Запись 28

     Итак, не смотря на наличие цели и общей идеи, которые должны объединить каждого индивида в образующее единое целое,  временная коллективная душа одухотворенной толпы, согласно показаний изометрического психокода фурий Лебинбга, так и не образовалась.  Таким образом, каждый из практикантов до сих пор  абсолютно индивидуален, и не собирется поступаться своими сиюминутным желаниям во имя достижения великой цели. И это весьма странно, так как при отсутствии одухотворенной толпы, как временного организма, невозможно обретение комбинаций новых свойста, практиканты преображаются. Во что? Ещё предстоит выяснить.

Коментарий. Как я не хотела, что бы Луш ехал! Я знала, я чувствовала, что это котяры только и жди беды. Скотина. Кастрировать без наркоза, сволоч. И ещё несколько платьев к завтрешней казни, если её устроят. Они этого достойны… Что значит “кто”? Народ, люди. Что значит “кого”? Этого поганца Луша.

         Они испахабили, они убили, они….они…а Дрону башку свинтить. Маньяк. Мерзопакостник.

        Опрамару – классная… Конечно, Бабби лучше, зато Опрамару класснее.


Дебош и приватный вечер.

   Они бы сдались на милость победителя. Луш и речь снисходительно-покаянную приготовил, но откуда-то из глубин выполз Вот-Вотус с обращением, что красавчику надо бы бросить проти-ивного котика и срочно бежать в объятья любящего папочки. Ашур на писклявое повизгивание  внимания не обратил, а Контрос обратил. Взревел:
-Кто тут желтенький! Сам - желтенький?!
    И мощным плавным жестом от локтя выпустил веерно десятка три файерболов.
    Просопел сосредоточенно:
– Я всегда готов, Шайт, всегда…
    Верно, это был день, когда сын шамана и полудикой был особенно восприимчив к ученью. Не просто вспомнил урок огра в резеденции ванов, а привнес свой смысл, разнообразив технику магии техникой подачи мяча.
       Тогда тренер тоже требовал сосредоточенности и импульса. Для выработки необходимых качеств существовал целый комплекс специальных упражнений. Но в  те далекие времена они казались полуорку тупым размахиванием руками, что он послушно делал. И только сейчас комплекс приобрел смысл.  Чтобы получалось ещё лучше,  движения дополнялись коментариями:
-Вот такое круглое солнце.  Здравствуй, солнце. Беру его. Перекатываю от левой пятки к правому плечу. Поднимаю над головой. Горячее солнце. Справа перекатываю влево, опять вправо…
   Все тело учавствовало в движении: широко расставленые ноги послушно приседали, позвоночник изгибался, плечи играли, голова следовала за взглядом.
– ..Лети, солнце.
     Прозрачная капля тяжелая, как баскетбольный мяч,  сошла с кончиков пальцев и полетела так медленно, что создавалось обманчивое ощущение её скорого падения.  И тем не менее,  она благополучновошла в водяную стену, где вроде бы растворилась. А затем неестественым голубо-кремовым пламенем вспыхнула баррикада у противоположной стены, вызвав сумятицу в стане противника.
-А это лично от меня,. Адресно, – не меняя тона, продолжил Контрос, делая неспешный посыл в никуда.
-Тушите меня, тушите!
   Достал, таки, Вот-вотуса.
- Молодец, - удовлетворенно похвалил Луш.
    Нападющие отвлеклись. Или решили дать бузотерам временную передышку. Или эвакуировались. Во всяком случае, активные действия закончили, и наступила условная тишина.
– Мы, наверно, сгорим? – скорее задумчиво, чем с паникой поинтересовался Контрос.
– Не исключено.
– Или задохнемся.
– Возможно.
– Значит, при любом раскладе крякнем?!
– Допускаю.
     Многословный Луш был на редкость лаконичен.
- Нечего меня тут пугать! - Контрос привалил спиной к барной стойке и заглянул в ближайшую бутылку.– Пусто. Жаль. Раз помираем, так и на мадам Пай начхать, а тут  - ни капли.
     Луш достал из запазухи тонкую книжицу: «Да, прихватил из магазина. За мой опт сами должны были предложить. Почему-то не предложили. Не успели, наверно. Но я их прощаю».
- Что это?
-Свод правил и законов Инчинкуша.
-И ты все там понимаешь?
-Похоже на орочий. И  это снова относит нас к моей, несправедливо осмеянной гипотезе, что первыми в Заоблачной появились именно они, орки. Какая великая, мощная и древняя нация. Была. Во что превратилась? Куда пропала?
    Некоторое время молчали. Луш читал, а Контрос пристально наблюдал за процессом. Наконец ашур не выдержал. Повернул голову и с лёгкой полуулыбкой сказал, что по всем канонам жанра в драматический момент надо бы друг перед другом исповедаться. У Контроса есть, что сказать перед славной кончиной?
– А знаешь, - оживился спортсмен, - Я в команде носил накладные уши. Однажды получил мячем в голову, даже не заметил, как они отвалились. Ну, в шлеме-то не видно. А когда снял… смеху  было. Команда – в покот. Кроме меня, понятное дело. Я-то в уголочке сидел, трусами и тапками закиданный. В общем, тренер их разогнал, а мне строго-настрого запретил снимать шлем на площадке. Говорит, повезло, что никто не заметил, иначе сразу дисквал. Как же никто, когда все ржали? Прихожу домой, весь такой затюканный, никто меня не любит. А мама говорит: «Ну, вот – говорит, - как же не любит? Подумаешь, - говорит, - подшутили. Но тайны твоей никто не выдал. Суди, - говорит, - по делам». Представляешь? По – делам! «Но в морду, - говорит, - дай. Не самому слабому, не самому приставале, а тому, кого уважают. Потому как если он уважаемый, то должен был не допустить несправедливости, что бы над тобой смеялись». 
-И что? Дал?
- Ага. Думал прибьют, кабы не тренер. А Хевес, это тот, кому я навешал,  даже приходил навещать, когда я свинкой болел. Апельсин принес. Во. Сечешь? 
    Луш приподнял бровь. Да, он и до исповеди подозревал, а сейчас уверился окончательно, откуда  у полуорка такая любовь к Валоре. Корни самопожертвования, как впрочем, и остальные комплексы,  зарыты в глубоком  детстве, и если позволит время, то он с удовольствием поможет Контросу их откопать.
- Пока несколько недосуг переставлять акценты в глубинах внутреннего мира, нам бы товарищей в помощь. Вот где сейчас НАШИ друзья? Один валяется на кровати, а вторая вертит хвостом перед её величеством. И это в то время, когда самое время нас спасать.
-Что?! ЗДЕСЬ?! Происходит?!
    У Валоры, как поездка началась паршиво (её до сих пор подташнивало при воспонинаии о корабле), так и продолжалась «через пень-колоду» по определению голубого донора. Она выпутывалась из одной неудобной ситуации для того, чтобы вляпаться в другую.
    В процессе подготовки к приватному вечеру с королевой служанки кстати или некстати упоминали тайного советника и официального любовника королевы, называя его скромно «он».  Валоре пришлось прикрикнуть на служанок для выяснения причин. Запинаясь и заикаясь чертовка, навивая локоны и выкладывая в сложную халу, призналась, до кастинга этот хлыщ дал четкие указания разговаривать с гостьей исключительно о нем. Более детально инструктировал потенциальных служанок, так горячо рекомендованных старшей камеристкой. Для чего? Наверно, так надо. Гномиха, перекладывая постельное, недовольно поджала губы и сказала, что «только ему з-под юбки видней, змеюке поганой». Тогда Валора предложила, раз непосредственно им приказа славословить не поступало, так пусть говорят всё, что знают. Много интересного услышала об официальном любовнике королевы и его тени - чародее рабе..
    «И что ты думаешь»? – поинтересовалась у голубого. «Что тут думать, - меланхолично отвечал донор, - Раз Бабби  и её противоядий с нами нет, рекомендую устроить диету. Разгрузочные дни, так сказать».
    Мелкий бесеныш для мелких поручений во время подготовки постоянно курсировал туда-сюда и задавал вопросы: «А что  вас вечером кушают?  А что пью? А что  сегодня оденете?» На последний вопрос Валора, раздраженная до крайности ответила, что будет в желтом.
      Это можно было считать почти правдой. Длинная юбка из тяжелого шелка была благородного золотого цвета, а голубой корсет расшит золотой же нитью. Но по тюрнюру спадал хвост из голубых шифоновых  лент и к нему в ансамбль шла короткая голубая пелерина две трети которой было объемным воротником.
       В дверях длинного, словно марафонская дистанция, тронного зала самопровозглашенную герцогиню пробил холодный пот. На другом конце ковровой дорожки, точнее, коврового тракта, стояли три королевны в желтом. Ни дать ни взять цыплята, присыпанные мелко нарубленной мишурой. Вот такое королевское уважение.
-Стоять. Где мои… - Валора защелкала пальцами. Откуда-то подскочили служанки и стали отрывать хвост и пелерину.
     Подоспела  леди Тирс.
-Ах, как жаль, что такую красоту не увидят. Такая жертва. Стоит ли она того?
    В общем, начало было смазано.  Да и дальше пошло коряво.
     «Права была Тирсиха. Не стоило себя обдирать. Королева-то подкачала, - негромко присвистнул голубой. - Вот эта точно из-под коровы».
        Высокая ширококостная  блондинка. Эдакая наивная простушка неприлично пышущая здоровьем. Такую хоть в шелка, хоть в тафту заворачивай, все равно любой скажет: «Лучше в ковер».
       Первая экс-королева вылитая мамка. Не мамочка, а строгая такая мамка более, чем средних лет.  Приземистая, квадратноликая, суровая, как классная дама, в очках, салопе (желтом) и с сумкой для рукоделья. Зато вторая экс-королева была настоящей.  Даже невероятных размеров юбка, служащая для подчеркивания более чем объемной талии, не убивали царственности. Она  улыбалась мягко и приветливо,  раскланивалась учтиво, но порода сквозила во всем. За внешней мягкостью и округлостью чувствовался железный характер.
-Мы рады. У нас так редко бывают заморские гости.
       После всех приседаний и комплементов герцогиню ожидал сюрприз в лице наследного капитана второго ранга Пирса Пирсинга Пятого. Бравый вояка был настолько чужеродным элементом, что чужеродней и представить сложно. Единственное, что в этом зале ему шло, была колонна, которую он подпирал.
      И все же при виде этого статного молодца ноги Валоры стали ватными, а ладони липкими.
-Рада видеть вас, капитан, - на сбитом дыхании пролепетала голубоволосая.
   До чего же хорош! Она даже умудрилась пропустить представленных ей придворных, в том числе тайного советника, министра иностранных дел и официального любовника королевы. Очнулась от окрика голубого; «Эй на палубе! Спим в оглоблях? Ты хоть запомнила, как глиста в черном (тайный советник) зовут»?
    И понеслось. Всё донору было не в нос, по всякому поводу раздражался и бухтел. Эти внутренние диалоги так вышибали, что беседовала Валора или на автомате, или с подсказки сволочи-голубого. Как не спалилась, сама не понимала. Приватный вечер в компании двадцати приближенных придворных превратился в кошмарный с элементами прогрессирующей шизофрении. Однако отвечала, похоже, адекватно, если королева доверяла ей свои маленькие секреты. Во время торжественного концерта в честь гостьи, она, свесившись с трона, пока на сцене жарко извивались балерины с объятиях партнеров, сипло шептала: « Твой кавалер – такая душка, такой хорошенький. Бравенький.  Этот не скопытиться после второго котильона. А то моих  на мазурку не дозовешься. Не поверишь, за портьерами прячутся, за диванами валяются. В прошлый раз караул вызывала, что бы собрать простенькую кадриль четыре на четыре.  А с капитаном устроим настоящий бал».
      Очнулась Валора за карточным столиком, где вторая экс-королева, королева, она и «глист в черном» расписывали королевский флеш, до безобразия похожий на банальную секу в темную. Разница была лишь в том, что каждый брал три карты из своей колоды и передавал соседу слева, а потом угадывал больше-меньше.
     Первая экс-королева сидела в кресле-качалке рядышком, вязала скромно, но, как сказал голубой, «развесив уши».
    Царственная корова при вскрытии карт постоянно оборачивалась всем корпусом к почтительно стоявшим за её спиной придворным, плаксиво требовала, что бы ей не подсказывали, а затем переспрашивала «Сколько? Сколько?».
      Некоторое время, благодаря практиканту, Валора знала все карты на руках и весьма ловко подыгрывала.   
 -Вы очень сильный противник, – закинул пробный шар тайный советник, проверяя гостью на комплементоустойчивость.
     «Вот какой обходительный, - наставительно сказал голубой. – Не то, что твой салдафон».
     «Сам дурак», - шикнула Валора. И так она на донора в тот момент обозлилась, что выпала светской беседы напрочь.
      Пришла в себя, а на неё смотрят и явно ждут ответа. И что спросили? Залепетала:
-Очень интересная игра. Очень… Но я не могу не сказать, переполняют эмоции. Вы же знаете, что наше герцогство специализируется именно на строительстве. Но таких чудес, такой великолепной архитектуры мне не доводилось видеть. Такое великолепное здание в стиле классического модерна с вознесенной… этой (голубой молчал) иглой, или воздушное, витиеватое…
-Наверно, магистрат и академия, - предположила вторая экс-королева.
-Это щедевры. Не уверена, что подобное возможно изваять в Заоблачной.
-А это! – отмахнулась королева, - Это ПроРабы… А разве вы не прибегаете к помощи Профессиональных Рабов?
-Нет, - призналась Валора, - а что это?
       И ей в общих чертах поведали, что академические волшебники каким-то сложным образом отлавливают в море особенные большие запечатанные раковины, называемые кустрицами. Это сложный процесс, а ведь не в каждой кустрице есть ПроРаб. Потом, при помощи достаточно кровавого обряда с человеческими жертвоприношениями ПроРабов активируют.  Затем чародеи-самоубийцы их завязывает на себя и – опа – объект готов. А самоубийцами завязанных чародеев называют потому что, после деактивации Прорабов они умирают, но какое строительство без несчастных случаев? Зато семьям выплачивают невероятно большую компенсацию.  В зависимости от сложности здания требуется разное количество ПроРабов, на дворец, например, ушло шесть, на здание академии – восемь, но это из-за лабораторий, на магистрат – три. Но дары моря ничего не построят без качественного проекта. Без него  сбоят, и выделывают черт знает что. Так что при академии есть большой корпус проектировщиков-деталировщиков и некоторый неприкосновенный запас кустриц.
-Видишь, как просто?
 О, да. Валора и голубой увидели прекрасную возможность окончить или значительно приблизить сроки окончания строительства. Осталась сущая ерунда – стырить парочку кустриц из запасников Академии.
     К сожалению, интересный разговор грубо прервали. Главный полицмейстер зашел чеканным шагом, неся впереди себя невероятный живот, и сообщил:
-Два засранца, - споткнулся, откашлялся, и четко продолжил рапортовать осанистый чиновник, - Два иностранца, прикрывшись дебошем в Разнообразной Кустрице, поджигают нашу родную приморскую столицу.И это в такой великий момент, когда тут прибывает наша любимая королева.Мы подозреваем заговор и подготовку государственного переворота. Все наряды подняты по тревоге.Как один.
-Давно пора было спалить этот рассадник порока, – убежденно сказала первая экс-королева, – Жалко, что при этом может сгореть весь город.
     Валора судорожно сглотнула. "Два засранца" скорее всего её почетный эскорт. Одно было приятным, королева восприняла переворот исключительно, как изысканное развлечение.
-Пойдемте посмотреть пожар. У нас уже лет пятьсот пожаров не было. С тех пор, как город выгорел почти дотла. Вы, герцогиня. не желаете?
   Естественно Валора желала полюбоваться пожаром.
«Да когда ж этот день закончится»? – спросила она в отчаянии у голубого.
    Зрелище разгромленной «Разнообразной кустрицы» было впечатляющим. Хотя маги и утверждали, что опасности нет, и возгорание удалось купировать, вокруг дымилось, едко воняло, постреливало, потрескивало и падало.
-Преступники засели на втором этаже… Ваше Величество, можете нас наказать, но мы вас туда не пустим. Слишком опасно.
-Мне можно, - мрачно сообщила Валора, вырывая из рук ближайшего вояки рупор, вскочила на ближайшую планирующую  доску и была такова.
    Её «Что? Здесь! Происходит!?» разнеслось многократным эхом по этажам, отразилось от стен и улетело вдаль, расщелкивая фонари по дороге, а витрина магазина напротив пошла паутиной трещин.
-Какой у тебя рупор мощный, - с уважением заметил сослуживец вояки.
-Ага, - рассеянно согласился тот, - Только я его включить забыл.
      И предъявил пульт в раскрытой ладони.
      Контрос, заслышав знакомый, да что там стесняться, любимый, голос, расцвел:
-Валора. За нами.
-Слушай, давай под шумок свалим по-тиху, - опасливо озираясь, высунул голову из засады Луш, - А то я вычитал, что за наши шалости нам полагается «хрустальная смерть» - двое суток пыток и агонии.
-А что мы такого сделали? – растерялся Контрос.
   Луш обвел взглядом поле брани. Дым, копоть, дыры в потолке и полу, обугленные арки и стены. Действительно, что?


Засыпанный Засып. На Затравку.

   На первой опорной точке поезд остановил песок. У паровоза на поверхности остались труба и часть кабины, через окно которой с руганью выползали машинисты. Первый вагон неравномерно просел до верха окон. Повезло второму вагону, где песок доходил до уровня двери. Больше всего пострадал третий, установившись под углом, так что передняя дверь оказалась недоступной, а запасной завис метрах в трех над землей. Охрана, столпившись на площадке мрачно смотрела вниз, но молчала. 
      Треник, восстановленный телесно Бастой до почти своего нормального состояния, обозревал раскинувшуюся перед ним пустыню.  Из песка пеньками торчали плафоны фонарей или верхушки стоек с кронштейнами. Непосредственно таблички и часы были почти засыпаны, но кое-что прочитать было возможно. Чуть подальше – коньки крыш, шпили и антенны. Сбоку примостилась одинокая металлическая  площадка с заклепанной надстройкой. Там-сям пробивалась чахлая растительность, да несуществующий ветер гонял перекати-поле.
-А где все? – спросил младший советник у Вареника, преданно жавшегося к ногам.
-Сейчас найдем, - недобро пообещал кряжистый машинист. В руках держал огрызок трубы. И где нашел? Оторвал некую ненужную деталь паровоза?
    Оказалось, при помощи такого нехитрого инструмента можно поднять невероятный шум и грохот.
-Открывайте свою консервную банку, мерзавцы! – кричал машинист, выбивая звонкую дробь по надстройке,  - не отсидитесь! До всех доберусь! Каждый получит!
-Темпераментный карапуз. - одобрила Баста, - Надо помочь.
     Первая опорная точка, а для своих станция «Засып», или «Гребанная засып»,  была для того поставлена, что бы смотрители периодически очищали пути. Работенка не пыльная, если не считать тонн песка. Сиди себе, смотри, и как только полотно дороги начнет заметать или затягивать песком – встряхивай и подчищай.
    На площадке скоро собрались все.
-Не достанем, - профессионально щурился Шину, - может КММом шандарахнем?
-Дважды, - подхватила Баста, - Первый общий, второй – пробойный.
    Треник, развлекавший себя чтением табличек, встрепенулся:
-Да что ж вы за люди такие? Вдруг там и нет никого.
-Да! – вдруг заверещал рупор на одной из стоек, - Никого нет!
-Шандарахай, - разрешила охрана.
     Пани Найчика спросила, какие от шандарахания могут быть последствия, возможно-ли, что кто-нибудь пострадает?
-Пострадает в любом случае. Как не открой – пострадает, - пообещал угрюмый машинист. 
-Дайте подумать, - попросил громкоговоритель.
-Недолго, - разрешили таинственному визави.
      Треник ещё не закончил с табличками, а под площадкой что-то грукнуло, Величественно поднялся довольно широкий люк, оказавшийся крышей лифта. На платформе стоял тщедушный бородатый офбиох в униформе:
-Дежурный первой опорной точки слушает. Откуда следуете? Укажите конечный пункт назначения. На платформе не сорить. Вести себя по протоколу. Бумагу бросать в строго отведенные для этого урны. На станции Засып вы можете приобрести горячие напитки и оправиться. Оправляться следует в строго отведенных для этого местах.
     Треник, уже некоторое время испытывающий определенную нужду, живо поинтересовался, где отведенное для оправления место. Прилетевший вопрос поверг дежурного в ступор. Он некоторое время хватал ртом воздух и сказал, что «где того зачат важные пассажиры».
- Присоединяюсь к мнению дежурного, - бодрячком подхватил Харон, - В таком бардаке, да для дорогих гостей – везде. Присоединяйтесь!
-Да тут даже спрятаться не за что!
    Пегас возмутился. Зачем от кого-то прятаться?
-Мы находимся в свободной зоне! Где приспичило, там и отливаем.
     Тут в свою очередь возмутился Марш. Как можно такие слова говорить при пани Найчике?
-Извиняйте, мадам, Проука ради. Хам! В институтах не обучен. Для вас, конечно,  журчим. Пожурчать не желаете? Вареник, если изволите разглядеть, совершенно бестактно сц…
-Харон!
-Оправляется. И вы давайте с нами, по-простому, за любой крышей, под любым кустом. Если желаете, мы можем отвернуться. Эй, дневальный! Другие живые твари на Засыпе имеются? 
      К сожалению, других не оказалось. Некоторое время назад дежурная бригада в полном составе от избытка свободного времени пошла на охоту на и против местных паразитов. Теперь уж сказать трудно, что с ними произошло дальше, может, паразиты решили, что еда сама к ним пришла? Только от обслуживающего персонала с того памятного утра ни слуху ни духу. Дежурный добросовестно выходил на дорогу и чистил пути, но в его неравной борьбе с песком победил, сами видите кто.
-То есть мы тут навечно застряли?
     Стали придумывать выходы из безвыходного положения. От совершенно безумных «а не почистить ли нам дорогу» до более вменяемы «а не подождать ли нам бригаду». В итоге решили что ЭГЗ пойдет своим ходом.
-Тут недалеко. Это ж переход до «Затравки» - прогулочным шагом, себе в удовольствие. У вас и таксо есть. Встретите моих, скажите, что бы срочно домой возвращались. Срочно!
       Младший советник с предложением хотя бы переночевать остался в меньшинстве. Если не считать Вареника, то в одиночестве.
-Нельзя завтра. На завтра снег обещали, - качал головой дежурный.
    Охранники качали головами, дескать надо бы поторапливаться. Сейчас здесь жарко, завтра – холодно, послезавтра – наверняка вернется бригада и поезд откопает. А им никак нельзя бросать состав.  Так что догонят экспедицию на второй опорной точке. Или на третьей.
-Мы даже начнем копать. Прямо сейчас. Только вас отправим и перекусим.
    Обоз снарядили основательный. Ковры-самолеты соединяли сцепкой и уже соединили штук десять, когда пани Найчика их  остановила.
-Мы экспедиция, а не перегонщики товаров дольмена.
-А скейты есть? – спросил Треник. Как-то без сопровождения на скейтах полет на коврах показался ему безликим.
-На скейты спросу нет, - бросил таинственную фразу дежурный.
   Потом караван стали грузить, И столько накидали всякого добра, что Шину и Баста побились об заклад: взлетят – не взлетят. У Найчики так же появилось смутное подозрение, что дежурный решил собрать всё барахло, копившееся годами, и переправить  на вторую опорную станцию.
-Без приходного ордера ничего брать не будем, - приказала она.
-Да как же вы в дороге без сервизу? – поразился дежурный, - А приходывать не надо. Это все подарок. Кроме ковров. Те – аренда.
      Найчика приказала Матилулу, Басте и Шину располовинить, а лучше четвертовать груз. Чем те и занялись, под поскуливание дежурного про то, что  необходимо поторапливаться. Зачем, мол, зря время терять разными формальностями, разберутся по дороге.
-Кстати о дороге. Сколько времени пути до второй станции?
   Дежурный мямлил, мол, до Затравки рукой подать даже с остановками. День, ночь, сутки прочь.
-Хотя бы скажите, когда ночь начнется, - махнула рукой на точность расписания пани Найчика. - Сейчас который час?
    На что дежурный выпятил губу:
-Вы лучше спросите, который день. Где ж я вам за время скажу? Это ж ночь, когда захочет, тогда и наступит. Но если лететь очень быстро, то ночь будет аккурат за горизонтом. Перед лесом, когда рельсы начнутся. Летите по ним и никуда не сворачивайте. Вот и свечек вам не тухнущих. . Как от сердца отрываю.
      Он долго стоял опираясь на паровозную трубу и махал платком вслед удаляющемуся обозу:
-Возвращайтесь! И сервиз захватите. Хороший сервиз…
     Станция скрылась за очередной горкой, а прямо по курсу нарисовался лес. Как же Треник хотел под его зеленую сень. Но непосредственно перед манящей зеленью Баста, а обоз вела она (проводник, все-таки), затормозила.
-Если в лесу начинается ночь, то нам надо подготовится. Что-то заморыш говорил о паразитах. Кое-что и я слышала.
     И перед лесом засветили все фонари и фонарики, плотно поужинал, так как опыт ему подсказывал: не успеешь, когда есть возможность, будешь голодать сутки. И рушили не спать по очереди. Басту хоть и кособочило при виде  вооруженного штатным огнеплюем Треника, но смолчала. Дала отмашку – поехали.
     Как и обещал дежурный, в лесу скоро наступила ночь.
     Кругом было благостно и тихо. Причудливые ночные цветы спорили красотой с ночными бабочками. За фонарями постоянно увязывались стайки мошек, но скоро отставали. Ветви плакучих деревьев то свивались кольцами, то извивались змеями, завязывались и развязывались в узлы, сплетая  узоры, но никакой агрессии не проявляли. Скорее приветствовали, чем угрожали. А кряжистые и  корявые дубы, буки  и баобабы привносили в картинку основательности. И вся эти тишь Басте не нравилась.  По её глубокому убеждению, за каждой тишиной крылась засада. И досада, что засаду умудрился обнаружить самый никчемный член экипажа – младший советник Треник. Не один, а Шармом. 
    Они объединились после привала, а то на персональных коврах летать оказалось скучно.  В тиши ночного леса разговоры пошли о лично. Треник, естественно, раскололся, что собирается сделать Басте предложение руки и сердца при первом же удобном случае. Когда именно не известно, потому что удобные случаи на дорогах не валяются. С Басты перекинулись на охрану, а потом на выданное оружие.
-Как им пользуются-то, - шептал Треник.
    Оказалось, что Шарм тоже был не в курсе. Стали разбираться. 

 
Выход.
       
    Уходить не хотелось. Вот так бы и плавал в мареве разглагольствуя с Опрамару.
- Нельзя в гостях задерживаться, - сожалела девица, - Если задерживаться в гостях, хозяева подумают, что ты решил у них поселиться. Особенно нельзя задерживаться у меня.
-Почему?
- Я тебя съем, - просто ответила Опрамару. И так обыденно она это сказала, что ДОмир понял – сожрет и не подавиться.
- Да-да, - спохватился он, - Нам пора уже. Уже пора. Интересно было пообщаться. Будет время, заходи и ты к нам. Ко мне. Буду рад. Очень.
«А подарок!» - возмутился красный.
-И подарков мне не надо, - подхватил Домир.
    Опрамару хихикнула и сгинула в пелене. «А подарок уже подарен», - мелькнула чужая мысль напоследок.
-Хапуга, - с чувством и вслух сказал Домир красному.
«Почему ты не спросил у неё про куратора»? – скрипнул донор.
«Я спросил, но она сказала, что это не её область. На некоторые вещи, мол, она влиять не имеет права. Внимательней надо было подслушивать», - укорил крылатый, протискиваясь сквозь стену. Она показалась Домиру менее податливой, чем когда он переправлялся туда. «Не показалось», - запыхтел красный. – Работай, давай. Кажется, в прошлой жизни я с такими ловушками сталкивался. У стен ограниченный срок постороннего присутствия. Если пересидишь положенное, замуровывает». Фраза о задержке в гостях тут же обрела конкретику, и Домир забарахтался отчаяннее. И чем больше он размахивал конечностями, тем больше уплотнялась среда вокруг. «Что? Дозаигрывался? Нашел с кем»! Мысль, что кто-то решил, будто он флиртовал с Опрамару, заставила крылатого покраснеть.  «Ничего такого не было», - возмутился он. «Было, было», - не согласилась Опрамару.
     Домир трепыхался уже в плотной грязи. “Больше не могу”! Но совсем рядом возмущенно пискнул попотикокль. Настолько рядом, что крылатый судорожно дернулся и, под печальное чмоканье стены, вывалился в ход. Только это был уже другой ход. Справа прорисовывалась щель выхода, а слева, и Домир это чувствовал, его ждали друзья.
      Ну, как ждали. Дрыхли!
-Подъем! Проход открыт!
     Бабиша, как только выяснилось, что метла вновь обрела летательные способности,  унеслась. За ней споро уковылял Горыч. Дрон же задумчиво ощупывал стену и качал головой.
-Тут что-то было.
     И Домир рассказал.
-Опрамару, - задумчиво тянул грымзл, - не разу о такой не слышал. Это, видать, тролльский дух. Должна была тебя сожрать. Ну, ни к чему ты, парень, не приспособленный. Даже троллям не интересен.
-В каком смысле, - обиделся Домир.
-В гастрономическом.
     И Домир начал не соглашаться с Дроном. Ведь если опустить неприятный момент со стеной-ловушкой, то гости были очень даже приятными.
-И не похожа она на Шайта. Ничего общего.
-Не путай толлей с ограми. У них и рядом бивнев нету. Тем более у тролльского духа.
     И как крылатый ни расписывал достоинства Опрамару, как ни нахваливал её ум и знания, остался при своем мнении.
     Спасительный выход вывел компанию прямо на стройплощадку и  бесследно исчез, окончательно подтвердив подозрения Дрона. Но по сравнению с возводимым дворцом, это была такая мелочь, на которую никто и внимания не обратил.
      Тойги продолжали деловито сновать и надсыпать вал под балку  Шайта. Стороны Контроса и Дрона спокойно подрастали Средний купол метра на четыре показался из песка, да и в целом крыша приобрела очертания. А вот стена Бабиши.
      Три ряда плотно высаженных деревьев срастались стволами, прорисовывая контуры слуховых окон в башенках и образуя разнонаправленные вальмы, узловатые ветки сплетались в естественные аканты обрамлений проемов, и прочие архзитектурные излишества, в виде кривых шпилей. По углам уже выплелись парочка горгулей, лохматых, как и все на этой стене.
-Ить, – крякнул Дрон, – А про листья-то мы и не подумали.
-И как это соединить в ..гм.. Общий ансамбль, – задумчиво кряхтел Горыч, – Завести на два метра на соседние стены? Какой дебил это придумал?
-А что? Хорошая идея. Красивая. Около… Около-гическая.
-Экологическая, говоришь?
        Бабиша, в полном восторге от увиденного. носилась в кронах с радостным верещанием:”Получилось! Получилось”! Скоро к ней присоединился Домир. И если бы у них хватило любопытства посмотреть вниз, то они бы узрели изумительную картину: Горыч, потрясая тростью, бегал за Дроном – идейным вдохновителем шедевра, только без ликования, а вполне себе с перекошенным от справедливого авторского гнева лицом.