Потому что я - вампир глава 17

Потому что я - ВАМПИР

Дунаева Алёна


Продолжение.


Глава СЕМНАДЦАТАЯ.

- Что произошло?!! - Я вопила, как резаная. Ещё бы тут не вопить: передо мной стояла старая усохшая седоволосая женщина, с потускневшим загаром. Её лицо ничего не выражало, не смотря на её истошные хриплые возгласы. Морщины так тесно роились на её не молодом лице, что за ними абсолютно не было видно никаких эмоций. Но где-то под ними эти эмоции бурлили, кипели и бушевали... - Как я так дома покажусь?!! - Стоя за моими плечами в чистой светлой уборной, Гэбриэл молчаливо наблюдал за моими неистовыми метаниями. Даже будучи съежившийся и сморщенной, как сухофрукт (моя бабушка, в возрасте семидесяти лет выглядела и то лучше!) скорости мне было не занимать, и я разрывалась между двумя круглыми зеркалами, приблизиться к которым в той мере, какой мне на тот момент хотелось, мне не давали холодные белоснежные раковины. Не знаю, что мешало мне тогда сорвать их со стены. Наверное, остатки моей человеческой совести или культуры. В общем, насколько это было возможно, я была терпелива. И как можно догадаться - моё терпение было очень ограниченно. - Ну, что ты молчишь?! - проскрипела я, резко обернувшись к Гэббу, чьё бездействие начало выводить из себя, и в комнате раздался громкий хруст. - Это что, была моя спина? - Парня передёрнуло. - Боже, я разваливаюсь!!!
- Песок не сыпется, значит всё в порядке, - остановилась Муна в дверях. Голос её звучал живее обычного. В нём слышалась тревога, неуверенность, и ... решимость, так испугавшая меня. Так же решительно она гнала мой дух в день моих же похорон. Внутри всё сжалось.
- «Всё в порядке» значит, - дабы убедиться, что не ослышалась? спросила я, - это исправимо, или что одним вампиром в мире станет меньше? - Ещё никогда мне не было так противно слушать свой голос. Но Муна ничего мне не ответила. Только кивнула в сторону торгового зала, приглашая нас с Гэбриэлом к выходу.
Пока меня крутило в панике, она позвонила знакомому, работавшему на соседней улице, и попросила по возможности быстрее заехать за нами. Это была плохая идея - везти меня на Ист-Бьютт-роуд, в логово моих «заклятых врагов». Я не переставала думать об этом по дороге домой, чтобы собрать вещи на «недельку... или две...», пока ребята упорно сочиняли записку моим родителям. Что-то в роде «крайней необходимости этой поездки...» куда-то (куда, они и сами не поняли - короче, сошлись на том, что им нужна помощь в ремонте, мол, рук не хватает, а у меня, как оказалось и опыт есть), и на протяжении всего пути по Спринг-Галч-роуд. Я видела, как у Муны разболелась голова от моих мыслей. Она могла всячески отрицать то, что она знает мои мысли. Не могу точно сказать слышала ли она их, или видела, или чувствовала... Но без всяких сомнений она о них знала. Это выдавало её нервное фырканье, когда я думала о Рэйнольде сидя за кассой. Я слышала, как она с раздражением резко выдыхала, словно пытаясь выдохнуть из своей головы мои назойливые мысли, даже не видя меня, что вполне опровергало её немного обидное утверждение, будто у меня всё на лице написано. Увы, я ничего не могла с собой поделать. Вполне возможно, к моему собственному волнению добавлялось ещё и волнения Гэбриэл, усиливая это чувство более, чем просто вдвое. Мне хотелось как-нибудь помочь, или хотя бы не усугублять сложившуюся ситуацию. Однако это было не возможно. Ни то, ни другое. Я заметно неуютно ощущала себя в постаревшем теле. То, к чему обычные люди привыкали с годами, мне сложно было привыкнуть за минуты. И вопрос, что Муна и Гэбриэл намеривались сотворить, меня не слабо мучил, но в компании незнакомца, недоверчиво поглядывавшего время от времени на меня в вычищенное до блеска зеркало, я побоялась нарушать соло молодого мотора Феррари. Вот только что бы это ни было, Гэбб готовился, собирая волю в кулак.
Когда мы свернули на Ист-Бьютт-роуд, меня с новой силой охватила паника. Гэбриэл ободряюще посмотрел на меня, обернувшись с переднего пассажирского кресла. На этот раз он почувствовал мой ужас и, судя по всему, заразился им. План - везти меня к ним - был невероятно паршивым. Но другого не было. Нам оставалось ехать чуть меньше мили. Никто не озвучил этого, однако по какой-то неизвестной мне причине я в этом была уверена. И не ошиблась. Запах, вселявший в меня тревогу, переполнял воздух. Даже прошедший пятью минутами ранее кратковременный ливень (в то время как на ясном с утра небе только начали собираться воздушные жемчужные облака) не смог смыть его или хоть немного погасить. Пространство было насквозь пропитано ИХ присутствием. Дыхательные пути начало жечь, заметно сильнее. Я уже и забыть успела, как сильна может быть эта боль. «Особый завтрак» предшествующим днём на этот раз не помог мне избежать подобного мучения. Вероятнее всего из-за того, что ИХ там было очень много. Казалось, невозможно НЕ ощутить как ОНИ настораживались. В воздухе появилась чрезвычайная враждебность, едва мы достигли Не-Йат-роуд. Я была крайне удивлена, увидев вместо ожидаемых сереньких невзрачных хибарок (впечатление однажды оставленное «Сумерками»), вполне цивильные частные дома, некоторые из них смело можно было назвать особняками, резиденциями. Тени сорвались со своих привычных мест и понеслись вперёд, опережая нас. Я слышала шелест перьев и быстрых шагов на сухой опавшей сброшенной осенью листве. Мне даже показалось, что молодой светловолосый мужчина, сидевший за рулём везшего нас транспорта, слегка сбавил скорости, давая возможность теням прибыть на место раньше. Муна холодно и с долей осуждения посмотрела ему на спину. От пронзившего мороза на его голове зашевелились короткие волосы. Однако он даже не подумал что-либо менять. И когда мы доехали до небольшой площади, это чувство враждебности достигло своего предела. Муна напряглась не меньше моего. Казалось даже наоборот, больше, чем если взять наше с Гэбриэлом напряжение. Она потянула плечи немного вперёд, точно надыбилась, и пробежалась глазами вдоль дороги. Сложно передать словами то, что я ощутила в тот момент. Будто меня попытались закрыть в кокон, закрыть от всего и от всех. Я не знала как именно, но была уверена в том, что это делала Муна. ОНА ХОТЕЛА МЕНЯ ЗАЩИТИТЬ. Данное её намерение вызывало у меня сомнения по поводу состояния девушки. Но на эти мои мысли она не оглянулась, чтобы бросить на меня укоризненный взгляд или что-то подобное, словно была согласна с моими сомнениями. Я боялась смотреть в окно, хотя избежать этого мне не удалось. На площади собирались незнакомые люди. На их лицах было всё, кроме мирного дружелюбия. Такое чувство, будь у них костёр, они не раздумывая сожгли бы меня, как ведьму во времена инквизиции. Именно с таким выражением как у них, я представляла себе лица инквизиторов.
Автомобиль остановился не так далеко от собравшихся. Решительный вдох и Муна открыла дверь. Гэбриэл старался не отставать по действиям, чтобы не показалось, будто за мой приезд несёт ответственность только она (ведь всё было скорее наоборот). Но Муна лишь раздраженно шикнула на него, заставляя сбавить энтузиазм. Мне как-то не очень хотелось выходить на улицу. Перспектива - быть растерзанной разъярённой толпой - мягко говоря, не устраивала. Водитель тоже предпочёл не покидать салона. А я всё же решилась.
Гэбб шел рядом. Я ощущала жар его плеча рядом со своим, поникшим и ослабевшим. Муна с твёрдым шагом шла немного впереди. Она направлялась прямиком к людям, впереди которых стояло четыре человека. Первые трое были уже в возрасте. Седина запуталась в волосах каждого из них, но с разной силой. Морщины (у одного из них они только начинали проявляться) добавляли враждебности их лицам, а устремлёнными на меня взглядами, они, казалось, могли пожечь во мне огромные дыры. Я уже начинала ощущать, как всё внутри меня закипает. Боль становилась такой сильной, что уже весьма затруднительно было не поморщиться (если бы не коллекция морщин, это могло помешать намечавшимся дипломатическим переговорам и сыграть не только против меня, но и против Муны и Гэбриэла). Чем мы ближе становились, тем сильнее Гэбб выдвигался вперёд, закрывая меня своим широким плечом. В его глазах горело пламя решимости, в то время как сердце рвалось на части от страха. Я ощущала это, однако подобного страха мне ещё никогда не доводилось испытывать. Это был не просто страх. Страх пойти против всех: против «своего народа», против старейшин, против отца... Четвёртым, стоявшим в ряду, был Дрейк Грэй. Его настрой ничем не отличался от настроя всех остальных, и даже присутствие сына на «обратной» стороне не смягчало его. Скорее наоборот, только сильнее разжигало злость. Я думала, он хотя бы предпримет попытку образумить своё дитя, но он даже не пытался, от чего становилось ещё страшнее. Искать поддержки в родственных связях своих защитников, было бессмысленно.
- Только избавились от одного, так они другого привели! - донёсся чей-то брезгливый шепот из толпы. Я непроизвольно обернулась в сторону, откуда по моему мнению донёсся голос и увидела как от одного моего взгляда толпа отшатнулась. «Избавились»?  Меня сильно смутило это слово. Становилось непонятно, имел ли этот шептун в виду «Избавились» - как конечный результат «удачного» стечения обстоятельств, или же в смысле, они поспособствовали этому «стечению». Внезапно подумалось, что будет огромным везением, если мне удастся выбраться с Ист-Бьютт-роуд живой, насколько для меня это теперь было возможно.
Воздух был переполнен всевозможными оттенками их духа, что сложно было разобрать кто, где, как далеко, или как быстро приближается. Так я не заметила как сквозь толпу к нам пробрались Рэйчел и Беатрис. Толпа смыкалась позади, делая наше продвижение к старейшинам неизбежным.
- Муна...! - Рэйчел было бросилась к дочери, но один лишь взгляд Грэйя - старшего, и обе женщины, словно натолкнувшись на невидимую стену, против воли отшагнули назад. Муна продолжала идти, не смотря ни на что. Гэбриэл, казалось, так же был не приклонен в своём решении.
- От неё мы могли ожидать нечто подобное, - прогремел голос первого из седоволосых мужчин, наводя ужас даже на своих же соплеменников, не говоря уж на меня. Мой слух и без того был слишком чувствителен к голосам ему подобных. - Но ты, Гэбриэл Грэй! Ты - чистокровный...
- Именно поэтому мы здесь. - Слышалась лишь уверенность в собственных действиях, а я чувствовала, что это не так. Далеко не так. Сердце билось так сильно, что всё остальное меркло на фоне его ударов. Старейшина прислушался. - Моё существование напрямую зависит от неё, - Гэбриэл говорил размеренно, стараясь донести до них весь смысл сказанного. Положив руку на моё поникшее плечо, он выдвинул меня немного вперёд. - Умрёт она - умру и я. Судя по тому, как быстро она превратилась в ... - то, что вертелось у него на уме, могло испортить всё, и он это понял. - ... Это ждёт нас в очень скором времени.
Белые брови старейшины сдвинулись в негодовании от дерзкого поступка волка. Он был сыном одного из «вождей», но это не давало ему права перебивать старших по положению. И Гэбб, зная это, не остановился. Вокруг воцарилось молчание. Смолк даже возмущённый шепот окружавшей нас толпы. Я огляделась кругом. Все замерли в ожидании.
- Отсутствующий среди Вас старейшина приказал присматривать за ней. - Муна заговорила так внезапно, что я вздрогнула, хотя она почти не говорила. Она будто дышала словами. Это не мешало ощутить её уверенность. Ядовитый взор первого старейшины переметнулся к ней. Напряжение, воцарившееся на площади, ощущалось физически. Этот взгляд... То, как старейшина смотрел на Гэбриэла и других жителей Ист-Бьютт-роуд, и то, как он смотрел на Муну... Мне показалось, он просто промахнулся (если у оборотней такое вообще возможно) и этот взгляд - брезгливый, полный призрения - предназначался мне. Но мужчина смотрел на неё пристально, пронзительно. Взгляд даже старчески не дрогнул. - Вы лучше меня понимаете, что она - наша последняя надежда. Вы сами так решили...
После этих слов я ничего не понимала. Всё стало просто звуками без смысла и содержания. Она сказала то, что, как мне казалось, привиделось, померещилось, приснилось... Называйте это как хотите! Что-то происходило вне меня. Какие-то обсуждения, волнения, возмущения... А я просто стояла и ничего не понимала.
- ...Не можешь позволить себе вступиться за жизнь сына?! А за шанс для нас снова стать свободными?! - Прямо передо мной остановилась стройная фигура, закрывшая меня от старейшин. Я не узнала голоса Беатрис, пока не подняла глаза и не увидела женщину перед собой. Рядом с ней, положив руку дочери на плечо, остановилась Рэйчел.
- Не факт, что этот шанс даст нам что-нибудь, - сдержанно ответил кто-то из старых оборотней.
- Мы останемся ни с чем, если не используем этот шанс! - заключила Рэйчел. - Как вы можете утверждать, что этот плод горький, если вы его не попробовали? - Толпа прошелестела сомнением. Я всё слышала, но понятия не имела, о чём они говорили, что так отчаянно пытались отстоять, какой шанс не хотели упускать...?
- Ты ставишь под сомнения наше мнение?! - сорвался на крик первый из старейшин. Толпа вновь стихла, отшатнувшись на полшага. Я тяжело сглотнула. Теперь было поздно что-либо предпринимать с моей стороны. Да и что вообще я могла предпринять, находясь на ИХ территории? Любое моё действие, любая попытка что-либо предпринять, могла расцениваться как «вражеская диверсия» или нечто в этом роде. Всё было затеяно из-за меня, а я ничем не могла помочь. Всё больше людей попадали в беду пытаясь защитить... защитить что-то, зависящее от меня - моего существования. Ну, а я могла лишь молчать и не делать резких движений, что с каждой минутой становилось всё труднее, потому что моё дряхлое тело начинала пробирать напряженная дрожь.
- Я ставлю под сомнение Вашу объективность, - продолжала настаивать Рэйчел, не меняя своего тона. - Решение позволить ей БЫТЬ было принято не за пять минут, не за час и даже не за сутки. А сейчас, под влиянием эмоций, Вы собираетесь лишить нас нашего последнего шанса на свободную и спокойную жизнь...
- ДОВОЛЬНО! - Это был предел терпения упрямого старца. Он был в бешенстве. Мой страх усиливался страхом Гэбриэла и становился невыносимым. Сердце готово было остановиться или разорваться на мелкие кусочки в любую секунду. - КАК ТЫ СМЕЕШЬ...! - Я не могла видеть, что происходит. Мне вообще не хотелось ничего знать. Я даже пыталась закрыть глаза, но веки непослушно открывались снова и снова. Слова неожиданно оборвались и за ними последовали тихие едва заметные  шаги (после криков старого оборотня всё казалось едва ли не беззвучным). - Что? И ты...? - Раздались новые шаги и уже два человека присоединились к нашей компании. За спиной ощутилось движение и необъяснимая обжигающая масса двинулась в нашу сторону. Гэбб крепко сжал мою руку, и внутри появилась какая-то надежность - чувство, придавшее мне смелости открыть глаза и посмотреть вперёд, а потом и назад. Между Муной и Беатрис, стеной вставших на мою защиту, стоял Дрейк. Немного дальше остановился один из седовласых старейшин. А позади нас плотным кольцом обступили «волки». - Что ж... - В голоcе зазвучало поражение. - Общим голосованием Вы приняли решение.
- Я лишь согласен с твоей необъективностью, Кристофер, - произнёс Грэй старший, провожая взглядом удаляющихся через расступившуюся толпу «коллег». Это был конец. Я поняла это, когда Гэбриэл отпустил мою руку. Но он немного поспешил с выводами, потому что обрушившийся на него отцовский взгляд заставил всё в душе раз триста перевернуться, оборваться и рухнуть. - Я сделал это ради нашего спасения, а не ради тебя! - сдавлено прорычал он не человеческим голосом и, игнорируя всех, даже свою супругу, направился в обратную от удалившихся старейшин сторону. Без сомнений, эти его слова были адресованы мне. И всё же я не могла сообразить, о каком спасении шла речь, а главное - каким образом это было связано со мной.
Беатрис, насколько это было возможно в той ситуации, добро мне улыбнулась, хотя в её глазах без труда читался испуг и шок от моего изменения. Бережно, с заботой она приобняла меня за плечи, стараясь не обжечь своим теплом, и повела за мужем. Толпа несмело расходилась, с опаской поглядывая нам в след. Я ощутила как из всего букета запахов крови, резко исчез один - тот, что нельзя было спутать ни с чем. Где-то позади послышалось хлопанье стремительно удаляющихся крыльев. Муна улетала прочь, заметно набирая скорость и пройдя ещё несколько метров, я перестала её слышать. Это наверняка было из-за тех слов старейшины... которые я даже не имела представления что могут обозначать! Я просто шла туда, куда меня вели, не задумываясь над направлением и не обращая внимания на путь. А может и обращала, и задумывалась, но старческий склероз стёр эти обрывки моего прошлого из памяти.

... «Что со мной может случиться за ночь?...» - зазвенело у меня в голове, и я распахнула глаза. Трудно было сказать, сколько уже было времени, потому что ни часов, ни окна, за которым я обычно наблюдала светлеющее небо, на их привычных местах мне найти не удалось. Я искренне надеялась, что это был всего лишь сон - глупый сон, где я в одно мгновение прожила свою жизнь... или тот, где мне позволили дожить свои дни в Ист-Бьютт-роуд. Глупый? Совершенно согласна. Сон глупее не бывает... Именно, что не бывает! По одной простенькой, даже банальной причине - это был не сон...

...Меня привели в дом Вист. Как представила его Рэйчел - «два с половиной этажа уюта и тепла». И что самое удивительное, ещё с порога я ощутила правдивость её слов. Сами стены будто излучали нечто успокаивающее, обнадёживающее, родное, что даже чужому человеку хотелось сказать: «Я ДОМА!» Внутри не было ничего особенного. Чувствовалось отсутствие мужской руки. Всё было сделано (в плане ремонта) с едва заметной женской небрежностью. Более того, сложно было не узнать во всём, что было вокруг подчерк Муны, вероятнее всего сотворившей это всё в одиночку. Большую часть интерьера составляли изделия из грубого дерева (запах пихты и дуба пропитал дом насквозь). Создавалась атмосфера леса, от чего внутри появлялось чувство свободы. Внезапно захотелось сорваться с места и мчаться - бежать без оглядки! Неважно куда. Просто бежать со всех ног... как тем утром. Ассоциации вызвали у меня улыбку, лишний раз напомнив, как много с тех пор изменилось. Будто прошла целая вечность, задрапировавшая моё лицо естественными морщинами.
Я была первым посетителем комнаты для гостей того дома. Помещение, светлое и вполне просторное (только не в сравнении с моей комнатой), выглядело слишком правильным и аккуратным, что невольно складывалось впечатление, словно попала в кукольный домик, где ещё никто не побывал и не успел навести свой собственный «идеальный» порядок. Да и  воздух в комнате был относительно свободен от ИХ присутствия, что позволяло предположить, что в той комнате вообще посетители бывают только так - пыль протереть. Грубо, зато правда.
- Располагайся! - проводила меня Рэйчел в комнату и усадила на кровать, не громко скрипнувшую подо мной (видимо с непривычки). - Я приготовлю чай. - «Чай для вампира...» я тогда ещё удивилась, подумав неужели она не знает, что вампирам это не нужно и не важно. Но как и во многом другом (как оказалось), в этом я тоже ошибалась. Вскоре весь дом наполнился невероятной палитрой ароматов: и чабрец, и душица, и мята, причём несколько видов... что за ними просто не было заметно, доставлявшего мне невероятный дискомфорт, запаха оборотней.
Я сидела и думала: а что же будет дальше? Будет ли это дальше? А если нет, то что станет с Гэбриэлом? Как узнают Уайлдеры... Как воспримет это Рэйнольд? Что будет с ним?... Так много «Почему?» и «Если...», на которые так не хотелось находить ответов. Как бы я не старалась отвести мысли в... да в любом другом направлении, они неизбежно возвращались к тому, что много вероятно, меня уже ничего не ждёт. Вампир, умершей от внезапно подкравшейся старости! Ничего абсурднее я в жизни не слышала!
- Это такая особенность организма потомков Джейрта. - У меня и раньше сердце готово было остановиться от одного только голоса Дрейка, так что в тот момент, когда он неожиданно появился на пороге комнаты, я думала, умру на месте от испуга. Попытка как прежде вскочить на ноги обернулась невероятным крахом. Колени непослушно подогнулись и я грузно упала обратно. Ни ужасная нелепость ситуации, ни моя жалкость на тот момент его никоим образом не тронули. Лицо мужчины оставалось непоколебимо спокойным на протяжении всего нашего разговора. - Только рождённые с древним вирусом могут чувствовать смерть в крови.
- «Смерть в крови»? - нахмурилась я в недоумении. - Это как?
- Когда кровь берётся у человека, который умирает спустя несколько минут, в ней остаётся своеобразная «программа» смерти. Её ваш организм и воспринимает, впоследствии разрушаясь подобным образом. - Дрейк говорил мне это глядя прямо в глаза, будто читая текст по бумаге - без эмоционально, непредвзято, просто констатирую факт неизбежности моего конца. Я боялась отвести взгляд от его лица, до последнего надеясь увидеть в его холодном выражении хоть что-то, что могло бы дать мне надежду. Но он не давал мне её.
- Гэбриэл рассказал мне, что МЫ можем стареть, как люди, но не думаю, что он имел в виду эту ситуацию, верно? - На тот момент я сама не понимала, что делаю. Просто говорила, старалась не молчать и не давать молчать ему, чтобы не создавалось тишины, которая внезапно начала меня пугать. Мне казалось, если заставить его говорить, даже если Дрейк и не хотел, то мог ненароком сказать что-нибудь о том, как меня спасти. Мне оставалось только слушать и не позволять ему надолго замолкать. - Он и сам испугался, когда увидел ЭТО, - указала я морщинистой рукой на не менее гладкое лицо. Моё лицо действительно сильно изменилось с нашей последней встречи с Грэйем старшим, а вот его - нет, даже после сказанного он продолжал разъедать меня своим волчьим взглядом. Будто тоже ожидал чего-то от меня. - Поразительно, Вы так спокойны, зная, что в скором времени лишитесь сына. Неужели не попытаетесь спасти его?
- Именно это я и собираюсь сделать, - с прежним напряжением ответил он, но что-то мелькнуло в угловатых чертах его мимики, обрубившее все мои надежды на спасение накорню ещё раньше, чем он договорил. Об этом кричало громко ухнувшее сердце. - Но то, что это спасёт Гэбриэла, вовсе не обозначает, что ты сможешь продолжить своё жалкое существование. - По венам с режущей болью протискивалась недавно выпитая кровь, сотворившая со мной такое. Голос резко сошёл на нет.
- Что... - Я не понимала, почему голос непослушно дрожал, когда я прилагала все усилия, чтобы вновь подчинить его себе и не показать страха. Да, я испугалась. Не так, как когда пришла на ИХ территорию, или встретилась лицом к лицу со старейшинами... Этот страх был сильнее всего, что мне когда-либо довелось испытывать. - ... Что это значит? Гэбриэл говорил, что теперь, если умрёт один из нас, то же ждёт и другого... -  Грэй хотел сделать шаг ближе, однако не решился, продолжив стоять за порогом. Я ещё могла отмечать для себя подобные мелочи, как на пример сходство Гэбба с его отцом. Эта бессмысленная привычка - стоять в дверях... Не будь ситуация на столько серьёзной, я бы наверное даже улыбнулась в умилении. Вероятно, причина была в специфическом запахе вампиров, о котором я часто под разными предлогами пыталась выведать у Рэйнольда, когда тот умело менял темы. Как мне было трудно терпеть их дух, так возможно и ИМ было не просто выносить наш, поэтому и старались не приближаться и сохранять некоторую дистанцию. Хотя с ИХ невероятным обонянием навряд ли расстояние в метр играло какую-нибудь роль. Впервые с начала разговора мужчина отвёл от меня этот убивающий взгляд. Он закатал рукав рубашки и оголил предплечье. След от старого уже давно превратившегося в шрам укуса буквально засветился. Я узнавала эти отметины. Такие же остались на яблоке от моих зубов, когда впервые начала проявляться моя не человеческая сущность. Они были похожи на следы зубов... человека... когда-то бывшего человеком...
- Это оставил мне твой брат, - с этими словами груз его взгляда вновь обрушился на меня. Грэй словно давал мне возможность обдумать сказанное им и самой сделать выводы, но я оказалась не настолько расторопной, как ему казалось. - Как тебе известно, Дорэйн давно мёртв, а я стою перед тобой. Я всё ещё жив. Потому что умирают оба, только в случае не естественной смерти одного из них. Но к таковым не относятся три причины смерти вампиров: первая, - Дрейк продемонстрировал ладонь и загнул первый палец, - это голод; вторая, - он загнул следующий палец, будто нарочно нагнетая обстановку. Мне хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать его (несмотря на то, что это всё равно бы не помогло), но тело не слушалось и я просто сидела смирно глядя на него в ожидании приговора, который он выносил, - когда вампир умирает укусив другого вампира, как это было с Дорэйном; а третья - старость. Есть выбор между «жить в вечном страхе за свою жизнь, которая зависит не только от тебя самого», что в нашем случае много вероятно, потому что Гэбриэл один из повстанцев и ему нужно чувствовать только за себя и стаю, или «пережить сутки мучений и снова принадлежать себе»... Мы действительно возлагали на тебя большие надежды, однако... так уж вышло, что Гэбб нам тоже нужен, а с тобой он опасен для своих же, от чего становится бесполезным... Это не мыслимое сопоставление, но твоя жизнь и жизни всех нас... Я не вправе решать за тебя и лишать возможности выжить. Поэтому даю тебе время до следующего вечера. Обдумай всё спокойно. И даже если ты выберешь свою жизнь, так тому и быть...

...Каким чистым было ночное небо! В Ист-Бьютт-роуд даже звёзды светили ярче, и вообще складывалось впечатление, что, несмотря на окружавший поселение пролесок, небо почти соприкасалось с землёй. Все небесные светила, казалось, так близко, что достаточно было лишь протянуть руку и кончиками пальцев можно было коснуться их. Я смотрела на них неотрывно, и никак не могла понять, почему колеблюсь. Что заставляло меня сомневаться? Ответ, ведь, был очевиден, кем бы я ни являлась, человеком ли или вампиром! Жизнь или смерть... Именно эта очевидность и заставляла меня раз за разом прокручивать воспоминания этой встречи с Грэйем  старшим в своей голове. Всё, подобно верно подобранным пазлам, складывалось в единую цельную картину, из которой нельзя было вырвать ни малейшего кусочка. Та взаимосвязь, о которой утром ранее говорил Гэбриэл, уже не была для меня полным бредом и приобретала смысл. О чём я только не думала, но во всём видела эту связь - зависимость одного от другого в мире, бывшим мне ещё не достаточно знакомым, но черты которого я уже вполне могла разглядеть в собственном окружении. Я видела в грации соседской молодой девушки чёрную дикую, запуганную миром пантеру; в твёрдом взгляде юного паренька из дома напротив - неопытного орлёнка, норовившего при малейшей возможности вырваться из-под оберегающего его крыла матери... а в тёмных глазах Рэйчел я впервые за свою жизнь увидела жалость. Нет, конечно, мне доводилось наблюдать подобный взгляд и раньше, но он не был направлен на меня. Я чувствовала, как в её мыслях проскальзывало сожаление, в какой-то степени обида за несправедливость и беспомощность, точнее бесполезность... она ничего не могла сделать. По крайней мере, она так думала.
Мне понадобилось много смелости для того, чтобы выйти на улицу, где вольно разгуливал морозный ночной ветерок. Я боялась, что он разнесёт мой запах по всему поселению и переполошит всех снова, однако в доме больше находиться было невозможно. Стены будто удваивали, если не утраивали, мои переживания, задавливая меня своей тяжестью и неразрешимостью. К тому же, как бы Рэйчел не старалась это скрывать, её беспокоило отсутствие Муны. Мне с трудом удалось убедить её пойти и хотя бы попытаться поспать только в третьем часу ночи. Вероятно, она не смогла отказать мне из-за моего вида - всё-таки выглядела я гораздо старше нее, а старшим, как известно, невежливо отказывать, тем более перечить (хотя, она и не пыталась).
Несмотря на то, что вокруг царила тишина, о безмятежности и покое говорить было слишком опрометчиво. Я знала, что никто в поселении не спал в ту самую минуту. Когда я переступила порог дома Вист, по округе пробежалась глухая волна беспокойства. И ощущалось это так отчётливо, потому что не я одна чувствовала царившее вокруг напряжение. Гэбб переживал не меньше моего... Хотя трудно было разобрать так ли это на самом деле или, испытывая одно и то же, мы просто усиливали чувства друг друга, подобно лавине, начавшейся с маленького снежного комочка. Мне передавалась его злость. Я чувствовала, как он мечется по комнате, стараясь не вслушиваться в раздражающее бездействие его отца. Его лишили той свободы, к которой он так привык, заперев в четырёх стенах тесной, по сравнению с лесной чащей, комнате, от чего казалось, будто воздуха не хватает, и я старалась надышаться за нас двоих тем морозным свежим воздухом. Это действительно успокаивало во мне чужую злость, но навряд ли в Гэбриэле эта самая злость утихала также бесследно, как и во мне. Дрейк верно поступил, что не позволил ему находиться со мной рядом до принятия решения. И судя по ощущениям, Гэбб ничего не знал о том, как можно всё исправить, потому что его страх буквально атаковал моё сознание. Он хотел жить... не хотел умирать...
- Ни одно здравомыслящее создание не хочет умирать! - голос звучал холодно и резал слух своим внезапным появлением в тихом шепоте переживаний, приглушенных стенами домов. Но мне показалось, в этом холоде промелькнула едва заметная ирония. Я подняла потяжелевшую голову и увидела Муну, стоявшую справа от меня, подперев спиной дверь их с матерью жилища. Она, как и я, смотрела в чистое небо, словно ища в его бесконечных просторах спасения... Возможно, она уже давно стояла рядом, но почему-то я не заметила её, не слышала, как она приблизилась, как появилась... - Ты просто была настроена на «другую волну», вот и не заметила моего появления, - неторопливо ответила она на только успевший возникнуть в моей голове вопрос, который, может и был написан на моём лице, но прочла она его не по моим морщинам, потому что ни на секунду не отрывалась взглядом от звёзд. Это уже не удивляло, но всё же хотелось застать ей врасплох, ну, или хотя бы попытаться, и поэтому я спросила не задумываясь. Зная свои «способности», я могла предположить, что этот вопрос будет звучать примерно «Каким было небо, когда ты впервые вышла на улице на следующий день после третьего новолуния в свои десять лет?» Однако то, что услышали мы обе, оказалось куда проще и понятней.
- Почему ты меня ненавидишь?
Уголок её губ резко дёрнулся и, быть может, лишь желая скрыть это, Муна улыбнулась, но так и не посмотрела на меня, просто опустила глаза.
- Ненавижу? - переспросила она риторически. - Вот ОНИ нас с тобой ненавидят, а я... как я могу ненавидеть себе подобных? - она усмехнулась так, как будто рассказала старому другу давно приевшийся анекдот, давно ставший больше доброй традицией, нежели попыткой не заскучать.
- А? - Я хотела выдать целую тираду, но вышло только это. Хотя, думаю, она меня поняла.
- Та девочка, - всё с той же усмешкой продолжила Муна, - о которой писала Камелия... - «Они узнали, что существует оборотень, родившийся от вампира и что она в резервации. Если эту девочку обратят - она станет сильнейшим из вампиров, так как в её жилах течёт кровь орлов. Но пока она ещё жива, оборотня сильнее мир ещё не видел...» - она словно нарочно замолчала, давая моей памяти возможность отыскать нужный момент и только тогда снова заговорила. - Да, об этой самой. Так это она написала обо мне... - Я в одно мгновение пересмотрела всю свою прожитую, хоть и не долгую, жизнь и чётко осознала, что мне не на что жаловаться. Даже факт того, кем я являлась, уже не так беспокоил и огорчал. Я чувствовала себя вполне нормально по сравнению с Муной. Две враждебные сущности в одной телесной оболочке... Мы просто по близости с трудом могли друг с другом находиться, а ей с рождения приходилось носить это в себе... Я смотрела на неё, раскрыв рот от восхищения и ужаса одновременно. По отдельности каждая мысль была вполне ясна, но параллельно мне трудно было их все сопоставить, как однополярные стороны магнита.
- Получается, Бадди это имел ввиду, когда сказал, что в резервации...
- Нам не рады, - закончила она за меня, робко подбирающую слова. - Да, именно это. Моё появление на свет доставило им немало хлопот, поэтому они попросили маму увезти меня от них подальше. Твой брат тогда нам сильно помог... И как после такого, ты говоришь, я могу тебя ненавидеть? - Девушка так быстро вернулась к моему вопросу, что на какое-то время мне пришлось поднапрячь свои постаревшие извилины.
- Я... - После всего сказанного, мне было крайне неловко продолжать, но раз уж она сама вернулась к началу, её ответ не удовлетворял мой интерес. - Я чувствовала враждебность, которая исходила от тебя, и... ты прогоняла меня... Ты ведь видела меня, говорила со мной тогда, на моих похоронах! Не отпирайся, я знаю, что видела!
- Я и не отпираюсь. - Она, наконец, перевела на меня свой пронзительный взгляд. В нём была усталость. Я никогда не видела, чтобы ОНИ уставали! Но тогда... Это была не просто усталость. Она была измотана своим существованием - тем, кем она была, в каких условиях обитала; тем, что ей ещё предстояло терпеть... Я не могла понять её в той мере, которой она того заслужила одним только своим рождением, а простая жалость ей была не нужна и я всеми силами старалась не допустить её проявления. Однако, она всё уже знала. И от этого тоже уставала. - Так выходит потому, что способности оборотня усиливаются спящей во мне сущностью вампира. Поэтому я могу улавливать малейшие волны, испускаемые вашим головным мозгом, которые вы называете просто «мысли». И да, я хотела прогнать тебя... - Внезапно она замолчала, точно замерла, даже затаила дыхание. Не выдержав чего-то, она напряженно сжалась и отвернулась. Я быстро огляделась в поисках всевозможных причин её поведения, но вокруг было так же пусто. Только она и я. - Ты уверена, что хочешь это услышать? - неожиданно полушёпотом ответила она на мои мысленные призывы объяснить «почему прогоняла?». Я уверенно кивнула и, больше не медлив ни секунды, Муна продолжила. Её голос зазвучал с ещё большим холодом, чем обычно, словно она старалась погасить им все свои эмоции на этот счёт. - Потому что ты - всего лишь разменная монета. Твоё существование решилось на совете старейшин и обсуждалось ещё задолго до того, как вы сюда переехали. Думаешь, вы случайно попали в Джексон, именно в дом Камелии?! Это всё было их решением. Без их разрешения Рэй никогда бы не осмелился завершить твоё обращение. Планировалось, что дело провернёт Дорэйн, но чувства сделали его слабым звеном. После смерти Камелии он был уже не тот и поэтому ты...
- Я - его замена, - закончила я то, что ей тяжело было произнести. Это было понятно по тому , как она замедляла темп своей речи, приближаясь к этой самой фразе. Её молчание подтверждало верность пойманной мною мысли. Не знаю почему, но на моём лице растянулась дрожащая улыбка. - И... Рэйнольд знал это с самого начала... - Слова должны были прозвучать как вопрос, но видя реакцию Муны стало понятно, что я ответила сама на свой же вопрос.
- Ему пришлось наблюдать за тобой и это стало их просчётом.
- Их...? - Я сама удивилась, что всё ещё слушаю её.
- Старейшин, - пояснила Муна. - Рэй поставил под удар весь их план в последний день, заявив, что не позволит Дорэйну обратить тебя. То, что он постоянно вертелся рядом с тобой, дало тебе еще чуть-чуть побыть живой, но Дорэйн всё же нашел возможность укусить тебя. Мы тогда не успели. Я ему говорила не отходить далеко, но... не знаю, что в тот день произошло... - Я отдалённо понимала, что она говорила о том вечере, когда я впервые узнала, что Генри - не мой отец и убежала в парк, где и встретилась с Дорэйном... - После этого твои мысли для меня стали ещё яснее. Я знала о твоих чувствах к Рэйю, ещё тогда, когда ты сама этого не осознавала. И так же знала, что после обращения ты никогда не сможешь остаться с ним, потому что он - исчезающий вид. Оборотней-медведей в мире осталась считанный десяток, трое из которых живут здесь. Ему не позволено размениваться на бесполезные чувства, подобные вашим. Самым безболезненным для тебя было уйти тогда, когда я тебя прогоняла. Ты не слушала бы сейчас всего этого и... что-то для тебя было бы по-другому. - Я пыталась вдохнуть, но что-то перекрывало мне доступ к воздуху. Лёгкие наполнялись чем-то, но это не прибавляло мне «жизни», от чего мне хотелось вздохнуть ещё глубже, до жалостливого треска рёбер. Что-то внутри меня разрывалось сотни раз за секунду, делая каждый миг невыносимо длинным и мучительным. Впервые в жизни я так отчаянно молила о скорейшем конце... о смерти, если только она могла остановить ту нестерпимую боль, разрывавшей моё сердце снова и снова.
Я так легко сдалась... мне и в голову не приходило... даже и намёка на мысли о рассказанном Муной не возникало. Но это был удар в спину, после которого у меня просто не осталось шансов удержаться на ногах, уже не говоря о продолжении боя...
- Спасибо, - сказала я, сама не знаю почему, продолжая улыбаться. Муна отшагнула от двери в дом, освобождая мне дорогу, очевидно в очередной раз прочтя мои неосознанные намеренья. - Я рада, что ты меня не ненавидишь. - Это была правда, хоть и не вся. - Почему-то меня всё ещё тянет ко сну... - кряхтя, я открыла дверь и поковыляла в комнату, оставляя Муну позади. Движения мне стали даваться с ещё большим трудом, чем ещё несколькими минутами ранее. Минутами? Может и меньше. Каждая секунда, проведённая в навязчивых мыслях, тянулась вечностью, и эта вечность проходила в безответных мольбах о скорой смерти. Только бы поскорее... Казалось, если переживу текущую секунду, следующая станет для меня последней. Но и она заканчивалась, а потом начиналась следующая, и следующая, и следующая... а я по-прежнему видела, слышала, дышала... но не чувствовала - не чувствовала Гэбриэла. И я надеялась, что это было взаимно.
17.12.12

Продолжение следует...