Баку...

Счастье...это просто.
Тогда.. борясь с переменчивым настроением и депрессиями, захлебываясь в слезах и истериках собственного производства, я не  подозревала, что смогу стать настолько счастливой. В жизни так бывает иногда ...Когда за одним, двумя, тремя неудачными знакомствами....следует судьбоносная встреча, переворачивающая все азы твоего мироздания. И ты понимаешь...вот  оно, счастье... И надо всего лишь не сидеть и ждать, надо искать и находить, ошибаясь, натыкаясь, как слепой котенок, на  окружающие тебя предметы, но искать то единственное..то бесценное, что заставит тебя улыбнуться даже в самый ненастный день. Уже завтра...
Улетая в Баку, я улетала от себя. От своих мыслей, проблем, решений, людей, называющих себя моими друзьями. Серебристый лайнер утробно урчал двигателями, нетерпеливо дрожал и всем своим видом высказывал свое брезгливое отношение к земле. Ему хотелось взмыть в небеса...Выше деревьев, выше домов,выше  птиц, выше облаков..Туда, к самому солнышку... Наконец взлет разрешили. Самолет, покачиваясь, выруливал на взлетно-посадочную полосу..Остановился, словно еще раз убеждаясь, что на земле ему не место, потом резко дернулся  и начал набирать скорость..Жадно, резко.
...Через несколько секунд мы уже плавно набирали высоту,скользили через воздушную пену облаков, молочно-белую, кудрявую, похожую на сладкую вату. Облака обнимали нас своими пушистыми лапками, нежно прижимаясь к корпусу самолета..
Далеко внизу мелькают города и городки, деревни, села, леса. Огромные поля, словно лоскутное одеяла, извилистые русла рек и речек. И миллионы людей,которых ты совершенно не видишь, но которые видят тебя. Твой самолет. Там,на земле, у каждого из них  свои проблемы, печали, радости и события и именно сейчас,именно в эту минуту..
А потом я увидела Его. Море. Кое-где змеиными языками проступали отмели, островки и прибрежные полосы. Ровная, темно-синяя гладь воды. Ровная, светло-синяя гладь неба. Яркое солнце. Наверное, так выглядит Вечность.
Было видно, как  внизу, под нами, ветер гонит  волны-барашки, пенящиеся, игривые и такие беззащитные..И только с нашей высоты не было видно всю ярость, силу этих волн, их первозданную мощь,дикость,неукротимость.
Горы, появившиеся справа, своими вершинами шнуровали облака. Даже находясь в салоне лайнера на почтительном расстоянии, ощущалось их величие и мудрость. Горы не боялись ни моря, ни ветра. Они просто – Были. Были свидетелями войн, поражений и побед, таинства рождения и смерти, слышали многочисленные молитвы и хвалебные песни, ловили  взгляды восхищенных  туристов и уставших горцев.
Самолет накренился, описал плавный полукруг и начал заходить на посадку. Город был где-то вдалеке,  затянутый белесой пеленой. Повсюду вокруг аэропорта виднелась только полу выжженная земля с редкими кирпично-песочными домиками, нефтяными ногами-вышками и сиротливыми деревьями тускло-зеленого цвета, которые скорее стыдились своего вида и того, что выросли здесь.
Наш самолет устало,но довольно вздрогнул, коснувшись земли. Побежал по бетонной дорожке и доверчиво, почти по-щенячьи уткнулся носом в рукав-приемник аэровокзала. Напоследок подмигнул солнечным бликом на своих широких крыльях и заглушил двигатели. 
К дому мы ехали, петляя, по набережной Каспия, по узким, длинным улицам, залитым солнечным светом. Дорогу обступали невысокие серые домики, словно сошедшие с картинок старой Италии, магазинчики с яркими вывесками, стройные оливковые деревья, лохматые гибискусы и роскошные кусты цветущей и благоухающей мальвы. Город казался нарисованным, а не реальным. Каждый дом был персонажем огромной картины, диковиной пьесы жизни, со своим характером, привычками, манерой общения с жильцами и прохожими, не говоря  уже о том, что у каждого за могучими каменными плечами была своя, совершенно уникальная история жизни.
Центр города поражал своими аккуратненькими домами с резными балконами, увитыми виноградом, которые бросали робкие тени на брусчатые улицы. Пальмы гордо шелестели  своими огромными веерными листьями под едва уловимые порывы ветра. Горные склоны старческими морщинистыми пальцами охраняли город.
Запахи горячего асфальта, цветов, печка и пыли смешались с запахами, доносящимися из многочисленный кафе и ресторанчиков.
Время, едва касаясь городских стен и улиц, замедляло свой бесконечный бег. Наверное, даже Ему хотелось отдохнуть на склонах гор, любуясь морскими пейзажами, прогуляться в тени огромных сосен в парке, позагорать на пляжах или побродить по узким улочкам Старого города,  отдаться на растерзание ветрам на Девичьей башне. Время было влюблено в замершие часы, в каждый камень старых стен, в суровость выжженных солнцем горных хребтов, в нежность белоснежных цветков гибискуса.
Старый город жил своей жизнью. Окруженный высокой и неприступной стеной-крепостью, Старый Баку оставался преданный  песочной серости стен, улочек, очень узких и петляющих вокруг домов, пышных виноградников, обнимающих балконы и ветрам, по-дружески треплющим его шевелюру крыш. Старый город был надменно важен. Детвора, наполняющая шумом дворики и улицы, никак не вписывалась в картину почтения и молчания, но тем не менее была неотъемлемой частью ее. Хотелось дотронуться до стены и почувствовать тепло и силу, и простоту самого бытия. Казалось, что именно эти стены хранят все секреты и законы жизни и запросто раскроют вечные тайны любому прохожему, прикоснувшемуся к ним душой. Старый город был немощен в своей вековой печали, которая пылью играла у каждого порога и вместе с тем был преисполнен торжественностью. Сочетание не сочетаемого  поражает даже самое смелое воображение. Здесь, под защитой стен, было уютно, как в объятиях мамы, и хотелось остаться навсегда,  спрятаться в бесконечности лестниц и переулков, хотелось найти поддержку в окнах, смотрящих на тебя с нежностью и заботой, словно бабушкины глаза.
Вечер спускается  мягкой поступью кошки, выпуская коготки-фонарики в еще оживленные проспекты, потягиваясь вереницей машин и маршруток. Люди, с уставшими улыбками, небо, уставшее от солнца. С последним лучом, исчезающим за горизонтом город облегченно вздыхает, предвкушая редкую ночную прохладу, стряхивает пыльную усталость рабочего дня, оживляется озорным советом бульварных огней.
Звезды висят на созвездиях -ветках, как спелые яблоки на ветвях яблони. Невероятно близко. Огромная,желтеющая луна замерла над морем. Слышны редкие и тяжелые вздохи моря. На какое-то время по улицам рассыпается, как хлебные крошки, молодежь.
Чем светлее становится небо, тем более звенящей кажется тишина.
Солнце было еще сонным, показавшись над горизонтом, тянулось и распрямляло свои лучики-руки, касаясь сначала горных вершин, крыш домов. Оно не было еще агрессивным, не слепило глаза, не жарило изо всех сил. Оно было очаровательно-добрым, огромным, лежало на ладошке-море.
Утро встрепенулось угуканьем горлиц. Город просыпался, умытый редкой утренней росой и был прекрасен своей сонной ленностью. Прекрасен запахом теплой земли, шепотом листвы, треском гравия под колесами машин и такой чуждостью сумасшедшим московским будням.
Каспий обнимал городской причал, набрасывая на плечи прохожим шаль морской прохлады и соленых брызг. Волны мурлыкали какую-то песенку. Чайки парили над самой морской поверхностью, иногда резко ныряя за рыбешкой, иногда звеняще вскрикивая. Их крылья белели на фоне одинаковой синевы моря и неба, напоминая чем-то первые детские кораблики в весенних ручейках.
Городской пляж встретил нас острыми краями ракушек и еще не раскаленным  песком. Море было спокойным, прозрачным и чистым, как слеза младенца. Небольшие волны с плеском разбивались о скалистые уступы, на которых стояли рыбаки. Иногда проплывали рыболовецкие суда, недовольно пыхтя двигателями.
На горизонте над зеркалом морской глади возвышались, как надзиратели, нефтяные вышки. Почти вплотную к пляжу подступали неизменные спутники города – горы. Они следовали за ним буквально всюду – по всем улочкам, проспектам и дворам, стыдливо выглядывали из-за крыш домов. Иногда мимо пляжа проходили овцы, гордо-независимые, ржавого цвета на  длинных, худых ногах и с клочковатой густой шерстью. Их присутствие вызывало интерес у окружающих, но их самих ничего не интересовало. Они просто шли привычным путем на свое пастбище,за прохладой деревьев, за редкой  травой, не обращая внимания, не оглядываясь, трогательно и трагично.
Людей было не очень много. Рядом – пожилые дамы под радугой-зонтом. В самой кромке прибоя играют и плескаются дети, за которыми преодолевая сонливость наблюдают родители.
Море бодряще-прохладное. Первая набежавшая волна целует ноги. Еще шаг... Море успокаивает, убаюкивает..уносит плеском своих волн  далеко-далеко туда, где нет проблем, где нет мучительного выбора. Еще шаг и ты падаешь в его объятия, ласкаешься в играющем на поверхности солнышке, ощущаешь влажно-соленые поцелуи ветра. Просто лежишь на волнах...  любуешься высоким, нежно-голубым небом, редкими,  робкими облаками, ворчанием чаек. Закрываешь глаза..Счастье...
Дорога в Набрань началась с маленького, пузатого  и душного автобуса, зноя  и влажного и липкого воздуха. Шоссе сначала петляло по узким  городским улочкам,  натыкаясь на светофоры, грузно тормозя на остановках, затем плавно перешло в пригород, прячась от солнечных лучей в тени кустарников и раскидистых деревьев и, наконец,  раскинулось до горизонта пепельно-серой лентой, окаймленной горными хребтами и морем.
Единственной остановкой за пределами города  была автозаправочная станция. Сразу после остановки автобуса, словно из-под земли появились торговцы, предлагая купить у них сладости, фрукты, выпечку и воду.
Мелькающий за окном пейзаж был завораживающе однообразным.
С одной стороны все те же выжженные горы, сухие, морщинистые. Кое-где пробивались  пучки травы, кустарники, уже засохшие, но еще помнящие свою  зеленую весеннюю молодость. Склоны испещрены пересохшими руслами рек. Над вершинами некоторых гор,самых массивных и расположенных  на большем расстоянии от моря, венценосно висели серые и рваные облака.
С другой стороны  тянулась синяя полоска моря. Иногда дорога подбегала к кромке прибоя очень близко, и можно было видеть как волны небрежно накатывают на пустой песчаный пляж или с ревом разбиваются о скалы. В такие минуты от воды тянуло живительной  соленой прохладой.
Иногда вдоль обочины паслись овцы, все того же рыже-ржавого цвета, с клочковатой шерстью и полной апатией к происходящему. За овцами неизменно наблюдал пастух, облакотившись на длинную и сухую трость. Он провожал каждыый автобус внимательным, изучающим взглядом, жадно рассматривая каждого пассажира.
А еще иногда на обочинах дорог росли розы. Совершенно роскошные  кусты различных по цвету и форме роз. Они выглядели даже нелепо своей пышной зеленью и яркими шапками, но казались весьма довольными тем, что эффектно выделялись на общем фоне сухости и безжизненности. Розовые, белые, чайные, ярко-красные, морковные и нежно-розовые...
Небольшой городок, который обступил дорогу, был весь увит виноградом и еще каким-то кустарником. Во дворах  стояли столы, покрытые скатертями, за которыми сидели мужчины в светлых свободных рубашках. На столах – большие стаканы, чайники, самовары, от которых шел пар. Дома желтовато цвета с голубоватыми и пыльными окнами, серыми крышами, всего  по два этажа.  В некоторых окнах виднелись белые, свежие занавески и пышные кусты герани. Еще в раскрытых створках окна можно было увидеть пушистую кошку лежащую на подоконнике и щурящуюся на солнце. У подъездов шумно играли дети. Жизнь с этом отдаленном городке, которого скорее всего даже нет на карте, замерла еще в каком-то очень давнем году.
У самой границы с Дагестаном от выжженной пустыни не осталось и следа. Сначала начали появляться высокие деревья, лохматые кустарники и высокая и сочно-зеленая трава. За этой живой изгородью можно было разглядеть деревни.. множество маленьких домиков за  резными заборчиками, лавочки у ворот и калиток, колодцы.
Дорога свернула влево, утонув окончательно в пышной зелени и через несколько километров уперлась в железнодорожный переезд. Набрань. Первое, что поразило – Тишина. Не было слышно ни машин, ни голосов людей, ни лая собак. Изредка где-то в траве вздрагивали цикады или доносилось клокотанье кур. Даже ветер не трогал  листву деревьев, дабы не нарушать Молчание.
 Встретили нас радушно и тепло. Как Гостей. Кавказское гостеприимство... не поддается описанию и рассказам. Это надо Почувствовать, Понять, Испытать на себе.
Утро ворвалось криками петухов. Оно просто влетело в распахнутое окно, растрепав узорчатую тюль. Свежесть начинающегося дня приятно радовала. Роса блестела на виноградных листьях, на розовых кустах, на лапках орешника и  каждая капелька горела сотнями тысяч радуг. Солнышко, выползавшее из-за гор, улыбалось всем нам, лаская своими пока еще теплыми и нежными лучиками.
Завтрак под навесом виноградника, старый, добротно пыхтящий самовар, начищенный до блеска. Свежее масло, непередаваемого вкуса легкое...почти воздушное,, тает во рту и больше похоже на сливки. Еще горячий хлеб с густым и вкусным запахом. Домашний сыр. Огромное количество сочной зелени. Ароматный, терпкий, горячий чай, с привкусом мяты, бергамота.. каких-то еще добавок, бодрящий,моментально придающий сил. И все та же тишина...
Море в Набрани  встретило нас небольшими волнами и мутной водой. У самого берега сновали маленькие рыбешки, пестрые и юркие. Повсюду плакали чайки, разрезая небо своими острыми крыльями. Они мелькали меж редкими облаками, ныряли в морские воды и тут же появлялись на поверхности, отряхивая свое белесое оперение и держа в алых клювиках серебристых рыбешек. Всегда интересно, о чем плачут чайки... От их всхлипов на душе становиться тоскливо и неспокойно...Кажется, что даже море слышит их стенания и волны становятся тише..
 Пляж – узкая полоска бурого песка. Влажного и прохладного.   И опять потрясающее сочетание мутно-синего моря, серо-синего неба, сливающихся на горизонте в единое целое и яркой зелени всех оттенков и полутонов. И опять невероятная тишина, нарушаемая только полу плеском -  полу ревом волн и криками чаек. Ни людей, ни машин...
Вода почти бархатная, теплая.. Море ласкаться об ноги, нежится в твоих ладошках, соленое, прекрасное. И снова отдаешься в его объятия, качаешься на волнах, целуешься с морским ветром..страстно, упоительно, до головокружения. Соль слегка  щиплет глаза...