ВаятельЗевса

Ваятель Зевса.
   Он проснулся  и сразу сел, именно этого ему больше всего не хотелось, завернуться бы ворох тканей с головой и заспать весь этот бесполезный день. Вчера всё закончилось, последний штрих, окончательная шлифовка. Он и так затягивал процесс открытия, но не мог понять, чего ему не хватало, часами сидел на своём стуле, похожем на трон, напротив сидящей статуи, потом делал какие-то малозаметные изменения и снова пристальное вглядывание, бесполезное и тягостное. Непонятное и неизвестное ранее состояние пересыхающей реки, да, да, это именно так можно назвать. Нельзя переделать, никак, имея дело с камнем, ничего не добавишь, только убирать и снимать слой за слоем, и он точил, затирал, утончая детали и знал, эта мелочная работа для дилетантов, они будут отмечать, сколь изящно и правдоподобно прорисовано. На самом деле, эта мелочная работа никуда не ведет, а только затягивает, как огромная воронка, в которой он всё ближе к центру. Никто, с кем он работал многие годы, не понимали, ну чего же ему еще надо-то, а?
Зевс покоился на троне расслабленно и спокойно, ему не зачем было кому-то угрожать или кого-то устрашать, в его безмятежности была Страх и Ужас,  которые проступали в чертах лица, в фигуре, даже в складках одежды. Именно этого добивался Скульптор,  мощь Бога перед человеком настолько колоссальная, что её и доказывать не надо и это ему удалось. Удалось! Настолько, что даже строители и жрецы шарахались несколько дней, пока не привыкли.  В начале забавляло, только спокойствия не прибавило, не пришло чувство законченности за титанический труд, особенно, когда резал голову, он всегда начинал с самого трудного, с головы. Если вырубишь всё и споткнешься о лицо? Уже уставший и поторапливаемый всеми легко ошибиться в мелких деталях, когда любой неверный удар зубилом мог испортить всё.
Завтра открытие и он решил последний раз взглянуть на творение своих рук при свете дня и в одиночестве, и побрел туда немощной походкой, ощущая на себе всю тяжесть этого ненужного и бесконечного дня, который так не задался с самого утра ранним и бесповоротным подъёмом. К сожалению, в храме было людно, как не замечал этого ранее или же ему не мешали и потому не мельтешили перед глазами и не галдели. Все носились и громко кричали, главный организатор расхаживал с палкой и орал, впрочем, так, для острастки,  работали весело и быстро. Ваятель замешкался на входе, но все уже расступились, давая проход и не вольно открывая привычную дорогу к богу, и этот открывшийся  путь вдруг взбесил его мгновенной вспышкой и остыв в глухое раздражение и оттого он сжал кулаки и стиснув зубы двинулся быстрым шагом к Нему, теперь и для него законченный Зевс зажил своей жизнью в череде своих бессмертий. Он стоял перед сидящим Вседержителем скрестив  руки на груди и глядя в пустые глазницы и услышал, как сзади затихли. «Стул, мой стул» - бросил через плечо не оборачиваясь, «Но, Господин…», он не дал договорить и, чтобы не покалечить кого-нибудь тяжелой рукой камнетеса, сипя от ярости: «Стул мне». Чьи-то шаги умчались и вернулись, к нему придвинули сиденье, кажется не его, ну и ладно. Он глядел на Крионина  вылепленного по своему подобию, его тело, уже старое, сорокалетнее, но без тени увядания, великолепный торс, соразмерные руки и ноги, а вот голову пришлось делать чужую, во-первых, свою плохо осознавал и нашел похожую, как ему казалось, во-вторых, был о ней невысокого мнения. Поэтому спина была закрыта спинкой трона и там, где он не видел своих плеч, там находилась материя, которая странно держалась и  не спадала, он не мог изобразить того, что не видел своими глазами.
Он сидел долго, так долго, что стоявшие за ним разошлись и перестали обращать на него внимание и тогда он позволил себе прикрыть глаза и задремать. Он пробыл так какое-то время в полудреме, никто не нарушал его покой  и когда окончательно проснулся, посмотрел вокруг – ничего не изменилось и это успокоило. Творец встал и глянул мимоходом на статую  и вышел в рощу, он двигался по тропе и уперся в «Кладбище скульптуры», так он про себя называл работы малоизвестных мастеров, собранных в одном большом здании, то ли на продажу,  то ли еще зачем. Ваятель зашел внутрь и от нечего делать бродил среди этого «мраморного хлама» ничего особо не разглядывая и …остолбенел. Женщина в натуральный рост, с чуть склоненной на бок головой и мягкой улыбкой на губах. Не красавица, ни бог весть как сложена, встретив такую на улице и живую, даже голову не повернул бы. Она прощала его или предлагала себя, кто Она, мать, дочь, жена, любовница, Она знала какую-то простую тайну из-за которой стоило жить, непостижимую для него тайну, простую, как на ладони лежащую. Создатель стоял и смотрел и не мог отвести глаз, он опустился на колени, когда устал и смог разорвать зрительный контакт, только когда лег лицом в пыльный пол и медленно протянул к ней руки. Он лежал так долго, возможно там и умер.