Искушене 3

     Бесчестие, упавшее на голову Любови Александровны, не очень повредило её репутации. Нелепый поступок мужа всеми воспринят как всплеск ревности и дикой мести. Обсуждая меж собой новость, ей сочувствовали теперь даже те, кто недавно исподтишка травил, жаждая сверхъестественных развлечений . Оглушённая, сведённая с ума внезапным предательством, она, собирала остатки душевных сил, старалась скрыть растерянность, под маской «глубоко мыслящего философа» «И на старуху бывает проруха» - повторила издевательскую пословицу и усмехаясь, вошла в учительскую. Нарушив, настороженную тишину, беспечно произнесла:

        - Какой снег! Будто Новый год. Мандаринами пахнет.
- Я купила вчера. Прошлогодние, блин, попались, - подхватила тему одна из коллег,  другая – заметила:
- Скоро всё будет прошлогодним: и дела, и вещи…
И сразу все заговорили о подготовке к Новому году.
Любовь Александровна выскользнула из учительской. Домой, в пустоту возвращаться не хотелось. Она медленно шла через парк. С деревьев сыпался иней. И вдруг она увидела Андрея Сергеевича. Он свернул на её узкую тропинку.
       
        - Этого мне только не хватало, - и метнулась к магазину «Обои». Обои ей не нужны, но она внимательно осмотрела все образцы. Продавец, молодая улыбчивая женщина, поспешила ей «на помощь». Она очаровывала потенциальную покупательницу своей доброжелательностью и профессионализмом:
- Погладьте рукой эти обои, похожие на снег. Они мягкие и удивительно тёплые. От них в доме всегда будет уютно, светло, пахнуть свежестью.
И Любовь Александровна, сама не зная, для чего, купила голубые, с блёстками обои. Бросила их в угол пустой комнаты.
         Голова гудела рывками, как пароход на Волге, требовала отдыха. Бедная женщина отправилась на кухню, открыла аптечку.  Кто-то требовательно звонил в прихожей. Бросив в рот половину противоаллергической таблетки, служащей ей и снотворным, страдалица нехотя пошла к двери. Она не представляла, кому она понадобилась в этот час. И была поражена, увидев, коллегу по работе из прежней школы.

        - Нина Борисовна! Родная, - воскликнула Любовь, припадая к пушистому воротнику, она готова была зарыдать. Но гостья строго предупредила:
- Не реви! Нашла о чём плакать.
- А ты откуда знаешь?
- Здрасте, откуда! В три часа ночи подняла меня, целый час в телефонную трубку страдания свои изливала.
- О,Боже! - обомлела Любовь, - Значит, я сошла с ума…
Она меньше всего хотела, чтобы знали о бедах её в прежней школе. С Ниной они не были задушевными подругами. Нина математик, строгая и требовательная. Она безжалостно ставила двойки учащимся её класса.

        - Нина Борисовна, поставь С. тройку! 
- За что? Смотри, он лишь половину контрольной сделал!
- Половину? Так это же хорошо! А сколько учеников, которые и этого не могли решить. Бросит парень школу - куда он пойдет? У него больная мать! -  умоляла Любовь и добивалась своего. Выпросив одну тройку, она принималась за другую, третью. Тот футболист – честь школы. Та артистка, - «ей математика твоя до лампочки!» - не сдержалась однажды Любовь. С тех пор «тройки» своим любимцам добывать было сложнее. Казалось, у них с Ниной совершенно разные характеры, однако вкусы их в чём-то совпадали. Бывало - и не раз после летних каникул, они вдруг являлись в школу в одинаковых обновках.

        - Удивительно! - поражалась таким совпадением Любовь и весело смеялась, а Нину это раздражало так, что больше эту вещь никто не видел. Они никогда не секретничали, однако праздники отмечали в одной компании. Почему она  именно Нине Борисовне преподнесла свои проблемы, Любовь объяснить даже себе не могла.
- Ладно, не заморочивайся, никто в нашем коллективе ничего не знает, - успокаивала Нина, страдалицу, хозяйничая на кухне, разгружая свою сумку, накрывая на стол. Любовь, безучастно, понурив голову, сидела у стола, её клонило в сон, начала действовать таблетка. Когда раздался опять звонок, она лишь сильно вздрогнула. Нина, бормоча что-то, сама открыла дверь. Три соседки ввалились в прихожую, любопытство их привело сюда. Заглядывая в открытые двери других комнат, они притворно удивляются:

        - Ремонт решили сделать, обои поменять?
- Да, к Новому году, вы не поможете? – спросила Нина, желая этим отпугнуть незваных гостей. Но они, зыркнув на стол, где не дурная закуска и бутылка водки, охотно соглашаются. Начали с застолья. Любовь помнит только первую рюмку, после которой она крепко заснула. Соседки принесли раскладушку, и незадачливая хозяйка отправилась бродить по лабиринтам сна.
В пустой квартире сильно резонируя, прозвучали и «Тонкая рябина», и «Ивушка зелённая», и другие песни. Уничтожена еда и питьё. Однако Нина – рационалистка, ещё та, - у неё запросто не поживёшься. И Любовь в этом ещё раз убедилась. Проснувшись через сутки, она обнаружила, что зал её квартиры превращён в «чертоги снежной королевы». Голубые обои светились, искрили, как настоящий снег.

        - Ужас! – изумилась Любовь. Она не планировала таких срочных перемен. Пахло клеем и сыростью. Посреди комнаты, точно сугроб, возвышалась надувная кровать. Она представила, как Нина, найдя её на антресолях, долго возилась, устраиваясь на ночь.
На кухонном столе Любовь нашла записку, прочитала: «Возвращайся, 18 часов наскребём…». Легко сказать – возвращайся. А как в глаза людям смотреть? Десяток грамот и благодарностей получила в прежней школе Любовь  за работу. РОНО готовил материалы для присвоения звания «Отличник просвещения». А она вдруг – заявление на стол…
«Куда? Зачем?» -  знала только она сама - «Семью спасать… Не спасла …
- Что теперь делать? Одна жить я не могу. Может ещё не всё потеряно?» - Любовь Александровна быстро одевается и спешит туда, где есть ещё надежда – на работу к мужу. – «Вернуть его, во что бы то ни стало!» - Голова горит, сердце стучит в ритме бегущих ног.
- Нет его, уволился, уехал…
- Один?- с надеждой в голосе спрашивает Любовь.
Бывшие сослуживцы мужа переглядываются. … Молчание это длилось целую вечность. Но обречённая на казнь готова ждать до бесконечности. Наконец, кто-то за спиной, невидимый ею ответил:
- с Зинаидой…
- Спасибо за информацию, до свидания, - произнесла приготовленные заранее слова и быстро пошла к двери. Вот теперь всё. Можно умереть. Она шла, глядя себе под ноги, боясь упасть. Дома бросила себя на резиновый «сугроб», лежала, не раздеваясь, пыталась заснуть. Дверь осталась не запертой.
- «От врагов не спрячешься. От беды не отмолишься»…
 Андрей Сергеевич вошёл беспрепятственно. Он присел на край кровати.
- Выгнали из дома? – спросила Любовь, подняв голову.
- Вроде того, - ответил он тихо.
- Какая глупая история! – воскликнула она, - ведь мы ни в чём не виноваты.
Мой муж уехал, его не вернуть. Может, ваша жена - не такая глупая … Просто ей надо объяснить. Ведь все знают…

       - Ничего не надо объяснять. Я ушёл сам, живу на даче. С вами мы должны остаться по-прежнему друзьями. Если, конечно, вы простите меня. Я виноват, не заметил, как испортил всё.
Андрей хотел взять её руку, но она дёрнулась и села рядом с ним.
- Хорошо. Пусть всё останется, как было. Как поётся в песне - «Отряд не заметил потерю бойца». Надо жить и работать…- согласилась она.
- Сейчас сварю кофе. Я принёс торт, - сказал Андрей и пошёл в кухню.
Любовь сняла, наконец, сапоги, пальто, понесла в прихожую.
            
        - Что это? – прошептала Любовь и замерла в смятении! - На вешалке  меховая куртка мужа. Сомнения быть не может. Она сама выбрала её в магазине, настояла на её покупке. Мужу надоела эта процедура, и он согласился с её мнением. Только через минуту до неё дошло, что это куртка Андрея.
- Так вот почему…- И она всё про себя поняла: она пропала, ничто её не спасёт. - Выходит я, мне… Боже мой! –  Любовь испуганно смотрела на своё отражение в зеркале, не узнавая себя. Вода лилась, брызгала во все стороны, она всё стояла, будто забыла, зачем пришла в ванну.

        - Любовь Александровна! Вы где? – окликнул Андрей и пошёл по дому  в поисках её. А она, умыв лицо с мылом горячей водой, долго плескалась ледяной, чтобы и следа не осталось тех мыслей, что долго зрели внутри её и всё-таки пробились наружу. Причесав гладко волосы, стянула их в тугой узел. Порозовевшее и посвежевшее её лицо стало совсем молодым. Вышла, с трудом скрывая смущение.
Андрей впервые видел её без макияжа. Она казалась ему прекрасной. Но в чём её красота, он не мог определить - ни тогда, когда увидел её впервые, ни теперь. Он неотрывно смотрел на неё и улыбался.
- Андрей Сергеич! Вы хорошо хозяйничаете на моей кухне. Спасибо вам огромное. Но простите, я не одета  для торжеств, - говорила она, кутаясь в пуховый платок. Он приблизился к ней, хотел поцеловать её, но побоялся и лишь поправил платок на её плечах.
Стол был накрыт по всем правилам - для романтического ужина:   комната тонула в полумраке, свет единственной свечи падал только на стол,
создавая иллюзию  изысканности. Просто, почти по-семейному они разместились у стола. Но Любовь чувствовала, что если она не выпьет сейчас же вина, то стеснённость её достигнет предела и неизвестно, чем всё это кончится.
Коснувшись фужерами, будто поцеловались целомудренно, они выпили и, захмелев сильнее обычного, смело заговорили о своих семьях. Им необходимо было обоим выговориться.

        - Андрей Сергеич, по-моему, вы зря ушли из семьи. Вы представить себе не можете, что испытывает женщина, брошенная мужем. Для нас - главнее семьи ничего нет в жизни. А вы мужчины безжалостны…
- Любовь Александровна, давайте – еще по одной, иначе… - остановил её Андрей, она лишь пригубила вино и опять заговорила о том же:
- Вы мужчины безжалостны. Вы можете вот так, (она хотела сказать, как мой муж, но не сказала) … можете уйти, ничего не объяснив.

       - Вы не правы, считая, будто все мужчины жестоки и одинаковы. Я ей объяснял полгода, толковал, но она не верит мне, не слышит меня. Она не понимает: подруги её специально, точно пружину, накручивают. И заметьте - делают это женщины, у которых - мужья, семьи; но интриги, сплетни – это их образ жизни. Они не могут жить спокойно, им скучно, их «энергию да пустить бы в дело», как говаривал Райкин.
- Получается все женщины плохие. А когда вы женились, она была хорошая, добрая, умная, красивая?
- Всё не так просто, Любовь Александровна. Позвольте, я вина добавлю, ибо, как поётся в одной старой песне, «рассказывать нет больше мочи». Прошу поддержать меня, - пошутил он, поднимая свой бокал. Хрусталь радостно зазвенел, Любовь не любила этого звона, эта традиция, казалось ей, всё превращает в банальную пьянку. Не притронувшись к вину, она сердито опустила свой фужер на стол.

     Андрей почувствовал неладное, встал и отступил к окну. Что он должен сказать в своё оправдание? Что жена чуть ни с первого дня их семейной жизни кобелём его называет? Это не прибавит ему чести. Он давно бы развёлся, но проклятые гормоны! А жена бывает такая … сексуальная, такая неотразимая, само искушение. Приходится терпеть её дурь. И с ней невозможно нормально жить, и без неё… Но должен же он найти слова, чтобы не потерять сейчас хотя бы дружбу с этой женщиной.
Андрей вернулся к столу присел и стал излагать свою любовную эпопею:

        - Первый раз я женился, когда мне было 19 лет, как говорят женщины – по залёту. Весна закружила нас, мы ни о чём не думали. Её семья меня не приняла, но мы расписались. Съемная квартира, ребёнок, денег нет – она вернулась домой. Пришлось расстаться. Она вышла замуж за дипломата, как хотели её родители. Дочка выросла, мы с ней общаемся, когда я бываю в Москве. Она тоже приезжает в наш лесной край.

        Елена меня ревнует ко всем и ко всему: к дочери, к первой жене, которую я раза - два всего видел, после того, как расстались. С Еленой у нас детей нет, и в том виноват я. Не хочу, чтобы мой сын жил в этом бедламе. Жестоко, глупо, но иначе я не могу. Моя женщина должна быть и умной, и красивой. До встречи с вами я думал, что таких не бывает. Не могу простить себе, что вам навредил. Дружба с вами – глоток воды в безумном зное.

        - Не переживайте, Андрей Сергеевич. Родите сына, пока - молодые. И всё будет замечательно. Ничего вы мне не навредили. Наш брак давно трещал по швам. Мы с мужем просто устали друг от друга. Он нашёл себе молодую… Неприятно только, что он так повёл себя глупо. Стыдно. Кончится учебный год, я вернусь в свою школу.

        - Ни в коем случае! Любовь Александровна…
- Оставим, этот бесполезный сейчас разговор. Вам пора домой.
- Вы меня гоните? Неужели вы не поняли, что я вас люблю.
- Ну и что из того? Между нами – пропасть. Мне сорок. Мы не можем даже перейти на «ты», - ответила ему Любовь, начала убирать со стола посуду. Он засмеялся и обнял её. Она хотела отстраниться, он не отпустил её. Любовь заплакала, уткнувшись ему в грудь. – Что вы делаете со мной? Я завтра же уеду отсюда.

        - Мы не можем перейти на «ты», потому - что любим - друг друга и боимся признаться в этом. К твоему сведению, мне тоже сорок.
- Не может быть! Ты выглядишь на – тридцать.
- А ты сегодня – совсем девчонка. Вот, смотри, - Андрей показывает водительские права…
- Не надо, Андрей. Иди домой. Не торопите события. У меня взрослый, женатый сын. Что я ему скажу?- говорила Любовь, обнимая его за шею, глядя ему в глаза.
- Не думай об этом. Нас давно уже поженили люди. Бесполезно отпираться.
Идем в твои «чертоги снежные», ты устала, тебе надо отдохнуть.
Утро нового дня в серебристой дымке, казалось, весь мир - сияющие «чертоги снежной королевы»
 Андрей и Любовь шли по улице, встречные, улыбаясь, здоровались с ними.