Алиса. Сказки Лаффа

  А сегодня я хочу рассказать вам сказку про девушку Алису, Белого Ворона и старого художника... Но начну я своё повествование с главной героини сегодняшней сказки  - Алисы. Возможно, и кого-нибудь из ваших знакомых тоже зовут Алиса? Одну из моих зовут именно так и она почти в точности такая же, как та, о которой я хочу вам рассказать.

  Алиса шла среди ярких вывесок и пестрых витрин, перешагивая равнодушно через строчки чьих-то повестей, которые проскальзывали между её следами, оставленными тяжелыми черными ботинками, сплетаясь друг с другом или слепо разлетаясь в разные стороны. Иногда она показывала язык и дразнила неподвижные манекены, приговоренные к заключению в витринах. Среди многих черных пальто и плащей она казалась по-настоящему темной и мрачной - густо обведенные черным запавшие глаза, окруженные синеватыми тенями, залегшими на бледной бескровной коже девушки, черное коротенькое пальто, которое она будто носила с самого своего мрачного детства, как вечную о нем память и укор, рваные черные чулки и небрежно спустившиеся до самых ботинок её черные с красным рисунком гольфы. Через плечо её висел на длинном ремне большой портфель, украшенный пентаграммой и изодранный с одной стороны в клочья, словно бешеным псом. За собой она тащила, как маленький ребенок, черный зонт-трость с ярко-красными разводами, будто стекающая кровь... Голову её, глубоко спрятавшуюся в напряженно поднятых узких плечах, украшали два хвостика, схваченные заколками в виде алых черепов, а ногти были так не по-девичьи и неаккуратно накрашены черным лаком, давно уже расколовшимся, как старая краска. Невесело опущенные вниз уголки её тонких сжатых губ, думаю, сделают её портрет достаточно подробным. Разве что не хватает парочки живописных деталей, но она не тот персонаж, который хотелось бы долго и пристально разглядывать. Она двигалась по улицам родного города, заметаемым снегом, как черный призрак старых грехов, неотступно преследующий и следящий... И потому никто, так же как и я, не желал ни на неё обращать внимания, ни на себя обращать внимание её - казалось, что как маленький, но злой волчонок, она может укусить, либо пройдет мимо, пронзив тяжелым и темным взглядом. И никто не знал, что же на самом деле творилось в душе этого мрачного создания.  Поток витрин и рассыпавшиеся бусины ярких огней, неспешно проплывавшие мимо застывших перед красотой снежного вечера машин, сменились лабиринтом грустных жилых кварталов, чьи одинаковые глаза смотрели друг на друга, как близнецы или отражения в зеркалах. И эта безликость нравилась Алисе куда больше, а ещё больше ей бы понравились полные воспоминаний о боли немые темные развалины - она бы разбросала там пестрые обрывки, истерзанных ею цветов, которые она срывала с клумб, вырывая из легкого снежного покрывала, обрывая им лепестки и глядя как выступает кристальная влага на их ранах... У подъезда своего дома она заметила замерзшего насмерть воробушка - ей хотелось раздавить его своим тяжелым ботинком и окрасить белый снег его кровью, но её отвлек черный как и она силуэт кошки, крадущейся по снегу, и Алиса начала по-кошачьи медленно лепить тяжелый снежок, чтобы запустить им в кошку - она давно хотела её поймать и сделать из неё чучело, чтобы наречь Тринадцатью и поселить у себя - живую кошку ей никогда иметь не хотелось, если нельзя было её разрезать и посмотреть, что внутри. Но кошка исчезла быстрее, чем Алиса успела поднять руку.

  Она назло громко хлопнула дверью подъезда, уверенная, что все соседи, которые остаются в этот вечер дома, помянут её многими нехорошими словами и это радовало её больше, чем красавиц радуют комплименты. Для неё не было, наверное, чувства сильнее, чем ненависть - ей хотелось его испытывать и вызывать в окружающих к себе, поэтому проявления любви и заботы вызывали у неё недоумение и сильнейшую неприязнь.

- Алиса, детка, где ты пропадала? Мы так волновались! Переодевайся скорей, я налью тебе горячий чай - на улице такая метель, что ты наверняка очень замерзла! - такими возгласами встретила её мама.

  Алиса, не глядя на мать, гордо прошествовала в свою комнату, бросив по пути свой черно-кровавый зонт и оставив мокрые следы от своих ботинок на ковровой дорожке.
- Надоел ваш дурацкий чай! Придумай что-нибудь поинтересней! Хотя бы кровь дикого волка.
Вывалив всё содержимое ящика своего стола на пол, Алиса начала раздраженно что-то искать в ворохе невообразимых предметов, среди которых тускло блестели бритвы, запачканные кровью ножницы, обгоревшие клочки бумаги и скелетик какого-то несчастного маленького создания. Наконец она выдернула из своего дневника, черного и толстенного как древний том заклинаний с изображением перекрещенных костей и ухмыляющегося черепа на обложке, такой же черно-красный флаер. Схватив по пути рваный ржаво-красный длиннющий шарф, связанный из крупных петель, она одернула свое странное детское пальтецо и, кинув удивленный взгляд на мать, появившуюся у распахнутой двери её комнаты с маленьким подносом, она не сторонясь прошла мимо, едва не выбив поднос из её рук и низким для такого худенького и невысокого существа голосом, бросила:

- И чтоб никто не смел заходить ко мне! Я разложила везде кнопки и иголки, обрызгав их острия ядом!! Я предупредила!

  Открывая входную дверь, она через плечо посмотрела на расстроенную её поведением маму совершенно лишенным эмоций взглядом черных глаз. Только в одном глазу белел крестик на контактной линзе, заменявший зрачок её образу. Ей больше всего нравились линзы, делающие её глаза лишенными зрачков и радужной оболочки вовсе или оставлявшие только красный зрачок - её приводила в восторг реакция взрослых и даже её ровесников, когда они случайно встречались с ней взглядом, но к её невыразимой печали линзы замерзли из-за её же трагической ошибки, превратившись в две прозрачных полусферы. От досады она тогда до крови прикусила губу и кулаком разбила зеркало, после чего две недели ходила с грубо перебинтованной рукой, что ей в общем нравилось - она ещё больше разрисовала бинт алой краской, чем он окрасился её кровью.

  На улице дорогу ей перебежала черная кошка, сверкнув янтарными глазами, в которых Алисе померещилась почти сладострастная ярость и отблеск зарева ада и, не глядя по сторонам, она бросилась следом за кошкой,  улетевшей стрелой вдоль улицы и словно растворившейся у поворота, дойдя до которого Алиса нашла только черное воронье перо, блестевшее синеватыми переливами в сумраке снежного дня, объятого как новогодняя игрушка игрушка ватой, густыми сахарными тучами. И как потерявшаяся в снегу старая рождественская фигурка, стояла Алиса окруженная снежной армией, выделяясь черной с развевающимся красным шарфом мишенью. Держа в руках воронье перо, она подумала "Дурацкая кошка! Может, её я бы даже и не стала убивать. По крайней мере сразу... За такую тварью как эта интересно было бы и понаблюдать. А может, даже, и выдрессировать. Ошейник с шипами ей бы пошел. Хмм, и где это я теперь? Из-за проклятого снега ничего не видно..". Алиса огляделась по сторонам и увидела только бледные и едва различимые силуэты высоких строений, похожих на пронзающих облака острые скалы...  И от них веяло чем-то жутковатым - словно они были почти пустыми... Почти. Но Алису в подобном пейзаже ничего не смущало и двинувшись вперед, она увидела впереди манящий своей темнотой пассаж, уводящий вниз. Войдя в него, она оказалось в пустом подземном этаже, на голых бетонных стенах которого пестрели афиши и плакаты, которые она ни разу не видела в городе - анонсы концертов незнакомых ей групп, фильмов и среди них -приглашение на выставку в галерею современного искусства - презентацию новых работ художника, которого она знала и чья мрачная и жестокая эстетика её восхищали и печалили до самоиспепеляющей ярости тем, что, как ей казалось, такого выражения и воплощения душевного мрака она не сможет добиться никогда.

  Галерея расположилась в подземном этаже давно закрытого и покинутого офисного здания - о нем ходило множество странных слухов и легенд и даже в таком скептически-ироничном обществе бесстрашные служители экономики оставили место, возмущающее рабочую эмоциональную стабильность легиона исполнителей вместо того, чтобы подчинить неведомые силы своим интересам, либо перестать замечать то, что не входило в их жизненные рамки и интересы. Но, согласитесь, для маргинальных художников это место было, наверное, лучшим - словно постапокалиптический призрак канувших в лету идей, призрачных ценностей и слепых мишеней, и своеобразный памятник урбанистическим идеалам мегаполисов. Собственно именно тут и оказалась Алиса благодаря своей роковой любви к черным кошкам. Довольно ожидаемые у Алисы вкусы, правда?  Хотя она точно не была лишена индивидуальности и кошек черных любила как раз вопреки самой себе и готова была растерзать тех, для кого темная символика была не больше чем знаком бессмысленного протеста и способом внести в серость будней и города иные цвета - хотя бы и черный.

  Посетителей было мало или не было вовсе и Алиса надолго осталась одна среди картин, зачарованная ощущениями страха, отвращения и агрессии, исходящих от них. Она чувствовала, что попала наконец в свой мир. Может быть, она действительно была из другого мира и сюда попала случайно, когда какой-то неловкий художник капнул каплю черной краски на свой холст или вызвав не ту команду в заданной программе? Он тогда очень рассердился, но пятнышко это не убрал... И темное это пятно, наполнившись досадой неосторожного художника, стало Алисой?

  Недовольно встревоженная белизной снега, темнота заползала вместо этого в заброшенное здание, чтобы укрыться здесь, медленно наполняя собой даже освещенные слабыми мерцающими лампами залы галереи и она казалась почти осязаемой, как густой черный дым, ещё более искажая изображения на картинах, немыми черными красками иллюстрирующими ужасы войн и вывернутой наизнанку реальности какого-то призрачного мира, сюрреалистичной жестокой диктатуры, безглазыми и изуродованными воплощения боли и разложения... Тогда то и решила Алиса бережно собранные внутри её маленького черного сердца, грубо сшитого черными нитками, впечатления от эмоции от проведенных парализовано часов в сыром подвале галереи перенести осторожно в свою единственную темную обитель, оказавшуюся по иронии в таком светлом и звонком доме. Она перекинула петлю шарфа наискосок, перекрестив с лямкой портфеля и достала из кармана воронье перо, подаренное исчезнувшей кошкой, и глядя на его кончик задумалась, что чувствуешь, когда протыкаешь глаз? И каково было бы, если бы ей пришлось ходить с повязкой, скрывающей отсутствующий глаз? Она пришла к выводу, что ещё успеет это узнать и что лучше было бы его не прятать, а пугать всех окружающих и заставлять отводить взгляд от его пустой глазницы...
 
  Медленно направилась она к выходу, вспоминая пассаж, через который попала сюда. Поворот, следом ещё один и... Она оказалась в совсем другом зале галереи, где были выставлены работы совсем другого художника, создающие болезненно резкий контраст по сравнению с фантазиями любимого Алисой. Даже густой темный туман не посмел сюда проникнуть и яркость, и прозрачные краски картин резали глаза, как свет внезапно вспыхнувших ламп в операционной, когда ты вдруг открываешь глаза.

  Перед ней оказалась картина "Околдованного Сада"...
Сад был бело-серебристым... Хотя, он не был покрыт снегом - лишь только окутан легким как вуаль туманом. Алиса ненавидела подобную прозрачность и воздушность - цветы были белыми и полупрозрачными, сверкающими пыльцой как крылышки мотыльков, почти невидимым было там солнце - казалось, что оно как стеклянный праздничный шар покрывает весь небосвод, светя равномерным серебристым светом со всех сторон... И белыми же были деревья и силуэт старинного дома вдалеке, отливающий небесно-голубым... Бледно-голубые ажурные и асимметричные ворота слабо выделялись посреди сверкающего пейзажа и на них нахохлившись сидел такой же белый, как и всё вокруг, Ворон. Картина была наполнена странной гармонией - пейзаж и настроение картины казались напряженными, как и фигура Ворона, застывшая на воротах, зловещим бы показался бы силуэт дома, если бы он не был таким светлым. Она напоминала чем-то иллюстрацию к какой-нибудь легенде о привидениях, кроме того, что она была белой и почти светилась. Словно кто-то решил навеки похоронить в этой белизне драматическую и жутковатую историю, которую хотел рассказать кто-то другой, заморозил её бесснежной дымкой и украсил белоснежными звенящими серебром цветами, превратив Ворона из мрачного вестника в поэта.  Казалось, что в мире картины все замерло - движение, время и сам ветер заснул как в королевстве Спящей Красавицы. Представлялось, что покидающие неведомые деревья лепестки их цветов не опадают с грустным шорохом на землю, а уносятся вверх...

  Можно было невольно задуматься, что же там - за воротами, и что таится в доме? Такие же белоснежные детские игрушки забытой или ещё не пришедшей поры? Великолепная люстра изо льда, украсившая причудливой скульптурой высокий потолок гостиной? Или кто-то спящий таким же прозрачным как лепестки цветов уносящиеся вверх, сном? Может, этот кто-то уснул вдруг, сжимая до боли рукоять кинжала или револьвер в своей руке? Кто знает... Дом был окутан туманом, который позволял видеть лишь его острые очертания да редкие детали причудливой лепнины и широкую лестницу, которая, казалось вовсе не достигала парадных дверей.

  Сюрреалистичная картина одновременно и завораживала, и немного пугала тех, кто видел её - кроме Алисы, конечно, чья душа отвергла её с первого же взгляда, заслонившись черной печаткой с обрезанными пальцами. Алиса невольно подняла руку, чтобы заслониться от света, когда на её плечи легли чьи-то руки...