Охота на собак

   Благодаря «мудрой» политике руководства страны во времена перестройки и в последующие годы, начался массовый отток людей из деревень.  Колхозы и совхозы разорялись, работы не было, а есть хочется всегда и люди, стремясь выжить, уезжали в города.   В деревнях стали появляться брошенные избы, и оставались жить лишь те старики и старухи, которым было некуда податься.  А некоторые деревни опустели полностью.  Только вокруг моего родного села исчезли с лица земли тринадцать деревень.  Было трудно не только людям, в брошенных деревнях остались собаки, которые тоже пытаясь выжить, сбивались в дикие стаи, которые стали бичом владельцев скота в ещё живых подворьях.  Собаки в этих стаях не боялись людей, они жили среди них и привыкли к ним, но оказавшись в чистом поле и без кормёжки, озверели по-настоящему.   Они стали нападать на скот, были безжалостны и хитры.  В нашей местности появилась такая стая одичавших собак численностью больше двадцати особей.  Там были и мелкие дворовые шавки и крупные кавказские овчарки.  Даже люди стали бояться этой дикой стаи собак, которая наводила ужас на людей.
   В былые годы, особенно сразу после отечественной войны, в нашей местности регулярно появлялись волки, но они боялись забегать в деревни и их не так боялись, как одичавших собак.  Которые ничего не боялись и угоняли скот прямо из деревень и расправлялись с ним в одно мгновенье.  Собаки этих диких стай, чтобы как-то выжить, стали даже, подобно лисам, мышковать и питаться полевыми мышами, когда их было много.   Однажды сосед, который был водителем, видел одну стаю недалеко от нашего села и сказал об этом мне.  А я как раз собирался на охоту. В тот денья наметил поохотиться на зайцев или лис, что подвернётся под руку.  Однако, услышав от соседа эту новость про стаю собак, я взял с собой патроны с картечью.
   Стоял морозный январь.  В тот день ветра не было и деревья стояли опушённые густым инеем, который красиво сверкал мириадами алмазных блёсток.  Я ходко бежал на лыжах по кромке лесистого оврага, надеясь найти след косого или лисы, но ни одного свежего следа я не обнаружил и решил осмотреть местность в бинокль, тем более, что оказался в тот момент на самой высокой точке местности.  В народе это место называлось Васькин пупок.  Никто не помнил как это название прилипло к этому месту, но все его знали, продолжая использовать этот термин.  Передо мной расстилались поля, изрезанные сетью оврагов, заросшие мелким лесом колки и лощины, но на всём обозримом пространстве на этот раз не было никакого движения.  Я уже стал корить сам себя, что поздно вышел, надо было сюда прийти раньше, когда лисы ещё мышковали, а сейчас лежат где-нибудь в борозде, отсыпаясь после активной ночи.
   Я уже собирался убрать бинокль за пазуху, когда увидел несколько чёрных точек рядом со стогом соломы, недалеко от Рожновской лощины, где росло несколько дубков.  Я стал внимательно рассматривать эти чёрные точки и понял, что это собачья стая.  Хотя ветра и не было, но послюнявленный палец мгновенно становился холодным с одной стороны, что говорило о незаметном движении воздушных масс.  Направление движения воздуха мне благоприятствовало и позволяло подойти к собакам довольно близко, используя Рожновскую лощину.  До собак было около километра.
   Быстро перезарядив ружьё картечью, и спустившись в близлежащий овраг, я ринулся к Рожновской лощине.  Еле заметный ветерок дул от собак ко мне навстречу и собаки не могли меня учуять, что позволило подобраться к стогу, за которым они лежали, довольно близко.  Буквально всё фартило мне в тот день. Выпавший ночью снег был пушист и не скрипел на морозном воздухе.  Выбравшись из Рожновской лощины наверх, я находился от стога, за которым лежали собаки, буквально в ста метрах и уклон местности был в сторону этого стога. Мне не приходилось ничего делать, лыжи сами катились к стогу, нужно было только не упасть, так как скорость движения всё возрастала и возрастала.   Как только я объехал стог, то резко повернул и оказался от спящих в снегу собак буквально в  двадцати метрах. При развороте мне вновь повезло и я не упал, но снег заскрежетал под лыжами и собаки мгновенно вскочили.
   Взгляд молниеносно выделил огненно рыжую собаку в центре стаи и я, практически не целясь, ориентируясь только по стволам ружья, выстрелил дуплетом в центр собачьей стаи.  Собаки бросились бежать, обегая стог, и прикрываясь им от меня, но на снегу остались лежать две собаки.  Картечь сделала своё дело, обе собаки лежали неподвижно.  Подбежав к ним, я увидел следы крови и среди следов убежавших собак. Пройдя по следам метров сто, я заметил, что крови на снегу становилось всё больше и больше.  Отложив преследование на потом, вернулся к убитым собакам и потащил их к росшему в Рожновской лощине дубку.  Подвесив собак, быстро снял с них шкуры, содрав их чулком.
   Одна шкура была огненно рыжая, с белым галстуком, как у лисы, а вторая цвета какао с молоком. Обе собаки были очень крупными и когда я их тащил к дубку просто умаялся.  Убрав шкуры в рюкзак, решил продолжить преследование раненой собаки.  Пройдя по следу метров пятьсот, я увидел здорового чёрного пса, который отстал от убежавшей стаи.  Но стоило мне подойти к собаке на двести метров, как она поднялась и побежала, а отбежав метров на пятьсот, вновь легла и подпустила опять не ближе двухсот метров. Так было несколько раз и я понял, что сегодня не смогу её догнать и отложил это на следующий день, решив вернуться домой, тем более, что начиналась позёмка да и уже начало смеркаться.
   Придя домой, тщательно обработал шкуры, очистив их от жира и остатков мяса и положил в раствор серной кислоты с солью.  А на следующий день отправился добивать подраненную собаку, но каково было моё изумление, когда я нашёл только обрывки её шкуры.  Её заживо порвала и съела родная собачья стая. Следы этой жестокой расправы были вокруг этих обрывков шкуры.  Собаки не оставили даже кости, перемолов их своими челюстями.  А те шкуры, которые принёс домой, я их выделал и они долго висели у меня на стене, вызывая восхищение гостей своим окрасом и качеством пушистого меха.  Но наверное я передержал шкуры в растворе серной кислоты или плохо обработал квасцами, и они через десять лет  стали ломкими и их пришлось выбросить.
    Любители собак возможно возмутятся моими действиями и охотой на этих друзей человека, но это была вынужденная мера. Брошенные собаки превратились в диких зверей и стали опасны даже для людей .  После моей охоты, местные охотники вообще устроили облаву на эту стаю и убили ещё несколько собак.  А потом сама природа распорядилась по своим неписанным законам, уничтожив всю стаю какой-то болезнью, отчего они все передохли.