Царь-рыба

                ЦАРЬ-РЫБА

         Детство - самая счастливая пора, пожалуй, любого человека. Вот и мне оно вспоминается как радостная и беззаботная пора. Тем более, что у меня вернулся с войны отец. Он хоть и  был крутого нрава, но на любимом занятии – рыбалке оттаивал душой, азарт захватывал его. Он материл меня, если я делал что-то не так, злился, но злость его была мимолётной, совсем не такой, какой бывала, когда он был пьян. Я это чувствовал и не обижался.  Однажды мы наловили бреднем десятка два щук в пересохшей чулымской протоке. Щучки были небольшими килограмма по два-три. И проточка была небольшая без притока и истока. Больше никакой рыбы в ней не оказалось. Ах, каким азартным был тогда отец! Он тянул бредень по глубине, доверив мне идти по мелководью под берегом. Мне тогда едва исполнилось двенадцать. Я тянул тяжелый бредень, спотыкался о камни, путался, пролезая под прибрежные кусты, отставал.
----  Не поднимай низ, прижимай ко дну! – кричал он. – Уйдут под бредень! Держи черень прямо! Натягивай верх!
   Отец хоть и ругался, но я-то видел, что ругается он беззлобно. Так бы он ругался в пьяном состоянии! Но в пьяном состоянии он был страшен. Особенно, когда был рассержен. Ах, как он тогда матерился, когда мы взялись пороть щук! Оказалось, что почти в каждой из них, были либо крыса, либо лягушка.
----  Разбойницы! Поганки! – чертыхался отец. – Всю рыбу приели, до лягушек и крыс добрались!
     Есть такую рыбу он категорически отказался, и мы обменяли «поганок»  в соседней деревне  на муку.
    Но это было прошлой осенью, а в тот день было лето, и оно только начиналось, Как сейчас помню, это было шестое июня. Да как не помнить, если большего успеха, чем в этот день у нас  не случалось. Но обо всём по порядку.
      Мы плыли по Острову в лодке гружёной сетями. Остров этот был образован старицей, называвшейся Старым Чулымом. А старица принадлежала колхозу, и была, можно сказать, нашей вотчиной. Отец, как я уже говорил ранее, заключал с колхозом договор на вылов определённого количества рыбы, сдавая рыбу в колхозную кладовую, где отоваривались колхозники. Остров едва ли не полностью заливался в половодье коренными водами. Но вода уходила, и к сенокосу разнотравье поднималось здесь в рост человека. Колхоз много ставил сена. Сейчас же всё здесь было залито водой, но трава, уже успевшая подняться, зеленела сквозь мелководье, зелёным покрывалом накрыла высотки и курганы, не затопленные водой. Зеленели черёмухи, по которым можно было определить очертания старицы летней. Зеленели тальниковые заросли, которые даже летом настойчиво лезли на глубину. Всё было зелено, куда бы ни кинул взгляд. Мы заплывали в заливы и заливчики, где нами были поставлены вентери, вытряхивали из них, попавшуюся в них рыбу. В основном это были сороги, язи, а нам хотелось поймать хотя бы одну такую большущую щуку, какие как торпеды уходили с мелководья на глубину, стоило им только заметить нашу лодку. Щуки, уходя с мелководья, поднимали буруны волн, но в вентери не попадались. Щука – рыба хитрая, умеющая увильнуть от различных ловушек, но она не может пропустить мимо легкую добычу. Напомню, что во времена нашей с отцом рыбалки сети у нас были нитяными. А нитяные сети рыба хорошо видит, и редкими были случаи, когда в них попадали щуки. Они даже в невод попадали не всегда. Надвигавшийся на них невод они просто напросто перепрыгивали. В вентери нам не попалось ни одной, но зато в сеть попалась такая, каких мы не лавливали, ни прежде, ни потом. 
     В летнюю пору старица сообщалась с рекой лишь  истоком. Приток пересыхал, а вот исток никогда из-за родников, бьющих из-под берегов. Но вот сейчас, в начале июня, в период половодья, была переполнена не только старица, но и тальниковые заросли по её берегам, и сам Остров со всеми на нём низинами и протоками. Высились из воды только возвышенности да курганы с торчащими из них каменными плитами – захоронениями тысячелетней давности. По протокам и заливам плавали утки. Солнце обильно лило своё живительное тепло на всю эту благодать, серебрилось в водяной ряби, поднимаемой ветерком. Но от водного разлива несло прохладой. Черёмуховые кусты высились из воды. Кругом вода и зелень, вода и зелень! «Курлы, курлы» - кричали за дальним курганом невидимые журавли. Утки, вспугнутые нами, шлепая по воде, взлетали и тут же падали в неё, едва отлетев. Селезни беспокойно крякали в затопленной забоке. Застигнутый врасплох и окруженный водой метался по кургану проспавший половодье зайчишка.
---- Прыгай к нам, в лодку! - крикнул я, когда мы проплывали мимо. Но зайчишка так заметался, так заподкидывал задом! Он кинулся через проточку на другой незатопленный курганчик, шустро переплыл, но и на другом островке сухого места было мало.
---- Это только в сказке про Мазая, зайцы  прыгают в лодку, усмехнулся отец.
    Проверив вентери, мы сквозь заросли тальника пробрались на просеку, какую прорубили в забоке ещё прошлым летом, чтобы весной, в разлив, поставить там сети. На самой старице ветерок поднимал  волну, а в забоке была тишина. Когда мы выбрались на просеку, то не увидели поплавков своей сети, чему немало удивились. Глубина на просеке была небольшая и поплавки должны были плавать на поверхности. Но их не было. Мы уже подумали было, что сеть кто-то украл, но тут увидели на дне просеки белую полосу из рыбы.
----  Шурка, гляди! – воскликнул восторженно отец. – Сеть-то наша полная рыбы!
    Я это тоже увидел, и так же восторженно откликнулся:
----  Вот это да!!!
----  Поднимай её в лодку, и поплыли к кургану. Там и костерок можно развести да и распутывать сеть удобнее на земле. Смотри, она как запутана! Придётся по земле растягивать – распорядился отец.
    Я отвязал конец тетивы от талины и потянул сеть. Она сплошным, серебряным жгутом поднималась со дна. Сорожняк набился в неё так густо, что поплавки, не выдержав, утонули.
----  Вот это, да!!! – только и мог я произнести. Других слов у меня не находилось.
    Сеть вместе с рыбой заполнили середину лодки едва ли не до краёв. Лодка осела до самой «ватерлинии», которую я прочертил красной краской, чтобы не перегружать её. Отец тогда усмехнулся, увидев мои художества, но ничего не сказал. По дороге к кургану, я наломал сухих веток с торчащих из воды талиновых верхушек, содрал с одинокой берёзки бересту, и мы подплыли к кургану, где час назад метался зайчишка. К нашему удивлению его там не оказалось. Я обошел островок, заглянул за могильные плиты. Не оказалось его и на кургане рядом.
----  Пропал зайчик-то! – грустно констатировал я. – Куда он мог уплыть, кругом вода?!
    Отец промолчал, а я запечалился: не схватил ли его коршун, а скорее всего так оно и было. Жалко мне  было зайчика. Мы развели небольшой костерок, растянули сеть и выбирали рыбу до самого вечера. Её набралось - полный  мешок.
    У нас ещё стояла донная крупноячеистая сеть в самой старице на большой глубине. Подплывая к месту её постава, мы не обнаружили куста талины, к которой привязали конец тетивы.
----  Вот же, тут мы её ставили, - ворчал отец, нащупывая веслом в глубине тетиву сети – Вот черёмуховый куст, вот надломленная ветка, а талинки нет.
    Я, молча, наблюдал в ожидании чего-то необычного. Воды против прошлого дня поубавилось, а тетивы, да и самой талины не видно. Что-то здесь не так!
    Наконец-то отец нащупал веслом тетиву. Она несколько раз срывалась с весла, но всё-таки была поднята на поверхность вместе с талиной.
----  Шурка, там что-то большое попалось, - сообщил он. – Смотри, как дёргает! Берись за тетиву и потихоньку подтягивай в лодку, а я возьму ружьё. Тяни полегоньку. Как только дёрнет, приотпускай. Не то порвет сеть и уйдет! Щука, наверное.
   Я осторожно отвязал тетиву от куста и потянул, а отец взял в руки ружьё. Сеть то и дело дергало, тянуло на середину старицы, так, что мне пришлось для начала намотать тетиву на руку. Мы уже не однажды вылавливали крупных щук ряжевыми сетями. Щука – жадная хищница. Её в сеть не загонишь без приманки. Но на бьющуюся в сети рыбёшку она кидается, в итоге сама в ней запутывается. Тянуть крупную хищницу живую в лодку через борт мы не решались, и отец стрелял ей из ружья в голову, едва она приближалась к лодке и к поверхности воды. Тогда хищница сразу опрокидывалась вверх животом, и мы свободно поднимали её. На этот раз щука попалась в сеть-одностенку. Повторюсь, тогда у нас были сети-самовязки. Изорвать её большой щуке ничего не стоило, и она, в самом деле, её изорвала. Полчаса я боролся с ней, то подтягивал её к лодке, то отпускал, когда щука рвалась на глубину. Отец не стрелял, пока я не подтянул щуку к самой лодке, и голова её почти показалась из воды. Выстрел сразу опрокинул её вверх животом. Из её головы показались кровавые пузырьки. Поднимали в лодку щуку вдвоём.  Щука держалась на тетиве, которая обмотала её пасть несколько раз, а на зубах клубком скаталась сеть. Вокруг щуки зияла такая дыра, что починять сеть уже не стоило.
----  Ну и денёк сегодня! - восхитился отец.
----  Пап, смотри, у неё в пасти сорожина! – показал я отцу щучью пасть.
----  Жадность фраера губит, - резюмировал отец. – Сколько же килограммов она потянет? Не меньше, наверное, пятнадцати..
    Мы выплыли на наружный берег старицы, где нас ждала ручная тележка, в которой мы возили сети. Отец положил в неё мокрые сети и мешок с рыбой, Я же срубил талиновую рогатину, просунул один конец щуке под жабры, взвалил её на плечо, и так нёс редкостный улов  все три километра до села.
    Какой гордостью распирало мою грудь, кода я шел по улице со  щукой через плечо! Хвост её бил меня по икрам ног, а я вовсе не замечал этого.
----  Будет чем колхозный трудодень отоваривать. – сказал отец.   
                Ноябрь 2012г