К сожалению, не нашёл на данном сайте возможностей форматирования текста, поэтому сделаем небольшую договоренность: заключенный в тег <i> </i> текст подразумевается курсивным, а тег <b> - "полужирный".
Рассказ находится в активной разработке и очень многое в нем ещё будет дописано, исправлено, переписано. Просто работа писалась к конкурсу анималистической прозы, организованным Олесей ArcWolf, и к дедлайну с трудом успел довести до такого вида. Я прекрасно знаю о том, насколько данный текст сырой, поэтому прошу об этом пока не писать. Вот доведу до ума - тогда с удовольствием выслушаю любую критику. Поэтому, если вы хотите не испортить впечатлений, и прочитать уже в завершенном виде, то прошу пока не читать этот текст. К концу этого года (2013) постараюсь выложить уже чистовой. Спасибо!
Я расскажу вам невероятную историю, больше похожую на сказку, нежели быль, - настолько мы привыкли к тому, в чем когда-то сами себя и убедили... Но в жизни порой случаются такие истории, каких наше воображение нарисовать никогда не сможет.
Начало.
Мы творим жизнь; жизнь творит нас. Иногда она кажется мачехой, и всё вокруг выглядит чужим, агрессивным, но важно в такие минуты не забывать о том, кем ты являешься. Себя не обманешь – другой мир – он у тебя в крови. Ты всегда знаешь, каким должен быть каждый твой день. Даже если судьба ведёт извилистой дорогой, и уводит далеко от тихой гавани привычной, родной жизни, нужно стремиться и бороться до последней капли сил.
На этом пути ты встретишь многих, кто может помешать тебе, добраться до цели, пройти до конца, но самым опасным врагом для себя, будешь ты сам. Никакие происки судьбы и никакие риски не сравнятся с тем, какие изощренные преграды будет выстраивать для себя твой разум. Но, не смотря на это, на том пути ты будешь встречать и тех, без кого тебе не пройти расстояние длиною в жизнь. Кто увидит, поддержит и поймет? – им может оказаться тот, о ком ты никогда бы не подумал. Всё кругом будет казаться враждебным, покуда не увидишь в чужих глазах, как в зеркале, глаза свои... Без рода, без племени, но, прежде всего, оставаясь в душе собой.
Всё начиналось там, где горы, своими вершинами упираются в небосвод. Где хвойные леса покрывают сплошным, темно-зеленым ковром, бесчисленные холмы. Это было там, где множество шумных горных ручьев сливаются в один большой и спокойный поток, пересекающий бескрайнюю изумрудную равнину от северного горизонта, до южного. Там, где небеса богаты глубокими, тончайшими оттенками, а ветра рисуют на них, как на холсте, белой краской облаков. И жизнь сотворила под этим высоким сводом, на этой цветущей равнине, пожалуй, самый прекрасный из своих букетов! Даже зимний голод обходил эти земли стороной, а потому животный мир здесь процветал и изобиловал великим множеством самых разнообразных видов зверей, птиц, насекомых. Природа жила в своём размеренном ритме, и по своим удивительным законам, которые непосвященному уму могли бы показаться местами несколько жестокими, но само по себе это место уже было лучшим доказательством того, что её законы правильные.
И проживала в тех краях большая стая волков. Именно отсюда берёт начало моя необычная, на первый взгляд, история...
Глава первая.
Из всего выводка, из четырёх волчат, он был один такой, - до кончика хвоста, совершенно серый. Нельзя было найти ни пятнышка, ни шерстинки другого оттенка. Лишь в лучах яркого света его шерсть лёгкой серебристой дымкой. Не менее поразительным был и цвет его глаз: они были не голубыми, как у братьев и сестры его возраста, а уже сразу оранжево-жёлтыми, как у взрослых волков.
Но помимо необычного окраса, и своего внешнего вида, волчонок с малых дней, обладал отличительными чертами характера, поведения. Например, с самого рождения, он проявлял непомерное любопытство, тягу к познаниям, из-за чего нередко попадал в неприятные ситуации, и частенько наказывался заботливыми родителями. Но всё новое и незнакомое, продолжало манить его к себе, как запах материнского молока, или свежего мяса, а потому снова и снова, он первым переступал запреты и границы. Да, любым детенышам свойственно любопытство, но, в равной степени и осторожность. Всё новое пугает других, и нужно немало времени, чтобы набраться храбрости и изучить.
Так, например, выходить из тихого и безопасного логова, его братья и сестры долгое время опасались. Он же, выбежал самым первым, как только научился более, или менее сносно стоять на лапах, а мать на минуту вышла наружу. Выскочил следом, принюхался к новым запахам, окинул взором новые горизонты, и неуклюже побежал за пролетевшей мимо пчелой, и вскоре получил один из первых своих уроков. Пусть он всегда набирал множество ссадин и шишек, но с ними и бесценный опыт.
Что же касается имени, то звали его... Звали его ароматом свежего мяса, пристальным родительским взглядом, или веселым, незамысловатым детским «танцем». Просто нет у волков имён, как нет и потребности в таковых. Положение тел, движения, запахи, звуки, взгляды, - всё это может сказать куда больше, чем обычные слова.
- Смотри, смотри, Джесси! – не отводя взгляда от объектива, Марк оживленно замахал рукой, подзывая подругу, - Вон там, у Бурой Сопки!.. Видишь, видишь? Эта та самая стая!.. Один, два, три... Вон и четвертый вышел!..
Марк был профессиональным фотографом, и недавно исполнилась его заветная мечта, - по заданию редакции, он был командирован, в эти края, запечатлеть животных, в их естественной среде обитания. Поэтому сейчас он ничуть не скрывал своей бурной радости по этому поводу.
- … девять... О, Джесси, Джесси, смотри, из леса вышла волчица с волчатами! Их четверо!.. Итого, четырнадцать получается, верно? Вот так стая!.. Как же они вместе смотрятся потрясно! Отпад!.. – затвор фотоаппарата щелкал с непривычной для него частотой.
Джесси улыбалась реакции своего парня. Она была смотрителем одного зоопарка, поэтому для неё это было не столь грандиозно. Вернее, она очень любила животных, и они всегда вызывали у неё самые яркие эмоции. Видимо поэтому с радостью и приняла предложение Марка отправиться с ним вместе, не смотря на весь объем работ в зоопарке. Но сейчас она просто не знала, за кем интереснее наблюдать: за волчатами на том берегу, или за Марком.
- Давай подойдем ближе? – вдруг предложила она.
- А-.. разве можно?
- Это ты у них спроси, - засмеялась Джесси, - Да ладно тебе, отсюда ведь даже через объектив ничего не видно. – Откуда же взяться хорошим кадрам с такого расстояния? Ну а мы просто укроемся вон за теми скалами.
Сказано-сделано. Минут через двадцать, у них был прекрасный обзор, и отличные фотографии рождались одна за другой.
Тем временем Джесси наблюдала за любопытной картиной: малый серый волчонок заметил пробежавшую по холму мышь. Он припал к земле, оглянулся, убедился, что взрослые не смотрят в его сторону, и ползком отправился следом за ней. Когда серый оказался уже почти на вершине, он ещё раз посмотрел на стаю, и, поднявшись в полный рост, перейдя на бег, скрылся из виду.
- Непоседа... Дитя ещё, а сообразительный, чертёнок - тихо произнесла Джесси.
- Что? – вдруг оторвался от объектива, Марк.
- Да нет, ничего. Просто глядя на волчью стаю, нельзя не думать о семье, - она опустила взгляд, что бы, порозовевшие щеки не выдали её легкого смущения. Но Марк был увлечен съемкой, и не уловил скрытого подтекста:
- Да, да, стая – образец семейных взаимоотношений. Ты только посмотри; посмотри, как ухаживают друг за другом, - он снова приник к фотоаппарату.
…
Но тут с ближайших деревьев разом вспорхнули птицы, и со стороны леса донесся резкий, пронзительный рев моторов. Он нарастал, и казался приближением большого, страшного зверя. Секундой позже, на равнину выехал десяток-полтора машин: чёрные, тонированные внедорожники, между которыми, по земле волоклись сети. Застигнутые врасплох хищники бросились в противоположенную сторону, но вскоре оказались зажаты между руслом реки, и людьми. Воздух сотрясли первые выстрелы; землю окропила волчья кровь...
- Твою ж!.. – сдавлено выпалил Марк. Джесси хотела было выскочить из укрытия, но он схватил её за руку.
- Они же убьют их!.. Я не могу так просто сидеть и смотреть, - но Марк повернул её к себе, схватив за плечи, и, глядя в глаза, твердо сказал:
- Послушай меня, послушай. Ты им не сможешь помочь. Пойми же, этим парням плевать на всё, даже на закон. Неужели ты думаешь, они будут слушать тебя? Дождемся... Дождемся, когда они уедут, - может, сумеем помочь.
Он был прав. Но Джесси не могла смотреть на это. Она просто села на корточки, закрыв ладонями лицо. Её тело невольно вздрагивало каждый раз, когда раздавались выстрелы, когда визжал раненный зверь...
Марк же в это время старался снять все детали безжалостной расправы. В-первую очередь номера автомобилей. Но и его била нервная дрожь, а ладони сжимались с досады в кулаки до боли. Если бы только можно было вмешаться...
Бойня длилась не долго... Вскоре у реки стояла мёртвая тишина. Десять крупных волков лежали неподвижно на мокрой от крови земле. Троё волчат отчаянно жались к телу волчицы.
- Я не могу так, Марк!.. – дрожала от душевной боли и негодования Джесси, - Не могу… - шёпотом повторила она, и уже не сдерживала слёз.
- Изверги, - сквозь зубы, не поворачиваясь, процедил он, - Ты только не плачь, не плачь... Мы их достанем, обязательно достанем! Они заплатят за это.
- «Заплатят»!? Но ведь их уже не вернуть!.. – она попыталась подняться, но слабость подкосила ноги, Джесси снова в отчаянии закрыла лицо руками, - Они убили их... И в худшем случае просто откупятся штрафом, продолжая жить такими кровавыми забавами...
Тем временем, люди на противоположенной стороне реки, погрузили волков на машины, забросили скулящих, перепуганных щенков в мешки, и вскоре скрылись из виду. Не теряя ни секунды, Марк и Джесси, побежали к месту, где только что происходила эта бойня.
- Звери... Вот звери, - бормотал под нос Марк, фотографируя следы облавы.
Но тут Джесси вспомнила про серого волчонка, что убежал ещё до того, как всё началось… вернее до того, как всё закончилось. Она посмотрела в сторону того холма, за которым он скрылся, и увидела его на самом верху. Волчонок стоял неподвижно, и взгляд был наполнен страхом. Он пытался увидеть стаю: мать, братьев и сестер, или хотя бы кого-нибудь. Но их запах переплетался с запахом крови...Заметив, что человек смотрит в его сторону, волчонок припал к земле, и замер.
- Там, - Джесси осторожно толкнула Марка в плечо, чем испортила очередной снимок.
- Вотжеж, чёрт. Я же…
- Один волчонок успел убежать, - не слушая его, перебила она, - Мы должны ему помочь...
Глава вторая.
- Как он? – Джесси волновалась за привезенного волчонка, как иные переживают за четвероногих питомцев, а может даже как за детей, и потому постоянно сидела возле клетки. Когда же не могла присматриваться сама, просила об этом других сотрудников.
- Уже лучше. Обживается. Хотя привыкнуть, думаю, ещё не скоро привыкнет.
- Да, после того, что случилось, и мне не скоро привыкнуть, - в полголоса ответила она, а перед глазами всё ещё мелькали воспоминания о жестокой облаве...
Райт, как окрестили волчонка смотрители, за его окрас, поведение, и цвет глаз, только сейчас осмелился обойти свою клетку. Прежде он жался к углу, и при виде человека, неуклюже пытался изобразить рычание. Не то, что бы теперь боль утихла, или он смирился со своей участью, - нет. Просто природное любопытство, наконец начинало превосходить страх, а потому он стал изучать странное, не уютное место, которое должно было заменить ему дом.
Земля под лапами была непривычно твёрдая; небо над головой всегда черное, а свет пробивался только с одной стороны. Неприятными, настораживающими, незнакомыми запахами воздух здесь был переполнен. Жуткие звуки доносились со всех сторон. Но самое страшное заключалось в том, что Райт не мог видеть тех, от кого они исходили. Иногда до него доносился и вой волков. Но вой этот был пустым. Он не предупреждал о том, что это их земля, и не был общением стаи. Скорей безысходностью веяло от него, воспоминаниями о давних временах, коих уже не вернуть. Именно по этим песням волчонок мог бы понять, что оказался в ловушке, из которой один выход. Но он мало жил там, по другую сторону решётки, и мало знал о жизни... Поэтому сейчас ему было неуютно только оттого, что рядом не было никого из тех, кто был прежде всегда рядом…
Эта женщина приходила к нему каждый день. Первая, кого он увидел в тот день, когда потерял семью. И потому, когда в клетку входила она, следом, мягким шагом ступали и воспоминания, которые холодили кровь. Для него сама опасность воплощались в этом человеке. Поэтому, стоило отвориться дверце, и ветру донести её запах, так стойко переплетенному в его памяти, с запахом крови волков, шерсть на его холке становилась дыбом, глаза отражали одновременно решительность и страх, а из груди доносилось глухое, тихое рычание.
- Не бойся, я не враг, - успокаивала Джесси, ставя на пол миску с молоком. Волчонок тут же заводил носом, принюхиваясь к приятному запаху. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Но стоило руке человека чуть дернуться, и он снова встал в стойку и попытался оскалиться, - Смешной же ты! Но ты привыкнешь, поверь. Все привыкают и всё забывается. В любом случае, это не хуже, чем оставаться одиноким и голодным в лесу, - и чтобы не беспокоить его, она вышла. Но с тех пор она навещала его так часто, как только могла. Почему-то в душе Джесси возникло стойкое чувство, что она виновата в гибели его родных, и поэтому теперь именно она ответственна за жизнь волчонка. Он стал для неё почти как ребёнком.
Время и забота делали своё дело: вскоре Райт стал значительно бодрее, аппетит вернулся, а страх стал постепенно отступать. Более того, уже неделю спустя, волчонок осмелел настолько, что многие работники зоопарка узнали его с другой стороны. Теперь он считал, что клетка – это его территория, а потому неуклюже защищал её от любых посягательств, и вёл себя по-детски дерзко. Воспоминания понемногу угасали, и теперь Джесси не воспринималась им как угроза. Даже наоборот, день ото дня он привыкал к ней всё больше.
Когда прошлое отступает, душа сама находит, чем заполнить пустоту.
- Ты не представляешь, - Джесси всегда очень эмоционально рассказывает о чем-то важном для неё, даже если на самом деле это что-то совсем обычное для других, - Райт сегодня отобрал у уборщика метлу, и бегал с ней по клетке! – она засмеялась так, что Марк не мог не улыбнуться в трубку, - Но не просто бегал: он специально останавливался и ждал, пока Ник побежит следом за ним!
- Да уж, забавно, забавно, - искренне ответил Марк, - Но не кажется ли тебе, что ты слишком... слишком привязалась к волчонку? Ты только о нём и говоришь. Я ревную!
- Да брось ты! Зря ревнуешь. У тебя перед ним – совершенно никаких шансов! Шучу, а то ведь ты всё воспринимаешь всерьез. Проще нужно быть! Кстати, на счёт скучного: как у тебя дела?
- Почему же сразу скучного? Я ходил к юристу, и он сказал, что дело плёвое! Сейчас мы готовим иск. Как Джек ответил, – тот самый юрист – ответил, что мы их можем хорошо так наказать.
- Марк, ты не понимаешь, я же говорила тебе, от этого нет проку…
- Нет, нет, это ты не понимаешь!.. Неужели ты не хочешь, что бы они получили по заслугам за то, за то, что они сделали?
- …я хочу, что бы того, что они сделали, не было... В этом виноваты все мы. Виноваты за то, что есть люди, слишком кичащиеся своей силой, и не понимающие всей ответственности. Общество воспитало таких людей, и даже зоопарки не помогли им понять... Но, семью Райта не вернуть...
А за окном, между двух небоскребов садилось солнце, заливая город красным светом, навивая воспоминания о том дне.
- Но ведь если не наказать, то это будет повто… - но Джесси перебила его:
- Извини, Марк, я не хочу об этом говорить. Делай так, как считаешь правильным, я тебе доверяю... До встречи! Я тебя люблю, не забывай.
Но стоило ей повесить трубку, раздался другой звонок.
- Да, я понимаю. Я согласна... Хорошо, завтра же всё подпишем, - в другой день этот звонок быть может она посчитала бы самым большим счастьем в своей жизни, но сегодня, он не вызывал совершенно никаких эмоций. Да, она всегда мечтала стать директором зоопарка, но только теперь, когда это произошло, пришло и понимание, что на самом деле она мечтала об этом лишь потому, что хотела заботиться о животных. Асейчас, когда она взяла волчонка себе на попечение, - ничего большего ей и не нужно! Вот оно, счастье. Одни мечты порой притворяются другими, и только поэтому кажутся далекими, недосягаемыми, но по достижении их, понимаешь, о чём мечтаешь на самом деле...
Глава третья.
Шло время, солнце наверняка восходило и заходило много раз где-то за бетонными стенами вольеров, и где-то далеко это видели волки, которые не знали решёток, не знали людей. Их жизнь не была лёгкой, либо беззаботной, и была наполнена большими трудностями выживания, но бесспорно почти любой зверь променял бы комфорт и пищу, на жизнь по ту сторону решёток. Не в лёгкой добыче, что приносили каждый день люди, было счастье, и не в тепле клеток. Райт наверняка чувствовал это. Чувствовал, не смотря на то, что его положение в зоопарке в какой-то степени было привилегированным.
Ему шёл уже второй год, и время окутало лёгкой дымкой всю его память, а разум успел позабыть о прошлом. Но сердце – не забыло. Порой в душе разгоралось негодование, и непонятная, беспричинная тоска испепеляла его изнутри, однако он не мог вспомнить почему. Волк бродил из угла в угол, скуля от той душевной боли. Эта боль особенно сильна. Он не мог её понять: вроде в целом всё так же, как прежде, но внутри настоящий пожар. Изредка где-то в глубине памяти всплывали смутные, знакомые образы, но любой сторонний звук, тут же возвращал его к реальности, и иллюзии таяли, как утренний туман с восходом Солнца.
И только один образ накрепко врезался в сознание, ведь день ото дня он закреплялся. Это была Джесси. Райт привык к ней, к её голосу, её запаху. Она не стала совсем родной, но было что-то материнское в её отношении к нему, и потому волк каждый раз вскакивал на лапы, когда слышал звук её шагов, который он легко мог отличить от миллионов других. И он всегда ждал её. Почему-то с ней было спокойней, комфортней. Но следом с ней приходили всегда и воспоминания. Вернее уже вовсе не воспоминания, а лишь смутные ощущения из далекого детства. Её запах словно переплетался с ароматами прошлого, - другой жизни, о которой он уже не знал. Знал лишь то, что она у него была. И эта человеческая девушка, что единственная из всей людской стаи была своей, как-то связана с той жизнью...
Прежде она приходила почти каждый день. Редко бывало, что бы между визитами разрыв составлял три дня, но в этот раз её не было долгих две с половиной недели. Такая у неё была теперь работа. Она мечтала стать директором, что бы больше времени уделять животным, но вместо этого получила множество забот, мало связанных с заботой о природе.
- Райт! – услышал он родной голос, и уже встречал её у входа в свою клетку. Встречал, как встречают только своих. Он не считал её другим зверем, да и не помнил, как выглядят волки, - Райт, родной! – Джесси вошла внутрь. Не смотря на то, что зверю было уже почти два года, она заходила без опасений и страховки. Он никогда не причинял ей вреда. Даже в шуточной игре волк, казалось, всегда старался её не поранить. Райт думал, что она снова пришла поиграть, и припал к полу. Но Джесси подошла к решётке, и, глядя через неё куда-то в сторону горизонта, тихо заговорила:
- Ты меня прости. Я всегда хотела, что бы даже в таком скверном месте, у тебя жизнь была хоть немного лучше, чем у других... – волк не понимал её речи, но по интонации словно почувствовал, о чём она хочет сказать; сделал шаг к ней, и замер, снова прислушиваясь к грустному голосу, - Ты стал мне как родным, и я всегда считала своей обязанностью защитить тебя, после того, что видела... Мы оба с тобой пережили это. Но теперь я не смогу быть рядом с тобой... Они переводят тебя в другой зоопарк, далеко отсюда, - Райт подошёл к ней вплотную, и ткнулся носом в ладонь. Он увидел, как на глазах Джесси задрожали слёзы.
- Так далеко... – повторила она в полголоса, и замолчала. Она хотела посмотреть на волка, крепко обнять его на прощание, но сейчас это было выше её сил, и она отвернулась, дав волю слезам.
Минут пять они стояли молча. Скорее всего, оба вспоминали события последнего года. Почти пять сотен дней, в которых вместилась бы не одна жизнь. Джесси стерла слезы, и повернулась к другу:
- А я всё ещё помню тебя тем маленьким волчонком. Такой самостоятельный, такой любопытный, немного дерзкий, и такой забавный, - она попыталась улыбнуться, но это получилось скорее неудачная попытка, не искренность которой, разгадал бы даже человек, - Но надеюсь, тебе там будет лучше. Говорят у них большие вольеры, имитирующие настоящую среду. Познакомишься с кем-нибудь, - Все мысли Джесси были заняты лишь расставанием. Она даже не думала о том, как быть со своей судьбой, о своём увольнении, - эта беда блекла для неё на фоне разлуки. Да, она слишком привязалась к нему, что отчасти и послужило причиной всех этих событий, и поэтому такие минуты были куда тяжелее...
- Доктор, - окликнул вдруг её сотрудник, что всё это время топтался у входа, - Уже пора. Мне и так влетит, что я впустил постороннего человека, и задержал отправление зверя.
- Да-да, извини, Джеймс, - растеряно отозвалась она, и повернулась к волку, положив ладонь ему на голову, - Прости и ты, Райт, я не смогла. И… счастливого пути тебе. Надеюсь, это будет новая жизнь для тебя... Мы больше не увидимся, но не забуду тебя никогда. Никогда... – и она вышла. Волк последовал следом, но дверь, как и прежде, закрылась прямо перед ним. Всё как прежде, но что-то изменилось. Волк чувствовал это не только в её речи, но душа сама собой разрывалась от тоски... И, кажется, только теперь он понимал, что виделись они в последний раз...
Но тут, что-то кольнуло заднюю лапу, и клетка пошла кругом, в глазах потемнело, лапы подкосились, а разум окунулся в крепкий сон.
Свет в окне Джесси был приглушён, из колонок доносилась размеренная, успокаивающая музыка. Есть совсем не хотелось. Спать тоже. Казалось, для неё всё в мире потеряло смысл. Друг, дело всей жизни, работа, - всё это ушло в одночасье. А впереди пустота. Такая же, как сейчас в душе. Быть может впервые в жизни, она по-настоящему дала волю чувствам. Для всех она всегда казалась сильной, но это была вынужденная маска. Она хотела быть слабой, но было нельзя. Сейчас – можно. Даже самый сильный характер может надломить ирония судьбы. И Джесси чувствовала себя побеждённой. Она попыталась закрыться от всего мира. Даже телефон, звенел уже в седьмой раз, но она его не слышала. Или не хотела слышать. Лишь проходя мимо него, за стаканом воды, когда раздался восьмой звонок, она неохотно, почти рефлекторно подняла трубку:
- Наверное, слушаю.
- Джесси, Джесси, я до тебя весь вечер не могу дозвониться, - услышала она бодрый голос Марка, но даже его она сейчас не хотела слышать, - У меня ведь для тебя хорошая новость! Хорошая новость у меня!
- Хорошая? Поверь, сейчас для меня ничто не может стать хорошей новостей. Давай в другой раз. Может через неделю, может через три... А лучше лет.
- Да ладно тебе!.. Ты послушай лучше, послушай! Суд закончился, и мы победили. Слышишь? – победили!
- Победили?! – вспыхнула вдруг Джесси, - Ты называешь это победой?.. – она была вне себя от ярости, - Да будет тебе известно: меня уволили неделю назад за то, что я якобы «помешалась на волках». А Райта... Райта везут в Толедо!
- Но ты ведь действительно на них помешалась... – неосмотрительно ляпнул Марк, - Да и работать тебе теперь вовсе не обязательно, ведь на те деньги, что мне пообещал один из них, чтобы не пятнать его репутацию, ты сможешь открыть собственный зоопарк!
- Ч-что? – она сжала кулак так, что казалось ещё немного, и трубка начет трещать. С полминуты она не могла сказать ни слова от возмущения, после чего выпалила: - Да ты… ты ничтожество! Как ты смеешь так говорить? Я верила тебе, а ты... ты оказался столь же мелочным, и... и... Не звони больше!.. – Дальше Марк слышал лишь гудки.
Никогда в жизни Джесси не чувствовала себя настолько оскорбленной и настолько одинокой. Всё тело била дрожь, а в приступах плача она судорожно хватала воздух, но его не хватало, и от того голова кружилась ещё сильней. И всё же, за последнюю спасительную мысль хваталась она всем своим сознанием: одному её научил Райт, - быть сильнее судьбы, и жить, не смотря даже на то, что кругом клетка...
Глава четвёртая.
Райт очнулся в тесном боксе. По ширине места едва хватало, чтобы развернуться. Да и по длине новая клетка была лишь в полтора-два волка... Голова всё ещё кружилась, но он поднялся, и подошёл вплотную. Вспомнить, что произошло, пока не удавалось, равно как и понять, где он сейчас. Пахло непривычно, смесью соли и воды. Странные люди, в совершенно одинаковых бело-синих шкурах, маячили взад-вперёд, выкрикивая что-то, то с одного края, то с другого. Но странность этих людей заключалась, прежде всего, в том, что они не обращали на волка совершенно никакого внимания. За всё то время, когда он жил в зоопарке, Райт видел только две породы людей: либо те, что кормили животных, убирали клетки, лечили... Либо ходили от вольера к вольеру, и просто смотрели, показывали пальцами, о чем-то пересмеиваясь. Но в любом случае, все они наблюдали, и интересовались. Здесь же, никто даже не глянул в его сторону. Это было хорошо, но довольно непривычно...
С интересом наблюдая за тем, что творилось снаружи, Райт постепенно приходил в себя. Но, не смотря на это, ощущение, будто земля раскачивается, никак не проходило. Даже наоборот, - чувствовалось всё отчётливей. И это пугало. Незнакомые люди, незнакомое место, незнакомые запахи, незнакомые звуки, незнакомые чувства... Такое прежде он ощущал лишь раз, - в свой первый день в зоопарке. Но это уже давно забыто, и лишь бледной тенью оставалось где-то глубоко в памяти. Оттуда – из самых глубин, оно заставляло снова испытать давние неприятные чувства...
На следующий день пути, волк почувствовал себя ещё хуже. Неприятное ощущение в области живота, ещё более неприятное головокружение... И всё так же пространство было ограничено лишь несколькими, постоянно качающимися метрами. Солнце палило непривычно жарко... В купе, с «морской болезнью», это всё ещё больше угнетало. Помимо физического недомогания, покоя не давало и душевное. Раньше Райт думал, что в зоопарке скучно, но даже за столь короткое время на корабле, понял, что та жизнь была богатой, насыщенной, и увлекательной. Понять многое можно лишь в сравнении.
И всё же, почему он здесь? Почему рядом нет Джесси? Это наказание? За что он провинился? Может, за тот случай, когда отобрал у Дика всё мясо, что полагалось не только ему? Или за то, что он однажды перевернул ведро с водой, и бросал его из стороны в сторону, но никому не позволял отобрать до тех пор, пока не пришла Джесси? Или за ту попытку прошмыгнуть в открытую дверь? Или за метлу Ника?
Звери в соседних клетках что-то говорили на своих, незнакомых языках, но каждый понимал, что это были звуки страданий. Трудно сказать, вызывало ли это чувство солидарности, какое возникает у людей тогда, когда они попадают в непростые условия, но те, кто могли видеть своих соседей, казалось, смотрели на них, с тоской и пониманием...
Ближе к вечеру, погода стала меняться. Райт почувствовал это ещё задолго до того, как заметили матросы. Лишь тогда, когда поднялся сильный ветер, а небо затянуло серыми тучами, люди насторожились и засуетились. Волк чувствовал, как нарастало их волнение, а оно невольно передавалось и ему. Они, как и прежде, безучастно проходили мимо клеток, но теперь их внимание и вовсе переключилось на погоду. Другие звери тоже начинали беспокоиться, ведь они не могли никуда уйти из своих клеток, чтобы спрятаться и всё их пространство ограничивалось столь малой площадью. Понимая всё это, покрутившись немного на месте, Райт решил попробовать: он отошёл в противоположенный от входа край, и начал капать. Но бестолку. Как и в зоопарке, здешняя земля не хотела поддаваться. Однако волк не собирался так просто сдаваться. Он предпринимал попытку за попыткой, пробуя рыть то в одной части клетки, то в другой, пробуя на прочность даже стены. Тем временем корабль качало всё сильнее.
И вдруг, когда Райт пытался устроить подкоп у самой решётки, раздался резкий, глухой хлопок, за ним ещё один, более громкий и резкий, от которого мышцы волка невольно дернулись. Но бежать было некуда, поэтому он припал к полу. В этот момент корабль дёрнуло, и резко накренило чуть на бок, - его клетка сорвалась с места, и ударилась о соседнюю. Люди кругом засуетились, стали бегать, что-то кричать. Но Райт не понимал их. Да и не хотел понимать. Ему было не важно, что произошло. Просто он вдруг почувствовал себя очень одиноким. Было в том звуке что-то неприятно знакомое. Страх, заставил искать защиты, но искать её было негде. Он вспомнил Джесси; вспомнил те минуты, когда они виделись последний раз и, кажется, только теперь, всем своим естеством прочувствовал, что им больше не увидеться...
Стало холодно, но не снаружи, а словно внутри. Даже густая шерсть не согревала... Шум, который подняли люди на палубе, казалось, становился тише, оттого что Райт перестал обращать на него внимания. Все его мысли оставили корабль, и пустым, отрешенным взглядом он смотрел в сторону горизонта, который то поднимался, то опускался. Волк не заметил даже того, как корабль сильно накренило на другой бок, и его клетка постепенно отъехала обратно.
- Капитан, вода прибывает!.. В трюме пробоина, - кричали моряки слова, которых зверь прежде не слышал. За всё время, проведенное в зоопарке, он привык к определенному словарному запасу людей, и смысл некоторых слов ему стал немного понятен. Здесь же люди говорили о чём-то совершенно непривычном.
Но всё это было чуждо волку. Ему хотелось просто окунуться в воспоминания. Просто отвлечься от всего. Тогда он поднялся, подошёл ближе к выходу, и прислонился головой к решетке. – Он всегда любил так делать в зоопарке: чем ближе к выходу, тем большим кажется пространство, и тем легче дышать. Грудная клетка не сжимается ощущением тесноты и досады невозможности делать то, что хочется. Кажется, будто преграды вовсе нет, ведь лишь половина неба перекрыта монолитом потолка.
Но... стоило ему лишь слегка прислониться к решетке, как та поддалась, и приоткрылась. Райт не знал, что недавний удар сбил защелку, и теперь его ничто не держало. Просто увидев это, он поставил лапу на прутья, и… дверца снова сдвинулась. Пространства между ней и стенкой уже хватало, что бы выбраться, а потому промедления не было: в ту же секунду, как волк понял, что преграда на пути отсутствует, он выскочил на палубу.
Быть может кто-то другой на его месте, и попытался бежать, куда глаза глядят, остерегался бы людей, избегал бы встречи с ними, но только не Райт. С раннего детства он жил в зоопарке, а потому привык ко всему этому. Для него возможность выбраться из клетки, - это в-первую очередь возможность обследовать новую территорию, а не свобода. – Свобода с самого рождения, даже в пределах четырёх стен была у него. К тому же, любопытство всегда было его отличительной чертой. Поэтому он, неспешно прогуливаясь по кораблю, обнюхивал всё вокруг, заглядывал в непонятные ведра, ящики, тюки, совершенно не обращая внимания на переполох вокруг. Но тут, его вдруг заметил один из матросов:
- Волк!.. Волк сбежал из клетки! – закричал тот во всё горло, и суетившиеся вокруг люди, на время забыли о том, что стало причиной их суеты, ведь всего в нескольких шагах от них, спокойным, размеренным шагом, прогуливался хищник. Есть за людьми такая черта: малый риск кажется больше, если он ближе, а что-то далекое не вызовет опасений, пока не ударит по голове.
Глава пятая.
Райт не понимал, что происходило, но вокруг него столпились люди. В руках они держали какие-то палки, вёдра, веревки. Проскочить было некуда, а они постепенно поджимали его к борту. Волк оскалился и зарычал. Для него их поведения было прямым проявлением агрессии, но чувствуя страх людей, он понимал свою силу.
Однако в этот момент, из толпы донесся человеческий бас:
- Разойдитесь! Дайте пройти, - и прямо перед Райтом возник крупный бородатый мужик, державший блестящую палку в обеих руках. От неё неприятно пахло чем-то, что он уже встречал когда-то давно, чем-то очень неприятным. Человек поднял её, и направил на волка. Взгляд, глаза-в-глаза. Сердце бешено колотится, мышцы готовятся к прыжку...
Раздаётся выстрел!.. Но буквально долей секунды прежде, воздух сотрясает мощный взрыв, и корабль резко наклоняет на правый борт. Пуля проходит прямо по шерсти. Но страх уже несёт волка вперёд. Куда – не важно. Грохот и выстрел напомнили ему о чём-то ужасном. О чём, - он не помнит: причина давно забыта, но сохранился только страх. Корабль кренится всё сильнее. Раздаётся ещё хлопок, за ним ещё один. Какой-то треск. Райт попытался запрыгнуть на один из ящиков, но провалился, и тут… потерял сознание... Темнота.
Придя в себя, волку нужно было, прежде всего, отдышаться, - организм только что избавил его лёгкие от воды. Сознание ещё не до конца вернулось, а перед глазами всё ещё мелькали странные кадры, которые ему грезились пару минут назад. Трудно было теперь разобрать, что мерещилось, а что было правдой. Подняться не было сил, поэтому он просто закрыл глаза, что бы отдышаться, и снова провалился в беспамятство.
Он не мог знать о том, что корабль сбился с курса, потерпел крушение, после продолжительного дрейфа, и что течение прибило ящик, в котором оказался он, к берегу субтропической Африки... Дикий, но чуждый волку мир. Даже родившиеся, и живущие здесь звери каждую секунду рискуют жизнью, что уж говорить о том, кто не приспособлен к этим краям...
Очнуться заставило тепло солнца. Правда, слово «тепло», совсем не подходило для описания этого. Настоящий огонь! Ни один из дней, которые помнил волк, не был столь жарок. И этот жар, заставил Райта, превозмогая ужасную слабость, подняться. Земля, казалось, просачивалась сквозь пальцы, и обжигала не меньше лучей. После твердого бетона, песок под лапами казался чем-то загадочным. Зверь обнюхал его, но тот пах для него только солью и камнем, - остальные запахи были не знакомы.
Впереди зеленел лес, и его тень казалась спасительной, но более тени, волк сейчас мечтал о воде. А ведь позади него был целый океан! – Райт подошёл к краю, но вода откатилась назад. Тогда он сделал шаг навстречу ей, а она снова нахлынула, окутав его лапы, и заставив отпрыгнуть в сторону. Так продолжалось ещё несколько раз, пока он не привык, и не решился зайти чуть дальше. И всё же, эта вода была странной для него. Её резкий, терпкий запах бил в нос, поэтому волк несколько минут стоял в раздумьях, внимательно вглядываясь в золотистое, песчаное дно, и только затем, когда жажда взяла верх над органами чувств, наклонился, и коснулся её языком. Однако вкус оказался ещё более неприятным, чем запах. Поэтому, так и не утолив жажду, преодолевая слабость, он поспешно направился к лесу.
Хоть Райт давно позабыл, как выглядел его родной дом, и какой была природа в его естественной среде обитания, но даже если бы он знал и помнил, то увиденное здесь, удивило бы не меньше. Но он вырос в четырёх стенах, поэтому открывшийся ему мир африканских джунглей вызывал смешанное чувство страха и любопытства. Буйство непривычных, незнакомых запахов смешивалось в единый узор, от которого голова шла кругом. Или быть может это от солнца? Но в любом случае, разделить запахи он не мог, потому что не знал ничего из того, что их источало. А незнание невольно порождало смутную тревогу.
Противоречивое чувство снова охватывало серого хищника: с одной стороны, впервые его движения ни что не сковывало, и он мог идти в любом направлении. Хотелось бежать, - после жизни в зоопарке, дать мышцам желаемую нагрузку, что вызывало необычайно приятные чувства во всем теле. Ничто не стояло меж ним, и окружающим миром. Он уже привык видеть мир в малом пространстве, и поэтому сейчас ему горизонты казались такими же стенами, просто они были дальше! С другой стороны, неизвестность, незнакомые предметы, явления, звуки и запахи, яркие цвета, - всё это отпугивало. Каждый раз, когда с ним случалось подобное прежде, неизменно следовали тяжелые дни. Стойкой ассоциацией это врезалось в его память, и потому заставляло поджать хвост, и чувствовать себя всё тем же щенком, что и два года назад, на том замшелом холме...
И всё же этот мир манил к себе. Как зачарованный, волк осторожно двигался вдоль густой, африканской растительности, то и дело поспешно возвращаясь к месту, где океан принес его к берегу. Однако затем он снова шёл вдоль зеленой опушки. После всего, что произошло за прошедшие дни, лес успокаивал. Он не казался совсем чужим, - из всего окружающего, он казался роднее. Даже роднее и привычнее горячего солнца, которое он видел в зоопарке. Столь похожее, но другое?
Отсутствие решёток, стен и потолков было непривычно, но и где-то в глубине души вызывало бурную радость, желание помчаться вперед. Однако, осторожность пока стучала в висках с каждым сердечным ударом, напрягая все мышцы и органы чувств. Райт обнюхивал каждый незнакомый лист, вслушивался в каждый новый звук, всматривался в каждое мельчайшее движение, стараясь понять, запомнить их. А джунгли, казалось, были живыми, - всюду копошились какие-то насекомые, мелкие животные и даже растения казались совсем живыми. Это не давало расслабиться ни на секунду. Неожиданный, резкий звук то и дело заставлял Райта вздрогнуть, и взвести все свои чувства до предела. Лишь через полчаса-час, он смог немного привыкнуть к основным источникам страхов, и не обращать внимания на то, что угроз не представляло. Не смотря на это, напряжение всё ещё было на пике, и расслабиться новый мир не позволял.
За это время, серый хищник, ушел лишь метров на двадцать вглубь, и несколько раз возвращался к побережью. Открытое пространство казалось безопаснее, но там главной угрозой было солнце. Поэтому он снова и снова, малыми, испытующими шажками продвигался в джунгли.
В один из таких проходов, прямо перед ним выскочила небольшая мартышка. Буквально на мгновение, она растерялась при виде незнакомого зверя. В следующую минуту, она бросилась наутёк, но сработал инстинкт: убегает – хватай. И клыки волка сомкнулись на её шее. Запах был странный, но несколько дней голода, усталость, кровь, и сам факт пойманной добычи, заставили его, не теряя бдительности, даже напротив, доведя её до предела, проглотить жертву буквально за несколько минут.
Благодарный желудок внушил зверю уверенности. Казалось, новый мир принял его. Единственной проблемой, были тучи назойливых насекомых, от которых не было покоя. Но за день он успел привыкнуть к ним, и теперь, словно готов был вынужденно считать это место своим новым дом. В подтверждение этого, он пометил небольшую часть леса у побережья, и с заходом солнца вышел к морю, улегся на мягкий, теплый песок, а сон овладел его разумом в то же мгновение, как закрылись глаза.
Глава шестая.
<i>Она стояла на противоположенном берегу. Река между ними проносилась бешенным потоком, извиваясь в высоких, хлёстких волнах. Волк перебегал вдоль берега то в одну сторону, то в другую, но Джесси, казалось, лишь отдалялась. Её взгляд был наполнен самой большой тоской, какую ему доводилось видеть... Даже печаль привезенного при нём в зоопарк бурого медведя двух месяцев отроду, на глазах которого убили его мать и брата, не могла с этим сравниться. И от этого, в его груди что-то гудело неприятной, острой болью. От отчаяния он готов был броситься в воду, но став передними лапами в бурный поток, он понял, что перебраться ему не удастся. Тогда Райт снова посмотрел в сторону единственного родного для него человека. Она была уже совсем далеко, но продолжала смотреть на него. Ему показалось, что этим взглядом, она зовёт его к себе, и тогда он просто бросился вперёд!.. Но вода схватила волка в свои крепкие тиски, и закрутила. А лёгкие наполнила солёная вода...</i>
В эту минуту, жадно хватая воздух ртом, Райт подскочил на лапы, судорожно пытаясь понять, где он. Но никого вокруг не было. Ужасные звуки и запахи доносились со стороны африканского леса, что-то неприятно кусало его за спину, за лапы, за левый бок... Но усталость снова шептала в унисон малым волнам, большой солёной африканской реки, и он снова погрузился в тревожный сон...
<i>Всё замелькало, забегало перед глазами, замельтешило! Он не мог разобрать, что происходит, но чувствовал, что нечто страшное. Он явственно ощущал опасность. Хоть и не мог её увидеть, или услышать. Кругом были какие-то крики, вопли, рёв, вой, паника. Все бежали! И он бежал следом. Самые жуткие звуки доносились позади: звуки жертвы, и звуки охотника. С каждым мгновением, они становились всё явственней, всё ближе, а животных вокруг становилось всё меньше... Но вдруг, всё пропало. Тишина. Ни единой эмоции, ни одного ощущения. И только одно малое, но нарастающее с каждой секундой. Голод. Сперва он напомнил о приятном вкусе свежего кролика. Потом разразился недовольным рокотом в желудке. Ещё мгновение спустя, он стал настолько отчетливым, что заставил хищника подняться, и отправиться на поиски пищи. Вскоре, голод стал причинять острую боль в животе, и он забыл обо всём!..
Теперь он видел, что тем хищником был он. И это он бежал следом за теми животными, которых видел в зоопарке, и это от него убегали они. Его клыки заставляли кричать, вопить, реветь, выть...</i>
Глаза открылись сами. Голод резал его изнутри. Но слабость была сильнее. Волк покрутился на месте, перевернулся на другой бок, и свернулся калачиком. Постепенно сон начал перебивать голод, заглушая его своей тихой музыкой жизни…
<i>Далёкий, чуть различимый вой донесся до ушей волка. Но даже этой слабой ноты хватило, что бы пробудить смутную тревогу. Он начал ходить из угла в угол своей клетки. Что-то внутри подсказывало, что всё это не настоящее, не его. Не его решётки, не его земля, не его пища, не его небо, не его жизнь. Оно звало в путь, рассказывало о другом, настоящем мире! Возбуждение волка нарастало, но вырваться за пределы стен он не мог. Как и за пределы сна. Душа и тело негодовали, и их истязала жуткая тоска. Райт чувствовал себя совсем потерянным, одиноким. Он понимал, что так не должно, и не может быть. Но даже раньше, в зоопарке он был не один. А сейчас, в чужом мире, он снова чувствовал себя тем серым, растерянным волчонком на вершине холма, у подножья которого лежала вся его семья...</i>
Даже ветер здесь казался другим. Другой лес, другие животные, другое солнце, другая вода. Уже и не различить, что сон, а что правда. Но ему хотелось снова увидеть тот сон про зоопарк и Джесси. Хотелось, что бы сон этот не прекращался…
<i>Ночь. Неба не видно. Горизонта не видно тоже. Земли, - и той не видать. Кругом густые заросли, закрывающие весь обзор. Каждый шаг – на свой страх и риск. Любое неловкое движение, и ты лежишь на земле. Но, чу!.. Незнакомый звук. Похож на шорох, или чуть различимый скрежет. Ещё шаг, но снова звук! – на этот раз, подобный пробежке какого-то крупного зверя. Несмотря на величину, он движется тихо, почти бесшумно. И если бы не чувство голода, то волк бы ни за что не услышал его. Но тут перед ним мелькнул черный силуэт, и...</i>
Скоро рассвет, а ему никак не удаётся уснуть. Столько тревожных снов, - они только истощают его, забирая последние эмоции, а с ними и физические силы. Хоть несколько минут вздремнуть бы… без… сн<i>ов...
Наверное, никогда в своей жизни он не чувствовал такого спокойствия, и такой умиротворённости. Кругом, насколько хватало глаз, раскинулась изумрудная равнина, рассекаемая от края до края, тихой, серебристой рекой. Вдали возвышались сопки и горы. Живот благодарно урчал. Под боком сопели волчата. С другого бока сидела, и смотрела на него своими темно-рыжими глазами, красавица волчица. Мир, который он никогда не видел, но который был всегда, с рождения в его крови. Волк – неотъемлемая часть этого мира, и этот мир – часть волка. А всё прошлое теперь казалось просто сном... Он закрывает глаза, но боится их открыть. Боится, что всё это исчезнет. Но странное чувство, - непреодолимый внутренний зов, будит его:</i>
А кругом другие, - теперь уже знакомые, но чужие картины: песок, море, джунгли... И восходящее алое солнце. Пока его лучи не столь горячи, оно кажется тем же шаром, что восходил в далеком детстве. Единственное из всего этого мира, что напоминает ему о прошлой жизни. Напоминает так явственно и чётко, что хочется бежать. Неважно куда, - просто бежать следом за солнцем! Однако сон, и инстинкты подсказывают, куда. Он смотрит на север. Пусть видит только зелень джунглей, но всё сильнее зовет его внутренний голос. Хочется бежать, покуда есть силы! И сегодня, он решил, что так и сделает, не смотря ни на что. Вопреки судьбе, что забросила его на этот берег, он вернётся в родные края!.. Но сейчас, глядя на солнце, и вспоминая всё, что было ему дорого, волк просто сидел на берегу, и смотрел в сторону горизонта... Совсем никого на многие дневные переходы. Далеко от своих земель, от своего прошлого, от своей жизни. Ни навыков, ни выносливости, ни знаний. Одно лишь стремление жить. Быть может от тоски, а может просто от света, но на глазах его заблестели слёзы. Не просто в очередной раз оказаться вдали от всего того, к чему был привязан. Лишиться всего. А от пустого желудка, душа кажется ещё более пустой...
Но он просто смотрел куда-то за край неба и моря. Куда-то туда, где каждый день сидела, и думала о нём она...
Глава седьмая.
Джесси сидела у края парома, провожая взглядом солнце, опускавшееся в море, и размышляла о жизни. Размышляла о судьбе Райта, о своей судьбе... Вспоминала о том дне, когда впервые увидела любопытного, неуклюжего волчонка и том, как потом держала этот перепуганный серый комочек на руках. В тот день она испытала не меньший страх, чем он, и, наверное, поэтому они так сроднились. Она чувствовала тоже, что чувствовал он, и понимала его так, как не понимал больше никто. Как теперь её. Порой ей казалось, что весь мир ополчился на них; что он не может и не хочет понять. А ведь это так просто: она лишь хотела, что бы человек жил в согласии с природой, и был ей старшим братом. Так же, как она была сестрой, или даже матерью для этого волка. Но теперь, она никогда его не увидит... Сегодня по новостям сообщили об ужасном происшествии. И она снова испытала тот страх и ужас, что и два года назад... Корабль ушёл ко дну, унеся с собой и половину её души. Но никому этого не понять. Даже Марку!..
Раньше она думала, что он понимает; что он думает так же, как думает она, но это оказалось ложью!.. И больнее всего от предательства тех, кому доверяешь как себе. Он притворялся, и потакал её словам? Просто поддакивал, ради своих низменных целей? – этого она простить не могла.
Он звонил каждый день. Звонил много раз. Но она не брала трубку. Не брала трубку, не подходила к двери, удаляла все килобайты писем, что приходили с его адреса. Иногда ей казалось, что она не во всём права и справедлива с ним, но эта мысль тут же прерывалась фразой, что эхом проносилась по её сознанию: «те деньги, что мне пообещал один из них, чтобы не пятнать его репутацию»... Конечно, хотелось верить. Хотелось верить, что это был не он, или, что было просто неудачной шуткой, или... Да любая самая абсурдная и смешная причина в надежде облачалась в спасительную. Но тогда она корила себя за то, что пытается его оправдать...
Сегодня, ей, наконец, удалось выспаться. Впервые с того дня, как она узнала страшную новость о том, что произошло с кораблём. В это не хотелось верить. Впрочем, она и не верила. За то время, пока Джесси работала с волком, между ними словно возникла невидимая связь. Они могли общаться без слов, чувствовать настроение друг друга, понимать даже то, что не понимали в себе. Так однажды, когда Джесси была в отпуске, она вдруг почувствовала сильное беспокойство, которому никак не могла найти причину. Она чувствовала, что Райту плохо, но на том краю провода отвечали, что с ним всё хорошо. Тогда она бросила всё, и приехала сама. Как оказалось, волк заболел, но симптомы ещё не успели проявиться. Джесси сразу всё поняла, лишь взглянув на него, и поэтому болезнь удалось остановить очень скоро.
Вот и сейчас, что-то подсказывало ей, что Райт жив. И она в этом ни на секунду не сомневалась. Не так, как многие: она не цеплялась за спасительную мысль и надежду. –Просто точно знала. Но неопределенность не давала покоя, и гоняла по комнате из угла в угол. Она уже обзвонила все возможные инстанции, всех кто занимается поиском погибших людей и животных, утонувших во время аварии на корабле, но тщетно. Везде её пытались утешить словами соболезнования. Ведь они просто не знали. – Эта мысль упорно билась в голове: «Они не знали Райта. Он не обычный волк, и не может так просто погибнуть».
И вот теперь, когда организм наконец победил беспокойный разум, и забрал положенное на сон время, Джесси чувствовала себя совсем по-другому. Конечно, тревога не отступила, но теперь она точно знала, что сделает, - она сама отправится на поиски!.. Эта мысль вдохновляла её, и придавала сил. Причём на волне этого порыва, она даже открыла одно из писем Марка перед тем, как удалить. Он просил прощения, писал, что хотел сказать совсем другое, и что он не думал об этом. Его слова даже несколько смягчили Джесси. Может и в самом деле, сорвалась не та фраза, которую думал? Бывает ведь так. И всё же, прощать она его пока не собиралась. Слишком много было причин помимо этой. В том числе, в его упёртости по отношении к судебному делу. Даже в одном из писем он написал ей о том, что дело движется к завершению, и что приговор уже предрешён. Так же он писал и про куда более приятную новость о том, что благодаря переполоху, который устроил этот судебный процесс, в правительстве штата идёт обсуждение одного очень важного закона об охоте и защите окружающей среды. Это не могло не заставить её улыбнуться. Более того, она уже даже хотела позвонить Марку сама, но вот незадача: телефон сел, а до отлёта самолёта оставалось совсем немного времени, и она жутко опаздывала...
- В аэропорт – почти инстинктивно сказала Джесси, и стала суетливо записывать что-то в свой потертый от времени ежедневник. Впервые за эту неделю она открыла его.
- Вы работаете в зоопарке? – вдруг отвлек её от этого таксист.
- Что? А, да, верно, - растерянно ответила она, - Но как Вы догадались?
- Дедукция! – засмеялся водитель, - А если честно, то на вашей тетради, на вашей сумке, ваши сережки – всё в зверье. Если бы не дикие, то я бы сказал, что Вы из приюта для бездомной живности. Ну и немного Ваш бейджик подсказал, - снова он наградил пассажирку неприятным громким смехом.
Джесси смутилась, но даже не столь реакции таксиста, сколь своей растерянности. Прошло несколько дней, а она не просто забыла его снять, но даже рефлекторно, по привычке перевесила на новую одежду.
- Работала... – попыталась оправдаться она, снимая бейджик. Неужели за столь малый срок ей могли стать настолько неприятны люди? Или только этот такстист? Или они всегда были ей не приятны?
- В том, что закрыли на днях и корабль с которым пошёл кормить рыб? Тогда понятно! Ну что, сперва мы кормили из своего кармана зоопарк, а теперь хоть рыбакам большой улов! Да и вам, халявщикам, за наш счет чтобы не питаться, а то небось устраивали там экзотические пиршества?
- Остановите машину...
- На правду не обижаются, детка, - всё так же ехидно улыбался водитель
- Я сказала, остановите машину!
- Ой, ой, подумаешь! – такси остановилось, - Тоже мне, хозяйка дикой природы, - сама небось в первый день бы кормом для волков в лесу стала.
Дверь захлопнулась с такой силой, что у стоящей рядом на обочине машины, сработала сигнализация. Затем Джесси нагнулась к открытому окну, и тихо произнесла:
- А это, на память от хозяйки дикой природы, - и ключом оставила длинную царапину вдоль обеих дверей.
Следом ей сыпалась отборная водительская брань, но она её не слушала. За свою жизнь, Джесси слишком много сталкивалась с невежеством и грубостью других людей. Особенно, когда речь заходила о хищниках. Настолько непоколебимый образ был взращен в их сознании, что спорить аргументировано с ними было просто бессмысленно. Но, не смотря на это, привыкнуть ей так и не удалось. Это всегда задевало её за живое, и тогда она была готова даже силой отстаивать права животных на жизнь…
Глава восьмая.
Тень отступала от моря к лесу. Уходила так быстро, что это можно было заметить. Занималась заря. Обитатели этих мест, могли бы назвать этот момент чарующим, приятным, по-своему привлекательным, - утро всегда радует своей прохладой и относительным спокойствием. Но не Райта. Для него такая прохлада подобна разгару дня. Солнечный жар разбудил его, и заставил перебраться ближе к деревьям.
Новый день для волка выдался ещё более тяжким, чем ночь. Голод и жажда направили его в сторону леса. Но теперь этот мир казался ещё более чуждым и агрессивным. Слабость делала каждый его шаг ещё более неуверенным. А сон, который должен был помочь отдохнуть и вернуть силы, напротив, лишил его таковых. Разум, утративший бдительность, и осознание происходящего, каждую минуту бил тревогу, отзываясь гулкими ударами крови в висках. Незнакомые колючие, липкие, прочные растения; гудящие, жужжащие, жалящие и грызущие насекомые; постоянные пронзительные, неприятные, раздражающие звуки, что доносились со всех сторон, порой в пугающей близости... Но их источника волк не мог увидеть, или узнать, что напрочь лишало какой-либо уверенности.
Ещё через несколько минут его попыток пробраться через чужой лес, что-то острое полоснуло лапу, оставив после себя алую полосу. Боли почти не чувствовалось, но куда тревожнее было от понимания того, что неизвестно кто ещё может прийти на запах его крови. Любой хищник может быть не только охотником, но и жертвой. Что уж говорить про волка, выброшенного на берег Африки.
Но вдруг прямо впереди перед ним что-то зашуршало, зашипело, и приподнялось из зеленых зарослей. Буквально в полутора шагах успел Райт остановиться, и замереть. Яркий окрас зверя предостерегал о том, что с ней лучше не связываться. Это могло быть обманкой для самозащиты, мимикрией, но проверять не хотелось. Шерсть на загривке волка поднялись дыбом, и он очень медленно и осторожно сделал шаг назад, - лучше увеличить дистанцию, и изучить врага издали. Райт не знал, о силе яда этой змеи, но всё же, инстинкт помогал даже в незнакомой земле. Полметра отделяла его от верной гибели, но, ни он, ни змея, не хотели проверять судьбу. Каждый боролся за жизнь. Когда расстояние между ними стало больше, шипение стало стихать, и змея успокоилась. Увидев это, волк решил обойти её стороной.
Можно считать это случайностью, но, не смотря на опасности, таившиеся за каждым новым деревом, Райту удавалось уже второй день держаться живым в мире, для которого он не был рождён и к которому не был приспособлен. Иные бы не прожили и часа. Но он всегда был счастливчиком по жизни. За весь путь от зоопарка, до этих мест, он мог уже много раз погибнуть, но нет, судьба словно задумала другой сюжет, и смерть обходила волка стороной. Вот и сейчас, не смотря на то, что жизнь оскалилась и показала ему свои клыки, фортуна продолжалась улыбаться. Но всё же, от этого не было легче, ведь желудок Райта был пуст уже долгое время, сил оставалось не много, жажда становилась всё нестерпимей, и с каждым шагом, его шансы таяли. Даже матерому, бывалому зверю не просто выживать, а ведь он и вовсе был почти домашним...
На второй час «путешествия», его внимание привлёк необычный аромат. Он не был притягательным для волка, но необычный сладкий оттенок, вызывал интерес. Да и Райт ведь всегда был любопытнее своих собратьев. Поэтому, даже здесь, оказавшись вдали от дома и ото всех, кто ему дорог, ощутив весь ужас своего положения, что-то внутри подстегивало его изучать враждебные берега. Вот и теперь, вопреки чутью и инстинкту самосохранения, он двинулся навстречу этому запаху. Через некоторое время он увидел, что запах привлёк не только его. Множество насекомых манил тот аромат, и они мерно двигались в сторону источника, который приводил их к большому цветку. Здесь запах был особенно сильным. Волк обошёл этот странный цветок по кругу, изучая его с разных сторон. Но тут, когда одна большая муха залетела внутрь, растение вдруг захлопнулось сверху. Райт отскочил в сторону от неожиданности. Вот уж действительно странный и хищный мир, где даже цветы охотятся!..
Но чем дальше он уходил, и чем больше этот мир показывал ему свои клыки, тем сложнее было Райту идти. Постепенно, любопытство уступало место холоду пустоты, потерянности, одиночества. Дикий холод, дикой жизни. Озноб, пробирающий до костей. Этот мир, всем своим естеством, каждым растением, каждым событием, каждой царапиной говорил ему о том, что он чужак. Всё кругом ополчилось, оставляя глубокие раны не только на теле, но и на душе. Час от часу становилось всё тяжелее. Стрессовое состояние затуманило разум, и он, казалось, уже ничего не осознаёт. – Просто идёт вперед. Куда – сам не зная, но неведомая сила вела его всё также в одном направлении. Пробираться сквозь заросли становилось всё тяжелее. Это доводило волка почти до отчаяния, но жажда жить всё ещё билась в сердце, покуда не вытеснила какие-либо другие мысли. И она заставляла бороться до последнего, преодолевать:
шерсть дыбом, оскал, глухое рычание доносится из груди. Он прыгает уже на всё, что досаждает и не даёт покоя, а зубы то и дело щелкают в попытке поймать назойливых насекомых. Серый хищник взведён до предела. Кажется, ещё немного и паника, или смирение, полностью овладеет его сознанием, а тогда до беды не далеко.
Но, не смотря на то, что жил он среди людей, Райт был настоящим зверем, и внутри него была большая сила, которая помогала даже в эти тяжелые часы побеждать и выживать. Отбиваясь от насекомых, и вот уже других неведомых животных, он пробивался всё дальше вглубь, с одной лишь мыслью: выбраться отсюда. Неважно, сколько пройдет времени. И неважно даже то, получится ли вырваться из новой зеленой клетки, но главное, бороться, покуда есть хотя бы капля сил.
Но тут, ему в нос ударил приятный аромат, который нельзя спутать ни с чем! Мясо. Свежеубитое, крупное копытное животное лежало где-то неподалёку. Этот запах показался спасительным, и желудок ответил протяжным одобрительным гулом. Но, не смотря на жуткий голод, слабость и потерянность, Райт не забывал об осторожности. Запахи могут привлекать и других желающих перекусить, не говоря о том, что эта туша наверняка является чей-то добычей. И пусть охотника он не чует, но лучше оставаться начеку, ведь сейчас он далеко не в той форме, чтобы противостоять кому-либо. В таких краях выживают лишь сильнейшие. Но желание жить, укрывшееся в банальном чувстве голода, могло заставить пойти его на самые бессмысленные, отчаянные шаги.
Путь был не долгим, но изнуряющим. Минут через пятнадцать, серый хищник выбрался на небольшой холм, с относительно скудной растительностью. Видимо здесь, прежде, долгое время находилось нечто большое, что в дальнейшем было убрано людьми. О том же говорили и обломки камней, что острыми шипами обступали периметр холма. Деревья вокруг не успели закрыть небо, и сейчас, через небольшую синюю брешь в зеленом тропическом одеяле, пробивались, казалось осязаемые, золотистые лучи. Вкупе с мягким рассеянным светом, они придавали холму сказочный, сюрреалистический оттенок. Но зверю это было чуждо. Взор, и всё его сознание было приковано к тому, что привело сюда: чуть в стороне от холма, у самого ствола одного из деревьев, лежала свежая туша.
Райт осторожно сделал шаг вперёд, но тут...
Глава девятая.
Смутно знакомый по жизни в зоопарке, рычаще-шипящий звук донесся до волка. Несмотря на накопившуюся усталость, организм среагировал на удивление быстро: вверху сверкнул черный силуэт, Райт даже не успел разглядеть его, но в когтях нападающего остался лишь небольшой клок серой шерсти. Тихое, почти бесшумное приземление, и в следующее мгновение два зверя уже стояли неподвижно напротив друг друга, не сводя взгляда, и улавливая каждое движение неведомого для них животного. Один защищал добычу и свою территорию, а другой, - жизнь. Но необычный вид соперника, заставлял обоих быть предельно осторожными.
Казалось, весь мир в эту минуту уменьшился до пределов одной небольшой поляны, а всего, что осталось за её пределами – нет; всё внимание было сфокусировано здесь. Остальные звуки стали тише; остальные части картины стали казаться размытыми; остальные запахи затерялись в трех самых ярких: два хищника, и жертва.
Леопард стал обходить по кругу, примеряясь к непрошеному гостю, выбирая момент для прыжка. Райт же ощетинился, и стоял на месте, скалясь и грозно рыча. При этом он старался держаться так, чтобы оставаться морда к морде с соперником. Разум же поспешно искал пути отступления. Но джунгли были слишком густыми и непроглядными. Даже шаг в их сторону сейчас мог стоить волку жизни. После таких дней, обессилив от жажды и усталости, бежать от того, кто знает эти места вдоль и поперек – самоубийство. Эти сомнения чувствовал и черный кот, поэтому малейшего замешательства гостя было достаточно, что бы тот бросился на него. Когти оставили алую полосу на боку серого хищника, но ему случайно удалось поднырнуть и вывернуться так, что пантера пролетела над ним.
И снова они всматривались друг другу в глаза, словно выискивая в них слабость. На этот раз по кругу двигались оба зверя. Всё так же, взгляд их был прикован лишь к врагу. Но тут леопард вдруг остановился и пригнулся, готовясь к прыжку. Хоть волк и не знал особенностей поведения диких кошек, но его мышцы инстинктивно напряглись, готовясь к схватке. Выпад... Два зверя встали на дыбы, пытаясь сверху вцепиться сопернику в шею, но тщетно, - слабых мест обнаружить не получалось. Однако в тот момент, когда леопард снова пригнулся для прыжка, Райту удалось добраться до его шеи, но... зубы сомкнулись на загривке чёрной кошки. Роковой промах. Худшего варианта нельзя и придумать, однако другого у него попросту не было. Тем временем соперник вывернулся, и чуть было не схватил его за шею. То, почему этого не произошло – можно считать чудом, подобному тому, что эти два зверя вовсе пересеклись здесь сегодня, но все четыре лапы волка вдруг оттолкнулись от земли в один момент, и снова расстояние между хищниками увеличилось.
Они продолжили изучать друг друга, вглядываясь в самую душу. Пауза была на порядок дольше. Быть может, они бы так ещё долгое время ходили по невидимой линии, если бы, позади Райта не вспорхнула большая птица. Этот звук заставил его вздрогнуть, и на долю секунды переключить внимание в сторону возможной опасности, однако даже той доли хватило, что бы черная пантера среагировала: одним прыжком она завалила волка, и прижала всем своим весом земле.
Когти впились в шкуру, в свете солнечных лучей сверкнули клыки...
Райт попытался вырваться из «мёртвой» хватки хищника, но тщетно, - челюсти накрепко стиснуты у его шеи. Сопротивляться бесполезно, - лишь потратишь оставшиеся капли сил, но разве может зверь иначе? За жизнь нужно бороться до смерти. Тем временем пантера продолжала душить волка.
Нет, перед глазами не было всей жизни, потому что и жизни ведь толком не было, лишь однообразные дни в клетке, изредка скрашиваемые гостившей у него приёмной матери, Джесси. Но сейчас, его глаза отражали самый большой страх его жизни, потому что в этот миг, он вспомнил то, о чем давно пытался забыть, - о том дне, когда потерял настоящую семью... Раскатистый рев дикого зверя перерос в гул моторов; буйство ароматов джунглей уступило место запаху пота людей, волчьей крови, пороха, смерти; солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, казался ослепительной вспышкой, уносившей жизни тех, кто был ему по-настоящему дорог с самого рождения, и память о ком притаилась в его сердце до этого дня, что бы теперь, вырвавшись безумным порывом воспоминаний, оставить в нем глубокую рану. И эта боль была куда сильней боли от когтей и клыков чёрного зверя. Она сковывала не только тело, но и душу. Она убивала изнутри. Она была настолько сильна, что Райт готов был благодарить своего соперника за то, что тот с минуты на минуту, лишит навсегда его этой боли...
Но тот лишь на мгновение заглянул в его глаза... Я не возьмусь утверждать, что именно увидев тот взгляд, почувствовав ту боль, зная тот страх, или по какой другой неведомой нам, людям, причине, но факт остается фактом, - что-то переменилось во взгляде победителя, он остановился, и не сделал того, что должен был, - того, что велела сама его хищная природа. Две минуты, что для северного зверя были подобны годам, пантера стоял над ним, но затем произошло удивительное: он втянул когти, убрал клыки от его шеи, и отошёл в сторону.
Как же так? Что стало причиной столь противоестественного поступка?
Волк не сразу пришёл в себя, ведь он уже был готов к смерти. Но сердце всё ещё гнало его северную кровь по телу, грудь наполнялась жарким и влажным африканским воздухом, а мышцы предательски гудели и содрогались от излишка адреналина в крови.
Понимание подоспело с опозданием. – Волк приподнялся, и посмотрел в сторону чёрного кота. Тот же лениво и непринуждённо, как ни в чем, ни бывало, подошёл к загнанной им туше, улёгся рядом, потянулся, и отвернулся в сторону солнца. Райт понимал, этот зверь только что мог легко лишить его жизни, и был бы прав в этом, но почему-то остановился. Больше всего понимаешь жизнь, находясь в двух сантиметрах клыков от смерти. Отдышавшись, он привстал, и стал наблюдать за своим недавним соперником, в каком-то смысле, ставшем для него и спасителем. И во взгляде волка смешивался страх, непонимание, и любопытство. Да, даже при всём том, чем угрожала ему сегодняшняя встреча, Райт оставался неисправимо любопытным волком.
<i>[Примечание автора: У больших кошек тоже нет имён; им тоже не нужно слов, чтобы обращаться друг к другу. Но мой читатель, скорее всего, - человек, поэтому будет легче и привычнее, если и у этого героя произошедшей истории будет своё имя. За цвет, некоторым самцам чёрной пантеры, приезжие при отлове и отправки в мировые зоопарки, давали имя Блэк. Что ж, я думаю, это хорошее имя для него, ведь даже среди своих сородичей, Блэк выделялся тем, что в темноте, его окрас был крайне насыщенного однородно-чёрного цвета. Настолько, что ночью даже в движении, его силуэт был практически неотличим]</i>
Так вот, хоть Блэк и делал вид, будто ему и нет дела до непрошеного гостя, но на самом деле, в свойственной кошкам скрытной манере, он внимательно наблюдал за ним и изучал. Поэтому, стоило волку только сделать полшага в его сторону, как кот молниеносно бросил взгляд в его сторону, выгнул спину и зашипел. Райт тут же прижал уши и припал к земле. Не только и не столько поражение было причиной тому, или сила и опыт соперника. Но, прежде всего, он видел в черном звере обитателя этих агрессивных, диких мест, хозяина этой территории и этой добычи. Здесь его статус выше. Возможно их безмолвный диалог, сказал много больше, чем может извлечь человек, со своей моралью и этикой, своим антропоцентрическим сознанием, но обоим из них нужно было считаться с формальными нормами поведения, незнакомого им вида. Другими словами, любая оплошность, любой поступок, свойственный одному, мог спровоцировать другого и наоборот. Это заставляло вести себя максимально осторожно и предусмотрительно, словно предугадывая реакцию незнакомого зверя на каждый свой шаг, подобно тому, как это происходит в шахматной игре. Но были в их поведении понятные обоим действия, подобно этому признанию силы.
Неожиданно, Блэк поднялся, и их взгляды на мгновение пересеклись...
Глава десятая.
Это был воистину разговор без слов, и даже самые фанатичные видавшие видов зоологи, не поверили бы своим глазам. Но оно действительно было так: после того, как взгляды зверей на мгновение пересеклись, чёрный кот вдруг отошёл в сторону, и снова посмотрел в сторону волка. Последний, некоторое время сомневался, сделал несколько робких шагов по дуге, держась на безопасном расстоянии, и остановился. Затем он подошел чуть ближе, и снова замер. Всё это время, серый внимательно следил за поведением Блэка, словно проверяя, верно ли он истолковал его «слова». Но тот снова делал вид, будто ему безразлично всё происходящее, и растянулся на одной из нижних веток. Тогда хищник севера снова осторожно двинулся вперёд, и уже лишь расстояние одного-двух волков отделяло его от туши. Секунду спустя, когда запах мяса окончательно овладел сознанием голодного зверя, тот, забыв обо всём, начал жадно рвать и поедать куски. Из груди его невольно вырывалось негромкое, глухое рычание, в ответ на близость другого зверя, а взгляд неуклонно следил за каждым его движением. Райт старался как можно больше съесть за это время, постоянно вздрагивая при каждом резком звуке. Мечущийся же из стороны в сторону хвост Блэка, выдавал его внутреннее недовольство происходящим, но всё же что-то было сильным противовесом этому недовольству, потому что кот оставался безучастным.
Кто знает, было ли это просто холодным спокойствием сытой чёрной пантеры, которой на полный желудок не важна судьба её добычи, или Блэк действительно увидел в незваном госте, растерянного, незнакомого с этим миром, голодного и измученного чужеземца и поделился излишком. Нам не узнать этого. Райт же, вероятно, воспринял это как принятие в «стаю», ведь свой статус кот доказал не только силой, но и посредством неё добившись права первым насытить свой желудок. В любом случае, независимо от мотива, результат был прост: он поделился своей добычей, что редко увидишь даже в рамках одного вида. Хотя ещё меньше часа назад они были готовы убить друг друга...
Тем временем, волк так же успел насытиться, и поспешно отступил в сторону. Снова они бросали короткие взгляды друг на друга, изучая, но при этом, стараясь не провоцировать. Трудно объяснить такие тонкости, но в переводе на человеческие эмоции, это было подобно благодарности. Нет, не той привычной для людей благодарности, а самим своим довольным и в меру того, насколько это возможно в подобной ситуации, спокойным состоянием, покачиванием хвоста, поведением, Райт словно говорил об этом. Он облизал морду, и поспешно отступил на то же самое место, от которого начинал приближаться к туше.
Прошло не более пары минут, как Блэк вдруг поднялся, лениво потянулся, и двинулся в сторону леса. Волк продолжал смотреть ему вслед. Когда хозяин этих мест уже практически скрылся в листве диковинных растений, он вдруг остановился, оглянулся, и снова двинулся вперёд. В эту минуту Райт словно старался решить и определиться. То была кратковременная заминка, после которой он поднялся, и осторожно отправился следом.
Волк старался держаться на почтительном расстоянии, но при этом так, чтобы не потерять своего нового знакомого из виду. Он понимал, что не сможет выжить один на чужой земле. Блэк, в свою очередь, так же непринужденно направлялся по давно выбранному им маршруту, как по Киплингу, - «гуляя сам по себе». И всё же изредка он приостанавливался, словно давая возможность отставшему северному другу нагнать его. Хотя, быть может, он просто из осторожности следил за незваным гостем? Мы можем лишь интерпретировать поведение под свои взгляды, но объективной картины нам не увидеть. Мы слишком привыкли смотреть на мир глазами людей...
Вскоре на их пути возникла река, и радость волка в этот момент трудно было описать, - он забежал в неё почти по шею, и начал жадно пить. Не лакать, а практически хватать ртом! После мяса, жажда всегда особенно нестерпима. Тем временем леопард тоже прильнул к реке, с интересом наблюдая за поведением чуднОго зверя…
Дневал Блэк обычно на ветвях большого раскидистого дерева, подобных которому, не бывало на родине Райта. Это было любимым местом леопарда, поскольку в этих местах было всегда тихо, прохладно, безопасно, да и просто приятно. Большое, широкое дерево с необычным узорчатым переплетением ветвей. Сквозь густую листву, почти не проступало света, и солнце приятным отсветом подсвечивало снаружи листву. Лишь в нескольких местах одинокие лучи пробивались через его зеленый полог. Из-за постоянной тени, под самим деревом растительность была относительно скудной, - лишь некоторые травы, да цветы росли подле него.
Неподалеку шумела река, от которой они недавно ушли. Судя по звуку, расстояние в пару десятков, от силы полсотни шагов, но проделанный путь по затраченным усилиям казался длинною в добрых семь сотен, если не больше.
Тем временем леопард в полтора прыжка забрался на дерево, улегся на своем излюбленном месте, и, отвернувшись, закрыл глаза. Волк, видимо, решил последовать его примеру, и стал осматривать округу. Место было не самым подходящим, - открытая поляна, окруженная стенами джунглей. Тогда он обошёл дерево, и увидел в нём с одной стороны, у самой земли выгоревшую расщелину: несколько лет назад сюда попала молния, образовав столь необычное укрытие. Райт подошёл ближе, но увидел там какой-то силуэт, который при приближении серого зверя постарался забраться глубже. Волк ощетинился и глухо зарычав, совершил короткий выпад, пытаясь ухватить обитателя этого укрытия, но тут же из осторожности отпрянул назад. После ещё одной пары подобных маневров, из щели выскочило странное существо, которое с громкими возмущенными криками запрыгало по ветвям и, вскоре скрылась в зеленых облаках листвы. Блэк на эту суматоху лишь приоткрыл полглаза, зевнул, и снова задремал.
Устроившись в своем временном укрытии, убедившись в его сравнительной безопасности, Райт только сейчас в полной мере почувствовал то, насколько он устал. Мышцы онемели, кровь, казалось, застыла в лапах... Вкус спасительной пресной воды всё ещё чувствовался во рту. Голова гудела от переизбытка адреналина. Слабость нахлынула волной, что трудно было заметить мгновение, когда им овладел сон. Может он успел подумать о прошедшем дне…
<i>А может, это уже было сном.
Мелькала зелень джунглей, ветки и тугие стебли хлестали по бокам, что-то оставляло неглубокие, но крайне неприятные царапины. Но он бежал, задыхаясь от влажного воздуха. Метрах в пяти справа мелькал черный силуэт, и нельзя было разобрать по ощущениям – толи он гонится за ним, толи сопровождает. Однако уже в следующую минуту листва расступилась, и его взору открылась бескрайняя снежная долина. Где-то вдалеке раздался протяжный вой, </i>заставивший Райта вздрогнуть. Сердце бешено билось, и хотелось бежать, но кругом стеной возвышались джунгли. Он попытался побороть желание, но его поборола слабость, и он снова окунулся в короткие, тревожные сны...
Глава одиннадцатая.
Глядя вниз из иллюминатора, Джесси думала, насколько же малы города в сравнении с остальным миром. Но как много этих мелких точек рассыпалось по земле, и сколько им нужно для того, чтобы просто быть, - одного мира мало. Да сколько ни дай – всё мало. И почему же ей всего этого не нужно? Странно, все кругом в один голос утверждали и утверждают, что она должна то-то и то-то. А жизнь свою должна строить так-то и так-то... Но кому должна? Кому есть дело до её жизни? Свою угробили, поэтому и чужие хочется? Одно из двух: либо она сошла с ума и ничего не смыслит в жизни, либо весь мир. Хотя для неё это не имеет значения. Даже если это не нормально, то ей плевать на нормы. Сейчас значение имело только одно...
Она смотрел вниз, но вместо бескрайнего океана, видела горные вершины и хвойные леса, а у самой опушки словно стоял волк. Совершенно серый, от хвоста до ушей. Он смотрел прямо на неё, и от взгляда этого сжималось сердце. Настолько живой, как ещё несколько недель назад, в зоопарке! Джесси отвернулась, не имея сил больше смотреть, но когда повернулась, то ей показалось, что в стекле иллюминатора всё ещё отражались оранжево-желтые глаза Райта.
- Я тебя не оставлю, Райт. Не оставлю. Ты только выживи, прошу... Выживи!.. – но тут она заметила внизу корабль. Рядом с ним несколько катеров и шхун. Судя по времени, они как раз пролетали над местом, где произошло крушение. Джесси стала отчаянно вглядываться в морскую поверхность. Она, конечно, понимала бессмысленность этой попытки, но разве себе прикажешь? – это было почти рефлекторным поведением. И она не оставляла призрачной надежды до тех пор, покуда поисковый район не скрылся из виду. А после, до самой посадки, не находила себе места.
- Мисс Джесси? – у трапа стоял высокий американец, в строгом костюме, расцветкой под пустынный камуфляж. Видимо, это был оригинальный местный юмор, - обычные люди не отправляются в такие края. Как они сами утверждают: «Самоирония помогает здесь жить». Он протянул руку, чтобы помочь спуститься девушке, но она проскочила мимо, и не сбавляя ходу, направилась в сторону порта, где её ждал один из спасателей, и откуда она собиралась начать набор собственной команды. Встречавшему её мужчине пришлось поспешно последовать за ней.
- Всё ли оборудование готово? Сколько человек из местных вы уже собрали? – перешла сразу к делу Джесси, - С Дмитрием Черных связались?
- Да, Дмитрия как раз ждем в середине следующей недели. То, что он попросил, с часу на час должен привести Зак… Зак Фолистер. Всего у нас в команде четыре человека. С Дмитрием – будет пять. И Вы, разумеется.
- Хорошо, но Дмитрия мы дожидаться не станем. Пусть он нагонит нас в пути. Сообщите ему пожалуйста об этом, мистер... - она немного приостановилась, впервые повернувшись к собеседнику, - Напомните, как Вас именуют?
- Джек. Джек, Пустынный Лис, мэм.
- Пустынный? – наверное, впервые за эти дни её губ коснулась улыбка.
- Да, мэм, для многих моих цивилизованных друзей, Африка остается большой песочницей, даже когда я привожу им фотографии.
- Значит, нужно их привозить в эти края, - быть может, так поймут, что теряют.
- Скажете тоже!.. Им и до парка добраться жалко, а мир для них не больше родной улицы, дома, работы, и дороги меж ними.
Странно, казалось бы, столь простая беседа, столь очевидные мысли, но то, как они прозвучали, дали понять Джесси: этому человеку можно доверять, - они из одной колоды и одной породы. Дальше не нужно было слов.
Когда они зашли в порт, с земли тут же поднялись два туземца. Они начали о чем-то оживленно перешептываться, активно жестикулируя, и показывая в сторону девушки.
- Они не думали, что командовать ими будет девушка, - с ухмылкой пояснил Джек, - Но не бойтесь, скоро они не будут считать вас девушкой, если покажете, что Вы здесь главная.
- Спасибо за комплимент, Джек.
- Что Вы! Никаких комплементов! Просто так они устроены: или лидер, или девушка. И в данном случае Вам лучше выбирать первое, - он засмеялся.
Но в этот момент к ним подошел ещё один мужчина, европейской внешности. Судя по виду – моряк.
- Джек, где же эта… - но тут увидел Джесси, - Охр… Простите, я хотел сказать, «вот это да!» То есть ты, вернее вы, реально и есть та, ба-а… женщина, что нам бабки за работу будет отстегивать? – он присвистнул.
- Да, я и есть та самая, более чем реально. Но может, соизволите представиться?
- Точняк, голова совсем от жары пустой стала. Гербрет. Называй меня просто Герберт.
- Полагаю, - ехидно усмехнулась Джесси, - Жара тут не причем. Не может опустеть то, что было пустым и прежде, - Джек залился громким смехом:
- Как она тебя, а? Сработаемся!..
- Ладно, пусть так, за бабки хоть засмейте. Только скажите для начала, чё мы вообще ищем-то?
- Волка, - спокойно ответила гостья.
- Погодь, погодь, реально? Ты хочешь сказать, что приехала с материка, за тысячи километров, за каким-то зверем? Да не просто зверем, а хищником? – вся поисковая команда, и в особенности местные жители оторопели от такой новости. Они стали перешептываться. В их глазах смешивалось непомерное удивление, страх, подозрительность, но также, проблескивало и уважение. Герберт же лишь снова присвистнул:
- Охр..фигеть!.. За мужиками не ездят, но за псами... Может я тебе смогу заменить его? Могу быть как послушным, так и диким
И тут Джесси сорвалась. Это длилось минут пять, а может даже десять. Таких фраз Герберт прежде не слыхивал, и под их градом ему осталось лишь вжаться в стену дома, и молча принимать словесный отпор.
Решимости гостьи удивлялись все. Но куда больше удивляла цель её экспедиции. В то время как официальная поисковая компания уже шла на убыль, Джесси собирала новую команду. Когда ей говорили о том, что это всё бессмысленно и лучше смериться с утратой, она спокойно отвечала, что уверена в том, что Райт жив. И вопреки скепсису окружающих, продолжала собирать людей.
А команда получалась пестрой! Простой народ в команду не приходил. Ещё бы, кто сочтет нормальным искать северного хищника, в южных краях, после кораблекрушения, когда остальные прекращают поиски? Лишь чудаковатый люд. И через пару дней, они были готовы к отправлению.
- Желтый самолет? – Джесси улыбнулась, разглядывая транспорт, которым они должны были отправиться к месту начала поисков, - Необычно. И «неприметно».
- Приметно-приметно, - по интонации Джека было трудно понять, когда он иронизирует, а когда говорит серьезно, впрочем грани между серьезности и иронией в его речи никогда и не бывало, - Есть примета такая, что желтый цвет отпугивает диких зверей.
- Так чо, нам ведь не отпугивать нужно! – вмешался вдруг Герберт.
- Так и в приметы мы не верим, - ответил Пустынный Лис, и изобразил самодовольную ухмылку.
Глава двенадцатая.
<i>Мелкое серое создание побежало в сторону холма. Волчонку очень захотелось его догнать и узнать, что же это за зверек. Прежде он не встречал мышей, но с их запахом, не раз сталкивался. Тут же, её бег вызывал ещё большее желание поймать! Он припал к земле, оглянулся, убедился в том, что взрослые не смотрят в его сторону, и ползком отправился следом за ней. Когда серый оказался уже почти на вершине, он ещё раз посмотрел на стаю, и, поднявшись в полный рост, побежал следом за мышью. Но бежал он не осторожно, не заботясь о шуме, который создавал, и потому был замечен, - добыча успела скрыться в ближайшей норке. Что только подстегнуло любопытство Райта, и он стал копать. Это занятие очень затянуло волчонка, - он обходил то с одной стороны, то с другой. Но тут его отвлек странный гул. Этот звук, доносившийся со стороны холма, где осталась его семья, всё нарастал и нарастал, покуда не стал подобен грому. Вдруг воздух сотрясли первые выстрелы. Сердце волчонка бешено забилось, и он вжался в землю. Хотелось побежать к матери, но страх не позволял пошевелиться. Казалось, это длилось вечность, но вдруг настал момент, когда звук стал утихать. Ветер принес пугающие запахи. Райт не понимал их, но что-то внутри него подсказывало, что этих запахов лучше сторониться. Однако желание прижаться к матери, услышать её, почувствовать, заставили осторожно подняться на холм.
Здесь запахи были ещё явственней. Шерсть сама вставала дыбом от них. Впервые он почувствовал себя по-настоящему одиноким, и это чувство было самым большим страхом, что он испытывал. Звуки, запахи, выстрелы, - всё это меньше говорит о смерти для месячного волчонка, чем одиночество. Одному ему не выжить... Тут он почувствовал чей-то взгляд, - там, у реки стояли два странных и страшных зверя. Их запах перемешался с запахом смерти. Он прижался к земле, надеясь, что так его не заметят...
Дальше темнота. Лишь снова знакомый, приятный, но почти забытый голос: «Я тебя не оставлю, Райт. Не оставлю. Ты только выживи, прошу... Выживи!..» </i> – он с трудом приоткрыл глаза, и через небольшой просвет в стволе дерева, на расстоянии, примерно семи волков, увидел чёрного зверя. Тот, казалось, изучал серого гостя, и увидев, что его заметили, демонстративно потянулся, огласив джунгли своим протяжным ревоподобным зевом, и повернулся в сторону солнца.
Слух, глаза, и обоняние постепенно восстановили картину прошедших дней, и Райт снова испытал то неприятное чувство потерянности и одиночества. К нему прибавлялось понимание того, что сегодняшний день рискует принести столь же боли и дискомфорта, как и прежний. Снова растения, насекомые, звери, жара, жажда, голод, и каждый шаг – борьба со смертью.
По затекшим мышцам, волк почувствовал, что проспал непривычно долго. Сколько – он понять не мог, да и неважно было. Возможно, по этой причине пантера и подошла ближе, - чтобы узнать, жив ли он вовсе. Впрочем, оставим догадки. Понять многое, можно лишь абстрагировавшись на время от привычных взглядов, на привычный мир. Лишь, будучи частью него, можно по-настоящему прочувствовать, и только после этого, - понять... Понять, почему два хищника, лежали напротив друг друга на почтительном расстоянии, изредка поглядывая в сторону друг друга, принюхиваясь, а после осторожно подходили почти вплотную. Несколько раз попытки приблизиться оканчивались неудачей: либо кто-то из них снова отходил на безопасное расстояние, либо возникала небольшая, бескровная стычка, но в итоге, они всё же сошлись совсем близко, и, изучив друг друга, успокоились, снова разойдясь по разным углам.
Но удивительное, здесь только брало своё начало. Весь новый день, они внимательно наблюдали друг за другом, изучали повадки, привычки, язык тела, вслушивались в вырывающиеся то и дело, в тех, или иных случаях, звуки. Любопытство Блэка было соизмеримо любопытству Райта, и чем больше они подмечали, тем лучше понимали. Понимали не так, как люди понимают речь, и не через какое-то сочувствие. Они просто подсознательно подмечали поведение, реакцию, его предпосылки, мотивы, видели эмоции, состояние, настроение. Сами их действия, говорили куда лучше любых слов. Поведение – самый интернациональный язык. Он лежит в основе социализации у любых живых существ, независимо от расы, вида, рода, семейства. Поэтому то, что произошло следом, возможно и определило отношение хозяина джунглей, к пришлому хищнику.
Тяжело дыша от непривычной жары и влажности, Райт лежал у самого дерева, рассчитывая на его прохладу, и смотрел куда-то вверх. Но тут вверху хрустнула ветка, раздался визг, и сверху упал необычный зверь. Внешне, он чем-то походил на тех, что ходили по зоопарку, приносили еду, бегали по палубе корабля, но запах был несколько иной. Этот зверек, заметил сперва пантеру, и бросился от неё в противоположенную сторону, но там лежал волк. Его вид ввел в недоумение обезьяну, и она на мгновение растерялась. Но страх перед черным хищником был в крови, поэтому она попыталась проскочить мимо Райта, однако её поведение, - поведение жертвы, - подстегнуло серого, он в полтора прыжка настиг добычу, и в следующее мгновение всё было решено.
Но тут, волк посмотрел на Блэка, и отбежал в сторону. Для него это было вполне обычным поведением, согласно рангу, - оно было подобно инстинкту, что отогнал его от добычи ещё до того, как зверь более высокого статуса сделает это. Для леопарда же, подобное было не знакомо. Лишь минутой позже он подошел к еде, всё ещё бросая изредка взгляды в сторону Райта. Может он воспринял это как должное, может вовсе не придал значения, но мне думается, что нет событий, которые не имели бы отклик, и возможно, дальнейшая история сложилась так, именно из-за этого случая.
То, что люди называют дружбой, рождается при встречном движении. Лишь на взаимных уступках, взаимной поддержке и понимании строится она. Следом за поступком Райта, выпал случай проявить себя и Блэку.
Наутро следующего дня, волк отправился к водопою. Дорогу к нему он уже знал. Большой кот тоже был не прочь добраться до воды, и последовал своей привычной тропой, что пролегала параллельно пути Райта, пересекаясь с ней в одной точке. И снова счастливый случай! Райт родился в шерсти, судя по его везенью, ведь как раз неподалеку от того пересечения троп, висела змея, видом схожая с окружающими растениями. Когда же серый оказался в паре шагов от неё, Блэк вдруг издал звук опасности, зашипел. Волк не мог понимать его «речи», но резкость, с которой она звучала, невольно заставляла насторожиться. Он остановился, и по поведению черного зверя понял о затаившейся опасности. Проследив за взглядом Блэка, он смог заметить змею. Это был первый его урок, который он усвоил сразу. По-другому здесь было нельзя: природа – эта такая школа, где ошибка приравнивается смерти, а не двойке. А Райт умел учиться. Быть может в том и крылась его удача.
Два зверя, на разных берегах реки, одновременно прильнули к реке утолить жажду. Общая угроза и предостережение, ещё больше сблизили их, и малоприметные человеческому зрению перемены в их поведении, говорили о принятии. Они готовы были временно разделить одну территорию, и помочь друг другу. Небывалый случай, когда пути волка и леопарда пересеклись и на время совпали.
Глава тринадцатая.
Блэк, казалось, знакомил своего северного друга, с этим миром, учил тому, как выживать и жить. Райта нельзя было назвать плохим учеником, - напротив, он схватывал многое на удивление быстро. Вот только применять полученные знания и навыки, ему было крайне не просто. По всему было видно, что он не приспособлен для такой жизни. Слишком многое было не знакомо, слишком многое было непривычно, слишком многое шло вразрез с его природой. То, что для дикой кошки было в порядке вещей, то для взращенного зоопарком волка, становилось порой не только физическим, но и сильным психологическим барьером.
Одно дело видеть безопасность, и другое – чувствовать. На что можно положиться, чему больше доверять? Вот впереди ничем не примечательный каменистый холм, Чёрный спокойно перепрыгивает его, приземляется на противоположенной стороне, и оглядывается. Серый пробует сделать шаг вперед, но этот пар из земли, чуть различимое шипение, и неприятный, незнакомый запах отгоняет его. Кот наблюдает. Он возвращается на эту сторону холма, проходит вдоль, и снова перепрыгивает. Райт делает очередную попытку, за ней ещё одну, но снова ничего не может поделать с собой, - остальные чувства выжимают из глубин вековой памяти смутные образы, которые говорят лишь одно: <b>опасность!..</b> Пробежать вдоль, - туда и обратно, подойти ближе, уже почти решиться перепрыгнуть, но снова отступить. Лишь после того, как Блэк в третий раз вернулся и снова с легкостью преодолел преграду, Райт лишь на секунду замешкавшись, прыгнул следом, стараясь держаться ближе. Личный опыт более всего укрепил его уверенность.
Но это был лишь один из множества эпизодов. Волк выглядел очень неуклюже, нелепо, касалось ли дело охоты, поиска места ночлега, поведения, осторожности, или просто передвижения. Волк то шарахался от самых безобидных вещей, то шёл прямо «в пасть опасности», от чего оба зверя попадали во все возможные неприятности, какие только можно было найти любопытному гостю в этих краях. Возможно, обладай Блэк человеческим разумом, он бы не раз проклял бы тот день, когда сохранил Райту жизнь. Но он был зверем, и воспринимал происходящие события, как естественные.
Было немногим за полдень, и Блэк уютно спал, устроившись на не высоком дереве, меж трех ветвей. Изредка он просыпался от резких звуков, от набежавшей на глаза тени, или просто убедиться в неизменности обстановки. Разумеется, он поглядывал и в сторону своего подопечного. Однако именно в тот момент, когда кот в очередной раз окунулся во сны, сменивший направление ветер, донёс до волка интересный, сладкий запах. Чем-то знакомый. Вернее похожий на какой-то известный ему запах, потому что перед глазами тут же возникла клетка, и смутный образ Джесси. Райту стало любопытно ближе изучить, что же источает этот аромат.
Оно гудело и шевелилось. А этих мелких насекомых там было много, и они, то прилетали, то улетали. Запах же был ещё ярче, ещё притягательнее. Воспоминания становились всё чётче, по мере того, как он приближался к улью, и потому захотелось добраться до самого меда, ближе. На его беду, для того, чтобы спровоцировать насекомых, хватало прыжка – пчелы обустроились не достаточно высоко.
… Блэк проснулся от взвизга, и хоть он уже знал значение этого звука, но продолжал лежать. Через минуту мимо него пронесся Райт, и лишь мгновением позже, черный кот узнал причину переполоха, будучи вынужден присоединиться к убегающему хищнику. Да, такая вот ирония у дикой жизни: большие звери, наводящие страх на всю округу, должны спасаться бегом от малых насекомых. Сперва спасаться, а потом долго размышлять над своей ошибкой, - такие уроки тоже запоминаются с первого раза.
Волк катался по земле, стараясь таким образом заглушить боль, чесался, шерстил зубами места укусов. Пантере тоже досталось, пусть и в меньше степени. Правда, он не нуждался в подобном уроке. Но свой опыт из этого тоже мог бы извлечь: оставлять волка без присмотра – себе дороже!
Так и проходили дни: Райт знакомился с чудесами, каких не видел и не мог знать ни один волк, но ещё большим чудом было то, кто его знакомил со всем этим. И северный хищник старался всюду следовать за Блэком, наблюдать и примечать, поэтому он постепенно начинал осваиваться. Не сказать, чтобы совсем, - нет, даже о комфорте речи быть не могло, но, по крайней мере, риски были сведены к минимуму, голод уже не был столь большой проблемой, как прежде, а адаптация к климату постепенно вдыхала жизнь обратно в Райта. Ночной образ жизни его компаньона тоже постепенно становился привычным.
С переменами в нём, начинало меняться и отношение. Стали проявляться инстинкты, а за ними и характер. Так, например, в скором времени последовали несколько конфликтов за еду. Вернее назвать это конфликтами нельзя, - Райт определенно уступал. Тем не менее, он уже решался посягнуть на добычу, и пока Блэк ел с одной стороны, ухватывал куски с другой. Леопард оголял клыки, придавливал демонстративно лапой добычу, по-своему урчал, но для волка это не было знаком, и он продолжал урывать куски со своей стороны. Бывали и открытые стычки, но они заканчивались обычно лишь тем, что Райт временно ретировался, но затем снова присоединялся к пиршеству. Впрочем, пищи им хватало, поэтому по большей части время их обеда просто не совпадало, и поэтому они питались посменно.
Кстати, стоит отметить, что в столь странном соседстве, была выгода и для пантеры. Запах незнакомого хищника разносился по округе, и большинство зверей предпочитало не узнавать о том, кому он принадлежит, а потому обходила места и отдыха, стороной, что давало возможность в полной мере насладиться тишиной, особенно первое время.
То есть, каждый шел на определенные уступки, но при этом в чем-то и выигрывал от такого сожительства. Постепенно любопытство и интерес просто сменялись привычкой. Разумеется, Блэка несколько раздражало присутствие чужака, тем не менее, по неизвестной причине, он достаточно долгое время мирился с этим. А судьба подбрасывала им новые эпизоды, укреплявшие то, что люди называют дружбой.
В один из последующих дней, Райт почувствовал себя плохо. Тело, казалось, горело изнутри. Колотил озноб. Слабость подкашивала. Во рту пересохло. Чужой берег не мог не отразиться на здоровье, а иммунитет был напрочь подорван ещё в первые дни.
Животным не нужно слов, что бы понимать, и леопард видел и знал о болезни волка. Чувствовать чужую боль – называется сочувствием, но одно дело безучастное сочувствие, выраженное фразой и тут же забытое, но совсем другое, когда тебе тоже не по себе от того, что другому плохо. Они не могут быть не искренни. Но как зверь может помочь зверю, спросите вы? –
Райт стал прохаживаться вдоль края поляны, что-то выискивая в траве. Это было почти инстинктивным поведением, - память веков знала лекарство, и она должна была помочь ему в поисках. Но вот незадача, - этих трав здесь не могло быть. Они росли в сотнях километрах отсюда. А когда не помогает знание и опыт, его можно получить лишь экспериментально, поэтому волк осторожно откусил макушку травины, очень напомнившей ему по виду один северный сорт, но она оказалась очень горькой.
Наблюдая за происходящим со стороны, Блэк вдруг подошел к невысокому дереву, немного покружился на месте, выискивая что-то, и вдруг обнаружив то, что искал, поднял голову. Не сразу, но волк понял, что тот подзывает его к себе, и подошёл. Кот сорвал одну из травин и съел. Райт последовал его примеру. И действительно, по запаху и вкусу она уже казалась подобна искомой!
Уже на следующий, волк почувствовал себя много лучше. Это было раннее утро, когда предрассветные лучи прорезали брешь в тучах, щедро одаривших влагой леса этой ночью. Приятная свежесть дарила волку непривычную бодрость, какой он не чувствовал уже долгие дни за пребывание в этих краях. Он даже устроил небольшую пробежку, вокруг дерева, под которым спал: то подхватывал он небольшую ветку, то подкидывал вверх, снова ловил, и тормошил. Блэк, как и прежде, безучастно наблюдал за этим со стороны. Но несколько раз, с каждым новым броском, лапы сами сгибались, словно готовясь к прыжку. Быть может, он даже присоединился бы к игре, если бы Райту вдруг не стало безынтересно это занятие. Что-то привлекло его внимание, он бросил прежнюю «игрушку», и скрылся из виду в ближайших зарослях.
Блэк лениво спрыгнул с дерева, потянулся, и хотел было отправиться в сторону реки, как вдруг, из зарослей, прямо на него выпрыгнула небольшая птица. Похоже, это был подранок, потому что взлететь он не мог, и левое крыло его, безвольно свисало. Заметив черного хищника, птица попыталась проскочить обратно, но там выпрыгнул Райт, и стал наперерез. Это была игра. Понятная и любимая ими. Оба хищника были сыты, но раненая птица пробуждала азарт, подстегивала охотничьи инстинкты. Именно на подранках учатся юные охотники.
Птица отпрянула назад, попыталась перелететь леопарда, но тот успел подпрыгнуть, и сбить её лапой. Но он не схватил её, - дал снова возможность убежать. Хоть для волка, хоть для пантеры, такая добыча была легкой, и они могли уже в первые минуты настигнуть её и убить, но им был интересен процесс, - это была их совместная игра, в которой они гоняли испуганную птицу друг к другу, то припадая к земле, то хватая за хвост. Лишь после того, как птица выбилась из сил, и, смирившись со своей участью, улеглась и замерла, всё было конечно. Блэку она сразу стала неинтересна, и он отправился, наконец к воде, а Райт всё же схватил добычу, и после того, как ещё некоторое время повалял её и поиграл с ней, - съел.
Мало что сближает сильней, чем совместные действия, и тем более, игра. Общее настроение, общий азарт, общая цель, общая координация. Этот случай значительно сблизил их. Блэк перестал считать северного гостя чужаком, а для волка это было подобно стае. Дело шло к первой совместной охоте…
Глава четырнадцатая.
Небо было таким же мрачным и серым, как и настроение. Одна затерянная, чуть приметная мысль гудела в голове, как этот малый самолет за окном, чей след на фоне туч был почти не различим.
- Вы слышите, что я вам говорю?
- Слышу, слышу, - фыркнул Марк, поворачиваясь к собеседнику, - И чёрта с два я на это соглашусь, слышали? Чёрта с два! А то и три: Вы, Ваш клиент, и всё это чёртово государство, вся это бесовская система, можете провалиться ко всем чертям! – он встал так, что стул, на котором прежде сидел, завалился на бок. Затем взял лежавший перед ним лист, и демонстративно разорвав на мелкие куски, подбросил вверх, - Знаете, к счастью... К счастью, я не успел стать таким, как вы, и у меня ещё есть, есть, что ценить куда больше, чем деньги. И если бы он сам пришёл извиниться, или затеял бы, хоть какой-то, питомник хоть какой – это куда больше сказало бы о его раскаянии, чем пустая роспись под чеком. Се ля ви! Удачи вам... В аду она пригодится! Может, откупитесь от шести кругов.
Белый коридор казался настолько тёмным в своей искусственности, - как и всё это барахло, жизни-в-свалке. Марка сейчас злило всё: и эти люди, и эти вещи, и эти стены, и эти мысли, но более всего – он сам. Никогда прежде он не был в такой ярости на самого себя. «Подельник, чёрт бы меня побрал, подельник! Из благих намерений? Самооправдание!.. Сперва ради них, а после? А после, привык. Всё думал, всё думал, что это часть прошлого и давно забытого, и хотел наказать кошельком. Кошельком, подумать только! Только подумать... И так всегда: а ладно, это уже было. Было, - так что уж теперь вспоминать? Хотел наказать, а должен был, должен ведь был исправить, помочь... Она была права; как всегда права!.. Такой же, как они... Джесси, как ты там? Мне бы просто знать, что ты в порядке…»
И мысли эти крутились-крутились-крутились в его голове, не давая ни покоя, ни возможностей делать что-либо. Сам того не заметив, он оказался возле её дома. Не думая, не преследуя такой цели, - просто ноги сами привели сюда. Он смотрел в окна, и видел её силуэт. – Силуэт куда более четкий, нежели вся бутафория вокруг. «Чёрт, нет мне оправдания! Нет оправдания. Но я должен исправить то, что сделал» - в его голове родилась идея, которая вмиг разорвала все предыдущие мысли и сомнения так же, как он разорвал утром чек.
Тишина в трубке говорила в этот раз куда больше, чем слова. Хоть она и прежде не отвечала, но почему-то он понимал, что в этот раз молчание значит совсем иное. Наверное, за эти года, он слишком хорошо узнал Джесси, и понимал, что узнав о случившемся, она непременно отправится на поиски. В этом вся она!.. И в этом они были похожи. Да, как она отправилась за волком, так и он намеревался отправиться за ней. Марк часто корил себя за ошибки, и это останавливало его от того, чтобы прийти к ней, а после этого он корил себя за бездействие. Но в этот раз был полон решимости. Он точно знал, что полетит ближайшим же рейсом, вот только перед этим собирался осуществить задуманное.
Впервые за эти несколько недель, рука набирает не её номер:
- Джереми! Узнаешь, Джереми? Даю тебе семь тысяч восемьсот пятьдесят одну попытку. Ладно, ещё и с половиной!
- Ха-ха, Марк, ты же знаешь, что тебя я узнать смогу лишь с семь тысяч восемьсот пятьдесят второй и никак не меньше! Какими судьбами, уж не удумал ли снова по старой дружбе выбить возможность поснимать в моих краях?
- Ты прав на счет старой дружбы и просьбы, как всегда прав. Но теперь вопрос куда более важный и на кону не одна судьба, в числе которых и моя, моя судьба тоже.
- О как!.. Во что в этот раз влип? В этот первый свой раз, ведь всегда ты всех вытягивал обычно.
- Да-да, бывает и такое, бывает. Но может лучше вслух?
- Так ты хочешь прилететь в гости? Я только за! Хоть сегодня!
- Спасибо друг, спасибо! Жди. На днях буду. Буду, и позвоню по прилету.
Гудки.
Да, это было несколько рискованным поступком, ведь шансы на то, что Райт выжил после кораблекрушения, в котором даже люди, а может и крысы не все выжили, и более того, прожил бы эти дни в джунглях, - равнялись нулю. Сказки Андерсона – жизнь, а вероятность такого исхода – выдумка. Но он привык верить Джесси. Её чутье никогда не подводило, и раз она отправилась на поиски... Он просто верил. Поэтому и хотел договориться со старым другом из национального парка Финляндии, Коловеси, о том, чтобы помочь адаптироваться и затем разместить там волка, после его обнаружения.
А она... Он знал, что Джесси не пропадет и в тех условиях. Но всё равно беспокоился. Да и как иначе? Он был одним из немногих, кто понимал, что она только пытается выглядеть сильной.
- Джесси, Джесси! Кто мог подумать, что именно ты делаешь меня собой, - он усмехнулся, - Кто мог подумать!.. Думал, что моё «я» – стальная рама, а вот одна фраза, и уже на переплавке. А после, как из глины лепишь этой фразой нового меня. И сейчас, как никогда понимаю, мне ничто в этой жизни так не ценно, как ты и то, что ценишь ты.
Глава пятнадцатая.
Случай с подранком заметно изменил поведение Серого. Постигая охотничьи премудрости тропического леса, он всё чаще стремился к коллективной охоте. Если Блэк считал его скорей необычным, неуклюжим гостем, то для Райта первый – был как компаньон, собрат. И уже к следующему вечеру, волк отправился следом с ним на охоту.
Они заходили с подветренной стороны, поэтому могли быть уверены в том, что для потенциальной добычи являются не более, чем тенью. Преимущества давала и местность и погода. Но Райт не мог полагаться в такой же степени на зрение, поэтому старательно прислушивался, принюхивался, и наблюдал за пантерой. Тот припал к земле, и его лопатки заходили назад-вперед, готовя тело к прыжку. Волку уже было знакомо такое поведение, поэтому он тут же повернулся в сторону, от которой доносилось копошение зверей, и небольшим кругом, обходя с другой стороны от компоньона, побежал вперед. Это отвлекло на мгновение Блэка, и того мгновения хватило, чтобы цель их охоты скрылась в зарослях. Мечущийся из стороны в сторону хвост, выдавал недовольство леопарда, но ему ничего другого не оставалось, как отправиться на поиски добычи в другие края. Райт же бежал рысцой следом, как ни в чем ни бывало, ведь упустить добычу при таком её обили в этих местах, и при столь коротком преследовании, для него было событием непримечательным.
И подобных случаев было не мало, когда неосторожность, или просто охотничьи привычки северного хищника, оставляли их голодными. Но Райт ничего не мог с собой поделать. Однако волей случая, несколько их вылазок оказались успешными, и на седьмой раз, волк приметил эту закономерность. Не совсем правильное слово, - он не осознал этого полностью, - просто старался повторить тоже, что делал прежде, когда охота удавалась. А было это удачным стечением обстоятельств, и сочетанием принципов охоты обоих хищников: в то время как Блэк крался к добыче с подветренной стороны, Райт обходил добычу, и гнал прямо на него. Вскоре к этому приему привык не только он, но и пантера, ведь поймать добычу таким образом становилось значительно проще. Так непроизвольно, волк обучал своего учителя, стайной охоте. Их действия становились всё более слаженными. Но не целенаправленно, - они оба лишь подстраивались под условия.
И всё же, хоть это и стало основой их совместной охоты, во многом ещё больше сблизило их, помогло лучше узнать и понять друг друга, но для чёрного хищника, она оставалась одиночной. В то время как Райту требовалось больше взаимодействия во время охоты, Блэк не считал, что волк причастен к этому, ведь последний ход всегда был за ним. Всю пойманную добычу он продолжал считать своей, поэтому постоянное присутствие Райта начинало его всё больше и больше раздражать. Обстановка нагнеталась, конфликты становились более частыми, и более открытыми. Скорее всего, не будь столь успешной, их совместная охота, пути хищников давно бы разошлись, но покуда им было чему научиться друг у друга, они продолжали жить на одной земле, и Блэк продолжал невольно, просто своим примером, обучать Райта премудростям жизни в африканских джунглях, а волк помогал леопарду освоить новые приемы добычи пропитания. Хоть он и был одиночкой до мозга костей, по самой своей природе, но интерес, а следом и просто привычка отражались на поведении.
Но всё по жизни идёт от поворотной точки и до поворотной точки...
<i>Корабль сильно качало, в горле чувствовался солёный привкус морской воды, страх прижимал к полу. Но тут клетка открылась, и он сходу побежал вперед. Побежал мимо снующих туда-сюда матросов, мимо обычных посетителей зоопарка, мимо кают, мимо зелени джунглей, по водной глади, и тут вышел на берег. Белый, насколько глаз видел, а видел он гораздо дальше, чем в тропическом лесу. И над всем пейзажем возвышаются горы! Как тот большой холм, только выше, темнее, роднее. Аж дух захватывало от накатившей волны далеких воспоминаний, что располагались за пределами нескольких поколений...
И кругом деревья – не такие, как в настоящей жизни. Даже пахнут иначе. Такой смолянистый запах шёл от стен его клетки в зоопарке! Джесси... Дождь не</i> прекращался.
Он проснулся с нарастающим чувством негодования внутри. Что-то свербело, крутило, вырывалось поскуливанием из груди, заставляло ходит от дерева к дереву. Мышцы напряжены до предела, а дыхание было ещё более частым, чем в жаркий вечер в этом лесу. На звук проснулся и Блэк. Он с удивлением смотрел на Райта. Тот бросил на него лишь короткий взгляд, и снова стал ходить из стороны в сторону, иногда приостанавливаясь, и всматриваясь куда-то в сторону небольшой бреши в листве, с северной стороны поляны. Он замирал совершенно, - ни одного движения. Но после снова начинал метаться, разрываемый изнутри этим чувством. Лишь к ночи он успокоился.
Но это не прошло полностью. С последующими днями, подобное стало происходить всё чаще. Бывало так, что ни с того, ни с сего, волк подскакивал, и смотрел куда-то вперед, в одну точку. Ни звука, ни движения. Все мысли его, казалось, были устремлены куда туда. И эти странные мысли, неведомые Блэку, не давали покоя волку. Даже после того, как он успокаивался и мог лечь обратно на своё место, Райт оставался напряженным, часто поднимал голову и смотрел куда-то, словно сквозь всё. Глаза же были наполнены самой извечной тоской, - тоской, по своей жизни и своему дому, - своему миру.
Не стану утверждать, что всё это чувствовал и понимал леопард, но знаете, настроение всегда передается от одного животного к другому, и в его глазах так же отражалась печаль волка. Он часто озирался, и опускал вниз голову, прижимал уши, словно тем самым пытаясь выразить понимание, может даже сочувствие.
Глава семнадцать.
<i>Он снова ступал на эту землю. Настолько знакомая, настолько своя! Лапы вновь чувствовали приятную прохладу таящего снега, и она волной разливалась по всему телу. Весенний ветер обдал его с лап до ушей, принеся в себе переплетение множества воспоминаний, чувств, желаний. Никогда прежде Райт не чувствовал такой силы в своих мышцах, такой твердости в лапах, такого подъема!.. Всё это было настоящим. Не стены и решетки, не палуба и вода, не джунгли и пески, а этот мир, и эта жизнь, которых он не знал, но которые знала его природа. И лапы сами перешли на бег: сперва шагом, легкой трусцой, рысью, но затем всё смелей, всё быстрей, всё живее!.. Не прошло и минуты, как Райт забыл обо всём, и мчался уже во весь опор, каждой шерстинкой ощущая этот ветер!
Он не сразу заметил их, но почувствовал сразу. Они бежали позади, чуть в стороне. Такие же, как он, - видеть было не обязательно. И от этого его охватило такое чувство, каких он не испытывал прежде!.. Просто бежать, и чувствовать их рядом. Вот одна из них бежит совсем близко, - они почти касаются друг друга...
… Но снега вдруг порастают </i> густой растительностью, и взору его открывается картина, которую он видит уже многие дни. И картина эта, кажется, куда большими декорациями и иллюзиями, чем растаявший под лучами южного солнца, сон.
И до того это было досадно, что Райт взвыл, как в день своей попытки добраться до улья. Только эта боль не утихала, а лишь нарастала по мере того, как солнце шло к закату. Однако сегодня, в глазах волка отражался не только огненный диск, но и увиденные снега, горы, хвойные леса, и… её глаза.
И гонимый этим чувством, он отбегал всё дальше, преодолевая расстояние, на которое прежде ни разу не уходил. Лишь ближе к вечеру, волк вернулся к водопою. Но не пить, - нет. А для того, чтобы уйти уже навсегда. Он просто посмотрел на Блэка, и отвел взгляд. Буквально мгновение тишины. Затем отбежал в сторону, и ещё раз оглянулся. Большего говорить было не нужно. Леопард вспрыгнул на ближайшую ветку, и ещё с минуту смотрел вслед удаляющемуся северному хищнику...
Он оставил эти земли, и в одиночку отправился в путь. С этим решением, стремление стало ещё более ярким, более навязчивым, - настолько, что всё его естество было направлено лишь вперед – на север! Никаких мыслей, никаких потребностей, - целые сутки он бежал вперед, пробирался через джунгли, и снова бежал там, где это было возможно. Силы таяли, но он не обращал на это внимания. Инстинкт гнал его всё дальше и дальше. Главное было – добраться!
Но уже на следующий день своего побега с жаркого материка, Райт узнал, что он вовсе не один. То и дело, где-то в стороне, он мог заметить знакомую, черную тень. Блэк, делал вид, словно оказался здесь случайно, и вообще идёт своей дорогой. Однако так и продолжал сопровождать серого гостя. Не всегда, - то и дело, он пропадал на некоторый срок, но затем снова появлялся. Появлялся до того дня, как волк набрел на знакомый запах. Пугающий, но в тоже время в чем-то близкий, родной. К нему примешивался сильный запах дыма. Как только Райт подошёл слишком близко к поселению людей, леопард исчез.
Глава восемнадцать.
Настоящая сила не в том, чтобы поднять большой вес, или победить крупного врага. Она в способности доказать, что имеешь право жить. Независимо от того, в какие условия попал. Да, условия порой ломают и сильных, но только тогда, когда они оказались слишком слабы, чтобы изменять их, или приспособиться. Перемена в хищнике как раз говорила об этой силе: стремление дойти, сродни желанию жить, которое раскрывает любого, выворачивая его душу наизнанку и показывая, кто он есть. Другая жизнь, - он не думает об этом. Просто помнит; просто чувствует; просто знает, потому что это в крови. Зов предков гонит его на север.
И вот однажды, Райт почувствовал смешанное чувство, в котором переплелись радость, близость чего-то родного, и страх. Оно заставило его перейти на шаг. Осторожность всегда просыпается сама перед чем-то незнакомым, непонятным. Лишь спустя десяток шагов, стал различим и запах, что вызвал такую реакцию: неподалеку было поселение людей. Память накрепко связала эти запахи с прошлым временем и Джесси, но дикая жизнь разбудила в нём ещё более древнее прошлое, что было известно ему задолго до того, как он увидел свет. Два этих чувства столкнулись, заставив волка насторожиться, и он стал ходить кругом поселения, принюхиваться, присматриваться, изучать.
- Ничер..го ты в жизни и не с-мыслишь. Говорю же, ж-ить в этом зеленом гербарии можно только неграм, или п-ьяным. Цветочки, птичек, зверушек оставь этим жено.. женоп.. же-на-по-доб.. ным поэтам-романтикам, а й-а, я тут с тоски сохнуть не собираюсь. Вот сторгую у Муам-и бивни, и пррррощай Аффрррика, привет безбед-ная жизнь в Нью-Й.. Нью-Й… Тьфу ты, ладно, в Лондоне. А пока я п-ил, пью и буду пить, - расступись, будущий Ротвейлер идет!
Его собеседник залился звонким смехом:
- Пол, может всё же Рокфеллер?
- Ротвейлер, Рокфеллер, к-акая к негру разница? Главное, что я буду богат, д-оволен, и не здесь, - и, держась прямой линии, шириной в три-четыре метра, он отправился к своей хижине.
- Пьяный, г-оворит, – бормотал он себе под нос – Может… может я устал оч-ень. Ото всего э-того черно-зеленого. А может ото всей этой цветн-ой жизни, - Пол добрался до своей двери, распахнул её, и стал разуваться. Когда он выпивал, то всегда по привычки пытался разуваться у входа. Но тут его взор привлек какой-то шум. В стороне, ближе к лесу, он увидел серый силуэт. Сфокусироваться сразу мешал алкоголь, но когда же, наконец, смог справиться со своим зрением, то взору его предстала невиданная картина: в джунглях, в самом центре огненного материка, прогуливался крупный северный хищник! И не просто прогуливался, - а как ни в чем ни бывало, заглядывал в стоящую неподалеку корзину, обнюхивал лежащие на земле мешки, и не обращал совершенно никакого внимания на стоящего в двенадцати шагах от него, человека.
Пол осторожно попятился, стараясь не шуметь, но задел стоящие подле двери палки, и они с грохотом рухнули на землю. От резкого звука, волк испугался, и скрылся снова в джунглях.
На следующее утро, Жак с улыбкой встречал своего нового знакомого:
- Что, ротвейлер, тебе чаппи, или виски? Или чаппи и вискас?
Но Пол прошел к стойке, сел, и, глядя куда-то под ноги, вдруг сказал:
- Не знал, что здесь волки водятся.
- Волки? – собеседник засмеялся пуще прежнего, - Ты бы ещё сказал, пингвины!.. Больше пей, и не такое заведется!
- Да нет, я же говорю тебе, видел его вчера, - с сомнением произнес Пол, вглядываясь в дно пустого стакана.
Жак вдруг стал тоже серьезен:
- Да? Ты серьезно? Знаешь, тогда у меня есть для тебя совет, - он выдержал паузу, - Не пей больше. Говорят, обычно белочка бывает, а у тебя аж волк! – и снова он разразился громогласным смехом.
Райт бродил кругами, словно выискивая что-то в этом поселке. Ввиду того, что он привык к соседству людей, то вел он себя достаточно смело, может даже дерзко, и, разумеется, не мог не попасть на глаза местным жителям. (На благо Райта, охотников в эти дни здесь не было). Впервые увидев такого зверя, ими обуял трепет. И сразу вокруг него стали строиться легенды. Уже в скором времени, с чей-то легкой фантазии, по поселку пошёл слух о сером демоне джунглей в образе невиданного хищника.
Слух этот дошёл и до Жака. Сперва он отнесся со свойственным ему скепсисом, но когда число очевидцев возросло до половины десятка, любопытство победило скепсис.
- Где ты видел его? Сможешь показать? – последний из тех, кто его видел, был очень перепуган, потому что увидел он волка уже после того, как вокруг последнего родился образ злого духа.
- Я... Я не хочу показывать. Боюсь. Лучше расскажу, а вы пойдете сами. Это было у тропы к реке. В десяти шагах от последнего дома.
Жак выругался, но пошёл сам к указанному месту. Там же он нашёл то, что и ожидал увидеть. Следы.
- Очень интересно... Значит, Пол действительно сказал правду. Волк, в этих лесах. Необычно! Это может стать настоящей сенсацией! Я должен его найти.
Глава девятнадцатая.
Но все поиски человека оказались тщетными. Лишь на второй день, он обнаружил, что следы ведут от поселка на северо-запад. Было ясно: волк ушёл.
Всё произошло буквально на третий день. Райт уже понимал, что её здесь нет. И это совсем не такие люди, как были в зоопарке. Зов же опять начинал нарастать, и снова хотелось бежать дальше. В этот момент он услышал протяжный гул – где-то вверху летел самолёт, необычного золотистого окраса. Волк не мог его разглядеть, но почему-то всё внимание было приковано к нему. Он не сводил взгляда с растущего белого следа, как вдруг его охватило волнение. Настолько сильное, что он заскулил. Понять причину он не мог, но хотелось бежать следом за этой полосой, за этим звуком, за этим запахом, за этими воспоминаниями!..
Он отправился дальше, на северо-запад, - туда, куда гнало его чутье, и куда направилась эта странная желтая птица.
Тот, кто бросает свою цель, так и не достигнув её, никогда по-настоящему не стремился к ней. Если для тебя что-то имеет столь высокую цену, что ты готов бороться, ждать и достигать, то всегда дойдешь до конца. Не важно, сколько потребуется времени и сил, но путь к твоей цели, для тебя – уже есть большая победа.
Райт нигде не останавливался более чем на полдня. Даже если с едой в тех краях было сложно, он продолжал бежать на пустой желудок. Силы брались откуда-то изнутри, словно сама цель давала ему их. Но ничто не бывает так просто, и всё имеет свою цену. Расходуя резервы, и находясь, всё время на пределе возможностей, волк становился всё слабее, за день он проходил всё меньше, а мир кружился множеством несвязных звуков, цветов, запахов, событий, что обступали вокруг. Всё ближе, всё теснее. Дикий мир – всегда с клыками.
Иногда на пути волка встречался запах подобный Блэку, - то был другой леопард. В такие минуты, серый вспоминал этого зверя, ставшего ему другом и учителем. Но его уроки, Райту приходилось вспоминать куда чаще, чем его самого. В купе с невиданной удачей, это помогало волку выжить. Да, бесспорно, его удача была материальна: любопытство, стремление изучать, давало ему новые навыки, необходимые для выживания.
И он продолжал бежать. Пейзажи вокруг начинали меняться, лес становился менее густым, менее влажным, но от того не казался менее живым. Менялись растения, менялись животные, менялась земля. И только одно оставалось неизменно: на пути волка всё так же лежали поселения людей. Некоторые он обходил стороной, в некоторые заглядывал мельком, но нигде не задерживался больше, чем на полдня. Сами по себе люди его не интересовали, - он хотел найти среди них лишь одного, которого считал одного с ним вида. И потому бежал всё дальше, а следом за ним тянулась вереница легенд о сером демоне джунглей...
Нужно ли говорить о том, что на своём пути Райту довелось встретить много из того, что другим северным жителям за множество жизней было не дано увидеть? Не многое из того было ему понятно, ведь всё вокруг жило в другом ритме, по другим законам. Вернее основные законы одни во всех уголках мира и для всех живых существ, но вот привычки, повадки, мотивы поведения, - от всего этого было легко растеряться.
Так, например, однажды устав от долгого перехода, Райт утолил жажду у небольшого водоема, и неспешным шагом прогуливался подле него, изучая округу, как вдруг до его слуха донесся какой-то крик, а следом визг. Это привлекло его внимание, и он направился в сторону источника. Звук тот вывел хищника к небольшой лужайке, что располагалась несколько ниже, - он оказался на возвышенности, метрах на семь выше уровня лужайки. И на той поляне он увидел необычных животных. Они были очень похожи на тех, что видел он в зоопарке по другую сторону решетки: и внешне, и походкой, и поведением. Лишь запах был несколько иной, и окраса они были примерно одного, а не столь разнообразного, как люди.
Райт, припав к земле, как это делал Блэк, стал наблюдать. И его взору открылась картина почти такая же, как прежде. Не хватало лишь бетона, прутьев, и одежды. Сперва он заметил, как одна взрослая обезьяна пыталась что-то откапать, но земля отлетала и попадала в другую обезьяну, которой этот факт очень не нравился. Она закричала, размахивая руками, но первая продолжала капать. Тогда она закричала пуще прежнего, подпрыгивая на месте, активно жестикулируя, но результат был тот же. Видя, что первая никак не реагирует на её недовольство, вторая кинулась на неё, и началась драка. Остальные же обезьяны собрались вокруг, и, радуясь зрелищу, подняли жуткий гвалт.
…
<i>Это был жаркий летний день. Вода в миске была теплой и почти не утоляла жажду. Лучше всего продувалась клетка с одного края, ближе к прутьям, и Райт как обычно устроился там, дремал. Но тут его разбудил какой-то шум: женщина с ребенком на руках, стояла в очереди за мороженым. Перед ней стояла другая женщина, и первая обратилась ко второй, - громко, настоятельно так:
- Не пропустите ли меня с ребенком. Видите, ребенку очень жарко, - она протянула сына, лет пяти, вперед так, словно не сделай она этого, его бы никто не заметил. Сам же ребенок не подавал никакой заинтересованности в мороженом, даже напротив, - он отвернулся, и не сводил своего взгляда с волка, то и дела показывая на клетку и говоря:
- Собачка! Мама, собачка.
Женщина, стоявшая впереди, не поворачиваясь, бросила:
- Не только у вас ребенок.
Первая пришла в ярость от такого выпада:
- Может не только у меня, но ваш мог бы и подождать, раз не стоит рядом с вами и не выпрашивает.
- Собачку купишь, мам?
- Сейчас ты выпросишь у меня ремня! Отстань ты со своей собачкой, это шакал, и он не продается! – вспылила мать.
- Вот видите, - повернулась вторая, - Он хочет вовсе не мороженого. Раз вы не можете отличить волка от шакала, то куда уж вам разобраться в том, что же желает ваш сын.
А далее всё как обычно: шум, ругань, бессвязные слова, что так привлекают внимание остальных людей, ведь они пришли в зоопарк посмотреть на поведение других животных.</i>
Затем он заметил двух детенышей. Один нашёл какой-то фрукт и собирался его съесть, но тут второй протянул к нему руки, и был отброшен в сторону более сильным собратом. Раздосадованный тем, он зло прищурился, затем подкрался к первому, ударил его, выхватил фрукт, и побежал прочь. Началась погоня, и эта погоня отзывалась внутри волка: впереди, от него бегут и верещат два малых зверя, - инстинкт и голод сами сорвали зверя с места.
Перепуганные обезьяны на мгновение оцепенели, от вида неизвестного хищника, столь неожиданно оказавшегося в такой близости к ним, после чего бросились врассыпную. Один из тех детенышей не успел. Фрукт так и остался лежать не земле до того момента, как после ухода хищника, первый ребенок, с довольной улыбкой не подобрал оброненный плод...
Глава двадцатая.
- Мисс Джесси, это не моё дело, разумеется, и вы сами решаете продолжать искать, или нет, но... – она не дала ему договорить:
- Лис, скажи честно, ты тоже считаешь, что поиски уже бесполезны, и что я слишком привязалась к этому волку? Что это не нормально не только из-за того, ради кого этого всё, но даже будь на его месте человек?
Он опустил взгляд, пытаясь правильно подобрать слова, чтобы ответить, но она опередила его:
- Понимаю. Я и сама в последнее время так считаю. Знаю, что все поисковые работы уже свернули, и шансы были даже вначале не велики; знаю, что не выжить ему и пары дней в таких условиях; понимаю, что верю в то, во что хочу верить, но... Я просто не могу иначе. Что-то заставляет искать меня. Он не был просто как любимым питомцем, или как другом. Только теперь я осознаю, насколько хорошо мы друг друга понимали. Он не обычный волк. Может поэтому и надеюсь на то, что он выжил... Но у меня больше никого не осталось. Вернее... почти... – она вдруг вспомнила Марка, и её охватила волна противоречивых чувств. Из них Джесси поняла точно лишь одно: она его простила, - И я сама менялась вместе с ним. Мне просто трудно смириться с тем, что его вдруг не стало. Разум твердит одно, а сердце шепчет другое. И шёпот его – крик души – оа гонит меня вперед и повторяет: он жив; он жив; жив!.. – было видно, что ей с трудом удается сдерживать слезы, - Знаешь, Лис? Давай так: ещё три дня. Всего три дня, и если мы его не найдем, то я... – эти слова давались с особым трудом, – Я смирюсь.
Прекратить поиски, было равносильно тому, чтобы сдаться. Принять смерть, как должное, и отправиться домой. А дома что? Поселиться где-нибудь на отшибе, приютить нескольких волчат, и одного из них, самого серого, с желтыми глазами, да любопытным характером назвать Райт? В принципе, так было бы и правильно сделать, - смерть в любом случае неизбежна и на веку человека сменяется не одно поколение волков, но вот только… что же это за чутье, которое твердит без умолку своё, и разрывает душу надеждой? Уже давно было бы легче забыть и смириться, а она упрямо движется куда-то вперед.
Эти дни Джесси была сама не своя. Столько времени, и хотя бы один знак, сказавший просто о том, что он жив. Одного такого знака было бы достаточно, и она бы искала его хоть год, хоть пять, хоть десять!.. Однако всё тщетно и все кругом повторяют о том, что пора признаться самой себе: волку здесь не выжить. Как она когда-то не выжила в городе, так и он не смог бы жить в джунглях.
- Это безумие, никак иначе. Что же я всё надеюсь? Это просто невозможно. Даже если бы его научили, показали, помогли приспособиться. А он и вовсе один... Или океан его укрыл. Надеюсь, это было быстрой смертью.
Так Джесси безуспешно старалась убедить себя. Поэтому уезжать не хотелось, ведь она не перестанет думать, что может он так и остался где-то там, в диких и чужих африканских лесах. Но подходил последний день, команда оживленно обсуждала возвращение, и то, как-кто потратит заработанные деньги. Только Лис периодически поглядывал в сторону Джесси, и её грусть передавалась ему. Он хотел как-то утешить:
- Знаете, мисс Джесси, вы не думайте о том слишком много. Как говорят здесь: с новым дождем вырастает новый лес, но он при этом остается старым. И как мы к этому добавляем: если только это не потоп, или смена полюсов.
Снова он заставляет её улыбнуться. Она хотела что-то ответить, но тут её внимание привлек разговор двух туземцев:
- Говорю тебе, у него зубы, больше чем у леопарда; когти разрубают дверь машины, а глаза так и горят огнём! Слышал я, что одним взглядом он сжег две деревни за то, что они не принесли ему жертвы. Серой тенью может подкрасться он хоть при солнце, хоть в темноте.
- Серой?
- Да, ведь потому он зовется серым демоном.
- А сам ты видел его?
- Я нет, но мой брат видел, и остался жив, потому что попросил демона, а тот сжалился над ним. Брат говорит, что зверь смотрел прямо, словно насквозь него…
Эта беседа разжигала надежду в душе Джесси, ведь что было бы, если бы местные жители увидели в этих краях волка? Скорее всего, такие легенды бы и рождались вокруг его образа, поэтому она подбежала к этим людям и стала расспрашивать. Они стали отвечать неохотно, всё больше и больше приукрашая истории. И рассказывали их оба жителя, не смотря на то, что один из них только сегодня услышал об этом звере.
Но тут один человек, что сидел всё это время неподалеку в тени хижины, вдруг сказал:
- Не слушайте эти байки. Если хотите сказок, то ступайте в пивную, - там интересней расскажут, - по акценту, говоривший был явно французом, но английский у него был очень чистый, - А они всего лишь видели волка. Да-да, не смотрите на меня так, я трезвее речной рыбы, и на солнце перегреться мне не было возможности. Говорю как есть, понимая ваше удивление: я сам видел следы и иду по ним уже вторую неделю.
Невооруженным глазом можно было видеть, как менялось лицо Джесси, как от надежды, через радость и до бурного восторга отражались эмоции в нём, и впервые команда увидела, другую, настоящую её:
- Это не удивление, я верю вам сейчас, как никому прежде не верила! Спасибо, спасибо, спасибо вам за эту чудесную новость! Вы просто не представляете, насколько счастливый день Вы только что подарили мне, – она закружилась на месте, - Райт! Ты жив!.. Я же говорила, я говорила вам, что жив он! Теперь мы точно найдем его, чего бы это ни стоило! Скажите, скажите пожалуйста, где он? Вы ведь говорили, что идете по его следам? За ценой дело не станет, обещаю!..
Жан был удивлен не меньше Джесси, но старался не подавать вида (прям как Блэк постоянно, по-кошачьи):
- Понимаете, какое дело: иду-то по следам, но уже достаточно давно. Мы прошли очень большое расстояние, но зверь продолжает уходить на север. То и дело мы теряем его след и приходится тратить немало времени, чтобы его найти снова. За это время, волк успевает уйти очень далеко.
- Не имеет значения! Сейчас многое не имеет значения. Более того, с нами Дмитрий, а потому найти его следы не составит большого труда. Просто скажите, где вы видели их в последний раз?
Глава двадцать первая.
Солнце мелькало то рассветом, то закатом, - дней немало прошло. Это был не простой путь, но новая земля говорила о том, что дальше будет только тяжелее. По жизни не редко так бывает: только силы на исходе, как оказывается, что сложности только начинаются, и столь желаемая цель как раз позади них. Если дойдешь. Здесь деревьев было значительно меньше, а их тень была синонимом жизни. Здесь земля была светлее и суше. Здесь дождей не было несколько дней. Здесь многое было иначе. Из одного чужого мира, Райт пришёл в другой, не менее чужой. И каждый шаг теперь давался с ещё большим трудом. Поначалу воды было в достатке, но чем дальше волк уходил, тем больше чувствовал, что её ценность возрастает.
Но другую большую опасность теперь представлял голод. Удаляясь всё дальше от леса, шансы поймать добычу значительно снижались, не только ввиду его неопытности и более скудной на живность земли, но прежде всего ввиду самого окружения. Открытое, ровное, продуваемое ветрами желто-синее пространство, выдавало серого хищника. Охота становилась всё сложнее, и потому всё больше времени она отнимала, покуда не настали те дни, когда Райту и вовсе не удавалось ничего поймать…
Он переводил дух в тени небольшого дерева. Если при такой малой листве и тонком стволе, это можно было назвать тенью. Хотелось пить, хотелось есть, хотелось спать, но всё это казалось недостижимым в такую жару, и потому волк просто лежал, тяжело дыша, и старался меньше шевелиться, лишь передвигаясь вслед за тенью. И только ближе к вечеру, когда солнце ещё не скрылось, но уже стало терпимым, он собрал последние силы, и отправился дальше.
Даже столь легкий ветер сейчас казался дыханием самой жизни, и Райт с удовольствием подставлял ему морду. Как вдруг... Знакомый запах.. Да это же Блэк! Узнать было не трудно. А значит, он где-то неподалеку. Волк значительно оживился и направился в направлении, откуда дул ветер.
Преодолевать любые сложности легче вместе. Людям порой приходится приходить к столь простой мысли, для животных же это является обычным проявлением жизни, о котором не нужно задумываться, потому что оно просто есть. Я уверен, что Райт был рад далеко не только по этой причине. Для него всё это было куда проще: с новым другом был связан не простой период его жизни, а на этом пути, они были заодно. Просто они привязались. Разумеется, где-то внутри с ним была связана и надежда, ведь этот зверь умеет охотиться в этих краях, умеет обходить опасности, умеет жить... Но это было закопано под множеством куда более простых, житейских взглядов.
Обходить опасности? Жизнь куда сложнее столь простых мыслей, и даже самый опытный, самый приспособленный зверь может оказаться в ситуации, когда смерть дышит уже над самым ухом, и одному от неё не уйти. Но если не один?
Когда он обошел небольшой валун, взору волка открылась такая картина: не небольшом деревце, всего метра в два с половиной – три, отчаянно цепляясь за тонкие ветки, сидел Блэк. Под деревом же, кружил лев. Довольно старый, но ещё способный без труда одолеть леопарда. Он то и дело вставал на задние лапы, передними опираясь на ствол дерева, и пытался достать черного кота.
Возможно, в Райте проснулись стайные чувства, или просто сказывалось незнание риска перед царем зверей, но он выбежал на открытое пространство с очевидной целью, - привлечь внимание желтого хищника. Он не знал, как поведет себя лев, и просто наблюдал. Даже сейчас, в столь опасной ситуации, волк продолжал оставаться любопытным, неопытным серым щенком.
Для видавшего виды охотника саванн, этот поступок видимо показался крайне дерзким, и он, на время забыв про свою прежнюю цель, с ревом бросился на северного хищника. Райт забежал за камень. Видя, что происходит, с дерева спрыгнул Блэк, а дальше... Дальше им пригодился их прежний опыт совместных действий, который тут же подсознательно вспомнился, и это стало напоминать прежнюю игру с подранком, потому что с двух сторон, совершенно разные звери, ведомые одной целью, то старались ухватить льва – один когтями, другой клыками, - то отбегали на безопасное расстояние. Растерянный лев метался от одного к другому, но постепенно под их прессом вынужден был всё отступать и отступать, покуда вовсе не решил ретироваться.
Сперва они просто стояли напротив друг друга. Замечали такие мгновения при встречах? Расстояние ещё велико, но вы не двигаетесь. Ни слова, ни шага, ни движения, - только туманные воспоминания прокручиваются в памяти эти доли секунды, покуда не становятся ярким каскадом прежних и новых эмоций – это и есть встреча!.. Они выражали радость каждый по-своему, прыгая, припадая к земле, хватая за уши, за хвост. Более того, видя то, как ведет себя другой, они словно перенимали друг у друга способы показать, насколько рады встрече и старались выразить это на «языке» друга!
Совместная охота оказалась куда удачнее прежних попыток, и вскоре они имели возможность насытиться на несколько дней вперед. Как и прежде, они рычали и урчали, старались ухватить как можно больше, но такова была их природа. Это не было конфликтом, и когда голод был утолён (скорее даже переутален), они снова становились дружелюбны.
С моря дул приятный солёный бриз, кружили крикливые чайки, обжигал лапы горячий песок. Солнце плавно опускалось за морскую линию горизонта, заливая багряным светом округу. Вдоль берега тянулись две полосы странных следов. Одни принадлежали крупной кошке, а другие были не знакомы местной фауне. Волк и пантера двигались неспешно, поглядывая изредка в сторону моря. Они редко оборачивались друг к другу, совсем не издавали никаких звуков, но это было разговором, для которого не нужно было, ни голоса, ни жестов. Каждый из них понимал. Понимал друга, понимал происходящее, понимал жизнь. Это было так же естественно, как идти, как дышать, как спать... Немного тоскливо, немного жалко, но естественно.
Райт постоянно бросал взгляды в сторону пустыни. Взгляды те были наполнены решимостью. И Блэк его понимал. Теперь они не увидятся больше, вне зависимости от того, дойдет ли волк до тех земель, к которым направляется, или нет. Судьба ведёт извилистой дорогой. На этом пути встречаешь многих, кто может помешать тебе, добраться до цели, пройти до конца, но самым опасным врагом для себя, будешь ты сам. Никакие происки судьбы и никакие риски не сравнятся с тем, какие изощренные препятствия будет выстраивать для себя ты. Но, не смотря на это, на том пути ты будешь встречать и тех, без кого тебе не пройти расстояние длиною в жизнь. Кто увидит, поддержит и поймет? – им может оказаться тот, о ком ты никогда бы не подумал. Всё кругом будет казаться враждебным, покуда не увидишь в чужих глазах, как в зеркале, глаза свои... Без рода, без племени, но, прежде всего, оставаясь всегда собой.
Глава двадцать вторая.
Был далеко не самый жаркий сезон, но для волка подобное обстоятельство не прибавляло радости. Белый диск солнца палил нестерпимо, и укрыться от него было негде. Голода и усталости почти не чувствовалось, но не потому что их не было, а потому, что жажда была куда сильнее. Райт даже не смотрел вперед, - он опустил голову вниз, чуть не касаясь носом песка, и шёл, и шёл, и шёл... Теперь даже агрессивные, враждебные джунгли казались одним из самых лучших и приятных мест на земле, а зоопарк и вовсе казался не более чем миражом.
Перед глазами то и дело возникали размытые образы всего пережитого, одни картины сменялись другими, но на деле, стоило поднять взгляд и оглянуться, - вид оставался неизменным, сколько бы он ни прошёл. И эта бесплодная, почти безжизненная клетка без решёток, казалась бесконечной.
Всё чаще днем он просто падал, иногда от потери сознания, иногда от слабости, и приходил в себя лишь ближе к ночи. Лишь без солнца можно было идти, но уже не было сил. Эти жалкие несколько дней без воды, почти убили его, но вот обоняние возликовало, сообщив о близости воды! Неизвестно откуда взялись силы, но Райт сумел преодолеть эти добрых семь сотен шагов, и добраться!
То была почти лужа, - вода смешалась с песком и застоялась, но её запах и её вкус сейчас был краше любимой говядины!.. Райт даже не лакал её, а хватал зубами, кусал, стараясь ухватить как можно больше. Он пил и пил без остановки, а жажда никак не утолялась. Стоило чуть отойти от воды, как снова она манила к себе, и снова он окунал морду целиком в этот спасительный водоем. Вот уже практически лежа. Вода была теплой, почти горячей, но он не отказал себе в том, чтобы окунуться в неё. И лишь выбравшись после на песок, он почувствовал настоящее оживление. Испарявшаяся влага даровала бесценную прохладу. До поздней ночи волк не отходил от той лужи. Он сделал пару попыток отправиться дальше, но после каждой такой попытки снова возвращался.
Однако нужно было идти. Остаться здесь – было равносильно принятию смерти. А он цеплялся из последних сил за жизнь. Более того, в путь его гнал теперь и голод, проснувшийся после утоления жажды, и ставший теперь настолько различимым, что закрутил бедного хищника на месте...
<i>… Океан вынес его полуживое тело на берег, и, откашлявшись, волк поднялся. Так много воды! Вот она, жизнь! – Райт побежал к ней, но тут вдруг поднялся жуткий ветер, и она превратилась в снег…
… Странный снег. Волк не помнил того, какой он на самом деле, но какой-то частью своей природы понимал, что он не настоящий. Этот снег обжигал. И становился всё больше похож на песок, покуда сугробы не превратились в барханы…
… Песок, песок, песок, которому не видно края. Впереди чуть заметен горизонт, но и за ним один песок. Лишь изредка пробежит какая ящерка, да спрячется под горячим камнем. Быть может под этим камнем другая жизнь и там всё цветет?.. Он пробует обкапать камень, как вдруг...
… Из песка вдруг выросли диковинные растения, что пестрили множеством цветов и запахов. Дурманили и привлекали прохладой своей тени. Но затем хватали насекомых и съедали их...
… Съедали... Прямо перед носом Райта лежала туша свежепойманной антилопы, но она вдруг исчезла, </i> и перед волком снова лежала лишь пустыня.
Теперь он почти не двигался. Силы оставили его. В тени небольшого камня улегся волк, и в мыслях уже не оставалось ничего. Даже воспоминания теперь были туманными, размытыми. Никаких образов, - лишь плывущий жар от песков.
Он прошёл через многое и преодолел огромное расстояние. Райту всегда везло, но везенье не бывает вечным. В настоящей жизни, помимо него, необходимо немало других доводов на право быть. Нельзя побеждать смерть столь долго, и убежать от неё в пустыне. Джунгли тоже могли стать его погибелью, если бы не столь необычная дружба. Да, Блэк стал для него волком, пусть и столь мало на него похожим... Но ему просто нужно было уйти. Не зная, и не понимая разумом, но чувствуя внутри этот зов. И пусть сейчас он знает, что не дойдет, но не мог тогда серый поступить иначе. Даже зная о таком исходе, он всё равно отправился бы в путь. Жизнь ценна не тем, что она просто есть, а тем, что она именно такая, какая есть.
Семья погибла. Джесси оставила. Блэк по ту сторону песков. Без роду. Без племени. Один. В чужих песках. Осталось немного. Глаза закрываются. Настоящий мир растворяется. А взору открывает другой, который он так и не увидит: хвойный лес, волки, охота, волчата...
Всё.
Глава двадцать третья.
Джесси не знала, радоваться ли ей, или тревожиться. То, что они идут по следам волка говорит почти со стопроцентной гарантией о том, что Райт выжил после аварии и смог преодолеть такой путь. Сам факт того, что он прошел это расстояние, выжил столько времени в пустыни, тоже было достойно восхищения, но... Но ведь это пустыня!.. Она очень боялась не успеть. Узнать, что жив, отправиться за ним, и опоздать – если так будет, она себя никогда не простит. Поэтому эта волевая прежде с виду девушка постоянно подгоняла недоумевающих мужиков.
- Мы итак идем на пределе возможного в этих краях, - возмущался Дмитрий, - К тому же потерять след будет куда дороже, чем то время, что мы можем выгадать спешкой. Поэтому предлагаю быть благоразумнее. Okay? Understand me?
Он был прав, но Джесси было трудно взять себя в руки. Сейчас как никогда прежде, её чувства заглушали напрочь разум и трезвый расчет. Наверное, коллеги были правы и тогда, утверждая, что она слишком увлеклась этим волком. Если и сейчас теряет голову, то возможно, что потеряла она её давно, но просто не замечала этого. Да и как заметить, если глаза остались на потерянной голове?
В стороне, северо-восточнее от них, поднимался столп пыли. Видимо, там кто-то двигался. Двигался медленнее них, но примерно в том же направлении. Спустя полчаса, стала различима машина. Ещё через полчаса, их пути сблизились. То оказались туристы-экстрималы, решившие провести отпуск немного нетрадиционно.
- … Вот и решили мы хлебнуть адреналина, - рассказывал один из них к Лису. Видимо его он принял за главного, ведь кто в этих краях подумает на девушку? – Я друзьям сразу сказал: Африка – верняк! И оказался прав. Впрочем, как и всегда, ты понимаешь. Ну а вас-то куда так несет?
- Не думаю, что вам это нужно знать, - вмешалась вдруг Джесси, недовольная столь продолжительной и бессмысленной с её точки зрения задержкой, - Хотите поболтать, оставайтесь здесь и болтайте сами. А мы должны двигаться дальше. Можете отправиться следом. Нам не хотелось бы, но и возражать, отстреливаться не будем. Однако сразу предупреждаю: ждать тоже никого не собираемся.
- Ууу!.. Крута, уважаю! Думаю, тут пахнет чем-то интересненьким, и в таком сопровождении, это будет не мирная экскурсия, а только приключения и адреналин! Разве я не прав? Мы с вами! Интересно же узнать, куда такая барышня ведет стадо парней. Без обид мужики!
Джесси лишь фыркнула, и повернула к машине:
- В путь!
Сердце её забилось чаще, когда впереди она увидела что-то серое. Как раз на пути их следования! Дмитрий сказал, что следы достаточно свежие, и это даровало ей надежду.
- Держись, держись, Райт!.. Я близко. Совсем близко!..
Машина ещё не успела остановиться, как Джесси выпрыгнула из неё и побежала к лежавшему на песке зверю.
- Волк??! – подъехавшие последними попутчики-туристы, были удивлены настолько, как если бы они увидели НЛО, или Санта-Клауса. Причем непременно в этих краях, - Откуда в Африке волк??! Вы издеваетесь? Ну что, я же говорил, что это будет не просто экскурсия!.. Парни, где мои 50 баксов?
Однако Джесси не слышала его. Она подбежала к телу, не подающему признаков жизни, обняла его, и стала обдувать:
- Райт, очнись, прошу, очнись! Дыши!.. Воды, кто-нибудь, быстрее!.. – уже почти шепотом просила она, - Пожалуйста, - но его голова безжизненно свисала... На глазах девушки заблестели слезы. Боль сдавила грудь так, что стало тяжело дышать, и она только отчаянно хватала воздух ртом. Досада и обида внутри, казалось, переплетались так, что вот-вот вырвутся наружу криком... Или воем...
И она уже не замечала, как вокруг волка собрались люди, как они обливали его водой, делали какой-то укол, пытались вдохнуть в него жизнь. Песок уходил из-под ног, но теперь казалось, словно он и вовсе пропадает, и опоры больше нет. Джесси не чувствовала большей боли ни в день гибели семьи Райта, ни при увольнении и предательстве Марка, ни тогда, когда узнала о кораблекрушении. Она опоздала!.. Он так долго и отчаянно цеплялся за жизнь, боролся и шёл до конца, сделав невозможное, а она опоздала!.. Он смог выжить в океане, не погиб в джунглях, смог пройти полпустыни, а она не смогла просто найти его вовремя...
Ей что-то кричат, но она не слышит. Лишь почти бессвязное: «Что?» - срывается с губ.
- Я говорю, жив он! Мисс Джесси, волк жив!..
- Ч-что? Райт жив?.. – то, чего больше всего хотелось услышать и во что больше всего хотелось верить – в то сейчас было поверить труднее всего, - Ты ЖИВ! – она подбежала снова к волку и стала обнимать и целовать его.
- Мисс Джесси, он ещё без сознания, и лучше отвести его как можно скорей в клинику.
- Д-да, - растерянно согласилась она, - Конечно. Вы правы, извините. Просто я... я очень рада, спасибо вам всем!..
Глава двадцать четвертая.
Какие-то голоса кругом. Дрожь по телу. Холод... Мышцы так и колотит. В горле что-то мешает. Неприятное чувство. Хочется повернуться, но не удается. Но вот охватывает приятное спокойствие, и снова сон...
<i>Он идет через пустыню. Идёт день, идёт ночь, но не видно края. Идёт один. Идёт вдвоем. Кто она? Знакомые волосы, знакомый взгляд, знакомый запах...
- Райт…
Где-то слышал он прежде это имя. Что-то было связано с ним. Мелкая клетка, миска с водой, и девушка, которую он считает такой же, как он сам. Джесси!.. Она рядом!.. Как же он рад её видеть! Они бегают по кругу, валяют друг друга в песке! К их игре присоединяется черный леопард... Это снова мираж? Он снова боится открыть глаза, как и в прошлый раз – боится, что всё это исчезнет снова...
Но открывает </i> с трудом глаза. Что это? Снова клетка? Тесная коробка, в которой не развернуться, после безграничных миров джунглей, саванны, пустынь? Смешанное чувство охватило волка: то была досада от потери чего-то ценного, но в тоже время большая радость обуревала его. Какие-то обрывки воспоминаний составляли картину спокойствия, сытости, возможностей, безопасности. И главное... Одного единственного волка на двух лапах. Что-то говорило о её присутствии. Или это тоже сон? Где она? – Райт поднялся, подошёл к клетке и стал принюхиваться. Но разобрать что-то было сложно, - слишком много резких, непривычных и неприятных запахов ударило в нос. К тому же ещё и обоняние подводило... Поэтому он устало вернулся на своё место, лег, и снова провалился в беспамятство.
Почему-то Райт испытывал сильное недовольство от присутствия людей. Они раздражали его, и он готов был показать им это на деле, раз не понимают по рычанию и клыкам, но они были снаружи, а его мир снова сузился до бокса размером в полтора волка... И они всё ходят, смотрят на него, что-то одевают, что-то прикладывают к нему, прижимают к полу, не давая пошевелиться. Не на равных. Почему-то, не смотря на невозможность что-то противопоставить, он не чувствует себя беззащитным. Напротив, даже не оправившись после своего путешествия, сейчас он чувствует себя более сильным, чем они, но их правила, ведь это их мир. Не сюда он бежал, и будь его воля, снова отправился бы в путь, пусть даже впереди его ждут такие же трудности. Они были побеждены. Он доказал право на жизнь. Пусть докажут они!..
Новая комната, но и она слишком мала, - он бродит из угла в угол, а внутри всё тот же зов. Только ещё сильнее, ещё громче!.. Нужно идти, нужно бежать! Но стена. Напротив неё!.. тоже стена. Справа, слева? – так же. Земля? – его лапы её не берут. Небо? – столь же прочное, как и земля. Прутья? Зубы мягче них. Остается только метаться. Скулить с досады. Но... что это за запах...
- Когда он очнулся? – это голос, - он узнает его!.. Хвост выдает волнение.
- Вчера.
- Можно мне к нему? – Это точно она!.. Он пытается просунуть нос через решетку, чтобы вспомнить по запаху.
- Да, но он несколько... агрессивен. После того, что ему довелось пережить, его психика могла пострадать, и я не советовал бы...
- Позвольте мне самой распоряжаться своей жизнью, - он вспомнил! Райт прыгал по клетке и взвывал, взвизгивал от радости.
- Хорошо, ваше право. Но я предупреждал.
Дверь отворилась, и внутрь зашла она! Сон, в котором он встречал её, был бледен на эмоции в сравнении с тем, что творилось сейчас! Как только мог, Райт старался выразить то, насколько рад он видеть её! И по-волчьи, и по-кошачьи, и по-человечески! Джесси же смеялась и плакала от радости, постоянно повторяя его имя.
Пространство клетки не помешало им побегать, и побеситься. Сейчас – было можно. Это награда жизни. После трудных моментов, если выживаешь, всегда наступает то, что стоит много большего, и ты можешь позволить себе всё!..
Они так радовались встрече, что и не заметили, что за ними наблюдает ещё один человек. Он стоял с искренней улыбкой, и не хотел отвлекать их. Видеть их счастливыми – было для него самым большим счастьем, наверное. И он был бы готов стоять так хоть до самого утра. Но первым его заметил Райт. Волк остановился, и завилял хвостом. Джесси проследила за взглядом друга, и…
- Марк? Ты… здесь? Но, как?..
- Просто я не мог не отправиться за тобой. Не мог. Может это просто инстинкт? – она улыбнулась на его ухмылку, - Я знал, что ты отправишься за ним, ну а я отправился за тобой. Такая вот забавная у нас чехарда получилась. Забавная, вот. Знаешь, я уже успел тысячу раз раскаяться и проклясть себя, право слово, проклинал и днём и ночью!.. Понимаю, что вина моя тем не пропадает, но я отказался от их денег, и... – он подошёл к клетке, сел рядом. Райт ткнулся носом в его ладонь, - И я договорился, договорился с Джереми для него. Думаю, ему будет гораздо лучше в Коловеси, чем в Африке, гораздо лучше. Как думаешь? Не Джереми, а Райту, разумеется. Вернее, вернее им обоим имею ввиду.
- Марк...
- Ничего не говори, не говори, ничего. Просто знай, что я тебя люблю, и жизнь не имеет смысла вдали от тебя. Пусть через джунгли и пустыню, - я бы тоже прошёл бы. Поверь, прошёл бы. Город – для меня теперь столь же чужой, как для него этот материк. Может, может ты дашь мне шанс доказать, что изменился и может быть, поселимся, поселимся где-нибудь неподалеку от Коловеси? Как тебе такая идея? Скромная такая идея...
- Марк, извини, что ошиблась в тебе. Ты не такой как они. Совсем не такой, и за это я тебя люблю!..
Они обнялись втроем. Такая вот странная человеческая стая, с одним таким странным четвероногим серым человеком, который ушёл от ста смертей. Потому что шёл не один. И в этой стае, кажется, не хватает ещё одного черного четвероного друга...
Глава двадцать пятая.
Они решили сделать переход максимально безболезненным для Райта, дать возможность адаптироваться сперва к условиям, затем к климату. После прежнего приключения, выпавшего на долю волка, мало у кого возникли бы сомнения по поводу того, сможет ли он выжить без длительной реабилитации и последующего подготовительного этапа, но не было причин снова искушать судьбу.
Он ел за троих, очень трепетно относился к воде, во сне часто дергался, просыпался по несколько раз, но стремительно шёл на поправку. Уже на вторую неделю, Райт словно преобразился, ожил! Это было видно и по внешнему виду, по шкуре, и по настроению и по активности, да и просто по взгляду.
Марк и Джесси часто навещали его, и проводили немало времени рядом. Их появления серый ждал с особым нетерпением, и, коротая время без них, нарезал круги по своему новому вольеру. Места там было куда больше, нежели в его родной клетке, но после вольной жизни, это казалось каким-то обманом, поэтому он неоднократно обегал новую местность по периметру, в надежде найти проход, и особенно часто стоял у двери, ведь именно отсюда всегда появлялись Джесси с Марком, и сюда они уходили.
Близился долгожданный день. Райт настолько окреп и адаптировался, что уже в скором времени его можно было отпускать в дикую природу. Этот момент был волнительным для Джесси, но в тоже время несколько печальным. Разумеется, то была не такая печаль, что в момент, когда она узнала о кораблекрушении, или нашла лежавшего без сознания волка, - скорей материнская тоска. Жалко было отпускать, но она понимала, что ему нужна настоящая, естественная жизнь, а не этот суррогат. Впрочем, тоже относилось и к их прежней жизни. Но теперь они отпускают не только его, но и самих себя...
... Дверь отворилась, и перед ним открылась дорога в новый мир, новую жизнь, но это немного пугало. Райт ступал медленно, осторожно, полупригнувшись, и поджав хвост. Кругом было столь много неизвестного, и это вызывало противоречивые ощущения: с одной стороны настораживало, как настораживали первое время джунгли, как настораживали первое время стены клетки, как настораживали первое время пески. Но в тоже время чувствовалось нечто родное, своё во всем этом, и хотелось узнать, подойти ближе. Поэтому короткими перебежками, Райт изучал округу близ вольера, но постоянно возвращался. Однако его всё больше охватывали новые ощущения, будоража кровь, и взывая к самому естеству.
И тут, из леса донёсся протяжный волчий вой. Райт замер, внимательно прислушиваясь к нему. Что-то перевернулось внутри него. Кажется, чем-то подобным отзывался тот позыв, его стремление, зов, гнавший его на север. Только теперь он столь же материален и понятен, как всё вокруг. Уйти? Остаться? Отправиться туда, откуда доносился вой? Он всегда отличался своим любопытством. Не станет исключением и этот случай.
- Занятная выходит история, согласись... – Джесси прохаживалась от окна к монитору компьютера, и снова к окну, - Удивительная. Словно кто-то выдумал её.
- Знаешь? А ведь это… это мысль! Почему бы не облачить всё это в книгу?
- Марк, ты в своём репертуаре!.. Как думаешь, он обвыкнется? – она то и дело смотрела на желтую точку на электронной карте, - Его ведь совсем некому научить...
- Обвыкнется, обязательно обвыкнется! – Марк отошёл от развешанных снимков, и обнял Джесси, - Этому зверю не нужны учителя, потому что он у жизни учится, у самой жизни. К тому же, это ведь его,.. совсем его условия, его территория. Хотя... есть у меня одна задумка...
От новых событий просто шла кругом голова. На всё не хватало и дня, - большую часть времени Райт изучал округу, знакомился с новым миром. Сама жизнь здесь была наполнена непривычной простотой и легкостью. Но далеко не потому, что она на самом деле была простой, а скорей от того, что всё это было по-настоящему своё!.. Конечно, первое время случались неудачи и в охоте, и неоправданные риски, или наоборот излишние опасения, но это сказывались прежние привычки. Старая жизнь всё ещё имела свой отголосок. К тому же, он ещё не знал местных обитателей, а остальной животный мир прекрасно знал, что это за хищник.
Но, не смотря на всё это, и леса, и горы, и луга, и болота - располагали к себе; они были куда дружелюбнее и роднее. Да что говорить, - даже солнце здесь было другим! Оно не пекло и не гнало в тень, а напротив, дарило приятное тепло. Его лучи казалось, нежно касаются самой поверхности шерстинок, и такое поглаживание убаюкивало. Для Райта стало одним из излюбленных занятий: выйти на опушку, что располагалась на небольшом продуваемом холме, подле небольшого озера, улечься на высокую, мягкую траву, подставив бок под солнечные ванны, и на время забыть про всё. Даже небольшой голод отступал на задний план, и мог подождать до вечера, или до утра, а может и ещё день-другой...
- Здорово! – Джесси пришлась очень по душе затея Марка, - А что, если они друг другу не понравятся?
- Да ладно тебе, они ведь словно созданы, созданы друг для друга! – он расплылся в довольной улыбке, - Посмотри на неё!.. А вот смотри, смотри, это записи из её детства, юности... Боевая! Какой характер – как раз под стать, под стать нашему Райту! Не сомневаюсь, получится шикарная стая!.. А какие щенки у них будут, какие щенки!..
- Вот ты чёрт с ушами! – она хитро прищурилась, - Не того зверя назвали лисом!
Глава двадцать шестая.
Ракша – так звали эту юную, волчицу. Таким именем она была наделена не только за необычный, насыщенный темно-рыжий цвет своих глаз, но прежде всего за бойкий, своенравный характер. Опасения Джесси были не безосновательны, - в своё время Ракша «отшила» трёх ухажёров, и то, как она поведет в случае с Райтом, оставалось интригой до последнего момента, ведь даже оказавшись на незнакомой, чужой территории, она не растерялась, и принялась с интересом обследовать её так, словно уже считала своим домом.
Он заметил её ещё издали, когда она вышла из леса. Волчица же уже знала о его присутствии. Меж ними лежало озеро, и берег, расстоянием в десять минут шагом. Но они стояли, и просто смотрели друг на друга. Ракша первая двинулась навстречу, и после десятка шагов остановилась. Райт тоже пробежал несколько шагов, наблюдая за тем, как поведет себя гостья, и замер.
За свою короткую жизнь, волк испытывал множество необычных ощущений и переживаний, организм играл с его сознанием, гоняя кровь, а условия давали встряску на пределе и за пределами возможного, но охватившая его сейчас буря, не шла в сравнение с прошлым! Словно всё прежде вело к этим событиям. Может, поэтому он так яро и отчаянно стремился в эти края?
Вопреки опасениям людей, Ракша была очень заинтересована, и всем своим видом выказывала это. Расстояние между волками постепенно сокращалось. Несмотря на чужие жизни, в чужих краях, память веков диктовала Райту, как себя вести. Оно выходило само по себе.
И вот они уже стояли совсем рядом, напротив друг друга. Волчица прильнула к земле, завиляв хвостом; волк стоял все так же неподвижно. Прыжок в сторону, и она снова припала к земле... Этот танец охмелит любого волка! Еще мгновение, и они оба пустились в бег, гоняясь по очереди, друг за другом, кувыркаясь на земле, игриво покусывая друг друга. Хороша! И эта легкость жизни в каждом движении!..
В любой книге всегда есть начало и конец истории: события, поступки, и даже сам окружающий мир в них ведёт к чему-то, и на том прерывается. Всегда остается закулисье, возможно даже более насыщенное, более близкое к реальности. Но зачастую, конец книжной истории, на деле является лишь началом жизни для героев.
Райт и Ракша лежали бок обок, всем своим телом чувствуя дыхание, каждый удар сердца, и мне казалось, что так они понимали даже те ощущения, тревоги, прошлое друг друга, что нельзя было прочитать по жестам, запахам, позам, хвосту... Она вылизывала его шерсть – такая всклоченная, негустая, словно говорившая о том, через что ему пришлось пройти. И это было видно не только по шерсти, но также по движениям, по взгляду, по ранам...
«Видимо не зря прошёл», - так и читалось по нему. Волк лежал с закрытыми глазами, и казалось, только теперь он вернулся по-настоящему. Всё было настолько живым, настолько своим!.. Как и прежде, в свой первый день на чужом берегу, Райту грезился мир. <i> Мир, который он никогда не видел, но который был всегда, с рождения в его крови. Волк – неотъемлемая часть этого мира, и этот мир – часть волка. А всё прошлое теперь казалось просто сном... Он закрывает глаза, но боится открыть. Боится, что всё это исчезнет. Странное чувство заставляет его проснуться и оглянуться:</i>
Но в этот раз всё остается таким же, каким был его сон. И взгляд любимой говорит о том лучше, чем эта земля, это небо, солнце, этот лес... Первый за долгие месяцы, спокойный и приятный сон, о спокойной, приятной и теперь уже настоящей жизни!..
Умилительно для Ракшы выглядела некоторая неуклюжесть Райта, его неприученность к этому миру. Словно совсем не из этих мест, или другой зверь. Было даже что-то кошачье в его повадках. Необычные привычки ему долгое время не удавалось перебороть. Даже бежал по лесу он не так, как все, - как-то странно, пригибаясь больше, чем нужно, и словно обегая, пробираясь через густую растительность. Необычно реагировал волк и на насекомых, - некоторые достаточно безобидные из них, заставляли его ощетиниться, и яро отмахиваться.
Его страхи в одном, становились силой и уверенностью в другом: было удивительно наблюдать как волк, почти в одиночку отстаивает своё право на эти земли перед соседями, как смело выходит он против опасного хищника – рыси, но как при этом отпрыгивает в сторону при виде обычного ужа.
Однако самым необычным случаем стало ранее весеннее утро, когда внимание Райта друг привлекло что-то, он поднялся и отошёл в сторону. Ракша недоуменно посмотрела ему вслед. Сейчас вернутся, - она снова улеглась и потянулась. Но вдруг раздался шум: хруст веток, хлопанье крыльев, и знакомый птичий крик. В следующее мгновение, появились они: волк нашёл подранка тетерева, и привел его сюда. Азарт заблестел в её глазах, и повторилась знакомая игра!.. Игра, которая в своё время сплотила двух совершенно разных хищников, потому что говорила за них. А теперь, это была одна игра для них обоих!..
У людей есть слова, но даже с ними они не могут понять друг друга. А она всё понимала и так. Не нужно было о чем-то говорить, - теперь уже она знакомила Райта с новым для него миром. Как когда-то знакомил Блэк…
Заключение.
Занимался рассвет. От прохладного утреннего воздуха, изо рта шёл пар. Озеро, казалось, тоже дышит. Но солнце, поднимаясь всё выше, разбиваясь о макушки сосен на множество малых лучей, развевала туман. И вот уже его отражение искрится багряно-желтой дорожкой на водной глади. Начинается новый день, который несет в себе и новые события, новые эмоции и просто наполняет очередную страницу жизни!
Райт нес в зубах двух крупных зайцев. Что поделать, привычка ночной охоты сохранилась у него и по сей день. Да и проснуться от такого аромата, думаю, многим было бы приятно. Он забрался на свой родной холм, оглянулся назад: словно что-то из прошлого всё ещё ступает за ним по пятам. Но до чего же хороша их земля!.. Волк осторожно подошёл к логову, и положил добычу. Из норы показался маленький серый носик, - он яро принюхивался. Это был его любимый запах! – и неуклюже перебирая лапками, выбежал первый волчонок. Его более робкие братья и сестры, немного замешкались, и только затем, набравшись смелости, выбежали следом. Они стали вылизывать морду отца, пока первый отчаянно пытался своими мелкими зубками ухватить кусочек от свежей добычи. Но он только чихал от клочков заячьего пуха.
Тут выбежала Ракша, и помогла щенкам заставить Райта поделиться более подходящим для них мясом, после чего направилась к целым зайцам. Волчонок, столь похожий на отца, поставил лапку на тушку, и попытался зарычать, когда она подошла к нему, но долго удержаться за уносимого зайца не смог. Тогда он вдруг заметил небольшую мышь, что побежала в сторону другого холма... Да, не только внешне он напоминал Райта, но и в любопытстве мог дать ему фору!.. Волк видел, как тот пригнулся и осторожно направился в большой мир, но не стал его возвращать.
Он дремал, под лучами теплого солнца, и грезилось ему переплетение нескольких миров, каждый из которых отразился в нём и стал частью его самого. Для Райта ценно то, что это было и то, что есть, - остальное не имеет значения. Лишь тот, кто идёт, приходит к своей жизни. Сейчас по нему ползали его волчата, а под боком дремала любимая, и это без сомнения стоило того.
От рассвета до заката, - сколь привычный образ для тех, кто забывает о том, что восходит солнце и заходит много раз за жизнь. Вот солнце уже скрывалось за краем земли, который не был краем, и через листву деревьев пробивались лишь малые всполохи яркого света. Настолько знакомые!.. Деревья играли с этими красно-желтыми искрами, пробуждая приятные воспоминания. Райт сел на холм, и посмотрел в сторону горизонта. И отразилось закатное солнце в его глазах, а с ним и картины прошлого!.. Он вспоминал Блэка.
А тем временем, далеко отсюда, меж мирами лесов, городов, пустынь и саванн, сидит чёрная пантера, и так же вглядывается в горизонт. Затем встаёт, чтобы уйти, но на миг останавливается, смотрит вдаль, и, кажется, будто он улыбается…
Постфактум:
Бывали ли вы здесь, где горы, своими вершинами упираются в небосвод. Где хвойные леса покрывают сплошным, темно-зеленым ковром, бесчисленные холмы. Где множество шумных горных ручьев сливаются в один большой и спокойный поток, пересекающий бескрайнюю изумрудную равнину от северного горизонта, до южного. Где небеса богаты глубокими, тончайшими оттенками, а ветра рисуют на них, как на холсте, белой краской облаков. Там, где под высоким сводом, на цветущей равнине, жизнь сотворила, пожалуй, самый прекрасный из своих букетов!
Мир куда шире, чем может казаться на глобусе, карте, или в кино. Даже страницы книг никогда не раскроют вам и малую долю того, что каждый из нас может увидеть, если захочет. Для каждого есть своя жизнь, но если ты знаешь, что этот мир – не для тебя, то однажды проснётся сильное желание. Желание найти мир, который ты никогда не видел, но который был всегда, с рождения в твоей крови. Если что-то внутри негодует и зовёт, то нужно отправляться в путь! На этом пути ты встретишь многих, кто может помешать тебе, добраться до цели, пройти до конца, но самым опасным врагом для себя, будешь ты сам. Никакие происки судьбы и никакие риски не сравнятся с тем, какие изощренные препятствия будет выстраивать для себя твой разум. Но, не смотря на это, на том пути ты будешь встречать и тех, без кого тебе не пройти расстояние длиною в жизнь. Кто увидит, поддержит и поймет? – им может оказаться тот, о ком ты никогда бы не подумал. Всё кругом будет казаться враждебным, покуда не увидишь в чужих глазах, как в зеркале, глаза свои... Без рода, без племени, но, прежде всего, оставаясь в душе собой.
Две разные жизни, но одной общей линией в судьбах друг друга прошли. Два совершенно разных зверя смогли «найти общий язык», а одинаковые люди – всё ещё не могут?
На фотографиях ниже, вы можете увидеть национальный парк Коловеси и проникнуться миром, в котором живет Райт. Правда, по понятным причинам, это фотографии не непосредственного места обитания его стаи. – Не хотелось бы, чтобы волков беспокоили любопытные двуногие звери, - их он в свое время насмотрелся в зоопарке.
Без Рода и Племени. Преддочерновая версия
© Copyright: Восход Нового Дня, 2012
Свидетельство о публикации №212121400736
Свидетельство о публикации №212121400736
Рецензии