Полиглот

         Откуда я, всё таки, взялся?  Ну это понятно – мама меня родила в  золотодобывающем городе Пласт  Челябинской области  5 августа  1941 года на 45 день после начала войны. Такой самородок для моей мамы был хоть и желанным, но всё-таки тяжеловатым для сохранения в непредсказуемых условиях беспощадной войны.

К трём годам я научился хорошо говорить на местном  уральском диалекте.  В 1944 году, как и многие другие специалисты, а мама как медик,  была командирована в только что освобождённый район в Украину на рудник "Ингулец" Криворожского рудного бассейна  «на восстановление народного хозяйства".  Ну, конечно, и я поехал с ней восстанавливать Украину.

        По маминым рассказам,  нянечки в детсаду, где она заведовала, а я некоторое время  находился там, потешались над моим уральским выговором.  Жили мы на отшибе за городом на квартире у хозяйки тёти Фени, которая была для меня "тётей Феей".  В течение года в основном она  и  научила говорить меня бойко по украински с её выразительной интонацией и скороговоркой.  Она радовалась моим успехами  и поощряла их. Я её хорошо помню, она была большая и добрая, а я, наверное, маленьким и любимым. Она часто  шила на ножной шумной швейной машинке, а я всегда был рядом. Около дома проходила рельсовая линия узкоколейки рудного комбината, а может быть, для вагонеток, перед  окнами росло большое грушевое дерево. Ещё помню хорошо выскобленное  добела чистое крыльцо  и  большой порог из комнаты в комнату, который мне приходилось всегда преодолевать.

      Мама, как и все местные жители,   переносила огромные трудности быта и авральной работы. Снабжение и организация работы яслей  и детского садика возлагалось на руководство рудника и мою маму.   С работы приходила она поздно и я помню, часто ждал её и  встречал её недалеко от дома, а она, усталая, поднималась  откуда-то из -под горы.   Бедствовали мы в то время, здоровье у мамы было незавидное.     После освобождения от немецкой оккупации  разруха и нищета были почти непреодолимы, питание для детей достать было трудно, но ясли и садик работали.  Рудник постепенно восстанавливался и стал выдавать продукцию. Трудности и болезни подкосили маму, она была очень худая, да и я, судя по фотографии, был заморыш заморышем.

       После войны за нами приехал демобилизованный мамин брат дядя Саша и увёз нас обратно на  Урал. Если бы не увёз, не знаю, что бы с нами было. Но и здесь, на Пласту  тоже люди не жили, а выживали. Голод, лишения, нищета и болезни сопровождали  семьи золотодобытчиков.

      Мама рассказывала, что когда приехали, над моим украинским говором теперь уже  потешались Пластовские жители. Опять  окружающие переучивали  на русский.
      
      А вскоре отец, которого я не видел до конца войны, приехал и увёз нас  в Северную Корею, где мы жили до начала 1948 года. Но уж корейский язык я не выучил.      

      О жизни в Корее - в следующих рассказах.