12 часов бокал шипучки, изготовленной из яблочного сока где-то на Малой Арнаутской и гордо именующей себя Советским Шампанским, вытащить из-под нейлоновой елки давно заказанный близким подарок, и со словами: "Ну, в этом году
 по телеку смотреть вообще нечего!", отправиться спать.
- Тогда я тебя приглашаю к себе.  Вернее, не к себе, а к нам. Мы часиков в пять заедем за тобой. Уверена, тебя ждет на этой вечеринке немало сюрпризов!
Ой, ой, можно подумать! Я прямо не догадалась, что у них с Алексом все сложилось!
Вот и машину купили, помнится, до встречи оба были безлошадные. В назначенное время я, при полном параде и даже при макияже, несмотря на жару, ждала Надежду в условленном месте. Машина, на которой подъехала моя героиня, была не так уж нова, невысокого класса, но вполне приличная,  к тому же, по-видимому, ради праздника, вымыта до зеркального блеска. За рулем, как я и предполагала, сидел мужичок лет пятидесяти. Но ни светлой густой шевелюры, ни особой стройности я не заметила. Разве это Алекс?!
- Знакомься, это Юрий - с явным удовольствием наблюдая, как удивление на моем лице сменяется явным недоумением, произнесла Надежда. - Садись скорее, нас уже все ждут.
Всю дорогу я боролась с искушением спросить в лоб, по чьей это воле герой Надюшиных юношеских грез, нордический стройняшка Алекс превратился в коренастого, с типичной восточной внешностью и внушительной лысиной на макушке, Юрия. А Надя только хихикала, сидя рядом с ним на переднем сидении и твердила свое:
- Говорила, тебя ждет немало сюрпризов!
Я, как автор, легкомысленно отнеслась к ее словам, мне ли не знать, что ждет моих героев. Ах, как мы бываем самонадеянны!
В небольшой квартирке моей героини было тесно и шумно. Многих из присутствующих я знала. Вот крупная молодая женщина, сидя на краешке стула, беседует по телефону, показывая при этом стоящему рядом с ней высокому седовласому красавцу пальцы правой руки, сложенные щепотью, мол, еще минутку, и я заканчиваю. Даже если бы не явное сходство с матерью, я бы не ошиблась -  это Надина дочка призывает мужа к терпению. На диване барахтаются, пытаясь отобрать друг у друга мобильник и обзывая друг друга то по-русски, то на иврите, их дети.  Безуспешно призвает шалунов к порядку седовласая дама со старомодным кукишем на макушке, наверняка бывшая училка. Похожа на маму Алекса.  В комнате много незнакомых людей, часть из них говорят на неизвестном мне языке, но рыжеволосую красотку, которая, уперев в бока обсыпанные веснушками тощие ручонки, энергично распекает пытающегося обнять ее увальня, я точно знаю.  К гадалке не ходи, Лея-Лариска, хозяйкина невестка, опять приревновала к кому-то своего мужа! К кому бы это? Вон та томная блондинка очень даже ничего, но судя по пигментным пятнам на лице и объемной тунике-разлетайке, она глубоко беременна, вот и муж от нее не отходит ни на шаг.  А может Надиному сыну глянулась толстушка в легкомысленном топике, с открытым, слегка нависающим над светлыми джинсами животиком, украшенным сверкающей слезкой пирсинга? Вылитые дочки Алекса, Ирина и Милька! Что-то его самого я не вижу. Да нет, вот же он, белокурый красавец! Сидит, развалясь, в кресле, в шикарном костюме оливкового цвета, с бокалом виски в изящной руке, а рядом суетится, хлопочет ухоженная дама, ровесница хозяйки дома. Майечка?! Я чуть не открыла рот от удивления. У меня за спиной радостно захихикали. Сюрприз удался.
  - Ну что, я тебя не разочаровала?
- Супер! Как это тебе удалось всех собрать? Это что, специально для меня?
 - Ну прям! Очень ты о себе воображаешь. Обычная семейная посиделка, что такого?
 - Тогда почему вокруг Алекса вьется ужом Майя, откуда столько "восточников", и кто такой, в конце концов, этот Юрий? Я про такого точно не писала.
- Писала, писала, просто не придавала ему значения. А эти, как ты говоришь, "восточники", это - бухарская родня Юрия. Не вся, конечно, только те, что живут недалеко от нас и могут добраться пешком. Его семья очень религиозная, в шабат на машинах не ездят. Ладно уж, расскажу, как все вышло, а то помрешь от любопытства. Итак, если помнишь, закончилась пятница, наступила суббота.
 
      ДЕНЬ СЕДЬМОЙ, СУББОТА
1 (Надежда)
Вот я и дома. Все привычно, знакомо, и только кучка бижутерии на тумбочке перед зеркалом напоминает о том, что еще вчера, полная надежд, мечтаний, я собиралась на бал. Само зеркало, как обычно, отражало немолодую, оплывшую тетку с всклокоченными на макушке волосами и устало опущенными уголками губ. А ведь еще вчера я видела в нем Золушку, спешащую на бал! Сегодня роскошное платье, обещавшее мне так много, валяется скомканным в сумке, "карета" везет семью моей дочери в лес на шашлыки, а вместо одной туфли, я потеряла обе. Да нет, ничего плохого в моей жизни не произошло. Но и хорошего тоже.
- Господи, Ну почему я такая несчастная?! Ну почему мне хуже всех?! - завыла я в голос.
Как-будто в ответ, раздался входной звонок. На пороге стояла Майечка, но Боже, что за вид! Щеки полыхали, как после километровой пробежки под палящим солнцем, из глаз просто сыпались искры, губы крепко сжаты, с трудом удерживают бранные слова вертящиеся на языке.
- Ой, ты чего? - спросила я, сторонясь и пропуская неожиданную гостью в салон. В этом вопросе было все: почему так рано, почему в таком виде, что тебя огорчило?
Подружка поняла правильно.
- Ну почему я такая несчастная?! - произнесла она с отчаянием, плюхнувшись в кресло и свесив руки между широко расставленных колен. Надо же, совсем недавно я где-то это уже слышала! Но чтоб подобное произнесла оптимистка Майя? До сих пор я от нее слышала только то, что у нее ВСЕ ХОРОШО! Причем говорила она это таким тоном, что ни у кого не возникало и тени сомнений - у нее действительно ВСЕ ХОРОШО!
- Этот поц от меня сбежал, - продолжала стенать Майя, - позвонил сейчас из Канады и сказал, что остается там работать, просил выслать вещи.
- Так ведь работать - ухватилась я за соломинку, хотя в моем сознании слова "Гриша" и "работа" никак не рифмовались.
- Ага, знаю я эту работу, только ее он и может делать, причем отлично и с особым усердием!
Далее подруга поведала мне, пересыпая свой рассказ нелестными эпитетами в адрес подлого изменщика, следующее. Примерно полгода назад они с Гришей ездили в Канаду на очередной ежегодный семинар фирмы, обмениваться опытом распространения продукции. Хоть мероприятие и деловое, ездить на него принято парами. Вот Майя и взяла с собой Гришу. Недешево, конечно, но польза от него все-таки была. Во-первых, он заботился о багаже, что позволяло Майе гордо вышагивать в аэропорту с небольшим клатчем. Во-вторых, дама при муже выглядит намного убедительнее, чем одиночка. В-третьих, муж, в силу своего несомненного обаяния и природной болтливости, умело завязывал знакомства, что при ее работе было большим плюсом. В-четвертых...
- Ну, дальше ты знаешь, - добавила она многозначительно, выгнув дугой левую бровь.
В Канаде паре повезло, они познакомились с одной теткой, сотрудницей тамошнего филиала, которой как раз на этом семинаре присвоили статус "бриллиантового" менеджера, подкрепив повышение солидным чеком и соответствующим кольцом. Эту часть истории я уже знала со слов Майи. Неделю после приезда подруга  пела дифирамбы этой канадке и даже завязала с ней переписку. Так вот, как оказалось, переписку вела не только она, но и Гриша, причем его письма, как оказалось, носили не совсем деловой характер. Да что там скрывать, Майя сегодня прочла их в компьютере - это был откровенно любовный треп. Что особенно возмутило подругу, так это то, что Гриша умудрился "скакнуть в гречку" как раз тогда, когда она, Майя в одиночку отправилась покупать подарок к годовщине их знакомства. Сюрприз хотела сделать! Ну и он, тоже, обсюрпризил ее. Дамочка писала, что  продолжает процветать, купила двухэтажный дом с небольшим бассейном в предместье Монреаля, роскошную машину, что единственное, чего ей еще в жизни не хватает, так это надежного плеча рядом, ласковых мужских рук, ну и...
- Дальше ты знаешь! Этот продажный кобель усвистал к ней, даже не потрудившись извиниться передо мной. Неизвестно, как долго еще я пребывала бы в неведении, считая себя почти замужней, если бы не оливковый костюм от Бриони, который я как раз купила в тот роковой день в Канаде и который висит в шкафу ни разу не надеванный. Теперь Гриша просит выслать те вещи, которые он не забрал сразу, в том числе и костюм, ему, видите ли, не в чем венчаться.
- Вышлешь?
-  Не знаю, - уныло вздохнула подруга.
 -  Надо выслать, вещь дорогая, не выкидывать же!
Щеки Майи уже приобрели нормальную окраску, глаза больше не сверкали, их затянула пелена задумчивости.
- Столько лет на этого трутня потратила, где я теперь другого искать буду? - как бы про себя, проговорила трудолюбивая пчелка Майя. Не похоже, чтоб ее одолевали любовные терзания брошенки. Надо же! Мне их отношения казались весьма романтичными, а оказалось,  это был просто деловой союз, в котором, как это часто бывает,  один партнер кинул другого. Да уж, под каждой крышей свои мыши!
- Майка, если тебя это утешит, у меня тоже все вхолостую, пошли заедим беду тортиком, - предложила я, ожидая, что мне долго придется уламывать гостью. Сладкое она ела не чаще раза в год, примерно из наперстка. Но, видно, потрясение сегодняшнего дня было так велико, что душа требовала телесного праздника.
- А гори оно все огнем! Я бы и ликерчика дернула грамм сто, да жаль, за рулем!
- Может, глоток винчика? У меня есть легонькое.
- Давай, помянем раба Божьего Григория.
- Да ты что, дуреха, грех так говорить, он же живой!
- Для меня он умер!
Под ароматный чаек, под жутко вредный для талии, но такой вкусный, вафельный торт киевской фабрики Рошен, я поведала подружке о вчерашнем походе в ресторан. Она смотрела на меня, как на больную, сочувственно кивала головой, слегка вздыхала, когда я рассказывала, как Саша меня не узнал и я безуспешно пыталась поймать его взгляд, как рано сбежала из ресторана, не в силах выносить эту муку.
- Видно не судьба мне быть с ним, зря размечталась - резюмировала я.
- Надь, а скажи честно, зачем он тебе нужен? - вопрос прозвучал весьма неожиданно, -  Что в нем такого было, кроме того, что он был красив и начитан, что тебе всю жизнь хочется быть с ним рядом?
Я задумалась. А ведь и правда, парень не был ни добрым, ни участливым, даже с друзьями вел себя высокомерно, а уж тех, кто не желал восхищаться им, и вовсе, по собственному выражению, умножал на "ноль" Все, что требовало минимальных усилий, отвергал с презрением. Мелочь, конечно, но он никогда не приходил на субботники, не убирал класс, не ездил "на картошку", считая ниже своего достоинства опускаться до рутинной работы. А особо надоедливым цедил сквозь зубы, что микроскопом гвозди не забивают. Надо же, а почему я не вспоминала об этом раньше?
- Так ты считаешь, он мне что, не нужен?
- Считаю я плохо, только с калькулятором, а Сашу твоего в глаза никогда в глаза никогда не видела! Только думается мне, что в жару шубу не носят, даже если она норковая и сшита по последней моде. - Майя любила метафоры, они у нее получались очень красочными. Я сразу представила себя жарким летним днем бредущую, обливаясь потом и проклиная все на свете, по улицам Тель-Авива в роскошной шубе в пол. Нафиг-нафиг!
- Так что ли лучше одной?
- Лучше не подгонять судьбу. И не отказываться от того, что она тебе предлагает, - ответила мудрая гагара.
Не зря говорят, чужую беду рукой разведу. Ну почему мы, бабы, такие несчастные?!!!

 

2 (Алекс)
Всю ночь Алекс ворочался без сна. Впервые в жизни понравившаяся женщина его не заметила! Всякое бывало, иную он покорял в пять секунд, другую приходилось обхаживать не один день. Были даже такие, которых и вовсе не удавалось охмурить, но в любом случае, была игра, был процесс, и это было понятно и привычно. Но чтоб женщина, не молодая, не очень красивая, не обратила внимания, что он ею интересуется?! Ведь он все делал правильно, не пугал незнакомку взглядами в упор, не делал пошлых намеков, только начал игру под названием "флирт", когда охотник и добыча медленно-медленно ходят по кругу, постепенно сближаясь, но делая при этом вид, что им нет дела друг до друга. И вот, когда наступило время оказаться лицом к лицу, она растворилась, как и небывало. Неужели причина в том, что ему минуло 50-т? Так ведь и "кадрил" он не малолетку! И неужели впереди долгие годы одиночества, о чем и предупреждал старик Рувен? Промаявшись ночь, едва рассвело, Алекс отправился на кухню варить крепкий кофе. Эх, если бы не рабочий день, хлопнуть бы стакан водки!
 Спустя какое-то время из своей комнаты вышел сосед по квартире.
- Что-то ты сегодня рановато, - сказал он, и начал колдовать над заварным чайником. Парень был из бухарских, кофе пил редко, но день всегда начинал даже не с чашки, а с небольшого чайника зеленого чая.
С соседом Алексу здорово повезло. Они были почти ровесники, но если Алекс ненавидел быт, мытье полов, окон, стирка и глажка вызывали в нем стойкое отвращение, то Нурик, так звали соседа, казалось наоборот, находит какое-то особое наслаждение в том, чтоб держать все вокруг себя в идеальном порядке. Когда они поселились в этой квартире, он, первым делом заново побелил свою комнату, а заодно и кухню, и душевую. Ревностно следил за тем, чтоб полы во всей квартире блестели, а жалюзи оставались белоснежными. От Алекса требовалось всего лишь  не заваливать раковину грязной посудой и убирать за собой душевую. К тому же, работал он, как и Алекс посменно, поэтому виделись мужчины нечасто. А встретившись на кухне, как сегодня, обменивались двумя - тремя вежливыми фразами, не вникая в личную жизнь, не интересуясь проблемами друг друга.
Но сегодня Алексу хотелось поговорить, и Нурик подвернулся как раз кстати.
- Вот ты скажи, - начал он вроде издалека, - ты себя одиноким ощущаешь? - Мы с тобой ровесники, а женщин ты домой не приглашаешь, все выходные с родней  проводишь, подружки у тебя нет. Ты вообще-то женат был? Дети у тебя есть?
Нурик засыпал в расписной чайничек порцию заварки, залил ее кипятком, накрыл зеленым бархатным колпаком расшитым цветным шелком, и только после этого ответил самым будничным тоном:
- Неделю назад была вторая годовщина смерти моей жены.
 - Извини, ты не говорил, я не знал.
- К чему тревожить людей своей болью? В городке, где мы жили, евреев было совсем мало. Она была моей троюродной сестрой и нас сосватали еще до нашего рождения. А когда нам исполнилось по шестнадцать, всей общиной сыграли большую, веселую свадьбу, с хупой, с раввином, через два года расписались в ЗАГСе.  Мы хорошо жили,  любили друг друга, но это была любовь брата и сестры, без порыва, без ревности.  Детей решили не заводить, в школе мы оба хорошо учились, знали, что для таких, близких по крови, родственников это опасно. Так и прожили много лет, во взаимном уважении, но без страстей.
- Ну ты даешь! Родители сказали, а ты, как телок пошел?
 Нурик вздохнул.
- У нас с родителями спорить не принято, они старше, опыт имеют. Если бы против них пошел, учиться бы не отпустили,  а то и прокляли бы. Я тогда ни в кого влюблен  был, мне было все равно.
 - Тогда! А потом?
- Знаешь, я не хочу об этом говорить. Такой разговор оскорбляет память моей жены.
 - А почему жена умерла?
- Пять лет назад она возвращалась от сестры. Из Иерусалима. Автобус взорвался. Тогда писали, убитых нет. Только пострадавшие. Потому, что она еще почти три года прожила. Сначала на аппаратах, в больнице. Потом дома. Ей сиделку дали, но я старался все сам делать, готовил, убирал, мыл ее, причесывал. Я хотел, чтоб она чувствовала, что ее любят. Не знаю, понимала ли она. Нет, она не мучилась. Вообще ничего не ощущала. Но ее сердце все равно устало.
Мужчина говорил отрывисто, глядя только на свои руки, которые все время что-то делали: переставляли чашки, вытирали стол, наливали чай.
 После такой исповеди говорить о том, что вчера у него не удался флирт с абсолютно незнакомой теткой, Алексу казалось неуместным. Но Нурик, казалось, понял, о чем разговор. Пододвинув к соседу пиалу с бледным, но очень ароматным чаем, поставив рядом тарелочки с черносливом, курагой и изюмом, спросил:
- А ты что, жениться надумал?
- Скажешь, жениться! Да кому я нужен, в годах, ни денег, ни квартиры, работа не престижная, разве что пенсионерке какой то. Так мне такая не нужна! Вот если бы подвернулась дамочка, чтоб не очень старая, состоятельная, неглупая, - перечислял Алекс, - чтоб дети уже были взрослые и квартира своя. И чтоб при всем, при этом, так бы она по мужской ласке истосковалась, что хотелось бы ей мужика на руках носить, такой бы я не отказал.
- А что, - философски заметил Нурик, - с Божьей помощью, с именем Бога!
Так, неспешно беседуя, мужчины забыли о времени, и когда наконец Алекс глянул на часы, он ужаснулся. Мать, мать, мать, сейчас приедет подвозка на  работу, а ему еще собраться надо. Кое-как намазав бутерброд, запихнув в рюкзак термос с кофе, он выскочил в коридор, и стал  среди обуви, стоящей под вешалкой, разыскать рабочие кроссовки. На глаза попался кулек с серебряными босоножками. Черт, Рыба же просила их соседке занести!
- Нурик, ты сегодня выходной? Пойдешь куда-нибудь, занеси этот пакет в 23-ю квартиру, я уже не успеваю!
- Давай, я сейчас как раз собирался на море поехать, зайду по дороге.

 
   2 (Надежда)
Пока мы ели торт с Майечкой, пока болтали о разных пустяках, дурное настроение почти улетучилось. Но стоило подруге закрыть за собой дверь, тоска накатила с новой силой. Просто формулировочка моих страданий сильно поменялась. Вместо "Мой кумир меня не любит!" в мозгу стучало " Я никому не нужна!" Никто никогда не подарит мне букет цветов просто так, а не раз в год, в день матери. Никто не спросит, а не устала ли я от чужих полов, горшков и воспоминаний, не хочется ли мне просто посидеть в кафе у моря, вместо того, чтоб драить кухню потому, что накануне не было сил это сделать. Никто не станет восхищаться тонкостью моих замечаний по поводу прочитанной книги потому, что книги эти никто, кроме меня самой не читает. Короче, НИКТО! НИКОГДА! не увидит, что я всего лишь слабая, тонкая, чувствительная женщина! Вот если бы произошло чудо и в мою дверь сейчас позвонил... ну хотя бы Саша!
- Господи, сделай так, чтоб ОН все-таки появился в моей жизни!
В дверь позвонили, но когда на пороге появился не Саша, а  незнакомый мужчина, совершенно неромантичной внешности, с серебряными босоножками в руках, я не выдержала и разрыдалась. Вот жизнь и поставила жирную-жирную точку в конце моей несостоявшейся сказки.
Слезы побежали по моему лицу бурными потоками, плечи тряслись, как плохо застывший студень, но мне было плевать, я оплакивала погибшую мечту.
Мужчина вздохнул, покачал головой, аккуратно повесил на вешалку кулек, и приобняв меня за ходившую ходуном спину, повел на кухню. Странно, но он прекрасно ориентировался в планировке квартиры. Усадив меня за стол, налил стакан минеральной воды из холодильника, включил маленький вентилятор, пододвинул пакет с бумажными салфетками и молча сел напротив. Я повсхлипывала еще пару минут, вытерла мокрое от слез лицо и, вздохнув произнесла:
- Вы меня извините, накатило вдруг. Я ждала, что в дверь позвонит совсем другой человек.
- На сколько договорились? Может он просто опаздывает?
- Нет, мы не договаривались, просто размечталась не вовремя. - продолжая шмыгать носом, ответила я.
- Что ж, ты - нежная женщина, тебе позволены и слабости, и мечты, пусть даже самые невероятные.
Опа! Слезы испарились, как и небывало. Я впервые в жизни слышала от мужчины, что нам, женщинам, что-то позволено. Стоило мне хотя бы намекнуть мужу на свои душевные переживания, как он с презрением говорил: "Это все ваши, бабские, хохмы!" Да что там муж, ни отец, ни сын тоже никогда не обращали на мои редкие слезы никакого внимания, считая их блажью и истеричностью. Мужчина меня определенно заинтересовал.
- Хотите кофе? - спросила я, желая продолжить беседу.
- Мы, бухарские, кофе пьем неохотно, больше любим чай. Хочешь я заварю тебе настоящий чай?
- У меня дома есть только пакетики. Вряд ли их можно заварить по-особому.
- Знаешь, двоюродный брат моего дяди держит чайную на берегу моря. Я думаю, тебе понравится у него не только чай, но и халвойтар, и самса. Ты любишь самса?
- Даже не знаю, что это такое! - я окончательно развеселилась. - И слово "халвойтар" тоже слышу впервые.
- Тем более, надо непременно попробовать. Халвойтар - это такая бухарская жидкая халва, просто мука, сахар и масло на воде. Но Динара, жена Элии, делает ее так, что за уши не оттянешь. А самса - пирожки с мясом, тоже очень вкусные. Ну что, поехали? Извини, я не представился, меня зовут Нуриэль, Можно просто Нурик, или Юрий, если тебе так привычнее.
 - Очень приятно, Надя!
Мне действительно было очень приятно. Вдруг, до дрожи в коленках, захотелось и чая, и пирожков, и этой, как ее, которая на воде. А еще захотелось поплавать в море, хотя наверняка вода еще холодная, градусов 25, не более.
- А искупаться мы потом сможем?
- Потом вряд ли, Элик - очень гостеприимный хозяин, одной самсой не ограничится. Можем сначала поплавать, а уж потом заглянем к нему.
- Я быстро, пять минут, - крикнула уже из спальни и начала лихорадочно перебирать вещи в шкафу. Мне отчего-то и на пляже хотелось выглядеть женственной и привлекательной. Времени ушло намного больше, чем на обычные сборы. Когда я вышла в салон, стол, был убран, стакан, из которого я пила, помытый и вытертый, красовался на полке, а Нурик стоял возле полок с книгами и листал томик Евтушенко, привезенный мною еще из Львова.
- Вы любите Евтушенко? - кокетливо спросила я. Надо же, мы - родственные души!
- Нет, не люблю. Вернее, не знаю, не читал. Но эта книга так потрепана, вероятно, ты ее не раз перечитывала, вот мне и захотелось  узнать, что тебя тронуло.
Ну, это уж слишком! Так не бывает!!! И тут, вероятно, чтоб добить меня окончательно,  раздался звонок его мобильного телефона. Это был "Маленький цветок", шедевр саксофонной  музыки, сопровождавший все мои любовные мечтания примерно лет с 7-8-ми.
- Ты - очень красивая женщина - сказал Юрий, закончив говорить по телефону на незнакомом языке, и взял из моих рук пляжную сумку. - Ну что, идем?
Я шагнула вслед за ним, подумав при этом, что босоножки непременно надо вернуть дочери, ведь они так нещадно трут мне ноги.


   4  (Алекс)
Когда Алекс выскочил на улицу, автобус подвозки как раз заворачивал за угол. Мужчина витиевато выругался вполголоса, и очевидно, этим привлек внимание женщины, возившейся возле своей машины у края тротуара. Теперь ему придется вызывать такси, а телефон разрядился, надо возвращаться, просить у Нурика. Неизвестно, когда еще такси приедет, ведь в шабат с этим всегда проблема, рискуешь опоздать на смену. К тому же, заплатить придется немало, потому, что в шабат двойной тариф. Алекс выглядел таким расстроеным, что дама у машины решилась его окликнуть.
- Простите, у Вас какие-то проблемы?
- Да вот, опоздал на подвозку. Не дадите ли мне свой мобильный, я вызову такси?
Дама несколько раз оценивающе окинула его с ног до головы, насмешливо глянула в глаза, выгнув дугою левую бровь, и только после этого вытащила из сумочки аппаратик с красочной, летящей птицей на корпусе - логотипом одной известной косметической фирмы. Такая же птичка, только большая, украшала крыло ее машины. Сразу понятно - в игре взглядов женщина просто профессионал.
Алекс тоже оглядел ее, хоть и не так откровенно. Немолода, конечно, но ухожена, видно, что в ее дневном распорядке есть время и для косметического салона, и для похода в хедер-кошер (тренажерный зал).  Одежду явно покупает в дорогих бутиках, и со вкусом все в порядке, никакого "марроканского" шика, все в лучших европейских традициях, но со скидкой на климат.
Не отводя глаз, она подала Алексу телефончик и произнесла:
- А Вы уверены, что хотите ехать именно на такси? Меня зовут Майя, и у меня сегодня как раз масса свободного времени. Могу подвести, если Вы так спешите.
- А я - Алекс.  Чем же мне отблагодарить мою спасительницу? - не деньги же ей предлагать, дамочка явно не подрабатывает извозом. Правила флирта мужчина тоже хорошо знал, наверняка красотка согласится посидеть с ним в кафе. Ответ превзошел все его ожидания.
- Можете, можете. Через несколько дней мне надо быть на одном мероприятии, куда не принято приходить в одиночку. Вот вы и будете моей парой.
Майя говорила тоном, не допускающим возражений. Алекс и не пытался отказываться. Провести вечерок с приятной женщиной - чем плохо, да, похоже, и мероприятие - не вечеринка с пивом.
- Ну, что же Вы стоите, садитесь, ведь Вы так спешите!
По дороге разговорились. Как Алекс уже догадался, Майя была представителем той самой фирмы, логотип которой красовался у нее на машине и на телефоне. Причем не просто каким-то там супервайзером, а стояла очень близко к верхушке этой пирамиды. Машина, хоть и с птичкой на боку, была не служебной, а ее собственной. И жила она не в съемной, а в своей, почти выкупленной, квартире. 
Дама нравилась Алексу все больше и больше. Не акцентируя беседу на своем собственном материальном положении, завел разговор о выставке живописи в американском культурном центре. Об этой выставке он прочитал в газете, сам не ходил, но деликатно об этом умолчал. Язвительно выругал модный нынче гиперреализм за приземленность, противопоставив ему концептуализм, дающий свободу воображению и не сковывающий зрителя никакими рамками. Майя, не перебивая, выслушала его монолог. Таких мужиков ее бабушка называла "п...н задушевный", таким был ее сбежавший Гриша, и именно такой партнер нужен был ей для работы. А учитывая внешний вид, он может и еще на что сгодится. Ну, дальше вы знаете... Она так прямо и сказала Алексу:
- Я все больше убеждаюсь, что вы мне подходите. Будем работать вместе!
Хочет ли работать с ней Алекс, казалось, ее не интересовало, была уверена, что хочет.
- Только работать?! - вопрос прозвучал весьма фривольно, но правила игры допускали такую двусмысленность. И женщина, совсем не смутившись, ответила тоже с подтекстом.
- Это как фишка ляжет. Вы до которого часа сегодня работаете?
- До восьми.
- Значит в восемь я за Вами заеду и за чашкой кофе мы решим все наши организационные вопросы.  Алекс не стал уточнять, на чьей территории они будут эти вопросы решать, только подумал, что в конце дня надо выкроить несколько минут и сбегать в душ. А заодно и купить себе новое белье и носки.

 

  ЭПИЛОГ
Поздно вечером Майя позвонила Наде.
- Надюшка, я наверное тебя разбудила? Извини, дорогая, но я перед тобой так виновата, так виновата!
- Я не одна, и ты мне помешала, но я еще не сплю. Майечка, мне так много тебе надо рассказать, но это не сейчас.
- А мне сейчас, я не могу в себе это больше держать. Надька, я сволочь, сволочь, и нет мне прощения. Но я в этом не виновата, я не знала...
- Господи, ну в чем виновата, чего не знала? Ты так страдаешь, будто мужика у меня увела - решила отшутиться Надежда.
- Ага, а как ты догадалась?! - шепот Майи стал просто трагическим.
- Да кого ты могла увести, если у меня никого не было?
- А Саша?
- Саши тоже не было, я его себе придумала, от скуки.
- Нет, он есть, он живет в одном доме с тобой, он был вчера на вечеринке в Ашдоде. Только его  теперь зовут Алекс, поэтому я не сразу поняла, что он - твоя мечта. А когда поняла, у нас с ним все уже произошло. Я ужаснулась, сразу стала тебе звонить. Я - сволочь, но я его выгоню, ты так о нем столько лет мечтала!
Надя рассмеялась негромко.
-  Майечка, никакая ты не сволочь. Когда-то в детстве мне и правда нравился одноклассник  по имени Саша. Но мужчины по имени Алекс я вовсе не знаю, и уж конечно же, не могу любить. Люблю я совсем другого человека, в ближайшее время я тебя с ним познакомлю. А ты познакомишь меня со своим Алексом, причем номер школы, в которой я училась, мы при знакомстве подкорректируем.
- Знаешь, - произнесла подружка с явным облегчением, - я, пожалуй не стану отсылать костюм Грише. Он ведь не надевал его потому, что надо было укоротить рукава и брюки. А Алексу ничего подшивать не придется, он ему будет как раз впору.
                ХОЛОН, 15.09.2012г