Я тебя люблю, а ты кричишь

Всё было настежь в округе!
Такое пекло нам вызрело.

Но  пёстрый бродяга прошмыгнул в щель  створок, едва приоткрытых.
И завис в волнах штор.
Анна подставила ладошку под  веточки-коготки  гостя  и, не вспугнуть что бы,  протянула чуть слышно:               

– И  кто это у нас нынче  без приглашения?               
– Фра-а-нтик, – живо отозвался залётный.               
Анна повела  бровью и распахнула окно.
Юношу, названного звонко так, могут пожелать и вернуть.               
Но  неприкрытый намёк просвистел мимо пёстрого уха.
Визитёр рухнув с ладошки в паркет, чуть слышно шептал, шустро передвигаясь зигзагом:               
– Где, где Глеб?               

Недоумевая, отчего это ему  тянут с ответом, пёстрый выпорхнул в спальню и, нахохлившись там на  полке с бумагами, погрузился в раздумья. 

Казалось, так он  вживается  в свежие обстоятельства.
 
Ближе к закату в дом начали шумно стекаться. 
Птичка полетела в народ.
Пришелец игриво кружил над входящими и, не дожидаясь вопросов, всякому сообщал своё имя.

Оживление в доме стояло такое, что и дню календарному, красному  могло дать великую фору.
 
Но, то ли Франтику быстро прискучила шумная бестолковость застолья, то ли  предательское угасание внимания  на душу не легло, но расставаясь "по-аглицки", он выпорхнул в уже обжитую спаленку, с  ложем безбрежным и полками в потолок.                  

А потом дружно защёлкали выключатели и  разошёлся сытый народ по  дверям.

Тогдо-то  у странника и заискрил интерес.
С ним он, спланировав с полочной верхотуры во тьму, и примостился у Аниного изголовья.
 
Фёдор, справедливо считавший, что лишь ему дано право моститься в сложившихся интимных пространствах,  приподнялся  на локте и уставился на птичку с упрёком.               
– Ты Глеб? – взъерошился  любимец со стажем и, не дожидаясь ответа, пискнул командно, – спи давай!   

Шустро запрыгнув затем в воздушность причёски, разбросанной по подушке гнездом,  ворчливо потребовал:               

– Хочу сказку!               
– Какую? – озадачилась сонная женщина.               
– Курочку Рябушку хочу! – выпалил без раздумий "пришелец".               

Анна что-то лепетала бессвязно.
Фёдор бессовестно хохотал.
Франтик  корректно помалкивал, косясь на обоих.

После чего коротко для себя подытожил:               

"Не то!" 
И, не дослушав, упорхнул ночевать.               

Анна совершенно напрасно посчитала этот эпизод рядовым.

Когда, через пару деньков,  она попыталась не услышать очередных пожеланий, Франтик решился на штурм:               

–Тебе ясно?!
Сказку хочу!!               
 
Недели не прошло, как Анна сумела-таки освежить в  памяти «Колобка», «Трёх медведей»  и «Гномов».
 А  полюбившуюся «Цокотуху» они залихватски голосили  дуэтом.
 
Но стоило хозяйке, сказывая  что-либо, забыться, как Франтик запрыгивал к ней на плечо и вопрошал, озадаченный паузой:               
 - Что дальше?               

Когда Анна, по разным причинам, отказывала  любимцу в общении, он убирался в свою «потолочную высь» и печально оттуда вздыхал:               
 – Скучно, страшно скучно…               

Однажды он потряс женщину  многосложностью благих пожеланий:               
– Мамочка, я кушать хочу, поджарь мне картошечку.               
Анна, занятая в тот момент генеральной уборкой, отбоярилась от птички в сердцах:               
– Далась тебе эта картошечка…               
Франтик, серьёзно обидевшись, выдержал театральную паузу и выдал своей потрясённой подруге:               
– Я тебя люблю, а ты кричишь!?..               
 
Затем он счастливо поёживался, пока  женщина, поглаживая безвинно обиженного, бормотала несвязное.               

***          


Отныне с  птичкой  в доме общались лишь в любезной тональности.               
А  вскоре разбитной удалец соизволил вдруг «строить страданья» - вздыхать, напевать услышанные им в доме романсы, подмигивать...

Понятливые хозяева раздобыли "корнету" невесту.

«Девушка» нарисовалась в покоях в огромной с прибамбасами клетке, и Франтик решительно покинул счастливо освоенное им «поднебесье».

С уборкой вокруг стало приятней и проще.

Да и наш герой, обхаживая красотку  Лолиту, потрясал всех маневрами на разумно уменьшенных площадях.

Однако Лолита – та ещё выдалась цаца.
Ухаживания гения она отвергала.
Недобро шипела на нашего умничку, а порой  норовила и клюнуть исподтишка.

Франтик постепенно сникал, забиваясь в углы, перестал петь и даже здороваться с хозяевами.

А однажды произнёс  пожелание, так несвойственное  его разудалому нраву:               

 –  Убер-рите  зар-разу?!..               

Повинуясь негласному дворцовому сговору со своим венценосным любимцем, Аннушка, едва пробудившись однажды, принесла в клетку корм для обоих питомцев.

И  чуток приоткрыла окно. Ну, как бы - самую, самую малость! 

Лолита выпорхнула в ту щель, словно ракета из пусковой установки!

Выскочил на подоконник и Франтик.

Раннее солнышко из небесной колыбели своей одаряло его июльской улыбкой.

 Франтик вытянулся  навстречу ему напряжённой струной и  выдал  задорным  фальцетом:

               
– Хор-рош-шшо!!