Коварство без любви?

      Солнечно и морозно -13. Вышел на улицу за хлебом. Вполне терпимо, не то, что в Сибири, за сорок градусов, деткам благодать, в школу ходить не надо.

Непривычный собачий скулёж заставил повернуть голову. Вдали на скамейке под голыми тополями сидела старушка в пуховом платке и длинном пальто, держала на поводке светло-коричневую собачонку, нечто среднее между мопсом и пекинесом. Вот она и скулила. Дрожа от холода, бегала в нетерпении, пытаясь согреться, не получалось, в отчаянии замирала, поджимая одну лапку. На меня, подошедшего, жалобно взглянула.

— Ей же холодно, — сказал я.

Старушка ноль внимания, даже голову не повернула.

— Вашей собаке холодно, — повторил я, думая, надо ли ей объяснять, что маленькие собачонки особенно быстро мёрзнут?
— Сейчас пойдём, погреемся, — неохотно выдавила старушка, и продолжала сидеть.
— Вы, хотя бы на руки её взяли.

Бесполезно. Я ещё раза два оглянулся на неё. Вот тебе и женская чувствительность, эмоциональность, сострадание. Но, вполне возможно, и далеко идущие планы: собачонка простынет, окочурится, и ей меньше будет хлопот с нею.

Ставрополь-на-Волге