Пациент

Она обычно приходила домой с работы, когда большинство соседей еще только начинали просыпаться. Она тихонько прикрыла за собой входную дверь и неслышно проскользнула через кухню, где у соседей на плите всегда что-то жарилось и стреляло маслом. Дверь ее комнаты находилась в конце темного коридора. Она любила пройти до своей комнаты незамеченной. В этот раз ей это удалось.

Закрыв за собой дверь комнаты, она поставила пакет с продуктами на стул, убрала не по погоде легкое пальто в старый шкаф и глубоко вздохнула.

Соседи за стенкой уже начали военные действия - слышалась брань и стук падающих на пол предметов, по коридору с грохотом и визгом проехал чей-то ребенок на самокате. За окном мела бурая от света включенных фонарей баюкающая метель. Еще не рассвело. Ольга сидела на тахте, закрыв глаза руками. Сегодня это была не усталость от суточного нервозного дежурства больнице на южной окраине. Было еще что-то, от чего хотелось лечь, закрывшись головой с одеялом, и несколько дней прятаться, собирая себя по кусочкам.

Что же это со мной? – пыталась уловить причину Ольга. Тягостное чувство превратило окружающее в пресный кисель и не ясно, куда и зачем двигаться дальше. Что-то сегодня пробудило отчаяние. Ольга стала перебирать все события сегодняшнего дня. Определенно, внутренний настрой поменялся на работе, но когда?

Сначала перепалка с заносчивой ординаторшей, которая упрямо твердила об отсутствии нарушений в пищеварении от использовании некоторых антибиотиков нового поколения. Абсурд и бред, они всегда есть! Затем было раздражительное «Да что ж такое!» зам зав отделения, когда Ольга не смогла вовремя дать ему в операционной промывочный раствор, потому что он закончился на третий час после начала осмотра. Хотя все эти мелочи не могли так сильно задеть. Был еще тот взгляд нового пациента из 7-й палаты. Ольге показалось, что под вечер он подошел на пост спросить ее о какой-тосущей ерунде, чтобы иметь возможность услышать ее голос и поближе разглядеть ее.

Опять эти надежды. В них все дело. Но она прекрасно помнила, как все было много раз. Да, конечно, могут быть дни яркой радости, когда вокруг все будет сиять и будет совершенно не страшно, как во сне, но потом оно обязательно пройдет и завершится ощущением собственной нелепости, обманом или просто невнятным бормотанием в телефонной трубке.
Ольга резко встала, пытаясь отряхнуть неприятные воспоминания. Она схватила чайник и приготовилась к вылазке на коммунальную кухню.

*  *  *

В. был не из красавцев, но за ним интересно было наблюдать. Он говорил часто вполне серьезные вещи, а глаза не переставали улыбаться своим мыслям, словно он иронизировал над собственными словами. Густые черные волосы всегда всклокочены. Живой взгляд, врожденная чуткость к людям и хорошее сложение делали его привлекательным не только для Ольги. Его походка не демонстрировала силу или напор, но говорила о самоуважении. Ему нравились люди, он присматривался к каждому. С любым из обитателей отделения он готов был обсудить больничное питание, поставленный диагноз и последние политические события.

Пациента В. не выписывали дольше остальных из-за того, что после непроходящего после рядовой операции воспаления. Его вовремя не сумели распознать, задета была кость, пришлось оперировать повторно, вычищать. Каждый день перевязки, шов долго не могли зашить. Он ходил в бинтовой повязке на голове, одно ухо было наглухо закрыто дренажом. Ольга часто смотрела на повязку и гадала, какой он в жизни: как он входит в автобус или ездит на работу на машине, как разговаривает с соседями, какие рубахи носит. Ольга любила фантазировать.

Они общались каждый день. Ольга начинала верить, что на этот раз все может быть по-другому. Пациент В. – какое славное имя! – говорил ей, что ждет ее дежурства, он давал ей слушать на своем плеере любимые песни и рассказывал, почему они для него особенные. Пациент В. любил рассказывать о себе и все это было забавным и немного печальным. Теперь Ольга знала про его школу, про его первую любовь, про то, как он потерял 2 зуба и во скольких странах он бывал. Он познакомил ее со всеми своими соседями по палате, которые, к слову, души не чаяли в В. Проводя время с В., Ольга забывала всю свою прошлую жизнь и жила будущей. В. неизменно дарил ей молочный шоколад и называл «чудесным медработником». Ольга привыкла приходить с работы и вспоминать их беседы.

Все это не могло укрыться от коллег.

*  *  *

Юбилей зав отделения праздновать надлежало пышно, запершись в ординаторской после 6 вечера. И исключений быть не должно, присутствуют все. По традиции говорились тосты в стихах, обсуждались новости больницы и медицины в целом, медсестра Сонечка пела свои песни и песни БГ, зав отделением танцевал с престарелой очкастой ЛОРшей, Ларисой Михайловной. Медсестры держались несколько особняком и участвовали в празднике только настолько, чтобы не обращать на себя внимания. В основном, они проводили время, сплетничая и делясь друг с другом перипетиями личной жизни, которые рано или поздно сводились к простой истине о том, что все мужики – козлы.

Ольга чувствовала себя на этих сборищах не уютно. В этот раз она сильно жалела, что ее дежурство выпало на день рождения начальника. Она бы перенесла дежурство, если бы помнила о дате юбилея.

- Оль, а что там у тебя с ушастым? – Нинка нагнулась к ней с бокалом в руке. Ее браслет поблескивал в свете ламп дневного света.
- С кем?
- Ну, с тем, у которого ухо все никак не заживет… Его, фамилия вроде бы З-ов или З-ин?
- М-ов
- Ну, М-ов. Что у тебя с ним?
- Ничего у меня с ним нет.
- Да ладно! Вы же постоянно в галерее тусуетесь. В кафешке кофе пьете вместе. Он хоть незамужний? Кольца, вроде не носит…
- Не знаю я!
- Ольга Дмитриевна, больница не раз видела браки между врачами и пациентами. Высокое начальство такие союзы только приветствует, это не дает врачам отрываться от народа, – неожиданно прогудел одутловатый врач В-ич.
- Оленька, не робейте! Долечим ему ухо и он весь ваш. Торопитесь, а то упустите свой шанс, – и зам зав отделения сделал движение глазами, показывая, как стремительно уходит молодость.

Ольга покраснела и сделала неумелую попытку перевести разговор.

Вскоре Ольга придумала подходящий предлог и ускользнула с праздника пораньше. Она шла от метро домой смущенная и в то же время счастливая. Все на отделении знали и считали, что ей повезло. Никто, конечно, их не спрашивает, но все же.

*  *  *

Будущее рисовалось Оле во все более ярких и подробных деталях. На свадьбе будет все отделение. Девчонки, само собой, будут ее обнимать и притворно плакать, а доктора будут сдержано желать счастья и жать пациенту В. руку.  «Только учтите, что мы Оленьку раньше, чем через год в декрет не отпустим», - обязательно пошутит зав отделением. Ольга впервые в жизни осознала, что это может быть и в ее жизни тоже, хотя доселе, приходя на свадьбы или выписки из роддомов, успокаивала себя тем, что семейное счастье – это удел отдельных выдающихся счастливчиков.

*  *  *

8 часов вечера – это хорошее время на отделении. Суматоха ужина уже затихла, процедуры сделаны, пациенты мирно расходятся по палатам, чтобы читать, смотреть телевизор или пить чай с дарами из дома. Ольга шла за постельным бельем для новоприбывшей бабульки, которую нужно было положить в коридоре. В галерее она заметила знакомый силуэт пациента В., вокруг него крутилась девочка лет 5, а у окна сидела, опершись на подоконник, девушка, скорее всего, мама девочки. Девочка сразу понравилась Ольге, а вот мама ребенка насторожила Ольгу. Это была высокая стройная девушка с длинными темными волосами и красивыми чертами лица. Но в ее лице читалась накопившееся усталость от какого-то непосильного бремени и не отступающего напряжение.

Девчушка достала из маленькой сумочки кукол и стала выкладывать их на подоконник. В. и девушка еле слышно разговаривали. По тону их голосов, по созвучности речи, по способности общаться на одной волне Ольга поняла, насколько они были близки. Да, вокруг этой троицы сгущалось пространство, и проникнуть в эту замкнутую оболочку посторонний не смог бы.

«Какой идиот их пустил после 8 на посещение!» - подумала с досадой Ольга и, забыв, зачем шла по коридору, вернулась на пост, открыла первую попавшуюся историю болезни. Ольга листала эпикриз и не видела букв. Значит, у него есть семья: жена и дочь… Ольга снова бросила взгляд на три фигуры у окна галереи: мать и отец по-прежнему тихо беседовали, а девчушка кутала крохотную куколку в мамину шапку.

Но почему он ничего не сказал? Зачем скрывал от нее семью? К чему все эти подарки, откровенные разговоры, комплименты и теплые взгляды? Неужели все кончится, как обычно, – ничем? И он тоже такой, какими были они все – трусливый, мелочный, скрытный, обидчивый? Какая же она идиотка - снова понадеялась на что-то! У него уже есть семья, а Ольга нужна была, чтобы было с кем потрепаться!

Свидание прервала девушка. Она велела дочке собирать игрушки с подоконника. Видно было, что В. тронут визитом. Дочка уже почти дошла до лифта, вдруг опомнилась и бросилась бегом по коридору к отцу и крепко его обняла. В. поднял ее на руки и 3 раза подбросил в воздух. Девочка бегом вернулась к маме, и они скрылись в лифте.

После ухода своих В. был особенно тих. Улыбаясь своим мыслям, он напрямик прошел в свою палату, не перекинувшись, вопреки обыкновению, с Ольгой даже словом.

Ольге хотелось вывести его из палаты в коридор и трясти за рукав, кричать, пока он не расскажет все про темноволосую и про ребенка. Ольга спустилась на лифте в приемный покой и вышла на улицу за леденцами. У нее начинало болеть горло.

*  *  *

Той же ночью ему стало плохо. Это случалось с ним примерно раз в полторы недели. Его соседи по палате знали, что если срочно не принять меры, то он может потерять слух. Поэтому они всегда нещадно трясли сестер и, практически, за руку волокли их к себе в палату.

В ординаторскую в 3:32 вваливается дядя Гога – веселый мужик лет 60 из 7-й, который лежал с разрывом сосудов в носу.

- В. из нашей палаты опять плохо! Просыпайся! Оленька, просыпайся!
- Не сплю я. Идите к себе. Сейчас приду к вашему В.

Ольга между тем и так не спала. Никак не получалось уснуть, она возвращалась мыслями к посетителям В.. Ольга прекрасно понимала, что происходит. Но вставать не спешила. Она не хотела помогать ему. Почему всегда она должна забыть все, что было, и идти помогать всем этим больным и несчастным. Они высасывают из нее силы и молодость и им всегда нужна помощь! А ведь у нее уже могли бы быть дети, как у Нинки…

Минутная стрелка на настенных часах уже подошла к цифре 10. Ольга не могла заставить себя встать. Сколько лет она недосыпала, вставала, ехала на другой конец города, принимала смену. Сколько раз она ждала, надеялась, искала, прощала, а утром снова недосыпала, вставала, ехала на другой конец города, принимала смену…  С нее хватит!

4.05. Дядя Гога бегает по коридору в поисках Ольги. Ольга прячется от всех в женском туалете. Наконец, выходит.

- Где же ты была, Оль! Я повсюду тебя ищу! Уже других ваших разбудил!
- Искала чистую иглу. Все куда-то забрала Нина. Иду!

Ольга меняет В. повязку, ставит капельницу. Слышит, как В. говорит «спасибо». Ольга ничего не отвечает. Выходит.

*  *  *

В. выписали солнечным осенним днем. Он сиял и смотрел на всех так, будто родился заново. Благодарил, дарил шоколадные конфеты. Через каждые 5 минут бегал к старшей сестре, чтобы узнать, готова ли выписка. Временами он переспрашивал собеседников, потому что еще не совсем освоился с приобретенной в больнице частичной потерей слуха. Ольга не могла смотреть ему в глаза.

Его паспорт лежал на посту для оформления больничного. Оля села за стол на посту и пролистала паспорт. А вот и синий штамп «Брак с г-ном (жой) С. прекращен 10.10.2006». Ольга отшвырнула от себя паспорт, как если бы он жег руки, и побежала по коридору к лестнице. Она долго колотила по кнопке вызова лифта, который так и не шел. Потом она понеслась по лестнице вниз. Ей хотелось глотнуть свежего воздуха.

Господи, он же вроде чего-то там играет! И работа у него с людьми! Ему нужно слышать!  Боже, как же он будет теперь? И ничего уже нельзя исправить! Ничего не вернуть! Боже!

Ольга выбежала на улицу, как есть, в халате. Она не знала, как теперь ей с этим жить. От случившегося никуда не убежать. Она вернулась на отделение. Прокралась в ординаторскую и взяла пальто. Уже с улицы она позвонила Нинке. Пришлось врать. Попросила прикрыть ее, потому что нужно встретить поезд. Да, приезжает мама. Нужно обязательно. Нет, больше некому.

Ольга села в троллейбус и поехала к метро. Ей нужно было попасть поскорее домой и там уж решить, как быть дальше. И главное, не видеть, как он постоянно просит повторить, что сказал собеседник. 

*  *  *

Спустя месяц после выписки В. привык к тому, что почти не слышит левым ухом. Он вернулся с работы в 8, и теперь на кухне жарил котлеты, потому что завтра придет дочка. По радио начались новости, и В. повернулся к нему правым слышащим ухом. Когда В. сел кушать, в коридоре вдруг пронзительно завыл домофон. В. вздрогнул от неожиданности, потому что никого не ждал.

- Кто там?
 - Это Ольга, медсестра из больницы.
- А! Заходите!

В. положил трубку домофона, а потом открыл входную дверь и ждал гостью в прихожей.
- Здравствуйте, Оля, рад вас видеть! Здорово, что вы пришли. Я как раз тут еду приготовил. Котлеты будете?
- Я … только хотела…
- Что? Вы очень тихо говорите. Давайте ваше пальто! Сейчас сядем за стол, и все расскажете.

*  *  *

С утра, пока О. была в душе, В. сварил кофе и сделал омлет.

«Обязательно расскажу ему все вечером», - подумала О., делая первый глотов кофе из кружки с греческим флагом и картинкой залитого солнцем побережья.