Диплом с отличием

"Нам кажется, что нас любят за то, что мы хороши. Мы не догадываемся, что любят нас от того, что хороши те, кто нас любят." Неизвестный автор.

И почему мы всегда обижаем тех, кого любим?
«Это опасная женщина,  таких надо остерегаться», сказал  Владу более опытный друг .
А какое  прекрасное имя – ВЛАД… Сколько раз я произносила его в течении долгих двадцати лет как заклинание: « Я люблю тебя, Влад», а по утрам как молитву: «Я люблю тебя,  Влад»,  и просто, вспоминая  с улыбкой: « Я люблю тебя, Влад».
 
1. "Дебет равен кредиту".
   А было все это так. Молоденькой наивной девчушкой, после  окончания с отличием экономического техникума,  я попала в редакцию районной газеты в подстоличном селе.
Распределение казалось сказкой. Ну как же,  вырвалась из деревни, обещали квартиру, попала в элитное заведение. Было от чего закружиться голове. Но  реальность оказалась как всегда лишь  грубой копией  сестры – мечты.
- Ты знаешь, что такое баланс? - строго спросил редактор газеты, когда я робко вошла в его кабинет.
- Да.  Дебет равен кредиту. - быстро ответила я заученное.   
- Ну,  вот и делай,  -  со вздохом усталости ответил редактор. Скоро полугодовой отчет,  а без него  мы не получим даже денег в банке…
-  На третьем этаже  работает бухгалтер. Что не понятно – объяснит, - добавил он,  увидев   сразу потерявшие краски лицо.
Как человек,  привыкший во всем полагаться только на себя, я стала лихорадочно вспоминать все, чему  меня учили. Но, увы…  там не оказалась и толики практики, сплошь теория. Таким было обучение в советскую пору. Калькулятор жил воей жизнью, а на счетах я не умела считать. Так что о балансе и речи идти не могло. Дебет с проклятым кредитом не хотели равняться и  на порядок отставали друг от друга. Раз по десять  на день я убегала наверх к маленькой грузной  женщине, пока не грянул кризис. Истекло время  отведенное на составление этого треклятого баланса,  и работники остались без зарплаты. А в советское время такое не прощали.
   В укор себе  могу добавить, что  мысли у меня были тогда путанные. Вопрос стоял о выборе: идти на работу или дальше учиться. И…  о парадоксы советского времени, сразу после устройства на новую работу  меня отправили учиться на курсы повышения квалификации, где преподавали ту же сухую теорию. Курсы я посещала нерегулярно,   с ленцой готовясь к поступлению в вуз, и время на реальное освоение работы было упущено...

2."Железный занавес".
   Расскажу еще один случай, который сыграл роковую роль во всей этой истории. В пору «повышения квалификации», в ожидании подруги, я стояла на углу «непомнюкакого» техникума , держа в руках  книгу и паспорт  возле  одного из его зданий.  Из  ворот вышел молодой красивый НЕГР в малиновой рубашке, и грациозной походкой направился ко мне.
   Разговор доподлинно не произведу, но под воздействием паров советской пропаганды «Все люди братья… "Но пасаран" !»,  я  охотно поддержала  разговор. Душило любопытство. На дворе стоял «железный занавес», а тут такие красочные рассказы: принц, который в жизни  никогда  не стирал, не мыл посуды  и т.д.  И вот этот самый «прынц», повертев в руках мой паспорт,  вдруг «неожиданно» заявил, что не отдаст,  пока я не зайду к нему в гости. На мой отказ, с улыбкой пригрозил, что паспорта не увижу. Торговались  долго и упорно, было уже не до ликбезов. Сошлись на том, что завтра встретимся в библиотеке. Надо сказать, что девушкой я тогда была видной, сиреневая платье выгодно оттеняло загар и…  все остальные части тела.
На второй день, как и было  договорено, мы встретились  возле библиотеки. Поговорили. Он отдал паспорт, проводил  меня немного и  хотел поцеловать на прощание.  Но увидя  белые зубы  парящие в воздухе, я увернулась.  Этот случай настолько меня рассмешил,  что я рассказала своим девочкам на курсе. Они охотно посмеялись вместе со мной над мрачной перспективой ночного поцелуя с негром... О, наивность сестра порока…

3. "Партия… рулевой… светлое будущее". 
   Вернувшись на работу, я вдруг столкнулась, с  маслянистыми взглядами сотрудников мужского пола  и срочным вызовом  к редактору. Началось линчевание... Редактор вкупе с секретарём партийной организации - бездушной напористой особой с лягушачьем ртом, начали меня совестить и гнобить. Мол, как я могла подорвать доверие, столь высоко оказанную мне честь и вместо учебы - гулять с неграми и т.п. Грязи было вылито столько, что хватило бы на целый дивизион. Я просто онемела. "Отличница, комсомолка, спортсменка"... единственная дочь родителей,   сдувавших с меня пылинки,  была оглушена... Сил на сопротивление не было  по той  простой причине, что я с этим никогда  не сталкивалась. Выходило, что если молчу, значит виновата.
    Это уже потом мне сказали, что за неграми ведется наблюдение.  Когда я заходила в общежитие, намекая на возможность встречи, чтобы как-то обмануть "черную" бдительность, то наверное попалась на глаза тех, у кого "всюду глаза". Откуда мне  тогда было знать всю подоплеку, если наше поколение воспитывалось на добрых советских  фильмах. Так я попала, извините,   … впросак.

4. "От страха до любви - один шаг"
   Прошло три дня с тех пор,  как я вернулась с курсов и  со страхом безуспешно штурмовала равнодушный банк. Слухами полнится земля, тем более  что «доброжелателей» хватало. Разговоры  о «нерадивости отличницы»  дошли до министра финансов, бывшей кураторши, которая  читала  лекции на курсах. Поэтому пришлось выпить горькую чашу до дна.
Хотя один «плюс» в подмоченной репутации все-таки есть. Было бы смешно, если бы не было так грустно…  А именно, стали  "открываться" сердца мужчин...
   Но только не сердце ЭТОГО… Я его боялась. Периодически в его кабинете слышался гомерический смех, от которого сотрясались не только стены, но и моя измученная душа…  Да,  он действительно не умел говорить тихо. Вот и тогда, вжав меня в угол, пытливо заглядывая в глаза, громко и членораздельно  спросил: «Когда будет зарплата?!!  Моя жена каждый день спрашивает, где моя  зарплата?». Чувствовалось, что за этими выверенными словами, эмоций куда больше... чем хотелось бы знать. Так состоялось наше первое знакомство с НИМ.
   Наконец, мир сжалился надо мной. Пазы соединились. Три бессонных ночей проведённых в Министерстве Финансов (ну и  времена были, попробуйте сейчас переночевать в каком-либо Министерстве)  под бдительным руководством  «главглав» дали искомый результат   и наши сотрудники получили зарплату. Боже, сколько радости и гордости я испытала, не передать словами! Вмиг отпали въевшиеся  ненавистные стереотипы о работе бухгалтера: очки, черные нарукавники и  протертые до блеска счеты. Нет, бухгалтер  это вовсе не черствый лис,  бездушная машина, и цифры не такие уж  сухие,  как может показаться  на первый взгляд, ведь за каждой из них –  человек с  его болью  и радостью. И  жизнь наладилась…  Я полюбила делать отчеты, считать гонорары, быть необходимой и востребованной.

5. "Без беды друга не узнаешь".
   Со временем у меня появились новые друзья - журналисты. Это были люди с неистовым сердцем,  борцов за… да за все!  Благодаря им   мне открылось много  историй освещающих  изнаночную сторону советской действительности:  вневременная  коррупция, "кумовство" и непорядочность сильных мира сего.  Редактор  вместе со свой любовницей - секретарем партийной организации,  частенько удалялись на редакционной машине в неизвестном направлении, обезножив  журналистов, писавшие статьи  уже испытанным  методом - набором пяти  цифр телефонного диска.
Я полюбила этот сумасбродный люд, жителей цитадели ловкачества и зубоскальства, эту вечную спешку (сверстать номер к среде), этот красочный точечный лексикон, этих неунывающих тружеников пера.
   С тех пор, как я вошла в права всесильной хозяйки "теплой" компании, голос за стенкой все меньше и меньше стал меня тревожить. Более того, я стала замечать,  что за внешней бравадой этого "страшного" человека, кроется  по- детски  впечатлительная и  нежная душа. Нет,  пожалуй, даже не душа, а ДУША (с большой буквой), напоминающее что-то махрово-неуклюжее, медвежье, огромное и теплое...
   Как это сладилось у нас, даже непонятно. Первый поворот в отношениях был связан с очередным инцидентом после встречи с редактором. Не выдержав, я выбежала на крыльцо, где никто не видел,   и дала  волю слезам. Вот тогда я впервые и встретилась с настоящей поддержкой своих сотоварищей. Маша, нет, Машенька, и Влад стали меня успокаивать и приводить в чувство. Сквозь слезы я вдруг поняла, что в глазах этих людей, я  реабилитирована давно и бесповоротно.
   Они  рассказали мне о грязных  методах, с помощью которых, редактор подчинял и ломал людей. И главную роль, конечно, в этом играла «Ева». О вероломстве этой женщины все знали, и не понаслышке.  Мне объяснили, что почти все работники редакции по разным  поводам находятся на «крючке» у этой сладкой парочки: у кого-то «черное пятно» в биографии (потеря партбилета), кто-то стоит в очереди на жилище, а кого-то,  как и  меня надуманно оскорбили. Мол, знай, свой шесток, свое место. Тогда я впервые  услышала от друзей  вожделенную фразу: «Это приватное дело  и никто не имеет право вмешиваться в твою личную жизнь». Для меня это было откровением...
Как так?  Партия… рулевой… светлое будущее… кружились в голове избитые фразы.  Сегодня даже ребенок знает свои права, но тогда …  Да, и не мне объяснять это искушенному читателю.

6. "ВЛАД".
   Итак,  вернемся к главному в этой повести, к отношениям между людьми, зародившихся на прочном фундаменте дружбы и симпатии. Я два года проработала в редакции, пока очередной виток  моей неугомонной судьбы не подбросил мне новые перспективы.
Чувства зарождались исподволь,  неспешно, как несет свои воды широкая  неторопливая река. Его смех перестал меня пугать. Это был смех цельного человека со здоровой чистой совестью. После тяжелого дня в его кабинете собиралась вся «братва»  и разряжалась  дружеским гоготанием. А вечером, перед уходом, ОН  стал все чаще захаживать в приемную, где мне приходилось работать, чтобы выпить стакан воды, и рассказать  очередной   анекдот.  Это  становилось  ритуалом, изо дня в день, из вечера в вечер, все как всегда повторялось. Когда Влад  разряжался очередным грубоватым анекдотом, я умолкала не столько, чтобы услышать сказанное, сколько завороженная неторопливым   голосом и, ставшим уже родным, заразительным смехом.
   Вообще,  ОН был прекрасным рассказчиком, обладал великолепной интуицией, которая вымеряла человека за версту и помогало ему всегда. А впоследствии он даже стал хозяином  собственной газеты. Наверное, эти два качества очень важны для журналиста.
Конечно, я чувствовала симпатию этого обаятельного  человека. Мне это льстило, как и любой молоденькой девушки. Он был душей компании и слыл недотрогой. Не раз, и не два я видела как моя ровесница, молодая корректорша,  порхала вокруг него как бабочка вокруг светильника,  каждый раз обжигаясь  простоватой чистотой его  неискушённого сердца.
   Я ему поверила и доверилась. Наши отношения зашли столь далеко, что однажды я рассказала ему о своих сердечных делах. Он мне помог советом, и … поехало-помчалось.
   Теплым кусочком растаявшего сливочного масла  растекалось по моему сердцу простое воспоминание о нем, когда я томилась  в противоречивых тенетах молодых авантюр... И ничего более. Просто хорошо, просто комфортно, просто надежно  как в сейфе. Просто товарищи,  и даже не ровесники...
   Первые проявления чего-то большего  возникли неожиданно. Я работала в профсоюзе. А Влад был председателем «этого самого» профсоюза. После года праведных трудов  он мне выправил бесплатную путевку в Домбай. Сказочное место кто знает: горы и море соседствуют, великолепный воздух и масса впечатлений... Казалось, счастью нет предела. И оно действительно переполняло меня. Мы вместе радовались как дети, что удалось обмануть бдительное Око и «урвать» путевку.
   Экскурсия на самом деле оказалась интересной. Но сердце у меня почему-то  болело,  рвалось домой. Я стала считать дни, тянулась назад  как лиана к полюбившемуся   дереву. В памяти всплывали отдельно взятые фрагменты из нашей жизни: его протянутая к выключателю рука, к которой до боли хотелось прижаться; его покряхтывание во время редактирования очередного шедевра…  когда хотелось взять его кудлатую голову, чтобы  потормошить как породистую собаку; его безупречный почерк, заставляющий умиляться и чувствовать его почти наяву, физически...
   Иногда мне приходилось ловить взгляды "братвы". Они многозначительно переглядывались, когда, мы сидя рядом, занимались подсчетом профсоюзных денежек. Но я внимания на это не обращала. Я твердо знала, что у нас все чисто и  ничего за рамки означенных отношений быть не может: он женат, двое детей и ревнивица-жена. Надо сказать это было счастливое время, мы еще не вкусили  адамово яблоко и находили отраду,  просто   находясь рядом друг с другом...
   И вот я вернулось домой.  Все пошло по накатанной колее: работа, стакан воды, очередной анекдот, любовные приключения на стороне.
 
7. "Потеря или потерянная".
   Прошло два года. Я собиралась идти учиться дальше, а так как редактор газеты не отпускал на время сдачи экзамена, пришлось уволиться. Вот  тут все и  началось...
Устроившись на новую работу, я вдруг почувствовала, что осиротела. Как и во время путешествия, хотелось не столько видеть, сколько слышать раскатистый сильный голос. Этот баритон,  ни с каким другим  было спутать нельзя. Он не мог быть ни холодным, ни бесцветным, также как и ЕГО хозяин.  Что бы Влад ни делал: бранил ли, вдохновлял ли, вразумлял или хвалил "несмышленое дите", как он часто меня называл,  все у него шло от сердца.
   В общем, я тихо страдала. В конце третьего дня не выдержав, сама и позвонила. Когда  брала трубку, сердце бешено колотилось, страх и недоумения заставляли меня трепетать,  и стыдиться самого поступка, но на конце провода, я ощутила такую неподдельную радость, что наступило облегчение.
   И…  стала звонить каждый день. Когда, наконец, пришло осознание, что этого уже недостаточно, написала письмо с объяснением. Взяла и написала все,  что было на душе, потому что больше молчать не было сил,  с зачёркиваниями, с ошибками, без переписывания своей исповеди. Реакция последовала незамедлительно. Письмо с каллиграфическим почерком  было  сдержанным, но мощным объяснением в любви. Я была удивлена и поражена...  Даже не подозревала, ЧТО это был за человек, каким он был романтиком! Ах, а как он писал, какой  у него был удивительный слог!..
Как потом выяснилось, в 33 года он кроме своей жены  не познал больше ни одной женщины. Невероятная чистота для мужчины!
Это еще больше очертило невероятную хрупкость и душевную красоту  прозаичного, на первый взгляд, человека. Остатки  сомнения  исчезли. Была назначена встреча...

8. «Ты понимаешь, что я тебя люблю?»
   Но кто может объяснить ТЕМНЫЙ ЛАБИРИНТ ДЕВИЧЬЕЙ ДУШИ.
В означенный день, я  заставила его ждать около часа. Женщины коллеги подшучивали, что их мужья на такое не способны... Он маялся под окнами, пока я не закончила работу. Потом была прогулка на берегу озера, после которой  я  вдруг почувствовала разочарование.  Без привычного антуража редакционной сутолоки, ОН не казался мне таким  интересным как раньше, а  скованность влюблённого мешала ему острить и искрить как раньше...
   Я смотрела на  человека  невысокого роста  косолапившего рядом со мной, со вставными зубами, которые беспощадно обнажались, когда он натужно смеялся, и задавалась вопросом, зачем мне все это нужно? Зачем я затеяла  это свидание? Чувств нет, они растворились, куда-то ушли. Осталась одна фальшь и неловкость. Мы впервые встретились наедине с пометкой «влюбленные». И в этой роли выглядели ужасно глупо. Когда взошла луна,  он вконец приободрился, поднял  меня на небольшой круглый пень, и,  глядя прямо в глаза снизу вверх,  выкрикнул несколько раз: «Ты понимаешь, что я тебя люблю?» Именно выкрикнул, как израненный зверь,  без всякой нежности и сакраментальности.
    А  на второй день я написала ему, что все это было ошибкой, что я его не люблю и прошу извинения. На этом бы все и кончилось, и не было бы этого рассказа, если бы не его ответное письмо. Его я не забуду никогда. В ответ, обращаясь придуманными только для меня словами,  писалось,  что он любит меня  такой,  какая я есть, что я похожа на хирурга, который острым скальпелем разрезает человека для его же блага. И что он всегда будет любить меня, чтобы не случилось... ЭТО БЫЛО ПОСЛАНИЕ СВЫШЕ,  НЕ ДАВШЕГО МНЕ УМЕРЕТЬ КАК ЧЕЛОВЕКУ.
    Последняя фраза врезалась в мое сердце и распахнула его навстречу настоящему чувству, как раскрытую  клетку для птицы. И больше не закрывала…  В жизни всякое бывает, отчего створки сердца то расширяются,  то  сдвигаются  угрожая самой жизни. Но стоило  мне произнести волшебное слово ВЛАД, как оно опять распахивалось,  и  могло вместить  такое, ЧТО НЕЛЮБИВШЕМУ ЧЕЛОВЕКУ никогда не вместить, а уж тем более простить…

9. "Красота по-Достоевски"
   Получается все "до", было лишь прелюдией, миражем, могущего и не осуществиться.
Потом у нас был  месяц встреч. Не важно,  какие события происходили, главное, каким он  КРАСИВЫМ был в пору своей любви... Красив помыслами, поступками, красив душой. Ни до, ни после такое  мне не доводилось больше встречать.
Помню,  сильное   впечатление, которое произвел  на меня обыденно-прозаический поступок. Произошло это так... Влад метался по комнате в поисках часов, повторяя про себя: «Да где же они, эти чертовы часы!», после чего снял их со стены и остановил, чтобы не тикали и не напоминали о  быстротечности свидания... В то время он весь был чувство, весь порыв, весь любовь...
    Когда я все-таки поступила в университет, он так обрадовался, что стал вальсировать в редакции, кружа в танце всех подряд, оглушая коллег своим знаменитым баритоном: "Наталица поступила!!!". Меня тогда не было, и он не мог удержаться от охватившей его радости, несмотря на грозившую смертельную схватку с женой, которая даже на работу провожала, глядя в бинокль.
    На свидание он приехал с огромным букетом цветов, крепко прижал к груди, гордость переполняла его, и тут же, не стесняясь,  заплакал... Мне предстояло уезжать в другой город, в Москву…
И все же, что-то осталось неразгаданным в наших отношениях. Три попытки по-настоящему сблизиться закончились неудачей. Влад бледнел, худел, стал курить. Вот тогда, ему друг и сказал: «Бросай ее. Таких женщин надо остерегаться».
"Она не женщина, она девушка...".  ВЛАД  пожертвовал своей мужской гордостью ради меня, моего будущего. Узнав, что я девушка, отказался быть первым со словами: "Если бы я был твоим мужем,  я бы поседел, зная, что ты принадлежала другому"... О своих чувствах говорить не буду. Что мне пришлось пережить после разлуки, одному Богу известно. Все уже улеглось, ослабло...

   10. "Гербовая печать".
Хочу сказать лишь только одно. Воистину  таких мужчин я больше не встречала, за что ему очень благодарна.  Тривиально, но  других слов не найду. Его последний  поступок  покорил меня окончательно и навеки. И если бы существовал диплом "Школа жизни ",  я бы напротив статьи ЛЮБОВЬ, поставила бы гербовую печать с пометкой ОТЛИЧНО, а на другой стороне бы написала: "Влад, я тебя люблю".

С благодарностью от НаталиЦЫ.