Концерт классической музыки

На работе, как всегда, был скандал.
Кто с кем и против кого выступал, я не помню, и вспоминать не хочется. А кому хочется вспоминать скандал? После рабочего дня в таком женском коллективе, как после Афганистана, годами нужно душу залечивать. А нам дается только вечер и ночь. А утром – опять «Афганистан».
- Эх, - вздохнула я и с таким настроением пришла домой.
Дочки нет, только на столе записка:
«Напоминаю, что сегодня в 6 часов вечера наша музыкальная школа даёт концерт классической музыки в школе № 5. Дорогие родители, приходите!»
Надо бы, конечно, подумалось мне, но как я устала от криков на работе. Единственное, чего я желаю сейчас, - это залезть в погреб или в бункер военный, чтобы ни звука туда не доходило, и отсидеться часок-другой.
Вслед за мной вошёл мой муж – отец моей дочери, как всегда спокойный, ровный, но я бы сказала безразличный. До его души мне никогда не приходилось достучаться.
Пока он раздевался, я прочитала ему записку и, улыбаясь, спросила:
- Может быть ты сходишь? А я постираю, посуду помою. Отдохну, в общем, от рабочего дня.
Как бы не так. У него ни одна чёрточка на лице не дрогнула:
- Я музыке не учился. Что я там пойму? Сама сходи.
- Может вместе пойдём? – спросила я, уже одеваясь, и, не ожидая положительного ответа,  вышла.
Как ни странно, автобуса пришлось ждать недолго. Долго я искала вход в школу номер пять. Дверей у школы снаружи было много, но все они были забиты большими гвоздями. Мне показалось, что и во время пожара, они вряд ли откроются изнутри.
Наконец-то я вошла. Но ещё больше меня поразил спортивный зал, где и проходил концерт классической музыки. Окна в решётках, стёкла разбиты. Ни о каких шторах не могло быть и речи. Сцена – помост без занавеса. На сцене и справа, и слева груды ржавых чугунных батарей, а в середине стоит пианино.
Концерт уже шёл. Пел хор. Я села. Кто-то рядом со мной встал и ушёл, кто-то наоборот с шумом сел. Две девочки впереди грызут семечки. Я поёжилась: как неуютно и холодно на этом концерте.
А музыка плыла невидимым потоком по залу и трепетно искала тепло в наших душах. Сыграла и моя дочь, хорошо сыграла. Во время её выступления, я вертела головой: мне хотелось сказать кому-нибудь, что это моя дочь сейчас на сцене. Но вокруг были только хмурые лица. Лишь один мужчина улыбнулся мне, он понял без слов мои волнения, и я успокоилась.
С этой минуты что-то произошло со мной. Музыка заворожила меня. Гитару сменяла балалайка, фортепиано и скрипка играли вместе. Здесь, в этом заброшенном зале звучал «Первый скрипичный концерт» Рахманинова!
Удивительная сила искусства! Музыка стёрла сырые потёки на штукатурке стен, размыла вековую пыль на стёклах и заглушила хруст семечек. Это была музыка!
Концерт закончился. Родители со своими детьми пошли к автобусной остановке. А во мне всё ещё звучали звуки, они построили в моей душе фрегат, надули паруса, образовали море, и лёгкий ветер понёс меня по мечтам, как по волнам…
И надо же, в эту самую минуту, с «шумом удара весла по волне», мне прямо на сапоги выплеснулась жёлтая пенистая жидкость. Послышался хриплый смешок молодого нахала:
- Что, тётенька, не нравится? И мне не нравится этот квас. Кислятина! – И он выплеснул оставшийся в кружке квас на тротуар. И, как ни в чём ни бывало, пошёл морской раскидистой походкой сухопутного балбеса.
Продавщица кваса только плечами пожала, а очередь глубоко вздохнула. В глазах моей дочери застыл испуг.
- Ничего, - сказала я, дома отмоем сапоги.

- Шлёп, кла, кла, - эти звуки издают костяшки домино.
- Клак, - легла ещё одна костяшка на стол и, с шумом двигаясь, встала на своё место. В проходном дворе мужики играют в домино. Подошёл и автобус.
- Куда прёшь, зараза, не видишь, что люди выходют, - послышалось из автобуса.
Мы вместе с толпой, стоявшей на остановке, сумели втиснуться в салон этого «чудовища», под названием «Городской автобус».
Концерт классической музыки в моей душе закончился. И сама душа моя, мне казалось, выдавленная, вытравленная, забрызганная и обруганная, вот-вот вылетит прочь.