вслед не крестя...

Шанхай гудел...
 газеты грезили войной...
 «точу ножи!» -
 воспринималось - босо...
 все больше с первой
 и второй волной
 их прибивало
 в этот мир раскосый...
 не от штыка –
 а от родной земли,
 которая не вздыбилась ...
 не вскрылась
 чужой вдруг стала –
 вынесшей жор - тли
 ей с хлебом - солью
 в ноги поклонилась...
 без ропота
 стелила ширь степей...
 ковыль - помягче -
 сыновьям в подковы...
 и прочь гнала –
 других своих детей...
 нагулянных,
 как будто
 от другого...
 вслед не крестя...
 не собираясь ждать:
 «вернутся скоро...
 помирю – иконой...»
 ходила в храм,
 как воровская тать,
 бессильным Им -
 по прежнему влекома...
 от пустоты
 не вытирала слез...
 в ночи бессонной
 не молилась страстно:
 "Простор полей ...
 и перекатов лесс-
 не умывай зарей
 кроваво – красной!"
 смиренно шила
 и садилась ткать...
 хлебнув забот –
 не мучилась вопросом:
 «Один сын рядом...
 где другие, мать?»

 -На желтых реках –
 ищут Лик раскосый.-

 так отвечала ...
 вроде бы шутя...
 прекрасно зная:
 не меняют Бога...
 мать не меняют...
 Родину и стяг...
 но отвечала-
 рот кривя убого...

 Шанхай гудел...
 газеты грезили войной...
 «точу ножи!» -
 воспринималось - босо...
 все больше с первой
 и второй волной
 их прибивало
 в этот мир раскосый...
 носить для стирки -
 воду в котелках
 мыть taxi dancers
 крошечные ноги-
 и целовать
 макушки в завитках,
 благодаря
 за хлеб из синагоги...
 ждать отправленья
 так, как ждут -этап..
 по океану ...
 что вернуться - веря...

 запомнив то...
 как поднимали трап...
 и оттолкнул,
 не ставший домом
 берег...

вслед не крестя...