Выдавить из себя раба

ВЫДАВИТЬ ИЗ СЕБЯ РАБА

Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын
крепостного, бывший лавочник, гимназист и студент,
воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук,
поклонении чужим мыслям... выдавливает из себя по каплям
раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует,
что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая».
Из письма А. Чехова к издателю и журналисту А. Ф. Суворину 7 января 1889 г.

Выдавить из себя психологию раба удаётся немногим, особенно из числа бывших советских евреев, не научившихся мыслить самостоятельно и привыкших к цитированию штампованных, со школьной скамьи заученных, чужих мыслей. Эти люди с детства приучены к использованию мнений известных авторитетов, тем самым, они сами расписываются в собственной беспомощности и некомпетентности.
Г. Зарецкий, автор очередной статьи в защиту А. Чехова (А. П. Чехов не был антисемитом, "Новый меридиан", № 984, 09.26.2012), решил повторить старый набор "аргументов", которые уже многократно были мною рассмотрены и опровергнуты, поэтому продолжение дискуссии в том же духе неизбежно приведёт к логическому тупику. Суть спора в отношении антисемитизма Чехова была ранее изложена в самом первом абзаце статьи "Был ли Антон Чехов антисемитом?" ("Новый меридиан", № 971, 06.27.2012), которую оппонент весьма странным способом решил опровергнуть. Повторяю этот абзац ещё раз для тех, кто читал статью невнимательно, поверхностно, возможно, занятый какими-то другими делами: "Ответ на вопрос, поставленный в названии статьи, прост и банален, если человеческое достоинство ценить превыше всего и не забывать известных фактов реальной жизни во всём её многообразии. Спор о том, считать Чехова антисемитом или не считать следует отнести к области воспитания, национального самосознания, может быть, образования и просто эрудиции". Казалось бы, сказано весьма чётко, без двусмысленности, каждое слово имеет свою смысловую нагрузку, и этот смысл нельзя игнорировать. В этом тексте упомянуто такое важное человеческое качество, как чувство собственного достоинства, которого большинство из нас было лишено в бывшей стране советов. Как видно из статьи Зарецкого, это чувство им утрачено окончательно, поэтому он с необычной лёгкостью слова о достоинстве и умении мыслить самостоятельно пропустил мимо ушей и сразу перешёл к изложению второстепенных аргументов, которые на самом деле аргументами в данном случае не являются.
Занимаясь недобросовестным цитированием и выбрасывая из моего текста главное содержание, Зарецкий сам себя распаляет и загорается благородным гневом. В моей статье о Чехове сказано: "Чехов, будучи по образованию доктором, не сделавший ничего путного в медицине, не стеснялся называть всемирно известного доктора Владимира Хавкина, открывшего вакцину против холеры и чумы и спасшего сотни тысяч людей от смерти, не иначе, как "жидом". Выделенную шрифтом часть цитаты Зарецкий опустил и сосредоточился на словах "не сделавший ничего путного в медицине", назвал их "мягко говоря, странными доводами" и даже "абсурдом". Если так понимать дискуссию, то вам, г-на Зарецкий, не следует браться за перо, иначе вы превращаетесь во всеобщее посмешище, которое не понимает самого предмета спора.
Естественно, Зарецкий не обратил внимания на отвратительную фразу Чехова, которую нельзя завуалировать или заболтать другими цитатами: "Надо всегда помнить про жида, что он жид". Это принципиальное заявление русского писателя более века цитируют разного рода антисемиты, а Зарецкий, не имеющий национального достоинства, его просто пропустил мимо сознания и сердца. В факте игнорирования существенных заявлений писателя, в непонимании содержания творчества Чехова и состоит суть различного восприятия личности писателя, оценки его морального облика.
"Отрицая обвинение Чехова в антисемитизме, необходимо прежде всего подчеркнуть, что семья Чехова дружила с евреями", - пишет смехотворную фразу Зарецкий, как будто всё ещё продолжает жить в прошлом веке. Постеснялся бы своих знакомых писать такие глупости. Помимо того, что фраза - безграмотная, она ещё и бессмысленная. В моей статье речь-то идёт о безобразном отношении писателя к бесправному положению еврейского населения, а Зарецкого интересует отношение родственников Чехова к евреям. "Необходимо прежде всего подчеркнуть", - пишет для себя наказ зашоренный на дешёвых словесных штампах Зарецкий. Пусть и подчёркивает, сколько душе угодно, но проявление оскорбительного отношения писателя к российским евреям в творчестве и в личной жизни Чехова к его родственникам касательства не имеет. 
Затем Зарецкий сообщает читателям: "В своей статье В. Опендик искажённо представил отношение Чехова в Хавкину", а далее, не к месту, подробнейшим образом описывает биографию еврейского доктора, как будто речь идёт о жизнеописании  Хавкина. В моей же статье говорится, что Чехов сознательно и многократно называл выдающегося доктора Хавкина оскорбительным словом "жид", чтобы умалить его особые заслуги в медицине. Чтобы доказать мои искажения светлого образа антисемита, Зарецкий взял напрокат у некоего Еремея Парнова такую "важную" цитату Чехова о докторе Хавкине: "Биография этого еврея, столь ненавистного индусам, которые его чуть не убили, в самом деле замечательна". Напомню, что вакцина доктора Хавкина спасла от смерти 42 тысячи заболевших холерой индусов, его именем назван научно-исследовательский институт в Бомбее, а Чехов, кроме ненависти к доктору-спасителю, ничего в Индии не обнаружил. На самом деле, реальная ненависть к Хавкину проявилась в России, из которой доктор был вынужден эмигрировать в 1888 году, в самом начале своей научной карьеры.
Цитаты из статьи И. Эренбурга "Перечитывая Чехова", взятые из переписки Чехова с черносотенцем Сувориным, ничего нового не содержат и ничего не подтверждают. Зарецкий надеется, что упоминание имени Эренбурга отвлечёт внимание читателей от существа спора. Сам автор не вникает в смысл приводимых цитат, не понимает, зачем полвека тому назад Эренбургу понадобилось писать о Чехове. Следует заметить, что нельзя использовать авторитет известного человека в любых случаях, даже когда он не имеет отношения к предмету спора по существу. Эти слова справедливы и для Эренбурга, который совершил в жизни огромное количество существенных ошибок и находился в плену многих заблуждений.  Поэтому упоминание его имени весьма не к месту.   
Ещё одна типичная фраза просоветского Ге Зарецкого: "В. Опендик ошибается, утверждая что отрицательные образы евреев в произведениях Чехова, являются признаком его антисемитизма". Замечу, что цитаты Зарецкого, не знакомого с правилами правописания, приводятся без корректировки грамматических ошибок. В чём же "ошибается Опендик"? Оказывается, писатель Э. Золя, которого Зарецкий называет "противником антисемитизма", так же, как и Чехов, "создал немало отрицательных образов евреев, но это не повредило его репутации последовательного противника антисемитизма, что отмечено в Еврейской энциклопедии". Золя не мог быть "последовательным противником антисемитизма", хотя еврейская энциклопедия, даже если Зарецкий цитирует её без искажения смысла, явно пытается отбелить добела чёрного кобеля. Глупость и искажение исторических фактов не являются аргументами в серьёзном споре. Вред, который принесли еврейскому народу своими антисемитскими писаниями Золя и Чехов, не может быть завуалирован или нейтрализован несколькими письмами, написанными в защиту еврея Дрейфуса ради дешёвой популярности.
Не меньшим недоразумением является утверждение Зарецкого о том, что "В. Опендик обвиняет Чехова в сотрудничестве с газетой "Новое время" и дружбе с её редактором Сувориным...". Дружба Чехова с Сувориным не может быть предметом чьего-либо обвинения, тем более, меня, поскольку упоминается мною в связи с известной русской поговоркой: "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты". Приятельские отношения Чехова с черносотенцем на протяжении почти всей сознательной жизни писателя не могут быть случайными, потому что оба литератора были единомышленниками по многим важным вопросам, в том числе и по отношению к российским евреям. Зарецкий придумывает историю о том, что Чехов якобы разошёлся с Сувориным из-за дела Дрейфуса. Находясь в 1898 году на лечении в Ницце, Чехов написал несколько писем Суворину с упоминанием дела Дрейфуса. Однако тот же Чехов наложил запрет на публикацию своего интервью французской газете, посвящённого защите Дрейфуса и осуждению российских властей. После возвращения в Россию он забыл о деле Дрейфуса и никогда не вспоминал. 
Дружба Чехова с Сувориным занимает особое место в жизни писателя. Тут и личная симпатия, и публикация многих повестей и рассказов в газете "Новое время". А. И. Суворина, жена редактора газеты, об особых отношениях двух литераторов в своих мемуарах писала: "Мы с Чеховым быстро подружились, никогда не ссорились, спорили же часто и чуть не до слез - я, по крайней мере. Муж мой прямо обожал его, точно Антон Павлович околдовал его. Исполнить какое-нибудь желание его, не говоря уже о просьбе, было для него прямо одно удовольствие. И со стороны Антона Павловича я видела только любовь и уважение к мужу". Подробности дружеских отношений можно обнаружить в многолетней переписке. Начавшаяся в 1886 году она продолжалась 17 лет, почти до самой смерти писателя. Сохранились только 337 писем Чехова, письма Суворина были изъяты из архива писателя после его смерти, они никогда не публиковались и к настоящему времени, если не считать случайно уцелевших черновиков и нескольких телеграмм, утрачены, по-видимому, безвозвратно.
Зарецкий сам ошибается и вводит в заблуждение читателей своим утверждением, что "именно антисемитская позиция "Нового времени", в том числе в деле Дрейфуса, послужила причиной разрыва Чехова с этой газетой и её редактором". На самом деле, расхождения с Сувориным были вызваны различным отношением Чехова и Суворина к студенческим волнениям, которым Чехов выражал сочувствие, а Суворин - осуждал и поддерживал активные действия императора. Однако эти расхождения, обычные для единомышленников, которые были дружны более семнадцати лет, совсем не означали разрыва отношений. Для понимания сказанного, приведу заключительные фразы из последнего письма Чехова Суворину от 29 июня 1903 года из Наро-Фоминска, которые разоблачают выдумки Зарецкого: "Кланяюсь Вам и желаю всего хорошего. Здоровье мое пока ничего себе, даже превосходно. Кланяюсь Анне Ивановне, шлю ей привет. Ваш А. Чехов". Уже после смерти Чехова Алексей Суворин записал в своём дневнике 30 мая 1907 года с чувством тоски и сожаления о прошлом: "Прежде переписывался, особенно с Чеховым. А теперь не с кем". Так можно писать только об очень близком человеке.
В письме Суворину из Франции от 6 февраля 1898 года, которое цитирует Зарецкий, Чехов писал: "Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причин вне нас и скоро находим: "Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм". Эта фраза подтолкнула  Зарецкого к утверждению, что "Чехов не был антисемитом, потому что знал" его истоки. Зарецкий даже не заметил в этой фразе оскорбительного слова "жид", которое "интеллигент" Чехов использовал при каждом упоминании евреев. По своей психологии Зарецкий такой же антисемит, как и Чехов. Большинство российских антисемитов хорошо знают истоки ненависти к евреям, поскольку сами их создают, однако это понимание истоков лишь усиливает их ответственность в создании обстановки ненависти.
Помешанный на вздорном отношении Чехова к евреям, Зарецкий почему-то решил, что "в драме "Иванов" Чехов осуждает антисемитизм, изображая тонко и убедительно духовную бедность тех, которые пародируют еврейскую манеру говорить, и высмеивает примитивный антисемитизм сплетничающих женщин". На мой взгляд, эти слова - шедевр безграмотности, граничащий с местечковостью мышления. Это весьма оригинальное заявление толкователя творчества Чехова находится в противоречии с пониманием пьесы самим автором. По поводу пьесы "Иванов" Чехов пояснил: "Если публика выйдет из театра с сознанием, что Ивановы - подлецы, а докторы Львовы - великие люди, мне придётся подать в отставку и забросить к чёрту перо" (В. Левитина. Русский театр и евреи, 1988, т. 1, стр. 30). То есть, Чехов никогда не путал образы "подлецов" евреев с "великими" русскими людьми. Странно, что о "сплетничающих женщинах" Чехов не сказал ни слова.
Согласие Чехова дать любой свой рассказ в распоряжение С. Шолом-Алейхема для сборника в пользу пострадавших в Кишинёвском погроме, Зарецкий воспринимает однозначно: "Одного этого письма достаточно, чтобы отвергнуть обвинение Чехова в антисемитизме". Немного же нужно легкомысленному Зарецкому, чтобы почувствовать полное удовлетворение и забыть гадкие слова того же Чехова: "Надо всегда помнить про жида, что он жид". Фраза взята из полемики со Стасовым в 1888 году на страницах газеты "Новое время" по поводу участия М. Антокольского в конкурсе на установку памятника в Таганроге. Очевидно, Чехов писал о таких евреях, как Зарецкий. При таком-то восприятии понятия "антисемитизм" не следует обижаться, если кто-то решит вытереть о вас ноги, г-н Зарецкий. Подобное отношение к себе вы, г-н Зарецкий, честно заслужили.
Безусловно, в каждом человеке можно обнаружить положительные свойства, даже у самых больших злодеев. Почти все мои оппоненты явно игнорируют антисемитские высказывания Чехова в отношении евреев, но усиленно подчёркивают положительные - общение с нужными евреями, проявление благородства в отдельных случаях. Однако все они неспособны отвергнуть главное, характерное для "интеллигента" Чехова. В повестях и пьесах Чехов уничижал еврейский народ, не замечал ничего позитивного, всеми силами старался лишить евреев духовного содержания. Как в произведениях, так и в личном общении Чехов был зациклен на "пунктике" - заставить евреев перейти в православие и тем самым лишить главной цементирующей силы, которая во времена писателя имела огромное значение для сохранения целостности национальной жизни. Антисемитизм Чехова проявился не только в личной переписке, в которой автор не стеснялся в выражениях, но, в основном, в его произведениях. Подробный анализ творчества Чехова приведён мною в главе "Погромная психология" (см. "Двести лет затяжного погрома", том № 1, 2003), которую Зарецкий, естественно, не читал. Не зная броду, он залез в воду и захлебнулся в собственной говорильне.
На общем фоне российских ненавистников еврейского народа типа монархиста В. Шульгина, члена Думы Н. Маркова, автора мерзопакостных статей, оправдывавшего кровавые наветы, В. Розанова, зоологического антисемита и особо приближенного к императорам К. Победоносцева и других, Чехов не выглядел крайним антисемитом, тем более что большинство русских литераторов скрывало от общественности свой антисемитизм. Например, писатель А. Куприн слишком длительное время  прославлялся недалёкими евреями, которые взахлёб цитировали его рассказ "Жидовка", не смущаясь вульгарного названия. Однако когда достоянием общественности стало письмо Куприна профессору Ф. Д. Батюшкову от 18 марта 1909 года, "не для печати и ни для кого, кроме тебя", многие евреи ужаснулись махровому и иезуитскому антисемитизму писателя. Содержание письма Куприна вскрыло гнойник в мышлении многих русских литераторов. По своему отношению к евреям Чехов недалеко ушёл от Куприна. Всем этим писателям хотелось хоть на время вырядится в тогу добродетелей, скрывая свой крайний национализм и антисемитскую сущность. Литература, вызывающая у малограмотного народа чувства ненависти к евреям, не может считаться гуманной. Называть антигуманную литературу великой могут только безнравственные люди.
Неудивительно, что в России некоторые антисемиты ставили Чехову в вину его непоследовательное поведение по отношению к евреям. Мнение черносотенца Берга о Чехове, которое привёл в своей статье всё тот же Зарецкий, не является основанием, чтобы считать Чехова "проеврейским писателем", даже если эти слова Зарецкий напечатал заглавными буквами и жирным шрифтом. При отсутствии реальных аргументов в пользу Чехова бруклинскому Зарецкому сгодилось и мнение антисемита Берга. В России всегда можно обнаружить мнение националистов, недовольных недостаточным проявлением антисемитизма среди соплеменников. Однако приводить суждения враждебных евреям нелюдей в качестве аргумента в защиту антисемитизма Чехова сподобился только наш оппонент.
Остановлюсь ещё на одной фразе Зарецкого, которую нельзя оставить безответной. "В. Опендик называет российских евреев, не считающих Чехова антисемитом, "ущербными". Снова передержка и искажение смысла моей фразы. Мною названы ущербными те евреи, которые растеряли чувство собственного достоинства, преклоняются перед антисемитами и готовы служить им верой и правдой, хотя эти антисемиты ненавидят евреев. В среде нашей эмиграции можно встретить достаточно большое количество евреев, которые продолжают любить Россию, хотя эта страна посылает противотанковые снаряды Хезболле, политически и материально поддерживает террористов Хамаса, поддерживает иранских варваров в создании ими ядерного оружия, участвует во всех антисемитских мероприятиях на международной арене и так далее. Зарецкий недалеко ушёл от позиции таких евреев.
Что касается упомянутых оппонентом фамилий С. Шолом-Алейхема, И. Эренбурга, то Зарецкий, как обычно, передёргивает тему риторики, как во времени, так и в пространстве. Непонятно, какое отношение Шолом-Алейхем имеет к бывшим советским евреям, если он скончался в 1916 году. Осторожное мнение Эренбурга в отношении Чехова не могло быть иным, если учитывать обстановку в стране, когда писались его строки. Однако эти суждения Эренбурга о достоинствах Чехова не следует считать непогрешимыми. О творчестве и взглядах самого Эренбурга нужно писать особо, а личность этого писателя не имеет прямого отношения к обсуждаемой теме.
Мнение бывших советских людей о классиках русской литературы, в том числи и о Чехове, в значительной мере связано с многолетней массированной и целенаправленной советской пропагандой, которая канонизовала большинство русских писателей, придала им образ идеологических божков, лишённых человеческих недостатков и пороков. Антисемитизм большинства классиков русской литературы властями тщательно скрывался, приглаживался и даже как-то объяснялся. Значительную роль в этом позорном деянии сыграли еврейские искусствоведы и литературоведы, которые сочинили немало работ, посвящённых творчеству самых отъявленных антисемитов, в том числе Ф. Достоевского, Н. Гоголя, Н. Некрасова, А. Чехова и других, всячески оправдывая и возвеличивая тех, кто презирал и высмеивал еврейский народ. Рекомендую всем евреям, продолжающим болеть за русскую литературу, познакомиться со статьёй нашего выдающегося земляка Зеева Жаботинского под названием "Русская ласка", написанной сто лет тому назад. Слова, сказанные Жаботинском о Чехове и приведённые в моей статье, можно считать лучшей и объективной характеристикой русского писателя. Зарецкий даже не упомянул имени Жаботинского, зато сослался без необходимости на некоего Еремея Иудовича Парнова, сына от смешенного брака родителей, который по специальности был химиком в области электролитов, занимался писанием детективных романов в содружестве с другими авторами. Никакого отношения к Чехову этот Иудович не имел. 
Если судить по книгам русских классиков, евреи России представляли собой жалкое зрелище ничтожеств, мелких жуликов, мошенников и преступников. Эти писатели унижали и надсмехались над евреями, усиливая человеческие недостатки и слабости, умышленно не замечая высших достижений еврейских авторов в творчестве, в науках и культуре. При этом никто из них не посмел написать правды. Ведь местечковое мышление забитого еврейского населения, загнанного за черту оседлости, возникло не по доброй воле обитателей российского гетто. Если любой народ лишить элементарных прав и поместить в замкнутое пространство, то его можно легко довести до скотского состояния. Однако никто из российских писателей не принял на себя ответственности за то, что российские чиновники и литераторы сотворили с многомиллионным еврейским населением, захваченным на польских землях, в течение двух столетий после присоединения этих земель к Российской империи.
Величие и стойкость евреев состоит в том, что российским антисемитам не удалось до конца сломить и лишить наш народ жизнелюбивых качеств и творческих сил. Даже в самых ужасных условиях дискриминации среди евреев произрастали молодые побеги, которые привели к освобождению народа из железных оков средневековья. 
К сожалению, дурные привычки старого времени некоторые евреи сохранили до сих пор. Статья Ге. Зарецкого напомнила нам об этом позорном явлении, которое продолжает теплиться в душах некоторых еврейских граждан, живущих в Бруклине и в других районах Соединённых Штатов. Автор статьи, подобно Дон Кихоту, борется с ветряными мельницами, поскольку сам создаёт бесполезный ветер в виде предмета спора, иначе ему не о чем было бы писать. В своей статье "А. П. Чехов не был антисемитом" Зарецкий продемонстрировал типичное мышление бывшего советского еврея, не умеющего честно вести дискуссию. Он искажает мой текст, подменяет понятия, сообщает массу сведений, не имеющих отношения к предмету спора, использует непроверенные утверждения и занимается никчёмными ссылками на авторитеты, которые авторитетами в данном вопросе не являются. Зарецкий был и остался рабом дремучей советской ментальности.

ВЛАДИМИР ОПЕНДИК

30 СЕНТЯБРЯ 2012 ГОДА