Растем, как трава в поле

 Растем, как трава в поле!

Детство, это  то, что не заканчивается с годами. Это самое лучшее, что вечно живет в нашей памяти, как цветок в горшке на подоконнике у бабушки.
Разве возможно забыть запах  цветущей герани и «бабулю», всякий раз осеняющую себя крестом и шепчущую молитвы, когда мы уже почти спим. Стоит закрыть глаза и вот уже во рту привкус дымка топящейся баньки «по-черному» по субботам, и я пью парное молоко. От пенки остались белые усы. Такие же усы у сестренки, это нас веселит, мы кривляемся, строим рожицы, толкаемся. Сестра падает, как обычно опять неудачно и рыдает на всю избу. Я не помню, чтобы бабушка или я  очень-то ее утешали, дули на ушибленное место… Ничего подобного никто не делал, и она быстрее успокаивалась. Я вела ее к умывальнику, подсаживала, она старательно умывалась и мы шли спать.
 Каждое лето я находила нам с сестрой какое-нибудь занятие, игру, приключение и время пролетало незаметно и, когда за нами приезжали родители, то находили нас загорелыми, обзывали «головешками», кормили конфетами, вкус которых мы успевали позабыть и увозили в город до следующего лета.
  В то лето я была одержима рыбалкой.
Раннее утро. Мы с сестренкой, подброшенные бабуле на время, «пока она не устанет от нас»,  проснулись. Нам тепло и лениво, можно бы и еще поспать, упасть в огромные пуховые подушки, но нас ждет речка и главная мечта жизни – поймать мальков. Или хотя бы одного. Мы быстренько одеваемся, глотаем по яйцу «вкрутую», запиваем «вечерошним» прохладным молоком, хватаем по куску домашнего хлеба, это для мальков, и к речке, которая бежит прямо за бабушкиным огородом. Речка маленькая, узкая, ее перейти – нечего делать. Нам нужно на другой берег. Он пологий, песчаный, а главное, что с раннего утра и весь день его прогревает солнышко. К заветному берегу от того, где мы находимся, перекинут деревянный мостик. Конечно, можно перейти и по мостику. Но, мостик нужен, если ты «расфуфырилась» и на «калбуках» или ты – бабушка. На нас только трусы, да майки. Мы, не раздумывая, сбегаем к речке и, ежась от, пока еще  студеной воды, повизгивая и дрыгая ногами во все стороны, преодолеваем ее вброд. Какое счастье! Мы  с разбега падаем на животы, на уже прокаленный белый песок. Подкапываем его под себя со всех сторон. Постепенно становится тепло. Солнце пробирается под кожу, под ресницы, в волосы. Мы с сестренкой дремлем, зарывшись в песок. Я даже не обращаю внимания сестры на уползающего ужа, который испуганный нами, исчез в зарослях серебристого тальника. Сестренке всего пять лет, она на один год младше меня, поэтому еще всего боится. Если она увидит ужа - «бикараса», а все страшное и необычное у нее были «бикарасы», она начнет визжать, как резанная, и чего еще хуже, с воплем о помощи убежит домой, к бабушке. Тогда мне придется  ловить мальков в полном одиночестве, а это - это вообще тогда не жизнь, не рыбалка. Поэтому я, когда видела ужей,  лягушек или ящериц, иногда ползающих и прыгающих неподалеку, не обращала на них внимания, и моя сестренка играла со мной в рыбалку, как ни в чем небывало.
  О, этот песчаный бережок -  это вся наша жизнь. Тогда, под летним жарким солнцем он нам казался огромным чудесным островом. Там, из мокрого песка, если, копнуть «поглубже», можно было что-нибудь построить, а заодно найти цветные камушки и драгоценности. Драгоценности - это ракушки, переливающиеся перламутром. Дедушка сверлил в них дырочки, и у нас с сестрой всегда были красивые ожерелья и серьги. Через дырочку в каждой ракушке мы продевали нитку, завязывали и навешивали прекрасные серьги прямо на уши. Было очень красиво!
Но, самое главное, это то, что мы с сестрой, вдохновленные моей идеей приручить малька целыми днями бродили по речке,  в надежде выловить хоть одного. Мы планировали посадить его в банку с водой, ухаживать за ним, кормить, а когда он вырастет большой-большой и станет совсем ручным,  отпустить на волю. А потом, когда мы будем приходить на речку, он будет подплывать к нам и брать с руки пищу, которую мы ему принесем. То, что руками ловить мальков бесполезно, мы сообразили быстро. - Нужно их покормить, тогда они сами захотят жить у нас – выдвинула идею сестренка. Сказано – сделано! Мы приносили хлеб, яйца, котлеты, кашу… Все это мы бросали в речку в огромных количествах, чтобы мальки кушали. За этим занятием их будет легче поймать, думали мы.  Таким образом, усыплялась их бдительность. Из своих маек мы делали рыболовные снасти. Если майку, там, где лямки, завязать  узлом, края низа взять в руки и опустить в реку против течения, она раздуется, как сачок. Вот так, часами, не разгибаясь, мы ловили мальков, а они не ловились «ни в какую». Иногда, конечно, если замереть надолго, какой-нибудь глупенький и заплывал  в майку, но когда я, или сестренка  начинала поднимать сачок, малек исчезал мгновенно.  И так ежедневно, снова и снова, терпеливо, до самого вечера, правда, с перерывом на обед, а это сбегать в дом и поесть «что Бог подаст», мы рыбачили. Солнце прогревало, пропекало нас до такой степени, что к концу лета мы выглядели, как «головешки из бабушкиной печки». И, я не помню, чтобы мы, хоть на миг, огорчились, что так ничегошеньки, ни разу и не поймали. Хочется заметить, что над нами никто не подтрунивал, напротив, к нашей затее все относились с полной серьезностью и всячески нас поддерживали, и за связанные узлом грязные майки никто нас не ругал. И вот теперь, когда я вижу мальков, не важно, в какой реке, мне очень хочется завязать футболку узлом, сделать сачок и поймать наконец-то хоть одного. Иногда, честное слово, я это делаю, но пока еще так и не поймала, ни одного. Мечта – майкой поймать малька, пока так и осталась мечтой.

Первый страх.

Мне лет пять или шесть. Меня опять подкинули бабушке «на недельку». Наверное,  было  холодно, потому на меня напялили новенькую цигейковую шубку «на вырост», но не настолько, потому что на ногах красовались новые резиновые сапожки. И вот в этом, во всем новеньком меня отправили прогуляться. Прогуляться в деревне, это значит дойти до «Сельмага», чтобы показать себя и все свои обновки. Вот так, красуясь, я дошла до небольшого озера посреди деревни. Чтобы добраться до «Сельмага», нужно пройти по мосткам вдоль озера. Значит, была ранняя весна, потому что озеро разлилось, вода немного поднялась и была с обеих сторон мостика. Тонкий лед блестел на поверхности. Наверное, я  решила помыть новенькую «обувку» от деревенской грязи. Я присела на мостик  и, …сами знаете, как это весело болтать ногами в сапожках по воде, делать круги и поднимать волны… Я сейчас не вспомню, как я соскользнула и очутилась в ледяном озере, шубка «на вырост» мгновенно потянула меня вниз, как тяжелый груз. Помню только, как кто-то  схватил меня за шиворот и вот уже я, как мокрый щенок, стою на мостике. Мой спаситель вывел меня на дорогу и приказал скорей бежать домой. Но, я не побежала, я разрыдалась на всю деревню от страха, что шубка испорчена, и  что мама огорчится, ведь она доставала ее с таким трудом, с кровью откуда-то вырвала, и что меня, за это все, будут ругать. Я стояла на улице недалеко от дома и плакала, и плакала, пока бабушка не выскочила, перепуганная «до смерти». Помню, меня не ругали, растерли «дедовым скипидаром», укутали в его же овчинный тулуп и положили на печь. И там я еще долго всхлипывала, пока не уснула. Про шубку ни на следующий день, ни потом, никто, никогда не вспоминал. Только Петр Морозов, мой спаситель, при встрече со мной, уже взрослой девицей, вместо «здравствуй» делал грозные глаза, грозил пальцем и обязательно прибавлял: - Смотри мне, больша не падай.
 

Хрустальный дворец.
 

Весна. Все, чем зима так старательно прикрывала город: тает, течет, капает… Блестят осколки юного солнца в ручьях, лужах, сосульках... Сверкает все так, что глазам смотреть нет никакой возможности. Меня отправляют во двор погулять. Ура! Делаю, что хочу! Вот ручей! О-о, как здорово измерить глубину ручья! Интересно, куда он бежит? Далековато. Мне нельзя.
Ой, что это? Щепочка? Это не щепочка - это кораблик. Куда кораблик – туда и я. Я бросаю щепку в ручей, она плывет быстро, как настоящий корабль. Я бегу рядом, чтобы был «на глазах». Но, вот кораблик нырнул под прозрачный панцирь тонкого льда. Его даже видно, если присмотреться. Там, под ледяной крышей много красивых, как кружева, льдинок. Они перекрыли течение ручейка, и мой кораблик остановился в этой прозрачной, сверкающей гавани. Я приседаю на корточки, всматриваюсь. Мой кораблик причалил, и уходить не собирался. И, о чудо! Часть ледяной крыши рухнула, и мне открылся волшебный мир. Он не ледяной – он хрустальный! Это был великолепный дворец, на берегу красивой реки. Множество кораблей причалило к берегу. Среди них мой, самый большой. В хрустальном дворце большой праздник в самом разгаре. Все гости одеты во все сверкающее.  А вот и самый главный герой.  Это принц, он хозяин хрустального королевства. Принц – он красивый и добрый. У него сегодня День Рождения! Поэтому так много гостей! Что же ему подарить? Я придумала, я подарю ему мой кораблик.
- Принц, я не знала, что сегодня у вас День Рождения, поэтому ничего не успела приготовить для вас. Но у меня есть красивый и быстрый кораблик, я дарю вам его!
- О, спасибо, он прекрасен! Но, как вы вернетесь домой? Ваши мама и папа будут переживать, если вы задержитесь.
- Да, я об этом и не подумала! 
- Давайте я отвезу вас домой на вашем кораблике!
- О, это было бы чудесно, мы будем вместе путешествовать!
Я беру свой кораблик, и мы вместе с принцем совершаем путешествие к моему дому. А потом мы снова плывем с ним к его дворцу. Мы много разговариваем и я обещаю ему, что покажу ему мои рисунки, кукол и комнату, в которой я живу. А он обещает, что приплывет ко мне обязательно, женится на мне, и мы будем жить в его прекрасном хрустальном дворце.