Как понравиться прекрасной незнакомке

Серега собирал вещички в сумку – до оправления катера в Североморск оставалось еще около часа. Накануне он получил в медчасти направление на операцию в госпиталь флота.
Друзья-"годки" зашли в кубрик – попрощаться. Все как один завидовали ему, и было отчего. Ведь что такое госпиталь в суровых условиях корабельной службы?
Первым делом - это медицинский женский персонал: сестрички, санитарки, ну и изредка врачи.
А что такое женский персонал для моряка, который не знает, что такое увольнительная, в силу отсутствия их, увольнительных? Думаю, подробного ответа не требуется.
Вторым - это бытовые условия: кровать, которую не качает из стороны в сторону без надобности, постельное чистое белье, фикусы в коридоре, телевизор; теплый, не уходящий из-под ног гальюн.
Вот это все и вызывало у ребят зависть.
О предстоящей операции по удалению гланд никто даже и не задумывался. Подумаешь, голос пропал от ветра - ледяного, сырого, с колючими льдинками.
Ну, больно говорить, глотать - беда какая...
Так, за болтовней, незаметно и настал момент отправки.
В приемном отделении госпиталя проблем особых не возникло. После оформления всяких бумаг Сереге выдали казенную байковую пижаму, шлепанцы. Видок, конечно, не бравого морячка, что было непривычно.
Войдя в указанную сестричкой палату и отыскав взглядом свободную кровать, Серега с грустью в душе сел на нее. Голосом "Сиплого" из к/ф "Оптимистическая трагедия"
представился троим соседям и спросил:
- Ну, как тут жизнь, питание, культурная программа, персонал?
- Жизнь ничего: питание - не как на корабле, есть можно; телевизор, библиотека... В общем, сам быстро во всем разберешься, - ответил за всех молодой парнишка, видимо, первогодок.
Вскоре Серегу вызвали на прием к лечащему врачу.
После осмотра врач сказал:
- Гланды у тебя, братец, запущены - надо их удалять.
- Надо, значит, надо, - бодро ответил морячок, скосив взгляд на сестричку, которая на прозрачном столике укладывала разные металлические инструменты, пугающие странным видом.
Девушка ему сразу понравилась: лоб широкий; из-под белого колпака на голове выбилась прядь волос пепельного оттенка; глаза – большие, серого цвета; накрахмаленный халатик обтягивал стройную фигуру. Что-то в ней напоминало актрису Белохвостикову в молодости.
Вернувшись в палату, Серега рассказал ребятам о вердикте врача и о понравившейся сестричке.
- Забудь! К ней многие клеились - все без толку: холодная, неприступная, "как айсберг в океане", - остудил Серегин пыл все тот же первогодок.
- Да?.. Ну ничего, время покажет. И айсберги тают, - ответил Серега.
Потянулись обычные будничные дни: сдача разных анализов, глотание хлористого кальция - для лучшего свертывания крови, вечером – телевизор.
В библиотеке Серега взял зачитанного до дыр "Моби Дика". Перелистывал роман, а сам все приглядывался к сестричкам и санитаркам, но мысли его постоянно возвращались к "Белохвостиковой".
На вечерних посиделках, в разговорах с ребятами, кому вырезали гланды, Сергей выспрашивал: что это за операция такая?
Оказалось - очень неприятная, болезненная. После нее надо сидеть с кучей простыней, сплевывать в них кровь, которая постоянно идет из горла, - того и гляди, захлебнешься. И главное огорчение: та сестричка - звали ее Даша, - на которую Серега положил глаз, ассистирует врачу. "Вот тебе и раз, - думал он, - девчонка видит скорченные от боли физиономии, и это, как пить дать, не дает ей проникнуться симпатией к ним, к физиономиям".
Прежде Сереге не приходилось попадать не то что под нож, но и просто в лапы хирурга. Травм даже никаких не было. Поэтому предстоящая операция вызывала у него небольшой мандраж. Может, и не надо было расспрашивать: что там, да как - спокойней был бы. Но, как говорится: "Информирован - значит, вооружен".
Наступил день операции. В операционной врач кивнул "бойцу" на стул, мол, присаживайся, а Даше сказал:
- Подержи голову товарищу, чтобы не дергался.
"Началось", - подумал Серега.
Даша подошла сзади к стулу, обхватила голову, прижала к себе. Серега поднял глаза вверх, встретились взглядами. Рот и нос у Даши были закрыты марлевой повязкой. Нос Серегин уловил тонкий аромат духов. Да и прикосновение теплых рук к голове было приятным.
"Вот бы так - всегда... Только без операции", - мелькнула мысль.
В Дашином взгляде читалась усмешка, мол, посмотрим, что будет дальше.
Сереге казалось, что в его взгляде сверкала решимость, а на самом деле, как потом рассказывала Даша, - в глазах металась боязнь, которую он безуспешно пытался скрыть. Подсознательно он чувствовал это. Надо было срочно что-то предпринять, дабы произвести благоприятное впечатление. Но что?..
Серега не был красным революционером Камо, персонажем из старого советского фильма про белогвардейцев. Ну а что не попробовать себя в этой роли?
- Доктор, - обратился он к врачу, - а можно меня не держать? Хочу выглядеть прилично и понравиться сестричке.
Это прозвучало неожиданно. От такой наглости у Даши поднялись вверх брови.
А врач, видимо, поняв порыв "бойца", согласился.
«Плюс полградуса, чтобы "айсберг" начал таять», - отметил про себя Серега.
На что только ни готов пойти мужчина ради понравившейся ему женщины! Воевали же греки с Троей из-за прекрасной Елены, а тут всего-то надо не дергаться, когда из тебя начнут вырезать два кусочка мяса. Подумав так, Серега успокоился, расслабился. И это оказалось именно тем, что нужно для успешного проведения операции.
Доктор держал в руках медицинский инструмент, похожий на революционный маузер. На конце длинного "дула" торчала петля из металлической проволоки. Видимо, когда врач нажимает на "спусковой крючок", - петля убирается и отрезает гланду.
"Маузер" вошел глубоко в горло. Эта процедура даже не вызвала у Сереги рвотного позыва, что неминуемо происходит, если не расслабиться. Благодаря этому операция прошла быстро: гланды были удалены в два захода.
Санитарка принесла в палату две чистые простыни. Что и оставалось - только сидеть на кровати, окрашивать их в красный революционный цвет. Во рту постоянно ощущался вкус крови, и очень хотелось пить.
Спустя некоторое время в палату зашла Даша - поинтересоваться самочувствием Сереги. По-видимому, это входило в обязанности сестры. Говорить пока Серега не мог, да это и не требовалось. Какое может быть самочувствие у бледного, перепачканного кровью, сидящего в кровати молодца? Жестом, которым вопрошают алкаши, - мол, третьим будешь? - Серега дал понять, что не помешало бы попить.
Даша жест поняла и принесла стакан холодного чая. Ребята в палате одобрительно загудели:
- Смотрите: ему и чаек принесли, не то что некоторым!
«Ага, это еще плюс полградуса, для таяния "айсберга"», - с удовлетворением подытожил прооперированный.
В послеоперационные дни Серега пытался завязать разговор с Дашей, но он все как-то не клеился. То она занята на дежурстве, то пора идти домой...
"Ну, нет - так нет", - с обидой и огорчением думал Серега.
Залеживаться долго на "курорте" ему не дали - документы подготовили - и на выписку, на охрану рубежей Родины. В стране ожидались небывалые по своим масштабам учения - с участием всех флотов. Правда, об этом еще тогда никто не знал.
Переодевшись в военную форму, Серега зашел попрощаться с ребятами, пожелать им всего хорошего. Затем пошел на выход из госпиталя, где его поджидала машина -
она доставляла военнослужащих в пересыльный экипаж.
И вот уже почти у самой машины к нему подошла Даша, протянула листок бумаги, сложенный пополам. Смутилась и быстро ушла. С волнением (с каким когда-то в школьные годы на уроках развертывались записочки, которые передавали друг другу влюбленные парочки) Серега раскрыл листок. Там красивым почерком отличницы был написан Дашин адрес в Североморске.
Положив записку в карман - отдельно от документов, чтобы, не дай бог, не выпала! - Серега сел в машину. Настроение резко улучшилось - все складывалось удачно: можно переписываться с Дашей!
******
Пересыльный экипаж - это армейские казармы, где можно переночевать; столовая; строевая часть, куда отдавались документы командированных.
В строевой части планировался дальнейший путь личного состава до требуемой войсковой части.
В приемной писарь повертел в руках Серегины документы, покопался в каких-то бумагах, и с ехидной улыбочкой предупредил:
- Ну, братец, катер твой до базы будет только завтра утром. Так что устраивайся, отдыхай.
- Да, я уже наотдыхался, мне б на корабль побыстрей попасть, там и отдохну, - тоже, не без ехидства, ответил Серега писарчуку.
В казарме, куда его определили на временное проживание, чувствовались запахи портянок, гуталина для чистки сапог, свежепокрашенного деревянного пола. Длинные ряды двухъярусных коек и тумбочек не создавали домашнего уюта столь привычного в кубрике корабля.
В столовой накормили. Есть, конечно, можно было, но... Пища готовилась в котлах и рассчитывалась на большое количество людей, незнакомых, временных. Это на корабле, который как дом родной, и еда домашняя.
Да, перспектива проторчать в экипаже почти сутки не радовала, злила, вызывала в Серегиной душе протест, который должен был во что-то вылиться, ибо бездействие и ожидание всегда для него тягостны.
Походив по экипажу туда - сюда, словно загнанный тигр в клетке, Серега нащупал в кармане записку от Даши. Что-то сверкнуло в мозгу - этот мощный импульс от записки привел в действие Серегины мысли:
- Ну, и что я тут буду околачиваться без дела, когда судьба мне дала такой шанс? Народу кругом полно, никто никого не знает, сплошное броуновское движение похожих друг на друга морячков. Можно тихонько, не привлекая внимания смыться и сходить к Даше - ведь адрес есть. Вот сюрприз будет. Кому я нужен здесь до отхода катера? Конечно, это грубое нарушение дисциплины, самоволка, с наказанием в случае провала "операции". Город закрытый, полно патрулей. Слова песенки: "Вдруг, патруль, облава, заштормило море..." вклинились в мысли, с последующими действиями патруля - предъявите документики; ах, документов с собой нет, тогда пройдемте в комендатуру...
Такой вариант вполне реален, если быть недостаточно ловким.
Эх..., кто думает о грустном, когда впереди такая перспектива?
Серега начал изучать планировку экипажа, забор по периметру, выискивая место, где можно было бы незамеченным через него перемахнуть.
Забор, как назло, оказался добротным, высоким, сделанным из бетонных плит.
- Хорошо, что вышек с автоматчиками по углам нет, как в лагерях с заключенными, - ухмыльнулся Серега. И от кого отгородились в экипаже? Ну, не дадут спокойно навестить знакомую.
Так, как бы невзначай, прогуливаясь, Серега подошел к трансформаторной будке, которая почти вплотную прилегала к забору.
Здесь и решилась часть задуманного плана. Конечно, не один он такой желающий побыть на свободе с момента постройки экипажа. Все было продумано предшественниками: ступеньки из ящиков за будкой; вырубленные в бетоне углубления для ног и рук. Оставалось надеяться, что также продуманы удобства и с другой стороны забора.
Серега заглянул в стык плит и увидел небольшую улочку, пешеходный тротуар вдоль забора, автобусную остановку у забора.
Вот с козырька остановки и будет путь назад - определился самовольщик.
Через мгновение Серега уже шагал по улочке.
Город ему был незнаком, но, как говорят: "Язык до Киева доведет". Туда Сереге не надо было, а гораздо ближе. Главное - не нарваться на патруль.
Через полчаса скитаний - "где эта улица, где этот дом?" - Сергей стоял перед нужным домом. Небольшие сомнения начали терзать душу:
"Вот стою я весь такой радостный, в надежде на встречу"..., а Даши нет дома. Почему-то такого варианта в голове у Сергея не было. Раз он проделал такой путь, значит, должна быть встреча.
Если начинало везти, то уж везло во всем.
Пока он прикидывал что да как - из подъезда вышла Даша.
У Сергея отлегло от сердца. Он стоял, улыбался, и с удивлением посматривал на Дашу.
Это была уже не та Даша, что в госпитале - строгая и неприступная. Глаза ее излучали тепло и радость неожиданной встрече.
- Я почему-то чувствовала, что скоро мы увидимся, - приветливо, чуть смущенно, - сказала она. - Шла в магазин и к подруге, но, теперь... Так что часа три у меня есть. А как ты здесь оказался?
- Катера на базу до завтра не будет, - чуть тушуясь, ответил Сергей, - вот и решил воспользоваться моментом.
- Конечно, без разрешения и документов.
- А как иначе? Кто бы меня отпустил в увольнение, за какие заслуги? Так бы весь экипаж разошелся по Североморску кто куда.
Даша предложила погулять в маленьком парке у подножия сопки. Эту сопку Сергей видел с территории экипажа.
В парке нашли уединенную лавочку. Лавочка имела дефекты - выбитые местами доски. Сидеть можно было только на одной ее половине, и места хватало только для двоих. Удобный дефект. Скорее всего, рукотворный, чтобы никто рядом не подсаживался.
За разговорами время пролетело незаметно.
Даша рассказывала про свою семью.
Отец у нее служил мичманом на береговой базе в Североморске, мама работала воспитательницей в детском садике, сама она окончила медицинское училище. Все родственники жили на Украине.
Серега в основном рассказывал про службу на корабле. О прошлой жизни ему говорить не хотелось, ну, а будущее его было в тумане.
Пришло время Даше возвращаться домой, а Сереге в экипаж. Договорились писать друг другу письма, и в первых же письмах обменяться фотографиями.
Даша хорошо понимала, что Сергей, не зная города, быстро нарвется на патруль. Поэтому она предложила провести его до экипажа закоулками. Серега же хотел проводить ее до дома. Возникла неловкая ситуация. В конечном итоге разумные доводы Даши взяли верх над джентельменскими порывами Сергея.
Так, "огородами", они дошли до автобусной остановки. Здесь Серега набрался смелости и поцеловал на прощание Дашу. Даша ответила на поцелуй, после которого Серега, как на крыльях, взлетел на забор, а с него спрыгнул на землю.
Настроение было прекрасное.
Ну, а дальше начались неприятности. На базу, не планово, шел катер. Писарь, как ему было и положено, доложил об ожидающем морячке. Но, рассыльные не смогли такого отыскать, как ни старались. Весть о пропаже дошла до командира экипажа.
Когда Серега зашел в "свою" казарму, дневальный рассказал ему, какой тут был переполох, и что его ожидают в строевой части. Оттуда бедолагу прямиком направили в кабинет командира экипажа на разбор полетов.
- Товарищ капитан третьего ранга, старшина первой статьи Селенин прибыл! - бодро доложил Серега.
- Ну, и где же вы, старшина, пропадали... что всем экипажем вас не смогли найти? Вы по профессии, насколько я знаю, акустик, да еще командир отделения, а не скрывающийся ото всех партизан в ближайших сопках. Придумывайте, но только чтобы было правдоподобно.
Серега почувствовал, что с этим капитаном будет непросто говорить - уж, очень он какой-то пронзительный, другой бы начал орать и ругаться. А этот как рентгеном просвечивает. Как известно, рентген видит любое воспаление хитрости, поэтому Серега решил рассказать правду.
- А чего мне придумывать, товарищ командир! Я сам всех своих ребят насквозь вижу. Они еще только начинают что-то в своей голове придумывать, а я им уже об этом рассказываю. Так и вы, знаете, что я был в самоволке. В госпитале познакомился с медицинской сестричкой. Когда выписывался она написала свой адрес в городе. Катер должен был быть только утром. Если бы я у вас попросил увольнительную, вы бы мне ее дали?
- Не дал бы. Да еще какое занятие для вас нашел бы, - с улыбкой, явно не ожидая такого поворота, ответил капитан.
- Вот! Поэтому и решил я сюрприз девушке сделать. Рискнул... А тут этот катер. Всего не учтешь.
- Перелезали через стену за трансформаторной будкой?
- Так точно!
- А если бы там все было убрано, и бетонная плита оказалась гладкой, как бы перелезли через забор?
- Ну, что-нибудь придумал. Нет ничего невозможного - было бы желание.
- Потому там и не убираю ничего, чтобы такие придумщики не переломали себе ноги, руки, и не дай Бог, позвоночник. Ладно, то, что сказали правду, - это хорошо. Не люблю врунов, но пять суток гауптвахты я вам выпишу, с отсидкой по месту службы. Понимаю, что вы нужны на корабле. Пусть ваш командир сам решает, когда вас наказать.
- Спасибо, товарищ командир, - с облегчением в душе поблагодарил Серега.
- Надеюсь, что до утреннего катера вы тихо пробудете в казарме.
- Разрешите идти?
- Идите.
Серега был доволен - жизнь налаживалась.