Книжные дети. Глава девятая

Их спины склонились, а сделанные из ледяного кварца руки продолжали дергаться. Юнатан кричал и вырывался, но движущаяся безликая масса была непроглядной.
-Хватит! – В сотый раз. Сорвано прошептала Констанция. Лицо ее было мокрым от слез, губы распухли и безобразно алели. Бледный, не очнувшийся от присутствия странного яда в крови Пифагор, раскачиваясь, сидел на полу, что-то бормоча под нос.
Руки Тео были привязаны по сторонам за массивные железные кольца в каменных стенах. Обнаженный, исполосованный порезами корпус болел и дергался.
- Ты так совершенен. – Пропел знакомый голос. Он не ответил, только отвел взгляд, не желая встречаться с липкими потоками похоти, лившимися из-под белой маски на лице женщины. – А еще преденно-неразговорчив. – Она хохотнула, проводя ножом по его груди, замыкая букву «А». – Понятно, почему она использует тебя. Проще ведь использовать тех, кто любит.
Белые губы разомкнулись, глотнув стылый воздух.
- Мило. Я ведь причиняю тебе боль, почти как она, только более осязаемо. Так почему ты не любишь меня? – Губы ее коснулись губ Тео, но он дернулся. – Твое лицо так красиво, я попрошу не уродовать его, хотя, может если только маленький изящный шрам. Это мужественно.
- Ты ведь Аннет? – Спросил он.
- Мой голос слишком узнаваем! – Она улыбнулась.
- А я говорил Бриану, что нужно вырезать тебе язык. – Заметил тот, что стоял рядом с Пифагором.
- Заткнись. – Мелодично прервала она его.- Для редких бабочек важна тишина. – Длинная неглубокая рана у печени. – Чтобы аккуратно наколоть ее тело на булавку.
Юнатан смотрел на восходящее солнце. Оно было ломким и мятым, точно бумажный круг с рваными краями. Бледный свет посеребрил башню, воздух, пропитанный кровью и болью.
Раны саднили, а кровь неистово хлюпала, заливая алым разбитые губы. На скуле горел кровоподтек, но это лишь лицо. Переломанные ребра, вывернутая рука и тяжесть в лодыжке. Во что обошелся Вествуд. Не так уж и много, если учесть, что Бриан стирал окровавленную слюну с лица своим кружевным платком. Не так уж и много.
Дверь вновь открылась, на пороге сверкал боевыми доспехами Бриан Баскервиль, вновь в клювастой маске и коротком лиловом плаще.
- Боевой наряд, Бриан? – Усмехнулся Юнатан.
- С твоей подружкой нужно быть начеку. – Брина коснулся кончиками пальцев рукояти шпаги.
- Значит, она сбежала! – Торжествующе воскликнула Конни.
- Нет. – Подошел к ней Бриан. – Я ее выпустил.
***
- Кровь. – Она посмотрела на собственные, перемазанные густеющей жидкостью пальцы, отступив на шаг назад.
- Я пойду первым… - Никки сунулся вперед, но она грубо оттолкнула его, пробежав сквозь оружейную, через коридор, по кровавым следам на камнях.
Кровь на камнях. Только его кровь может так пахнуть, только одного человека, разделенного пополам тонкой алой нитью связанных судеб. Вишневый дымок и морская соль.
Темница, заполненная до краев чернотой, поглощала дробь бьющихся о решетки пальцев. Наконец, она остановилась перед запертой камерой. Подергала дверь, с неистовым рычащим отчаянием ударила по замку ногой. Ржавая дверь отлетела и ударилась о стену.
На холодном полу содрогалось бездыханное тело, Руки царапали о камни, содрав подушечки пальцев. Айвенго опустилась на колени, сдерживая слезы, глотая боль и ища слова.
- Айвенго… - Протянул посеревшими губами Аластор, поднимая пальцы и проводя ими по ее щеке. Девочка неуклюже поймала их, и поднесла к прыгающим губам. – ты намного реальнее, чем все остальные, моя рука проходила сквозь… - Он захлебнулся болью, стараясь не стонать.
- Аластор, - только смогла выговорить она, – я…
- Только не плачь. – Слишком по-взрослому произнес он. – Уже не больно.
- Я обезглавлю это мерзкое чудовище. – Пообещала она.
- Он одержим местью.
- Месть лишь разрушает.
- Не время для изящных фраз. Они всю жизнь росли ради этого момента, Алли. Ради того, чтобы вонзить кинжалы в твой окровавленный труп. Не глупи. Спасайся, хватит вражды и ненависти. Мы ведь никого этим не спасли… - Он задохнулся.
- Замолчи. – Айвенго уже разрывала его рубашку, превращая ее в повязки, кромсала собственный плащ карманным ножом.
- Не надо. Мне не выжить. – Пальцы Аластора коснулись ее руки.
- Нет! Я не проиграю ему, ни за что! И смерти я тоже не проиграю! – Она расплакалась, слезы лились, разъедая лицо. 
- Это уже не игра. – На плечо легла рука Дина. – Я отнесу его в лагерь.
- Нет. Я сама. – Айвенго опустилась на колени и подняла ставшее невесомым тело Аластора. Он все еще дышал, схватка была не окончена, он все еще был жив и в ее власти. Шаткие движения ее тела, почти падения с каждым новым шагом, но она шла вперед, а слезы капали на воротник, оставляя рванные раны в стальном сердце.
- Тебе нужен меч! – Воскликнул Никки.
- Я нанесу лишь один удар, а после, его собственное жало изгонит его в ад. – Прошептала она и двинулась дальше.
Зеркало разбилось на сотни осколков, напоминающих лунный свет, а ее лицо таилось на моей груди, все в слезах и тоске. Я гладили ее волосы, шепча нечто похожее на нежности и успокаивающие мантры, но она только дрожала.
Обнаженные нервы натянулись струнами и проводя по ним рукой, я чувствовал резонанс. Возможно, она что-то чувствовала ко мне, а может, лишь искала участия.
- Поздно плакать. – Я взял ее лицо в ладони.
- Ты со мной? – Она сглотнула комок в горле.
- До конца.
***
Броня плотно облегает правую руку, прикасаясь тонкой замшей к обнаженному плечу, заходя пластинами стали на грудь, обтягивая ремнями живот. Меч покоиться в ножнах за плечом, ожидая своего часа. Часа, когда умирает дьявол. На рассвете.
- Нас ожидает смерть. – Шепнул мне на ухо Никки, смотря на Айвенго, устало прислонившуюся лбом к стеклу.
- Смерть – это тоже приключение! – Обернулась она, хрустнув броней на левой руке.
***
- Я сопьюсь с ее фантазиями. – Зарксис грохнул бокалом о  гранитную барную стойку и осколки разлетелись в стороны. Солнце уже задувало звезды, а ее тени и не было в разобранной постели со стаканом молока на тумбочке, справа.
- Раньше такое уже бывало? – Айзек вытер руку Зарксиса бумажным полотенцем. Тот кивнул.
- Да. Около трех раз за это лето.
- Так чего волноваться? Просто…
- Ты не понимаешь, этот случай особенный, что-то произошло. Свершилась трагедия! – Зарксис поднял руки к белому потолку.
- С чего ты так решил? Как все бывало раньше?
Зарксис, не выдержав, глотнул вина прямо из горла бутылки, поморщившись бросил ее на пол. Кисловато-горькая, без изящных отвкусов и отзвуков жидкость растеклась по плитке.
- Она пропадала всего на несколько дней, максимум в июне, на неделю. Но через день мне приходили открытки с короткой фразой: «Все в порядке. А.» А если не было открыток, - он тяжко вздохнул.
- То?
- Я шел к Елене. Даже если Алли и не было там, то были следы ее пребывания – пара битых тарелок и армада чашек в комнате для гостей.
- А теперь?
- Ничего. Ни чашек, ни битой посуды, ни ее вещей, ни второй зубной щетки…
- Зарксис, хватит… Может, ничего не случилось?
- Ага, Алли разучилась бить посуду и отвыкла бросать чайные чашки, где Бог на душу положит. Нет. Ее нет уже вторые сутки, ни вестей, ни сообщений, ни некрологов. Я был в морге. Я серьезно… Они ничего не знают. Но стажер слишком пристально смотрел на ее фотографию. Похотливый засранец. Завтра я его пристрелю.
- Нет, Зарксис. – Айзек понял, что режиссер изрядно перебрал, напившись еще до его приезда.
- Ты прав, я не стану ждать, я застрелю его сегодня! Еще один труп для морга – не большая забота.
- Зарксис, спать. Это приказ.
- Я не подчиняюсь душным приказам! – Зарксис встал и, шатаясь, ударяясь о стены и сбивая предметы своего изысканного вкуса с полок, направился в спальню, где упал на кровать лицом вниз и блаженно захрапел, дергая во сне правой ногой.
Айзек тупо уставился на растекающуюся лужу золотого вина и зеленые осколки. Теобальд не появлялся второй день, точно, как и Алина и это тревожила старшего брата.
Сколько безрассудства в головах тех, кто сведен с ума ломким запахом жженой миндальной краски старинных типографий. Сколько отваги в движении их злых и гибких тел. Когда же они поймут, что смерть невозможно отменить кнопкой или мановением руки. Смерть как причастие, либо разделяешь, либо ждешь окончания в стороне.
Холодный и пустой пент-хаус Дель Пьеро, превращенный в затхлый, зашторенный склеп, абсорбировал серебристое туманное утро, расцветавшее где-то внизу. Айзек закутался в пестрый, теплый плед, усевшись в просторное кресло с ногами, по-детски подтянув их к груди и обняв руками. Мглистый, полный тревоги полусон опустился на ресницы, склеив их, закрывая глаза.
***
Похолодало. Северный ветер разогнал туман и внес некую ясность в спутанные, окровавленные мысли.
Они выступали. Каменными шагами двигаясь на восток, в коридорах под замком. Первый пост часовых лежал голый и связанный в тени ниши. Я и Дин уже натягивали их кожаные боевые костюмы. Айвенго подала мне маску на сомкнутых ладонях.
В одно мгновение. Пока она не опомнилась, я отстранил ее руки и быстро поцеловал ее вишневые губы.
- Вдруг в последний раз. – Слегка смущенно оправдывался я, глядя в ее равнодушное лицо.
- Нельзя вспоминать о том, что живешь перед смертью. Иначе, будто не жил. – Дин затоптал сигарету и отдал ей Никки шарф. – Пригодиться, на улице холодно.
Рыжик смутился, и отступив спросил.
- Ты все еще следуешь его приказу? Ю. ведь…
- Я просто берегу то, что дорого ему. – Он потрепал мальчишку по голове и повесил на пояс меч.
Вдруг ко мне подошел Шерлок и помявшись попросил.
- Ударь меня, по лицу.
- За что? – Удивился я.
- Ударь, сказано же!
- Не буду.
- Ну раз так… - Он вдруг с размаху заехал мне по скуле. Я ответно разбил ему губу, и заломил руку.
- По- легче. Это же маскировка. – Айвенго разжала мои пальцы. – Шерлок пойдет в качестве пленного, поэтому, тебе пригодиться второй меч, она опоясала меня еще  одним кожаным ремнем.
- А ты? – Вновь я поймал ее насмешливый взгляд.
- А я все закончу одним ходом. – Она мягко пробарабанила по моей руке пальцами и повернувшись подошла к Францу, что-то тихо обсуждая с ним.
- Нас слишком мало. Мы не можем жертвовать бойцами ради него. – покачал головой подошедший Никки.
- Я пойду. – Шагнула вперед Артурия. – Прости, Алли, но мне кажется, слишком поздно… Я вытащу Аластора, и доставлю его в больницу. Мой отец- врач, он поможет.
- Я полагаюсь на тебя. – Айвенго опустила руку на плечо Пендрагон и прислонилась лбом ко лбу девушки. Акт побратимства, проявления высочайшего доверия, ибо на таком расстоянии может ранить и неосторожный вздох.
- Все сделать быстро. Вы двое – спасайте пленных. Внезапные атаки хороши лишь своей внезапностью, так что шанс у вас лишь один. За вами пойдут Тристан и Франц.
- Алина, не стоит полагаться лишь на себя. – Осторожно проговорил Шерлок.
- Не уговаривай. Я покину вас, когда придет время. Так должно быть. – Она сжала в кулаке медный кленовый лист так, что его рельеф отпечатался рубиновыми жилами на ладони.
Ее упрямство было достойно лучшего применения. Но война не терпит сентиментальностей, а Айвенго была живым ее воплощением. Вольный ветер и озон, маки и лава. Пепел и цветы.
Осторожно, стараясь не шуметь, мы шли по коридору. Шерлок молчал, придерживая пальцами довольно слабо затянутые веревки. Дин освещал наш путь масляным светильником, двигаясь на шаг впереди.
Вот показалась препона следующего караула.
- Кто вы?
- Мы ведем пленного, - отозвался Дин, избегая прямого ответа, - одиночка, нашли в южном крыле, пытался сбежать из замка.
- Тем хуже для него. – поддакнул я.
- Назовите себя. – Упрямствовал парень в маске, направив на Дина алебарду.
- Я бы этого не делал. – Начал было мой напарник, но второй, тот что стоял ближе к факелу, замахнулся на него головней.
Оба караульных задохнулись от скрежещущей дерганной попытки броситься вперед. Подкравшиеся сзади Триста и Франц молча свернули им шеи.
- Гуманно. – Вдруг выдавил я.
- Я узнал его. – Франц пнул ногой еще теплое тело. – Марек Венчеслас. Он изнасиловал мою девушку, но никто ничего не доказал. Не думай, что Баскервили такие как мы. Нет. Нет чести. Нет гордости. Стая волков, превратившихся в людей.
- Нужно было истребить их до последнего. – Тристан обшаривал карманы парня. – Водительские права. Авраам Крейвен.
- Теперь у вас есть имена. – Айвенго холодно посмотрела на тела. – Что бы больше такого не повторялось. Мы должны проявлять великодушие. Так они поймут, что наш план гораздо изощреннее. Дальше. Времени нет оттаскивать трупы.
Мы вжились в роли. Я понял это только сейчас. Мы уже тогда мнили себя героями, мнили себя воинами, подвижниками Дома Каменных Кленов, готовые на жертвы и убийства, опьяненный летней свободой, безнаказанностью. По моему языку растекся вкус розового мартини с гранатовым соком – вкус независимой творческой пламенной тоски, удовлетворенной одним лишь присутствием стали.
В молчании мы скрестили мечи, в молчании вложили их в ножны.
- А теперь до конца.
***
- Что? – Спросил Тео, не веря своим ушам.
- Мне не нужна девчонка. Хотя, я не думал, что мальчишка Д. станет такой красавицей. Но, чем красивее враг, чем больше он нравиться тебе, тем опаснее он. А чем он опаснее, тем великолепнее игра! О да, война столетия за право обладать Принцем Полукровкой. Нет. Я отдал ее, кстати, почти за бесценок.
- Кому?.. Кому ты продал ее? Я…
- Желаешь прикончить его, Ю.? – Басскервиль опустился подле него на колени погладил по окровавленным губам. – Твоему братцу, Юнатан. Младшие братья всегда лишь помеха и бесполезные обязательства. Вериги, что не сбросишь, ибо дорожишь ими. Ведь так? – Он сделала повелительный жест рукой, но дверь вдруг открылась, ударившись о косяк. На пороге стояли трое. Двое безликих слуг и избитый, гордо поднявший голову пленный.
- Господин. –  Тот, что повыше неловко кашлянул. – Мы привели пленного.
- Мистер Шерлок Холмс. – Бриан подошел ближе. – Взгляни, Аннет.
Язвительный женский смех огласил своды пулеметной очередью.
- А ты ниже, чем я думала. – Пропела она, поигрывая ножом вблизи его лица. – Айвенго совсем не следит за своим детским садом. Хотя, у нее даже имя идиотское…
- Заткнись. Как ты смеешь, мерзкая… - Шерлок рванулся вперед, я удержал его и ударил кулаком в солнечное сплетение. Он загнулся, повиснув на наших руках.
- Какая преданность. Жаль, она вас не спасет.
Бриан покинул башню. Усмехнувшись, посмотрев мне в глаза, он прошел мимо, прошептав нечто в каменный потолок, разрушающийся над его головой и обнажающий роспись звездного неба.
Аннет опустилась на колени, беря в ладони лицо Шерлока.
- Хочешь, поиграем?
- Я хочу. – Я вытащил меч и приставил его к горлу мерзкой змеи.
- Как грубо. – Она смотрела прямо в мои глаза, не мигая. – Думаешь, никто не догадался?
Винтер понадобилась доля секунды, чтобы вскочить и пырнуть меня ножом в живот. Но меня спас Шерлок, накинувшийся на нее сзади и сжавший связанными руками горло.
- Дрянь. – Взвизгнула она и попыталась ударить его головой, но Дин тут же, не церемонясь вырубил ее. Тело повалилось на пол.
Страж Пифагора пытался сбежать, когда его настиг клинок Шерлока, пригвоздивший его к двери. Кровь хлынула из разорванного горла, и огромный кровавый цветок расцвел на обшарпанной деревянной поверхности, капая нектаром с металлических клепок. Юноша холодно сбросил капли с клинка, горячая жизнь задела мою щеку ненастной виной.
 Мы трое, ринулись в бой. Это был порыв вольного, стегающего плетьми дождя, ветра, несущегося сквозь грозовые облака. Те, что держали Юнатана сдались, и Дин привязал их друг к другу. Еще один упал, раненный мною в стальной живот. Клинок рассек его мыщцы, словно скоп туго натянутых струн. Безмолвно он повалился на колени, зажимая ладонями рану. На лице все еще сверкала обагренная маска.
Я вдруг вспомнил маску Пьеро, на лице той, что умерла бы так же безмолвно, не вскрикнув, не прося пощады, не произнеся скорбной молитвы… Алина. Ртуть в крови и серебро у самого зрачка.
Губы Констанции разрывала тонкая серебряная цепь, оставляя алые ранки у самых уголков. Звенья боли, впивались в ее нежность и обманчивую покорность. Я опустил меч, смотря на человека, стоящего за ее спиной.
- Остановись. – Заговорил он, опустив острую тонкую смерть на ее горло. – Я убью ее быстрее, чем ты успеешь произнести слово: «Стой!».
- Я остановился. – Я смотрел за его маску. Совершенное лицо. Ему можно придать любое выражение – заставить улыбаться или корчить губы от боли, гордыня, гнев и сладость. Все это может маска.
- Позвольте сопроводить вас, Ваше Высочество.
- Не сегодня.
В лоб, прямо между пластиковых глаз безликого, вонзилась изысканная стрела с белым оперением. Тело искривилось, начав падать назад. Констанция резко дернулась, вырвавшись из смертельных объятий, на ее шее до сих пор остался тонкий белый след от цепочки… Искривленное и изломанное, лишенное жизни лица и имени, на пол повалилось нечто, наполненное костями.
Николас подошел к брату. Юнатан стоял на четвереньках, выкашливая ошметки кровавого мела. Никки молча помог ему встать. Альфред коснулся моего плеча, прося отойти, но я не сдвинулся с места, ибо взгляд мой был прикован к двум божкам солнца, сплетшимся взглядами.
Юнатан слабо улыбнулся и потрепав мальчика по голове, тихо произнес.
- Никки…
- Почему ты заставляешь меня беспокоиться и спасать себя? – Как-то по-взрослому холодно проговорил мальчик. - Я ненавижу тебя, Ю.! – вдруг вскрикнул Никки и ударил брата кулаком в лицо. Но веснушчатые костяшки пролетели мимо, а само тонкое тело уткнулось лбом в грудь брата.
- Не тебе это говорить. – Пальцы Юнатана погладили малыша по щеке, а после отвесили ему звонкую оплеуху.
- Ч-что? – Он поднял солнечные глаза, слвоно кто-то приподнял ему веки так. Что оголилась белая кайма.
- Ты предал ее за собственное лживое счастье спасти ее.
- Нет, ты не понимаешь… не поймешь… - Никки прислонился спиной к стене и сполз вниз, туника задралась и бледная спина покрылась мурашками ледяного мрамора.
Я разрезал веревки на запястьях Тео, и он, благодарно кивнув, принял из моих рук меч и потрепанную кожаную куртку.
- Бриан ждал ее. – Послышался сдавленный смешок Винтер. Змея свернулась клубком на полу, а ее растрепанные медные волосы скрывали перекошенный усмешкой рот. – Ее смерть - начало новой эры. Эры Баскервилей. Поистине великолепное время. Если я выживу… - она как-то жалко схватила ртом воздух. У женщины разорвалась селезенка, подсознательно понял я. – то я буду приносить на ее могилу белые лилии, как он приносил на могилу Евы. Расскажи им, Юнатан, расскажи о страданиях Бриана Баскервиля и о травле псов собаками. Расскажи, как она закрыла веки разодранной Еве. А ведь ей было одиннадцать! Ваш безгрешный ангел.
Бледность.

***
Музыкальная шкатулка с капканом. Гнездо черных псов, как клубок кроваво-красного бархатного барбариса. Каменные стены и раздробленное дыхание.
Айвенго легко отделилась от темноты и пикируя, устремилась лицом вниз в полосу света, сбивая с ног граненный силуэт. Алые маки расцвели на стенах и ее руках. Меч ударился о солнечный свет и зазвенел. Тело дергалось. Ранение не было смертельным, но маска еще не узнала этого.
За ней уже бежали с десяток белоснежных мстителей, но нагнать им ее не удалось.
Девушка, не задерживаясь, двигалась дальше, пересекая полосы лунного света, пока наконец, не достигла галереи с гобеленами, занавешенной тяжелыми шторами. Из склянок на поясе, отмечая ее след, лилась золотая горючая жидкость. Мир зажегся от одного взгляда. Серебряная зажигалка брата упала на истертый ковер, и роскошное пламя пронеслось вверх, описывая дугу арки. Горящие черные куски древности сыпались вниз. Кружась и опаляя мрамор.
Она шла, оставляя за собой огненный шлейф. Когда нечему больше гореть внутри, огонь пожирает то, что составляет реальность снаружи. Огонь настигал ее, толпой резвящихся танцоров-слуг, что не могли обогнать своей госпожи.
Крики сменялись отчаянными призывами к бегству. Караулы остались позади. Бриан не из тех, что окружает себя болванами. Дорожа своей безопасностью, он доверял своим ручным подлецам. Даже слишком.
У последнего рубежа, стояли двое, охраняя дверь в его покои, но и их пугало пламя, и силуэт, что оно порождало.
- Сложите оружие и уходите. – Потребовала она, протянув руку вперед. Будто даруя им жизнь.
- За твою голову объявлена награда. – самоуверенно начал тот, что стоял слева.
- Поэтому я ношу ее на плечах. – Усмехнулась она. – Это не просьба, а предупреждение.
Он лишь бросился вперед.
Это было полузабытье. Руки двигались словно автоматические, шарнирные, регулируемые тросами натяжения нервных волокон. Влажное, животное дыхание опаляло губы и ладан воздуха. Полоска тусклого света упала на лицо, заставив гореть бледные мертвенно синие, с черными дырами зрачков. Она резко вытащила меч, и его лезвие коснулось щеки, оставив кровавый след не ее крови. Растрепанные волосы устремлялись в замшелую пустоту, не тронутую ветром.
Мертвец, с непонимающими дырами вместо глаз и бледного рта, опавшего и дрожащего, повалился на колени, резким движением закрывая дыру в груди. В ней только что разорвалось сердце, наполненный кровью желудочек не успел сократиться, выбросив кровь в предсердие. Холодная сталь меча разорвала мягкие, живые, автономные ткани. Мозг будет умирать долго, семь минут игры со смертью, семь минут надышаться, опьянеть от прилива нежданной слабости и горькой, до сладости боли. Раздробленная в острые пластиковые звезды маска, лежала под ее ногами.
Айвенго вдруг опустилась на колено, опершись на меч, плечи ее вздрогнули, еще и еще, и вот немые рыдания, мелко сотрясающие красивую голову, распространились ознобом по телу.
Второй как-то неловко замер, выронив меч, звякнувший о плиты, а после, дернулся прочь, побежал, а его шаги еще долго отдавались эхом в коридорах горящего замка. Он бежал невыносимо долго, чтобы после быть настигнутым стрелой рыжего фавненка, с гибкими пальцами, застывшими у щеки, отпустив тетиву.
Алина встала, неловко оступившись, плотно сжимая меч гладкой ладонью. Оружие, не желавшее расставаться с похолодевшей кожей, стало продолжением руки. Убийственное умение владеть им, механическая боль от причинения боли, перестала быть холодной истиной.
Медленно образовывавшаяся пустота стремительно разрослась, поглощая гигантским сине-лиловым, с глянцево-черными вкраплениями зубцов облаком, похожим на звериную пасть. В душе воцарялся февраль, не думавший таять.
Распахнулись двери, за ними следовал узкий каменный мост, соединявший башню с оранжерей. Стеклянные свод, поддерживаемый каменными колонами, обрамленный черным бархатом ковки, сверкал бликами на солнце, скрывая внутри себя полумрак, в самом центре которого, обитало чудовищное порождение мрака, терзавшего черную скрипку.
Грация перелетела через мост, не смотря в бездну, держась за руку ветра и еще не отступившей ночи.
Стеклянные арки зазеркалья, пахнущего маттиолой, ни одна роза на благоухает так сладко в горькой ночи. Она шла мимо, сквозь живой лабиринт клематиса, лиловый круг кончался, открывая сине-голубой, а после отрадную зелень, и желтый, оранжевый, жертвенно алый, как маки и девственно белый смещенный центр полусолнца.
Тишина и капли воды из осушенного фонтана. Ангелы целились в сердце, восседая на колонах, потупив каменные взоры. На клыках беломраморного льва чернели ссохшиеся капли. Волос коснулся тихий голос человека, чье лицо было обращено к камину в стене.
Бриан окинул ее устало-печальным взором и пригласил сесть.
- Здравствуй, Алина. – Он помолчал, поправив дрова в камине кочергой. Никакой боевой экипировки, вновь дорогой костюм и идеальный галстук.
- Я скучал, присядь, необязательно выносить приговор стоя. Чайник только закипел.
На кованом столике рядом стояли две чайные пары, рядом – изящный чайник. Из носика шел приятный дымок, и тонкие струны его тумана блестели сиреневым теплом. Он отложил скрипку и аккуратно налив чай, подал ей чашку, мягко постукивая по фарфору пальцами.
- Не бойся, он не отравлен. Это ведь скучно - умереть без борьбы.
- Я подожгла замок. – Она приподняла брови.
- Мне говорили. – Кивнул Бриан.
- Ты не сбежишь? Не опустишься вновь во тьму, оставив свет и полумрак?
- Нет, зачем?
- Ты всегда так делал.
- Ты знала меня в детстве, а наше обновленное знакомство слишком коротко, чтобы рассуждать так. Поспешность не красит девушку твоего статуса. Прости, не мне это говорить.
- Не убьешь меня.
Он странно помолчал, прищурено смотря в ее глаза.
- Нет, я причинил тебе достаточно боли.
- Играл ради мести? Или ради меня?
- Пусть так, Алли, пусть так. – Раздался звук шагов, из-за кустов жасмина вышел высокий человек в маске, довольно длинные его волосы были скрыты под шляпой. За ее спиной показался еще один, ниже, уже, словно изящная шахматная фигура. В руках он держал поднос, с вазочкой, наполненной клубникой. Рядом растопленный белый шоколад.
- Я знал, что ты любишь. – Бриан нежно щелкнул пальцами.
- Это низко. – Она отстранила безликого. – Я враг твой, я пришла, чтобы убить тебя.
- Ты поклялась. Я знаю, Алина, поклялась маленькому умирающему мальчику, вынося его на руках из квадратного лунного света в каменном подвале. Поклялась обезглавить меня. Даже неудобно. – Рот его обнажил жемчужные, с прозрачными кантами зубы, в полудикой усмешке. Песий оскал. – Пришла избавить их от меня.
- Это не смешно. Я не нарушаю клятв.
- Дорожишь честью. А что будет, если я покажу тебе падение, став твоим Мефистофелем, покажу предательство и низость защищенных тобой людишек. Ты поймешь, что наше одиночество ближе, чем можно представить. Я знаю людей, знаю их дно. Мелочные твари, с человеческими лицами, низки и беспомощны. – Он вновь повелительно махнул рукой, уронив с колен аметистовые четки. Камни с жемчужным звуком грохнули на пол. – Так наивен, так грациозно циничен в своем неведении добра и зла, мой ангел, хочешь узреть любимых тобой людей?!
Безликий, тот. что появился первым, был схвачен двумя другими, высокими и сильными.
Поднос полетел на пол, клубника покатилась алыми каплями тепла по мрамору, застывая среди пыли и опавших лепестков.
- Хочешь взглянуть в их лица, Айвенго? Моя гордая девочка! Хочешь узнать сакральную тайну маски? Ты так напрасна, так упоительно прекрасны твои стремления спасти. Какой Божественный эгоизм. Боже, какие глаза. Смотри в их лица, смотри на тех, кто умрет у твоих ног, во искупления тебя. Смотри, не отводи глаз! Вскройте его. Тот же покер, только честнее битва.
Маска медленно падала вниз, играя пустотой глазниц с перемежающимся пейзажем внутри. Белое на белом. Скрытое на сакральном.
Вишня вины, вино у уголков рта и надменность с обломанными стеклышками крыльев. Как по тонкому льду, он поднимал глаза, в который черной и низконебый ноябрь трепал кайму винного озера.
- Встреться с ним глазами, посмотри на низость со всем тем презрением, что доставалось мне. Он продал тебя, за объятия шлюхи-Винтер. За исполнения мечты своего тела, он продал честь и гордость. Маленький циник Северус. Даже хлюпик Лайон был благороден!
На руке Айвенго повис Сириус, сбросивший белую личину. Тонкие, искони блэковские губы были сшиты суровой черной нитью, зрелище заставило ее отшатнуться. Из молчаливых глаз стекали серебром слезы, капая на чужую разбойничью куртку.
На ощупь она поднималась из глубин отчаяния, смотря на звезды и не мигая, дабы ни на секунду не пропускать эти крупицы истинного, далекого белого света. Колючие люди  прожигали ладони и бессилие расступалось. Абсолютность времени, абсолютность чувства и жажда. Мучила лишь жажда.
- Знаешь, что я почувствовал, когда ты убила Еву. Досаду, даже не отчаяние, ведь это сделала именно ты. Именно мальчишка Д. Кукла с человеческим лицом. Больно, больно было клясться собственным сердцем, что я отомщу тебе. И я отомстил, я заставил тебя поклясться убить меня. Самоуверенный идиот Д., ты правда предполагаешь, что сможешь причинить такую боль себе трижды. А теперь, посмотри, Аластор умирает медленно и долго, травы маленькой индианки не помогут. Северус предал тебя, губы Сириуса не разомкнуться, не причинив ему адской боли… о это еще не все мучения. Я обещаю, будет больно.
- Замолчи. Бриан. – Оборвала его Айвенго. – Ты растратил свое красноречие. Что если я убью тебя?
- Великолепнее смерти труднее представить. Но ты мне не нужна. За тобой придет Он. Принц Полукровка, тот, кто страстно продолжает любить тебя несмотря на причиненную ему смерть.
- Ты умрешь грязно. Даже розы не скроют грязи твоей крови. Баскервиль.
- Нет, Айвенго, беги… - Выкрикнул Северус.
- Молчи, Блэк. Не пытайся спасти меня, ты уже потерпел поражение… Я, Алина Дьявола дель Арлекин, граф Д., единственный наследник дома Каменных Кленов, вызываю тебя, Бриан Баскервиль, черный принц псов,  на смертельную дуэль за право окончить войну одной смертью. – Она отвела руку с мечом в сторону. Осколки ее самоуверенности в глазах сплавились в единый литой щит. Сине-стальные глаза.
Он рассмеялся вновь. Кованый Арлекин, астеничный дьявол, алое на черном…
- Смешно. Ты правда веришь, что я сделал все это ради тебя? Я мог убить тебя гораздо раньше, моя милая. Я танцевал с тобой на балу. Я дарил тебе цветы на улице. Я положил змею Александру тебе на грудь. Я даже был в доме твоего брата, но тогда на волосок от смерти был я. Ждать феерии, или твоей опрометчивой глупости не было надобности. Но ты пришла ко мне сама. Ценю твой эгоизм. Но ты могла хоть на секунду представить, что вся эта ночь – не твоя. Молчишь.
***
- О чем она говорит? – Спросил я, повернувшись к Юнатану. – О чем она говорит?! – Я сорвался на хрипящий вопль, подбежав к нему, рванул за ворот не пришедшего в себя Юнатана.
- Успокойся. – Тео оттащил меня прочь.
- Это… было нашей самой большой ошибкой. Мы решили вновь изгнать Баскервилей из Эдема. – Дрожащим голосом начал Юнатан. Тогда мы шли с нашими отцами, все трое и Тео, ты ведь был там. Выследив их приспешников, мы вышли на подпольное собрание, готовившее переворот в масонской ложе под западной частью города, это мы обратили ее в развалины одним взрывом. Три дома сплотились, чтобы отомстить. Граф Д. был против, но никто не слушал его, даже собственная дочь, решившая доказать, что она сильнее отца. Главе Баскервилей удалось сбежать вместе с сыном, и дочерью-полукровкой Евой Андерсен. Новой надеждой на мир и возвращение. Ночь была грозовой. Низкие тучи, молнии, бившие в радиусе ста метров. Опьяненные охотой, конные, мы продирались через чащу, впереди слышался собачий лай, гончие взяли их след. Но конным было не пройти, тогда, Айвенго соскочила с коня и бросилась в чащу, я, мой отец, Сэр Блэк, Северус и Граф Д. неслись следом. Он кричал ей повернуть назад. Ева свалилась с лошади, увозившей в темноту черных всадников дома Баскервилей. Ее настигали собаки, испуганная и заплаканная, она бежала от них прочь, пока наконец земля на разверзлась предательски крутым обрывом, внизу, разбиваясь о черные зубья скал, плескалось море. Кольцо смерти замкнулась, а вне него, стоя за поджарыми злыми телами, стояла Алина, слушая молитвы Евы. Мы почти выбрались из чащи, когда сверкнувшая молния озарила их белые силуэты. Истекающая кровью Ева, на руках Алины, держащей ее голову и гладившей ее рыжие виски. Она закрыла веки Евы и поцеловала ее в лоб. У подножья уже стоял Сэр Баскервиль, с обнаженным мечом. Он перебил скуливших собак и двинулся к ней, когда моя стрела оборвала его жизнь. Я никогда не умел стрелять, промахивался на стрельбище, мазал на охоте, но в тот раз, я принес ему смерть. Мы думали, что все кончено. Когда граф Д. подошел к дочери, он не удостоил ее и взгляда, лишь поднял на руки безжизненное, изодранное кукольное тело и пошел прочь. После этого, Алина перестала говорить, до самой смерти отца, она не сказала ни слова. Никто не знал истины, но все решили, что она затравила Еву собаками, не мешая им. Мы думали, что все кончено. – Повторил он, переводя дух. – Но никто не знал, что наследник Баскервилей выжил и поклялся отомстить.
- Но ведь… - Я зашелся в тоске, не находя слов. – Но ведь не известно наверняка. Алина не могла, ведь… вы были детьми… она просто не могла…
- Алина ничего никому не сказала. – Повторил Тео. – Она и сейчас не признается даже в бессилии.
- Я должен спасти ее, должен остановить… я…
Я метался по комнате, вырывая на себе волосы и запинаясь о трупы. Страх за нее был всесилен надо мной.
- Неужели  ты действительно ничего не помнишь?.. – Вдруг подал голос Никки. – Не помнишь, кто такая Ева Андерсон?
- Что я должен помнить?.. – Обернулся я уже у двери.
- Не время. – Остановил меня Тео. – Если ты все еще жаждешь спасти ее, не время.  Все, кто не ранен, разбиться на два отряда. Юнатан, Николас, Нэмо, Шерлок, вы со мной. Остальные, уносите раненых.
- Замок в огне! – Белая маска показалась в двери, только он успел произнести это. Как был обезоружен и прижался щекой к мрамору, под давлением колена Тео, наступившего на его позвоночник.
- Немедленно! – Рявкнул Теобальд, смотря на меня, мой меч уже был в ножнах, а не дрогнувшие руки сжались в кулаки.
- Обещай, что расскажешь мне. – Проговорил я.
- Обещаю.
- Что делать с ними? – спросил Альфред, указывая на Баскервилей.
- Вытащите, если сумеете. – Откликнулся Тео.
- Смешное великодушие. – Прохрипела Аннет, Пифагор помогал ей подняться, когда острое серебряное жало в ее руке проскользнуло между его ребрами и повернулось. Он осел на колени, зажимая рану руками.
- Змея! – Рявкнул Шерлок, и меч его взвился в воздух.
Голова, все еще торжествующей Аннеты Винтер, отсеченная от тела, поцеловала искривленными губами носки моих ботинок. Побледнев, я неосознанно пнул комок плоти в угол и качнулся назад, налетев на Тео.
- Мерзкие слизкие гады! Мы не должны рисковать собой, спасая их! – Рявкнул Шерлок, стирая струи крови с лица. Обезглавленное тело, жалко дергаясь, и извергая фонтан жизни из изящно пересеченного горла, рухнуло на колени, а после на пол. – Они все подлые трусы, такие же, как и он!
Он заплакал, пряча лицо в ладонях.
- Она теперь умрет… Али… - Он поперхнулся слезами гнева и страдания. Тео встряхнул его за плечи резко и грубо, так встряхивает романтиков реальность, так встряхивает придавленных горем новое счастье, но сейчас, он был Роком. Он что-то говорил, но я не слышал, я смотрел на огонь, на приближающуюся к нам стену бесчинствовавшего тепла.
Раненых вытаскивали люди Юнатана, пока отряд, следовал за скандинавом по подземным переходам, заполненным смрадным и горьким дымом. Глаза слезились, несмотря на  влажные повязки дышать было слишком тяжело.
Мы покинули горящую часть замка, оставив позади осевший огонь. За высокими арками галереи, словно своды древнего храма – равнодушное бледное небо, со сползающим с плеч палантином утра.
Впереди человеческая фигура. Плащ, развивающийся за узкой мускулистой спиной, выгнулся парусом, ловя порыв ветра. Он сорвался с места и вихрем, склонив тело вперед, понесся в нашу сторону. Тео приготовился отбить его удар, но незнакомец ушел влево, легко вспрыгнув на парапет и обогнув колону, сбил с ног Юнатана, мощным ударом в грудь. Я присел, уклоняясь от его молчаливой атаки, мой меч распорол плащ на его плече, и алая лента широко растеклась из клейма боли. Мое торжество было велико, но это была всего лишь царапина, в тот же миг, меч мой ударился о стену, а кадык холодило лезвие короткого самурайского клинка из вороненой стали. Острые отблески ранили взгляд.
- Это всего лишь ты… - Я узнал лиловый бас Дель Пьеро. Меч со свистом опустился в ножны. – Не суйтесь. – в этот самый миг его бескрылая тень метнулась в окно и пропала из виду.
- Безумие. – Выдохнул мне в затылок Шерлок.
***
- Хочешь драться сейчас? – Спросил Бриан. Сириус продолжал виснуть на ее руке, силясь отнять меч. – Ты ведь никого из них больше не увидишь. Тех, кого любишь, тех, кто любит тебя… Но что за потеря для мира? Маленький божок света, над этой пропастью. Даже звезды этого мира чужды и страшны для тебя. Ты всего лишь замена. Ты слышишь как зовут тебя те, кого ты защищаешь? Они так близко. Дрожишь. Это он? Это любовь,..
- Что ты знаешь?
- Больше, чем можно себе представить. И еще больше я знаю о Нем. Ты ведь понимаешь, что отдаешь себя за него? Что бы он продолжал жить и ничего не знать. Так повторю свой вопрос, хочешь драться сейчас, умереть на его руках, ничего не сказав?..
Он содрогался от смеха, слушая приближение наших шагов. Полосы зари на его лице и бледных выцветших чертах.
- У тебя есть три дня, на то, чтобы проститься с ним и восстановить силы. Я буду ждать на крыше Страны Фей. В половину двенадцатого. Фейерверк обещает быть великолепным, в последний день августа…
Он повернулся, чтобы уйти, но посмотрел на Северуса, сдерживаемого двумя юношами с тигриными телами.
- И еще… Я не желаю, чтобы твоя смерть принадлежала посторонним. Это только наш танец.
Он словно растворился, вновь надев маску Доктора Чумы и странно тряхнув головой на прощание.
- Алина! – Крикнул я и бросился к ней, выронив меч, схватил в охапку и покрыл миллионами поцелуев ее волосы и лоб, силясь схватить тепло ускользающих губ. Она была отстранена, а взгляд приковывали лепестки на полу. Я ослабил объятия, позволив ей освободиться.
- Как ты? – Тео молча положил руки на ее плечи.
- Все хорошо. – Голос дрогнул. – Битва окончена. Баскервиль уйдет из города, получив все, что желал.
- Алли. – Юнатан подхватил ее на руки и вскружил по комнате, замерев напротив опустившегося на колени Северуса.
- Предатель. – На скуле остался кровоподтек, прочерченный перстнем Лайона. Северус опустил глаза.
Подойдя к Сириусу, я осторожно распорол швы на его губах, после, вытащил обрывки нитей.
- Он не виновен. – Заступился мальчик за брата, бросившись к Лайону. – Баскервиль угрожал…
- Убить его? Я все знаю, Сириус, здесь была Винтер.
- Они напали на нас в собственном доме. Они убили Аластора… - Сириус рухнул лицом вниз. – Они у..уб… Он сказал, что… есть еще… один…
- Прекрати рыдать, Сириус, какой позор! – Осадил его Северус.
- Мне плевать на твои оправдания, Блэк. – Айвенго подошла к нему, глядя снизу вверх в вишневые глаза. Она вдруг раскрылась и обняла его, сомкнув руки на его шее.
«Ты сделал все что мог. Уйдем, а после…», сдавленный всхлип, «после все кончиться. Нэмо, он ваша надежда. Он должен выжить, поклянись защищать его, после того как я…»: выдохнула она слова касаясь мочки его уха.
«Я клянусь. Я вернусь за тобой».
Никто более не проронил и звука, пока мы шли по выжженному хребту замка. Крики пожарных и мелькание оранжевых одеяний, к нам бежали люди, светили в глаза фонариком, трогали руки и кожу. Я держал ее за запястье двумя пальцами.
Лиловая скала над нашими головами, синие струны впиваются в сцепление рук. Алина спрятала лицо у него на груди, а он, не дожидаясь оправданий и слов, поднял ее как ребенка, убаюкивая полушепотом, полурокотом, своего бархатного горла. Я поднял глаза, когда они уже скрывались среди ярких пятен масляной краски огня и обломков, тел и машин.
- Спасибо, - Пророкотал голос Зарксиса, - спасибо, за то, что она жива.
Он говорил это только мне.