Хождение по кругу

      

      На берегу Черного моря ночь наступила, а на камне сидит Танюша, которая пришла сюда для того, чтобы заночевать, но рядом с нею еще и мужик, которому 55 лет. Он хвастает, что выглядит на все 35, хотя он сидел на зоне лет 15, но то в прошлом, теперь он курит травку и улыбается. Сила и хитрость в нем видна. Он опасен для системы. Он воровит, нагл, самоуверен. Он в себе не сомневается, знает, что любви не миновать.
  
         Она сидит у костра и пьет чай, мужик сидит возле нее, а потом дает ей банку пива, они попивают пиво, а потом он достал из пакета бутылку вина, они пьют вино, едят хлебушек, варят мидии и рис в котелке. Думают о своих делах. Молчат. Совсем нет охоты говорить о чем-то. Слушают свои мысли, вздыхают изредка. Молчат. Мужик дал ей травки покурить. Молчание на берегу моря. Мыслей нет. Таня просто сны наяву видит. Барашки в море плывут, стадо коз, табун лошадей. Он ей говорит дружелюбно так: «Таня, ты тут? Дай нам покушать, выходи на вече, спустись к народу, давай, не зли меня, пташка, сладкоежка ты моя. Мой котик».
Она же в ответ.
- Слышишь, сам ты котик! Я тебе не котик, козел, понял?
- Как скажешь, моя киска! - ответил он ей.
- И не киска!
- Рыбка?
- И не рыбка!!!

       Ночь в разгаре, костер догорал, вино было допито, они сидели и обсуждали блатные песни. Ей нравился Аркаша Северный, а ему нравился Вертинский. Таня пела Зубу песни, которые ей так приятно петь, ведь она любит все запретное, а ведь рядом сидит тот, кто знает толк в блатных песнях. Зуб же, когда стало светать, стал просить у Тани спальник, а та как-то отморозилась от него тихонечко.
- Эй, Танюшка, укрой меня, мне ж холодно, йо-мое, я одинок, мир не любит меня, я не верю в бога, - жалобно верещал он.
- Парнишка. Не спи. Жизнь проспишь. В гробу поспишь, - ответила она ему дрожащим от холода голосом. - Видишь ли, мужик, я не обязана никому ничего давать, я не из жопы вылезла, чтобы тебе помогать, пусть ты думаешь, что ты мне нравишься - мне плевать на это! Честь девичья - это все, что есть у человек а, если какая-то дура залетит случайно, то я скажу, что в этом она виновата сама, ибо не берегла честь смолоду , как завещал Пушкин. Мне 27 лет, я давно прошла через тот возраст, когда ждут от жизни принцев. Не верь, не бойся и не проси.

       Зуб был хмурый, ему не нравился такой отказ. Таня же сидела в спальнике и думала о том, что спать она не ляжет, пока Зуб не уснет. Зуб же сказал ей сурово, глядя на мерцающий свет звезды, что упала тихо в воду.
- Я убью туристов, с которых могу что–то намутить. Ведь я психопат, что пытается пить водку для того, чтобы не думать, чтобы раствориться, чтобы исчезнуть, чтобы не быть, чтобы быть. Самонаблюдение очень трудно. Чем больше я буду стараться, тем яснее это увижу и потому я пью водку , чтобы забыть самого себя, чтобы не быть собой. Я ужасно себе надоел. Я не хочу быть собой. Травку курю, чтобы существовать. Просто я псих, вот и все.
      
      Утро настало и кто-то спал, а кто-то сидел на берегу и думал о том, что солнце взошло. Лучик нежно камни ощупал. Таня спала, а Зуб спал на камнях возле потухшего костра, но ему снился сон, в котором он сидел на берегу и думал о том: убить ли ее или не убить. Он не убил ее, ибо решил верить в бога, но как это сделать он пока еще не понял.

       Когда Таня проснулась, то увидела, что Зуб еще спит, она подумала о том, что он сам виновен в том, что он такой урод, ведь он не желал быть лучше, ведь он стерт рукой капитала, его нет, есть лишь шаблон привычек, фраз, мимики, ведь он не создавал себя, ибо быть человеком чертовски тяжело. Гораздо проще быть скотиной, желать всем смерти, ненавидеть тех, кто не хочет быть в стаде.
 
        Тане не было жаль его, ибо Зуб был виновен в том, что сам выбрал такой путь в никуда, ведь он бы мог стать человеком, но упустил этот шанс. Теперь он весь пропит, весь ничтожен, он теперь такой, каким его сделал алкоголь. Курить травку лучше, чем пить вино. От травки никому плохо не будет. Он простой панк.

         Зуб теперь спит и видит сны, где все люди пьют водку, где царит любовь, нет войн, нет торговли, нет пошлости, а есть лишь водка и закуска. Это великий день. Зуб стал думать о боге. Он открыл рот и слушает дыхание звездных миров.

       Таня смотрит ему в рот, но там нет зубов, смотреть на спящего Зуба страшно. Хочется бежать в город, чтобы спрятаться от мира. На лице у Зуба сладостная улыбка. Ему снится сон. Вот его детство, где еще нет разочарования в людях, страха, злобы, напряжения, где чистый поток Вселенской Любви бьет из колодца  откровений, ведь то детский мир, который каждому так дорог, потому что лишь там ответы на все вопросы, но линии на воде вдруг стали кривыми. Она глядела, как вода стала красной. Она сидит на камнях и ищет что-то вне себя, не понимая, что все есть в ней. Будда бы ему помог. Пусть буддистом будет.
 
        Танюшка вспоминала, как в детстве даже ссоры родителей вызывают ужас, она билась о стену, когда родители сорились. Голова ее долго потом болела. И ей вовсе не все равно если где-то падает на площади человек! Да, Таня подает ему руку и подымает его с колен. Будда ее теперь гуру. Она спит зимой в пещерах и стены изо льда дают ей пищу для ума. Она принцесса буддизма, королева Непала.

      Снова смотрит на спящее тело, думает о побеге, она ненавидит этот кусок мяса, ненавидит и все тут. Слезинка Зуба ей абсолютно безразлична. Кто он ей? Никто. Просто бродяга. Таких миллионы. У Зуба на правой руке выбит Один. На левой руке свастика. Видимо, в тюрьме он читал Шпенглера. Сансара. Обычный такой паренек. Ничего особенного. Будда сбежал из дворца. И правильно сделал! Во дворце страдание, да и за стенами дворца тоже страдание. Весь мир есть страдание, так зачем же его усиливать?