Заметки путешественника-3

16 декабря, йом ришон (воскресенье)

После вчерашнего выходного дня полно мусора на пляже. Арабы, которые обедали недалеко от меня, всего в восьми метрах, полностью загадили мойку, установленную для общего пользования и которую я вычистил от песка. Утром, придя умываться, я обнаружил в раковине обрезки овощей, остатки пищи и одноразовую посуду. Пришлось идти умываться к следующей мойке, расположенной дальше.

Как всегда, рано утром появились российские туристы, а потом пришли уборщики, арабы, ибо такую грязную работу они обычно и делают.

Так, кое-как, с ленцой прошлись, поменяли кульки на мусоросборниках и вскоре уселись под одним из навесов. Устали, наверное, от безделья.  А забитую мусором мойку проигнорировали, хотя один из них, проходя мимо, вложил-таки в неё отсутствующий взгляд.
Придётся пока ходить умываться дальше. А может быть, всё-таки вычистят в ближайшее время, должны же постараться за своих соплеменников.

И ещё, на пляже живут кошки, которые иногда по ночам скребутся в мою палатку, но я их не пускаю. А чего? – На пляже тепло, зачем их баловать. Питаются они тем, что недоедают туристы, часто разрывая мусорные кульки. Один кот пометил мою палатку, причислил к своему имуществу. Так что, я теперь свой в кошачьем прайде.

Познакомился с ребятами из туристического агентства, дал одному из них почитать журнальчик «Русское литературное эхо». Интересно пообщались.

В кафе, где я часто сижу за столиком со своим ноутбуком, уборщиком работает молодей суданец. Она постоянно перемещается по залу, то собирая посуду со столиков, то подметая мусор. На его сосредоточенном лице я ни разу не видел даже подобия улыбки. Мне кажется, он до конца ещё не верит, что вырвался из ада гражданской войны в своей стране и имеет работу – средство к существованию. Не знаю, живёт ли он один в Израиле или с семьёй, я не спрашивал. Ему некогда, он постоянно в работе.

Чтобы не потерять физическую форму, поднялся в горы Иудейской пустыни, возвышающиеся над Мёртвым морем, как неприступные бастионы. Только одна тропка, маркированная голубой краской, выводила наверх. В остальных местах, насколько видел глаз, подъём без специального альпинистского снаряжения был невозможен.

Когда спускался вниз, хорошо пропотев во время подъёма, встретил на тропе группу датишных школьниц, девочек в длинных чёрных юбках. Они шли экскурсией к устью ручья Бокек, о котором я упоминал раньше. Я пытался пообщаться, он они не шли на контакт. 

Ультраортодоксальные  евреи, которых здесь, в Израиле, называют датишными, обычно не общаются с другими людьми. Это я и раньше замечал, во время прежних посещений Святой земли. Так и живут обособленно, своим анклавом.

Вечером араб-уборщик всё-таки вычистил раковину умывальника. При мне это случилось. Ну, вот и хорошо!

В сумерках, когда проходил мимо отеля Давид, я почувствовал такой одурманивающий запах ночных фиалок, что остановился, не в силах идти дальше. Плотное облако волшебного эликсира окутало меня, спутало мысли, подавило волю. Я был готов отдаться любому соблазну. Но, увы, соблазн так и не появился. Фиалки напрасно истратили свой запах на меня.
Этим же вечером, когда я уже сидел в палатке с ноутбуком на коленях, над морем пронеслось несколько истребителей израильских ВВС. Такой рёв двигателей! Вау, это было здорово! Поневоле веришь в мощь Израильской армии, способной отразить любую агрессию.