Ночные стрельбы

С начала календарного года начинается новый учебный год для нас моряков. Начинается  боевая и политическая подготовка. Одна из задач боевой подготовки для корабля ночные стрельбы по морской цели. СКР «Ворон»  под вечер вышел из базы для выполнения этого норматива. Пришел в точку проведения стрельб и стал ждать цель. Целью служит плавучий щит, или попросту полотнище размером примерно шесть на пятнадцать метров, натянутое на мачтах большого катамарана.  Когда стрельбы проводятся из центрального артиллерийского поста я, выполняя команду управляющего огнем, нажимаю на две большие кнопки и производится залп из трех башен главного калибра. В настоящее время ночные стрельбы проводятся без участия центрального  поста, поэтому я свободен и дежурю как рассыльный на ГКП.
Щит вытащили в море уже затемно. Командир корабля скомандовал управляющему огнем:
- Обнаружить надводную цель и уничтожить.
- Первое орудие, осветительным заряжай! – прокричал управляющий огнем лейтенант Дрозд.  Стоя рядом с ходовым  мостиком, я  всматривался в темноту и ничего не видел. Запустили еще один снаряд, но это была просто свечка в кромешной тьме. Как мне казалось. Вдруг со второго орудия доложили, что видят цель.
- Какой азимут – переспросил Дрозд?
Сделав  какие- то вычисления, управляющий огнем скомандовал трем орудиям главного калибра дать залп по одному снаряду по такому то прицелу. То ли у нас плохо работает орудийная связь, а может Вовка что - то не так передал, но три орудия стали палить в темноту каждое само по себе, и не по одному снаряду, а выпустили по три отпущенные на эту стрельбу.  Мы на ГКП стояли оглохшие от грома выстрелов и ослепшие от вспышек, вырывающихся из стволов. Тишина. Корабль идет в кромешной тьме и в звенящей в ушах тишине. Никто не знает - поражена цель или стреляли совсем в другую сторону. Нужно ждать рассвета.
 Наутро обнаружили дрейфовавший щит и выяснили, что цель все- таки поражена. Пробоины имеются, только наши, или они уже были доказать сложно. Конечно, решили что это наши попадания. Задача выполнена, следующий норматив – стрельбы по береговой цели двумя кораблями совместно. Идем в другой район моря, где нас ждет СКР «Куница». На  береговой полигон заранее отправлен корректировочный пост. Полигон - это заболоченный, труднопроходимый участок суши. На краю этого участка выстроена смотровая вышка, на которой и загорает наш корпост. Начальник корпоста старлей Гирев лежит на спине, закинув руки за голову, греется на солнышке. Возле рации, поджав ноги по восточному, сидит матросик и держит связь с кораблями.
Мы идем в кильватер с «Куницей» и кэп кричит в микрофон:
- Курс двести сорок, галс боевой, открыть огонь!
Управляющий огнем в свою очередь дает указания орудиям через  Шимпфа, и вот три болванки калибра сто улетели в сторону берега.
- Недолет двадцать, - говорит начальник корпоста, не открывая глаз, и продолжает нежиться на солнышке. Его слова тут же связной передает на корабль, и на орудиях подкручивают какие- то колесики. Опять залп.
- Перелет десять, позевывая, определяет начкорпоста. Колесики вращаются в обратную сторону.
- Попадание! – Наконец то! Задача выполнена, но только одним кораблем. На «Кунице» какая-то поломка и они не отстрелялись.  У нас дали отбой учебно-боевой тревоги .  Матросы высыпали на верхнюю палубу смотреть как будет стрелять «Куница».  Погода великолепная, полный штиль. Стволы трех орудий развернуты почти под  девяносто градусов на правый борт. Залп. Из стволов вырываются кругленькие облака дыма, и корабль отдачей от выстрела отталкивает на пару метров влево. Невероятно, насколько  велика сила выталкивающая снаряд из ствола. Снаряд из нашего сто миллиметрового орудия способен улететь на двадцать два километра, это уже почти за морским горизонтом.
Стрельбы выполнены, пора возвращаться в базу. День клонится к вечеру, настроение у всех приподнятое.  Прошла вечерняя приборка с ужином, а потом и вечерний чай. Два корабля  построившись в кильватер, возвращались в базу. В эту ночь я и еще несколько артэлектриков спали в центральном посту, притащив из кубрика матрасы. Уже перед рассветом я сквозь сон почувствовал, как палуба подомной ожила и сделала попытку выскользнуть. Через несколько минут зазвенел несмолкаемый звонок боевой тревоги. Мы быстренько убрали матрасы в агрегатную, и заняли свои места в посту. Дальнамерщики убежали на СВП. По трансляции неслись непривычные команды командира:
- Командиру БЧ-5 срочно перекачать мазут в цистерны правого борта, радистам доложить в базу «Дойду своим ходом»!
Мы все переглядывались с недоумением, не понимая, что происходит.  Через некоторое время корабль принял крен на правый борт и прозвучал отбой боевой тревоги. Пришли наши дальномерщики:
-Видели, что делается на юте? – возбужденно спросил Ткач. – Пробоина в левом борту.
Пошли на ют по левому шкафуту. Картина, открывшаяся перед моими глазами, просто сразу не вписывалась в сознание. Метров в десяти от кормы в с левого борта зияла огромная дыра в верхней палубе, клином уходившая в низ по борту до самой ватерлинии. Сразу же, в собравшейся толпе матросов, мы узнали, что нас протаранил «Куница».  Как это произошло - я не знаю до сих пор. Как мог корабль, идущий в кильватер сзади ударить впереди идущего в борт под прямым углом.
 Уже рассвело, и видно было, что форштевень «Куницы» въехал в каюту мичманов. В каюте спали два мичмана на койках противоположной стороны от борта, и форштевень до них не добрался. Стальной  борт корабля завернулся трубочкой во внутрь как будто его резали ножницами. Вместе с бортом завернулся в эту трубу и платяной шкаф мичманов. Они стояли вместе с нами на верхней палубе в одних трусах и заглядывали в свою каюту через дыру. Корабль, как раненая птица, припав на правый борт двигался в базу. Сзади, как бы виновато, полз СКР «Куница». Так мы и притащились в базу.
Надо сказать, в то время рядом с нашей военной базой, находился завод по изготовлению пассажирских судов на подводных крыльях. Благодаря этому заводу проводились многие ремонтные работы на военных кораблях нашей базы. Вот и сейчас нашего «Ворона» поставили к дальнему причалу поближе к заводу. Шума из-за столкновения военных кораблей было много. У нас побывал какой-то адмирал со свитой, даже, говорят, было сообщение по «вражескому» Голос америки, об этом случае. Благодаря тому, что нам предстояло скоро уходить на боевое дежурство в Средиземку, ремонт произвели быстро. Дней десять матросы бегали по наклонившейся палубе, даже как- то привыкли. Когда окончился ремонт и корабль выпрямился, необычно стало ходить на ногах одинаковой  длинны. Все таки мы уложились в сроки подготовки к боевой, и вскоре уже шли в Севастополь.